По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска

Иван Родыгин Серьги с изумрудами

Утро выдалось ясное, безветренное. В открытое окно доносился щебет птиц и легкий аромат свежескошенной травы. Ничто не предвещало тревоги. И дежурный по районному отделу внутренних дел с удовольствием подумывал о том, что после дежурства непременно искупается и позагорает. Мысль об этом настолько была приятной, что звонок телефона показался ему просто неожиданным. Он взял трубку. Звонивший говорил взволнованно и очень путанно:

— Это районный отдел? Вы слышите? Тут человек в канаве, мертвый. Кто говорит? Теща моя говорит. Пошла она сегодня на станцию. Знаете, лавы там через канаву? Моя фамилия? Селезнев, я из второго Дачного поселка. Живу? Улица Чкалова, дом 18…

Дежурному стоило немало усилий, чтобы заставить Селезнева по порядку рассказать об услышанном от тещи. А когда он, записав все, положил трубку и снова машинально глянул в окно, утро уже не казалось ему таким лучезарным.

Не теряя ни минуты, дежурный по телефону доложил о полученном сообщении начальнику отделения уголовного розыска майору милиции Васину.

Вскоре следователь прокуратуры Дудин, врач Зорина, эксперт Чувашов, капитан милиции Воробьев и участковый инспектор старший лейтенант милиции Баранов были у тех самых лав через канаву, о которых говорил Селезнев. Возле канавы, как это всегда бывает в таких случаях, уже собрались несколько зевак. Следователь Дудин пригласил двух мужчин из числа собравшихся в качестве понятых, а остальных попросил разойтись. Извлекли труп из воды. Эксперт-криминалист и следователь сделали несколько снимков.

Это была молодая женщина. Каких-либо документов, удостоверяющих ее личность, не оказалось. Дудин и Зорина в протоколе осмотра зафиксировали все характерные приметы пострадавшей. Их оказалось немного. Ниже среднего роста. Брюнетка. Одежда — зеленое платье в белый горошек. На ногах босоножки под цвет платья. Возраст — примерно двадцать — двадцать два. Мочка правого уха разорвана. В области сердца небольшая проникающая рана. На спине елевой стороны родимое пятно овальной формы. Пока следователь оформлял все необходимые процессуальные документы, Воробьев и Баранов опрашивали присутствующих местных жителей. Оказалось, что раньше пострадавшей никто не видел. Служебно-розыскная собака Дукс след не взяла.

Судебно-медицинская экспертиза, куда было направлено тело, дала заключение, что смерть потерпевшей наступила в результате нанесения проникающего ранения в область сердца режущим предметом. Ранение является прижизненным. Разрыв мочки правого уха произошел также при жизни.

Экстренная оперативка представителей всех служб проходила в ленинской комнате. Ее проводил начальник районного отдела внутренних дел Григорий Федорович Семенов. Полковник не любил длинных речей и учил своих подчиненных краткости, четкости и точности. Он и сейчас остановился лишь на главном.

— Дело сложное, — сказал Семенов. — Личность потерпевшей нам неизвестна, и у нас пока нет никаких данных кого-то подозревать в убийстве. Но преступление должно быть раскрыто в короткий срок. Участковым инспекторам и сотрудникам уголовного розыска необходимо немедленно проверить всех жителей района, ранее судимых за опасные преступления, и установить, где они находятся сейчас. Взять на учет всех женщин, прописанных на частных квартирах.

В заключение он объявил состав опергруппы по раскрытию совершенного преступления. В нее вошли: заместитель по оперативной работе подполковник милиции Николай Михайлович Копылов, Аркадий Васильевич Васин, Александр Иванович Воробьев и молодой сотрудник лейтенант милиции Петр Петрович Ухлин.

Васин и Дудин ознакомили присутствующих с теми материалами, которые им удалось добыть за первые сутки. Каждому вручили фотокарточки потерпевшей, сделанные на месте осмотра трупа.

Прошло двое суток, а сотрудникам уголовного розыска ничего существенного установить не удалось. Неопознанный труп с разрешения следователя прокуратуры захоронили.

На третий день в кабинете Копылова раздался звонок. Звонил Воробьев.

