Гимназистка. Под тенью белой лисы

Глава 2

Желудок предательски заурчал как раз тогда, когда Николай наконец решил вернуть свою рубашку. Во всяком случае, она точно поползла вверх, а около кровати был такой замечательный стул, где бы она прекрасно устроилась, если уж ее никто не собирался опять укладывать в шкаф. Но, увы, физиология всегда что-нибудь да портит, особенно когда она столь назойливо громкая. Николай очнулся, смущенно одернул мою-свою рубаху и хрипло выдохнул:

– Вы же хотите есть, Лиза. Я сейчас…

– Только не говорите никому, что у вас гости, – испуганно выдохнула я уже почти ему в спину.

– Разумеется. – Он даже не обернулся, лишь застыл у двери в ожидании, не скажу ли еще что-нибудь. – Никто не должен знать, что вы в Царсколевске. Я попрошу принести ужин сюда.

Он вышел, а меня сразу накрыло осознание того, что чуть не случилось. Нет, чужие рубашки – зло, особенно когда под ними ничего нет, зато рядом тот, в чьем присутствии голова перестает работать должным образом. Оленькин пакет я дербанила с такой скоростью, словно от этого зависела моя жизнь, и клочки бумаги летели по всей комнате. Хорошо, что подруга предусмотрела все: от нижнего белья до скромного, но аккуратного тулупчика на меху, подозрительно напоминающего коврик у моей кровати в доме Звягинцева. Но теплая одежда мне пока не нужна, поскольку в комнате и так было отнюдь не прохладно, а теперь, когда мои щеки пылали, здесь казалось совершенно жарко. Единственно, что с ботиночками подруга промахнулась – были они мне самую малость великоваты, но если напихать в носок уже столь удачно порванной бумаги, то нога переставала елозить и устраивалась даже с некоторым удобством.

Торопилась я напрасно. Николай дал мне время не только одеться, но и прийти в себя. Я даже по рубахе его успела пройтись очищающим плетением, которое вдобавок еще и убрало мой запах. Когда под дверью послышались голоса, осталось только набросить на себя отвод глаз и взять в руки демаскирующий меня тулупчик. Про порванную обертку я совершенно забыла.

– Ох и набросали вы бумаги, Николай Петрович, – неодобрительно сказала вошедшая женщина в строгом черном платье. Тем не менее мне она сразу понравилась. И не потому, что уже вышла из возраста, когда привлекают кавалеров, а потому, что держала поднос с хомяковским ужином, от одного взгляда на который желудок устроил настоящий скандал, с руладами и подвываниями. Хорошо хоть, полог не пропускал звуки. Не то чтобы я стеснялась этой дамы, но перед Николаем точно было бы неудобно. – Аккуратнее надо быть. Чай, за дополнительную уборку вы не доплачиваете.

Оборотнем от нее не пахло, но носом она дернула так, словно принюхивалась к чему-то, ища возможность придраться и поругаться. Не зря я убирала свой запах, ох не зря. Может, у нее особенно развиты нюх и интуиция?

– Я вам плачу достаточно, – отрезал Николай.

Настолько сурово отрезал, что квартирная хозяйка оскорбленно поджала губы и шваркнула поднос на стол так, что тарелки подпрыгнули. Вряд ли она так злится из-за нескольких клочков бумаги. Что за черная кошка пробежала между ней и ее постояльцем?

Это я и спросила сразу, как она вышла из комнаты, а я сбросила отвод глаз, оставив полог тишины на комнате, и начала собирать злополучные обрывки, которых было не настолько много, чтобы из-за них ругаться.

– Не кошка, волк, – поморщился Николай, который старательно делал вид, что это не мы с ним не так давно вовсю целовались. Я с готовностью поддержала его игру, благо строгое платье этому способствовало, и тоже вовсю делала вид, что ничего не было. – Когда вы пропали, Волков несколько раз ко мне наведывался и произвел весьма неблагоприятное впечатление на квартирную хозяйку. Она почему-то уверилась, что штабс-капитан – мой приятель, а приличные люди с такими персонами не водятся. Поэтому она и пытается меня выжить.

