ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕИСТОВЫЙ ДЖОХАР

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

Сепаратизм — стремление к отделению, обособлению.

Словарь иностранных слов

Поездка в Грозный

Впервые о генерале Джохаре Дудаеве я услышал в июне 1991 года на съезде народов Чечено-Ингушетии, куда был приглашен лично руководителем республики Доку Завгаевым. Ехал туда фирменным поездом «Терек». Весь путь от Беслана до Грозного простоял у открытого окна в коридоре купейного вагона, с интересом рассматривая местность вдоль железной дороги: изумительной красоты перелески, зеленеющие поля, луга с неглубокими балками...

После одной неприятной истории, о которой расскажу чуть позже, я уже заинтересованно следил за событиями в этой вайнахской республике. В конце апреля произошел конфликт между ингушами и казаками. В селении Карабулак зарезали атамана Сунженского отдела Терского казачьего войска Александра Подколзина. Я был на его «сороковинах». Народу пришло видимо-невидимо. Помню, как некоторые горячие головы, поминая атамана, предлагали безжалостно расправиться с семьей убийцы — ингушами. С каждым днем в станицах росла взаимная неприязнь ингушей и русских. Многие семьи казаков, не дожидаясь бойни, снимались с обжитых мест и уезжали на Дон, Кубань, Ставрополье.

Незадолго до моей поездки в Грозный там работала седьмая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушетии, которая обсудила положение в Сунженском районе и наметила ряд различных мер по стабилизации жизни в республике. Например, добиться представительства всех национальностей в руководящем звене района, самым серьезным образом заняться пересмотром кадрового корпуса, увеличить количество рабочих мест, особенно в горной зоне, чтобы занять делом молодежь, перестроить воспитание в школе. А затем на той же сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики — так теперь стала именоваться бывшая автономная — рассматривался проект договора о Союзе суверенных республик России. Чечено-Ингушетия должна была его подписывать как суверенный субъект государства.

Итак, я ехал на съезд народов Чечено-Ингушетии, куда, повторяю, был приглашен лично Доку Завгаевым. На перроне станции Грозный меня встретил военный комиссар республики капитан 1-го ранга Ибрагим Дениев.

— Как доехали? — крепко пожимая руку, спросил военком.

— Нормально, — ответил я.

Дениев, маленького роста, плотный, подвижный и энергичный офицер, тотчас предложил программу:

— Сначала в гостиницу. Оставим вещи, и в Дом культуры завода «Грознефть»: там уже идет регистрация делегатов съезда. Представитесь Завгаеву. Вечером — знакомство с городом. Идет?

Дениев понравился мне сразу. Рассудительный, гостеприимный, не суетной, ведет себя достойно и степенно. Чувствуется, цену себе знает.

У Дома культуры нефтеперерабатывающего завода полно людей. Однако Завгаева отыскали без труда. Он стоял неподалеку от центрального входа, оживленно разговаривая с высоким худощавым мужчиной в коричневой каракулевой папахе, в котором я без труда узнал знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева.

Дениев, извинившись, представил меня.

— Заждались Вас в гости, Николай Сергеевич, — хитро улыбаясь, сказал Завгаев. — Нехорошо, нехорошо...

— Ваша правда, — развел я руками.

На какое-то мгновение наши взгляды сошлись. Я попытался угадать, как он относится к конфликту, вспыхнувшему из-за 30-строчной заметки в «Красной звезде». Но глаза Доку Гапуро-вича по-прежнему светились хитроватой улыбкой.

— Проблемы есть?

— Нет, все в порядке.

— Тогда ждем от вас в «Красной звезде» объективную информацию.

Вот и укол!

И снова — беженцы.

Это произошло в августе 1990 года в Ростове-на-Дону. От нас, постоянных корреспондентов «Красной звезды» в округах и на флотах, требовалось регулярно передавать в Москву злободневную общественно-политическую информацию. В поисках ее я частенько заглядывал в кабинет спецпропагандиста политуправления СКВО подполковника Александра Назарова, куда стекались вести из всех регионов Северного Кавказа. И вот однажды мне крупно повезло: на столе у Назарова я увидел только что полученные телефонограммы.

— Извини, дружище, — офицер торопливо сунул мне руку, — зашиваюсь с работой. Забегай завтра...

— Завтра не могу — командировка, — бесстыдно соврал я. — Не в службу, а в дружбу: позволь хоть одним глазком взглянуть на свежие сводки.

— Ладно, смотри, — махнул он рукой. — Только в темпе.

Назаров склонился над столом, а я взял в руки стопку телефонограмм. В сводках значилось множество фактов, произошедших на минувшей неделе в республиках Северного Кавказа.

Вот тут-то мне на глаза и попалась телеграмма из Грозного:

«...После того, как на юге Казахстана начались гонения па чеченцев и ингушей, ожидается их массовое переселение в ЧИ АССР. Первые беженцы уже появились в республике. В одном из микрорайонов Грозного ими возведен палаточный городок.

В ряде районов столицы Чечено-Ингушетии неизвестные лица в милицейской форме ходят по квартирам русскоязычных граждан и заставляют их выселяться, назначая конкретные сроки — от недели до месяца.

В Грозненском гарнизоне участились случаи обращения местных жителей к военнослужащим с просьбой продать боеприпасы. За патрон предлагают 3 рубля, за гранату —1,5 тысячи рублей...».

Вот информация — что надо!

— Кто готовил эту сводку? — спросил я у Александра.

Назаров оторвал голову от бумаг и, не поняв сразу вопроса, уставился на меня:

— Какую сводку?

— Из Чечено-Ингушетии.

— А, — щелкнул он пальцами, — майор Алексеев.

— Что он за человек?

— Дима? Нормальный мужик. Служит в политотделе республиканского военкомата.

Назаров, вдруг о чем-то вспомнив, быстро собрал со стола нужные бумаги и заторопился к выходу.

— Ты извини, — уже в дверях он развел руками, — начальство ждет.

— Телефоном воспользоваться можно?

— Звони, звони...

По военной связи вышел на Алексеева, сказал ему, что ознакомился с телефонограммой, которую он передал в политуправление округа, и спросил:

— Вы не возражаете, если я подготовлю в «Красную звезду» за Вашей подписью заметку о тревожной ситуации в республике?

На другом конце провода ответили не сразу. Затем мой собеседник не совсем уверенно произнес:

— Может, не надо? Информация-то закрытая.

Вот те на! Такие факты — и вдруг «не надо».

— Дима, — уже с нажимом продолжал я, — а чего, собственно, вы боитесь? Я ведь не собираюсь публиковать в газете всю сводку. Подготовлю к печати лишь эпизод с беженцами.

В трубке послышался тяжелый вздох.

— А вдруг что не так?

Я, конечно, понимал Алексеева. Эта заметка ему нужна была, как зайцу стоп-сигнал. За славой он не гнался, зато рисковал: если факты окажутся неточными — отвечать перед местными властями придется ему. Тут любой задумается. Мне же, без году неделя попавшему в центральную газету, не терпелось чем-то отличиться, показать себя. А тут такой случай.

— Ладно, — сдался он, — поступайте, как знаете.

— Ну, ты проверь все-таки, — уже по-дружески посоветовал я ему. — Если что — звони.

В тот же день я отправил в Москву 30-строчную заметку под заголовком «И снова — беженцы».

Прошла неделя. Как-то с утра я поехал в штаб округа за телеграммой из Москвы. По пути на узел связи столкнулся с генералом Петровым.

— Как дела, отец? — осведомился Герман Евгеньевич. — Почему не заходишь?

С Петровым, начальником управления кадров округа, у меня были свои, особые отношения. Год назад, когда я только прибыл в Ростов, встречавший меня в аэропорту фотокор окружной газеты Вячеслав Петрович Забашта по прозвищу Дед, предупредил: «Завтра в штабе тебя ждет генерал Петров». «А кто он?» — удивился я. «Большой юморист, — засмеялся Дед, — и почитатель посткоров "Красной звезды"».

Потом я узнал: этот выдержанный и рассудительный генерал, не один год прослуживший в Забайкалье, дружил со многими газетчиками. Почему Петрова тянуло к нам? Наверное, потому, что умели ценить тонкий юмор, которым он был начинен, как бомба взрывчаткой. Тем, кто попадал под прицельный огонь его иронии, приходилось несладко. Многие побаивались острого языка Петрова.

Я попробовал проскочить мимо генерала.

— Некогда, Герман Евгеньевич, — пытаясь обойти его, сказал я. — Срочная телеграмма из Москвы.

— Минутку, — удерживая мою ладонь, он ловко загородил дорогу. — Ты разберись, что там за заметка в «Красной звезде» о беженцах, которые прибывают в Грозный. Сегодня Центральное телевидение все утро извиняется перед чеченцами.

— Какая заметка? — опешил я.

— Ты что, телевизор по утрам не смотришь? — съязвил Петров. — Сегодня по программе «120 минут» процитировали заметку майора Алексеева о гонениях на чеченцев в Казахстане. Якобы первые беженцы уже прибыли в Грозный, оборудовали там палаточный городок. На самом же деле нет в Грозном ни беженцев, ни палаточного городка. Не через тебя ли, отец, эта информация попала в газету?

Веселенькое утро, нечего сказать. Теперь поди-ка объясни, что ты не верблюд. Попрощавшись с генералом, я забрал на узле связи телеграмму и поспешил в корпункт. Подходя к кабинету, услышал, как разрывается телефон. Звонки частые-частые. Междугородка!

Сняв трубку, сразу узнал голос полковника Косарева — заместителя редактора отдела военно-политической информации.

— Николай, что за заметку ты прислал о беженцах!? — Косарев говорил возбужденно. — Ты хоть знаешь, что ЦТ сегодня трижды извинялось перед руководством Чечено-Ингушетии за твою информацию? Какой к черту палаточный городок возвели беженцы в Грозном? Ты его видел? Какие милиционеры выселяют русских из квартир? Что ты там выдумываешь?

Как можно спокойнее объяснил Косареву, откуда взял информацию.

Может, пора и погоны снимать?

Настроение — ни к черту. Все валилось из рук. И вдруг звонок. Я снял трубку.

— Полковник Гончаренко, — представился звонивший, — помощник Бакатина — министра внутренних дел.

Началось!

— Слушаю вас, — взволнованно сказал я.

— Николай Сергеевич, —продолжал полковник, — министра внутренних дел заинтересовала заметка в «Красной звезде» о ситуации в Грозном. От кого, если не секрет, поступила первичная информация?

— От майора Алексеева, — у меня екнуло сердце, — из республиканского военкомата...

Через некоторое время снова звонок из Москвы. На сей раз звонил начальник отдела корреспондентской сети «Красной звезды» полковник Михаил Михайлович Лишний. К этому моменту я знал точно: палаточный городок был, как было и то, что по квартирам русских в Грозном продолжали ходить националисты в милицейской форме и принуждали людей покидать жилища.

— Николай Сергеевич, ситуация вокруг тебя обостряется, — в трубке я услышал тяжелый вздох шефа. — Сегодня главного редактора вызывали в ГлавПУР[1] и потребовали наказать тебя, вплоть до отстранения от должности.

Оказывается, председатель Верховного Совета ЧИ АССР Зав-гаев направил телеграммы в адрес президента СССР Горбачева и министра обороны Язова, в которых с возмущением сообщал, что «Красная звезда» разжигает в Чечено-Ингушетии межнациональную рознь. Уж больно ему хотелось, чтобы его чиновничий мундир был чист. В тот же день на Старую площадь в Москве вежливо пригласили прибыть начальника Главного политического управления Вооруженных Сил СССР генерал-полковника Николая Ивановича Шлягу, где по нему изрядно «потоптались», после чего впавший в панику генерал, вызвав к себе главного редактора «Красной звезды», потребовал строгого наказания сотрудника, готовившего информацию к печати.

Ну и дела! Невеселая перспектива передо мной рисовалась. Я растерянно произнес:

— Михаил Михайлович, может, пора уже и погоны снимать?

— Что тебе сказать, Николай, — посочувствовал шеф. — Ситуация действительно серьезная. Но отчаиваться, думаю, рано. Главный редактор за тебя, я — тоже.

Я молчал. На душе кошки скребли.

— Да, вот еще что, — продолжал Лишний. — Тут на днях на меня выходила собкор одной из московских газет. Хочет выступить в твою защиту. Я дал ей твой служебный телефон. Терять, сам понимаешь, нечего. А хорошая публикация может пригодиться.

— Николай, — почувствовав мое настроение, попросил шеф, — главное — не сломайся.

— Постараюсь, — вымолвил я.

Вот так помогла...

В тот же вечер в корпункт позвонила собкор «Московских новостей» по Северному Кавказу Людмила Леонтьева.

— Николай Сергеевич, — без предисловий начала она, — слышала о ваших неприятностях. Хочу попытаться вам помочь. Расскажите, пожалуйста, как все случилось?

Поверив в ее искренность, я во всех подробностях поведал о своих злоключениях. В общем, доверился. Через какое-то время заглянул в штаб округа к Назарову. Поинтересовался, как дела.

— Как сажа бела, — усмехнулся тот. — Вчера из Грозного звонил Дима Алексеев. Давят там на него со всех сторон. В военкомат приходили старейшины: зачем, говорят, пишешь неправду? А в республиканском комитете компартии прямо сказали: из Грозного тебе лучше исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше — иначе не ручаемся за твою безопасность. Жаль парня. В общем, влипли вы с ним, что называется, по самое не хочу. Видно, правда ваша кое-кому поперек горла стала.

Попрощавшись с Назаровым, я направился к выходу. В коридоре окликнул дежурный офицер:

— Товарищ подполковник, зайдите, пожалуйста, к начальнику политуправления.

Все, приехали. Осталось еще получить взыскание по партийной линии, и тогда полный ажур.

Генерал-лейтенант Сеин встретил меня, как всегда, с улыбкой.

— Что, попал в переделку? — съязвил он.

— Это уж точно, Владимир Иванович.

Мне, конечно, было не до шуток. Но я все же пытался не терять себя.

— Сегодня утром звонил Николай Иванович Шляга, — уже серьезно продолжал генерал. — Спрашивал: не слишком ли «Красная звезда» драматизирует ситуацию в Чечено-Ингушетии? А я и говорю: то, что написано в заметке, лишь капелька той страшной правды, которую все почему-то стараются скрыть. Обстановка там более чем взрывоопасная.

Я даже немного растерялся, поскольку не ожидал от начальника политуправления округа такой откровенности.

— На Северный Кавказ, — продолжал Сеин, — я прибыл из Прибалтики, где своими глазами видел, к чему приводит потворство национализму. А ведь Северный Кавказ посерьезней Прибалтики...

Время шло. Вроде бы вокруг заметки наступило затишье. По-видимому, наверху многие думали так, как генерал Сеин. Да и факты — неопровержимая вещь — говорили сами за себя. Как вдруг снова позвонил шеф:

— Тут в одной из московских газет, точнее, в «Московских новостях», по тебе прошлись. Заметка называется «Как рождаются слухи?». По мнению автора, они рождаются в «Красной звезде» и придумываешь их ты, посткор по Северному Кавказу. Так-то вот, Николай Сергеевич, делай выводы... Ну, в общем, работай. Удачи тебе.

Так неожиданно и весьма странно закончилась, как мне тогда казалось, эта неприятная история — с правдой и кривдой, с друзьями и лжедрузьями, с журналистской солидарностью и подлостью. Но на самом деле все только начиналось. Жизнь подтвердит неправоту тех людей, которые пытались не замечать надвигающийся вал чеченских событий. Но скольким ни в чем не повинным парням и мирным жителям чиновничьи реверансы, их лицемерие и нежелание смотреть правде в глаза, их преступная близорукость стоили жизни!

Раздоры в вайнахской республике

Вернемся, однако, к съезду народов Чечено-Ингушетии. Атмосфера на нем была неоднозначной. Звучали и здравые мысли о том, что нужно очень осторожно подходить к вопросам межнациональных отношений, и призывы к немедленному выходу из состава России, к изгнанию с земли вайнахов всех иноверцев.

Я слушал выступления старейшин, представителей интеллигенции, казаков и пытался найти ответы: отчего у ингушей возникли территориальные претензии к осетинам? почему казаки недолюбливают ингушей? к чему чеченцам обособляться от ингушей, а последним — от казаков?.. И такие свары на крохотном участке земли — всего-то 19,3 тысячи квадратных километров, большая часть из которых горы, где, кроме нефти, и нет ничего! Только и слышишь: мир, богатая и красивая жизнь, суверенитет без иноверцев. Вот уж поистине прав был тот мудрец, который сказал, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Впрочем, благими ли? Что будет без России в этом забытом Богом уголке, что получат его аборигены, кроме амбиций?

За раздумьями не заметил, как на трибуне оказался ингуш Бем-булат Богатырев.

— Не так давно в «Красной звезде» прошел материал под заголовком «Проблемы из 44-го и не только», — начал Богатырев. — Кстати, автор статьи присутствует в зале...

Так вот для чего меня пригласили персонально — чтобы учинить публичную порку. Ну что ж, придется пройти и это.

— Автор статьи и небезызвестная Галина Старовойтова, выступающая в роли провидца, — продолжал Богатырев, — подсказывают, как можно запросто решить сложнейший территориальный вопрос, возникший после депортации ингушей в 1944 году из Пригородного района Северной Осетии...

Богатырев говорил, а я вспоминал, что и как было. В двадцатых числах марта 1991 года на Северный Кавказ отправился Борис Ельцин—тогда еще председатель Верховного Совета РСФСР. Мне было поручено освещать его визит в Осетию и Ингушетию.

Помню, в воскресенье мы приехали в Назрань, где уже четырнадцатые сутки продолжался многотысячный митинг. Основной вопрос, который обсуждали его участники, — восстановление ингушской автономии и возврат территории, на которой они проживали до выселения в 1944 году.

Я находился в головной машине сопровождения ГАИ. Народу на площади море, яблоку негде упасть. Милиционеры, взявшись за руки, образовали живой коридор, по которому кортеж автомобилей медленно пробирался к трибуне. Там я расположился в двух шагах от Ельцина. Старовойтова находилась за его спиной и что-то быстро писала на небольших листочках бумаги.

Когда председательствующий предоставил слово Ельцину, я мельком бросил взгляд в его сторону. Ельцин, отведя руку назад, растопырил широкую пятерню. Старовойтова, вложив в его ладонь, как я понял, листок с тезисами выступления, принялась заполнять другой.

Ельцин говорил мощно и впечатляюще, почти не заглядывая в бумажку. Площадь замерла. Перед трибуной полумесяцем на табуретах сидели аксакалы. Их длинные бороды и взгляды-молнии производили довольно неприятное впечатление. Стоило Ельцину сказать что-то, на их взгляд, не то, как острые клюки старейшин, будто змеиные жала, тотчас устремлялись в нашу сторону. Видно было, что не нравится старцам мнение российского лидера, не по душе компромисс. Так что не будь охраны — не поздоровилось бы нам.

И все же Ельцину удалось обуздать страсти митингующих. Он пообещал, что на сессии Верховного Совета Российской Федерации поставит вопрос о восстановлении автономии ингушского народа в составе РСФСР.

— Ингушский народ всей своей историей доказал, — потрясая кулаком левой руки, воскликнул Ельцин, — что он не агрессивен, трудолюбив, что он требует только одного — справедливости. И я поддерживаю его в этом!

Под бурю оваций Ельцин сошел с трибуны и по живому коридору направился к машине. Я подошел к Старовойтовой и, представившись, попросил об интервью для своей газеты.

— О, «Красная звезда», — протянув мне руку, улыбнулась Галина Васильевна. — С удовольствием.

Мы медленно двигались с ней по площади, находясь в кольце людей с зелеными повязками. Старовойтова, держа меня под руку, живо интересовалась армейскими проблемами. На ней было длинное черное кожаное пальто, волнистые русые волосы покрывал красный вязаный берет. Боковым зрением я видел, как разглядывали нас окружающие «Старовойтова идет...» — доносилось из толпы:

Мы подошли к машинам.

— А где Борис Николаевич? — поинтересовалась Галина Васильевна у водителя одной из «Волг».

— Он уехал в Грозный, — ответил тот.

Водитель открыл перед ней заднюю дверцу машины.

— Присаживайтесь рядышком, — пригласила меня Старовойтова.

Я сел.

— Слушаю вас, — произнесла она.

— Галина Васильевна, — немного волнуясь, сказал я, — как вы оцениваете ситуацию на Северном Кавказе?

— Вы, по-видимому, хотите знать мое мнение, каким образом разрешить узел проблем, что возник после депортации ингушей в 44-м?

— Да-да, — согласился я.

— Поскольку до сих пор проблема не решалась, — ответила Галина Васильевна на свой же вопрос, — а было стремление любой ценой сохранить сложившееся положение, так называемый статус-кво, следствием стало то, что мы видим сегодня: межнациональные распри, напряженность. Держать и не пущать — не решение проблемы. Но, с другой стороны, просто перекраивать границы по желанию их национальных лидеров, разумеется, тоже нельзя. Это приведет к хаосу и кровопролитию. Значит, изменять границы надо лишь там, где без изменений обойтись невозможно. И, главное, этот процесс должен осуществляться исключительно парламентским путем. И должен быть ориентирован на определенные критерии.

— На какие же?

— Первый — на историческую принадлежность территории тому или иному народу. Хотя и это, безусловно, не является решающим. К сожалению, народное сознание часто переоценивает свое мнение, полагая, что, если исторически земля в течение нескольких веков принадлежала данному народу, значит, она должна быть ему возвращена. В жизни все гораздо сложнее. Второй критерий, который, как правило, не совпадает с историческим принципом, — этническое большинство населения, проживающее на данной территории. И, наконец, третий критерий — волеизъявление народа тем или иным законным парламентским путем, то есть решение вопроса с помощью органа представительной демократии или референдума.

— Какой же из этих критериев главный?

— На мой взгляд, для принятия решения об изменении границ необходимо совпадение всех трех, что случается крайне редко. Если из трех принципов совпадают лишь два, то вопрос становится более сложным и спорным. Вот и в случае с требованиями ингушей и правами осетин ситуация очень непростая. Поэтому здесь весьма вероятна вспышка межнационального конфликта, которая может привести к кровопролитию. На мой взгляд, сейчас самым важным условием мира и спокойствия является усиление государственности всей России, ее суверенитета, что позволит создать институт третейских судей для решения спорных вопросов.

В гостях у Аушева

Попрощавшись со Старовойтовой, я побрел по площади в поисках Валерия Бучукури, который должен был приехать за мной из Владикавказа. С ним я служил на Дальнем Востоке. И вот, спустя десять лет, неожиданно встретил в Беслане, где он был военкомом Правобережного района.

Бучукури отыскался возле трибуны. Он о чем-то оживленно беседовал с Русланом Аушевым. На Аушеве ладно сидела новенькая генеральская форма. С ним я тоже познакомился на Дальнем Востоке — в Уссурийске, где он командовал «румынским» полком, названным так в шутку за то, что его солдаты из-за отсутствия воды вечно ходили неумытые, а оказавшись за пределами части, по своему разгильдяйству обязательно попадали в какие-нибудь истории, принося коллективу одни лишь ЧП.