— В деревне Лукино, — докладывал он, — проживает дважды судимый Сергей Иванович Швецов. Дома его нет уже третьи сутки. Жена, Полина Васильевна, утверждает, что он уехал в командировку. О приметах мужа она сообщила: широкоплечий, среднего роста, брюнет, передние зубы вставные, из белого металла. На правой щеке поперечный шрам. Одет в серые брюки и безрукавку в клеточку, босоножки коричневого цвета. В конце допроса Швецова с грустью произнесла: «Клянусь детьми, не знаю, где он. Неужто опять что-то натворил? А ведь клялся, что завязал навсегда…»

— А где работает Швецов? — спросил Копылов.

— В соседнем районе водителем самосвала.

— В какой организации?

— В стройконторе номер три.

— Звонил туда?

— Да, звонил. На звонки никто не отвечает. Придется поехать.

— Езжайте, не теряйте времени…

Во второй половине дня Воробьев докладывал из стройконторы номер три:

— Швецов действительно работает здесь водителем. Но вот уже четыре дня на службу не являлся. Ни в какую командировку его никто не посылал. Где он находится в настоящее время, в конторе никто не знает.

— Вот как! — невольно вырвалось у Копылова.

— Это еще не все, товарищ подполковник, — прервал его Воробьев. — Я с понятыми произвел осмотр автомашины Швецова. Машина исправна, вернулась на базу в девятнадцать тридцать семнадцатого июля. В кабине под сиденьем обнаружен самодельный нож с бурыми пятнами на лезвии. О результатах осмотра машины и изъятии ножа составили протокол.

— Это уже кое-что, — заметил Копылов. — Протоколы и нож передайте следователю Дудину. Я позвоню ему…

Жительница деревни Вороново Екатерина Егоровна Жукова сообщила, что у соседки Федотовой с недавних пор проживает молодая девушка. Она ее видела несколько раз при выходе из дома. В последние дни девушка эта не появляется.

Начальник отделения уголовного розыска Васин, участковый инспектор Баранов и следователь прокуратуры Дудин выехали в деревню Вороново. Федотовой дома не оказалось. Анна Федоровна появилась под вечер с двумя большими сумками в руках. Увидев на скамеечке возле дома незнакомых людей, она остановилась, сумки опустила на землю. Узнав участкового инспектора, облегченно вздохнула:

— Никак это вы, Василий Петрович? А я смотрю и не пойму, кто это ко мне в гости пожаловал…

— Я, я, Анна Федоровна. Добрый вечер, — поздоровался с хозяйкой Баранов.

— Здравствуйте, — поклонилась она всем. — А я в городе несколько задержалась. Пожалуйста, проходите в дом. Что случилось, Василий Петрович?

— Да вот, проверяем прописку квартирантов, — ответил Баранов.

— У вас, Анна Федоровна, мы слышали, жиличка новая появилась, — вступил в разговор Васин.

— Появилась. Живет, — подтвердила она.

— И давно живет?

Да уже третью неделю.

— А вы ее прописали?

— А я ее сразу же прописала. У меня без прописки никто никогда не жил. Пожалуйста, посмотрите мою домовую книгу, и вы убедитесь в этом.

Хозяйка вручила Васину толстую книгу. Тот передал ее Баранову и попросил записать в блокнот все сведения о жиличке.

— А где же сейчас ваша Валя Мурашова? Так ее, кажется, величают?

— Так, так, — ответила хозяйка. — А вот где она — ума не приложу! Куда-то уехала. Да тут еще и шофер спешил…

=— Какой шофер?

— Знакомый ее по старой работе. Он ей обрезки досок привозил для топки. А Валя попросила подбросить ее до платформы. Ну и уехали…

— А когда же это точно было, Анна Федоровна? — спросил Васин.

— Когда? — задумалась Федотова. — В пятницу, вот когда. Валя вернулась с работы пораньше. А тут как раз машина пришла. Она на шестичасовой поезд и поспешила.

— Значит, от вас она уехала в семнадцать тридцать, — уточнил Васин.

— Что-нибудь так, — подтвердила хозяйка. — Езды тут до платформы минут пятнадцать.

— А машина какая? Не припомните, Анна Федоровна, что за машина была? Какого цвета? Да и сам водитель как выглядел?

Это спросил уже Дудин.

