Часть первая Жена

Глава 1 Утро новобрачной

Не открывая глаз, Ася сладко потянулась и перевернулась на другой бок. Даже во сне ее не покидало чувство счастья и покоя — удивительное ощущение, особенно если учесть, что ей пришлось пережить за последнее время. Но теперь, слава богу, все позади.

Проблемы, казавшиеся неразрешимыми всего пару месяцев назад, теперь волновали ее так же, как монголо-татарское нашествие многовековой давности.

В полудреме Ася протянула руку, чтобы снова прикоснуться к сильному телу мужчины, теперь надежно защищавшему ее от враждебного мира. К красивому, загорелому телу мужчины, ставшего вчера законным Асиным мужем.

Рука словно в пустоту упала на холодную простыню.

Сон мгновенно улетел. Ася села на постели и недоуменно уставилась на смятую подушку — здесь, рядом с ней, должен был лежать Павлик, потом перевела взгляд на часы, висевшие против кровати. Половина восьмого, вставать еще рано… Но может быть, он уже встал?

— Павлуша, — позвала она мужа, сначала тихо, потом громче. — Павлуша, милый, ты где?

Ни ответа ни привета.

Ася соскочила с кровати.

— Павлик!

Тишина.

Забыв накинуть халат, Ася вышла из спальни и остановилась в начале длинного коридора. Судя по всему, громадная квартира была абсолютно пуста. Нигде ни звука ни шороха. Асе вдруг стало по-настоящему страшно.

— Павлик! — снова позвала она. Голос прозвучал громко и жалобно, но муж не отзывался. Тогда она двинулась по коридору вперед.

Сначала Ася проверила ванную, туалет и кухню. Везде идеальный порядок, но никаких следов пребывания мужа. Потом были обследованы все три комнаты одна за другой — тоже безрезультатно. Комнаты выглядели так, словно это была не жилая квартира, а выставочная модель из каталога, — безупречно и неодушевленно.

Ася кинулась к телефонному аппарату, набрала номер мобильного Павла. Гудок в трубке — и одновременно где-то в глубине квартиры заиграла мелодия румбы. Ася положила трубку рядом с телефоном, пошла на звук — в спальне на тумбочке под раскрытым журналом лежал телефон Павла. Муж забыл мобильный дома? Но Павлик никогда ничего не забывал…

Ася снова направилась в ванную. Что-то там было не так, какая-то неуловимая неправильность, которая сразу не бросилась в глаза. Впрочем, в чужом месте все кажется неправильным, а эту новую квартиру Ася еще не считала своей.

Включив верхний свет, а заодно и подсветку у большого зеркала над раковиной, Ася оглядела новые белые полки. Жидкое мыло, пенка для лица, крем «Джонсон и Джонсон» дневной и ночной — она сама его сюда поставила — соль Мертвого моря и прочие косметические принадлежности… Чего-то не хватало, чего-то важного, что было еще вчера. Чего-то… И вдруг до Аси дошло: с верхней полочки исчезли жиллетовская пена для бритья и туалетная вода «Армонти». Она стала лихорадочно открывать дверцы шкафчиков — пропала бритва и воск для укладки волос, которыми пользовался Павел. Пропало все, что имело хоть какое-то отношение к ее мужу, лишь Асины вещи занимали свои прежние места. Ася присела на край ванны и вдруг поняла, за что сразу зацепилось ее подсознание. В стаканчике над раковиной стояла только одна зубная щетка, Асина зеленая «аква-фреш».

Ася обалдело помотала головой. Не может быть! Она спит, и ей снится непонятный сон, просто кошмар. Нужно лишь сделать над собой усилие и поскорее открыть глаза. Ася крепко сжала кулаки и постаралась крикнуть как можно громче:

— Павлик!

Однако, услышав свой голос и ощутив на ладони боль от ногтей, Ася поняла — это не сон. Она действительно сидит на краю ванной и тупо смотрит на одинокую щетку в матовом стаканчике. Надо было что-то делать, но что?..

Медленно поднявшись, Ася поплелась обратно в спальню. Вид смятой широкой постели не оставлял никаких сомнений — на ней спали двое. Уцепившись за это доказательство недавнего присутствия Павла, Ася стала мысленно восстанавливать события вчерашнего дня и ночи. Взгляд упал на распахнутые зеркальные створки платяного шкафа. Там было так же пусто, как на оставленной полярниками антарктической зимовке. Никаких следов человеческого присутствия: Асины чемоданы еще стояли в углу нераспакованными, вещи Павла из шкафа, как и из ванной, таинственным образом исчезли. Полки были абсолютно пусты.

Однако так сразу Ася сдаваться не собиралась. Со всех ног она бросилась в кабинет мужа.

На первый взгляд здесь все было так же, как вчера вечером. Большой письменный стол, на нем — органайзер, календарь, электронный блокнот. Рядом — столик с компьютером и полочка для дискет. Взглянув на эту полочку, Ася почувствовала, что холодеет: все дискеты оттуда исчезли.

Один за другим она стала выдвигать ящики письменного стола. Ничего. Такая же пустота, как на бельевых полках.

Помедлив, Ася встала и направилась к стеллажам с книгами. Надавив рукой на полку с собранием сочинений Джека Лондона, она без труда добралась до дверцы маленького потайного шкафчика. Именно там, в черной кожаной папке, — Ася это хорошо знала — Павел обычно хранил документы. Вчера при ней он убрал в папку их новенькое свидетельство о браке и ее заграничный паспорт на старую Асину фамилию.

В черной папке нашлась масса самых разных документов: от договора о купле-продаже квартиры до страховки и технической документации на «Фольксваген-Поло» Павла. К своему удивлению, Ася обнаружила здесь доверенность, по которой ей разрешалось водить машину мужа.

Последняя бумага, найденная Асей в папке, повергла ее в настоящий шок. Это была оформленная по всем правилам дарственная, согласно которой с сегодняшнего дня Ася становилась полноправной и единственной владелицей квартиры № 60 дома 20 по 1-му проезду Ямского Поля — той самой Пашиной квартиры, где она проснулась сегодня утром и где собиралась жить с мужем долго и счастливо…

Однако все это касалось только Аси. Никаких следов Павла в черной папке не нашлось: ни паспорта, ни водительских прав — ничего. Ася переворошила всю папку и чуть не заплакала от отчаяния: в ней больше ничего не было.

Асин муж, Павел Георгиевич Крылов, исчез, испарился, растаял, как видение, оставив свою молодую супругу свободной и богатой. Правда, свободной относительно: в брачном свидетельстве осталось его имя, подтверждающее наличие у Аси законного мужа.

Еще раз перечитав доверенность на машину и дарственную, Ася аккуратно сложила все в папку и засунула ее на место, в тайник за полками. Потом вернулась в спальню, присела на неубранную кровать и глубоко задумалась.

Первый страх понемногу прошел, паника улеглась, и Ася попробовала рассуждать здраво. Может быть, Павлик вчера сказал ей, что куда-то собирается, а она пропустила это мимо ушей? Исключено. За все время их знакомства ни одного слова Павла Ася не пропускала. А уж тем более вчера, в день их свадьбы.

Подумав о вчерашнем, Ася невольно улыбнулась. Это был необыкновенный, чудесный день! Хотя, возможно, с точки зрения Асиных школьных подруг, их с Павлом свадьба была очень странной: ни гостей, ни фотографов, ни даже свидетелей. Не было обручальных колец, традиционного марша Мендельсона и напутственных слов толстой тетки с лентой через плечо. Молодожены расписались в кабинете заведующей ЗАГСом, а уже потом, в ресторане «Ностальжи», за ужином для двоих, Павел надел Асе на палец кольцо. Но не гладкое золотое, а перстень с тремя маленькими бриллиантиками — этот перстень и сейчас был на Асином пальце.

— Какая прелесть! — воскликнула Ася, разглядывая таинственно сверкающие в неярком свете свечей камни.

— Нравится? — спросил Павел, улыбаясь. Улыбка у него тоже была какой-то загадочной.

— Очень, — искренне ответила Ася. — Очень! У меня никогда еще не было такого красивого кольца.

— Это твое обручальное кольцо.

Под его взглядом Ася невольно покраснела — с такой любовью на нее тоже еще никто никогда не смотрел. Ей страшно захотелось поцеловать мужа, но она не посмела — все-таки люди кругом. Она опустила глаза, чтобы еще полюбоваться подарком, и вдруг сообразила:

— А почему же ты тогда надел мне его не на правую, а на левую руку?

Павел рассмеялся:

— Когда мужчина женится на женщине, он предлагает ей руку, то есть свою верность и поддержку. Когда женщина выходит замуж, она отдает мужчине сердце. Поэтому обручальное кольцо женщины должны носить не на правой, а на левой руке, а вот мужчины — на правой.

— Однако, — сказала Ася, — я тебе кольцо ни на правую, ни на левую руку не надевала…

— Еще успеешь, — успокоил жену Павел. — Будем считать сегодняшнюю регистрацию в ЗАГСе чем-то вроде помолвки. А на помолвку невесты женихам кольца не дарят.

— Как это — помолвка? — обиделась Ася. — А я думала, мы поженились по-настоящему…

— Конечно, по-настоящему. Официально ты моя законная жена со всеми вытекающими последствиями. Но ведь… — Павел чуть помедлил, — браки совершаются на небесах, разве нет?

Ася поняла, что он хотел сказать:

— Мы обвенчаемся?

— Конечно.

— А когда?

Павлик нежно погладил ее руку:

— Скоро, котенок, скоро. Вот тогда ты и наденешь мне свое кольцо. А пока…

Он поднес Асину руку к губам и поцеловал теплую ладошку.

Вспомнив этот разговор сейчас, Ася немного успокоилась. Конечно, Павлик — это самое лучшее, что с ней случилось в жизни, и он не может вот просто так взять и исчезнуть. Хотя… Если учесть обстоятельства их знакомства, от него можно было ждать чего угодно.

Павла в Асину жизнь принес ураган. Тот самый знаменитый московский ураган, который повредил кремлевские стены и поссорил Лужкова с Гидрометцентром.

Утро не предвещало никаких катаклизмов — нормальное субботнее утро. Нинка с компанией собиралась отбыть на Николину Гору развлекаться. Она носилась по всей квартире, запихивая в большую спортивную сумку всякие нужные вещи: косметику, купальник, полотенца, термос, бутерброды.

Ася лежала на диване и безразлично смотрела в потолок.

— Может, все-таки поедешь с нами? — спросила Нинка, на секунду прекратив запихивать вещи. — Ребята про тебя все время спрашивают.

— Передавай им привет, — безучастно отозвалась Ася.

Что она, совсем ненормальная — ехать с ними? Чтобы ее все там жалели?

— Ась… — Нинка выпрямилась и сделала робкий шажок по направлению к Асиному дивану, — а ты на меня не обижаешься за то, что я тебя бросаю?

— Конечно, нет! — Ася села и посмотрела на Нинку. — Глупости какие!

— Понимаешь, там ведь почти наверняка Ромка будет… — Нинка замялась. — А вдруг…

Роман Саранцев учился на курс старше, и Нинка вздыхала по нему весь год.

— Конечно, а вдруг, — согласилась Ася. — Чего не бывает!

Когда Нинка ушла, она повернулась лицом к стене и заплакала.

Провалявшись весь день, к вечеру Ася решила выйти прогуляться. Жара стояла страшная, градусов тридцать в тени, а то и больше. На небе ни облачка, и ни намека на ветерок. Нинка жила на Черняховского, рядом с метро «Аэропорт». Ася прошла по Ленинградке до «Сокола», потом свернула в парк.

Она даже не поняла, когда началась гроза. Все случилось неожиданно: затянуло небо, налетел жуткий ветер, тучи вдруг прорезали невероятно яркие синие молнии и стеной хлынул дождь. Ася прижалась к стеклу автобусной остановки — ей стало так страшно, что она чуть не закричала.

Ветер становился сильнее, деревья под его напором угрожающе трещали. Неожиданно перед Асей остановилась непонятно откуда взявшаяся машина. Распахнулась дверца:

— Садитесь, скорее!

Ошалев от ужаса, она даже не поняла, что ей говорят.

— Быстрее, девушка, быстрее!

Наконец сообразив, что от нее требуется, Ася живо нырнула на переднее сиденье. Машина рванула с места и через минуту въехала в глубокую арку, ведущую во двор сталинского дома.

— Ну вот, — сказал незнакомец. — Здесь мы, кажется, в относительной безопасности. Теперь говорите, что вы делали в такое время на остановке?

— Гуляла, — пролепетала Ася, — а что?

— Хорошенькое же вы нашли время для прогулок!

В темноте Ася не могла хорошенько разглядеть лица своего спасителя, но его голос ей очень понравился, глубокий и какой-то очень мужской.

— Я нне… нне з-знала… — У Аси зуб на зуб не попадал.

— Послушайте, да вы замерзли и вот-вот простудитесь! — встревожился парень. — Вы же вся мокрая. Вот, держите!

Он перегнулся через сиденье и достал откуда-то сзади длинный мягкий свитер.

— Снимайте свою кофточку и надевайте это. Не бойтесь, я отвернусь. И юбку снимайте, свитер длинный, вам ниже колен будет.

Ася почему-то сразу и безоговорочно подчинилась. Было в этом незнакомом парне что-то такое, что заставляло ее делать то, что он говорил. И с тех пор вот уже три месяца она только так и поступала, причем с большим удовольствием…

Погрузившись в воспоминания, Ася, полураздетая, сидела на краю постели.

С места ее сорвал телефонный звонок. Схватив трубку так же поспешно, как утопающие хватают спасательный круг, Ася радостно выдохнула:

— Павлик!

Трубка молчала.

— Павлик, милый, это ты? — В голосе Аси зазвенели слезы.

— Простите, пожалуйста, — незнакомым женским голосом отозвалась трубка, — я говорю с Анастасией Крыловой?

— Нет, — растерянно сказала Ася, — то есть да, да!

Она уже забыла, что со вчерашнего дня стала Крыловой, а о существовании Анастасии Вержбицкой теперь придется забыть.

— Меня зовут Елена Павловна, — представилась женщина. — Когда мне удобнее прийти?

— Куда… прийти? — опешила Ася.

— К вам, разумеется, — невозмутимо сказала Елена Павловна.

— А… зачем?

— Чтобы помочь вам по хозяйству. Я ваша новая домоправительница.

— Кто?

— Англичане и американцы называют это «хаус-кипер».

— А…

— Мне была дана инструкция: позвонить ровно в девять, ни раньше ни позже. Павел Георгиевич предупредил, что хочет сделать вам сюрприз.

— Какой сюрприз? — не поняла Ася.

— Как какой? Вы же ему говорили, что вам будет тяжело вести большой дом. Вот он и пригласил меня, чтобы освободить вас от домашних хлопот.

«Я ему говорила… — Ася была совсем сбита с толку. — Когда? Да я никогда и не пробовала «вести дом»…» Впрочем, и дома, который нужно было «вести», у нее никогда не было.

— Вы не волнуйтесь, милая, — уловив Асину растерянность, несколько снисходительно заметила Елена Павловна, — все будет в порядке. Уж я-то сумею сделать все, что нужно. Так когда мне лучше прийти?

— Ну… приходите в двенадцать, — наобум сказала Ася.

— Хорошо. Ровно в двенадцать я буду у вас. Всего доброго.

Ася положила трубку на рычаг. Она ничего не понимала. Неожиданное исчезновение мужа, свалившаяся на ее голову домоправительница… «Хаус-кипер»… Чудеса!

Впрочем, этот звонок навел Асю на кое-какие соображения. Асина рука снова потянулись к телефону. В конце концов, в этом городе кроме Павла у нее есть еще один почти родной человек. У Нинки Басмановой, конечно, были свои причуды, но в главном на нее можно было положиться.

Прижав трубку к уху, Ася долго слушала длинные гудки. Наконец трубку сняли, и сонный Нинкин голос невнятно пробормотал:

— Кого в такую рань? Перезвоните часа через два.

— Это я, Нин, — быстро сказала Ася. — Не клади трубку, у меня Павлик исчез.

— Какой Павлик? — не поняла сразу Нинка. — Я не бюро находок.

— Нина, это я, Ася.

— Ася? Павлик? — Нинка наконец проснулась. — Как исчез?!

Ася вкратце обрисовала ситуацию. Первая Нинкина реакция была, как она и ожидала, несколько неадекватной:

— Ну дела! Вот здорово! Значит, ты теперь свободна и богата?

Ася печально вздохнула — Нинку не переделаешь — и напомнила:

— Я, между прочим, вышла замуж по любви.

— Ах да…

Нинка немного помолчала, потом переспросила:

— А ты уверена, что он исчез, а, например, не за газетами вышел?

— Нин, я же тебе сказала, в квартире ни одной — понимаешь? — ни одной его вещи не осталось.

— И документов? — не поверила Нинка.

— И документов.

Нинка еще секунду помолчала и решительно скомандовала:

— Все понятно. Сиди, где сидишь, не двигайся. Через пятнадцать минут я у тебя.

— Так и сидеть? — растерялась Ася.

— Так и сиди. Ничего не делай. Может, там где бомба подложена. Ты на нее случайно наткнешься, и она взорвется.

— Нин, ну какая бомба? — Ася даже немного рассердилась.

Но переубедить Нинку было очень трудно.

— Я тебе сказала — сиди на месте. Встанешь, только чтобы открыть мне дверь, — твердо повторила она и сразу, не дожидаясь возражений, дала отбой.

Ася послушала короткие гудки и тоже осторожно положила трубку на рычаг. То, что в ее квартире заложена бомба, Ася считала полным бредом, но до Нинкиного прихода все-таки решила никуда не лезть. Вдвоем осматривать незнакомую квартиру как-то спокойнее.

Странно, но о Павле Ася почти перестала волноваться. Все происходящее казалось ей настолько нереальным, что напоминало детскую игру в «прятки» — ну вроде как если бы Павлику досталось прятаться, а ей водить. А в детских играх все всегда кончается хорошо.

Меньше чем через полчаса запыхавшаяся Нинка влетела в квартиру:

— Ну как ты?

— Бомба пока не взорвалась, — усмехнулась Ася.

— Ну и слава богу. — Иронии Нинка не заметила. — А я прямо из постели, даже кофе не выпила. Кофе-то твой Павлик с собой не унес?

— Пойдем, сварю.

— Только я сначала умоюсь. Не возражаешь? Потому что умыться я тоже не успела.

Выглядела Нинка сейчас действительно забавно: маленькая, кругленькая, всклокоченные короткие волосы — на концах светлые, а у корней рыжие, — на физиономии — яркая россыпь веснушек, вытаращенные голубые глаза, тоже удивительно яркие… Хоть персонаж диснеевского мультфильма с нее рисуй!

Пока Нинка плескалась в ванной, Ася смолола кофе и засыпала в кофеварку. Положила и на свою долю — есть-то все равно надо.

— Ну, так что тут у вас случилось? — Нинка забралась с ногами на мягкий диванчик кухонного уголка и приготовилась слушать. — Куда он делся?

— Не знаю.

— Вы поссорились, — понимающе кивнула Нинка, — и он ушел.

— Нет.

— А что же? Знаешь, — возмутилась Нинка, — не темни. Не тянуть же мне из тебя клещами ваши секреты! Если хочешь, давай сама выкладывай все по порядку!

— Да никаких секретов, — потерянно сказала Ася. — В том-то и дело. Все было хорошо, просто прекрасно. А утром я просыпаюсь, а Павла нет. И вещей его нет. Я полезла в сейф, смотрю — квартира записана на меня, и машина, и банковские карточки на мое имя, и вообще все…

— Во дает! — присвистнула Нинка. — А он тебе ничего об этом не говорил?

— О чем?

— Ну что он собирается все тебе отдать?

— Нет… То есть про машину говорил, когда заставил меня учиться водить… И про счет. Что он собирается сделать общий, мой и его.

— И не предупреждал, что у него дела, что ему срочно надо уехать?

— Нет. Ни слова. Мы собирались завтра в Париж, а потом в Лиссабон. У меня уже и виза в паспорте.

— Интересно… — Нинка подозрительно прищурилась. — А билеты?

— Какие билеты? — не поняла Ася.

— Ну билеты на самолет тоже есть? До Парижа.

— У Павлика были…

Асе в голову мысль о билетах даже не пришла. Только практичная Нинка могла в такую минуту вспомнить о подобных мелочах.

— Значит, билетов ты среди документов не обнаружила, — констатировала Нинка. — Следовательно, он улетел без тебя.

— Да нет… — Ася решительно помотала головой. — Этого не может быть.

— А может быть, чтобы муж исчезал в первое же утро после свадьбы? — спросила Нинка.

— Нет, — задумчиво сказала Ася, — нет. Тут что-то другое. Что-то, наверное, случилось.

Нинка помолчала, задумчиво водя пальцем по столу, потом вдруг спросила:

— А на работу ты ему звонила?

— Я телефона не знаю.

— Как это? — Нинкины тонкие бровки изумленно взлетели вверх. — Как это «не знаю»?

— Очень просто. Не знаю, и все. Так получилось. Нинка даже подпрыгнула:

— Он что же, и рабочего телефона тебе не давал?

— Да нет… — Ася пожала плечами. — Как-то не надо было. Мы каждый день встречались, ты же знаешь, Павлик сам мне звонил все время.

— И где он работает, ты, выходит, тоже не знаешь? — Нинка спросила это таким тоном, словно заранее знала ответ.

— Нет.

— Ну дела! — присвистнула Нинка. — А вообще, что у него за профессия? Кто он такой, твой Павлик? Хоть это-то он тебе сообщил?

— Ну… — Ася растерянно улыбнулась. — Он занимается бизнесом, что-то связанное с импортом и экспортом. Я не очень хорошо разбираюсь в таких делах, ты же знаешь.

— Нет, это уж слишком! — Нинка вскочила и заходила по кухне взад-вперед. — Вышла замуж, а за кого — не знаешь. Такого я даже от тебя не ожидала.

— Послушай, — терпеливо сказала Ася, — Павлик не может сделать ничего плохого. Я ему верю.

— И напрасно. — Нинка снова уселась на свое место. — Очень, знаешь, честный поступок — бросить жену на другой день после свадьбы!

Ася поджала губы:

— Он меня не бросил.

— А как тогда это называется?

— Говорю тебе — не бросил. Просто случилось что-то непредвиденное.

Нинка подозрительно посмотрела на Асю:

— А что же ты такая спокойная?

Ася пожала плечами:

— Сама ничего не понимаю. У меня какая-то глупая уверенность, что все это — просто недоразумение. Или сон.

— Сон?

— Ну да.

— Тоже мне сновидица! — фыркнула Нинка. — И что же, выходит, и я тебе снюсь? — Она расхохоталась и вдруг снова стала серьезной. — Слушай, перебирайся на время ко мне, а?

— Зачем?

— Не нравится мне все это.

Ася прекрасно поняла, что Нинка имеет в виду, но все-таки переспросила:

— Что же тебе не нравится?

— Абсолютно все. — Нинка решительно рубанула воздух рукой. — Где он работает, ты не знаешь, никого из его друзей никогда не видела, сотрудников тоже, даже родителей… никого…

— У него родители умерли… Они в Бийске жили, — сказала Ася, но Нинка будто ее не слышала:

— Может быть, он от киллеров скрывается? И они с минуты на минуту должны сюда заявиться! Его не найдут, так тебя пришьют, с них станется!

— Нин, ну что ты несешь?

Киллеры и Павлик — такое сочетание показалось Асе просто диким.

— А что мне еще думать? Забыла, в какое время живем?

— Павел не бандит, не вор и не мафиози, — твердо заявила Ася. — И не надо говорить, если не знаешь.

— Но ведь и ты ничего о нем не знаешь, — задумчиво произнесла Нинка. — Хотя я тоже думаю, что он не похож на мафиози, — согласилась она с подругой. — Но все равно, подстраховаться не мешает. Будет лучше, если ты поживешь пока у меня. Жаль, конечно, что сейчас не лето и предки в городе, но мы запросто разместимся в моей комнате.

— А потом?

— Что «потом»? — не поняла Нинка.

Ася объяснила:

— Ну и сколько продлится это «пока»?

Нинка неопределенно пожала плечами:

— Пока твой Павлик не объявится. Ведь должен же он в конце концов дать о себе знать!

— Должен, — согласно кивнула Ася. — И именно поэтому я никуда не поеду. Ведь это наша квартира, наш дом, я — его жена и буду ждать мужа дома.

— Тоже мне Пенелопа! — фыркнула Нинка. — Между прочим, она ждала Одиссея очень долго. Ты состариться успеешь.

— Ничего, сейчас люди дольше живут, — невесело пошутила Ася.

— Слушай, если Павел объявится, то у него хватит ума сразу мне позвонить, — принялась Нинка уговаривать Асю. — Он же догадается, что, если тебя нет дома, значит, ты у меня.

Но Ася только качала головой. Нинка вздохнула: уж если Ася приняла решение, то ее теперь в сторону не свернешь. Она с сожалением посмотрела на подругу и предложила:

— Давай-ка еще раз все внимательно осмотрим. Вдруг обнаружим что-нибудь.

Ася усмехнулась:

— Ты хочешь найти доказательства принадлежности Павлика к мафиозному клану?

— Нет, но… мало ли… — Нинка покрутила ладошкой в воздухе. — Не мог же он исчезнуть совсем бесследно!

Вдвоем подруги методично и последовательно осмотрели спальню, гостиную и перебрались в кабинет.

Поиски прервал звонок в дверь. Нинка в этот момент, согнувшись в три погибели, внимательно исследовала внутренности письменного стола. Она изумленно выпрямилась:

— Кто бы это мог быть? Лучше не открывай!

— Домработница! — охнула Ася и кинула взгляд на часы. — Уже двенадцать! Я совсем про нее забыла!

Ася вскочила с колен и кинулась в холл.

— Какая еще домработница? — Нинка бросилась вслед за ней. — Не открывай, пожалуйста, не открывай!

На пороге стояла высокая сухопарая дама лет сорока-сорока пяти в строгом деловом костюме темно-серого цвета. Окинув оценивающим взглядом девушек. — Нинка стояла рядом с Асей, словно готовясь заслонить ее собой в случае нападения — дама безошибочно определила:

— Вы — Анастасия.

— Да. — Ася вдруг почувствовала себя как на экзамене.

— Я — Елена Павловна. — И поскольку оторопевшие девушки так и застыли в дверях, дама с ехидцей спросила: — Можно войти?

— Да-да, конечно. — Ася посторонилась, пихнув Нинку в бок, чтобы та сдвинулась с места.

