Под сенью клинка

Пролог

— Отец? Ты меня звал? — воеводе не хотелось лишний раз общаться с императором. Он вообще давно собрался выехать к себе в северный замок — отец старел, и оказаться в столице в момент восхождения на престол первого сына не желал никто из младших братьев.

— Ты видел этот позор? — отец становился сварлив и мнителен.

— Какой? — поинтересовался Дерек. Он не мог даже предположить, о чём шла речь. Позором сегодня могло оказаться что угодно — от наряда кого-нибудь из придворных, до нового здания в городе. Правда, судя по тону, это был не его промах.

— Это позорище! — возвысил голос отец. — Четверо наших рыцарей проиграли турнирные поединки неизвестно кому! Завтра хочу услышать твоё мнение. Боюсь, он дойдёт до Алезана.

— Через три дня доложу, — ответил Дерек. — Я слышал об этом, но за один день ничего увидеть и сказать не смогу.

«А через три дня простолюдин и сам проиграет», — добавил он про себя. — «И я, наконец, уеду отсюда…»

И вот теперь Дерек третий день смотрел бои, и становилось ему всё хуже. Мужлан откуда-то из Северных окраин выигрывал одну схватку за другой. Выигрывал взятым напрокат никудышным мечом и, казалось бы, совершенно случайно. То его противник увлёкся атакой, а мужик возьми да и споткнись как раз в тот момент, когда клинок должен был на него обрушиться. В результате доблестный рыцарь потерял равновесие и грохнулся на землю прямо под ноги вовремя поднявшегося парня. То мужик проводил непонятно какую атаку, наивную, провинциальную, но в результате меч противника оказывался в двух шагах от хозяина, а простолюдин радостно гнал воина вдоль поля, туповато посмеиваясь. И так семь боёв. Три из них воевода видел сам. Дерек искал в цепи случайностей тонкий расчёт или умысел, игру великого мастера — но находил лишь череду невероятных совпадений.

«Может, у него амулет на удачу?» — думал четвёртый сын. Нет, на амулеты проверяли всех. Доспехи парню тоже выдали напрокат — он надел только шлем и погнутый нагрудник, резонно сообразив, что в пуде этого железа и с далеко не лучшим мечом против рыцарей сражаться бессмысленно. В выносливости и быстроте простолюдину отказать было нельзя, а техника ведения боя оставляла желать лучшего. Много лучшего. Но он выиграл семь боёв и завтра должен был сражаться за главный приз с Алезаном, первым сыном первого сына императора и племянником Дерека.

Отец снова позвал Дерека вечером. «Случайность», — лаконично изложил воевода свои наблюдения. Случайность, ведь он, великий воин и лучший мечник империи, не нашёл в действиях простолюдина умысла. Какой умысел, при такой слабой технике?

Завтра простолюдин будет сражаться трофейным мечом, доставшимся ему в последней схватке. Дерек позаботился, чтобы его сегодняшний противник был как можно выше, и чтобы меч он взял самый неудобный и несчастливый. Может, зря, думал воевода, сражайся Ланедеан своим лучшим оружием, не пришлось бы мне сегодня ловушки по полю ставить. Он обошёл его всё, пряча амулеты. А под конец они с придворным магом выкопали канавку во второй трети ристалища, прикрыли её тончайшей заговорённой глиняной плитой и замаскировали сверху дёрном вперемешку с теронью. Не споткнётся — так трава оплетёт или покусает. Мало ли отчего она на поле вырасти могла. Бывает. Ну и несколько отвлекающих внимание артефактов расставили. Да и маг ещё по мелочи повсюду помехи бросил, и заговорил Алезана на удачу и на невосприимчивость к большинству собственных ловушек — кто первого сына наследника проверять станет? От трёх мороков и обманок защиты не было, и они долго водили Занека по полю, заставляя выучить их точное расположение. Может, не стоило их и ставить, но мало ли — вдруг мужик был устойчив к тем видам магии, от которых есть заговоры. Завтра Алезану надо только потянуть время и заставить простолюдина попасть хоть в какую-нибудь из ловушек. «И самому при этом не ошибиться», — злорадно ухмыльнулся Дерек. Всё. Позора для императорской семьи не будет. Это если мужик вообще доберётся до поединка, в чём воевода крайне сомневался. Скорее всего парня пристукнут где-нибудь у остывшего камня, а вместо него выставят похожего. Удивляло только, что этого до сих пор не сделали.

Дереку было стыдно, но считалось, что в лучшем случае через пару лет Алезан станет наследником престола, и он не должен проигрывать схватки неизвестно кому. С горечью Дерек вспомнил, как пять лет назад его пытались заставить сдать сражение сопливому мальчишке. Первый сын первого сына тогда срочно ввязался в драку, где очень вовремя получил ранение, и на бой не вышел. Воевода же с тех пор не принимал участия в турнирах. По крайней мере, у себя дома. И не разговаривал со старшим братом. Впрочем, он и с остальными братьями не разговаривал. Не видел смысла разговаривать с теми, с кем придётся воевать за престол. На трон воевода не стремился, но, если он и отречётся — его всё равно попытаются убить. Не первым, как старшего сына, нет. Скорее всего — вторым, как главнокомандующего. А он не собирался сдаваться. Давно пора было уезжать и готовиться к войне.

Дерек нашёл победителя — у воеводы была своя сеть осведомителей. Было ли ему жаль мечника, или просто хотелось ещё раз убедиться, что странные победы — всего лишь цепь совпадений, он не думал.

Мужик сидел в корчме и пил дешёвую бурду — на нектар у него денег явно не хватало. Лица его воевода так и не увидел — в бою оно было скрыто шлемом, а сейчас — капюшоном. Дерек сел рядом.

— Уезжай, — сказал он. — Тебя убьют либо сегодня ночью, либо завтра на поле. Дворянство ты уже получил. Уезжай, я тебе хорошо заплачу.

— Кто будет покушаться сегодня? — поинтересовался парень безо всякого страха. — Твои люди или люди императора? Разве приказ убрать меня дан тебе?

Он не пытался разыгрывать из себя дурачка, и воевода понял — не было никаких случайностей. Ему стало горько — сам бы он не смог так виртуозно изобразить нечаянную победу. И ещё он понял, что Алезана парень завтра сделает, несмотря на все магические ловушки. И обрадовался этому. А послезавтра попытается сделать и его. Единственное, на что Дерек мог надеяться — что мужик не станет выходить из образа провинциального увальня. Тогда у воеводы будет шанс.

— Не мне, — выдавил Дерек. — Со мной такие номера не проходят.

— Знаю, — голос простолюдина звучал спокойно. Да полно, простолюдина ли? — Больше ничего сказать не хочешь, четвёртый сын императора?

Дерек молчал. Ему было что сказать. И он раздумывал, надо ли.

— Хочу, — решился он, — по всему полю сегодня установлены магические помехи и ловушки. Лично мной и придворным магом. Дать тебе схему? Амулет дать не смогу — проверят.

— Не надо, — ничуть не удивился и не испугался парень, — просто знай — послезавтра я сохраню тебе жизнь. А за новым оружием приходи по этому адресу, — он сунул воеводе глиняный осколок. — Передашь записку оружейнику, иначе ничего не получишь. И, когда пойдёшь, — оденься как можно проще.

Дерек взял осколок и сунул в рукав. Хлебнул нектара и предложил собеседнику. Тот отказался. Странно, неужели не хотел пить из одного кубка с будущим противником? Повисло молчание.

— Ты не хочешь попросить меня убить или опозорить Алезана? — спросил наконец мужик.

— Нет, — ответил Дерек, хотя ему очень хотелось именно этого, и он был абсолютно уверен, что сидящий напротив мечник не является агентом отца или братьев.

— Это хорошо, — констатировал парень. — Значит, я в тебе не ошибся.

Допил бурду и вышел из харчевни.

Утром следующего дня простолюдин явился на поединок как ни в чём ни бывало. Наёмники его просто не нашли. А утром на подходе к полю убить уже не рискнули. Лицо отца не предвещало никому ничего хорошего. Старший сын старшего сына был бледен и зол, но хоть не боялся — в трусости Дерек племянника упрекнуть не мог.

Воевода смотрел на Алезана и представлял, как дротик входит тому в горло. Неужели дурачок верит, что унаследует престол? Братья до сих пор не перегрызлись лишь потому… а почему, собственно, они ещё не перегрызлись? Неужели у них так же, как и у него самого, не поднимается рука на отца? Или они тоже не хотят воевать и убивать друг друга? Боятся? Понимают, что междоусобица может привести к развалу империи?

Алезан гонял соперника по всему полю. Тот убегал, откатывался, прыгал — под всеобщий хохот зрителей. «Прими бой, трус!» — кричали ему. Мужик отражал пару ударов, и снова начинал отступать. Эта клоунада длилась больше часа. Клоунада — теперь Дерек знал это наверняка. И он — он! — даже сейчас не может найти в действиях парня умысла. Его техника спокойно позволяет превратить любой поединок в издевательство — и никто этого не поймёт, даже сам Дерек, даже при том, что теперь точно знает. «Как же так», — думал воевода, — «я же знаю, что и где искать. Пришла старость?» В этот момент увлёкшийся Занек попал в морок, добросовестно поставленный вчера магом и Дереком, потерял ориентацию, пошатнулся и налетел на меч мужика. Не насмерть — плечом, но этого хватило, чтобы парень выбил оружие из рук противника. Тут и искусства особенного не требовалось. Зрители застонали и засмеялись. Восьмая якобы случайная победа.

Более всего Дерек боялся, что отец велит казнить победителя прямо на поле боя. С ним такое иногда бывало, и воевода считал эти приступы отца позором для своего рода. Но остановить его не мог.

На этот раз император был милостив. Едва разжимая губы, он пожаловал победителю замок на окраине Северных земель и, немного подумав, спросил:

— Ты не желаешь сразиться ещё и завтра с моим четвёртым сыном? В случае победы, я отберу у него и пожалую тебе крепость в Южных землях, сам понимаешь — Юг не Север, почёт и деньги несравнимы.

Дерек намёк отца понял. Парень поднял взгляд на четвёртого сына императора, чуть усмехнулся и кивнул.

На следующий день бой был именно таким, каким Дерек и ожидал — бессмысленным, некрасивым и изматывающим. Простолюдин отступал. Он не провёл ни одной атаки. Он тупо молча отбивался. Но за час с лишним Дерек к победе не приблизился ни на шаг — как ни примитивно сражался парень, пробить его защиту воевода не мог. Ему казалось — вот-вот, ещё чуть-чуть, ну уж на следующем ударе я его достану… Он же не вышел из образа! Четвёртый сын императора чувствовал, что устаёт. Противник над ним откровенно издевался — специально выбирал самый некрасивый способ ведения боя, а воевода ничего не мог ему противопоставить.

И когда меч Дерека, лучший меч империи, сломался, напоровшись на бездумно подставленный клинок простолюдина, четвёртый сын даже не удивился. А через секунду воевода попал ногой в собственноручно вырытую канавку, которую до этого долго и старательно обходил, потерял равновесие и полетел на землю, пытаясь не дать терони себя оплести. Он бы устоял, будь это обычная канава. Но маг сработал ловушку на славу. Или на моё бесславье, подумал Дерек.

Простолюдина, впрочем, Дерек сражался уже с бароном, не схватили и не казнили. Опасались волнений — зрители все бои смеялись. Ещё бы, такая потеха. Рассчитывали нагнать победителя ночью по дороге к крепости. Император пожаловал ему замок своего четвёртого сына, новоиспечённый дворянин вскочил на выигранного у Занека коня и умчался на юг прямо с поля боя, не попрощавшись и даже не сделав круга почёта над ристалищем. Воевода был за него спокоен — не догонят, а догонят — пожалеют. Единственное, что грызло Дерека — надо было напроситься в ученики, но сначала гордость не позволила, а теперь поздно… Дерек к отцу не подошёл — ночь пил в запасной резиденции, а утром отправился за новым мечом.

Друзья — ещё тех времён, когда он был юн и носился по миру в поисках знаний, — раз пять под большим секретом давали ему адрес оружейника. Он появился в городе несколько лет назад, драл непомерные деньги, но оружие делал лучшее в империи. Все попытки захватить мастера и заставить служить короне успехом не увенчались — в указанном месте находили только заброшенную кузницу и остатки ржавого железного лома. По адресу, полученному полгода назад, воевода отправил отряд стражников и десяток соглядатаев — и опять нашёл лишь заброшенный дом. Сегодня он шёл один, сверяясь с обломком таблички, и был уверен, что придёт именно к тому человеку, которого искал.

Кузницу он знал — оказывается, в этот раз оружейник и не думал прятаться. Он вышел к воеводе, скалясь во весь рот. Никаких особых примет, кроме светлых зубов на перемазанном копотью лице, разглядеть было нельзя. Нарочно испачкался, решил воевода, чтобы не узнал потом.

— Пошли, — засмеялся кузнец, разглядывая записку, — подберу я тебе оружие. Или сделаю, если по душе не найдёшь.

Интересно, размышлял Дерек, он знает, с кем говорит? И если знает, то видел ли мой вчерашний позор? Воеводе ещё предстояло объясняться с отцом. Возможно, выслушивать приказ ловить победителя схватки и втихую его… Дерек этого не хотел. Но, если отец прикажет — он поедет. В другую сторону. И парня не тронет, и сам сбежит. Дерек прекрасно помнил, как взошёл на престол отец — второй брат из восьми, он остался единственным. Воевода не хотел убивать братьев и племянников. Но и дать убить себя он тоже не собирался. Четвёртый сын правителя, он никогда не был женат и не имел внебрачных детей. Во всяком случае, он на это надеялся. Не мог позволить себе рисковать их жизнями, и не хотел, чтобы они передрались после его смерти. К племянникам он старался не привязываться, а Алезана ненавидел — мальчишка не понимал, что сын наследника престола, и будущий правитель — далеко не одно и то же. Редкая мразь выросла, сплюнул воевода. Но ему должно быть всё равно, это забота отца и брата.

За кузницей находилась лавка — никогда Дерек не видел такого количества великолепных клинков. Дурак он был, что искал и спугнул мастера. Надо было завести знакомство и подружиться — такими оружейниками не разбрасываются.

— Выбирай, — снова сверкнул зубами чумазый кузнец, — рекомендую вот эти пять, смотри, какой тебе больше подойдёт.

Дерек прикинул все, попросив кузнеца провести несложную атаку. Тот больше привык к молоту, но, кое-какие навыки боя имел — выучил специально для покупателей. Все пять экземпляров были великолепны.

Он всё-таки видел меня, решил воевода, потому что четвёртый меч сделан точно по моей руке. И никаких излишеств и украшений. И…

Все силы Дерека ушли на то, чтобы скрыть дрожь азарта и восторга. Никогда не попадалось воеводе такого сокровища. Такой меч пробьёт любые доспехи. Такой меч справится с чешуёй дракона. Такой меч рассечёт любой хлыст без проблем. Даже его собственный.

— Этот, — изображать равнодушие и торговаться было бессмысленно, кузнец знал цену своим шедеврам. — Сколько?

— Не продаётся, — усмехнулся оружейник. — Не за деньги.

— Не за деньги? — удивился Дерек. — Тогда что тебе нужно?

За такой меч и дворянство пожаловать можно. Да за такой меч…

— Чего не жалко? — снова сверкнул зубами кузнец.

— Ничего! — выдохнул воевода. — Бери, что хочешь, но только один предмет…

Замков и меня ещё пять осталось, решил он, но это оружие одного из них стоит.

— Да? — удивился оружейник, глядя, как Дерек вцепился в рукоять. — Тогда прислушайся к нему, а я пока ножны подберу… другие. Эти грубоваты для тебя.

И вышел. Дерек гладил клинок. Мерещится, решил он. Не может меч спрашивать, хочет ли он стать его повелителем. Что он вообще за глупость спрашивает — конечно, хочет.

— Ещё как хочу, — прошептал четвёртый сын императора, едва не касаясь губами лезвия… — Ещё как хочу, если ты, конечно, и сам не против…

Жены и детей у него нет. А всё остальное — лишь неодушевлённые предметы. Нет у него ничего такого, что он поскупился бы отдать за это совершенство.

Кузнец возвращаться не спешил. Дерек взял ножны — они были сплошь усыпаны драгоценными камнями, и действительно выглядели пошловато и невоинственно, вложил в них меч и повесил на пояс. Подождал. Крикнул хозяина. Прошёлся вдоль стены. Или действительно другие ножны ищет, или стоимость клинка подсчитывает. Выйду поищу во дворе, решил воевода и шагнул за порог.

Глава первая. Цена

Нога ступила на траву. Зелёную. Яркую. Дерек никогда не встречал такого чистого зелёного цвета — лишь иногда магическое освещение, падая на плащи придворных, создавало подобный эффект.

В глаза ударил резкий свет — словно рядом сверкнула молния, да так и не вошла в землю, а осталась висеть в небе. Воевода поднял голову и — зажмурился. Солнце било в глаза, ослепляло, текло с неба расплавленным металлом. Одно. Жёлтое. Или белое. Очень маленькое. И очень яркое. Ненормальное солнце на ненормальном голубом небе. Так не бывает. Не бывает зелёной травы и белого солнца, он спит. Ну конечно, и поединка этого нереального не было, и замок на юге всё ещё его, это просто дурной сон. И клинка не было, вот он — его собственный верный меч, он никогда не ломался.

Клинок отражал безумное белое солнце, направляя его лучи прямо в глаза. Рука, державшая его, тоже оказалась странного цвета — не то золотистого, не то белого, не то розового… Но шрамы — всё те же. Он ощупал голову — волосы и борода на месте, шрам над бровью чувствуется. Лихорадочно перекинул пряди на лицо — и уже без удивления увидел, что и они поменяли цвет: на тот же цвет безумного солнца. Вспомнил, что при свете сотни свечей они иногда казались именно такими. Может — это не он изменился, а странное светило всё окрасило в иные тона? И рубаху — она стала серой, а не фиолетовой… Только плащ остался прежним.

Он оглянулся, надеясь вернуться обратно и позвать оружейника, но сзади простиралось всё то же ненатурально зелёное поле с тёмной полосой на горизонте.

Дерек поднёс клинок к лицу и прислушался — клинок молчал. Воевода снова посмотрел в небо. Голубое. Небо — голубое, а солнце — жёлтое. И тучи, как… как… сполохи во время магнитных бурь — лёгкие и невесомые. Это даже не тучи — так, их лёгкие обрывки. Они и солнца-то не скроют.

Дерек всё понял, что ж тут непонятного: оружейник взял в оплату всего один предмет — самого воеводу. Что ж, не самый плохой вариант избежать братоубийственного дележа власти. Он постоял, стараясь уловить направление, и направился параллельно тёмной полосе — завоёвывать мир под голубым небом и солнцем цвета расплавленного металла.

Шагалось легко — трава пружинила под ногами, незнакомые запахи будили любопытство и придавали сил. Ни усталости, ни страха, ни жажды он не чувствовал — только опьянение незнакомым ветром, лёгкостью собственного тела и непринуждённостью движений.

Поселение было обнесено частоколом со сторожевыми вышками, на которых маячили фигуры с луками в руках. За ним желтела высокая трава — почти в рост человека. Поле, решил Дерек. А что цвет странный — так здесь все цвета такие, пора перестать удивляться.

Он встал перед воротами и широко развёл руки, показывая, что нет в них оружия. Хоть створки и были открыты, лишняя предосторожность помешать не могла.

Навстречу вышел юноша с чёрными волосами и кожей цвета Видящей в час заката. Рядом с ним бежали три зверя. В холке парню выше колена, на четырёх лапах и покрытые длинной шерстью — никакой чешуи. Звери не казались опасными — шерсть не защитит от клинка, да и стрелой их уложить проблем не будет. Может, конечно, у них броня под кожей, но что-то не похоже.

Воевода стукнул себя кулаком в грудь и представился:

— Дерек.

Свое полное имя он не любил. Да и незачем сообщать его всем и каждому. И смысла здесь оно уже не несёт. Пусть будет Дерек.

Лохматые сторожа подошли к нему и обнюхали, позволив почесать себя между ушами — чешуи под шерстью действительно не было, да и клыки не впечатляли. Всё не так страшно, решил бывший воевода, раз их охраняют такие звери, значит то, от чего охраняют, этим зверям по зубам. А зубы крошечные, не чета зубам дворцовых делиангов.

Объясняться жестами было сложно, но жители оказались терпеливы и настроены вполне миролюбиво. Новые слова запоминались легко и быстро, а общий смысл фраз можно было уловить по интонации и выражению лица. Дерек знал восемь языков и три варварских наречия. Языкам его и братьев обучали с раннего детства, хотя последние два, за которые он взялся десять лет назад, дались с трудом. Но изменение состава воздуха повлияло и на память — он схватывал местный говор на лету. Да и деваться некуда, хочешь — не хочешь, а разговаривать придётся.

Сложнее было с предметами и запахами. Синий, зелёный, желтый… цвет Смотрящей… Пряный, горьковатый, кислый… Слишком много. Слова нужнее — и Дерек сосредоточился на них.

Он жестами договорился о ночлеге и обучении, о ночлеге с едой — точно, об обучении — скорее всего, и встало ему это в камешек с ножен — небольшой рубин. Стало быть, кузнец специально оставил ему эти ножны. Деньги, которыми он собирался за меч расплачиваться, Дерек пока не вынимал — кто их знает, местных, примут ещё чеканку на монетах за магические знаки. Мало ли как здесь к чужим рунам относятся. Одежда бывшего воеводы не очень отличалась от одежды поселенцев — те же штаны и сапоги, да и плащ по покрою почти такой же. Только тканям и шерсти, из которых сделана одежда сельчан, позавидовал бы и… сам бы Дерек и позавидовал. Значит, они здесь не очень дорогие, а в более прочных материалах нет необходимости.

Дерек прошёл в небольшую хижину. Сложенную из дерева. Здесь едва не всё из дерева — а не из глины или камня. Но те деревья, что растут в поселении — это ведь не лес? Каков же тогда лес? Обязательно надо зайти — только освоится, сразу посмотрит — каково это, когда много деревьев растёт вместе. Безумием будет упустить такую возможность…

Дверь отворила хозяйка — и Дерек даже не удивился. Не сейчас. У него ещё будет время… Женщина смотрела на него снизу вверх, удивляя всё той же бронзово-золотистой кожей и жёлтыми волосами. Наверно, это красиво. У него были и светлокожие и совершенно чёрные наложницы, но такой женщины четвёртый сын императора и вообразить не мог. Возможно ли воспринять её как существо одной с собой крови? Хотя у него самого кожа сейчас даже светлее и такой же цвет волос. Кому сказать — не поверят. Это всё солнце. Ночью всё должно вернуться к своим оттенкам. Если здесь бывает ночь.

Хозяйка улыбалась весьма призывно. Значит ли это, что она свободна? Или здесь положено так улыбаться всем? Женщина, а живёт одна, мало того, спокойно селит у себя чужака. Дерек вдруг осознал, что не удивился и тому, что женщины здесь ходят по улицам. Кажется, и некоторые из детей, бесцеремонно его разглядывавших, были девочками. Выводы из этого следовали самые разные. И первый — местное солнце безопасно для женщин. Хорошо это или плохо? С одной стороны — хорошо, но с другой — тогда все могут увидеть твою жену или дочь. Вот он сейчас смотрит на хозяйку — и она не смущается. Значит, так принято. Бред. И одета она вполне свободно. Дерек вспомнил попавшуюся ему на улице женщину в штанах и рубахе до колен — сердце запоздало подпрыгнуло. И тут же успокоилось. Шок, решил воевода. Я так спокоен — потому что в шоке. Или воздух местный так на меня действует.

Но если так много женщин — принято ли здесь многоженство? Или положение в обществе не зависит от наличия жены и детей? Или наличие жены не зависит от положения в обществе…

Количество наложниц со всех концов света вполне компенсировало воеводе отсутствие семьи. Тоже нерационально — они могли бы родить сыновей и дочерей кому-то другому. Но четвёртому сыну требовалось иметь много женщин в замках, раз уж от жены и наследников он отказался. Дерек подозревал, что и отец и братья прекрасно понимали — почему, и от этого боялись его ещё больше — в отличие от них, у главнокомандующего некого было взять в заложники.

Женщина жестом пригласила его поесть. Ели за деревянным столом — кто бы поверил, что в обычном доме столы могут быть деревянные…

Дерек попробовал рассыпчатую массу серого цвета — вполне съедобно, хотя вкус излишне резкий и насыщенный. Ложка оказалась ложкой — только опять деревянной, а не каменной, не металлической и не глиняной. Надо же — сколько здесь деревьев, даже ложки деревянные, с ума сойти от такой роскоши! Поэтому и воздух такой… придающий сил.

Хозяйка оказалась замужем — вот не повезло, зачем тогда улыбалась? Пришедший муж ростом не уступал воеводе, бородой тоже, а в плечах был ещё и шире. Недружелюбно зыркнул на постояльца, увидел рубин и сразу подобрел. Следов ещё одной жены Дерек не обнаружил. Как, впрочем, и ещё одного мужа. Мужик привёл мальчонку, за которым Дерек ходил остаток дня и заучивал названия предметов и действий — иду, бегу, говорю, дверь, ложка… Нестрашные охранные звери именовались собаками, кобелями или псами. Аж целых три названия. К чему такое количество слов для одних и тех же животных? Язык формировался при объединении нескольких племён, и у каждого было своё название для этих зверей? К вечеру он уже понимал отдельные слова и фразы — всё благодаря местному воздуху. Заодно выяснилось, что собак можно называть ещё и шавками, но вообще-то они волкодавы.

Когда солнце начало принимать более нормальный красный оттенок, мальчонка дёрнул Дерека за полу куртки и поволок за собой.

Дом на окраине посёлка, куда они пришли, казался больше и богаче остальных. Видимо, принадлежал главе деревни.

Вышедший навстречу мужчина был худощав, возраста неопределённого, с несомненно бритыми, а не обгорелыми, щеками и тёмно-коричневым цветом кожи. Как бы этот цвет выглядел дома, Дерек представить не смог. Мужчина протянул ему руку — пустую, без оружия. Дерек подумал и показал свою, естественно, без кинжала или меча. Незнакомец улыбнулся, поклонился, стукнул себя ладонью по груди и представился:

— Риэн.

После чего на его раскрытой ладони возникла шаровая молния.

Маг. В такой крошечной деревушке — и маг. Либо их здесь очень много, либо поселение имеет стратегическое значение. Если верно второе, то почему так мало жителей и совсем нет воинов?

Маг жестом предложил Дереку войти в дом. Там вновь хозяйничала женщина — опять одна. Если уж у мага нет наложниц, значит здесь так принято…

Они сели за стол, Риэн улыбнулся и положил перед Дереком серебряное блюдце, а на него — вращающийся голубой шарик. Жестом предложил всмотреться. Помедлив, воевода уставился внутрь шарика и услышал мелодию — так поют птицы дома, когда наступает затишье после грозы. Мелькнули и исчезли цветные пятна. Память услужливо представила внутреннему взору картинку: сполохи молний, ливень, поднимающиеся после дождя цветы и птицы на них… Да, здесь гораздо больше света и цвета. А цветов нет, он их не видел. И как они живут без них?

— Ну как, — спросил колдун, — понимаешь меня теперь? О чём думал?

— Цветов здесь нет, — неожиданно для себя ответил воевода на местном наречии, — и освещение другое.

— Цветов? — удивился маг. — Цветов полно. Вон стоят.

И показал на окно, где в глиняном кувшине на подоконнике стояла трава. Разноцветная. С какими-то листиками наверху. Страшненькая трава, хиленькая.

— Да, — подытожил Дерек, — понимать я тебя понимаю, только в моём мире цветы выглядят совсем не так. Значит, и другие вещи, о которых мы говорим, могут представляться нам по-разному. Надо будет не забыть постоянно это учитывать. Зачем ты звал меня? Научить языку? Сколько я тебе за это должен?

— Нисколько, — ответил Риэн, — за всё заплачено.

— Кем? — поинтересовался воевода, хотя ответ предполагал.

— Тем, кто привёл тебя сюда, — спокойно разъяснил маг, — ты его должен лучше знать.

— Я не знаю ни кто привёл меня сюда, ни зачем, — взглянул Дерек в глаза магу, — может, он просил тебя что-то ещё мне передать? И за что-то ещё заплатил вперёд?

Маг кивнул женщине — та поставила перед ними тарелки с непонятными слоистыми кусками и кувшин.

— Передать? — задумался колдун. — Нет, не просил. А заплатить — да, заплатил за лошадь и сбрую.

— За лошадь? — обрадовался воевода. — И где она?

— В табуне, — как само собой разумеющееся сообщил маг. — Пойдёшь и выберешь подходящую, любой мальчонка проводит. Там знают, что ты придёшь за лошадью.

— А потом? — спросил Дерек. — Куда мне деваться потом?

— Не знаю, — спокойно ответил маг. И откровенно соврал.

— Скажи, — продолжил допытываться воевода, — если тот, кто переправил меня сюда, не просил ничего передать, то, может быть, ты что-нибудь можешь добавить от себя лично?

— Я подумаю, что могу тебе сообщить, — уклончиво ответил маг, несколько странно глядя на Дерека.

Хотя неизвестно, как здесь принято смотреть на чужеземцев. И Дерек решил не спешить с выводами, пока не выяснит, как требуется улыбаться и разговаривать.

Он доел, вышел из дома, кликнул мальчонку и попросил отвести к табуну.

Шли недолго — обогнули лесок, перешли по доскам ручеёк… Ручеёк… Слово наложилось на мелькнувшую картинку вопреки здравому смыслу и опыту. Стало ясно, что выученные через шарик слова всё равно придётся приспосабливать к понятиям этого мира. Нет, обозначения действий: пить, есть, говорить, ходить — тут всё понятно, оттенки цвета — синий, зелёный — ещё куда ни шло, но вот этот ручеёк… Во-первых, чего ручеёк — воды живой или мёртвой? Во-вторых, поскольку вода всё же явно живая, то какой же это ручеёк — это поток, река, сокровище… Так вот почему здесь живёт маг — рядом с рекой живой воды жить опасно, слишком много желающих отвоевать территорию. Но вдали от неё жить вообще нельзя, только влачить существование. А жителей так мало, потому что мир слабо заселён. Не может же быть, что живой воды здесь вдоволь? Или может?

За подобными размышлениями он подошёл к табуну. Лошадей. Ло-ша-дей. Да, это как с цветами. Это, видимо, местные лошади… Они напоминали скорее увеличенных и постриженных собак — четыре ноги, короткая шерсть. Всё. Аналогии этим животным в своём мире он подобрать не мог — ну разве что разводимые в подземных теплицах тхенмы, у которых такое нежное мясо и вкусное молоко: они тоже ничем не защищены от дождей и гроз.

— А… — бывший, да, теперь он окончательно осознал, что он бывший, воевода растерялся, — а как на них… передвигаются?

Летать они точно не умели, и он вовремя понял, что спрашивать об этом глупо.

— Да вот как! — засмеялся мальчишка, подбежал к ближайшей… лошади и вскочил ей на спину. — Верхом!

Пастух с интересом взглянул на Дерека.

Воевода подавил вздох досады и направился к табуну. Лошади его не боялись. Они даже не думали отходить при его приближении. Дерек долго изучал строение местного средства передвижения, зная, что ему нужен жеребец — крупный, резвый и злой. Крупного и злого он вычислил сразу, а вот насчёт резвости… он же по земле бегать будет. И охранник из коня никакой, это сразу видно, и толку в бою от него нет — огнём явно дыхнуть не сможет, да и пополам врага перекусить для такой маленькой животинки проблема неразрешимая. Дерек попытался скрыть разочарование, отвёл в сторону самого высокого жеребца и запрыгнул ему на спину. Сидеть оказалось вполне удобно — как на ковре, никаких шипов и наростов. Кстати, маг что-то про сбрую говорил, так для такой мягкой спины и седло не особо нужно. Управляют им ногами решил Дерек и сжал колени. Жеребец поддал задом, подпрыгнул и встал на дыбы. Дереку стало смешно — до земли лететь чуть меньше его роста, а переворачиваться в воздухе животом кверху эта, с позволения сказать, лошадь, не умеет точно. Конь всхрапнул и сорвался с места. Бывшему воеводе даже понравилось. Качало и потряхивало совсем чуть-чуть, никаких падений в воздушные ямы, никакого свиста воздуха в ушах. Неплохо. Поле ровное, ни камней, ни трещин, петлять и перепрыгивать жеребцу ничего не надо, а лес они наверняка огибают, а не перелетают. И едят эту траву, а вовсе не цветы.

Он вернулся, обогнув всё поле, промчавшись вдоль ручья, и измотав коня так, что тот больше не пытался выбросить седока. Что ж, это, конечно, не его верный Реозан, но других лошадей здесь нет.

Дерек спешился, придерживая коня за гриву, и вновь наткнулся на удивлённый взгляд пастуха.

— За седло и уздечку вообще-то тоже уплачено, — сообщил тот, оглаживая бороду.

— Кем уплачено? — бывший воевода постарался скрыть в глазах охотничий блеск. — Я могу его увидеть?

— Э… — запнулся пастух, — ты не знаешь, кем уплачено?

Помедлил и неуверенно продолжил:

— Так и я этого не знаю. Мужик как мужик, высокий, худой, волосы и борода чёрные, глаза карие. Ничего особенного. Сапоги, правда, эльфийские, безумно дорогие. Я только сапоги и запомнил, такую роскошь почитай, раз-два в жизни и увидишь…

Табунщик замялся. Дерек подался вперёд и принялся выковыривать из ножен камешек. Самый маленький. Пастух присмотрелся к его действиям, оглянулся и прошептал:

— Не в себе, похоже, мужик был… Взгляд такой… словно смотрит — и не видит. Будто спал он, или проснуться не мог, или не выспался… или думал о чём-то своём, другом совсем…

Воевода пригляделся — правду ли говорит пастух или отработать камешек хочет, ничего не решил и продолжил:

— А что сказал, мужик-то? Откуда вы знаете, что этот жеребец для меня?

— А для кого ж? Ты один здесь по-нашему не понимал. А он ясно сказал — придёт чужестранец, по-человечески не говорящий, так его языку обучить, хату предоставить, конём и всем необходимым обеспечить. И заплатил. Очень хорошо заплатил. А более ничего не сказал. Может, колдуну нашему что известно лучше.

Интересно, он и за проживание заплатил? Можно ли рубин обратно потребовать? Пожалуй, не надо, не стоит обострять отношения.

— Где сбрую взять? — вместо этого поинтересовался Дерек, протягивая пастуху топаз.

Пастух объяснил. Дерек оставил коня в табуне и отправился в деревню. Он не собирается быстро уезжать отсюда. Сначала надо с магом поговорить.

Маг не сказал ничего нового, когда Дерек прижал его своими вопросами. Словесный портрет благодетеля ничего не прояснил — под него попадала треть жителей деревни. Единственная ценная информация заключалась в том, что жить здесь можно хоть пять дюжиниц — за всё уплачено, рубин хозяевам он мог и не отдавать, но отбирать его теперь нехорошо, а вот кормить его они должны лучше, но маг сам об этом позаботится. Куда идти дальше маг опять не сообщил. Посмотрел внимательно, глаза отвёл, пожал плечами.

Дерек решил переночевать, опробовать сбрую к «лошади», немного освоиться, а потом ещё раз расспросить мага.

Вечер приходил очень медленно — окружающие предметы выцветали постепенно, приобретая серые оттенки. Ничуть не более привычные, чем свет безумного солнца. На небе зажглись маленькие белые точки, словно искры, высеченные кресалом. Звёзды, понял бывший воевода. Такие крошечные, словно мир этот где-то на самом краю вселенной.

Звёзды местные, конечно, ничего не освещали, но видно всё равно было прилично — вместе с ночью не пришёл туман, не всплыли серые мороки, и запахи не исчезли, а обострились. Дереку понравилось — тихо, свежо, и вроде совсем не опасно. Расслабляться, конечно, не стоит, но если нет тумана, то разглядеть или услышать подкрадывающегося врага не проблема.

Он не стал ночевать в доме — бревенчатые стены не казались ему надёжными, трава же не производила впечатления плотоядной. Хозяева подтвердили, что на траве спать безопасно — она никого не оплетает и не ест, разве что змея может подползти, но змеи здесь только в лесу, в деревне до сих пор гадюк не встречалось.

Он спал под открытым небом на заднем дворе три ночи, наслаждаясь необычным ощущением покоя и свободы. Тоска по родным местам не мучила, воздух нравился, на вторую ночь к нему пришла женщина и на ощупь она ничем не отличалась от женщин его мира. Сначала, правда, Дерек был в полном смятении и долго допытывался, кто и зачем её прислал. Женщина смеялась и отвечала, что он ей понравился. Дерек спросил, как отреагируют её родственники. Женщина изумилась, она не поняла, почему они вообще должны как-то реагировать? На пятом вопросе она назвала его чужеземным занудой и посоветовала не лезть в местные обычаи, а залезть лучше… Впервые этом мире воеводе едва не стало плохо. Чтобы женщины так разговаривали? Пока он пытался прийти в себя, женщина добавила, что если он… И Дерек опять растерялся. Если она высказывает сомнение в его мужественности — значит, это в порядке вещей, и она не боится его потерять. И может прокормиться сама. Интересно, как? Не охотятся же они, и не выращивают же пищу самостоятельно… Полностью сумасшедшая женщина. Или мир такой… Он собрал волю в кулак и попытался подавить гнев и обиду. Может, здесь подобные слова вовсе не считаются оскорблением. Может, это вообще заигрывание.

В следующие ночи она не пришла. Дерек предпочёл не задумываться над тем, что это может значить.

Зато на третью ночь в небе проявилось тонкое светящееся полукружие. Совсем узенькое, словно ободок колечка девушки из самых верхних этажей дешёвого кабака. Мальчонка, к которому он обратился с вопросом, охотно пояснил, что это «месяц нарождается». Дерек вцепился в него и выяснил, что через дюжиницу эта полоска превратится в яркий диск — луну. Судя по размерам, местная луна вполне могла сойти за звезду его мира.

На четвёртую ночь он проснулся от звука лопнувшей струны. Тоскливая вибрация ударила в землю, и стоном пронеслась дальше — к реке и табуну. Воевода слишком хорошо знал этот звук — так рушится защитный контур. Дерек подскочил, схватил лежащие рядом меч и хлыст и бросился к хижине мага. Рядом оборвалась ещё одна струна, и по всей деревне лаем зашлись собаки.

Из домов выскакивали жители, вооружаясь почему-то деревянными заострёнными пиками — назывались они кольями — и луками. Луки были у всех — даже у женщин. Колдуна Дерек застал на крыльце — тот стоял, запрокинув голову, и беззвучно шевелил губами.

— Прорвало защитный контур? — спросил воевода, дождавшись, пока маг обратит на него внимание. — Что там?

— Две-три дюжины вампиров, — спокойно ответил маг, — полдюжины разметало, остальные летят сюда. Отобьёмся, не впервые. Становись на западные ворота, там тормозящие заклинания слабее.

Слово вампир мелькнуло смутными образами — суноли, полёт, кровь, крылья…

Что ж, сейчас он увидит летающих тварей этого мира, уж вряд ли местный вампир страшнее дракона.

Гарпии — была первая мысль. Размер, крылья, привычка атаковать ночью. Потом присмотрелся — летающие люди, ничего ужасного.

Так Дерек думал ровно до того момента, как они спикировали на деревню. Навстречу нападающим ударил рой стрел — четыре тёмных тела камнем упали внутрь ограды. Обороняющиеся встретили их кольями. Не пиками и не мечами. Значит, так надо — не пришельцу судить о лучшем оружии.

Лопнула ещё одна струна — пепел бросило в лицо, едва не запорошив глаза. Разом зажглись костры и факелы. Запах — почти как дома. Почти.

Освещение тварей не отпугнуло. Крылатая тень метнулась к нему — Дерек едва успел увернуться. Это не гарпия — куда проворнее. Что ж, придётся приложить некоторые усилия, чтобы сравняться с вампиром в скорости. Дерек обнажил клинок и бросился наперерез пикирующей твари. Хлыст захлестнул вампира за горло, а лезвие достало крыло, срезав половину — тварь завертело, и она камнем рухнула вниз. Воевода в развороте отсёк вампиру руку — это не причинило тому видимых страданий. Он скалил зубы и уже бы вскочил, не брось его на землю новый рывок хлыста. Крови тоже не было. Не говоря уж о том, что бич должен был свернуть гадине шею. Разновидность зомби? Тварь всё же поднялась и пошла на Дерека, не обращая внимания на петлю на шее. Дерек увернулся от стремительного броска, полоснул вампира клинком по ноге и рванул кнутовище. Кости хрустели, но тварь издыхать и не думала. Пришлось спешно сворачивать хлыст и целить клинком в горло. Шею он пробил, но из раны по-прежнему не вытекло ни капли крови. Дерек ускорил движение, сделал ложный замах и рассёк нападающему плечо вниз до пояса. Вампир зашипел, показывая клыки в палец длиной, и прыгнул. Бывший воевода еле успел увернуться и ударить его клинком в спину под крыло — лезвие опять прошло насквозь, и опять без особого результата. Пока вампир разворачивался, пытаясь сняться с пронзившего его клинка, сверху на Дерека спикировала ещё одна тварь. Воевода дёрнул рукоять вверх, разрезая вампира на две половины и встретил летящего врага прямым ударом в горло, снося голову. Располовиненный и обезглавленный вампиры упорно продолжали двигаться, но ориентацию потеряли, что позволило подбежавшим сельчанам насадить их на колья. Это, наконец, заставило тварей затихнуть.

Дерек огляделся, оценивая обстановку. Один из жителей, до этого сцепившийся с крылатой тварью, поднялся с земли и бросился на своего товарища, выпуская клыки из верхней челюсти. Воевода бросился наперерез, привычно целясь в голову. В этот момент наружу ударила огненная стена — маг послал импульс в открывшуюся в контуре дыру, уже не боясь, что тот срикошетит и вернётся обратно. На какое-то мгновение Дерек отвлёкся, что позволило сельчанину увернуться от удара и прыгнуть вперёд, целясь в горло. Бывший воевода отпрянул, закрутил хлыст вокруг пояса, поймал левой рукой деревянный кол, который бросили ему сзади, и насадил на него тварь. Вампир дёрнулся и затих.

Маг зажёг несколько осветительных шаров, а хуторяне начали обходить валяющиеся тела, слаженно и привычно всаживая в них колья.

— Это всё? — спросил Дерек у проходившего мимо мужика.

— Да вроде, — равнодушно бросил селянин. — Часто чудят, для того и мага наняли. Бери колья, помогай.

Дерек взял из рук подоспевшего подростка несколько кольев и присоединился к жителям.

Какой-то вид нежити, подбирал он привычные аналогии. Причём бороться с ним проще деревянной пикой, а не мечом или кнутом. Слово «вампир» в памяти было, но оно наложилось на образ летающей мелкой твари — суноли. Была суноли размером чуть меньше местного вампира, разумом вроде не обладала, и относилась к виду существ вполне живых. Дерек с ними не сталкивался, а младший брат — пятый сын правителя — рассказывал как-то, что в болотистых землях юга эти твари усыпили и съели половину передового отряда. Чучело суноли висело в музее брата, отправляющихся же в те места начали снабжать амулетами. Сам Дерек в том походе не был, люди брата рассказывали его разведчикам примерно то же самое, так что особо сомневаться и подозревать Тенека в том, что тот избавился таким образом от неугодных ему людей, у воеводы оснований не было. Как не было у него и причин подозревать брата в том, что он решил дать заработать придворным магам. Верные воеводе маги амулеты проверили, но никаких других эффектов, кроме защиты от насланного сна, не обнаружили. На попытку заговора рассказ про суноли тогда тоже не потянул.

Дерек с хуторянами колол оставшихся тварей — жители сказали, что кольев в вампира надо всадить не меньше трёх; маг восстанавливал защитный контур, светящиеся шары плавали в воздухе, а в ноздри бил привычный и родной запах гари. Надо же, насколько быстро он отвык от него. Воевода вспомнил струящееся и вихрящееся небо своей родины, посмотрел вверх в абсолютно гладкую синеву с маленькими серебристыми точками вместо звёзд, и решил, что грусть не стоит допускать в душу. При должной тренировке и это пустое однотонное небо можно счесть красивым.

Что толкнуло его и заставило обернуться назад, резко выставив перед собой оставшиеся два кола, он сказать не смог. Звук ли ему почудился — тот, с которым нападали из засады гуарры? Лёгкий ли шелест, дуновение, дым ли рассеялся, или запах привычный исчез — только тело развернулось само, проткнув и пришпилив к земле темноволосого сельчанина. Ещё через мгновение в руках оказался меч, и Дерек привычным движением снёс нападавшему голову.

— Ты что?!! — послышался крик одного из жителей над ухом, и в этот момент обезглавленное тело дёрнулось и изогнулось, пытаясь распрямить стремительно прорезавшиеся крылья.

Хуторянин осёкся, тут же воткнув кол в извивающуюся тварь.

— Отсроченная трансформация, — озабоченно произнёс подоспевший маг. — Нехорошо. Придётся всех здесь до утра держать, не успею я и контур восстановить, и всех проверить…

Сельчане встревожились. Вооружившись кольями и луками, они расселись вокруг костров, подозрительно косясь друг на друга. Маг привёл сторожевых собак и уложил их рядом с людьми. Дереку тоже вручили пару кольев и посадили в общий круг. Похоже, здесь сейчас собралась вся деревня, включая десяток женщин с грудными детьми и девчонок с детишками чуть постарше на руках. Дикость — мало того, что кормящие женщины на виду у всех сидят, так ещё и крошечные девчонки с кинжалами да с луками ходят. И, похоже, неплохо с ними управляются. Дерек уставился на окружавших его мужчин, стараясь держать женщин лишь в поле бокового зрения.

— Долго сидеть будем? — поинтересовался воевода у соседа после часа непрерывной игры в гляделки с сидевшими рядом. Пахло, конечно, очень привычно, но неплохо бы узнать, чего ожидать дальше. Тем более, что стоило кому-то пошевелиться, как на него тут же нацеливались луки сидящих напротив.

— До утра, — ответил сосед, вертя в руках кол, — там сразу всё прояснится.

Ждать Дереку было не привыкать. Даже хорошо, что так вышло, а то он уже совсем было расслабился в этом спокойном мире. Воевода украдкой попытался найти среди сидящих женщину, которая к нему приходила, но не смог. Он и днём-то её не узнал. При этом жёлто-белом свете все казались на одно лицо. Лишь некоторые отличались цветом волос. Может, конечно, её и не было среди тех, кто встречались ему днём. Надо бы научиться различать людей по запаху — здесь это вполне возможно.

Рассветы Дереку нравились — небо начинало сначала светлеть, а потом розоветь. Утром и вечером оно теряло свою однотонность. Да ещё когда облака налетали. Но облака тоже были на редкость однообразны.

Сельчане зашевелились. У соседнего костра кто-то вскочил на ноги и попытался бежать — стрелы тут же вонзились ему в спину и грудь. Человек упал, а люди встревожено навёл луки друг на друга. Если кому-то нужно свести счёты — то момент самый подходящий. Не успел Дерек осознать эту мысль, как понял, что уже развернулся и отбил клинком летящую в спину стрелу. Что ни говори, а воздух здесь другой. Дома это у него получалось в одном случае из тридцати. Оставалось надеяться, что нечаянный или якобы нечаянный стрелок не станет проверять удачу бывшего воеводы в оставшихся двадцати девяти попытках. Понять, кто стрелял, при такой суматохе было нереально, поэтому Дерек просто пересел на противоположную сторону. Вряд ли на него будут покушаться с двух сторон сразу. Скорее всего, это отец или брат пришедшей к нему женщины. Смотреть за ней надо было, а не счёты с ним теперь сводить.

Солнце всходило медленно, делая небо рядом с собой похожим на лаву северных вулканов.

Трупы вампиров начали опадать. Лица и кисти, не скрытые одеждой, рассыпались серым пеплом, словно попали под выдох дракона. Одновременно забились в судорогах двое сельчан — еще мгновение, и от них остались только перепачканная одежда.

Десяток женщин и мужчин пробежались до соседних домов, откуда вытолкали на улицу испуганных детишек — под лучи солнца. Обошлось.

В схватке жители деревни потеряли шестерых мужчин и одну женщину — не так уж много на три десятка нападающих. Оказалось, что женщины хорошо стреляют из луков, да и кольями владеют неплохо. Воевода подавил приступ едва ли не тошноты, когда запоздало осознал, что сражались даже беременные женщины. Мало того, что по улицам свободно ходят, так ещё и воюют. И мужчинам высказывают не самые пристойные сомнения… Может, это и не брат стрелял. Чтоб отвлечься, Дерек примерно просчитал силу деревенского мага — получилось, что по меркам его мира тот вполне потянул бы на придворного. Или здесь иные условия для магии.

Погибших сложили на погребальный костёр, который маг зажёг с такой силой, что тот прогорел за считанные минуты, и сельчане спокойно разошлись по своим делам.

Потом Риэн позвал Дерека в дом. Налил миску похлёбки и сказал, отводя глаза и явно чего-то опасаясь:

— Похоже, чужеземец, хоть за всё и уплачено, а пора тебе отсюда бежать. И тебе лучше, и нам спокойнее. Вампиры на нас, конечно, каждый месяц нападают, но чтоб сразу почти три дюжины — не было такого. Да и контур ослаблен был сильно — он у меня и шесть дюжин выдержал бы — всех сжёг. А тут взял и рухнул. Неспроста. Мы давно рядом с кровососами живём, вооружённый нейтралитет у нас. Если они его нарушили — значит, договорился с ними кто-то, мага привёз. И, заметь, вампиры наводчика не скушали. И мимо эльфов этот кто-то прошёл. Так что беги отсюда, пока тебе в спину стрелу не послали. И нас заодно с тобой не истребили.

— А начистоту? — не выдержал Дерек. — Кто меня сюда забросил и зачем? Что я должен сделать?

Маг не столько смутился, сколько испугался.

— А ты ещё не… знаешь? — произнёс он неуверенно. — С тобой ещё не разговаривали?

— Да я бы с интересом кого-нибудь послушал, Риэн, — воевода улыбнулся своей коронной дворцовой улыбкой, от которой маг непроизвольно подался назад. Значит, и здесь она выглядит также, а её даже отец не всегда выдерживал. — Только где его найти? Ты, например, знаешь, где?

Взгляд мага скользнул за плечо Дерека, так что воеводе очень захотелось оглянуться. Но он твёрдо был уверен, что никого там не увидит.

— Не знаю, — замялся Риэн. — Но цель твою скажу — завоевать этот мир и стать новым владыкой.

— Эту цель я и сам знаю, — Дерек перевел оскал в доброжелательную усмешку, — одного не могу понять, кому ещё она может быть выгодна, кроме меня самого?

Какому-нибудь мстителю? Которому самому не по силам сражаться, а с врагами разделаться очень хочется? Между мирами он, значит, перемещается свободно и других таскает, а воевать не в состоянии? Или у этого незнакомца просто столько денег, что он способен заплатить за межмировую телепортацию, а сам он крайне стар и слаб? Или труслив? Или это…

Он чуть не сорвался. Остановился в последний момент. Надо же, как влияет местный климат — совсем расслабился, ещё немного и произнёс бы слово женщина. Конечно, его здесь вполне спокойно можно произносить, и даже во всех вариациях — включая девица, деваха, баба, тётка и совсем уж непотребные, и откуда они только набрали столько разных слов? — всё ж он не зря три дня с местными пытался беседовать, но лучше поостеречься. Да и гипотеза слишком уж оскорбительная, чтоб её озвучивать.

— Ты ошибаешься, — ответил маг, — новый владыка выгоден очень многим. И раз уж ты сам решил, что твоя цель — завоевание власти, то тебе стоит к ней поспешить. А тех, кому это выгодно, ты и сам найдёшь. Или они тебя найдут. А я пока снабжу тебя амулетами. Так… на разные случаи. За них тоже заплачено.

— Хорошо, — не стал препираться воевода. — Раз за всё заплачено, то мне нужна карта, местная одежда, еда и желательно бы ещё проводника найти. И совет, естественно, куда лучше ехать. Так, чтоб не пристрелили сразу.

Он вернулся в хижину и принялся собираться в дорогу. Маг вручил ему полтора десятка амулетов. Часть вешалась на шею, три — на пояс, несколько крепились в виде браслетов, один представлял из себя засапожный нож. Только привычных Дереку перстней не было. То ли не носили здесь амулеты в виде перстней, то ли маг не считал нужным крепить их так. Дерек повесил и нацепил на себя всё, данное ему магом. Так, чтобы профессиональный взгляд колдуна мог вычленить при прощании не менее пяти штук.

Когда бывший воевода привёл осёдланного жеребца в деревню, встретивший его маг не смог скрыть изумления.

— Кто тебе посоветовал выбрать именно эту лошадь? — поинтересовался он.

— Никто, я сам, — ответил Дерек, опасаясь, не просмотрел ли он у жеребца какого недостатка. Вроде, сравнивал со всеми. — А что тебе не нравится? У него какой-то порок?

Поменять пока не поздно.

— Да нет, — смутился маг, — жеребец отличный — резвый и выносливый. Действительно лучший. Только чёрный. Светлый владыка да на чёрном жеребце… и в чёрном плаще… несколько странно…

Дерек засмеялся. Он, конечно, был бы очень не против, если бы потомки назвали его правление светлым. Он даже постарается, чтобы так и оказалось. Вот только к власти идут по трупам, и не уверен он, что его старания не сгорят в дыхании коня. Вернее, в дыхании того, кого принято было называть конём у него дома.

Новоявленный претендент в светлые владыки уехал, когда жёлтое солнце стояло над головой. Проводника ему не нашлось. Маг снабдил его картой и напутствовал весьма многозначительно:

— Если ты действительно новый владыка, то бояться тебе нечего.

Дерека особенно порадовало слово «действительно». Когда придёт к власти — вызовет к себе мага и доброжелательно ему улыбнётся. Доброжелательно. И денег даст на обустройство и защиту этого посёлка. Дома он бы никогда так по-юношески не поступил, но этот мир — новый, и чувствовал он себя в нём молодым и азартным.

Глава вторая. Обоз

Вкус яблок давно не казался Талине странным. Он теперь ей даже нравился. Когда-то, давным-давно, в прошлой жизни, Тинни принёс из дома яблоко — похвастаться. Его отец всегда был богат и однажды купил сыну редкий подарок. Яблоко было огромное — как два кулака Талины, красное с жёлтым, пахло незнакомо и маняще. Тин слопал его на глазах у всех, под завистливые вздохи друзей и недругов. Яблоко мерещилось потом Талине очень и очень долго. Казалось — ничего вкуснее быть не может. И место, где растут такие прекрасные плоды — самое лучшее в мире.

А вскоре отец развёлся с матерью, уехал на заработки, и через год привёз ей целую сумку яблок и груш. Груши были почти как яблоки, только пахли по-другому. Талине очень хотелось узнать — каковы они на вкус, но мать с отчимом решили, что на вырученные за них деньги семья может безбедно прожить почти год. «Пусть такие как Тинемад употребляют эту роскошь», — наставительно заявила мать, — «нормальным людям совершенно незачем есть то, на что можно спокойно купить хорошие башмаки и новое платье. Яблоко твоё на подмётку не прицепишь, и платье им не заштопаешь…» Отец потом всё-таки украдкой подарил Талине другое яблоко, и она разделила его с братьями. Их ждало разочарование — у яблока, такого красивого на вид, оказался очень сильный и резкий сладковато-кислый вкус. Они решили, что его надо мелко крошить и жевать крошечными кусочками — тогда оно не будет щипать язык.

И вот она едет на телеге и спокойно жуёт кисловатые яблоки самого первого урожая, бросая огрызки на обочину. Возвращается к отцу.

Из дома ей не хотелось уезжать. Родные тоже уговаривали остаться — денег им сейчас вполне хватало, и спокойно можно было переждать дома здешние холодные осень и зиму. В тишине. В тепле. В родных стенах — таких надёжных, таких неизменных, таких привычных.

Она бы и осталась, но выяснилось, что хотя желающих работать на закупках тканей и продовольствия вполне достаточно — выбора у купцов практически нет. И то, что для этой работы выбирают самых лучших, самых честных, самых образованных, и ещё не факт, что возьмут, ведь очень многие богачи хотят протолкнуть на денежное место своего сынка или дочку — досужие выдумки. Брали всех — в возрасте от серебряной дюжины до пяти дюжин лет. Только…

Талина сама видела, как здоровые крепкие мужчины и женщины терялись, пугались до дрожи в коленках и жалобно просились домой, едва выйдя из ворот. При ней несколько человек сначала рухнули на четвереньки, а потом вскочили и бросились бежать, не разбирая дороги. Их догнали, скрутили и тут же отправили назад. Дома они, как правило, успокаивались — так утверждали охранники. Хотелось надеяться, что не врали, утешая её, так как среди оставшихся ходили жуткие истории о сошедших с ума людях.

Вот и в этот раз почти все надеющиеся разбогатеть повалились на землю, закрывая головы руками. Обратно самые неустойчивые возвращались ползком, те же, кто посмелее, крались по звуку, боясь открыть глаза. Из стандартных двух дюжин летнего набора осталось трое — двое парнишек и пожилой мужчина. В прошлый раз удержалась только супружеская пара, но муж к вечеру пошёл красными пятнами, начал чихать и задыхаться. Пришлось вернуться обоим — жена одна ехать не захотела. А семье Талины повезло — теперь братья и племянники ни в чём не нуждаются. Да и сама она может позволить себе купить почти всё, что захочется.

Она присмотрелась к парням: с опаской озираясь вокруг, те осторожно отрезали от яблок крошечные кусочки, медленно, словно не доверяя себе, отправляли их в рот, и с изумлением пережёвывали, стараясь скрыть разочарование. Яблоки им не нравились, как когда-то самой Талине. Парень постарше был черноволос и зеленоглаз, другой — рыжий и рябой, с начинающими пробиваться конопушками. Он ещё подошёл к ней вчера с перепуганным видом, показывая мелкие пятна на руках.

— Тебя как зовут? — спросил он и, едва выслушав ответ, заспешил, — я — Ренни… ты не знаешь, это… не опасно? Не заразно? Почему я вдруг… это болезнь? Ты не подходи близко… вдруг заразишься… а меня назад теперь отправят?

Талина сказала ему, стараясь не смеяться, что это не страшно, и у него уже и нос и щёки такие же. Бедняга выпросил у неё зеркало и долго изучал своё отражение, чуть не плача. Зеленоглазый тревожно поглядывал на них и жалобно кривил губы. Подошедший маг утешил обоих, подтвердив, что Талина абсолютно права и это не опасно и не заразно — они же не удивляются коричневому цвету кожи у охранников. У кого-то — загар, у кого-то — веснушки. Бывает.

Талина прикинула, сможет ли она подружиться с парнями и заманить кого-нибудь работать к отцу. Так, без особой надежды, но вдруг получится. И отцу помощник из своих будет, и ей… ну мало ли, вдруг они друг другу понравятся. Дома ей исполнилась дюжина с третью, по местному же счёту следовало добавить еще года два, и все её подруги уже нянчат своих детей. А она — только племянников. Местные же… Талина покраснела. Местные приставали к ней с совершенно определёнными намерениями, и она их боялась. А свои сторонились её, или думали, что она уже успела завести себе кучу любовников — так часто говорили про тех, кто уезжал на заработки. Те же трое, что посватались в этот приезд, открыто гнались за приданым и собирались жить дома, нерадостно встречая жену два-три раза в год. Ехать вместе с ней они не желали и пробовать.

Отец не волновался, а мать и бабки переживали.

Талина вздохнула и выбрала рыжего Ренни — черноволосый Тольрим был слишком красив для неё и немного заносчив.

— Куда едешь? — начала она ни к чему не обязывающий разговор.

— В город, — ответил конопатый, с облегчением выбрасывая огрызок. — У меня магические способности нашли. Сначала в Нижнее Заозёрье направили учиться, но там что-то как-то… в общем, решили — если получится, в академию в Дерске поступать, ну а нет — тогда уж дома.

— А кто оплачивает? — Талине стало грустно. Будущий маг в мужья не годился. Они редко возвращались обратно, да и перспектива стариться рядом с молодым, пусть и не особо красивым мужем, или быть им брошенной её не прельщала.

— Наша академия, — сморщил парнишка веснушчатый нос. — Если не вернусь — придётся отдавать долги. Но я вроде не собираюсь пока здесь оставаться. Страшно. Пусто, воняет, ветер ещё этот… Как первый раз наверх глянул — думал всё, сейчас упаду. Устоял только, чтоб не позориться. А вот Тольрим, он торговать собирается, но ещё не решил где, может, ему к эльфам удастся попасть?