— Машина обыкновенная, самосвал. Не то зеленый, не то голубой. А шофера она Сергеем Иванычем называла. Помню, у него поперечный шрам на правой щеке. И кулачищи такие здоровенные, что в глаза бросаются.

— А к кому же она могла поехать?

— К кому, к кому, — начала вслух рассуждать хозяйка. — Наверно, к сестре в Москву. Больше вроде не к кому ей ехать.

— У нее есть сестра? Как ее фамилия и как ее звать? Где она проживает? — продолжал задавать вопросы Дудин.

Анна Федоровна отвечала бойко:

— У Вали есть сестра. Зовут ее Лизой. А вот какая фамилия у ней — не знаю. Живет в Москве, но адрес мне тоже неизвестен.

В беседу вступил Васин:

— В чем была одета Валя, когда уезжала от вас?

— В зеленое платье в белый горошек. А на ногах — босоножки салатового цвета. Да в ушах были серьги. Ох, и любила она эти серьги! Даже спала в них…

— А у вас, Анна Федоровна, нет ли случайно фотокарточки вашей жилички? — спросил Дудин.

— Есть. В ее комнате над кроватью висит.

Все, как по команде, встали.

— Разрешите взглянуть? — спросил следователь.

— А почему же нет. — С этими словами Анна Федоровна открыла дверь небольшой боковой комнаты, прошла в нее и включила свет.

Над убранной кроватью висела в деревянной рамке фотография. С нее смотрела миловидная улыбающаяся женщина с красивыми серьгами в ушах. Без особого труда все узнали потерпевшую.

— А ведь у мертвой их не было, — выходя из комнаты, шепнул Васин Дудину, — я имею в виду серьги. Зато, как вы помните, была повреждена мочка правого уха.

Хозяйка дома подробно рассказала все, что знала о своей жиличке. Обрисовала ее характерные приметы.

— Да, вы спрашиваете, была ли она знакома с кем-либо из парней? Не знаю. Во всяком случае, ко мне в дом никого из мужчин не приводила. Сама не пила и презирала пьяниц…

Когда следователь в присутствии понятых предъявил хозяйке дома фотографии, сделанные у канавы, то она заявила:

— Да, это моя жиличка Валя Мурашова. Опознаю по платью в белый горошек, по лицу и волосам.

Дудин изъял у Федотовой паспорт на имя Мурашовой Валентины Васильевны, двадцати двух лет от роду, уроженки Рязанской области, пять ее фотокарточек и свидетельство о рождении.

Совещание проходило в кабинете Семенова. Первым выступил Васин. Он подробно изложил добытые сведения о потерпевшей. Затем Воробьев рассказал о том, что удалось установить при осмотре самосвала, на котором работал сбежавший Швецов.

Дудин поведал о результатах допроса Федотовой, показал фотографии Мурашовой. В конце сказал, что биологическая экспертиза дала заключение: состав крови, обнаруженной на лезвии самодельного ножа, найденного в кабине автомашины Швецова, совпадает с составом и группой крови потерпевшей.

— У меня нет никакого сомнения, — сказал Копылов, — что убийство Мурашовой совершил Швецов. Этот бандюга просто так не стал бы убегать из дому, оставив жену с двумя малолетними детьми.

— А какие мотивы убийства? — прервал его Семенов.

— Пока точных сведений нет. Но вполне возможно, что была попытка изнасилования. Не исключена и возможность ограбления. Что бы там ни было, но это дело его рук. И сейчас наша задача как можно быстрее найти Швецова и обезвредить его, пока он еще чего-нибудь не натворил.

— А что скажет следователь прокуратуры? — обратился начальник отдела к Дудину.

— Я думаю, что рано делать такие выводы. Нельзя спешить с обвинением Швецова. Хотя согласен с тем, что разыскать его надо как можно быстрее.

— Какие же у вас доводы в защиту Швецова? — спросил Семенов.

— Мне пока не все ясно. Например, мы еще не разыскали сестру Мурашовой, не допросили ее. А может, она даст нам ценные показания, представит какие-то важные документы.

Васин поддержал Дудина и предложил Воробьеву и Ухлину выехать в Москву для розыска сестры потерпевшей.

— А я вместе с инспектором Барановым займусь поиском Швецова.

