Под личиной

Андрей

Дрозд припарковал машину в квартале от больницы.

– Дальше положишь, ближе возьмешь, – объяснил он Андрею свою задумку.

Юноша ничего не понял, но на всякий случай согласно кивнул. Они нырнули в проходной двор – чтобы не светиться на улице – и разными закоулками добрались до видневшегося неподалеку здания больницы.

– Сначала пойду я, – сказал Дрозд.

И вынул из кармана несколько удостоверений.

– Конечно, все это "липа"… – Он наугад раскрыл одну книжицу со своей фотографией. – Но для такого случая подойдет любая ксива. Это ежели будет большой милицейский шмон, что не исключено.

– Но ведь они могут сообразить, что это поддельные документы…

– Документы самые что ни есть подлинные. – Дрозд ухмыльнулся. – Только фамилия в них другая. Так что особо волноваться нет оснований. Не такие кордоны проходил… Но мы их пустим в ход только в крайнем случае.

Андрей удивлялся все больше и больше. Откуда у Дрозда удостоверения? Притом, весьма солидных государственных учреждений. Это была одна из загадок, которыми Дрозд в последнее время сыпал на юношу как из рога изобилия.

Но Андрей в очередной раз промолчал. Ему главное было увидеть мать и узнать, как ее здоровье. Остальное его не касалось.

Дрозд всегда был сама таинственность. Потому Андрей уже перестал удивляться и его странным с точки зрения простого обывателя поступкам, и философским рассуждениям, не имеющим ничего общего с общепринятыми канонами, и образу жизни, который был несколько странным, чтобы не сказать больше.

Юноша уже начал понимать, что Дрозд – это чемодан с двойным дном. Никогда не знаешь, что он вытворит в следующее мгновение.

Вот и сейчас Дрозд достал из кармана накладные усы и бакенбарды, приклеил их к лицу, а затем надел очки и слегка ссутулился. Когда он обернулся к Андрею, юноша едва не ахнул: на него смотрел совсем незнакомый человек!

– Впечатляет? – гнусавым голосом спросил Дрозд.

– Ну…

– Что и следовало доказать. Жаль, нет трости… Ладно, я пошел. Жди меня вон там, под аркой. Без нужды никуда не высовывайся. Если меня не будет в течение двадцати минут, иди к машине. Это место встречи.

Понял?

– Да.

– Пожелай мне удачи, парень… – И Дрозд, подмигнув Андрею, неторопливым стариковским шагом направился к зданию, где находилось реанимационное отделение.

Андрей извелся в ожидании. Он не мог найти себе места. Горячечное возбуждение буквально взбурлило кровь, и юноша, чтобы немного успокоиться, несколько раз кусал себя за пальцы.

Боль возвращала его к действительности, и он снова начинал ходить туда-сюда, пытаясь унять нервную дрожь в коленках.

Время близилось к вечеру. Иногда через арку проходили люди, большей частью женщины, которые возвращались с работы. Видимо, им что-то не нравилось в облике юноши, потому они старались обходить его стороной, пугливо прижимаясь поближе к противоположной стороне арки.

Но Андрей их просто не замечал. Он был во власти каких-то странных видений, возникающих перед его внутренним взором с калейдоскопической быстротой.

Иногда ему даже казалось, что это не Дрозд поднимается на второй этаж больницы к реанимационному отделению, а он сам.

У Андрея не было часов, поэтому время для него просто остановилось, забуксовало, и юноша в отчаянии молил неизвестно кого, чтобы оно снова закрутили свои колесики. Он до боли в глазах вглядывался в сгущающиеся сумерки, пытаясь увидеть возвращающегося Дрозда.

Дрозд словно материализовался из воздуха. Андрей от неожиданности вздрогнул и попятился.

– Ждешь? – будничным голосом спросил Дрозд.

– Жд-ду… – ответил Андрей, пытаясь справиться с волнением.

– И напрасно… – Морщась от неприятных ощущений, Дрозд начал снимать усы и бакенбарды.