Елена Павловна решительно переступила порог, поставила большую квадратную сумку-чемоданчик на подзеркальник, раскрыла ее и достала аккуратный сверток. В свертке оказались домашние шлепанцы. Девушки, раскрыв рты, наблюдали, как она переобувалась, сняв свои добротные туфли на каучуковой подошве и поставив их под зеркало. Все движения Елены Павловны были такими уверенными, а сама она была настолько невозмутима, словно хозяйкой этого дома была именно она, а не Ася.

— Ну что, — сказала (почти приказала) Елена Павловна, покончив с переобуванием. — Давайте для начала пройдем в комнату и обговорим порядок моей работы.

— Давайте…

Елена уверенным шагом прошла в гостиную. Ася поплелась за ней.

Почему-то эта домоправительница действовала на Асю, как удав на кролика. Да и Нинка, судя по всему, чувствовала себя не лучше. Она примолкла и держалась за Асиной спиной.

На секунду замерев на пороге гостиной, Елена огляделась и выбрала для себя не мягкие кожаные кресла, а стул с высокой резной спинкой. Села она так, как, наверное, раньше садились гимназические классные дамы: спина прямая, руки сложены на коленях. Ася и Нинка устроились рядышком на диване.

На несколько минут в гостиной повисла настороженная тишина. Договаривающиеся стороны изучающе посматривали друг на друга.

— Итак, — начала разговор Елена Павловна, очевидно уже сделав для себя какие-то выводы, — итак, прежде всего я должна сообщить вам, что Павел Георгиевич предоставил мне некоторую свободу действий в выборе удобного для меня времени работы. Я бы предпочла приходить в два часа дня. Вас это устраивает?

— Да, — тихо согласилась Ася.

Елена удовлетворенно кивнула.

— Следующее. Павел Георгиевич пояснил, что в мои обязанности будет входить уборка квартиры, стирка и приготовление обеда. Однако он предположил, что у вас могут возникнуть дополнительные пожелания. Возможно, вы захотите доверить мне и покупку продуктов?

Ася уже немножко пришла в себя, и мысль о необходимости весь день проводить бок о бок с такой надзирательницей привела ее в ужас. Нет, только не это!

— Нет-нет, — Ася поспешила отказаться от услуг строгой дамы, — продукты покупать буду я. Я…

Она слегка запнулась и неожиданно выпалила:

— Я вообще-то люблю ходить по магазинам. Очень люблю.

При этом заявлении Нинка удивленно заморгала: что-то раньше она не замечала за Асей такой страсти.

Елена Павловна же осталась по-прежнему невозмутимой, лишь чуть заметно пожала плечами, — дескать, ничего иного от этой девчонки она и не ожидала. В голове одни магазины, тряпки, рестораны и модные курорты. Ася заметила это движение и рассердилась.

— Кстати, готовить я тоже предпочитаю сама, — твердо заявила она.

Елена опять снисходительно пожала плечами: у богатых свои причуды.

— Хорошо. Значит, я буду приходить в два часа, через день. Мои обязанности — убирать квартиру и следить за чистотой белья.

— Это несложно, — ядовито заметила Ася, — у нас хорошая стиральная машина.

— Да, я знаю, — кивнула Елена. — Павел Георгиевич мне это отметил. И все-таки, если у вас, Анастасия, возникнут дополнительные пожелания, я готова их выполнить. Разумеется, в пределах разумного.

— Разумеется, — кивнула Ася. — Скажите, пожалуйста, а дополнительные пожелания и оплачиваться будут дополнительно?

Спросила Ася и тут же смутилась. Реплика вырвалась как-то сама собой. Она не хотела быть грубой, просто эта Елена абсолютно ей не нравилась и вызывала раздражение.

Елена Павловна, проигнорировав Асин невежливо-насмешливый тон, сказала:

— Что касается оплаты. Павел Георгиевич заплатил мне вперед за полгода. Поскольку вы ограничили круг моих обязанностей, а соответственно и время моей работы, возможно, нам стоит пересмотреть сумму в меньшую сторону.

— Нет-нет… — Асе хотелось загладить свою оплошность. — Пусть все будет так, как решил Павел… Георгиевич.

Елена согласно кивнула.

Снова возникла пауза.

Ася лихорадочно соображала, как бы вытянуть из Елены полезные сведения. Вполне возможно, она знает о Павле что-нибудь такое, что даст Асе хоть тоненькую ниточку для его поисков. Вдруг она была у него на работе или хотя бы знает, где находится его офис?

— А… простите, как именно Павел договорился с вами о работе? — осторожно начала Ася.

Елена поджала губы:

— Как обычно. Он позвонил мне домой, потом мы встретились…

— Где? — поспешно перебила ее Ася.

— Он ко мне заехал.

— А когда?

Елена строго посмотрела на Асю:

— Неделю назад.

— А как он вас нашел?

— Анастасия, — строго произнесла Елена Павловна, — если вы сомневаетесь, у меня отличные рекомендации. Я квалифицированная домоправительница, и в определенных кругах мое имя хорошо известно. При первом разговоре с Павлом Георгиевичем я сослалась на Александра Викторовича Задорожного, у которого работала в течение пяти лет. Они встречались. Задорожный и порекомендовал меня в ваш дом.

— А где сейчас Александр Викторович? — спросила Ася, замирая от безумной надежды. Может быть… Может быть, если удастся поговорить с этим Задорожным…

— Полгода назад он уехал в ЮАР, получил назначение в посольство…

Ниточка оборвалась, едва появившись. Если он уехал так давно, значит, в поисках Павла Асе ничем помочь не сможет…

— И с ним никак нельзя связаться?

— Я думаю, это весьма затруднительно. — Елена выглядела оскорбленной. — Простите, пожалуйста, Анастасия, я не совсем понимаю цель ваших расспросов. Вы мне не доверяете? Но если ваш супруг решил, что я подхожу для этой работы, то…

Она выдержала многозначительную паузу.

Мысли в Асиной голове скакали, словно кузнечики. Ясно было одно: Елена не должна догадаться, что Ася не знает местонахождения своего собственного супруга. Надо было быстренько придумать какую-нибудь более-менее правдоподобную версию, объясняющую и его отсутствие, и ее расспросы.

— К сожалению, Павел сегодня утром уехал в командировку, — с ходу наврала Ася. — Его не будет довольно долго, так что все вопросы вам придется решать со мной.

— Да, я знаю. Павел Георгиевич меня предупредил.

— Простите… А когда он вам это сказал? Точно по времени — когда?

Елена удивилась:

— Это так важно? Он позвонил мне вчера в двадцать один тридцать.

— Но почему я не… — вырвалось у Аси.

Она хотела сказать, «почему я не знала», но вовремя прикусила язык.

— Естественно. — Елена снизошла до улыбки. — Он же хотел сделать вам сюрприз. У вас очень заботливый муж, Анастасия.

Ася не нашлась что ответить.

— Хорошо. — Елена поднялась. — Значит, мы обо всем договорились. Тогда я прямо сейчас и приступлю к работе. Если вы, конечно, не возражаете. Где у вас пылесос? Все остальное я принесла с собой.

— Пылесос… Там, во встроенном шкафу в холле.

— Прекрасно.

Елена направилась в холл. Ася, потянув за собой Нинку, тоже быстро ретировалась из гостиной.

— Ну и мегера! — прошептала Нинка, едва за девушками закрылась дверь спальни. — И где твой Павлик только такую нашел?

— Тише ты! — одернула ее Ася. — Еще услышит, неудобно!

— Слушай, а давай куда-нибудь слиняем, пока она будет «выполнять свои обязанности»? — Нинка поежилась. — А то мне при ней как-то неуютно.

Ася вздохнула.

— Мне, вообще-то, тоже, — призналась она. — Пошли пока, пройдемся.

Про себя Ася подумала, что теперь обречена гулять через день с двух до четырех, в то время, пока Елена Павловна наводит лоск в ее квартире. Что ж, регулярные прогулки на свежем воздухе — часть здорового образа жизни, решила она.

Глава 2 Что можно вспомнить, сидя на подоконнике

Завтра и послезавтра не внесли никаких изменений в странную жизнь Аси. Однако ее не покидало абсурдное с точки зрения здравого смысла чувство, что Павел где-то рядом, что есть что-то очень важное, чего она не заметила, пропустила, проглядела. Только вот что?

…Асе снилось, что они с Павликом бредут по осеннему лесу. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь еще густые кроны деревьев, падают на землю словно струи косого дождя, а под ногами шуршат осенние листья, сухие и яркие. Они идут рядом, молча, не глядя друг на друга, но это ничего не значит: Ася все равно каждой клеточкой чувствует, что они вместе. Внезапно деревья расступаются, они выходят на большую поляну, к домику лесника. Понятно, на доме не написано, что он принадлежит леснику, но Ася откуда-то это знает. Так же молча, не глядя друг на друга, они поднимаются по ступенькам на крыльцо. Павел открывает дверь, пропуская Асю вперед. Они оказываются в чистой деревенской комнате, совсем простой: некрашеные стены, в углу печь, на окнах ситцевые занавески. Из-за солнца и бревенчатых стен комната кажется розово-золотой. Мебели никакой нет, только посередине комнаты стоит большая кровать — старомодная, с железными шишечками на спинке, сейчас таких и в деревнях не сыщешь. Кровать девственно-нетронута, застелена кипенно-белым покрывалом с кружевным подзором. Ася как зачарованная смотрит на этот раритет и вдруг чувствует руку Павла на своем плече. «Это для нас с тобой, — тихо шепчет он ей на ухо. — Только для нас с тобой». Ася хочет обернуться, переспросить — и тут сон внезапно кончается.

Это было четвертое утро ее «соломенного вдовства». Ася, открыв глаза, еще какое-то время была счастлива — пока находилась под влиянием привидевшегося. Однако, в очередной раз осознав, что сейчас Павла рядом с ней нет, Ася, тяжело вздохнув, вылезла из постели — не из той деревенской, а из вполне современной — и поплелась к окну одергивать занавески. Разумеется, не ситцевые. В спальню хлынули солнечные лучи. Ася в изумлении широко раскрыла глаза: она будто попала в продолжение своего сна…

Погода в этот день явно решила порадовать москвичей. Дождь, нудно поливавший улицы вчера и позавчера, закончился, тучи разошлись, и ничто не мешало сентябрьскому неяркому солнцу подарить столице долгожданное бабье лето.

Распахнув оконные створки, Ася как была — в короткой маечке — уселась с ногами на подоконник и обхватила колени руками. Высоты Ася никогда не боялась, а о приличиях можно было не беспокоиться: ее все равно никто не увидит. Прямо под окнами деревья, потом — железнодорожные пути, и только за ними — Лесная улица. Павел как-то пошутил, что если вдруг за их частной жизнью кто-нибудь захочет пошпионить, то им придется проявить немалую изобретательность. Даже на дерево влезть не смогут — до седьмого этажа деревья не растут.

Павел, Павел… И где ты сейчас?

Павел словно бы никуда не уходил, днем и ночью он все время был с Асей — в ее голове, в сердце. Пусть Нинка не верила, но Ася действительно не обиделась и не рассердилась на внезапное исчезновение мужа. Тревога, но не оскорбление поселилось в ее душе. Ася продолжала верить своему мужу, пусть эта вера и казалась подруге Нинке несусветной глупостью. Какое-то шестое или седьмое — а впрочем, и непонятно какое — чувство подсказывало, что уход Павла с Асей никак не связан. Тайна, вынудившая Павлика исчезнуть, не имеет к их любви никакого отношения. А Асю Павлик любит, действительно любит, она это знала, и поэтому обязательно вернется. Скоро все прояснится, может быть, уже даже сегодня…

Все эти дни, прожитые без Павла, Ася в мыслях все время обращалась к мужу, разговаривала с ним, представляла, что бы он сказал или сделал в той или иной ситуации. Вот и сейчас, глядя вниз на желто-багряные кроны кленов и тополей, Ася вздохнула и подумала, как было бы хорошо в такой теплый денек съездить с Павликом куда-нибудь за город. В лес, такой, как ей приснился. Если бы он был рядом, то, наверное, так бы и получилось…

Ася вообще любила осень еще с детства, со школьных времен. Их тихий провинциальный Новгород в пору бабьего лета словно преображался, вновь обретал былое величие — тишина и спокойствие, разлитые в воздухе, белые церкви с золотыми куполами, окруженные такими же золотыми деревьями, будили неуемную Асину фантазию. Каждый раз, идя через кремль, она воображала себя то дочерью великого князя Новгородского, то женой боярина, то Марфой-посадницей — да кем она себя только не воображала!

И школа в начале учебного года ей тоже очень нравилась. Учиться в сентябре, разумеется, никто толком не учился, народ приходил в себя после каникул, прогуливая уроки и просиживая днями и вечерами в маленьком открытом кафе в парке. Кафе было излюбленным местом свиданий влюбленных парочек, и Асю это тоже не миновало. Именно здесь начинался ее короткий роман с Гошкой Одинцовым из десятого «А» — роман бурный и почти платонический. Они страстно целовались под желто-красными деревьями; дальше этого дело не зашло, и разочарованный Гошка бросил Асю ради длинноногой Верки Смирновой.

Кроме того, Ася любила сентябрь за то, что в их малогабаритной хрущевке в это время было относительно малолюдно. Асин отчим все выходные пропадал на Ильмень-озере, на рыбалке. Он брал с собой сына, а мать с младшей сестренкой уезжали на огород. Сентябрьские выходные — те немногие счастливые дни в году, когда Ася бывала предоставлена самой себе. По будням она тоже часто ездила на Ильмень, на остров, где раньше был скит, а позже — пионерский лагерь. Теперь на острове снова жили монахини, потому обычные туристы там не показывались.

Но Ася ездила не на рыбалку, у нее на острове был свой интерес. Там в полном одиночестве можно было делать что угодно — петь, читать стихи, разыгрывать сцены — одним словом, готовиться сколько влезет к будущей театральной карьере. И никто не смотрел на тебя как на девочку «с приветом».

Еще Ася любила начало осени потому, что в их новгородской школе была замечательная традиция — в сентябре старшеклассников вывозили на три дня в Питер, на экскурсию. Завуч придерживалась передовых взглядов на воспитание подрастающего поколения и считала, что начало учебного года непременно должно быть ознаменовано приобщением к сокровищнице мировой культуры. А Ася обожала Питер и считала его самым замечательным городом на свете…

…Легкий ветерок прошелся по кронам деревьев внизу и добрался до Асиного седьмого этажа. Вернувшись к действительности, Ася поежилась от холода и подтянула коленки к подбородку. С подоконника слезать не хотелось: сразу придется заниматься обычными будничными делами, идти в душ, варить кофе и снова чувствовать себя так ужасно одиноко. Под окнами прошла электричка. Ася посмотрела вниз, ей вслед. Рядом Белорусский вокзал, отсюда поезда идут на запад: в Минск, Брест и дальше — в Варшаву, Берлин, в Париж. Они собирались с Павлом в Париж, и одно только ожидание этой поездки наполняло Асю счастьем. Впрочем, когда Павлик находился рядом, она была счастлива везде. И если бы он даже захотел поехать в свадебное путешествие не в Париж, а куда-нибудь в Мариуполь, Ася ничего не имела бы против. Павлик обладал удивительным даром превращать обыденность в праздник. Ася это хорошо знала. Вместе они уже не раз путешествовали. Так недавно все это было — и так давно…

Вздохнув, Ася снова погрузилась в воспоминания.

Они были знакомы с Павлом уже две недели, когда он неожиданно устроил ту удивительную поездку. Все началось, когда Ася случайно обмолвилась, что хотела бы показать Павлику свой Питер! Здорово, если бы он увидел этот город ее глазами. А она — его…

Тогда он только загадочно улыбнулся и ничего не ответил. А через два дня, в пятницу, заехал за ней (Ася еще жила у Нинки) и сказал:

— Собирайся. Наш поезд отходит через три часа.

— Какой поезд? — не поняла Ася.

— Ты же хотела в Питер? Мы туда едем.

— Ой, Павлик, как же так? — Ася всплеснула руками. — Так неожиданно… И Нинки дома нет.

— Все хорошее происходит неожиданно, — усмехнулся Павлик. — Это пакости и интриги нужно долго обдумывать.

Он вытащил из нагрудного кармана две розовые длинные бумажки — билеты на «Красную стрелу».

— Девятый вагон, места три и четыре, «СВ».

— Ой, Павлик! — Ася повисла у него на шее. — Как здорово!

Он покружил ее немного в воздухе и поставил на ноги:

— Я же должен посмотреть на Питер твоими глазами. Нине оставь записку — в понедельник утром мы вернемся. Если хочешь, я припишу, что обещаю доставить тебя к ней целой и невредимой.

Они шли по Невскому.

— Давай немного посидим здесь, в скверике, — предложила Ася.

Они уселись на скамейку под деревом. Павлик обнял ее, Ася положила голову ему на плечо. Оба молчали, глядя на ровный ряд бело-желтых классических зданий.

— Знаешь, — вдруг негромко сказал Павлик, — когда Петр решил строить город на Неве, один старый опытный моряк пытался его отговорить, предостерегая, что население будущего города будет гибнуть каждые семьдесят лет от страшных наводнений. Так и случилось.

— Знаю, знаю, — усмехнулась Ася, не поднимая головы. — «Медного всадника» и я читала.

Павлик словно бы не заметил Асиного смешка.

— Моряк показал царю старое дерево, на котором высокая вода оставляла свои явные отметины, — так же серьезно и негромко продолжил он. — Но император упорствовал, а дерево приказал срубить, чтобы оно не свидетельствовало против него. Глупый поступок, да?

— Да уж, неумно, — согласилась Ася.

— А между тем, — задумчиво сказал Павлик, — мне этот поступок Петра очень понятен.

— Вот я тебя и раскусила, — улыбнулась Ася. — Мне с первой нашей встречи показалось, что у тебя диктаторские замашки.

— Разве? — удивился Павлик.

— Конечно. А теперь ты сам это подтверждаешь. Петр — настоящий самодур, считающий, что может изменить не только судьбы людей, но и законы природы. А ты чувствуешь в нем родственную душу.

— Спасибо за комплимент, — отшутился Павлик, — но я имел в виду другое. Дело тут совсем не в петровском самодурстве. Просто когда-то в юности Петр был очень счастлив в Амстердаме. Вот он и решил создать подобие своего любимого города, надеясь, что этим вернет прежнее счастье. А ведь он хорошо знал, что большинство голландских городов стоит на воде, ниже уровня моря, и периодически плотины не выдерживают напора волн и рушатся. Тогда наводнения уносят сотни жизней. Но это Петра не остановило, он готов был принести в жертву мечте жизни своих подданных.

— И ведь он своего добился! В Петербурге-то он был счастлив? — спросила Ася.

— В том-то и дело, что нет. Кстати, именно Петербург его и погубил. Помнишь, Петр умер от простуды, полученной как раз во время очередного наводнения?

— Помню, помню. — Ася немного отодвинулась, чтобы видеть глаза Павла. — Почему-то мне кажется, что эту историю ты рассказал мне не просто так. Не только для того, чтобы просветить меня, темную и необразованную провинциалку.

Павлик засмеялся:

— Ты вовсе не темная и необразованная, не прибедняйся.

Но сбить Асю было не так-то просто.

— Так к чему все-таки этот рассказ о Петре?

Она испытующе смотрела Павлу в лицо. Он сразу стал серьезен:

— К тому, что не надо пытаться повторить то, что один раз уже случилось в твоей жизни. — Павел не улыбался.

— О чем ты? — не поняла Ася.

Он повернулся, медленно взял ее лицо в ладони и посмотрел Асе в глаза. Так на нее до сих пор никто не смотрел. Потом легонько коснулся губами Асиных губ и тихо сказал:

— Я обещаю, что никогда тебя не обижу. Ничего прекраснее этого взгляда, этих слов и этого поцелуя в Асиной жизни не было.

Потом они как ни в чем не бывало гуляли по городу, катались на катере по каналам и Фонтанке, по пути пообедали в какой-то кафешке. Павел все время держал Асю за руку и смотрел на нее восхищенным взглядом. Наверное, со стороны они производили впечатление счастливой влюбленной парочки, впрочем, так оно и было на самом деле.

В тот длинный счастливый день произошло еще одно маленькое событие.

Они уже возвращались в гостиницу. В одном из переходов Ася углядела яркий лоток с мягкими игрушками и попросила Павла остановиться и разглядеть игрушки поближе. Ядовито-розовые обезьянки, синие гиппопотамчики, пятнистые жирафы — весь этот экзотический зоопарк Ася почему-то очень любила.

У нее с детства была слабость к мягким игрушкам, но во времена ее детства в большом ходу были лишь коричневые плюшевые медвежата да синтетические собаки-болонки. Ах, если бы такая прелесть продавалась лет пятнадцать назад, когда она была маленькой! Впрочем, не факт, что мама ей купила бы такую игрушку.

Ася погладила по спинке большого желтого льва, потом надавила на нос сиреневому мопсу. Продавец подозрительно посмотрел в Асину сторону.

Ее внимание тогда привлек грустный зеленый медвежонок-коала в красном фартучке, сидевший на краю лотка. У медвежонка была забавная удивленно-ироничная мордочка, словно он давно все понял про несовершенство жизни и теперь принимает ее такой, какая она есть.

— Нравится? — удивленно спросил Павлик.

Ася кивнула:

— Смотри, какой милый!

Павлик взял медвежонка с лотка и посадил на ладонь. Коала, склонив мордочку немного набок (она была чуть-чуть неровно пришита), умильно смотрел на Асю и Павлика своими круглыми глазками-пуговками, будто напрашивался к ним в приятели.

— Пусть тогда его зовут Кнофличек, — решил Павлик.

— Почему Кнофличек?

— «Кнофлик» по-чешски — пуговица. «Кнофличек» — маленькая пуговичка.

— Иди ко мне, Кнофличек. — Ася подставила ладошки, сложенные лодочкой, и Павлик пересадил туда медвежонка.

— Берете? — нетерпеливо спросил продавец. Он уже собирался сворачивать торговлю.

Павлик усмехнулся:

— Берем.

Пока он расплачивался, Ася аккуратно устроила зеленого медвежонка Кнофлика в своей сумке. Сумка была для него слишком мала, и любопытная мордочка коалы осталась торчать наружу.

— Он будет нашим талисманом, — пошутила Ася, когда они отошли от лотка. — Ведь он сам попросился к нам. Он сам выбрал нас себе в друзья.

Павел улыбнулся:

— Что ж, если ты так хочешь, пусть будет талисманом.

— Не смейся надо мной! — обиделась Ася, услыхав в голосе Павлика нотки снисходительности.

— Я и не смеюсь. — Павел ласково погладил ее по плечу. — В самом деле, должен же у нас быть талисман. Так почему бы не он?

Так Кнофлик получил официальный статус в их маленькой семье. И с этим статусом Ася и Павлик считались: до свадьбы медвежонок присутствовал на каждой их встрече, сидя у Аси в сумке, а несколько дней назад был торжественно водружен на подзеркальник в супружеской спальне.

Воспоминание о первом знакомстве с Кнофликом Асю совсем доконало. С трудом проглотив комок, застрявший в горле, она слезла с подоконника, подошла к зеркалу и взяла Кнофлика в руки. Все понимающие глазки-пуговки уставились на нее, словно бы говоря: «Я же с тобой, и он тоже вернется…»

Глава 3 Привет ниоткуда

Утро, отданное грустным воспоминаниям о счастливом прошлом, — не самое удачное начало дня.

Завтракать не хотелось. Кое-как затолкав в себя бутерброд с сыром, Ася послонялась по квартире, придумывая, чем бы заняться. Сегодня Елена Павловна, слава богу, не придет, а значит, гулять с двух до четырех совсем не обязательно. Хоть бы Нинка позвонила, что ли!

От нечего делать Ася включила телевизор, «попрыгала» по каналам: новости, политика, какая-то ерунда для детей. По тридцать первому дециметровому крутили аргентинский сериал — господи, ведь смотрит же кто-то эту тягомотину! Хотя чего далеко ходить — Асина мама любовные переживания красивой мексиканской дуры принимала гораздо ближе к сердцу, чем дела своей старшей дочери… Ася вспомнила маму и вздохнула, вяло уставившись на экран.

Асе вдруг пришло в голову, что в ее жизни мексиканская мечта осуществилась сполна. Ведь Павел сделал ей предложение сразу после их первой ночи, как и положено в сериале… Ася тряхнула головой: фу-ты, глупость какая! Павел — герой мексиканского сериала, «мыльной оперы»? Вот он бы посмеялся, если бы узнал, что она тут себе навыдумывала.

Да и сама-то Ася в героини сериала совершенно не годилась. Там ведь как принято: девушка проходит испытание за испытанием, ее всюду подстерегают коварные злодеи и злодейки, покушающиеся на ее честь. Но девушка свято блюдет невинность для своего единственного и желанного, и ей все-таки удается не потерять ее во всех передрягах.

А у самой Аси в первый же месяц, проведенный в Москве, что называется, «крыша поехала». Прошлый сентябрь пролетел как в угаре: днем занятия, вечерами и ночами — сплошная круговерть из бесконечных походов по ночным клубам и с заездами в самые немыслимые гости… Все на их курсе жили такой жизнью. Наверное, это была естественная реакция на летнюю экзаменационную нервотрепку и сумасшедшую радость поступления в театральный! Они чувствовали себя «золотой молодежью», хозяевами жизни и вели себя так, как, по их представлениям, должны вести себя молодые и избранные…

В первую же неделю учебы у Аси случился роман с Аликом Шмелевым, томным черноволосым красавцем, сыном какого-то крупного коммерческого воротилы. Непонятно, каким ветром занесло Алика в театральный, — ни призвания, ни таланта у него не было и в помине. Зато гонору — хоть отбавляй.

Сейчас, оглядываясь назад, Ася думала, что выбрать себе кого-нибудь хуже она не могла. Впрочем, она и не выбирала: на первой же лекции по искусству Алик подсел к ней, смешил какими-то дурацкими комментариями. Потом они пошли в «Арго», дальше — в «Табула раса», а уже часа в три ночи каким-то образом оказались у Алика дома. Он снимал квартиру в центре, на Пятницкой. «Вообще-то моя малая родина — Лефортово, — пояснил Алик, с третьего раза пытаясь попасть ключом в замочную скважину. — Но эта хата снимает зависимость от перансов». До Аси тогда не сразу дошло, что «перансы» значит «родители». Ее школьные приятели родителей называли проще. Вообще в голове у Аси шумело, мысли путались, и почему-то ей было страшно весело. От выпитого шампанского она чувствовала себя легкой как перышко, дунь — и улетит.