Слово оставалось за полковником. Но он не торопился с выводами. Версия Копылова казалась ему логичной. Цепочка вероятных событий убеждала, что выдвинутые против Швецова обвинения вполне реальны. Швецов, польстившись на серьги или опасаясь быть обвиненным в попытке изнасилования, убил Мурашову, бросил труп в канаву и скрылся. Но слишком уж как-то на поверхности лежат все эти факты. Скорее, все-таки прав Дудин: в расследовании дела пока еще много неясностей.

— Мне думается, — сказал Семенов, — что Дудин и Васин правы. Надо разыскать сестру погибшей. Нельзя упускать и Швецова. Нужно до конца отработать версию о его причастности к убийству Мурашовой. На наши запросы поступили ответы, в которых говорится, что Швецов дважды судился за тяжкие преступления. Ему разрешили в порядке исключения проживать в нашем районе…

Не так-то просто оказалось найти сестру Валентины Мурашовой. Воробьеву и Ухлину пришлось обращаться в архив городского загса и искать не только Мурашовых, но и поменявших фамилии в связи с замужеством. Наконец удалось напасть на нужный след. Оказалось, что сестра Валентины — Елизавета Васильевна, урожденная Мурашова, за пять лет дважды выходила замуж. Сначала имела фамилию Синельникова, а через два года стала Бондарь. Проживала она в Орликовом переулке…

Дверь квартиры открыла невысокого роста миловидная женщина, очень похожая на Валентину, и грудным голосом спросила:

— Вы к кому, товарищи?

— Мы из милиции, Елизавета Васильевна…

Бондарь несколько удивилась, но тем не менее пригласила гостей войти в квартиру. В просторной светлой комнате они сели у стола. Работники милиции попросили хозяйку ответить на несколько вопросов.

— У вас есть сестра?

— Да, есть. Зовут Валентиной, по фамилии Мурашова.

— Вы часто с ней видитесь?

— Конечно, часто. Она только в воскресенье уехала от меня.

— Когда вы сказали? — переспросил Ухлин.

— В воскресенье, вечером.

— А когда же приехала?

— В пятницу. Тоже вечером. В восьмом часу. С ней что-нибудь случилось?

— Минуточку… Скажите, пожалуйста, ваша сестра в субботу и в воскресенье все время была у вас?

— Почему все время? Она встречалась со своим женихом. Ну, а ночевала у нас…

— Кто он? Где они познакомились, вы не знаете?

— Валя рассказывала, что познакомились они в метро. Виктор Ковалев — галантный, интересный молодой человек. Через неделю они собираются подать заявление в загс. У меня и адрес его имеется, и телефон… Если надо, то можно сейчас ему позвонить.

— Ни в коем случае, — остановил ее Воробьев. — Лучше покажите нам фотографии сестры — наверняка они у вас имеются.

Бондарь принесла пачку фотокарточек, положила их на стол и тихо проговорила:

— Это все Валя, начиная с детских лет.

— Интересная у вас сестра, — сказал Ухлин. — И серьги ей идут. Наверно, дорогие…

— Очень дорогие! С настоящими изумрудами, — подтвердила Елизавета Васильевна. — Их еще нашей бабушке подарили в день свадьбы — с обратной стороны ее инициалы выбиты: Е. Г. — Евдокия Григорьевна. От бабушки они к маме перешли. От мамы ко мне. А я их Вале на день рождения подарила, когда ей двадцать лет исполнилось. Она их очень любит и никогда с ними не расстается…

Воробьев, как положено по закону, в присутствии понятых предъявил Бондарь для опознания фотографию, сделанную во время осмотра трупа. Бондарь не успела как следует посмотреть на фотографию, стала медленно приседать на стул. Воробьев вовремя поддержал ее. Через несколько минут женщина пришла в себя и тихо спросила:

— Что же случилось?

— Не спрашивайте, Елизавета Васильевна. Сами пока еще толком не разобрались, — ответил Воробьев.

Майор Васин и старший лейтенант Баранов побывали на железнодорожной станции, неподалеку от которой проживал Швецов. Васин представился кассирше и спросил:

— Не припомните, продавали ли вы на днях билет вот этому гражданину, — и показал ей две фотографии Швецова.

Та внимательно посмотрела на фотографии и утвердительно кивнула:

— Так это же шофер стройконторы.