– Почему – напрасно?

– Туда тебе не прорваться. Возле больницы дежурят бойцы Самурая, а на втором этаже, в комнате для посетителей, находится наряд милиции.

– У-у… – В отчаянии Андрей обхватил голову руками и сжал ее с такой силой, словно хотел раздавить как перезревший арбуз.

Дрозд посмотрел на него с сочувствием и сказал:

– Но это еще не все. У ментов есть твоя фотка. Не исключено, что такая же имеется и у бандитов. А это значит, что ты в розыске.

– Плевать, – глухо ответил Андрей.

Дрозд ухмыльнулся. Но тут же снова принял серьезный вид.

– Конечно, бояться этого не следует, – молвил он рассудительно. – Но поостеречься нужно.

– Почему меня разыскивает милиция? – недоуменно спросил Андрей – больше себя, нежели Дрозда.

– Похоже, ты отправил кого-то из тех двоих, что напали на тебя в больнице, вперед ногами, – ответил Дрозд.

И удивительно: в его голосе Андрею послышались довольные нотки. Он быстро взглянул на Дрозда, но тот смотрел на него хмуро и озабоченно. Почудилось, подумал юноша, и твердо сказал:

– Я все равно увижу мать. Сегодня.

– Как? Это невозможно.

– Посмотрим.

– Не лезь на рожон, парень. День, два подожди, пока все немного утрясется, вот тогда и…

– Нет! Я не буду ждать.

– Не горячись. Это безрассудство.

– Возможно. Но мне уже терять нечего. Как будет, так и будет.

Дрозд посмотрел на него с невольным уважением и ответил:

– И все же я советую все хорошо обдумать, прежде чем лезть на рожон.

– Я подумаю… А вы уезжайте. Спасибо вам… за все.

– Ты ставишь меня в неудобное положение…

– Ни в коем случае. Вы сделали все, что могли. Теперь моя очередь. Всего лишь.

– Ну что же, раз ты так решил… – Дрозд крепко сжал плечо Андрея. – Может, все это и к лучшему. Мужчина должен уметь принимать ответственные решения и находить пути к выполнению поставленной задачи.

Рискни. Но помни – двери моей квартиры всегда для тебя открыты. В любое время дня и ночи. Если меня не застанешь, ключи я оставлю Сундуку. Сегодня я вернусь домой поздно. Нужно кое с кем встретиться.

Бывай…

Дрозд пожал Андрею руку и скрылся в темноте. Пока они разговаривали, на город опустилась ночь. Она словно упала с космических высот, практически мгновенно окутав город туманом и почернив провалы подъездов и серые глазницы окон.

Андрей задумался. Он уже давно выработал план, но нужно было ждать, как минимум, два часа – пока не уйдут последние посетители реанимационного отделения.

Юноша решил забраться в палату, где лежала мать, через окно. Он знал, что этот путь не будет для него трудным. Дело оставалось за малым – точно определить, где находится нужная палата.

Он мысленно представил себе второй этаж, что было нетрудно. Андрею уже приходилось бывать в этой больнице, и он не думал, что планировка помещения реанимации сильно отличается от планировок других отделений.

Почти невидимый в темноте Андрей немного приободрился, наметив маршрут движения, и направился к зданию. Ему нужно было прикинуть, как подниматься наверх по отвесной стене.

Задача на первый взгляд показалась юноше достаточно простой. Здание больницы было построено давно, и сложено не из железобетонных плит, а из кирпичей. Поэтому на стене всяких архитектурных выступов и углублений хватало.

И опять потянулось томительное ожидание…

Андрей спрятался в кустах, откуда ему был хорошо виден черный ход в комнату для посетителей. Машину с бандитами он вычислил сразу. Это были невзрачные "жигули" шестой модели.

Машина стояла немного поодаль – наверное, чтобы не привлекать особого внимания. Иногда от нее отрывалась темная фигура и шла по направлению к зданию. Навстречу ей из тени выходила другая фигура и скрывалась в салоне "жигулей".