— А с эльфийским у тебя как? — засомневалась Талина, поворачиваясь к зеленоглазому. — Я учила, но мне сказали, что с таким произношением к ним лучше не соваться. Выгнать не выгонят, но шансов получить хорошее место не будет.

— Нормально, — произнёс Тольрим с характерной эльфийской мелодичностью, — у меня со слухом прекрасно — и пою и играю. Если место будет — меня устроят. Но сейчас пока непонятно, станет с зелёными торговля расширяться или нет.

Они болтали до привала. Вопреки первому впечатлению, высокий и зеленоглазый красавчик Тольрим оказался общительным и совсем не высокомерным, а эльфийские мелодии, которыми он сопровождал комплименты, не несли никакого обидного смысла. Ренни развлекал их несложными магическими фокусами. Пожилой торговец, подсевший в телегу и представившийся господином Хенлеримадом, специалистом по шерсти и хлопку, на молодёжь смотрел с оттенком лёгкой грусти, но не воспитывал. В мужья ей господин Хенлеримад не годился точно — разве в деды, поскольку был чуть не на полторы дюжины лет старше отца. Впрочем, ещё пяток пусть даже местных лет, и она хорошо подумает, прежде чем отказать такому жениху.

После обеда солнце скрылось за тучами, резко потемнело, и вдали послышался негромкий ещё раскат грома.

Ренни и Тольрим вздрогнули и обернулись на звук, господин Хенлеримад постарался не выдать волнения, хотя рука и дёрнулась к амулетам на шее — был торговец далеко не беден.

— Обвал? — губы у Ренни побелели, а голос предательски сел. — Сам по себе или нижние? Где?

— Не волнуйся, — Талина ощутила себя мудрой и отважной, — обычная гроза. Здесь не бывает обвалов. Сейчас пойдёт дождь, надо натянуть полог на телегу — не то промокнем все. Про дождь учил? Вот теперь и увидишь. Очень на водопад похоже. Мне он так даже нравится, только одежда промокает, а то бы я с удовольствием под ним побегала. А молния совсем не страшная.

Дождь пошёл не скоро — на все телеги успели натянуть пологи, охранники спрятались под непромокаемыми накидками, а Талина умудрилась успокоить новобранцев — не столько рассказами, сколько своим личным примером.

Но всё равно при каждом раскате грома ребята вздрагивали и озирались. Талина их понимала — сама она в первое время тоже хотела сразу бежать объявлять тревогу.

Дорогу после ливня развезло, и на ночлег остановились раньше. Можно было, конечно, уговорить сопровождающую их охранную тройку заморозить колею, но головной обоза предпочёл поберечь силы магов — спешить было особо некуда.

Шагая по мокрой траве до телеги с продуктами, Талина услышала голос Леармада — мага, сопровождавшего их уже не в первый раз:

— Охранный контур обычный ставим, или самоуничтожающийся? Рискуем?

— Мы и так и так рискуем, — отвечал головной, — давай самоуничтожающийся, нам куда ни поверни — всё под обвал.

— Как хочешь, — согласился маг, — но при обычном хоть у кого-то шансы останутся…

— Вряд ли, — голос головного не показался Талине слишком уж встревоженным, но это мало её успокоило, — да и какие шансы — лес кругом… и накиньте заодно и морок, что ли…

Талина знала, что большинство поселений по эту сторону гор накрыто куполами — разбежавшиеся из столичной академии маги часто оседали в Тальне и ближайших к нему посёлках, ожидая перемен, а заодно и помогая жителям держать оборону. В тёмное правление даже горные тропы и перевалы опутывались заклинаниями, вдоль эльфийских границ выставлялись усиленные дозоры и защитные контуры, а цены на товары взлетали в несколько раз. Эти меры позволяли несколько уменьшить ущерб от действий правителя, хотя города старались не обострять с ним отношений и дань платили исправно. Включая в неё, как рассказывали шёпотом, даже и девушек. Лучше откупиться, считали градоначальники и князья. Талина не знала, каким был купол в прошлые поездки. Магам она доверяла, напали на них до сих пор только один раз, и то разбойники — схватка была короткой, и после неё обоз обогатился пусть не самыми лучшими мечами и луками, но зато вполне добротной одеждой. Магам лучше видно, решила она, отец здесь десять лет прожил, и пока обходилось, не жаловался. До города меньше дюжиницы пути, едут не первый раз, а жизнь в окрестностях Тальна до сих пор была вполне спокойная.

Ночевали в телегах. Она, как обычно, с тремя женщинами, одна из которых ехала к мужу в Тальн, а две других собирались дальше — в Дерск. Талине впервые не спалось. Вместо ливня зарядил нудный мелкий дождик, луна ещё не особо располнела. Одна из женщин шумно дышала и стонала во сне. Блёклый рассвет не спас от тревоги. До ближайшей деревни было меньше четверти светового дня пути, но головной решил остаться ещё на день, и только, если дождь и завтра не прекратится, просить магов заморозить колею.

— Ренни, — как можно небрежнее спросила она за завтраком, — а как работает саморазрушающийся контур?

— Взрывается, — ответил будущий маг, — и уничтожает всех внутри и снаружи.

Это Талина и сама знала.

— А от чего взрывается? И зачем уничтожает?

— На что настроить, — неспешно разъяснил Ренни, — на вампира настроишь — от него взорвётся, на комара — от комара. Но обычно на тех, кто внутри. Если живых почти нет — всех разносит.

— Почти? — не поняла Талина. — То есть может и своих уничтожить?

— Да, — Ренни словно не видел в этом ничего ужасного. — Только считается, что им уже и так терять нечего. Зато если все покойники поднимутся и пойдут по окрестностям — сама понимаешь, ещё хуже будет. Но таким контуром обычно только пугают — мало кто вообще рискует контуры ломать, жить-то всем охота, даже тёмному.

— А у нас дома такие ставят? — попыталась Талина скрыть тревогу за вопросом.

— Не знаю, — задумался Ренни, — вряд ли. Если дома рванёт — такие цепные обвалы начаться могут, год потом не откопаемся. Да и от кого их там ставить? Нижним-то они не помеха, зомби в переходах уничтожить не так и сложно, не сложней чем ярусников. Снаружи, у ворот — вполне может быть, там одни засыплет — другие всегда открыть можно.

Для своей неполной эльфийской дюжины лет он неплохо разбирался в теории.

Дождь не прекращался. Измученный ожиданием головной на следующее утро всё-таки решил заморозить дорогу и довести обоз до деревни.

— Там и заночуем, — объяснил он. — Тепло, цены умеренные, нас все хорошо знают. Будем ждать, пока погода не наладится.

Ехать по льду было не особенно приятно, лошади скользили, холод добирался и до сидящих на телегах, но идти пешком мало кто решался — мёрзли ноги. Талина завернулась в плащ, Тольрим надел свитер с длинными рукавами — очень сложной и красивой вязки. Господин Хенлеримад смотрел на экипировку юнца с завистью — у него самого свитер был куда более простой. Талина тоже вздохнула — мастерски штопать она умела с детства, а вот вязание стала осваивать только сейчас, когда получила возможность покупать такую дешёвую здесь шерсть.

Гарью потянуло не сразу. Обоз в очередной раз остановился, трое охранников поскакали вперёд, маги, наоборот, рассредоточились вокруг телег.

— Что там? — встревожился господин Хенлеримад, привычно протягивая руку к амулету. Как успел сообщить Талине рыжий будущий маг, амулетов у специалиста по шерсти было даже несколько — на разные случаи жизни.

— Не знаю, — отозвался возница, — сейчас доедем и посмотрим.

Ренни спрыгнул с телеги и побежал к головному. Зеленоглазый Тольрим остался с Талиной. Он был взволнован и явно ничего хорошего не ждал. Вернулся Ренни не скоро — бледный до полного исчезновения конопушек.

— Там, — прохрипел он срывающимся голосом, — т-там… всё… Н-непонятно, кто их так… М-маги сейчас проверят окрестности… нет ли мертвяков… я тоже просился, но меня прогнали…

Еле заметная тропа вывела его на опушку леса. Бежать было легко, хотя в воздухе уже ощущалось приближение тёплого дождика. Хотомысл добрался до реки, утолил жажду, миновал по широкой дуге табун и помчался прочь от берега — к забору, окружившему Турилки. Ему нужен был маг.

Здесь недавно держали оборону — нос заложило от запаха гари, дыма печей и собачьей вони. Впрочем, вонь всегда была в любой деревне.

У ворот его встретили двое людей с луками и ножами и шестеро волкодавов. Даже не будь двое из них наёмными охранниками, справиться с таким количеством псов было бы сложно. Хотомысл затормозил, улыбнулся и принял позу мирных намерений. Охрана оскалилась в ответ, а человек спросил:

— Кто и куда?

— Хотомысл, — ответил он как можно миролюбивее, — пришёл поговорить с вашим магом.

— По поводу? — нахмурился охранник.

— По поводу вампиров, — сообщил гонец часть правды, — хотел уточнить подробности, выяснить, чего ждать нам.

— Откуда? — не сдавался мрачный мужик.

— Тёмная Стырь, — подавил оскал гончий: двукратное превосходство осёдлых перевёртышей и четверо здоровенных псов вынуждали его быть вежливым.

— Что-то далеко, — встрял наёмник, — и не проверишь.

— На заработки шёл, через Чилиги в Путарь. Вчера встретил местного, тот встревожен. Думаю — вернуться или дальше идти, хотел с вашим магом побеседовать, у нас тоже соседи не мирные.

Если люди его не пустят, придётся искать мага обходными путями.

— Может, сюда его позовёте, если в деревню пускать боитесь?

Он лукавил, называя это поселение деревней. Укреплённый посёлок в опасной близости от пяти вампирьих общин. Высокий забор со сторожевыми вышками и заклинаниями на невоспламеняемость, защитный купол от крылатых соседей, перекрывающий половину расстояния до леса, вооружённые чуть не до зубов женщины и дети — крепость, а не жилое поселение. И пусть так жило сейчас большинство — но купол подобной площади мог позволить себе только очень сильный маг. Или несколько магов.

— Ладно, — нехотя согласился человек, дотрагиваясь до амулета: вышел на связь с магом.

Что ж, гончий нашёл то, что искал. Амулет дальней связи — игрушка не для простых и не для бедных.

Колдун появился быстро. Окинул Хотомысла оценивающим взглядом, шевельнул пальцами, проверяя скорость броска подвешенного заклинания, и мрачно произнёс:

— Пойдём, поговорим на окраине. Одежда тебе всё равно не нужна, а в доме в таком виде неприлично.

Они вышли за ворота. Гончий шёл рядом с колдуном, прикидывая, какой у того уровень защиты. Напасть на мага он бы не решился, но для отчёта потребуется.

— Слушаю, — маг был спокоен и даже отстранён, — что интересует?

— Владыка здесь?

— Зачем? — удивился маг. — Самой непутёвой шавке понятно, что отбивать тут осаду неразумно. А ты хотел на него посмотреть? Бессмысленно, сам знаешь. Ушёл.

— Один?

— Настолько, насколько владыка может быть один, — усмехнулся человек.

— Давно?

— Утром после нападения.

— Куда?

— Я не спрашивал.

— Снабдили всем необходимым? — подобрался гончий. — Не боитесь?

— Теперь все боятся, — недвусмысленно шевельнул пальцами маг. — Попробуйте. Защиту мою видел? Против войска устоит, а захочет сам придти — так ещё неизвестно, кто кого ждать будет.

Они остановились. Хот поднял голову и посмотрел на человека. Чтобы взять след придётся идти отсюда по разворачивающейся спирали — непонятно, к какому из убежищ направится чужеземец, и где будет собирать войско. Но вряд ли здесь — слишком маленький посёлок. Сутки, а то и двое гончий потеряет.

— Сколько? — поинтересовался Хотомысл после недолгого молчания.

Маг задумался. Они не доверяли друг другу. Но попробовать стоило.

— Пять кулей золотых. Откроете мне счёт в Путаре на имя Молезар Мокроус.

— Того стоит? — хмыкнул гончий.

— Не знаю, — развёл руками маг. — Но того стоит мой риск. Предателей никто не любит. И владыке могут опять потребоваться мои услуги.

— Два, — согласился Хот, — если точно укажешь направление.

Они сошлись на трёх.

— Северо-запад, — отрывисто бросил маг, — след возьмёшь у двух раздвоенных сосен.

— Что ещё? — не поверил в свою удачу гончий.

— Имя — Дерек, — маг говорил уже спокойнее, — рост шесть с половиной локтей, глаза — тёмно-серые, волосы — золотистые, волнистые, кожа пока светлая, шрам над правой бровью и через кисть левой руки, нос прямой, с небольшими следами перелома, на висках — ярко выраженная седина, в бороде — тоже, особенно с правой стороны. Возраст — на вид не менее трёх с половиной дюжин, я бы сказал — четыре, но для них слишком реакция хорошая, при мне ничего за четыре дня не изменилось, вороной жеребец, меч носит в ножнах на боку, ножны в драгоценных камнях — не ошибёшься. Помимо меча — хлыст по типу волчанки, из чего сделан — я не распознал. Одежду взял местную, но сапоги и плащ из неизвестного материала, чёрные, от меча и ножен разит магией, это для разбирающихся, амулеты — моего производства, есть и его собственные, совершенно непонятного назначения, определение моих по почерку — отдельная плата, такая же, один из амулетов — телепорт в виде серебряного браслета. Раскладку по амулетам дать?

Что-то царапнуло гончего. Вся эта информация имела какой-то странный запах… что-то не стыковалось…

— Шрам над бровью? — сообразил Хот. — Седина? Четыре дюжины, говоришь? Меч — на поясе? А какова его реакция?

— Тебя уложит, — засмеялся маг. — С вампирами тоже справился, стрелу в спину отбил не глядя. Больше я не видел.

— Не увиливай, за такие деньги можно и не заставлять переспрашивать, — огрызнулся гончий.

— Я рад, что ты понял, — усмехнулся маг. — Реакция стандартная для разгонных амулетов, зелий или заклинаний. Не более. С учётом, что на мече не менее двух дюжин заклинаний, на плаще и волчанке — не менее полудюжины, но не местных.

— Ты знаешь, с чем сравниваешь? — опять уточнил Хотомысл.

— Да, — уверенно ответил маг. — Я видел двух прошлых владык.

— Заклинания на плаще и мече на что? — поинтересовался гончий.

— Сказал же — не знаю, — обозлился человек. — Не смог распознать, увяз. Они не местного плетения. Возможно, здесь они исказились или вообще были настроены на что-то, что у нас не встречается.

Хотомыслу захотелось поскрести в затылке. Ну или почесать задней лапой за ухом. Вопрос, не уронит ли этим своего достоинства перед магом. Решил, что сойдёт за шутку и демонстративно почесался. Маг понимающе улыбнулся.

— Вот именно, — подтвердил он, — иначе я не стал бы с вами разговаривать, сами знаете — Светлый умеет быть жестоким не хуже нынешнего правителя. Но деньги переведите, я проверю.

Гончий сидел перед магом, озадаченно переваривая полученные сведения. Амулеты на человеке надёжно заглушали все запахи, и понять, говорит ли он правду, было сложно. Как и всегда с магами.

— Ладно, — решил Хотомысл наконец, — маяк ты ему не вручил?

— Не рискнул, — ответил маг, — сам понимаешь, это может и правда оказаться владыка…

— Оригинальный ход, — подытожил гончий, — такое уже бывало?

— Не знаю, — голос человека звучал неуверенно. — На моей памяти — нет, но я не читал летописей.

Хотомысл прикинул так и этак, и решил брать след. Вернуться и доложить о ситуации он успеет, если его потеряет.

Он кивнул магу, помахал хвостом как можно дружелюбнее и направился к двум раздвоенным соснам. Сначала — поймать направление, а потом можно будет и поохотиться. Просить в деревне еды он не рискнул — даже некоторые зелья не имеют ни вкуса, ни запаха, не говоря уж о заклинаниях.

Обоз останавливался здесь в каждую поездку, и среди жителей было пятеро её соплеменников — они давно осели и часто помогали купцам. Теперь от деревни остались только печи. Всё пропиталось запахом дыма и горелого мяса, зола и угли мокли в невысохших лужах. Проезда в обход не было, пришлось гнать лошадей по пожарищу. Маги прочесали территорию, нашли двух неупокоенных мертвяков вне зоны купола, но выяснить у них ничего не смогли. Охрана пришла к выводу, что сработала защита.

Это всё рассказал им Ренни. Значит, и их контур оставил бы от обоза такое же выжженное пятно. Только без труб. Хотя мечи и доспехи, возможно, и уцелели бы.

Когда запахи перестали преследовать обоз, Талина уже знала, что это её последняя поездка. Она не сможет проехать этой дорогой ещё раз. Либо останется у отца в городе, либо вернётся. Если накопит денег на настраиваемый телепорт.

Серо-зелёный Тольрим пытался подавить дрожь. Ренни прикусил губу едва не до крови. Только специалист по шерсти выглядел достаточно спокойно. До сих пор Талине казалось, что тот путешествует в первый или второй раз, но теперь она засомневалась — уж очень невозмутимо он воспринял произошедшее.

— Вам приходилось уже бывать здесь, господин Хенлеримад? — упредил её вопрос Тольрим, когда пепелище скрылось за холмом.

— Здесь — нет, — ответил торговец, — обычно я езжу через седьмые ворота, это заметно восточнее и дальше. Зато и безопаснее.

— Кто мог на них напасть? — передёрнулся Ренни. — Зачем вообще ставить защиту, которая хуже нападения?

Он, похоже, забыл, что сам же и объяснял это Талине вчера.

— Возможно, — торговец непроизвольно погладил свитер в том месте, где под ним находились амулеты, — наёмники правителя пытались что-либо выяснить у жителей. Возможно, развлекался сам правитель. И весьма малая вероятность, что объединились две вампирьих общины и им не хватило пищи.

— А почему вы так решили? — заинтересовался Ренни. — Почему не вампиры?

— По виду вставших покойников, — поморщился господин Хенлеримад. — И, кстати, если бы ты их видел, у тебя не возник бы вопрос, зачем ставят самоуничтожающийся контур.

— На нас не нападут? — Талине стало не по себе. В этот раз старший брат уговаривал её остаться особенно настойчиво. А она отказалась. — Откуда они вообще взялись — дорога одна, мимо нас никто не проезжал…

— Дорог две, — пояснил господин Хенлеримад, — и на любую из них может вывести телепорт. Достаточно сначала послать мага на разведку. Не думаю, что прямо сейчас нам грозит что-либо — правитель не рискует отлучаться из дворца надолго. Только налётами. И, судя по разрушениям, он потерял достаточное количество людей.

Обоз теперь двигался с предельной скоростью. Маги непрерывно посылали поисковые заклинания, охрана держала наготове мечи и луки. Талина пожалела, что не купила себе дома женский арбалет — побоялась привлечь внимание необычным и очень дорогим здесь оружием. Зря. Из лука она стрелять не умела. Надо будет срочно научиться. И арбалет купить. И лук. Если они доедут.

Привал пришлось сделать — лошади не могли идти без отдыха. Следующее жилое поселение было в двух днях пути. До Тальна осталось ехать не меньше седмицы, а то и восьмерицы, даже при том, что они спешили как могли. Головной решил, что сейчас не до приличий, и ночевать всех женщин расселил по разным телегам — то ли под защиту мужчин, то ли чтобы не ослаблять группы. Талина из последних сил старалась выглядеть спокойно. Ренни и Тольрим тоже пока держались, но расширенные глаза и дрожащие губы выдавали их состояние. И лишь флегматичный господин Хенлеримад излучал спокойствие, которое несколько снимало напряжение. Талина опасалась, что ему легко так себя вести — вполне возможно, что среди кучи амулетов у него есть и телепорт, чтобы случае чего мгновенно убраться подальше отсюда. У неё на такую роскошь денег пока не набралось, а занять у знакомых и братьев сумму, равную едва ли не годовому заработку, она побоялась. И ведь хотела… и ведь уже было набралась наглости…

Ночь они с ребятами провели почти без сна, несмотря на уверения торговца шерстью, что теперь-то уж бояться особо нечего — как известно, ловец два раза в одном месте не караулит. Ловец-то, может, дважды и не караулит, думала она, а вот обвалы почти всегда следуют один за другим…

Глава третья. Двуликий

Утром они не досчитались двоих из соседней повозки. Куда могли деться люди из накрытой куполом телеги под присмотром магов и охраны? Талина высказалась в том духе, что у них просто были амулеты телепортации, и они сбежали. Господин Хенлеримад добавил, что очень вовремя. Тольрим выдал устрашающие байки о невидимых мертвецах. Ренни в ответ предположил, что здесь какие-то завихрения магического поля, способствующие исчезновениям. На вопрос — слышал ли он о таком, честно признался, что нет, но, по его мнению, магически можно перескакивать в прошлое и будущее, так что они вполне могли…

Талина взъелась и наорала на него, чтоб не лез с идиотскими россказнями, когда и так тошно. Господин Хенлеримад резко погрустнел и перестал излучать спокойствие. Похоже, ему очень хотелось оказаться отсюда подальше. Но он пока держался. Тольрим нашёл себе успокаивающее занятие и заплёл волосы в косички.

Когда всем раздали мечи и арбалеты, предназначенные для продажи, Ренни ушёл к головной телеге — проситься в охрану.

Маги согласились, наскоро обучив его нескольким несложным и малоуправляемым, но зато мощным заклинаниям. Решили, что самый недоученный маг нужнее меча или самострела. В другое время он был бы счастлив, что способен создать воздушную ударную волну или сжечь три телеги разом, но теперь было не до этого. Хотя Ренни никак не ожидал, что плетение окажется столь простым. К Тольриму и Талине он вернулся уже полноправным охранником, с указанием бить огнём по сигналу впереди идущих. Выучить сигнал, куда бить — вперёд, назад, налево или направо, — оказалось сложнее, чем сами заклинания.

День прошёл спокойно, если не считать общей нервозности. Дождь закончился, колея стала подсыхать. Ренни выяснил у Талины, что ездит она здесь в девятый раз, и до сих пор всё было спокойно. Вечером он вздремнул, а ночь провёл без сна — на зелье, которое ему дал один из магов. К утру никто не пропал, и он уже начал успокаиваться, ожидая своей очереди выспаться.

Им повезло — они ехали на пятой телеге. Пока первые две сминались и опрокидывались, разбрызгивая в стороны кровь и щепки, маги успели выставить защиту. Два конника с размаху врезались в купол, третий спешился и выхватил меч. Под коротким блестящим клинком купол не рвался и не горел — поддавался, разворачиваясь искорёженной железной стружкой. Целую вечность — между двумя ударами сердца. Когда оно забилось снова, Ренни уже знал — времени нет, контур рушится, погребая под собой обоз. Удержал рвущееся наружу заклинание и прыгнул к Талине. Вцепился левой рукой ей в плечи, прикрыл собой. Успеть отвести правую руку в сторону! Лошади захрипели и попятились, возница слетел на землю, телега накренилась, и их с Талиной опрокинуло прямо на господина Хенлеримада… Заклинание сорвалось с ладони и зашипело, испепеляя мокрые кусты…

…Куртка на спине прогорела. Талина придавила его своим весом — чтобы выбраться пришлось перекатывать её на бок. Выпрямиться он побоялся — встал на четвереньки. Прямо перед ним простиралась выжженная полоса — ни куста, ни травинки. Их выбросило в полутора дюжинах шагов от полыхающего обоза. Горело всё — кроме крошащегося стружкой контура. Оставшиеся в нём люди могли позавидовать мёртвым. Ренни оглянулся — Талина пыталась привстать. Господин Хенлеримад не шевелился — его впечатало в дерево. Всё так же на четвереньках Ренни подполз к искорёженному телу и принялся сдирать с него свитер.

Амулетов было полдюжины. Он стащил их через голову торговца и принялся лихорадочно перебирать, с ужасом осознавая, что и один телепорт мало кто может себе позволить… Уши заложило от раздавшегося за спиной свиста, его поволокло назад, потом толкнуло вперёд…

— Ренни! Там… — голос у Талины срывался.

— Хватайся за меня! — Он знал, что там. И не хотел оглядываться.

Талина медлила — казалось прошли годы. Развернулся и рявкнул:

— Ну же! Обвал!

Тогда она вцепилась в него обеими руками. И Ренни принялся сжимать все амулеты подряд. Изо всей силы.

Дерек направился к тракту, что шёл почти вдоль леса, вспоминая по дороге слова, обозначающие опасные в этом мире сущности и пытаясь хоть как-то наложить их на привычные образы. Слова были. Раз были слова — были и те, кого они обозначали. Знать бы ещё — кого. Вот, например — дракон. Это слово действительно обозначает дракона, или опять нечто, что можно принять только за издёвку над ним? Или — леший. Леший — это вообще кто? Собака благополучно слилась у него с делиангом, но если и есть между ними что-то общее — так только функции охраны. Леший вообще ни на что не наложился. На лошади он сейчас едет. Дерек отпустил поводья и припомнил разговор с магом. Магу он не доверял. Бедняга, конечно, не был виноват в том, что лошадь на лошадь не похожа, но Дереку он всё равно не нравился. Воевода свернул к лесу — за четыре дня побывал он здесь трижды и успел вытрясти про него из сельчан всё что можно. Углубляться в чащу далее, чем на полкуля шагов в одиночку и без волкодавов не советовали. Охотники ходили тройками в сопровождении собак, но вампиры днём не нападали. Зато днём нападали все остальные: волки, оборотни, кикиморы и лешаки, если очень оголодали. Ещё медведи и рыси. Упыри и мертвяки, дрекаваки и аспиды. Все они, правда, и ночью тоже нападали. Днём, как он понял, только вампиры спали. Как жители здесь вообще ещё не умерли с голоду и не съедены хищниками. И слова, для него это всё — лишь слова. Мало того, все названия звучали в памяти на трёх совершенно разных языках, и ни один из них не помогал установить внешний вид обозначаемых ими существ.

Нет, он, конечно, спрашивал у сельчан, как выглядит медведь. Понял — как очень большая собака. Волк — просто собака, рысь — большая кошка, поменьше, чем большая собака. Лешак — коряга, размером небольшую собаку… и морда у него на собачью бывает похожа, а уж кикимора — просто шавка болотная… И все они умеют преследовать дичь по запаху.

Маг снабдил его луком, но Дерек предпочёл обменять его на другой — у хозяина, в доме которого столовался. Не понравилось ему, с какой улыбкой маг оружие протягивал. Лук пришлось пристреливать, и был он не слишком хорош, но выбирать особо не приходилось.

Он пустил лошадь быстрее, обогнул лес так, чтобы деревня скрылась из глаз, и начал искать место для привала. У двух раздвоенных сосен следовало повернуть направо и через три-четыре дня можно было добраться до города. У сосен он и спешился — как ни крути, а мимо них не проедешь. Снял амулеты, подаренные магом. В них он не разбирался. Те, что носил дома — проверял у десятка незнакомых между собой колдунов, в том числе и через подставных лиц, на которых мог положиться. Будут ли они работать здесь, он не знал. Очень бы хотелось, чтобы амулет, защищающий от магического поиска, не испортился, но надеяться на это было опрометчиво. Теперь оставалось найти, на кого можно относительно спокойно прицепить безделушки и серебряный браслет.

Он сел на странно неопасную траву у сосен и решил подождать. В траве прыгали и ползали существа, сильно напоминающие привычных ему дминов, триллов и ваерн, только совершенно крошечные — не более драгоценных камней на ножнах. Ну и кто из них кузнечики? Он научился узнавать одних муравьёв и пчёл — и то лишь потому, что они его во второй день покусали. Не больно — не сильнее ожога хваталки.

За час отдыха никого, кому можно было подарить или всучить амулеты, мимо него не пролетело и не проползло, несмотря на уверения сельчан о кишмя кишащем монстрами лесе.

Дерек сложил безделушки в кисет, с сожалением посмотрев на оставшееся в нём зелье: курить здесь точно не придётся, при таком обилии запахов перебивать их дымом — преступление. Они слишком много смогут ему когда-нибудь рассказать. Да и выдаст он этим своё местоположение. То ли дело дома, где чудный аромат не чувствуется уже на расстоянии шага и ничего не отнимает от восприятия. Он немного поколебался, отвёл коня подальше и присыпал место отдыха зельем. Если за ним пойдут по следу — хуже не будет, он всё равно пока не сможет его запутать. Вот он — основной недостаток передвижения по земле и в таком прозрачном воздухе.

До вечера было ещё далеко. Он свернул, как и полагалось, на правую дорогу и пустил коня рысью — с этим словом проблем не было.

Этот рухнувший купол ничем не отличался от дюжин других. С некоторой поправкой на силу ставивших его магов — слишком велика для столь небольшого объекта. Джайлем не стал бы связываться в одиночку со сработавшейся боевой дюжиницей магов такой силы. Даже и с полудюжиницей проявил бы крайнюю осторожность.

Он переступил через лужицу расплавленного металла, привычно сканируя местность. Ничего.

Правитель едва уловимо дёрнул плечом. Верховный помедлил ровно столько, сколько мог себе позволить.

— Как и ожидалось, — спокойно доложил он. — Пусто. Купол очень мощный, как вы сами можете видеть, что подтверждает донесения агентов. Обычный обоз не стали бы так тщательно охранять.

— Ты уверен, что объект не ушёл?

Всю жизнь Джайлем учился владению собой и изображению нужных эмоций. Всю — каждый удар сердца. До сих пор. И всё равно не знал — видят ли владыки истинную подоплёку его ответов. Но ни на один миг он не мог позволить себе расслабиться.

— Ничтожная вероятность есть всегда, — ответил он как всегда ровно. — Этот случай из разряда невозможного, но невозможное случается.

— Например? — уточнил владыка.

— Например, в порядке возрастания вероятности, если у него был настроенный телепорт, или он отстал от обоза, или информация была неверна. В последнем случае мы ничего не можем сделать, в остальных — прочешем окрестности здесь и у всех близлежащих поселений.

— А ворота?

— Его нет смысла телепортировать обратно, иначе не стали бы и отсылать. Все ворота уже закрыты, набор закончился.

— В город?

— Только в окрестности. Прямая телепортация заблокирована.

Бессмысленный разговор. Правитель знал всё не хуже него самого. Любой разговор — лишь проверка лояльности.

— Опознать останки?

— Пепел? — Джайлем выдержал небольшую паузу, долженствующую изобразить сомнение и расчёты. — За дюжиницу мы бы, возможно, и справились, если бы источник сумел прислать кровь или волосы. Без них — не знаем, что искать.

— Если в город, то куда?

Верховный даже изобразил карту — между собой и владыкой. И нанёс на неё сетку помех у близлежащих городов. Отдельно — те поселения, куда телепортировать не имело смысла и которые именно поэтому и стоило принять во внимание. Продемонстрировал как будет искажаться сигнал телепортации и куда может выбросить объект. И всё это снова не имело смысла, потому что он уже понял, куда клонит владыка.

Верховный склонил голову — в меру подобострастно.

— Вы можете выбрать любой, интересующий вас лично. Он не ушёл. А если ушёл — невозможно уничтожить все города, мы останемся без дани. К тому же скрыться он не сможет — рано или поздно мы его отыщем.

— Рано или поздно? — искривил губы владыка. — Для тебя это всего лишь конкурент, для меня — прямая угроза.

— Скорее для меня это конкурент и прямая угроза, — подвешенные заклинания бежали по спине холодным потом и вибрировали в кончиках пальцев. — Вы же справились с Чаянем играючи. Мы знаем, кого искать, и второго Чаяня не допустим, если вы не желаете. Что касается предсказаний — не всем стоит верить.

Лесть достигла цели, как достиг цели ветер, закрутивший пепел у ног правителя, скрывая легчайшее плетение. Верховный был слишком занят, чтобы засечь столь тонкое заклинание — разговор с владыкой и изучение местности отняли все силы, так он и скажет в случае чего. Или не успеет сказать. Но кинжал у второй составляющей владыки будет уже сегодня.

Если же агенты выяснят, какой гончий напал на след пришельца, можно будет нанести два удара.

Дорога шла по полю — до леса с обеих её сторон было шагов двести. Поездка не утомляла, воздух бодрил, есть пока не хотелось. Дерек решил, что утопит кисет с амулетами в реке, а потом пройдёт вдоль берега до следующего моста, который тоже приведёт его в город. На ходу достал карту, чтобы на всякий случай выучить её наизусть.

Судя по карте, город стоял на другом берегу реки на полуострове. Маг назвал его Путарь, и благодаря этому Дерек выучил целых пять рун. Ни он, ни маг не озаботились изучением грамоты. Может, большинство здесь без неё обходилось, как и у него дома; может, просто много всего навалилось, но про письменность они оба напрочь забыли. И теперь он безрезультатно пытался сообразить, как называется река. Вспомнил, что посёлок именовался Турилки, и прибавил в свой багаж ещё три руны. Этого было явно мало. В названии реки он распознал только пять из них — Т*пл**ка. Предположение о названии реки не обрадовало. Хотя, похоже, рек с мёртвой водой в этом мире не было. Судя же по шкурам лошадей и собак — дождей из такой воды тоже. Но расслабляться рано — он мог просто очень этого хотеть и искать подтверждения своим желаниям. Пока же следовало позаботиться о ночлеге.

Ночевать лучше на открытом месте — и окрестности видны, и из леса никто не нападёт. Один из сельчан, правда, рассказывал другому, как спасался от волков на дереве, но Дерек не знал, куда в этом случае деть коня. К тому же с десятком-другим волков он должен справиться.

Когда просека сменилась полем, солнце как раз приобрело чуть более привычный оттенок. Дерек решил остановиться на вершине видневшегося впереди пологого холма. На вулкан холм никак не походил, и окрестности с него должны быть видны прекрасно.

Наверху хватило места для всадника и коня. Дерек достал запасённые сухари и сушёное мясо, перекусил, убедился, что внизу никого нет, и позволил себе выключиться на время, за которое его конь доскакал бы до леса самым резвым галопом. Так он и спал короткими урывками — сон, осмотр окрестностей, опять сон и снова пробуждение.

Когда совсем стемнело бывший воевода решил подождать до рассвета и опять заснуть при первых лучах солнца. Лошадь особых признаков тревоги не проявляла, но кто их знает, местных лошадей, они, может, караулить вообще не способны.

Дерек сидел на траве, смотрел на крошечные точечки звёзд и совсем ничего не освещающий месяц и пытался понять, что так будоражит его в здешних ночах. Прохлада, иногда чуть влажная. Запах травы… коня надо отвести несколько дальше, иначе никакая это не трава. Но зато и не гарь. Внизу на поле легла белая дымка. Туман, он уже видел его. Здесь тоже есть обволакивающее землю марево, но оно полностью противоположно родному — порождают его вода и холод, а не огонь и дым. Дышать заметно легче. И — он наконец уловил, что звенит где-то в душе — прозрачность. Местная ночь прозрачна, несмотря на туман и иногда закрывающие небо облака. Взгляд летит дальше, пока не упрётся в небо или полосу леса — и месяц чёток, а не расплывчат. И лес виден, а не угадывается по шевелению марева. И лес здесь… лес сравнивать бессмысленно, решил он. Но это точно лес. Не ошибёшься, как с лошадью.

Когда поле под холмом посерело, Дерек опять позволил себе короткое погружение в сон. Разбудила его пульсация — оружие под рукой вибрировало и едва не раскалилось. Он рывком поднялся, огляделся — ничего и никого, кроме тихих звуков шелеста травы и запаха свежести. Меч пульсировал всё сильнее. Дерек осмотрел оружие — вибрация шла с навершия. Амулет вызова или дальней связи? Предупреждение об опасности? Реакция на местную нечисть? В любом случае менять навершие сейчас не у кого, да и не факт, что нужно. Чумазому кузнецу у себя на родине он доверял — вряд ли тому было выгодно сразу отправить воеводу на погибель. Дерек обнажил клинок, ещё раз осмотрелся, распутал жеребца и решил подождать.

Над Тальном сеялась водяная пыль — мелкий дождь, более напоминающий туман. Пыль просачивалась сквозь защиту, забиваясь под плащ. Гилар любил такую погоду — но не во время ночного дежурства. Хорошо, что смена заканчивается. Ещё два обхода, и он сдаст патрулирование границ купола. Он помахал шедшему навстречу Дубецу, разминулся с ним, и остановился, обернувшись на тонкий вибрирующий удар. По всем окрестностям зашлись лаем собаки — они раньше людей услышали запредельный вопль сигнальной системы.

Гилар развернул карту и они с Дубецем рванули в сторону прорыва. Купол медленно покрывался вязью трещин — пространство с той стороны опадало, словно под рубанком опытного плотника. Маги одновременно активировали все стабилизирующие амулеты и схватились за перстни дальней связи. Теперь надо было продержаться до прихода подмоги. Четыре года назад помощь опоздала, и седьмой сектор был уничтожен полностью, хотя рванул так, что нынешний правитель с тех пор зарёкся нападать на Тальн. Им так казалось. Им очень хотелось в это верить.

С тех пор площадь защищаемых секторов ещё уменьшили, мощность куполов увеличили, и теперь, если владыка прорвётся до того, как все маги города по тревоге поднимутся на защиту, успеет выгореть лишь часть пригорода. Но вот им с Дубецем от этого не легче. Их и ещё полтора куля жителей уже вряд ли что спасёт. Единственное — правителя, может, отрезвит немного. Или насытит.

Они встали напротив рушащегося плетения и подхватили расплывающуюся вязь. Ненадолго, но стружка перестала виться. Теперь Гилар мог рассмотреть того, напротив. Ничего особенного — тёмный владыка был неожиданно светловолос и сосредоточен на разрушении защитной системы. На магов он не обращал внимания. Что ж, хоть что-то — Гилар не был уверен, что выдержит взгляд этого существа, а трусом умереть не особо хотелось. Маг сорвал перстень вызова и сунул в зубы — удержать купол одной рукой невозможно. Вцепился в плетение, стараясь не отвлекаться на напарника — узор Древеца ходил ходуном. Надо тянуть время. Семь лет прошло с тех пор, как они бежали сюда из захваченной столицы. И все они тогда обещали защищать приютивший их город. Пришёл и их черёд.

Где они находят столь упёртых магов? Двое за куполом тряслись от страха, но упорно продолжали держать плетение. Почему так мало охранников пытаются сбежать? На что рассчитывают? Эти вопросы возникали часто и привычно, не мешая разбираться в строении купола. По сравнению с предыдущим гораздо устойчивее, пару дюжин лишних ударов сердца продержится.

Лёгкое дыхание открывающегося телепорта нападающий почувствовал сразу и тут же отскочил в сторону. Бежать, пока он не рассмотрел противника, смысла не было — с любым соперником можно неплохо развлечься. Кроме одного. А когда пришелец крутанул меч в руке — смысла телепортировать тоже не было, так как отпрыгнул владыка с запасом и мог позволить себе немного подразнить врага. Заодно и оценить его в собственном виде.

— О, кого я вижу, — заулыбался гость, — неужто малышка настолько вырос, что самостоятельно гулять не боится? А ну, как не очень добрый дядя тебя поймает и отшлёпает? Больно будет, и очень сильно. Или повелитель твой сейчас прочухается, да и повесится, вот прикол, дяде тогда и делать ничего не придётся… Как он у тебя там, петельку ещё не намылил? Ты ему случайно поблизости колюще-режущих предметов не оставил? Сбегать проверить не желаешь?

Он бы ответил — будь это кто другой. Он бы и в бой тогда ринулся и полностью насладился беспомощностью жертвы, как только что упивался ужасом магов на той стороне. Но сейчас каждое слово могло обернуться потерей бдительности, а с ней и жизни. Поэтому он промолчал, подметив лишь, что противник за время тирады подвинулся к нему на четыре пальца, и продолжал приближаться — медленно, очень медленно и совершенно неощутимо. Он знал, чего ожидать, потому и увидел. Тянуть дальше не имело смысла, городу сегодня повезло.

Бедро взорвалось острой болью уже в портале — удар отсёк левую ногу. Взревев, он открыл телепорт внутри воронки, ощущая, что лезвие рассекло и правую голень, сразу вслед открыл ещё один — рискованно, очень рискованно, но выбора не было. Он лихорадочно открывал порталы один внутри другого, дважды впечатался в чей-то охранный купол, один раз едва не потерял сигнал маяка, открыл ещё пять порталов подряд, рискуя вылететь из этого мира… Удар по плечу заставил похолодеть — догулялся. Нет, всего лишь задел чьё-то сторожевое заклинание. Кажется всё-таки оторвался. Полшага ближе — не ушёл бы. Вывалился на холодном снегу, с трудом поймал сигнал маяка, и тут же телепортировал вновь — пытаясь одновременно остановить кровь и унять боль.

Он и здесь едва не опоздал — носитель как раз примеривался всадить кинжал себе в грудь. Неудачно. Крайне неудачно. Или, наоборот, удачно. Ещё легко отделался. Правлению пришёл конец, и только вопрос времени, когда это произойдёт. И более или менее нормальному существованию пришёл конец.

Зато теперь он знает, что дюжины с третью шагов форы уже недостаточно. В следующий же раз и двух дюжин может не хватить. Пожалуй, действительно не стоит больше ходить одному. Он привычно погасил сознание носителя и лёг на дно — восстанавливать ногу.

Гилар видел, как мужчина на той стороне прыгнул за нынешним правителем в открывшуюся воронку, через два удара сердца вышел обратно, махнул рукой и исчез. По куполу разбегалась узорчатая вязь разрезов, видимая на уровне сплетения магических линий. Маг вытер пот, посмотрел на осевшего на землю напарника, опустился рядом и достал фляжку. Тем, кто в один день увидел лицом к лицу вторые составляющие обоих владык и остался жив, позволительно напиться мертвецки. Через три глотка им на подмогу явились Дорибор с Унемиром и ещё семеро дежурных. Восстанавливать порушенное плетение пришлось уже им — Гилара с Древецем ноги не держали.

Вибрация прекратилась, свет потихоньку отвоевал у тьмы жизненное пространство, Дерек слегка расслабился и принялся разглядывать окрестности. Предрассветные часы ему нравились — цвета в это время казались не такими неестественными. Конь всхрапнул — надо бы дать ему имя, но всё, что приходило на ум, было слишком торжественно для такой хрупкой животинки. Конь всхрапнул ещё раз и подался в сторону. Дерек придержал повод и осмотрелся внимательнее. Принюхался. Опыта различать запахи у него не было, но ему показалось, что слева доносится легкий аромат табачного зелья. Не стоило себе доверять — может просто курить хочется. Принюхался ещё, вгляделся, и уловил лёгкое изменение цвета под холмом. Так могут нападать… привычно подсказала память, сильно сомнительно, что здесь могут нападать из-под земли, осадил он себя. Сначала надо узнать, не ползёт ли кто поверху. Погладил коня.

Шевеление было только слева, убегать не хотелось, ловить потом лошадь — ещё менее. Перехватил одной рукой меч, другой — хлыст. Снова вгляделся. То, что кралось к нему, сельчане охарактеризовали бы как очередную собаку. Зачем она шла сюда, непонятно. Скорее всего есть хотела. Собиралась ли она просить еды у Дерека или намеревалась подзакусить им самим, он как раз и намеревался выяснить. Шкурой псины, если её содрать, вполне можно накрыть коня от дождя. Оно, может, здесь и не требуется, но ему будет спокойнее. Хлыст развернулся с совершенно незнакомым звуком, но на шее собаки захлестнулся как положено. Теперь дёрнуть и освежевать. Заодно посмотрит, как тут устроены теплокровные.

Однако собака издыхать и не подумала, она корчилась на земле, вцепившись в кнутовище обеими руками… вообще это уже и не собака была.

— Пусти, — хрипело извивающееся на земле существо, совершенно человеческого облика, — я же тебе служить пришёл, владыка…

Ну и каким словом этот двуликий называется? Или он, может, вообще многоликий? Судя по тому, что шею ему бич сразу не свернул, живучесть у существа повышенная. Реакцию Дерек тоже оценил — если такая тварь нападёт, он, конечно, и без меча с хлыстом её уложит, но с большим трудом. Не к месту вспомнились сказки для тех, кто не может выйти на поверхность — как надо поцеловать шкуаль, чтобы она превратилась в прекрасного юношу. Ну и всяческие уже литературные трагедии, где непонятно откуда взявшегося юношу ловили на преступном вторжении в чужие защищённые покои, и далее уже не сказки, а вполне технические пособия. Для устрашения тех, кому предназначались байки.

— Сел, быстро, — приказал Дерек, направляя на существо меч и слегка ослабляя хлыст, — не шевелись, шею сверну. Кратко доложил о себе.

Существо пару раз судорожно вздохнуло, покрутило головой и заявило:

— Удавку свою сними, повелитель, будь добр. А я отойду на пару шагов, чтобы ты не думал, что я нападу. Тогда поговорим.

Слова давались ему с трудом и больше походили на лай. Или это Дереку мерещилось.

— Я и не думаю, что ты нападёшь, — разъяснил он. — Я думаю, что ты убежишь, а мне хотелось бы с тобой пообщаться. Вообще — по поводу твоей шкуры, но раз она куда-то исчезла — то по поводу тебя самого. Так я слушаю.

Преследователь вздохнул, сел и покрылся шерстью:

— Холодно, — объяснил он, — я — Хотомысл, гончий нынешнего правителя. Послан следить за появившимся светлым. Но решил, что правильнее будет служить тебе, владыка.

Мех у гончего был очень приличный, но даже прими он свой прежний облик, Дерек сомневался, что стал бы теперь сдирать с него шкуру.

— Гончий — это должность? — уточнил бывший воевода, прикидывая, что умение покрываться шерстью очень полезно. Если бы ещё и панцирь с чешуёй уметь наращивать, никаких дождей можно было бы не бояться. — А к какому племени ты принадлежишь?

— Из Дальних Выщельников я, — мотнул головой двуликий, — но в столице уже пару дюжин лет, предыдущего светлого хорошо помню. Я и при нём гончим служил — только по раскрытию краж.

— Племя твоё как называется? — Дереку вдруг потребовалось немедленно выяснить, каким словом называть предателя. Словно это могло помочь ему решить, что с ним делать.

— Племя? — не понял Хотомысл. — В каком смысле?

— Как называется говорящий, который вот как ты умеет превращаться… кстати, в кого ты превращался? — уточнил Дерек.

— Оборотень называется, или перевёртыш, — удивился перебежчик, — а перекидывался — в южную овчарку, кто б меня пустил в город работать, если б я волком был. У нас в роду почти все южные.

Слово оборотень Дерек знал. Только перевёл его очень подходяще к нынешнему моменту: тот, кто меняет личину — предатель. Возможно, ему ещё не раз придётся с ними сталкиваться. И возможно — он теперь всегда будет видеть в двуликих изменников.

— Ну и что с тобой делать? — поинтересовался владыка, чувствуя прилив благодушия. — Где гарантии, что ты послан только следить, а не убить? Так следить как раз проще всего под видом службы. Пощажу я тебя — мне что, вообще не спать теперь?

— Никаких гарантий, — согласился оборотень, — за исключением тех, что светлый владыка до сих пор побеждал. Всегда. Значит — если ты новый правитель, то идти против тебя бесполезно. Лучше вовремя сменить хозяина. В качестве жеста доброй воли, могу сказать, что колдун в Турилках дал о тебе полную информацию, включая и ту, что ты можешь оказаться обманкой.

Солнце уже поднялось над горизонтом, породив в траве мириады крошечных отражений. Как множество блуждающих владык в непонятном для них мире. Дерек смотрел на золотые искорки и пытался вспомнить — приходили ли ему доклады об исчезновениях в столице. Или по империи. Понятно, что подобного рода сводки должны были поступать Алерену, но не может быть, чтобы его осведомители их не продублировали. Не помнил он такого. Конечно, бродяг и пришельцев в городе много больше, — было, было много больше, одёрнул он себя, — чем требовалось для спокойствия, но забота об этом лежала на третьем сыне, и он не считал нужным давать тому советы. Тем более что многие из них неплохо воеводе служили. Да и подошёл бы бродяга на роль завоевателя?

— И что, это стандартный приём — привести в мир несколько ложных 'владык'? — Дерек проверил, не потерял ли контакт с хлыстом. Оборотень вздрогнул. — Как часто он использовался? И каково принципиальное отличие истинного? Или мы должны просто конкурировать между собой, а победит сильнейший?

Попутно он пытался представить, как изменяется тело при превращении человека в собаку. Как нужно связать оборотня, чтобы при перекидывании с него не слетали верёвки, цепь или ошейник. Если он оставит жизнь этому предателю надо будет его привязывать, связывать, причём так, чтобы путы удерживались при непрерывном изменении облика. За себя в бодрствующем состоянии Дерек не опасался, но спать всё же иногда надо. Пусть и раз в двое-трое местных суток. Пусть и короткими погружениями.

— Ну так как, — уточнил он, — сколько претендентов приходит?

Оборотень замялся. Потом нехотя ответил:

— Вообще я такого не помню. И маг не помнил. Но ты ведёшь себя очень необычно, да и шрамы… потому он и предположил… намекнул…

— Что шрамы? — удивился Дерек.

Неужели шрамы от шипов дракона настолько характерны? Вряд ли, он видел сотни рубцов и распознать их происхождение сам мог далеко не всегда. Правда, специально и не тренировался. Тип шрама от ожога тоже не всегда узнаваем, разве от мёртвой воды. Ну так хоть бы и от шипов, толку-то. Или это принципиально важно — в каких отношениях был владыка с драконами у себя дома?

— Видишь ли, — перебежчик встряхнулся совсем как собака, — на правителях не бывает шрамов — раны затягиваются без следов. Даже самые застарелые рубцы и те сходят… К тому же ты выбрал какое-то чудовище, а не жеребца, плащ на тебе больше тёмному подходит, а меня поймал с помощью волчанки. Владыка воспользовался бы мечом.

Меч хорош, подумал непонятно какой владыка, только и хлыст бывает не хуже. Особенно когда враг этого не ждёт. Сомнительно, что он смог бы захлестнуть меч вокруг горла нападавшего. Все эти споры надоели Дереку ещё дома. Жаль, у них не устраивались схватки на бичах. Оценить, есть ли кто лучше него в этом искусстве, воевода не смог. Зато точно знал — с мечом ли, с копьём ли или даже с арбалетом — против его хлыста ещё никто не устоял.

— Замечательно, — Дерек заставил кнут слегка затянуться, — так зачем ты тогда мне служить собрался, если я обманка?

Предатель задумался. Дерек пытался просчитать его поведение, но ему не хватало знаний. Врёт ли гончий, нарочно ли себя загнал в эту ловушку, если да, то зачем, если нет, то не слишком ли он глуп для бывшего служителя правопорядка, или всего лишь запуган настолько, что на десятерых согласен работать…

— А мне так не кажется, — заявил перебежчик после заминки, — не верю я, что тебя просто забросили в этот мир. И вообще — работать на тёмного крайне тяжело. Поэтому я хочу сменить хозяина. И буду служить тебе, если позволишь.

Оборотень Дереку не нравился. Ему вообще двойные или тройные агенты не нравились. Однако работать с ними иногда бывало выгодно, чего стоила одна только Гэлремская операция, которую он и выиграл-то только потому, что вовремя подкинул дезинформацию через тройного агента… С другой стороны, не найдёт способа себя обезопасить — убьёт перебежчика как только спать захочет. Как слуга он ему не нужен, но как источник информации о мире — сгодится. До Путаря не особо близко, скоротает время. Что сделать, чтобы не напороться в городе на засаду, он подумает чуть позже. Может, вообще в другую сторону свернёт, предварительно отправив Хотомысла к бывшему хозяину.

— Что ж, — согласился Дерек, — особого выбора у меня сейчас нет, так что тебе повезло. Перекидывайся обратно в овчарку, поедем к реке. Ты в таком виде разговаривать сможешь?

— Смогу, — едва не подпрыгнул от радости перебежчик.

— Вот и расскажешь мне, что здесь и как, а там видно будет.

Он позволил кнутовищу свернуться обратно, встал, не спуская глаз с оборотня, плавно перетёкшего в собаку, распутал коня, надеясь, что псина прямо сейчас на него не прыгнет, и они отправились дальше на северо-восток. Дерек велел предателю держаться от коня в пяти шагах, так он точно успевал среагировать на любой бросок. Но разговаривать на этом расстоянии было крайне неудобно, поэтому через пару часов будущий владыка рискнул сократить дистанцию вдвое. Оборотень пытался выразить всем своим видом дружелюбие и преданность. Если, конечно, Дерек правильно интерпретировал усиленное помахивание хвостом.

Глава четвёртая. Лес

— О радость моя, самое дивное сокровище цветника моего, чьи волосы темнее ночного неба, отчего почти четыре дня печален прекрасный лик твой, любимая?

— Грустно мне, яхонт сердца моего, безделье докучает мне и нечем занять его…

— О самая драгоценная жемчужина в раковине моей, чем утешу тебя этой ночью?

— Видела я, о бесподобный тигр, в лавке у эльфа из Северных земель, перстень трёх оттенков золота и браслет витой к нему с сапфирами и рубинами…

— Завтра утром доставят их тебе, о цветущая вишня сада моего…

— Сегодня ночью жаждет их сердце моё. И заодно пусть прекрасный лебедь пришлёт мне записи последних совещаний визирей своих, умом подражающих кто ослам разнаряженным, кто кобрам шипящим, и донесения беспробудно пьянствующих шпионов с запада и с севера, это немного развеет скуку мою…

— Как будет угодно любимейшей жене моей, самому прекрасному алмазу сокровищницы моей, всё, как пожелает красавица моя, подобная полной луне в весеннюю ночь…

Ренни очнулся от обрушившихся на них брызг небольшого водопада. Сел и огляделся: вода лилась с листьев ближайших кустов и деревьев — видимо они задели их при падении. Талина лежала рядом, закрыв голову руками. Он тронул её за плечо.

— Где мы? — приподнялась она.

Он и сам хотел бы это знать. А заодно — есть ли рядом голодные дикие животные. Но уши заложило от щебета птиц, а обилие запахов сбивало с толку.

— В лесу, надо думать, — постарался придать он солидности очевидным словам. — Только я не могу узнать, насколько далеко нас закинуло. Не умею.

Талина с тоской взглянула на окружающие мокрую поляну деревья — дождь только что прошёл, солнца ещё не было видно.

— Это только отсрочка, Ренни, — сказала она жалобно, уставившись себе под ноги, — это только отсрочка. Мы не выживем здесь — мы просто не знаем, как здесь жить. Если нас никто не съест — мы умрём с голоду, пока доберёмся до людей… я… я не знаю, что здесь съедобно.

Она была на три года старше, но зато Ренни — мужчина и маг. Он осторожно погладил её по руке.

— Питаться найдём чем, — утешил он её. — Чего-чего, а червей накопать всегда сумеем. Они наверняка здесь такие же.

— Да, — отозвалась Талина. — Почти. Только чем ты их копать собрался? Лопату или кирку наколдуешь?

Ренни потрогал спутанную траву — да, руками тут ничего не нароешь.

— Лягушек наловим, — предложил он второй вариант, — я читал, они живут во влажных местах и зелёные. И не ядовитые, нам преподаватель рассказывал — говорил, вполне вкусные. А огонь я разводить умею. Можно ещё листья жевать. Или улиток найдём. Нам вообще курс выживания читали. Тебе читали?

— Угу, — он видел, как она пытается удержать слёзы. — Только я всё забыла — я же в городе жила, из наших в лес только самые отчаянные ходили. И то — какой там лес, тот, который около города — сад, а не лес. А лягушки бывают и ядовитые. Только не помню, здесь или на юге. Я об этом где-то слышала.

На ветку села птица и обдала их новым водопадом брызг. Будь он опытным магом — поджарил бы её прямо на дереве. Но он мог лишь выжечь дотла поляну — от птицы ничего не останется. В ветвях за спиной что-то зашелестело. Талина вздрогнула. Ренни не стал вспоминать, что он когда-то с упоением читал про лесную нечисть. Просто осторожно сплёл заклинание — так, чтобы в случае чего швырнуть не задумываясь. Уметь бы ставить защитные купола — не саморазрушающиеся, конечно. В лесу полно кровожадных тварей, но они даже вагонетки толкать нынешнему правителю не годятся, для них и обычный слабенький купол — преграда. Вот только не научили его купола ставить.

— Послушай, — сообразил он вдруг, — если амулет настроен именно на это место — мы ведь вывалились на свободном месте, ни во что не врезались — значит, господин Хенлеримад знал, куда он выносит. Тут должно что-то быть… он ведь рассчитывал здесь выжить — значит, и мы сможем.

Талина всхлипнула. Потом заплакала.

— Господи-ин Хен… Хен… — рыдала она, — он ведь для себя его покупал, а мы… а мы… а я ещё думала, он занудный и старый… и богатый, а богатые все сволочи… И Тольрим… и Санди… и… и…

Ренни тоже очень хотелось заплакать, но кто-то же должен быть во главе отряда. Да. Отряда. Пусть и из двух человек. Попытаться активировать амулет ещё раз он боялся — вдруг тот был настроен на возврат. Он сел рядом с Талиной и стал ждать, когда та успокоится. Хорошо ещё листья над ними сейчас смыкаются и пасмурно — голова не кружится, когда он вверх смотрит, а то запаниковал бы и не смог ей ничем помочь.

— Ренни, — спросила она, немного успокоившись, — а разве такие амулеты не на наши посёлки настроены? И почему его прямо домой настроить нельзя?

Он попытался вспомнить всё, что знал. А знал он только одно — даже на самый примитивный телепортационный амулет у него денег никогда не хватило бы. Научись же он такие амулеты делать — заработал бы столько, что запросто смог бы купить себе трехъярусные хоромы в три дюжины комнат. Или оранжерею пять на пять шагов с освещением. Ради всего этого он сюда и ехал — чтобы потом вернуться и зажить, как положено хорошему магу. С устойчивым разноцветным сводом над головой, тремя дюжинами комнат и оранжереей. И вот она, оранжерея — вокруг него. И всё среди этих деревьев так и норовит его слопать.

— Он на сигнал маяка настроен, — вспомнил он, — или на движение по магической линии. А домой его настроить нельзя — у нас и линии прерываются, и сигнал нестойкий. Запросто может в стену вмуровать. Я вообще думаю — дело даже не в том, что тебя внутрь камня вынесет, а обвал можно вызвать… Или над пропастью окажешься… Дома некоторые заклинания не работают или искажаются, но это ещё ладно, они отражаться могут, усиливаться и накладываться сами на себя — вот что хуже всего. Поэтому маги с тончайшими плетениями работают, и им не столько сила нужна, сколько ловкость и умение… Причём главное — заставить заклинание вовремя затухнуть, чтоб в резонанс с собой и другими не вошло. Давай лучше прикинем…

Что здесь мог оставить или что мог здесь найти господин Хенлеримад, хотел сказать он, но поправился:

— …что мы можем найти поблизости. Думаю, надо встать и идти по разворачивающейся спирали.

— А что ты хочешь найти, Ренни? — спросила Талина.

— Вход, — ответил он. — Вход туда, где мы с тобой будем чувствовать себя привычнее.

Талина ему не поверила. Он и сам себе не верил. Но не сидеть же было на поляне и не ждать, пока дикие звери решат тебя съесть. Он встал и подождал, пока она поднимется и отряхнётся.

— Я вспомнила, — спохватилась вдруг Талина, — надо залезть на дерево, и посмотреть, что там вокруг.

На дерево полезла она. Ренни подставлял ей плечи, а сам караулил внизу — сверху он точно не смог бы бросать заклинания. Вода лились на него с потревоженных ветвей, Талина скользила, и он всё время боялся, что она упадёт. С другой стороны — по камням лазить гораздо сложнее. Дерево оно и ниже будет и ветвей вон сколько много — есть куда поставить ногу. Веткой только в глаз попасть можно. Да и падать на траву мягко — не то, что на камни.

— Там лес кругом, — сообщила Талина. — А горы — они вон там, только их почти не видно… и… я не знаю, на какую сторону нас выбросило — могло ведь и к столице забросить, нет? Может, мы по северную сторону Жемчужных?

— И ничего больше не видно? А по солнцу ты не можешь определить? Если сейчас день, а солнце светит на горы — то мы по их южную сторону или по северную?

Ему было стыдно, но он всегда в этом путался — солнце встаёт на востоке, но вот слева от востока — север или юг?

— Нет, — откликнулась Талина. — Нас учили, но я не помню ничего. Думала — не пригодится. С охраной и проводниками же всегда ездим.

Когда Талина слезла и отряхнулась, они решили идти. Но по спирали от поляны не получилось — оказалось, продираться сквозь ветки и корни очень неудобно. Почти так же, как шагать по осыпи. Зато они нашли тропу. На ней кое-где даже трава не росла, значит, ходили часто.

Ренни остановился, сорвал пяток листьев и принялся жевать — в запас. Стоял и жевал, не зная, в какую сторону пойти. Было невкусно. И ничего не подсказывало ему направления. Говорить Талине, что тропа может оказаться звериной, он не стал.