«Хата» оказалась двухкомнатной квартирой с евроремонтом. Ноги утопали в пушистых мягких коврах, как в густой траве. В гостиной камин, перед ним мягкие низкие кресла — Асе показалось, что она попала в западный фильм про красивую жизнь. Сводчатая арка отделяла гостиную от спальни, вернее, от огромной кровати, занимавшей в ней почти все пространство.

Алик сразу подошел к бару, плеснул в два стакана какой-то прозрачно-золотистой жидкости и подал Асе:

— Держи, старушка, подкрепи истощенные силы.

Ася взяла стакан, опустилась в кресло у камина и, прищурившись, посмотрела на Алика:

— Что это?

— То, что надо. — Алик одним махом выпил свою порцию. — Плохого не предложу.

Ася, мысленно махнув на все рукой, последовала его примеру. Горло обожгло, комната бешено завертелась перед глазами, словно Асю посадили на карусель.

Дальнейшее она помнила очень смутно: Алик раздевал ее, они плескались в громадной ванне-джакузи, потом перебрались на кровать-аэродром… На какое-то мгновение в голове прояснилось, и с Асей случился приступ паники: ой, мама-мамочка, зачем она здесь и что делает?!! Однако еще одна порция виски приступ быстро сняла…

Ласки Алика Асе не были неприятны, но и особого восторга не вызывали. Голова по-прежнему кружилась от огромного количества выпитого и от собственной смелости: вот сейчас, этой ночью, она наконец испытает то, что всегда было запретным… Кроме того, ее жгло любопытство: а как это бывает? К любопытству примешивался страх — вроде бы это довольно больно — и чувство неловкости — вдруг кровь простыни испачкает, и Алик догадается, что с Асей это случилось в первый раз… Ведь на их курсе все девчонки казались такими опытными и знающими жизнь, что Ася изо всех сил старалась от них не отстать. Как-то само собой считалось, что оставаться девушкой в восемнадцать лет просто неприлично. Да уж, тогда не только Ася — все они были страшно глупы!

Боли. Ася не почувствовала, крови тоже не появилось. Перетерпев процедуру лишения невинности примерно так же, как она терпела посещения стоматологического кабинета, Ася отодвинулась от Алика подальше и отвернулась к стенке. Впрочем, Алик тоже больше ею не интересовался, через минуту он уже крепко спал, неприятно всхрапывая.

«Ну что же, пусть будет Алик, — обреченно подумала Ася. — Теперь уж ничего не изменишь. Будем с ним вместе… В конце концов, может быть, я его полюблю, и все будет хорошо… Алик — еще не самый плохой вариант. По крайней мере, точно лучше, чем Гошка Одинцов».

На следующий день Алик, разумеется, снова сидел рядом с Асей на лекции и нашептывал ей на ушко какую-то чепуху, а когда стали показывать слайды, принялся поглаживать ее коленку. Ася безуспешно пыталась отодвинуться, ей было почему-то противно и очень неловко — и за то, что случилось вчера ночью, и за то, что происходило сейчас. Кроме того, не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил. В результате их возня привлекла внимание преподавателя. Алика попросили назвать картину, демонстрирующуюся на экране.

На экране был «Апофеоз войны» Верещагина: груда черепов на фоне пустыни, и вороны над ними. Алик вскочил, поморгал и застыл в недоуменном молчании.

— Ну так что же, молодой человек? — ехидно спросил преподаватель. — Какие трудности? Вы не знаете этой картины?

— Почему, знаю, — выпалил Алик. — «Грачи прилетели»!

Вот тут Асе стало по-настоящему стыдно, как не было до этого никогда в жизни.

Алик Шмелев надолго в Щукинском не задержался, уже в ноябре его отчислили за хронические пропуски и полную профнепригодность, его даже деньги отца не спасли. Правда, интерес к Асе Алик потерял еще раньше, как только выяснилось, что спать с ним Ася больше не собирается и продолжения той случайной ночи не будет.

Но, как ни странно, приключение с Аликом на Асю подействовало благотворно: она стала осторожней и больше не бросалась очертя голову в сомнительные развлечения. Слишком горьким оказалось послевкусие сладкой богемной жизни.

А потом Ася подружилась с Нинкой, и у них образовалась своя, вполне приличная компания. Однако в любовные похождения Ася больше не встревала, хотя в предложениях недостатка не было. Она многим нравилась, а кое-кто имел на нее вполне серьезные виды, но Алика и ночи, проведенной с ним, ей хватило с избытком…

Однако когда долго живешь в смещенной плоскости, где все вокруг гуляют напропалую и спят с кем попало, начинает казаться, что плоскость вовсе не смещена, а нормально-горизонтальна. Поэтому к моменту знакомства с Павликом Ася была просто уверена, что переспать с мужчиной, в которого влюбилась, следует при первом же удобном случае. Все мужчины этого хотят, так зачем тянуть? Таковы правила игры, и ничего с этим не поделаешь.

Поэтому, когда они с Павликом встретились на следующий день после урагана, Ася приняла приглашение заехать к нему домой как само собой разумеющееся.

К тому же то, что Ася испытывала сейчас, ни капельки не напоминало ни поцелуи с Гошкой, ни приключение с Аликом. Какая-то неведомая сила словно тянула Асю к Павлу, тянула страшно и непреодолимо. Это чувство, совершенно для нее новое, появилось сразу — с того самого момента, когда она взяла его свитер в машине.

— Ну вот, прошу! — Павлик гостеприимно распахнул дверь, положив конец Асиным сомнениям и колебаниям.

Из крошечного коридорчика Ася шагнула в комнату, очень большую и светлую, но почти пустую. Компьютер в одном углу, стеллаж с книгами у стены, низкий раздвижной диван и серый ковер с бледно-розовым геометрическим орнаментом на полу — вот, собственно, и вся обстановка. Однако комната не казалась нежилой и Асе очень понравилась. Она не любила угнетающе-торжественные краски и терпеть не могла тесноту. А здесь из-за отсутствия мебели и выкрашенных в белое стен возникало удивительное ощущение простора и света.

Тревога прошла, и Ася с удовольствием оглядывалась по сторонам.

— Вообще-то я живу не здесь, — пояснил Павел, входя следом за ней. — Но в моей квартире сейчас ремонт, вот и приходится пока снимать эту берложку.

— Ничего себе «берложка»! — искренне восхитилась Ася. — Здесь так здорово!

— Здорово, что тебе нравится. — Павел приобнял Асю за плечи и сразу отпустил. — Ну ладно, располагайся поудобнее, а я мигом сооружу что-нибудь поесть.

— Я с тобой. — Ася пошла за ним на кухню. — Могу быть поваренком на подхвате.

— Нет уж, мадемуазель. — Павел усадил ее на стул. — Можешь быть рядом, твое присутствие меня вдохновит, но делать тебе я ничего не позволю. Сегодня командую парадом я.

«И кажется, не только сегодня, — усмехнулась про себя Ася. — Сегодня, как и всегда». Однако в глубине души она знала, что такое положение дел ее вполне устраивает. Ася удивлялась сама себе, но, кажется, Павел стал тем единственным человеком, кому она действительно хотела бы подчиняться всю жизнь.

— Будем делать салат. — Павел выгрузил из холодильника консервные банки, пакет с зеленью, помидоры, огурцы, два больших авокадо. — Кажется, где-то была и брынза…

— И что это будет за салат? — живо спросила Ася.

— Болгарский — вкусно и просто. Еще в меню предполагается белая рыба в винном соусе. — Он достал упакованное продолговатое блюдо. — Все уже готово, нужно только разогреть. На десерт — торт-мороженое. Пойдет?

— Спрашиваешь! А что будем пить?

— Все, что душе угодно: шампанское, мартини, сангрия, есть еще красное испанское и шабли.

— Только не шампанское! — вскрикнула Ася.

— Как хочешь. — Павел бросил на нее удивленный взгляд. — Еще можно сделать тропический коктейль.

— Нет, — поспешно отказалась Ася, — давай лучше вино. Сангрию.

— Боишься, что я воспользуюсь твоей слабостью? — Павел улыбнулся и достал из мини-бара бутылку темного стекла, оплетенную соломкой. — Ася, дорогая, я джентльмен. Уверяю, что на меня можно положиться.

— Налей мне, пожалуйста, сейчас, — попросила Ася, подставляя фужер. — Чтобы согреться.

Ася надеялась, что глоточек сангрии поможет прогнать эту противную дрожь в руках и в коленках.

Ее нервное состояние не укрылось от внимательного Павла.

— Что с тобой? — озабоченно спросил он, наполняя фужер. — Ты плохо себя чувствуешь?

— Да нет — Ася поежилась. — Просто как-то зябко…

Она сделала большой глоток. Вино было легким и сладким, как компот. «Может быть, попросить все-таки чего покрепче?» — подумала Ася.

— Слушай, а ты вчера не простудилась? — встревожился Павел. — Все-таки вымокла до нитки…

Он подошел сзади, положил руки Асе на плечи, наклонился и слегка коснулся губами ее лба. Вот оно! Началось!

— Что? — Ася вся замерла, ожидая продолжения.

— Нет, температуры у тебя точно нет, — прошептал Павел. Его теплые губы целовали мочку Асиного уха.

Ася напряглась: вот сейчас, сейчас… Но никакого продолжения не последовало, Павел тихо отошел к столу:

— Ну, красавица, что тебе еще предложить? — как ни в чем не бывало спросил он. — Кроме салата, что будем есть, кальмаров или крабов? А то, хочешь, есть еще мидии?

Ася чуть заметно вздохнула. Был ли это вздох облегчения или разочарования, она и сама не знала.

— Только не мидии, — запротестовала она. — Они ужасно противные! Как их вообще можно есть?

— Тогда крабов — они не противные. Или кальмаров. Эти вроде тоже ничего.

— А можно и то, и другое?

Они оба рассмеялись. Смех прогнал страх и совершенно рассеял Асину неловкость.

А дальше все произошло как-то само собой. Не было соблазнения, не было ничего такого, что принято показывать в сериалах и голливудских фильмах.

Павел сначала прикасался к ней так бережно и осторожно, словно Ася была не живой женщиной, а хрупкой мечтой, которая от одного только прикосновения могла растаять в воздухе. Руки его чуть-чуть дрожали. И тогда она сама обняла Павла, прижалась всем телом, чувствуя, как нарастает его возбуждение и передается ей, захватывая и опьяняя…

Ася на минуту потеряла сознание. Ее словно затянуло в водоворот, но не в жуткий черный омут, а в теплую и ласковую морскую волну. И она покачивалась на этой волне, то взмывая вверх, то опускаясь, и сердце взлетало и опускалось в такт… Ей казалось, что она в самом центре яркой летней радуги.

Потом они лежали рядом, не в силах пошевелиться. Ася первая приподнялась и снова бессильно упала на подушки:

— У меня голова кружится…

— И у меня, — отозвался Павел, а потом тихо, еле слышно добавил: — Я и не знал, что так бывает…

Они долго-долго лежали обнявшись. Ася плавала в сладкой дреме, полусне-полуяви, ощущая дыхание Павла на своем виске, и ей было очень хорошо и покойно.

За окном постепенно сгущались сумерки, наконец в комнате стало уже совсем темно. Ася вяло подумала, что Нинка, наверное, ищет ее и сходит с ума. Но как ни странно, эта мысль не вызвала особого беспокойства. Надо бы позвонить ей…

— В твоей милой берложке есть телефон? — лениво спросила она.

— Угу… — пробормотал Павел. — А куда это ты, интересно, собираешься звонить? — вскинулся он.

Ася засмеялась:

— Ревнивому мужу и четверым голодным деткам.

— Мужу?

— Угу, — передразнила Ася Павлика.

Он притворно нахмурился:

— Ах у нас еще и муж есть?

— А то как же, — вздохнула Ася. — Большой, грозный, чемпион России по боксу и обладатель черного пояса карате.

— Боже мой, с кем я связался!

— Видишь, как опасно подбирать на улице женщин, не наведя о них предварительных справок!

— Мадам, в тот момент мне было не до справок. — Павел посмотрел ей в глаза и проговорил медленно и отчетливо: — Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих. Так поражает молния, так поражает финский нож.

— Украдено у Булгакова, — улыбнулась Ася. — «Мастер и Маргарита», страницы не помню.

— Умница ты моя, Булгакова читала.

— Ну, знаешь!..

— Молчу, молчу!

И вдруг он серьезно сказал:

— Слушай, Аська, выходи за меня замуж.

Смешливость как рукой сняло. Ася приподнялась на локте и внимательно посмотрела на Павла. «Это что, шутка? Да вроде не похоже».

Он весь напрягся в ожидании ответа, только в глазах горел какой-то непонятный огонек. И этот огонек Асе совсем не понравился.

— Не надо, — болезненно поморщилась она, — не надо.

Павлик сел на постели:

— Не надо — что?

В голосе его слышалось искреннее недоумение.

— То, что произошло, вовсе не накладывает на тебя никаких обязательств. Ты же ни к чему меня не принуждал, я сама пришла. В первый же день, можно сказать… — Ася смотрела на него с вызовом, за которым скрывалась растерянность. — И, если ты хочешь, это повторится. И будет продолжаться столько, сколько ты сам пожелаешь…

Слова сами срывались с ее губ. «Боже, что я несу! Что он обо мне подумает!»

— Да, — отчаянно повторила Ася, — все будет, как ты захочешь. И не надо покупать меня предложениями руки и сердца. Конечно, проблем у меня в жизни предостаточно, но я не хочу решать их за твой счет…

— Ася!

— Подожди, подожди. Я же сказала — я сама пришла к тебе. Так что не считай, что теперь ты мне чем-то обязан.

— Я и не считаю. И не «покупаю» тебя. — Павел взял ее руку и провел Асиной ладошкой по своей щеке. — Дурочка, я просто хочу, чтобы мы теперь всегда были вместе. Очень хочу.

— Но мы же… — Ася совсем растерялась, — мы же познакомились с тобой только вчера…

Павел едва заметно поморщился:

— Аська, не скатывайся к банальностям. Какая разница, сколько мы знакомы, день или год? Неужели для тебя это так важно?

Действительно, Асе это было неважно. Она и сама это чувствовала. Даже если прожить еще сто лет, другого такого Ася вряд ли встретит. Не нужен ей никто другой и никогда не будет нужен…

— Так ты согласна?

И Ася молча кивнула. Так все и решилось.


…Ася досмотрела серию про аргентинскую любовь, потом рекламную информацию о чудо-тренажерах, за месяц убирающих пять килограммов лишнего веса, выключила телевизор и опять принялась бесцельно слоняться по квартире.

Лишь часам к трем ей удалось наконец взять себя в руки и слегка приободриться. Надо же было хоть что-нибудь делать!

Есть по-прежнему не хотелось, и в качестве развлечения Ася решила заняться приготовлением обеда: ведь когда-нибудь ей придется готовить Павлику обеды! Сейчас она желала этого больше всего на свете.

Кухня Павла, на которой Асе предстояло подвергнуть себя кулинарным испытаниям, была внушительной не только по своим габаритам, но и по оснащению всеми чудесами бытовой техники. Все эти варки, мойки и резки будили Асино женское любопытство и не давали ей спокойно жить. Хотелось все быстрее испробовать. Она уже освоила кухонный комбайн и соковыжималку — свежевыжатый апельсиновый сок каждое утро, прямо как в западном кино. С овощерезкой было сложнее: после Асиной сборки машина работать отказалась. Ася почти не расстроилась, но вдруг вспомнила Елену, и по спине пробежал неприятный холодок. Она сразу представила ее лицо, на котором будет написано: «Я так и знала. Хотя, впрочем, чего еще можно ожидать от провинциалки». Ася почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Забежавшая вечерком на минутку Нинка застала Асю в глубоком трансе. Осмотрев поломанную вещь, Нинка рассмеялась: оказалось, что Ася просто неверно собрала эту несчастную овощерезку.

Кроме комбайна на кухне у Павла были еще и электромясорубка, и фритюрница, и даже посудомоечная машина. Все это Ася решила оставить «на потом». Пока ей хватало хлопот с микроволновкой.

Водрузив на стол громадную книгу «Русская микроволновая кухня», Ася принялась подыскивать какой-нибудь более или менее приемлемый рецепт. Вчера микроволновка ее разочаровала: то ли Ася неправильно поставила время, то ли еще что-то, но все блюда у нее получились какими-то несъедобными. Даже всеядная Нинка отодвинула тарелку, попробовав Асину стряпню.

— Ну что, есть что-нибудь новенькое? — спросила она Асю.

— Нет. Ничего.

— Ни слуху ни духу? Я же говорила…

— Нин, прекрати!

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно бросила Нинка. Лучше расскажу про себя. Ты и представить себе не можешь, что со мной произошло!

— Что? — улыбнулась Ася. Нинка оставалась собой, что толку было на нее сердиться!

— После мастерства подходит ко мне Ромка… — Нинка со значением взглянула на Асю, — понимаешь, сам подходит! И говорит, что им в отрывок нужна рыжая девушка. Они ставят, между прочим, твоего любимого Тургенева, кусочек из «Месяца в деревне». В общем, он предложил мне Верочку!

— Правда? Вот здорово, — сказала Ася без особого энтузиазма. Студенческие дела казались ей сейчас такими далекими, словно Щукинское училище находилось на другой планете. — Рада за тебя!

— Верочку, представляешь? Ромка считает, что это мой типаж! Понимаешь, если мы с Ромкой будем играть вместе, то это шанс! И не только в личном плане, на Ромку режиссеры уже сейчас ходят! И вообще, Ромка классный парень. И красивый, и умный, и прикольный. Пришел тут в кроссовках фирмы «кенгуру». Знаешь, смешные такие, словно специально для перевозки контрабанды сделанные.

— Какой еще контрабанды? — спросила Ася. — При чем здесь контрабанда?

— Да любой: бриллиантов там или пакетика с наркотиками. Что-нибудь мелкое, ну чтобы в кармашек влезло.

— В какой кармашек?

Нинка засмеялась:

— Так фирма-то почему «кенгуру» называется? Потому что у кроссовок язычок с маленьким кармашком на липучке. Кладешь туда бриллианты, и ни один таможенник не догадается. Здорово, правда? Как у австралийского кенгуру. — Нинка помолчала, потом задумчиво сказала: — Хотя вообще-то глупость какая-то. Непонятно, зачем на ботинках кармашек, что там хранить-то? Разве любовные записки от ревнивой жены прятать. Но Ромка пока не женат…

У Аси в голове мелькнула сумасшедшая догадка.

— Что? — переспросила она, боясь спугнуть пришедшую мысль.

— Что «что»? — удивилась Нинка.

— Давай еще раз про кенгуру…

Нинка пожала плечами:

— Я сказала, что в таком маленьком кармашке только любовные записки прятать, больше туда ничего не влезет. Но мне бы не понравилось, если бы мои записки хранили в кроссовках… Понимаешь, маленький кармашек на ботинках, ну как сумочка у кенгуру?..

Ася уже не слушала Нинку. Фартучек на Кнофлике… И на фартучке — кармашек! Смутная догадка перешла в уверенность, и Ася бросилась в спальню.

— Вот сумасшедшая, — закричала Нинка и припустилась за подругой. — Что случилось-то?

Медвежонок по-прежнему сидел на подзеркальнике, там, куда Ася посадила его утром.

Трясущимися от волнения руками Ася лихорадочно ощупала Кнофлика. Так и есть — в его кармашке что-то лежит. Небольшое усилие — фартучек довольно плотно прилегал к медвежонку — и Ася достала маленькую, туго скатанную полоску бумаги… Развернув ее, она тут же узнала мелкий, убористый почерк Павла. Слова тесно лепились друг к другу:

«Любимая! Так получилось, что мне на некоторое время нужно исчезнуть. Я не хочу, чтобы мои дела хоть краем затронули тебя. Надеюсь, когда все кончится, мы снова будем вместе. Не волнуйся, не скучай и верь мне. Пожалуйста, верь мне!»

Глава 4 Таинственный даритель

Дни тянулись один за другим, по-прежнему не принося новых известий. Однако после найденной записки Ася почувствовала себя спокойнее, окончательно уверившись в непременном возвращении Павла. Надо было просто набраться терпения и ждать, ждать, ждать, как он просил. Чтобы скрасить ожидание, Ася придумывала себе разные дела: ездила за покупками на машине, практикуясь в вождении, регулярно занималась английским, так хотел Павел, потом еще час французским (в театральном французский был обязательным предметом). Чтобы не тратить времени даром, Ася стала ходить в фитнес-клуб, хотя с фигурой у нее всегда было все в порядке. Пробовала читать — у Павла была прекрасная библиотека. Надо же, в конце концов, было пополнять образование. Но серьезная литература не давалась Асе в ее состоянии. Поэтому оставшуюся от языков и поездок часть дня Ася валялась на диване, читая любовные романы в ярких целлофановых обложках. Героинь целлофановых романов после всех их злоключений обязательно ожидало счастье. И это почему-то очень радовало Асю. Когда романы надоели, Ася взялась за своего любимого Тургенева, в сотый раз перечитав «Дым» и «Дворянское гнездо», а потом и все остальное, по порядку. Иногда вместо Тургенева она брала Чехова и читала том за томом.

Почти каждый вечер приходила Нинка. Она могла заявиться и в двенадцать, и даже в час ночи, из какой-нибудь шумной компании. Поддержать несчастную брошенную подругу она считала своим святым долгом. Нинка частенько пыталась вытащить Асю в какие-нибудь гости, но безрезультатно: к веселью Ася была абсолютно равнодушна. Кроме того, ей почему-то казалось, что Павел должен вернуться домой именно вечером. Почему, она и сама вряд ли могла бы объяснить. И каждый день часов с семи Ася начинала его ждать, стараясь не отлучаться из дома.

Днем Ася еще могла переносить свое одиночество, а вот ночью… Если сразу не удавалось заснуть, приходила страшная тоска.

Но вслед за ночью наступал новый день, а вместе с ним опять появлялась надежда на возвращение Павла. Казалось, что сегодня, именно сегодня, он точно придет, и тоскливые одинокие ночи больше никогда не повторятся.

Накануне «час волка» — так называла ночную бессонницу Ася — затянулся, и ей удалось уснуть только около пяти утра. Проснулась она поздно и сразу, не вылезая из постели, принялась придумывать распорядок дня на сегодня. Английский, французский — само собой. Три часа убиты. Днем хорошо бы куда-нибудь слинять — придет Елена убирать квартиру. Можно погулять по магазинам, без всякого энтузиазма подумала Ася. Можно… Фу-ты, скоро от такой жизни она превратиться в глупую курицу. Так, а что бы придумать поинтереснее? «Может, в театр сходить? Пожалуй, я хочу в театр», — неожиданно решила Ася. Она тут же схватила эту мысль за хвост и очень обрадовалась: Ася думала, что слово «театр» навсегда стало для нее запретным.

Кроме того… Ася про себя усмехнулась и в первый раз со дня своей неудавшейся свадьбы подумала, что не стоит все время сидеть в одиночестве. Что театр? Можно же и гостей позвать — да хоть их с Нинкой актерскую компанию — и устроить веселое шумство и немного безобразия. Только безобидного безобразия. Компания вряд ли разойдется раньше двух-трех — тогда и «час волка» этой ночью удастся пережить…

Раньше, до знакомства с Павлом, одна только мысль о встрече с бывшими однокурсниками приводила Асю в ужас. А вот теперь можно было и встретиться, почему нет?

С тех пор как в ее жизни появился Павел, театральное фиаско ушло в далекое прошлое и Ася снова перестала дичиться своих. Сочувствие однокурсников больше не ранило ее истерзанного самолюбия — каждому свое, не повезло в игре — зато повезло в любви. Да все так и считали. По крайней мере, Нинка уверяла, что девчонки Асе завидуют и страшно хотят ее увидеть. А уж о ребятах и говорить нечего! Правда, те завидуют ее мужу: хорошенькая Ася многим нравилась.

Итак, решено: она зовет гостей. Надо только обсудить с Нинкой, на какой день лучше назначить вечеринку. Может, на завтра? Чего тянуть!

Довольная собой Ася только собралась вылезти из постели, как затрещал телефон. Почти не сомневаясь, кто звонит, она сняла трубку.

— Слушай, — затараторила Нинка, не утруждая себя какими-либо приветствиями, — давай мы сегодня придем к тебе в гости!

— Кто — мы? — спросила Ася, нисколько не удивившись такому совпадению.

— Лариска Немцова, Роман, Лешка, Багира…

— Постой-постой, — перебила Ася. — Когда?

— Ну сегодня.

А еще говорят, телепатии не существует…

— Это чья идея, твоя? — поинтересовалась Ася.

— Аська, ну я же тысячу раз говорила, тебя все хотят видеть. — В Нинкином голосе было столько энтузиазма, что при всем желании отказать ей было невозможно. — Все спрашивают, как ты? Вот Лариска рядом со мной, хочешь, ей трубку дам?

— Нет-нет, — по привычке отказалась Ася. Но, сообразив, что это выглядит слишком грубо, тут же поправилась: — Привет ей передавай!

— Ларис, тебе от Аськи привет, — бросила Нинка в сторону и тут же спросила: — Ну так что, мы придем?

— Нин, а может, завтра? А то я и подготовиться толком не успею. Сколько сейчас времени?

— Ну ты даешь! Еще спишь, что ли? Без пятнадцати двенадцать.

— Сколько? — Ася взглянула на настенные часы и подскочила. Она провалялась в постели больше часа. Скоро уже и Елена придет убирать квартиру!

— Ну так мы приедем? — Нинка упорно гнула свое. — Часиков в шесть, идет?

— Нин! — взмолилась Ася.

— Что «Нин»? Придем?

— Я же ничего не успею!

— А чего тебе успевать? — закричала обрадованная Нинка. — Не придумывай, мы все с собой привезем!

— Хорошо, — легко сдалась Ася. — Сегодня так сегодня. В шесть я вас жду. Всех, кто захочет. Только везти с собой ничего не надо, я все куплю.

— Вот и хорошо! Чем киснуть там одной… — рассмеялась Нинка и повесила трубку.

Значит, гости будут сегодня. Прекрасно! Неожиданная вспышка энтузиазма прогнала апатию. Ася вдруг осознала, что у нее куча дел: она в первый раз будет принимать гостей в этом доме. За помощью к Елене она обращаться не станет, — это было решено сразу. Пусть придет как обычно, уберет квартиру и убирается восвояси. А приготовить, накрыть стол и все устроить как надо Ася и без нее сумеет. Нужно было немедленно отправляться за продуктами — запасы в холодильнике заметно поубавились. Вот этим она и решила заняться в первую очередь.

Однако только она взялась за кофеварку, как снова раздался телефонный звонок.

— Ась, это опять я, — быстро проговорила Нинка. — От Лариски еле-еле отделалась. Чего хочу тебе сказать: я им всем соврала, что у тебя муж в командировку уехал, правильно? По-моему, незачем посвящать всех в запутанные обстоятельства твоей личной жизни. Правильно?