— Правильно, — обрадовался Васин. — Вы его знаете?

— Знать не знаю, но помню. Он мне стройматериалы привозил, когда я дом ремонтировала.

— Так он брал у вас билет?

— Да.

Когда это было?

— Да вот, как вы сказали, буквально на днях…

— А поточнее не можете вспомнить?

Лицо кассирши застыло в напряжении:

— Подождите, подождите… Я работаю через три дня. Вчера, значит, Люба, во вторник Орехова. Потом опять я. В пятницу! Вот когда это было!

— А до какой станции он брал билет?

— Ну этого уж не помню. Тут их, знаете, за смену столько продаешь…

— Это очень важно. Ну, попытайтесь вспомнить, — просил Васин.

— Так ведь мы бланков не пишем. Мы прямо готовые продаем. Но, кажется, вспомнила. — Кассирша оглядела гнезда, в которых аккуратными пачками лежали готовые билеты. — Вот видите эту пачку? — указала она на гнездо, в котором лежало совсем мало билетов. — Это двенадцатая зона. До платформы Дубняк. Я еще подумала, не за грибами ли он собрался. Там, говорят, грибов полным-полно.

Женщина что-то еще хотела сказать о грибах. Но Васин горячо пожал ей руку и, не теряя ни минуты, вместе с Барановым направился в отдел внутренних дел. Правда, по дороге его пыл несколько поостыл. Этому способствовал Баранов.

— Дубняк, конечно, не Харьков, не Новосибирск, — начал он. — В тех местах я бывал. Там несколько домов. Не задумывались ли вы, Аркадий Васильевич, над тем, что Швецов мог остановиться не на самом разъезде, а уехать куда-нибудь в деревню. В этом глухом лесном районе не так-то просто его разыскать. Или мог сойти на другом разъезде, пересесть на встречную электричку и махнуть в другую сторону.

— Как раз об этом и думаю, Василий Петрович, — ответил Васин. — Но считаю, что нам уже повезло. Мы на правильном пути. Круг поисков Швецова будет сужаться. И мы его все равно найдем.

В таком приподнятом настроении они вошли в кабинет Копылова и доложили обо всем, что удалось установить.

— Молодцы! — похвалил их Копылов. — Возьмите с собой двух милиционеров и кинолога с собакой и выезжайте на задержание Швецова.

На разъезде Дубняк они обошли все дома, показывая фотографии Швецова. Однако человека со шрамом на щеке никто из жителей не видал. Тогда Васин решил обратиться за помощью в местный отдел внутренних дел.

Двое суток сотрудники милиции вели поиск Швецова в окрестных деревнях, но все безрезультатно. Некоторые стали высказывать предположение, что кассирша могла и ошибиться, что Швецов мог взять билет до разъезда, но только для того, чтобы запутать свой след. Однако населенных пунктов, в которых еще не успела побывать милиция, оставалось в районе все меньше и меньше.

У дежурного по отделу внутренних дел раздался телефонный звонок. Женский голос попросил товарища Ухлина. Дежурный ответил, что его в данный момент нет.

— А кто это говорит? — спросил дежурный.

— Я жена Швецова, Полина Васильевна. Товарищ Ухлин просил меня позвонить…

Дежурный сразу понял, с кем он имеет дело.

— Очень хорошо, Полина Васильевна, что вы позвонили. Говорите, я все передам следователю.

— Да говорить-то особенно нечего, — ответила Швецова. — Я тут в сарае конверт нашла. Письмо на имя мужа моего поступило. Посмотрела на штемпель, там семнадцатое число стоит. Выходит, в пятницу он его получил. Самого письма в конверте нет. А там, где обратный адрес, написано только «Дер. Кожавино». Это я и хотела товарищу Ухлину сообщить.

О состоявшемся разговоре дежурный доложил Семенову. А через час майору Васину была вручена телефонограмма: «По поступившим данным, Швецов, возможно, скрывается в деревне Кожавино. Срочно проверьте».

Сотрудники милиции немедленно выехали туда. В одном из домов Швецов сидел за столом в компании двух мужчин. Все трое были изрядно пьяны.

Майор Васин громко объявил:

— Гражданин Швецов, вы задержаны. Если имеете при себе оружие, положите на стол.

