Побег (Фонтан желаний)

Глава 9

Ни один из слышанных ранее рассказов не мог бы подготовить Риган к порывам пронзительного соленого ветра, который чуть ли не сбил ее с ног, когда она приоткрыла дверь, ведущую на палубу. Ей понадобились все силы, чтобы открыть дверь и выйти наружу, и тут же дверь с треском захлопнулась за ее спиной. Соленые брызги моментально промочили одежду, и шерстяная накидка плотно облепила ее изящное тело.

Вцепившись в поручни трапа и изо всех сил пытаясь держаться прямо, Риган заморгала от холодных пронизывающих струй, словно пытавшихся пробить ее тело, и стала высматривать Тревиса. Сначала ей не удалось разглядеть людей на темной палубе, но боязнь за жизнь Тревиса пересилила боль от хлеставших ее яростных струй.

Когда глаза Риган постепенно привыкли, она увидела туманные очертания людей на самой середине длинной и широкой палубы. Не успела она сообразить, как добраться до них, как корабль внезапно качнуло, она упала на палубу и, подобно щепке, покатилась к борту. Когда ее тело ударилось о борт, она вцепилась в первое, что оказалось под рукой — в деревянный лафет пушки.

Когда волна схлынула, она попыталась встать на ноги, но тут опять раздался сильный треск. На этот раз она поняла, что звук донесся откуда-то сверху. Как видно, ломалась одна из мачт. Медленно, осторожными шажками, она двинулась в ту сторону, где были люди и слышался треск рушащейся мачты.

Она с радостью увидела, что все матросы, и среди них Тревис, держались за какие-либо части корабля и, задрав головы, смотрели на ломающуюся мачту.

— Говорю тебе, лезь! — проревел капитан, перекрывая шум взбешенного моря.

Протерев глаза, Риган увидела, что матросы отступили на шаг, и не сразу поняла, что капитан приказывает кому-то подняться на мачту. Она уже было собралась сообщить ему, что думает о подобной просьбе, но потом решила промолчать, чтобы Тревис не увидел ее.

Однако, посмотрев на него, Риган поняла, что он уже заметил ее и двинулся к ней. Выражение ярости на его лице было еще более страшным, чем штормовое море, и, не раздумывая, Риган направилась к двери под палубой. Внезапно вся ее храбрость улетучилась.

Не успела Риган сделать и двух шагов, как сильная рука Тревиса схватила ее за плечо. Он не промолвил ни слова, да и нужды в этом не было, поскольку все его чувства были написаны на лице.

Когда корабль качнуло и над ними опять нависла угроза быть смытыми новой волной, Тревис бросился к ней, телом прижал ее к поручням и благодаря своей могучей силе надежно защитил.

— Я тебя за это выпорю! — прокричал он ей в ухо, когда корабль вновь обрел устойчивость.

Но внимание их отвлек громовой возглас капитана:

— Что, среди вас нет настоящего мужчины?

И в эту секунду, пока Тревис до боли сильно сжал ее, Риган увидела Дэвида и сразу поняла, что он пришел на палубу за ней. Даже в полумгле, сквозь брызги бьющейся о борт воды, она разглядела на его лице синяк от кулака Тревиса. Она зажмурилась, и ее охватило чувство вины. Она поняла: он догадался, что Риган только использовала его, догадался, в какое глупое положение попал.

Их захлестнула небольшая волна, они зажмурились, а когда вода схлынула, она увидела, как Дэвид шагнул вперед — но на нее он не смотрел. Держась по возможности прямо, он подошел к капитану.

Остановившись рядом с Тревисом, он прокричал:

— Я — мужчина! Я полезу на мачту.

— Нет! — закричала Риган. — Останови его! Держась за канат у основания мачты, Дэвид повернулся к Тревису. Видимо, понимая его молчаливую мольбу, Тревис кивнул, а потом схватил и сильно сжал руки Риган. Она вырывалась из его объятий, пытаясь подбежать к Дэвиду, понимая, на что он решился и что его решение, равнозначное самоубийству — на ее совести.

Увидев, что ничего не сможет сделать, Риган, как и вся команда, замерла на месте. Тревис держался между поручнями и орудийным лафетом, крепко прижимая к себе Риган, и глаза его ни на секунду не отрывались от фигуры Дэвида.