Бучукури представил меня Аушеву. Мы обменялись рукопожатиями.

— Валера, — прощаясь, сказал Аушев Бучукури, — завтра мы собираемся узким кругом у Бекхана Барахоева. Приезжайте и вы. Посидим, повспоминаем...

На следующий день мы отправились в Назрань. По дороге нас то и дело обгоняли иномарки с чечено-ингушскими номерами.

— Богато живет народ, — заметил я.

— Для ингуша «Жигули» — не машина, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Бучукури. — Он лучше будет ходить пешком, чем сядет за руль «ВАЗа» — соседи засмеют.

В полдень подъехали к дому Барахоева. Через широкую калитку прошли на просторный двор. Рядом с высокой верандой, на которой мирно беседовали несколько мужчин, стояли два автомобиля — «Ауди-100» и «ГАЗ-2410». Поднявшись на веранду, поздоровались с гостями. Это были, как я позже узнал, близкие друзья Аушева: Беслан Коренов, Бесан Юсупов, председатель КГБ республики Игорь Кочубей...

Все ждали Аушева, который задерживался. Но вот, наконец, приехал и Руслан.

— Прошу всех в дом, — пригласил Барахоев.

Я уже было направился к двери, как Бучукури, взяв меня за локоть, шепнул на ухо:

— Когда входишь в ингушский дом, непременно снимай обувь.

Я последовал его совету. Переступив порог, мы оказались в просторной прихожей, где нас приветствовало несколько женщин — обитательниц дома. Справа от прихожей находилась кухня, откуда исходил приятный запах шурпы.

Гостей позвали в зал — большую комнату, обставленную дорогой мебелью, посреди которой был накрыт стол — закуски, фрукты, дорогие коньяки и водка.

Пока я осматривался, Бучукури вполголоса рассказывал об обычаях, присущих ингушам.

— При входе в дом, — говорил он, — нужно обязательно спросить разрешения. Если с собой имеется оружие, ствол должен быть опущен вниз. Нельзя заходить в дом, если там нет мужчин, тем более к молодой женщине...

Слушая Бучукури, я вдруг вспомнил старейшин на площади в Назрани с взметнувшимися клюками.

— Что это значило? — спросил у Валерия.

— Старшие у нас на Кавказе пользуются беспрекословным авторитетом, — пояснил Бучукури. — А в ингушской семье — тем более. В присутствии старика нельзя курить, быть вызывающе одетым. Когда он входит в комнату, полагается вставать и первым приветствовать его. Если старейшина показал на кого-то своей клюкой, значит тот человек — обидчик. И молодежь должна быть готова его тотчас наказать...

Вот так.

— Гостей прошу к столу, — выставив вперед обе руки, сказал хозяин.

За столом я расположился рядом с Аушевым.

Тамада, как и положено на Кавказе, стал провозглашать тосты. Со слов Бучукури я знал, что его никто не смеет перебивать, так как это будет расценено как нарушение дисциплины стола. Однако Аушев, по-видимому, от избытка чувств, навеянных встречей с друзьями, вел себя по-мальчишески, то и дело бросал реплики, за что и поплатился — получил от тамады едкое замечание:

— Руслан, ты так редко бываешь в родных местах, что вовсе забыл наши обычаи...

Примерно через час, в разгар застолья, тамада объявил перерыв. Все вышли на воздух. Застолье застольем, а у меня «пунктик» в голове: завтра утром я должен был передать в редакцию материал о политической ситуации на Северном Кавказе. Легонько взяв Аушева за локоть, отвел его в сторонку, задал вопрос:

— Руслан, почему ингуши требуют отдать им Пригородный район Северной Осетии?

— Мы требуем не отдать, — ответил Аушев, — а вернуть, потому что исторически эта территория принадлежит ингушскому народу.

— Но ведь до ингушей здесь проживали казаки, которые в начале двадцатых годов были репрессированы. Еще раньше — кабардинские племена. А до них, если верить преданиям, — аланы, то есть предки осетин. Видишь, сколько всего намешано. Так что сегодня сложно сказать, чьи тут земли.

— Это наша земля, — неожиданно жестким тоном сказал Аушев, — и мы сделаем все, чтобы ее вернуть...

В разгар спора подошел Кочубей. Обняв нас, он с улыбкой произнес:

— Эй, братцы, хватит о политике. Давайте о чем-нибудь более приятном...

Потом я не раз мысленно возвращался к этому разговору. Пытался понять, почему Аушев все мерил на свой аршин? И на свой ли? Неужели не осознавал: когда у лидеров пропадает желание искать компромиссы, тогда народ, как правило, берется за оружие...

Позицию, схожую с позицией Аушева, я замечал у многих делегатов съезда. Шла какая-то двойная игра. А может, и тройная.

С одной стороны, партийные бонзы республики старались как бы не замечать, что сидят на пороховой бочке. И, пользуясь этим, местные жители скупали оружие. В центре Назрани расположились «калашниковские ряды», где можно было за определенную сумму приобрести пистолет или гранату, автомат или пулемет. С другой же стороны, они, номенклатурные работники, делая хорошую мину при плохой игре, пытались сделать невозможное — примирить народы республики, между которыми уже пробежала черная кошка...

Кстати, на это вполне недвусмысленно указал на том самом съезде народов Чечни генерал-лейтенант Сеин, приглашенный в качестве представителя от командования СКВО.

— Здесь многие говорят о единении народов республики, — не скрывая иронии, говорил Владимир Иванович. — Но как его достичь, если большинство населения Чечено-Ингушетии сегодня вооружено до зубов? К вашему счастью, пока еще в республике не стреляют. Однако ружье, которое висит на стене, как известно, рано или поздно должно выстрелить...

Слова генерала произвели на собравшихся эффект разорвавшейся бомбы. Многие делегаты повскакивали с мест. В зале раздались возгласы:

— Какое оружие? О чем вы говорите? Как вам не стыдно!

— Минутку, товарищи, — невозмутимо продолжал генерал Сеин, показывая справку, полученную в КГБ ЧИР. — Вот данные о количестве оружия, находящегося на руках у жителей вашей республики.

Зал гудел. И тогда слово взял председательствующий.

— А что все вы делаете круглые глаза? — раздраженно сказал Завгаев, обращаясь к залу. — Неужели то, что сказал генерал, для вас было тайной? Все мы об этом знаем, но не хотим палец о палец ударить, чтобы исправить положение...

Личное дело Дудаева

На том же съезде народов Чечено-Ингушетии я впервые услышал имя Джохара Дудаева. Правда, сведения о генерале были скудны и противоречивы. И вот как-то в перерыве между заседаниями Ибрагим Дениев спросил у меня:

— Николай, не хочешь посмотреть личное дело Дудаева?

— Да ты что! — не скрывая радости, воскликнул я. — Конечно, хочу!

— Сейчас организуем, —засмеялся военком.

Минут через тридцать передомною уже лежала потертая красная папка с надписью «Личное дело». Я было достал блокнот, чтобы сделать необходимые записи, но Дениев предупредил:

— Только, чур, ничего не записывать. Что запомнишь — то твое.

Пришлось согласиться.

Развязав тесемки, я раскрыл папку. С фотографии, что находилась во внутреннем бумажном кармашке, на меня смотрел человек в генеральской форме. Черты лица — гордые и воинственные. Тонкая ниточка усов подчеркивала непреклонность натуры. И вот что запомнилось из личного дела.

Родился Джохар Дудаев 15 мая 1944 года. Семья большая: десять братьев и сестер. Старшие братья: Бекмураз — строитель, Мурзабек — сотрудник вневедомственной охраны, Махарбек и Басхан — шоферы, Эльбика, Басира и Хазман — домохозяйки, Базо — врач, Нурбика — торговый работник.

После окончания в 1960 году грозненской средней школы Джохар Дудаев подал документы на физмат Северо-Осетинского гос-университета, как и хотели родители. Но со второго курса, против воли семьи, тайком уехал из дома в Тамбов и поступил в знаменитое училище летчиков имени Марины Расковой, которое закончил в 1966 году. Службу лейтенант Дудаев начал в Московском военном округе, потом ее география простиралась от Сибири до Прибалтики.

С 1968 года — член КПСС. Из партийной характеристики: «Принимал активное участие в партийно-политической работе. Выступления всегда носили деловой, принципиальный характер. Зарекомендовал себя политически зрелым и добросовестным коммунистом. Морально устойчив. Идеологически выдержан... »

В 1974 году окончил командный факультет Военно-Воздушной академии имени Ю.А. Гагарина. Характеристики самые безупречные. Награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Последняя должность — командир дивизии тяжелых бомбардировщиков. В 1989 году был аттестован на должность заместителя командующего воздушной армией.

Блестящая биография.

И вдруг осенью 1990 года Джохар Дудаев пишет рапорт об увольнении из Вооруженных Сил СССР.

Что же случилось? Из разных источников известно, что именно тогда к нему в Прибалтику приезжали для серьезного разговора земляки-старейшины.

— Джохар, — обратились к нему почтенные аксакалы, — покорнейше просим тебя возглавить национальное движение чеченцев. Настал тот момент, когда наш народ должен сказать России свое веское слово: хватит нас угнетать, хватит навязывать нам свои законы и порядки. И ты, Джохар, должен возглавить эту борьбу против неверных, как когда-то ее возглавил имам Шамиль. Россия всегда угнетала твой народ, Джохар. Разве ты забыл разорительные походы Ермолова против горцев? Разве не помнишь, как Сталин выселил твой народ в феврале 44-го в Сибирь и Казахстан? Наша память этого никогда не забудет — час расплаты настал...

Говорят, что Дудаев крепко задумался. И было отчего. Он ведь происходил из тейпа Ялхорой, который является в Чечне, мягко говоря, не самым авторитетным. К тому же был женат на русской, а значит — неверной, что тоже в будущем ничего хорошего не сулило и не прибавляло ему авторитета у стариков. Своими сомнениями Джохар и поделился с посланцами из Чечни.

— Джохар, — отвечали аксакалы, — ты — наш первый генерал. И твой тейп — весь чеченский народ. Так что соглашайся и рассчитывай на поддержку.

Но, как часто бывает в жизни, слукавили старейшины. И бравый генерал, клюнув на наживку, не понял тогда, какую трагедию уготавливает для него судьба и в какую трагедию он ввергнет своим шагом в большую политику чеченский народ...

Тогда, в июне 1991 года, сценарий будущей драмы чеченского народа предугадать было еще сложно. Но даже первые впечатления от увиденного на съезде заставили меня задуматься. Чувствовалось, что обстановка в республике накалена до предела. Однако информации для понимания глубинных процессов, происходивших в Чечне, явно не хватало. Поэтому уезжал я из Грозного со сложными чувствами: с одной стороны, жаль было расставаться с красавцем-городом, утопавшим в зелени, а с другой — в душе занозой уже сидела тревога за его судьбу, а также за жизни российских офицеров и членов их семей, с которыми довелось встречаться.

Возвратившись из командировки, я засел за изучение всего того, что могло бы пролить свет на чеченские события. В научной библиотеке штаба округа знакомился с редкой литературой по истории кавказских войн, борьбе с бандитскими группами, действовавшими в регионе в годы Великой Отечественной войны. В Северо-Кавказском научном центре высшей школы снабдили меня необходимой литературой по истории развития горских народов и, в частности, чеченцев.

Как безобидное вначале волнение на море превращается в шторм, а затем в губительный ураган, так и стихийные выступления отдельных групп, подогретых идеями национализма и сепаратизма, могут вылиться в массовое неповиновение, в кровавый бунт. Что и случилось в конце августа 1991 года в Чечне.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПЕРЕВОРОТ

Что человек делает, таков он и есть.

Г. Гегель

Из «свадебного» генерала — в лидеры

Отсчет событий, приведших Чечню к национальной катастрофе, а Россию — к трагедии и резкому изменению политической ситуации, начался в ноябре 1990 года.

27 ноября 1990 года Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики под председательством Доку Завгаева принял Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики, которая провозглашала за республикой атрибуты независимого государства. К сожалению, никаких протестов со стороны властных структур в Москве, российских или союзных, тогда не прозвучало. А накануне, 23—25 ноября 1990 года, в Грозном состоялся Чеченский национальный съезд, весьма активно поддержанный Завгаевым. Съезду в Грозном предшествовали съезды и сходы тейпов на местах, которые проводились под знаком укрепления родственных связей и возрождения традиций. Повсеместно стали создаваться оргкомитеты из родственников и друзей тех, кто заявил претензии на лидерство в силу личных амбиций, связей или богатства. Члены оргкомитетов разъезжали по городам и селам, тщательно подбирая делегатов и гостей на съезд тейпа, готовили его сценарий и тех лиц, которые под конец должны были выкликнуть имена кандидатов в Совет тейпа.

В некоторых тейпах стали возникать военизированные формирования и теневые банки. Появлялась новая криминализованная и политически весьма активная среда. Люди, получившие в таких условиях полномочия, и сформировали общечеченский съезд, закрытый для всех нечеченцев. Формально один делегат съезда представлял 1000 чеченцев, один член исполкома — 10 делегатов. Фактически же это была организация самоназначенно-го актива на чисто этнической основе, опиравшаяся на митинговую стихию. Роль председателя Комитета с функциями, как предполагалось, «свадебного генерала» была отведена человеку, не связанному с Чечней в своей служебной карьере — служившему в Эстонии командиру дивизии дальней авиации генералу Джохару Дудаеву. Устроители съезда едва ли отдавали себе отчет в том, что по их воле роль лидера была подарена человеку фанатичного склада, волевому и энергичному, с высоким уровнем интеллекта, но крайне амбициозному, неуравновешенному, и, как позже выяснилось, не признающему каких-либо нравственных ограничителей.

Поначалу Дудаеву предназначалась роль марионетки, которую кукловоды будут дергать за веревочки. Боевой генерал, а не политик, к тому же чеченец, с незапятнанной биографией, воевавший в Афганистане — казалось, был идеальной фигурой. Но он оказался умнее, хитрее своих кукловодов. Он стал их водить за нос, а потом просто диктовать свои условия. Потом, когда все увидели, что Дудаев не годится на роль «шестерки», что он умный и хитрый политик, ему стали предлагать разные должности, вплоть до заместителя министра обороны. А у него уже появились амбиции, он уже понял, что будет президентом Чечни.

Вскоре после первого съезда между национал-радикальным и либерально-демократическим крылом в Исполнительном комитете произошел раскол. Воспользовавшись им, Джохар Дудаев совершил свой первый переворот. Он поддержал национал-радикалов и обеспечил им таким образом политическую и организационную победу, превратившись при этом сразу из «свадебного генерала» в главного реального деятеля и лидера оппозиции. Одним из первых самостоятельных заявлений нового лидера стал призыв к роспуску Верховного Совета Чечено-Ингушетии как выполнившего свою политическую задачу принятием Декларации о суверенитете и не соответствующего статусу парламента нового суверенного государства. В марте 1991 года генерал Дудаев вышел в отставку и поселился с семьей в Грозном.

Следует отметить, что 26 апреля 1991 года Верховный Совет РСФСР, учитывая пожелания представителей чеченского народа, принял Закон РСФСР о реабилитации репрессированных народов. Весной 1991 года, в рамках приуроченной к выборам деловой поездки по России, Чечено-Ингушетию посетил Председатель Верховного Совета РСФСР и кандидат в Президенты РФ Б.Н. Ельцин. Он выразил поддержку суверенитету республики, повторив свой известный тезис: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Трудно поверить, что Ельцин, повторяя во время предвыборной горячки свою печально знаменитую фразу о суверенитете, не понимал, во что это может вылиться. Значит, давал обещания с единственной целью —получить (любой ценой!) голоса избирателей. Так оно и случилось. На президентских выборах 1991 года за Ельцина в Чечено-Ингушской республике было подано 80 процентов голосов — много больше, чем по России в целом.

Второй Общенациональный конгресс чеченского народа, проведенный в мае—июне 1991 года, избрал председателем Исполкома отставного генерала Джохара Дудаева. Съезд декларировал независимость Чеченской Республики и ее выход из состава РСФСР и СССР, причем указывалось, что в качестве единственно законного органа власти республики выступает Исполнительный комитет Общенационального конгресса чеченского народа.

Но и эта демонстрация нарождающейся силы снова осталась без реакции союзных и российских органов власти.

Святое ремесло Зелимхана

Во время событий конца августа 1991 года по правую руку от Джохара Дудаева всегда находился Зелимхан Яндарбиев — главный зачинщик всей этой смуты, человек вполне грамотный, знающий, как подогреть настроение толпы, вызвать в ней хаос. В свое время, учась в Чечено-Ингушском госуниверситете, Зелимхан Яндарбиев любил отдыхать в сквере, что находился неподалеку от его альма-матер. Именно здесь, сидя на лавочке, он сочинял стихи, и именно здесь у него, начинающего поэта, зародилась мысль посвятить свою жизнь писательскому ремеслу. И вскоре грозненцы действительно увидели сборники стихов одаренного молодого чеченца Яндарбиева «Сажайте люди деревца» и «Знаки Зодиака».

Родился Зелимхан Яндарбиев в 1952 году в Казахстане. В 17 лет пошел на стройку разнорабочим, затем освоил специальность каменщика. В начале 70-х его семья вернулась на историческую родину в селение Старые Атаги, откуда, кстати, родом знаменитый танцор Махмуд Эсамбаев. Работать Зелимхан устроился помощником бурильщика, а в 1976 году поступил на факультет иностранных языков Чечено-Ингушского государственного университета. После окончания ЧИГУ в 1981 году Зелимхан сначала трудился корректором в местном книжном издательстве, а затем там же — начальником производственного отдела. В 1989 году юношеская мечта Зелимхана Яндарбиева сбылась — он стал литературным консультантом в Союзе писателей Чечено-Ингушетии и одновременно работал над повестью «Время расплаты».

В середине 80-х годов Зелимхан Яндарбиев, возвращаясь из Москвы от известного литературного переводчика Якова Козловского, заехал в Ростов-на-Дону, чтобы предложить редакции журнала «Дон» свои стихи.

— Стихи были неплохие, — вспоминает бывший заведующий отделом поэзии журнала Даниил Маркович Долинский, — однако чувствовалась рука мастера, Якова Козловского, который известен был как переводчик самого Расула Гамзатова. Какое впечатление оставил Яндарбиев? Не буду лукавить — хорошее. Молодой человек невысокого роста, с орлиным носом и пружинистой походкой показался нам фигурой неординарной. Уходя, Зелимхан «забыл» полиэтиленовый пакет, в котором лежала плоская, как «дипломат», канистра. Догнав его, я сказал: «Молодой человек, вы забыли сверток», на что тот ответил: «Это вам, вино». Я пошутил: «Если уж даете "взятку", так лучше коньяком». Зелимхан понимающе улыбнулся: «В другой раз привезу коньяк». И, действительно, месяца через два Зелимхан привез точно такую же канистру-«дипломат» с прекрасным чеченским коньяком... А стихи молодого чеченца так и не были опубликованы — главный редактор «зарубил», поскольку в них все-таки было больше Козловского, чем автора.

В 1989 году Яндарбиев закончил свою первую повесть «Время расплаты» и с головой окунулся в политику, создав общественно-политическую организацию «Барт», что означает «Согласие».

«...Отрадно отметить, — пишет он в книге "Чечения — битва за свободу", — что основной костяк товарищей, прошедших школу "Барт", учредительный съезд ВПД и Общенациональный съезд чеченского народа, остались в строю почти полностью. Они стали авангардом нового этапа нашей борьбы. Не всех их вспомнишь поименно, но память часто возвращается к их знакомым лицам, и сердце наполняется благодарностью за этих почти безымянно прошедших трудный участок национальной истории и победивших — просто, скромно, но самоотверженно, осознавая, что от каждого из них зависит исход своего дела. Они будут самыми суровыми судьями этих кратких заметок, они и только они имеют право на упрек автору этих строк, потому что творили мы вместе, но работу основную делали именно они, и известные сегодня, и безвестные: верные бойцы, рыцари национальной независимости, героические характеры, образы которых возродятся и в документах, и в художественном творчестве многих поколений чеченцев».

Как видите, туманно и витиевато.

«Партия вайнахского несчастья»

Бросок Яндарбиева в большую чеченскую политику был внезапным и стремительным — как прыжок волка. В мае 1990 года он организовал и возглавил Вайнахскую демократическую партию, основной программной целью которой было «создание независимого демократического государства». С ноября 90-го, после образования Общенационального конгресса чеченского народа, стал заместителем председателя исполкома, председателем был избран Джохар Дудаев, его первым заместителем — Юсуп Сосламбеков. По словам чеченского политического деятеля Шах-мурзы Бехоева, высказанным в интервью газете «Сегодня», на съезде Общенационального конгресса чеченского народа «образовались три фракции —завгаевская, хаджиевская и яндарбиевская. Победители тогда ввели Дудаева в ОКЧН как представительское лицо. До этого Яндарбиев, человек меркантильный, был не у дел, но когда вседозволенность началась, он на этой волне и решил прийти к власти. Возглавил ВПД (Вайнахскую демократическую партию), которую чеченцы называли «партией вайнахс-кого несчастья». Кто к ним присоединился? Ведь они хватали людей прямо на улице и за пять рублей выдавали зеленое удостоверение члена партии, обещая золотые горы после прихода партии к власти».

В конце 1990-го — начале 1991-го Яндарбиев стал одним из лидеров внепарламентской радикальной оппозиции партийно-советскому руководству Чечено-Ингушской АССР. 19 августа 1991 года он организовал в центре Грозного митинг против ГКЧП, по его призыву в город со всех сторон, на машинах и пешком, непрерывно шли и шли вереницы людей. На площади Свободы, которая раньше носила имя А. Шерипова, прибывших регистрировали — из какого села, сколько человек, кто командир.

Из книги 3. Яндарбиева «Чечения — битва за свободу»:

«Из отрядов, организованных на площади, надо отметить женский батальон под командованием Моржан Домбаевой и Людмилы Лобановой. Это было новым явлением. И это говорило о силе и глубине процессов национально-освободительного движения. И таких характерных явлений и моментов было очень много. Так называемый митинг оппозиции на площади Ленина, который стоял уже несколько дней, разбежался моментально. Часть из них присоединилась к народу... В свете ночных фонарей я встречал лица, о которых почти забыл и готов был вычеркнуть из списков знакомых, из среды так называемой творческой интеллигенции. Кто-то с искренним чувством возвращенца сам удостоверял свою личность и присутствие. А некоторые добавляли ко всему прочему: "Вот видите, в критический момент мы вместе". Или: "Мы тоже сегодня с вами". Нам было от этих слов неловко. Неловко за них, которые не понимали, как это неприятно слышать: ведь они, каждый, считали себя патриотами более любого из нас. А здесь признавались в том, что для них общенациональная борьба почти что частное, чье-то личное, зависящее от симпатий или антипатий дело. И, тем не менее, было радостно, что они воспользовались этим моментом».