– А вы?

– Как я мог выехать, если дал вам этот адрес, Лиза? – удивился он.

– Я вас все равно не по адресу нашла, – невольно хихикнула я. – Так что можете спокойно переезжать.

– Не по адресу? – удивился он.

– По запаху. Меня привел сюда мой нос. – Я уверенно придвинула к себе тарелку. – Он почувствовал, что вас здесь неплохо кормят. Для девушки, оставшейся без обеда, это весьма существенно.

– Кормят прекрасно, – согласился Николай. – Этого не отнять. И сама квартира расположена очень удачно.

Он косился на свой ужин, но явно не собирался к нему притрагиваться.

– Неудобно есть вдвоем одной ложкой, – заметила я. – Но придется. Не просить же у вашей строгой домоправительницы вторую? Она сразу что-нибудь заподозрит и сдаст нас Волкову с потрохами при его следующем визите.

– Вы иногда так странно выражаетесь, Лиза, – заметил Николай. – Ешьте одна. Мне не надо.

Желудок согласно рыкнул, но тут уже взбунтовалась я:

– Я одна есть не буду. Как-никак, это ваш ужин, а я могу поесть и потом, где-нибудь в другом месте.

Действительно, я теперь могла спокойно зайти в любой ресторан и оплатить свой ужин, не опасаясь, что о появлении рыси сразу доложат бабушке. Осталось только деньги забрать. Конечно, не следовало их там оставлять без присмотра, пусть и под отводом глаз, но пускаться на поиски Хомякова со шкатулкой в зубах – сущее безумие.

– Я тоже могу поесть потом, когда пойду вас провожать. Я бы предложил вам переночевать здесь, но боюсь…

– Что выспаться нам не удастся, – заметила я со смешком и положила первую ложку овощного рагу в рот. Оно было прекрасно…

– Не удастся, – согласился Николай. – А это неправильно. Маме до сих пор пеняют на скоропалительность ее брака и…

Тут я воспользовалась примером его же сестры, кормившей меня в лечебнице Рысьиных, и ловко вставила ему в рот полную ложку. Такое рагу съедать в одиночку – преступление. Держался Николай от меня на некотором расстоянии, наверное, опасался повторения недавнего поцелуя, но недостаточно далеко, чтобы я не могла достать до него ложкой.

– Иначе ей не удалось бы выйти за вашего папу, – заметила я. – И вас бы не было.

– Но я так не хочу, – вздохнул он. – Я хочу, чтобы все было по установленным правилам, понимаете?

– Понимаю. А также понимаю, что по установленным правилам меня вам никогда не отдадут, – возразила я. – Правила иногда стоит нарушать, чтобы…

– Чтобы что? – с интересом спросил Николай.

– Чтобы потом не жалеть, что их не нарушили.

За разговором тарелка опустела быстро, и я придвинула к себе чашку с чаем. Он уже остыл, но подозреваю, что и горячим был не таким уж и вкусным. Чай в этом доме удался куда меньше рагу. Внутри поселилось чувство неудовлетворенности, и дело было вовсе не в том, что хомяковский ужин мы разделили на двоих и я продолжала чувствовать себя голодной, а в том, что мне сегодня недодали даже поцелуев, не говоря уж про все остальное. Впрочем, возможно, Николай и прав, ибо в моих планах не было срочного замужества и рождения детей. Разобраться бы с тем, что происходит, избавиться от приставучего постороннего бога, бабушкиной опеки и ненужного мне артефакта, который еще найти нужно. А потом… Потом можно подумать и о личной жизни.

– Пожалуй, я пойду. – Я подхватила тулупчик. – Только не через окно. Через окно я в зимней одежде не вылезу.

– Разумеется. Я вас провожу и помогу устроиться.

– Нет, – покачала я головой. – Вам сейчас лучше не знать, где я. Волков не слишком щепетилен и прекрасно использует ментальную магию. И не надо мне говорить, что его остановит ваше родство.