— Нин, ты молодец. Конечно, правильно.

— Ну вот и отлично. Значит, мы придем. В шесть. — И Нинка повесила трубку.

Через полчаса Ася уже выбегала из подъезда, на ходу застегивая куртку. Темно-синий «Фольксваген-Поло» стоял на своем обычном месте у подъезда. Повернув ключ зажигания, Ася про себя прикинула маршрут: сначала на рынок, потом в винный магазин.

Ездила она пока еще не слишком уверенно, старалась держаться правого ряда, панически боялась пробок и терпеть не могла светофоров.

Пробежав по рыночным рядам, Ася закупила все необходимое. Основательно заполнив багажник, она двинулась дальше по намеченному маршруту.

Три бутылки «Смирновской», пять «Роблы» и упаковку минеральной воды Ася погрузила в багажник в три приема. Отдышавшись, Ася взглянула на часы: вот тебе и раз, бегала бегала — и только полтретьего. Елена еще, наверное, не ушла, лучше потянуть время и вернуться домой попозже.

От нечего делать Ася проехала до конца улицы, припарковала машину и зашла в торговый центр рядом с метро.

Прямо у входа располагался ювелирный отдел, почти пустой. Три витрины с сережками, кольцами и цепочками толпы покупателей не привлекали. Ася, как все, тоже прошла было мимо, но вдруг остановилась и зашла внутрь. Она задержалась там совсем недолго, и через пять минут на безымянном пальце Асиной левой руки появилось гладкое золотое колечко, надетое поверх дорогого, подаренного Павлом кольца. Ну и что, что они не успели обвенчаться! Все равно Ася — его законная жена, и пусть весь мир знает, что она замужем. Она будет носить это самокупленное «обручальное» кольцо до тех пор, пока Павел не наденет ей на палец настоящее.

Потом, немного помедлив, Ася направилась в магазинчик под названием «меха». Скоро зима, можно было присмотреть себе что-нибудь подходящее, раз уж все равно сюда забрела.

Народу в магазинчике было не слишком много — посетители лениво прохаживались между двумя рядами висящих на вешалках шуб. Каракуль, чернобурка, песец — шубы и полушубки мелькали перед Асиными глазами и слепили своим великолепием.

Ася про себя усмехнулась: в прошлом году ей так хотелось шубу, но она в такие отделы даже заглянуть не смела. Но благодаря Павлу ее жизнь изменилась, и теперь она может позволить себе шубу даже из норки… Хотя именно теперь Асю этот факт совершенно не радовал. Вот если бы Павел был сейчас с ней, тогда другое дело! А он так любил ей делать подарки! И вообще ему доставляло особое удовольствие исполнять ее желания и потакать ее слабостям. Ася и рада была стараться… Рядом с сильным мужчиной любая женщина сразу и с удовольствием становится слабой и беспомощной, а уж Ася тем более…

Но сейчас Павла рядом не было, и поэтому Ася абсолютно равнодушно перебирала вешалки: одну, другую, третью… Тут же к ней подошла продавщица — невыразительная дама средних лет:

— Вам помочь?

— Спасибо, — неопределенно ответила Ася, внутренне подивившись, каким чутьем продавщица распознала в ней потенциальную покупательницу.

А скучающая по настоящим покупателям продавщица уже вытаскивала откуда-то из середины длинную шубу из светло-коричневой норки.

— Вот то, что вам подойдет, — вкрадчиво проговорила она.

Ася с сомнением поглядела на шубу. Красиво, конечно, но зачем ей такое? Грязное месиво московских улиц зимой как-то не располагает к пешим прогулкам, а в машину в такой не залезешь.

— Вы померьте! — Продавщица уже накидывала шубу Асе на плечи. — Словно на вас сшита, вот увидите!

Коричневый мягкий мех окутал Асю от шеи до щиколоток. Она просто утонула в нем, как в океанской волне. Шуба была не тяжелой, но Ася все равно почувствовала себя как-то неловко и стесненно. Она вздохнула. Нет, все-таки ее одежда — обычная куртка. Носить шубу нужно учиться. А это Асе сейчас совершенно не хотелось.

Она уже было хотела вежливо освободиться от этой груды меха, но вдруг почувствовала себя актрисой на сцене. На Асю нахлынуло давно забытое ощущение, будто стоишь в свете рампы и из темного зрительного зала за тобой наблюдают сотни внимательных глаз. «А почему бы не поиграть в жену миллионера? — подумала она. — Павлика бы это позабавило…»

— Мне не очень нравится воротник, — медленно сказала Ася. — Какой-то он…

Она прищелкнула пальцами, словно подыскивая нужные слова.

— Вы, наверное, больше любите «апаш»? — понятливо подхватила продавщица. — Но, уверяю вас, в этом сезоне «апаш» уже не в моде. А здесь, смотрите, как красиво ложится мех!

Она легко дотронулась до блестящей мягкой опушки.

— И вам так идет этот цвет!

Ася капризно надула губки, медленно повернулась, осматривая себя в зеркале со всех сторон, и чуть приподняла подол:

— А не длинно?

— В самый раз, нужно только привыкнуть! — заворковала продавщица.

Ася раздумчиво взглянула на нее, потом — снова на свое отражение.

— И рукава, по-моему, немного длинны… Нет, это, пожалуй, не пойдет.

Ася скинула шубу королевским жестом, не сомневаясь, что продавщица легко подхватит ее. Так и получилось. Великолепная коричневая норка сиротливо упала на руки продавщице, как ненужная вещь.

— Тогда посмотрите другую модель.

Продавщица засуетилась, убирая забракованную Асей шубу и вытаскивая следующую.

— Вот то, что вам надо! Это уж точно ваше!

Ася облачилась в свингер из голубой норки и подошла поближе к зеркалу. Вот это действительно было ее! В «мадамских» длинных шубах Ася, со своей девчоночьей внешностью, смотрелась немного нелепо, словно девочка-подросток в маминых туфлях на каблуках. А свингер — фасон отнюдь не для солидной женщины. Опять же — практично: в свингере и машину водить удобно, и, если придется идти пешком, подол не забрызгаешь. «Может, купить?» — подумала Ася. Эта шубка действительно была сшита прямо для нее. Голубые отсветы ложились на лицо, и от этого кожа казалась удивительно нежной, а глаза — загадочными и глубокими. Ася горько вздохнула — ах, если бы Павел мог сейчас ее видеть! Ася крутанулась перед зеркалом: от движения блестящий мех колыхнулся красивыми волнами. Продавщица в восторге всплеснула руками:

— Ну чудо просто, чудо как хорошо!

Ася и сама это видела. Две покупательницы, прохаживавшиеся между рядами, заинтересовались примеркой и тоже внесли свою долю восторгов, заявив, что девушка в шубке просто неотразима. Потом число зрителей увеличилось. Краем глаза Ася заметила молодого мужчину, приостановившегося у витрины и через стекло разглядывавшего Асю, как картинку из глянцевого журнала. Довольная реакцией своего «зала», она приняла позу фотомодели перед камерой, и даже взгляд на секунду стал такой же зовущий и томный. Мужчина у витрины, будто завороженный, сделал шаг вперед, словно собираясь войти внутрь, но потом опомнился, опустил голову и быстро пошел по своим делам.

— Сколько? — спросила Ася, слегка нагибаясь, чтобы разглядеть ценник.

— Сорок пять тысяч.

Назвав цену, продавщица бросила на Асю быстрый внимательный взгляд, отслеживая реакцию. Асино лицо не дрогнуло, хотя желание купить шубку сразу убавилось. «Нет, я никогда не привыкну к таким ценам», — подумала Ася.

Решив для себя, что без норкового свингера она обойдется, Ася все-таки хотела достойно выйти из игры. Она еще раз взглянула на свое отражение, снова покрутилась, но уже не так энергично:

— Мне нравится.

— Вы возьмете? — расплылась в улыбке продавщица.

— Думаю, да.

Ася небрежно щелкнула замочком сумочки.

— Отложите, пожалуйста, на час-другой, я заеду к мужу на работу. Если муж покупку одобрит, я за ней вернусь.

Ах, если бы это было правдой! На секунду Ася представила, как она возвращается сюда вдвоем с Павлом… Ну почему, почему его нет рядом!

Провожаемая подобострастной улыбкой продавщицы, Ася гордо покинула магазинчик. У выхода незаметно бросила взгляд на шубку: жаль, конечно, страшно жаль расставаться с ней навсегда! Очень уж она ей идет…

Усилием воли Ася отвлеклась от некупленного свингера и занялась насущными проблемами. Предстояло добраться до дома, преодолев массу перекрестков, гаишников и пробок.

Ей не повезло. На Беговой начали ремонт дороги, и у поворота на светофоре образовалось много машин. Серьезной пробкой это назвать нельзя, но для Асиных нервов и это было настоящим испытанием. Как назло, она оказалась не в крайнем ряду, а в самой середине, затертая между маршруткой и широченным зеленым «Рено». Все внимание Ася переключила направо — не дай бог поцарапать эту сверкающую зеленую игрушку!

Машины продвигались медленно. Занятая «Рено», Ася в какой-то момент не рассчитала: стремясь удалиться от него подальше, слишком резво двинулась вперед. Вишневый «Ауди» впереди затормозил чуть раньше, чем Ася ожидала, и — вжжик! Бампер Асиного «горбунка» стукнул заднюю фару «Ауди».

Ася зажмурилась и сразу почувствовала, как ее сердце от испуга ухнуло куда-то вниз, к желудку. «Господи, Господи, что сейчас будет! И к тому же — иномарка, какой ужас! Убьет он меня, просто возьмет и убьет! Если пронесет, никогда в жизни больше за руль не сяду!»

Водитель «Ауди» выскочил из машины и кинулся к поврежденной фаре. Включив габариты и мысленно перекрестившись, Ася тоже вылезла из «горбунка» и сделала пару робких шажков по направлению к владельцу «Ауди». К Асиному счастью, он оказался не «крутым» с бритым затылком, а молодым парнем вполне интеллигентного вида, круглолицым, со светлым ежиком коротко стриженных волос. Одет он был в мягкую замшевую куртку и джинсы. У Аси невольно вырвался вздох облегчения. «Нет, этот не убьет. Обругает, но не убьет. Может, удастся договориться с ним цивилизованно?»

Нагнувшись к машине, водитель озабоченно рассматривал побитую фару.

— Извините меня, — робко начала Ася, — извините, я езжу недавно, и, когда пробки…

— Смотреть надо! — буркнул парень.

«Наверное, не его машина, — ужаснулась про себя Ася. — Хотя, может, и его, все-таки «Ауди» — не «Мерседес».

— Извините, — расстроенно повторила она. — Я заплачу вам за ремонт.

Парень выпрямился, хмуро взглянул на нее и уже открыл было рот для гневной тирады, однако, увидев перед собой хрупкую испуганную девушку, проглотил то, что чуть не сорвалось у него с языка, и небрежно пожал плечами:

— Да ладно. Разберемся.

— Сколько нужно? — Ася полезла было в карман за кошельком и вдруг сообразила, что денег у нее осталось совсем немного. — Знаете, — быстро сказала она, — я ездила по магазинам и, кажется, почти все потратила. Скажите, как вас найти, и я вам заплачу за ремонт. Сразу же, хоть сегодня вечером.

Парень окинул ее взглядом:

— Давайте лучше вы оставите мне телефончик, и я вам сам позвоню.

— Хорошо, давайте так.

Ася продиктовала свое имя и телефон. Парень записал, но, прежде чем захлопнуть блокнот, посмотрел на нее, насмешливо прищурившись:

— А это точно ваш телефон?

— Как это «точно»? — не поняла Ася.

— Ну вдруг это старый телефон вашей подруги детства или какой-нибудь богом забытый склад стройматериалов…

— Мой. Вот, пожалуйста. — Ася поспешно достала из внутреннего кармана бумажник с паспортом и правами. — Вот, смотрите: зовут меня Анастасия Крылова, вот прописка, — она быстро пролистала странички, — смотрите, все честно. Если телефон неправильный, вы можете меня найти по ней. Парень заглянул в паспорт и вернул его Асе:

— Хорошо. По правде сказать, я вам и так поверил, просто захотелось вас подразнить, Анастасия Васильевна. Кстати, меня зовут Сергей, по отчеству тоже Васильевич. Так что мы с вами в некотором роде тезки.

Тут уж и Ася улыбнулась:

— Так вы сами мне позвоните, Сергей Васильевич?

Она не хотела кокетничать, это получилось бессознательно, само собой.

— Можно просто Сергей, — улыбнулся парень в ответ (теперь уже совсем по-доброму). «А улыбка у него располагающая», — непроизвольно заметила Ася. — Конечно, позвоню. Такой девушке позвонить — одно удовольствие…

«Почему у меня такое ощущение, что я его уже где-то видела?» — подумала Ася, садясь в машину. — Дежа вю? Каприз зрительной памяти?» Однако додумать до конца эту мысль она не успела: дорога заняла все ее внимание.

Через двадцать минут Ася ввалилась в свою квартиру, нагруженная пакетами и сумками.

Елена Павловна уже ушла, оставив после себя идеальную чистоту, стопку свежевыглаженного постельного белья на кровати в спальне и записку, что позвонит вечером узнать, нет ли каких-нибудь дополнительных поручений. Ася снова порадовалась про себя, что и сегодня ей удалось избежать столкновения с домоправительницей. Некоторая странность появления Елены в доме заставляла относиться к ней настороженно. Кроме того, в глубине души Ася ее здорово побаивалась: холодная, чопорная, она невольно заставляла Асю чувствовать себя девчонкой, без билета прошмыгнувшей в красивую жизнь. Может быть, только бурная фантазия заставляла Асю читать в Елениных глазах осуждение своему поведению, внешности и манере одеваться, но от этого легче не становилось. Ася вздохнула. Вот Павел, наверное, сразу сумел бы поставить Елену на место. Она не раз ловила себя на том, что даже разговаривает с Еленой подобострастно-извиняющимся тоном, будто это Ася работает на Елену, а не наоборот. В общем, обнаружив, что домоправительница уже ушла, Ася сразу повеселела.

Вывалив груды покупок на стол, Ася, засучив рукава, сразу же принялась за дело. Сыр — в овощерезку, мясо — в раковину и там порезать на куски. Яйца — в кастрюлю и на огонь. Она включила радио — там что-то бодренькое запевал Агутин. Хорошо, под ритм легче крутиться. До прихода гостей оставалось чуть больше часа…


Шумная толпа ввалилась в двери, и в просторном холле сразу стало тесно. Восклицания, охи, вздохи, громкие приветствия — все как положено после долгой разлуки. Ася переходила из рук в руки, словно вымпел за победу в соревновании, целуясь без разбору с девчонками и с ребятами, тоже что-то восклицала, отвечала на шутки, не слыша в общем гаме своего голоса. Лариска, Лешка, даже Роман пришел. И Кирюша Мотаков, и Ленка Звягинцева по прозвищу Багира, и Сашка, и Игорек!

— Аська, солнышко, сколько зим, сколько лет!

— Лапуля, ты стала совсем неотразима!

— Ну ты даешь! Исчезла на год, как сквозь землю провалилась! Так не поступают, старушка!

На мгновение ей даже показалось, что не было этого года, разлучившего ее с ребятами, и она снова счастливая и беззаботная первокурсница…

Через пять минут столпотворение в холле рассосалось, и гости разбрелись по квартире, чувствуя себя как дома: актеры — люди не стеснительные. Ася поспешила в гостиную: туда стеклась большая часть народа. Она вошла как раз в тот момент, когда Лариска, стоя посреди комнаты, оглядывала обстановку. Присвистнув, она повернулась к Асе:

— Ну, Аська, хорошо устроилась! Прямо как в западном сериале. Такую люстру я видела в квартире на Тверской, у вдовы одного о-очень знаменитого маршала… Настоящая бронза, верно?

— Не верно, а наверно, — пожала Ася плечами и засмеялась: — Ну вот, получился каламбур.

Но Лариску каламбур не заинтересовал:

— Где таких мужей дают, скажи, пожалуйста? — Она вроде бы смеялась, но взгляд был цепким и испытующим. — Открой секрет по старой дружбе. Я тоже туда наведаюсь.

— Где давали, там уже нету. Разобрали всех. — Нинка деловито подошла к столу и аккуратно стащила с тарелки кусок колбасы.

— Да уж, — вздохнула пухленькая блондиночка Анечка Сурикова, плюхаясь на мягкий диван, — по-моему, нигде кризис так не сказался, как на брачном рынке.

— Наша Анюта только губки раскатала на богатого банкира, а он возьми и превратись в бедного безработного, — зло усмехнулся Кирилл Мотаков. — Вот были же раньше женщины, с которыми «и в горе и в радости, и в богатстве и в бедности»! А теперь выходит — только в богатстве.

Ася улыбнулась: Кирилл, как всегда, старался уязвить Анечку. Он уверял, что испытывает к ней классовую вражду, неприязнь провинциального самородка к столичной штучке, племяннице известного режиссера. Ася отчасти могла понять подобное чувство. Нинка же в классовую ненависть ни капельки не верила и подозревала, что он просто в нее тайно влюблен.

— Ладно, ты-то что переживаешь? — огрызнулась Анечка. — Тебе-то уж богатство никогда не грозило.

— Зато я талантлив, — гордо отозвался Кирилл. — Да что там талантлив — просто гениален! И если некоторые предпочитают не замечать… то это, извините, их трудности.

— Подумаешь! Аль-Пачино тамбовский! — Анечка фыркнула и отвернулась. Кирилл и его таланты нисколько не интересовали ее.

Вечер шел своим чередом, точно такой, каких в Асиной прежней жизни было немало. Ася веселилась почти так же, как и раньше. Однако потом мало-помалу веселье прошло, и снова тяжелым грузом навалилась на плечи тоска. Время изменило Асю. И, кажется, изменило основательно… Прежние шутки уже не веселили, а пьянеющие гости начинали слегка раздражать.

К десяти почти все было съедено и выпито, но уходить никто не собирался. Расходиться так рано было в их среде не принято. От красиво накрытого стола ничего не осталось, скатерть сразу залили вином, окурки тушили в грязных тарелках. Да уж, с легкой досадой подумала Ася, в таком обществе любой вечер все равно выльется в общежитские посиделки. Роскошная обстановка квартиры на компанию больше не действовала, присмотрелись, привыкли и расслабились…

Ася неожиданно вспомнила, как когда-то давно, примерно год назад, она случайно попала в гости к одному компьютерщику. Как же его звали? Кажется, Лева… Или Яша? Разведенный парень, жил один и в центре, на Никитской, — у него в квартире всегда толпилась куча народу. Асю туда привел приятель Алика, пытавшийся за ней ухлестывать. Так вот, собрались, пили, гуляли и уходить совсем не собирались, хотя давно перевалило за полночь. Мрачный Лева или Яша, не участвуя в общем веселье, сидел у включенного компьютера, на экране которого крутилась заставка «Тебя ждут дома!!!». Невооруженным глазом было заметно, что поздние гости ему порядком надоели. Но подгулявшим приятелям и их подружкам на это глубоко наплевать.

Ася тогда подсела к нему и кивнула на экран.

— Вы думаете, эта надпись на кого-нибудь подействует? — робко спросила она.

Хозяин исподлобья взглянул на нее и вдруг оживился:

— Бывает, что помогает. Вот вчера одна барышня прилегла головой на стол, потом подняла глаза, прочитала, встрепенулась и сразу засобиралась.

— Ушла?

— Ну да. Она вспомнила, что пару часов назад у нее муж должен был вернуться из командировки…

Так вот, если бы у Аси на компьютере была такая заставка, она бы ее сейчас обязательно включила. Потому что мирная вечеринка начинала плавно перетекать в сумасшедший бред.

В гостиной у окна, не обращая внимания на скопление народа, самозабвенно целовалась парочка. Ася увидела и удивилась: она и не подозревала, что у Ленки с Сашкой роман. Хотя почему сразу роман, может, просто так, набрели друг на друга под настроение…

Лариска с безумными глазами вещала всем о своей будущей карьере в Голливуде:

— У меня такой же вайтлс, как у Джулии Робертс! К тому же — загадочная русская душа! Меня может разгадать только такой гений, как Спилберг!

— А вдруг ты больше подойдешь Роману Полански, — насмешливо бросил кто-то, еще не слишком пьяный, — только ты, подруга, уже опоздала. У него есть Эммануэль.

Реплика подействовала, как горящая спичка на сухое полено. Лариска мигом вскочила на журнальный столик и задрала юбку:

— Какая Эммануэль? Дураки вы все вместе со своим Полански! Корова ваша Эммануэль, жирная корова! У нее не ноги, а грабли! А у меня! Да разве такие ноги не стоят трех… нет, десяти Эммануэлей! Смотрите, смотрите!

Лариска попыталась изобразить нечто вроде канкана, и Ася в ужасе зажмурилась: вот сейчас столик не выдержит, и Лариска рухнет на пол со всего размаха! Но катастрофы не случилось, Лариску вовремя стащили и усадили на диван, сунув ей очередной бокал с вином.

Ася вышла на кухню.

Мойка была доверху заполнена грязной посудой, у раскрытого холодильника в задумчивости застыл Игорек, очевидно соображая, чего ему надо. За столом с остывшим чаем Нинка и Роман вели оживленный разговор о высоком.

— Нет, ты все-таки не чувствуешь Верочку! — кипятился Роман. — Пойми, она не такая простушка, как это принято изображать! Не-ет, эта девочка очень себе на уме! Она играет, понимаешь, иг-ра-ет! Такой безобидный ужик, который в любую минуту может обернуться настоящей гадючкой!

Ася изумилась такой трактовке Тургенева. Это какое же воображение надо иметь, чтобы в Верочке углядеть гадючку?

— Но, Рома, ведь в тексте этого нет… — Нинка от волнения лихорадочно облизывала губы. Она даже не заметила Асю. — Ведь Тургенев…

— Что — Тургенев? Что? Иван Сергеевич не так прост, как тебе кажется!..

Глаза у Ромки горели творческим огнем.

Ася вздохнула и тронула Игорька за плечо:

— Чего ты ищешь?

— У тебя кефиру нет?

— Чего?

— Кефиру. Можно «био».

Кефиру ему подавай… Сумасшедший дом!

— На, держи! — Ася извлекла из недр «Стинола» бело-зеленый пакет. — Прямо на тебя смотрит. Только, слушай, тебе плохо не станет? Кефир после водки, знаешь, это…

— Нормально-нормально! — И Игорек приник к пакету. — Аська, кажется, в дверь звонят! — оторвался он на секунду от поглощения кефира.

Сквозь шум вечеринки с трудом пробивалось нетерпеливое треньканье звонка. Ася застыла, сердце заколотилось со страшной силой. Павлик? Неужели это он?

— Во рванула! — восхищенно заметил Игорек, когда Ася пулей вылетела из кухни. — Все свои уже пришли! Ты еще кого-то ждешь? — крикнул он ей вдогонку.

Ася рывком распахнула дверь. На пороге стоял молодой человек в джинсовой куртке. В одной руке у него был объемный пакет, в другой — огромный букет темно-бордовых роз в нарядной упаковке.

— Крылова Анастасия Васильевна? — вежливо осведомился молодой человек.

— Да, это я. — Ася слегка растерялась и от растерянности отступила назад. — Что вам угодно?

— Разрешите вручить вам вот это, — сначала он протянул Асе розы, потом сверток, — и пожалуйста, распишитесь в получении.

Он достал из внутреннего кармана куртки ручку и какую-то квитанцию. Ася машинально расписалась в указанном месте (ей очень мешали сверток и букет, которые она не додумалась положить и так и держала в руках). Молодой человек свернул квитанцию пополам, снова убрал ее в карман, вежливо поклонился и побежал вниз по лестнице.

— Что это? Вы откуда? — крикнула Ася ему вдогонку, но ответа не последовало.

— Аська, кто это был? — В холл выскочила Лариска. Удивительно, как она вообще расслышала, что кто-то пришел. Впрочем, у Лариски уши как у рыси. — Что это такое, Аська? У-у, какие цветы! Это от кого?

Ася лишь пожала плечами. Лариса взяла у нее букет и на секунду ткнулась лицом в крупные темные цветы:

— Слушай, пахнут как! — Она подозрительно посмотрела на Асю. — У тебя что, кто-то есть помимо мужа?

— Что-о? — опешила Ася.

— Да ладно! — Лариса сморщила греческий носик. — Ну Аська, ну тихоня, ты даешь! Пока законный супруг в командировке, таинственный поклонник посылает ей розы и подарки!

— Какой еще поклонник? — Ася никак не могла прийти в себя и совершенно не понимала, чего у нее хочет выведать ушлая Лариска.

— А кто же еще? Ты же сама сказала, что мужа в Москве нет…

Ася кивнула:

— Нет.

— Так кто же это? — Лариса встряхнула букет.

— Сама ничего не понимаю…

— А в свертке что? — живо спросила Лариска у Аси.

— Говорю же — не знаю. — Ларискина назойливость начала приводить Асю в чувство.

— Так давай посмотрим!

Лариска выхватила из Асиных рук пакет и стала развязывать бечевку. Через секунду глаза ее зажглись алчным восхищением:

— Боже, какая прелесть!

В ее руках заструился серебристый мех того самого свингера, который Ася примеряла сегодня днем в магазине…

Ася отказывалась что-либо понимать.

Глава 5 Странности продолжаются

Слава богу, явление шубы народу не состоялось: на звонок в холл, кроме Лариски, никто не вышел: все были заняты своими делами. Стараясь не привлекать ничьего внимания, Ася быстренько запихнула свингер в шкаф, а Лариске наврала, что это очередной сюрприз мужа, к которым она просто еще не успела привыкнуть. Лариска, кажется, не очень поверила, но Асе было абсолютно безразлично, что о ней подумает бывшая однокурсница.

Гости разбрелись только к трем ночи. Последней, разумеется, уходила Лариска.

— Слушай, Ась, — горячо зашептала она, уже стоя у дверей, — ну признайся, кто он?

— Он? — Нинка, которая оставалась у Аси ночевать, недоумевающе вскинула свои бесцветные бровки. — Кто «он»?

— Вот и мне интересно кто, — усмехнулась Лариска. — Обещаю унести тайну с собой в могилу.

— Да я же сказала — муж. — Ася улыбнулась и пожала плечами. — И нет никакой тайны, что ты выдумываешь!

— Ой ли… — Лариска погрозила Асе наманикюренным пальчиком.

— Ларочка, — убедительно сказала Ася, потихоньку вытесняя подругу к порогу, — я безумно люблю своего мужа и не собираюсь ему изменять. И никого, понимаешь, ни-ко-го, кроме него, у меня нет. Честное благородное слово.

