Побег из тропического рая

Глава 5

Посадка была мягкой, окружающий вид обалденный. Взлетно-посадочная полоса оказалась проложена вдоль кромки воды и с воздуха создавалось впечатление, что «Боинг» садится в море.

Все женщины и оператор вышли сами, мужчин фактически выгружали как багаж. Вася тут же заснул на посадочной полосе, подложив под голову ручную кладь. Семен Семенович с серьезным, смурным видом прохаживался взад и вперед вдоль самолета. Свитер он снял и остался в серой футболке. Роман Разночинный разделся по пояс и что-то запел, приплясывая. В руках у него появилась гитара, которая летела в задней части самолета. Кирилл, никого не стесняясь, помочился на колесо под вопли аборигенов. Это были невысокие худые люди со слегка приплюснутыми носами, смугловатой кожей и черными волосами, типичные жители сего региона.

Клавдия Степановна оглядывалась вокруг и сделала пару снимков «мыльницей». Алена закурила, балерина разминалась после долгого перелета, Варвара Ивановна молилась. Все дамы, включая меня, переоделись в летнее еще в салоне самолета.

Потом стали выгружать наш багаж и вместе с ним извлекли живого, но замерзшего китайца, который каким-то таинственным образом пробрался в багажный отсек.

– Водка у нас осталась? – крикнул Кирилл, который первым увидел китайца.

Разночинный извлек из сумки ополовиненную бутылку коньяка. Бомж Кирилл ловко влил спиртное в китайца, стащил с него одежду и стал его растирать. К нему присоединилась Варвара Ивановна, и они на пару довольно быстро привели нелегального пассажира в чувство.

Пока над оживлением китайца работали эти двое, он в ужасе оглядывался по сторонам. Вероятно, забираясь в самолет, он рассчитывал оказаться где-то в другом месте, никак не в тропиках.

– Где я? – спросил он по-русски, когда смог говорить.

– А фиг его знает, – ответил Кирилл. – Тебе куда надо-то?

– В Сибирь, – сказал китаец. Он очень прилично говорил по-русски. Акцент, правда, был гораздо сильнее, чем у меня. Да и совершенно другой – меня часто принимают за представительницу Прибалтики.

– Ну, это точно не Сибирь, – заметил Семен Семенович. – Но здесь лучше. Я тебе из личного опыта говорю. Не надо в Сибирь, если можно в тропики.

– Мне надо. Мне не нужно в тропики, – печально произнес китаец.

К нам подошел командир экипажа, разобрался в ситуации, отошел от нас и стал кому-то звонить. Я украдкой проверила свой мобильный. Он здесь работал. Но будет ли работать на нашем острове? Зарядить его там точно не удастся. Надо будет улучить момент и отправить смс шефу и Джону.

В это мгновение на трапе, покачиваясь, появилась Анька. Я знала, что она летит в задней части самолета, отделенной от нашего салона. Из пассажиров туда никто прорваться не пытался. Меня вообще порадовало, что во время полета никто не бросался открывать двери, как иногда бывало во время других моих полетов с русскими. После второго такого случая я проконсультировалась со знакомыми английскими летчиками. Мне пояснили, что, к счастью, в воздухе люки открыть нельзя, только на земле, когда выравнивается давление внутри и снаружи самолета. Так что пусть пьяные русские в припадке белой горячки бросаются на аварийные выходы. Для трезвых англичан это не страшно.

В нашем же самолете все пришли к выводу, что в задней части находится спальня олигарха, где он в полете развлекается с бабами, и нам ею пользоваться просто не положено. Я никому не сообщила, что там спит Анька. Снотворное было рассчитано правильно, и она пробудилась как раз к посадке. Хотя, возможно, ее разбудил кто-то из экипажа.

Анька стояла на верхней ступеньке трапа и осматривалась.

– Муза! – воскликнул Роман Разночинный.

– А ничего бабец, – заметил Семен Семенович, щелкнул языком и прищурился, рассматривая новую женщину.

– Наверное, это кто-то из девок олигарха, – сделал вывод бомж Кирилл. – Осталась с предыдущего рейса.

Вася, который мог узнать Аньку, крепко спал и даже слюну пустил.

Но ее узнала Клавдия Степановна и поинтересовалась, откуда здесь взялась Анечка. Я решила подняться по трапу и хотя бы вкратце объяснить Аньке ситуацию.

При виде меня она захлопала ресницами.

– Нет, надо кончать с наркотой, – пробормотала она себе под нос. – Такие глюки…

Я взяла Аньку под локоток, чтобы она не грохнулась с трапа.

– Бонни, это в самом деле ты? Где мы? – посмотрела на меня подруга. – Как мы здесь оказались? Кто все эти люди? Я сплю?