Радуясь, что в конце концов нашелся храбрец, который полезет вверх, капитан громко объяснял Дэвиду, что нужно сделать, тем временем обматывая его вокруг пояса линем. По жестам и некоторым долетевшим до нее словам Риган поняла, что Дэвид должен добраться по вантам до первой, самой длинной реи, проползти по ней чуть дальше середины, пока не окажется над бурлящей водой, и закрепить канатом треснувший нок.

Не веря своим ушам, Риган только глубоко вздохнула и от испуга больше не могла протестовать. Она твердо знала, что на ее глазах человек движется навстречу собственной гибели. От страха она зарылась лицом в грудь Тревиса, но он с силой повернул ее голову, заставляя смотреть на Дэвида, который остановился возле мачты и ждал только одного: прощального взгляда Риган.

Приветственно подняв руку, она беспомощно уронила ее и замерла, прижимаясь спиной к груди Тревиса. Она следила за тем, как юноша с угрюмым лицом полез вверх. Сразу же стало видно, что он неопытен — его ноги срывались с перекладин, так что временами Дэвид удерживался одной рукой. Ветер обрушивался на него, отрывая руки от вантов, и выбивал опору из-под ног.

Глядя на него, Риган с силой укусила себя за руку.

Медленно, с трудом одолевая каждый шаг, Дэвид наконец добрался до реи. Вцепившись в нее обеими руками, он замер на секунду, чтобы передохнуть, а может быть, ждал, когда пройдет еще одна высокая волна, и никак не мог решиться. Когда волны схлынули, стоявшие на палубе увидели, что он по-прежнему на месте, и облегченно вздохнули.

Когда корабль опять выровнялся, Дэвид двинулся к ноку. За полметра до трещины он размотал линь и сжал один конец зубами.

— Осторожнее! — закричал кто-то рядом с Риган.

Но Дэвид не услышал его, потому что между ними опять поднялась волна.

На палубе шум обрушившейся воды смешался с треском ломающейся древесины. Сдерживая дыхание, ожидая, когда вода схлынет — казалось, прошла целая вечность, — Риган со страхом подняла глаза на рею, где так нетвердо держался Дэвид. Когда она опять разглядела его, то улыбнулась, потому что рея была по-прежнему цела.

Но улыбка быстро исчезла с ее лица, когда она поняла, что же все-таки сломалось. Над головой Дэвида находился грот-марс — широкая площадка, откуда матросы вели наблюдение. С одной стороны она обломилась, и обломок висел прямо над головой Дэвида. Судя по тому, что он лежал неподвижно, обломок ударил его.

Риган прижалась к Тревису, не отрывая взгляда от замершего прямо над ее головой маленького тела Дэвида.

Она не предполагала, что Тревис наблюдает за ней, изучая испуганное выражение на ее лице. Она не сознавала, что происходит, пока Тревис не отодвинул ее в сторону. Он опустил ее на палубу и прижал ее руки к тяжелому закрепленному орудию.

— Оставайся на месте! — приказал он, потом схватил закрепленный на кофель-планке линь и обвязался им.

Риган охватил новая волна ужаса, столь глубокого, что она не могла вымолвить ни слова, а ее руки, вцепившиеся в холодный металл пушки, побелели от напряжения.

Едва дыша она следила за тем, как Тревис карабкался вверх, работая руками и ногами гораздо увереннее, чем Дэвид; несмотря на свой рост, он двигался ловко, собственная сила помогала ему противостоять стихии.

Каждый раз, когда на Риган обрушивалась волна, мешая видеть Тревиса, она ощущала близость смерти. Когда же он добрался до реи, ее тело напряглось и стало таким же холодным, как металл пушки.

Осторожно Тревис пополз вдоль реи, и, когда добрался до Дэвида, обхватил его руками. Склонившись над ним, он, как видно, что-то закричал Дэвиду, но яростный ветер унес его слова прочь. Когда Дэвид поднял голову и посмотрел на него, несколько матросов начали кричать, подбадривая его. Но Риган не ощутила облегчения.

Тревис и Дэвид о чем-то говорили, потом Тревис двинулся дальше, и все опять онемели от ужаса, когда он прополз мимо Дэвида. Быстро и ловко Тревис скрепил треснувший нок и туго обмотал его линем. Дважды ему пришлось остановиться и прижаться к опоре, когда новая волна угрожала унести его в море.