— Нет у меня никакого оружия, — усмехаясь, проговорил Швецов. — Очень удивлен, что за мной пожаловала милиция…

Швецова доставили в отдел внутренних дел и поместили в комнату временно задержанных. На другой день его допросили. Швецов начисто отрицал какую-либо причастность к убийству и ограблению Мурашовой.

— Напрасно клеите, гражданин следователь. Я мокрыми делами никогда не занимался, — упрямо повторял он одно и то же.

— Но ведь Мурашова уехала вместе с вами и после этого домой не возвращалась. Куда вы отвезли ее?

— Говорю, до платформы, — отвечал Швецов. — Видел, как она в вагон села. Видел, как электричка отошла в сторону Москвы. Чего еще?

— А почему у вас в машине оказался нож?

— А где же ему быть? Не с собой же его таскать. Мало ли чего бывает надо? Веревку обрезать. Палку заточить. Что ж мне, зубами грызть?

— А почему на лезвии ножа пятна крови?

Швецов вроде бы ожидал такого вопроса. Он усмехнулся и поднял левую руку. Безымянный палец на ней был обкручен синей изоляционной лентой.

— Вот почему, — сказал он и начал не торопясь раскручивать ленту. — Ремень у меня вентиляторный соскочил. Я его стал натягивать, по ножу заправлять. Ну и ткнул в палец малость…

— Не выкручивайтесь, Швецов, — строго сказал следователь. — Экспертиза подтвердила, что на ноже и у Мурашовой кровь одной и той же группы и одного и того же состава.

— Не отрицаю, может быть, группа крови такая же, — не сдавался Швецов.

— А почему же вы тогда из дому убежали? — казалось, следователь припер Швецова к стенке.

Но тот только махнул рукой:

— И откуда вы это взяли? Не думал я никуда убегать. Ну, мотанул к корешу. При чем же тут убежал?

— А почему жене сказали, что уезжаете в командировку?

— А что ж я ей скажу? Кореш-то только из заключения вернулся. Она о нем знает. Вместе мы там с ним вкалывали. Сказал бы я ей правду, а она бы завопила: опять, мол, за старое браться хочешь. Вот и пустил я пыль ей в глаза. А там, на встрече, поддали как следует. Ну и чуточку задержался. Да я утром уже хотел возвращаться.

В это время Семенов попросил Дудина и Копылова зайти к нему. Допрос на время прервали.

— Ну что показывает Швецов? — спросил Семенов.

— Пока все отрицает, — сказал Дудин.

— Но я уверен… — вмешался в разговор Копылов.

— Ладно, Николай Михайлович, — остановил своего заместителя Семенов. — Как бы мы с этим Швецовым не переборщили. Только что звонил Ухлин. Валентина Мурашова вечером в пятницу приехала в Москву к своей сестре Елизавете Васильевне Бондарь. Пробыла у нее двое суток и только вечером в воскресенье уехала к себе домой. А Швецов когда появился на разъезде Дубняк?

— В пятницу. Вечером. В двадцать два тридцать. Удалось даже получить показания водителя, который его подвозил в Кожавино, — несколько смущенно доложил Копылов. — Да и его дружки показали то же самое.

— И конечно, все эти дни был там, пьянствовал? — заметил Семенов.

— Оттуда не выезжал, — подтвердил Дудин.

— Вот то-то и оно, — сказал Семенов. — Очевидно, Николай Михайлович, нам следует перед Швецовым извиниться. Как думает наш коллега из прокуратуры? — обратился он к Дудину.

— Так же, как и вы, — ответил тот, — Швецов непричастен к данному преступлению. Перед ним и правда следует извиниться.

Начальник отделения милиции, на территории которого был прописан и проживал Виктор Петрович Ковалев, выслушав Васина, доверительно сказал:

— Недавно ушел на заслуженный отдых бывший участковый старший лейтенант милиции Зотов. Он, может быть, что-то знает об интересующем вас человеке. Словом, вам стоит с ним побеседовать.