Положение было серьезным. Бандиты устроили засаду и, как понял Андрей, намеревались ждать его сколь угодно долго.

Самурай, эта хитрая сволочь, сообразил, что Андрей обязательно вернется к больнице и попытается проникнуть в нее через черный ход, который закрывался поздно.

Значит, с тыльной стороны здания ему делать нечего, решил Андрей. Оставался лишь одни путь – по фасаду со стороны главного входа. К сожалению, там было освещение – фонарь под козырьком над дверями.

Но юношу утешало то, что лампочка была маломощной, и весь фасад осветить не могла. Это обстоятельство увеличивало его шансы проникнуть в здание незамеченным.

Он едва дождался, пока не ушел последний посетитель и на двери черного входа с внутренней стороны не громыхнул засов.

Выбравшись из кустов, Андрей, снедаемый нетерпением, быстро, но осторожно, пошел в противоположную от машины бандитов сторону. Он с большой долей вероятности предполагал, что подручные Самурая не додумаются поставить дозорного возле парадного входа.

И оказался прав: небольшая площадь перед зданием была пустынной. Примерно прикинув, где должно находится реанимационное отделение, он подпрыгнул, ухватился руками за удобный выступ, и словно кошка начал карабкаться по стене.

Заглянув в первое окно второго этажа, Андрей разочарованно поморщился – это была ординаторская. Там сидела женщина-врач и что-то быстро писала – наверное, заполняла какой-нибудь формуляр.

Следующее окно тоже оказалось пустышкой. От разочарования юноша едва не сорвался с крохотного уступчика, но вовремя уцепился за водоотливную трубу.

Через третье окно Андрей наконец увидел палату, но там лежал мужчина. Присмотревшись, юноша ощутил жар, полыхнувший в груди, – это был Шаман. Он узнал его по наколке на правой руке. Дрозд оказался прав в своих предположениях.

Действительно, бандиту и впрямь повезло, что до реанимации было всего несколько метров. Его лицо скрывалось под бинтами, он дышал тяжело и прерывисто. Возле Шамана, не отходя от койки ни на шаг, дежурила миловидная медсестра.

Мстительно оскалившись, Андрей некоторое время наблюдал за Шаманом, а затем начал продвигаться дальше.

В четвертой и пятой палате тоже лежали люди, но матери в них не было. Где же она!?

Оставалась последняя, шестая палата. К ней склонило верхушку молодое дерево, едва не касаясь оконного стекла тонкими ветвями. Тая дыхание, Андрей сделал несколько мелких шажков по опоясывающему здание фигурному уступу, и прильнул к окну.

Мама!!! Юноша едва не вскричал от безумной радости, увидев знакомое лицо. Ему показалось, что она спит.

В палате больше никого не было, только на экранах каких-то приборов, установленных возле стены у кровати матери, вычерчивались светящиеся ломаные кривые.

Форточка была приоткрыта, и Андрей, подтянувшись на руках, ужом проскользнул через нее внутрь палаты.

Он хотел сразу броситься к матери, но предусмотрительность, эта сестра осторожности, заставила его открыть окно, что оказалось нелегкой задачей, так как оно было на зиму оклеено бумагой.

Справившись с непослушными шпингалетами, Андрей подошел к матери. Она дышала ровно, но, присмотревшись, юноша почувствовал, как его сердце облилось кровью – ее лицо было сплошь в синяках и ссадинах.

Убью, всех убью! Дикая ненависть на Самурая и его бандитов на мгновение помутила разум Андрея. Он даже заскрипел зубами.

И тут мать открыла глаза. Она глядела в потолок ничего не выражающим взглядом, не замечая склонившегося над нею сына. Наверное, мать все еще была под действием лекарств.