Отделавшись от Лариски — дав ей денег на машину и почти выпихнув за дверь, — Нина с подозрением посмотрела на Асю:

— О чем это вы тут беседовали? Ну-ка рассказывай, что еще случилось?

Ася молча открыла шкаф, достала неожиданный подарок и накинула его на плечи. Нинка ахнула:

— Какая прелесть! Ну-ка покрутись!

Ася крутанулась на пятках. Отблески света заискрились в мягких волнах дорогого меха.

— Класс! — восхитилась Нинка. — И откуда?

— Не знаю.

— Как это?

Ася вкратце пересказала историю о таинственном дарителе. У Нинки от любопытства даже рот приоткрылся:

— И ты никого не заметила там, в магазине? Ну когда в первый раз шубу мерила?

— Нет.

— Точно?

— Не знаю, — повторила Ася и растерянно пожала плечами, — я же не приглядывалась. Ты думаешь, это кто?

Нина насмешливо сощурилась:

— Ты, конечно, уверена, что это твой Павлик!

— Больше некому, — убежденно сказала Ася.

Нина недоверчиво сморщила короткий нос:

— Ну, знаешь… Слушай, а чего мы стоим в коридоре? Пошли сядем. — Она распахнула двери в гостиную и вздохнула: — Вообще-то убрать бы здесь не мешало, бардак жуткий.

Через пятнадцать минут Ася и Нина свалили всю грязную посуду в раковину и уселись на кухне. Спать не хотелось.

— Посуду надо бы помыть, — нерешительно сказала Ася.

— Брось! — Нина пожала плечами. — У тебя же Елена есть, это ее обязанность.

— Да как-то неудобно… Тем более она сегодня была. Не оставлять же весь этот ужас до ее прихода.

— Почему? Нормально… И все-таки странная история со свингером, ты не находишь? — резко вернулась к началу разговора Нинка.

Ася молчала.

— Ну-ка расскажи мне все еще раз, — устало вздохнула Нинка. — Медленно и по порядку.

Ася в который раз повторила историю свингера. И как она играла роль жены миллионера, выбирая шубу, которую не собиралась покупать. И как пришел посыльный с розами и свертком. Весь рассказ занял пять минут.

После этого подруги минуты три сидели молча, обдумывая ситуацию.

— Значит, — подытожила Нина, — как ни крути, а вывод такой: за тобой все время наблюдают.

— Слушай, не говори глупостей! — возмутилась Ася. — Это же не сценарий фильма про шпионов!

Нинка вздохнула:

— А что, у тебя есть другие мысли? Ведь кто-то же видел, как ты мерила шубы! И купил именно то, что ты выбрала, и прислал…

— …Заплатив большие деньги, — подхватила Ася. — Ведь это удовольствие стоит денег. Ну кто, кроме Павла, может делать мне такие подарки?

— Только поэтому ты уверена, что это Павел? — Нина скептически хмыкнула. — А может быть, это вовсе и не подарок? Может быть, это какая-то уловка, чтобы привлечь к тебе внимание?

— Зачем?

— Не знаю пока. — Нина с сомнением покачала головой. — Только мне все это очень не нравится. Я бы на твоем месте эту шубу спрятала подальше. Или вот что… Давай завтра вместе поедем в магазин и узнаем, кто ее купил.

— А что, — загорелась Ася, — давай! Может быть, удастся хоть что-то выяснить…

В эту ночь они почти не спали. Едва стрелка часов подползла к десяти — час открытия магазинов, — Ася и Нина уже были в торговом центре.

Увидев Асю, вчерашняя продавщица вежливо улыбнулась и виновато спросила:

— Вы приехали за своим свингером? Очень жаль, но вы опоздали. К сожалению, его уже купили. Вы же просили отложить его всего на час.

— Да-да, — поспешно кивнула Ася, — у меня к вам никаких претензий. Просто я хотела узнать, кто купил тот самый свингер. Вы случайно не запомнили?

Продавщица опять улыбнулась, на этот раз снисходительно. Ну как она могла не запомнить мужчину, который вчера купил такую дорогую шубу! Отвечать она не торопилась, выжидательно-вопросительно глядя на Асю.

— Видите ли, — Ася смешалась, — мне очень нужно это знать…

— Да? — В тоне продавщицы явно слышалось недоумение.

Ася от досады даже прикусила губу. Как назло, ничего правдоподобного не приходило в голову, а заранее никакой историей она не запаслась. Ну не рассказывать же этой любопытной тетке всю правду!

— Понимаете, — вдруг затараторила Нина, выступив вперед, — мы вчера вечером были в гостях, на дне рождения, и хозяйке дома муж купил потрясающую шубу из норки и прислал прямо на дом с посыльным. И мы поспорили на бутылку «Дом Периньон», тот ли это свингер, который мерила Ася, или другой. Так что, понимаете…

— Да-да, — продавщица, казалось, поверила (или сделала вид, что поверила) выдуманной на ходу истории. Кто их знает, этих жен богатых мужей! Ведь известно, что у богатых свои причуды…

— Так вы не могли бы описать нам вчерашнего покупателя? — напирала Нинка. — Ведь это был мужчина?

— Мужчина.

— Молодой, лет тридцати пяти?

— Да.

— Темноволосый такой, загорелый, да? Похож на Киану Ривза, только старше?

— Нет, — продавщица покачала головой, — что вы, совсем нет. Не темноволосый, скорее блондин, с большими залысинами у висков. И на актера не похож, ни на Ривза, ни на какого другого. Да и вообще он был, извините, далеко не красавец. Худой, высокий и такой, знаете, немного сутулый. Но все равно представительный, в длинном черном плаще.

Нина и Ася переглянулись. В глазах у Нинки застыло недоумение, у Аси — разочарование.

— Не-ет, не он… — протянула Нинка.

— Не он… — эхом повторила Ася.

— Проспорили шампанское? — посочувствовала продавщица.

— Ага. Жаль. — Нинка развела руками. — Странное совпадение. А я-то была уверена, что такие шубы выпускаются в единственном экземпляре. Разве нет?

— Почти, — согласилась продавщица. — Но нам шубы поставляет «Русский мех», они по одному лекалу делают не больше десяти изделий. Хоть десять на Москву и не много, все равно такой же точно свингер мог быть, например, на Смоленской или в салоне «У Дианы». Может быть, муж вашей подруги его купил именно там?

— Может быть…

Нинка потянула расстроенную Асю к выходу.

— Ничего не понимаю! — сказала Нина, когда они уже сидели в машине. — Что же это за тип, лысый и светловолосый? Признавайся, ты его знаешь?

— Нет. — Ася завела машину. — Тебя до училища подбросить?

— Какая уж тут учеба! — вздохнула Нинка. — При таком-то раскладе… Прогуляю. Тем более что «Месяц» сегодня все равно не репетируем, а отрывки читать еще не начинали.

— Тогда поехали где-нибудь посидим, — решила Ася. — Домой как-то не тянет, в эту грязь…

— Да уж, погуляли вчера — ничего не скажешь… — пробормотала Нинка. — Посидим «У мамы Зои», хорошо?

Ресторанчик «У мамы Зои» в одном из Пречистенских переулков пользовался большой популярностью у бизнесменов средней руки. Цены там были весьма умеренные, а кухня — настоящая грузинская. Сама мама Зоя — колоритная пожилая грузинка из «настоящих» — раньше сидела в маленьком баре у входа, где продавали вино. Теперь же, как и положено владелице преуспевающего ресторана, она имела свой кабинет и появлялась в зале лишь изредка, когда требовалось оказать внимание именитым посетителям.

Ни Нина, ни Ася к именитым не относились. А потому, усевшись за столик недалеко от входа, они сделали заказ и тихо беседовали, ожидая неторопливых официантов.

— Кто же это все-таки мог быть? — не могла успокоиться Нинка. — Вспомни хорошенько, может быть, у твоего Павлика был какой-нибудь белобрысый друг?

— Да нет, — нахмурилась Ася. — По крайней мере, я такого не помню.

— А лысый? Лысые друзья у него были?

— Не знаю… Может быть, и были, но я не знаю. Нина сердито пробурчала:

— Ну вот! А кого ты вообще знаешь? Ты не знакома с его друзьями, ты не видела его родителей…

— Они умерли.

— Откуда ты знаешь? Ты была на их похоронах?

— Ну, Нин, это уж слишком…

— Продолжаю. — Нинка махнула рукой, словно отметая Асины возражения. — Так вот — не видела родителей, не знаешь, где он работает… Странно все это, тебе не кажется? И вот что я тебе скажу: мне с самого начала твой Павел не нравился. И твоя спешная таинственная свадьба, и его исчезновение — словом, все, что с ним связано.

— Ничего странного. — Ася старалась выглядеть невозмутимой. — Между прочим, многие браки, которые окружающим кажутся вполне нормальными, на самом деле такими отнюдь не являются. Бывает, живут себе живут вместе лет тридцать, а потом выясняется, что у него на стороне трое детей и домик в Швейцарии, а жена — ни сном ни духом.

— Это совсем другое, — пожала плечами Нина.

— Ничего себе другое! Ну сама подумай, много она о нем знала, если трое детей от другой женщины остались незамеченными!

— Уж где он работает, она знала наверняка!

— На работе у него она вполне могла ни разу не побывать!

— За тридцать лет?

— За тридцать лет! А говорить он ей мог что угодно!

— Ну хорошо, друзей-то его она уж наверняка знала! И потом, за столько лет у них должны были появиться друзья дома!

— А вот и необязательно! Даже если и появились, это все равно ничего не значит! И вообще, в отношениях двоих могут разобраться только эти двое! Со стороны может показаться что угодно, а на самом деле… Ты думаешь, друзья дома знают о трех детях на стороне? Нет, они восхищаются идеальным браком, длящимся тридцать лет!

Ася и Нина так увлеклись обсуждением отношений придуманных на ходу персонажей, словно это были их близкие знакомые. Они уже почти кричали друг на друга, по крайней мере, за соседними столиками на них стали обращать внимание. Нина опомнилась первой.

— Ладно, — сказала она неожиданно спокойно, — давай оставим эту выдуманную парочку в покое и вернемся к твоему случаю. Все-таки вспомни, может быть, вы где-то кого-то случайно встречали из знакомых твоего Павлика? В театре, в ресторане, в казино, на улице, — уж не знаю где?

Ася сосредоточено наморщила лоб:

— Нет, точно нет. В театре мы ни разу с ним не были, в казино тоже. В ресторане… Вроде бы тоже ни с кем не встречались… Да и по ресторанам мы ходили не слишком часто.

— О господи, — Нинка схватилась руками за голову, — во что ты влипла!

Этот преувеличено-драматический жест Асю слегка разозлил:

— Перестань причитать, ни во что я пока не влипла. Павлик вернется, обязательно вернется. Он ведь оставил мне записку. И я думаю, этот свингер — его подарок. Больше не от кого.

— А белобрысый?

— Простое совпадение. Может быть, белобрысый купил шубу своей даме, а Павлик мне — точно такую же, но на Смоленской. Или «У Дианы».

Нинка хмыкнула:

— Ага, ага. Утром меришь дорогую шубку, а вечером тебе ее доставляют прямо домой. Да еще букет шикарных роз в придачу. «Получите, Анастасия Васильевна, и распишитесь!» — Нинка завелась не на шутку. — Ты несешь настоящую чушь. Таких случайностей не бывает…

— Ну, Нин, сама подумай — зачем совершенно постороннему мужчине дарить мне шубу? Такие подарки только муж жене делает или любовник…

— Ладно, хватит, а то мы сейчас договоримся и до любовников. Лучше скажи, что ты с этим подарком делать будешь?

Ася пожала плечами:

— Ничего. Пусть пока висит в шкафу. Есть он не просит, а до зимы еще далеко.

— Два месяца.

— За два месяца, — твердо сказала Ася, — я уверена, все прояснится. Павлик вернется, и все будет хорошо.

Нина досадливо поморщилась:

— Твой оптимизм сильно смахивает на дурь.

— Прекрати, — Ася прикусила губу, — прекрати, или мы всерьез поссоримся.

И они бы, возможно, поссорились, потому что Нинка не собиралась оставлять эту тему. Но тут официантка принесла заказ, и предоставилась хорошая возможность переключиться на другое.

Пять минут за столом царило напряженное молчание.

— Слушай, а не заказать ли нам вина? — спросила Нинка, чтобы разрядить обстановку. Она уже жалела, что перегнула палку.

— А почему бы и нет. — Ася тоже не хотела сгущать краски. — Давай сходим?

— Сиди уж, я сама. Твиши?

— Твиши, а если нет — гурджаани.

Она встала и направилась к бару. Ася смотрела ей вслед, на душе у нее было неспокойно. Можно было спорить с ней до хрипоты, но ведь себя саму не обманешь… У Аси возникло странное ощущение, что она играет роль в пьесе театра абсурда и так вжилась в нее, что уже не может отличить, где игра, а где реальная жизнь. И нет этой пьесе ни конца ни края.

— Добрый день, — вдруг раздался у нее за спиной мягкий мужской баритон.

Ася обернулась: рядом стоял светловолосый молодой человек в строгом сером костюме. Почему-то первым делом Асе бросился в глаза его галстук, темно-красный с серым геометрическим узором, очень дорогой, завязанный модным широким узлом.

— Вы не узнаете меня?

Абсурд продолжался.

— Простите? — переспросила Ася, почти не удивляясь. Очевидно, она просто потеряла способность удивляться.

Молодой человек улыбнулся:

— Вчера на углу у светофора вы разбили мне заднюю фару.

И тут Ася сразу вспомнила: владелец «Ауди»! И зовут его… Как же его зовут?

Парень заметил ее затруднение:

— Позвольте представиться еще раз. Сергей. А вы — Анастасия, верно? Анастасия Васильевна. Позвольте мне присесть, Анастасия Васильевна?

— Да-да, конечно, — растерянно сказала Ася. — Пожалуйста.

И зачем-то добавила:

— Я здесь с подругой.

— Я заметил, — улыбнулся Сергей. — Честно говоря, я наблюдаю за вами уже минут пять.

— Да?

Сергей придвинул стул и сел рядом с Асей.

— У вас очень эмоциональная подруга. Вы ведь нечасто здесь бываете?

— А вы часто?

— Я обычно здесь обедаю. Кормят прилично, и офис недалеко.

Ася взглянула на него повнимательнее. А он не так уж молод: у глаз уже заметные морщинки, и складки у рта явно обозначились, и залысины на висках… Стоп! Залысины на висках! Блондин! Ася чуть не вскрикнула от испуга, но тут же взяла себя в руки. Да нет, не может быть. Глупость какая! Конечно, этот Сергей не имеет к таинственному покупателю шубы никакого отношения. Хотя интересно, а черный плащ у него есть? Вчера он, кажется, был в куртке…

— У нас гости?

Нинка остановилась рядом со столиком. В руках у нее была бутылка твиши. Сергей снова вскочил и галантно придвинул ей стул:

— Случайный знакомый вашей подруги Анастасии по ДТП.

— Да? — Нинка с подозрением посмотрела на Асю. — А я ничего не знаю!

— Я тебе не успела рассказать.

— Не успела? — Нинка перевела глаза с Аси на Сергея, потом обратно: — И что же случилось?

— Вчера я разбила фару «Ауди» Сергея, а он любезно не потащил меня в милицию.

Нинка усмехнулась:

— Может быть, зря? В милиции ты была бы в большей безопасности.

Ася прыснула, хотя ей было совсем не весело:

— Нин…

— Молчу, молчу. — Она повернулась к пострадавшему в ДТП и окинула его оценивающим взглядом: — Значит, вас зовут Сергей? Отлично. А меня Нина.

— Очень приятно.

Он опять приподнялся и поцеловал протянутую Нинкой руку, да так ловко, словно в свое время закончил кадетский корпус. Ася заметила, что это Нинке очень понравилось. Она незаметно провела рукой по волосам, подправляя рыжие завитки у висков, и как бы невзначай поинтересовалась:

— А вы здесь один?

— Да. Заехал пообедать.

— Так присоединяйтесь к нам!

Ася чуть не поперхнулась и бросила на Нинку изумленный взгляд: куда-то подевались все ее страхи и подозрения! Неужели она не заметила, что этот Сергей — тоже блондин и тоже с залысинами? Но Нинка уже вовсю начищала перышки и распустила хвост.

— Как приятно, что за столом появился мужчина! — прощебетала она. — Есть кому вино девушкам разлить. Ведь это мужская обязанность, правда, Сергей?

Незваный гость долго просить себя не заставил. Очевидно, он был «У мамы Зои» завсегдатаем: стоило ему мигнуть официантке, как на столе тут же появился третий прибор.

— Спасибо, Тамарочка, — поблагодарил Сергей небрежным кивком головы. — Бутылку шампанского, а все остальное как обычно. — Предлагаю для начала выпить за знакомство, — улыбнулся он притихшим девушкам.

Через некоторое время посторонний наблюдатель (если бы такой был) мог предположить, что за столиком сидят люди давно и хорошо знакомые. Сергей сыпал смешными историями как заправский тамада, а раскрасневшаяся Нинка весело смеялась, демонстрируя ровные белые зубы.

— А вот самый свежий анекдот, только что из Голливуда. Плывет по морю корабль, роскошный дорогой лайнер. Публика пьет, ест, веселится, всем хорошо…

«А он умеет рассказывать, — подумала Ася. — И вообще вполне, вполне… Ничего, симпатичный. Вон как Нинка сразу смекнула что к чему…» Сама Ася почему-то осталась к новому знакомому довольно равнодушной. По крайней мере, внутри у нее ничего не дрогнуло и не оборвалось; она даже чувствовала себя немного неуютно в этой теплой компании.

— …И тогда капитан корабля спустился в салон первого класса и сказал: «Господа, у меня для вас две новости, одна плохая, другая хорошая. Какую первую излагать?» Все, естественно, закричали: «Хорошую давай!» «Нам уже присудили одиннадцать «Оскаров»…»

— Это про «Титаник»? — закричала Нинка и прямо-таки зашлась переливчатым смехом.

«Вот это актриса! — восхитилась Ася. — Анекдот-то с во-от такой бородой! Но, видно, Нинке уж очень понравился этот пострадавший в ДТП».

Незаметно за разговорами лобио и форель были съедены, и под них выпиты и твиши, и шампанское, заказанное Сергеем. Он взглянул на часы и огорченно вздохнул:

— Увы, очень жаль, но мне пора.

— Действительно, очень жаль, — сразу погрустнела Нина.

Сергей посмотрел на Асю. Та только неопределенно улыбнулась. Она устала от этого шумного завтрака и неуемного веселья. Кроме того, ей хотелось поговорить с Нинкой наедине: они же так ни к чему не пришли в истории с шубой.

— Дела, дела, — твердил Сергей, поднимаясь со стула. — Что девушки делают сегодня вечером? — неожиданно спросил он.

Ася не успела и рта открыть, как Нинка с готовностью выпалила:

— Как раз ничего. А вы хотите нам что-нибудь предложить?

— Если позволите.

— Позволим, конечно, правда, Ась?

Ася опять неопределенно пожала плечами. Нинка, казалось, совсем с ума сошла.

— Тогда я вам позвоню часиков в пять? — полувопросительно полуутвердительно сказал Сергей, глядя на Асю. — Телефончик ваш у меня сохранился. И если вы не против, мы договоримся насчет сегодняшнего вечера.

— Конечно, — быстро согласилась Нинка, — конечно. Мы будем ждать.

Вернувшись домой Ася, и Нинка уютно устроились в гостиной с чашечками дымящегося кофе за низким столиком.

— Знаешь, Аська, — томно протянула Нинка, сделав маленький глоток и поставив хрупкую чашечку на столик, — мы слишком себя ограничиваем. Мы окружены запретами, мешающими радоваться жизни, познавать ее во всей полноте. А жизнь коротка, слишком коротка, и понимаем мы это, к сожалению, слишком поздно.

— Нин, расслабься, — насмешливо попросила Ася. — Ты не на сцене.

С Нинки тут же соскочил весь светский лоск.

— Ну порядочные мы очень, понимаешь? — Ее небольшие круглые глаза не мигая смотрели на Асю. — Все боимся кого-то обидеть, поступить нечестно. А надо думать в первую очередь о себе.

— И что?

— Не понимаешь? Хорошо, объясняю на пальцах. Помнишь, у меня в прошлом году намечался роман с Лешкой Булавиным?

Лешка Булавин, шустрый кудрявый мальчик, настоящий театральный ребенок — родители его были актерами Ленкома, — свой парень в любой компании, любимец всего курса. Но роман с ним намечался только в Нинкином воображении.

— И что? — Ася еле сдерживала улыбку.

— Так вот, я, как дура, считала, что уж если я ему нравлюсь, то не должна больше ни на кого обращать внимания. А помнишь, когда мы отмечали Лешкин день рождения, там был такой Андрей?

— Нет, совсем не помню.

— Ну высокий такой, черненький, с серьгой в ухе. Он с Лешкой еще в одном классе учился.

Ася, хоть убей, не помнила никакого Андрея, но на всякий случай кивнула.

— Так вот, я ему тогда жутко понравилась, я это знала. И если бы захотела, он бы пошел меня провожать, и все такое. Но из-за Лешки я ничего не могла себе позволить. Как можно, они ведь друзья! А в результате — и с Лешкой ничего не получилось, и Андрея упустила.

Ася пожала плечами:

— Хорошо, только не понимаю, к чему ты все это рассказываешь? Да еще таким назидательным тоном.

— К тому, дорогая, чтобы ты не повторяла моих ошибок, — авторитетно заявила Нина.

Ася широко раскрыла глаза:

— Не поняла. Каких ошибок?

Нинка устало улыбнулась, как взрослая женщина, разговаривающая с глупым ребенком:

— Ась, я ведь не идиотка. Твой пострадавший в ДТП…

— Я заметила, как он тебе понравился, — перебила Ася подругу. — Вот только…

Нинка сделала рукой отрицательный жест.

— Он мне мог нравиться сколько угодно, — усмехнулась она. — Только вот смотрел все время на тебя.

— На меня?!!

— Конечно. Думаешь, я из-за кого из кожи вон лезла.

— Из-за меня, что-ли?!!

От Нинки действительно никогда не знаешь, чего ожидать.

— При чем здесь я?!!

— Этот Сергей — мужик что надо, — решительно заявила Нинка. — И внешне, и вообще.

Ася покачала головой:

— Нин, я ведь замужем.

— Да, как же! — скептически хмыкнула та. — Ну и где же твой муж?

— Скоро вернется.

— Ты в этом уверена?

— Уверена, конечно.

Нинка передернула плечами:

— На твоем месте…

— Я не хочу обсуждать это, — решительно перебила ее Ася. — Ни с кем, даже с тобой.

— Ну ладно, извини, извини, — примирительно сказала Нинка, заметив страдальческую морщинку, прорезавшую Асин лоб. — Я же хочу как лучше, понимаешь? Я очень люблю тебя и хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— У меня будет все хорошо.

Нинка опять недоверчиво хмыкнула, но от дальнейших высказываний воздержалась.

Неловкое молчание, повисшее на кухне, разорвал звонок Нинкиного мобильника. Она сразу стала сосредоточенной.

— Да! Да? Когда? Хорошо, сейчас буду, — виновато посмотрела на Асю и затараторила: — Ну вот, никуда я сегодня вечером с тобой не пойду. Ромка просит срочно приехать, нас может посмотреть сам Орлович. Представляешь? Ромка был у мэтра на прошлой неделе. Его заинтересовала трактовка «Месяца». Но Орлович может пообещать, а показа потом ждать год придется. Говорят, у него правило такое — молодежи «нет» не говорить, чтобы не ранить юное дарование. Станиславский так же делал. Так что Ромка нам сказал, что рассчитывать особо не на что. И тут вдруг такое, представляешь? Если уж Орловича наш «Месяц» действительно заинтересовал, то он может потом взять Ромку к себе на стажировку, а там кто его знает? — и очередным режиссером. А я у Ромки буду звездой, он мне обещал. Он говорит, что я — невыявленная Раневская, но он меня проявит, обязательно проявит…

Конец фразы Нинка договаривала уже в холле, влезая в рукава куртки.

— Погоди-погоди, — растерянно сказала Ася, не так быстро! Какая Раневская, из «Вишневого сада»?

— Глупая ты, Аська, Раневская только одна. Фаина Раневская, вот какая! Ну все, я понеслась, Ромка и так злой, что меня в училище не нашел. Только знаешь что, — Нинка уже возилась с замками, — обещай мне, что не будешь отказываться от приглашения. Ну сходи с этим Сергеем куда-нибудь, что тебе стоит…

Замки наконец поддались.

— Обещаешь?

— Да подожди же!

Удержав спешащую Нинку за рукав, Ася все-таки задала ей тот самый вопрос, который крутился у нее на языке еще в ресторане:

— Ты, кстати, не заметила, что этот Сергей — тоже блондин с залысинами?

— Ну блондин. А залысины его вовсе не портят, их почти незаметно. Что тебя смущает?

Нинка сначала не поняла, но потом до нее дошло:

— Аська, какая чушь! Ты что, серьезно думаешь, что он замешан в эту историю?

— Все может быть, — вздохнула Ася.

— Че-пу-ха! — Нинка сердито поморщилась. — Странная ты все-таки, видишь всякие ужасы там, где их и в помине не было, а где есть, не замечаешь. Этот Сергей — классный парень уже хотя бы потому, что в милицию тебя не потащил. Знаешь, сколько стоит замена фары у «Вольво»?

— У него «Ауди».

— У «Ауди» не дешевле.

— Может, потому и не потащил…

— Не дури. Шуба — это точно штучки твоего муженька. Вот кого надо было опасаться… Ну все, молчу, молчу! — замахала Нинка руками, заметив, как изменилось выражение Асиного лица. — И вообще меня уже здесь нет!

Стуча каблуками тяжелых «мартинсов», она понеслась по лестнице.

— А все-таки с Сергеем ты куда-нибудь сходи-и! — донеслось снизу, и сразу же хлопнула входная дверь.