– Не остановит, – согласился Николай. – Но отпустить вас одну в чужом городе? Это недопустимо. Вы же ничего здесь не знаете.

– Я разберусь, – ответила я с уверенностью, которой не испытывала. Куда легче, когда за тебя кто-то отвечает. Но в моем положении – и куда опаснее. – Вы мне только покажите, где университет, в который мне надо попасть завтра. Если меня действительно примут, жизнь станет куда проще. А если нет, придется и дальше скрываться, а значит, будет лучше, если никто не узнает где. Даже вы.

Николай нехотя, но признал мою правоту. Я застегнула простенький Оленькин тулупчик на волчьем меху и поймала себя на том, что пытаюсь поправить несуществующий палантин, с которым сроднилась за время игры в мисс Мэннинг. Хорошо хоть, не пришлось носить ее украшения, а то сейчас страдала бы и из-за них. Но палантин, уютный, большой, пушистый, он так лежал на плечах, что казался естественным продолжением тела. Нужно было вытребовать с Песцова что-то подобное в качестве гонорара. Или как компенсацию морального ущерба. Подумать только, все вещи уничтожили, невзирая на их ценность. Но ведь Ли Си Цын говорил что-то об их опасности?

И тут меня словно молнией шибануло: а не связано ли появление еще одного облика с тем, что я слишком сильно соприкоснулась с темной стороной, к которой относились крэги? Подозрительный этот второй облик, а еще подозрительнее, что я чувствую себя так, словно не ела с самого утра. Рагу ухнуло в желудок, как в бездонную яму. Конечно, еды на двоих было не так уж и много, это несколько успокаивает, но все же не настолько, чтобы я могла забыть слова Ли Си Цына, что он много ест лишь по необходимости. С другой стороны, у него был дефектный облик, который песцовский родственник хотел удержать, а я совершенно спокойно могу отказаться от столь неприглядной лисицы. Мне лазеры из глаз без надобности. Я и без того найду чем приложить. Главное, чтобы моя рысь не пострадала. Но с ней же было все нормально? Там же не было двух хвостов? Я занервничала. И нервничала все время, пока спускалась под отводом глаз за Николаем, причем с каждой ступенькой все сильнее и сильнее. К тому времени, как оказалась на улице, я уже уверилась, что совсем скоро меня ждет участь Ли Си Цына.

– Николай, мне очень нужно обратиться к Велесу, – по возможности небрежно сказала я, лишь только мы оказались на улице и я смогла набросить отвод на нас обоих. – Это же можно сделать в любом святилище? Их в Царсколевске много?

– Обратиться можно в любом. – Чуть настороженный взгляд Николая показал, что мое деланое равнодушие его не слишком обмануло. – Но в часто посещаемых он может не заметить и не обратить внимания. Вообще, большая удача, что он тогда откликнулся. У вас что-то случилось? Я имею в виду – что-то, кроме того, о чем я уже знаю.

– Он со мной встретился еще один раз, – нехотя признала я. – Значит, есть надежда, что заметит. И мне кажется, разговор нужен нам обоим.

А то вдруг зверь пытается проявиться, выдав мне облик, приближенный к его созданиям? Заразу нужно выжигать сразу, не дожидаясь, пока я растолстею по неестественной причине, и главное – без надежды похудеть.

– Можно попробовать. Но в клановом было бы надежнее. Я подумаю, кого попросить об услуге, но, увы, не могу пообещать, что кто-то согласится. Это слишком… слишком личное дело.

А еще вполне может быть, что бог, который считался покровителем, отвернулся от клана, как это произошло у Соболевых. Но о таком не сообщают посторонним. Такие компрометирующие сведения не должны выходить за пределы клана. Конечно, если я пройдусь рядом, Велес может опять указать дорогу, но, если он столь заинтересован в наших встречах, возможно, снизойдет и до более скромных условий?

– Я в обычном попробую, – решила я. – Вы мне покажете ближайшее?