И тут же:

«Но не все готовы и способны были истинно философски и психологически осмыслить ситуацию. Более всех и те, кто мыслил себя интеллектуальной элитой нации и, тем не менее, не нашел лучшего применения своему интеллекту, кроме как трусливого созерцания событий, вместо того чтобы быть в передовых рядах, или демократически-демагогических пророссийских панических словопрений — публично и за глаза. Но в настоящей ситуации это было несущественно, ибо народ и без их "интеллекта" знал, что ему делать, и это знание было обретено многолетним опытом самоотверженной борьбы наших отцов за независимость и, прежде всего, с Российской империей. Этот опыт просыпался в крови чеченца, поднимая дух на борьбу. А битва предстояла долгая и упорная, в том числе и кровавая. К сожалению, видели и чувствовали это не все».

Вот они, ключевые слова идеологии чеченского экстремизма, ее авангарда — боевиков с психологией работорговцев и упырей...

Победа сепаратистов

В своей книге Яндарбиев также описывает события 21—23 августа 1991 года. Надо полагать, что подобные «успехи» сепаратистов стали возможны благодаря одобрению, а зачастую и прямой поддержке со стороны окружения Президента России Ельцина и Председателя Верховного Совета Хасбулатова. Впрочем, судите сами.

С 20 августа 1991 года в Грозном начался митинг сторонников ОКЧН под флагом борьбы с партноменклатурой и руководством Верховного Совета, якобы поддержавшим ГКЧП. На митинге открыто раздавались призывы к разгону Верховного Совета, захвату власти, появились вооруженные боевики...

23 августа в Грозный прибыли председатель Комитета Верховного Совета РСФСР по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью генерал милиции А. Аслаханов и заместитель Председателя Совета Министров РСФСР И. Гребешева. Вместе с ними приехал и С. Хаджиев, который рассматривался в российском руководстве как возможный преемник Д. Завгаева.

На состоявшемся экстренном заседании Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушетии эти представители российского руководства предупредили Д. Завгаева о недопустимости применения силы для разрешения политического кризиса, то есть фактически обеспечили победу сепаратистов.

В тот же день митингующие предприняли первую попытку блокировать здание КГБ, но она не удалось. Однако председатель КГБ России Иваненко, вопреки мнению руководства госбезопасности ЧИР, дал разрешение Яндарбиеву оставить в здании КГБ ряд представителей Исполкома, которые в последующем, когда 5 октября здание было захвачено, сыграли роль троянского коня: изнутри напали на караулы, несшие там службу...

Вот как объяснит свою позицию через четыре года, в 1995 году, на заседании Парламентской комиссии по анализу чеченского кризиса, бывший руководитель органов Госбезопасности РФ Виктор Иваненко:

«Были оперативные материалы о том, что примерно с 1987 года на Северном Кавказе создается... с помощью спецслужб Турции... законспирированная под национально-культурный центр организация Адыге-Хасе. Она сейчас действует легально...

...Согласно оперативным материалам, под прикрытием этой организации проводится идея создания единого горского государства от Черного моря до Каспийского...

...Во время захвата здания КГБ в Грозном, в начале сентября 1991 года, я дал (из Москвы) команду ни в коем случае не применять против толпы оружия....Спецслужбам вообще никаких установок не было...

...Вскоре я выехал в Чечню вместе с Руцким и Дунаевым... Дал команду уничтожить на запасном пункте материалы личных и рабочих дел агентуры и спрятать картотеку агентуры... Обвинения господина Паина в том, что Дудаев захватил материалы агентуры и заставил эту агентуру работать против России, надуманны...

...Вылетаю в Москву... Очередная попытка связаться с Президентом, доложить о результатах поездки заканчивается так же, как и предыдущие — безуспешно... Докладываю Бурбулису о результатах поездки... Основной вывод: надо разряжать ситуацию политическими методами... Если мы применим оружие и будет кровь — то потом ни одному сотруднику КГБ на Северном Кавказе делать нечего... »

Сегодня мы понимаем, какова цена этого лицемерия.

Гибель Виталия Куценко

Под предлогом борьбы со сторонниками августовского путча 3-я сессия Конгресса, проходившая 1—2 сентября 1991 года в Грозном, объявила о низложении законного Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики, после чего вооруженные отряды силой захватили здания Совмина, радио- и телецентра.

Руслан Хасбулатов блокировал все попытки членов делегации из Чечено-Ингушетии встретиться с Президентом России. В последний раз он их просто-напросто выгнал, не пустил, они в приемной дожидались. Он вышел и сказал: «Чтоб я вас здесь больше не видел! Езжайте назад, складывайте полномочия». С этим они и уехали...

5 сентября Доку Завгаев с Игорем Кочубеем за двумя подписями направили телеграммы президентам России и СССР, двум председателям КГБ и двум министрам внутренних дел. В них они изложили, что Дудаев никакой не демократ, что за ним стоят националистические круги, что его кормят теневые мафиозные структуры, что все, кто участвовал в митингах, ежедневно получали 100 рублей наличными, — немалые деньги по тем временам. Все бесплатно питались в близлежащих ресторанах, это оплачивалось потребкооперацией и другими теневиками. КамАЗами завозили импортное пиво, раздавали всем на площади, скот резали, мясо варили. Все было поставлено на широкую ногу...

6 сентября страсти митингующих накалились до предела. Аслаханов уходит, о чем-то совещается с Дудаевым, Яндарбиевым, потом выходит на площадь, приблизительно в 6 часов вечера, через 15 минут буквально на его плечах толпа, возглавляемая Юсупом Сосламбековым, врывается в Верховный Совет, который в это время заседал в здании Дома политпросвещения...

Депутаты, пытавшиеся сопротивляться, были жестоко избиты. Криками, угрозами бандиты заставили их замолчать. Затем каждому из них выдали по листу бумаги, шариковой авторучке и заставили написать заявление о том, что они добровольно выходят из состава Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики. Под нажимом толпы все, за исключением председателя горсовета Грозного Виталия Куценко, написали такие заявления.

— А ты почему не пишешь? — грубо спросил у него Сослам-беков.

— Писать не буду, — твердо сказал Куценко. — То, что вы делаете — это незаконно, это — государственный переворот.

Тогда громадный, как медведь, Сосламбеков сгреб шестидесятилетнего Куценко, и выбросил его в окно. И не просто выбросил — там был витраж, который нужно было пробиить телом Куценко. При падении тот сломал шейный позвонок. Подбежавшая толпа, вместо того чтобы оказать помощь еще живому человеку, стала глумиться над ним, добивать его ногами. Виталий Куценко принял мучительную смерть...

Очевидно, что дело Куценко требует самого серьезного уголовного расследования. Однако Александр Пушкин — не поэт, а бывший прокурор Чечено-Ингушской Республики — имел иную точку зрения. В 1995 году на заседании Парламентской комиссии он заявил:

— Завгаева уже увезли, он отрекся, и произошло так... Куценко, председатель Горсовета, в это время решил... выпрыгнуть в окно, хоть это и первый этаж, но еще под ним цокольный этаж... в общем, довольно высоко.... Люди, которые непосредственно это все видели, были допрошены по этому делу. Он спускался ногами вниз, хотел спрыгнуть, но, как говорится, руки не вовремя отпустил и ногой зацепился за что-то... Был он человеком грузным и уже в возрасте, — практически 60 лет. Не сгруппировался, упал и ударился головой. И несколько дней пролежал в бессознательном состоянии. Дело уголовное мы возбудили, допросили всех на этот счет, но решение принять по делу не могли. Выбрасывания из окна не было, это точно...

Комментарии тут, как говорится, излишни...

Меж двух царских династий

Руслан Хасбулатов в начале 90-х годов XX века пребывал в зените славы. Шутка ли сказать — в 1991 году он становится преемником самого «царя Бориса» на посту председателя Верховного Совета Российской Федерации. Впрочем, род Хасбулатовых, как свидетельствуют исследователи, один из древних и аристократических: представители этой горской фамилии были связаны как с династией Рюриковичей, так и с династией Романовых.

Леча Салигов в своем исследовании, опубликованном на страницах газеты «Справедливость», писал:

«Сын Хасбулата Черкасского — Хорошай, в крещении Борис, был фактически, командующим русской армией в 80—90-е годы XVI века. Он находился в прямом родстве с Романовыми, и его сын Иван Хорошаевич Хасбулатов являлся двоюродным братом первого царя из династии Романовых — Михаила. После смерти отца царя — Филарета — Иван стал главой русского правительства».

Никто не оспаривает, что имя Хасбулатова, как и имена Романовых, является неотъемлемой частью российской истории. Но такой же частью нашей новейшей истории стало и то, что 6 сентября 1991 года Общенациональный конгресс чеченского народа, возглавляемый Джохаром Дудаевым, фактически исполнил именно его, Руслана Имрановича, сценарий, когда вооруженные толпы разогнали чечено-ингушский парламент. Многих депутатов новоявленные вайнахские демократы жестоко избили, председателя Грозненского горсовета Виталия Куценко, как сказано выше, выбросили из окна, в результате чего он вскоре скончался в больнице. А Зелимхан Яндарбиев, видимо, в эйфории от этой, что называется, пирровой победы без зазрения совести заявил по телевидению, что «одним партократом в республике стало меньше». Через десять дней после случившегося на свою историческую родину наведался Руслан Имранович и самочинно распустил Верховный Совет Чечено-Ингушетии.

...Не пройдет и двух лет, как по приказу все того же печально известного современной истории «царя Бориса» Ельцина 4 октября 1993 года будет расстрелян в Москве «Белый дом», в котором работал российский парламент, а его председатель — потомок двоюродного брата Михаила Романова — Руслан Хасбулатов будет заключен в Лефортово.

На этом политическая карьера Руслана Имрановича приказала долго жить. Блестящий дипломат, видный ученый, политолог спрятался от своего народа вблизи от усыпальниц Рюриковичей — за крепкими стенами белокаменной Москвы.

Ход конем

Основным мотивом разгона прежнего Верховного Совета республики было обвинение его председателя Доку Завгаева в поддержке августовского путча. Но истинная причина, как водится, совсем другая. Завгаев ориентировался преимущественно на Президента СССР, который все более терял власть, маневрировал, искал иные точки опоры. Накануне и в дни путча он находился в Москве, не выявляя собственную позицию, чего, естественно, не мог не заметить такой хитрый политик, как Дудаев. Он своевременно оценил и использовал конъюнктуру для достижения результата, которого давно добивался: неистовый Джохар развернул атаку на ГКЧП без промедления, поднял против него всю мощь митинговой стихии, а затем перевел ее с ГКЧП на Завгаева и Верховный Совет Чечено-Ингушетии. Новоявленные политики в Москве рукоплескали Грозному. Пресса, захлебываясь от восторга, писала о мушкетере демократии Дудаеве, а радикалы из ельцинского окружения, не скрывавшие намерения организовать наступление на «комсоветские структуры власти», решили сделать из Чечено-Ингушетии политический пример для подражания.

10 сентября по поручению президента России Ельцина в Грозный прибыла новая делегация, в состав которой входили Госсекретарь Бурбулис и министр печати и информации Полторанин, с целью «тихой» смены лидеров республики. Спустя четыре года на заседании Парламентской комиссии Геннадий Бурбулис покается: «Я считаю, что моя грубейшая ошибка заключалась в том, что я более доверял Дудаеву, чем он этого заслуживал. И никогда от этой ошибки политической и человеческой не буду отказываться»...

Благодаря энергии и авторитету приехавшего затем в республику Руслана Хасбулатова, была собрана и фактически под его руководством проведена последняя сессия Верховного Совета Чечено-Ингушетии. Здание, где проходила сессия, охранялось «гвардейцами» Конгресса. Несмотря на отсутствие кворума, в условиях психологического давления депутаты приняли окончательное решение об отставке Завгаева с поста Председателя Верховного Совета и самороспуске парламента республики. Вместо него на переходный период образовали Временный Высший Совет Чечни и назначили дату всеобщих выборов на 17 ноября 1991 года.

Однако вскоре во Временном Совете произошел раскол. Четверо сторонников группы Дудаева издали от имени всего Совета ряд законов и постановлений, предполагавших создание правовой базы для деятельности Исполкома Общенационального конгресса чеченского народа как верховного властного органа. Не испытывая противодействия, «группа четырех» в своих действиях пошла дальше и объявила о разделении Чечено-Ингушской Республики на суверенные Чеченскую Республику и Ингушскую Республику в составе РСФСР.

Заявление о расколе ЧИР вызвало многочисленные протесты, и 5 октября собравшиеся семь членов Временного Высшего Совета большинством голосов отменили решения «четырех». В ответ на это Исполком Конгресса «за подрывную и провокационную деятельность» распустил Временный Высший Совет и принял на себя функции «революционного комитета на переходный период со всей полнотой власти». Так Дудаев, сделав ход конем и в полной мере использовав помощь федеральной власти, оказался в дамках.

Созданная по инициативе Р. Хасбулатова политическая конструкция рухнула. В Чечне заканчивался период двоевластия. Стремясь подвести под ним черту и окончательно решить в свою пользу вопрос о власти. Общенациональный конгресс чеченского народа постановил провести выборы президента и парламента Чеченской Республики 27 октября 1991 года.

Немного о тейпах и вирдах

Чеченское общество прежде всего, конгломерат тейпов, от взаимоотношений внутри которых зависит в целом мир в Чечне. Что же такое тейп? Как дерево состоит из побегов, так тейп из некъий. Когда чеченец носит фамилию одного из своих ближайших предков (деда или прадеда) — это семья. Некъий же — большая патриархальная семья...

Однако помимо конкретной патриархальной семьи есть еще роды, хранящие память о едином своем основателе даже в значительной череде поколений. «Такой род состоит из многих некъий, восходящих в конце концов к одному основателю, — пишут в своем исследовании "Суверенитет и пиратство" С.Кургинян, В. Солохин и М. Подкопаева. — Эта гораздо более широкая, чем некъий, группа родственников, объединяемых одним праотцом-основателем, образует род — rap. Несколько гаров объединяются в тейп, но уже не столько по родовому, сколько по территориальному принципу... Фактически тейп — это группы нескольких родов, живших на общей территории и находившихся между собой в отношениях социального равенства».

Для любого чеченца тейп — святыня. Как старейшина, отец или старший браг. Но не менее свято для него, как мусульманина, и почитание религии. То, что ныне происходит на многострадальной чеченской земле, на мой взгляд, является не только результатом межклановых разборок, но и столкновением двух существующих здесь религиозных направлений.

Большинство верующих чеченцев принадлежит к тем или иным суфийским братствам — вирдам, которые объединены в два соперничающих тариката (учения, указывающего наилучший «путь к Богу», то есть к достижению вечного блаженства), Нокшбандийа и Кадирийа. Прцесс исламизации в Чечне завершился только в XVIII веке. Первым на территорию Чечни проник тарикат На-кшбандийа, название которого происходит от имени основоположника — Бахаудина Накшбанди. Это один из самых распространенных суфийских орденов. Он получил распространение среди наиболее зажиточных слоев населения, имевших доступ к образованию и непосредственному восприятию религиозной философии. В основном, они были жителями равнинных районов, в то время как в горах еще сохранялось влияние язычества.

Тарикат Накшбандийа использовался во время Кавказской войны имамом Шамилем для формирования в подвластных ему районах Чечни и Дагестана своей системы управления, своего рода военно-родовой теократии. Иначе говоря, ислам Накшбандийского толка стал в Чечне принадлежностью профеодальной элиты того времени. После поражения горцев и пленения Шамиля авторитет этого тариката резко упал, начался переход мюридов (последователей) к тарикату Кадирийа, название которого происходит от имени Абдаль-Кадар Гиляни. Вирды данного тариката отличались социально агрессивной обрядностью и с самого начала преследовались одновременно как русскими властями, так и Шамилем и его военной верхушкой. После Кавказской войны шейхи Накшбандийи в большинстве своем заняли пророссийскую позицию, а вирды Кадирийи и в царское, и в советское время были поставлены вне закона и оставались в оппозиции.

Между Накшбандийа и Кадирийа имеется ряд существенных различий в исполнении религиозных обрядов. В связи с этим последователей данных тарикатов называют соответственно людьми «тихого» и «громкого» зикра, иначе говоря, ритуального танца-моления. По мнению накшбандийцев, истинно верующий не должен публично демонстрировать свои религиозные чувства, а молиться в помещениях, сосредоточенно, с закрытыми глазами, спрятав четки под одеждой.

Неизменным же атрибутом кадирийского тариката в Чечне является громкий зикр. Участвующие в нем попеременно двигаются в разные стороны, прихлопывая и притопывая. Энергичное движение может длиться несколько часов, до момента, когда участники зикра достигают состояния религиозного экстаза, во время которого происходит колоссальная подзарядка энергией, верой, духом всех танцующих. По мнению психологов, такой ритуально-обрядовый хороводный танец является сильным средством введения больших масс людей в трансовое состояние.

Зикр на площади возникает не случайно — им управляет шейх, который знает, когда начать ритуальное моление. Вот в окружающей шейха толпе раздаются выкрики, начинается движение, оно усиливается, начинает закручиваться кольцо, расширяясь и втягивая в себя людей. Возникает молитвенный хоровод — джагр. Только мужчины (или только женщины) вприпрыжку ходят по кругу, движения ритмичны, все хлопают ладонями, отбивая ритм. По знаку шейха кто-то запевает главную формулу ислама «ля-илаха-иль-Агшах», что означает «нет Бога, кроме Аллаха», остальные повторяют ее, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее в такт ускоряющемуся движению. Вибрация голоса воздействует на дыхание, на мозг, она у всех одинакова, в результате в организмах танцующих возникает синхронизация электрофизиологических ритмов. И вот уже все, несущиеся по кругу, охвачены единым чувством, глубокое дыхание в ритме пения вызывает вспышки коллективного экстаза, восторг от избранности и удивительное ощущение экстремальности бытия — редкая форма стресса, которая пробуждает силу, волю и боевой дух.

Кадирийский тарикат получил наибольшее распространение среди горской малограмотной бедноты, не имеющей возможности воспринять постулаты ислама через чтение книг или слушание проповедей.

По мнению историков, основоположником зикризма в Чечне был шейх Кунта-Хаджи Кишиев, появившийся на общественнополитической арене в годы Кавказской войны и фактически выступивший против имама Шамиля, который, по его мнению, привел нацию на грань физического истребления. Интересно, что Кунта-Хаджи чтится среди вайнахов не меньше, чем неистовые воители шейх Мансур и имам Шамиль. Кунта-Хаджи сотрудничал с царской администрацией, старался, чтобы Чечня входила в Российскую империю как можно менее болезненно.

Чтобы спасти свой народ, Кунта-Хаджи призвал мюридов — учеников, послушников, «воинов ислама» — сложить оружие и подчиниться русскому царю, так как «силы слишком неравны и продолжать войну бессмысленно». Вирд кунта-хаджинцев распространен не только у чеченцев, но и у ингушей, аварцев, кабардинцев и мусульман-осетин. Из всех вирдов кадирийского тариката он наиболее распространенный и влиятельный.

Накшбандийские тейпы составляют в Чечне подавляющее большинство: к ним относятся — Веной, Гендергеной, Чингарой, Чермой, Чинхой, Пешхой, Зумсой, Курчалой и другие. Наиболее авторитетные из них — вирды Дени Арсанова и Солса-Хаджи Яндарова. Их потомки сегодня считаются весьма почитаемыми людьми, имеющими своих мюридов. В составе данного тариката наиболее влиятельными являются семь вирдов: Дени Арсанова — Надтеречный и Урус-Мартановский районы (селения Гехи, Шалажи, Гойты, Урус-Мартан, Рошни, Алхан-Юрт); Докки Шепту-каева — Грозненский, Надтеречный районы, город Грозный; Кана-Хаджи — Надтеречный район; Солса-Хаджи Яндарова — Урус-Мартан; Ташу-Хаджи — Ножай-Юртовский, Веденский районы; Узум-Хаджи — Ножай-Юртовский район; Абдуп-Вагап-Хаджи — Веденский район.

В составе тариката Кадирийа наиболее влиятельными являются пять вирдов: Кунта-Хаджи — Шатойский, Галанчожский, Beденский и Шалинский районы и частично почти все остальные районы Чечни; Али Митаева — Шалинский район; Баматгирей-Хаджи — Шалинский район; Чемерза-Хаджи — Шалинский и Гудермесский районы; Вис-Хаджи — селения Майртуп, Гойты, Братское.

Мюридизм с точки зрения догматической является проповедью неизвестной народу части Корана — деяний Пророка, так называемого тариката. «Учение тариката, — пишет в своем знаменитом историческом наследии "Кавказская война" В.А. Потто, — сопровождаемое самосозерцанием, постом и молитвой, во многом уподоблялось христианскому монашеству. Основателями его являлись отшельники, которые своей святой, уединенной жизнью привлекали к себе последователей и вместе с ними составляли, в некотором роде, братства. Восточное воображение и фантазия, конечно, не могли оставить это учение чистым и отвлеченным, а увлекли его на путь мистицизма. Таким образом, в монашествующем мусульманском братстве образовались пять степеней духовного совершенства, для достижения которых требовались не только религиозные познания, но и исполнение многочисленных и трудных обрядов (эти степени были учреждены по числу пророков-завоевателей: Адама, Авраама, Моисея, Иисуса и Магомета). Все это дало возможность духовным учителям, именующим себя муршидами, имамами и тому подобное, в случае надобности эксплуатировать по своим личным расчетам толпу своих учеников, мюридов и делать из них послушные орудия собственных замыслов.

В мусульманском мире разыгрывалось немало кровавых революций, в которых вожаками политических партий всегда являлись муршиды со своими мюридами. Создавая политическое движение во имя тариката, представители его, следуя наставлениям Пророка, предварительно посылали ко всем мусульманам дават, то есть приглашение присоединиться к ним для защиты народных и религиозных прав, а затем уже, не принявшим давата, объявляли джигат (война за веру), чтобы силой оружия заставить их следовать за собой. Вот эти-то три начала: тарикат, дават и джигат, или, по отношению к нам, газават — и объединялись у нас в одном понятии мюридизм».

«Особо сильный импульс к развитию Кадирийа получила после депортации чеченцев в Казахстан в 1944 году, — читаем все в том же исследовании «Суверенитет и пиратство». — В пятидесятые годы в Целиноградской области Казахской ССР среди выселенных туда чеченцев образовался самый молодой и радикальный вирд Кадирий — вирд Вис-Хаджи Загиева. Во время ссылки в Казахстан семьи Дудаевых (вернулись в 1957 году) старший брат Джохара — Бекмураз примкнул к вирду Вис-Хаджи Загиева, впоследствии став членом группы устазов (наставников) этого вирда».