— А магически ты никак найти не можешь? — робко спросила она, когда поняла, что он так и не выберет.

Если бы он знал, как искать. Или что искать. И он пошёл направо. Просто так — надо же было куда-то повернуть. Ощущения были странные — трава и кусты с обочины цеплялись за куртку, с веток капало на голову, а поперек еле заметного пространства между деревьями всё время вылезали корни, норовя сделать подсечку. Не камни, конечно, мягче заметно, но очень необычно — он всё время боялся, что это чьи-то щупальца. Мало ли — сухопутный спрут какой-нибудь. Талина шла сзади, и ветки, которые он отводил, часто ударяли её по лицу. А он никак не мог сообразить, как шагать так, чтобы по ней не попало. Что они будут делать ночью, он себе тоже не представлял — на дерево надо бы залезть, но как там просидеть всю ночь и при этом не заснуть и не свалиться?

Дерек устроил привал, перекусил сухарями и поинтересовался у перебежчика, соображает ли тот в охоте. Поскольку кормить его особо нечем. Двуликий прекрасно понял намёк и исчез, предварительно испросив разрешения. Когда он скрылся из виду, Дерек позволил себе заснуть. Проснулся он незадолго до возвращения оборотня. То, что Хот приволок, называлось зайцем. Его надо было жарить — но Дереку абсолютно не хотелось углубляться в лес, поэтому дрова тоже принёс перебежчик, а Дерек ещё немного вздремнул. Было непривычно пользоваться кресалом и разводить костёр — мир не изобиловал источниками открытого огня или кипящими ключами. Похоже, их здесь вообще не было. К тому же, что в печах и кострах жгут деревья, Дерек уже притерпелся и мог смотреть на это без содрогания.

Необходимость всё время держаться настороже напрягала, но зато двуликий оказался грамотен, и Дерек выяснил, что река действительно — Топлянка, узнал и прочитал названия всех городов, рек и притоков на карте, а оставшиеся руны предатель нацарапал на земле. В итоге некоторые неясности Дерек для себя разрешил. Непонятным оставался только вопрос с мёртвой водой — Хот никак не мог взять в толк, о чём идёт речь. Что же касается нынешнего и предыдущего правления, раскладки политических сил и наличия возможных союзников, то перебежчик поведал ему нечто, что более напоминало древние легенды о жизни первого из правителей империи.

По словам Хотомысла, Дерека будут непрерывно пытаться убить, как светлого владыку, но одновременно будут ему и помогать, и, если он и в самом деле тот, за кого себя выдаёт… то после великой битвы его ждёт воцарение, долгое и счастливое правление и женитьба на одной из самых красивых женщин страны, если вообще не всей обитаемой части этого мира. А потом придёт тёмный и — не с первой и не со второй точно — но с какой-то там попытки всё равно отвоюет трон обратно.

Всё это Дерек и сам мог придумать и рассказать куда как более загадочно и впечатляюще. Воевода так и не смог понять — нарочно предатель над ним издевается или действительно немного не в себе. Впрочем, имена ближайших советников тёмного владыки, количество воинов, симпатии градоначальников и удельных князей перебежчик изложил достаточно внятно. Теперь первое, что требуется — дослужиться до командующего гарнизоном в каком-нибудь оппозиционно настроенном городе, завоевать себе авторитет и прочное уважение, после чего привлечь на свою сторону окрестные города и княжества. Или податься на службу к местному князю — вопрос, к какому. Выяснилось, что светлые владыки доказывают, что они именно светлые, а не зелёные в полоску, в поединках. Что ж, после стольких лет перерыва вернуться к самому началу карьеры будет даже интересно. Заодно и узнает, стоит ли он чего-нибудь без своего происхождения. Дерек отправил перебежчика добыть ещё еды и снова нырнул в короткое сонное погружение. За ночь можно будет не опасаться — двадцати минут такого сна в сутки ему должно хватить.

Проснуться заставило едва заметное колебание почвы. Перебежчик ещё не вернулся, зато всадников на горизонте было пятеро, и двигались они со стороны реки. Это ни о чём не говорило — предатель мог связаться с ними ещё вчера. Дерек передвинул меч на правую сторону — все встреченные им местные жители предпочитали правую руку левой — и вскочил на коня. Если дело дойдёт до выяснения отношений, надо заставить противника спешиться — несподручно вести схватку на такой лошади. С другой стороны — пора привыкать, и лучше заняться этим прямо сейчас, когда противников пятеро, а не два десятка. Он застегнул плащ, привычно поправил хлыст и неспешной рысью направился навстречу людям. Будь они в воздухе, Дерек бы решил, что на него откровенно нападают прямым клином — один впереди, а оставшиеся сзади — по двое. Для полного клина не хватало третьего в последнем ряду. Но он не дома. И не на Реозане.

Шагах в четырёх от них он остановился, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее. Мало ли, что у них вид совершенно разбойничий, у него, может, ничуть не лучше. Разминуться с ними и ехать дальше Дереку не хотелось. Стрела в спину — не самое хорошее, что может быть. Следует решить все вопросы сразу. Свёрнутый хлыст под плащом был не слишком заметен, а вот ножны сверкали и искрились, привлекая внимание.

На его счастье у них не было взведённых арбалетов.

— Мир вам, — улыбнулся Дерек, — не подскажете ли одинокому путнику, далеко ли ещё до моста?

Атаковать он им не дал — рывком кнута выдернул меч из рук ближайшего противника. Но остальные и не подумали успокоиться, невзирая на демонстрацию силы. Клинки разом покинули ножны. Что ж, если не понимают намёков, придётся бить на поражение. Хотя одного-двух в живых надо бы оставить — для доверительной беседы. Следующий взмах выбил глаз воину из второго ряда и на возврате захлестнул шею первому, ломая позвонки и сдёргивая с лошади. Третий из нападавших пришпорил коня и скачком сократил дистанцию до удара мечом — надеясь, видимо, что свой Дерек вытащить не успеет. На редкость необучаемые разбойники попались — пришлось податься вперёд всем корпусом и слегка уколоть тупицу клинком в сонную артерию. Этого взять в плен уже не удастся. С оставшимися надо понежнее.

Всё же трое погибли не зря — четвёртому удалось воспользоваться подаренными ему мгновениями, хотя именно за него Дерек особо не волновался — слишком далеко для схватки. Но парень атаковал не Дерека — он ударил по коню. Животное захрипело и начало заваливаться. Разум говорил — земля совсем близко. Можно прыгать! Но рефлексы оказались сильнее.

Воевода захлестнул бичом нападающего, намертво зафиксировав руки вместе с корпусом, чтобы не вздумал перерезать кнут, рывком выдернул себя из седла, оттолкнулся ногами от корпуса лошади… Осталось только зависнуть и взобраться по хлысту на коня противника. Он похолодел, видя, как всадник медленно вываливается из седла… несколько долгих мгновений свободного падения для обоих… можно ещё попробовать зацепить кнутом шею или ноги коня и немного продержаться… а если повезёт, и бич не перережет о шипы, то и перебраться на чужую лошадь… Тут запоздало вмешался разум, и он как раз успел сгруппироваться перед падением на такую близкую землю. Даже умудрился вовремя свернуть хлыст и запоздало обрадоваться мягкому приземлению. Перекатился и поднялся на ноги, оценивая обстановку.

Конь завалился на бок, истекая кровью. Ничего себе — в бою ещё и про лошадь думать! Сам, конечно, виноват — надо было лучше учиться управлять животным и заботиться о его безопасности. Дерек глубоко прочувствовал и осознал всю глубину своей тупости и инертности — сразу было ясно, что шерсть не может противостоять стальному острию. В этом мире проще убить коня, чем всадника. Лишить равного положения и принудить к обороне, а не нападению. Уже половина успеха.

Противник, которого перестал удерживать бич, зацепился ногой за стремя, и теперь лошадь волокла его прочь. Последний же из нападавших был едва различим в поле — с такой скоростью он удирал. Хлыст метнулся к ближайшему из жеребцов, обвиваясь вокруг шеи. Дерек вскочил в седло и пустился вдогонку за упавшим противником. Пятого он точно не догонит, а этого может быть ещё удастся взять живым. Коней он поймает потом.

Догнав зацепившегося за стремя разбойника, воевода убедился, что уже ничего у него не узнает. Положил тело поперёк седла и поехал назад.

Теперь не дать пойманным лошадям ускакать и посмотреть не остался ли кто в живых. Дерек спутал ноги одного из жеребцов поводом и направился к телам. Увы. На двоих он и не рассчитывал, но противник с выбитым глазом тоже оказался мертвым. Бывший воевода ещё не приноровился к местным условиям и ударил бичом чуть сильнее, чем нужно. Надо будет отработать удар при первой же возможности.

Оставив убитых, он вскочил на коня и помчался отлавливать разбежавшихся лошадей, костеря себя за беспечность и раздумывая, как можно повысить безопасность столь уязвимого средства передвижения. Мягкая шкура и удобная для посадки спина — это замечательно, но если животное так легко вывести из строя… Не таскать же ему с собой десяток запасных.

Что побудило его остановиться, Ренни не осознал. То ли просвет впереди — он очень боялся неожиданно оказаться без веток над головой. Хоть и слабенькое прикрытие — но бездну наверху они немного загораживали. То ли звук, словно чавканье гривастого тоннельника, то ли просто нервы на пределе были. Он врос в тропинку так резко, что Талина врезалась ему в спину и едва не повалила. Ренни невольно сделал шаг вперёд и оказался на поляне — совсем крошечной.

— Привет, Хенли, — услышал он, — кого на этот раз ты нам приволок?

Человек на поляне держал в руках арбалет, но ещё не успел прицелиться.

Он спокойно рассматривал вывалившегося на него парнишку, краем глаза пытаясь заглянуть Ренни за спину, словно там должен был находиться кто-то знакомый. Был мужчина гладко выбрит и коротко стрижен.

Жгущее ладони заклинание сорвалось само, как срывается вагонетка при вылетевшем из-под колеса башмаке.

Стена огня ушла вперёд, Ренни развернулся, отшвырнул Талину за спину и ударил снова — назад.

— Ложись!

Прикрывать Талину собой получалось всё лучше. Жар спал достаточно быстро, и Ренни поднял голову почти сразу, как перестал его чувствовать. Он должен стать хорошим магом — как ни стыдно, но это была его первая мысль. Лес выгорел на тридцать-сорок шагов по кругу. Видны были только чёрные стволы да самые крупные ветки. От человека остался обугленный скелет с упавшим рядом арбалетом. Сзади лежал ещё один скелет и ещё один — на противоположной стороне. За мужчиной с арбалетом находилась небольшая возвышенность. Обугленная. Ренни осторожно начал собирать силы ещё на один удар — за ней мог кто-то находиться.

Он поднялся и огляделся внимательнее — за деревьями было черно от сажи. Значило ли это, что удар должен был задеть и тех, кто за холмом?

— Ты что?! — голос показался ему столь громким, что заклинание едва не сорвалось снова. — Они же могли нам помочь!

Возможно, они и могли им помочь. Вот только Талина человека с арбалетом не видела, а Ренни — видел. Он двинулся вперёд, осторожно забирая вправо — надо обойти возвышенность, убедиться, что за ней никто не прячется.

— Держись за мной, — скомандовал он и продолжил обходить горку по кругу, — меньше шансов, что подстрелят.

На их счастье, сзади холма тоже всё выгорело — он едва не наступил на пару скелетов с арбалетами. Ренни поднял арбалеты и отыскал в пепле с дюжину болтов. Всё пришло в негодность, огонь не пощадил и металл.

— Наши, — показал он Талине оплавленное ложе.

— Арбалеты всегда наши, — ответила она, — местные их не производят и почти не закупают. Луки в пару дюжин раз дешевле, если не эльфийские.

Ренни поворошил пепел ногой — кинжалов или пик на земле не обнаружилось. Странно. Он продолжил огибать горку и вышел с противоположного края. Всё было тихо — никакого движения на пепелище. Зато в ложбинке у самого подножия холма, куда огонь дошёл на излете, рядом с полуобгоревшими останками что-то блеснуло. Арбалет. Новенький, зачерненный. Блестели же полированные бляхи на обгоревшем колчане.

От запаха гари мутило. Спиной ощутил что-то гладкое. Оглянулся и оказался перед металлической дверью.

— Это были наши, — всхлипнула Талина, — местные сделали бы дверь из дерева! И арбалеты только у нас! Ренни, что теперь будет? Не можем же мы сказать, что ты с перепугу… что теперь будет, Ренни?

— Помолчи, — огрызнулся он неожиданно для себя, — я его видел. Потом скулить будешь, если живы останемся. Лучше скажи, ты про такие насыпи слышала?

— Похоже на землянку, — растерялась Талина, — в таких в пригородах живут бедняки и оборотни.

Ренни стоял перед металлической дверью. Если за ней есть ход, то они наконец-то вышли к чему-то привычному. Туда, где смогут ориентироваться и не шарахаться от тени облаков и крикнувшей на дереве птицы.

— Ренни, — голос у Талины дрожал, — а что мы скажем дома? И скелеты, надо бы их…

Подул ветер, скрипнуло дерево. Пепел взметнулся под ногами. Дверь была совсем рядом, и долго сдерживаемый ужас вырвался на свободу. Ренни осознал — ещё немного, и он сойдёт с ума без прикрытия над головой и стен с боков. Он просто покатится по этой чёрной земле, вопя от страха и закрывая затылок руками, как те трое, с которыми он ехал сюда. Это же невозможно — ждать опасности из-за каждой ветки, сверху, снизу, сбоку… всё время смотреть под ноги, потому что над ним — бездна, невыносимая бездна, и ничто не спасёт от падения… Он не испытывал такого даже тогда, когда двое суток ждал с отцом спасательную бригаду.

— Ты доберись туда сначала, — все силы ушли на то, чтобы говорить спокойно. — Да, надо бы их проверить, может не все сгорело. Пойдёшь?

Талина прижалась к двери и испуганно замотала головой. Ветер усиливался, обугленные деревья раскачивались и роняли пепел. Ренни старался не смотреть назад. Делал вид, что изучает дверь, пытаясь побороть панику. Только не упасть на землю. Только не смотреть вверх.

— Ну и мне что-то не хочется, — согласился он. — Я насчитал пятерых, интересно, есть ли кто там, за дверью. Ты из арбалета стрелять умеешь?

— Умею, — неожиданно сказала Талина, — и даже могу сказать, что эти — производства восточного предгорья, не нашего. У меня брат оружейник. Только… ты же не станешь стрелять в тех, внутри? Они ведь…

Ренни рассматривал дверь. Чего ждать за ней, он не знал. На створке было обычное дверное кольцо, открывалась она внутрь. Резонно — чтобы не занесло снегом и не завалило деревьями. Он проверил заклинание, всучил Талине колчан и арбалет, решив, что она всё же не выстрелит с перепугу ему в спину. Да и всё равно он не сможет одновременно и огнём бросаться и из арбалета стрелять. Поставил Талину чуть левее. Зажмурился, чтобы переход от света к темноте не был столь резким, и толкнул дверь.

Поймать и привести лошадей обратно проблем не составило. Дерек вспомнил, как отлавливал своего Реозана дома, и усмехнулся. Встал другой вопрос — что делать с телами? Он не колдун и вызывать магическое пламя не умеет, природных источников открытого огня здесь нет, но оставлять их на дороге… если здесь это и возможно, то не для него.

Подошвы ощутили стук копыт — со стороны сбежавшего разбойника. Дерек приготовился. Верховой ехал спокойно, лука в руках не держал. Вскоре Дерек узнал Хотомысла — перебежчик позаимствовал одежду и сапоги нападавшего. Это хорошо — сапоги и камзол со штанами будут мешать оборотню сменить внешность, что в случае нападения даст небольшой запас времени. Знать бы ещё, сколько кинжалов было у разбойника…

Двуликий подъехал и спешился, разглядывая тела.

— Оружие? — не стал скрывать Дерек своих мыслей.

Перебежчик замялся.

— Положи, — потребовал бывший воевода.

Оборотень нехотя подчинился — на земле оказались короткий меч и два кинжала. Дерек подошёл вплотную и не погнушался обыскать двуликого. Затем обшарил седельные сумки и выудил ещё один кинжал. Теперь можно чувствовать себя спокойнее.

— Знаешь, кто? — поинтересовался он.

Предатель пожал плечами.

— Может, люди князя Говора, может — разбойники, может — просто так куда-то ехали. По одежде и лошадям не скажешь. Но местные — по эту сторону Жемчужных одежду покупали.

Дерек достал карту. Замок князя Говора значился с этой стороны реки, прямо в противоположной стороне от Путаря, стоял на притоке Топлянки и был, если карта не врала, несколько ближе города.

— Если это люди князя, — спросил он, — какие претензии с его стороны будут?

Предатель понял.

— Ты собираешься поехать туда и продать трофеи? Опасно.

Дерек собирался посмотреть на местные замки. Но оставлять лошадей не хотел. Да и оружие бросать негоже.

— Как он настроен по отношению к светлому владыке, и что из себя представляет замок?

Замок, по словам перебежчика, представлял собой стены и башню. Внутри и снаружи стен — дома. Скорее это напоминало военное поселение. Дерек попытался уточнить, сколько этажей имеет замок, и получил ответ, что обычная высота башни около семи-девяти его ростов. А этажей может быть от четырёх до семи. Объяснений предателя он почти не понял — при чём тут высота башни? На этот вопрос Хотомысл ответил, что чем выше башня, тем богаче князь. Чтоб издалека видно было что ли? Семь же этажей — немного, вопрос — каков вход.

Спросил, далеко ли ведут из замка подземные ходы, и услышал, что у кого как.

Они обыскали нападавших, и, несмотря на возражения Хотомысла, Дерек решил довезти их до леса и там сжечь. Складывать ветви и сучья Дерек приказал перебежчику, а сам при этом выяснял, как называются деревья, и какое лучше горит. Хотомысл трясся и твердил, что запах дыма может привлечь ночью вампиров и лучше скорее бежать к мосту.

Столковались на том, что костёр зажгут, а запах… Ну что ж, с вампирами Дерек уже сталкивался.

Скорости, с какой перебежчик улепётывал от леса, мог бы позавидовать конь Дерека. Тот, который остался дома. Изредка они спешивались и пересаживались на трофейных лошадей.

— Надо засветло уехать как можно дальше, — скулил предатель, — тогда есть шанс, что за нами поленятся лететь… решат — мы до замка добрались.

— Так почему до сих пор не напали? — удивился Дерек.

— Не чуяли, — пояснил Хот. — Ездить можно либо тайком, либо с магом, чтобы контур на ночь ставил. Двоих-троих ещё и не заметят, они же над полями не летают в темноте… но такой сильный запах дыма уже наверняка взбудоражил все поселения. Перекинусь. Мне овчаркой безопаснее будет — на собак они не реагируют, потому наши по ночам обычно все перекидываются…

Они мчались к развилке — Дерек решил всё же навестить замок. Может, там он пристанет к какому-нибудь обозу — и с местными пообщается, и от перебежчика шансов избавиться больше будет. Заодно и выяснит — что за люди на него нападали.

Глава пятая. Дождь

— Радость моя, свет очей моих, о яхонт, оправленный в золото и платину… что опять не так?

— Скучно мне в этих обитых шелками стенах, о кипарис, не знающий себе равных в садах наших…

— Чем развею дождевые облака, набежавшие на светлое чело солнца моего? Какие украшения привезли на этот раз эльфийские ювелиры?

— О коршун, парящий над полем, может, верховая прогулка поможет разогнать эти тёмные тучи?

— Да, солнце моё, я прикажу запрячь карету самыми породистыми лошадьми и уложить на сиденья легчайшие и мягчайшие подушки и шелка…

— О тигр, жаждущий добычи, или притупился слух твой? Солнце твоё ясно сказало — верховая прогулка могла бы провести мимо грозовые тучи!

— Но… сокровище казны моей… как… любимейшая жена моя и… и… — верхом, подобно… подобно…

— Подобно горной серне, скачущей с уступа на уступ! А кто будет резвиться рядом со своей прекрасной серной — архар или снежный барс, зависит от скорости исполнения желаний серны и остроты слуха барса!

— Да, прекраснейшая из цветущих яблонь моих, твой стройный кипарис прикажет оседлать лошадей и разогнать весь народ с пути, на котором будут резвиться серна со своим барсом…

У ручейка они остановились, чтобы напоить лошадей. Это заняло много времени, так как сразу после скачки поить их было нельзя. Дерек вспомнил своего Реозана и в который раз чуть не дал волю языку. Он бы и выругался — но боялся услышать звуки родной речи. Просто боялся — и всё. Он и про себя пытался рассуждать на здешнем наречии. Получалось плохо. Интересно, думал он, выхаживая лошадей, а как у меня с местными ругательствами? Они тоже наложились на мои родные непонятно как? Вот например, мохан, нахлебавшийся мёртвой воды, оно же так и звучит здесь… и ровным счётом ничего не значит, потому что мохана этого никто не видел, а аналог ему подобрать он пока не может.

Как ругаются сельчане он слышал, и понял — повторить никогда не рискнёт. Потому что местные ругательства — заклинания, которые негоже произносить не магу. Да и магу-то негоже, разве только откровенному некроманту. Во всяком случае так было дома.

Воеводе приходилось присутствовать на допросах магов: и шедших против короны, и практикующих некромантию, и захваченных в плен, и просто сумасшедших — мало кто из них рискнул бы перевести на его родной язык и зачитать вслух ругань сельчан. А тут даже малюсенькие девчонки без запинки такие фразы произносили. Дерек привычно отодвинул на второй план не к месту лезущие размышления. Теперь это его мир — мир, где много воды и деревьев. Мир — где одна луна и крошечные звёзды. Мир — где женщины ходят по поверхности и выражаются хуже, чем погонщики тех самых моханов. Про жёлтое солнце он уже забыл — забудет и про это. Зато здесь нет мёртвой воды — очень хочется в это верить, и только за это миру можно простить многое.

Потом они опять убегали. Вернее, улепётывал перебежчик, а Дерек не мог отказать себе в маленьком удовольствии понервировать предателя, читая ему на скаку нотацию о том, что опасность нужно встречать лицом к лицу, причём не измотанными непрерывным бегством, и поэтому лучше бы остановиться и приготовиться к битве. Попутно он сверялся с картой — к повороту на замок они должны добраться через пять-шесть часов.

— Имеет ли смысл отдохнуть и скакать ночью? — спросил он, поравнявшись с перебежчиком.

— Тогда точно услышат! — отозвался Хот. — Так, может, за двумя и не погонятся, если далеко будем. Ночи короткие — глядишь, и не полезут…

За время последующей скачки Дерек попытался научиться спать в седле — будучи впереди, перебежчик не должен был этого заметить. Заснуть не удалось — но в полудрёму он погрузился. Уже легче. Ещё потренируется и всё получится. В сумерках они остановились, и предатель начал раздеваться.

— Извини, — сказал он, — я лучше в другом облике их встречу… Ты уж сам как-нибудь… владыка всё-таки.

Удерживать его Дерек не стал. Выбрал ещё один меч и отправил пасти лошадей подальше от себя — не надо будет беречь спину.

Серебра или осины у Дерека с собой не было — значит, придётся лишать вампиров возможности нападать. Как бы живучи они ни были — двигаться и кусаться без головы, рук, ног и крыльев вряд ли смогут. А то, что их отдельные части продолжают шевелиться — это несколько отвлекает с непривычки, но не особо опасно. Одного надо будет оставить более или менее целого — вдруг удастся с ним поговорить. Интересно всё-таки — разумны эти твари или нет. Вот он — недостаток холодного мира без открытого огня: деревьев много, зато несожжённые мертвяки толпами бродят.

Вслед за сумерками пришла ночь — с маленьким изогнутым месяцем. Темно, но ему не привыкать — в подземельях темнее бывало, а тут хоть какой, но свет. Хлопанья крыльев слышно не было, мимолётный взгляд на лошадей его успокоил — перебежчик приближаться к владыке пока не собирался, Дерек положил оба обнажённых меча рядом и стал ждать.

Врагов он заметил издалека и насчитал восемь. Вполне нормально. До двенадцати-тринадцати волноваться было не о чем, а вот что бы он стал делать с тремя десятками, не ясно. Ладно, не юноша уже, хотя обидно было бы умереть, не завоевав этот мир.

Они избрали обычную тактику — один пикирует сверху, остальные окружают, не давая вырваться. Ошиблись, улыбнулся владыка, раскручивая бич над головой.

Он твёрдо стоял на земле, спина Реозана под ним не качалась, сполохи молний не слепили глаза — рассчитать удар в таких условиях ничего не стоило.

Выдержать идеально ровный строй нападающие не сумели.

Хлыст развернулся с непривычным свистом, ударил по вырвавшемуся вперёд вампиру и отбросил в сторону — как раз на подоспевшего следующего. Твари сцепились крыльями, потеряли скорость, завертелись, на излёте задев ещё одного и сломав ряд.

Второй удар бича бросил на землю ещё троих. От спикировавшего сверху Дерек ушёл перекатом, полагая, что тот врежется в землю. Ошибся — тварь успела затормозить и едва не достала владыку крылом: лишь удар меча пресёк эту попытку.

Дерек привычно обернул хлыст вокруг пояса, попутно впечатав рукоять в челюсть самого резвого и выиграв несколько мгновений. Оставшихся он встретил ударами с двух рук.

Разделение на верхнюю и нижнюю часть временно притормозило пытавшихся подняться, а отсечение крыльев не дало другим возможности взлететь.

Сражаться собственным мечом оказалось намного легче — сквозь тела вампиров тот проходил легко и быстро, словно не встречая препятствия вообще. Работа столь разными клинками рассеивала внимание, но Дерек решил второй пока не отбрасывать.

Отскочил подальше от шевелящихся на земле тел и позволил себе усмехнуться. Для себя. Или для врагов, если их зрение так же хорошо, как и реакция.

С оставшимися он даже поиграл, а последнего решил в плен не брать — лежащие на земле останки шипели и шевелились, так что выбрать себе часть вампира для беседы будет не сложно.

Бездумное расчленение — не самое приятное занятие. Безоружный противник ничто по сравнению с воином. Клыки и когти не в счет. Дерек добил семерых, насколько это было возможно применительно к мертвецам, и крикнул Хотомысла.

Овчарка прибежала, тревожно принюхиваясь, и то и дело поглядывая на небо. Дерек и сам туда поглядывал, но пока ничего опасного не заметил.

— Что с ними делать? — указал Дерек на нежелающие замереть части.

— Оставь, — фыркнул перебежчик, — утром сами развеются.

Шевеление конечностей Дерека отвлекало. Ещё удачно, что вампиры свалились на достаточно большом отрезке поля, и ему не пришлось шагать по груде дёргающихся рук и ног в поисках собеседника. Три головы шипели и пытались кусаться, ещё одна впала в заторможенное состояние и не реагировала на вопросы.

Мертвяки оказались агрессивны и неразговорчивы. Дерек исследовал одежду — на некоторых она была вполне приличная, на других — почти истлевшая.

— Хот, — окликнул он, — они ведь кровь пьют? А зачем? Мертвяк он и есть мертвяк…

— Не знаю, — отозвался двуликий, — нужна она им почему-то. Жажда вампира называется.

— Угу, — согласился Дерек и огляделся. Выбрал голову поспокойнее и отнёс немного в сторону. Посмотрел на предателя и улыбнулся.

— Нет, — пёс зарычал и попятился, вздыбив шерсть на загривке и обнажив клыки. — Нет, владыка! Ты можешь меня поймать и связать, но никаким способом не заставишь перекинуться! Я не буду дразнить эту нежить своей кровью! А до собачьей ему дела нет!

Что ж, намёки и настроение перебежчик улавливал, а насчёт заставить перекинуться… он просто не знал методов при дворе отца. То, что воевода их не одобрял и применял крайне редко, совсем не значило, что он не умел ими пользоваться. Через какое-то время предатель сам начал бы слёзно умолять владыку разрешить ему напоить вампира. Но Дерек и не собирался дразнить тварь кровью оборотня. Зачем, когда есть своя.

Он поставил голову на небольшой холмик, сел рядом и уколол палец кинжалом:

— Побеседуем?

Ренни весь сжался в ожидании скрипа петель. Ничего — створки распахнулись мягко и бесшумно. Свет проник в тёмный узкий коридор, не выхватив впереди ни одной фигуры. Он спешно втащил за собой Талину и закрыл дверь. Темнота успокоила — она была привычной. Скоро они освоятся и, возможно, даже смогут различить слабое мерцание плесени и уловить отражение звуков, если рискнут нарушить тишину.

Он затаил дыхание и ощутил, как Талина последовала его примеру. Стук сердца мешал сосредоточиться, мерцания не появлялось. Провёл рукой по стене — земля, не камень. Влажная земля. А плесени нет. Пол наверняка тоже земляной — с такими он сталкивался всего пару раз. Осторожно щёлкнул пальцами. Один раз — иначе услышат. Звук отразился от стены — глухо, словно земля с чавканьем затягивала его в себя и не желала отпускать. Коридор достаточно резко шёл вниз. Ступенек не было. Поворот или развилка должны были быть в дюжине с чем-то шагов — повторить щелчок или выплюнуть в темноту ноту он не решился.

Паника отступила. Он повернул голову в сторону закрывшейся двери, глубоко вздохнул и принюхался. Пахло сыростью и прелью. Ничего. Дальше будет проще. Они здесь почти у себя дома. Теперь у них есть шанс. Почувствовал рядом тепло Талины и коснулся её руки сначала один раз, потом два, и снова один, передавая символ спокойствия. Талина ответила короткой серией пожатий:

«Что дальше?»

«Идём», — отбил он, — «арбалет держи сбоку от меня».

Первый шаг отдался гулким эхом под сводами. Зато теперь он чётко уловил — коридор в полтора его роста высотой и столько же в ширину. И развилка в дюжине и двух шагах впереди. Вытянул руку — до потолка не достал. Объясняться с Талиной и касаться стен придётся левой — на правую он подвесил огненное заклинание.

Вскоре они приспособились не издавать шума. Это было даже проще, чем дома, потому что земля лучше поглощала звуки. Талина положила руку ему на плечо и изредка вздрагивала и сжимала пальцы — от напряжения, а не пытаясь что-то сказать.

До развилки они шли целую вечность, замирая через каждые три-четыре шага и прислушиваясь. Пусто. Как будто сожжённые им люди вышли не отсюда. Ренни перешёл на короткие семенящие шажки, непрерывно касаясь левой рукой стены. Когда пальцы провалились в пустоту, он затормозил, стараясь сделать это как можно более плавно.

Один поворот шёл налево, другой направо и чуть наискось. Они встали у развилки, надеясь заметить отблески дальних факелов или магических огней, но темнота не думала сдавать позиции и не подарила им даже крохи слабых мерцаний. Ну и ладно, не привыкать. Он принюхался — всё та же затхлая сырость. Если люди здесь и проходили, то вонь земляных испарений перебила все их следы. Тихонько свистнул — Талина испуганно сжалась. Ответвления шли в стороны, причём левое снижалось быстрее, чем правое. Зато правое было шире.

«Нас бы уже заметили», — коснулся он пальцами руки Талины. В темноте с ней можно спокойно разговаривать, не боясь покраснеть. — «Что-нибудь чувствуешь?»

Она долго жила наверху, но не могла же забыть основных навыков.

Вампир нежитью и мертвяком себя не считал. Это всё, что Дереку удалось выяснить. Остальное по мелочи — солнечный свет для них губителен, днём они прячутся под землёй, если повезёт — в старых склепах или могилах, питаются… вампир утверждал, что питаются они кровью, но когда Дерек стал выяснять — как часто им эта кровь достаётся, то выяснилось — хорошо, если раз в шесть-семь дюжиниц. Совсем оголодавшие особи потребляли всё, что попадётся, включая мышей и лягушек. И мышей и лягушек Дерек уже видел, и не понял, почему вампир так брезгливо морщится — на вид они выглядели вполне съедобными. Не зайцы, конечно, но за неимением лучшего… наверно, местные опускаются до такой мелочёвки в случае крайнего голода. Или на вкус они плоховаты.

Размножались вампиры исключительно укусами — если выпитая жертва не умирала, то превращалась в такую же крылатую тварь, сохраняя при этом память о человеческой жизни.

Вампир явно был разумен, и не сказать, чтобы был так уж сильно мёртв, но признать живым существо, не имеющее крови и не умирающее при делении на части, Дерек всё же не рискнул. Тем более, что их доверительный разговор был прерван воплем перебежчика: «Владыка, скорее, он оживает!» Подбежав на крик, Дерек обнаружил, что не обезглавленные твари прекрасно регенерируют, и ему пришлось срочно исправлять оплошность. Он задумался, какую формулировку подобрать для данного существа, и склонился к «условно мёртв». Причём, не рассыпайся вампиры в пепел при солнечном свете, выбрал бы «условно жив».

Дерек дождался первых солнечных лучей, убедился, что от тел остались лишь дырявые лохмотья да почти сгнившие сапоги среди кучек пепла, и кликнул перебежчика.

Пёс нервничал и не спешил становиться человеком.

— Владыка, — выдал он с некоторым сомнением, — а ты вообще уверен, что ты… в порядке? Разговаривать с головой, да ещё прикармливать её своей кровью…

— Я вообще не уверен, что я владыка, — отрезал Дерек, — и мне непонятно, с чего это у бывшего слуги тёмного такие странные взгляды. Я же не с твоей головой разговариваю. Ты рядом побежишь, или верхом поедешь?

Перебежчик подумал и начал перекидываться.

Досыпать пришлось в седле. Ещё некоторое время ушло на остановку около ручья, чтобы напоить лошадей, и Дерек в который раз поразился обилию воды.

Оказалось, что вчера они почти доехали до поворота на замок князя Говора и сегодня должны были добраться до него немного после полудня, благо сменные лошади у них были.

Небо потемнело неожиданно быстро. Сначала на горизонте показалась тёмная полоса, которой Дерек не особо испугался, потом налетел ветер, швыряя в лицо дорожную пыль. Ветер обрадовал — хоть что-то родное и привычное. Серая полоса оказалась тучей — почти настоящей, тёмно-серой, клубящейся. Она закрыла солнце и повисла над головой так же низко, как дома. Был бы он сейчас на Реозане — посмотрели бы на эту тучу сверху. Сверкнула молния и ударил гром: нестерпимое желание вернуться домой вспыхнуло, скрутило и — прошло вместе с исчезнувшей молнией.

Хотомысл спешно начал стаскивать одежду и заталкивать её в дорожные мешки.

— Зачем? — не понял Дерек.

— Ливанёт сейчас, потом сушиться замучаемся, — сообщил перебежчик, покрываясь шерстью. — А так — отряхнусь, да и дело с концом. Ты бы тоже капюшон накинул да под плащ спрятался.

Совет Дереку не понравился. Вернее, совет понравился, не понравилось, что Хот предложил ему накинуть капюшон, а сам при этом сменил облик. Значит, местные тучи опаснее, чем он думал. А чего ещё можно ожидать от тучи? Он плотнее завернулся в плащ и достал из внутреннего кармана перчатки — хорошо не потерялись. Надвинул капюшон и спросил:

— А лошади?

— Да что им сделается? — отозвался перебежчик. — Сёдла тоже не промокнут — кожа хорошей выделки. Ну накрой седло плащом каким на всякий случай, если волнуешься, и лошадей стреножь, чтоб не разбежались.

Совету Дерек последовал. Он бы и морды лошадям накрыл, но Хотомысл ни глаза, ни нос не прятал, и Дерек решил, что и лошади обойдутся.

— А если не перекидываться, а просто раздеться? — решил Дерек зайти издалека. — Не быстрее высохнешь? Зачем шерстью покрываться?

— Можно, — согласился перебежчик, — но у нас под дождём обычно только детишки голышом бегают. Развлекаются. Несолидно.

Туча висела над головой, посылая в землю белые разветвлённые молнии — совершенно обычные, сопровождаемые вполне нормальными раскатами грома.

— То есть, — опять уточнил Дерек, — если под дождь ладонь подставить — ничего не будет? При любом дожде?

— Да что может быть-то? — не понял Хотомысл. — Ну рукава рубахи вымочишь, или градом стукнет, только такой крупный град редко бывает. А чтоб молния в тебя попала — это очень постараться надо. Дерево найти посреди поля, и залезть на него. И то не факт, что попадёт. Ты что, грозы боишься?

То есть оборотень утверждает, что дождь не опасен.

— Я просто ещё не видел здесь гроз, — ответил Дерек. — У нас они были очень неприятны.

— Так и здесь под ливень попасть приятного мало, — вильнул хвостом перебежчик.

На землю упали первые капли, а потом полилась вода — сплошной стеной. Такого потока себе даже представить нельзя — смотреть на дождь бывший воевода не рискнул, но спина и голова не чувствовали ударов отдельных капель — только тяжёлые упругие струи воды.

Дерек глубже надвинул капюшон, размышляя — рискнуть ли снять перчатку. Лучше бы, конечно, посмотреть, как реагируют на дождь местные жители. Знал бы — приложил бы все усилия, чтобы взять одного из разбойников в плен, и поэкспериментировал с ним сейчас.

Хотомысл же вполне спокойно собирался сидеть под ливнем. И сидит, наверное, куда ему деваться? Оно, конечно, нос у предателя нежный, хотя по виду — вполне защищённый, и глаза почти человеческие, так он — местный, и не человек, у его народа, может, устойчивость к дождю особая.

Судя по раскатам грома, туча удаляться не желала. Она упорно продолжала гнать в землю молнии. Дерек решил рискнуть. Если бы этот дождь был опасен, жители наверняка предусмотрели бы защиту. Он же пока не видел здесь ничего, что закрывало бы тело полностью. Снял перчатку и подставил ладонь под поток воды. Память услужливо подкинула закушенные губы трёх придворных магов, которые всё же спасли ему ногу, потом столь же услужливо начала напоминать, как долго они с ней возились, потом… В ладонь лилась совершенно обычная вода — он ощутил, как ушёл страх, уступая место восторгу. Дерек скинул капюшон и подставил лицо дождю, подавляя желание сбросить плащ и одежду и запрыгать по траве так, как это позволительно детям. Мир вокруг стал почти прекрасен.

Туча понемногу успокоилась, и в просветы на небе проглянуло солнце. Трава вымокла, дорогу развезло. Лошади отряхивались, предатель тоже отряхнулся, распространив вокруг удушливый запах псины, перекинулся обратно и принялся надевать сухую одежду. Очень удобно, решил Дерек.

Они немного переждали, заодно и пообедали, и снова пустились в путь. Часа через три Дерек увидел обещанную башню и поселение вокруг крепостных стен.

Страх мешался у Талины с чувством несказанного облегчения. Как бы там ни было, что бы там ни было, как бы она ни привыкла к жизни в Тальне, но бесконечный простор и отсутствие стен непрерывно давили на неё. И вот теперь она хоть немного защищена. И пусть люди или звери выйдут из коридоров — здесь у них с Ренни есть шанс. Здесь они хоть что-то умеют. Молодец Ренни, так спокойно себя вёл. Сама она чуть не завопила от страха на пепелище и не рванула бегом в спасительное подземелье.

«Талина?» — ощутила она лёгкое надавливание пальцев, и ответила: «Сейчас, настраиваюсь».

Надо рискнуть и просвистеть ещё. А лучше крикнуть или спеть пару нот. Если здесь есть люди — их уже должны засечь. Нет, не обязательно — может, правый коридор служебный, тогда тем, кто в левом, совсем не интересно, кто топает туда от двери. Или наоборот. Зато если кто уловит свист или ноту, то сразу поймёт, что пришёл чужой — вряд ли местные ходят в темноте.

Она затаила дыхание и прислушалась. Коснулась руками пола — слева и справа.

«Дотронься», — передал Ренни.

Что-то чувствовалось в левом коридоре — далеко и глубоко. Вода?

Они легли на землю, стараясь уловить вибрацию всем телом.

«Водопад. Левый коридор».

Повернули налево — где вода, там жизнь. Там будут и плесень и рыба. По руслу реки можно добраться до поселений. Ещё бы чуть-чуть света или выступающих знаков на стенах — чтобы понять, куда они попали. Талина касалась рукой правой стены, Ренни — левой. Знаки и указатели должны быть через каждый куль шагов и у каждой развилки, но сколько они ни ощупывали стены — ничего не обнаружили. Шаги, как они ни старались, всё же отдавались эхом в коридоре, но от этого была и польза — было слышно, что коридор неуклонно снижается, чуть завиваясь влево. Если они натолкнутся на людей…

И она поняла — Ренни прав. Ей совершенно не хочется встречаться с теми, кто выкопал этот ход. И вовсе не потому, что неопытный маг устроил погром наверху. Любой нормальный проходчик позаботился бы и об опознавательных знаках на стенах и об освещении — хотя бы через два куля шагов. Даже на межъярусных ходах и то встречаются сигнальные выступы, на каждой третьей или четвёртой развилке, а здесь — ничего, влажная стена.

Присутствие воды стало совсем явным. Коридор не сужался и не расширялся, света не было, указателей на стене — тоже. Эхо говорило, что впереди — либо тупик, либо очень неудачный поворот — узкий и извилистый. Талина не могла сообразить, будут ли при таком странном повороте их шаги слышны тем, кто в нём. Может, наоборот, шуметь посильнее?

«Если тупик — возвращаемся», — коснулся её руки Ренни.

— Если я захочу с тобой покончить, эта дюжина шагов тебя спасёт.

Верховный подошёл.

— Что это?

Джайлем взял кинжал в руки, провёл ладонью по лезвию.

— Ничего. Даже заклинаний на самозатачивание. Слабый отзвук, что находился рядом с заговоренными предметами, но нельзя сказать, с какими — у нас они на каждом шагу.

Правитель смотрел на него в упор. Верховный провёл ладонью ещё раз.

— Ничего. К тому же весьма дешёвый.

Тишина.

— Можем взять на проверку, но вряд ли две дюжины магов найдут что-либо большее, чем я. И это займёт несколько дней.

Молчание.

Джайлем положил кинжал на стол.

— Мы уже не первый раз разбираем подобный вопрос, ваше величество. Смею повторить, я — не начальник вашей охраны, но убеждён, что если ваш носитель попросит, ему принесут любой предмет. Причём ни один слуга или охранник отказать не осмелятся. Кинжал вызовет меньше подозрений, чем верёвка.

Существо напротив упорно молчало. Стоило ли упоминать верёвку?

— Ваше величество, я предупреждал вас, что в одиночку выходить опасно. Судя по этому кинжалу, моим мнением вы опять пренебрегли, иначе бы его мне не демонстрировали.

Вновь тишина.

— С прошлого раза мы сменили всю охрану и всех слуг. У меня нет доступа в замок в ваше отсутствие. Ни у кого нет.

Никакой реакции. Джайлем перевёл дыхание.

— Можно вновь сменить весь персонал, если пожелаете. Но, убеждён, вы знаете, с кем должны разобраться.

Существо пошевелилось.

— Прикажете сменить?

— Выборочно. И чтобы не сразу сдохли, как те двое.

— Ещё приказания?

— Ступай.

Один шаг, два, три… Дверь. Дюжина шагов не спасёт. Но может дать тот миг, за который успеют сработать все наложенные заклинания и амулеты.

Успеют.

Вот только не окажусь ли я с ним на одной дороге?

Глава шестая. Алтарь

Князем, как понял Дерек, здесь мог назваться почти любой. Более мелкого понятия просто не существовало — ни тебе баронов, ни тебе графов. Чуть больше пары дюжин человек дружины и крепостные стены — вот уже и князь. И никому не обидно. Еще, правда, требовался замковый маг, куда ж без него — или вампиры сожрут, или соседи. Непонятно, почему старейшина в Турилках не именовал себя князем, должность что ли выборная…

Замок представлял из себя башню со шпилем наверху, обнесённую невысокой каменной стеной. Судя по размеру стены, внутри неё мог поместиться разве десяток хозяйственных построек. Зато перед стенами раскинулось вполне приличное поселение — дворов на сто пятьдесят. К обилию же зелени и животных Дерек уже привык.

Платы за въезд с них не потребовали.

— Кем лучше представиться? — спросил Дерек у перебежчика.

— Да кем хочешь, — спокойно отозвался Хотомысл, — только говори, что родился по эту сторону кордонов, на юге все смуглые и черноволосые.

— Каких кордонов? — не понял Дерек.

— Тех, которые нас от южных земель отделяют, — пояснил перебежчик. — Четыре магических кордона. Чтобы от нас к ним не телепортировали, а только по морям ходили.

Дерек выслушал краткое значение слова «море». Сначала не поверил. Переспросил. Опять не поверил. Потом всё-таки решил, что раз реки куда-то текут, то подобное явление вполне может существовать. Почему нет? Если есть огненные озёра, могут быть и водные.

— А кордоны зачем? — о существовании южных государств Дерек тоже слышал впервые, но, в отличие от морей, поверил в них сразу. Другое дело, что находились они «за морями». — Мы с ними воюем?

— Нет, — надо отдать двуликому должное — он добросовестно отвечал на все вопросы, — это кордоны от тёмного, чтобы не прорвался дальше наших земель. Чтобы тебе, владыка, удобнее было за ним гоняться. Говорят, их поставили, когда нижних с поверхности под горы загнали. Поэтому все южные товары безумно дороги. Их везут либо морем, либо через сеть телепортов, но при очень жёстком контроле — все кордоны приходится проходить пешком. Так что представляйся путешественником с Восточной окраины Жемчужных гор — лучше всего. Там мало кто бывал.

Дома перед стенами все были деревянные, крытые соломой. Изредка попадались землянки. Дерек выяснил у встречного прохожего, где здесь постоялый двор, и поехал вдоль стены на другую сторону посёлка, попутно раздумывая, на сколько этажей вглубь уходит башня, и где могут находиться выходы из неё.

Гостиница находилась неподалёку от базара. Здание в два этажа, с хозяйственными постройками рядом. Дерек с перебежчиком отдали слуге лошадей и вошли внутрь. Ничего необычного: эта зала отличалась лишь обилием дерева вместо глины и камня. Воеводе порой доводилось пировать и вести переговоры сидя на полу, но там, где были столы, все трактиры выглядели похоже.

Толстый и лысый трактирщик угодливо улыбнулся, бегло скользнув по ним взглядом, и Дерек порадовался, что перед въездом в посёлок содрал с ножен все драгоценные камни. Хозяин наверняка заметил и необычный для этих мест материал сапог и плаща, и хлыст на боку. Что кнуты здесь носить не принято Дерек понял сразу — их не было ни у пятерых разбойников и ни у кого из встречных. За всё время они ему попались едва три раза — у пастухов в Турилках. Хорошо. В чём в чём, а в этом у него точно будет преимущество.

Зал был почти пуст — пара зажиточных торговцев, да черноволосый мужчина за столом в углу. Торговцы плохого впечатления не производили, а вот мужчина мог быть опасен. Дерек не знал, как выглядят здесь воры, но то, что посетитель хорошо владеет мечом и кинжалом при отменной реакции, сомнений не вызывало.

Они справились о ночлеге. Трактирщик запросил серебряную монету за комнату с каждого. Дерек поинтересовался, что есть из еды, услышал перечень незнакомых блюд и выбрал кулеш и пшённую кашу с ветчиной, просто потому, что уже знал, каково это на вкус. Они с перебежчиком закинули вещи в комнаты наверху, поели, и Дерек решил пройтись по посёлку. Один. Ему не хотелось оставлять оборотня без присмотра, но таскаться с ним повсюду Дерек жаждал ещё меньше. Надо сверить информацию, полученную от предателя, с тем что услышит сам, найти какого-нибудь менялу да и просто побродить. Может, удастся, наконец, избавиться от амулетов, навязанных магом. И от перебежчика надо как-то отвязаться. Желательно без крови и убийства. А ещё лучше — с пользой.

Ход петлял и сужался. Теперь они шли друг за другом, и уже не надо было вытягивать руки, чтобы коснуться стены. Никаких меток на стенах по-прежнему не попадалось, но ощущение воды становилось всё отчётливее.

Водопад находился в небольшой пещере. Звук льющейся воды достаточно точно её обрисовывал: шагов пять в длину и три-четыре — в ширину. Озерцо — и того меньше.

Идти пришлось медленно — чтобы не свалиться в глубину. Наконец Ренни нагнулся и коснулся рукой воды. Фляг у них не было — пришлось только утолить жажду.

Они сели и прислушались — нигде ничего не намекало на существование выхода. Придётся или возвращаться обратно и исследовать правый ход, или…

«В крайнем случае», — дотронулась она до руки Ренни, — «мы можем остаться здесь, а еду искать снаружи».

«Или нас найдут в качестве еды», — ответил он и добавил, — «Можно нырнуть и поискать водоросли. Или выход под водой».

«Не бывает тупиковых ходов и землянок», — прикосновения к нему её успокаивали, особенно когда не надо было спешить и сокращать слова. — «Все ходы между собой связаны — иначе нельзя».

«У нас», — Талине было непонятно, как ему удаётся передавать сарказм подушечками пальцев. — «Этот же мог построить кто угодно».

Об этом она думать не хотела. Да и сидеть здесь, у озерца, всё равно спокойнее, чем наверху.

«Пойдём вдоль стен по кругу», — решил Ренни после паузы. — «Ничего не найдём — исследуем второй ход».

Пустот обнаружилось целых три. Они прогладили, простучали и обнюхали все участки, где могли находиться двери, и сошлись на том, что вторым ходом пользовались. Но как ни прощупывали стену — не смогли заметить даже намёка на самый плохонький светильник.

«Талина», — спросил вдруг Ренни, — «если там — свет, ты ориентацию потеряешь?»

«Если яркий», — ответила она, — «то на пять ударов сердца — точно».

Они ещё раз прощупали контур двери и нашли-таки выступы, куда можно было просунуть пальцы, чтобы потянуть ее на себя. Открывать надо было вдвоём — сдвинуть камень в одиночку не смог бы и самый высокий из живущих под открытым небом.

«Может, не надо?» — Талине не нравился запах, но не объяснять же это Ренни, ещё решит, что она трусиха. — «Может, лучше наверх?»

«Если ей пользовались», — ответил он, — «то там может быть проход вниз на ярусы. Три выхода — не тупик. Может, и наши строили, я видел такие схемы в старых учебниках. Тянем на себя. Если там свет — привыкаем. Если начнут толкать снаружи — отпрыгиваем вправо и влево от двери — только не назад. Давай».

Да, подумала Талина, он прав, только бы выйти на любой самый заброшенный ярус — оттуда по меткам всегда дойдёшь до людей. Но запах ей не нравился. Она не хотела выпускать арбалет из рук, но плита не поддавалась. Пришлось положить. Полоска света была совсем тоненькой и блёкло-серой — внутри использовали плесень. Это хорошо: яркий свет для них сейчас — враг. Они долго присматривались к полоске. Немного привыкнув к освещению, Талина подняла арбалет. Ренни начал вытягивать дверь — теперь он уже справлялся один. Из прохода тянуло дымом и мертвечиной. Полоса света становилась всё шире, но глаза уже привыкли, и она не боялась ослепнуть и не увидеть цель.

— Хен, — громкий и низкий голос резанул по ушам хлеще, чем яркий свет при выходе из темноты, — что вы там всё возитесь? Они сопротивляются, что ли?

Две фигуры внутри были отличной мишенью. Талина выстрелила. Не раздумывая. Наложила второй болт и снова выстрелила. Не промахнулась. Теперь она точно знала — Ренни был прав, как нельзя более прав, что наверху сразу швырнул заклинание.

Ренни выпустил дверь и теперь разглядывал помещение. Талина пыталась снова зарядить арбалет и впервые не могла — у неё тряслись руки.

«Не взяли бы меня в чистильщики», — подумала она, кусая губы, — «правильно, что туда не берут женщин».

Она всё-таки справилась с рычагом. Стрелять?! Но, судя по тому, что Ренни ещё никого не сжёг, людей в комнате было всего двое.

На базар Дерек не успел, а менялу нашёл, узнал, сколько будет стоить золотой его мира и парочка драгоценных камней, отыскал ещё пару менял, поторговался, продал крошечный сапфир с ножен, пару наиболее подозрительных амулетов от колдуна и один золотой с профилем прапрадеда. Людей попадалось немного, и приставать к ним с расспросами Дерек не решился. Прошёлся вдоль стены замка, по улочкам, вдоль берега реки, немного — по краю поселения, отыскал подземный выход из замка. Один. Другие ему не попались или он их с непривычки не заметил. На окраине выбрал пустынное место, достал хлыст и попытался вспомнить, как брал его в руки первый раз. Вспомнил. Но, сколько ни пытался, изобразить что-либо похожее на работу непрофессионала не смог. Ложный замах — сколько угодно, удар назад за спину — без проблем, переброс, змея, удавка, хвост дракона — он бился около часа, но воспроизвести движения новичка не удавалось. Руки не подчинялись, выкидывая привычные заученные приёмы. Проделывать такое с мечом он умел неплохо, но хватало его не более, чем на пятнадцать минут. Дальше истинные умения всё равно прорывались. Он потренировался немного с клинком и снова взялся за хлыст. Никакого результата. Под конец Дерек испугался, что собьёт себе всю технику и решил ещё раз пройтись по посёлку.

Вечерело. Единственный обладатель местного кнута — пастух — гнал домой стадо коров. Дерек прошёл мимо ещё одного постоялого двора — грязного и замызганного, — посмотрел, как приезжий торговец договаривается с местной жительницей о ночлеге в её землянке, похоже, что и не только о ночлеге, разминулся с тремя громилами бандитского вида и десятком женщин и мужчин. Покружив ещё, пришёл к выводу, что мужчины стараются уступать ему дорогу, а женщины оборачиваются вслед — почти все. Что ж, если здесь такие же нравы, как в Турилках, это очень неплохо. Рост у местных жителей оказался самый разнообразный — от мелких коротышек, едва не упирающихся носом Дереку в солнечное сплетение, до жутковатого чернобородого великана на голову его выше. Двигался великан достаточно неуклюже, поэтому особо опасным Дерек его не посчитал. Так что ростом он среди местных не выделялся, цветом и длиной волос — вообще полностью соответствовал большей части жителей, разве плащом мог удивить. Надо будет — купит другой, а пока и так нормально.

С наступлением сумерек жители попрятались по домам, а Дерек ещё немного побродил по окраинам — вечерний полусвет неуловимо напоминал ему дом. Лёгкую грусть омрачили двое пьяниц с топорами, которых пришлось уложить рядышком на дороге, чтобы они проспались. Надо будет послать за ними оборотня, вдруг ночью кто-нибудь надумает опохмелиться проспиртованной кровушкой.

Успокоив ещё троих с ножами и кистенём, Дерек решил вернуться на постоялый двор, дабы Хотомыслу не пришлось всю ночь растаскивать по домам непутёвых мужиков.

В обеденной зале горели свечи и факелы, горланил народ. Оборотня видно не было, мест, с которых свободно просматривался бы вход — тоже.

Поэтому Дерек направился к подвыпившему толстяку явно торгового вида, два охранника которого ели через стол от хозяина, сел рядом, вызвав у телохранителей нервную дрожь, и, ломая всё внутри себя, произнёс то, о чём чаще всего говорили приезжие в посёлке:

— Любезный, вы, как я вижу, тоже издалека, но чувствуется, тут не в первый раз, не подскажете ли, где здесь найти развлечения для мужчины, какие посимпатичнее, и во сколько это может обойтись?

Толстяк оживился. Дерек махнул служанке, заказал торгашу вина, а себе — ужин на этот раз из продуктов с незнакомыми названиями, дождался, пока женщина разгрузит поднос, недвусмысленно коснувшись его ногой, и принялся за еду. Дальнейшее наблюдение за служанкой показало, что прижималась она почти ко всем.

Толстяк рассказывал ему вещи, которых никогда не сообщил бы ни один нормальный мужчина в его мире. Дерек слушал, так как уже успел убедиться, что тема еды, выпивки и… прочих развлечений здесь самая ходовая.

После второй кружки вид у охранников сделался совершенно затравленный — они никак не могли понять, относится Дерек к категории грабителей, или всего лишь мирный приезжий. Дерек немного подождал, улыбнулся телохранителям, хлопнул толстяка по спине и сообщил, что пройдёт по указанному им адресу чуть позже, а вот ему пора. Жестом подозвав охранников, вручил им сомлевшего торгаша, отечески порекомендовав ни в какие увеселительные заведения его не пускать, а тихо нести спать. Спровадив занимавшего вполне приличный стол толстяка, Дерек потребовал ещё мяса с гречкой и вина и принялся наблюдать за входом и людьми.

Ужинали и пили в основном мужчины. Это было бы привычно и правильно, если бы некоторые из них не привели с собой женщин. Но остальные мужчины на чужих женщин смотрели лениво, больше интересуясь служанкой. Дерек вяло потягивал вино, раздумывая, спит ли оборотень у себя в комнате, или уже вызывает сюда отряд наёмников нынешнего правителя.

Народ менялся. Вошла компания подвыпивших молодых парней — не местных, судя по заплетённым бородам, с ярко одетой женщиной, лет семь-восемь уже как вошедшей в детородный возраст, которую они обнимали и тискали на глазах у всех. Парни купили три глиняных бутылки непонятно какого напитка и вывалились на улицу.

Вломились трое мужчин — взлохмаченных, не совсем трезвых, но пока настроенных поесть, а не подраться. У одного из них Дерек заметил кистень. Ушёл ещё один купец, на освободившееся место сел другой — чёрная с проседью борода лежала на его неохватном животе, завиваясь крупными кольцами.

Как в любой харчевне родного мира, если не считать заигрывающих служанок и парней с девицей.

Дерек попытался прикинуть, чем мог бы торговать длиннорукий смуглый полностью седой бородач лет на семь его старше. Не придумал. Посмотрел на нестарого ещё мужика в кожаной куртке и неплохих сапогах. Сразу и не поймёшь — купец или охранник. Глянул на его соседа по столу и решил, что мужик — всё-таки купец, но из бывших охранников, а его поджарый и мускулистый спутник — как раз охранник. Чем торгуют — тоже неясно. А вот рыжебородый коротко стриженый мужик в зелёном плаще, вертящий в руках ложку, словно выискивая на ней тайные письмена, должен бы торговать оружием — очень уж оценивающе бросает почти неуловимые взгляды на ножны всех входящих. Похоже он вообще не столько торгует, сколько поджидает зазевавшиеся обозы на дороге. Не было в его взгляде однозначной прикидки, сколько может стоить то или иное оружие, скорее — как быстро его можно вытащить. Седой же купец и торговец в кожаной куртке явно непроизвольно подсчитывали стоимость всего, что видели — вплоть до самых драных штанов. Недаром взгляды обоих несколько растерянно задержались на его плаще — оба не смогли сходу назвать ему цену.

Что ж, мясо здесь очень и очень приличное, да и вино тоже, но пора идти отдыхать, предварительно проверив не делся ли куда предатель.

Он уже поднимался из-за стола, когда дверь распахнулась, и в харчевню вошла женщина в переливающемся плаще. Она огляделась в поисках свободного стола и расположилась почти напротив Дерека, спиной к двери. Женщина, что с неё взять. Компания слева, состоящая, на взгляд бывшего воеводы, исключительно из разбойников, заинтересованно перестала жевать. Мужики дружно подняли головы, посмотрели на женщину, так и не снявшую капюшон, но небрежно поманившую изящной пухлой рукой трактирщика, и тут же поспешно уткнулись бородами в миски. Они явно испугались, а не прятали алчный блеск в глазах. Ничего, что вызвало у грабителей такой приступ страха, Дерек не увидел — разве что колец золотых у женщины было по два-три на каждом пальце, да плащ мерцал в свете свечей, делая фигуру почти незаметной — словно тень сидела за столом напротив, а не женщина. Такой плащ был бы очень удобен дома — на фоне камней полностью скрывал бы своего владельца. И стоил наверно не меньше, чем его собственный. Если б ещё от мёртвых дождей защищал… хотя можно накинуть и поверх своего…

Трактирщик подлетел к женщине, подобострастно изгибаясь и едва не стуча зубами.

— Что угодно прекрасной госпоже?

— Госпоже угодно тушёного мяса и вина, хорошего, — услышал Дерек мелодичный и глубокий голос.

Ему немедленно захотелось подбежать и прислуживать женщине самому. В этом он был не одинок — все более или менее трезвые мужчины в зале попытались приподняться. Даже рыжебородый грабитель с ложкой. Трактирщик исчез. Разбойники молча пялились в миски и нервно жевали, перестав чавкать и хрустеть. В зале воцарилась тишина.