Ася вернулась в гостиную, опустилась в кресло и уставилась на Нинкину чашку с недопитым кофе. Если честно, то ей было абсолютно все равно, позвонит Сергей или нет. От его присутствия ей не было ни жарко ни холодно. И чего только замечательного в нем нашла Нинка? «Классный мужик», надо же! Хотя, пожалуй, в одном она права: к истории с шубой Сергей действительно не имеет никакого отношения. Мало ли в Москве блондинов с залысинами! И вообще, если все и дальше будет так продолжаться, у нее, у Аси, скоро разовьется паранойя или шизофрения и мания величия вместе с манией преследования…

Ася вздохнула: в самом деле, почему бы не сходить куда-нибудь с этим Сергеем, если он, конечно, позвонит. А то она опять будет весь вечер изводиться, напрасно ожидая Павла…

Глава 6 Чужая игра

На улице накрапывал мелкий дождь. Ася подняла воротник плаща и, старательно обходя лужи, двинулась через дорогу к припаркованной на другой стороне улицы «Ауди». Однако не успела она сделать и пяти шагов, как из машины выскочил Сергей и бросился Асе навстречу на ходу раскрывая зонтик.

— Ну зачем вы так? — укоризненно заговорил он. — Я бы мог подъехать поближе.

— Ничего страшного, — улыбнулась Ася, — дождик еле накрапывает.

Она сама не понимала, почему не сказала Сергею номер подъезда и квартиры, а назначила встречу здесь, на углу. Глупо, конечно. Ведь наверняка он будет провожать ее до дома и все равно подвезет к подъезду…

— Прошу!

Сергей, обойдя «Ауди» со стороны тротуара, распахнул перед Асей дверцу. Она вежливо улыбнулась.

Как Ася себя ни уговаривала, что, сидя дома, быстро сойдет с ума, что обязательно нужно выходить в свет, когда предлагают, что просто глупо заточить себя в четырех стенах, но, когда позвонил Сергей, она с трудом подавила в себе настойчивое желание категорически отказаться от приглашения.

— И куда мы отправимся? — поинтересовалась Ася.

Она удобно устроилась на переднем сиденье, слишком мягком, еще пахнувшем дорогой кожей, — видно, машина была совсем новой, угораздило же ее расколотить фару именно на ней. Впрочем, Ася сразу заметила: новая фара уже была на месте.

О планах на вечер по телефону Сергей распространялся весьма туманно, сказал лишь, что «повезет ее в одно изысканное место», и попросил надеть что-нибудь вечернее. Ася просьбу выполнила наполовину: черный брючный костюм, на котором она остановила свой выбор, мог с небольшой натяжкой сойти и за вечерний туалет. Декольтированное длинное платье холодной осенью надевать как-то не хотелось, даже если добираться на машине. Впрочем, те, у кого есть вечерние платья, на общественном транспорте не ездят. Когда эта мысль пришла Асе в голову, она нервно хихикнула, живо вообразив себя в вечернем платье в метро в час пик. Кто бы мог подумать, что она тоже попадет в число тех, кто не ездит на общественном транспорте!

Бриллиантов у Аси не было, если не считать подаренного Павлом кольца. Собираясь выйти из квартиры, она неожиданно вернулась в спальню и надела поверх этого кольца гладкое золотое колечко, купленное в торговом центре. В конце концов, замужем она или нет? Вот и пусть все — в том числе и ее сегодняшний кавалер — знают, что на Асю рассчитывать бесполезно.

Однако почему-то сейчас она, жена Павлика, сидит в чужой машине, которая мчит ее по вечерней Москве в неизвестном направлении. И неплохо бы наконец выяснить, куда она все-таки едет…

— Так куда мы путь держим? — спросила Ася.

— Вы любите игру? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Люблю, — мгновенно ответила Ася. При слове «игра» ей сразу представлялся театр.

— А сами когда-нибудь играли?

Ася растерялась:

— То есть как?

Насколько она помнила, между ними ни слова не было сказано о ее неудачном театральном прошлом. Сергей изумился ее изумлению:

— Что значит «как»? Ну вы бывали в казино?

Ах вот что он имеет в виду! Ася усмехнулась своей наивности. Театр! Конечно, театр тут ни при чем. Любая другая девушка на ее месте сразу бы поняла, что речь идет о картах или о рулетке. А у нее игра ассоциируется только со сценой.

— Нет, — со вздохом проговорила Ася. — В казино я никогда не была.

— Неужели ни разу? — Сергей изумился еще больше.

— Как-то не доводилось.

Она не добавила «и не хотелось», хотя на самом деле подобные заведения ее никогда не привлекали. Даже любопытства не вызывали, иначе Павлик ее туда обязательно бы сводил. Вот в Монте-Карло она бы, наверное, отправилась в казино, и то лишь из уважения к литературным традициям. А ходить по казино в Москве… Нет уж, увольте!

— Значит, мне повезло, — удовлетворенно заметил Сергей. — Всегда приятно удивить красивую женщину.

Ася подняла брови:

— Удивить?

Сергей усмехнулся:

— Думаю, вам понравится. Вы играете в покер?

— Немного, — сказала Ася. — Правила по крайней мере знаю. Но с опытными партнерами играть не решусь.

— Почему?

— Не люблю проигрывать.

— Вы считаете, когда обманывает судьба, не так обидно? — рассмеялся Сергей. — Тогда рулетка — точно для вас. Вы играли когда-нибудь в рулетку?

— Нет.

— Вот и отлично. Надо же когда-нибудь начинать!

Машина мчалась по набережным в сторону Юго-Запада. «Куда же он меня везет? — недоумевала Ася. — Вроде бы все казино в центре… Можно было пойти хоть в «Голден Палас» — и ездить далеко не надо, почти напротив дома…»

Сергей привез ее в «Розу ветров» — самое престижное казино сезона, судя по рекламе, которую Ася несколько раз видела по телевизору.

Подойдя к кассе, Сергей достал бумажник и небрежно бросил в окошко пачку сотенных долларовых купюр:

— На все, разного достоинства.

Девушка выложила несколько высоких стопочек разноцветных фишек. Сергей оглянулся на Асю и приглашающе кивнул. Ася улыбнулась, покачала головой, достала из сумочки стодолларовую купюру и разменяла на десять фишек, — она будет играть только на свои. Сергей пожал плечами, но возражать не стал.

Когда они подошли к зеленому игорному столу и Ася доставала фишки из сумочки, Сергей вдруг неожиданно накрыл на столе ее руку своей ладонью:

— Какое у вас красивое кольцо, — заметил он. — Кольцо, достойное вас.

Комплимент прозвучал как-то неестественно, и Ася недоумевающе взглянула на Сергея. На секунду ей показалось, что он хочет поднести ее руку к губам. Этот жест здесь и сейчас был бы совершенно неуместен.

Золотой ободок обручального колечка Сергей словно бы и не заметил.

Крупье предложил делать ставки. Ася поставила на черное и на «зеро».

— Ставьте больше, — наклонившись к ее уху, прошептал Сергей. — Вам как новичку должно повезти.

Его губы были так близко, что Ася чувствовала ветерок дыхания на своем виске, и ей это было неприятно.

— Ставьте, что же вы? Сейчас начнется игра.

Но Ася из какого-то странного упрямства ставку не увеличила, лишь постаралась слегка отодвинуться от Сергея. Он, однако, ее маневра не заметил.

— Ну же! — возбужденно торопил он. — Чего вы ждете? Положите еще!

Ася, не оборачиваясь, покачала головой. Тогда Сергей поспешно бросил несколько своих фишек рядом с Асиными.

Колесо закрутилось. Быстро, медленнее, медленнее, еще медленнее… Ася довольно равнодушно следила за его движением, пока шарик не остановился. Выпало черное и «зеро».

— Я же говорил! — возбужденно выдохнул Сергей, сгребая кучу фишек. — Я говорил, вам должно было повезти! Новички играют наверняка. А вот теперь уже поздно ставить большие суммы. Следующий раз уже не будет для вас первым.

После двух заходов Сергей, галантно испросив Асиного разрешения, отправился попытать счастья в покере. Немного погодя и Ася незаметно вышла из круга игроков и направилась к стойке бара. Присев на круглый высокий стул, она заказала бокал шампанского и принялась наблюдать за посетителями казино. Несмотря на внешнюю респектабельность, публика ей не слишком нравилась. Правда, «новых русских» в малиновых пиджаках здесь и в помине не было, но они ведь и в других местах уже почти повывелись.

Она повернулась спиной к залу и стала потихонечку потягивать шампанское. Было непонятно, что она делает здесь, в этом дурацком казино, с посторонним, не слишком симпатичным ей мужчиной? Павлу бы это наверняка не понравилось… Да, но ей ведь тоже совсем не нравится жить без него! А он исчез и похоже, ему все равно, что чувствует Ася. Даже если у него были веские причины исчезнуть, все равно ей-то он мог довериться! Ася умеет хранить тайны, и она никогда бы не сделала ничего такого, что могло повредить Павлу. Ну почему, почему он исчез?

Допив шампанское, Ася заказала себе еще. Золотистые пузырьки в бокале весело поднимались вверх, словно там, на дне, дышала крошечная рыбка. «Придет же такое в голову!» — подумала Ася. Действительно, воображения ей было не занимать… Она отпила маленький глоточек, потом еще и еще. Шампанское надо пить медленно, чтобы прочувствовать вкус, говорил ей когда-то Павел. Что ж, усмехнулась про себя Ася, будем пить медленно. Пить и плакать не видимыми никому слезами.

Ася вдруг ощутила какое-то странное беспокойство, что-то похожее на ощущение несвободы, появляющееся под пристальным чужим взглядом. Словно за ней кто-то наблюдал…

Осторожно, стараясь не делать резких движений, Ася бросила взгляд направо, потом налево. Людей у стойки было немного, и Асей, кажется, никто из них не интересовался. Но ощущение несвободы не исчезало, наоборот, теперь Ася была абсолютно уверена, что ей это не почудилось. Кто-то здесь за ней действительно наблюдет, причем очень внимательно…

Держа бокал в руке, она встала со своего высокого стула и направилась к игорным столам. Остановилась у одного, ближайшего к стойке бара, постояла, посмотрела, потом двинулась к другому, расположенному у противоположной стены. Этот «кто-то», интересующийся Асей, чтобы не упускать ее из виду, непременно должен будет последовать за ней.

Делая вид, что внимательно наблюдает за игрой, Ася опять незаметно оглядела зал. Ничего подозрительного она не заметила. За ней никто не пошел. Тогда Ася двинулась к третьему столу.

Этот маневр, проделанный еще дважды, не принес никаких результатов. Таинственный «кто-то» так и остался невычисленным. Но Ася голову готова была дать на отсечение, что ощущение слежки ей не почудилось.

Секунду помедлив, она направилась в зал, где играли в покер. Сергей сидел там, где Ася его и оставила. Казалось, он целиком ушел в игру, и, судя по количеству лежащих перед ним фишек, ему везло.

Ася тихонько тронула Сергея за плечо. Конечно, не самый подходящий момент, игроки терпеть не могут, когда их отвлекают, но… Он обернулся:

— Асенька? Желаете присоединиться?

Сергей не только не выглядел раздраженным, но и, кажется, был рад ее приходу.

— Извините, Сережа, но я хотела бы отсюда уйти, — тихо, но твердо сказала Ася.

Она ожидала изумления, огорчения, раздражения, — проявление любого из этих чувств было бы естественным для человека, которого отрывают от хорошей игры. Но Сергей внимательно посмотрел на нее и спокойно сказал:

— Хорошо. Сейчас идем.

«Ауди» плавно отъехал от сияющего рекламными огнями казино и бесшумно помчался по широкой улице. Сергей молча смотрел на дорогу. Ася тоже молчала, чувствуя себя немного виноватой — испортила человеку вечер. Ей было неуютно и как-то зябко — не от холода, а скорее от внутреннего дискомфорта. Сергей мельком взглянул на нее и включил печку:

— Замерзли, Асенька? Сейчас станет тепло.

В голосе его слышалось отнюдь не раздражение, а участие и забота. Ася даже почувствовала что-то, похожее на благодарность.

— Спасибо! — Она зябко поежилась. — Мне действительно немного не по себе.

Теплый воздух быстро наполнял салон. Ася уткнулась в окно: мимо проносились витрины магазинов, рекламные щиты со стандартными красотками (наподобие тех, что она видела в казино), мокрые и от этого какие-то жалкие деревья, светофоры… Асфальт блестел, как щербатое зеркало, а дорога была в точности как из детского стишка «по кочкам, по кочкам, по ухабам, по ухабам»… И ямок на этой дороге тоже было предостаточно. Даже в «ауди» это чувствовалось.

— Итак, вам в казино не понравилось, — улыбнулся Сергей.

— Не очень, — честно призналась Ася. — Я, наверное, по натуре не азартна. Вот Нина бы пришла в восторг. Жалко, что она не смогла поехать с нами.

— А мне совсем не жаль, — вдруг сказал Сергей.

Асе показалось, что она ослышалась:

— Что?

— Мне не жаль, что с нами нет вашей подруги, — повторил он. — Мне очень хотелось, чтобы мы провели этот вечер вдвоем.

Сергей коротко взглянул на нее, словно проверяя реакцию. Ася опустила глаза и промолчала. А что она могла на это сказать? Что ей в его обществе ни жарко ни холодно?

— А вы, — немного помолчав, спросил Сергей, — вы не против сходить со мной еще куда-нибудь? Может быть, на днях поужинаем вместе?

Ася неопределенно улыбнулась:

— Может быть.

— Как насчет завтра?

— Завтра?

— Конечно. Так как?

«Ну и напор», — удивилась про себя Ася. Что-то в поведении Сергея было не так, какая-то неувязка. Если судить по его поведению, он от Аси — без ума. Но хоть убей, он не был похож на влюбленного. Асина интуиция почему-то говорила об обратном. К тому же никакие флюиды от Сергея ей не передавались.

— Асенька, прошу вас, только не говорите «нет». — Сергей просительно смотрел на нее. — Я просто не переживу вашего отказа!

И голос умоляющий. А ведь в казино он, казалось, больше был увлечен игрой, чем Асей. Похоже, он хочет продолжать с ней встречаться… Но Асе-то это совсем не нужно!

Однако Ася все-таки чувствовала себя перед Сергеем немного в долгу: и из-за разбитой фары, и из-за того, что он не стал устраивать по этому поводу скандала.

— Посмотрим, — уклончиво ответила она.

— Так я закажу столик в «ТРАМе»?

Вот как! Знаем, знаем «ТРАМ» — модный ресторанчик, где приманкой и «лицом» работает актер Уздечкин, неотразимый кумир шестидесятых-семидесятых годов. Он до сих пор был в фаворе и влюблял в себя молоденьких девочек. Любой посетитель ресторана мог запросто поболтать с Уздечкиным, подсев к нему за столик. Попасть в «ТРАМ» было не так уж просто, а значит, Сергей — человек со связями… Опять человек со связями? «Нет уж, с меня хватит. Чур меня, чур, — подумала Ася. — Не много ли богатых и влиятельных за последнее время свалилось на мою бедную голову?»

— Послушайте, Сережа, — Ася решила все наконец расставить на свои места, — я ведь замужем, и замуж вышла совсем недавно, и знаете, очень люблю своего мужа.

Ася как-то не подумала, что ее пламенная речь прозвучит неожиданно, если не сказать эксцентрично, учитывая, что сегодня почти полночи она провела с малознакомым мужчиной в казино. Сергей прекрасно уловил ситуацию.

— Да? — Он недоверчиво поднял брови. — Неужели? Асенька, вы хотите таким способом от меня отделаться? Зачем обманывать, лучше просто скажите, что я вас не заинтересовал. Пока не заинтересовал. Но если вы дадите мне хотя бы еще один шанс… Такой ма-алюсенький шансик!

— Не верите? Сергей, а вы не наблюдательный… Разве вы не заметили? — Ася нарочно поднесла к лицу левую руку. — Я ношу обручальное кольцо.

Сергей посмотрел на узенький золотой ободок. На лбу у него появилась поперечная морщинка.

— Я думал, вы разведены, — медленно сказал он. — У вас кольцо на левой руке, как у разведенной. Честно говоря, сначала даже удивился — вы еще так молоды…

— Мой муж считает, что женщина, выходя замуж, отдает мужчине сердце, и поэтому обручальное кольцо он носит на правой руке, а я — на левой руке. И вообще, я во всем слушаюсь мужа.

— Так уж и во всем?

— Во всем.

Сергей не удержался от скептической усмешки:

— Вы что же, хотите сказать, что он разрешил вам сегодня вечером поехать со мной? Простите, Асенька, замужние женщины приглашения посторонних мужчин обычно не принимают… — Сергей замялся, явно подбирая слова, чтобы не обидеть Асю.

Ася мысленно с ним согласилась, но вслух сказала:

— Разве у вас в мыслях было что-то дурное?

— Нет, что вы, конечно, нет! Но…

— Мой муж сейчас в отъезде, — призналась Ася. — И, разумеется, ему бы не понравилась наша сегодняшняя поездка. Но я чувствовала себя перед вами в долгу.

— В долгу? — Сергей изумился. — В каком долгу?

— А разбитая фара?

— Господи, Асенька, ну что вы, какие пустяки! У меня есть хороший мастер, проблема решилась буквально за два часа. Кстати, рекомендую. Мастер — золотые руки и берет по-божески.

— Спасибо, — улыбнулась Ася, — при случае воспользуюсь.

Она открыла дверцу, намереваясь выйти из машины. Однако Сергей удержал ее за руку:

— И все же мне было бы очень жаль, если бы мы с вами сейчас попрощались навсегда. Прошу вас… Мне хотелось бы реабилитироваться.

— Реабилитироваться?

— Вы же сказали, что вам не понравилось в казино.

— Ну, не то чтобы… — неискренне запротестовала Ася. — Все, в общем-то, было очень мило, просто…

Сергей усмехнулся:

— Нет, не понравилось. И я хотел бы пригласить вас куда-нибудь еще. Ваш муж ведь возвращается еще не завтра?

— Нет, но…

— Асенька, не отказывайтесь. — Сергей смотрел на нее почти умоляюще. — Вы же сами сказали, что вы — моя должница. Если вас так смущают прогулки тет-а-тет, можете пригласить с нами Нину. Против встреч втроем даже ваш муж не будет возражать.

Ася вздохнула:

— Я подумаю.

— Так я вам позвоню? — обрадовался Сергей.

Ася еще раз вздохнула:

— Хорошо.

Голос ее прозвучал безразлично.

— Завтра, — утвердительно сказал Сергей.

Ася неопределенно пожала плечами, что могло означать и отказ, и согласие, и выбралась наконец из машины. Сергей тоже вышел и, облокотясь на открытую дверцу, смотрел, как Ася возилась с шифровым замком. Она услышала «до свидания», обернулась, вежливо улыбнулась и скрылась в подъезде.

Часы в коридоре на стене показывали начало второго. Ася вдруг почувствовала, как устала. Казалось, не было сил даже нагнуться и снять туфли. Огромным усилием воли заставив себя не завалиться сразу же в постель, она медленно разделась, аккуратно развесила костюм в шкафу на плечиках, стерла перед зеркалом макияж, потом направилась в ванную.

Когда Ася добралась наконец до спальни, она вдруг поняла, что сон пропал. Она лежала, уставившись в потолок и перебирая в памяти события сегодняшнего вечера.

Сергей у стола с рулеткой, черное, красное, черное, красное… Чет, нечет, шарик останавливается на «зеро». Ася у стойки бара и это неприятное чувство, от которого мурашки бегут по спине. Чувство чужого взгляда, незаметного и неотвязного…

Неужели за ней действительно следили? Но кто? И, главное, зачем, зачем?

А что, вдруг подумала Ася, если таинственный некто каким-то образом связан с исчезновением Павла? Ведь наверняка там, в магазине, за ней тоже следили, если точно знали, какую шубку она примеряла. Но почему этот некто решил преподнести шубу Асе в подарок? С какой стати? Да нет, не может быть. И что это за некто? Никто, кроме Павла, не мог подарить ей такую дорогую вещь. Если бы он хоть на секунду появился где-то рядом, Ася бы непременно почувствовала. Она даже голову могла дать на отсечение, что в магазине мужа не было. И сегодня в казино — тоже.

Горячая соленая слезинка скатилась по щеке на подушку. Ася повернулась на бок и потерлась лицом о прохладное полотно, чтобы стереть мокрый след.

— Ах, Павлик, Павлик, где же ты? — с тоской прошептала она. — Где же ты? Мне без тебя плохо, так плохо…

Глава 7 Зеленые глаза ревности

Днем заявилась Нинка.

— Я ненадолго, у меня в три репетиция, — заявила она прямо с порога. — А ты что, только встала?

— Как видишь.

— К тебе как не зайдешь, ты все время спишь. Так нельзя. — Нинка критически осмотрела Асю и скомандовала: — Быстро в душ, а я пока посмотрю, что бы пожевать. Я и поесть толком не успела.

Когда Ася, свежая и причесанная, появилась на кухне, стол был уже накрыт: молочник со сливками, аккуратно нарезанные бисквиты, в чашках дымился кофе, а на плоском блюде лежали горячие гренки с сыром. Нинка просто превзошла себя. Аромат кофе, смешиваясь с запахом свежеподжаренного хлеба, приятно щекотал ноздри, и Ася вдруг почувствовала, что ужасно голодна.

— Ну как? — спросила Нинка, заботливо пододвигая тарелку с гренками.

— Класс.

— Да я не о гренках, — отмахнулась Нинка. — Я о Сергее. Виделись? Где были?

Ася усмехнулась: лучшей подруге не терпелось услышать подробности вчерашнего вечера.

— Налей мне, пожалуйста, еще кофе.

Нинка покорно налила кофе Асе в чашку.

— Так где вы были?

— И молока, пожалуйста, — потребовала Ася.

— Слушай, не томи, — поморщилась Нинка.

— Сергей пригласил меня в казино.

У Нинки разгорелись глаза:

— В казино? А в какое?

— В «Розу ветров».

— Это где?

— Где-то на Юго-Западе. Шампанское, покер, рулетка, мужчины в смокингах, дамы в вечерних платьях.

Нинка присвистнула:

— Ну и как тебе шикарная жизнь?

— Знаешь, так себе.

Ася секунду поколебалась стоит ли рассказывать Нинке о слежке, и решила промолчать. Она и так в глазах подруги уже выглядит почти сумасшедшей: то муж исчезает неизвестно куда, то дорогая шуба материализуется прямо из воздуха…

— Я бывала пару раз в «Игле», — с оттенком легкой зависти проговорила Нинка, — но это, наверное, совсем не то. Ни смокингов, ни вечерних платьев. Народ одет кто во что горазд, проституток снимают прямо у стойки бара.

Ася пожала плечами:

— Все остальное — то же самое, уверяю тебя.

— А как тебе Сергей? — не отставала Нинка.

— Нормально.

— И все?

— А что еще?

— Ну как он себя вел, что говорил, поподробней можно? Будто сама не знаешь!

— Какие могут быть подробности, Нин? Я замужем за другим человеком.

— Ну вот, опять ты!

— Что «опять»?

— Опять завела свою шарманку! «Я замужем»! Как будто замужняя женщина у нас надевает паранджу и безвылазно сидит на женской половине дома! Я уж не говорю…

— Вот и не говори. — Чтобы прекратить этот дурацкий разговор, Ася взяла пульт и включила телевизор. По ОРТ крутили старый фильм.

— Класс! — восхитилась Нинка. — Как сделан фильм, а ведь снят-то уж, наверное, лет сто назад. — Эх, у Захарова бы сняться!

— Кто знает, — вздохнула Ася, — может, и снимешься…

— Нет, так мне не повезет. Да и не снимает он сейчас ничего…

«Вот мне-то уж точно не повезет, — горько усмехнулась про себя Ася. — И никогда я не снимусь ни у Захарова, ни у кого другого». Почему жизнь такая жестокая? Уж лучше совсем ничего не иметь, чем иметь и потерять. Ну с кем еще случается такое везенье: без блата поступить в Щукинское, пройдя конкурс чуть не в сто человек на место, и через год быть отчисленной за профнепригодность! И от кого любимый и любящий муж мог уйти в первую брачную ночь неизвестно куда и зачем…

Нинка, не отрывая глаз от телевизора, пристроилась рядом с Асей.

— Изображаешь из себя жену декабриста, — ни с того ни с сего вдруг сказала Нинка. — Он-то не очень с тобой считается. Подумаешь, записочку ей оставил, а от самого — ни слуху ни духу. Да еще шуба эта будь она неладна. А ты жди… жди у моря погоды! Глупо! Жизнь-то проходит. Так и состаришься в ожидании, как Кончита из «Юноны и Авось». «Десять лет в ожиданье прошло, двадцать лет в ожиданье прошло»… Только она в монастырь ушла. Может, ты тоже такой судьбы хочешь?

Ася молча смотрела на экран.

— И вообще, ничего не надо откладывать, — назидательно сказала Нинка. — Улица «Потом» ведет на площадь «Никогда».

— Чей афоризм? — устало усмехнулась Ася. — Сама придумала?

— Ты что, у меня ума не хватит. Французская поговорка.

— Не слышала…

— Так всегда говорит моя мама, когда отец в сотый раз отвечает «потом» на просьбу привести наконец квартиру в жилой вид.

— Твоя мама мудрая женщина.

— Не увиливай и не переводи стрелок на мою семью. Ты ведешь себя как идиотка…

Чтобы отделаться от Нинкиных поучений, Ася включила громкость до предела.

— Ладно, — прокричала Нинка. — То есть ты хочешь сказать, что больше встречаться с Сергеем не будешь? Но неужели же нельзя просто развлечься?! Тем более что тебе развлечения сейчас необходимы, как лекарство!

— Успокойся, — сказала Ася, — развлечений, похоже, мне не миновать. Кстати, на следующую развлекаловку Сергей пригласил и тебя.

— Правда? — обрадовалась Нинка. — И когда?

— Возможно, даже сегодня. Ты как?

— Что за вопрос! Конечно, пойду. Если, конечно, Ромка опять не сорвет на какой-нибудь показ.

— А как, кстати, прошел вчерашний?

Нинка пожала плечами:

— Не знаю. Беседы с мэтром был удостоен только Ромка.

Ася заметила, что подруга сразу помрачнела.

— Ну что ты, — успокаивающе сказала она, — это же обычное дело.

Нинка досадливо махнула рукой:

— Да я не из-за этого! Можешь меня поздравить, — похоронным тоном сказала Нинка, — сегодня вывесили распределение ролей в курсовых отрывках. Я занята почти везде.

— Да ты что? Поздравляю. — Ася подозрительно посмотрела на подругу: — Только ты как будто не рада. И голос у тебя какой-то…

— Какой?

— Грустный.

— Да уж! — фыркнула Нинка. — Радости!.. Четыре роли, и все возрастные! Однотипные! Как будто, кроме меня, других характерных на курсе нет!

— А что ставят? — поинтересовалась Ася.

— Разумовскую, «Сад без земли» — я там баба Настя. «Соперники» Шеридана, я — мисс Малапроп.

Ася наморщила лоб:

— Не читала… Кто это?