– Мы едем на остров играть в игру «Новые робинзоны», – быстро сказала я. – Детали объясню позднее. Ничему не удивляйся. Просто отдыхай и наслаждайся жизнью.

Взгляд Аньки остановился на Романе Разночинном, который опустился на одно колено и пел ей серенаду. Голос у него оказался сильный и красивый.

– У меня нет одежды и косметики, – сказала мне Анька.

Слава богу, просыпается!

– Все есть. Я сама тебе сумку собирала. Сейчас выгрузят. Или уже выгрузили. Спускайся и пойдем взглянем.

Анькина и моя сумки стояли в ряду других. Анька тут же расстегнула «молнию» и сунула нос внутрь. Алена и балерина Софья о чем-то расспрашивали Клавдию Степановну. Вероятно, о новой конкурентке. Потом дамы решительно направились к нам.

– Она здесь в какой роли? – спросила у меня Алена, словно не замечая Аньку.

– Отдыхающей, – ответила я.

– С какой стати какая-то отдыхающая едет с нами? – встряла балерина.

– Она – дочь нефтяного короля.

– А-а… – протянули одновременно Алена и Софья и от нас отошли.

– Анечка, ищи себе мужа, – завела любимую песню Клавдия Степановна. – У тебя не получилось замуж выйти…

– Потому что за моего жениха вышла ваша дочь, а потом он загремел в психушку.

Так, Анька оживает. Отлично!

– Ну, Анечка, все было гораздо сложнее…

– Но суть-то от этого не изменилась.

По летному полю к нашей компании приближался какой-то абориген. Оказалось, они знакомы с командиром самолета. Двое мужчин обнялись, о чем-то переговорили, и командир объявил, что мы все должны взять свои вещи и следовать за господином, который проводит нас к катеру.

– Китаец тоже едет на остров, – добавил командир экипажа и сурово посмотрел на нелегального пассажира.

– Ему в Сибирь надо, – встряла Варвара Ивановна. – Что вам стоит захватить его назад? Неужели вам его не жалко? Он же в Россию не просто так приехал, а деньги зарабатывать. Ему ведь свою китайскую семью кормить надо. На, милый, съешь пирожок. Домашней выпечки, наверное, давно не пробовал, – и она сунула в руку китайцу очередной пирожок с капустой.

Тот поклонился и пирожок взял.

– Все отправляются на остров, – повторил командир экипажа, делая ударение на каждом слове, затем посмотрел на китайца. – Будешь хорошо себя вести – потом заберем в Россию. Понял?

Китаец закивал, пережевывая пирожок.

– А что надо делать? – уточнил он.

– Он будет нашим обслуживающим персоналом, – объявил Разночинный. – А то мне сказали, что самому себе придется стирать, если не найду, кому отдавать вещи в стирку. Я слышал, что во время Первой мировой войны у немцев на судах были прачки-китайцы. Мужчины. Больше никто не хотел выполнять эту работу, да еще в помещениях без иллюминаторов.

– Я буду прачкой, – сказал китаец. – Только отвезите меня назад в Россию.

– Ты пьешь? – спросил Разночинный. В этот момент он выглядел этаким вальяжным барином.

Китаец покачал головой.

– У нас на помойке никто вашу водку со змеей пить не смог, – вдруг заявил Кирилл. – Мужик один нам принес такую бутылку необычную… Зеленоватая изнутри, вроде какой-то особой плесенью подернута. Наверное, это выделения от змеи.

– Так если выкидывать принес… – заговорила Клавдия Степановна.

– В том-то и дело, что нет! То есть да. Они с друзьями решили попробовать, и никто пить не смог. А вылить жалко. Все-таки водка, хоть и китайская. Вот он нам и принес на помойку. Но мы тоже ее пить не смогли, и змею есть не стали. Гадость жуткая.

– А на острове змей будем есть? – спросила Алена.

Китаец заявил, что умеет вкусно готовить змей. Никто из присутствующих никогда их не ел, если не считать снятую Кириллом пробу.

– Если хорошо себя зарекомендуешь, я тебя в мою группу возьму, – заявил Роман китайцу. – А то у меня все русские. И все пьющие. А ведь никогда не знаешь, когда кто уйдет в запой.

– Ты его еще песням патриотическим научи, – предложила Алена. – Очень оригинально будут звучать в исполнении китайца.

– А это мысль… – задумчиво произнес певец, оглядывая китайца с головы до ног. – Надо будет ее детально проработать. Ты петь умеешь? – спросил он у него.

– Бонни очень хорошо поет, – встряла Клавдия Степановна, хотя ее никто не спрашивал. – И по-английски, и по-русски.

