Под управлением любви

С последней каланчи, в Сокольниках стоящей,

никто не смотрит вдаль на горизонт горящий,

никто не смотрит вдаль, все опускают взор.

На пенсии давно усатый брандмайор.

Я плачу не о том, что прошлое исчезло:

ведь плакать о былом смешно и бесполезно.

Я плачу не о том, что кануло во мгле,

как будто нет услад и ныне на земле.

Я плачу о другом – оно покуда с нами,

оно у нас в душе, оно перед глазами,

еще горяч и свеж его прекрасный след —

его не скроет ночь и не проявит свет.

О чем бы там перо, красуясь, ни скрипело —

душа полна утрат, она не отскорбела.

И как бы ни лились счастливые слова —

душа полна потерь, хоть, кажется, жива.

Ведь вот еще вчера, крылаты и бывалы,

сидели мы рядком, и красные бокалы

у каждого из нас – в изогнутой руке…

Как будто бы пожар – в прекрасном далеке.

И на пиру на том, на празднестве тягучем,

я, видно, был один, как рекрут, не обучен,

как будто бы не мы метались в том огне,

как будто тот огонь был неизвестен мне.