Закончив работу, он вернулся к Дэвиду. Тот протянул ему свободный конец обмотанного вокруг пояса линя, и Тревис обвязался им. Теперь, что бы ни случилось, пока они будут совершать свой долгий спуск на палубу, они связаны друг с другом.

Они опять о чем-то поговорили — видимо, Тревис убеждал Дэвида отпустить рею, в которую тот вцепился.

Сердце Риган едва не остановилось, когда на ее глазах Тревис потянул к себе канат, чтобы Дэвид пополз назад к мачте. Казалось, Тревису некуда спешить: он терпеливо ждал, пока Дэвид начнет двигаться.

Медленно, сантиметр за сантиметром, Дэвид пополз назад, и Тревис помогал юноше нащупать ногами опору. Он помогал Дэвиду как ребенку, направляя руки и ноги куда нужно, а один раз обхватил его руками, удерживая их обоих на непрочных и ненадежных вантах. Когда волна схлынула, они продолжили спуск.

Когда им до палубы оставалось метров шесть, Риган опять смогла дышать. Она видела, как Тревис закричал на Дэвида, как тот покачал головой;

Тревис опять закричал, и, наконец, Дэвид кивнул. Дэвид продолжал спускаться в одиночку, а Тревис привязал конец линя, державшего Дэвида, к вантам.

Распрямившись, Риган увидела, как Тревис убедился в том, что Дэвид вне опасности, и что державший того линь надежно закреплен. Теперь, если бы следующая волна унесла Тревиса, Дэвид мог бы продолжать спуск самостоятельно.

По тому, как Тревис бросил взгляд в сторону моря, Риган поняла, что он заметил нечто, что люди на палубе не могли видеть. Она следила за ним, и слезы струились по ее лицу. Тревис обмотал линь Дэвида вокруг своей могучей руки; затем, схватившись другой рукой за ванты, ногой замахнулся на Дэвида, голова которого находилась рядом с его сапогами. От страха тот сразу разжал руки, его изящное тело рухнуло вниз и падало несколько секунд, пока обвязанный вокруг тела Дэвида линь, другой конец которого Тревис удерживал руками, не натянулся и не остановил падение.

Дэвид издал пронзительный крик, но тут Тревис начал постепенно отпускать канат, а матросы подхватили Дэвида на руки и быстро опустили на палубу.

Но Риган не на секунду не отводила глаз от Тревиса, который, увидев, что Дэвид вне опасности, бросил конец и вцепился в ванты. Голова его дернулась, как бы уклоняясь от удара. Риган решительно оттолкнулась от пушки, и тут на них обрушилась самая высокая за все время волна. Палубу залила холодная соленая вода; борясь с ней, корабль едва не перевернулся.

Риган рухнула на палубу, покатилась и ударилась о борт с такой силой, что все ее тело содрогнулось. И все же, несмотря на боль, она услышала, что сверху донесся еще один устрашающий треск ломающегося дерева.

Хотя корабль накренился и вода хлестала через нее, Риган вцепилась в поручни и попыталась встать на ноги. Ее не испугал даже крик одного из матросов. Краем глаза она увидела, как через нее перелетело чье-то тело и упало за борт. Она дышала с трудом, почти ничего не видела, но, борясь с волнами, смотрела туда, где висел Тревис.

Если бы она не вглядывалась, то в кромешной мгле не увидела бы, как руки Тревиса разжались, и он начал падать. Его нога застряла в вантах, и это спасло его — видно было, как он борется, чтобы не потерять сознание, и пытается нащупать рукой что-нибудь, чем он мог привязать себя к вантам.

Удары обрушившейся воды подбрасывали тяжелый корабль как игрушку, а Риган, держась за борт, молилась и смотрела, как Тревис пытается удержаться на вантах. Она понимала — что-то случилось, ему приходится бороться не только со штормовой стихией.

Держась одной рукой за поручни, она схватила со стены свернутый линь и двинулась к основанию вант.

Со всех сторон неслись крики матросов, но ветер и брызги искажали звуки. Риган пристально следила за тем, как Тревис с трудом ползет вниз. По-прежнему изо всех сил цепляясь за ванты, она начала взбираться вверх, пока наконец не коснулась его сапога.