Я объявила, что не собираюсь петь на сцене – ни в России, ни в Англии. Кирилл сказал, что мы все будем петь на острове у костра. Жарить шашлыки, пить водку и петь.

– А шашлыки из кого? Из обезьян? – уточнила я. – Кстати, жареная обезьяна мерзко пахнет – как паленая курица.

– У меня кореша шашлык из крокодила ели, – сообщил Семен Семенович. – Но только его нужно из хвоста делать. Может, мы крокодила там поймаем?

– А ты знаешь, как на крокодилов охотиться? – прищурилась Клавдия Степановна.

– Теоретически.

Теоретически я тоже знала: в одном из мест, где гигантская рептилия выползает из воды, втыкается нож, потому что обратно крокодил ползет тем же путем – и вспарывает себе брюхо. Правда, я очень надеялась, что на острове и в его окрестностях аллигаторов нет. Лучше уж шашлык из обезьяны.

– А пятки чесать будешь? – спросил у китайца Кирилл.

– Массаж точечный могу сделать.

– Пойдет. У меня поясница давно болит. Я хотел ее в тепле полечить. На песочке на горячем полежать… Представляете, народ, я даже на наших югах никогда не был!

– Так и я не была! – сказала бабка Варвара Ивановна. – Какие юга? Летом в огороде надо работать. Я семью продуктами на всю зиму обеспечиваю. И картошка у меня, и огурцы с помидорами, и кабачки, и капуста разная. И ягод много – смородина, крыжовник, малина… Невестка с внучкой консервированием занимаются, а в огороде только я. Сын с невесткой работают, а внучка на дачу не ездит. Но девочка хорошая…

– Сколько у вас соток? – спросила Клавдия Степановна.

– Двадцать пять. И все засажено. Никаких цветов, никаких глупостей. У меня каждый сантиметр обработан.

– Чего ж вы свой огород-то бросили? – посмотрел на нее бомж Кирилл.

– Мил-человек, так ноябрь же месяц!

– Чего, серьезно? – удивился Кирилл. – Осень такая теплая стоит, я думал, что еще сентябрь.

– Счастливые часов не наблюдают, – выдала балерина, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Так, все взяли свои вещи и пошли! – крикнул командир экипажа.

– А что, носильщиков не будет? – удивленно посмотрел на него Роман Разночинный.

– Вы не на гастролях.

– Интересно, где же это я? – еще больше удивился певец. – Согласен: эти гастроли несколько необычные, но суть-то одна. Я буду петь перед телекамерами… И аборигенов здесь полно. Давайте, организуйте нам их.

– Вы еще рикшу закажите, – хмыкнул командир самолета. – А вообще, если не понесете свой багаж, то останетесь здесь в аэропорту. Мы вполне можем оставить одного мужчину, раз китаец появился.

Ругаясь себе под нос, Разночинный схватился за ручку огромного чемодана на колесиках и покатил его по полю. Через плечо у него была перекинута спортивная сумка, которую он брал в салон, на груди висела гитара. У остальных участников игры багажа было значительно меньше.

– Интересно, чего он такого набрал? – пробурчала Алена.

– Сценические костюмы, – предположила балерина Софья. – Он же петь будет перед камерами, как он сказал.

– Но ты же тоже вроде бы в рекламе сниматься собираешься, – заметила Клавдия Степановна.

– Мне обещали весь реквизит на месте.

– Так, а с ним что делать? – подала голос Варвара Ивановна, показывая на спящего Васю.

– Может здесь оставаться, – ответил Семен Семенович. – Одним конкурентом меньше.

Варвара Ивановна пристыдила его и велела ему взять Васину сумку, а с пьяным мужиком женщины сами справятся.

– Ты, Клава, пьяных много на себе таскала? – спросила она у моей давней знакомой.

– Ты еще спрашиваешь, Варя! В России же живем! Это Бонни не таскала. У них такое не принято. Бонни, вот что б ты сделала в Англии, если бы увидела спящего на улице пьяного мужчину?

Я ответила, что вызвала бы врачей.

– Не полицию? – уточнил Кирилл.

– Нет. Наша полиция часто работает вместе с врачами.

Я вспомнила один случай с русскими, про который писала. Типичная ситуация – богатый муж, жена не работает с тех пор, как появились деньги. Ровесники – обоим немного за пятьдесят. Дети взрослые, живут своей жизнью. Он много работает, ей совершенно нечем заняться. Она начинает следить за мужем и, заметив в его машине молодую даму, устраивает гонки по Лондону и начинает биться своей машиной об его авто. Англичане, которые это видят, звонят в полицию.

Ее забирают в участок, он едет домой и занимается двумя разбитыми машинами. Из участка он жену не вытаскивает, во-первых, считая, что ей полезно будет провести там ночку, во-вторых, Англия – не Россия, за взятку все равно не отпустят, еще и ему статью могут припаять.