Джохар Дудаев, приняв предложение старейшин, также сделал ставку на этот самый молодой и крупный вирд кадирийского тариката в Чечне, поскольку и Совет старейшин был сформирован в основном из вирда Вис-Хаджи Загиева и других вирдов Кадирийа. Устазы Накшбандийа были объявлены «осиным гнездом КГБ», а последователи Вис-Хаджи Загиева — наиболее чистыми сторонниками национальной идеи.

Именно они и приезжали к Дудаеву осенью 1990 года в Прибалтику, склонив генерала возглавить так называемое «национальное движение», а на самом деле — сепаратизм, межклановые и межрелигиозные разборки.

Кстати, по канонам ислама, религия не имеет права вмешиваться в политику. Но Джохару Дудаеву, чтобы удержать власть, пришлось опереться как раз на духовенство, которое добивалось создания на территории Чечни исламского государства. И неудивительно, что еще задолго до ввода российских войск в Чечню религиозные авторитеты предлагали Дудаеву стать ее имамом, однако бывший советский генерал отказался от такого предложения. И все-таки, чтобы не слишком раздражать своих новых союзников, он вынужден был провозгласить республику исламским государством, хотя это и воспринималось как чистая декларация.

Положение резко изменилось после ввода в Чечню российских солдат. Исламская доктрина оказалась наиболее пригодной идеологией, сплотившей чеченцев против федеральных войск. Как ни странно, нечто подобное уже происходило в XIX веке во время Кавказской войны. Чтобы объединить отличающиеся по обычаям, нередко враждующие друг с другом племена, Шамиль выступил под зеленым знаменем ислама. Что характерно, и Джохар Дудаев с первых же дней своего правления стал создавать государство с административно-правовой системой, схожей с имаматом Шамиля.

В связи с тем, что Джохар Дудаев принадлежал к вирду Кун-та-Хаджи, ему в первые дни «чеченской революции» оказала поддержку значительная часть населения. Таким образом, религиозный фактор сыграл немаловажную роль в становлении дудаевского режима. По сути дела, горцы кадирийского тариката приняли сторону президента Чечни, а жители равнинных районов и интеллигенция, большинство из которых относились к накшбандийс-кому тарикату, стали к нему в оппозицию. Так наметился раскол не только по тейпам, но и по вирдам.

Произошел раскол и в самом кадирийском тарикате, в частности, среди последователей Кунта-Хаджи. Дело в том, что к тому же вирду принадлежал и один из лидеров оппозиции Джохара Дудаева — Ибрагим Сулейменов, являющийся прямым потомком сестры Кунта-Хаджи. После того как Сулейменова и его братьев боевики взяли под стражу, а его племянника убили, многие кун-та-хаджинцы, поначалу поддерживавшие Дудаева, выступили против него.

Но все это случится позже, а пока вернемся к событиям осени 91-го.

Кремлевские противоречия

Кстати, похожие события произошли в то же время и в Таджикистане. И там, и здесь демократы России умилялись антикоммунизму своих союзников. И там, и здесь оказывали им поддержку по идеологическим соображениям. И там, и здесь идеологические соображения оказались сомнительными и не гарантирующими выполнение союзнических обязательств. И там, и здесь начала литься кровь. Но Чечня — не чужое суверенное государство, а часть России. Возникла двусмысленная ситуация. Российские демократы, поймавшись на идейной мякине, теперь должны были каким-то образом отнестись к грубым нарушениям договоренностей, к несоблюдению правил игры, к факту игнорирования решений демократического центра. Но и это еще не все. Главное в том, что чеченская проблема «помогла» структурировать кремлевские противоречия. В самом деле, поскольку «демократическая» политика «освободившегося» российского государства породила чеченский узел на своей территории, то с неизбежностью началось формирование двух кремлевских группировок, по-разному смотрящих на проблему разрешения конфликта: «партию войны» и «партию мира». Первая требовала силового решения проблемы, иначе говоря — «разрубить узел», вторая же говорила о недопустимости конфликта, о необходимости переговоров, а то и сотрудничества с режимом. То есть «партия мира» была настроена чеченский узел не разрубать, а развязывать.

Как и во всех политических и дворцовых интригах, первый ход сделала «партия войны». Побывав в Грозном, вице-президент Александр Руцкой назвал Дудаева «бандитом», а происходящее в Чечне «бандитизмом», так как Дудаев избирался не народным голосованием, а был провозглашен президентом от имени ОКЧН — общественной организации, не имеющей по закону права на организацию выборов.

После этого 2 ноября 1991 года V съезд народных депутатов России принимает решение о незаконности прошедших 27 октября в Чечне выборов. Напомню, что к тому моменту между съездом — высшим органом власти в России — и Президентом Ельциным противоречий еще не существовало, Хасбулатов еще абсолютный демократ, его заместители тоже. Таким образом, в происходящем на кремлевской сцене не было никакой иной политической подоплеки, и с точки зрения всех норм права после 2 ноября Дудаев перестал являться легитимным президентом. Впрочем, и сама процедура его избрания содержала множество подводных камней. Однако он не собирался без боя сдавать захваченную им власть: серия разгонов неугодных ему противников была уже начата.

Что же дальше?

6 ноября 1991 года лидер «партии войны» Руцкой (тогда еще друг и соратник президента России) докладывает Ельцину о необходимости введения в Чечне чрезвычайного положения. Готовится Указ, который визируется Шахраем и Хасбулатовым и, после подписания Ельциным, вступает в силу с 8 ноября. Уже в тот момент чеченская карта стала разыгрываться для сдерживания в стране центростремительных тенденций победившей команды так называемых демократов. Позже это сдерживание централизма превратится в откровенное разрушение всего достигнутого. Впрочем, и тогда уже было ясно, что конфликт между «партией войны» и «партией мира» — конфликт не идеологический, а государ-ственнический. Очевидным являлось и то, что уходящая команда горбачевцев при удобном случае постарается подставить подножку российским государственникам демократического разлива.

Так и случилось. К примеру, реализацию Указа о чрезвычайном положении в Чечне фактически сорвали союзные власти и, прежде всего министр внутренних дел СССР Баранников, который с самого начала относился к нему резко отрицательно. Баранников не скрывал, что не будет участвовать в реализации ЧП, косвенно выражая таким образом общую позицию политического руководства Союза ССР и Президента Горбачева.

Вот что рассказал Парламентской комиссии о тех событиях бывший вице-президент РФ Александр Руцкой: «Когда на территории республики начались эти безобразия, одним из первых, кто поддержал и завизировал проект Указа Президента о введении чрезвычайного положения, был Председатель Верховного Совета Хасбулатов Руслан Имранович...

Предлагалось внутренними войсками Советского Союза (а тогда внутренних войск у МВД России не было) ввести систему жесткого пропускного режима. Каким образом? Блокировались железные дороги на въезде и выезде из Чечни, блокировались автотранспортные магистрали и те направления, где можно было проехать туда и обратно. Для наведения порядка, подчеркиваю, в крайней ситуации, предназначалась бригада спецназа. Так, в общем, планировалось введение чрезвычайного положения...

Если бы по этой схеме было введено чрезвычайное положение в ноябре 1991 года, такого бы кровопролития, как сегодня, просто не было...

Я напомню слова, которые сказал тогда на Верховном Совете. Из зала, как вы помните, требовали отставки вице-президента в связи с тем, что он нарушает права человека. Какого человека — при этом не оговаривалось. Я предлагал навести там порядок в отношении откровенных бандитов, — это называли нарушением прав человека...

Когда Президент согласился ввести чрезвычайное положение и поручил заниматься этим вопросом мне, он исчез из Москвы и отсутствовал почти пятеро суток.

Представьте себе, вице-президент страны не может связаться ни по каким средствам связи с главой государства...»

А вот слова другого в те годы «первого лица» страны, Егора Гайдара: «Я был назначен в Российское Правительство в ноябре 1991 года и буквально первый рабочий день Российского Правительства для меня совпал с днем отмены Верховным Советом Указа Президента "О введении чрезвычайного положения в Чечне"...

То, что я узнал, для меня свидетельствовало о глубоком кризисе всех силовых инструментов и Союзного и Российского государств. Было очевидно, что операция провалилась из-за нескоор-динированных действий российских и союзных органов власти, что внутренние войска получали противоречивые указания от российских органов власти, в частности, от вице-президента Руцкого, и от союзных органов власти, в частности, от Президента Горбачева... »

И впрямь события, последовавшие за введением ЧП, носили явно трагикомический характер. Так, направленный в Грозный ОМОН блокируют вооруженные боевики, сопротивление которым он оказать не может, так как личный состав и техника летят в разных самолетах и приземляются на разных аэродромах — омоновцы в Ханкале, а техника в Моздоке и Владикавказе.

Дудаев объявляет в Чечне военное положение.

Как видите, в ответ на стремление установить главенство российских законов и обеспечить нормальный процесс выборов, повсюду начинались вопли об агрессии против Чечни. Под этим лозунгом в Москве активизировалась так называемая «партия мира». Самой заметной фигурой здесь становится народный депутат Российской Федерации, советник президента РФ по национальным вопросам Галина Старовойтова. Сергей Шахрай обвиняет и, видимо, небезосновательно, в срыве ЧП союзные структуры. Связь руководителей этих структур и Старовойтовой, что называется, на поверхности. Оказавшись тогда впервые в ловушке, Шахрай поддержал постановление Верховного Совета РФ об отмене чрезвычайного положения от 11 ноября.

11 ноября 1991 года Верховный Совет РФ отменяет Указ Президента о ЧП. Галина Старовойтова по поручению Президиума Верховного Совета РФ начинает вести телефонные переговоры с Дудаевым, одновременно давая интервью, в которых подчеркивается его галантность и демократичность. В московской печати продолжается антироссийская кампания, проводятся аналогии с противостоянием «Центр — Литва». Статьи идут под общим девизом: «Союз распался, очередь России?». В Чечне разворачивается пропагандистская кампания обличения российского империализма с призывами к народам Северного Кавказа построить свой «общий дом» без России: «Россия — гадюка, которой нужно свернуть башку», — говорит Дудаев в интервью турецкой газете «Миллет». «Фигаро» отмечает: «Дудаев ныне для Ельцина то же, чем был президент независимой ныне Литвы Витаутас Лансбергис для Горбачева».

А в небольшом селении Лыхны, что в Гудаутском районе Абхазии, съезд Кавказских народов провозглашает создание нового государства — Конфедерации горских народов Кавказа.

Из «Новой газеты», октябрь 2003 года:

«... Наивные мы все-таки люди! — вспоминает бывший пресс-секретарь Президента Российской Федерации Бориса Ельцина Павел Вощанов. — Иной раз думаем, что за словами и поступками наших вождей стоит какой-то великий государственный смысл, а его там нет и в помине. Обиды, амбиции или того хуже — корысть. Этого в изобилии. Государственного смысла — ни на копейку.

...На совещании у Ельцина вице-президент Александр Руцкой был единственным (все-таки афганский опыт чего-то значит), кто был против применения армии в Чечне. Но его не послушали — решили, что грозненский аэропорт должен взять наш десант. Выбросили, но он неожиданно для всех оказался заблокированным вооруженными дудаевцами. Возникла угроза перерастания конфликта в большую войну. И все это накануне поездки Ельцина в ООН и к Бушу в Кэмп-Дэвид...

Вечером мне позвонил Ельцин и велел сделать от имени пресс-секретаря заявление, что, мол, президент России всегда выступал и выступает за мирное решение чеченской проблемы. "Только за столом переговоров!" А после были сказаны слова, которые предназначались лишь для меня, чтоб знал, на кого переводить стрелку: "А то у нас есть, понимаешь, такие, которым, что в Афгане деревни разбомбить, что Чечню танками подавить".

Я этот намек нигде не озвучил, но свет не без "добрых" людей — через день-другой вся российская пресса указала на Руцкого как на главного и единственного зачинщика войны на Кавказе... »

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ГЕНЕРАЛ-ВОЙНА

...существует два метода борьбы: один с помощью закона, другой с помощью силы. Первый метод свойственен для людей, а второй — для животных...

Н. Макиавелли

Разлука длиною в эпоху

В середине ноября 1991 года из Москвы в Ростов-на-Дону прилетел фотокорреспондент «Красной звезды» Юрий Пирогов. Он передал просьбу главного редактора подготовить несколько материалов о событиях в Чечне и снабдить их хорошими иллюстрациями. 24 ноября 1991 года мы отправились в командировку в Грозный в составе группы генералов и офицеров штаба СКВО на Ан-12 с военного аэродрома.

На душе было неспокойно. Оперативные сводки из Чечни пестрели тревожными сведениями. Участились нападения на военные городки с целью захвата техники и вооружения. Усилилось давление на военнослужащих гарнизона. В который раз возникали в памяти напряженные взгляды офицерских жен и детей: как они там?

...Наш самолет, который в шутку прозвали летающим сараем, совершил посадку на аэродроме Ханкала. Пока останавливаются винты, смотрим в иллюминаторы. Чуть в отдалении, на стоянке, несколько легковых автомашин из окружного учебного центра (ОУЦ). Среди встречающих — его командир генерал-майор Петр Соколов, рядом невысокого роста морской офицер.

— Юра, — говорю, уступив место Пирогову у иллюминатора, — вон тот капитан 1-го ранга и есть Дениев.

Спустившись на бетонку, попадаем в окружение небритых боевиков. Худой долговязый прапорщик, направив в нашу сторону автомат, бесцеремонно преградил дорогу:

— Я — начальник штаба комитета обороны. Вы прибыли на территорию свободной Ичкерии, предъявите для проверки документы и вещи.

Старший нашей группы — начальник штаба округа генерал-лейтенант Анатолий Куприянович Чернышев, смерив его презрительным взглядом, невозмутимо проследовал к ожидавшим его генералу и офицерам. Мы направились за ним. Долговязый прапорщик проводив нас недобрым взглядом, что-то сказал своим боевикам по-чеченски. Позже я узнал, что этот прапорщик по фамилии Арсанукаев до недавних пор был военным комендантом аэродрома Ханкала. Среди сослуживцев он слыл откровенным бездельником, зато теперь стал главным наблюдателем за прибывающими в Чечню офицерами из штаба округа.

После доклада начальнику штаба округа Дениев подошел к нам с Юрой. Лицо осунувшееся, в глазах — грусть. Казалось, только вчера расстались, но передо мной стоял совершенно другой человек. Да и вокруг были иные, не те приветливые и по-кавказски гостеприимные люди.

Другая жизнь, другая эпоха...

На аэродроме долго не задержались.

— Мужики, — торопливо говорит Дениев, — быстро в мой «уазик».

По дороге он вводит нас в обстановку.

— Дела в республике хреновые, — не стесняясь в выражениях, сетует Ибрагим. —Дудаев подмял под себя все. Теперь хочет прибрать к рукам и военные городки СКВО.

Атмосфера на совещании была очень неспокойная. Начальники служб предложили раздать офицерам и членам их семей постельное белье, полотенца, по ящику тушенки, составить акты, затем все имущество и продовольствие списать, иначе все равно не сегодня-завтра оно будет разграблено.

Генерал Чернышев не соглашался, не желая брать ответственность на себя:

— Не имеем права. Нет у нас соответствующего распоряжения.

Генерал Соколов:

— Что будем делать с оружием, танками, артиллерией? Предлагаю: арсеналы погрузить на КамАЗы, выстроить колонну и организованно покинуть пределы Чечни. Иначе завтра все «приватизирует» Дудаев.

Генерал Чернышев:

— И на это нужен приказ из Москвы.

— Так добейтесь его!

— Легко сказать — добейтесь! Все, кому положено, знают о сложившейся здесь ситуации.

Да, к сожалению, у наших генералов были связаны руки, оттого они и проявляли такую нерешительность во всем.

А в это время другой генерал — Дудаев — действовал решительно и последовательно. 26 ноября своим указом он запретил все перемещения техники и вооружения. К частям были прикреплены представители национальной гвардии, которые производят проверку автомобилей и документов, а также имущества, ввозимого и вывозимого с территории воинских частей.

Тем же указом все вооружение, техника и имущество были «приватизированы» Чеченской Республикой и не подлежали отчуждению.

В тот же день, 26 ноября 1991 года, Дудаев вызвал к себе командира 173-го окружного учебного центра генерал-майора Соколова, военного комиссара Чеченской Республики капитана 1-го ранга Дениева, начальника штаба гражданской обороны республики полковника Ваганова и безапелляционно заявил:

— Кто переступит границы Ичкерии, будет арестован. Личный состав окружного учебного центра вывести за пределы республики. В городках центра мы разместим две чеченские дивизии, которые сформируем в конце года. Вся техника и вооружение переходят в собственность вооруженных сил республики. Все командиры, и вы в том числе, подчиняются мне лично...

В логове «одинокого волка»

После совещания, проведенного генералом Чернышевым в ОУЦ, мы вышли из штаба и направились к контрольно-пропускному пункту побродить по городу. За воротами КПП наше внимание привлекла группа чеченских гвардейцев, вооруженных автоматами. Командовал ими худощавый симпатичный мужчина в длинном черном плаще.

Мы представились, показав свои редакционные удостоверения.

— Командир взвода национальной гвардии прапорщик запаса Руслан Шамаев, — по-военному доложил тот.

Среди боевиков Шамаев пользовался особым уважением. Именно он 5 октября 1991 года возглавил штурм здания КГБ республики. Теперь там хозяйничали его подчиненные. Мы попросили сделать несколько снимков расположения гвардейцев, и Шамаев любезно согласился сопроводить нас.

Открыв массивные двери, мы оказались внутри холодного квадратного холла. Прямо — деревянная перегородка, обложенная ящиками с песком.

Раньше за ней располагался дежурный офицер. Теперь же на этом месте восседали два боевика с пулеметом и автоматом.

По узкому лестничному пролету поднимаемся на верхний этаж, в спортзал. Он до отказа заполнен людьми. Народ самый что ни на есть разношерстный: и отставники-военные, и милиционеры, и даже подростки. О чем-то возбужденно спорят. Завидев нас, да еще с фотоаппаратурой, вмиг смолкают, настороженно поглядывают, о чем-то переговариваются с Шамаевым. Пока боевики выясняют отношение к нашему визиту, с интересом рассматриваем спортзал. В центре натянута волейбольная сетка, не снятая гвардейцами после захвата здания и, по-видимому, никому не нужная. Сразу за волейбольной площадкой на раскачивавшемся на канате боксерском мешке с песком отрабатывал удары ногами маленький, с хорошо развитой мускулатурой юнец. Он так и сверлил нас узенькими и злыми глазенками. Этот подросток напомнил мне волчонка, не совсем еще кровожадного, но уже хищника...

Подошел Шамаев.

— Фотографировать здесь нельзя, — виновато говорит он. — Спустимся этажом ниже.

Совершаем «экскурсию» по бывшему филиалу «Лубянки», а ныне одному из логовищ «одинокого волка», как любят называть себя гвардейцы. Вообще волк — один из самых любимых образов чеченского фольклора. Волк отважен. Волк свободен. Если надо, он готов и умереть за эту свободу, молча и гордо.

Заглядываем в помещение, где располагается взвод Шама-ева. На голых матрацах, что уложены на полу, несколько человек отдыхают после ночного дежурства. В углу, у окна, пожилой чеченец совершает намаз — молится, сложив у груди ладони. В двух шагах от него несколько парней в камуфляже чистят оружие.

Знакомимся с ними. Из каких мест? Преимущественно из горных районов. Зачем приехали в Грозный? Защищать революцию и Джохара Дудаева. Почему не хотите работать в своих селениях: сеять хлеб, заниматься скотоводством? Мы не пастухи — мы воины...

Время обеденное, поэтому наш «экскурсовод» предлагает:

— Пойдемте перекусим.

В столовой две женщины-поварихи готовят еду. Нам подают жидкий суп из баранины. Чувствую чей-то колючий взгляд.

Поднимаю голову и замечаю за спинами боевиков, что обедают за соседним столиком, все того же юнца-волчонка, его злобный взгляд.

Пища в горло не лезет.

Никак пока не могу до конца понять, что же происходит в Чечне?

Война без правил

Дудаев, захватив власть в Чечне, конечно, понимал, что Россия не смирится с его амбициями и не позволит уйти Ичкерии в свободный дрейф, а значит — рано или поздно будет война. И к ней нужно готовиться заранее. Оружия у него для этого достаточно: кроме мотострелковой дивизии, переименованной в окружной учебный центр, в Чечне находились крупные арсеналы, предназначенные для вооружения нескольких дивизий, иначе говоря, армейской группировки, а также всевозможные базы хранения автомобильной и другой техники. Всю эту материальную часть мятежный генерал выпускать из своих рук не собирался. Как не собирался отдавать без боя и власть.

Неужели война?

Трудно, очень трудно было поверить в те дождливые ноябрьские дни 1991 года в кажущуюся бредовой мысль о войне. Но война, увы, была уже рядом.

...Утром 27 ноября 1991 года в ОУЦ, где мы располагались, приехал Дениев.

— Мужики, — заговорщицки подмигнул нам Ибрагим, — хочу вам сделать сюрприз.

Недоуменно смотрим на него — в такой обстановке уж лучше без сюрпризов.

— Я договорился с Дудаевым об интервью для «Красной звезды».

Вот это да! Ай да Ибрагим! Мы даже и не мечтали об этом.

— Так что собирайтесь, — деловито заключил он, — первый президент Чеченской Республики ждет вас.

...Битый час торчим с Юрием Пироговым у Дома правительства. Ждем приезда Дудаева. Погода хуже некуда: мелкий моросящий дождь. Мимо снуют вооруженные люди, в основном — молодежь. Старики в каракулевых папахах с зелеными повязками ведут себя степенно: неторопливо беседуют между собой. Интересно, о чем? Не раз пытался изучить чеченский язык, но не хватало терпения. Запомнилось всего два слова: «сабурды» — стой и «борз» — волк.

К зданию подкатывает несколько машин. Впереди и сзади — «Волги», в центре — «мерседес». Из них выскакивают вооруженные люди и тотчас берут под охрану иномарку. Из «мерседеса» выходит худощавый мужчина, в длинном, до пят, черном кожаном пальто и черной шляпе, и твердыми шагами направляется к входу в здание. По нервному, с тонкими чертами лицу и жесткой ниточке воинственных усов угадываю в нем Дудаева. Охрана берет его в плотное кольцо, которое быстро исчезает в дверях Дома правительства.

— Ну, что, Николай Сергеевич, пойдем? — говорит Юра Пирогов.

Первый кордон охраны нас встречает в вестибюле.

— К кому?

— К президенту, — отвечаем.

Нас, разумеется, не пропускают. К счастью, опять выручает Ибрагим Дениев. Быстро переговорив по-чеченски с охранником, он бросает нам на ходу:

— Пошли быстрее. Президент ждет.

В приемной полным-полно народу.

— Подождите меня здесь, — распоряжается Дениев и исчезает в кабинете Дудаева.

Протискиваемся поближе к дверям, за которыми исчез Ибрагим.

— Докумэнты, — преграждает нам путь здоровенный охранник, вгрызаясь в нас взглядом.

— У нас уже проверяли, — пытаюсь возразить.