— Глупая старая дева, которая все время путает слова. Я, конечно, это сделаю так, что все умрут от восторга, не сомневаюсь. Как раз мисс Малапроп я довольна. Но вот почему в «Бесприданнице» мне дали мадам Огудалову?

— «Бесприданницу»? — живо переспросила Ася. — Вы взяли «Бесприданницу»? Какой кусок?

— День рождения Ларисы.

— А кто ставит?

— Карнович-Ярцев из «Сатиры». Так вот, если уж на то пошло…

Ася вздохнула, пропуская Нинкины возмущения мимо ушей. Когда-то она и сама мечтала сыграть Ларису… Ее бесконечно злил «Жестокий романс» Рязанова, — ну разве можно превращать гениальную трагедию в фарс? Эта истерика в конце и демонстративное сползание по стеклу — фу, какая безвкусица! Уж Ася-то знала, как следует сделать эту сцену. «Наконец-то слово для меня найдено. Да, я вещь», — реплику надо произносить тихо, бесцветным таким, усталым голосом. Работать на контрасте. И не убегать в истерике от Карандышева, а уходить медленно, словно уплывать, как уплывает мечта…

— Эй, что с тобой?

Ася тряхнула головой, чтобы отогнать несбывшееся:

— Ничего… Так о чем ты говорила?

— Скажи, в каком именно месте ты отключилась? — обиженно поджав губы, спросила Нина, — и я повторю.

Ася извиняюще улыбнулась:

— Что Карнович-Ярцев хочет ставить куски из «Бесприданницы». А кто Лариса?

— Ты ее не знаешь.

— Как это? — удивилась Ася. Чтобы она кого-то не знала на своем бывшем курсе?

— Она только что восстановилась. Я, кстати, тоже ее еще не видела, она на занятиях пока не появлялась. Юное дарование, почти кинозвезда и знаменитость. Поступила в позапрошлом году и почти сразу уехала сниматься в Италию, представляешь?

— А как ее зовут?

— Ирэна Димитрова. У нее вроде бы отец болгарин. — Нинка поколебалась и добавила: — Ромка говорит — красивая. Он на нее в ректорате натолкнулся. А знаешь, все полукровки красивые.

Ася пожала плечами:

— Ирэна? Первый раз слышу.

— Погоди, — скривилась Нинка, — еще услышишь. Фильм выйдет к Новому году, и, по слухам, его повезут в Канны. Не иначе как за «пальмовой ветвью». По крайней мере, Ромка говорит, что мадемуазель на меньшее не рассчитывает и не скрывает этого. Очень в себе уверена.

Кажется, Ромке новенькая не слишком понравилась, и Нину это радовало. Ася про себя подумала, что, даже если бы эта Димитрова не появилась на курсе, Нинке Ларису все равно бы никто не дал. Внешние данные не те. А вот ей, если бы у нее была хоть капля таланта… Впрочем, что теперь вздыхать? После драки кулаками не машут. За прошлый год она доказала всем, и себе в том числе, что таланта у нее нет. Ни капельки.

— Слушай, у меня есть одна идея, — сказала Нинка.

— Какая? — Ася слегка побаивалась Нинкиных «идей».

— Обещай, что не рассердишься.

— Как я могу обещать, не зная, о чем идет речь!

— Ну пожалуйста!

— Ладно, выкладывай.

— Ведь у твоего Сергея…

— Не у моего, — перебила Ася.

— Хорошо, — Нинка примирительно кивнула, — не у твоего. У просто Сергея наверняка есть какой-нибудь друг вроде него. Красивый и неженатый.

— Нин…

Но Нинка не дала ей и слова сказать:

— Если бы он меня с ним познакомил, — затараторила она, — может быть, мы друг другу понравились, и из этого что-нибудь получилось. Это шанс, понимаешь, шанс, которого мне больше может и не выпасть. Ты же знаешь, как трудно найти приличного парня, тем более нам. Кругом одни актеры, режиссеры и прочая дребедень. Все как один гении. А так хочется нормальной жизни!

Это Ася знала. Года, проведенного в театральной среде, вполне хватило, чтобы понять: если ты не склонен к мазохизму, жизнь с творческим человеком очень быстро превращается в ад. А уж два творческих человека вместе — вообще взрывоопасная смесь посильнее тротила.

— А чем сам Сергей тебя не устраивает? — спросила Ася.

— Сергею я — до лампочки, — пожала плечами Нинка. — Я же говорю, он смотрит только на тебя…

Допив кофе и поболтав с Асей о том о сем, Нинка отбыла на очередную репетицию гениального «Месяца в деревне».

Проводив подругу, Ася в задумчивости прошлась по квартире и остановилась перед большим зеркалом в холле. Бледное лицо, круги под глазами… Если бы, если бы только она не была такой бездарной, может быть… Бесприданница — это же ее роль! Знаменитый монолог Ларисы Ася знала наизусть. «Подите прочь, вы меня не стоите. Если быть вещью, то очень дорогой…» Интересно, а что было бы, если бы Карандышев не застрелил Ларису? Она бы уехала в Париж с Кнуровым? И что дальше? В даму с камелиями она бы не превратилась, это точно. Другой характер. А стала бы она… стала бы она… Ну да! Настасья Филипповна! Лариса Огудалова очень быстро превратилась бы в Настасью Филипповну, и играть Ларису надо обязательно учитывая это будущее превращение. Да, собственно, вот этот последний Ларисин монолог уже надо произносить так, как его говорила бы героиня Достоевского… Внешне спокойно, почти бесстрастно, но с громадным внутренним напряжением.

Ася стиснула руки у груди и еще раз проговорила знакомый текст.

«Я — вещь…»

«А я сама?» — вдруг подумала Ася. Подумала — и испугалась: таким очевидным вдруг показалось ей сходство между Ларисиной и собственной судьбой. Может, Павел просто купил ее, как Кнуров в свое время купил Ларису? Ведь Ася тоже, по сути дела, содержанка, живет на чужие деньги, в его квартире, по его условиям, — разве не то же самое предлагал Ларисе Кнуров? Только Кнуров сразу и откровенно изложил, чего хочет. А вот что хочет от Аси Павел, она до сих пор не знает…

Может быть, в чем-то Нинка и права и Павлик совсем не такой, каким Ася его себе вообразила?

Эта мысль не на шутку испугала Асю. До сих пор любые подозрения она гнала от себя прочь, дальше и дальше, но, раз угнездившись в подсознании, они теперь никак не хотели покидать ее и настойчиво рвались в душу.

Ася пошла в кабинет. Томик Островского стоял на самой верхней полке, и, чтобы добраться до него, пришлось залезть на стул. «Бесприданница», «Бесприданница», где же… Стоп, а это что такое?

Почтовый конверт, заложенный между страницами, медленно спланировал на пол. Ася на минуту застыла, глядя сверху на голубоватый прямоугольник, потом проворно спрыгнула со стула и схватила находку.

Конверт был не запечатан. Но вместо письма или записки Ася нашла фотографию: загорелая брюнетка в малиновом купальнике лежала на палубе яхты, призывно изогнув бедро и демонстрируя великолепные ноги. Ослепительная улыбка, белоснежные зубы, достойные рекламировать «Дирол», темные локоны сдерживали сдвинутые наверх солнцезащитные очки, — такие красотки на фоне моря обычно украшают туристические проспекты. Но это был не проспект, а обычная фотография… Ася недоумевающе пожала плечами. Однако под первой фотографией оказалась вторая, при взгляде на которую у Аси комок подступил к горлу. На другой фотографии была та же брюнетка на палубе той же яхты, только уже не одна, а рядом с Павлом. С ее, Асиным, Павликом, с ее мужем! Павлик, тоже загорелый, в плавках, обнимает брюнетку, и оба смеются в камеру. А на обратной стороне фотографии — надпись: «Любимому мужу от любимой жены. Навсегда твоя И.»… Что такое??!

Ася тупо разглядывала снимки, то один, то другой. Конверт валялся на полу. Павлик… это был точно Павлик. «От жены». Чушь какая! Но он же никогда не говорил Асе, что уже был женат! И фотографии совсем новые… Павлик на снимках такой же, как и сейчас. И волосы лежат так же, и поперечная морщинка на лбу… Ох!

Асю будто накрыло мутной волной. От ревности потемнело в глазах. Да как он может обнимать другую так же, как обнимал Асю! А она-то, дура, думала, что Павлик любит ее, только ее. А он, оказывается… Хрум! Ася с треском порвала снимок, так что брюнетка на яхте распалась на две половинки. И еще раз, и еще! Вот так! Обрывки полетели на пол. Ася схватила вторую фотографию… и вдруг пришла в себя.

А что, собственно, «оказалось»? Ася устало опустилась на пол, сжимая снимок в руке. Нет, так нельзя, нужно собраться и осмыслить ситуацию. Фотографии — это, конечно, факт неоспоримый. Но ведь фотографии не могли быть сделаны этим летом! Они же с Павлом практически не разлучались! Ни на какое море он не ездил, вообще никуда не ездил. Ася снова посмотрела на снимок. Но вот же, вот яхта, вот брюнетка, вот ее Павлик… «Любимому мужу от любимой жены»… Чушь какая-то, чепуха!

Стоп, сказала себе Ася. Прекрати истерику и давай думать сначала. Они с Павлом познакомились в июле, а фотография могла быть сделана в июне или в мае. Или, в конце концов, в прошлом году. Когда Павлик еще и не подозревал об Асином существовании. Так что брюнетка — дело прошлое, и Асина ревность абсолютно беспочвенна.

Но — жена! Другая жена, не Ася! Зачем было врать, что он ни разу не был женат? Ася вдруг на миг отчаянно пожалела о своей глупой порядочности. Нормальная девушка на ее месте давно бы уж нашла способ тайком заглянуть Павлу в паспорт и выяснить, есть у него там штамп предыдущего брака или нет. А ей, Асе, это и в голову не пришло. Вообще, глупость какая-то — ну зачем, скажите на милость, мужчине скрывать от невесты, что он уже был женат? «Был» же не «есть», все в прошлом, иначе бы в ЗАГСе Павла и Асю не расписали.

А может, у него и дети есть?.. Нет, эту мысль Ася отмела с ходу. Не может быть. Не такой он человек, чтобы ни разу за три месяца не вспомнить о собственном ребенке.

Не такой? А какой? Нинка права — что, собственно, Ася знает о своем муже? Загадочная «И» издевательски улыбалась с фотографии: я-то, мол, знаю побольше тебя…

Ася положила уцелевший снимок на журнальный столик, снова запрыгнула на стул и принялась лихорадочно перебирать книги на полке рядом со злополучным Островским. Доставала, пролистывала, ставила на место, роняла на пол. Просмотрев верхнюю полку, принялась за следующую, потом еще за одну… Гора книг на полу росла, но Асе было все равно. Она не знала точно, что именно ищет: забытое письмо, записку, еще какие-нибудь фотографии — что-нибудь из прошлой, до-Асиной жизни Павла, что-нибудь, что прояснило бы ситуацию, иначе она просто сойдет с ума!

Разгром библиотеки ни к чему не привел. Через полчаса Ася, совершенно обессиленная, повалилась в кресло и разрыдалась.

Плакала она долго и самозабвенно, но облегчения слезы не принесли, только жутко разболелась голова. Ломило затылок, в висках стучали назойливые молоточки. Надо было бы пойти в ванную, поискать в аптечке таблетку, но не было сил подняться с кресла. Так Ася и сидела, всхлипывая и шмыгая носом, тупо глядя прямо перед собой.

Зазвонил телефон. Она не отреагировала — звонок пробивался в ее сознание как сквозь вату, она даже не сразу поняла, что это за звуки. Телефон надрывался минуты три, потом умолк и почти тут же зазвонил снова.

Ася встала, выдернула телефонный шнур из розетки, пошла в спальню. Там она задвинула шторы — солнечный свет нестерпимо раздражал — и повалилась на постель.

Глава 8 Заместительная терапия

Разбудил Асю звонок, но на этот раз не телефонный, а в дверь. Монотонное гудение домофона не сразу выдернуло из сна: голова была страшно тяжелой, и возвращаться к реальности совсем не хотелось. Но домофон гудел не переставая. На секунду гудение прекратилось, потом кто-то, очевидно, снова набрал номер ее квартиры. «Господи, ну иду, иду…» С трудом поднявшись с постели, Ася накинула халат, поплелась к входной двери и нажала на кнопку, даже не поинтересовавшись, кто именно желает попасть к ней в гости.

— А я уж думала, тебя дома нет, — выпалила Нинка, через пару минут возникшая на пороге.

— А сколько времени? — спросила Ася.

— Полдесятого.

— Чего?

— В смысле? — не поняла Нинка.

— Полдесятого чего?

Ася понятия не имела, что сейчас — день, ночь? Утро, вечер?

Нинка удивленно хлопнула ресницами:

— Полдесятого утра, конечно. Ты что, еще не проснулась? — Нинка сбросила рюкзак и пинком загнала его под стол. Потом сняла куртку и, не нагибаясь, стала стаскивать с ног тяжелые модные ботинки. Ася наблюдала за ней, постепенно приходя в себя.

— А где ты вчера была? — спросила Нинка. — Я звонила, звонила, никого. И мобильник не отвечал. Опять небось дома его забыла? Ну так где ты была? С Сергеем? Ась, ты куда?

Ася молча прошла в кабинет, взяла уцелевшую фотографию — ту самую, «любимому мужу», — и сунула Нинке в руки. Нинка обалдело уставилась на смеющуюся парочку. Потом перевернула снимок и прочла надпись:

— Ну ни фига себе! Это что еще такое?

— Вчера нашла, — мертвым голосом сказала Ася. — В Островском. Кофе будешь?

Не дожидаясь ответа, пошла на кухню, достала банку с молотым кофе, засыпала в кофеварку, включила. Все движения — на автомате.

Нинка потопала за ней.

— И что это такое? — кивнула она на фотографию, которую все еще держала в руке.

— Не знаю.

Кофеварка загудела, кофе полился в чашку. Когда чашка наполнилась, Ася взяла ее двумя руками (одной бы не удержала) и поставила перед Нинкой.

— А ты?

— Я не могу. Я ничего не могу.

— Подожди, — сказала Нинка, — подожди паниковать. Давай вместе подумаем. — Она положила снимок перед собой на стол. — Во-первых, откуда взялась эта фотография?

— Она лежала в томе Островского.

— А как ты ее нашла?

— Случайно. Захотела перечитать «Бесприданницу», и… — Ася почувствовала, как слезы подступают к глазам, но плакать сил уже не было. — Там была еще одна, я ее порвала.

— А где обрывки?

— В кабинете, наверное.

— Тащи их сюда! Нет, пошли вместе соберем.

Через десять минут собранная из кусочков фотография загорелой красотки лежала на столе перед Нинкой.

— Так-так, — сказала она голосом следователя. — Значит, вот эта «И» утверждает, что она жена твоего мужа. А муж тебе что-нибудь про нее говорил?

— Нет. Павел вообще никогда не говорил, что был женат.

— Ну это как раз ничего не значит. Сколько ему лет?

— Тридцать.

Нинка скептически хмыкнула:

— И ты думаешь, что он все тридцать лет ждал, пока ты появишься на его горизонте? Мужик интересный, не бедный, явно пользовался успехом у девушек. Может, и была у него какая жена до тебя, почему бы и нет? Мало того — странно было бы, если бы ее не было. Но ты-то что психуешь? Это же было ДО тебя. А сейчас у тебя штамп в паспорте, а не у нее.

— Да, но почему он мне ничего не сказал?..

— А много он тебе вообще чего говорил? Мужики не любят трепаться о своем прошлом, но у тебя ситуация уникальная — ты замужем за человеком, про которого вообще ничего не знаешь. Только ты могла в такое влипнуть!..

Ну вот, Нинка снова оседлала своего любимого конька… Ася вздохнула. Спасибо ей, рыжей оптимистке: благодаря Нинкиной логике Асе действительно стало немного легче. В конце концов, действительно не так уж важно, что было ДО. Важно только то, что происходило ПОСЛЕ их встречи. А после никакой «И» в жизни Павлика не было, в этом Ася могла поклясться.

Странно и нелепо, но несмотря на все произошедшее — внезапное исчезновение Павла, на ее положение соломенной вдовы, даже на эти фотографии — в глубине души Ася все равно знала, что Павел ее любит, он не может сделать ничего дурного, и они скоро обязательно будут вместе. На чем это убеждение основывалось? Да ни на чем, просто так подсказывало сердце.

Глупая Ася, отметая логику, верила своему сердцу.

Нинка деловито достала мобильник, нажала на кнопку.

— Вот черт, совсем разрядился! Где у тебя телефон?

— В кабинете.

Нинка исчезла за дверью.

— Слушай, да он у тебя не работает!

— Воткни в розетку, — негромко сказала Ася, — он выключен.

Внезапно раздался телефонный звонок. От неожиданности Ася даже вздрогнула, а через минуту на пороге кухни появилась Нинка с телефонной трубкой в руках:

— Тебя. Сергей, кажется. — И уселась на диванчик, не сводя с Аси глаз.

Это действительно был Сергей.

— Асенька, что случилось? — В голосе нежность и участие. — Я вам вечера весь вечер звонил, никто трубку не берет. Решил, что, если и сейчас не дозвонюсь, возьму и приеду.

— Спасибо за беспокойство, — сказала Ася, — но волноваться не стоило, я просто спала.

— Да? Надеюсь, не разбудил?

— Нет-нет.

Пауза. Ася молчала — ей совершенно не хотелось поддерживать разговор. Ему надо, пусть он и говорит.

— А это Нина взяла трубку? — поинтересовался Сергей.

— Нина.

— А что вы делаете вечером? Я имею в виду, — заторопился он, — вы обе.

— Не знаю еще, — Ася прикрыла трубку рукой, — Нин, что ты делаешь вечером?

— Ничего. — Нинка округлила глаза. — Если он хочет нас куда-нибудь пригласить, не вздумай отказываться!

— Ничего, — повторила Ася в трубку.

— Вот и отлично! — воодушевился Сергей. — А я как раз заказал столик в «ТРАМе». На троих. Так что, если вы с Ниной не против, я заеду за вами часиков в семь. Или как вам будет удобно.

— Ну-у… — протянула Ася. Идти ей никуда не хотелось, тем более с Сергеем, но Нинка буквально буравила ее взглядом и грозила кулаком:

— Откажешься — убью! Знать тебя тогда не желаю!

— Хорошо, — сказала Ася.

В трубке послышался вздох облегчения:

— Вот и славно. Значит, до семи. Буду с нетерпением ждать вечера, Асенька.

В восемь вечера вишневый «Ауди» после нескольких заходов нашел-таки уголок на пятачке стоянки перед знаменитым богемным рестораном. Сергей, как истинный джентльмен, сначала вышел сам, а потом помог выйти обеим дамам.

— «ТРАМ» — это, кажется, расшифровывается «Театр рабочей молодежи»? — спросила Нина, царственно кутаясь в серый плащ, — словно это был не плащ, а горностаевая накидка.

— Ого! — удивился Сергей, придерживая Асю под локоток и ведя к зеркальным дверям. — Вы и это знаете?

— Почему бы и нет?

Сергей пожал плечами:

— Такие аббревиатуры давно забыты народом.

— Но отдельные образованные представители молодежи их еще помнят. К ним отношусь и я, — съехидничала Нина.

— Приятно слышать. — Сергей распахнул дверь и пропустил девушек вперед: — Прошу!

Ася пропускала реплики Нинки и Сергея мимо ушей, она с любопытством оглядывалась по сторонам и оценивала обстановку. Местечко оказалось действительно занятным. По замыслу устроителей ресторан был обставлен а-ля средневековый французский кабачок, где вполне могли бы сиживать три мушкетера и их друг Д’Артаньян. Деревянные столы и стулья с массивными спинками, декоративная бочка вина, громадный камин, а перед ним — литая чугунная решетка: антураж был соблюден. А бывший подвал старого здания — низкий потолок, маленькие зарешеченные окошки высоко под потолком — замечательно подходил для подобного заведения. И актер Уздечкин сидел на своем месте — лучший столик у камина был виден изо всех концов зала. Правда, сидел он пока в гордом одиночестве: то ли посетители робели перед знаменитостью, то ли им было просто не до него. Ася усмехнулась — вторая догадка была вернее. Одного взгляда на тех, кто сидел за столиками, хватало, чтобы проникнуться исходящим от них сознанием собственной респектабельности и солидности. Это были отнюдь не случайные люди, зашедшие поужинать в ресторан. На разбитных королевских мушкетеров, впрочем, они тоже не походили.

«Интересно, понравилось бы Павлику здесь? Почему мы никогда с ним тут не бывали? — подумала Ася и тут же разозлилась на себя: — Что же, она и шагу без мыслей о Павлике ступить не могу? Ведь решила же — сегодня о драконах ни слова!»

Сергей заказал столик в глубине, почти у стены, откуда открывался прекрасный обзор, и галантно уступил дамам места лицом к залу. Нинка, однако, вместо того чтобы заняться наблюдениями, тут же уткнулась в меню:

— А можем мы позволить себе лобстера? — обворожительно улыбаясь, спросила она Сергея.

— Ниночка, мы можем позволить себе все, что угодно! — улыбнулся он. — Все, что пожелает душа и сможет предложить это достославное заведение!

— Тогда я буду лобстера, — решительно заявила Нинка. — И шпинат. А на десерт пудинг с шоколадом и взбитыми сливками.

Ася усмехнулась: вот в этом вся Нинка. Шпинат — для сохранения фигуры, а взбитые сливки — для души. Ну не может она душу свою не порадовать!

— А вы, Асенька, чего желаете? — спросил Сергей.

Ее передернуло — какая она ему «Асенька»! Но поправлять Сергея Ася не стала: нужно было сразу же это сделать, еще утром, когда он так назвал ее по телефону. А теперь что ж, надо терпеть.

— Мне что-нибудь попроще. Зеленый салат и рыбу какую-нибудь…

— Может, форель? Здесь замечательная форель.

— Форель так форель.

Ася не ела со вчерашнего дня, да и сейчас голода не чувствовала. Но надо же было хоть что-то заказать, ради приличия.

Сергей сделал заказ. Официант принес бутылку белого вина, открыл ее, налил немного Сергею и, после того как тот вино одобрил, разлил вино по фужерам.

— За милых дам! — торжественно произнес Сергей, поднимая фужер. Смотрел он при этом только на Асю.

Ася потихоньку отпивала вино и оглядывала зал, предоставив Нинке поддерживать светский разговор.

— В этом сезоне все словно с ума сошли — классику бросились ставить. В «Современнике» «Грозу» репетируют, так шуму на всю Москву! Яковлева Кабаниху, между прочим, играет, — сообщила Нина последние новости.

— Яковлева? — переспросил Сергей. — Елена Яковлева?

— Ну да, та, что Каменская.

— Она замечательная актриса.

Нинка пожала плечами.

— Конечно, — сказал Сергей. — И очень талантливая. Вот не знаю, видели ли вы фильм «Сердце не камень»…

Разговор за столиком тек, как ручей, и его журчание нисколько Асе не мешало — лишь бы ее не трогали.

К тому времени, как принесли заказ, Нина с Сергеем уже оживленно обсуждали предстоящий конкурс «Золотая маска». Сергей несколько раз пытался вовлечь в разговор Асю, но она отделывалась односложными «да» и «нет». Нинка даже пнула ее под столом ногой, чтобы та вела себя прилично!

Еще раз оглядев зал, Ася заметила, что знаменитый Уздечкин за своим столиком уже не одинок: к нему подсели двое, мужчина и женщина. Наверное, знакомые, решила Ася, потому что разговор за столиком шел довольно оживленный. Уздечкин выглядел таким же обаятельным, каким его любили миллионы поклонниц.

Когда-то, давным-давно, его карьера началась со сказочного героя-любовника, и даже теперь, спустя почти двадцать пять лет, кое-какие черты того героя все еще проступали в стареющем актере.

Собеседник Уздечкина сидел к Асе в профиль. Ася почему-то решила, что он очень похож на римского императора Траяна. Вот только у императора была довольно густая челка, а этот совершенно лысый. Лысый, грузный, в дорогом пиджаке, вместо галстука — яркий шейный платок. На пальце Ася разглядела массивный золотой перстень. Его спутница сидела к Асе спиной. Стройная и, судя по всему, молодая — то-то Уздечкин так старается! Ася видела лишь ее руку с зажатой между пальцами длинной тонкой сигаретой: изящное запястье, яркий маникюр, кольца, узенькая полоска золотого браслета. Темные волосы высоко подняты и заколоты на затылке, но непослушные завитки кое-где падали на высокую шею, вырез терракотовой кофточки открывал прямые ключицы. Ася разглядывала незнакомку со спины, и ее почему-то охватило чувство тревоги.

— А вы, Асенька, как считаете?

— Что?

— Вы согласны со мной? — Сергей наклонился через стол и прикоснулся к Асиной руке. — Что с вами? Вам нехорошо?

— Нет, я просто задумалась, извините. — Ася виновато улыбнулась. — Задумалась и пропустила, о чем идет речь.

Сергей усмехнулся:

— Нина обвиняет меня в сексизме, а я отбиваюсь изо всех сил. Ей-богу, я очень уважаю женщин, совершенно не считаю их глупее или неспособнее мужчин, но ведь есть же ограничения, наложенные самой природой, с которыми спорить просто глупо! Поэтому феминизм никогда не привьется в разумно устроенном обществе…

— Вы просто неправильно трактуете феминизм, — важно сказала Нина. — Феминизм — это не борьба женщин за равноправие. Это просто иное отношение к жизни и к людям. Когда к каждому человеку, независимо от пола, относишься не только как к другому, но и как к себе подобному.

— Погоди-погоди, — сказала Ася. — Ничего не поняла.

А про себя подумала: ну началось, Нинка вошла в роль ученой дамы, хотя феминизм ее никогда не интересовал.

— Тут важны два момента, — разглагольствовала Нинка. — Отношение как «к другому», когда признаешь за партнером, другом, подругой право быть другим, не таким, как ты, и уважаешь это право. Отношение как «к себе подобному» — понимание того, что другой равноценен тебе, и его нельзя учить, ему нельзя ничего навязывать.

— Нина, это утопия, — улыбнулся Сергей. — Люди никогда не строят отношения на принципах равенства.

— Никогда — сильно сказано.

— Ну, во всяком случае, очень редко. Вы, Асенька, так не считаете?

— М-мм, — сказала Ася. Честно говоря, по этому вопросу у нее вообще никакого мнения не было. — Я думаю…

Но что она думала, Сергей так и не узнал. Потому что в этот момент собеседники Уздечкина попрощались со знаменитостью и направились к выходу. Ася увидела лицо темноволосой девушки и обомлела: это было то самое лицо! Злополучная «И» с фотографии, «любимому мужу от любимой жены»…

Ася медленно поднялась, не закончив фразы. Как сквозь туман, услышала встревоженный Нинкин голос:

— Аська, ты что? Ты куда?