Женщина скорее всего магичка, раз не боится путешествовать одна. Или во дворе её ждёт охрана. Или… муж? Стало очень и очень неприятно. Нет, вряд ли, вошёл бы вместе с ней. Понятно, что беззащитная красавица не рискнёт явиться в золоте и бриллиантах в трактир, пусть и не худший, значит, женщина уверена в своей безопасности. И он может спокойно — совершенно спокойно — пойти спать. Один. А не напрашиваться к ней в телохранители. Дерек уже сделал шаг в сторону лестницы, стараясь удерживать женщину только в поле бокового зрения, когда она скинула капюшон и махнула ему рукой. Точно ему, ошибиться он не мог.

Волосы у неё совершенно чёрные, как его плащ, а глаза… тожё чёрные и… Дерек не успел ничего понять. Он шёл к ней, как потерявший защитный амулет рыцарь шёл бы в пасть к дракону, успев ещё подумать, что у его второго дракона глаза были такие же узкие и удлинённые к вискам, и именно этот дракон едва не стоил ему жизни… Мысль очень и очень не понравилась. Бывший воевода привык доверять интуиции. Поэтому он сделал над собой усилие, молча поклонился женщине, очень медленно повернулся и чуть не полминуты ставил ногу на ступеньку лестницы. Двигаться быстрее он не мог.

— Краса-а-виц-ца, — донеслось до него, — а я тебе не сгожусь вместо этого невоспи-итанного пастушка-а?

Пришлось оглянуться и посмотреть на провокатора. Оказалось, что пока Дерек пытался преодолеть чары, трое взлохмаченных мужиков из дальнего угла харчевни уже успели поесть и теперь возжелали немного размяться. Устраивать драку было рискованно — совершенно неясно, какой счёт выставит хозяин. Один из мужиков, пошатываясь, стоял около столика женщины, а второй весьма недвусмысленно показывал кистенём на хлыст Дерека. Третий держал в руках табурет. Что местные столы, лавки и табуреты просто стоят на полу и их прекрасно можно взять в руки и использовать как дубину, Дерек сообразил ещё в Турилках. Вопрос только, что останется в этом случае от постоялого двора. Чем наказываются здесь погром с убийством, он тоже ещё не знал — лошадей так никто и не опознал, за разбойников счёт не предъявляли, а среди услышанных разговоров не было ни одного на тему правосудия или самосуда.

Пока он прикидывал, как обойтись без драки, ситуация изменилась. Рыжебородый купец бросил изучать ложку вместе с оружием присутствующих, подхватился и рванул к выходу. Тот, относительно которого Дерек размышлял, отнести его к купцам или охранникам, очень тихо и быстро встал сбоку от мужика с табуретом, а его телохранитель не менее проворно зашёл за спину провокатору. Разбойного вида мужики бросили есть и медленно поднимались со своих мест. На чью сторону они встанут, Дерек ещё не понял. И только женщина томно взирала на всё это из-под полуопущенных ресниц, даже не подумав шевельнуть хотя бы бровью.

— Пастушок, говоришь, — Дерек неторопливо взялся за бич, — что ж, пусть будет пастушок…

Бесшумно развернувшийся хлыст обвил шею стоящего у столика мужика. Едва заметный рывок — петля передавила сонную артерию. Человек еще падал, а кончик бича, по змеиному соскользнув с шеи, уже задел на обратном пути по виску второго. Третьего Дерек достал хвостом бича в затылок, аккуратно уложив рядом с приятелями. Спустился с лестницы, взял одного из так и не успевших напасть мужиков за шиворот и вышвырнул за дверь. Ещё одного выволокли купец с охранником, а третьего — вышибала, который наконец-то соизволил появиться.

Дерек поклонился продолжающей спокойно сидеть женщине и уловил заинтересованный и почти восхищённый взгляд… нет, не красавицы, а вернувшегося с улицы купца из бывших охранников.

Дерек слегка кивнул — одновременно купцу и красавице, и пошёл на второй этаж.

Если торговец заинтересован нанять «пастушка» в охрану — то сам его найдёт. А женщина… не хватало только поддаться её чарам и забыть обо всём на свете.

Перебежчика в спальне не было. Дерек ещё раз перепроверил оставшиеся амулеты, отнёс их в конюшню и решил с утра поискать мага, чтобы от них избавиться. С тем он и повалился на кровать не раздеваясь и намереваясь по-прежнему спать короткими погружениями. Вряд ли кому-нибудь придёт в голову, что он остался в своей спальне.

Боевые заклинания не требовали тонкого и изящного плетения. А поисковые… Если бы он умел бросать поисковые заклинания! Поэтому он стоял и смотрел, не зная — войти или бежать. Талина протянула ему заряженный арбалет, он отвёл её руку — стреляла она не хуже него. Один из находящихся внутри был ещё точно жив, и, похоже, безоружен. Ренни кивнул Талине и приготовился. Он не был уверен, что в таком небольшом помещении огонь их не заденет, но ничего другого не умел.

— Стой здесь, — шепнул он, — я пройду вдоль стен.

— Свистни лучше, — предложила Талина, и ему стало стыдно. Не он первый, не он последний, кто при выходе на свет забывает, что можно пользоваться слухом, но всё равно стыдно. Он свистнул: звук отразился от пустых стен — лишь на полу возникли помехи. Свистнул ещё: если кто и был в комнате — то лишь невысоко в центре.

Войдя, он первым делом пробежался вдоль стен, наскоро их простукивая — пустота обнаружилась, но сказать, куда открывалась дверь, было сложно. Тогда они старательно задвинули камень, не обращая внимания на стоны раненого. Не внушали доверия ему все встреченные здесь. Теперь он рискнул осмотреться: возвышение по центру было накрыто тканью, под которой просматривались тела. То, что вспомнилось из древних свитков, гравировок и таблиц, заставило похолодеть и ещё раз проверить — не сорвётся ли огонь с ладоней сам, с перепугу.

— Я посмотрю, а ты меня лучше прикрой, — шепнула Талина, и ему опять стало стыдно.

Она оказалась смелой. Конечно, она почти совсем взрослая, и долго жила наверху, но ведь женщина! Он пытался подражать её выдержке, но когда узнал знакомое шерстяное платье…

— Это же… я помню эту вязку, ещё сама хотела научиться… — Талина стащила ткань до конца… зажмурилась и привычно свистнула — анализ отразившегося от стен звука немного привёл её в чувство, так что хватило сил накинуть покрывало обратно не открывая глаз и не упав в обморок.

— Это наши, те двое, что пропали из обоза, помнишь? — торопливо повернулась к Ренни, соображая — видел, не видел, маленький он ещё. — У них платье и свитер были вязаные, я узор хорошо запомнила, если самой связать — наверху очень дёшево выйдет, а у нас стоить будет — дюжиницы три не работать можно…

Она не понимала, что и зачем говорит. Судя по расширившимся глазам Ренни, её спина отнюдь не перекрыла ему обзор.

— Надо допросить, — еле выдавил он из себя, мотнув головой в сторону раненого.

Один был мёртв — Талина хорошо стреляла. Второй по-прежнему стонал, и теперь они решились к нему подойти.

— Что это?

Она не смогла бы говорить так жёстко.

— Ну? — повторил он, забирая у неё арбалет.

Раненый был чисто выбрит. Второй — тоже. Так вот что насторожило Ренни на поляне — местные не бреются. Мужчина стонал, буравя их обоих ненавидящим взглядом.

— Что это? — Ренни прицелился в раненого, хотя вряд ли мог этим его испугать — добить было милосерднее.

— Ты бы лучше спросил, где выход, сопляк, — выплюнул мужчина.

— Он спросит, — вмешалась Талина, — потом. Сейчас скажи, что это…

На самом деле она не была уверена, что хочет знать. Мужчина закрыл глаза. Молчал долго. Потом выдавил:

— Алтарь…

Слово было ей абсолютно незнакомо.

— Кому? — судя по вопросу, Ренни знал, что оно означает. Что-то магическое, решила Талина.

— Светлому… — мужчина ни на секунду не задумался, лишь кривился от боли.

— Светлому? — переспросил Ренни. — Зачем?

— Облегчить приход, — голос раненого слабел.

— Не может быть… — растерянно выдохнул Ренни, — он же… светлый…

— Дурак, — захрипел мужчина, — он такой же, как и тёмный… хуже, чем тёмный, потому что… притворяется…

— И нас должны были… тоже? — Талина уточняла на всякий случай, она поняла это, как увидела платье.

— Суки… не успели… — сквозь зубы прошипел раненый.

А она ещё убивалась по господину Хенлеримаду.

Золомер в окаменении наблюдал за ссорой. Приезжий в плаще из непонятного материала спас сегодня его трактир. И, возможно, жизнь. Не только его — всех присутствующих, включая свою собственную. Хорошо, госпожа не успела рассердиться за отсутствующего вышибалу. Что она не задумываясь убила бы нападающих, а затем раскатала дом по брёвнышку вместе с посетителями, трактирщик не особенно сомневался. Надо ж было этим троим упиться до полной потери разума…

Золомер мрачно глянул на вышибалу и бегом понёс госпоже вино и мясо. Он до помутнения в глазах боялся не угодить женщине в эльфийском плаще. Красавица, путешествующая одна ночью в таком одеянии, крайне опасна. Этот плащ стоил больше, чем всё золото и бриллианты, которые он успел заметить под ним. Не случайно компания весёлого люда напротив примолкла и стушевалась. Когда люди в таких плащах входят в трактир, остаётся только надеяться, что им всё понравится — иначе… Он поёжился и подобострастно склонился перед госпожой. А она была красива, так красива, что на мгновение трактирщик забыл об опасности. Женщина милостиво улыбнулась и скосила взгляд чуть назад, не обращая внимания на согнувшегося хозяина.

— Подожди, — пропела она, — будет ещё заказ.

Золомер поднял голову: к столику направлялся посетитель. Безумец. Только безумец может подсесть к женщине в таком плаще. И только полностью сумасшедший может отказать, когда она так призывно улыбается. Оставалось надеяться, что трактир сегодня устоит. Но жену и детей надо срочно отправить к кому-нибудь из родичей…

Глава седьмая. Купец

— Привет, рыбка. Не утерпела? Ладно, и я соскучился.

— Повтори, я не ослышалась?

— Солнышко, я соскучился. Очень. И как тебе?

— Хорош, хо-о-ро-ош. Где нашёл? Совершенно потрясающий мужчина! Рост, стать, манера держаться — загляденье! Долго искал?

— Ты тише, тише, это всё-таки не элитный жеребец, чтоб так о нём отзываться.

— А что такого? Все мужики либо жеребцы, либо кобели, либо…

— Козлы, я знаю. И всё же попридержи язык, мне не нравится твой тон…

— Да? Раз не нравится, значит и правда хорош. Не тяни, рассказывай, где отыскал-то и что так долго?

— Да не поверишь — как в себя пришёл, думаю всё, каюк, в нижние миры выбросило. Весь цикл по шагам перебрал, все прегрешения вспомнил — чуть не взвыл, как представил, что мне оттуда наверх ползти. Решил — не выберусь, всех покромсаю, такое устрою — сами меня выкинут. Главное, непонятно, за что? Ничего вспомнить не могу — вполне же нормально всё было… ну пусть не совсем нормально, но уж не так, чтобы в нижние… Прочухался: ничего подобного, мир-то вполне себе средний. Там и нашёл….

— И кто он?

— Лучший мечник империи, главнокомандующий, первый в технике владения боевым бичом и основной претендент на трон императора — сама понимаешь, за кем армия, тот и правитель. И при этом вполне нормальный мужик, но тут всякое бывает, сама знаешь… Слушай, вкусно! Не столько даже вкусно, сколько вкус как таковой имеется. Ты не представляешь — они там едят в основном грибы, с тебя примерно ростом, ещё и дома ими украшают, а жидкость, которую из грибочков добывают, называют нектаром и пьют. Причём стоит данный напиток, как вполне приличные обед и ужин за пять дней… из тех же грибов. На вкус сия амброзия напоминает… ммм… пожалуй, очень сильно разведённую водой простоквашу… раз так в десять… а грибочки вкуса не имеют вообще, и специй к ним никаких не положено. Нету там специй. Нет, где-то через пару дюжиниц я научился-таки различать около куля оттенков вкуса этой бумаги, и даже убедил себя, что она есть весьма и весьма изысканное кушанье, зело полезное и развивающее вкусовые рецепторы, но мясо как-то лучше. Надо трактирщику ещё золотой кинуть, а то как бы он от страха не окочурился…

— Перебьётся, ты и так переплатил. А какие там женщины?

— Будешь очень сильно смеяться — не видел ни одной… Они их на улицу не выпускают. И не говорят о них. А мне недосуг было выискивать, на мою задачу это никак не влияло, а времени отняло бы уйму.

— Так за шесть лет ни одной и не видел? Врёшь и не краснеешь. Что б ты, да первым делом по бабам не пробежался? Это намёк? Да ты за шесть лет с ума бы спятил, без баб-то…

— С чего бы? Я когда временны́ми сдвигами клинков занимался, лет десять женщин не видел — и даже и не вспоминал, что они существуют, смещение-то куда как интереснее.

— Угу. Мне, чай не дюжина с хвостиком, чтоб такие сдвиги мне впаривать.

— Ну представь… вот ты разрабатываешь модель шикарного платья. Когда ты решаешь, где лучше сделать разрез, а где пустить эту… оборку, допустим, ты разве в этот момент о мужиках думаешь?

— Естественно, а для кого же я этот разрез делаю? Они ж туда заглядывать будут. Ты чего?

— Извини, у меня, видать, упущения по части женской психологии… Не переживай, я наверстаю…

— Не сомневаюсь. Как только меня спровадишь, так сразу навёрстывать и побежишь. Или я всё же с вами останусь?

— Солнышко, ну пойми, у меня свои планы, и ты в них пока не вписываешься… Не сердись. Ну не сердись, лап, мне правда сейчас не до тебя…

— Так мне уйти?

— Рыбка, ну не злись. Потерпи ещё чуток. Я же тоже соскучился… ну не злись… не до риска сейчас… мне б его на троне хоть пару-тройку дюжин лет удержать…

— Думаешь, и с этим не получится?

— Посмотрим… хорошо хоть, что эту дрянь удалось здесь запереть… и… такое ощущение, что пока у тебя почти нет работы, у меня нет шансов… Мне вообще порой кажется, что это никогда не кончится… Осталось сцепить зубы и экспериментировать…

— И ещё пытаться с пользой провести свободное время. Отдыхать тоже надо…

— Потом. Когда оно действительно будет свободное. Тебя проводить?

— Вот что ты так упёрся? Цену себе набиваешь?

— Нет, солнышко, просто хочу иметь трезвую голову, а с тобой это не всегда возможно… И не облизывайся — я его к тебе не подпущу.

— Да я и не облизываюсь, тебе мерещится…

— Ага. То-то ты с таким вожделением на него смотрела.

— Тебе жалко, что ли?

— Смотря кого. Дел полно, не до баб сейчас. Мне здравомыслящие люди нужны.

— Конечно. Если сам нормально думать не умеешь, то кто-то же должен…

— Я тебя провожу.

— Наверх?

— Нет, до околицы.

— Скотина.

— Скотина, куда деваться.

Утро дало знать о себе серой полосой за ставнями и вползшей в комнату прохладой. Хотомысла по-прежнему не было.

Выспался Дерек отменно и решил пробежаться до реки — не смог отказать себе в удовольствии искупаться. Видел вчера, как ничего не боясь плавают и ныряют местные мальчишки. Сейчас он был безумно благодарен мастеру, который заставил его научиться плавать. Вспомнил, как брыкался и костерил беднягу, доказывая, что лучше ещё пару часов посвятить бою на мечах. Убедил Дерека тогда лишь аргумент, что плавание — фамильное умение членов императорской семьи, и без него стыдно называться четвёртым сыном императора.

Далеко отплыть от берега он всё же не рискнул — это не домашний отцовский бассейн, мало ли кто здесь водится, но искупался и несколько раз нырнул. Вода оказалась ледяной, но абсолютно чистой. На берегу было пусто, так что Дерек никого не испугал шрамами на ноге. Они тоже поменяли цвет и вроде бы стали чуть меньше. Но, возможно, так просто казалось при новом освещении.

На обратном пути ему встретился пастух — негоже, конечно, было проникаться симпатией к представителю низших слоёв, и явно не воину, но поскольку он был единственным здесь, кто ходил с хлыстом, Дерек решил посмотреть, как тот лихо им щёлкает. Сопровождали пастуха три собаки или оборотня — местные и сами их в зверином облике не отличали, а пастух, кажется, с утра не совсем понимал с кем, куда и зачем идёт. Но хлыстом щёлкал громко.

Поддержав беседу об окончательно потерявших совесть волках, вампирах и бабах, не дающих поутру опохмелиться, о сбрендивших магах и распоясавшихся оборотнях, Дерек распрощался с пастухом и отправился на базар — услышать что-нибудь более дельное и отыскать там вчерашних посетителей харчевни. Особенно одного посетителя, которого нельзя было назвать мужчиной. Пройдя с полсотни шагов Дерек честно признался самому себе, что искать он будет не сведения о мире и не скупщика амулетов, а женщину с чёрными глазами.

Естественно, никаких красивых женщин он на базаре не нашёл. Некрасивых и скандальных — сколько угодно. Они вопили, чихали и ругались так, как Дереку ещё слышать не доводилось. Вложенный словарный запас не сработал — ни один из трёх языков адекватного перевода ужасающим заклинаниям не дал. Зато он понял, что перебранка шла о поимке людьми князя распоясавшегося оборотня, загрызшего двух человек посреди дороги. От ряда к ряду подробности погони за озверевшим перевёртышем становились всё ужаснее — если в первом рассказе дело заканчивалось парой укусов у стражника, то в восьмом к откушенным рукам и ногам прибавлялось перегрызенное горло и ужасающие симптомы ликантропии, которые проявились у бедного охранника сразу после взгляда на рану. В девятом рассказе повествовалось уже о том, как укушенный в горло стражник бросился на князя и загрыз его верного коня. Пострадал ли сам князь — не сообщалось. Княжеский суд над оборотнем и его казнь планировались днём, после окончания торговли.

Что ж, если он всё правильно понял, то удалось без труда отделаться от предателя. Осталось только убедиться, что это не какой-нибудь другой оборотень и выкинуть в реку амулеты. Или подбросить их в караван рыжебородого купца-разбойника.

На судилище собралось всё поселение. Проводилось оно вне крепостных стен, так что рассмотреть замок в подробностях возможности не представилось. Лезть же в обнаруженный подземный ход для удовлетворения собственного любопытства Дерек не собирался. Но из разговоров понял, что князь живёт на верхних этажах башни, а вовсе не под землёй.

Разглядывая собравшийся народ Дерек заметил, что его тоже внимательно изучают.

Во-первых, все вчерашние посетители харчевни. Мужского пола, как ни жаль. Включая рыжебородого разбойника и купца из бывших охранников.

Во-вторых, поджарый и светловолосый мужчина с непривычным взглядом — глаза у него меняли свой цвет от прозрачно-голубых до тёмно-синих. Дерек осторожно присмотрелся к окружающим — на синеглазого парня обращали внимание в основном женщины. Причём он им откровенно нравился. Но те же женщины с не меньшим вожделением разглядывали и самого Дерека, призывно и маняще улыбаясь. Дерек попытался оторваться от синеглазого, но тот неуклонно следовал за ним, почти не пряча своего интереса. А вот купец из охранников заинтересованность старался скрыть, хотя тоже не упускал бывшего воеводу из виду. В итоге получилось, что когда на деревянный помост выволокли Хотомысла, оба наблюдателя оказались неподалёку. Дерек этому не препятствовал — купец точно на князя не работал, а собирался предложить наняться к себе в телохранители или в обоз, второй же парень был настроен вполне миролюбиво. Пока.

Он так и не понял, почему схватили перебежчика. Возможно, Дерек сам вчера несколько перестарался с нападавшими, и они так и не очухались. А списали всё на новоявленную овчарку. Возможно, предатель просто подрался за какую-то женщину. Обвиняли его в убийстве двух забулдыг, которых нашли поутру загрызенными на дороге. Вполне вероятно, что оборотень их действительно задрал. Дерек всё ждал, когда перебежчик заявит, что он гончий нынешнего правителя, но Хотомысл упорно молчал. Бывший воевода уже совсем было вздохнул с облегчением, что ему не пришлось марать руки о предателя, как вдруг парень с синими переливающимися глазами приблизился почти вплотную и произнёс так тихо, что Дерек скорее угадал вопрос по губам:

— Он ведь с тобой пришёл, чужестранец?

Совершенно непонятно почему воевода ответил:

— Со мной. Но могу ли я ему чем-то помочь?

Он совсем не собирался помогать оборотню. Он бы с огромным удовольствием посмотрел, как тому отрубят голову, и уехал отсюда без малейшего сожаления о предателе. Но, услышав вопрос, вдруг решил, что негоже даже не попытаться спасти своего первого попутчика в этом мире. Предатель не предатель, трус не трус, а начинать новую жизнь надо всё-таки не с откровенного зла. Лучше бы вообще с добра, но Дерек сомневался, что спасение гончего может считаться таковым.

Синеглазый отстранённо взглянул за плечо Дерека. Сзади к ним подобрался купец, всем своим видом сообщая, что не позволит переманить от себя перспективного охранника. Чуть сбоку от купца держался его телохранитель, старательно делая вид, что смотрит в другую сторону. Бегло осмотревшись Дерек нашёл, что телохранителей у купца не меньше двух — вполне нормально для местных торговцев.

— О чём речь? — вкрадчиво поинтересовался купец, перехватывая инициативу у синеглазого. — А я как раз искал тебя, мастер бича, хотел предложить работу. Очень неплохо оплачиваемую, хоть ты и не нуждаешься, как я вижу. Но, согласись, путешествовать в хорошей компании приятнее, чем в одиночку?

И вызывающе уставился на соперника слева.

— Хельмидар, — представился обоим синеглазый, почти не разжимая губ. — Я не по тому вопросу, что ты думаешь…

И выразительно замолчал, доведя цвет глаз до бледно-голубого.

— Ильметас, — ослепительно улыбнулся купец, демонстрируя внезапное дружелюбие, — можно просто Ильм. А ты по какому вопросу, Хельм? Ведь можно просто Хельм? Мы с тобой тогда получимся почти тёзки.

— Можно, — сквозь зубы процедил новоиспечённый тёзка, — чужестранец спрашивал, можно ли помочь оборотню?

Купец задумчиво посмотрел на помост и глашатая, продолжающего зачитывать список преступлений перебежчика. Предательство тёмного владыки и пособничество светлому среди них не значилось. А вот убийство лошади князя путём загрызания оной действительно фигурировало.

— А зачем? — удивился купец. — Он что, с тобой? Прости, мастер бича, ты не сообщил нам своего имени.

— Дерек, — ответствовал взятый с двух сторон в оборот воевода. — И я не сказал бы, что он со мной… просто сомневаюсь, что оборотень виновен.

— Ну, вполне возможно, что он пробрался в спальню княжеской дочки и его поймали утром на выходе, причём не в человеческом виде, — осклабился купец. — Оно конечно, родить бы ей давно пора, так ведь не щенка же… кого другого отпустили б и денег ещё отсыпали, но не натурального же кобеля… был бы хоть волком — всё приличнее.

Дерек не понял, шутит купец или ему что-то известно. Но живо представил себе, что бы лично он сделал с мужчиной, осмелившимся пробраться в спальню его дочери. Если бы у него была дочь. В пору бездумной молодости в подземных кабаках Дереку не раз в строжайшей секретности исполняли пару баллад, в красках живописующих как подобные действия, так и их последствия для всех участвующих сторон. Но даже тогда ему больше всего хотелось спросить — как сказитель чисто технически представляет себе проникновение в чужой замок. Видел ли он вообще хоть раз замки и женщин в них? А здесь, при таких нравах и таких домах — забраться внутрь особых сложностей не составит. Так что вполне вероятно… Он взглянул на синеглазого, изучая реакцию. Судя по полупрезрительному выражению лица Хельма — купец острил. Не очень удачно, на взгляд Дерека. И, кажется, на взгляд синеглазого — тоже.

— Ну так что, выкупить его хочешь или драться за него? — неожиданно перешёл к делу купец. — По мне — я бы на тебя с удовольствием в бою посмотрел, да и все убытки покрыть — денег уйма уйдёт, а они и самому пригодятся.

— Конечно, — с сарказмом зашипел Хельм, до того явно собиравшийся советовать Дереку ввязаться в поединок, — лучше рисковать жизнью, чем деньгами, оно совсем по-торгашески. Ещё и поставишь на него дюжину золотых.

Купец не обиделся, а примирительно возразил:

— Да ладно, с кем там драться-то? Все лучшие дружинники князя подати собирать поехали, да вампиров бить. Если ты, Дерек, и мечом владеешь так же, как хлыстом, то лучше драться… Хотя по мне — наплюй на него. Не шибко этот оборотень хорошее впечатление производит… Но если решишь сражаться — могу и твои деньги поставить, у тебя дополнительный резон выиграть будет. Сколько на себя не жалко? Хельм, ты ставить будешь?

Купец вроде как и шутил, но Дерек прекрасно видел, какой азарт блеснул у него в глазах. С другой стороны — если биться на мечах, то никакого риска нет, а купец не станет подставлять того, кого мечтает заполучить в охранники. Скорее, пытается лишний раз проверить незнакомого человека да денег шальных заработать.

Поэтому, когда глашатай спросил, не желает ли кто отстоять невиновность преступника в поединке, Дерек поднял руку.

Что надо бы выяснить есть ли здесь ещё люди, они сообразили только тогда, когда мужчина испустил дух. Талина утешала Ренни, доказывая, будто верить раненому нельзя вообще, и поэтому даже лучше, что они не успели об этом спросить.

Выходов они насчитали три. Включая тот, через который пришли. Пришлось лечь на пол и слушать, не донесётся ли откуда-нибудь звук шагов и удары кирки. Второй выход показался им шумным и подозрительным. Настолько, что Ренни остался около него, пока Талина соскребала с потолка и стен светящуюся плесень и упаковывала в сапог, снятый с ноги одного из убитых — ничего похожего на сумки или рюкзаки здесь не отыскалось. Фляг — тоже. Зато в избытке нашлись ножи и клещи. Талине очень не хотелось их брать — она в красках представила себе, для чего те предназначались, — но ножи могли пригодиться. Она стащила с убитых рубахи и завязала наподобие сумок — вполне можно носить за рукава. Натолкав туда всё сколько-нибудь полезное и хоть чем-нибудь напоминающее оружие, она подошла к Ренни, протянула ему куртку взамен прогоревшей и сказала:

— Надо уходить.

Уходить действительно было пора — трупы обозников давно начали разлагаться, от их запаха кружилась голова. К тому же звуки за второй дверью становились всё отчётливее, а Ренни — всё зеленее.

— Давай попробуем подвинуть к этой двери алтарь, — почти прошептал он, осознавая, что сил драться у него больше нет. Он не верил, что им удастся выбраться. Он не знал, куда идти. Но точно — не наверх. Вниз. Там, в шахтах и коридорах, умирать не так страшно, как под ужасающим и бесконечным небом. И всё это время ему придётся делать вид, что он надеется выволочь Талину отсюда.

Плита сдвинулась неожиданно легко, и они дотолкали её до двери, не особенно надрываясь. Под ней оказался люк — железный, с непонятными рунами на крышке. Ренни прижался ухом, но ничего не услышал. Тогда они откинули крышку и свистнули. Шахта уходила далеко вниз, так далеко, что звук от сброшенного туда молотка вернулся назад через дюжину ударов сердца.

— Где-то два куля моих ростов, — прикинул Ренни глубину, — я бы полез. Чем ниже, тем больше шансов найти наши старые тоннели. Ты как?

Талина изучала ступеньки, спиралью опоясывающие шахту. Страховочных скоб и перил не было. Опознавательных рун и предупреждений — тоже. Вернуться наверх и умереть в лесу? Ни за что… Почему и не спуститься — их ходы тянутся почти под всеми землями, так что на глубине есть хоть какая вероятность встретить знакомые указатели и наткнуться на заброшенные ярусы.

— Это не наша шахта, — всё же высказалась она. — Ты же сам видишь — не наша, и далеко не такая древняя, как шахта Делорины. Ей вообще наверно меньше двух кулей лет. Или больше? Непонятно… Ренни, я бы спустилась, но… скажи, кто ещё, кроме нас, может построить шахту?

Ренни знал, кто кроме них может построить шахту. Брат его отца погиб на ликвидации прорыва. Он знал и то, что Талина спросила просто так — ей тоже всё давно ясно. Но… их тоннели пересекаются, пусть и не часто. Под землёй есть пещеры и реки — куда-нибудь прийти они смогут.

— Ерунда, — бросил он как можно небрежнее, — ничего страшного. Будь нижние так ужасны, от нас давно бы ничего не осталось. Ты только зубами не стучи, если кого увидишь, а спокойненько иди мимо — ничего они тебе не сделают. Тебя что, родители не учили? Проходчики частенько такими ходами пользуются — и ничего, нормально.

Он храбрился. А что оставалось делать? Он даже говорил почти правду, только не рассказал, какие лица бывают у тех, кто прошёл подобным тоннелем.

Шум за дверью то нарастал, то стихал. Они выбрали по два кинжала, выглядевших наиболее надёжно, куртку Ренни всё же сменил, арбалет закрепил за спиной, а самодельные сумки просто бросили вниз. Подумали, не стоит ли найти страховочную верёвку, но решили, что она не поможет — не удержит один другого на такой лестнице. Да и не казались ступеньки такими уж скользкими или узкими. Кто из них в детстве по стенам не лазил, да по отвесным колодцам с яруса на ярус не пробирался?

Было достаточно светло — несмотря на то, что Талина старательно соскоблила плесень отовсюду, куда смогла дотянуться. Ренни вздохнул и поставил ногу на ступеньку. Может, подумал он, нам лучше сорваться сейчас. Но лестница казалась вполне надёжной, а темнота внизу была куда приятнее солнца над головой.

Спускаться было не сложнее, чем по межъярусным переходам. Стены были где земляные, где из песчаника, и кинжал входил в них достаточно легко. Подстраховываться пришлось всего два раза. Ренни спускался первым, проверяя надёжность ступенек, и изредка спрашивал Талину, всё ли у неё в порядке. Светлое пятно наверху постепенно уменьшалось, а тьма впереди не давала точного представления о высоте. Приходилось свистеть. Он даже не сразу понял, когда спуск закончился.

— Ну вот видишь, — ободряюще сказал он, поддерживая Талину, — всё совсем просто. Теперь надо найти нашу заброшенную шахту, а там уж куда-нибудь да выберемся.

Он умолчал, что для заброшенной шахты они слишком неглубоко. А Талина не стала его поправлять.

Пока он говорил, картина прояснилась — эхо донесло, что дальше только один неуклонно снижающийся ход.

— Хорошо, — теперь Ренни не боялся говорить вслух: если будет погоня, от людей они здесь отобьются, а вздумают напасть нижние — всё равно шансов никаких. — Чем ниже — тем больше шансов выйти к своим. Воду чувствуешь?

Воду они не чувствовали, но рано или поздно всё равно должны были или выйти к ней, или умереть от жажды, или вернуться назад. Если не встретят тех, кто построил эту шахту.

Поединок закончился до обидного быстро, если кулачный бой можно назвать поединком. Ни мечом, ни хлыстом пользоваться не пришлось, поскольку все лучшие мечники действительно охраняли границы и собирали подати, а бичом никто не владел. Особых правил драки не существовало, поэтому Дерек просто уклонился от двух или трёх ударов стражника, после чего не спеша отправил того на землю в бессознательном состоянии. Оставлять на бедняге синяки или проводить болевые приёмы он тоже не стал. Народ остался крайне недоволен. Все дружно кричали «Мало!», но развлекать публику Дерек не собирался. Поэтому он развёл руками и сообщил, что если кому мало, то того он может быстренько уложить рядышком с бойцом на травку. Желающих не нашлось.

Князь тоже был не особенно доволен столь коротким поединком, но возмущаться не стал, скороговоркой провозгласив невиновность оборотня. Громко причитать и требовать денег рискнул лишь палач, не получивший платы за работу. Он едва не рыдал и тоном заправского нищего всё твердил об умирающей с голоду семье. Дерек кинул ему серебрушку, что, как он предварительно выяснил, втрое превышало установленные расценки за работу. Палач поймал её на лету и тут же растворился в толпе, стараясь на бегу отвязаться от настойчивых предложений срочно пойти обмыть столь щедрую компенсацию.

Купец с Хельмом встретили Дерека одинаково задумчивыми взглядами. Ещё три дня назад Дерек сказал бы, что они похожи, но теперь он научился различать живущих в этом мире людей. Оба светловолосые, как и половина жителей посёлка, но борода у синеглазого чуть длиннее и темнее, а стянутые на затылке в длинный хвост волосы отливали серебром. Ростом Хельм был чуть выше, в плечах уже и более жилист. Дерек прикинул, что купец лучше подходил для уличных драк и кулачных боёв, а вот Хельм, пожалуй, к бегу и стрельбе из лука. С кинжалами и кастетами оба смотрелись бы гармонично, но как они владеют мечом, Дерек представлял себе с трудом. Определить скорость реакции обоих он тоже затруднился, хотя купец, похоже, несколько отяжелел после того как обзавёлся собственными охранниками.

— Жаль, — печально вздохнул Ильм, — ты сделал его так быстро, что я даже не успел ничего поставить. А почему ты не стал требовать поединка на мечах?

Дерек не мог объяснить, почему. Князь тоже не настаивал, предложив самим выбрать оружие. Кулаки обоих вполне устроили — умирать или убивать за оборотня никто не собирался.

Привели развязанного перебежчика. Тот смотрел на них не столько с обожанием и благодарностью, сколько с ужасом. Выражать признательность и целовать Дереку руки предатель точно не собирался. Проследив за направлением его взгляда, Дерек понял, что страх двуликому внушает не он сам, а стоящий рядом с купцом Хельм. Создавалось впечатление, что в случае выбора между топором и встречей с синеглазым, предатель однозначно предпочёл бы топор. Хельм не сводил цепкого взгляда с оборотня, по-прежнему сохраняя на лице полупрезрительное выражение. Ильм же разглядывал перебежчика с откровенным любопытством.

— Мы тут прикидывали, за что тебя могли повязать, — азартно потёр руки купец, вызвав у Хельма едва ли не болезненную гримасу, — но так и не поняли, кто и зачем загрыз лошадь князя. Ты что, так сильно оголодал? Так на хрена княжескую-то есть, их же в любом дворе полно? И при чём тут кража драгоценностей княжны? А охранник, он что, действительно вошёл в долю и впустил тебя? А кто его тогда стукнул оглоблей? Или дубиной? Откуда в замке оглобля? Может, ваза? Что за бредятина, ты что, шпион? А дочка князя, она как, ничего? Всем даёт? Бесплатно? Или это всё сплетни? К ней пробраться очень сложно? Драгоценности-то отобрали? Жалко, а то можно было бы свой товар ей предложить в утешение. Как тебя вообще успели схватить, ты ж оборотень? Эй, парень, ты чего зубами-то стучишь, не трясись, не казнят тебя уже… э-эй, у тебя вид такой, словно ты сейчас на передние лапы припадёшь и хвостом вилять начнёшь, очнись, ты ж не шавка дворовая всё-таки… к тому ж тебя вовсе не Хельм спасал, если уж хвостиком вилять, то вот перед ним…

Дерек слабо представлял себе, как припадают на передние лапы. Надо будет обратить внимание на местных собак.

— Поговорить бы надо, — все так же сквозь зубы произнёс Хельм, — давно не виделись…

— И обмыть! — вмешался купец, хлопнув синеглазого по спине.

Хельм поморщился и подавил ругательства, поменяв цвет глаз на почти чёрный.

— Тебя как звать? — обратился Ильм к оборотню, не обращая внимания на гримасы синеглазого.

Перебежчик не ответил. От страха у него пропал дар речи.

Дерек промолчал — хотелось бы узнать под каким именем перебежчик известен Хельму.

— Так как? — переспросил Хельм. — Разговаривать будем?

— Обязательно! — вмешался купец. — И отпразднуем его чудесное спасение! Верно, парень? Я знаю тут одну очень гостеприимную хозяюшку, готовит она… уммм!.. по сравнению со вчерашней едой в харчевне её стряпня просто королевское кушанье! А самогон настаивает! Закачаешься! Хельм, пошли! Парню срочно надо выпить, он вон на ногах не стоит от счастья! Меньше надо было по бабам шляться, да лошадей не грызть, но что уж теперь… Заодно и с тобой потолкуем, а то как-то всё отвлекают да отвлекают, — обратился он уже к Дереку, недвусмысленно похлопав себя по куртке, во внутренних карманах которой явственно звенели деньги.

Дерек и сам давно решил, что негоже оборотню общаться с синеглазым наедине. Купец тоже не собирался оставлять воеводу вдвоём с Хельмом, опасаясь, что тот переманит ценного работника.

Они двинулись за купцом — сначала Хельм, потом оборотень, следом Дерек и два охранника Ильма, на которых тот бросил едва заметный взгляд и чуть качнул головой, давая сигнал держаться поодаль.

Дом, куда их привёл купец, действительно оказался чистым и светлым, хозяйка — высокая женщина, ещё не вышедшая из детородного возраста, — гостеприимной и улыбчивой. Насчёт еды Дерек сказать ничего не мог — она везде казалась ему вполне сносной, хотя излишне резкой и насыщенной разнообразными оттенками, от горечи до сладости, а понять, что на вкус местных жителей предпочтительнее, ему всё не удавалось. Также он никак не мог сообразить, как пересчитать возраст на местный лад. Год здесь длиннее, а сутки часов на пять-шесть короче, поэтому сказать, сколько лет купцу или синеглазому было крайне затруднительно. На взгляд Дерека — лет по пятьдесят-пятьдесят пять, но сколько это в пересчёте на местный лад? Двадцать пять? Тридцать пять? Они моложе его, но вот на сколько? Надо бы поспрашивать местных о возрасте, чтобы на вопрос о своём отвечать правдоподобно. Сколько лет хозяйке? По его меркам — за шестьдесят, а по местным? Тридцать? Сорок? Дерек прикинул, что женщина почти одного с ним возраста и, пересилив себя, спросил купца, сколько ей лет.

Ильм не задумываясь ответил, что около трёх с четвертью дюжин. Дерека это вполне устроило — столько и он станет отвечать на вопрос о возрасте. Тогда Хельму с купцом должно быть по тридцать-тридцать пять, не больше. С другой стороны, может оказаться, что женщины стареют заметно быстрее или медленнее…

— А тебе сколько? — на всякий случай уточнил Дерек.

— Три без четверти, — ответил купец, — из них полдюжины я был охранником чужих караванов… теперь вот охраняют меня. Это гораздо приятнее и прибыльнее, надо сказать…

Он кивнул на двоих сидевших за соседними столами телохранителей. Те усиленно делали вид, что интересуются прелестями хозяйки и её дочери.

— Третьего вычислил? — не без гордости поинтересовался купец, улыбаясь хозяйке.

Третьего Дерек не вычислил, взглядом вроде бы хмельной купец его не выдал, и воевода присмотрелся к оставшимся посетителям внимательнее. Изучение ничего не дало. Если третий охранник и шёл за ними от места поединка, то маскировался очень тщательно, купцу было чем гордиться. Таким принципом охраны Дерек иногда и сам пользовался, поэтому старательно запомнил лица присутствующих. Ильм отхлебнул из кубка и продолжил:

— Но мне не очень повезло — только собирался обосноваться в столице и развернуться по-крупному, как правление светлого закончилось… а при тёмном, сам понимаешь, за Жемчужными не шибко и расторгуешься, да и риск больше… через южные кордоны пошлина за проход чуть не в полдюжины раз возросла… хорошо у меня связи прямые… — он нагнулся к уху Дерека и доверительно прошептал, — не поверишь — с гномами… я их даже видел… угу… только на том и выезжаю, ну и на южных пряностях немного… С эльфами ещё связи имею, но там либо переводчика за бешеные деньги нанимать надо, либо самому все эти кошмарные мелодии учить — на одних словах много не наторгуешь… Я лет пять назад вроде уж и выучил, рискнул — пару предложений спел по всем правилам — а они как начнут хохотать, не ту ноту взял, и смысл, видишь ли, им исказился! Можно подумать, так непонятно было, что я сказать хотел! Не, ну на хрена им чтоб смысл одновременно и словами и мелодией выражался? Я понимаю ещё — слова говорю вежливые, а мелодия — матерная, куда ни шло… Или текст одно сообщает, а мелодия — ещё что-то с ним не связанное… они этим часто пользуются, это понятно зачем — информации больше передать можно. Потому у них имена такие длинные — пока его полностью без запинки выговоришь — дюжину фактов сообщить успеешь. Если кто не знает этой особенности или в мелодиях не силён — очень удобно. Но для чего петь, если мелодия и текст одно и то же говорят?

Дерек знал, что один из вложенных языков — эльфийский. Про гномов и эльфов он уже тоже кое-что выяснил. Но что у эльфов в языке два канала передачи информации, и они порой не связаны по смыслу, услышал впервые. В памяти не было ни малейшего намёка на нотный язык, как Дерек назвал его для себя. Видимо, магическое обучение включало только словарный запас. Дома говорить вслух одно, а на пальцах — другое, ему приходилось часто, и сообщениям шпионов, опирающимся только на подслушанные разговоры, никто никогда не доверял. Но там были задействованы зрение и слух. А здесь — только слух.

Интересно, что будет, если подключить ещё язык жестов и по всем трём каналам гнать разные сообщения? Много ли человек сможет запомнить, и какова будет скорость восприятия?

Надо будет попросить купца научить его нотному языку. И заодно выяснить, есть ли здесь язык жестов и одинаков ли он у разных народов. Дерек решил, что только ради этого следует согласиться на должность охранника. Путь долог, выучить можно будет многое. Ильм не вызывал у него недоверия или отторжения — болтлив, азартен, любопытен, но раз до сих пор не разорился, значит, дело знает. Да и не выдать ничем третьего телохранителя мог только достаточно натренированный человек. Всё равно ехать куда-то надо, почему пока не с ним?

Дерек взглянул на синеглазого с оборотнем. Хотомысл разве что не стучал зубами и пил уже пятую кружку. Хельм не пил вообще и не сводил с предателя взгляда. Глаза его стали совсем серыми, без единой синей искры. Судя по действию — или имитации действия — на купца двух кружек напитка хозяйки, Хот не падал под стол только потому, что был насмерть перепуган.

Глава восьмая. Тайный

— Ну так как? — спросил раскрасневшийся купец, провожая затуманенным взором пышные бёдра хозяйки. — Сколько с меня запросишь? Ты, конечно, не здешний, местности не знаешь, да и разведчики у меня уже есть, и хорошие, но при открытом столкновении — равных тебе нет, это я прямо говорю…

К ценам на услуги охранников Дерек уже прислушивался и даже несколько вопросов задал. Разброс был велик — от двух золотых до четырёх дюжин.

Хельм бросил на них быстрый взгляд и снова уставился на оборотня.

— Не знаю, — ответил Дерек, — сначала я бы твои условия выслушал. Я не нуждаюсь.

— Вижу, — ответил купец, разглядывая его плащ, — у меня охрана получает по три дюжины золотых на каждого. Если доедем все и с товаром — ещё по полдюжины. Тебе могу предложить три с половиной. За каждого убитого охранника доля снижается на четыре золотых, за потерянный товар — ничего не получите…

— Но тогда ты сам заинтересован перебить всю охрану? — уточнил Дерек. — Не так ли?

— Так, — усмехнулся купец, — только если это вскроется, живым мне не быть. И с таким я сталкивался, поверь. За десять лет ни ко мне, ни к моим управляющим претензий не было.

— Да? — встрял Хельм, отрываясь от кровожадных размышлений по поводу оборотня. — Хочешь сказать, у тебя нет с собой телепортационного амулета? И ты им ни разу не пользовался?

— Нет купца, который бы ни разу им не пользовался, — спокойно ответил торговец. — Но это — моё право. Как и право охранника купить себе такой же и сбежать в случае полностью безвыходного положения. Если у него хватит денег.

— И чем же ты торгуешь, что за десять лет набрал денег на такой амулет? — поинтересовался синеглазый.

Купец посмотрел на него, словно раздумывая, ответить или выплеснуть в лицо кружку с пивом, затем глотнул, откинулся на спинку сиденья, неторопливо положил ногу на ногу и спокойно произнёс:

— Драгоценности, оружие, пряности, шелка, южные, эльфийские и гномьи предметы роскоши — торговый дом «Тропинка», никогда не слышал?

Хельм прищурился, откровенно разглядывая собеседника и его охрану. Оборотень перевёл дыхание.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво протянул синеглазый после тщательного изучения одежды, оружия и телохранителей купца, — что ты тот самый Ильметас Хант, владелец «Тропинки»? И что при таких доходах ты самостоятельно ездишь с караванами?

Купец не спеша полез в один из карманов куртки и на стол перед Хельмом с глухим стуком лёг изящный, но весьма увесистый кастет. По виду — золотой. Синеглазый осторожно взял его в руки и принялся разглядывать. Потом передал Дереку. Кастет действительно оказался из золота. Каждый боевой выступ заканчивался ясно видимой печатью — два сцепленных круга, пересечённые волнистой линией. Тот же мотив повторялся и в гравировке на упоре. Дерек хотел надеть кастет на руку, но уловил предупредительный жест господина Ханта. Проверка на оборотне привела к тому, что завоняло палёной шерстью. Ещё немного, и хвост предателя обгорел бы. Дерек вернул кастет купцу. Тот надел его на руку, небрежно помахал ей перед Хельмом и вновь спрятал.

— Итак, — в голосе купца прорезались едва уловимые нотки гордости и самодовольства, — я-то Ильметас Хант, и с некоторыми из своих обозов я действительно езжу сам. А вот ты кто? И зачем тебе понадобилось, чтобы Дерек выручал этого…. - он небрежно кивнул в сторону оборотня.

— Разговор у меня с ним — до-олгий, — заулыбался Хельм, издевательски глядя на владельца торгового дома. — Бабу он у меня увёл, так я теперь пообщаться с ним жажду. После нашей беседы вряд ли он вообще на женщин смотреть сможет, обещаю, — обратился он к трясущемуся перебежчику. — Решил я, что топор палача для него — слишком мягкое наказание, так легко он не отделается… нравилась она мне.

Предатель захрипел и дёрнулся.

— А дара речи его кто лишил? — поинтересовался купец. — Ты ж не маг? Или это княжеский так постарался? Чтоб он про свои похождения в замке не разболтал и ухажёров не распугал? То есть ты хочешь сказать, — произнёс он с интонацией Хельма, столь же откровенно его рассматривая, — что баба, которую он у тебя увёл — и есть та самая княжеская дочка? Слабо верится… Кто ж тогда ты?

Дерек присмотрелся к оборотню. Похоже, говорить тот и в самом деле не мог по магическим причинам, а не от страха.

— Да тебе-то что до чьих-то там магических проблем? — Хельм вопрос проигнорировал и начал откровенно нарываться. — На себя посмотри — с охранниками запросто потягаться можешь, а амулетов не меньше двух дюжин нацепил. Захотел ещё и заклинание молчания для полного комплекта на себя навесить? А что — вот именно оно тебе очень подойдёт.

Купец вспыхнул и стал приподниматься с места.

Дерек немедленно перевёл взгляд на посетителей. Два телохранителя насторожились, но третьего он так и не нашёл. Либо не было, либо такие сцены для него не редкость.

Тут оборотень воспользовался назревающей дракой, слетел с табурета и рухнул Дереку в ноги, припав на передние лапы и виляя хвостом. Решил, видимо, что в человеческом облике будет выглядеть не так жалостливо. Рубаха на псине осталась, но из штанов и сапог он выскочил. Купец засмеялся, а Хельм кивнул на дверь, и Дерек уже без удивления обнаружил, что один из посетителей — невысокий и неказистый парень, сидевший в обнимку с крошечного роста толстушкой — надёжно закрыл собой выход. Синеглазый тоже был не один.

— Правильно, — выдал купец, мимоходом взглянув на дверь, — виляй старательнее, а то этот хмырь длинноволосый живо твою шкуру на сапоги пустит.

Оборотень замахал быстрее и слегка повёл носом. В следующий момент он уже висел у купца на поясе, вцепившись зубами в кошель. Ильм взвыл, два охранника кинулись ему на выручку, сшибая табуретки и столы. Дерек же увидел, наконец, третьего — тот не дёрнулся, не поднял оружие, лишь остановил кружку на полпути ко рту и поставил обратно, застыв в ожидании.

Овчарку Дерек оттаскивать не стал — здоровью купца ничего не грозило. Из разорванного кошеля на землю посыпались золотые, а вместе с ними — завёрнутый в кожу шарик, который перебежчик тут же и сожрал, не обращая внимания на пинки подбежавших телохранителей. После чего бросился обратно к Дереку и заголосил:

— Пощади, владыка! Заступись! Верой-правдой тебе служил!

— Ах ты тварь! — одновременно с ним заорал купец, разглядывая раскатившиеся по полу монеты. — Сучара! Сожрал, б…, эльфийское противоядие от всех магических отрав и заклинаний! Я сам сейчас с тебя шкуру спущу! Да твоё мясо собачье южанам на жаркое продать, кости на мыло выварить, когти и клыки магам на амулеты сдать, а из шкуры шапку сшить — и то впятеро дешевле выйдет, чем это зелье стоит! Гадюка, как почуял-то! Хельм, отдай его мне, я с него всё до последней медяшки вытрясу! Клянусь! Да чтоб мне товар только в два… нет… в три раза дороже продать!

И со всей силы пнул оборотня ногой под хвост.

Пёс резво развернулся и зарычал на купца, демонстрируя великолепные белые клыки. От его рёва затряслись висевшие под потолком связки каких-то кореньев. Двое телохранителей стремительно закрыли Ильма собой, ощетинившись кинжалами. В руках третьего охранника возник арбалет. Посетители ринулись к выходу, вынеся дверь вместе с человеком Хельма. Оборотень попытался обогнуть телохранителей и выскочить вслед за разбегающимся народом, но взмах бича вовремя его остановил и подтянул к ногам Дерека.

Перебежчик снова заскулил:

— Владыка, заступись! Не было там никого!

Купец отослал охранников и весь подобрался, как делианг, прижавший к спине пластины.

— Невиновен я! — продолжал стенать оборотень, мотая носом в сторону Хельма. — Я ж тебе в верности клялся! Ему всё померещилось! Им лишь бы только на ком отыграться! Убей хоть сам, не дай живодёрам замучить!

Хельм молча сжимал кулаки, не рискуя душить оборотня прямо у ног человека, который совсем недавно этого оборотня спас. Купец сделал вид, что изучает шкуру и клыки собаки, но в осторожном и почти незаметном взгляде, что он исподлобья бросил на него, Дерек уловил азарт вперемешку со страхом. Ноздри купца чуть раздулись, а губы сжались. Он чуял прибыль. Большую прибыль, сопряжённую с огромной опасностью. И решал — ринуться ли ему за этими деньгами или вовремя остановиться.

Вернулся человек Хельма, повесил на место дверь и сел у выхода. Хозяйка с дочерью расставили столы и стулья и подобрали валяющиеся на полу деревянные миски и ложки. Купец мучительно метался между жадностью и осторожностью. Оборотень тихо поскуливал.

— Хватит! Заткнись! — Хельм стукнул кулаком по столу. — Позволь, Дерек, я заберу его с собой. И, с твоего позволения, мне хотелось бы завтра с тобой встретиться. Надеюсь, Ильметас, вы к утру ещё не уедете?

Купец очень медленно собрал раскатившиеся по полу монеты, ссыпал их во внутренний карман куртки и как можно миролюбивее произнёс, стараясь не смотреть на Дерека и Хельма:

— Могу ли я предложить вам обоим свою посильную помощь? «Тропинка» торгует со всеми княжествами по эту сторону Жемчужных, включая эльфов и гномов, и многими южными странами. В любом крупном городе есть мой торговый представитель. Я знаю пять основных языков, свободно владею счётом восьмерицами, десятками и дюжинами — во многих южных странах считают немного по-другому, — у меня неплохой опыт управления денежными средствами и достаточное количество этих самых средств, которое я могу предоставить в ваше распоряжение… под некоторые гарантии на будущее. Словом, владыка, — произнёс он с нажимом, — и вы, Хельмидар, простите, не знаю вашей должности, я могу быть вам полезен на взаимовыгодных условиях.

Хельм молчал. Он молчал так долго, что купец с Дереком успели съесть по куску жареного мяса и выпить. Перестал скулить и оборотень, прижавшись к сапогам владыки и пытаясь жалостливо заглянуть Дереку в глаза. Дерек смотрел на синеглазого и казалось ему, что тот очень и очень жаждет сообщить владельцу торгового дома всё, что думает о торгашах, учуявших крупную наживу, но сдерживается. Он ждёт, понял Дерек, ждёт слова владыки. И неторопливо принялся за очередной кусок мяса. Пусть сначала официально признает его владыкой.

— Думаю, — осторожно начал Хельм, убедившись, что Дерек целиком и полностью поглощён едой и не собирается вступать в разговор, — что владыка как раз размышляет над этим вопросом. Да, владыка?

— Почему, — ответил Дерек, — я его уже решил. Но ты, Хельм, в отличие от господина Ханта, так и не представился. Может, мне нужнее как раз о тебе подумать?

Купец искоса взглянул на Дерека, пытаясь сообразить, в какую сторону тот решил вопрос. На его лице было написано — не отстанет. Шпионов пошлёт, сам охранником попросится — но от владыки он теперь не отойдёт ни на шаг. Хельм тоже оценивающе посмотрел на купца. Насчёт себя он явно не волновался.

— А я, — спокойно начал синеглазый, — третий помощник бывшего тайного советника светлого владыки Хельмидар Дагор, шёл со своими ребятами по следу тёмного гончего, вот его.

И указал на оборотня. Пса ощутимо затрясло.

— Так получилось, — продолжил Хельм, — что, в том числе стараниями и вот этого гончего, именно я сейчас возглавляю службу безопасности. До вашего приказа о новом тайном советнике, владыка.

Картина ясная, сложил Дерек всё воедино — с приходом тёмного старые кадры затаились и попытались сохранить структуру и средства. Логично, при постоянной смене владык так и должно быть. В этот раз тёмному удалось добраться до верхушки — наверняка с помощью предательства. Интересно, только до военной, или деньги тоже пропали? А парень взял на себя командование уцелевшими. Сомнительно, что предатель он — третий помощник должность небольшая, скорее, его упустили, не посчитав важным. Нет, не похож он на предателя, но проверить всё же надо.

— Вы оба могли ошибиться, — сообщил им Дерек, — вполне возможно, я всего лишь отвлекаю внимание, а владыка придёт следом. Так полагал колдун, который меня встретил.

Хельм всё так же спокойно смотрел на него. Купец же чуть вздрогнул.

— Вряд ли, — возразил Хельм, — летописи такого не помнят. Хотя всё бывает впервые. Можно попытаться проверить — например, попросить тебя разрубить клинком алмаз, но, говорят, предыдущему владыке, который точно был светлым, это не удалось, когда он хотел развлечь гостей. Меч, согласно преданиям, весьма своеволен и не потакает прихотям…

— Ничего себе прихоть! — взвился купец. — Для нас всех это вопрос жизни и смерти! Речь-то идёт уже не о деньгах! Какая ж это прихоть — знать, за кем идём?

— Почему? — Хельм чуть презрительно скривил губы. — Если такая комбинация сложилась — значит, она нужна. Раз пришёл владыка, мы должны ему служить. Те, кто не боится. Даже если есть вероятность, что он отвлекает внимание — значит, требуется именно это. Впрочем, если у тебя есть лишний алмаз… расколется — можешь не трястись за свою шкуру.

— Ты что, меня за недоучку держишь? — купец огрызнулся не хуже оборотня. — Я ж не ушами гномов, я как-никак гномьими ювелирными изделиями торгую! В камнях-то разбираюсь, наверно! Он и так расколоться может — не путай твёрдость и прочность! Если по алмазу на наковальне ударить молотом — только крошка останется.

Хельм искренне удивился, но тут же нашёлся. Очень он желал поубавить золота и наглости у господина Ханта.

— Тогда алмаз должен быть не столько расколот, сколько аккуратно разрезан. Неудачная попытка нам, правда, ничего не скажет, поскольку может быть списана на непредсказуемый характер меча, но попробовать стоит. Так как, есть у тебя алмаз? Согласись, по сравнению с телепортационным амулетом он вообще ничего не стоит.

Всё-таки Дерек в купце не ошибся. Думал тот недолго.

— Что ж, — решительно выпалил Ильм, — я предложил тебе помощь, и от своих слов не отказываюсь. Не ты — так пришедший за тобой должен её оценить. Владыка, я готов служить тебе. Алмаз у меня, кстати, есть, и не один, вот только как я понял истину установить он не поможет… — он замялся. Непонятно чего купец боялся больше — того, что алмаз расколется, или того, что владыка не сможет этого сделать. — Впрочем, владыка, на твоё усмотрение — от себя скажу, каков бы ни был результат, я пойду за тобой, если позволишь. Так какое решение ты принял?

— Относительно алмаза или относительно тебя? — улыбнулся Дерек. — Оба положительные, если тебе камень не жалко.

Камень у Дерека был и свой, с ножен, и жалко его не было, но хотелось посмотреть на реакцию Ильма. В этом владыка был полностью солидарен с синеглазым.

— Не жалко! — бодро отрапортовал не очень-то обрадованный купец. — Только, если разрубишь, — оставшиеся части мне верни. Ну и, когда к власти придёшь… эээ… обустроишься, тогда разницу в цене выплатишь из казны. Заодно и остальные издержки мне покроешь. А тебе большой нужен? В смысле, чтоб клинком по нему попасть, какого размера?

— Чем больше — тем лучше, — вмешался Хельм. — Давай самый большой, не экономь на владыке!

— Так нет у меня с собой, — растерялся купец, — это за товаром идти надо… И потом, вы что, здесь его рубить будете? Ты же где-то наверно живёшь или… скрываешься, а, тайный? Вот и отвёл бы нас туда, а то народ вернулся, скоро коситься начнёт. Там бы всё и обсудили, заодно владыка решил бы, что с вами… оборотнем делать. Я так понял — ты его допросить хотел?

Хельм вопросительно посмотрел на Дерека, ожидая приказа. Дерек кивнул.

— Что ж, — согласился тайный, — тогда расплачиваемся и идём. Я так понимаю, Ильметас, что пока мы по всем позициям не договоримся, платит каждый за себя?

— Естественно, — развёл руками купец, — причём за оборотня платишь ты. А его одежду, так и быть, понесу я. Моя охрана за это денег не получает.

Хельм возражать не стал и молча заплатил за выпитое оборотнем пиво.

Ведя на биче трясущегося перебежчика, они дошли до дома Хельма. Тайный и трое его людей снимали землянку на окраине посёлка у какого-то старика, выдавая себя за дальних родственников, приехавших на ярмарку. Сам старик временно перебрался к внуку, оставив домишко в полное их распоряжение.

Спускаясь вниз по земляным ступеням, Дерек размышлял — можно ли отнести это сооружение к категории подземных? С сожалением понял — нет. Хотя если его углубить и крышу положить вровень с землёй…

Землянка была пуста. Посередине стоял замызганный стол и три новых табурета. В углу находился лежак, заваленный тряпьём, рядом — тлеющий очаг. Под закопчённым потолком — небольшое отверстие для выхода дыма. Купец потянул носом и брезгливо поморщился. Дерек привычно поискал второй выход и нашёл — самая обычная дверь напротив. Проверил по старой привычке куда она ведёт — наверх или во вторую комнату. На задний двор. Хельм зажёг висевшую на стене масляную лампу, стало чуть светлее.

Тайный представил вошедшего с ними парня, караулившего дверь в харчевне. Звали его Тороп, он молча поклонился владыке и вышел. Три охранника Ильма остались снаружи, причём третьего Дерек снова потерял из виду. Теперь они были в землянке вчетвером, считая оборотня.

— Ну что, — обратился Хельм к купцу, — дорогу запомнил? Давай тогда иди за алмазом, а мы тебя здесь подождём.

— Ну уж нет, — упёрся купец, — владыка посчитал возможным взять меня с собой, и я имею право знать, как обстоят дела. Сколько у тебя людей, какие связи, средства, в каких городах мы можем рассчитывать на помощь, где будем собирать войско, каков должен быть мой денежный вклад, нужны ли тебе дополнительные вербовщики и осведомители, на какой пост я могу рассчитывать после победы владыки и сколько лет не будет облагаться налогами мой торговый дом. Вообще было бы ещё неплохо узнать, где сам бывший тайный и два его первых помощника, и не причастен ли ты к их исчезновению. Заодно и про оборотня расскажешь, с какой стати он лошадь загрыз. Внимание стражи привлекал, что ли?