— Ти мене покажи, — грубо говорит амбал, поправляя на плече автомат.

Достаем с Юрой редакционные удостоверения, отдаем охраннику. Он пристально рассматривает их. Затем подозрительно говорит:

— Ви чекисты.

— Мы журналисты, — с нескрываемой издевкой отвечаю, — идем брать интервью у президента.

Трудно представить, чем бы закончилась эта перепалка, не появись Дениев.

— Так, мужики, вперед! — поторопил он. — Президент ждет.

Охранник, пропуская нас к двери, пригрозил:

— Резких движений не делать — стреляю без предупреждения!

Проходим тамбурочек и оказываемся в просторной комнате.

Дудаев находится за столом для заседаний, узким и длинным. За спиной — телохранитель с повадками хорошо выдрессированного пса. Кажется, тело расслаблено, но глаза, зоркие и настороженные, выдают его состояние: в любую секунду он готов защитить своего хозяина. Руки на поясе, в кобурах под мышками по пистолету. Справа от президента — подполковник-запасник. В петлицах потертого кителя эмблемы связиста.

Дениев представляет нас.

— Прошу прощения, — извиняется генерал Дудаев, — мы тут с начальником Главного штаба Вооруженных Сил республики подполковником Мержуевым корректируем проект закона «Об обороне». С интервью придется немного подождать.

Ждать так ждать.

Украдкой посматриваю на Дудаева. Президент, словно комдив перед боем, предельно собран. Да, по-видимому, война неизбежна, если Дудаев с первых дней своего правления принимает такие законы.

Вот ведь как жизнь складывается. В последнее время лидерами национальных движений в республиках Северного Кавказа все чаще становятся люди военные, в основном — генералы. Процесс этот, с одной стороны, вполне понятен. Военные, тем более генералы, на Кавказе среди земляков пользуются уважением. Но с другой — не всякий военный человек способен стать талантливым политиком. Политика — это полутона, компромиссы и балансирование на грани возможного и невозможного. В армии же, где взаимоотношения регламентированы уставами и приказами, только два «тона»: либо выполняешь приказ, либо идешь под суд. Третьего не дано...

Наконец Дудаев отпускает Мержуева. Сам на минутку выходит в комнату отдыха.

— Ну, что? — шепчет Пирогов. — Мне надо делать снимок.

— Не спеши, — говорю, — еще не время.

Телохранитель настороженно следит за каждым нашим движением. В кабинет, словно ему на подмогу, входит амбал-охранник. Ствол его АКСа опущен. Пока ждем Дудаева, он прохаживается за спиной.

Наконец Дудаев возвращается.

— Итак, к интервью я готов, — по-командирски четко говорит он. — Задавайте вопросы...

Я спокойно смотрю в глаза Дудаеву, мысленно благодаря Ибрагима Дениева за то, что он в свое время позволил мне ознакомиться с личным делом генерала. Теперь, зная не только его послужной список, служебные и партийные характеристики, но и то, на чем можно «поиграть», — его тщеславие, неторопливо завожу беседу:

— Джохар Мусаевич, в армии Вы всегда были на хорошем счету. Как правило, Вам доставались отстающие подразделения и части, но Вы их выводили в передовые. Как Вам удавалось этого добиваться?

— Да, мне в основном доставались трудные гарнизоны. Так было и в Сибири, и на Украине, и в Прибалтике. Но я всегда их выводил в отличные. Я был лучшим командиром дивизии в мире...

Он говорил очень вдохновенно. Правда, немного резали слух некоторые его «перлы», но в целом речь первого президента Чечни была ровной и понятной по смыслу.

Следующий вопрос касался его, Дудаева, отношения к армии.

— Армия мне дала многое, — сказал он. — Практически все. Но отношение к армии у моего народа очень негативное. И прежде всего потому, что в ней портят наших юношей. Наши юноши рождаются воинами. Им, к примеру, нельзя есть сало. И не потому, что оно жирное — просто у юноши-горца особый склад организма. В армии же их заставляют его кушать, заставляют строиться, убирать чужое дерьмо...

Слушал я Дудаева, а перед глазами рисовалась другая картина. Накануне довелось побывать в военном городке, где в одной из казарм проживали так называемые национальные гвардейцы. В сопровождении офицера-политработника зашли в спальное помещение: повсюду грязь, зловоние, словно в авгиевы конюшни попали.

— Еще месяц назад, когда здесь жили автомобилисты, — сказал офицер, — это была лучшая казарма в части.

Заглянули в комнату досуга — увидели примерно то же самое. В глаза бросился разбитый аквариум, в котором торчал грязный сапог. Такие вот сапоги уже стучат в двери квартир беззащитного русскоязычного населения Грозного, а их носители грубо требуют от хозяев убираться из квартиры. Мы еще не знали, что не за горами и то время, когда такие же сапоги будут избивать российских военнослужащих только за взгляд, который не понравится их владельцам...

В углу спального помещения творилось и вовсе что-то невообразимое: там находился... общественный туалет. Оказывается, эти чеченские юноши-воины не хотят убирать не только «чужое дерьмо», но и свое...

— Сержантов и курсантов, что еще служат в учебке, — виновато опустив глаза, сказал офицер, — мы вынуждены прятать в караульном помещении. Но и туда каждый вечер приходят гвардейцы, требуя выделить наших парней для уборки казармы.

Между тем наша беседа с президентом Чечни продолжалась.

— На сегодняшний день, — заметил Дудаев, — в республике сформирована национальная гвардия численностью 62 тысячи человек и народное ополчение в 300 тысяч человек. Мы приступили к законодательной разработке оборонных структур и самой оборонной системы.

— Иначе говоря, вы готовитесь к войне?

— Смею вас заверить: любое вооруженное вмешательство России в дела Чечни будет означать новую кавказскую войну. Причем войну жестокую. За последние триста лет нас научили выживать. И выживать не индивидуально, а в качестве единой нации. Да и другие кавказские народы не будут сидеть сложа руки.

— Вы хотите сказать, что в случае возникновения вооруженного конфликта начнется война без правил?

— Да, это будет война без правил. И можете быть уверены: на своей территории мы воевать не собираемся. Мы перенесем войну туда, откуда она будет исходить...

« Одним полком за два часа»

Из воспоминаний генерал-лейтенанта в отставке Анатолия Куприяновича Чернышева:

— 30 ноября 1991 года в Грозный прилетел первый заместитель министра обороны СНГ Павел Грачев. Я его встретил на аэродроме в Ханкале и повез к Дудаеву. У них состоялось первое знакомство. В принципе разговор шел ни о чем. Грачев, правда, вспомнил Афганистан, похвалил Дудаева, что тот хорошо себя там показал. Джохар ничего не ответил. Затем разговор зашел о выводе техники, на что Дудаев ответил: «Никакого вывода не будет — вся техника и вооружение принадлежат Чеченской Республике». Дудаев вел себя достаточно агрессивно, по-видимому, от Хасбулатова и других деятелей сепаратизма он получил достаточно серьезные гарантии, а может быть и прямые указания: вести себя таким-то образом, разговаривать так-то и в случае чего выдворять за территорию Чечни неугодных представителей Москвы.

После встречи с Дудаевым мы с Грачевым, несолоно хлебавши, направились в парк 15-го военного городка. В это время перед контрольно-пропускным пунктом и на площади, примыкающей к городку, собралось более тысячи митингующих. В наш адрес выкрикивались оскорбления, группа боевиков попыталась прорваться на территорию военного городка. Грачев, наблюдая за происходящим, молчал, будто не понимая, что происходит. Мое терпение лопнуло— говорю командиру 173-го ОУЦ генералу Соколову:

— Вы можете вызвать сюда танковую роту с офицерскими экипажами?

— Для чего? — удивился Грачев.

Отвечаю:

— Может, площадь эту сейчас возьмем и дело с концом. Если, конечно, Москва нам разрешит.

— Кровь?

— Да, кровь, но пока малая, упустим время — будет большая.

— Поднимайте роту по тревоге, — распорядился Грачев.

Я отдал соответствующее распоряжение генералу Соколову, тот — командиру полка подполковнику Макарову, который на случай непредвиденных боевых действий сформировал в полку офицерские экипажи. Через 1,5 часа танковая колонна из Шали прибыла в 15-й военный городок.

Я говорю Павлу Сергеевичу:

— Если мы хотим раз и навсегда покончить с Дудаевым, то засекайте время: через два часа из Шали прибудет танковый полк с офицерскими экипажами, устроим в Грозном Варфоломеевскую ночь и на ближайшие годы забудем о чеченской проблеме. Да, придется немного поплакать, но иного выхода нет...

Грачев, немного подумав, сказал:

— Что ж, может быть, Вы и правы, но я не могу принимать таких решений.

Грачев, возможно, запомнил тот наш давний разговор, что Грозный можно усмирить «одним полком за два часа», и озвучил его накануне первой чеченской войны, но, время, увы, было уже упущено: то, что можно было сделать в ноябре 1991-го малой кровью, в январе 1995-го обернулось большими потерями...

Тогда же я сказал Грачеву о дивизионных складах, набитых оружием.

Он поинтересовался:

— Где они находятся?

— В селении Шали, на территории учебного танкового полка.

Мы приехали в Шали, Грачев, посмотрев склады, спрашивает:

— Это оружие можно вывезти вертолетами?

— Нет, вертолеты боевики могут сбить.

— Что же вы предлагаете?

Я предложил весь арсенал или хотя бы часть его погрузить на КамАЗы, из них сформировать три колонны, каждую из которых усилить танковым батальоном, в колонны поставить автобусы, куда посадить семьи военнослужащих, и отправить их по трем направлениям: в сторону Ставрополя, Назрани и Дагестана. Оттуда нам навстречу должны выехать омоновцы, и в случае беспорядков на территории Чечни защитить военнослужащих. Резон?

— Да, — согласился Павел Сергеевич, — толково придумано.

Грачев доложил о плане в Москву, но ему, увы, показали кукиш.

В машине с террористом

В начале декабря 1991 года срок моей командировки в Чечню заканчивался. Находясь в районе гостиницы «Кавказ», что в центре Грозного, я останавливал машины, чтобы уехать в аэропорт «Северный». Неожиданно притормозили белые «Жигули», из которых вышел мой однокурсник по Львовскому высшему военнополитическому училищу Самуил Тимербиев.

— Какая встреча! — обнимая меня, улыбнулся Темирбиев. — Помощь нужна?

— В аэропорт не могу уехать.

— Секунду, — сказал Самуил.

Он что-то сказал на чеченском хозяину автомобиля — круглолицему мужчине в черной шляпе. Тот согласно кивнул головой.

— Николай, — на прощание сказал Самуил, — он довезет тебя до аэропорта. Имей в виду — это очень интересный человек.

По дороге обсуждаем последние события в Чечне. Невольно разговор зашел об угоне самолета в Турцию. И тут хозяин «Жигулей» в буквальном смысле меня ошарашил:

— Да вы хоть знаете, с кем едете в одной машине?

— Понятия не имею.

— С «террористом», угнавшим в Анкару самолет.

...Когда 8 ноября 1991 года по центральному телевидению сообщили о введении на территории Чечни чрезвычайного положения, Сатуев воспринял это с ужасом. Он быстро оделся и поехал на работу. По пути размышлял: что же делать? Единственное, что пришло в голову, — в знак протеста угнать самолет с заложниками.

В штабе «сопротивления» он высказал свою идею Джохару Дудаеву, тот одобрил замысел Сатуева, посоветовав взять двух помощников, одним из которых и был начинающий, но уже подающий большие надежды террорист Шамиль Басаев.

— Сначала мы хотели посадить самолет в Москве, — рассказывал Сатуев, — и, удерживая в нем заложников, диктовать условия: чтобы отменили чрезвычайное положение. Затем решение изменили: приказали командиру экипажа следовать в Турцию. У нас было шесть гранат и три пистолета. Считаю ли я себя преступником? Ни в коем случае. Ведь своими действиями я предотвратил кровопролитие, то есть малым злом предотвратил большое. Какое же это преступление?

Во время полета он сказал экипажу: «Ребята, извините, у нас может пролиться кровь невинного народа. Мы улетим в Стамбул или Анкару, где будет хорошая погода. Посидим дня три, отдохнем. Ну, когда бы вы еще попали за границу?»

Надо отдать должное экипажу: он противостоял захватчикам до конца. Однако пилотам пришлось проявить благоразумие: у террористов ведь было оружие.

— Как мог, объяснил, что мы не преступники, — продолжал Сатуев. — Я сам — бывший второй пилот Ту-134, как говорится, ваш коллега. А захват самолета — акция протеста.

В Анкаре в течение семи часов Сатуев отвечал на вопросы иностранных журналистов. Тогда же впервые на телеэкране появился и помощник Сатуева — Шамиль Басаев, который также оправдывал угон самолета национальными интересами Чечни...

...В аэропорту «Северный», куда я зашел за билетами, невозможно было протолкнуться. Молодые агрессивные чеченцы, расталкивая друг друга локтями, ломились к кассе за билетами. И куда только девалось их былое гостеприимство? Простояв битый час в очереди, наконец-то взял билеты до Ростова-на-Дону. Пока самолет набирал высоту, я смотрел в иллюминаторы на удалявшийся Грозный, ни сном, ни духом не ведая, что через каких-нибудь три-четыре года он, некогда один из красивейших городов на Северном Кавказе, станет настоящим вражеским логовом, в котором укроются бандиты всех мастей и которых российские бойцы будут отстреливать, как бешеных псов...

Но это уже другая страница нашего повествования.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ОХОТА ЗА ОРУЖИЕМ

...Когда у народа много оружия, в стране растут раздоры...

Из древнекитайской философии

Нападения на часовых

Первые дни наступившего 1992 года, пожалуй, были самыми трудными и для наших войск, которые дислоцировались в Чечне, и для русского населения, проживавшего в Грозном. Сразу после новогодних праздников в городе участились случаи нападения неизвестных из местного населения на часовых и должностных лиц суточного наряда, на офицеров, прапорщиков и членов их семей. Охота за оружием приобретала в Чечне крупномасштабные размеры. Это прежде всего было связано с тем, что в республике, как ни странно, крепла и набирала силы оппозиция президенту Джохару Дудаеву. Боевики, добывая оружие, действовали, как правило, коварно и безжалостно, создавая собственные независимые вооруженные отряды.

В ночь с 4 на 5 января разыгрались трагические события на контрольно-техническом пункте отдельного батальона связи и радиотехнического обеспечения войск противовоздушной обороны (ПВО), в ходе которых погиб дежурный по части майор Владимир Чичкан. По заданию редакции я выезжал тогда в Грозный, чтобы провести журналистское расследование обстоятельств гибели офицера. Вот что мне рассказали очевидцы.

Водитель рядовой Николай Ким:

— В ту ночь я стоял дежурным по роте. Когда бандиты забежали в казарму, я сумел незаметно спрятать в сапог ключи от пирамид с оружием. Ключи от ружейной комнаты находились у дежурного по части майора Чичкана. Преступники не знали об этом. Убив офицера, они стали бегать по казарме, кричать, угрожать автоматами, требуя выдачи ключей. Но никто не сказал, где они находятся. Трусов среди нас не было.

Начальник патруля старший прапорщик Муса Ахмедов:

— Я дежурил у входной двери. Примерно в половине двенадцатого ночи раздался стук в дверь. Майор Чичкан посмотрел в глазок.

— Впусти, — коротко распорядился он, — это тот гвардеец, что заходил час назад.

Я впустил его в комнату. Захлопнуть дверь мне не позволили люди в пятнистой форме. Большинство из них были в масках. Автомат в грудь, короткая команда: руки за голову, лицом к стене.

Под прицелом оказался и дежурный по части. Боевик потребовал:

— Ключи от ружейной комнаты на стол.

Если бы офицер выполнил команду, наверняка остался бы в живых. Но он потянулся к кнопке вызова караула и тем самым подписал себе смертный приговор.

После этого разбоя последовала целая серия нападений на военнослужащих. Так, 5 января 1992 года около 19 часов раздался звонок в квартиру майора Юрия Заночкина. Когда он ее открыл, двое чеченцев, стоявших на лестничной площадке, набросились на офицера и начали его избивать, требуя деньги и оружие. На крики выбежала жена офицера. Бандиты стали избивать и ее. От побоев оба потеряли сознание. Грабители, прихватив ценные вещи, скрылись.

7 января на территорию поста, который охранял младший сержант А. Петруха, проникли двое неизвестных. Скрытно подобравшись к часовому, они нанесли ему многочисленные удары по голове и скрылись.

Буквально через два дня было совершено дерзкое нападение на дежурного по отдельному учебному автомобильному батальону капитана А. Аргашокова.

Тогда же командир 173-го ОУЦ генерал-майор П. Соколов издал приказ о выдаче личного оружия офицерам и прапорщикам с единственной целью: защитить честь и достоинство российских военнослужащих.

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ [2]

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Ракета» [3]

Начальнику Генерального штаба ВС СНГ генерал-полковнику Самсонову В. Н.

Первому заместителю главкома ВС СНГ генерал-полковнику Грачеву П. С.

Советнику Президента России по обороне и государственной безопасности генералу армии Кобец К. И.

ДОНЕСЕНИЕ

Во исполнение требований Директивы ГШ № 314/8/01 Ш по расформированию 173-го ОУЦ

Решил:

Направить первого заместителя командующего войсками округа генерал-лейтенанта Строгова И.Н. с группой генералов и офицеров для выработки соглашения и взаимных гарантий с Президентом ЧР Д. Дудаевым по расформированию 173-го ОУЦ, выводу и вывозу вооружения, техники, запасов материальных средств и семей военнослужащих.

В случае неприятия взаимовыгодных гарантий по расформированию 173-го ОУЦ с Президентом ЧР прошу:

1. Назначить согласительную комиссию от Генштаба. Комитета по обороне и государственной безопасности, видов Вооруженных сил и центральных управлений с целью разрешения спорных вопросов между Президентом ЧР и командованием СКВО.

2. Разрешаю списание и разбраковку на месте: БМ-21 «Град» — 18 ед.; 9К52 «Луна» — 4ед.; 9П148 «Конкурс» — 3 ед.; 82-мм БМ-37 — 7 ед.; Т-62—6 ед.; БМП-1,2—35 ед.; БТР-70— 14 ед.; БРДМ — 16 ед.; БТС-4 — 7 ед.

Высвободившиеся шасси, автомобильную технику и специальную технику родов войск и специальных войск, военно-техническое имущество родов войск и служб реализовать в народное хозяйство по рыночным ценам с перечислением денежных средств в фонд Вооруженных сил.

Л. Шустко 4.01.92 г.»

На свой страх и риск

Из воспоминаний генерал-лейтенанта в отставке Анатолия Куприяновича Чернышева:

— В начале декабря 1991 года я прилетел в Ханкалу на самолете Ил-26, на борт которого сразу же стали грузить передающие средства всех кодировочных точек. Кодоточка — шифровальный орган, имеет грифы «Секретно» и «Совершенно секретно», за всю историю русской и советской армии ни одна из них не попала в руки врага. Этот принцип особого статуса кодото-чек определен соответствующими документами, подписанными министром обороны и начальником Генерального штаба, и является первейшей обязанностью каждого командира и начальника. По значимости после спасения Боевого Знамени части идет эвакуация шифровальных органов, а уж потом на очереди комплексы и системы вооружения.

Пока я вел переговоры с Дудаевым, а проще говоря, тянул время, погрузка аппаратуры закончилась. Я приказал экипажу взять на борт семьи офицеров управления полка внутренних войск, жизнь которых в Грозном становилась с каждым днем все невыносимее, и отправил самолет в Ростов-на-Дону...

Но вывоз шифровальной техники — лишь одна из задач, которую мы получили от командующего войсками округа генерал-полковника Шустко. Примерно 5—11 декабря на свой страх и риск мы приступили к работе по изъятию приборов стрельбы и наблюдения. Проводили ее выборочно, поэтапно. Сначала привели в негодность весь ракетный комплекс, реактивные системы залпового огня, а затем перешли к наземной артиллерии: где-то приборы попросту уничтожили, а где-то — вывезли за пределы Чечни.

И, знаете, после первых же стычек с чеченскими боевиками в декабре 1994 года, когда чеченцы, испугавшись продвижения колонны генерала Льва Рохлина, побросали свои противотанковые орудия, мы увидели, что они были без панорамных прицелов. То есть, наши усилия в декабре 1991 года не пропали даром. Как боевики наводили орудия? Оказывается, они прицеливались по нашим танкам... через ствол.

Покончив с прицелами, стали изымать из стрелкового оружия ударный механизм: автомат без ударника не автомат — простая берданка. Тогда же, в декабре 1991-го, собрали все взрыватели от противотанковых мин и увезли их на склад стрелковых боеприпасов, который находился в поселке Катаяма Старопромысловского района Грозного. Мы прекрасно понимали, что при первой возможности чеченцы сразу туда устремятся и вскроют склад, чтобы забрать патроны к стрелковому вооружению. Все взрыватели мы уложили в ящики из-под стрелковых боеприпасов, завалили их штабелями оружия, заминировали, протянули шнуры и поставили в трех рядах мины-ловушки, да так поставили, чтобы пройти было невозможно. И чеченцы на этом поймались. В июне 1992 года, сразу после ухода наших военнослужащих с территории Чечни, боевики первым делом бросились к складу стрелковых боеприпасов. Когда они начали разбирать третий ряд ящиков с патронами, сработала первая мина-ловушка, и склад вместе с бандитами взлетел на воздух. Так были уничтожены все взрыватели от противотанковых мин, которые находились на территории Чечни.

Примерно через полгода, осенью 1992 года, когда произошел осетино-ингушский конфликт, мы с командующим войсками округа смотрели телевизор. По «Вестям» показали сюжет: на маршруте электропоезда Владикавказ — Нальчик нашли между рельсами противотанковые мины, и электропоезд остановился. На место происшествия вызвали саперов, но когда специалисты прибыли, то увидели, что мины не заряжены, потому что табельных взрывателей не было.

Я говорю командующему:

— Лев Сергеевич, и не будет.

— Почему? — удивился он.

Я напомнил ему эпизод с подрывом склада стрелковых боеприпасов в поселке Катаяма в июне 92-го.

— Молодцы, — похвалил командующий. — Ничего не скажешь...

Предупреждение Шустко

Генерал-полковник Лев Сергеевич Шустко в Северо-Кавказский военный округ прибыл в начале 1980-х годов из Закавказья, где командовал общевойсковой армией. В те годы округ в шутку называли «санаторно-курортным» — войск было мало, зато санаториев, домов отдыха и туристических баз хоть отбавляй. Сюда офицеры перебирались, как правило, перед пенсией, когда хотелось наконец-то обрести спокойную гавань, чтобы провести в ней остаток жизни.

Шустко являлся первым заместителем командующего войсками СКВО. Но несмотря на то, что округ был внутренним, второразрядным, боевая учеба в нем кипела. И в немалой степени, по мнению моих старших коллег, благодаря Льву Сергеевичу. Как мне рассказывали, в кабинете он сидел мало — все больше мотался по полигонам, проверяя выучку подчиненных войск.