Ей было страшно, но, понимая, что другого выхода нет, Риган обмотала линь вокруг его ноги и вантов. Линь был слишком длинным и толстым, чтобы можно было как следует завязать узел, поэтому она просто обмотала его, надеясь, что успеет закончить, пока не обрушится следующая волна.

Она была совершенно не готова к тому, что волна захлестнет ее, пока висела над палубой, держась только за тонкий вант. Чтобы спасти жизнь, она привязалась к вантам.

Когда волна спала, от страха Риган не могла двинуться; ее рука сжимала обмотанный вокруг ноги Тревиса линь. Она боялась открыть глаза, Она сделала все, что в ее силах, чтобы спасти Тревиса, и теперь боялась посмотреть, остался ли он на месте. Казалось, прошла вечность, прежде чем она, и сидя, и вися одновременно, услышала с палубы крики. Вместо того чтобы открыть глаза, она зажмурилась еще сильнее.

— Тревис! — раздался звонкий голос откуда-то снизу, совсем рядом с ней.

— Миссис Стэнфорд! — Этот голос мог принадлежать только капитану.

В страхе она открыла глаза, но боялась смотреть влево, где, по-видимому, висел Тревис — а вдруг его там уже нет?

Позже никто так и не мог вспомнить, кто же рассмеялся первым. Возможно, смеяться было нечему. Но матросы так радовались, что шторм прошел — последние две волны сбили корабль с курса — что представшее их глазам зрелище показалось им поистине забавным.

Итак, в трех метрах над палубой сидела на вантах Риган в промокшем насквозь муслиновом платье, продев босые ноги между перекладинами и накрепко скрестив их, а руками обнимала собственное тело. В одной руке она сжимала конец линя, обмотанного вокруг ноги Тревиса, который был ростом вдвое выше Риган; он висел, откинувшись на тросы, и как будто спал. Это выглядело так, будто маленькая девочка ведет за собой некое странное животное.

— Хватит веселиться, помогите им! — проревел капитан.

Смех этот внушил ей надежду, и Риган осмелилась посмотреть на Тревиса; с близкого расстояния ей было видно, что по его щеке течет кровь.

Когда трое матросов поднялись к Риган и увидели, что приключилось с Тревисом, смех прекратился.

— Вы спасли ему жизнь, — сказал один из них с дрожью в голосе. — Он ведь нас даже не видит. Без вашей помощи он бы не смог там закрепиться.

— Он цел?

— Он дышит, — ответил матрос, но больше ничего не добавил.

— Нет, сначала помогите Тревису спуститься, — сказала она, когда матрос хотел помочь ей.

Только теперь матросы поняли, насколько серьезно то, что совершила Риган, и в изумлении смотрели на нее, а потом отвернулись, из уважения отводя глаза от ее изящных обнаженных ног.

Стараясь хоть сколько-нибудь сохранить собственное достоинство, Риган с помощью матроса спустилась на палубу. Она поразилась тому, как высоко ей удалось влезть. Ведь спускаться было очень трудно.

Снова оказавшись на твердой поверхности, она побежала за матросами, несшими Тревиса в каюту. Проходя мимо каюты Дэвида, один из них заметил вполголоса, что юный джентльмен спит. В ответ Риган только кивнула — все ее мысли были только о Тревисе. Вскоре пришел судовой врач и осмотрел рану на голове.

— Его, должно быть, ударил оторвавшийся кусок грот-марса. — Доктор повернулся к Риган. — Мне сказали, что это вы не дали смыть его за борт, — с уважением заметил он.

— Он выздоровеет? — спросила она, не обратив внимания на его похвалу.

— При повреждениях головы может быть всякое. Бывает, что люди выживают, но голова у них после этого перестает работать. Постарайтесь заставить его выпить воды и спокойно лежать, не двигаться. Простите, что ничем больше не могу вам помочь.

Риган только кивнула, убирая промокшие волосы со лба Тревиса. Корабль по-прежнему бешено болтало, но по сравнению с предыдущими часами качка ослабела.

Повернувшись, она попросила одного из оставшихся матросов принести пресной воды.

Оставшись наедине с Тревисом, она принялась за дело: сначала она сняла с него одежду, хотя сделать это было непросто, поскольку недвижимое тело Тревиса было очень тяжелым. Укутав его в сухие теплые одеяла, которые достала из сундука, она вдруг услышала стук в дверь. В проходе стояла Сара Трамбул.