Вполне нормально, решил для себя Дерек, требования у него здравые, за воровством я прослежу, а насчёт наглости — пусть пока, и не таких обламывал. По крайней мере на него самого Ильм смотрел с опасением. Главное, толк от купца быть должен. Хельм интересовал его сейчас гораздо больше, как и вопросы, что задал купец. Поэтому Дерек свернул бич, кивнул тайному и сел на табурет. Оборотень примостился у ног владыки.

— Может, мы с гончим разберёмся сначала? — указал Хельм на перебежчика. — Ситуация ему, конечно, известна кое в чём и получше меня, но порядок есть порядок. К тому же, владыка, теперь тебе решать, что с ним делать…

Оборотень высунул язык и тяжело задышал.

— Разумно, — ответил Дерек под довольный взгляд купца. — Мы слушаем.

Ситуация, по словам Хельма, выглядела так: узнав от своих агентов, что пятеро тёмных гончих отбыли в разные концы страны на поиски светлого владыки, он послал несколько групп вслед за ними. Группа, следующая за Хотомыслом, разделилась — бо́льшая часть агентов ждала гончего в Путаре, меньшая — во владениях местного князя. Сам Хельм направился в Путарь — наиболее вероятное место прибытия гончего, но получил сообщение от агентов о появлении оборотня в компании чужестранца во владениях князя Говора и решил телепортироваться в посёлок. Поиск амулета с привязкой к замку занял много времени, поэтому перебежчика вели без него.

Не поздним ещё вечером агенты установили, что оборотень пытается связаться с тёмным владыкой через одного из приехавших на ярмарку магов. Людям Хельма удалось воспрепятствовать передаче сообщения, но мага не смогли взять живым. Пока пытались захватить колдуна, оборотню удалось вырваться. Спасаясь от погони, он перебрался через забор замка в княжеские конюшни, где принялся очень медленно и со вкусом грызть лошадь. Лошадь билась и ржала, ей вторили другие, в конюшне поднялся невообразимый шум. Как раз в этот момент к замку подбежал только что прибывший Хельм.

Подоспевшие стражники захватили оборотня. Хотомысл делал вид, что сопротивляется, и одного из них действительно покусал. Стало ясно, что гончий решил связаться с тёмным через князя Говора, а заодно и просить у того защиты.

Хельм принял решение прорваться в замок для беседы с князем. По дороге им пришлось оглушить нескольких стражников, но они успели проникнуть к князю до передачи информации о местонахождении светлого. Князь думал недолго — прекрасно понимая, что тёмному правлению приходит конец, он отказался передавать сообщение, но умолял не разглашать своё пособничество светлому владыке, до прихода к власти которого Говору хотелось бы дожить. Поэтому княжеский маг и наложил на оборотня заклинание молчания — чтобы на суде тот не мог провозгласить себя тёмным гончим. Выдать же перебежчика Хельму князь отказался, мотивируя это тем, что слухи о произошедшем в замке уже расползлись по посёлку, и пойманного взбесившегося оборотня требуется предоставить народу во избежание волнений. Однако князь обещал не мешать тайному заполучить преступника через поединок — тогда соблюдались все правила приличия, а на Говора не падало никаких подозрений.

— Вот, собственно, и всё, — развёл руками Хельм, — дальше ты всё знаешь.

Все трое дружно уставились на трясущегося пса.

— Враньё! — взвизгнул тот. — Не было никакого мага! Он вообще наш человек! Тоже тёмный гончий! Точно так же перешёл на сторону тёмного! Хочет втереться в доверие и присвоить себе твою выдачу! Или остаться у власти в случае твоей победы! Стал бы я так бояться, если бы он тебе служил! А заклинание молчания наложил — потому что я его узнал! Его немногие из нас в лицо знают! Он прикинется светлым и втихаря уберёт всех, кто смог бы его выдать!

— Вообще-то это быстро проверяется одним вопросом к князю, — заметил слегка покрасневший Хельм.

— Да! — подпрыгнул оборотень, заставив Дерека потянуться к бичу. — Проверь! Дойди до князя, владыка! Можно подумать, Говор этого негодяя знал!

— А лошадь-то ты тогда зачем загрыз? — встрял купец.

— От него бежал, защиты у князя искать хотел!

— Не понял, — вмешался Дерек, — если вы оба тёмные, зачем тебе от него защиты искать?

— Так я же с тобой приехал! Я тебе служил, владыка!

— Да ему-то это откуда известно?

— А ему и не должно быть известно, — заторопился оборотень, — ему одного подозрения было достаточно, чтоб с меня шкуру содрать! Не верь ему, владыка, он предатель!

Дерек молча переводил взгляд с оборотня на Хельма.

— Владыка, — вмешался купец, — по-моему, всё ясно. Ты уж его как-нибудь на голову укороти. Говорят, они тогда в собачьем виде остаются — я как раз клыки и когти магам на амулеты сдать смогу. И шкуру не попорти!

Несмотря на явное соперничество с тайным Ильм давал понять, что он на его стороне.

— Зачем утруждать владыку? — плотоядно оскалился Хельм, обращаясь к купцу. — Ты у него прямо так клыки и когти выдерни, а шкуру… шкуру я с него с живого сам спущу, если тебе не с руки…

— Э… — побледнел купец, — не, я так не могу… с живого… я охранником работал, а не палачом… это ты, может, привычный…

— Хватит, — прервал их мрачные шутки Дерек, — ты давай иди за алмазом, а я пока решу, что с оборотнем делать…

Купец поднялся с табурета, помялся и вытащил из внутреннего кармана два алмаза — величиной с фалангу мизинца каждый.

— Ты ж говорил у тебя нет с собой? — подозрительно сощурился тайный.

— Ну говорил! — с вызовом ответил купец. — Я что, всем сообщать должен, где какой товар находится? Владыка, тебе какой больше подойдёт? Эти — самые крупные.

— Да мне всё равно, — пожал плечами Дерек.

Ильм принялся старательно изучать алмазы. Он их вертел, щупал, гладил, подносил к лампе и рассматривал на свет, обнюхивал, вздыхал, и разве что не стонал.

— Ты их ещё облобызай, — не выдержал Хельм, — как с девицей прощаешься, чтоб не сказать грубее…

Купец набрал в грудь воздуху и, наконец, решился.

— В-владыка, — умоляюще произнёс он, протягивая один из камней Дереку, — вот смотри, здесь — вот видишь — видишь? — дефект небольшой. Ты уж постарайся по нему расколоть, хорошо? Тогда из него почти два равноценных выйдет… — и бережно положил алмаз на стол.

Дерек взял камень, чтобы лучше рассмотреть изъян. Ильм весь сжался и закусил губу. Дерек вернул камень на стол и вытащил меч из ножен. Все присутствующие непроизвольно подались назад: оборотень — с ужасом, купец — со страхом, тайный — с опасением и восхищением. Дерек уже собрался было размахнуться, когда купец нервно вскрикнул:

— Погоди! Давай я его поправлю, а то он лежит дефектом поперёк удара!

— Нормально он лежит! — разозлился Дерек. — Мне виднее!

— А ты точно помнишь, как ударить должен? — купец снова схватил алмаз со стола и сунул Дереку под нос. — Вот вдоль этой линии удар должен идти, понятно? И это… не забудь мне потом стоимость компенсировать, я зачту разницу, ладно?

И слегка дрожащей рукой вновь положил алмаз на стол. Хельм хмыкнул. Дерек начал поднимать меч.

— Не-е-ет!!! — взвыл купец, хватаясь за сердце. — Стой! Гномий алмаз, с голову ящерицы! Я за него столько выложил, столько выложил! И вот так — рубить?! Я не могу на это смотреть! Хельм, ты проследи, ага?

И вылетел за дверь позади Дерека. Дерек глянул в почти чёрные глаза Хельма и опять поднял меч, примериваясь. Ударить снова не успел — снаружи послышался шум, оборотень залаял как настоящий пёс и сделал стойку на вторую дверь.

— Там кто-то есть, владыка! — прохрипел он. — Люди предателя!

Дерек перехватил меч, взялся за хлыст и шагнул чуть в сторону, а Хельм прыгнул к выходу. Прислушался. Приоткрыл… Оборотень мелькнул у него под рукой смазанной тенью. Бич задел пса за лапу, но затянуть петлю Дереку не удалось — мешал Хельм. Он ухватил пса за хвост, перекрыв Дереку возможность манёвра. Перебежчик лягнул тайного задними лапами, и в следующую секунду они оба оказались снаружи.

— Стреляй!..! — услышал Дерек крик тайного. — Уйдёт гнида!!!

Послышался лай, ругань, свист стрелы, снова ругань…

Не побегу, решил Дерек. Кто здесь владыка? Свернул бич и положил клинок в ножны. Пусть тайный сам теперь с оборотнем разбирается.

Они остались наедине с алмазом. Кому, спрашивается, нужно, чтоб он его рубил, если все разбежались? Хотя Дереку и самому было интересно: расколется-не расколется… Дерек в четвёртый раз достал меч, примерился, прикинул силу удара… Зато никто и не мешает. Алмаз — не вампир, бить надо жёстче.

Сопротивления он не ощутил вообще. С некоторым удивлением увидел, как клинок медленно и спокойно проходит сквозь камень, словно сквозь туман, так же медленно разрезает на две части столешницу и входит в пол… здесь Дерек очнулся и остановил меч. Вложил в ножны и выглянул за дверь, где скрылись Дагор с оборотнем. Пусто. Вернулся. Стол стоял по-прежнему, никаких ощутимых изменений с ним, в отличие от алмаза, не произошло. Как будто он меч из пола и не вытаскивал. Дерек помотал головой — померещились? Нет — алмазов стало ровно два.

Дерек сел на табурет и принялся ждать своих теперь уже соратников.

— Ну что, владыка? — услышал он встревоженный голос купца, вошедшего через другую дверь. — А я за Хельмом хотел бежать, но, пока обогнул землянку… посмотрел… ну их, ещё примут за нападающего и стрелу всадят…

Про своих телохранителей он благоразумно промолчал.

— Слушай, — устало поинтересовался Дерек, — как ты охранником-то работал? При такой повышенной… осторожности?

— Нормально работал, — обиделся купец, — честно. Просто я считаю, что любой риск должен быть оправдан и хорошо оплачен. Мне за охрану очень хорошо платили. И я своим хорошо плачу, только не за то, чтоб они за чужими оборотнями гонялись. И согласись, теперь, когда открылось столько возможностей, подставляться под свою же стрелу — глупо. Обидно будет из-за пустяков не дойти до столицы. Так как там алмаз? — набрался он храбрости и шагнул к столу.

Дерек указал на свою работу. Ильм подошёл, присмотрелся… Камень распался на две части точно по указанной им линии. Дерек сделал вид, что всё нормально. Каждый день он дома алмазы подобным образом резал.

— Потрясающе! — выдохнул купец, разглядывая половинки. — Точно по дефекту! Владыка, ты огранкой алмазов заниматься не пробовал? Чтоб так распилить, гномам пара дюжиниц потребуется, а если скупать необработанные камни, и ты их потом так вот разрезать будешь… Знаешь, сколько можно сэкономить? И по деньгам и по времени? Я так понял, — добавил он, понизив голос, — у Хельма с финансами крупные проблемы — слишком долго он телепорт сюда искал, если не врёт, конечно…

Дерек мрачно уставился на купца.

— Не понял, — процедил он, — тебе кто нужен — владыка, охранник или ювелир? Ты уж определись как-нибудь.

Ильм побледнел и отвёл взгляд.

— Прости, владыка, — торопливо произнёс он, — я увлекаюсь и бываю иногда… бестактен. Конечно, мне нужен владыка. Виноват, больше не повторится.

В этот момент в дверях появился Хельм — растрепанный, перепачканный, с виднеющимися сквозь разорванную рубаху глубокими царапинами на груди и животе. Вид у него был виноватый и побитый. Ильм исподтишка взглянул на тайного и не очень удачно попытался скрыть злорадную ухмылку. Хельм угрюмо взглянул на обоих и признался:

— Прости, владыка, мы его упустили. Сейчас Корум и Ингур идут по следу. Должны догнать — две стрелы в него точно попали. Владыка, это моя оплошность, и я приму любое наказание.

Не успел Дерек открыть рот, как купец снова затараторил:

— А тебя что, вопрос, разрубил ли владыка алмаз не…

И тут же заткнулся, поймав взгляд владыки.

— Да меня это и не интересовало, — устало махнул рукой Хельм, опускаясь на табурет. — Можно подумать, это что-то изменило бы…

И опёрся локтями на стол.

Стол рухнул, сложившись по месту разреза. От падения Хельма спасла только отменная реакция и дюжина отборных слов.

— Ничего себе, — обалдел купец, — ты и стол грохнул? Хельм, хозяину этой халупы за мебель сам платить будешь… а алмаз владыка разрезал. Хочешь посмотреть? Надо бы, кстати, теперь обговорить условия, на которых мы тебе помогаем, слышишь, владыка?

— Обговорим, — отозвался Дерек. — Хельма только перевяжем и в порядок приведём.

Глава девятая. Отъезд

— О самая прекрасная роза цветника моего, жемчужина сердца моего, солнце жизни моей, чья красота затмевает блеск всех сокровищ этого города, что тревожит тебя? Ибо чувствую я, что перестал огонь любви твоей взвиваться к небу, достигая искрами жара своего самых далёких звёзд? Неужели последние подарки от купцов заморских не порадовали мою прекрасную розу?

— Скажи мне, о великий шах, затмивший солнце своим величием, рассмотрел ли ты сегодня те документы и отчёты, что я тебе советовала?

— О прохладный родник, к которому спешат приникнуть уста мои, дабы утолить нестерпимую жажду, конечно, половину суток анализировал я подчёркнутые твоей нежнейшей рукой строки…

— И?

— О горная река, своенравная и бурлящая, что… 'И'? Что означает сей звук, который произнесли уста, со сладостью которых не сравнятся самые спелые вишни сада моего?

— Послушай, Арзим, а самый стройный кипарис в этой роще никак по-человечески разговаривать со своей прекрасной розой не может?

— О южное море, сводящее с ума глубиной и неизведанностью, что в твоём понимании по-человечески? Раньше моё бесценное сокровище не тяготилось речами моими.

— Ну что-нибудь типа: рыбка, я всё прочитал и вот что думаю… Без растительно-ювелирной дребедени. Ладно б эльф был, мелодию какую информативную на этот бред накладывал, или шифр какой, вроде: роза — да, первый визирь предатель, вишня — второй, так ведь нет, просто так воздух сотрясаешь!

— О дивная радужная форель, искрящаяся под солнечными лучами в хрустальной воде, разве можно оскорбить столь прекрасную и опасную акулу примитивной речью? Да разве б был я достоин называться великим шахом и просто мужчиной, если б позволил себе разговаривать с любимейшей и мудрейшей женой своей, не выражая к ней тех бурных чувств, которые переполняют сердце моё?

— Скорее, чресла твои… Короче — ты согласен с моими выводами?

— О да, несравненная, чей разум превосходит своей остротой лезвие меча моего, ты права — в нашем плодоносном саду завелись гусеница, поражающая цветущие деревья, и хорошо, если одна. Завтра, с наступлением утра, после того, как ты позволила бы своему кипарису выразить тебе свою любовь, намерен был я обсудить с тобой план дальнейших действий…

— Ладно, какие ещё новости собирается сообщить мне алмаз, блеском своим затмевающий… и так далее… что ещё?

— О яхонтовое ожерелье, которое переливалось вчера в ладонях моих и которым с рассветом намерен украсить я дивную шею твою, агенты с Севера доносят, будто появились слухи о появлении очередного светлого владыки? Не будет ли угрожать его приход нашему благополучию? Ведь тогда нынешнее положение вещей долго не продержится? Не может ли тёмный ринуться к нам в поисках спасения?

— Не может. Сам знаешь, между нами четыре магических кордона, именно на него и настроенные, и два моря. Но сообщать об этом не обязательно. Наоборот — стоит подумать, как наиболее эффективно использовать эти донесения в своих целях. Надуманная угроза внешнего нападения как нельзя более подходит для решения дел внутренних.

— Скажи мне, счастье жизни моей, не связан ли приход светлого владыки с тем, что в чувствах твоих ко мне наступил период зимнего покоя?

— О горный орёл, парящий над скалами — прояви сообразительность, свойственную хотя бы соколам, и подумай — где мы, и где — владыка…

— Тогда, о пантера, чья гибкость не знает пределов, скажи мне, куда активировались те телепорты, которые засекали маги во дворце твоём?

— О кобра, чей яд опаснее слов завистника, вот и спроси у них… ибо слышала я, как шептались между собой визири твои, что слишком мало времени уделяет великий шах цветнику своему, пренебрегая нераспустившимися бутонами, и всего четырёх наследников мужеского пола родили ему жёны его за то время, что изучал он тонкости политики в тенистых рощах дворца моего. А потому, думается мне, лучше будет, о тигр, стерегущий у водопоя трепетную лань, если сегодня сорвёшь ты полудюжину нераспустившихся бутонов в цветнике своём, ибо засохнут те бутоны без полива и заботы, да и ты о шипы розы своей не уколешься.

— О… эээ… да что с тобой… ты что, не знаешь, что одна ночь принадлежит одной женщине? И что должен я поднести тебе подарок, если пришёл во дворец твой и уйду, не даровав тебе ласк своих?

— А, так ты всё-таки способен нормально разговаривать? Знаю-знаю, ограничишься одним бутоном. Только выбери тот, что смотрит на тебя с восторгом, а не с ужасом. А я тут как раз вчера у ювелира Ирдарма видела перстень: сапфир с бриллиантами гномьей работы — самое оно, чтобы подарить мне за отсутствие любви великого шаха.

— О… о… ураган, обнажающий раны сердца моего, да я бы и так подарил его тебе, вместе с яхонтовым ожерельем, платиновым браслетом, бриллиантовыми колье, диадемой и серьгами изящнейшего эльфийского плетения, но… завтра слуги доставят тебе только его в утешение за то, что сейчас я уйду… Надеюсь, ничто не омрачит твоих сновидений. Или моя прекрасная роза всё-таки передумает и позволит своему солнцу согреть её лучами своими?

— Пусть мне принесут вчерашние документы — я попробую вычислить гусеницу, а заодно и донесения шпионов о делах светлого владыки. Моя ночь будет без ласк и сновидений.

— Хорошо, о пантера, вышедшая на охоту за дичью… надеюсь, что за дичью, а не за призраком сокровищ, которые затмевают блеск казны моей. Я ухожу в цветник мой, в котором все нераспустившиеся и распустившиеся бутоны не стоят и одного лепестка прекрасной капризной розы, столь бесцеремонно предпочитающей государственные дела ласкам великого шаха.

— Ну вот и что ты за мужчина? Даже дверью хлопнуть не можешь…

Свет удалось сэкономить — дорога уходила вниз широкой спиралью, и звук отражался от стен безо всяких помех, создавая чёткую картину пространства. Они по-прежнему касались пальцами стен в надежде ощутить указатель. Пусть даже чужой.

— Ренни, — вопрос застал его врасплох, — что такое алтарь?

Он запыхтел. И испугался звука своего дыхания. И запыхтел ещё сильнее. А она ждала ответа.

— Это место, где приносят жертвы, — фраза прозвучала заученно, как ответ на уроке.

— Жертвы? — не поняла она. — Это как?

Ренни продолжал мучительно сопеть.

— Это… когда убивают животное… или людей, чтобы… ну… кто-то, для кого их убивают, дал убийцам что-то взамен…

— Не поняла, — созналась Талина, — зачем кому-то это нужно… и вообще… откуда он об этом узнает, ну… что ему жертву принесли? И ты откуда знаешь? Это что-то магическое?

Ренни шмыгал носом. Изменившийся ритм дыхания и запах наверняка выдавали его страх. Хотел успокоиться с помощью простенького заклинания и не смог его вспомнить. Но ведь Талина же не станет презирать его за трусость?

— Скорее, магическое, — попытался он внятно изложить и насколько можно смягчить прочитанное по истории магии. — Это было под небом, когда нижние ещё могли выходить из-под гор… Считалось, что убийство живого существа может принести… ну удачу, богатство там… Если моллюсков или рыбу не съесть, а отдать нижним, то они тебя не тронут… На самом деле всё было не совсем так — больше всего им нравилось, когда убивают людей… и чтоб только для них… некоторые считали, что и верхним это тоже нравится, им тоже жертвы приносили, но редко — верхних-то никто не видел, а нижние — вот они. Потом… нижние ушли с поверхности, и люди наверху вроде бы про них почти забыли… или кто-то заставил их забыть… ну так пишут… Предания ещё говорят, верхние вмешались — им вообще никакие жертвы не нравились, ни себе, ни уж тем более нижним… но… все наши учёные сходятся на том, что наш мир, ну, который весь, и под небом тоже… — он почти нижний, и очень сомнительно, чтобы кто-то нам помогал… А у нас жертвы изначально были запрещены — потому что… они действовали наоборот. Тот, кто приносил жертву, не мог спокойно пройти мимо нижнего — ловец забирал его независимо от согласия… Так пишут. И вроде как у нас запретили говорить и писать об этом… А маги помнят и преподают — некромантия вся на подобном принципе построена, хотя можно и своей кровью расплачиваться… а можно и жизнью животного… но лучше всего она работает, если убить человека, причём младенца или девственницу. Поэтому у нас некромантию учат, но… скорее, чтобы защищаться… вот так примерно… я тебе, в общем, тайные сведения сейчас изложил, ты про жертвы не ляпни где-нибудь… ещё додумается кто-нибудь проверить…

— У нас есть некроманты? — искренне удивилась Талина.

— Есть, — Ренни чуть полегчало от того, что она отвлеклась от первого вопроса, — только практикующих очень мало — сама понимаешь, это мы с тобой можем на речку или озеро сбегать искупаться, а то и на самые нижние ярусы съездить, огненные озёра посмотреть, а им из города выйти нельзя — перед ловцами совершенно беззащитны. Да и не нужны они… кого поднимать-то? Разве только если свидетеля какого допросить надо, ну… если его перед этим… ну… убили, чтоб не выдал. А труп сжечь не додумались. Так таких дураков и нет считай. Не потому, что про некромантов знают, а потому, что зомби боятся…

— Тогда у некромантов животные должны быть? — сообразила Талина. — Или…

Она испуганно осеклась.

— Ну что ты! — Ренни и самому стало жутко от её предположения, ну а вдруг… — Конечно, животные! Которые поменьше размером — их же кормить разоришься… они даже деньги за просмотр берут, чтоб не так дорого выходило. Ты думаешь, откуда у нас зверинцы? Их все некроманты содержат, и им польза, и нам развлечение…

Он замолчал, касаясь пальцами стены, и уже безразлично отмечая, что указателей по-прежнему нет. Зря он рассказал всё это Талине, незачем ей было знать… Напугал только. Но сил соврать не было.

Они остановились и прислушались — за ними никто не гнался. Дорога шла ровно, и даже едва уловимо повеяло водой. Сразу стало легче.

Вышли к речке — неширокой и чистой. Теперь в ближайшие две дюжиницы им не грозило умереть от жажды. На одной воде можно держаться очень долго. Но речка оказалась живая, и вскоре они утолили голод полудюжиной улиток двумя пригоршнями водорослей.

— Спи, — сказал Ренни, — я подежурю.

И Талина заснула — мгновенно.

Вода текла почти бесшумно, лишь с потолка изредка срывались капли, сообщая, что свод здесь в три его роста и нигде нет даже намёка на присутствие живого существа. Погони нет. Он сел рядом, ловя звук дыхания Талины. У реки можно жить — долго, очень долго. Но им нужно ниже — туда, где есть шанс найти старые дороги. Набрал немного воды и осторожно подкормил плесень — свет пока не нужен, но рано или поздно понадобится. Зато в темноте кажешься старше. И рытвин с веснушками на лице не видно. Он протянул руку, чтобы коснуться её волос и… не решился. Маги редко женятся на обычных женщинах — тяжело, когда ты молод, а твоя половина уже состарилась. Но бывают же исключения… есть ведь и омолаживающие заклинания…

Время в темноте течёт незаметно. Из живущих под небом часами пользуются только маги во время экспериментов, остальные ложатся спать и просыпаются вместе с солнцем. Под землёй нет дня и ночи, поэтому сон и бодрствование дома длиннее, а вместе с ними длиннее и сутки.

Ренни так и не научился засыпать вместе со светилом, не успел. Но никто не берёт часы с собой под небо — они слишком заметны, как и арбалет, — и теперь он не знал, сколько караулит: ступеньку или половину дня. Да и не всё ли ему равно — выбираться наверх они не собираются.

Дыхание Талины изменилось — она проснулась. Наступила её очередь дежурить, но он боялся, что не успеет спросонья справиться с опасностью. Талина возразила, что в полудремотном состоянии для защиты он пригоден ещё меньше, и Ренни сдался.

Сон был полон кошмаров — трижды он с криком просыпался, пытаясь стряхнуть с себя гниющие серые лапы или вырваться из кривых зубов огромных межъярусников.

«Ты переутомился», — Талина касалась его висков, боясь нарушить тишину и так взорванную его стонами. — «Спи, я рядом».

Он прижимался щекой к её ладони и засыпал, стараясь не думать, почему дремотные страхи связаны с шахтами и галереями — неба он страшился гораздо больше. На самом деле он знал, почему. Но ведь соседи никогда не нападают — только заманивают. Они никогда не нападают… они никогда не нападают… а от людей он отобьётся.

Проснулся он вполне свежим и сразу постарался выкинуть из головы сонные видения. Они умылись и решили идти вдоль реки — ведь всё равно надо двигаться, а она давала еду и воду. Куда-нибудь придут — под землёй вовсе не так пусто, как привыкли считать живущие под открытым небом.

Шли от привала до привала. Караулили по очереди. Вторая стоянка была почти такой же. И третья. Река текла размеренно и спокойно. Иногда они доставали плесень и смотрели вокруг — зрение не сообщало ничего, о чём не мог бы поведать слух.

Четвёртый привал обещал быть таким же: привычно набрали улиток, запили водой, и он заступил на вахту, стараясь не тревожить Талину.

— Ренни? — голос был так тих и ласков, что огненный шквал не сорвался с ладоней, замерев перепуганной дрожью в кончиках пальцев. — Не бойся, я всего лишь хочу поговорить… ты же идёшь нашей дорогой? Она ведь удобна, правда?

Ловец не был ни страшен, ни уродлив — обыкновенный мужчина в одежде проходчиков, только коротко стриженый и без усов и бороды. Мужчина сидел напротив, скрестив ноги. Диск в его ладонях давал ровно столько света, чтобы всё это увидеть.

— Ты ведь хочешь добраться до своих, Ренни? — улыбка мужчины была мягкой и доброжелательной. — Я могу помочь. И ничего не попрошу взамен — просто покажу дорогу. Мы не так страшны, как о нас рассказывают.

Ренни замотал головой. Запах липкого пота пропитал всю пещеру. Пусть. Все знают: ловец уйдёт, если на него не обращать внимания… не разговаривать… А бояться — можно. Главное — не обращать внимания… Он уйдёт, я его не вижу. Вот, я уже не смотрю… Он не нападёт… они не нападают…

— Ренни, — голос обволакивал. Удалось уставиться в землю, но как заткнуть уши? — Ты был прав — наш мир практически нижний, так не лучше ли стать первым в нём, чем последним — в среднем? Подумай — до верхнего всё равно никому не добраться, а средний — он ведь такой же, ничуть не лучше…

«Я не слышу», — шептал он про себя, — «не слышу, не слышу…»

— Ренни, ты сейчас идёшь нашей дорогой, и будешь идти по ней всю жизнь. Как большинство. Ты всё равно придёшь к нам рано или поздно — почему не теперь?

Не обращать внимания… не разговаривать…

— Уходи.

— Что ж, — печаль в голосе казалась совершенно неподдельной, — если тебе потребуется помощь, ты только позови.

Наступила тишина. Свет тоже погас. Вырвавшийся из горла писк показал, что рядом одна Талина. Ренни разжал зубы и позволил им отбить звонкую и длинную дробь.

Через два дня с обозами трёх торговых домов, включая «Тропинку», они выехали в Путарь. Этому предшествовали изнурительные переговоры между господами Хантом и Дагором. Договаривающиеся стороны часто переходили ко взаимным оскорблениям, но до мордобоя так и не дошли — стеснялись владыку. Дерек в склоки не вмешивался — присматривался. Купец выторговывал «Тропинке» освобождение от налогов на две дюжины лет и пост советника по финансам для себя, взамен обещая нести все денежные затраты до момента прихода Дерека к власти, ни в чём никого не ограничивая в пределах допустимого. Хельм же не требовал ничего, кроме права ежедневно проводить ревизию махинаций господина Ханта, с целью уличить того в воровстве, завышении закупочных цен и превышении полномочий. Он был абсолютно уверен, что сумма, затребованная в итоге к выплате господином Хантом, перекроет истинные расходы купца не менее чем в дюжину раз. Сам Дерек склонялся к цифре пять, но надеялся свести её к трём.

В итоге новый тайный советник потерпел сокрушительное поражение, потому что купец оказался прав — бывший глава службы безопасности не только сдал всех, кто находился в его ведении, но и помог нынешнему правителю дотянуться до большинства денежных средств предыдущего светлого владыки. Финансовая ситуация Хельма, а вместе с ним, соответственно, и Дерека, приближалась к критической — на пару телепортационных амулетов деньги ещё находились, но содержание войска требовало несравненно больших затрат.

К тому же не все уцелевшие организации в дальних городах и княжествах согласились признать третьего помощника Дагора новым главой службы безопасности, и снабжение людьми и деньгами шло крайне медленно. Отговаривались тем, что третий помощник традиционно отвечал за борьбу с преступностью и к делам систематической смены владык отношения не имел. Но никто не спешил взять его обязанности на себя. В этой ситуации Ильметас Хант фактически мог диктовать им любые условия. Другое дело, что Дерека купец откровенно опасался и ни разу не перешёл грань дозволенного, боясь упустить плывущие в руки барыши. Всё это владыка выяснил, не без удовольствия наблюдая за перепалками — господа Хант и Дагор стоили друг друга в словесной дуэли.

Хельм смирился, и в ответ на отказ в ревизиях потребовал неограниченных средств для службы безопасности, и немедленно. Первым делом он намеревался вытащить из тюрьмы недавно захваченного в одном из дальних городов главнокомандующего.

— Хотелось бы подробную смету, — задумчиво произнёс Ильм, и никакой мстительности не было в его голосе, — чтобы я мог рассчитать, сколько денег и откуда могу взять.

— Город небольшой, Кужел, слышал? — не стал упираться Хельм. — Наших там около трёх дюжин говорящих. Требуется два-три амулета связи, гонец и семь-восемь кулей княжеских золотых, не меньше. Хорошим ходом до города три-четыре дня. Пока князя удаётся удерживать от телепортации Любозара в столицу, когда же он узнает о приходе владыки, то выступать против него точно не будет, и наверняка согласится на выкуп или побег. Если уже поздно, но пленника везут сушей или по реке — отобьём точно, если вдруг успели телепортировать — придётся искать магов, подкупать стражу, но если совсем уж честно, шансов вытащить его из столицы нет никаких. Хотя это не значит, что мы не будем пытаться. Ты против?

— Нет, — согласился купец, — купить можно всё — даже свободу воеводе и даже в столице. Главное, чтобы нынешний правитель не убил его сразу по прибытии, а это очень вероятный исход. Поэтому шли гонца телепортом, выйдет дешевле, чем потом столичных магов спешно подкупать.

Список цен, составленный для него обоими советниками, Дерек изучал все ночи. Амулет дальней связи стоил дюжину кулей княжеских золотых, княжеский же золотой включал в себя дюжину обычных золотых. Существовали ещё магические и эльфийские золотые — по кулю и по дюжине кулей, и все эти монеты Ильм ему продемонстрировал, добавив, что расплачиваться алмазами часто удобнее, если не считать с точностью до пары серебрушек…

В почти невесомых и легко рвущихся листах доклада были также цены на услуги магов, содержание конника и пехотинца, стоимость мечей, луков и арбалетов в зависимости от качества и изготовителей… Несколько страниц убористого текста, включая пересчёт кулей и десятки и сотни…

Понял владыка многое. Например, что расслоение общества здесь значительно больше, чем дома — обычный земледелец на золотой мог прожить две-три дюжины дней, не задумываясь ни о телепортах, ни об амулетах дальней связи. С другой стороны, и товары здесь разнообразнее — одних видов тканей насчитывалось больше сотни, не говоря уже о дереве, которое почти ничего не стоило. Или — что ему потребуется ревизор, и не один — иначе Хельм окажется прав и господин Хант без особых хлопот заполучит всю казну.

А также, что в ближайшее время придётся слушать в основном устные доклады — читать получалось только по слогам. И неизвестно, когда удастся попасть в книгохранилище и натренироваться видеть сразу весь лист.

Уже на словах Ильм сообщил, что самые дорогие луки изготавливают и продают эльфы, а вот уникальные мечи, кинжалы и арбалеты поставляет его торговый дом. Но на просьбу Дерека оценить его клинок в ужасе шарахнулся, заявив, что на меч владыки и смотреть-то без необходимости нежелательно, а уж оценивать его — государственное преступление, всё равно, что самому владыке цену назвать.

Дома Дерек себе цену знал точно — она колебалась от десяти золотых до ста тысяч. Десять золотых стоил донос рядового караульного о настроении воеводы, десять тысяч запрашивали придворные за доносы отцу, братьям и иностранным разведкам, а в сто тысяч оценил его голову конунг традэрров. Он за одну только руку пообещал пятнадцать. За голову отца конунг давал на тысячу больше, а вот первый сын стоил дешевле ровно в два раза.

Ничего, за сколько его станут продавать в этом мире, будущий владыка ещё успеет выяснить.

— Да, — подтвердил Дерек, отвлекаясь от размышлений, — главнокомандующего надо вытаскивать любой ценой. Я вёл военные действия совсем в других условиях, и вряд ли быстро сориентируюсь. Но — если спасти его не удастся, есть ли замена?

— Придётся договариваться с кем-то из князей, — ответил Хельм, — я уже думал с кем, и нашёл двоих подходящих, но решать будешь ты, владыка. Может быть, тебе придётся спешно учиться. Считается, что для владык это несложно.

Конечно, подумал Дерек, только наземному бою, безо всяких атак с воздуха и огневой поддержки… Знать бы ещё, что у них вместо воздушной разведки… Впрочем, если загнать врага в горы… Представим, что у меня всю — всю! — конницу перебили, что б я тогда делал только на земле? Да ещё в поле без единого остывшего или горячего камня, в лесу, где из-за деревьев ничего не видно, а то и вообще у реки, оскверняя воду трупами? Что здесь есть: лучники, копьеносцы, пехота и… конница местная, издевательство над здравым смыслом… я-то думал, у меня ещё три-четыре года в запасе…

— Достать описания и хроники военных действий сможешь? — обратился он к Хельму, с досадой прикидывая, сколько времени уйдёт в этом случае на чтение по слогам.

— Без проблем, — ответил тот. — В Путаре уже будут. Теперь, владыка, надо определиться, когда и где назначать сбор войск. Обычно это был Чаянь, у северо-восточных предгорий Жемчужных, но в этот раз тёмный до него добрался и сравнял с землей. Как всегда — нашёлся предатель, и как всегда — маг.

— Надо взять мага живым, — пожал плечами Дерек, — я так понял, Ковен старается держать нейтралитет, думаю, обвинений с их стороны в излишней жестокости не будет. Тем более после нашей победы. Сбор же, судя по карте, должен быть всё равно на восточной окраине гор, через них идти бессмысленно, только в обход. Точную дату и место назвать сейчас сложно, надо консультироваться с главнокомандующим, решим всё в Путаре. В любом случае сбор не позднее чем через три полнолуния Смотрящей… я хотел сказать — через пять-шесть дюжиниц, так что пусть начинают готовиться.

На том и остановились, и всё оставшееся время до отъезда Дерек пытался сообразить, как правильно вести войну в этом мире. В Путаре проверит насколько приблизился к истине.

Обоз Ильма состоял из пяти крытых подвод с товаром. Охраняла их дюжина отборных молодцов, включая и того парня, которого Дерек никак не мог вычислить. Возницы охраной не считались, но были вооружены и в случае чего могли за себя постоять. Попутчики Ильма вдвоём насчитывали шесть кибиток и пятнадцать человек охраны.

Хозяева всех трёх обозов посовещались, поторговались, скинулись и наняли ещё мага — белобрысого коротко стриженого парня с редкой клочковатой бородёнкой. Маг честно предупредил, что опыта борьбы с лесной нечистью и вампирами не имеет, и Хельм тут же обвинил купца в неуместной и опасной для Дерека и торговцев экономии.

— Ну да, — парировал Ильм с обезоруживающей улыбкой, — для светлого владыки моя экономия просто крайне опасна, надо думать вампир заметно твёрже алмаза и его так запросто не разрежешь. Ты, сыщик, вообще представляешь себе на что способен владыка? Я, к твоему сведению, намерен сэкономить ещё и на амулетах, и попробуй скажи, что владыке не по силам упокоить несколько дюжин вампиров — уж о каких-то там разбойниках я вообще молчу. Что касается магов — то я им не доверял, не доверяю и доверять не собираюсь, а буду запасаться амулетами на все случаи. Может, оно и дороже, зато шансов получить молнию в спину заметно меньше. Так что пусть лучше будет неуверенный в себе и желающий набраться опыта новичок, чем мощный колдун, с которым потом всем караваном не справимся. А если некромант? Тогда, почитай, полный швах. Ты умеешь различать магов по профилю?

Хельм смутился — отличить целителя от некроманта он не мог, а знаков различия многие из магов не носили принципиально.

Расспрашивать людей Ильма подробно Дерек не рискнул, выяснив только, что восемь из них пришли с обозом от Вертигорья, а четверо были наняты уже в посёлке. Охранники и возницы были неразговорчивы — молчание входило в их непосредственные обязанности.

Амулеты, вручённые Дереку в Турилках, Ильм предложил быстренько распродать, но тайный взъелся, утверждая, что подставлять таким образом невинных людей некрасиво и бесчестно. Купец возражал, что раз на Дерека до сих пор не напали, то можно всё очень прибыльно растолкать по разным караванам без особой для тех угрозы. Тайный зеленел и доказывал, что замок князя накрыт защитным куполом и снабжён системой оповещения об опасности, поэтому вполне возможно на них просто не рискуют напасть сейчас.

В результате Дагор отнёс амулеты на проверку двум заезжим магам-охранникам, и попросил уничтожить, не поверив заявлениям, что никаких шпионских плетений не найдено. Попытка уничтожения закончилась выбросом магической энергии и сгоревшей бородой одного из магов. Амулеты маги вернули охотно, деньги же Хельм получил обратно со скандалом, и удалился под мрачные обещания испробовать на нём новые неотработанные проклятия.

Хант, едва сдерживая победную ухмылку, потребовал не маяться дурью и отдать амулеты ему, клятвенно заверяя, что никто из говорящих не пострадает. На вопрос Дерека, куда он собрался их нести, купец ответил, что сплавит в прямом смысле — всучит русалкам, после чего любой из них можно будет засечь вдоль всего течения Топлянки и её притоков, но вряд ли кто за ними на дно полезет.

Дерек выслушал краткую лекцию о русалках. Не удивился — привык. Спросил только — можно ли в таком случае купаться в реке, радуясь, что благоразумно не поплыл на середину. Услышал — смотря в какой.

— Обычно, — пояснил Хельм, — водоплавающие и сухопутные говорящие сосуществуют мирно. Если отношения с жителями города или деревни хорошие — русалки и рыбы наловят, и бельё отстирают, и утопающего спасут. Если нет — далее двух шагов в реку заходить не рекомендуется.

— Вполне мирно сосуществуем, — добавил купец, — ровно до тех пор, пока они не обнаглеют и не начнут требовать непомерную плату за провоз грузов. Эти твари что делают? Втихаря днище пробивают в случае отказа. Я так однажды корабль потерял. И ничего не докажешь!

— Да, — согласился тайный, — только обычно они эту плату пополам с жителями близлежащих поселений делят, поэтому не совсем ясно, кто из них зачинщик и кого первого бить.

— Вот я и предпочитаю по суше товары возить, — разъяснил купец, — чуть дольше, но не рискованней, хоть знаешь, чего ждать и с кого спрашивать. А ночью вплавь до берега добираться под улюлюканье — радости мало.

Любопытство одержало полную и безоговорочную победу, и Дерек дал добро на свидание с русалками. В основном — чтобы иметь возможность посмотреть на такое чудо. Выехали они с Ильмом на лодке, так что заодно владыка и грести научился. На середине реки купец достал свисток, три раза дунул в него, но если звук и был — то за гранью слышимости, — и несколько раз стукнул ладонью по воде. Через пару минут на поверхности показались головы двух девушек. Пока Ильм договаривался, Дерек разглядывал. У них действительно наличествовали хвосты, которыми они лениво плескали, уцепившись за борт лодки. Причём у одной хвост был покрыт крупной серебристой чешуёй, а у другой — очень коротким плотным мехом. Попросить женщин позволить ему дотронуться до хвостов Дерек не рискнул. Вместо этого он шёпотом поинтересовался купца, не будет ли нескромным спросить, как они дышат под водой. Русалки хихикнули, и сказали — жабрами, как рыбы. Сколько Дерек ни пытался эти жабры разглядеть — не смог. Да и как тут разглядеть, если он рыб не видел? Может быть, они так шутили. Спросить, как жабры выглядят, он посчитал неудобным. Зато задал другой вопрос.

— Вы под водой как разговариваете?

В ответ девушки рассмеялись и издали нечто вроде очень высокого вибрирующего свиста. Ильм свист перевести не смог — русалочьего он не знал. А вот та русалка, хвост которой был покрыт мехом, скромно улыбнулась и сказала, что трель означала похвалу внешности Дерека. Наверно, опять подшучивала. В итоге девушки забрали амулеты и несколько серебрушек, а взамен притащили пять здоровенных рыбин, называемых стерлядью. На обратном пути Дерек долго изучал стерлядь и выяснил, как выглядят рыбы и как выглядят жабры. У русалок таких точно не было. Заодно узнал, что свисток действительно слышат только собаки, русалки, оборотни и лошади.

— Ничего удивительного, — сообщил он Ильму результат своих раздумий, — я же не удивляюсь тому, что дома в огне живут саламандры. Почему бы в воде русалкам не жить?

Оставшуюся часть пути он рассказывал потрясённому купцу про саламандр. Судя по выражению лица Ильма, тот никак не мог сообразить, издевается над ним владыка или нет.

Стерлядь оказалась потрясающе вкусной. Дерек так восхищался, что Хельм отдал ему свою порцию и пообещал при каждой удобной возможности готовить рыбу, несмотря на то, что мясо по его мнению вкуснее и сытнее.

В день отъезда выяснилось, что не менее трети охранников купца — оборотни. И два человека Хельма — тоже. Дерек попытался погасить в себе предубеждение к двуликим и спросил, как часто они встречаются. Оказалось — их не меньше, чем людей. Поэтому вся служба борьбы с преступностью, разведка и охрана караванов более чем наполовину состояли из оборотней — люди сильно уступали им в силе и скорости, хуже умели маскироваться и идти по следу. Но в крупное начальство оборотни выбивались редко — не хватало организационных и аналитических способностей. Или, подумал Дерек, князья точно так же как я предубеждены против двуликих. Однако агентами те считались превосходными. Ещё оборотни промышляли охотой, и получалось тоже неплохо, хотя в этом и многие люди могли с ними поспорить, а уж до эльфов никто из говорящих дотянуться не мог вовсе. Очень малое число двуликих подавалось в пастухи — это был предел падения, работали там либо конченые пьяницы, либо полные бездари, ни на что более неспособные.

Дерек спросил Хельма, человек ли он. Тайный не удивился, и ответил — да, насколько можно быть в этом уверенным в мире, где мало кто знает своих отцов. Развивать эту тему владыка не стал, боясь оскорбить. На вопрос же, как отличить человека от оборотня, Дагор ответил — никак, пока не перекинется. Если тот почему-либо желает считаться человеком — вычислить его можно только по детям, да и то не всегда, потому что способности могут передаваться и через несколько поколений.

— С русалками проще, — пояснил Хельм, — если они хвост сбрасывают, то больше суток человеческий облик держать не могут, поэтому далеко от реки не отходят никогда. Так разве — по базару пройтись и обратно вернуться. Но они редко на сушу выходят — им неинтересно. И отличить их легко — тиной пахнут. У меня были два тритона в агентах — с воровством и грабежами на причалах боролись очень успешно.

Дерек решил, что люди в охране всё же нужны — вряд ли из оборотней получаются отменные мечники и лучники. Спросил Ханта, человек ли он, и сколько людей у него в охране.

— Вполне, — засмеялся Ильм, — будь я оборотнем, торговал бы лесом. А людей у меня восемь, считая тебя, владыка.

Дерек хмыкнул: купец не первый раз намекал, что всё-таки умудрился заполучить его в охранники, причём задаром; и прекрасно понимал — да, будет он их всех защищать, будет. Задал тот же вопрос — как распознать оборотня, получил тот же ответ, с дополнением, что при полной смене облика запах псины или человека полностью исчезает за пару ударов сердца, поэтому как ни принюхивайся — не отличишь, это тебе не русалка.

— Они и сами-то друг друга не узнают, если не знакомы, — добавил Ильм, — куда уж нам… ну при частичной трансформации их видно, конечно, но тебя ж не это интересовало, хотя… её можно иногда спровоцировать.

Первую половину дня Дерек ходил между телегами и как можно незаметнее принюхивался. К обеденному привалу выяснил, что лошадь по запаху определить может, если близко подойти, и человека — тоже. Другое дело, что подходить к человеку или лошади вплотную и обнюхивать их с ног до головы было не принято. Куртки у охранников пахли кожей, сёдла — тоже, дерево вблизи имело свой запах, и трава, особенно сено. Но отличить одного человека от другого по запаху пота Дерек не мог. Жеребца от кобылы он по запаху тоже не отличал. Признаваться в своём недостатке было не очень удобно, но он всё же подошёл к Хельму и поинтересовался, различает ли тот людей по запаху и на каком расстоянии.

— Естественно, — ответил тайный, — с трёх шагов правда, не более. Лошадей — так с пяти-семи. Если своих агентов в собачьем облике — тоже где-то с пяти. Но след взять не смогу, как на четвереньках ни ползай.

На трёх шагах Дерек и лошадь от собаки не отличал. На трёх шагах он вообще запаха не чувствовал.

— А оборотни, — спросил Дерек, — на каком расстоянии учуют?

— Если просто добычу, — задумался Хельм, — так на семи-десяти дюжинах шагов. А если тебя от меня… ну на пяти дюжинах точно. Причём в любом своём облике.

Что ж — у его спутников иное видение мира, и опасность они ощутят гораздо раньше. Отсутствие дыма и копоти позволило местным жителям пользоваться обонянием, а ему придётся как-то компенсировать этот недостаток. Интересно, а как они тогда людей воспринимают? В ответ на этот вопрос Хельм терпеливо пояснил, что лично он всё же больше зрительно, и, если, например, господин Хант вдруг изволит облить себя с ног до головы благовониями, как поступают иногда некоторые не в меру богатые и очень в меру умные жёны князей, то он, Хельм, его узнает, просто подумает, что тот прячется от разгневанных покупателей некачественного товара.

Господин Хант, до того с интересом прислушивавшийся к разговору, позеленел и направился проверять повозки. Хельм чуть заметно улыбнулся.

После привала и обеда Дерек взялся уже за купца, требуя показать музыкальную составляющую эльфийского языка. К его удивлению, Ильм легко согласился, потребовав только от всех свободных охранников ехать рядом, а от Хельма — помогать напевать и поправлять ошибки. Первая мелодия, которую выдал купец, повергла синеглазого в шоковое состояние. Он с искренним изумлением уставился на Ильма, переспросив, правильно ли его понял. Тот пожал плечами и пояснил, что это как раз он хотел спросить у бывшего главного сыщика страны, верно ли передан мотив. Судя по довольным лицам двоих соображающих в эльфийском охранников, музыка была абсолютно непристойна. Разумеется, Дерек её тут же запомнил. Хельм принял невозмутимый вид и попросил повторить как можно отчётливее, поскольку не был уверен в некоторых тонкостях.

Господин Хант повторил и очень искренне и добросердечно попросил тайного передать ноты словами, потому как сам он сомневается в своих музыкальных способностях. Может, он хотел спеть одно, а получилось совсем другое.

Хельм перевёл. Охрана заржала, купец схватился за голову, а Дерек повторил мелодию про себя. Чтобы потом спеть в одиночестве.

— Не может быть, — притворно ужасался Ильм, — не может быть! Я всего-навсего хотел спеть… что-то я хотел спеть, но твой перевод, Хельм, отшиб мне всю память… не мог всё это культурнее изложить? Иносказательно? Ладно, начали. Я пою, Дерек повторяет, а ты будешь поправлять. Пока без слов, ноты бы выучить. А вы слушайте и запоминайте, — обратился он к охране, — вам повторять не надо. Знания лишними не бывают — может пригодиться при встрече с эльфами.

Они распевали до вечернего привала, который устроили почти напротив моста через Топлянку. Потом Хельм отправился покупать у русалок рыбу, а купец заявил, что теперь утром перед выездом они и все свободные охранники будут тренироваться на мечах под руководством Дерека, а после обеда — в эльфийском. И так всю оставшуюся дорогу. Дерек не знал, сколько стоит урок боя в этом мире, как не знал, сколько стоит урок эльфийского. Зато он был уверен, что господин Хант знает это совершенно точно, и не прогадал. Но купец был абсолютно прав, Дерек бы и сам предложил завтра начать тренировки, поэтому выразил Ильму полное своё одобрение. Купец радости скрывать не стал, и тут же сообщил вернувшемуся с рыбой Хельму и свой план, и одобрение Дерека. Тайный воспринял сообщение совершенно спокойно, добавив лишь, что надо было начинать сегодня утром, после чего принялся учить Дерека чистить и разделывать рыбу.

Ночь прошла без происшествий, и следующим утром они перешли реку по мосту и направились в Путарь.

Глава десятая. Единорог

— Т-талина, — Ренни трясло, — нам н-надо выбираться отсюда. Я вид-дел ловца… Пов-вернём н-назад?

Она так устала бояться, что не испугалась. И не удивилась тому, что не испугалась. Чего ещё ожидать, если идёшь дорогой нижних? Если бы увидела его сама… но она не видела. А рассказов о подобных встречах слышала дюжины и дюжины. Даже о том, что кто-то встретил ловца у берега озера, где они всегда купались. Пару дюжиниц они к этому озеру не ходили, а потом опасность как-то забылась. Если обходить стороной все места, где кто-то когда-то видел нижних — из города выйти нельзя будет.

Надо было успокоить мальчишку. Всё остальное — потом.

— Не имеет смысла. Ловцов бояться — под небом жить.

Перевела дыхание и продолжила:

— Кому суждено быть пойманным — тот и так не уйдёт, а кому не суждено и будет искать ловца — не найдёт. Забирать нас им невыгодно, могут потерять по дороге. Но ты должен гордиться, говорят, абы кому нижние не являются. Мне-то он не показался, правда?

Спокойный тон показался ему обидным, словно ей было всё равно.

Угу, подумал Ренни, я прям весь вот такой могущественный или стану таким в будущем, что ко мне ловец пришёл. Заранее. Посмотреть ему на меня захотелось. Легенды много чего рассказывают. Они, например, ещё утверждают, что смерть в лицо тоже видят только те, кого она сочтёт достойным. Но это ж не значит, что она посчитает таким меня, нежно возьмёт за руку и столь уверенно поведёт за собой, что я ничего не буду бояться. Возможно, с кем-то так и будет, но насчёт себя я не обольщаюсь.

Хотелось бы, ой как хотелось бы верить в своё предназначение, но разумнее считать, что раз это дорога нижних, то их здесь просто много.

Он хотел ещё спросить, а уверена ли Талина, что ловец не забрал его и не принял его облик, но не знал, как она отнесётся к такому вопросу.

— А, — начал он нерешительно, — ты уверена теперь, что я — это я?

— А ты, — спросила в ответ Талина, — уверен, что я — это ещё я?

Такой вопрос ему в голову не приходил, а ведь они действительно отходили друг от друга — естественные надобности даже маги надолго подавлять не умеют.

— Да, — решился он, — это ты. Почему-то он точно знал, что это — Талина. — В любом случае, проверить это можно либо под небом, либо дома, либо…

— Вот и я думаю, — не дала она ему договорить, — что ты не станешь предлагать мне руку и звать с собой. А если станешь — получишь арбалетом по башке. Это была бы дурацкая шутка.

— Тогда пойдём, — заторопился Ренни, — уснуть я теперь всё равно не смогу.

Он очень старался не сорваться на бег, но Талина всё равно едва за ним успевала. Русло по-прежнему шло с небольшим уклоном вниз, и никаких изменений в течении реки не наблюдалось. Ренни мчался до тех пор, пока Талина сзади не начала задыхаться. Тогда он остановился, набрал водорослей, дал ей немного отдохнуть и снова рванул вперёд. Так он гнал с короткими передышками до тех пор, пока она полностью не выбилась из сил — и на всём их пути не было ни поворотов, ни ответвлений. Ничего — только русло реки.

— Когда-нибудь она з-закончится, — ему удалось заставить зубы не стучать, но для этого пришлось их стиснуть, — будет поворот или развилка! Даже на з-западных нижних ярусах такого нет! Не может быть, чтобы она тянулась бесконечно…

— Ты переволновался, — Талина всё ещё тяжело дышала. — Отдохни, теперь моя очередь караулить… Конечно, рано или поздно дорога закончится. Не переживай так.

Она что, подумал Ренни, ничего не боится? Посмотрел бы я на неё, доведись ей увидеть… этого.

— Ешь, — Талина протянула ему ракушку, — и спи. Всё будет хорошо. Мы выйдем к людям, правда.

Спать он не мог, а есть хотел. И сидел молча, и думал — о чём бы поговорить, чтобы отвлечься. Талина коснулась его лица рукой, спросила:

— Откуда столько рытвин? Оспа?

— Нет, — ответил он, — это мы с отцом попали под обвал. Вроде и ехали недалеко, а оно как начнёт валиться и шататься…

— Не засыпало? — испугалась Талина.

— Засыпало, — Ренни вспомнил, как отец рассказывал ему смешные сказки, пока они ждали спасателей, — откопали. Я тогда не боялся ничего — маленький был. А теперь боюсь.

Идти сил уже не было, но мысль, что надо закрыть глаза и заснуть… непонятно, зачем закрывать глаза — тут и так ничего не видно… не столько даже заснуть, сколько утратить контроль над реальностью… у него этого контроля и не было никогда, но, пока не спишь, кажется, что в силах что-то изменить. Что изменить — повернуть обратно? В жуткий мир с пустотой над головой, где каждая тварь норовит тебя сожрать…

Талина сидела так близко, что от её запаха и дыхания кружилась голова. Она гладила его по щеке, касаясь пальцами рытвин, и ему было очень неловко, что вместо бороды и усов у него какой-то несерьёзный пух и редкие волоски. Но ведь он вырастет…

Нет, подумал он, не вырасту. Мы не выберемся отсюда, этот ход никогда не закончится…

— Ну что ты, — Талина прекрасно ощущала, как ему страшно, но ничем помочь не могла, — давай посветим немного… отвлечёт…

— Нет, — он ткнулся губами ей в шею, — нет… ты такая… красивая…

Мы не выберемся отсюда, подумала Талина, мы никогда не выберемся отсюда, и если завтра нас заберут нижние, я не прощу себе, что не пожалела его…

Дорога шла через лес — это была даже не столько дорога, сколько просека, и в ряд по ней могло уместиться до трёх телег. Так они и ехали — окружённые со всех сторон конными охранниками, выслав на разведку трёх оборотней. За дорогу до моста отвечал князь Говор, после — город Путарь. Городу повезло меньше: его часть дороги целиком проходила через лес, но видно было, что градоначальник старался — деревья и кусты ещё не успели занять даже обочину. Ильм выглядел достаточно спокойно, а вот хозяева двух других обозов изрядно нервничали — в отличие от господина Ханта они не знали, что с ними едет светлый владыка.

Незадолго перед дневным привалом к Дереку и купцу подошёл Хельм, и коротко бросил:

— Поговорить бы надо, чтоб без свидетелей.

Они сели на лошадей и выехали вперёд.

— Неприятные новости, — тайный сопроводил отнюдь не эльфийскую речь давешней мелодией.

— Что, — улыбнулся Дерек, — господин Хант не тот, за кого себя выдаёт?

— Этого я ещё не выяснил, — Хельм стал ещё серьёзнее, — но запрос послал, скоро должны ответить.

— Тот я, за кого себя выдаю, — обиделся купец. — Ты б себя лучше проверил… хотя насчёт тебя я перед отъездом ответ получил, внешние данные совпадают. Давай по делу.

— Среди нас наводчик, — не стал медлить Дагор, — так что, Дерек, ждать нас точно будут, вопрос, где наилучшее место для засады.

— Наводчик на владыку или на караван? — Хант не испугался и не разволновался — похоже, к засадам ему было не привыкать. — И кто именно?

— Гудил из обоза Тугожора, шатен с чёрными усами, он же — овчарка с двумя рыжими подпалинами по бокам. Наводчик на караван, ручаюсь.

— Почему раньше не узнал? — подозрительно прищурился купец. — До отъезда сказать не мог?

— Так он только сегодня перекинулся, а овчаркой я его и не встречал.

— Кто такой? — уточнил Дерек.

— Проходил по делу об убийстве ювелира Улара в Тальне, получил с двумя другими десять лет каторжных работ, ещё троих повесили, а главаря и мага четвертовали.

— Помню, — откликнулся Ильм скорее для Дерека, — Улар наполовину эльф был, они хоть полукровок и не любят, а тогда такой хай подняли! Небось из-за чистокровного пекаря или портного так бы вопить не стали. Улар ведь один из самых богатых говорящих в Тальне был, и торговлю с сородичами активную вёл — доход тем приносил огромный, да и ювелир был отменный: такие украшения делал — лучше я мало видел. Я его встречал пару раз. А они всех его домочадцев и слуг перебили, осталась только пятилетняя внучка, нынче — самая богатая невеста Тальна, вот бы на ком жениться… Без мага у них шансов не было, Улар с телохранителями в доме осаду целого войска выдержать мог. Эльфы требовали выдать мага им, но формально ювелир числился человеком и жителем Тальна, так что колдуну очень повезло. Теперь следующее — он тебя узнал?

— Не знаю, — пожал плечами Хельм, — это больше десяти лет назад было, но я с ними со всеми сталкивался и до суда и после. Мог запомнить. С другой стороны, — невесело усмехнулся он, — я сейчас и сам в розыске, чего б мне охраной деньги не зарабатывать.

Дерек в охране караванов да ещё и в лесу смыслил мало, но всё же спросил:

— Ты думаешь, он не может просто охранником работать? И если нет — то он один или связан с кем-то в соседних обозах?

— Хотелось бы надеяться, — вздохнул Хельм, — но что-то сомнительно мне, он ведь и тогда наводчиком был. А насчет сообщников… Ильм, ты в своих людях уверен?

— А ты в своих? — огрызнулся купец.

— Я в своих — да, — отрезал тайный.

— А я вообще ни в ком не уверен, кроме себя, — заявил Ильм. — Смотря о каких деньгах речь идёт. Надеюсь, мои телохранители всё же рисковать не станут, трое среди них проверенные. С другой стороны — с нами владыка, так что особых причин волноваться не вижу. Нападут — отобьёмся, главное, чтоб он ночью здесь всех не передушил или отраву в еду не подсыпал, если у него сообщники в каком-нибудь обозе. Значит, владыка, спать тебе больше ночью не придётся, днём отоспишься, готовим только сами, к чужим котлам не подходим, к своим никого не подпускаем, приглашений попробовать и выпить не принимаем, впрочем, это и не принято — приглашать к обеду. И на всякий случай: я другое эльфийское противоядие не достал — не было даже у князя Говора.

Дома Дерек никогда бы не подумал, что задушить или отравить проще, чем зарезать, но, по всей видимости, запах крови мог спровоцировать налёт вампиров. Он решил проверить догадку:

— Я так понял, что и нападать грабители будут днём — ночью вампиры запах крови учуять могут?

— Да, — подтвердил Хельм, — но если их сообщников здесь и правда больше одного, то отравить нас точно попытаются, а вот душить вряд ли будут. Впрочем, владыкам яды не страшны, им вообще ничего не страшно.

— Так что, в крайнем случае, Дерек отомстит за нас, — зашипел купец, — особенно за некоего сыщика, который ничего дельного предложить не в состоянии, можно подумать, никогда дел об ограблениях караванов не встречал!