Затем Шустко несколько лет служил в Туркестанском военном округе заместителем командующего войсками по боевым действиям в Афганистане, а в сентябре 1986-го вернулся, так сказать, к родным пенатам, но уже командующим войсками округа.

С Львом Сергеевичем я впервые познакомился летом 1989 года, когда был назначен постоянным корреспондентом газеты «Красная звезда» по СКВО. Он тепло и весьма учтиво принял меня в своем небольшом и довольно скромно обставленном кабинете. Тогда Лев Сергеевич, прекрасно владея обстановкой, сложившейся в республиках Северного Кавказа, предупредил меня:

— Будьте осторожны в оценках тех процессов, которые тут происходят. Не все так просто, как может показаться на первый взгляд...

С тех пор немало воды утекло, но разговор с командующим остался в памяти. На мой взгляд, Шустко, прекрасно знавший Кавказ, понимал, что здесь, как нигде в другом месте, политика должна быть тонкой, но сильной, что ни в коем случае нельзя заигрывать с местными национальными лидерами, сепаратистами, так как сепаратизм рано или поздно приводит к митинговой стихии и вооруженным конфликтам.

Что, к сожалению, и случилось в Чечне.

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Ракета»

Командующему войсками СКВО Копия: Главкому Сухопутных войск

Ваше решение по выводу и вывозу вооружения, техники, запасов материальных средств расформировываемого 173-го ОУЦ в Генеральном штабе рассмотрено. Учитывая, что переговоры начальника штаба округа генерал-лейтенанта Чернышева А.К. с президентом Чеченской Республики Д. Дудаевым начались 9.01.92 г. и окончательных результатов переговоров нет, создать согласительную комиссию с целью разрешения спорных вопросов между президентом ЧР и командованием округа преждевременно.

Разрешается произвести списание и разбраковку на месте 4 ед. ПУРК С В «Лупа-М», 3 ед. БМ ПТРК «Конкурс» и 7 ед. 82-мм минометов образца 1937г. БМ-37. Что касается вооружения, охватываемого Договором по сокращению обычных вооруженных сил в Европе (танки Т-62 — 6 ед., бМп-1,2 — 35 ед., БтР-70 — 14 ед., БМ-21 «Град» — 18 ед.), то оно включено в расчеты вооружения, подлежащего ликвидации под контролем наблюдателей стран — участниц Договора.

7 ед. танковых тягачей БТС-4 и 16 ед. БРДМ-2 вывезти на 750-й ЦБРТ (г. Нальчик) с последующим предназначением для обеспечения войск округа. Высвободившуюся автомобильную и специальную технику, а также другие материальные средства родов войск и служб обратить на дообеспечение войск округа.

Начальник Генерального штаба ВС СНГ генерал-полковник В. Самсонов 12.01.92г.»

Несанкционированные переговоры

Из воспоминаний генерал-лейтенанта в отставке Анатолия Куприяновича Чернышева.

— Разногласия, которые существовали в то время между Горбачевым и Ельциным, составили основу того глупого положения, в котором оказались наши воинские части на территории Чеченской Республики. Никаких директивных указаний, никакой защиты офицеров и членов их семей не было. И мои переговоры с Дудаевым не были никем санкционированы. С ним я встречался по собственной инициативе: хотел изучить этого человека, понять, что им движет и кто за ним стоит, каковы его последующие устремления. Ни на один вопрос я, конечно, ответа не получил, потому что он, как мне показалось, вел себя, мягко говоря, неадекватно. В нем я увидел человека, который находился в глубокой депрессии, в состоянии стресса — он мог кричать, орать, махать руками, а через десять секунд говорить нормальным голосом. Конечно, он понимал, с кем имеет дело. Сначала я спросил у него, почему военторгу — организации, которая снабжает продуктами не только военнослужащих срочной службы, но и офицеров и членов их семей, — не дают их закупать. Конкретного ответа я не получил, за исключением измышлений о том, что, дескать, мы объедаем Чеченскую Республику. Я говорю: «Мы же не отбираем, а покупаем продукты, взамен даем деньги». Дудаев ничего не ответил. Затем речь от выживаемости военнослужащих и членов их семей перешла к нападению на военные городки гарнизона. Я сказал: «Мы не позволим бандитам нападать на городки, глумиться над офицерами». К сожалению, к тому времени у нас уже были жертвы среди военнослужащих. Командиров частей, передвигавшихся по городу на «уазиках», нередко останавливали на улицах вооруженные боевики, выбрасывали из кабин, а их служебные автомобили захватывали.

— Да, обстановка в Грозном действительно неспокойная, — впервые вразумительно произнес Дудаев. — Поэтому прошу вас выделить от гарнизона вооруженный наряд из числа офицеров, солдат на бронетехнике, пусть патрулируют по городу.

Похоже, он сам уже боялся своего окружения. По приказу начальника гарнизона вооруженные наряды стали нести патрулирование по улицам Грозного. Но просьба Дудаева закончилась тем, что однажды вооруженная толпа захватила танк и две боевые машины пехоты, после чего патрулирование по городу на бронетехнике было запрещено.

Изо дня в день я продолжал вести с ним переговоры, которые всякий раз заканчивал одними и теми же вопросами: чего вы хотите добиться? к чему стремитесь? Однажды, не выдержав, он дошел до того, что снял туфли, вскочил на диван, и стал указкой водить по карте от Черного моря до Каспийского.

— Видите, — распаляясь, кричал он, — вот Азов, а все, что южнее него — Большая Чечня: ее границы пройдут по Кумо-Ма-нычскому каналу, через Кочубей на Хасавьюрт, Махачкалу. Весь северо-запад Дагестана отойдет к нам...

Затем он повел указкой по вершинам Главного Кавказского хребта, прихватил Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею и снова вышел к Кумо-Манычскому каналу.

— А столица Большой Чечни, из стекла и бетона, будет на территории нынешней Ингушетии. На Каспии построим порты и будем танкерами возить нефть.

Спрашиваю:

— Куда? В Иран? Так там своей нефти хватает.

— Найдем куда — братья-мусульмане помогут...

Вот такую несуразицу, как мне тогда казалось, он нес. Но дальнейшие события, увы, показали, что иногда бредовые идеи, подхваченные дикой толпой малообразованных людей, смогут надолго посеять в том или ином регионе большую смуту и хаос.

В феврале события вокруг военных городков приняли еще более драматичный характер. Т ак, 1 февраля в районе станции Асси-новская неизвестные лица, вооруженные автоматами, захватили и разрушили запасной узел связи Каспийской флотилии. В результате было захвачено около 100 единиц нарезного оружия и другого военного имущества. 4 февраля произошло нападение на конвойный полк внутренних войск МВД Российской Федерации. Похищено свыше трех тысяч единиц нарезного оружия, 184 тысячи штук боеприпасов, все материальные средства и запасы полка.

6 февраля такому же нападению подвергся радиотехнический полк ПВО. 8 февраля были совершены нападения на 15-й и 1 -й военные городки 173-го окружного учебного центра. Со складов похитили все оружие, боеприпасы, продовольствие и вещевое имущество...

Зачем прилетали «гранды»?

Из воспоминаний генерал-лейтенанта в отставке Анатолия Куприяновича Чернышева:

— В начале февраля 1992 года в Грозный зачастили московские «гранды» — министр обороны СНГ Шапошников, главком ПВО Прудников, главком ВВС Дейнекин и многие другие. Причем прилетали без всякой консультации с командующим войсками округа. Хотя бы предупредили: мол, мы летим в Грозный, вы тоже можете принять участие в переговорах с Дудаевым.

Впрочем, толку от их визитов — ни на копейку, одни проблемы. И, что самое интересное, после отлета, к примеру, Дейнеки-на был разгромлен отдельный батальон авиационно-технического обслуживания: все оружие и боеприпасы оказались в руках боевиков, после отлета Прудникова — захватывается оружие в радиотехническом полку ПВО, а в день отлета Шапошникова — боевики разоружили полк внутренних войск. Интересные получаются итоги «переговоров» этих «грандов» с Дудаевым, не правда ли? Как все это оценить? Как молчаливое согласие с тем, что творилось в Чечне, или как «благословление» Дудаева на этот разбой?

Более того, 18 апреля 1992 года министром обороны СНГ маршалом авиации Евгением Шапошниковым был подписан документ о передаче Дудаеву оружия и боеприпасов Грозненского гарнизона. Но там находилось оружие не только этой учебной дивизии, но формирований целой армейской группировки. Однако Дудаев не был бы Дудаевым, если бы ему не помогал Хасбулатов. В результате их «сотрудничества» в начале июня 1992 года наши войска в спешном порядке покинули территорию Чечни, полностью оставив там все арсеналы с оружием и боеприпасами. Вот они — главные виновники чеченской трагедии. Сепаратизм, проводимый Дудаевым, умело направлялся из Москвы. Хотя Дудаев не раз обращался к российскому руководству с просьбами о переговорах, которые ему, надо сказать, нужны были как воздух — ведь он стремился во что бы то ни стало узаконить свой криминальный режим.

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Ракета» Главкому ВС СНГ маршалу авиации Шапошникову Е.И.

ДОНЕСЕНИЕ

Докладываю:

В последнее время обстановка в Чеченской Республике резко обострилась. В течение трех суток, с 6 по 9 февраля, организованными группами боевиков совершены нападения на военные городки с целью захвата оружия, боеприпасов и грабежа военного имущества.

6—7 февраля разгромлен 566-й полк В В МВД России, расположения 93-го радиотехнического полка 12-го корпуса ПВО и пункт дислокации 382-го учебного авиационного полка (пос. Ханкала) Армавирского авиационного училища. В результате этих противоправных действий захвачено около 4 тыс. единиц стрелкового оружия, нанесен материальный ущерб на сумму свыше 500 лит рублей.

С 18.00 8 февраля по настоящее время боевики бандитских формирований ЧР осуществляют нападения на военные городки 173-го ОУЦ. Личный состав воинских частей оказывает вооруженное сопротивление, с обеих сторон имеются убитые и раненые. Сложилась реальная угроза захвата складов с оружием и боеприпасами, на которых хранится более 50 тысяч единиц стрелкового оружия и большое количество боеприпасов.

Кроме того, в опасности находятся семьи военнослужащих, которые, по сути дела, являются заложниками чеченских сепаратистов. Морально-психологическое состояние офицеров, прапорщиков и их семей напряженное, на пределе возможного.

По своему боевому и численному составу войска СКВО и ВВ России не способны оперативно влиять и оказывать должное противодействие националистическим группировкам, количество которых на территории Северного Кавказа постоянно увеличивается.

Докладываю на Ваше решение.

Командующий войсками СКВО генерал-полковник Л. Шустко

9.02.92 г.»

Приезд Грачева

В начале февраля 1992 года Грозненский гарнизон посетил министр обороны Российской Федерации Павел Сергеевич Грачев. Войска как-никак российские, хотя пока и без статуса. Находился он в Чечне три дня, но и их хватило, чтобы надолго вывести его из равновесия. Павел Сергеевич побеседовал с офицерами гарнизона, встретился с президентом республики Дудаевым.

— Что же ты делаешь, Джохар? — спросил Грачев. — Ты ведь сам еще недавно был в таком же положении в Прибалтике...

Но Павел Сергеевич, увы, ошибался. В Эстонии Дудаева, наоборот, просто обожали. В то время, когда другие, в том числе авиационные части Советской Армии блокировались «зелеными полками» и их контрольно-пропускные пункты и ограждения пестрели надписями: «Оккупанты —вон из Эстонии!», «Сталинские соколы, убирайтесь в Россию!», в Тартусском гарнизоне, которым командовал мятежный генерал, была тишь да благодать. Своих эстонские «ястребы» не трогали...

12 февраля 1992 года Грачев на имя Президента Российской Федерации Б. Ельцина отправляет из Грозного телеграмму, в которой подробно докладывает сложившуюся обстановку. Но «царь Борис», увы, и на этот раз хранил молчание. А из Москвы тем временем шли указания, повергавшие военных, находившихся в Грозном, в шок и недоумение.

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Самолет»

Командующему войсками СКВО генерал-полковнику Шустко Л. С.

В связи со сложной обстановкой разрешаю реализацию техники тыла, имущества частей, дислоцированных в этом регионе, с обязательной предварительной оплатой в банках Ставропольского, Краснодарского краев, Волгоградской, Ростовской областях.

Начальник тыла ВС СНГ генерал-полковник М. Фуженко

17.02.92 г.»

Подавить морально и физически...

Офицеров, оказывавших активное сопротивление, мужественно отстаивавших честь и достоинство военного человека, чеченцы захватывали в заложники. Так, в частности, случилось с командиром автороты капитаном В. Ващенко. Через два месяца его труп с множеством колотых ран и следов издевательств был найден в пригородном болоте.

Заместитель командира 173-го ОУЦ полковник Валерий Па-шинский дважды подвергался имитации расстрела. В начале февраля 1992 года я встретился с ним в гостиничном номере в Ростове-на-Дону. Подняли чарку за встречу. И вдруг он, расчувствовавшись, положил мне на плечо голову и зарыдал, как ребенок.

— Николай, — умолял он, — помоги выбраться из Грозного, больше нет сил...

Я с состраданием смотрел на подрагивающие плечи крепкого и сильного офицера, который прошел Афганистан, имел два боевых ордена. Как же надо унизить и оскорбить, в буквальном смысле затравить человека, чтобы он дошел до такого состояния, чтобы был готов вот так, без оглядки, бежать куда глаза глядят?

Но именно к этому и стремились боевики: морально и психологически подавить военнослужащих гарнизона, дезорганизовать их деятельность, унизить человеческое достоинство. Так, с 9 по 12 февраля квартиру капитана В. Сюсюкалова посещали два чеченца с требованием отдать им жилье.

В то же время был избит подполковник Н. Дегтярь — начальник ПВО 71-го мотострелкового полка. У офицера отобрали оружие. Были избиты и разоружены капитан И.Ковальчук, майор Ф. Ерков, прапорщик А. Блохин, подполковник В. Матвейчук и другие.

Со второй половины февраля 1992 года обстановка еще более осложнилась. Офицерам и прапорщикам, членам их семей запретили вывозить с территории Чечни принадлежавшее им домашнее имущество.

В 15-м военном городке Грозненского гарнизона состоялось офицерское собрание, в решении которого говорилось, что в республике не прекращаются случаи разбоя и грабежа, нападений на военнослужащих и членов их семей. Собрание постановило:

1. До 3 апреля 1992 года принять решение о передаче вооружения, боевой техники и имущества местным властям или вывести войска ОУЦ с территории ЧР.

2. В случае невыполнения командованием СКВО и ОВС СНГ требований офицеров 173-го ОУЦ офицеры и прапорщики с 4 апреля 1992 года оставляют за собой право самим решать свою судьбу.

Решение собрания подписали председатели офицерских собраний войсковых частей 11982, 28391, 51031 подполковники Магомедов, Воробьихин и майор Ананьев.

24 марта 1992 года командир 173-го ОУЦ генерал-майор Петр Алексеевич Соколов обратился с заявлением на имя Генерального прокурора Российской Федерации Степанкова. В частности, в нем говорилось, что личный состав роты «Чебарс» под командованием Шамиля ежедневно грабит 1-й военный городок. Ими угнано 8 единиц автомобильной техники, присвоено вооружение с трех боевых разведывательных дозорных машин, а также средства связи и другое военное имущество.

Личным составом так называемого «афганского» батальона, несущим охрану 15-го военного городка, украдено или насильственно изъято у военнослужащих ОУЦ несколько единиц автомобильной техники и 13 единиц стрелкового оружия, в том числе 10 автоматов.

За все время ни на один факт оскорбления офицеров, прапорщиков, членов их семей, нападений на часовых, а также незаконного захвата оружия и имущества со стороны официальных органов Чеченской Республики не было должного реагирования. Меры воздействия к виновникам не применялись.

27 апреля от помощника Генерального прокурора РФ старшего советника юстиции В. Мишина пришел ответ, в котором констатировалось, что антиконституционное образование прокуратуры ЧР и незаконные назначения ее руководителей лишают возможности Генеральную прокуратуру организовать необходимые следственно-оперативные мероприятия по обеспечению надлежащего расследования конкретных преступлений и установлению виновных лиц на территории Чечни. «Нормализация общественно-политической обстановки и восстановление законности в республике, — писал чиновник от юстиции, — возможны лишь путем принятия политических решений на межгосударственном уровне».

31 марта 1992 года парламент Чечни взял под свою юрисдикцию все воинские части, вооружение и военную технику Вооруженных сил СНГ.

1 апреля 1992 года Дудаев потребовал вывода военнослужащих и членов их семей с территории Чеченской Республики.

После 18 апреля Дудаев поставил условие перед руководством России о передаче ему для обеспечения самообороны и сил правопорядка не менее половины техники, боеприпасов и вооружения. Только в случае выполнения этого условия он разрешит вывоз членов семей военнослужащих и их имущества.

30 мая 1992 года Дудаев приказал генералу Петру Алексеевичу Соколову собрать всех офицеров к 9 часам утра и объявить им, что на выезд военнослужащих Российской Армии дано три часа.

На переговоры с Дудаевым прилетела из Ростова-на-Дону комиссия во главе с первым заместителем командующего войсками СКВО генерал-лейтенантом Иваном Николаевичем Строговым. Но переговоров не получилось — Дудаев был уже хозяином положения и диктовал свои условия не только командованию округа, но и российскому руководству.

Хроника чеченского кризиса

Февраль — май 1992 года.

В связи с осложнением обстановки в Чеченской Республике в городе Грозный в 10.25 (время московское) 6.02.92 г. 173-й ОУЦ приведен в боевую готовность «Повышенную» и проведены следующие мероприятия:

— офицеры и прапорщики переведены на казарменное положение, выдано личное оружие;

— усилена охрана военных городков и объектов, организовано патрулирование (выставлено 20 патрулей, личного состава 73 человека, в том числе офицеров — 51, прапорщиков — 11, сержантов — 11, БТР — 10 ед.);

— наряды по КПП, КТП вооружены штатным оружием, караулу выданы бронежилеты и каски;

— допуск гражданских лиц на территорию военных городков запрещен.

С 16.00 6.02 до утра 7.02 толпой местного населения численностью около 1,5 тысяч человек в возрасте от 14 до 40 лет совершено нападение на 566-й полк внутренних войск, в результате чего похищено более 3 тысяч единиц стрелкового оружия и около 3 миллионов штук боеприпасов к нему. Казарменному фонду и другим сооружениям городка нанесен серьезный материальный ущерб.

В 00.20 7.02 в этом же полку на складе боеприпасов «НЗ» возник пожар, имеются жертвы среди местного населения. Охрана складов осуществлялась подразделением ОМОН Чеченской Республики, однако никаких мер по предотвращению беспорядков им принято не было.

7.02 в 22.00 к 15-му военному городку 173-го ОУЦ (дислокация 71-го учебного МСП, 50-го учебного артиллерийского полка, 767-го учебного автомобильного батальона) подошла толпа местного населения и боевиков численностью до 200 человек. Чеченцы стали требовать, чтобы командиры убрали с территории городка охрану и открыли склады с оружием и боеприпасами, где находилось более 24 тыс. автоматов, 10 тыс. пистолетов, 348 винтовок, 343 пулемета, 600 гранатометов.

На территорию воинских частей боевикам проникнуть не удалось — всю ночь охрана из автоматов, пулеметов и вооружения БТР 60 ПБ вела стрельбу вверх. После переговоров офицеров учебного центра во главе с генерал-майором Соколовым П. А. с боевиками, угроза захвата складов миновала, однако повторные попытки прорыва на территорию городка были не исключены.

В 15.30 7.02 толпой более 2 тысяч человек совершен захват расположения 93-го радиотехнического полка 12-го корпуса ПВО. Личный состав полка распущен, несколько офицеров, оказавших сопротивление боевикам, жестоко избиты. Захвачено 75 автоматов, 2 пулемета, 78 пистолетов и боекомплект к ним. Осуществлялся грабеж продовольственных и вещевых складов, разрушались и уничтожались объекты полка.

В ходе этих событий в район расположения 93-го радиотехнического полка с группой омоновцев прибыл Д. Дудаев. Он попытался усмирить толпу, но его усилия были тщетны. Между омоновцами и боевиками завязалась перестрелка, в результате которой были убиты 10 человек, после чего Дудаев с милиционерами покинули расположение полка.

С 16.00 7.02 подвергся нападению и захвату пункт дислокации 382-го (пос. Ханкала) учебного авиационного полка Армавирского ВВАУЛШ. Бандиты грабили, уничтожали военные объекты, расхищали материальные средства полка. Ими захвачено около 400 автоматов.

В 18.00 8.02 в городе Грозный боевиками начато нападение на военные городки 173-го ОУЦ. Большегрузными машинами были сорваны ворота КПП военных городков, в образовавшиеся бреши стали врываться толпы по 200—300 человек: впереди — женщины и дети, за ними — боевики с оружием. К 20.00 такая толпа проникла на территорию 1-го военного городка и стала бесчинствовать в штабе тыла и отдельном учебном батальоне связи. В 15-м военном городке толпа до 400 человек вела стрельбу, бесчинствовала на территории городка и пыталась проникнуть к складам с оружием и боеприпасами. Личный состав частей во главе с командирами мужественно отражал натиск боевиков, среди которых имелись убитые и раненые.

В ходе попытки захвата 15-го военного городка туда с представителями мусульманского духовенства прибыл Д. Дудаев. Общими усилиями им удалось утихомирить нападавших и прекратить произвол...

19.02 в Грозненском гарнизонном госпитале склады с имуществом были взяты под охрану боевиками. Продолжались нападения на воинские части. Только за первые три месяца 1992 года было отмечено более 60 нападений на военнослужащих, в результате которых 6 человек были тяжело ранены, ограблено 25 квартир офицеров, захвачено помимо стрелкового оружия 5 бронемашин, 2 бронетранспортера и другое вооружение.

16 марта 1992 года обязанности министра обороны России возложил на себя Президент Борис Ельцин. 3 апреля 1992 года его первым заместителем был назначен генерал Павел Грачев. После этого все вопросы, касающиеся личного состава вооруженных сил, вооружения и техники решались только этими лицами.

Захват вооружения и техники боевиками Дудаева продолжался. К маю 1992 года ими было захвачено 80 процентов единиц техники и 75 процентов единиц стрелкового оружия. Захват военных городков, складов с оружием и материальными средствами осуществлялся, как правило, по схеме: впереди — женщины и дети, за ними — боевики с оружием.

Окончательную точку в передаче оружия Джохару Дудаеву поставил министр обороны РФ генерал Павел Грачев.

Уход, похожий на бегство

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Ракета»

Командующему войсками СКВО (лично)

№ 316/1/0308ш на № 3/495ш от 20.05.92 г.