Но ближайшее оказалось закрыто. Выглядело оно не столь помпезно, как те два, в которых мне довелось побывать, тем не менее от него исходило нечто, давшее надежду, что меня там не только выслушают, но, возможно, еще и что-нибудь посоветуют. В последнем я сомневалась: наличие свидетелей вряд ли позволит богу со мной поговорить. Или он разговаривает и проявляется так, что остальные не замечают? В любом случае он бог, ему доступно куда больше, чем мне.

Университет тоже был закрыт. По ажурной металлической ограде порхали защитные плетения, тончайшие, как паутинки, и заманчиво поблескивающие. Моего магического зрения оказалось недостаточно, чтобы рассмотреть детали, очень уж они были мелкими, но, пожалуй, плетения здесь посложнее лисицынских, не говоря о рысьинских – те вообще казались детской поделкой по сравнению с этими шедеврами от магии. Нужно узнать, кто создатель, и напроситься к нему в личные ученики, ибо такой маг должен быть талантлив во всем. Правда, вряд ли он занимается целительством, но можно же несколько специальностей взять. Это весьма, весьма перспективное направление: безопасность для целителей тоже важна, поэтому я не отказалась бы изучить хотя бы пару хороших защитных плетений. Но пока оставалось их только рассматривать: до утра в университет ни зайти, ни выйти оттуда. Правда, пара окон в здании были освещены. Возможно, там идут круглосуточные эксперименты?

Прохожих на улицах почти не было. Так, отдельные личности, не успевшие завершить дела в светлое время суток.

– И все же мне не хотелось бы отпускать вас одну, Лиза, – внезапно сказал Николай. – Время позднее, мало ли что может случиться. Люди всякие ходят, и не только люди.

А еще крэги, которые прекрасно нанизываются на сосульки. Можно сказать, отработанным до автоматизма движением.

– Не волнуйтесь, со мной все будет хорошо.

Пользуясь тем, что нас никто не видит, я приподнялась на цыпочки и чмокнула его в холодную колючую щеку, тем самым и прощаясь, потому что сразу после этого я чуть сдвинула отвод глаз так, что теперь он опять скрывал только меня. Николай возмущенно закружил на месте, твердя, что я не могу так просто уйти и что мы еще не все обговорили, но я уже почти бежала от него. Время действительно было позднее, а мне еще не только забирать свои вещи, но и искать гостиницу. Впрочем, с последней проблем не будет: несколько вывесок я уже приметила.

Обратную дорогу я нашла без труда: пусть я теперь была в человеческом облике, но могла использовать при необходимости и звериные чувства. Поэтому вскоре я стояла у нужного дома и настороженно осматривалась и принюхивалась. Сейчас не помешало бы плетение, которое использовали Владимир Викентьевич и Волков, когда проверяли, есть ли кто поблизости. Но ничего подозрительного я не углядела и не услышала, поэтому решилась двигаться дальше.

Рысью я прыгала через забор, человеком же пришлось идти через калитку, сдвинув запор магическими щупами. Этак я скоро настоящим взломщиком стану, с такими тренировками однообразных навыков…

Щупами же я спихнула с балки свое имущество. Наверное, можно было и аккуратно спустить, но подумала я об этом лишь тогда, когда чуть не уронила книги. Вот было бы обидно, разлетись они по сараю на листочки. Думаю, местная корова столь же флегматично начала бы пережевывать бумагу, как жевала свое сено. Мое появление у нее даже легкого беспокойства не вызвало, она лишь пару раз недовольно помычала, но хозяева, к счастью, не выбежали проверять, не случилось ли чего. Да и спали они уже наверняка: в доме не горело ни единого огонька, так что я лишь мысленно поблагодарила всех за невольное гостеприимство и покинула участок, тщательно все за собой закрыв.

В примеченной по дороге гостинице оказались свободные номера, но цены… цены меня неприятно удивили. Одну ночь я себе могу позволить, но завтра непременно нужно найти жилье. Сразу, как схожу в университет и узнаю, правда ли меня могут зачислить прямо сейчас. Точнее – прямо завтра, потому что прямо сейчас мне хотелось только одного: добраться до постели и уснуть.