Минут через тридцать перед Васиным стоял круглолицый, коренастый, с седеющими висками мужчина. Это и был бывший участковый инспектор Зотов. Узнав о цели приглашения, он сказал:

— Семью Ковалевых знаю хорошо. Бывал у них в доме не раз. Очень уважаю главу семейства Петра Захаровича. Трудится за границей. На родину приезжает только в отпуск. Грамотный и скромный человек. Супруга, естественно, живет с ним. Тоже положительная женщина. Но к труду своего отпрыска Виктора, увы, не приучили. Как же, один сынок. А тот стал настоящим лоботрясом. За пять лет сменил три института. Встречается с сомнительной компанией. Пьянствует. А на что — неизвестно. Уверяет, что родители обеспечивают. А мне мать говорила, что деньгами его не балуют. Значит, откуда-то имеет дополнительный доход. В квартиру к себе дружков не водит. Но сам частенько дома не ночует. Имеет кличку Жених. С дружками встречается, как правило, в шашлычной. Там у них даже есть постоянный столик.

Зотов начертил на листке план шашлычной и указал, где стоит стол, а потом обрисовал и друзей Ковалева.

Дудин вдруг прервал Зотова:

— Как вы считаете, Валентин Павлович, Виктор Ковалев может убить человека?

Зотов думал недолго.

— Нет, — твердо ответил он. — Мозгляк он. Подлость Совершить может. Украсть может. Но убить — нет.

Когда Зотов ушел, Дудин обратился к Васину:

— Что будем делать, Аркадий Васильевич?

— Я за немедленное задержание и допрос Виктора Ковалева. Он хлюпик и трус. И если замешан в убийстве Мурашовой, то долго запираться не будет, расскажет все, что ему известно.

— А может, нам провести одновременную операцию по задержанию и самого Ковалева и его дружков?

— В этом есть резон…

Все участники предстоящей операции собрались в отделении милиции. Здесь их подробно ознакомили с ее деталями и каждому были поставлены конкретные задачи. Васин распорядился, чтобы с ним в парк, где находится шашлычная, ехали Воробьев, Жариков, Копосов, участковый инспектор лейтенант Евдокимов и трое милиционеров. А Баранов, Ухлин и Егоров выезжают на задержание Ковалева. В отделении для координации всех действий оставался следователь Дудин…

Зотов так подробно нарисовал план шашлычной, что отыскать стол завсегдатаев из компании Виктора Ковалева для сотрудников милиции не составило труда. Да и Жариков не раз видел за столиком эту компанию и о каждом имел кое-какие сведения. На столике красовалась табличка с надписью: «Занято». Но работники милиции не собирались за него садиться, их вполне устроил столик по соседству.

Васин подозвал официанта и попросил принять заказ. Потом он проверил, как расположился Воробьев с людьми, блокировал ли он входы и выходы из шашлычной. Все надо сделать так, чтобы ни у кого не вызывало никаких подозрений.

Время шло. Соседний столик оставался свободным. Официант с модными бакенбардами пресекал все попытки посетителей занять этот столик.

Без четверти восемь в зал вошли четверо мужчин и направились к свободному столику. Официант встретил их приятной улыбкой и немедленно убрал табличку.

— А где же ваш друг Виктор? — спросил он.

— Жениха сегодня не будет. Нам, как всегда. Коньяку побольше.

Официант поспешно скрылся.

Вышел и Васин. Из кабинета директора он позвонил Дудину и сказал два слова: «Жениха не будет». Потом вернулся на свое место.

Пока компания за соседним столиком курила, Васин, мельком бросая взгляд то на одного, то на другого, размышлял: «Остроносый, видимо, Дятел. А вот этот вертлявый, с оттопыренными ушами, вероятно, Кузнечик. А чисто выбритый и лощеный — Лафарь. Что же касается круглоглазого, то это, конечно, Сова». Так по описанию Зотова представил их Васин.

Официант быстро накрыл стол, подал закуску, коньяк и сухое вино. И компания принялась за трапезу. Ели и пили коньяк быстро, видимо куда-то спешили. Естественно, с такой же быстротой пьянели. Говорили между собой громко.

Неожиданно Дятел встал и, шатаясь и икая, подошел к Лафарю, нагнувшись, сказал:

— Смотри, падла! Лопанешь — пеняй на себя.

— Чего несешь? — огрызнулся Лафарь.

— А что я, не вижу? — усмехнулся Дятел и провел своей не очень чистой ручищей по лицу Лафаря. — Что ты тянешь резину?

— А я дурак, что ли, толкать их за две косых? — зло ответил Лафарь.

— А сколько ты хочешь?