Разрешаю передать Чеченской Республике из наличия 173-го ОУЦ боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах:

— боевую технику и вооружение — 50 процентов;

— боеприпасы — 2 БК;

— инженерных боеприпасов в пределах — 1—2 процента.

Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте.

П. Грачев

28.05.92 г.»

5 июня 1992 года в средствах массовой информации прозвучало заявление министра обороны России Павла Грачева о готовности ввести в Чеченскую Республику десантные войска в целях защиты семей военнослужащих и обеспечения вывода подразделений ОУЦ. К сожалению, оно сильно опоздало — войска надо было вводить намного раньше, когда оружие, которое он распорядился передать Дудаеву, находилось еще на складах. В Чечне заявление министра обороны России восприняли как провокационное. Джохар Дудаев собрал чрезвычайное совещание руководителей тейпов и командиров подразделений национальной армии, на нем было принято решение о немедленном выводе российских войск.

Военнослужащих 173-го ОУЦ и членов их семей вывезли за пределы Чечни 6 июня 1992 года...

В руки Джохара Дудаева попал огромный арсенал, которым можно было бы вооружить до зубов армию небольшого европейского государства — одного только стрелкового вооружения осталось на складах около 60 тысяч единиц. В поселке Шали, где дислоцировался танковый полк, полностью осталась вся бронетехника. Новенькие танки! Механики-водители с горькой обидой за беспомощность своих командиров засыпали в двигатели некогда родных боевых машин песок, чтобы хоть так отомстить дудаевцам.

Сколько же видов российского вооружения и техники осталось в Чечне?

Вот лишь некоторые цифры: 42 танка, 34 боевые машины пехоты, 14 бронетранспортеров, 139 артиллерийских систем, 101 единица противотанковых средств, 27 зенитных орудий и установок, 270 самолетов (из них 5 боевых, остальные могли быть использованы как боевые), 2 вертолета, 57 596 единиц стрелкового оружия, 27 вагонов боеприпасов, 3050 тонн горюче-смазочных материалов, 38 тонн вещевого имущества, 254 тонны продовольствия...

Все это досталось незаконным вооруженным формированиям. Дополнительно сепаратисты приобретали вооружение и военную технику за пределами Чечни. Так что отряды боевиков были оснащены не хуже, чем армии некоторых стран Западной Европы. Скоро, очень скоро, через считанные месяцы российское оружие, оставленное в Чечне, заговорит зловеще и принесет во многие семьи, как чеченские, так и русские, горе и страдания...

ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕМОКРАТИЯ «ПО-ВАЙНАХСКИ»

«Вообще говоря, власть не портит человека, зато дураки, когда они у власти, портят власть».

Б. Шоу

Оставленные на заклание

После того как российские войска в июне 1992 года ушли из Грозного, оставив там практически все вооружение, боевую и другую технику, русские, украинцы, татары, армяне, жители других национальностей сразу ощутили себя в Чечне чужаками. Да что там чужаками! Русскоязычное население Ичкерии было попросту брошено на заклание, на погибель и мучения чеченским бандитам и отморозкам. Передо мною сотни опросных листов, копий документов из следственных органов со свидетельствами очевидцев, рассказывающие о том беспределе, что творился в тот период в Чечне. Вот некоторые из этих свидетельств.

Мария Храпова, проживала в Гудермесе: «В августе 1992 года нашего соседа, Саркисяна Р.С., и его жену, Саркисян З.С., пытали и заживо сожгли».

Владимир Кобзарев, проживал в Грозненском районе: «В сентябре 1992 года вооруженные бандиты требовали освободить квартиру, бросили гранату, и я, опасаясь за свою жизнь и жизнь родных, вынужден был выехать из Чечни с семьей».

Татьяна Александрова: «Моя дочь вечером возвращалась домой. Дудаевцы затащили ее в машину, избили, порезали. Мы вынуждены были уехать из Грозного».

Ольга Шепетило: «В Грозном проживала до конца апреля 1994 года, работала в станице Калиновской Наурского района директором музыкальной школы. В конце 1993 года я возвращалась домой пешком, так как автобусов уже не было. По дороге меня остановил подъехавший на «Жигулях» боевик и, угрожая автоматом Калашникова, запихнул меня в машину, отвез на поле, там изнасиловал и избил».

Ирина Чекулина: «Из Грозного уехала в марте 1993-го. Моего сына пять раз грабили, снимали с него всю верхнюю одежду. Однажды по дороге в институт чеченцы его сильно избили, проломили голову, угрожали ножом. Меня лично избили лишь за то, что я русская. Был убит декан факультета института, где учился мой сын. Перед нашим отъездом убили друга моего сына, Максима».

Вероника Минкоева: «В 1992 году в Грозном на соседнюю школу было совершено нападение, детей взяли в заложники и совершили групповое изнасилование всего класса и учителей. В 1993-м украли мою одноклассницу М., летом того же года на перроне железнодорожного вокзала на моих глазах боевики расстреляли пожилого мужчину».

Александр Федюшкин: «В 1992 году неизвестные лица, вооруженные пистолетом, отобрали автомобиль у моего кума, проживавшего в станице Червленная. Тогда же двое дудаевцев, вооруженных пистолетом и ножом, связали жену и старшую дочь, забрали телевизор, газовую плиту и скрылись. Нападавшие были в масках. В том же, 1992-м, в станице Червленная мою мать ограбили какие-то мужчины, забрав икону и крест, причинив телесные повреждения. Сосед брата, который также проживал в этой станице, на своем автомобиле ВАЗ-2121 выехал из дома и не вернулся. Спустя три месяца автомобиль нашли в горах, а его самого обнаружили мертвым на берегу реки».

Вера Доронина: «В конце августа 1992 года в станице Нижне-девиук, что недалеко от Ассиновской, в детском доме вооруженные дудаевцы изнасиловали всех девочек и воспитателей...».

Людмила Голопузова: «В 1991 году в ночную смену двое боевиков проникли в цех Грозненского биохимического завода, где пытались меня изнасиловать. Вынуждена была уволиться. В том же году, когда возвращалась с работы, два чеченца на улице, напротив центрального рынка в Грозном, пытались снять с меня верхнюю одежду, но мне удалось вырваться и убежать. В 1992 году сосед по дому Хасихапов А., проживающий в Гудермесе, изнасиловал меня, нанеся телесные повреждения».

Наталья Колесникова: «2 декабря 1993 года на остановке "Участок 36" Старопромысловского района города Грозного пятеро бандитов взяли меня за руки, отвели в гараж, избили, изнасиловали, а потом возили по квартирам, где насиловали».

Анастасия Лотникова: «Зимой 1992 года у меня и моих соседей бандиты отобрали ордера на квартиры и, угрожая автоматами, приказали выселиться. Пришлось оставить в Грозном квартиру, гараж, дачу».

Виктор Коврижкин: «В октябре 1992 года Дудаев объявил мобилизацию мужского населения республики в возрасте от 15 до 50 лет. Во время работы на железной дороге русских, и меня в том числе, дудаевцы охраняли как заключенных. На станции Гудермес я видел, как боевики расстреляли из автоматов незнакомого мне мужчину, они заявили, что убили кровника».

Валентина Федорова: «В середине апреля 1993 года в городе Грозный дочь моей знакомой затащили в машину и увезли. Через некоторое время ее нашли убитой, она была изнасилована. Мою знакомую по дому, которую в гостях пытался изнасиловать дудаевец, в тот же вечер по пути домой поймали боевики и всю ночь ее насиловали. 15—17 мая 1993 года в подъезде моего дома меня пытались изнасиловать двое молодых бандитов — отбил сосед по подъезду, пожилой чеченец».

Александра Родионова: «В начале 1993 года в Грозном разгромили склады с оружием, вооружались все, от мала до велика. Доходило до того, что дети ходили в школу с оружием. Закрывались учреждения, школы. В середине марта 1993-го трое вооруженных дудаевцев ворвались в квартиру соседей-армян, забрали ценные вещи. В октябре того же года была очевидцем убийства молодого русского парня, которому прямо днем вспороли живот... »

Лидия Гостинина: «В августе 1993 года я шла с дочерью по одной из центральных улиц Грозного. И вдруг средь бела дня к нам подскакивает боевик, хватает за руку дочь и тащит ее к своей машине. Мне лишь чудом удалось отбить ребенка... Вначале 1990-х годов русских в Чечне всячески унижали, оскорбляли и физически, и морально. В центре города у Дома печати висел плакат: «Русские, не уезжайте, нам нужны рабы».

В те годы многие чеченцы, особенно молодежь, наглели, не боясь, что местная власть воздаст им по заслугам, — как же, ведь сам президент Джохар Дудаев призывал их разобраться с Россией: «той гадюкой, которой нужно свернуть башку»... Вот они и разбирались.

Да, в начале 1990-х годов Чечня была похожа на дикое поле, где соперничали в своем изуверстве бандиты-мамлюки самых разных мастей, упиваясь слабостью и беззащитностью своих жертв: мужчин, оказавших сопротивление или заступившихся за женщину или ребенка, убивали, вспарывали им животы, женщин и девушек насиловали, детям откручивали головы. Вот она, «демократия по-вайнахски»...

Менталитет чеченцев, утверждают аналитики, унаследовавших многочисленные традиции и обычаи раннего феодализма, при отсутствии сколько-нибудь значительной истории государственности, основан на принципе силы. Они признают только «силу сильного, силу денег и силу личных или взаимных среди чеченцев договоренностей; любой человек другой национальности представляет собой либо угрозу, если он сильнее, либо предмет для эксплуатации, если он слабее, либо партнера, но держащего ухо востро, если он равный им по силе».

Конфликт вполне управляем

В марте 1992 года оппозиция Дудаева планирует свое первое выступление. Будь в Москве умные политики, они поддержали бы эти ростки сопротивления криминальному режиму в Чечне, но вместо этого, увы, в Грозный из России поступает 150 миллионов рублей наличными, сепаратист Дудаев получает финансовую поддержку российского центра. Что это, политическая близорукость? Да нет же: утлую лодчонку «вайнахской демократии» раскачивают специально, конфликт в Чечне вполне управляем.

В августе 1992 года, когда планируется очередная антидуда-евская акция, буквально за неделю до нее в Чечню поступает из Москвы 500 миллионов рублей, и снова наличными. Вновь поддержка! Комментарии тут, думается, излишни. В конце все того же 1992 года в Москву прибывает премьер дудаевского правительства Яраги Мамадаев, и опять за финансовыми вливаниями. На сей раз речь идет о 2,5 миллиардах рублей.

На 15 апреля 1993 года оппозицией назначена общереспубликанская забастовка. И несмотря на уже идущий скандал с поддельными авизо, в начале апреля 1993 года деньги снова начинают поступать в Грозный. Зачем? Ради спасения дудаевского режима? А когда член Верховного Совета Российской Федерация Иси Апироев пытается выяснить происхождение этих денег, в Центральном банке России ему отвечают, что, дескать, политического решения по Чечне нет, а средства перечисляются по просьбе первого заместителя Председателя Совмина РФ Владимира Шумейко.

Так-то вот!

Фальшивые деньги

С мая 1992 года, когда были раскрыты первые фальшивые авизо, ущерб государству составил около 4 триллионов рублей. Примерно такую сумму, по оценкам ГУЭП МВД России, удалось обналичить по фальшивым документам чеченского производства. Причем большая часть денег осталась в России, была отмыта и пополнила чьи-то состояния. Ни в какой другой стране мира о такой афере не могло идти и речи. Но у нас мошенникам все сошло с рук. А ведь сумма немалая — считай, миллиард долларов! Однако и это не все.

Не менее крупной статьей дохода в те годы в Чечне являлось фальшивомонетничество. По оценкам правоохранительных органов, сделанным до начала конфликта, на долю преступных группировок, базирующихся в мятежной республике, более трети доходов приходилось от реализации фальшивых денег. Много это или мало? По мнению экспертов, в процентах к численности населения речь идет о тысячекратном превышении «средневзвешенного» уровня. Примерно та же доля «чеченских» группировок и в хищениях в кредитно-финансовой сфере, то есть снова все «рекорды» подобного рода перекрываются во сто крат.

Как ни странно, но все организаторы и исполнители перечисленных преступлений оставались безнаказанными из-за невозможности работы федеральных правоохранительных органов на территории Чечни. А так как по указу Дудаева, выполнявшемуся беспрекословно, сотрудники федеральных органов могли вести свою деятельность в республике только с согласия ее властей, не остается сомнений в том, что преступные акции в Чечне имели государственное прикрытие. Кстати, строптивым ревнителям порядка, которые пытались исполнить в вопросе поимки преступников указания федеральных властей, по вышеупомянутому указу грозила «личная» уголовная ответственность, ни больше, ни меньше!

К сожалению, такие факты не находили достойного отражения на страницах газет и в телевизионных передачах, а если и приводились, то крайне слабыми дозами, да еще в сопровождении эпитетов типа «так называемые», «пресловутые» и так далее. Почему? Думается, причина прежняя: борьба за власть в самой России. Не до Чечни было новоявленным российским политикам. Разумеется, можно и должно спорить по существу, однако отказываться от обсуждения реальных проблем и полностью подменять их обсуждение восклицаниями — это, согласитесь, не политическая позиция. А поскольку профессионализм людей, отбрасывающих огромный массив вопиющих фактов, несомненен, то здесь можно и должно говорить уже о бойкоте, который, надо полагать, вряд ли является адекватным средством в диалоге по такому вопросу, как угроза создания «пиратского королевства» на территории страны.

Таким образом, за три года существования режима Дудаева в Чечне создается аномальная, ни на что не похожая особая «свободная криминальная зона». Однако этот факт обсуждается лишь в коридорах власти. Свободно действовавшие в республике преступные группы средь бела дня грабят сотни транзитных поездов, но главарям банд все сходит с рук. Выпестованные в Чечне группы занимаются грабежом и разбоем на территориях соседних субъектов Российской Федерации. Ну, и что же, пусть себе грабят на здоровье: ведь разбоем нынче промышляют многие! Отмывка грязных денег в Чечне стала беспрецедентной? Нашли чем уди-вить—деньги отмывают и в пределах Садового кольца...

Нефть и кровь

На всех этапах борьбы за власть Дудаев постоянно ощущал финансовую поддержку Яраги Мамадаева — руководителя «Че-ченингушстроя». Поэтому после окончательной победы Джохара на выборах президента в октябре 1991 года Мамадаев становится во главе правительства и начинает торговать главным национальным богатством республики. Однако нефть— такой товар, который никто без боя не сдает. И в окружении Дудаева, не без участия самого президента, начинается борьба за право управлять источником. Распоряжения кабинета министров парализуются встречными указами президента. Инициирует эту борьбу советник президента по внешнеэкономическим связям Руслан Уциев. К концу 1992 — началу 1993 года в высших эшелонах власти Чечни начинают циркулировать слухи о злоупотреблениях Мамадаева, создается экспертная комиссия, которая готовит соответствующий доклад для представления президенту и парламенту Ичкерии.

А вскоре нефть и вовсе начинает пахнуть смертью и кровью. В феврале 1993 года Руслана Уциева и его брата Назарбека убивают в Лондоне. В ходе следствия выясняется, что в столице «туманного Альбиона» они вели переговоры с американским предпринимателем Джозефом Риппом, президентом крупной американской нефтяной кампании, о выделении Чечне суммы в 250 миллионов фунтов стерлингов на реконструкцию нефтепромыслов. Гарантией же кредита должны были стать крупные поставки нефти из Чечни. Однако, по сведениям Интерпола, Джозеф Рипп в 1984 году был приговорен к четырем годам тюрьмы за мошенничество и подозревался в связях с американской мафией. Ранее Рипп пытался заключить в Великобритании сделку о выделении Сомали кредита в 2,77 миллиардов фунтов стерлингов в обмен на право экспортировать в нее нефть. Кроме того, Уциев заключил контракт о продаже чеченской нефти немецкой компании «Стиннес». Задержанный по подозрению в убийстве Уциевых их переводчик Гарик Тер-Оганесян, муж корреспондентки русской службы Би-Би-Си Алисы Пон-тинг, показал, что одновременно Руслан Уциев вел переговоры о закупке двух тысяч ракет «Стингер».

Спустя несколько дней, в марте 1993 года, уже в Грозном, при выходе из собственного дома был убит начальник отдела по отгрузке нефтепродуктов Геннадий Санько. Он только что вернулся из поездки в Краснодарский край, где вел расследование по утечкам нефтепродуктов. По словам руководителя национальной безопасности Чечни, Санько знал о нефтяных аферах Ма-мадаева, что могло послужить причиной его смерти. А непосредственно накануне обнародования доклада экспертной комиссии Мамадаев выступил по Грозненскому телевидению, обвинив Джохара Дудаева в полном развале работы правительства. Однако ничего не помогло, доклад появился на свет. Из него явствовало, что за пределы республики было вывезено в течение 1992 года 4031,1 тысяч тонн мазута, 3167,3 тысяч тонн дизельного топлива, 1631,5 тысяч тонн бензина, 125,5 тысяч тонн осветительного керосина и 43,6 тысяч тонн технического масла. Средняя цена реализованных нефтепродуктов ниже среднемировой на 20—25 долларов США. Ни сельхозтехника, ни продукты питания и одежда, якобы закупленные в счет поставок нефтепродуктов, в Чечню не поступали. Главный производитель валютного сырья, завод «Чеченингнефтепродукт», не получив ни цента от совершенных сделок, имел на март 1993 года задолженность в размере 151,3 миллионов рублей. Основными портами отгрузки левой нефти были Ильичевск и Одесса, откуда по Дунаю шли баржи с нефтью для Сербии.

Сразу после появления доклада на свет Мамадаев исчез из Грозного и объявился в Москве, где возглавил так называемое «правительство национального доверия». Вот как пишет об этом человеке в своей книге «Миллион первый» Алла Дудаева.

«В апреле — начале мая 1993 года часть парламента открыто перешла на сторону противников независимости. Председателем парламента они избрали Юсупа Сосланбекова. Этот парламент утвердил Яраги Мамадаева вице-премьером. Получив должность, Яраги тут же создал свои параллельные структуры исполнительной власти под видом комитетов управления отраслями народного хозяйства, в действительности, антипрезидент-ский блок из глав местных администраций. Сразу стали ясны его дальнейшие планы...

Очень долго Джохар раздумывал, что делать с приватизацией. Через полтора года он твердо решил, что она должна коснуться только сферы обслуживания. Лечи Баталов, глава комиссии по инвентаризации, должен был переписать и поставить под контроль все государственное имущество. Но во время ревизии народного хозяйства он «забыл» о многих ценных государственных объектах. Под личным руководством Джохара была проведена вторичная инвентаризация.

В 1993 году Яраги вместе с Лечи Баталовым придет к нам в дом и начнет требовать полной приватизации. За его спиной будут стоять люди, успевшие по минимальной цене купить или дать задаток за какие-либо предприятия, фабрики или хозяйства, еще надеющиеся сломить упорного президента. А Джохар будет спорить и доказывать и уже в который раз убеждать, что нельзя даром отдавать народное достояние. Он так и не распродаст то, что бездушно и легко в России давно ушло "с молотка". Через два часа разъяренный Яраги перейдет на повышенные тона, и тогда побледневший Джохар тихо скажет: "Ты превратил в ад два года моей жизни... " После своей отставки Яраги создал в Москве теневой кабинет чеченских министров, уволенных в свое время Джохаром».

Однако нефтяная тема еще не исчерпана. В августе 1994 года в селе Аргун перед телекамерами появляется Руслан Лабазанов.

«Вот, смотрите (показывает документ). Секретная операция "Паутинка", 1992-й год. Перекачка нефтепродуктов в Минск, Брянск, Алма-Ату. 5 миллиардов рублей (в долларовом эквиваленте того времени. — Н.А.) поступает на счета в Грозном. Нефтепродукты исчезают бесследно. Дудаев приказывает возбудить уголовное дело. Через некоторое время следователей убирают, дело закрывается.

Следующая операция охватила уже 40 городов. Сумма 640 миллионов рублей и 2 миллиона долларов США. Деньги получены — продукции нет. И опять работников МВД убирают, дело закрывается. Еще одна операция "Импульс", личная подпись Дудаева: "Дело закрыть". В общем, за два года эти операции принесли около 25 миллиардов долларов США».

Словом, чеченская земля оказалась благодатной почвой для всякого рода махинаций и сделок. Кроме нефти и оружия, предпринималась попытка обзавестись золотым запасом: был подписан контракт между вице-премьером Чечни Абубакаровым и мифическим представителем Саха-Якутского культурно-торгового центра А. Кривошапкиным. По нему Чечня обязалась закупить пять тонн золота 999-й пробы на сумму 2,78 миллиардов рублей (800 тысяч долларов США) по цене 550 рублей за грамм. Реальная цена золота 583-й пробы на тот момент составляла 6—7 тысяч рублей за один грамм, то есть продажная цена была занижена более чем в 20 раз. Деньги наличными уходят в Якутию, и господин Кривошапкин пропадает. Ни денег, ни золота.

Вот так в начале 1990-х годов Чечня фактически превратилась в «свободную экономическую криминальную зону», где работали легализованные рынки наркотиков и оружия. Регистрация «стволов» проходила просто: пришел в милицию, написал, что «купил на рынке», и владей себе на здоровье. Грызня за «теплые» места в криминальных кланах, прикрывавшихся тейповыми структурами, усиливалась день ото дня. Дудаев не мог уже соблюсти межтейповый баланс, имея в представительной власти лишь своих антагонистов. В результате в апреле он издал указ о роспуске парламента.

Какова же была расстановка сил в парламенте к моменту его разгона? Поскольку постоянно говорится о всенародной поддержке Дудаева, то эта расстановка для нас имеет существенное значение. Факт состоит в том, что в разогнанном парламенте президента поддерживало всего 12 депутатов из 41. Решил ли таким образом свою задачу Дудаев? Разумеется, нет. Он только переместил центр тяжести конфликтной ситуации, что привело к событиям 4 июня 1993 года, когда была разгромлена Центральная избирательная комиссия, которая должна была провести 5 июня 1993 года референдум о доверии Дудаеву и парламенту. Подобная процедура была соблюдена в Российской Федерации. Дудаев же и этого не счел нужным. Избирательную комиссию разогнали. Что дальше? Новые формы межтейповских разбирательств.

5 июня все того же 1993 года в Грозном прошли прямые столкновения правительственных сил и оппозиции. Дудаев с помощью бронетехники рассеял митинг сторонников проведения референдума. То есть президент, который акцентирует свою легитимность, разгоняет уже не парламент, борющийся с ним за власть, а избирком — рвутся бюллетени, причем во время событий гибнет двоюродный брат Дудаева Шамиль. Приехав вместе со своей охраной на митинг, он стал давить машинами и стрелять в толпу автоматными очередями. Из толпы ответили тем же. В результате — не просто кровь, а кровники...

Хроника чеченского кризиса

Апрель 1993 года — ноябрь 1994 года.

Политики вспоминают о Чечне только в начале 1993 года перед подписанием Федеративного договора, который Дудаев подписывать отказывается, настаивая на признании Россией чеченской независимости.