— Нет… Да… Я сейчас, — пробормотала Ася и рванулась к выходу, следом за уходящей парой.

Не успела — все-таки их разделял целый зал. Когда Ася выбежала на улицу, девушка уже садилась в серо-стальной «Мерседес»: мелькнули тонкие колени, точеные икры, обтянутые высокими сапогами, и дверца захлопнулась. «Мерседес» плавно тронулся с места. Ася по инерции пробежала несколько шагов и остановилась, глядя вслед серой роскошной машине до тех пор, пока та не затерялась в уличном потоке.

— Ася, что с вами? — услышала она у себя за спиной голос Сергея.

Он смотрел обеспокоенно и недоуменно.

— Все в порядке, — сказала Ася. — Просто показалось, что увидела знакомую.

— Ну и как?

— Не догнала. — Ася заставила себя улыбнуться как можно беззаботнее. Господи, делся бы этот Сергей куда-нибудь подальше, ей так нужно сейчас поговорить с Нинкой! Причем как можно скорее, и наедине.

Она позволила отвести себя в зал.

— Показалось, что знакомую увидела, — объяснила она Нинке и добавила как бы между прочим: — Ту самую «И» с фотографии.

Брови Нинки взлетели вверх, глаза на секунду округлились, но она тут же взяла себя в руки.

— Жаль, что не догнала, — бросила она довольно равнодушно, — так вот, я говорю, что Сережа неправильный смысл вкладывает в само понятие «феминизм»…

Происшествие удалось обсудить только минут через пятнадцать, уединившись в туалете.

— Ты уверена, что это та самая? — с пристрастием допрашивала Нинка.

— Не знаю, — Ася нервно передернула плечами, — вроде она. Я еще когда затылок ее изучала, заподозрила что-то неладное. А потом, когда она повернулась…

— Ага… И с Уздечкиным, — подытожила Нинка. — Это нам кое-что дает.

— Что?

— Ну это ниточка. Пусть тоненькая, но мы за нее потянем!

— Как? Ты что, подойдешь к Уздечкину и спросишь, кто эта дама, которая только что сидела с ним за столом?

— А что, подойду и спрошу.

— И он тебя пошлет.

— Ну это как спросить… — Нинка загадочно улыбнулась. — Пойдем, а то бросили Сережу одного, неудобно.

— Ох! — Ася вздохнула и уже взялась было за дверную ручку, как вдруг спросила: — Слушай, а что ты там про феминизм несла? Откуда ты все это знаешь?

— Ах это… — Нинка небрежно махнула рукой, — это Митька летом с феминисткой встречался, она все пыталась со мной подружиться и просветить. Такие речи задвигала — закачаешься! Вот видишь — теперь пригодилось.

Ася невольно усмехнулась: у Мити, Нинкиного брата, подчас заводились совершенно неожиданные девушки…

Когда подруги вернулись в зал, за столом Уздечкина уже сидела другая компания. Нинка бросила Асе многозначительный взгляд — мол, потерпи! Останется один, и я все выясню!

Следующие полчаса для Аси превратились в настоящую пытку. Нинка из кожи вон лезла, чтобы поразить Сергея своей эрудицией, тот в свою очередь старался произвести впечатление на Асю. Ася еле-еле удерживала на лице маску вежливой заинтересованности: ей до смерти хотелось узнать, что за личность эта загадочная «И».

Наконец Уздечкин снова остался в одиночестве. Нинка, извинившись перед Сергеем, встала и направилась прямо к знаменитости. Подошла, что-то ему сказала, Уздечкин улыбнулся, Нинка села напротив… Сергей изумленно наблюдал за этой сценой, потом повернулся к Асе:

— Нина знакома с Уздечкиным?

— Ну… — сказала Ася, — более-менее.

Изо всех сил стараясь сохранить вид равнодушный и непринужденный, она ковыряла ложечкой мороженое (уже принесли десерт) и про себя посылала Сергея куда подальше: ведь результат Нинкиного расследования она сможет узнать, только когда они останутся наедине. Асю просто распирало любопытство, но при Сергее нужно было держать себя в руках.

Затянувшаяся пауза за их столиком уже становилась неловкой. Сергей пил кофе и смотрел на Асю — нежно и со значением, — и не замечать этого взгляда Асе было все труднее и труднее.

Наконец Нинка распрощалась с Уздечкиным (он даже привстал и галантно поцеловал ей ручку) и гордо прошествовала к Асе с Сергеем.

Прошел еще час разговоров ни о чем, бессмысленного флирта, нежных взглядов и полунамеков, — Асе временами казалось, что Сергей не выдержит и закричит на нее. Потом — еще одно испытание Асиного терпения — бесконечно долгая поездка в машине (хотя от Пушкинской до Асиного дома было рукой подать). Сергей сначала хотел завезти домой Нину, но обе девушки решительно заявили, что Нина сегодня ночует у Аси, потому как они это уже решили.

— Ну? — буквально закричала Ася, как только они с Нинкой, распрощавшись со своим слишком вежливым кавалером, вошли в подъезд.

Нинка пожала плечами:

— Фактически ничего. Он ее не знает.

— Как это «не знает»?

— Очень просто. Уздечкин же сидит как приманка, цену заведению набивает. И не все, кто к нему подсаживается, его хорошие знакомые. Уздечкин знает только мужика, с которым она была. Он продюсер, и довольно известный. Я про него тоже слышала. Зовут Игорь Петрович, фамилия Лапников. Но и с Лапниковым Уздечкин знаком через Плотникова.

— Кто такой Плотников?

— Ну Вадим Плотников, тоже продюсер, не знаешь, что ли? Сериалы на ОРТ делает. Вот, а что за девочка с Лапниковым была — фиг знает, Уздечкину это не интересно. Красивая, конечно, но у него у самого таких девочек вагон. Лапников называл ее Димочкой, так что она точно не «И».

Лифт, пыхтя и гремя, добрался до нужного этажа.

— А как ты это все из него выудила? — спросила Ася, роясь в сумочке в поисках ключей от квартиры. — Вот черт, куда они подевались? Я же всегда кладу их в кармашек, а здесь нет…

— Забыла? — встревожилась Нинка. — Что будем делать, поедем ко мне?

— Нет, вот, нашла. — Ася открыла дверь. — Заходи. Так как ты к Уздечкину-то подкатилась?

— Самый короткий путь к цели — прямой, — наставительно сказала Нинка, стаскивая тяжелые ботинки. — Просто спросила, и все.

— И все?

— Конечно. Сказала, что вроде бы увидела знакомую, но подойти не успела, вот решила у него выяснить. А Уздечкин подумал небось, что я его поклонница и это просто такой способ поговорить с ним, распрекрасным. Ну я его не стала разочаровывать, сыграла милую робкую влюбленную. Думаю, он остался доволен.

— Не сомневайся, — усмехнулась Ася. — Вон даже ручку тебе поцеловал.

— Ага, теперь неделю мыть не буду. Ну что станем делать дальше? Если она Димочка, значит, ты обозналась.

Ася с сомнением покачала головой:

— Не думаю.

— Обозналась, обозналась, — убедительно сказала Нинка. — И потом, таких совпадений не бывает. Чтоб ты вчера нашла фотографию, а сегодня — здрасьте пожалуйста! — встретила ту же дамочку в ресторане… Мексиканский сериал какой-то! Нет, вряд ли. Просто ты на взводе, и тебе в каждой более или менее похожей брюнетке эта «И» мерещится.

Ася хотела сказать, что вообще все, что с ней произошло за последний месяц, сильно напоминает мексиканский сериал, но вместо этого спросила:

— «Димочка» — это, интересно, уменьшительное от какого имени?

— Не знаю.

— Странное, должно быть, имя, — сказала Ася. — Вольдемара? Или Доминика?

— Домна, — хмыкнула Нинка. — Да не майся ты, не все ли равно, от какого уменьшительное, если это точно не она.

Глава 9 Самое страшное

Ну и нудное же это занятие — беговая дорожка! Ася честно перебирала ногами, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, на счетчике тренажера отщелкивались метры, Асин взгляд упирался в белую стену зала, а рядом трудились такие же, как она, заложницы здорового образа жизни. Впрочем, нет, не такие же. Ася ни за что не пошла бы ни в какой фитнес-клуб, если бы… Если бы не случилось того, что случилось. Они сейчас с Павликом уже вернулись бы из Испании, и, наверное, Ася нашла бы себе дела поинтереснее, чем всякие дурацкие шопинги и ухаживание за собой. Павел бы обязательно что-нибудь подсказал. А теперь его нет, и никакого стимула к жизни тоже, ничего не хочется и не можется…

Дальше так продолжаться не может. Нужно было что-то делать: найти работу или пойти учиться (английский и французский не в счет). Пока Павла нет, нужно как-то пережить это время. Ася чувствовала — та жизнь, которую она вела до сих пор, медленно сводит ее с ума.

А Павлик вернется, обязательно вернется. Он просил верить ему — и Ася верит. А фотография… Ну и что? Если она забыта в книге — причем в такой, какую Павлик вряд ли часто перечитывает, зачем ему Островский? — значит, для него эта «И» ничего не значит. Ну, может, был роман, может, она думала, что он на ней женится и заранее так фотографию подписала… Мало ли что. Замуж девушке хотелось, она и торопила события. А он взял и не женился.

Беговая дорожка крутилась все быстрее и быстрее, и Ася бежала, чтобы оставаться на месте, все быстрее и быстрее. Потом щелкнул таймер — двадцать положенных на бег минут истекли. Теперь в душ, потом в бассейн. Ася усмехнулась — не жизнь, а стандарт, рекламная мечта. Только вот никакой радости ей это не приносит.

В душевой было пусто, лишь две юные дивы трепались, принимая душ после тренажеров. Ася постаралась расположиться подальше от них, но девушки общались так громко, что даже сквозь шум воды было слышно почти каждое слово. Видно, одной из подружек недавно повезло побывать на о-очень престижной вечеринке, и она делилась впечатлениями:

— И вот я танцую с ним и спрашиваю: «А как вас зовут?» Он говорит: «Коркунов». Я говорю: «Это конфеты?» А он: «Конфеты — это я». Прикинь?

— Чума! — завистливо отозвалась вторая. — А мой урод опять лажанулся. Прикинь, сколько презентаций устроил, а ни одной фотки нет! А ведь на последней тусне и Лужок был, и Жирик, и этот… ну тот, который новый в администрации… Нет бы подсуетиться, постоять рядом, когда камерой щелкают! Все так делают. А потом невзначай так показываешь фотку, где ты и с кем. Кстати, Майка недавно гаишник тормознул, а у Майка в правах — фотка с Лужком. Так гаишник с него взял всего стольник.

— Баксов?

— Рублей, конечно. Сто баксов пришлись бы без фотки…

Ася быстро ополоснулась и выскочила из душевой. Нет, надо срочно искать работу, а то превратишься в такое же нечто! Клубы, баксы, бутики, а в душе — пустота.

Сев в машину и повернув ключ зажигания, Ася взглянула на часы, прикидывая, куда ехать. Домой сейчас нельзя, там Елена будет убираться еще как минимум час. Вот наказание тоже! Павел, нанимая ее, конечно, хотел как лучше. Может, если бы она пошла на работу, Ася бы с ним согласилась, — надо же кому-то дом в порядке содержать! Но сейчас эта Елена была как бельмо на глазу. Асе все равно делать нечего, а уборка — какое-никакое занятие…

Ася поехала в «Рамстор», накупила продуктов (хотя холодильник и так не пустовал) и лишь потом двинулась домой.

На Беговой попала в очередную пробку.

Затрещал мобильник. «Нинка, — подумала Ася. — Опять у нее что-нибудь срочное». Других дел, кроме как спешных, срочных и неотложных, у Нинки просто не могло быть.

Но это была не Нинка.

— Анастасия Васильевна? — раздался голос Елены. — Не могли бы вы немедленно приехать домой?

Странно — Елена все еще не ушла? По Асиным расчетам, она должна была выместись еще полчаса назад. И вдруг до Аси дошло: в первый раз Елена звонила ей на мобильный.

— Что-то случилось? — встревожилась Ася.

А сердце екнуло — Павлик! Павлик приехал! И сразу же — нет, он бы сам тогда позвонил…

— Мы поговорим, когда вы приедете, — сказала Елена. — Когда вы будете дома?

— Я в пробке стою, — сказала Ася. — Это срочно?

— Срочно, — отрезала Елена и отключилась.

Сердце колотилось как бешеное и, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Ася вцепилась в руль так, что костяшки пальцев побелели. «Возьми себя в руки, не паникуй, не паникуй…»

Шестым, седьмым, восьмым, или каким-то еще чувством поняла — звонок связан с Павлом. Хотя с Еленой она никогда о нем не говорила. Да они вообще за все время едва ли обменялись дюжиной реплик. Асины отношения с домоправительницей сложились так, что они почти не встречались, и обеих это вполне устраивало. И вдруг… этот звонок. Что могло случиться?

Еще на два метра продвинулись… Тут у Аси сдали нервы, и она изо всей силы надавила на клаксон.

До дома она добралась через сорок пять минут. У подъезда стояли милицейская машина и «скорая». Выскочив из своего «Фольксвагена», Ася бросилась к подъезду, но по дороге ее остановил молоденький милиционер:

— Простите, туда нельзя.

Ася попыталась вырваться:

— Но я здесь живу! Меня вызвали домой, срочно!

Милиционер спросил документы, потом велел подождать и скрылся в подъезде. Он вернулся через минуту с пожилым усталым мужичком в коричневой куртке.

— Крылова Анастасия Васильевна? — осведомился усталый, посмотрев в Асин паспорт, потом на Асю.

— Да, да, — раздраженно сказала Ася. — Вы меня пустите домой или нет?

Мужичок внимательно, как-то нехорошо внимательно рассматривал Асю.

— В чем дело? — Ася разозлилась. — Вы можете мне толком объяснить, почему меня не пускают?

— Моя фамилия Скворцов, старший оперуполномоченный ОВД Центрального округа, — представился мужичок и в подтверждение своих слов извлек из внутреннего кармана красную книжку и покрутил ею у Аси перед глазами.

— Очень приятно, — сказала Ася. — Можно мне пройти? Мне надо домой.

— Видите ли, Анастасия Васильевна, — Скворцов деликатно взял Асю под локоток, — час назад в вашем подъезде обнаружено тело неизвестного мужчины…

У Аси перед глазами все поплыло, она рванулась вперед, оттолкнув Скворцова, молоденький милиционер кинулся за ней, схватил за рукав, но Ася вырвалась и вбежала в подъезд.

Еще какие-то люди пытались удержать ее, кто-то что-то говорил, но фигуры людей были как-то смазаны, слова доносились как из тумана, а в фокусе — только распластанное на полу у лифта нечто, что не могло быть Павлом, никак не могло быть Павлом и тем не менее было им…

Человек лежал лицом вниз, но Ася сразу узнала темно-синий плащ — они вместе покупали его в начале сентября — и сумку Павла, которая валялась рядом. Она уставилась на эту сумку, автоматически заметив, что угол ее кармана чуть-чуть оторвался, а кожа на ручке потерлась — такие глупости, мелкие, дурацкие детали, но Ася зацепилась за них взглядом и никак не могла оторваться. Потому что то, что находилась рядом, было слишком страшно и не вмещалось в ее сознание.

— Анастасия Васильевна, — донеслось откуда-то издалека, — Анастасия Васильевна!

Оперуполномоченный Скворцов крепко взял ее за локоть, а другой мужчина перевернул лежащего на спину. Костюм — темно-серый в едва заметную полоску, они его купили тогда же, когда и плащ, темно-синий галстук — его выбирала сама Ася… Левая рука откинулась в сторону, рукав рубашки немного задрался вверх… Почему-то она сначала посмотрела на эту руку. Все мгновенно отпечаталось в Асиной памяти, все, до мельчайших деталей. Вместо Павликова лица, такого родного и любимого, Ася увидела кровавое месиво. Горло сдавило так, что невозможно было дышать. Она бы, наверное, упала, если бы Скворцов не держал ее так крепко.

— Во внутреннем кармане пиджака найден паспорт на имя Крылова Павла Георгиевича, — ровным голосом сказал Скворцов. — Вы можете подтвердить, что это ваш муж, Анастасия Васильевна?

Ася издала горлом какой-то булькающий звук, кивнула… и больше уже ничего не помнила.

Смутно — озабоченное лицо Елены, незнакомые люди ходили по квартире, потом откуда-то взялась Нинка… Ася одетая лежала на постели, и Нинка уговаривала ее выпить какие-то таблетки. Ася попыталась отпить воды из стакана и чуть не захлебнулась…

Потом — пустота.

Последующие два дня следа в Асиной памяти почти не оставили. Оглушенная успокоительными, она была словно между сном и явью, потому что то, что случилось, никак не могло происходить на самом деле.

Потом ей рассказали, что тело Павлика нашла Зинаида, соседка с нижнего этажа. Эта дама преклонного возраста была не в меру любопытна, — Павел ведь в этом доме и пожить не успел, но она его хорошо запомнила. Может быть, потому, что ему несколько раз пришлось выяснять с ней отношения, когда в его квартире шел ремонт. Зинаида все грозилась написать жалобу на то, что рабочие стучат и шумят в неположенное время. Но обаяние Павла и несколько коробок конфет сделали Зинаиду терпимее.

У Зинаиды была собачка Лизка, размером с большого откормленного кота, такая же склочная и брехливая, как и ее хозяйка. Зинаида вывела Лизку на пять минут погулять, но заболталась с соседкой и проторчала на улице не меньше часа. А когда вошла в подъезд — пожалуйста! Труп у лифта! Только что шла — ничего не было, и вдруг лежит. Другая бы на ее месте кинулась вызывать милицию, но Зинаида, переборов страх, подошла поближе, чтоб все хорошенько рассмотреть. А потом сразу поднялась и позвонила в Асину квартиру. Дома была Елена, она и вызвала сначала Асю, а потом милицию.

Представители власти, прибыв на место происшествия, обнаружили при трупе паспорт, кредитки, права — словом, обычный набор документов среднего бизнесмена. Не было только бумажника и часов. Естественно, чтобы наиболее вероятной сочли версию убийства с целью ограбления.

Хоронили Павла через три дня в закрытом гробу. Ася в приготовлениях похорон никак не участвовала — все устраивали Елена и люди с работы. Нинка зря паниковала насчет занятий Павла. Как оказалось, ничего особенно таинственного в его работе не было — Павел числился инженером-компьютерщиком в небольшой фирме, торгующей медицинским оборудованием, и часто ездил в командировки по разным городам — налаживать это самое оборудование, доставленное заказчикам. Вот и сейчас, судя по найденному при нем авиабилету, он возвращался из Красноярска.

На все интересующие милицию вопросы ответил начальник Павла, хозяин фирмы, некто Аристарх Николаевич Каплевич. Ася впервые его увидела на похоронах, — солидный мужчина, от которого буквально веером расходились флюиды достатка и благополучия. Скорбное лицо, приличиствующее случаю, Асю не обмануло: этому Аристарху Николаевичу на Павла было глубоко наплевать. Ну произошел несчастный случай, лишивший фирму классного специалиста… Неприятно, конечно, но за такие деньги он найдет замену не хуже.

Аристарх Николаевич, выразив Асе положенные соболезнования, отбыл с кладбища на темно-синем «Вольво». Остальные сотрудники фирмы, где, как выяснилось, трудился Павлик, поехали к Асе домой, помянуть усопшего.

Сотрудников было немного: бухгалтерша Тамара, скромная женщина неопределенного возраста (ей можно было дать и сорок, и все шестьдесят), секретарша шефа Эльвира Михайловна (почему-то у Аристарха в секретаршах сидела не юная дива с длинными ногами, а сорокалетняя чопорная дама) и Андрей, молодой парень, чуть старше Аси, второй инженер-компьютерщик на этой странной фирме.

Еще была Елена и верная Нинка. Больше никто на похороны не пришел.

Асе было все равно — сто человек, или один, или ни одного, она вообще никого не замечала и ничего не понимала, двигаясь как сомнамбула. А вот въедливая Нинка про себя отметила, что немного у Асиного мужа было друзей. Удивительно получается: человек прожил на свете тридцать лет, а провожать его пришли только жена и товарищи по работе. Родители, положим, умерли, братьев-сестер нет. Конечно, так бывает. А другие родственники? Неужели совсем никого нет? Допустим, и такое тоже бывает, — реже конечно, но бывает. Но он ведь был маленьким, где-то жил, ходил в школу — должны же у него быть друзья детства, с которыми он во дворе играл, школьные приятели?.. Ну, допустим, он не москвич (хотя — точно не москвич, Ася говорила, из Бийска). Но ведь институт-то он закончил московский! Что, так и проучился в институте пять лет, ни с кем не общаясь, бирюк бирюком? Не похож Асин Павлик на нелюдима, совсем не похож… «А с чего я, собственно, взяла, — рассуждала Нина, — что он московский институт закончил?» Про то, где ее драгоценный Павел учился, Ася и словом не обмолвилась, — скорее всего, сама не знала. Так что Павлик свободно мог учится на инженера-компьютерщика где угодно, хоть в Гарварде, хоть в Урюпинске (если там, конечно, этому учат).

И тут Нина вдруг поняла, какая заноза ее тревожит. Не похож был Павел на провинциала! Вот режьте ее на куски, ешьте ее с маслом, Нинка головой бы поручилась — Павел москвич. Причем и родился, и вырос в Москве. Нинка, как любая москвичка в третьем-четвертом поколении, безошибочно отличала настоящих москвичей от «новодела». Нет, она ничего не имела против провинциалов и никакой столичной гордости у нее не было, — ну что же делать, если по-настоящему пробиться и сделать карьеру у нас можно только в столице! И Аська — ее лучшая подруга — не москвичка! Но по Аське это сразу видно, хоть и одета она сейчас — высший класс, и выговор московский усвоила лучше некуда (все-таки год в «Щуке» не прошел даром). Все равно — по каким-то неуловимым признакам — не москвичка. А вот муж ее… Н-да…

И как же это так получилось, что во всей громадной Москве не нашлось ни одного человека, который знал бы покойного Павла Георгиевича Крылова не по работе, а просто так, по личной жизни?

Впрочем, один человек его все-таки знал — та загадочная «И» с фотографии. Только вот где она сейчас, эта «И»?

Нинка была так потрясена своим открытием, что только со второго раза услышала просьбу Эльвиры Михайловны передать ей салатик. Секретарша Аристарха сидела за столом рядом с ней, по другую руку Эльвиры сидела Елена, и они уже минут десять обсуждали какие-то кулинарные рецепты. Тамара чинно и молча поглощала фаршированные помидоры, Андрей что-то тихо говорил Асе, а она, безучастная ко всему, слушала и не слышала. И Нинка решила, что именно сейчас самое подходящее время расспросить сотрудничков о жизни и деятельности Асиного дорогого покойного. Тем более что другого случая могло и не представиться. Она наклонилась к Тамаре:

— Простите, а вы давно знаете Павла Георгиевича… то есть знали?

— Да около года, — сказала Тамара, деликатно отправляя в рот кусочек сырной начинки. — С тех пор как он пришел к нам на работу. Очень хороший был специалист, прямо не знаю, как Аристарх Николаевич будет без него обходиться. До Паши у нас был Володя, тот тоже здорово в компьютерах разбирался, но, знаете ли, пил. Пришлось уволить.

— А Павел Георгиевич?

— Что вы! То есть не то чтобы в рот не брал — это было бы даже подозрительно, если человек совсем не пьет — почти наверняка закодированный алкоголик. Нет, с клиентами после переговоров мог выпить рюмку-другую, но я его ни разу не видела не то что пьяным, а даже слегка навеселе. Нет, Паша был такой… со всех сторон положительный.

За пятнадцать минут беседы Нинка получила массу интересных сведений. Она узнала, что фирма «Вернер Кросс» специализируется на оборудовании для родильных домов: диагностические аппараты, томографы, барокамеры для недоношенных и прочие нужные вещи. Что поставляют они это оборудование в Новосибирск, Омск, Томск, Челябинск и в другие города. Что инженер-компьютерщик обязан проследить за доставкой и установкой оборудования, поэтому и Андрею, и Павлу приходилось ездить в командировки. Что недавно пришел большой заказ из Красноярска, куда, собственно, и летал Паша, Павел Георгиевич.

Вот только про самого Павла Георгиевича Нинка ничего так толком и не узнала.

Поминки продолжались недолго. Тамара и Эльвира Михайловна засобирались домой, Андрей должен был развезти их на своей машине.

Еще раз выразив Асе глубокие соболезнования, коллеги покойного Асиного мужа отбыли восвояси. Вслед за ними засобиралась и Елена. Посуда почти молниеносно была убрана и помыта, остатки еды рассортированы, упакованы и запрятаны в холодильник. Напоследок Елена почти ласково погладила по-прежнему безучастную ко всему Асю по плечу, а Нинке, вышедшей проводить ее в холл, сказала, что через некоторое время позвонит, чтобы договориться о дальнейшей работе: «Поскольку Павла Георгиевича больше нет с нами, может быть, Анастасия Васильевна захочет расторгнуть контракт. Передайте ей, пожалуйста, что с моей стороны никаких возражений не будет, мы поступим так, как решит Анастасия Васильевна».

Верная Нинка уложила Асю в постель, заставив выпить две таблетки снотворного, а сама устроилась в кабинете на диване. Ей не хотелось сегодня оставлять Асю на ночь одну.

В конце концов, не все ли уже равно, какие загадки таились в биографии этого треклятого Павлика! Его уже нет, царство ему небесное, а Асе вряд ли повредят тайны, погребенные вместе с ее мужем. Что хотите с ней делайте, но Павлик с самого начала ей не нравился! И поспешное замужество подруги казалось подозрительным. Уж больно все как в сказке выходило — прекрасный принц на белом коне встречает бедную девушку, осыпает ее златом и делает принцессой. Слишком много всего и даром. А где бывает бесплатный сыр, Нинка хорошо знала и очень боялась, что эта мышеловка захлопнется так крепко, что ее доверчивая подружка уже никогда не сможет оттуда выбраться. Не раз пыталась она поговорить с Асей на эту тему, но ведь та и слушать ничего не хотела, совсем одурев от своей любви.

Конечно, грех так думать, но нет худа без добра: имущество Павла официально записано на Аську, так что из бедной провинциалки ее подруга превратилась в богатую и свободную москвичку.

А любое горе в конце концов проходит. Время лечит.

Загрузка...