— Один из матросов позвал меня и сказал, что вы совершили немыслимое — привязали Тревиса к парусу. Говорят, Тревис ранен, вам нужна помощь. И еще просили передать вот это.

Риган взяла протянутый ей кувшин воды.

— Помощь мне не нужна, — ответила она сухо. — Лучше помогите другим пассажирам. — Она кивком показала на каюту Дэвида.

Сара заметила на лице Риган озабоченность и поняла, что опасность велика.

— Все на корабле молятся за вас, — прошептала она и быстро пожала руку Риган.

Оставшись одна, Риган стала обмывать его голову. Рана была небольшой, но, очевидно, удар по голове оказался очень сильным, потому что Тревис не приходил в себя. Она вымыла и согрела его, а он по-прежнему был недвижим. Риган вытянулась на кровати рядом с ним, надеясь, что одной лишь силой воли вернет его к жизни.

Она заснула от изнеможения и проснулась спустя несколько часов, стуча зубами от холода. Она даже забыла переодеться и заснула в промокшей одежде. Тревис по-прежнему был без сознания; лицо его покрывала мертвенная бледность.

Осторожно поднявшись, Риган сняла с себя сырую холодную одежду. Она вдруг заметила, что где-то потеряла новую шерстяную накидку и что платье из муслина порвано в нескольких местах. «Бедный Тревис», — подумала она, улыбаясь. Не успеют ей сшить всю заказанную одежду, как ему придется заказывать для нее новый гардероб.

При этой мысли она поднесла ладонь к губам, на глазах ее выступили слезы. А вдруг Тревису не придется увидеть ее новое платье, а вдруг он так и не очнется от своего забытья, похожего на смерть? И все это по ее вине! Если бы она не кокетничала с Дэвидом, юноше не пришлось бы доказывать Тревису, что он — настоящий мужчина. «Если бы только…» — подумала Риган, но мысли ее прервались.

Подойдя к шкафу, она достала платье из тяжелого расшитого коричневого шелка, с узкой талией, с воротником и рукавами, отделанными розовым атласом. Переодевшись, она опять села около Тревиса, обмыла его похолодевшее лицо и обработала по-прежнему кровоточившую рану.

В полночь он вдруг зашевелился, начал метаться по кровати, и Риган безуспешно пыталась сдержать его дергавшиеся руки, чтобы он не поранил себя. Тревис был слишком силен для нее, поэтому она только обхватила его руками и, придавив собственным весом, не позволяла двигаться.

К утру силы покинули его, и он заснул; глаза его были все время закрыты. Когда в окно стали пробиваться первые лучи солнца, Риган села на край кровати, опустила голову ему на плечо и погрузилась в глубокий сон.

Разбудила ее рука Тревиса — он нежно гладил ее волосы и шею. Она сразу же проснулась, подняла голову и посмотрела на него в надежде понять, пришел ли он в сознание.

— Почему ты одета? — хрипло прошептал он, как будто для него в мире не было ничего важнее.

За последние несколько часов ее тело одеревенело, но поскольку напряжение сразу прошло, она задрожала. К глазам Риган подступили горячие слезы и заструились по щекам. Значит, Тревис не только выздоровеет, но и последствий от удара не будет.

Он потрогал ее щеку, залитую слезами.

— Последнее, что я помню — как отломился грот-марс. Он упал мне на голову?

Риган смогла только кивнуть и заплакала еще горше.

— Это было вчера или позавчера?

— Позавчера, — прошептала она, с трудом проглотив комок в горле.

Тревис улыбнулся, опять заморгал от боли, и снова заулыбался:

— Значит, ты плачешь обо мне? В ответ она опять только кивнула. Его глаза смежились, но он продолжал улыбаться.

— Стоило слегка получить по голове, чтобы моя девочка по мне заплакала, — прошептал он и погрузился в сон.

Риган опустила голову ему на грудь и разрыдалась. Она плакала, вспоминая пережитый ужас при виде Тревиса, взбиравшегося по вантам, чтобы выручить Дэвида, вспоминая, как сама она взбиралась за Тревисом, как страдала, не зная, будет ли он жить.