15 апреля в Грозном проводится митинг оппозиции, требующий отставки президента и парламента.

15 апреля парламент назначает на 5 июня референдум о доверии президенту и парламенту.

На одном из митингов своих сторонников Дудаев заявляет о готовности двух полков российских ВДВ прийти ему на помощь для подавления оппозиции.

17 апреля Дудаев издает указы о роспуске парламента и введении прямого президентского правления. Конституционный Суд признает их противоречащими Основному Закону.

4 июня верные Дудаеву части врываются в здание Центризбиркома Ичкерии и уничтожают бюллетени референдума. Затем БТРы разгоняют митинг оппозиции, имеются убитые и раненые. Мэр Надтеречного района Умар Автурханов объявляет о создании Терской Чеченской Республики.

Тем не менее после всего этого до октября 1993 года чеченская тема в Москве существует только в приложении к Председателю Верховного Совета Руслану Хасбулатову, а между октябрем и декабрьскими выборами — в контексте действий мэра Москвы Лужкова по выселению лиц кавказской национальности.

Однако накануне выборов в законодательное собрание «вдруг» выясняется, что чеченские власти не собираются принимать в них участие так же, как и в референдуме по новой «демократической» Конституции РФ. Позиция Дудаева была столь же жесткой, что и в 1991 году: «Чечня — независимое государство и будет строить отношения с Россией, как равная с равным». Для «вновь победившей демократии» такое положение становится, мягко говоря, двусмысленным. Для российской политики Чечня вновь превращается в узел, который надо либо распутывать, либо разрубать.

В феврале 1994 года земляк Доку Завгаева Умар Автурханов создает в Надтеречном районе Временный Совет Чеченской Республики. Тут следует заметить: на протяжении всего конфликта ни одна из антидудаевских группировок, кроме Временного Совета во главе с Автурхановым, даже не намекала на свою поддержку статуса Чечни как субъекта РФ. Это лишний раз показывало, что наличие так называемой оппозиции в Чечне было не что иное, как отражение борьбы за власть чеченских тейпов, «объединенных» Дудаевым и стремящихся восстановить «историческую справедливость».

25 марта Сергей Шахрай проводит через Государственную Думу подготовленное им самим постановление «О политическом урегулировании взаимоотношений федеральных органов власти РФ и органов власти Чеченской Республики Ичкерия». Правительству России рекомендуется в кратчайшие сроки организовать консультации с органами власти Чечни и всеми ее политическими силами, настоять на проведении в республике свободных выборов и заключить договор, аналогичный российско-татарскому. Примерно в то же время С. Шахрай и Р. Абдулатипов выступают с идеей проведения "круглого стола" всех общественно-политических и национальных движений региона. Эти заявления были восприняты оппозиционными группировками, действовавшими в республике, как руководство к действию.

Дудаев отвечает на «инициативу» Шахрая своими старыми высказываниями о необходимости личной встречи с Б. Ельциным как двух лидеров суверенных государств и о том, что в Чечне нет оппозиции, а есть бандиты. Бывший генерал не так прост, как кажется, он прекрасно понимает все значение дипломатических нюансов. Достаточно Ельцину вступить в переговоры, и суверенность Чечни станет политическим фактом. А этот факт раскручивается легко. Консультанты по раскрутке имеются, причем не только Старовойтова, но и многочисленные доброжелатели из Прибалтики, прежде всего всем нам хорошо знакомый Лансбер-гис. Дудаев сражается за право сесть за стол переговоров на равных, лицом к лицу, с завидной настойчивостью и точным пониманием своих интересов. Впрочем, не только он.

5 апреля Председатель Совета Федерации Владимир Шумейко во время совещания с руководителями межрегиональных ассоциаций экономического взаимодействия заявил, что Президент Ельцин должен признать президентские полномочия Д. Дудаева и начать с ним прямые переговоры. Так началась открытая полемика между Председателем СФ В. Шумейко и министром по делам национальностей и вице-премьером С. Шахраем по чеченской проблеме. До середины мая стороны обменялись еще рядом словесных выпадов.

В начале мая в Москву прибывает делегация Временного Совета, она проводит консультации с С. Шахраем: речь шла о выработке договора по взаимному делегированию полномочий и свободных выборах в Чечне. Шахрай дает понять, что намерен сделать ставку на противников Дудаева. «Команду» Автурханова принимают в Правительстве России, поднимается вопрос о 47 миллиардах рублей, предусмотренных в российском бюджете для Чечни, которые были на тот момент заморожены. Правительство решает выплатить пенсии жителям республики. Исполняя решение, пенсионный фонд отпускает первые 2,8 миллиардов рублей администрации Надтеречного района Чечни. Почти сразу после этого указом Президента РФ Б. Ельцина С. Шахрай был снят с поста министра по делам национальностей, его место занял бывший губернатор Краснодарского края Николай Егоров. Через некоторое время Владимир Шумейко и глава администрации Президента Сергей Филатов высказались за необходимость начать переговоры на высшем уровне между Ельциным и Дудаевым.

24 мая 1994 года пресс-секретарь Президента РФ В. Костиков высказал мнение, что, возможно, Борис Ельцин в недалеком будущем встретится лично с Джохаром Дудаевым, так как, по его словам, обе стороны проделали определенную эволюцию, и Президент намечает урегулировать отношения с Чечней.

Борис Ельцин приказал подготовить указ о назначении нового министра Н. Егорова руководителем делегации на переговорах с Чечней вместо С. Шахрая.

А в Грозном началось формирование правительственной делегации для переговоров с российским руководством.

Но 27 мая в Грозном происходит неудавшееся покушение на Д. Дудаева. На другой день было сообщено, что взрывных устройств, которые применяли покушавшиеся, в арсеналах Чечни нет, зато они есть на вооружении российских спецслужб. Затем Джохар Дудаев вновь обвинил Россию в нагнетании напряженности вокруг Чечни и посоветовал Борису Ельцину или встретиться с ним, Дудаевым, «на государственном уровне», или «не капризничать» по поводу отсутствия нормальных отношений с Чечней. В ответ Президент России отложил срок подписания уже готового указа о назначении Н. Егорова руководителем российской делегации на переговорах с Чечней. Сергей Филатов прямо связал решение Президента с заявлениями Д. Дудаева. Руководителем остался «чужой» Дудаеву С. Шахрай, который сделал заявление, что Правительство России проводит консультации с представителями Чечни. Кроме того, специальная комиссия прорабатывает экономические и социальные вопросы, связанные со всем комплексом проблем будущего договора. А ведущиеся консультации федеральных властей с разными политическими силами Чечни могут стать одной из форм консолидации чеченского общества. По вопросу о личной встрече Б. Ельцина и Д. Дудаева Шахрай заявил, что она могла бы быть полезна, однако основой проведения переговоров может стать только проведение в Чечне свободных выборов.

28—29 июля 1994 года происходит очередной захват чеченскими террористами заложников в Минводах. Сразу после этого выступает пресс-секретарь Президента РФ В. Костиков. Он сообщает о поступлении в адрес Б. Ельцина «большого количества обращений из Чечни, свидетельствующих о многочисленных фактах нарушения в республике прав человека», и говорит о надежде Президента на то, «что активное объединение здоровых политических сил сможет вывести Чеченскую республику из тяжелого экономического кризиса».

30 июля в интервью программе НТВ С. Филатов заявляет: «Если в Чеченской Республике появились здоровые силы, то их надо изучать и поддерживать. Только эти здоровые силы могут навести порядок, в их число входит и Временный Совет».

Из заявления правительства России: «Политика нынешнего руководства Чеченской Республики стала главным дестабилизирующим фактором на Северном Кавказе. Правительство Российской Федерации со всей определенностью заявляет, что если в отношении граждан Российской Федерации, проживающих в Чеченской Республике... и впредь будут применять насилие, то оно (Правительство РФ) будет вынуждено в соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации защитить россиян». И далее: «В республике множатся здоровые силы, борющиеся за восстановление конституционного и элементарного правопорядка, за установление добрых отношений с Россией, со всеми народами Российской Федерации».

Свершилось то, чего давно добивалась антидудаевская оппозиция, — победила партия «войны», и российское руководство подошло к неизбежному финалу — вооруженному вмешательству. Таким образом, российские власти окончательно связали себя с оппозиционным Временным Советом и тем самым стали не только субъектами политической игры Москвы в Чечне, но и объектом политической игры лидеров чеченской оппозиции. После того, как структуры власти завязли в чеченских делах, на арену вновь начала выходить «партия мира». В российской печати начали появляться статьи, ставившие под сомнение широкую поддержку лидеров Временного Совета у себя на родине и бросающие тень на методы борьбы, применяемые оппозицией, и их репутацию

19 августа С. Шахрай заявляет, что «Дудаева могут защищать 120 человека, а Автурханова — 2 батальона спецназа». На территории Надтеречного района происходит выплата пенсий. По сообщениям газеты «Сегодня», заместитель министра по делам национальностей генерал Котенков ищет в Северо-Кавказских частях МО и МВД добровольцев для оппозиции.

1—5 сентября начались крупные бои правительственных войск ЧРИ с формированиями оппозиции у населенных пунктов Урус-Мартан, Долинское, Аргун. Поражение группировки Jla-базанова. Группировка Гантамирова взяла пленных — абхаза и литовца.

ЦОС ФСК России сообщил о том, что в связи с кровавыми событиями 5 сентября руководство ФСК обратилось к Генеральной Прокуратуре РФ с ходатайством о возбуждении уголовного дела на территории Чеченской Республики по факту массовых убийств.

17 сентября. Войска Дудаева захватили господствующие высоты у села Толстой-Юрт.

25 сентября. У села Братское на границе со Ставропольским краем началось столкновение между местными жителями (сторонниками Дудаева) и отрядом Временного Совета. Столкновение переросло в бой между регулярными силами.

27 сентября. Войска Дудаева атаковали населенный пункт Зна-менское, где расположен штаб Временного Совета. Нападение было отбито. Впервые боевые вертолеты в 14.00 атаковали позиции Дудаева. По приказу Б. Гантемирова со стороны Урус-Мартана в сторону Грозного начали выдвигаться войска оппозиции. К вечеру они прорвались в Заводской район, однако вскоре отошли обратно.

28 сентября. Правительство РФ расценило нападение частей Дудаева на ряд населенных пунктов Надтеречного района как окончательный отказ режима от мирного разрешения кризисной ситуации в республике. В заявлении пресс-службы правительства отмечалось, что «проливая кровь невинных людей, Дудаев надеется спровоцировать РФ на ввод регулярных армейских частей, чтобы перед лицом мифической внешней угрозы в последней отчаянной попытке сплотить тающие ряды своих сторонников». Правительство РФ «будет неуклонно проводить курс на стабилизацию ситуации в регионе и сделает все необходимое, чтобы обеспечить защиту жизни мирных граждан, восстановить конституционный порядок и законность».

28-го войска Дудаева покинули высоты над селением Толстой-Юрт.

30 сентября вертолеты оппозиции атаковали аэропорт г. Грозный. Войска Временного Совета блокировали въезды в Грозный и предъявили Дудаеву ультиматум, который он отверг. Оппозиция отвела войска без реакции.

7 октября. Совет Федерации РФ принял обращение к народу Чеченской Республики. В нем лидеры ЧР призываются сесть «за стол переговоров» и «путем свободного демократического диалога найти путь мирного разрешения конфликта с учетом всех народов Кавказа». Председатель Совета Федерации В. Шумейко послал Президенту РФ письмо, в котором предложил создать институт специального уполномоченного по Чечне.

Чуть позже С. Шахрай заявил: «Мы оцениваем ситуацию в Чечне как действия свободной криминальной экономической зоны, которая возникла в результате переворота 1991 года». Отметив, что он исключает возможность участия в конфликте Российской Армии, С. Шахрай все же заметил: «Это не означает, что мы не будем применять силовые структуры МВД», «Джохар Дудаев в любом случае должен уйти, переговоры Президента РФ с президентом Дудаевым, на мой взгляд, невозможны».

21 октября. Глава Временного Совета У. Автурханов направил обращение Президенту Ельцину и премьеру Черномырдину, министрам обороны и внутренних дел П. Грачеву и В. Ерину с просьбой «вмешаться в события в Чечне и принять меры по прекращению массовых убийств мирного населения режимом Д. Дудаева».

В конце октября правительство РФ объявило о начале транспортной блокады Чеченской Республики. Блокада осуществляется под началом главы администрации Президента РФ С. Филатова, вице-премьера С. Шахрая и члена Президентского Совета Эмиля Паина. Все эти малопонятные и явно не военные маневры с беспрепятственными наступлениями и стремительными отходами демонстрируют, что военные действия в Чечне напрямую связаны с заявлениями кремлевских политиков, которые в свою очередь связаны с военными действиями в Чечне и с визитами в Москву лидеров антидудаевской оппозиции. Однако такая ситуация не может длиться бесконечно, кто-то должен сорвать политический банк.

18 ноября. В Моздоке под руководством генерала Котенкова формируется 9 батальонов из чеченских добровольцев.

24 и 25 ноября происходят налеты вертолетов на позиции Ша-линского танкового полка и войск Дудаева в Гудермесском районе и пригородах Грозного.

26 ноября силы оппозиции начали наступление на Грозный с 9 направлений. Наступающие батальоны не имеют между собой связи. Танки отрываются и входят в город без поддержки пехоты, объекты для атаки боевым машинам не обозначены. Танки выходят к президентскому дворцу и останавливаются. Опомнившиеся от первого шока дудаевские боевики подходят к ним с кормы и начинают расстреливать их из гранатометов. Ополченцы входят в Грозный, многие из них начинают заниматься мародерством. Оставшаяся часть занимает президентский Дворец и, считая, что дело сделано, уходит, оставив беззащитные танки.

27 ноября основные силы оппозиции отходят за Терский хребет, на исходные позиции. В СМИ России начинается кампания вокруг пленных солдат и офицеров Российской Армии.

28 ноября. П. Грачев отвергает обвинения СМИ об участии Российской Армии в конфликте, заявив, что в Чечне воюет на обеих сторонах много наемников из различных государств, в том числе и из России.

29 ноября. Президент РФ выступил с «Обращением» к участникам вооруженного конфликта в Чечне. В нем он потребовал от противоборствующих сторон в течение 48 часов сложить оружие.

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ

В истории, как известно, не бывает сослагательного наклонения, и за ошибки политиков, допущенные ими то ли по недальновидности, то ли по недомыслию, увы, приходится отвечать простым смертным. Теперь, по прошествии ряда лет, ясно, что события 26 ноября 1994 года, когда офицеры-добровольцы, завербованные контрразведкой, пытались с помощью автурхановских ополченцев захватить Грозный, были обречены на провал.

Несомненно, что эта операция толком не планировалась. Видимо, организаторы посчитали, что она будет проведена очень быстро и власть в Чечне окажется в руках людей, которым доверяло российское правительство. 27 ноября российские самолеты разбомбили аэропорт «Северный» в Грозном, но министр обороны Российской Федерации Павел Грачев заявил, что авиация России в этом налете не участвовала. На совещании 29 ноября Грачев сказал, что в Чечне идет «обычная борьба за власть», к которой российская армия не причастна.

К сожалению, президент и правительство в этой ситуации действовали не только не лучшим образом, но и оказались, по сути дела, вне закона. Как известно, для того, чтобы проводить военные действия на территории России или за ее пределами, необходимо объявить военное или чрезвычайное положение. Военное не могло быть объявлено, потому что, в соответствии с Конституцией РФ, оно может объявляться только тогда, когда Россия становится объектом агрессии или когда возникает непосредственная угроза агрессии. Ни того, ни другого со стороны Чеченской Республики не было, и основания для введения военного положения отсутствовали.

Чрезвычайное положение тоже не было введено. Осенью 1991 года, как мы помним, президент Ельцин уже пытался ввести чрезвычайное положение на территории Чечни, но из-за бурного протеста местного населения, ответного военизированного движения, угроз в адрес России, Президиум Верховного Совета Российской Федерации в первый же день отменил чрезвычайное положение. В обращении Президента к воюющим сторонам от 30 ноября 1994 года чеченцам Дудаева предлагалось сдать оружие и прекратить кровопролитие. В случае, если стороны не выполнят этот ультиматум в течение 48 часов, предусматривалось введение чрезвычайного положения. Однако через три дня после опубликования обращения пресс-секретарь Президента заявил, что обращение не так понято, что якобы возникли разночтения в толковании документа, и на свет появился тот же самый документ, но уже без упоминания о чрезвычайном положении.

Таким образом, ни чрезвычайного, ни военного положения объявлено не было. Образовался правовой вакуум, в котором оказались Российские Вооруженные Силы. Разумеется, не объявлялась и война, что позволило не соблюдать законы и обычаи войны. Правом объявления войны, как известно, пользуется в России только Государственная Дума. Если же объявляется чрезвычайное положение, то Президент обязан поставить в известность об этом как Думу, так и Совет Федерации. Причем Совет Федерации может не согласиться с Президентом и не признать его указ о введении чрезвычайного положения законным. Очевидно, поэтому президент решил обойти Федеральное Собрание. Он начал военные действия без одобрения высшего законодательного органа страны, поставив тем самым себя вне права и правового контроля. Между тем без объявления чрезвычайного или военного положения вести крупномасштабные боевые действия на территории России запрещается.

В операции 26 ноября участвовали российские офицеры, завербованные контрразведкой, которые не имели права этого делать. Во-первых, военнослужащий-контрактник должен только служить и не выполнять никаких параллельных обязанностей, во-вторых, он имеет право покинуть военный гарнизон, где проходит службу, только с разрешения соответствующего командира части. Военнослужащие же, который проходят военную службу по призыву, вообще не имеют права покидать свою часть, за исключением случаев, когда им официально предоставляется отпуск или они направляются в командировку. То есть когда контрразведка вербовала офицеров, принявших участие в операции, она допустила нарушение законодательства. К примеру, в статье 40 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ, утвержденного Президентом РФ 14 декабря 1993 года, говорится: «Военнослужащим не могут отдаваться приказы и распоряжения и ставиться задачи, не имеющие отношения к военной службе или направленные на нарушение закона». Здесь как раз налицо оба названных случая: отдавались приказы, которые нарушали закон и не имели отношения к военной службе.

В 1992—1993 годах Чечня напоминала осажденную крепость, однако никто не вмешивался в ее внутренние дела. Более того, ее вооружали, ей давали нефтедоллары: туда направляли нефть для переработки, и Ичкерия, имея лицензию на экспорт нефти, естественно, получала определенные доходы. Представители Чечни не подписали Федеративный договор и не признавали республику как субъект Российской Федерации. На 1995 год в республике были назначены выборы, и не исключено, что Дудаев потерпел бы на них сокрушительное поражение, однако ему помогло российское вторжение.

Увы, чеченскую нацию в ноябре — декабре 1994 года объединил отнюдь не Дудаев, а учиненное над ней насилие. Военная акция России в отношении Чечни сплотила чеченский народ. Противники Дудаева временно стали его сторонниками, было организовано национальное движение, направленное на отпор российским войскам, а само их введение воспринималось в Чечне как агрессия. В ноябре 2003 года в интервью газете «Московские новости» бывший директор ФСК Сергей Степашин, руководивший операцией по взятию Грозного добровольцами-контрактниками и ополченцами Автурханова и Гантамирова, признал, что российское руководство тогда поторопилось с этой акцией, иначе говоря, допустило досадный промах. Приведу фрагмент его интервью.

«— Вы были убежденным сторонником войны или вынужденно выполняли приказ главнокомандующего?

— Главнокомандующий был до последнего против военных действий. Это не многие знают, но это так.

— Я спрашивала о вас.

— Я разделил бы ответ на две части. Первое — приказы командира не обсуждаются. И второе — ни один нормальный человек сторонником войны быть не может. "Ястребы", "голуби" — это оценки, рассчитанные на обывателя. Есть конкретная ситуация, и есть разные подходы к ее решению. К концу 94-го ситуация в Чечне была крайне сложной. Сегодня многие говорят, что Дудаева можно было приручить, дай тогда ему встретиться с Ельциным и представительствовать в Кремле. Ерунда. Такая встреча дважды готовилась и дважды срывалась. Самим Дудаевым. Ему не нужны были переговоры. Он и его союзники просто играли на российских внутренних противоречиях — на конфликте между Кремлем и парламентом, на конфликтах внутри правительства... Сам Джохар был непредсказуем. И из-за этого — я и сегодня уверен — в Чечне нарастал внутренний протест. При этом каждый месяц с июня 94-го — захваты заложников. С вызывающей регулярностью — по четвергам. А те бесчинства, которые творили дудаевцы против самих чеченцев? Кроме того, Дудаев держался за счет криминальной экономической подпитки. Когда мы в правительстве стали перекрывать каналы, по которым деньги уходили в «черную» дыру, авторитет Дудаева сильно зашатался. Оппозиция подняла голову. Две трети Чечни тогда были настроены сместить Дудаева. Появились лидеры — Умар Автурханов, Беслан Гантамиров. Но они, конечно, хотели заручиться поддержкой федерального центра. Это было разумно. И мы такие операции прорабатывали.

— Мирные российские тракторы?

— Я отвечу другой цитатой: думая о мире, готовься к войне.

— Война не была объявлена, но состоялась.

— Да, это была ошибка. Просто кое у кого не хватило терпения дождаться, когда сами чеченцы решат вопросы между собой. Очень хотелось помочь, подтолкнуть процесс...

— И подтолкнули. Танками с российскими экипажами, которые должны были изображать чеченских оппозиционеров.

— Российские экипажи действовали вместе с чеченской оппозицией. Если бы эта операция удалась, ее бы назвали блестящей. Тем более что аналогов в так называемом цивилизованном сообществе хоть отбавляй.

— Зато провал, который потерпела Москва в декабре 94-го, аналогов не имеет. Многие из тех, кого маскировали под чеченских ополченцев, погибли, другие оказались в плену.

— Большинство мы все-таки из плена вытащили, обменяли. Тех, кто погиб, я посмертно зачислил в Федеральную службу контрразведки. (Вы помните, накануне операции они уволились из армии.) Так вот, родители погибших до сих пор получают за них пенсии. Мы никого не бросили, как это иногда пытаются представить. Правда, это слабое утешение.

— И с тех пор война...

— Да, война. А вы считаете, что людей, вооруженных танками и тяжелыми пушками, можно было остановить милицейским свистком? Там была настоящая армия. При этом не забывайте и о ста тысячах беженцах из Чечни. Они что, от хорошей жизни бросили свои дома и налаженный быт? А убийства мирных жителей? Про это тоже надо забыть?

— А что, войнарешила эти проблемы?

— Сделано то, что сделано. Вопрос в том, куда двигаться дальше...».

Бесславно проведенная оппозиционными войсками в конце ноября 1994 года операция по взятию Грозного явилась, к сожалению, предвестником большой беды, которая, как ни крути, на совести тогдашнего российского руководства. Но за нее так никто до сегодняшнего дня и не ответил.

Загрузка...