Утром его вызывают в полицию и говорят – или вы помещаете жену в частную клинику, или мы отправляем ее на принудительное лечение. В Англии сразу же провели освидетельствование и определили у жены психические отклонения, которых муж не замечал.

– У нас такого не бывает, – вздохнул Семен Семенович.

– Я знаю, что раньше диссиденты предпочитали попасть на лесоповал, только бы не в психушку, – заявила Алена. – В наших дурдомах из людей овощи делали по заказу компетентных органов.

– Сейчас лучше попасть в психушку – если есть бабки, – сообщил Семен Семенович.

– То есть как? – встряла Клавдия Степановна.

Семен Семенович привел в пример одного своего знакомого, которого взяли в третий раз, и ему грозило восемнадцать лет строгача. Вместо этого он получил два года в спецпсихушке в Питере. Полностью «отмазать» его не удалось, но живет он за тем забором совсем неплохо, в особенности по сравнению с тем, через что они вместе с Семеном Семеновичем прошли в молодости.

«Так, Семен бывший зэк, – поняла я. – Должен быть выносливым, неприхотливым и способным подстроиться под любые условия. Разумный выбор. Интересно, что ему обещали? Закрыть возбужденное уголовное дело? Тогда он должен находиться под подпиской о невыезде. Хотя он же из России», – напомнила я себе.

В результате Васин багаж взял бомж Кирилл, у которого была одна небольшая спортивная сумка, а женщины, за исключением Клавдии Степановны, принялись оживлять Васю. Клава же пристроилась к командиру экипажа самолета и о чем-то его расспрашивала. Их компания с певцом, китайцем и аборигеном остановилась метрах в ста от нас и ждала. Я подошла к Кириллу.

– Вас спонсор снабдил одеждой? – спросила я.

– Снабдил, – улыбнулся он. – Простите, как вас по отчеству? А то мне неудобно как-то…

«Какие вежливые в России бомжи!» – подумала я. Вообще, во время своих приездов в Россию я обратила внимание, что самые вежливые и добрые люди в этой стране – бедные. Самые большие хамы, которых мне доводилось встречать в разных странах, – это разбогатевшие русские, причем не олигархи, а, так сказать, верхняя прослойка среднего класса.

Я пояснила Кириллу, что в Англии нет отчеств, и официальным обращением будет «мисс Тейлор», хотя я предпочту, чтобы он называл меня Бонни. Все-таки мы будем общаться в неформальной обстановке. Но в дальнейшем он называл меня исключительно мисс Тейлор и имел манеры английского лорда. Может, потом пристроить его гувернером в какую-нибудь титулованную английскую семью? Или к русским, осевшим в Англии? Им-то точно не помешает освоить манеры русского бомжа, не только детям, но и взрослым.

– А как вас нашли? – поинтересовалась я.

– Да спонсор каждое утро и каждый вечер мимо помойки проходил, где я еду добываю. Иногда мне что-то кидал с барского плеча. Иногда разговаривал со мной… Барина, снизошедшего до народа, изображал. А тут вдруг взял и пригласил к себе… Конечно, в комнаты не звал, но я на это и не претендовал. Очень подробно меня расспросил про жизнь, про то, чего бы мне хотелось. Я, конечно, сказал, что хотел бы вернуть квартиру матери. Больше мне ничего не надо. Ну, мужик предложил в игре поучаствовать. Сказал, что вести себя надо достойно. Нужны выносливость, находчивость и навыки выживания в любых условиях. Поэтому он меня и выбрал. А мне что? Я согласился. Даже если и не получу квартиру, две недели на острове проживу, в море покупаюсь. Может, и останусь на нем, если тут лето круглый год. Или на этом вот острове поселюсь, – Кирилл сделал широкий жест рукой. – Я надолго не загадываю. Мне сейчас хорошо – и я счастлив. Я научился радоваться каждому дню, лучику солнца, дню без дождя и снега, хорошему «улову» в помойке. Всему.

Тем временем разбудили Васю. Он никак не мог понять, где находится, потом его взгляд упал на меня.

– Белая горячка, – простонал он.

Тут ко мне подошла Анька с сумкой, содержимое которой на ходу проверяла.

– Точно белая горячка, – пробурчал Вася.

– Пирожок хочешь? – спросила Варвара Ивановна.

– Пить хочу, – сказал Вася.

– Девки, сбегайте в самолет, возьмите на всех воды, – велела Варвара Ивановна, балерина Софья с лесбиянкой Аленой поднялись по трапу и вскоре вернулись с упаковкой из шести полуторалитровых бутылок минеральной воды без газа.

Наконец мы тронулись в путь.