— Да уж не меньше трех с половиной. Это же прошлый век. Это же настоящие изумруды.

— Тогда скажи Жениху, пусть клюет новую невесту…

Дятел, шатаясь из стороны в сторону, направился к выходу. За ним, тоже покачиваясь, вышел Васин.

Не успел Дятел отойти от шашлычной, как двое в штатском крепко взяли его под руки, а сзади шедший Васин произнес:

— Гражданин Кравцов, вы задержаны! Не сопротивляйтесь! Быстро в машину.

Рядом сел Воробьев. Через несколько минут на улицу вышли остальные три дружка. К ним приблизились двое мужчин, попросили прикурить. Лафарь вынул спички. Подошедшие сзади трое сотрудников милиции в гражданской одежде крепко схватили дружков за руки, а Васин негромко произнес:

— Тише, граждане, не сопротивляться! Вы задержаны. Рассаживайтесь по машинам.

Дудин уже заканчивал допрос Виктора Ковалева. Тот не запирался и даже сказал:

— А вы знаете, товарищ следователь, я сам собирался идти в милицию, чтобы рассказать обо всем…

— Почему же не пришли?

— Страшно было. Ночами не спал. Ведь нравилась мне Валентина. И, верите, полюбил я ее по-настоящему.

— За что же ее убили и кто совершил преступление?

— Я ее не убивал. Это сделал Кравцов, по кличке Дятел. Хотя я тоже причастен к этому делу.

— Расскажите все по порядку об обстоятельствах убийства Валентины Мурашовой.

Ковалев подробно изложил, как он познакомился в метро с Валентиной, у которой в ушах были прекрасные серьги с изумрудами. О встречах с ней в Москве.

— Утром в воскресенье мне позвонил Кравцов и спросил: «Поедешь провожать свою невесту?» Я ответил, что поеду. Тогда он сказал, что тоже хотел бы поучаствовать в ее проводах. Назначили место встречи у центрального выхода в Киевский вокзал.

Втроем сели в электричку. В вагоне стоял шум. Дятел без устали рассказывал анекдоты. Валя еще сделала ему замечание, что он ведет себя развязно. А Дятел ей в ответ: «Ох, какие у вас, милая, серьги! Наверно, цены им нет». «Да, красивые», — сказала она. В то время я не придал значения этому разговору. Доехали до платформы, где Валя должна сходить, вышли на платформу и направились по тропинке в Вороново. Когда зашли в лес, я шутливо сказал: «Вы идите потихоньку, а я цветочки пособираю». И несколько отстал. Людей не было ни впереди, ни сзади. И вдруг услышал крик Вали: «Где ты, Виктор? Он меня убивает!» Я бросился на голос и увидел, что на земле лежит окровавленная Валя. Рядом, с финским ножом в руке, — Дятел.

В сердцах я крикнул ему: «Что ты наделал, сволочь?» Он угрожающе процедил: «Если ты еще гавкнешь, то останешься с ней». А сам что-то разглядывает. Смотрю, у него на ладони — Валины серьги… Я повиновался и ничего больше не говорил. Мы подняли мертвую Валю, донесли до канавы с водой и бросили туда.

Серьги с изумрудами взял себе Кравцов. А нож спрятал в боковой карман пиджака. В канаве вымыли руки, замыли пятна крови, оставшиеся на нашей одежде. И возвратились на электричке в Москву…

При обыске у Кравцова был обнаружен нож типа финки. А в подкладке пиджака Глебова, по кличке Лафарь, нашли серьги с изумрудами.

После окончания допроса Васин зашел к Дудину:

— Ну что, Петр Иванович, будем докладывать о раскрытии преступления. Люди, его совершившие, задержаны. У них изъяты вещественные доказательства. Найдены и серьги с изумрудами.

Петр Иванович улыбнулся:

— Докладывайте! А мне еще придется немного поработать над материалами дела, над закреплением вещественных доказательств.

…Очередная оперативка в кабинете полковника Семенова. Выслушав доклад Васина, начальник отдела сердечно поблагодарил всех, кто принимал участие в раскрытии преступления, и, обращаясь к Васину, как всегда, лаконично, сказал:

— Аркадий Васильевич, подготовьте проект приказа о поощрении товарищей. Они этого заслужили.