Тревис был исключительным пациентом, таким необыкновенным, что спустя два дня Риган была уже в изнеможении. Он привык к заботе и был куда более требовательным, чем следовало бы. Он хотел, чтобы Риган сама кормила его с ложечки, чтобы помогала ему одеваться, чтобы дважды в день обмывала его. Каждый раз, когда Риган предлагала ему погулять по палубе, чтобы восстановить силы, у Тревиса внезапно начинался приступ сильной головной боли, и он еще настойчивее, чем обычно, требовал, чтобы Риган влажной салфеткой освежала ему лоб.

На четвертый день, когда Риган уже была готова сказать Тревису, что зря волны не смыли его в море, в дверь постучал Дэвид Уэйнрайт.

— Мне можно войти? — Рука его была по-прежнему перевязана, а на подбородке бледнел зеленоватый синяк. Тревис выпрямился, продемонстрировав свои возможности куда лучше, чем за все последние дни.

— Конечно, входите. Садитесь.

— Нет, спасибо, — негромко ответил Дэвид, не глядя на Риган. — Я пришел поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

Тревис посмотрел на него.

— Я сделал это только потому, что мне стало стыдно — рядом с вами мы все выглядели трусами.

Дэвид смотрел на него в изумлении. Он вспомнил: страх парализовал его, когда он оказался на рее, а Тревис с поразительным мужеством в разгар шторма помог ему спуститься. Он понял, что Тревис не намерен рассказывать об этом кому-либо. Плечи Дэвида распрямились, и он слабо улыбнулся.

— Благодарю вас, — сказал он, и взгляд его был выразительнее слов.

— Ты такой добрый. — Риган наклонилась и поцеловала Тревиса в щеку.

Его рука быстро обвилась вокруг ее талии.

— Ты не угадала, — пробормотал он, подтянул ее к себе и поцеловал в губы.

Риган обняла его за шею, отвечая на его зов, и подумала о том, что уже давно ее прикосновения к телу Тревиса имели совершенно иной смысл.

Вырвавшись из его объятий, она засмеялась, когда он нежно укусил ее за нижнюю губу.

— А час назад ты был так слаб, что не мог встать с кровати.

— Я и сейчас не хочу вставать с кровати, только это никак не связано с моей слабостью, — сказал он, положив руку ей на спину.

Она сразу же вскочила.

— Тревис Стэнфорд, если ты порвешь мне еще одно красивое платье, я больше не буду с тобой разговаривать.

— А мне и не нужно, чтобы ты со мной разговаривала, — ответил он и отбросил одеяло, показывая, что вполне готов овладеть ею.

— Ого! — вздохнула она, расстегивая пуговицы с невероятной скоростью.

Раздевшись, она с радостью скользнула к нему в кровать, и, принявшись гладить его ногами, уткнулась ему в шею. Она слишком давно ждала, чтобы он вернулся в ее постель, поэтому, как и он, была готова к этой встрече. Но когда она попыталась привлечь его на себя, он не шелохнулся.

— Нет, моя сиделка, — засмеялся он, обхватил Риган за талию и, приподняв как игрушку, посадил на себя.

Задохнувшись от неожиданности, Риган не сразу оправилась от шока. Но когда Тревис подтянул ее к себе и взял губами сосок, удивление сменилось восторгом. Его руки гладили ее спину, его губы ласкали ее грудь. Еще никогда ей не приходилось испытывать наслаждение, которое, зарождаясь сразу в нескольких точках, захлестывало все ее тело. Его могучие руки опять обняли ее за талию, медленно приподняли, потом опустили.

Риган сразу же уловила нужный ритм движений. На сильных ногах, окрепших от ходьбы по постоянно качающемуся кораблю, тело ее стало подниматься и опускаться. Вскоре она поняла, что ей нравится управлять ритмом, быстрее или медленнее. Она наклонилась, чтобы грудью коснуться груди Тревиса, припала к нему, и на его красивом лице отразилось блаженство.

Но желание смотреть на него быстро улетучилось, когда ее страсть закипела, и Риган стала двигаться все быстрее и быстрее. Тревис обхватил ее и, не выходя из нее, положил на спину, сильными и быстрыми толчками он врывался в нее, пока их не окатила волна освобождения и восторга.

Изнуренный, он замер на ней. Все его тело блестело от пота, мышцы расслабились. Риган, придавленная его весом, улыбнулась и обняла Тревиса. Ее удовольствие стало острее от того, что она подчинила его себе, что на ней лежал такой сильный мужчина, ставший послушным и спокойным.

Продолжая улыбаться, она заснула.