Хельм сжал губы, помолчал, потом неохотно процедил:

— Как раз собирался. Надо его выследить, отыскать лагерь разбойников и напасть первыми, причём рассчитать так, чтобы запах крови успел привлечь вампиров к месту побоища, но рассвет наступил до того, как они выпьют последнего раненого. Тогда разом и от грабителей избавимся, и от вампиров, иначе на два фронта сражаться придётся. Так, собственно и поступают разбойники — нападают под утро. Для нас, прямо скажем, путь не совсем… порядочный, так как бить придётся не насмерть. Чем больше покалечим, тем больше шансов, что застанем рассвет живыми. Но с другой стороны, при открытом нападении сколько-то людей караван всё равно потеряет, даже несмотря на присутствие владыки. Кроме того, вполне возможно, что кто-то из владельцев обозов решил таким образом заполучить товар двух других, и его надо бы вычислить и взять на горячем.

И с вызовом уставился на господина Ханта.

— И этот кто-то — явно не я, — взъелся купец. И в ответ на почерневшие глаза Хельма вспылил:

— Обещаю, если владелец какого из обозов погибнет, весь бесхозный товар отдадим даже не на содержание войска, а лечебнице в Путаре! Доволен? Пусть маги себе всё захапают! Или сам реши, куда все товары деть! Объяви розыск наследников! Только ищи их не за мой счёт!

— Ещё вроде никто не погиб, — вмешался Дерек в перепалку, — и непонятно, с чего бы наводчик был в сговоре с кем-либо.

— Да нет, — Ильм перестал злиться и устало махнул рукой, — тут Хельм как раз прав… Чего я с собой противоядие-то таскал? Представь себе, такой способ грабежа один из самых распространённых, поэтому ездят либо с хорошими знакомыми, что, кстати, иногда ещё опаснее, отравят только так, либо не менее чем впятером. Не надо было втроём ехать, это моя ошибка. Хотел я ещё двоих найти — да пришлось бы на четыре дня задержаться, а у меня товар в Путаре ждут. Решил, что с владыкой достаточно безопасно. Впрочем, и сейчас считаю, что нам ничего не грозит. Что так Дерек отобьётся, что эдак, но план Хельма неплох, риска меньше.

— А какие ещё существуют способы грабежа? — заинтересовался Дерек.

Ильм вопросительно взглянул на сыщика.

— Самый простой, — тайному ничего не оставалось, как доказывать свою компетентность, — перегородить тракт деревьями и напасть превосходящим числом. Недостатки — народу должно быть много и можно разбудить вампиров. Второй — один наводчик в охране и связной в лесу. Третий — купец-одиночка с отравой и охраной не в доле. Четвёртый — купец с отравой и охрана на подхвате, все в сговоре. Ну и там различные комбинации по мелочи — товар может быть нормальный, а может — пустая телега. Отрава медленного действия или быстрого. Шестой — магическое нападение, но на это только начинающий деревенский колдун пойдёт, даже студенту проще заработать, уж про магистра и говорить нечего. И амулеты почти у всех есть. Из моего опыта — маги грабят крайне редко и только за очень большую прибыль, как в случае с Уларом. И почти всегда попадаются — Ковен таких шуток не любит. И дальше комбинируй.

— Ещё один способ забыл, безотказный, — засмеялся купец, — князь с дружиной на дороге. Поверь, после них не остаётся даже телег. Тут уж бросай товар и сразу беги в лес или телепортируй, пока они не подъехали.

— Ну да, — не поверил Хельм, — дойдёт до владыки, хорошо если потом сам князь в лес убежать успеет, кто ж на такое пойдёт?

— При светлом не пойдут, — согласился Хант, — а при тёмном — пропал караван и пропал, кто разбираться будет? На тёмного владыку и свалят — развлекался он так. Потому в половину княжеств товары и не возим — вон Узленг и рад бы уже купцов к себе зазвать, да только кто рискнёт, если от него пять караванов не вернулось? При светлом — нормальный князь был, а тут как подменили — и управы-то никакой не найдёшь.

Хельм нахмурился — сведения были для него неожиданными.

— Ладно, — решил он, — восстановится гильдия купцов, жалобу подаст, по всем случаям разбираться будем. Пока надо организовать слежку за наводчиком и наблюдение за спутниками.

— И друг за другом, — добавил Ильм. — А то вдруг наводчик и отравитель — ты, а не я.

Но тайный не прореагировал.

Наблюдать за наводчиком поручили Коруму и Ингуру — агентам не было равных в маскировке, но слежка в лесу заметно отличалась от городской, и Хельм немного волновался. Купец долго что-то высчитывал, и в итоге дал им в помощь ещё двоих своих телохранителей, заявив, что в них более или менее уверен. Агенты кружили неподалёку от обоза, стараясь не приближаться к наводчику и делая вид, что заняты своими делами. Но, когда тот вызвался пойти в дозор, дружно последовали за ним, растянувшись цепью и стараясь держаться подветренной стороны.

После некоторых препирательств Дерек с будущими советниками пришли к выводу, что себе втроём они доверяют целиком и полностью, но не слишком, а потому один будет спать, а двое других — бодрствовать, а заодно и присматривать друг за другом и за охраной.

Хельм пытался доказать, что его агенты достойны всяческого доверия, но купец упёрся, а Дерек его поддержал.

Первым почивать хотели уложить владыку, в знак бесконечного уважения, но владыка возмутился, опасаясь, что господа Хант и Дагор ещё не до конца выяснили, кто из них наводчик, и в результате помощник у него может остаться только один. Дерек уже сообразил, что спать короткими погружениями здесь если и умеют, то далеко не все, и не собирался ставить напарников в известность, что ему и часа в день будет вполне достаточно.

Советники долго спорили, кто из них меньше устал, но, когда Дерек предложил решить этот вопрос рукопашной, Ильм обиженно отказался и отправился спать добровольно, заявив, что ходить с фингалами из-за такого пустяка смысла не имеет, а силы им ещё пригодятся.

Дерек остался на страже с Хельмом, который, как ни странно, и не вздумал поинтересоваться, доверяет ли владыка купцу. Вместо этого они долго репетировали эльфийский, проехались вдоль всего обоза, побеседовали с вернувшимся Корумом, — тот передал слежку Ингуру и двум охранникам купца, боясь, что его запах в лесу будет встречаться слишком часто, — и постарались незаметно присмотреться к поведению владельцев двух остальных обозов. Ничего особо подозрительного Дерек не заметил, а Корум с Хельмом не вынюхали. Сошлись на том, что нападения ждать надо не раньше чем в предутренние часы — и остановились на привал.

Дерек воспользовался возвращением агента, пожертвовал обедом, и попросил того провести его по лесу во время стоянки — чтобы иметь представление, что как называется, что съедобно, что ядовито. Оставлять Хельма одного было не совсем правильно, но второго случая уже не представится — с этой ночи они начнут готовиться к нападению.

Сыщик Дереку нравился, и он сомневался, что тот станет их травить после того, как сам же и предупредил о наводчике. Кроме того, охрана господина Ханта не сводила с синеглазого подозрительных взглядов. Самого купца Дерек тоже будить не стал: лучше, чтобы два советника не успели переругаться в его отсутствие.

Обед остался на совести тайного и охранников, а владыка отправился изучать местность.

Глубоко зайти не удалось — лес оказался почти непролазной чащей с завалами из сухих стволов и ветвей и колючими кустами, но в нескольких сотнях шагов от обочины он был заметно реже и светлее. Корум тыкал носом в траву, попутно сообщая её название и применение. Травы он знал все, хотя долго работал ищейкой в столице. Дереку его познаний хватило с избытком — вскоре он окончательно перестал отличать мышиную репку от кукушкиных слёзок, поползиху от купавки, а купырь от мордовника… Более или менее он запомнил клевер, землянику и медуницу, всё остальное слилось в сплошное зелёное мельтешение. Названия прыгающих и летающих в траве насекомых он заучивать даже и не пытался, в надежде, что как-нибудь за несколько лет оно само, может быть, запомнится… а не запомнится — так не всё ли равно, пчела тебя укусила, оса, овод, слепень или шмель?

Идти по лесу было тяжело, ветви всё время хлестали по лицу, то и дело приходилось продираться через кусты или огибать завалы. Поляны встретились три раза. Зато Дерек увидел цветок — совсем крошечный, не больше трети его кулака. Корум назвал цветок сморчком, добавив, что есть его можно, если длительное время кипятить. Рвать цветок Дерек не стал — но долго и с нежностью разглядывал, словно весточку из дома.

Внезапно оборотень прижал уши и зарычал — тихо и очень неуверенно.

Дерек проследил за направлением его взгляда и…

…Он был великолепен — совершенно чёрный жеребец, почти не отражающий света, выше всех виденных Дереком в этом мире лошадей. Горбоносая морда с бездонными глазами, на самом дне отливающими фиолетовым, широкая грудь и мощные ноги — конь стоял шагах в десяти, полускрытый деревьями и смотрел на них так, словно собирался немедленно сожрать. Корум присел на задние лапы и сдал назад.

Дерек же замер — шагнуть вперёд, приблизиться ещё шагов на пять — и можно будет заарканить этого красавца. Чем-то он напоминал Реозана — тот тоже умел смотреть с ненавистью и был столь же чёрен. Смутное, очень смутное сходство — как ощущение очень дальнего родства.

Я буду ездить на этом жеребце, решил Дерек. И только на нём. Не уйдёт.

— Как к нему приблизиться? — почти беззвучно спросил он агента. — Шагов на пять?

Корум рычал, по-прежнему прижимая уши и отчаянно мотая головой. Дерек затаил дыхание. Пора было начинать охоту.

Трава — не камень и не осыпающаяся крошка, зато она цепляется за ноги и шевелится. На то, чтобы приблизиться к жеребцу на три шага у Дерека ушло минут пять. Хорошо, деревья скрывали владыку наполовину, а солнечные блики играли на листьях, маскируя движение. Сначала Дерек сдерживал азарт, но вскоре тот потух, сменившись усталостью. Зачем ему этот конь? Других что ли мало? Конь смотрел Дереку в глаза и раздувал ноздри… Порыв ветра шевельнул ветки над чёрной головой, крикнула птица, зарычал агент, жеребец чуть повернулся, и Дерек разглядел то, что из-за абсолютной черноты животного сливалось с мордой — голова вороного была увенчана коротким и мощным рогом. Заметить его спереди было достаточно сложно — свет шкура зверя не отражала, а боком к Дереку он становиться не спешил. Усталость тут же прошла, как и не было. Ему нельзя смотреть в глаза, сообразил Дерек — надо держаться сбоку. Жеребец снова повернулся, но Дерек уже скользнул чуть в сторону и скрылся за деревом. Силы вернулись, а вместе с ними и азарт.

Дерек медленно потянулся к бичу — упускать такое сокровище из-за одного неосторожного движения он не собирался.

— Назад, — прохрипел Корум, — убьёт!

Но владыка уже взялся за рукоять кнута и выглянул из-за дерева, стараясь не стоять с вороным на одной линии. Конь бежать не собирался — он намеревался атаковать. Молодец — настоящий боевой жеребец! Фиолетовое свечение в глубине глаз вороного внушало опасения — почти также светились перед атакой глаза у Реозана, и Дерек снова скрылся за стволом.

— Уходи, — рычал Корум сзади, — уходи…

Дерек едва не вздрогнул — оборотень мог спугнуть жеребца, но тот только прянул ухом в его сторону. Он тоже охотится, сообразил владыка. На меня. Каков зверь!

Дерек ударил бичом с другой стороны ствола — и заставил кнут извиваться на земле, как хвост трахарры. Жеребец отвлёкся. Приём сработал. Что ж мы, дома лошадей никогда не ловили? Молниеносно свернул бич и движением кисти послал его на шею вороного, выскакивая из-за ствола и не давая жеребцу времени повернуться в свою сторону. Дома тоже не рекомендовалось к лошади спереди приближаться. И прятаться за камнями приходилось. Дерево, конечно, не камень, так зато среди них и горячих нет.

— Беги! — взвыл агент на весь лес.

Жеребец дёрнул головой, но Дерек уже вскочил ему на спину.

Вороной всхрапнул, Корум залаял, бич захлестнул морду коня, тот захрапел и злобно наподдал задом. Не привыкать. Жеребец встал на дыбы, пытаясь повернуть к наезднику голову и укусить. На спину владыки свалилась дохлая птица, скользнула по лопатке и упала на землю. Конь задрал морду, издал трубный рёв, и рядом свалилась ещё одна пичуга.

— Не дай ему повернуть голову! — заорал оборотень. — Коли его в шею! Голову руби!

Рубить коню голову Дерек не собирался. Но одно понял чётко — смотреть в глаза лошади действительно не следует. Что ж, он это учтет. Вороной подскакивал, выгибал спину, складываясь пополам, а под конец начал кататься по земле, норовя при этом стукнуться о стволы, — Дерек едва успевал спрыгивать, ругая деревья, позволяющее лошади упасть. Не могли гуще расти! Но бич держал жеребца крепко, а выкрутасы вороного даже немного развлекали.

Упрямый конь катался с боку на бок, не давая на себя вскочить. Пару раз он задел копытами стволы, но это его не успокоило. Пришлось достать меч и колоть жеребца, когда тот ложился в очередной раз. Задача усложнялась тем, что приходилось всё время держаться вне поля зрения вороного. Через десяток уколов тот намеки понял и вскочил на ноги. Копыта у него оказались огромные и раздвоенные — Дерек не мог вспомнить, чтобы он видел такие у местных лошадей. С запозданием отметил, что и хвост у жеребца короткий и больше похож на обрезанный собачий, а гривы нет вообще. Видимо, лесная разновидность лошади.

Дерек взлетел на жеребца, спрыгнул — тот оказался на редкость упорен и вновь завалился. Но раз владыка решил — он будет ездить на вороном. Он заставит его подняться и подчиниться.

После ещё десятка-двух уколов жеребец всё же изволил встать, всё время норовя обернуться к Дереку, и рванул к ближайшему дереву, угрожая раздавить боком о ствол. Пришлось опять спрыгивать. Мчаться галопом сквозь чащу жеребец не мог, но задевал боками все деревья, которые попадались на пути. Когда возможности спешиться не было, Дерек делал стойки на руках и вертелся на спине лошади, уберегая ноги от переломов. Зато гладкая шкура не обдирала руки и не рвала штаны. Жеребец кружился, ломился сквозь кусты, и Дереку казалось, что он снова молод и петляет среди горячих и холодных камней. Ветки, правда, мешали сильно — в лагерь владыка вернётся расцарапанный. Так ведь не обожжённый.

Так они плутали с жеребцом, пока Дерек не сделал из бича подобие недоуздка и уколами меча не заставил коня повернуть к дороге. Во всяком случае владыка надеялся, что к дороге — ориентировался в лесу он как… он не знал, как, потому что ему ещё не доводилось блуждать в чаще. Вороной начал уставать: он хрипел, фыркал и рычал — ржания от него Дерек так и не услышал — и обдирал теперь не все стволы подряд, а через два-три.

Никуда не денется, злорадно подумал Дерек, и хорош! Назову Цалеаром. Жеребец взвыл — очередная птица свалилась на плечо. Плохо. Если тварь убивает птиц взглядом, ей придётся надевать шоры. Можно ли тогда будет на ней ездить? Ничего, близко к лагерю не подведу, поинтересуюсь, как обезопасить людей, а в бою такой жеребец — лучше и не сыскать. Если ещё научить на противника силу направлять… Не получится, что ж… может, для них амулеты какие придуманы защитные… ну уж если не придуманы — придётся от жеребца отказаться, не подставлять же спутников.

Вороной не сдавался — Дереку в очередной раз пришлось спрыгнуть.

Хельм с тревогой заглянул в безумные глаза агента:

— Единорог! — задыхаясь пролаял Корум. — На Дерека напал единорог, чёрный! А Дерек его ловит! Я ему — руби, а он — верхом!

Хельм бросился к обочине, но Корум дёрнул его за штанину — купец оставался в лагере один со своей охраной. И своей едой. Тайный подскочил к телеге, где беззаботно спал Ильм и схватил его за плечи.

— Бежим! — тряс купца Хельм. — На владыку чёрный единорог напал! А тот его ловит!

— Где?! — подскочил купец.

— В лесу!

— Ты что, — Ильм побледнел и вылетел из телеги, — отпустил его одного?! Сдурел?!!!

— Он владыка меча, — огрызнулся Хельм, — что с ним может случиться?

Купец не ответил — он уже мчался по траве вслед за агентом.

— Идиот, — сообщил он на бегу догнавшему его Хельму, — он же приведёт эту тварь в лагерь! Он же не знает, что это! Решит — лошадь! Ему, может, и ничего, а вот нам…

— А меч? — заспорил Хельм.

— Что меч? — не понял купец. — Единорога убьёт? Сам по себе что ли? А если нет? Что мы вообще про него знаем?

Хельм отметил, что бегает по лесу торговец не хуже него самого, не спотыкается, не сбивает дыхание на разговоре, и хвост Корума из виду не теряет.

Агент мчался по следу, они — за ним, едва успевая перепрыгивать через кочки и отводить от лиц ветви. Петлять пришлось долго — судя по всему, владыка оседлал единорога и теперь тот таскал его по лесу.

Они уже начали задыхаться, когда оборотень остановился и зарычал.

Дерек сломал-таки жеребца. Правда, времени на это ушло немало, и он опасался, что догонять караван придётся верхом. Конь хрипел, рычал и подвывал, но на движения коленями и бичом, всё еще охватывающим шею и морду, реагировал сносно. Птицы на них изредка падали, и после каждой жертвы вороной становился резвее и пытался выяснить отношения со всадником, но уже всё более и более неуверенно. Реозана он не видел! От его дыхания тут бы все птички поджарились, усмехнулся Дерек, и был бы у нас явно неотравленный обед.

Он заставил вороного двигаться к дороге. Пришлось поплутать, и конь три раза всё же умудрился приложить Дерека ногой в ствол. Штанина и сапог не пострадали.

Спереди послышалось рычание, жеребец дёрнул было головой, но владыка движением бича заставил его опустить морду вниз. Пусть на муравьях отыгрывается. Их много и они кусаются.

— Владыка, — услышал он справа голос Хельма, — ты в порядке?

— Вполне, — Дерек остановил вороного. — Вы осторожней, на него спереди смотреть нельзя. Я как раз хотел спросить — от его взгляда защита есть? Он как, только птиц убивает или человека тоже может? И вообще — это лошадь?

— Нет, — в голосе тайного начала пропадать тревога, — это не лошадь, это чёрный единорог. Он убивает не взглядом, а рогом, и защита есть… но… ты б его лучше убил, владыка, он крайне опасен. Человека уложит запросто, и дюжину может положить, если голоден.

На такую удачу Дерек даже и не рассчитывал.

— Ага, — подтвердил купец с другой стороны, — за шкуру и рог этой твари можно табун прекрасных жеребцов сторговать, и выгодно, и безопасно. Дерек, будь добр, привяжи его спиной к нам, мало ли, головой тряхнёт… мы хоть из-за деревьев выйдем.

Дерек привязал жеребца бичом к ближайшему дереву — голову вороной точно повернуть не мог, да и брыкаться у него сил не было.

— Поздравляю, владыка, — Хельм очень осторожно приблизился к жеребцу, — ты изловил и укротил чёрного единорога, до сих пор это никому в голову не пришло. Самое большее, на что были способны охотники — добыть рог и шкуру, и не умереть при этом от потери сил.

— Угу, — хмуро добавил купец, — оседлать-то ты его оседлал, да только не факт, что его можно в лагерь привести. Эта тварь, знаешь ли, высасывает своим рогом все жизненные силы. Она опаснее вампира. Ты бы, владыка его аккуратно зарезал и освежевал. Мясо у него смертельно ядовито, его высушивают и делают сильнейшие яды, так что придётся сжечь, а шкуру и рог маги купят за безумные деньги — пара дюжин кулей эльфийских золотых тебе обеспечена.

Вороной зарычал и попытался повернуть голову. Дерек кольнул его мечом, отметив, что на клинок советники дружно глянули с ещё большим опасением, чем на единорога.

— Но я так понял, — владыке не хотелось расставаться с лошадью, — что за деревом от его удара можно спрятаться? Значит можно надеть ему на рог какой-то кожух? Раз убивает он не взглядом, то закрыть рог — и бояться нечего, и видеть он сможет.

Советники растерянно переглянулись. Корум недовольно заворчал.

— Вообще-то, — неуверенно начал Хельм, — серебро от него точно защищает, так что накрыть рог каким-то подобием… кубка или ножен… сделать сбрую, прикрепить намертво… как броню на лошади… Дерево тоже защищает, но меньше — все силы он уже не высосет, но ослабить ещё сможет… Но… владыка, чёрные единороги страшно опасны. Они и белые-то не особо миролюбивы, но хоть не кровожадны — молниями своими в основном защищаются, а эта тварь… Убей его, владыка. Всем будет лучше.

Но Дерек уже раздумывал, какая защита от рога может подойти, и где можно найти подходящий серебряный кубок. Может, и деревянное ведро сгодится? Доедут до города — найдёт кузнеца и нарисует, что нужно, а пока надо найти замену.

— Ильм, — обратился он к держащемуся поодаль Ханту, — среди твоих товаров есть что-то, чем рог можно закрыть?

— Шлем? — осторожно предположил купец. — Есть парадный серебряный с золотом, один из помощников воеводе в подарок заказал. Кубок? Может, золотой не хуже защитит? Серебряные тоже есть, с позолотой и с инкрустацией — южных ювелиров, должны по размеру подойти… только… владыка, чёрные единороги жутко злонравны — много хуже вампиров. Ты б убил его, владыка… Мы ж спать спокойно не сможем, пока эта тварь рядом. А ну как слетит с него твой кожух? Он же до дюжины человек разом выпить может, а если голоден — до двух. Убей его, владыка, послушай нас.

Жеребец замолчал и встревожено прянул ушами — словно понял, о чем идёт речь.

— Нет, — попытался объяснить Дерек, — если в схватке этот кожух срывать — получится боевой конь. Ну почти боевой. А сейчас во время поездки закрепить намертво — пока механизм для снятия не придумали.

— Владыка, — подал голос Хельм, — а может, ты ему этот рог отрубишь? Если уж самого убить ну никак не хочешь? Безопаснее будет.

Единорог опустил голову и понурился.

Весь смысл в роге, не стал объяснять Дерек, рог — оружие, и неплохое.

— Не факт, — не согласился купец, — это белые без рогов безопасны, а этот, может, остатками кости на черепе силу высосет. Чёрным же никто до сих пор рогов не пилил. В смысле — живым чёрным. Владыка, умоляю — убей эту тварь. Что хочешь для тебя сделаю — только убей. Не к добру он. Пожалей нас. Нам же рядом с тобой ехать. Я тебе самого лучшего жеребца в Путаре найду. За свой счёт — в подарок. Только убей. Прошу тебя. Нам и с разбойниками ещё разбираться, и эту тварь сзади держать? Владыка, мы ж живём здесь, лучше мир знаем. Убей его.

Привыкли считать единорога опасным, подумал владыка, и в упор не видят, что на нем ездить и воевать лучше, чем на лошади. Косность мышления.

— Давайте так, — предложил он, — ты, Ильм, поищешь, чем можно рог закрыть, а я пока не буду к обозу близко подъезжать. Какова у него дальность поражения?

Дальность составила почти дюжину шагов в прямой видимости. Кольчуга и щит от твари должны были ненадолго защитить, если прикрыть лицо — через кисти рук жизнь уходила медленнее. Выяснились и особенности единорогов. Белые защищались, поражая молниями, и считались весьма полезными и почитаемыми, хотя тоже опасными. Мясо и кровь их ценились как лекарства чуть ли не от всех болезней. Самки белых единорогов были безопасны и беззащитны, чёрных же самок вообще никто не видел. Либо их просто не существовало в природе, либо от них живым ещё никто не ушёл.

Тайный, купец и оборотень немного поспорили и пришли к выводу, что лишенный возможности пить силу жизни единорог должен вполне нормально питаться травой, сеном и овсом. В крайнем случае, можно выехать на нём в лес и дать поохотиться. Но убитую единорогом дичь есть не рекомендовалось. Почему — никто не знал.

Все трое откровенно боялись и ещё минут двадцать уговаривали владыку зарезать жеребца. Корум рычал. Единорог фыркал, дёргал ушами и тоже рычал в ответ. Дерек упирался. Закончилось всё тем, что пришлось напомнить, кто из них владыка, и Ильм с Корумом бегом помчались за шлемом, кубками и ремнями. Владыка сел на единорога и поехал следом. Хельм держался шагах в пяти позади, не выходя из-за деревьев. То, что Дагор единорога опасался не меньше купца, Дерека настораживало, но не очень — в этом мире не знали боевых лошадей, только строевых. Владыка начал уже прикидывать, можно ли скрестить единорогов с кобылами, или отловить их в достаточном количестве, чтобы сформировать отряд. Пускаешь такую конницу в атаку — и первые ряды противника полягут гарантированно. Неплохо бы ещё создать отряд на белых единорогах — молнии Дереку были даже привычнее.

Ильм вернулся со щитом, шлемом, кожаными ремнями, двумя оголовьями и тремя серебряными кубками. Всё это он приволок в холщовом мешке через плечо. Дерек оценил отменную работу и качество серебра и с запозданием понял, что владелец «Тропинки» много богаче, чем ему казалось — гравировка и инкрустация на кубках была столь изысканна, что стоила в несколько десятков раз дороже серебра, из которого они были сделаны. Каков, интересно, остальной товар? Если такой же — Ильм точно не может быть в сговоре с разбойниками. Ему это просто не нужно. Грабители же многим рискнут за такую добычу.

Щит отвергли сразу, шлем оказался великоват, хотя крепился на лбу единорога неплохо, а вот один из кубков подошёл идеально. Дерек оплёл кубок ремнями и надел на рог жеребца, прикрепив за ушами и под челюстью — советники при этом благоразумно держались поодаль и чуть сзади. Проверил надёжность и остался доволен. Сорвать нельзя, но пока этого и не требуется. Лишённый возможности высасывать энергию, жеребец даже не пытался укусить Дерека, когда тот надевал на него оголовье. Оно тоже было парадное, с позолоченными мундштуком и трензелем, плетёными поводьями красного и синего цветов, и с тиснением на всех ремнях золотом и серебром. Оголовье подошло, хотя Хельм в этом очень сомневался. Дерек же подумал, что купец зря перестраховался, можно было прекрасно обойтись не только без мундштука, но и вообще без узды — одним бичом. Хотя единорог смотрелся теперь великолепно — ещё бы такое же седло и хоть парад принимай. Когда Дерек закажет серебряный кожух на рог — никто сразу не догадается, какую силу он скрывает, украшение — и украшение, а копыта и хвост можно замаскировать.

— Ну вот, — улыбнулся владыка вороному, — ты теперь Цалеар. Понял?

Единорог с ненавистью уставился на него чёрными глазами, на дне которых таилось фиолетовое пламя. Почти как у Реозана. В лагерь Дерек повёл Цалеара в поводу, на всякий случай придерживая жеребца ещё и бичом.

Когда они вернулись, первые два обоза уже пообедали и были готовы отправляться. Охрана Ильма при виде единорога бросилась в стороны с перекошенными лицами и мордами. Такого уговора не было, тряслись охранники, эта тварь опаснее любого разбойника. Вот и хорошо, усмехался купец, как раз на них его и натравим. Охранники пятились и требовали убрать чудище. Ильм уговаривал их не бояться. Обещал пять лишних золотых. Шесть золотых. Три четверти дюжины. Охранники успокоились только после того, как сначала Дерек с тайным советником, а потом и Ильм подошли к единорогу и похлопали того по морде и привязанному кубку. Цалеар щёлкнул зубами около пальцев купца, но тот успел отдёрнуть руку.

Охрану господин Хант убедил. Личным примером и дюжиной золотых. Дерек не сомневался, что эти деньги будут приписаны к расходам на владыку. Пусть. Зверь того стоил.

Занятый сборами в дорогу, остальной обоз не сразу распознал, на ком едет Дерек, но стоило только кому-то крикнуть: «Единорог! Чёрный!» как все тут же попрятались за телегами и под телегами. Будь вопль — командой, а обозники — воинами, они удостоились бы одобрительного кивка от воеводы. Повозки остановились, купцы посовещались и отправили к Дереку парламентёра. Парламентёру дали два щита, но он всё равно прятался за кибитками, подкрадывался сбоку и под конец крикнул, чтоб Дерек развернул эту тварь задом. Дерек согласился и развернул Цалеара.

— Это, кстати, неплохо, — тихо заметил Хельм, — можно держаться в паре дюжин шагов позади — тогда точно не отравят, если к нам ещё одного наводчика не подослали. Вопрос — если не удастся обнаружить логово разбойников, выгодно ли нам отставание от головных обозов?

И сам себе ответил:

— Выгодно. Удар в спину можно будет заметить раньше. А найдём логово — сможем подобраться к нему достаточно незаметно от спутников. Хоть какую-то пользу из этой твари извлечём. Неясно, почему агенты до сих пор не вернулись, нам сегодня нападать надо — завтра уже здесь противника встречать придётся. Если вообще уже не поздно… Не очень, правда, честно по отношению к тому купцу, который не грабитель…

Дерек рассматривал мнущегося шагах в семи парламентёра. Им оказался белобрысый маг. Он держал щиты спереди и сбоку и очень боялся из-за них выглянуть.

— А если оба купца договорились? — такой вариант они посчитали маловероятным, но тогда Дерек ещё не знал о доходах господина Ханта. — Ильм, я видел твой шлем и кубки — если остальной товар такой же, то за ним можно и три дополнительных обоза послать — окупится.

Купец самодовольно усмехнулся. Особой тревоги у него Дерек не заметил — на единорога Ильм смотрел с гораздо большим страхом.

— Договорись так, — сказал Дерек купцу, — чтобы нам пришлось ехать далеко позади, но они решили, что это их идея. Если оба наводчики — как раз что надо, один — ну что ж теперь…

Он не исключал и того, что советники Хант и Дагор оба могли оказаться агентами тёмного, улучающими момент, чтобы избавиться от нового владыки. Но почему-то им верил. Обоим. Что, впрочем, не отменяло осторожности. Подставлять спину для удара Дерек не собирался — и дежурства по двое как нельзя более ему в этом помогали.

Маг потребовал убить единорога. Купцы не претендовали на рог и шкуру, но находиться рядом с живым зверем не желали категорически. Ильм профессионально торговался, Дерек иногда подавал гневные реплики — надеясь, что моменты угадывает верно и подыгрывает купцу неплохо.

Парламентёр позвал их на переговоры в соседние обозы — после длительных пререканий решили встретиться в двух дюжинах шагов впереди головной повозки — Ильм боялся, что им могут предложить закрепить успех совместной выпивкой. Отказаться невежливым не считалось, но несогласие могло насторожить соседей. Купцы торговались привычно, и бывший воевода подумал, что каждый из них мог бы подойти на пост посла, настолько осторожно и обтекаемо они строили фразы, такими тонкими полунамёками изъяснялись.

Господин Хант оказался на высоте — где-то через час полностью измотанные стороны пришли к соглашению, что обоз Ильма будет ехать в трёх дюжинах шагов позади, в пределах прямой видимости, но вне досягаемости удара единорога.

Может, наводчик Хельма и узнал. Может, даже и предупредил, что они готовы к нападению. Может, купцам и хотелось держаться ближе к кибиткам «Тропинки» — только ужас перед единорогом пересиливал любые доводы разума.

Они подождали, когда головные повозки отъедут на три дюжины шагов, потом Хельм принялся теребить Корума, выясняя, где тот оставил агентов, и сможет ли найти их по следу. Оборотень мог выйти на след, но пришлось бы возвращаться, а в ожидании нападения каждая пара рук или челюстей были на счету. Так считал Хельм. Купец считал, что Дерек всех уложит одной левой, поэтому стоит остаться здесь и всех перебить. В итоге оба решили сначала поесть, а потом доспорить.

Еда была ещё теплая — её готовили охранники купца. И они, и два оставшихся агента Хельма клялись, что к котлу никто не подходил, фляги же с водой приторочены к сёдлам, и глаз с них не спускали. Это, конечно хорошо, но обедать придется на ходу.

Агенты, ушедшие следить за наводчиком, всё ещё не вернулись. Корум запрыгнул на телегу и заснул, не перекидываясь и отказавшись от пищи — наверно что-то нашёл в лесу. Или… Не успел Дерек подумать, что надо бы заставить его пообедать вместе со всеми, как купец бесцеремонно растолкал псину и потребовал съесть полдюжины ложек каши. Или полмиски, как ему удобнее. Оборотень понимающе взглянул на торговца и без колебаний согласился. Так в спешке и отправились в путь. Дерек ехал верхом на Цалеаре — жеребец рычал и фыркал, но сопротивляться не осмеливался.

Глава одиннадцатая. Схватка

Телеги медленно плелись по дороге. Дерек прислушивался к единорогу, стремясь подавить малейшее сопротивление. Один раз на обочине попался заброшенный колодец — набрать из него воды не рискнул никто. Хельм, правда, высказал мнение, что единорогу вода из колодца не повредит, но Дерек этот дельный совет проигнорировал.

Ни о каких уроках эльфийского речи уже не шло. С удивлением Дерек заметил, что большинству охранников жарко — настолько часто они вытирали пот со лба. Оборотни высунули языки — Хельм объяснил, что собаки так спасаются от жары. Когда же Цалеар подъезжал близко к Коруму тот старался отвернуть нос, а иногда — болезненно морщился и фыркал.

— Хельм, — обратился Дерек к тайному советнику, — а чем пахнет единорог?

Дагор замялся.

— Белые… белые почти не пахнут… как эльфы. Так, едва уловимый запах листвы и иногда — как после грозы бывает, свежесть такая… их след, как и след эльфа, ни один самый лучший гончий не возьмёт.

Он прятал глаза и не хотел отвечать. А оборотень прятал нос в лапы.

— А чёрный? — не унимался Дерек.

— Про чёрных я, владыка, не слышал… да и близко к нему не подходил…

Чтобы Хельм увиливал от ответа?

— Цалеар чем пахнет? — повторил Дерек настойчиво. — Мы же все его гладили только что! Правду говори, чего ты боишься?

— Мертвечиной он пахнет, владыка, — решился Хельм после молчания. — Иногда и едва заметно, на грани восприятия, только никаких других запахов у него нет. Оборотень шагах на двух должен почуять… Убей его, он опасен. Может, не владыке меча, но всем остальным — точно. Ты думаешь, у нас объездчиков хороших нет? Сколько угодно. Но почему-то за столько лет даже эльфы не додумались оседлать единорогов. Наверное, не все в нашем мире тупицы. И если на единорогах не ездят — этому должна быть причина. Убей его, владыка.

Вороной зарычал. Дерек привычно его осадил. Что у Цалеара нет запаха, он почувствовал, только списал это на своё несовершенное обоняние. Но Дагор не походил на человека, способного манипулировать людьми — не лучшее качество для советника по безопасности. Хотя кто его знает. Если это манипуляция, то достаточно искусная. Что ж, придётся быть с единорогом ещё осторожнее, а к Хельму присмотреться внимательнее.

Купца разбудили перед привалом — повозки спутников маячили впереди, но они уже готовились остановиться.

— Агенты не вернулись? — первым делом поинтересовался Ильм. — Не нравится мне это… у меня ребята неплохие и очень выносливые. Да и к лесу привычные… Если так далеко ушли — так и на нас раньше чем послезавтра не нападут, а если нарвались на засаду… Не должны, разве только твой Ингур попался.

Дагор сжал зубы, но промолчал.

Охрана развела костёр и принялась варить похлёбку — купец по-прежнему внимательно следил за тем, что кладётся в котелки. Поужинали и отправили Хельма спать. Дерек смотрел в огонь, отгоняя ненужные воспоминания о доме. Спросил, чем пахнет единорог, и Ильм, ни секунды не задумываясь, ляпнул: «Падалью». Потом замялся и спросил:

— А у тебя что, владыка, с ориентировкой по запаху сложности? Это плохо, но зато ты клинком отменно владеешь. Толку от того, что ты врага за дюжину полётов стрелы учуешь — если бой всё равно принимать придётся. А не придётся — спокойнее будешь. Не бери в голову — владыка меча почти неуязвим, на слух больше полагайся.

Может, именно поэтому здесь на единорогах и не ездят, решил Дерек. Просто неприятно, но ничего особенно опасного. Значит, я буду первый, а для меня он ничем не пахнет. Нет, признался себе бывший воевода — они меня немного смутили, а я упёрся, потому что запах давит на эмоции, а не на разум. Но я-то его не чувствую! Да и жеребец лучше всех, что я здесь видел — обидно отказываться.

С последними лучами солнца вернулись агенты — Ингур и охранник Ильма — третий остался вблизи лагеря. По их словам, если очень поспешить, то напасть на лагерь до утра можно было успеть. Наводчик тоже вернулся в лагерь, но отследить, с кем он связан, не удалось. Работать на Тугожора он мог для отвода глаз.

Дерек долго выяснял у агентов, что из себя представляет логово грабителей, и пришёл к мнению, что выкурить их оттуда вполне возможно. Разбудили Хельма, тот советовал выступать немедленно.

— И сколько человек ты собираешься взять? — поинтересовался Дерек.

— Я, ты, двое агентов и ещё три-четыре охранника. Там разбойников около трёх дюжин.

— Ни одного человека не дам, — обозлился купец. — Вы что, решили оставить меня без охраны, наедине с этим зверем, а сами отправиться неизвестно куда? Владыка, по-моему, оборотень был прав: Хельм — агент тёмного владыки и заманивает тебя в ловушку. Или — наводчик и отвлекает тебя от моего обоза, чтобы нам тут одним оборону пришлось держать. Послезавтра на нас нападут, ты их всех быстренько положишь, и ходить никуда не надо. Сами придут, добровольно. Ты посмотри: оборотня он упустил, тебя в лес одного отпустил, что в караване наводчик — знаем только с его слов. Я б его связал и в Путаре не поскупился на хорошего мага для допроса, потому как признание под пытками ни о чём нам не скажет. А чтоб вампиры отвлеклись — просто не надо всех насмерть бить. Вот и всё.

Даже при свете костра было видно, что глаза тайного приобрели все оттенки синего цвета одновременно. Они стали пятнистыми, а губы дрогнули. Он уставился на купца не в силах вымолвить ни слова. Рука Дагора потянулась к кинжалу. Лишь под взглядом владыки он остановил её, так и не дав добраться до рукояти. В костре взорвалось полено и выбросило сноп искр.

— Он шутит, — с нажимом произнёс Дерек, переводя взгляд с тайного на купца. — Ильм, у тебя неудачные шутки.

Вид Хельма ясно говорил, что он думает про такие шутки.

— Да? — вкрадчиво спросил купец. — Шутки? Неудачные? Тогда решай сам, владыка. Только учти — ты меня оставляешь без защиты, и своих людей я с тобой не отпущу — разве одного, чтоб дорогу показывал. Нам с вашим отъездом одним оборону каравана держать, а у спутников — маг на подхвате. И единорога забери с собой — сорвётся, хуже любого разбойника будет. А там — кубок как-нибудь отцепи и направь тварюгу на грабителей, он их один всех со злости уложит, вон как смотрит — не хуже Хельма.

Тайный слегка успокоился. А зря.

— Ильм, конечно, шутит, — широко улыбнулся Дерек, — и я, конечно с десятком-другим нападающих справлюсь, но не с тремя же дюжинами в одиночку? Даже если единорог часть уложит. А ведь туда ещё вампиры налетят. Вы что, собираетесь все отсиживаться за моей спиной? Да и врага в тылу не оставляют — я про наших спутников. Что вы хотите проверить или чего добиваетесь?

Купец с тайным удивлённо посмотрели сначала на него, потом друг на друга, и следом — на меч Дерека.

Дерек изучал их реакцию — иногда ему казалось, что они в сговоре, и перечат друг другу лишь затем, чтобы заставить его сильнее прислушаться к их совместному мнению. Но в иной момент ловил вскользь брошенные ими друг на друга изучающие взгляды и был абсолютно уверен, что ошибается. Он сделает их обоих советниками, хоть Хельм и не просил об этом, — они и так уже советники, — но ведь никто не говорил, что с этой должности нельзя снять, а то и с позором выгнать, в случае если один — не справится, а другой — проворуется.

— Владыка, — Хельм взглянул Дереку в глаза, — мы не собираемся отсиживаться за твоей спиной. Но… владыка, тебе не то что три дюжины — тебе три дюжины кулей воинов уложить труда не составит. Ты — повелитель светлого меча, а он — совершенное оружие, не знающее поражений. Так что никакая опасность тебе не грозит, и никто тебя не подставляет под удар.

Купец то ли кивнул, то ли попытался поклониться мечу. Или всё-таки самому владыке?

— Конечно, — согласился Дерек, — а предыдущий светлый владыка мирно скончался в своей постели от старости.

Советники опустили головы, потом Хельм ответил:

— Так только тёмный владыка и может иногда противостоять светлому… только иногда, и только он… и никто не знает, почему тёмному изредка удаётся захватить власть. Как бы там ни было — приказы сворачивать организацию, скрывать казну, увозить родичей и рассредоточиваться по различным княжествам начинают поступать только в конце правления. Иногда светлый ещё возвращается, иногда — уже нет, но он всегда знает, когда точно вернётся, а когда — не обязательно. Ты же только в начале пути, а такого, чтобы тёмному удалось удержать власть, не было никогда. Так что бояться тебе нечего.

— Все когда-либо бывает в первый раз, — пожал плечами Дерек, наблюдая, как вытягиваются лица спутников.

Будущие советники ошеломлённо переглянулись и чуть не с ужасом уставились на ножны владыки, словно меч в них мог оскорбиться, услышав подобное кощунство. Разве только руками не развели виновато. Дерек подавил желание вытащить клинок из ножен и проверить — не обиделся ли он и в самом деле? Но вместо этого приказал:

— Приведите мне мага.

Ильм едва не бегом отправился к обозам соседей и привёл мага под предлогом консультации по поведению единорога и маскировки обоза. Тот так трясся, что, когда Хельм с охранником молча взяли его за руки и приставили к горлу кинжал, объяснив ситуацию, едва ли не обрадованно подпрыгнул — клинок был привычен и почти неопасен, в отличие от чёрного зверя. Нет, он не знал про грабёж и наводчика, уверял маг, да, он целиком на стороне господина Ханта, нет, он не собирается применять никаких заклинаний… только против вампиров и разбойников, конечно…

Мага связали — что-то в его тоне показалось Дереку не совсем убедительным.

— Я слышал, — доверительно поведал купец, — что чёрный единорог сначала выпивает магическую силу, потом — разум, и только потом — жизнь. Причём сила иногда возвращается, а иногда — исчезает навсегда. Так что можно попробовать поставить господина Дедяту перед единорогом — пусть животное немного подкормится.

Маг попытался рухнуть на колени, но в связанном виде это ему не удалось.

— А теперь ответил, — рявнул Дерек, — кто грабитель — Тугожор или Вадумах? Быстро, пока на съедение единорогу не отправился!

Маг в ужасе замотал головой — он не знал. И всё-таки брякнулся на колени. Охрана начала его поднимать — не по доброте душевной, а явно для того, чтобы Дереку удобнее было мага бить.

— Оставьте, — махнул рукой Дерек, — Ильм, бери троих своих и пошли к соседям. Остальным вели вооружиться и занять круговую оборону. Хельм, твои пусть идут все, и возьмите лучше дубины, если есть. Там две дюжины человек без одного — проблем не будет. Я разоружаю, вы оглушаете. Постараемся обойтись без крови — должно получиться. Врага в тылу не оставляют. Ильм, если их повесить, а не сжечь — это зомби нейтрализует?

— Если не жечь, то лучше отрубить голову, — принялся рассуждать купец, — так как оба варианта нас не устраивают — повесить тоже можно. Мертвяка это задержит, пока верёвка не оборвётся. Верёвку я обеспечу. А следующий за нами караван должен их уничтожить. Правило такое, расчленять висельников, если сжечь нельзя.

Торговцы отнеслись к их позднему появлению с некоторым опасением. Хозяева обозов поднялись Дереку навстречу, охрана подтянулась ближе.

— Возникли сложности, — владыка обнажил клинок, — в караване наводчик. Всем, кто с ним не связан — лечь на землю лицом вниз. Сложившим оружие — гарантирую жизнь. Лишняя кровь нам не нужна. Где кровь, там вампиры.

И шагнул вперёд. Он ожидал, что торговцы все разом схватятся за оружие. Двадцать с лишним человек, и не только человек, убить без крови не просто. Но часть охранников тут же бросилась на землю и попряталась под телеги. Остальные схватились за мечи.

Хлыст обвил ноги двоих ближайших, опрокинул.

Дерек прыгнул вперёд, отводя удар, достал следующего ногой в пах. Его соседа он саданул по колену и двинул кулаком в висок. Ещё двое кинулись на него с разных сторон, так что пришлось в прыжке валить ближайшего на землю — закрыться им от удара было нельзя, меч другого мог пропороть кольчугу. Дерек свернул торговцу шею, перекатился, уходя от занесённого лезвия. Кто-то обрушил мужику на спину дубину. Бросившегося к лесу торговца владыка удавил рывком бича.

Позади люди Ханта и Дагора оглушали лежащих дубинами.

Схватка была короткой. Недвижимых тел насчитали девять — все из обоза Тугожора. Наводчика и хозяина среди них не было. Запалили костёр и вытащили на свет сложивших оружие. Трясущийся Тугожор кинулся в ноги с воплем, что тем, кто оружие бросит, обещали жизнь. Пришлось пощадить. Всех связали и отправили к обозу Ханта.

Возник спор, кому вешать девятерых. Руки марать никто не хотел, но, когда Ильм пообещал палачу два золотых, вызвалось сразу четверо, включая одного из связанных охранников.

Поставили телеги из захваченных обозов вторым кругом защиты, после чего Дерек спросил, кто из охраны Вадумаха согласен идти с ними на разбойников. Вызвалось пятеро.

— Владыка, — умоляюще произнёс купец, — подумай ещё раз… На кого ты нас сейчас оставишь? Ну уложишь ты грабителей, вернёшься — а тут всех вампиры выпили, или со стороны кто напал. Подумай — там стены в два твоих роста, вышки с лучниками, три дюжины человек за стенами — тебе их выкуривать придётся неизвестно сколько. Штурмом хочешь это укрепление взять? Ну возьмёшь, а мы? Послезавтра под утро они сами на нас нападут, а потом можно будет уже днём дойти до лагеря и взять его приступом — там охраны с полдюжины останется. Нормально пойти — с лошадьми, и добычу хорошую взять! И идти будем в два раза меньше — и с прибылью вернёмся! И крови меньше! Да они половину из нас перестреляют, пока ты стену сносить будешь!

Купец переживал за себя и свой товар. Но с другой стороны — Дерек признался себе, что упорствует лишь затем, чтобы не идти на поводу у господина Ханта. И при словах о добыче глаза охранников загорелись — такой план всех устраивал. Владыка замешкался.

— Владыка! — едва не упал ему в ноги купец. — Ночью зверя твоего через лес не поведёшь, а днём — запросто. И можно будет его послезавтра опробовать — снять кожух этот и на разбойников направить… Я найду тебе кубок с откидной крышкой, цены неимоверной, уникальнейшая работа! Дно отпилим, к крышке цепь привяжем — да в гномью задницу того купца, что его заказал, другой достану! — за цепь дёрнешь — крышка откинулась, а на место её… а если не цепь, а прут? Тогда толчком вперёд её и закроешь… а, владыка? Или может она под собственным весом упадет на место? За завтрашний день как раз управимся… Дерек, не бросай нас, мы ж с тобой все пойдём, здесь не останемся, а тут волки лошадей сожрут… вернёмся — ни лошадей, ни товара… Не губи, владыка! Я ж, владыка, как узнал, что ты с нами едешь — в последний момент по дешёвке в три раза больше всего накупил — куда я теперь обоз брошу? Сжалься, разорюсь же!

Хельм молчал, презрительно кривя губы и всем своим видом показывая, что считает господина Ханта не столько трусом, сколько скупердяем. Но словами о добыче купец перетянул на себя симпатии охраны, а с этим стоило считаться. И вообще — Дерек сегодня уже проявил своё упрямство в споре о единороге, пора перестать давить на людей.

— Да чтоб тебя разорить — три куля таких караванов увести надо! — всё же не выдержал тайный. — Разбойники же предупреждены и могут напасть раньше, завтра утром, например. Тогда вампиры к середине ночи как раз и долетят, с какой бы скоростью мы от них не удирали. На два фронта воевать будем. И на жалость-то не дави, не первый раз с караваном едешь — нападения отбивать обучен!

— Вот именно, что обучен! — тут же парировал купец, и Дереку вдруг пришло в голову — а не к этой ли мысли и подводил советник Хант советника Дагора? Или самого владыку? — В отличие от тебя! Нападут при свете — возьмём как можно больше живыми, к вечеру чуть кинжалом полоснём, чтоб не сильно кровило, и привяжем в качестве приманки. Пока эти комары сосать будут — Дерек их всех и прихлопнет.

Тон купца недвусмысленно сообщал, что с огромным удовольствием в качестве главной приманки он выставил бы первого советника Дагора.

— Тебя б туда в качестве приманки, — скривился Хельм, — сразу все потравятся… и драться не надо…

— Ладно, — прервал спор Дерек, — Ильм, ты прав — мало ли что, вдруг задержимся, они нам навстречу выйдут — так и так на две стороны сражаться. Завтра займёмся кожухом для Цалеара. И нельзя как-то определить, кто из пленных обозников союзник, а кто — враг? Лишние руки не помешали бы.

— Увы, — ответил Дагор, — нашему магу доверять рискованно. Довезём до Путаря, там местные допросят, и никаких проблем.

Выставили усиленные караулы, купец плюнул на прибыль и достал откуда-то из глубины повозок металлические арбалеты — почти такие, какими дома пользовался Дерек.

— Гномьи, — объяснил господин Хант, — на заказ две дюжины везу. Кто к арбалету привык — любые деньги за него заплатит, ну и у городской знати он модным считается, хоть хорошо стрелять из него мало кто умеет. Оружием торговать удобно — своё возить не надо. Болтов только в три раза больше закупать приходится.

Проявив единодушие, советники отправили Дерека отсыпаться — чтобы к решающему моменту владыка не пришёл измождённым. Владыка не возражал.

Выехали на рассвете — солнце ещё не взошло. Ильм развязал Вадумаха, и они половину утра вспоминали дорогу на Путарь, выбирая наиболее удобное место для ночёвки. Вторую половину утра Дерек с советниками мастерил откидывающийся кожух для единорога — проблема состояла в том, что жеребец никак не должен был умудриться его сорвать или открыть о ствол дерева, ветку или ещё обо что-нибудь.

Кубок с откидывающейся крышкой, который принёс купец, был весь покрыт изящнейшей гравировкой из любовных сцен — они мерцали, искрились и перетекали друг в друга, так что каждый наклон или поворот открывал всё новые и новые виды. Дерек вертел кубок так и эдак и насчитал их не менее пятидесяти, плавно переходящих одна в другую. Такого ему ещё не попадалось. Даже жалко рубить.

— Угу, — мрачно выдохнул купец, — эльфийский. Полтора куля различных сюжетов. Из таких не столько пьёшь, сколько разглядываешь… гномы так не умеют, а при виде изображённых здесь вольностей вообще отправили бы его в переплавку, и мастера б ещё поколотили. Хотя всё достаточно прилично, просто чувственно.

Удар клинка кубок не столько разрезал, сколько сплющил, на что купец застонал и схватился за голову, а Хельм злорадно ухмыльнулся и заявил, что вот, мол, владыка, даже твой меч против единорога. Дерек обозлился и послал тайного искать кузнеца для возвращения кубка в исходное состояние. Ильм же повздыхал, почесал в затылке и отправился за гномьей ножовкой. Но Дерек упёрся и со второго удара отсёк-таки дно у изрядно покорёженной вещи.

Дагор нашёл среди телохранителей сведущего в кузнечном деле. Возились с кубком до обеда, изредка выслушивая сообщения патрулирующих окрестности агентов. Основную сложность составило не столько крепление прута для откидывания крышки, сколько возвращение помятого кожуха в исходное состояние. После придания кубку первоначальной формы картины приобрели вид не столько чувственный, сколько похабный, и советники долго и с интересом их разглядывали, вертя бывший сосуд для вина во всех направлениях и одобрительно хмыкая. Ещё ни разу они не были столь единодушны. На произнесённой на два голоса фразе: «Не ну ты смотри, как он её!» Дерек кубок отобрал и пошёл цеплять на Цалеара.

На испытания кожуха для рога пришлось отъехать шагов на пятьдесят вперёд. Жеребец выглядел угрюмым и голодным, несмотря на то, что исправно щипал траву и обдирал листья с кустов. Дерек несколько раз открыл и закрыл крышку кубка и остался доволен. Единорог тоже остался доволен — на дорогу впереди свалилась пара птах, и ещё несколько рухнули за деревьями. Цалеар заметно повеселел, а Дерек убедился, что дальность поражения у него возросла шагов на семь. Пусть поголодает до утра. Хотя владыка отнюдь не был уверен, что сможет применить единорога этой ночью — опасался, что под удар попадёт кто-то из своих.

Ранним вечером доехали до чуть более широкого места на дороге, где находился колодец — они уже проезжали пару таких, но на ночлег там не останавливались.

— Вот, — пояснил Ильм, — здесь и заночуем. Такие места вообще специально под стоянку оборудовали, но со временем колодцы травить стали, вдоль полян бурелома навалили и оврагов нарыли, чтоб подобраться легче — не стоянка, а приманка. Владыка, на трон взойдёшь, обяжи градоначальников новые организовать, да старые расчистить что ли… Потому как теперь под маскировочными куполами на обочине ночуем, только он — от вампиров, оборотень тебя всё равно почует. Но сейчас нам как раз приманкой и надо быть, так что подойдёт.

Купец оказался прав — с левой стороны поляны находился непролазный бурелом из поваленных точно не бурей стволов, а с правой — такой же рукотворный овраг, по которому можно было прокрасться почти до самого обоза. Охрана тщательно изучила окрестности, выясняя с каких деревьев лучше всего простреливается поляна, а с каких — лес. Потом пристреливали арбалеты, и выяснилось, что все, включая возниц и обоих советников, очень неплохо стреляют на слух, с той только разницей, что Хельм предпочитал лук — с арбалетом он сталкивался мало. На дне буерака вбили столбы — туда привязали стреноженного единорога — так, чтобы он мог смотреть вперёд и вбок, но не назад. Охранникам строго указали, что приближаться к буераку не стоит вообще — но судя по их виду, они бы и сами не рискнули. Грабители пугали их заметно меньше. Единственное, чего Дерек опасался — что кто-то из своих пристрелит Цалеара. Из самых лучших побуждений.

Телеги поставили в круг, лошадей загнали внутрь, приготовили обед, накормили пленных и засветло легли отдыхать, отправив половину оборотней в караул, и двоих охранников-людей — на деревья. Обозника Вадумаха вновь связали — на страже остались только люди купца и Хельма. Дерек не спал, а советники немного вздремнули по очереди и сели рядом с владыкой. Ночь выдалась ясная, дорога под луной вполне просматривалась, к шорохам леса Дерек уже привык. Советники сидели молча и принюхивались, изредка подозрительно поглядывая друг на друга. Часа за три до восхода солнца из леса донёсся пронзительный вой на два голоса — на них всё же решили напасть перед рассветом.

— Ну всё, — спокойно сказал Хант, — начинаем. Все по местам.

Охрана поднялась и проверила мечи и арбалеты. Пленных затолкали под телеги. На лошадей накинули кольчуги, снятые с убитых обозников. Люди Ильма действовали чётко, слаженно и почти бесшумно, занимая позиции на деревьях и внутри круга. Дома личная охрана воеводы вела бы себя ненамного лучше.

Возницы взяли луки и спрятались за кибитками. Дерек дошёл до Цалеара и поднял крышку на кубке — жеребец при этом недвусмысленно пытался повернуться рогом к Дереку. Ничего, у него сегодня будет другая добыча. На обратном пути послышался звук натягиваемой тетивы арбалета. Советники поклонились владыке, разошлись по разные стороны обоза и скрылись за деревьями. Пришла тревожная мысль — что он будет делать, если убьют обоих? Не должны, решил Дерек, они достаточно опытные бойцы, а у Ильма ещё и телепорт с собой. Но если что — посмотрю по обстоятельствам. С некоторым удивлением осознал, что уже привык к обществу советников и симпатизирует обоим. Что, впрочем, не отменяет принципа не подставлять никому спину.

Пронзительный вопль раздался ближе — Дерек уже слышал, как воют волки, но голос оборотня мог бы обратить в бегство целую стаю. Вопль бил по ушам, начинаясь с почти неслышных рокочущих басов, и заканчивался на щемящей высокой ноте, нагоняя тоску и ужас. Охранники теперь перекликались на несколько голосов, а издали им отвечали таким же тоскливо-угрожающим рёвом двуликие разбойники. Вой обволакивал, приближался, удалялся, пульсировал. Дерек надел шлем, проверил хлыст и потянул меч из ножен. Значит, только раним, причём так, чтоб и кровью раньше времени не истекли, и не уползли далеко.

Послышался свист арбалетных болтов, первый крик и первый сдавленный стон. В сторону обоза полетело несколько стрел: беспорядочно — нападавшим не давали стрелять. Поняв это, грабители ринулись через дорогу, норовя добраться до повозок и укрыться под ними. Вслед им ударили стрелы и болты. Пора, решил Дерек, наши пока перезаряжают, пролез под телегой и встретил первую шестёрку нападающих. Целился по ногам. Двоих подсёк на бегу, уклоняясь от клинков. Третьему и четвёртому свернул шеи бичом, но пятому и шестому вновь подрубил ноги. Схватка далась легко, но никакой особой силы или ловкости, приписываемых владыке, Дерек не ощущал. Ушёл от стрелы, встретил ещё четверых, двоих убил, двоих обездвижил, мимо просвистел болт, но целились не в него. Снова хлыстом, снова мечом… Добежал до обоза, перебрался на другую сторону, где двое охранников сражалось с тремя разбойниками, помог прикончить одного и встретил двоих. Мечами разбойники могли бы владеть и лучше. Всё.

Углубился в лес, стараясь на слух определить, где могут скрываться нападающие — тихо. Натолкнулся то ли на Корума, то ли на Ингура, то ли на оборотня купца — Хельм прицепил на шею всем двуликим обоза кожаные ремни с украшениями от уздечек — специально, чтобы Дерек отличил их от вражеских оборотней. Остановился рядом с двуликим и прислушался: стоны и ругань, но не шаги.

— Чуешь что-нибудь? — Дерек сам себя едва слышал.

— Спокойно вроде, — откликнулся пёс. — Даже странно.

Дереку тоже было странно — да, разбойники рассчитывали на предательство Тугожора, но не слишком ли всё легко? Грабители тоже не первый день на большой дороге, и пусть не знали, что предатели внутри обоза уничтожены, но… Вампиров ждут? А этих послали смертниками? Ещё кто-то сзади остался? Подойдут после налёта кровососов?

— Нюхай, — сказал он псу. — Мне всё это совсем не нравится…

Оборотень старательно нюхал, но выяснил только, что на их стороне лежит пятеро убитых, из них один — охранник. Из буерака, где находился единорог, по словам двуликого тянуло падалью, перебивающей все запахи, но идти туда Дерек и не собирался. Он вернулся на дорогу, туда же выволокли раненых из леса и уложили, растянув цепью. Разбойники не стонали — их оглушили, чтобы не сопротивлялись. Из чащи выбежал Ильм, подозвал своих и послал в лес — тащить раненых товарищей. Ещё одного раненого принёс Хельм.

Дерек подошёл к советникам.

— Что думаешь? — обратился он к купцу.

— Передовой отряд, — сплюнул Ильм. — Бараны на убой. Две дюжины без трети. Основные силы должны сейчас на лошадях на дороге стоять — чтоб доскакать, когда вампиры испепелятся. И неважно, знают ли они о ликвидации наводчиков. Вампиры нас так или иначе потрепать должны, наших шестеро раненых, один сильно, остальные кровят — этим скотам, видать, приказ был дан любой ценой хоть кого из обоза ранить.

Они перевязали своих, уложили под повозки и завесили сверху шкурами. Разобрали три телеги и закрыли доступ под кибитки со всех сторон, поставив вокруг лошадей.

— Терпите, ребята, — рыкнул Корум, — кинжалы у вас серебряные, а повозки — из осины, должно обойтись. Арбалет за спину мне закинь, — обратился он к охраннику. — И колчан не забудь.

Пёс с арбалетом за спиной исчез в лесу, и Хант скомандовал:

— Окружаем раненых. Залп по команде. Если вампиров больше дюжины — второй. Не забудьте — дайте им присосаться. Как обычно. Дерек, ты ждёшь за повозками: как ребята выстрелят — сразу выскакивай и руби. Тебя не заденут. Погано, что до рассвета далеко… ладно, выкрутимся.