– Мама, мама! – позвал ее Андрей. – Мама, это я. Ты меня не узнаешь? Мама…

Какая-то искра промелькнула в пустых глазах матери; она шевельнулась, наморщила лоб, словно что-то припоминая, а затем перевела взгляд на Андрея. Он в это время заплакал.

– Сынок… – Ее губы были непослушными, но бледное лицо вдруг порозовело, ожило. – Ты…

– Мама, я пришел, я здесь. Я… я тебя люблю.

– Слава… тебе… Господи, он жив… – Мать говорила медленно, запинаясь.

– Конечно, жив. Что со мною станется?

– Они спрашивали… где ты, били меня…

– Мама, это им не сойдет с рук. Клянусь!

Слезы на щеках юноши высохли в один миг, и в потемневших глазах вспыхнула безумная ярость. Они умрут, все умрут!

Мать сделала движение, словно пытаясь встать.

– Не нужно, сынок… Не трогай их. Это бандиты. – Ее голос зазвучал тверже. – Если с тобой… что-нибудь случится, я этого не переживу…

– Мама, они от нас не отстанут. Ты их не знаешь.

– Как ты мог с ними связаться? Я ведь просила тебя…

– Я ни в чем перед ними не виноват. И с ними я даже не думал связываться. Поверь мне. Честное слово! Так вышло…

– Я тебе верю. Но лучше отойди в сторону. Подожди, пока я выздоровею… а потом мы уедем из этого города.

– Мама!..

– Прошу тебя, не спорь. Так будет лучше. Я знаю. Потерпи.

– Хорошо, ма, будет, как ты скажешь, – покорно ответил Андрей. – Только быстрей выздоравливай. Завтра я принесу тебе чего-нибудь поесть. Но… – Он запнулся.

– Что значит твое "но"?

– Врачи не пускают меня в палату, – соврал Андрей. – Я влез через окно. Поэтому, некоторое время мы не сможем видеться. – И тут же он поспешил добавить: – До тех пор, пока ты будешь в реанимации.

– Пиши мне записки. Каждый день. Ладно?

– Обязательно, – с некоторым сомнением ответил Андрей.

Мать помолчала, пристально вглядываясь в лицо сына.

– Как ты похож на отца…

Ее глаза наполнились слезами.

Юноша нахмурился. Эта тема в их семье была запретной. Когда Андрей подрос и стал кое-что соображать, он однажды спросил у матери, где его отец. Она ответила коротко – погиб.

И больше никаких объяснений. Словно все, что касалось отца, было тайной за семью печатями. Скорее всего, так оно и было.

Иногда мать открывала старенькую шкатулку, где находились разные безделушки, и надолго застывала в полной неподвижности, перебирая недорогие вещицы, как бусинки четок. Похоже, это были подарки отца.

В такие моменты Андрей старался оставить ее одну, потому что мать, обычно, твердая, несгибаемая женщина, с которой в любых ситуациях трудно было выжать даже слезинку, начинала беззвучно плакать.

Видимо, ее одолевали печальные воспоминания.

И еще одно обстоятельство удивляло и поражало Андрея – у них не было фотографии отца.

– Мама, прости, если я что-то не то говорю… но кто мой отец?

– Это долгий разговор… – устало ответила мать. – Мы еще поговорим об этом. После…

– Он… нас бросил?

– Нет! Я любила его. И он меня тоже… – Она судорожно сглотнула слюну. – Я расскажу тебе, ты должен все знать. Потом…

Андрей молча кивнул. Он ругал себя последними словами. Зачем было спрашивать об отце? Мать и так слаба, ей лишние волнения вредны.

– Мама, я пойду, – сказал он и поцеловал ее в сухие, обветренные губы. – Нельзя, чтобы меня здесь увидели.

– Иди…

Мать глядела на него с такой любовью, что глаза Андрея вновь увлажнились. Прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, он направился к окну.

И в этот миг дверь палаты отворилась, и на пороге встал кряжистый мужчина в слишком маленьком для него халате, наброшенном на массивные плечи.

Андрей узнал его сразу. Это был участковый Хвостов.