Он взял колчан, вручил Хельму стрелы с серебряными наконечниками, и советники с охраной вновь растворились среди деревьев. Дерек остался за повозками вместе с возницами. Вскоре опять донёсся знакомый вой.

Они налетели внезапно: ветер, хлопанье крыльев, и — раненых накрыл сгусток тьмы. Секунд через пятнадцать послышался свист, вслед за ним ударил арбалетный залп. Дерек перескочил через повозку и бросился к вампирам. Твари полностью обезумели от вида крови — расчленить их на мелкие куски труда не составило. Из почти дюжины кровососов оторваться от горла раненого разбойника и оказать сопротивление смог только один. Ещё семерых поразили арбалетные болты. Дерек осмотрелся и принялся за разбойников — один уже начал отращивать клыки и крылья.

Небо постепенно светлело — солнце ещё не показалось, но мрак уже исчез. Дерек лег на дорогу, приложил ухо к земле. Их не десяток, больше. И лошади тяжёлые. И едут со стороны города. И рассчитали точно к восходу солнца.

— Корум! — крикнул Дерек — из всех оборотней тот нравился ему больше всего. — Ты уверен, что впереди — именно разбойники?

Оборотень принюхался. И взвыл — коротко, злобно, двумя длинными низкими и одним коротким высоким воющим переливом.

— Дружина! — раздался крик. — Из Путаря! В лес, ребята!

Все врассыпную кинулись в чащу, вытащив раненых из-под телег и помогая им уйти. Пленных же развязали, и те поползли и поковыляли к обочинам, прихрамывая на затёкшие ноги. А Дерек бросился к единорогу. Цалеар стоял в овраге — живой и невредимый. Напротив него лежало шесть трупов, причём первым, похоже, был маг нападающих — у Дерека не было времени разбираться. Он отвязал жеребца, закрыл крышку кожуха и вывел на дорогу. Только бы Цалеар не насытился. Только бы он не наелся.

Дерек вскочил на вороного и встал посреди дороги.

— Владыка, я с тобой! — подлетел к нему тайный советник. — Позволь быть рядом!

— Владыка… — Вот уж кого Дерек не ожидал увидеть, так это господина Ханта. Хотя с телепортационным амулетом на шее, или где там ещё, смелым быть легко. — …Не надо ему рядом, он стреляет прекрасно, ты встреть их на дороге, а мы выстрелим с деревьев, только щит возьми. Мы тебя прикроем, а ты… ну заодно и проявишь себя как владыка, они ж пристрелят или зарубят любого — против городской дружины в доспехах купеческая охрана не выстоит… и потрепали нас всё-таки. Мои ребята распределят дружинников между собой — дождись выстрелов, владыка, а потом атакуй.

И купец протянул ему позолоченный щит — такой же парадный, как упряжь или кубок.

— Хорошо, — кивнул Дерек, — Хельм, от тебя одного рядом толку никакого, целься лучше. И не особо высовывайтесь из-за деревьев — Цалеар не различает, где свой, где чужой.

Советники забрали из кибиток все болты и арбалеты и исчезли в лесу. Дерек остался посреди дороги верхом на Цалеаре. Хотелось надеяться, что птиц единорог убивает не случайно и найдёт брешь в броне дружинников.

Взошло солнце. Лёгкий ветерок принёс хлопья пепла на копыта чёрной лошади. Пепел, улыбнулся Дерек, его здесь почти нет, он не запорошит глаза и не забьётся в нос… Пепел стелется по земле, и можно на мгновение забыться и представить, что ты — дома… Пепел… как напоминание того, что воевода не знал поражений… И он не будет их знать.

Дружина показалась на дороге, чернея силуэтами в лучах солнца, восходящего за их спинами. Сражаться против света неудобно. Зато его парадные шлем и щит должны сиять, подтверждая звание светлого владыки.

Закованных в броню воинов было около двадцати, ехали они по четверо в ряд, значит — две дюжины, как принято здесь. Дружинники не остановились, не замедлили ход — взяли копья наперевес и ринулись на Дерека. Переговоров не будет, понял воевода. Это действительно дружина из Путаря, и свидетели и выкуп им не нужны. Сомнительно, чтобы они не чуяли стрелков за деревьями, но страха не проявляли.

Когда всадники были в двадцати шагах от Дерека, ударил арбалетный залп с деревьев. Охрана господина Ханта не подвела: болты выкосили первый ряд лошадей, несмотря на закрывающую тех броню, и уложили трёх коней во втором ряду. Двое не успели свернуть и рухнули на землю, споткнувшись о товарищей. Остальные пустили лошадей вбок, объезжая упавших. Дерек выждал еще несколько секунд, рванул на себя прут, откидывающий крышку кубка, и выхватил меч.

Цалеар не подвёл: лошади нападающих начали замедляться и падать — одновременно. Единорог не тянул жизнь из кого-то одного: он медленно истощал сразу всех, кто попадал в поле его зрения.

Споткнулся первый жеребец: рыцарь ещё не понял, что произошло, ему казалось — конь зацепился за подстреленную лошадь, а его собственная уже не дышала. Единорог высосал следующих, предпоследний ряд осадил коней, и тут по нападающим ударил ещё один арбалетный залп. Оставшиеся всадники спешились и спрятались за щитами, встав в круг и закрыв собой двоих — скорее всего князя и мага. Дерек пустил единорога вперёд, но жеребец насытился — видимого вреда нападающим он не наносил. Владыка опустил крышку — неизвестно, как быстро проголодается единорог, а в бою некогда думать как бы не задеть своих.

Дерек ринулся на первых дружинников, рассчитывая лишь попробовать мечом крепость их щитов и копий. Но наконечники копий полетели на землю, срезанные подчистую, щит же первого воина распался на две половины, а вместе с ним упала и отсеченная рука. Дерек даже не понял, как успел остановить клинок. Следующий удар надо рассчитать тщательнее.

Взмахнул мечом ещё раз — тот не встречал препятствий: рассекал щиты и людей за ними, как до того — алмаз. Дерек рубил, пытаясь загнать в память картину боя, чтобы проанализировать на досуге. Маг вскинул руку в боевом жесте — владыка безотчётно подставил клинок под удар, а сам отклонился — лезвие полыхнуло, поглотив шаровую молнию. Следующим взмахом он свалил мага и обезоружил находившегося рядом с ним — то ли князя, то ли рыцаря, командующего отрядом. С этим надо будет потолковать отнюдь не по-хорошему. Ударил князя щитом в лоб, надолго лишая возможности бежать и соображать, и повернулся к пытавшимся подняться воинам. Лезвие проникало сквозь латы и кольчуги так легко, словно это были миражи. Он добил последнего и дотронулся рукой до разрезанного вражеского нагрудника — стальной, и очень неплохого качества.

Дерек насчитал ровно две дюжины убитых. Из них девять уложил он, а остальных — стрелки и Цалеар. Не считая мёртвых лошадей без малейших повреждений.

Охрана начала потихоньку выбираться из кустов. Первым к Дереку подбежал Дагор, вторым — Хант. Вид у обоих был потрясённый. Дерек благосклонно кивнул.

— Владыка, — восхищённо выдохнул Хельм, — я слышал, что твой меч способен на многое, но чтоб так…

— Да, — обалдело подтвердил купец, — я тоже слышал, но чтоб так… прости, владыка, что я в тебе сомневался…

— С трупами что делать? — перебил Дерек восторженные излияния советников. — Жечь? Вешать?

— Проще отрубить головы, — пожал плечами Хельм, — не знаю почему, но без голов они не встают. Вампир без головы шевелится, но не регенерирует, а мертвяки — вообще не поднимаются. Если уже поднялся — голову сколько хочешь рубить можно, всё равно двигается, но без неё — не встанет. Крови всё равно много, если вампирьи логовища поблизости — ещё и этой ночью сражаться придётся…

Стали наводить порядок — охранники слаженно собирали болты, стаскивали доспехи, одежду и сапоги с убитых, двое оборотней отправились ловить лошадей, остальные — на разведку.

Приведенный в чувство пленный оказался не князем, а вторым помощником командующего гарнизоном Путаря, и утверждал, что инспектировал дороги. Дерек не представлял, что с ним делать — осложнять отношения с городом не хотелось.

— Не бойся, — посоветовал Хельм, — всё равно тебе в Путаре с градоначальником встречаться, уже как светлому владыке, вот и предъявишь претензии, потребуешь наказать виновных, ну и… ты же владыка, пусть ещё не правитель, но им станешь. Так что пора наводить порядок. Второй помощник командующего гарнизоном города разбоем занялся — куда дальше?

Дерек сомневался, что второй помощник занялся разбоем без ведома командующего и градоначальника, и знал, что отвечать тот будет один за всех.

Из оврага приволокли убитых единорогом. Советники посмотрели на того, кого Дерек счёл магом, и Хельм сказал:

— Да, владыка, как боевой конь твой Цалеар себя показал… мага только так уложил. Но… владыка, он даже опаснее, чем я думал… избавься от него, владыка…

Купец только кивнул в ответ, но взгляд его был красноречивее некуда. Советник по финансам был полностью согласен с тайным.

Из леса начали выбираться обозники Вадумаха — вернулись все, во главе с купцом. Из пленных обозников Тугожора сбежали двое, гнаться за ними никто не собирался. Бывших пленных снова связали и посадили на свои же телеги. Тяжело раненого охранника уложили в повозку, но был он плох. Мага, как выяснилось, никто освободить и не подумал, и его извлекли из-под кибитки в состоянии, близком к беспамятству, и тут же попытались заставить лечить раненых, надавав затрещин для приведения в чувство. Маг запутался в заклинаниях, но кровь остановил. Всё время лечения Дерек стоял рядом с ним с мечом наизготовку — увидев, как клинок поглотил молнию, охранники уверовали едва ли не во всемогущество владыки.

Стоило всем лишь немного успокоиться, как тут же вспомнили, что Дерек собирался напасть на логово разбойников. И неплохо поживиться. Купец мялся и отводил взгляд, но возражать своим не рискнул — вернувшиеся оборотни не нашли городских дружин или иных опасностей ни впереди ни позади. Пробираться через лес решили верхом — по донесениям агентов в тех местах встречались звериные тропы, а на половине пути к вертепу находился родник — на лошадях проще было довезти чистую воду.

Господин Хант долго думал, разрываясь между жадностью и осторожностью, но в итоге решил ехать с Дереком — теперь он не очень сильно опасался за товар. И надеялся хорошо поживиться. Кроме купца и тайного советника с владыкой отправились ещё четверо охранников и Ингур в качестве проводника. Разбойничий лагерь был хорошо укреплён, но остаться в нём должно было не более десятка человек.

Ход у единорога и по лесной тропе оказался очень плавный, Дерека даже не покачивало в седле, и он раз за разом вспоминал недавнюю схватку… Меч его удивлял: то доспехи как морок режет, то кубок рубить не желает — действительно, можно подумать, что Хельм прав — у оружия есть характер. Нет, любой другой меч сплющил бы кубок точно так же, и разрубил бы не с первого удара, но так он бы и доспехи с трудом пробил… Да, клинок был прекрасен, и Дерек и представить не мог, что он обладает столь неординарными свойствами, но хотелось бы всё же знать, когда можно на них рассчитывать, а когда — не стоит. И надо ли рассчитывать на них вообще?

Буду относиться к нему как прежде и ничего не ждать, решил Дерек, я всегда полагался только на собственные силы и уж в этом-то своих взглядов менять не собираюсь.

Глава дюжинная. Встреча

Шагах в трёхстах от лагеря их встретил оставшийся на страже охранник Ильма — пес выглядел измученным и потрёпанным.

— Я не знал, — оправдывался он, — ждать ли мне вас, раз вы не напали вчера, или обратно идти. Решил — ждать, и не зря, мне удалось уложить наводчика. Думал — раз в лагерь бежит, значит — с предупреждением.

— Правильно, — одобрил Дерек. — Ильм, ты поощришь такое усердие?

— Разумеется, — ответил купец, — при дележе добычи учтём.

Лагерь выглядел точно так, как рассказывали агенты — бревенчатая стена с двумя сторожевыми вышками по углам, отделённая от леса просекой в десяток шагов. Прав был купец, с раскаянием понял Дерек — проще было самим приманкой выступить, чем стены штурмовать.

Агент показал им подземный ход. Охранники сбросили в него труп наводчика, завалили ветками и оставили караульного — нора была узкая, и он один спокойно мог удержать выход.

— Ну что, владыка, — чуть улыбнулся Дагор, — придётся тебе забор валить. Мечом.

— Ага, — тут же вмешался Хант, — чтоб его стрелами с вышек утыкали. Забор — не человек, его за пару ударов сердца не свалишь. А лучники все наверняка неплохие — не хуже тебя стрелять должны.

Дереку совершенно не хотелось вновь проверять чудесные свойства клинка. Да и меч предназначен вовсе не для того, чтоб им брёвна рубить.

— Я не совсем понял, — уточнил Дерек, — меч то ведёт себя как обычное пусть и великолепное оружие, то проявляет совершенно неожиданные свойства. Где уверенность, что забор он свалит без труда? Я туда подойду, а он возьмёт и заартачится. Так меня действительно стрелами утыкают. Такое возможно? И это ж не топор — брёвна им рубить. И потом — я теперь что, каждый раз должен руку контролировать? Замахиваться, как обычным мечом, а потом останавливать клинок, если он соизволит резать предмет без сопротивления? Это ж мне все навыки менять придётся!

Советники взглянули на него растерянно и чуть виновато.

— Мы не знаем, владыка, — решился наконец Хельм. — Наверно, рано или поздно ты научишься чувствовать, когда он поведёт себя как обычный меч, а когда — нет. Тебе надо только прислушаться. К себе или к мечу, и всё должно получиться… Наверно… Но ты прав — если у тебя нет уверенности, что клинок разрежет забор, то лучше найти другой способ.

Дерек осмотрел деревянный забор. Смешно — здесь ставят укрепления из дерева.

— Выкурить получится? Лес не подожжём?

— Добычу жалко, — возразил купец, — там же не только золото… может, тогда всё же лучше забор свалить?

— Не жадничай, — упрекнул его тайный, — от пары рулонов шёлка не разбогатеешь…

Хант нахмурился и взялся за арбалет, разглядывая стены. Наблюдателей на вышках видно не было — хоть они и старались идти с подветренной стороны, но появление такого отряда не осталось незамеченным, и лучники попрятались. Цалеара использовать нельзя — брёвна не дадут ему сразу уложить лучников, а при штурме единорог может задеть своих.

Дерек повернулся к охраннику купца:

— Много их там?

— Шестеро — семеро.

— Тогда о чем мы говорим? Двоим — не давать стрелкам высунуться с вышек. Ты, ты и… — Дерек чуть замешкался и указал на Ильма, не надорвётся, — …ты — взяли вон тот ствол, ветки, сучья обрубить. Используем его как таран. Лошадей оставьте здесь. Перестреляют. На все про все вам… два-три куля ударов сердца… Исполнять. Хельм, следи за вышкой.

Через семь минут все было готово. Как только Хант с охранниками выскочили с бревном наперевес на открытое пространство перед частоколом, лучники на вышках приподнялись, готовясь к выстрелу. Правый тут же схлопотал болт от тайного, и, перевесившись через поручень, вывалился по эту сторону частокола. Левый успел выстрелить, но спешка сделала свое дело. Стрела чиркнула Дерека по сапогу. Ступне стало тепло. Хорошо, что нога в этом месте почти ничего не чувствует — единственная польза от мёртвой воды. Что уж теперь…

Удар старой лиственницей был рассчитан правильно. Створка крякнула, резко накренилась, держась на нижней петле и засовах, и плавно, со скрежетом опустилась во внутренний двор, подняв тучу пыли.

Нападавших встретил строй из пяти готовых к стрельбе лучников. Свистнул бич — один упал с выбитым глазом. Это и решило исход залпа. Строй распался, и каждый, посчитав Дерека самым опасным из нападающих, разрядил лук именно в него. Владыка даже не вспомнил о мече — без затей упал на землю, прикрывшись щитом.

Пока поднимался, остатки обороняющихся скрылись в неказистом строении. Только одного достал Хельм, успевший появиться в проеме рухнувших ворот.

— Не зевать! — Дерек был зол. Не так просто будет отчистить плащ он пыли и навоза. — Двое — на вышки. Проверить. Чисто — спускайтесь. Следите за окнами. Они хоть и маленькие, но стреле места хватит.

Что он разорался? Неужели только из-за плаща? Дерек не мог понять своей злости. Охранники — народ бывалый, и без его крика действовали споро и слаженно.

Дождавшись, пока те, кто проверял вышки, присоединятся к отряду, Дерек знаками показал, чтобы принесли бревно. Дверь в хибару разлетелась в щепки, но залпа из образовавшегося проема не последовало. Владыка первым протиснулся в дом. Никого.

С трудом сдерживаясь, чтобы вновь не начать раздавать команды, дождался момента, когда после спешного обыска прозвучит четкое: «Никого».

— Ингур, след?

— Не чую — запах везде. Всё затоптано.

— Дом обыскать еще раз…

Открыли ставни, залезли на чердак — пусто. Пусто…

— Подземный ход ищем!

Пол — земляной, ни камней, ни железа, ни мрамора или малахита, ни досок, как здесь положено. Сундуки, окованные железом. Большие. Ни внутри, ни под ними — ничего, кроме золота или тканей. Никаких следов.

— Куда ведет этот ход?

Хельм изумленно уставился на узкую железную дверцу.

— Владыка, это печь. В трубе все точно не поместятся… Но если вы хотите… — тайный откинул заслонку в сторону.

Дерек раздосадовано прикусил губу. Когда ж он научится видеть в вещах этого мира то, чем они являются? Что дома было бы дверью, здесь оказалось печкой.

Когда ж я запомню, что им приходится разводить огонь в домах…

За заслонкой не было видно ни полупрогоревших дров, ни сажи. Только отверстие, уходившее вертикально вниз. Скобы.

Как дома.

Звук от обломка стрелы, брошенного вниз, вернулся через четыре удара сердца.

— Туда! — Дерек занёс ногу. Она уже не кровоточила. Сапог только жалко.

— Владыка, остановись! — хором закричали советники.

— Что ты там забыл? — вспыхнул Ильм. — Ну ушли и ушли, грузим что самое ценное и скачем к обозу! Сейчас сверху этот колодец заложим, чем-нибудь придавим — обратно не вылезут. Мы ж не гномы — под землю переться. Там, говорят, такие чудища водятся — в страшном сне не привидится.

— Владыка, — добавил Хельм, — доедем до Путаря, потребуешь от градоначальника отряд сюда прислать — сравняют тут всё с землёй, колодец этот забросают камнями и брёвнами непрогоревшими. А под землю — не лазают люди под землю, нехорошо там, мы ж не гномы. Видишь — воды нет, на такой глубине — и воды нет? Не возвращаются люди из-под земли, владыка.

Дерек смотрел в колодец.

Это ваши не возвращаются, а я замок штурмовал, когда тот жмарь чханый додумался в нём укрыться.

Не уйдут. Он дал тогда себе слово — никто никогда больше не спрячется от него под землёй. И пусть мир другой, но это было его слово — слово четвёртого сына императора. Не уйдут.

И тут же осознал причину своего раздражения. Ситуация повторялась. Тогда с ним тоже шли незнакомые воины, шли по незнакомой местности, и тоже предлагалось оставить врага за спиной. Если бы сразу дать в зубы третьему сыну, а не препираться… Всё просто.

— Вниз!

— Не полезу! — взвыл купец. — Что хочешь делай, владыка — не полезу! Под землёй половина амулетов сбоит! Я тебе не гном и не чокнутый! И тебе не позволю!

Воевода глянул на купца — тот осёкся и отшатнулся.

— Я не зову тебя. Жди здесь или возвращайся к каравану. Есть желающие?

Охрана попятилась от владыки, пряча глаза. Хельм искусал себе все губы, но, когда Дерек нырнул в печь, всё же выдавил:

— Постой, владыка… я с тобой.

— Владыка, — с отчаянием застонал Ильм, — прости… послушай — гномы говорят, что никому под землёй нельзя давать руку и говорить «да». Это их главное правило. Запомни. Ни руки, ни согласия. Ни руки — ни согласия, никому, даже ребёнку, слышишь, владыка? Может, потому они и живы под землёй… Хельм, я серьёзно, гномы… они говорят, что там внизу не только они живут… не ходите… Хельм, ну хоть ты его останови!

Дерек развернулся к торговцу — на лице Ильма отражались тоска и ужас.

— Я вернусь, — отрезал владыка, — твои прибыли никуда не денутся.

Купец молча опустил голову. Не будет ждать — понял Дерек. Уйдет к каравану. Не верит.

— Владыка — с мечом, — произнёс Хельм. — Он вернётся.

И ты вернёшься, пообещал Дерек. Но вслух сказал:

— Ингур, ты с нами. След возьмёшь.

Оборотень глянул на воеводу, набрал в грудь воздуха, но только молча сглотнул.

— Куда ж вы без факелов? — очнулся купец, — на вот… амулет освещения. Тут нажимаешь — светит. Здесь — гаснет. Поворачиваешь — даёт вспышку, но больше светить не станет. Хватит на два дня непрерывной работы.

Спуск был долгим — но не дольше, чем дома с башен. Хельм сверху то и дело оступался и шипел сквозь зубы. Он боялся. Впервые боялся. Оборотень лез последним и жалобно поскуливал, хотя и был почти в человеческом облике.

Дно появилось неожиданно. Дерек спрыгнул и осмотрелся, Дагор тревожно глянул на своего владыку, а оборотень вернулся в собачий вид и заскулил громче.

Амулет светил ровно, коридор плавно уходил в обе стороны. Дерек припал ухом к земле — очень и очень смутное ощущение звука в правом коридоре.

— Ингур, след?

Пёс прижал уши и зарычал, но свернул в правый коридор и след взял уверенно.

Он был счастлив — он никогда не был так счастлив. Всё было неважно, все тревоги проходили, стоило ему уткнуться ей в плечо и прижаться щекой. Иногда казалось, что она тоже хочет его, иногда — что всего лишь жалеет. Но он не был ей неприятен, и её прикосновения всегда были нежны и заботливы. Знай он, что всё так обернётся, прошёл бы этот путь заново — чтобы обрести счастье.

Он бы остался там — на месте, где впервые узнал её, но надо было куда-то двигаться. Он шёл и мечтал, что они останутся здесь, найдут кирку и лопату и выдолбят свой дом. У них будет много детей, а потом они когда-нибудь придут к своим. Он пытался иронизировать над собой и своими мечтами, но те не желали уходить, и раз за разом он представлял себе, сколько ступенек будет вести в детскую, а сколько — в гостиную. Обнимал её и блаженно улыбался. Даже воспоминания о встрече с нижним померкли и перестали тревожить. Она их не боится — почему должен бояться он? Вода есть, еда — есть, она — рядом, что нужно ещё?

А Талине казалось, что путь этот никогда и никуда не приведёт. Они будут идти вдоль реки, будут есть, пить, ласкать друг друга, и всё это будет тянуться вечно. Слишком мал уклон, слишком высоко лежит дорога, слишком уж она пряма и примитивна. Они не умрут от голода или жажды, они просто никогда отсюда не выберутся. Можно повернуть назад, но под небом они выжить не сумеют — слишком много в лесу опасностей. А здесь… есть шанс, если не сдаваться. Только вот держаться самой и утешать Ренни ей становилось всё труднее.

На каком-то из переходов они нашли пещеру — странное и непонятное разнообразие на бесконечном ровном пути. Она даже сначала подумала — а не остаться ли в ней если не жить, то хоть отдохнуть ненадолго? Пугала лишь мысль о строителях этой пещеры. Достала плесень — посветлело. Они щупали и осматривали стены и потолок, в надежде найти тоннель или карту. Какой-нибудь знак от своих. Знаки были — ей совершенно незнакомые. Были и барельефы. Узор покрывал все стены снизу доверху. Ренни долго его разглядывал, то ползая по полу, то пытаясь дотянуться до потолка.

— Понимаешь что-нибудь? — поинтересовалась Талина.

— Немного, — ответил он, — это что-то про алтари и способы призыва владык… картинки, как жервы приносить лучше. На некромантию похоже. Можно я ещё почитаю?

Пусть он немного отвлечётся, решила Талина и села. Ренни всё ходил вдоль стены, с интересом изучая барельефы. Он кружил и кружил по пещере, то касаясь знаков ладонями, то отходя и рассматривая издали. Талина глядела на него, и…

— Ренни! Стой! — закричала она, когда он вновь едва не улёгся на пол. — Стой!

Он нехотя оторвался от барельефов и уставился на неё отсутствующим взглядом.

— Ну-ка встань! — она присела рядом и начала тянуть его за ворот. — Вставай, ну пожалуйста!

Он нехотя повиновался.

— Интересно? — Талина осознала, что совершила ошибку.

— Да, очень, — голос его был тих и растерян, а взгляд всё так же пуст.

Она размахнулась и влепила ему затрещину. Ещё одну. И ещё.

Ренни замотал головой, она потянула его за руку, за ворот, за волосы, обошла и начала выталкивать из пещеры. Толчками и пинками. Он не сопротивлялся, но шёл как во сне, и тогда она ударила его в спину. Он попытался обернуться, она снова его толкнула.

— Шагай! Не смей оглядываться!

Снаружи было темно, невдалеке журчала вода. Талина загнала Ренни в воду и вылила две пригоршни ему на голову.

— Ты что? — он слегка удивлялся, но не сопротивлялся. — Испугалась чего-то?

— ДА! — заорала Талина. — Это я дура, дура! Это же пещера нижних, а они морочить чем угодно могут! Нельзя было заходить в неё!

Она трясла его за плечи и поливала водой. Била по щекам. Было не видно, прояснился ли у него взгляд, и тогда она достала оставшуюся плесень. Робкое сияние осветило мокрую голову Ренни и глаза — немного сонные, но вполне разумные.

— Талина, нормально всё со мной, — попытался улыбнуться он. — Просто… мы так долго ничего не видели, я, наверно, изголодался по способности видеть… ой… прости… я понял…

— Да, — подтвердила она, — на это всё и рассчитано. А ещё на то, что ты всё это теперь надолго запомнишь… или вообще не сможешь забыть! Прости меня, я дура…

— Это я дурак, — пробормотал Ренни, — отвлечься захотелось…

От пещеры они почти бежали и остановились на привал только тогда, когда немного успокоились. Талине очень хотелось узнать, что он там вычитал, но вместо этого она сказала:

— Ренни, всё, что ты там узнал — ложь. Если крохи правды и есть — то лишь для завлечения, слышишь? Не пытайся их выудить — это бессмысленно…

Она прижалась к нему и поцеловала. Это его отвлечёт. Ей льстило, что он заходится от восторга, обнимая её. Он не был ей неприятен, и, возможно, она сумеет к нему привыкнуть и даже полюбить… Только все говорят, что семьи магов и обычных людей всегда распадаются — и даже не потому, что люди стареют, нет. Рано или поздно магам становится скучно, и они уходят к подобным себе…

А потом, когда он уже спал, ей пришла в голову мысль… Сначала она ждала, когда он проснётся и поест. Потом — всё не решалась задать вопрос на ходу, и только на следующем привале спросила:

— Ренни… а… к какому виду магии у тебя нашли способности? — и очень боялась услышать ответ. Очень.

Но он всё понял и не обиделся.

— Не бойся, не к некромантии. Правда. Дело в том, что к некромантии способностей вообще не бывает. Некромантом может стать любой маг, если захочет. Тут нужно только желание, и ничего больше. И ты можешь смеяться, но у меня нашли способности целителя. И ещё к огненной магии. И ещё… к управлению временем — на самом деле все, кто говорят, что управляют временем, просто свою реакцию ускоряют, но… иногда можно предмет чуть в прошлое передвинуть… там сложно всё очень и опасно, поэтому временем почти не занимаются — очень большая доля исчезнувших и погибших. Я им, наверное, тоже заниматься не буду. Так что не переживай, я не некромант — иначе ловцы меня бы уже забрали.

Но что-то продолжало цеплять Талину.

— А ты что-то говорил про Нижнее Заозёрье, я правильно помню? Почему тебя вообще под небо отправили — у нас школ магических нет?

— Почему, — Ренни чуть помедлил, — есть. Не знаю я. Сначала зачислили на первый курс, а потом сказали — поезжай лучше в Дерск. Вроде я дома старше всех был, а под небом курсы разновозрастные. У меня способности нашли слишком поздно, ну как-то всё никому в голову не приходило, что если братья не болеют и соседи выздоравливают быстро, то я к этому причастен…

Нет, решила Талина, ей померещилось. Это цепь случайностей — и ничего более. И под обвал кто только не попадает — каждый пятый на их ярусе под обвалом побывал. А среди проходчиков и нет таких, кого ни разу не откапывали.

Шум водопада донёсся после следующего привала — счёт времени Талина потеряла. Они переглянулись — нехорошо, если придётся поворачивать назад.

— Ничего, — попыталась обнадёжить она Ренни, — раз вода падает вниз — значит сможем добраться до нижних ярусов. Вода обязательно нас куда-нибудь выведет.

Хорошо, что они не стали тратить плесень — шум водопада перекрывал все отражения звуков, полностью лишив ориентации. Но и тусклый серый свет не давал возможности найти удобный спуск и оценить длину и глубину пропасти. Ренни пустил вниз огненную стену — зарево осветило провал и поднялось вверх горячим паром.

— Смешно, — улыбнулась Талина, — столько жару, только чтоб посмотреть, что там… Так куда пойдём?

— Можно поискать мост, — неуверенно предложил Ренни, — не может же дорога вот так взять и закончиться…

— Можно, — согласилась Талина, — только вот я не Делорина, и если он под нами рухнет, нижние от моего дыхания или пепла не исчезнут… и мост нам не нужен — нам надо вниз. Повернём обратно?

Она не собиралась вновь выходить под небо. Она собиралась остаться здесь — и тянуть до тех пор, пока что-нибудь не изменится. Здесь они в любом случае проживут дольше, чем наверху. И спокойнее.

— Нет, — возразил Ренни и ещё раз осветил пропасть, — направо провал вроде длиннее, туда и повернём… реку только переплыть придётся.

— Может, тогда сначала налево? — Талине совершенно не хотелось плыть, налево же ход повышался, а направо — вёл вниз. — Вымокнуть всегда успеем.

Они повернули налево и шли по краю провала, подсвечивая себе плесенью. Шум реки стихал, и рано или поздно им придётся вернуться к воде или спуститься вниз, чтобы найти её уже там. Они ложились на землю, свешивали головы, и Ренни бросал огненные заклинания. Но стена нигде не казалась им пригодной для спуска.

А потом увидели мост — в очередном отблеске огня. К нему они крались, но ничего опасного не заметили. Шириной мост был около половины шага, в длину — с полторы дюжины шагов, и особого опасения не внушал — достаточно широкий, чтобы не потерять равновесие. И под ним с обоих концов оказалась вполне приемлемая неровная поверхность, по которой можно было рискнуть спуститься вниз — если сначала сбросить туда все вещи. И даже расщелина — можно втиснуться и попытаться спуститься в ней, упираясь спиной и ногами. Вот только удастся ли подняться обратно, если прохода не будет? Вдруг водопад падает дальше, и там ещё одна пропасть?

— Куда? — спросила Талина. — Вниз или на ту сторону?

— А если там нет воды? — ответил вопросом на вопрос Ренни. — И мост за нами обвалится? На той стороне спуск искать будем?

Она не успела ответить — отвлёк шум и внезапно появившееся пятно света на той стороне.

Арбалет она схватила вовремя — ровно настолько, чтобы успеть попасть в первого, ступившего на мост. И поняла — рано. Позволь она ему дойти до трети моста — он мог бы столкнуть с него остальных. И ещё поняла — это люди, нижний бы от стрелы не свалился. Хоть в этом повезло. Или наоборот? Откуда они вынырнули с амулетом освещения? Из бокового хода, или шли прямо, а амулет держали наготове? Их было пятеро, и они спешили, словно убегали. Первый упал в провал, но амулет держал второй — что ж, прекрасная мишень. Талина взяла новый болт, но и беглецы не мешкали — залегли. Свет пропал — прикрыли или погасили амулет. Послышался характерный звук — схватились за луки.

Талина с Ренни тоже залегли. Их позиция была выгоднее — из арбалета куда проще стрелять лёжа, чем из лука. Лук вообще не лучшее оружие под горами. Талина перезарядила арбалет и стала ждать, когда кто-то из оставшихся рискнёт ступить или вползти на мост. А они не спешили — чувствовалось, что непривычны по мостам ползать, и не только болта, но и высоты боятся. Значит — точно люди из живущих под небом. Что ж, посмотрим, кто лучше стреляет на слух. Был бы ещё арбалет женский — ни один бы не ушёл.

Ренни осторожно вытянул руку ладонью вперёд — приготовился кидать заклинание — они не собирались общаться с беглецами. И с теми, от кого те бегут — тоже.

Просвистели стрелы. Одна прошла над головой, другая ударила Ренни в плечо, заставив заклинание с шипением погаснуть в двух шагах впереди. Стрелу пришлось спешно обломать, вытаскивать Талина не рискнула. Затем выстрелила на звук — ответом было сдавленное ругательство. Они с Ренни осторожно отползли назад. Талина схватилась за болт, опасаясь, что на противоположной стороне выстрелят раньше.

«Не успел», — коснулся её руки Ренни, и пальцы у него дрожали от боли. — «Лёжа сложно… и сил нет, устал…»

«Подожди», — отбила Талина, — «соберись, пусть ещё выстрелят, а там приподнимешься…»

Запах его крови был очень силён. Нехорошо. Межъярусников тут быть не должно, но мало ли…

Послышалась возня. Талина выстрелила. Попала. Но, похоже, в того, чьим телом прикрывались на той стороне. Взяла болт и кинула в сторону — никто не среагировал.

«Жги их лёжа», — отбила она, стараясь не касаться раненого плеча. Достала ещё болт, но перезарядить не успела.

Впереди раздались ругательства и звук скидываемого в пропасть тела.

— Мы свои обязательства перевыполнили, — сказал кто-то громко, — настало время выполнять ваши…

— Мы выполним, — раздался сзади приятный и спокойный голос. — Идите сюда.

Она не испугалась — такого обнадёживающего голоса бояться просто невозможно — и только резкий запах ужаса, ударивший в нос со стороны Ренни, сказал ей, кто стоит за спиной. Она не стала оглядываться — зачем? Он должен пройти мимо. Не за ними пришёл. Не за ними. Не за ними…

— У неё арбалет! — удивился беглец на той стороне.

— Ну и что? — искренне изумились за спиной. — Вам ли бояться двух оборванцев? Идите сюда…

Ренни всё-таки набрался сил — пламя ударило через мост, превратив беглецов в обугленные скелеты и осветив фигуру за их спинами.

«Ещё один ловец?» — удивилась Талина, накладывая болт. — «Разве они ходят по два?»

Подземный ход даже не был снабжён ловушками — значит, ничего важного в нём не было, просто лишний путь к отступлению. Сделан же н был очень качественно — достаточно ровные стены и вполне приемлемая дорога. Только свод низкий — пришлось пригибаться. Дерек всё ждал, когда под ногами поедет почва, из стен начнут вылетать болты, дорогу преградит огонь, или уж самое примитивное — ход окажется лабиринтом. Ничего. Они молча бежали вслед за Ингуром. Один раз пёс нырнул в боковую пещеру — там стоял вполне традиционный жертвенник, утеха некромантов. На нём лежал труп одного из преследуемых, видимо, раненого при штурме. Кровь еще не успела остыть и струйками стекала по желобкам в камне. Дереку захотелось остаться и расколотить здесь всё, но он решил — успеет. Жертвенник, в отличие от разбойников, никуда не убежит.

— Раненого добили. И заодно в жертву принесли, — Дерек поморщился. Неприятно. Хотя какому воину не доводилось добивать раненых товарищей. Тех, кому было не помочь.

— В жертву? — переспросил тайный. — Не понял… это что-то из твоего мира? Именно поэтому так зверски разделали? Некромантия какая-то?

— Да, — Дереку некогда было объяснять, хотя удивляло, что Хельм явно впервые слышал такие слова.

Владыка указал на труп и кивнул тайному:

— Голову… И догоняй.

Развернулся и бросился по следу.

Бежали достаточно долго — непонятно, почему не догнали беглецов до сих пор. Пёс мчался споро, почти наравне с Дереком.

Но через несколько поворотов Ингур начал хромать. Лапа, порезанная об острый камень, кровила всё сильнее, сам он тяжело дышал, а ещё через поворот пёс попал передними лапами разлом, заскулил и свалился. Дерек споткнулся об оборотня, едва не упал сам, пришлось делать стойку на руках и подниматься уже за Ингуром, а вот Хельм с руганью растянулся на полу — он вообще нервничал.

Они поднялись — пёс с прижатыми ушами и тайный советник с невообразимым матом растирающий ногу и плечо.

Ингур скулил — вот только пугала его не столько лапа, сколько что-то впереди.

— Водопад? — прислушался Дерек. — Под землей? Богатая земля. Сама не понимает, насколько богатая. Нехорошо, как бы в воде след не затерялся. Бежим.

— Подожди, — процедил тайный, — мы тут себе чуть ноги не переломали…

Они помчались дальше, только теперь пёс с Хельмом бежали позади и заметно отставали. Дерек же не стал придерживать себя и умчался вперёд: если беглецы решат плыть, надо успеть заметить — куда.

За поворотом наконец послышались голоса. Дерек свернул и вылетел из бокового хода.

Три фигуры лежали у моста над пропастью. В следующий момент в них ударил шквал огня. Возможно, меч и поглотил бы этот смерч… только о нём Дерек не успел подумать. Он чуть было привычно не упал на одно колено и не накрылся плащом… но вовремя спохватился: развернулся, рванул назад распахивая полы, и закрыл ими вылетевших из-за поворота Хельма и Ингура, пригнув к обоих земле — нет такого пламени, против которого не устояла бы драконья кожа. Жар прошёл над головами, оставив после себя щемящее воспоминание о доме и знакомый запах палёного мяса. Услышав дикий визг пса, Дерек выпрямился — Ингур тут же покатился по земле, помахивая обугленным хвостом. У Хельма дымился каблук.

— Быстро обратно за поворот, — зашипел Дерек, — спалит обоих и меня впридачу!

И тут же закрыл их снова, пропуская очередной огненный шквал. А маг-то силён! Ещё один удар прошёл на счёт пять, следующий — на двенадцать. Силён маг, но колдовать без перерыва долго всё равно не сможет. Спутники успеют добежать до бокового коридора.

Хельма со скулящим Ингуром удалось загнать туда со второй попытки и четвёртого огненного удара — уже на счет шестнадцать. Тайный упирался и доказывал, что их задача — охранять владыку.

— Да, — не выдержал Дерек, — только живыми! Стоять там и без приказа не высовываться! И впредь все приказы выполнять без промедления! Сразу после удара — бегом оба!

Хельм оскорблённо и неохотно, но все же послушался — бывший светлый владыка явно распустил своих подчинённых. Ладно уж купец намёков не понимает, так ведь и сыщик туда же! Приказы обсуждать. Оборотень же рванул со всех лап, помахивая обугленным куском хвоста.

Дерек накинул капюшон, закрывая лицо, натянул перчатки, достал амулет освещения, обнажил меч и направился к мосту. Судя по тому, что осталось от разбойников, маг точно был не на их стороне.

— Эй, — осторожно позвал Дерек, — я не разбойник.

Вместо ответа в него полетел арбалетный болт — владыка отбил его мечом.

От удара клинок засиял мягким золотистым светом — не хуже любого амулета. С одной стороны — хорошо, с другой — выкрутасы оружия Дерека тревожили. В следующий раз захочешь посветить, а он дымить начнёт, или водой поливать… В оружии главное — надёжность и предсказуемость, остальное — дело воина. Так-то пусть себе светит — лишь бы делал это не самостоятельно, а по желанию владыки.

— Эй, — Дереку начало казаться, что на той стороне моста залегла шайка не менее опасных разбойников, хотя видел он всего троих. — Может, мирно договоримся?

За спиной стоял нижний. И страх — липкий, мерзкий, сковывающий движения — полз между лопатками. Хотелось реветь от бессилия — плечо болело, сил для удара уже не было и бежать — некуда. И кто тогда впереди? Ловцы по двое не ходят. Или ходят? Один — за ним, второй — за Талиной?

— Давай договоримся? — шептал по-прежнему ласковый голос. — Возьми меня с собой, и я помогу тебе стать величайшим магом — там, под небом. Или здесь. Мои советы не имеют цены. Я и вылечить тебя смогу — ты же истечёшь кровью. Тот, напротив, убьёт вас обоих — а я помогу… Только скажи «да».

Ренни сцепил зубы и замотал головой.

— Договоримся, — услышал он ответ ловца на предложение существа в капюшоне с той стороны моста. — Ты уже догнал тех, кого хотел? Ну так и иди обратно. Мы тебе не препятствуем. Мы на них случайно напоролись, ты нам помог — а теперь оставь в покое.

Разумно, решил Дерек, но меч в его руке раскалился и сменил цвет на ядовито-зелёный. Может, клинок и прав — мужчина стоял, ничуть не скрываясь. И двое лежащих вряд ли были с ним в одной компании. Но угрозы в фигуре не было. Был бы тоже магом — давно бы напал. Тогда зачем он там? Если пройти по мосту — лежащий огневик запросто может ударить, а стрелок — тут же послать болт следом. Странно, что они ещё так не поступили — сложно стрелять сразу после магического удара? — но он всё равно успеет откинуть капюшон и отбить стрелу.

Дерек ступил ногой на камень — узкий, чуть шире его ступни.

Мужчина на той стороне наклонился и коснулся плеча мага. Бережно и осторожно. Но тот заорал, вскочил и бросился на мост. Стрелок вскинул арбалет, в упор всадил болт в голову мужчины, добавил тому арбалетом по голове и ринулся вслед за магом. Существо пошатнулось, схватилось за голову руками, немного помедлило и выпрямилось.

Дерек бросился вперёд, разворачивая хлыст.

Маг собирался повиснуть на руках и скользнуть под мост в расщелину, но левая рука изменила ему. Стрелок успел добежать и схватить его за правую, но теперь они сползали в пропасть оба.

Бросок — бич обвился вокруг руки мага, удерживая того от падения.

Рывок вниз был силён — стрелок сполз вслед за магом, и теперь висел, держась за его плечи и сжав ногами.

Дерек восстановил равновесие, намотал хлыст на руку и как можно дальше откинулся назад. Удержать-то он их удержит, а вот вытащить один не сможет. Хотя стрелка можно бы попытаться…

Сделать пару шагов до той стороны?

И столкнуться с сущностью, способной выдержать арбалетный болт в голову?

Которая гналась вот за этим магом? И которая почему-то ещё не напала…

Перекинул бич через плечо, пропустил под мышкой. Подтянул висящих ближе. Опустился на колено, одновременно выбирая слабину бича.

— Руку… — сквозь зубы прошипел Дерек стрелку. — Дай руку.

Ответом ему был полный ужаса взгляд из-под коротких взлохмаченных косм и судорожное мотание головой. Идиот, вспомнил Дерек, руку давать нельзя. Значит, просить тоже нельзя!

Пригнул шею, одновременно потянул хлыст на себя, собираясь поднять беглецов ещё выше и вытащить стрелка за шиворот, но тут мост дрогнул.

Дерек вскочил на ноги, одновременно разматывая хлыст, откинулся назад и помчался на свою сторону. Только бы стрелок не сорвался от рывка. Середина моста обвалилась, когда он был в прыжке от своего берега. Бросок — и он повалился на камни. На своей стороне. Успел. И вес на биче не изменился. Пока.

Мост полностью рухнул в водопад.

Груз на хлысте Дерек мог удерживать сколь угодно долго. Тем более на твёрдой поверхности, а не на летящем сквозь грозовые тучи коне. Магу ничего не грозит — разве рука посинеет. А вот стрелок… сорвется. Да и при прыжке Дерека обоих точно как следует приложило о стенку.

— Хельм! — заорал владыка, с тревогой ожидая, что держать вот-вот станет легче. — Сюда!

Тайный с Ингуром подлетели в три секунды.

— Вытащи их. Только руку не проси.

Хельм свесился над пропастью, но дотянуться не смог. Ему не хватило какой-то половины локтя, не больше. Ингур придерживал тайного за ноги. Маг вцепился в стрелка и помогать обоим не собирался.

Тайный обернулся к Дереку.

— Не дотянусь. Подтяни чуть. Я помогу. — И ухватился за бич.

Дерек отполз ещё на локоть, благо вдвоем тащить висящих было не сложно. Он лишь боялся, что стрелок сорвётся от любого движения. Из-за спины Ингура увидел, как Хельм за шиворот вытащил стрелка и уложил на берегу. Настала очередь мага. Дерек поднялся на ноги и принялся тянуть хлыст. Маг сопротивлялся — бич шёл рывками. Хельм лежал на краю, пытаясь дотянуться до парня.

— Дай руку, кретин! — не выдержал тайный. — Дерек тебя держит! Протяни руку! Или возьми мою, дурак! Мою возьми! Я ж твоей не прошу! Если за бич буду тащить, голову тебе о камни расшибу, или плечо выдерну к гномьей заднице!

Хельм протягивал магу руку. Безрезультатно. Хоть бы тот огнём не швырнул…

— …!..!..! — высказал своё мнение тайный и рванул кожаный ремешок, стягивающий волосы. — Держись за волосы, тупица! Намотай их на руку, а дальше Ингур тебя перехватит! Ну же! Идиот!

Взгляд замершего в ужасе мага при виде серебристых лохм чуть прояснился — необычный способ вытаскивания из пропасти несколько привёл его в чувство. Он протянул руку и обмотал её волосами насколько смог. Дерек осторожно тянул бич, закрученный вокруг другой руки. Тайный начал приподниматься, дожидаясь пока Ингур перехватит мага за предплечья.

Дерек освободил бич и подошёл к стрелку. Женщина, с изумлением сообразил он, разглядев под бесформенным свитером очертания груди. А стреляла совсем неплохо.

Перевёл взгляд на противоположную сторону пропасти.

Существо по-прежнему находилось там. Теперь Дерек знал, что оно не нападёт. Мало того, он знал, что оно его боится. Но мост скорее всего разрушило оно, чтобы владыка рухнул в пропасть. Или чтобы туда рухнул маг.

— Зря, — сказало существо громко и печально. — Не стоило тебе спасать своего будущего убийцу. Знай — именно этому магу суждено убить тебя. Но ещё не поздно скинуть его вниз или оставить мне.

Дерек опустился на колени перед магом — кровью был залит не только рукав, но и весь свитер. Разглядел рану — наконечник застрял в плече, но особой опасности не было. Вытащат уже наверху. Там и перевяжут. Маг попыток спалить всех не делал — он весь горел и уже начинал бредить. Да он совсем мальчишка, наконец разглядел Дерек, лет… сколько это в переводе на местный? Вот наверху и спрошу, решил владыка. Усы и не намечаются ещё, а силища неимоверная. Или тут у всех такая?

Словам существа напротив он не поверил. Дураку понятно, что оно охотилось за парнем и почему-то игнорировало его спутницу.

— Терпи, — утешил бредящего мальчишку Дерек, — вытащим, перевяжем. Стрела — пустяк.

Взглянул на арбалетчицу — она в себя так и не пришла. Видать, её всё же крепко приложило о стену. Ладно, пусть, меньше хлопот.

Ингур, поморщившись, перекинулся в пса. Хвоста у него теперь не было вообще.

— Пока ты тут разбирался, — объяснил Хельм, — мы хвост отрубили — болел невыносимо Всё ж рана меньше болит, чем ожог… Ничего, — утешил он агента, — победим, доберёшься до мага, он тебе новый отрастит, не проблема.

— Может, тебе в человеческом виде идти? — предложил Дерек. — Там вроде не болело ничего?

— Не, — отказался пёс, — так я себе все ноги собью в кровь.

— Ладно, — махнул рукой владыка, — Хельм ты…

«…парня потащишь или девчонку?» — хотел он спросить, но неожиданно для себя выдал:

— … мага тащи, а я арбалетчицу — она тяжелее…

Хельм перекинул через плечо парнишку, Дерек — девушку, и они повернули за Ингуром…

— Ренни, — услышал Дерек напутственный крик существа с той стороны, — ты помнишь, что я сказал? Именно ты убьёшь этого светлого владыку, слышишь? Ты не забудешь алтарь, Ренни!

Дерек не мог сказать, осознал ли маг, что к нему обращаются — он безжизненно висел на плече у Хельма. А через два шага они свернули в боковой коридор, и существо скрылось из виду.

Глава тринадцатая. Знакомство

— Охренели?!

Ильм со своими людьми всё-таки ждал их. Или не успел уехать. Лошади стояли навьюченными, лица охранников светились довольством — не иначе добыча оказалась богатая.

— Совсем сбрендили? — набросился на них до того вполне радостный купец, жестом отослав охранников подальше. — За каким хреном вы сюда этих гномов приволокли? Где вы вообще их нарыли — эта шахта явно не гномья? Ты эту девку для себя притащил или как? Для всех? Ты о чём думал?

Хельм положил мага на землю — парнишка бредил.

— Заткнись, — зло бросил он купцу, — и принеси воды и тряпок каких. Надо стрелу извлечь и рану перевязать.

— И откуда я тебе воды принесу? — вспылил купец. — Из колодца? А они её травануть точно не успели? На себе попробуешь? А тряпок вон полно — иди с любого снимай.

Снимать с разбойников особо было нечего — всё ценное ребята купца уже упаковали, а то, то осталось, доверия не внушало. Хельм умудрился отобрать у кого-то из охранников флягу, и напоил мальчишку.

— Так тащить придётся, — обратился он к Дереку, — не стану я его трупным ядом ещё морить…

Купец пожал плечами.

— Откуда там трупный яд? Они ещё и остыть как следует не успели…

— Не стану, — упёрся тайный. — Мало ли что…

Дерек всё держал девушку — класть её на землю было неудобно. Вдруг ей холодно будет? А у него на плече — тепло. И никто на неё не покусится. Маленькая такая — совсем невесомая, куда её на траву класть, где одни убитые валяются… И худенькая — под ладонью все позвонки и ребра прощупываются, несмотря на толстый свитер. Он не мог сказать — без сознания она или симулирует. Но молчит и не брыкается. Жаль только на нём плащ и кольчуга — он её совсем не чувствует. Если б одна рубаха…

— А с чего ты решил, — спросил вдруг Хельм, — что они гномы? С виду — нормальные люди. Гномы, они ж человеку по пояс и в плечах шире, чем в высоту? Или ростом с кошку, как лешаки?

— Ты, кретин, чем слушал, когда я тебе про гномов рассказывал? — вызверился купец. — За каким хреном ты меня вообще про них спрашивал, если мимо ушей всё пропустил? Ладно б пьян был, так трезвый запомнить ничего не можешь! Их от людей не отличишь, я тебе сколько раз это повторил?!

— Тогда с чего ты решил, что это гномы? — сощурился Хельм. — Люди как люди.

— Ну как тебе сказать… — купец задумался, — вот они в свитерах таких характерных очень, ботинки — подошва прочная… потом смотри, парень весь в рытвинах — под обвал попадал, ну и на подбородке и на руках у него пятна серые — не синяки, а так… Это он по углю когда-то проехался, а тот под кожу проник — у них почти у всех такие отметины. Если девчонку разглядеть получше — и у неё наверняка есть. Они на всю жизнь теперь.

Дерек осознал, что на этих словах прижал к себе девушку. Пятна — не пятна, кому дело какое, рассматривать ещё….

— Ну и рост у него маленький, хотя по нашим деревням и меньше найти сколько угодно можно. И вообще, сыщик хренов, ты послушай, на каком языке парень бредит!

— Так я ни одного слова не разобрал, невнятно очень, — оскорбился советник по безопасности. — Да не особо и прислушивался….

— Да? — хмыкнул купец. — Невнятно? А может — язык не наш? Ты по-гномьи разговариваешь, чтоб судить, внятно или нет? А я тебе даже скажу, что он говорит: нет, уйди, не верю… и так по кругу. Всё понял?

Действительно, сообразил Дерек, если знать, что маг бредит на другом языке, смысл можно уловить. «Уйди» мальчишка говорил точно. И правда гном… и девушка тогда тоже? Надо её в чувство привести, спросить, не лучше ли их обратно под землю…

Не лучше, решил он тут же. Хотя женщины и должны жить под землёй. Но Ильм наверняка сможет связаться с гномами по торговым делам, заодно и ребят переправит. Безопасно переправит. А пока пусть девчонка на плече полежит — ей там надёжнее…

— И что? — грубо прервал купец размышления Дерека. — Ты её долго лапать будешь? На землю боишься положить — вдруг на свету уродиной окажется?

Дереку неимоверно захотелось врезать купцу в рожу. Но с девушкой на плече это было не очень удобно. Не может она уродиной оказаться. Она так хорошо стреляла, что просто обязана быть красивой…

— Тебе-то что? — едва удержал он кулак от удара.

— Мне — что? — взъелся Ильм. — Мне — ничего! Это у тебя, наверно, в отряде одни мужики, а ты бабу туда волочёшь! Как мы их останавливать будем?

Дерек сцепил зубы. Он знал — как.

— Нет, — прекрасно понял купец его гримасу, — что ты любого убьёшь, кто на неё позарится, это я понимаю! Я даже понимаю, что тебе всех одной рукой положить — не проблема. Только какого хрена я должен терять своих ребят, если ты сам её к ним приволок? И было б из-за чего! Из-за девки! Как я им объяснять буду, что её трогать нельзя? Тебе бабу приспичило притащить, а я своих ребят из-за неё подставлять должен?!

— А что такого? — подал голос тайный. — Кому от этого плохо? Выберет себе одного-двоих, остальные заплатят…

И тут же вместе с купцом попятился от Дерека. Очень вовремя. Бичом и с девушкой на плече можно ухо отсечь. Или нос. Убить тоже не сложно.

— Чт-то т-такого? — переспросил позеленевший Ильм. — Это ж гномиха! Их и по заднице-то не хлопнешь, чтоб на тебя тут же с кулаками не попёрли. Молодая совсем — свихнётся на хрен! У них самые страшные байки — какие мы звери, на всех баб кидаемся. И где, когда, кого и как, сколько дюжин их было, и как она после этого с ума сошла. Ты полагаешь, это всё выдумки? Ты вроде сыщик?

— Серьёзно? — озадачился тайный, на всякий случай отступая ещё на шаг от Дерека. — Нашим хоть бы что, а эти с ума сойти могут? Да кому они нужны такие — своих полно, сами на тебя прыгают, не отвяжешься… Ну и ладно… Никого не захочет — своим заплатишь, чтоб потерпели до города. Впишешь в расходы на безопасность. За пару золотых они хоть три дюжиницы продержатся. Да и Дерека в бою видели — связываться не станут. Ну по три золотых доплатишь в крайнем случае…

— Может, — растерялся Дерек, — её за мальчишку выдать?

Тайный с купцом хмыкнули и переглянулись. Владыка в очередной раз почувствовал себя идиотом.

— Если только завернуть в конскую шкуру и навозом измазать, — пояснил Хельм, стараясь не усмехаться, — тогда, может, и не учуют… давай лучше прикинем, как мага везти…

— Мага?!! — едва не подпрыгнул купец. — МАГА?!! О ё!!! И чем этот маг владеет? Лучше уж баба, чем маг в бреду…

И отскочил от парнишки на три шага в сторону.

— Ну… — замялся Хельм, — он в нас огнём швырнуть пытался, но так… слабенько… Пошипел только и погас… даже не обжёг… Он же ребёнок совсем… Я ему руки пока примотаю, а в лагере напичкаем парня сонным отваром, чтоб спал до города, а там уж и разбираться будем. Нашего Дедяту ещё лечить и присматривать поставим. Чтоб чуть что — сразу спать укладывал. Ну припиши себе за риск ещё пару золотых — сколько ж можно торговаться!

— Да, — вмешался Дерек, — изволь обеспечить безопасность обоих и каравана. И не ограничивай себя в средствах. В разумных пределах, естественно. В любом случае содержание войска встанет дороже. И впредь не торгуйся и не ходи вокруг да около, а сразу говори: «Охране столько-то, мне — столько-то, за мага — столько-то». Я так лучше понимаю. И придумай, как перевезти мага, а мне приведи Цалеара. Свободен.

— И подбери одежду и лошадь Ингуру, — добавил вдогонку Хельм, — ему здорово досталось.

Приказ привести Цалеара купца не обрадовал. Но он хмуро глянул на хлыст Дерека, на бредящего мага, скривился и пошёл за единорогом, попутно раздавая указания охране.

Решили везти мага и девушку в сёдлах перед собой — Дагор сомневался, но никакого другого способа так и не предложил. Не пешком же на носилках тащить.

Бледный и решительный Ильм с видом вернувшегося с победой героя привёл Цалеара. Единорог фыркал и смотрел на всех с обычной для себя ненавистью.

Дерек осторожно поправил девушку на плече, ловя себя на том, что руки сами пытаются погладить и обнять её, и направился к жеребцу. Цалеар подался к ним и хищно втянул воздух, в упор уставившись на ношу Дерека. Владыка застыл. Не привык он, что его прошибает холодный пот.

Он не сможет везти девушку на единороге. Он никогда не посадит её на Цалеара — тот слишком выразительно принюхивается. Её нельзя везти на единороге. Нельзя — и всё.

Дерек отошёл в сторону с линии удара рога.

— Владыка, — вмешался наблюдавший за жеребцом Хельм, — не сажай её на это чудовище. Прошу тебя. Мне не по себе — он так смотрит. Всё ж мы мужики, а она — девчонка. Не надо.

Купец сглотнул и кивнул.

— Да, — согласился Дерек, — вы правы. Но кто тогда поедет на единороге? Его нельзя вести сзади в поводу — может и не опасно, но охрана не поймёт.

Да и я ему спину тоже не подставлю, думал владыка, вглядываясь в фиолетовые сполохи в глазах жеребца. Советники снова переглянулись — второй раз за сегодня. Ильма срочно заинтересовали собственные сапоги — он принялся изучать их с таким вниманием, словно на грязных голенищах отпечаталась вся мудрость мира. Хельму же спешно потребовалось проверить состояние мага, от которого он только что отошёл.

Дагор спокойно может повезти девушку, подумал Дерек. Посадит впереди себя на седло, одной рукой придержит… почувствует, какая она худенькая… Ильм тоже не уронит… Да любой охранник запросто её довезёт. Лучше Ингур — он вроде не совсем человек и ранен, ему не до чего сейчас. Собака!

— Владыка, — срывающимся голосом почти прошептал Ильм, — может, это хороший повод избавиться от зверя? Бросим его здесь, даже рог пилить не станем, ну его… Владыка, убей эту тварь….

«Пока она не убила нас», — читалось в его отчаянном взгляде.

— А что, — вдруг с насмешкой поинтересовался Хельм, — за куль золотых ты на нём проехаться до обоза тоже побоишься?

Что-то дрогнуло в лице купца.

— А у тебя есть? — повернулся он в сторону тайного.

— Ну… я могу вернуть из жалованья, когда владыка победит, — несколько смутился первый советник.

— Если доживёшь, — отрезал купец, — и не та цена. Куль золотых для меня не деньги.

— А что бы ты хотел? — вкрадчиво поинтересовался бывший сыщик. — Полное освобождение от ревизий на пару дюжин лет?

— Нет, — ни на миг не задумался купец. — Право единоличной торговли оружием и драгоценностями в столице и пяти главных городах — и я на этой твари хоть до конца похода ездить буду.

Дерек присмотрелся к советнику по финансам. Всё равно всех оружейников менять или проверять придётся, вот пусть Ильм и занимается. За каждым же его шагом так и так следить будут. И он это знает, поэтому за год точно не проворуется, а сделает всё, чтобы завоевать доверие владыки. Если ещё рискнёт сесть на Цалеара и сможет на нём удержаться.

— Только в столице, — чётко произнёс Дерек. — И только оружием. На один год, а там посмо…

Купец брезгливо поморщился и тут же взлетел в седло.

…трим как ты справишься, — закончил владыка и спешно отскочил на несколько шагов, хватаясь свободной рукой за бич, на случай если Цалеар вздумает брыкаться и кататься по земле.

Но Ильм резко натянул повод, жёстко и зло прошипел: «Только дёрнись, мразь!» — и единорог прянул ушами и застыл, раздувая ноздри.

Дерек покосился на Хельма — тот напряжённо изучал господина Ханта, словно впервые видел.

— Ну вот, — скривился купец, — мне теперь полдня этой дохлятиной дышать, ещё весь провоняю наверно…

Осёкся, бросил быстрый взгляд на Дерека и добавил:

— Хотя от тебя, владыка, вроде не несёт… Но, может, потому, что у тебя кожа на штанах и сапогах особая…

Дерек пригляделся внимательнее — купец бравировал. Костяшки пальцев у него побелели, спина напряглась в ожидании выходок жеребца, ноздри хищно раздулись — за брезгливой гримасой прятался страх, подавляемый не столько жаждой наживы, сколько желанием досадить тайному советнику.

— Владыка, — растерянно спросил Хельм, — а можно я на нём тоже проедусь? Потом, когда всё утрясётся…. Просто так…

Ему явно не хотелось уступать в смелости купцу. Дерек кивнул. Пусть соревнуются.

— Владыка, — произнёс вдруг купец, — я всё равно считаю, что его надо убить. Твоё право — я доеду на нём до обоза. Но, если ты решишь избавиться от этой твари — то возьми своё слово назад. Ради этого я готов сидеть на ней бесплатно.

— Найди мне спокойную лошадь, — обратился Дерек к Хельму, отворачиваясь от советника по финансам.

Обратно ехали не спеша, ведя за собой навьюченных трофейных лошадей. Впереди на единороге рысил Ильм: жеребец вёл себя прилично и только иногда рычал — сбоку от него бежал остававшийся у лагеря оборотень, показывая дорогу. Дерек ехал следом, и видел, что купец не расслабляется ни на миг — всё время ждёт подлости со стороны единорога. Только бы удержался до обоза — Дерек и сам не был уверен, что Цалеару не вздумается продемонстрировать характер.

Ингур возвращался верхом, изредка поругиваясь, когда приходилось переходить на рысь. В человеческом виде ран от купированного хвоста не наблюдалось, но что-то у него, видимо, всё-таки болело. Или хвост было жалко.

Дереку достался спокойный трофейный рыжий мерин с мягким ходом. Девчонка, судя по дыханию, пришла в себя, но усиленно делала вид, что всё ещё без памяти. Правильно, надо оценить обстановку, бежать всё равно некуда — Ильм пояснил, что в лесу могут выжить только те из гномов, кто родился в общинах среди людей, и кого специально этому обучали. Таких же крайне мало — гномам не нравится жить наверху, и детей большинство старается отправить обратно под горы. Поэтому и общины в людских городах у них малочисленные. И ещё вопрос можно ли второе-третье поколение родившихся и живущих наверху считать гномами?

Дерек рассматривал взлохмаченные стриженые лохмы и всё пытался представить, какие у девушки глаза. Но вспоминал только полный ужаса взгляд, там, под мостом. Рука сама тянулась придержать её то за плечо, то за живот, то лечь так, чтобы ненароком почувствовать грудь, не ладонью, так хоть запястьем, свободным от кольчуги. Ну мало ли — лошадь рысит иногда, тряска, вот рука на одном месте и не лежит. В размышлениях, ведёт ли себя рука самостоятельно, или он сам этого хочет, Дерек и доехал до обоза, проклиная кольчугу, подкольчужник, свой плотный плащ и свитер девчонки, которые полностью блокировали все ощущения. И себя заодно — за то, что пытается свалить на ни в чём не повинную руку собственную дурость.

С обозом ничего не случилось — все остались на своих местах, нападений не было. Ильм спрыгнул с Цалеара и привязал жеребца в стороне от повозок. Когда он возвращался назад, его слегка пошатывало.

— Что, — крикнул Хельм, — шатает? Устал или от страха?

— Я на тебя посмотрю, когда ты на нём прокатишься, — сплюнул советник по финансам.

Хельм соскочил с коня и тут же приказал доставить мага — они с Дедятой уложили парнишку на одну из телег и принялись готовиться к извлечению наконечника и перевязке, благо на обратной дороге пополнили запасы воды. Дерек слез с лошади, взял девушку на руки и принялся искать, куда бы её положить. Подальше от охранников и основной части обоза. Наконец нашёл одну из освободившихся телег Тугожора и пристроил на неё. В лагере поднялась суматоха — делились новостями, делили добычу. Надо бы пойти посмотреть как там рыжий парнишка, но Дерек боялся оставить девушку одну. Ещё кто-нибудь подойдёт и напугает. Пусть считают, что это его добыча — ей так безопаснее. Девчонка всё ещё старательно изображала обморок. Дерек ей не мешал — его вполне устраивало сидеть рядом на телеге.

Он и сидел так, пока к нему не подошли оба освободившихся советника. Дерек резко спрыгнул с телеги. Ещё решат, что он слишком близко от девушки.

— Владыка, — напомнил Хельм, — тебе ногу задело. Посмотреть бы надо.

Про ногу Дерек совсем забыл. И про разорванный сапог тоже. Он оглянулся в поисках телеги, с которой спокойно можно было бы наблюдать за девушкой. Вдруг к ней кто подойдёт.

— Не бойся, — понял его взгляд Ильм. — Я уже поговорил со своими. Три золотых — решил перестраховаться.

Знает, что никто из нас проверять не станет, обозлился Дерек, отошёл на пять шагов и стащил сапог. В голенище красовалась дыра. Дерек с тоской поглядел на сапог. Может, его огнезащитные свойства здесь и не нужны. На крайний случай — плащ ещё цел. И мёртвой воды здесь нет. Обычные сапоги вполне сгодятся. Но этот было жаль.

— Ё, владыка, — побледнел Ильм, пытаясь разглядеть рану от стрелы, — тебя что, пытали раскалённым железом?

С тактом господин Хант был в таких же сложных отношениях, как и с субординацией.

— Нет, — с видом знатока сообщил Хельм, — скорее — поливали расплавленным свинцом. Как ты вообще нормально ходишь и бегать ещё способен?

— Тренировался, — огрызнулся Дерек. — Много и долго. Что там с раной?

— А ничего, — отозвался купец, — затянулась. Рубец только остался. На владыках, говорят, всё заживает быстро. Непонятно только, почему эти… ммм… рубцы не сошли. Надо будет тебя в Путаре магу показать — может он свести сумеет. Я себе все шрамы свёл, когда деньги появились. Это даже не очень дорого. Не переживай, у нас маги хорошие.

У нас тоже были хорошие, мысленно ответил Дерек, лучшие в империи. И уставился на место удара стрелы. Действительно — ровный розовый рубец.

— Сапог починить можно? — поинтересовался он.

— Можно, — ответил Ильм. — Всё равно гномью общину искать, там и сапожника тебе присмотрим. У гномов сапожники и скорняки самые лучшие. Кожа под горами стоит немеряно, так они из обрезков размером с ноготь могут и сапоги и куртку сшить. И не рвутся ведь — вот что интересно! А уж чинят — не отличишь от новой. И штопают — не найдёшь где и чинили. Пойду тебе сапоги принесу, всё равно этот в крови весь. Снимай второй, чтоб тебе от девчонки не отходить…

Понимающе и похабно ухмыльнулся и ушёл. А когда вернулся, приволок Дереку запасные сапоги.

— Ну что, — сказал Хельм, когда Дерек переобулся, — у нас там всё более или менее утряслось, сегодня уж наверно не поедем никуда. Всё вроде нормально, охрана даже из-за добычи не спорила, и на нас с Ингуром ещё выделили. А мы и не претендовали, но и отказываться не стали. Как девчонка-то? Вроде пришла в себя?

Они подошли к телеге, где лежала арбалетчица.

— Угу, — подтвердил купец, — слышь, красавица, глаза-то открыть не бойся, не сожрём мы тебя. Там ребята как раз кашу готовят — её есть и станем.

Талина набралась храбрости и открыла глаза. Напротив стояли три светловолосых мужика и внимательно её разглядывали. Ей стало чуть легче — они явно не собирались накинуться на неё прямо сейчас. Крайний слева был заметно выше остальных, шире в плечах, и кулак у него был ненамного меньше её головы. Наверно, именно он её и вёз. Она так боялась, что даже не стала разглядывать его из-под ресниц, вдруг бы заметил, что они дрожат. Средний — худой и поджарый, с зачёсанными назад серебристыми волосами и переливающимися синими глазами, и третий — чуть ниже ростом, с весьма самодовольным выражением лица, в потёртой, но всё ещё очень дорогой кожаной куртке со множеством карманов, надетой поверх лёгкой и безумно дорогой кольчуги. У двоих других кольчуги тоже были дорогие, такие дома лучшие мастера делают. От мужиков пахло потом, дымом, железом и кровью. И шкуры на телеге воняли нещадно, забивая восприятие.

Князь, его помощник и торговец, решила Талина. Из всех троих торговец казался наименее опасным, но и менее влиятельным. С князем он связываться из-за добычи не станет, и защищать её с оружием в руках не будет. Князь с синеглазым весьма недвусмысленно, но отнюдь не угрожающе, разглядывали её лицо и грудь, а торговец — свитер и башмаки, явно подсчитывая про себя их стоимость. Ничего удивительного, постаралась отвлечься Талина, я же тоже на его куртку внимание обратила. Она набралась храбрости и осторожно взглянула на князя — он не производил впечатления зверя, способного позабавиться с девушкой и тут же её зарезать или отдать своей дружине, как это рассказывали про Узленга или Вильра. Разум говорил, что надо бы ему улыбнуться, но страх сковал её по рукам и ногам. Князь же пристально смотрел на неё, и непонятно было, чего в его взгляде больше — сострадания, интереса или… всё-таки желания. Того самого, которое она ощущала, пока он её вёз. Она даже думала — не довезёт, прямо по дороге и… Ошиблась. Или возможности не выпало. Талина попыталась сжаться в комочек.

— По-моему, мы её напугали, — сказал синеглазый.

— Угу, — кивнул торговец, — ваши разбойничьи морды кого хочешь напугают. Говорил я вам — сходите к цирюльнику перед отъездом.

Князь с синеглазым одновременно пригладили волосы и бороды. Они у них действительно были заметно длиннее, чем у торговца.

— Не бойся, — попытался успокоить её синеглазый, — мы мирные купцы и тебя не обидим.

Брызги чужой крови на их рукавах и кольчугах и огонь в глазах как-то не очень подтверждали его слова.

— А, это, — смутился синеглазый, пытаясь отряхнуть рукав, — это на нас напасть хотели, а мы их опередили… не бойся, мы вполне добропорядочные торговцы. Тебе ничего не угрожает.

Угрозы в его голосе не было. Но оспаривать её у своего князя он тоже не станет. Ничего не остаётся…

Талина снова посмотрела на князя, собрала всё своё мужество и ему улыбнулась. Наверно, у неё вышло не очень дружелюбно и не очень соблазнительно, потому что он чуть удивился. Разве что не поморщился.

— Не тронут они тебя, они приличные говорящие, — вмешался торговец, — ты пить хочешь?

Талина кивнула.

— А есть? — снова поинтересовался купец.

Она опять кивнула. Ей захотелось спросить, где Ренни, но она боялась. Если они вдруг… если вдруг окажется, что их намерения не столь дружелюбны, или излишне дружелюбны и любвеобильны, Ренни же этого не выдержит и полезет её защищать. И тогда его просто убьют, они же знают, что он маг… если он вообще ещё жив… надо как-то попытаться их успокоить… не проявлять враждебности… может, всё ещё обойдётся. Надо только постараться, чтоб их обоих оставили в живых. Нет, она не станет защищать свою честь ценой своей жизни и ценой жизни Ренни. Она сделает всё, чтобы их выпустили живыми.

— Пойду принесу тогда, раз это никому больше в голову не пришло, — торговец развернулся и пошёл к костру.

Синеглазый обернулся ему вслед, продемонстрировав длинные, ниже пояса, волосы, собранные в хвост, и сказал нарочито громко:

— Ты зря боишься. Мы действительно вполне приличные люди, и на девушек не бросаемся. А господин Хант хоть и не совсем приличный, но чтоб он тобой заинтересовался, нужно быть самой богатой невестой Подгорного Царства. Или иметь в приданом столько алмазов, сколько весит пара дюжин таких как ты.

И успокаивающе улыбнулся. Они знают, что мы из Подгорного царства, удивилась Талина, или он просто наобум сказал?

— А… Ренни… где? — Талине вовсе не хотелось спрашивать, но она чувствовала, что должна.

— Там, — махнул рукой синеглазый. — С ним нормально всё. Ну более или менее. Его, конечно, задело, но наконечник мы вытащили, рану перевязали, она неопасна. Дня через три будем в Путаре, и он либо уже поправится, либо там его долечат. Мы его отваром напоили, спит пока… Не бойся, Ильм сказал — в Путаре должна быть гномья… ну в смысле — ваша община… так что отыщете своих и как-то тогда уж с ними и договоритесь… А парень пусть спит пока, а то ещё колдовать вздумает.

Непохоже, чтоб он врал, утешая её. Пусть спит, решила Талина. Мало ли что. Магов не любят. Пусть лучше ничего не осознаёт.

Вернулся торговец — с котелком воды и миской каши. От миски шёл такой сытный дурманящий запах, что живот немедленно скрутило от голода.

Она посмотрела на котелок, а потом на мужчин.

— Я — Хельмидар Дагор, — снова улыбнулся синеглазый. — Бывший сыщик. Можно просто Хельм.

— Талина, — ответила она через силу.

— Ильметас Хант, можно просто Ильм, купец, — представился торговец.

Талина где-то слышала это имя, но мысли путались, и она не могла вспомнить, где и когда.

Князь по-прежнему смотрел на неё. Синеглазый тронул его за плечо.

— Аледер, — спохватился князь, — Дерет Транне та Аленгтрелл Алезар.

Голос у него оказался низкий и с очень сильным незнакомым акцентом. А глаза тёмно-серые, и не злые. Он замялся и добавил заметно тише и уже без акцента:

— Можно просто Дерек.

Дерек подумал, что она, наверно, испугалась его голоса, и попытался приглушить его и сделать чуть выше. Не сказать, чтоб ему это удалось — девчонка скривилась жалко и растерянно. Он поймал на себе неожиданно сочувственный и понимающий взгляд купца, и изучающий и тревожный — Хельма.

— На, — купец сунул Дереку в руки миску и котелок, — ты её накорми, что ли… а мы пойдём. И на вот… — он протянул Талине небольшой желтоватый и прозрачный кусок, чем-то напоминающий кусак кварца. — Сахар это. Силы хорошо восстанавливает. Ну и вообще — немного сладости в жизни не помешает… мёда у нас с собой нет.

Про сахар Талина слышала, но никогда не видела. Лучше ткань какую-нибудь домой привезти, а не на всякие забавы деньги переводить. Она осторожно взяла кусок из рук торговца, а тот дёрнул синеглазого за рукав.

— Пошли.

Синеглазый мешкал, переводя мерцающий взгляд с Талины на князя.

— Пошли, — настойчиво повторил купец и почти уволок бывшего сыщика за собой. — Ты предлагаешь её втроём с ложки кормить? Дерек прекрасно и один справится. И ложку она сама удержит.

Но Хельм всё равно два раза оглянулся.

Дерек остался перед телегой с котелком и миской в руках. Ну и куда девать этот дурацкий котелок? Ложка, торчащая из горки каши, норовила выскочить и свалиться на землю. Безумно дорогая ложка — деревянная, которая совсем ничего здесь не стоит. И деревянная миска. Надо бы спросить, чего она больше хочет — есть или пить, но он боялся, что от его рыка она совсем зажмётся. И так дрожит вся. И улыбается жалко и криво. Возникло непреодолимое желание прижать её к себе и успокоить, но он чётко осознавал, что воспринято это может быть совершенно однозначно. Да и что обманывать самого себя — не столько успокоить он её хочет, сколько снова почувствовать ладонью острое угловатое плечо. Надо её срочно накормить — одни кости остались. Это всё воздух местный — разжигает инстинкты, которые он уже очень давно научился подавлять. Словно ему опять тридцать и он только-только принял командование первой полусотней.

— Ты чего больше хочешь — есть или пить? — в голову не пришло ничего умнее, как спросить это шёпотом.

Глаза у неё серые, а ресницы пушистые и светлые — их и не видно. И брови светлые. А волосы серые, совсем короткие — до плеч не достанут. У него и то длиннее. Как принято говорить здесь — тёмно-русые? Странно, он уже совсем привык к необычному цвету кожи у местных — у неё очень красивый… привлекательный цвет кожи — светлый-светлый, как у него, когда он в первый раз увидел свои руки в этом мире. С тех пор они стали почти коричневыми. Интересно, а там, под свитером, у неё кожа такая же белая? Это, наверно, безумно красиво…

— Пить, — она тоже ответила шёпотом. Дерек стряхнул наваждение.

Он протянул ей миску, смутился, выдернул миску из рук и дал котелок. Идиот Ильм наполнил котелок доверху, и она вылила на себя чуть ли не треть, потому как пыталась не выпустить из руки сахар. Или от страха. Он хотел было броситься её отряхивать, но вовремя сообразил, что это будет выглядеть совсем уж неприлично. Сахар стал липким и измазал ей ладонь. Дерек отобрал котелок, а она растерянно посмотрела на мокрый кусок сахара.

— Ты знаешь, — попытался ободрить её Дерек, и снова шёпотом, — а у меня дома сахара не было. И ложек деревянных не было — только глиняные или металлические, — он решил, что сообщать ей о золотой и серебряной посуде неудобно. — У нас деревья почти не растут. И я не знаю, как его, сахар, едят. Может таким мокрым и надо?

— Да? — её взгляд чуть потеплел. — А ты жил под небом… или…?

Она жила под землёй. Под горами. Может, поэтому она кажется такой… родной?

— Под небом, — с сожалением что разрушает её надежду ответил он, — но под землёй у нас тоже жили, только… эээ… мало кто жил. Некоторые. Но я часто бывал… внизу… — «ну да, я б ещё объяснил ей, зачем я там бывал, и кто там жил…» — и у нас всё по-другому. Камни кругом. Я издалека. Очень.

Она кивнула и жалобно посмотрела на мокрый сахар.

— Его можно съесть так, а можно кинуть в воду — она сладкая станет, — объяснила она, и голос у неё дрожал. — Только я его тоже никогда не пробовала.

— Съешь так, — посоветовал Дерек. — Он, наверно, вкусный.

Кусок оказался слишком большой и ей пришлось его долго грызть. В результате на липкой ладони остался крошечный желтоватый кусочек. Она подумала и протянула ладонь ему:

— Хочешь попробовать? — и тут же перепугалась.

Наверно, она решила, что ему хочется попробовать сахар. А потом поняла, что дело вовсе не в нём. Дерек смутился, взял плавящийся кристалл и бросил в рот. Вкус его не впечатлил. Вкуса было слишком много.

— Неожиданно, — признался он. — Его всё-таки наверно запивать надо или растворять — а то как-то слишком резко. Здесь вообще у всего вкус какой-то слишком… насыщенный.

— Ага, — согласилась Талина, — я когда первый раз яблоко съела, подумала — фу какая гадость, его надо маленькими кусочками в воде настаивать.

— А я яблоки не пробовал, — признался Дерек, — или пробовал, но не знал, что это они.

— Яблоки пока первый урожай, кислые, — разъяснила Талина. — Сладкие дюжиницы через две-три созреют.

Дерек сунул ей в руки миску с кашей. Она взялась за неё и тут же отдала обратно. Попыталась вытереть ладонь о шкуру и потерянно уставилась на прилипшую к ней шерсть пополам с соломой.

— Она липкая, — девчонка покраснела, — её теперь отмывать надо…

Дерек дал ей котелок с остатками воды. Она долго и старательно болтала там рукой, а потом он вылил воду на землю. Так вот просто взял и вылил… Дерек наблюдал, как жидкость смешивается с пылью, потом пояснил:

— У нас дома и воды было очень мало. Так странно, что её можно просто вылить на землю…

И снова протянул ей миску.

Каша почти остыла, но она набросилась на неё, мучительно стесняясь и стараясь не торопиться. Дерек немного разгрёб солому и шкуры и пристроил туда котелок. А сам сел на край телеги — подальше от девчонки. Что сегодня он не сможет от неё отойти, он уже понял. Оно и к лучшему — остальных она испугается ещё больше. И при нём к ней никто не сунется.

— У тебя длинное имя, — она пыталась улыбаться и поддерживать разговор. — Его сразу и не запомнишь…

— Длинное имя? — удивился Дерек и сообразил, что она приняла за имя традиционное приветствие при знакомстве. — Нормальное. Аледер. А всё остальное — только его разъяснение. Deret tranne ta alengtrell Alezar означает «четвёртый сын императора Алезара». Собственно «Але» означает принадлежность к императорскому роду, а «Дер» — четыре, но одно только имя при приветствии звучит слишком коротко и как-то не торжественно.

Подумал, что она с перепугу не запомнила, как его зовут, и теперь ей неудобно, и повторил:

— Но обычно меня зовут Дерек. Это что-то вроде «четвёртый».

— Император — это князь? — уточнила Талина.

— Да, — согласился Дерек, — вроде того.

Значит, всё-таки князь, подумала Талина. Но чужестранец. И считает меня своей добычей. Купцу я не приглянулась, а синеглазый не стал оспаривать меня у своего правителя. Да если б и понравилась обоим — всё равно с князем не спорят. Может, хорошо, что не спорят — вдруг бы они меня не поделили? Или решили, что вполне могут и одной женщиной пользоваться… Лучше уж Дерек, он вон понравиться пытается, хотя для князя это совершенно необязательно, и смотрит нормально, только запах его всё равно выдаёт, но никуда ведь меня ещё не уволок, всё успокаивает и улыбается, а сам разве что не дрожит. Женщин наверно очень давно не видел, решила Талина. Не настолько она симпатичная, чтоб такое желание ни с того ни с сего вызвать. Это дома она привлекательная, а здесь — самая заурядная. Живущие под небом ведь женщин в основном по внешнему виду оценивают. И только потом — по запаху и голосу. Да и сама она, как глаза открыла, всё больше на зрение полагается. С другой стороны, призналась она себе, Дерек с Хельмом настолько хороши, — зачем себе врать-то? — что женщины сами за них драться должны, и никогда бы они на неё внимание не обратили при других обстоятельствах. И купец бы не обратил, он тоже ничего, просто теряется на фоне Дерека и Хельма. Главное, чтоб Дерек меня потом своей дружине не отдал и Ренни не убил, а там — довезёт куда-нибудь, откуда можно попытаться до наших общин добраться. Хельм вроде так и обещал, но может и врал, чтоб успокоить. Но Дерек пока ведёт себя вполне нормально, уговаривала она себя, так что не так уж всё и ужасно… может быть… как только они сообразили, что мы из Подгорного царства?

— Ещё есть хочешь? — спросил Дерек.

Она замотала головой.

— Ладно, — вздохнул он, понимая что сидеть с ней всё время неприлично, — ты тогда отдыхай, а пойду обстановку выясню. Если куда отойти — это туда, спутник твой — вон на той телеге, только он бредит, но и маг и Ильм говорят — неопасно, это от переживаний. Его что-то очень сильно испугало. Если что — я близко, сегодня вряд ли поедем куда. Ах да, мы в Путарь едем, вас туда довезём, ну и посмотрим, что и как. Ребята считают — дня через три доберёмся.

— Путарь? — спросила Талина. — Но это… на юге? По южную сторону Жемчужных?

— Да, — Дерек уже успел выучить наизусть все карты советников, и обрадовался, что есть предлог немного задержаться. — А ты откуда?

— Из Тальна, — ответила Талина. — Это далеко. Нас из телепорта выбросило…

Тальн был гораздо севернее, хотя тоже по южную сторону гор, и собранное войско так или иначе должно было пройти мимо него. Сердце подпрыгнуло — может, ей надо будет в Тальн? И тогда…

— Из телепорта? — постарался он удивиться и присел обратно на телегу. Вот и повод не уходить…

Обоз никуда не поехал — маскировочный купол стоял нормально, порядок был наведен, трупы убраны. Охранники, довольные свалившейся на них добычей, предпочли отдохнуть и набраться сил. Дерек подозревал, что все уже начали рассчитывать на его защиту и неожиданные свойства клинка. Отходить далеко от Талины Дерек не рисковал. Он кружил вокруг телеги под ухмылки советников, но поделать с собой ничего не мог. Хотя охрана господина Ханта производила впечатление опытной и вышколенной, рисковать владыка не желал. Ильм же не желал рисковать охраной, и был прав. Любого, кто покусится на Талину, Дерек убьёт без малейших колебаний — так он решил для себя.

Телеги так и стояли кругом, оружие с лошадьми и повозками из обоза Тугожора и из захваченного лагеря разделили между оставшимися. Хельм не возражал, и отправляться на поиски наследников не спешил. Парнишку напоили ещё одной порцией сонного зелья, и оставили с ним мага и одного из охранников, который разбирался в лекарском деле. Сообщать всем, что парень — маг, посчитали излишним, а господин Дедята обещал молчать, поэтому охранник не особо нервничал. Господину же Дедяте бежать в одиночку было некуда, так что особой опасности он не предствалял.

Дереку пришлось пару раз всё-таки отойти далеко от Талины, и каждый раз ему казалось, что внутри у него что-то обрывается. Под вечер он посоветовал ей накрыться шкурой и заснуть, а сам пошёл к советникам. Костры скоро погасят, но телега с Талиной недалеко — а глаз он с неё не спустит.

— Что, владыка, — протянул купец при виде подходящего Дерека, — припекло тебя? Да и Хельму не лучше. А ведь говорил я вам, говорил, — зайдите перед отъездом не только к цирюльнику. И даже показал, куда. Так ведь нет — один владыка, другой — первый советник, им бабы до гномьей… эээ… до… не нужны короче. Им бы государственные дела вершить. Вот так юнцы в караван нанимаются, самим по трети сверх дюжины, всю дорогу трясутся, а то и от разбойников отбиваются, кровь разогреется, а едут-то полдюжиницы-дюжиницу, так как караван придёт — все золотые на первую же попавшуюся шлюху и спустят. Угу. На эти деньги можно было бы весь весёлый дом на пару дней снять, только им всё равно уже — любая красавицей кажется. Это потом соображают, что к чему. А так: раз гульнул — и снова в караван, теперь уж не до баб — жрать охота.

— Заткнись, — разозлился Дерек.

— Так ведь правду говорю, — никак не мог успокоиться будущий советник, — послушали бы меня — сейчас бы проблем не было…

— ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Дерек. Ставить торгаша на место по всем правилам сил не было.

Ильм испуганно замолчал. Может, он и прав. Может, в этом всё дело — в воздухе этом дурацком, что кровь разогревает. Только… как бы так исхитриться, чтоб ещё раз до неё дотронуться? И не перепугать при этом? На лошадь подсадить?

— Ладно, — несколько разрядил обстановку Хельм, — кто первый сегодня отдыхает? Ильм, давай я что ли? А Дерек уж завтра утром, я смотрю, ты, владыка, спать можешь заметно меньше, чем мы… и всё равно не рискнёшь уснуть сегодня, караулить будешь. Я не прав?

— Прав, — согласился Дерек, — и спать могу меньше, и сутки у нас длиннее были. Отдыхай.

Он был благодарен Хельму за очень правильно построенную фразу — она исключала всякую двусмысленность. Да, девчонка чувствует себя добычей и даже рада, что досталась тому, кто сможет её защитить. Да, она не откажет. Изо всех сил пытается показать, что не откажет. И привыкнет. И, если постараться, ей даже понравится, только… нет, всё-таки это тяжело, когда женщины живут наверху… неправильно как-то… хотя и для неё это тоже неправильно…

Талина прислушалась к совету Дерека, натянула на себя шкуру и свернулась калачиком. Теперь самое главное — не заорать и не начать брыкаться, когда он к ней придёт. А там уж как-нибудь. Она начала дремать, а Дерек всё не шёл — он вроде ругался с кем-то из своих помощников, наверно, с чем-то разбирался. Она снова погрузилась в дрёму — если даже и вскрикнет, когда он её разбудит — скажет, кошмар приснился, бывает. Когда он коснулся её плеча, она не вздрогнула, только приоткрыла глаза и попыталась улыбнуться.

— Просыпайся, — сказал он тихо, но уже не шёпотом. — Светает, поедем скоро. Тебе поесть сюда принести, или к нам пойдёшь?

Светает, с удивлением обнаружила она, и костёр развели. Значит, он так и не пришёл? Что-то случилось?

— Что-то случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответил Дерек. — Ну просто совсем ничего. Вампиры не прилетали, маскировка стоит, мальчишка твой всё бредит, но рана не особо воспалена, наш маг всё трясётся, нашему же раненому не легче, но вроде и не хуже. Ну и поскольку всё так тихо и спокойно, Ильм решил что надо как можно быстрее отсюда уезжать. Драпать, как он выразился. А Хельм его очень рьяно в этом поддержал, что уже говорит само за себя. Так тебе поесть принести?

Она раздумывала — всё время отсиживаться на телеге не получится, лучше всё-таки пойти поесть. Страшно, но надо. Но почему он не пришёл? Ей стало даже немного обидно, что уж она совсем что ли… она чуть принюхалась — нет, он хотел её по-прежнему, если не больше. Неужели ждал, что она как-то покажет своё согласие? А как его, это согласие, показывают? Вроде весь вечер улыбалась. Да князю и не до таких мелочей. Наверно, ему что-то помешало, решила Талина. Вот и хорошо. Только бы Ренни не очнулся — пусть бредит до Путаря, для него это безопаснее всего.

— Я дойду, — сказала она. — Так ведь будет лучше?

— Лучше, — ответил Дерек, хотя предпочёл бы позавтракать вместе с ней на телеге.

— Вот и замечательно, — встретил их купец, — значит сейчас ты, пигалица, натаскиваешь Дерека в своём языке — проверь, нормально ли он на нём разговаривает. Я заодно послушаю, освежу в памяти. Потом возвращаемся к нашим урокам эльфийского, если больше никто не нападёт. Потому как тебе, Дерек, с эльфами общаться придётся чаще, чем с жителями Подгорья, и нехорошо, если они будут смеяться над твоим пением. И теперь твоя очередь отдыхать…

Привычка купца распоряжаться владыку не раздражала — Ильм не столько командовал, сколько рассуждал и советовался. А уж за урок гномьего языка ему вообще всё простить можно…

Талина набралась смелости и подошла к Ренни — он действительно спал. Маг посмотрел на неё с удивлением, а охранник так, словно перед ним стояла телега или дерево. Мимо.

Боятся связываться с Дереком, решила Талина и вернулась к костру.

Глава четырнадцатая. Паром

Когда обоз тронулся, Дерек привязал Цалеара сбоку от телеги, а сам уселся рядом с Талиной — надо было заняться гномьим языком. Похабные ухмылки советников он проигнорировал. Мало того, жара так его доконала, что пришлось стащить с себя кольчугу и остаться в одной рубахе. Рубаха же пропиталась потом настолько, что немедленно потребовалось надеть новую. После чего он улёгся на шкурах рядом с сидящей Талиной и принялся на её языке обсуждать дорогу, лес и погоду. Талина нашла, что произношение у него приличное, так что через каких-то полсотни фраз можно было переходить к разучиванию эльфийского пения. Ильм уже совсем было поравнялся с телегой, даже пропел что-то без слов, что Талина перевела как «не пора ли тебе ноты учить?», но тут Дерек вдруг вспомнил, что настал его черёд отдыхать — он так устал, что ничего не сможет запомнить. А как отдохнёт — Ильм будет петь, а Талина сможет проверить, раз она разбирается в нотах.

Заснуть никак не удавалось — потребовалось призвать на помощь всю силу воли, чтобы отогнать мечты о том, как у повозки отлетает колесо, а Талина, никак не ожидавшая столь резкого крена, скатывается прямо в его объятия. А он как раз без кольчуги. И она тоже — кольчугу Ильм выделил, но Талина пока её надевать не стала. И в толстом свитере ей как будто совсем не жарко, нет, чтобы вспотеть и тоже его снять…

Спал Дерек не больше часа, потом до обеда учили ноты, в обществе Хельма, но уже без охранников — Ильм не стал искушать тех присутствием женщины.

После обеда тайный советник вспомнил, что собирался прокатиться на единороге. Он отвёл Цалеара чуть вперёд и вскочил в седло. Удачная поездка господина Ханта сыграла с Хельмом злую шутку — единорог встал сначала на дыбы, а потом начал подпрыгивать, бить задом и складываться едва ли не пополам, пытаясь высадить наездника спиной. Дерек порадовался, что отучил жеребца кататься по земле — лечь Цалеар не рискнул ни разу. Хельм взлетал над жеребцом, ложился тому на шею, разве что не парил над ним в воздухе. Единорог не успокаивался, но и вышибить из седла советника Дагора никак не мог. Зато и выполнял свои прыжки почти на одном месте, не сдвигаясь ни на шаг, на потеху остановившемуся обозу. Волосы у Хельма растрепались, и каждый его взлёт над седлом сопровождался всплеском и сверканием на солнце серебристых прядей.

Дерек заинтересованно наблюдал за борьбой советника с единорогом ровно до тех пор, пока Талина в ужасе не ахнула. Тут владыка обратил внимание на девушку: она с тревогой в глазах следила за взмывающей над чёрной шкурой серебристой шевелюрой.

— Хельм! — крикнул Дерек. — Я не понял — ты вроде на нём проехаться собрался? Давай уж! Или справиться не можешь? Ильм так сел и поехал, а ты никак? Тебе что важнее — действие или результат?

Похоже, Дагор всё-таки устроил представление не нарочно, так как Дереку пришлось взять бич и остановить жеребца. Падать тайный советник не собирался, но и заставить Цалеара перейти на рысь или галоп не мог.

— Как ты вообще смог на нём доехать? — обратился злой и взмокший Хельм к купцу. — Я никогда не жаловался на своё умение укрощать лошадей… но эта тварь меня чуть не вышибла… с меня вон пот градом, а ему хоть бы хны… и железо он вообще не замечает!

Хант пожал плечами.

— Он просто убил бы его, если б тот не подчинился, — разъяснил Дерек, — и Цалеар это понял.

— Убил? — удивился тайный. — Коня владыки?! И посмел бы?!

Ильм усмехнулся.

— Дерек, и ты бы позволил? — Хельм переводил взгляд с одного на другого, не в силах поверить, что такое возможно.

— Куда б я делся? — согласился Дерек. — Я не успел бы его остановить. Но Цалеар оказался не глуп, на что Ильм и рассчитывал. И если б жеребец знал, что я вмешаюсь, не стал бы слушаться. Ты же просто щадил моего коня.

Купец посмотрел на тайного с неприкрытой насмешкой. А Дерек осторожно глянул на Талину — она перестала переживать за Дагора.

Цалеара снова привязали, и Дерек устроился на телеге рядом с Талиной. Остаток пути он в седло без необходимости садиться не собирался.

— У тебя страшная лошадь, — почти прошептала Талина, — от неё несёт мертвечиной… И… он так смотрит, словно собирается убить.

— Зато он хорош в бою, — как можно спокойнее и увереннее улыбнулся Дерек, — но если он тебя пугает, или запах доносится, я привяжу его подальше.

— Не надо, — смутилась Талина, — он достаточно далеко.

До вечернего привала они снова пели. Дерек выучил музыкальный счёт и неимоверно длинное, витиеватое и изысканное приветствие, от которого начал бы зевать даже отец. Ильм с Талиной пояснили, что произносится оно с огромной скоростью и должно звучать как очень короткая трель, но ошибаться в нотах при этом всё же не следует.

Дома после учений у воеводы часто мелькали перед глазами луны, крылья, зубы, когти, шипы, языки пламени, теперь же в ушах стоял непрерывный вой и стон. В голове звенело, пело, тренькало и подвывало.

После ужина он оставил Талину и ушёл к советникам — повода уснуть рядом с ней на телеге он найти не мог. Ни под каким предлогом это приличным не выглядело.

— Что будем делать с пленным? — приступил к делу Дерек. — Что нам выгоднее — чтобы он заговорил и выдал градоначальника, или пусть молчит? Как настроен градоначальник к светлому владыке? Что о нём известно?

— Ядыка Шипуля, четыре с половиной дюжины лет, — начал Дагор, — на посту градоначальника две без четверти дюжины лет, в правление предыдущего светлого показал себя неплохо. Женат третьим браком, две дочери и внук. При нынешней власти… ну что можно сказать… город держит, налоги платит, тёмного ублажает, нападений на Путарь не было…

— Так он и далеко от столицы, — вставил купец.

— Да, — согласился Хельм, — особенно на него не нападёшь… что ещё — меня главой службы безопасности не признал, но в городе с его слов должна быть своя организация. Пятерых Ядыка выловил и сдал, но — рядовых агентов, до верхушки либо не смог добраться, либо не захотел…

— Либо там её и не было, — вновь вмешался Хант, — и он просто отбрехался от тебя, что она есть. Ты ведь не собирался в Путаре сам ему показываться?

— Не собирался, — кивнул тайный, — но моего агента он отпустил с миром. Я его, правда, сразу в Сухобор переправил, велел там тихо сидеть. Думаю — Ядыка нас поддержит.

— А куда ему деваться? — хмыкнул Ильм. — Не поддержит — голова с плеч и новый градоправитель. Со своей стороны скажу — караваны на Путарь года четыре как пропадают, где-то раз в полгода. Из них три-пять — точно на совести города, потому как один был мой, и охранники там были из лучших. Семеро остались живы, и все показали на городскую дружину.

— А что так много живых? — тут же заинтересовался бывший сыщик.

— Оборотни, — ответил купец, — я с уцелевших за потерянный товар не всегда спрашиваю — иногда сведения важнее. Но допрашиваю только с магами. Если нападает княжеская или городская дружина — у моих прямой приказ бросать товар и скрываться. И Ядыка не наглел — понимает, что исчезай караваны чаще, остался бы без торговли, как Узленг. Но мерзавец только на нынешнем моём обозе на год вперёд заработал бы! А уж сколько с прошлого каравана получил! И заказ на самые дорогие товары исходил, кстати, непосредственно от его ближайшего окружения с уточнением сроков доставки.

— Как же ты рискнул второй раз караван послать да ещё и сам поехать? — подозрительно прищурился Хельм. — Пусть и при наличии телепорта? Товар-то всё равно пропасть мог?

— А я не собирался идти по суше, — безмятежно улыбнулся купец. — У меня с тритонами договор был. А здесь должна была пустышка идти — внимание отвлекать. Но поскольку Дерек — владыка меча, то я свои планы поменял — выигрыш по времени едва не в дюжиницу вышел.

О выигрыше в деньгах купец предусмотрительно умолчал.

— Значит, — заключил Дерек, — пленный говорить не будет.

— Разумно, — поддержал его Хельм.

Оставшуюся часть ночи они составляли всевозможные планы действий, в зависимости от поведения градоначальника. Разрабатывали по шагам и едва ли не по минутам. Из всего Дерек понял только одно — его упорно считают оружием, способным в одиночку сокрушить весь городской гарнизон. Или таким оружием считают его меч — но особой разницы между собой и клинком в словах советников он не ощутил.

Следующие два дня они ехали так же спокойно. И так же распевали. И так же составляли планы. Единственное, что скрашивало уроки — присутствие Талины, хотя иногда владыке казалось, что Хельм выдаёт не совсем те мелодии, про которые говорит. Дерек ещё не настолько хорошо выучил ноты и не мог сказать — делает тайный Талине музыкальные комплименты, или владыке только так кажется. Если и делал, то Ильм с Талиной никак не давали этого понять. После же нескольких мрачных взглядов владыки Хельм вообще петь перестал и только переводил, и Дерек немного успокоился.

На третий день, во время короткого дневного привала у ручья Дерек прошёлся вдоль воды и вновь увидел крошечный цветок. Долго смотрел на него, а потом решил — ничего не случится, если он принесёт его Талине. Она прекрасно понимает, что он за ней ухаживает — ещё одно подтверждение ничего не изменит. Дерек только не знал — принято ли здесь дарить женщинам цветы. Но вряд ли от этого будет хуже.

Дерек осторожно сорвал цветок и вернулся к Талине.

— Это тебе, — сказал он. — Красивый цветок, правда?

Талина с некоторым удивлением посмотрела на подарок.

— Мне? — нерешительно спросила она.

— Да, — улыбнулся Дерек. — У вас принято дарить женщинам цветы? Только он маленький совсем — у меня дома они огромные были.

— У кого — у нас? — уточнила Талина. — У нас под горами цветы не растут. А здесь — не знаю… мне не дарили… красивый…

Смутилась и покраснела. Но цветок взяла.

— Принято, принято, — вмешался купец, вместе с Хельмом с интересом наблюдавший за ухаживаниями Дерека. — Цветы дарить принято, а вот грибы — нет. Владыка, это вообще-то гриб, и называется он — сморчок. Клопица, ты не переживай, что он не того… не совсем цветок. Зато от чистого сердца. Впрочем, по мне — так бабам лучше всего драгоценности и шмотки дарить — они тогда сразу становятся сговорчивые и дюже страстные.

Дерек недвусмысленно погладил рукоять хлыста, и купец тут же замолчал, согнав с лица непристойную ухмылку.

— Конечно, — задумчиво протянул тайный советник, — если тебя самого женщины в упор не видят — только и остаётся, что золотом звенеть…

— Но, — резко сменил тему покрасневший Ильм, — Дерек подал хорошую идею. Вайлин!

Рыскающий вокруг каравана оборотень подбежал к купцу.

— Вайлин, — попросил Ильм, — возьми с собой кого-нибудь и наберите грибов — хоть немного жратву разнообразим…

Пёс махнул хвостом и помчался вдоль обоза — искать помощника.

— Но гриб он или цветок — он всё равно красивый, — обратился Дерек Талине.

— Да, — улыбнулась она. — Очень красивый.

Улыбалась она всё смелее, скоро совсем перестанет его бояться. А потом караван приедет в Путарь… они с мальчишкой найдут свою общину, и Дерек никогда её больше не увидит. Что ж, это не первая женщина, мимо которой он прошёл… И не последняя.

Дерек разглядывал девушку — здесь нет братьев, и некому будет присылать ему её руки по частям. Для окружающих она — просто его добыча. Доедут до Путаря, и там он уточнит — может ли позволить себе не пройти мимо. Если это достаточно для неё безопасно — не пройдёт.

Надо же, Дерек действительно ухаживает — думала Талина, разглядывая цветок. И Хельм с ней заигрывает. А купец жалеет. Но скоро они приедут в Путарь — и про неё забудут. И как назло повозки у купца такие крепкие, а дороги такие ровные, что только на ухабах подбрасывает, а колёса даже не шатаются. Нет, чтобы колесо отлетело или ось сломалась — тогда бы она могла случайно скатиться на край, а Дерек бы её поймал. И свитер этот жаркий снять никак нельзя — под ним старая и грязная рубаха. Новую же ей выдать никто не догадался. Или у них просто нет запасных. И штаны страшные, мешковатые, но вот чего-чего, а юбок у них точно нет. Набраться смелости и попросить у купца рубаху? Неудобно. И Дерек так ни разу до неё и не дотронулся с тех пор, как привёз в обоз… хоть бы случайно плеча коснулся или локтя… Может, он ждёт, что она сама к нему придёт, как принято у живущих под небом? Так для живущих под горами это невозможно… жаль, вряд ли такой мужчина встретится ей когда-нибудь ещё.

Река называлась Путарихой. Была она настолько шире Топлянки, что другого берега Дерек разглядеть не смог. Богатая земля. Ему стоило немалых трудов сохранить невозмутимое выражение — столько воды сразу он никогда не видел. По реке ходили лодки и корабль. Огромный корабль с парусом и мачтой — все эти слова в Дерека вложили, но Хельму пришлось рисовать корабль на песке и объяснять, что как называется: слова-то существовали, но ничего не было в предыдущем опыте, что могло на них походить. Только вёсла он уже видел. Ну разве парус можно было назвать крылом. Или те же вёсла — крыльями.

Берег низкий, песчаный — и огромная ртутная гладь напротив. Такое озеро ртути — реально, но живой воды… Дерек зачерпнул воду рукой — они сами не понимают, насколько богаты.

Ильм подошёл к кромке и свистнул. Через пару минут из-под воды показалась сонная русалка и лениво махнула рукой.

— Красотка, — крикнул купец и кинул русалке серебрушку, — пригони паром, и скажи, чтоб там пожрать чего захватили — пирогов горячих или колбасы, стерлядки или осетра копчёного тоже можно… Потом сгоняй в город, пусть к нашей переправе лекаря пришлют — лучшего мага. У нас раненые.

— Ладно, — плеснула хвостом девица, — всё равно паромщика в кабаке искать придётся: обозы теперь редко ходят, вообще непонятно, как вы доехали — недавно отряд городской стражи на поиск разбойников отправился… кто ещё не знает — они сейчас обычно перед богатым караваном разбойников ловить едут, но почему-то каждый раз не успевают…

И хихикнула.

— Мы уже поняли, — засмеялся Хант, — гони паром. На этот раз они успели. И про лекаря не забудь.

Но русалка с интересом уставилась на Дерека.

— Тебе как, — поинтересовалась она у купца, причмокнув губами Дереку, — ребят звать, или сами грести будете?

— Зови, дело есть, — ответил Ильм. — Но грести будем сами. Народу много, вон бугай какой — один паром переправит.

И указал на владыку.

Девица подплыла ближе и, к изумлению Дерека, вышла из воды на стройных и длинных ногах. Фигура у русалки оказалась выше всяческих похвал, а мокрые волосы не скрывали совершенно ничего. Скорее подчёркивали, ложась прядями именно там, где надо. Владыка уставился на ножки русалки, перевёл взгляд выше, ещё выше… Сглотнул. Вспомнил методики приведения себя в чувство и усилием воли вернулся в норму. Почти. Приложил ещё некоторые старания и всё-таки перевёл взгляд с живота русалки на пышную грудь — и тут девица подошла к нему и погладила по щеке. Владыка осознал, что кольчугу снял зря — от прижиманий русалки рубаха намокла. Да и кольчуга была достаточно длинная и многое могла скрыть куда лучше рубахи. Отталкивать девушку не хотелось, поэтому Дерек отступил на шаг. Но красотка повисла на нём и выпускать не собиралась.

— А может, — облизнулась она, склонив голову на грудь владыки и окончательно вымочив рубаху волосами, — вместо серебрушки этот красавчик со мной расплатится?

Дерек сделал ещё шаг назад, но русалка держалась за него крепко.

— Да прям, — усмехнулся купец, — от тебя тиной несёт, как из болота. И такой мужик меньше куля золотых не потянет, у тебя есть? Гони паром, а то другую позову.

Дерек собрал всю силу воли и попытался оторвать от себя девушку. Ильм подмигнул.

— Ты зато больше медяка не стоишь! — огрызнулась девица, прыгнула в воду и злобно подняла хвостом тучу брызг.

Дерек ошарашенно смотрел ей вслед.

— Надо было согласиться? — крайне серьёзно поинтересовался купец. — Не жалеешь? Куль — не куль, а пару дюжин золотых она бы тебе заплатила. Обеспечил бы нам бесплатную переправу и приличный обед.

Дерек не нашёлся, что ответить. Ильм говорил так спокойно, что непонятно было — шутит он или нет. Наверно, всё же шутит.

— Не переживай, — услышал владыка за спиной. — Если надумаешь — она никуда не денется. Ты тину-то небось и не почуял? Так что удовольствия себе запахом не испортишь. И денег ещё заработаешь. Русалки — они ведь разборчивые, не каждому предлагают.

Дерек оглянулся. Нет, господин Хант вовсе не раздвоился. Это действительно произнёс господин Дагор. Владыка перевёл взгляд с одного на другого. Ну купец ладно, но Хельм что, туда же? И с таким же невозмутимым видом? Он так легко поддаётся дурному влиянию?

Взглянул на Талину — она побледнела и закусила губу. Дереку самому захотелось заплатить русалке две дюжины золотых — ревность Талины того стоила. А тайному надо дать в зубы — так ведь повода пока нет. Значит — нужно найти.

— Паром-то она пригонит? — спросил он вместо этого.

— Да куда денется, — махнул рукой купец. — Обманет — найду другую, а про эту всем разболтаю — заработка лишится. Ей надо?

Они вернулись к обозу и стали ждать. Дерек подошёл к Талине — она смотрела на него с тревогой. Он улыбнулся, стащил рубаху и повесил на край повозки — не ходить же в мокрой, пусть просушится. Восхищённый взгляд Талины заставил его забыть даже шутки советников. А перекошенное лицо Хельма окончательно вернуло владыке хорошее настроение.

— А плавать здесь нельзя? — поинтересовался Дерек у советников. — Если я попробую — они на меня не набросятся?

В воде он тоже смотрится очень неплохо. Шрамы же на ноге издалека не видны.

— Я бы не рисковал, — покачал головой купец. — Эта какая-то слишком любвеобильная. Остальные, может, не лучше. Утопят ещё в порыве страсти.

— Нет, тебе как раз рискнуть можно, — вмешался Хельм, — ты ж у нас больше медяка не тянешь…

— Возможно сам я больше медяка и не тяну, — спокойно согласился купец, — но подобные заработки мне и не требуются, потому как я за свои деньги могу заполучить любую понравившуюся женщину.

— Даже безумно влюблённую к другого? — хмыкнул тайный, мельком взглянув на заинтересовавшуюся Талину.

— Да, — ответил Хант. — Вопрос только времени и средств. Другое дело, что за те дюжиницы, которые я буду её добиваться, я смогу учетверить своё состояние и найти куда как более красивую, богатую и покладистую женщину. Потому я предпочту не тратить силы и время на влюблённую дуру и займусь лучше торговлей. А женщины прибегут сами.

— И тебе наплевать, что их будешь интересовать не ты, а твои деньги? — продолжил допытываться Хельм, всё так же якобы ненароком поглядывая на Талину.

— А почему меня должно это волновать? — удивился Ильм. — Что плохого в том, что я способен обеспечить красивой женщине роскошную жизнь? Разве мне интересны они сами, а не их внешность и любовное искусство? Они продают красоту и ласки — я хорошо за это плачу. Если остаюсь доволен. Всё честно, и они это тоже понимают. А сопутствующие нежные слова — лишь игра и условность. Я их и не произношу никогда. И от баб не требую.

Дерек изучал Талину. Та внимательно слушала небрежную перепалку советников. И глаза её загорались, когда она смотрела на тайного. Ещё бы — какой женщине про любовь послушать не интересно? Владыке уже не в первый раз захотелось врезать Дагору за не совсем честный приём — выглядеть благородным и изысканным по сравнению с расчётливым торговцем.

— А любовь? — заинтересовался тайный советник, чуть качнув волосами в сторону Талины. — Что тогда в твоём понимании любовь?

Талина затаила дыхание. Дерек тоже. Ещё пара вопросов — и он ответит Хельму вместо господина Ханта. И надолго отобьёт у него охоту заигрывать с чужими женщинами. Достать бы меч, и укоротить ему… волосы, а заодно и язык.

— Любовь? — задумался купец. — Ну наверно способность разориться ради понравившейся женщины. Бросить к её ногам все деньги. Хотя это скорее страсть… Может — когда не жалко подарить ей роскошную и сытую жизнь даже после того как она состарится или от тебя уйдёт? Но в любом случае — никак не желание выглядеть благородным и бескорыстным за счёт другого — этакой жадной скотины. Слишком примитивно. Рядом со мной любой возвышенным покажется, ты вон с Дереком посоревнуйся…

Хельм замолчал и отвернулся, Талина покраснела, а Дерек подумал, что можно было бы отдать господину Ханту право единоличной торговли оружием и на два года, и не только в столице…

Посрамлённый Хельм ушёл высматривать паром, купец отправился беседовать с тритонами о помощи на случай нападения на том берегу, а Дерек начал распределять телеги. Если на другой стороне всё спокойно — в первую очередь станут переправлять раненых и второго помощника командующего гарнизоном Путаря. Скрывать пленника они не собирались — его должно было увидеть как можно больше народу.

Вопрос, что делать, если их встретит вооружённая стража и попытается отбить своего начальника, они обсудили раз пятьдесят по подсчётам Дерека и около четырёх дюжин раз с точки зрения советников. Цалеар должен был взять на себя полдюжины стражников — не меньше, еще дюжину — охрана, а остальных — тритоны. Талину Дерек решил везти вместе с собой — боялся оставить одну с охранниками. Где опаснее — непонятно, в крайнем случае — прыгнет в воду, а русалки помогут скрыться и не утонуть.

Талина хотела пойти взглянуть, не идёт ли паром, но решила, что Дерек приревнует её к Хельму. Вон как смотрел — чуть не ударил тайного. Ничего приятного в том, что Хельм старается вызвать её интерес, а Дерек — злится, она не находила. Она здесь единственная женщина, перед кем синеглазому ещё красоваться? И нехорошо, если два неплохих мужика разругаются из-за неё.

Паром показался нескоро. Вблизи выяснилось, что его толкали восемь тритонов — шириной плеч и рельефом мышц они не уступали Дереку, а длиной волос — Хельму. Бороды были только у троих, но остальных их отсутствие не слишком портило. Тритонов Талине ещё не доводилось видеть. Она испугалась, что они выйдут на берег, и Дереку будет неприятно, что она смотрит на голых мужчин. Причём — исключительно красивых мужчин. Ну и что, что мужчин только выше пояса? Хвосты ж они тогда сбросят… интересно, ноги у них такие же мускулистые? Она всё же не удержалась и подошла чуть ближе: всё обаяние тритонов тут же пропало — от них невыносимо воняло рыбой и тиной.

Купец сразу начал с ними о чём-то договариваться, и в результате принёс тритонам три гарпуна явно подгорного производства и два редчайших пружинных стреломёта. Брат как-то показывал ей такие и говорил, что пружины к ним изготавливаются в течение нескольких дюжиниц, а стоят они как три дюжины лучших арбалетов, а то и больше.

Тритоны пытались не показать интереса и азарта, но им это плохо удавалось — Талина видела, что стреломёты превосходны, а гарпуны ковали лучшие мастера. О чём купец с тритонами в итоге договорился, она не поняла, но расстались они вполне довольные друг другом.

Закупкой и поставками такого великолепного оружия занимаются только три торговых дома, вспомнила Талина: «Стрела», «Тропинка» и «Эльмиириль Даэльмиэль», или как его там — полное название этого торгового дома никто ещё запомнить и выговорить не смог, а уж спеть — и подавно. Талина подозревала, что полное название «Эльмиириль» — своеобразный пароль для своих. Но вряд ли купец работает на него — он и его охрана люди, а эльфы не любят брать их на работу. Имя купца она точно где-то слышала, но вспомнить, относится оно к «Стреле» или «Тропинке», затруднялась. Спросить же было не совсем удобно, а посмотреть на клеймо на оружии сейчас не было возможности. Да и какая разница… разве только дома похвастаться кому — с какими людьми ехала.

Дерек с советниками расспросил паромщика — коренастого седого подвыпившего мужика ростом едва ли выше Талины — об обстановке на берегу. По его словам, стражники не слишком охотно ездят к переправе встречать караваны, а платы за проход в город нет вообще — желающих путешествовать и так немного. Но поскольку русалка побежала за лекарем, стража может и подойти. Паромщик привез три короба со снедью — два из них охранники отнесли на берег, а один оставили на пароме.

Первым на настил Дерек завёл Цалеара. Единорога Талина боялась. Вот уж какой жеребец меньше всего подходил Дереку — так это Цалеар. Каждый раз, кода Дерек брал его под уздцы или садился верхом, у Талины сжималось сердце от ужаса. Было что-то в фиолетовых сполохах на дне чёрных глаз жеребца, что заставляло её отходить от единорога как можно дальше и подавлять крик «Убей его!». Дерек объяснил, что у него неважно с обонянием и запаха мертвечины он не чувствует. Если честно — запах был едва уловим, но если б жеребец и не пах вообще — ужас Талины от этого бы не уменьшился. На редкость мерзкая тварь. Так же считали купец с Хельмом и все охранники, но заставить Дерека отказаться от жеребца не могли.

За Цалеаром загнали две обычных повозки: с магом и связанным пленником, потом — две повозки с ранеными. Ренни не приходил в себя. Талина думала, что раз на её скромные прелести никто не покушается, то его можно бы и не держать под сонным отваром и заклинаниями, но Хельм с Дереком считали иначе. Она не вмешивалась — ей тоже не хотелось, чтобы от обоза осталась кучка обгоревших костей. Вдруг Ренни испугается чего-нибудь, или действительно в бреду не сможет себя контролировать. Дерек обещал доставить его в лечебницу, а там ни один маг никогда не позволит себе швырнуть огнём в лекаря. Да и все лекари — сами маги, защиту выставлять умеют.

На паром вошло бы и полдюжины повозок, но вместо двух последних купец загнал одну и верховых лошадей. В повозке находились его охранники с арбалетами ничуть не хуже тех стреломётов, что он продал тритонам.

— Держи, — подошёл Ингур и протянул Талине арбалет и болты. Был он худой, узколицый, кареглазый и смуглый, с очень короткой чёрной бородой — почти щетиной. Дерек говорил, что Ингур — оборотень, но при Талине он ещё ни разу не перекидывался. Оборотень болезненно морщился, словно у него болел зуб.

— Как подъедем к берегу — сразу залезай в последнюю повозку. На берег не сходи, жди сигнала. Если вдруг на нас нападут: получится — стреляй сколько сможешь, будет совсем плохо — прыгай в воду, только башмаки постарайся сбросить. Ильм договорился — русалки не дадут утонуть и прикроют. Главное — стрелу не схлопочи, но кольчугу не надевай — утонешь, если прыгать в реку придется. Если не боишься этой чёрной мерзости, — оборотень качнул головой в сторону единорога, не скрывая гримасы отвращения, — сейчас можешь пройти вперёд. Но у берега — нам не мешай и Дерека не отвлекай. Всё ясно? И не улыбайся Хельму, не подставляй его.

Талина смутилась и принялась изучать арбалет. Ничего она Хельму не улыбается. Он сам с ней заигрывает. Она уж старается-старается на него не смотреть, молчит, и вообще только с Дереком разговаривает. Как его не подставлять, если он сам… не грубить же, вот и сегодня — он же не с ней разговаривал, он с Ильмом и беседовал! Ну да — для неё разговор завёл, но она-то тут при чём? Надо было уши заткнуть? И вообще — Хельм и сам мог бы сообразить, кто у них в отряде главный, с кем не спорят и на чью добычу не зарятся…

Клеймо на арбалете её немного отвлекло — два сцепленных круга, пересечённые волнистой линией. Значит — «Тропинка», и торгует она не только оружием, но и драгоценностями, шелками, пряностями и вообще всем, что редко встречается и крайне дорого, кроме заморских вин и яств — теми занимаются «Серебряный кувшин» и «Язык единорога». Теперь понятно, как узнали, что они с Ренни из Подгорного царства — наверняка Ильм не раз с их общинами дела вёл, а то и под горами бывал, вон как на подгорном языке шпарит — почти без акцента.

Талина переборола страх перед единорогом и подошла к Дереку. Он не грёб — вёслами работала охрана. Позади маячили два тритона — со стреломётами. Дерек протянул ей пирог с рыбой. Талина уже заметила, как похожи их вкусы — оба предпочитали пресную пищу, и многое из еды, что вызывало одобрение у Хельма и Ханта, казалось им слишком резким и насыщенным. И оба любили рыбу — как выяснилось, ничего похожего на неё Дерек никогда не пробовал, а Талине рыба всегда нравилась. Она откусила немного — пирог был ещё тёплый и достаточно вкусный. Спутники Дерека с удовольствием поглощали колбасу, по одному запаху которой можно было сказать, что от напичканных специй она обжигает рот. Её запах и нос-то обжигал, только Дерек этого не чуял. Талина не могла решить — хорошо это или плохо, что мужчина не способен определить её чувства по запаху. Чуял бы Дерек лучше — понял бы, что он ей нравится… но тогда бы может и пришёл… это нехорошо, это под горами не принято, так нельзя… но она бы не стала об этом жалеть. Но ведь он и так видит, что она не против, и вовсе даже уже не от страха… или он всё-таки думает, что от страха… Талина ела пирог и при каждом покачивании парома пыталась чуть-чуть к Дереку подвинуться — хоть бы локтями соприкоснуться, что ж у него за обычаи такие — дома и то за руки держаться вполне прилично!

Пироги они доели и запили привезённым пивом. Талина бы предпочла молоко или квас, но мужчины любят почему-то пиво. Она всё двигалась и двигалась к Дереку, и он всё-таки обнял её за плечи. Смотрели они вперёд, поэтому о том, как отреагировал Хельм и все остальные, она предпочла не думать. И вообще — в них может стрелять начнут, ещё и ухлопают запросто, так и утонет, и его больше не увидит! Она бы к нему прижалась, но боялась, что шевельнётся и спугнёт… Так они и смотрели на медленно приближающийся берег, и ей хотелось, чтобы паром остановился и никогда до него не дошёл…

Но он дошёл. На берегу явственно видны были фигуры конной дюжины. Дерек обменялся взглядами с купцом и Хельмом и подтолкнул её к последней телеге, почти не отрывая ладоней от плеч.

Конец первой части