Подарок

Глава 15

По дороге к дому бабушки Ярдли все еще рассматривала кольцо на своем пальце. Хорошо, что они с Саймоном успеют поделиться своей радостью с Селиной и Бо, прежде чем те уедут. Если, конечно, они еще не уехали. А ей, видит Бог, так хотелось их застать!

— Не возражаешь, если я включу радио? — спросила она.

— Какие могут быть возражения?

Но, включив приемник, она наткнулась на трансляцию футбольного матча. Виновато взглянув на Саймона, она все же повернула ручку. Другая станция передавала народную музыку. Звуки, доносящиеся из репродуктора, показались ей знакомыми.

— Вот уж не думал, что ты любишь народную музыку, — довольно ядовито проворчал он.

Она удивленно посмотрела на него и спросила:

— Ты что, не узнал? Да это же песня, которую пел Бо в ту ночь! Ну? Вспомнил?

Саймон наморщил лоб.

— Будь я проклят! Да это же не просто та песня, которую пел Бо, это он сам и поет.

— Не может быть…

И Ярдли не переключалась на другую станцию до тех пор, пока не закончилась песня и не заговорил диск-жокей:

«Это был Бо Дженнингс, вышедший на первое место в третьем туре нашего музыкального конкурса, участники которого представляют все штаты нашей страны».

Ярдли растерянно проговорила:

— Кто бы мог подумать! Я себя чувствую просто одураченной.

— Я же говорил, что прежде где-то его видел.

— Может, хоть теперь Мими немного получше будет относиться к их браку.

— Наверное, у Селины были какие-то свои причины, заставившие ее умолчать об известности Бо. Возможно, не захотела, чтобы его успех играл какую-то роль в ее отношениях с собственным семейством. Она ведь собиралась оставить Бо и потому опасалась, что Мими, узнав, кто он и что он, круче насела бы на нее, убеждая к нему возвратиться.

Ярдли пожала плечами.

— Мими порождение светского общества. Она воспитана таким образом, что испытывает угрозу со стороны простых, небогатых людей. Я не говорю, что это хорошо, просто так уж она воспитана.

— А она никогда не рассказывала о своем детстве, о юности?

— Нет. В самом деле, почему?

— Да, это просто удивительно. Вот мой дедушка… Боже, как здорово он умел рассказывать! Я думаю, он помнил все, что с ним когда-либо случалось. Он рассказывал о всех собаках, которых имел, о всех своих товарищах, с которыми играл, об учителях, которые терзали его в школе. Мы с Гленном ловили каждое его слово.

— Твой дед жив?

— Нет, умер года за два до того, как мать забрала Гленна и оставила нас с отцом.

— Ты когда-нибудь пытался найти ее? Или своего брата?

Саймон пожал плечами.

— Почему я должен искать? Им, кажется, легче найти меня.

— Может, они и пытались, но ты же надолго уезжал из Киттриджа.

— Они оба теперь чужие для меня люди. И прошу тебя, не затевай ток-шоу на эту тему, пытаясь убедить меня, что без них моя жизнь никогда не будет совершенной и полной.

— Я и не думала затевать подобных разговоров. Все это слишком твое личное, чтобы кто-то пытался давать тебе советы. Но все же… Ты вот ведь обеспокоен судьбой Селины. Кстати, ты на ее счет заблуждаешься. Она ничего не говорила нам о Бо, потому что ей это все безразлично.

Саймон свернул на подъездную дорожку, ведущую к дому. Остановившись, выключил мотор, но из машины не вышел. Повернулся к ней и спросил:

— Так мы что, должны сообщить им о нас?

Она не просила об этом, понимая, что он не особенно нуждается в благословении Селины.

— Да, я хотела поговорить с ней до ее отъезда. Кстати, если она до воскресенья не уедет, то обязательно пригласит тебя на обед.

— А Мими?

— Теперь она занята приготовлениями к самым пышным свадебным торжествам года. Я так рада, что мы сегодня наконец все с ней обсудили.

— Она надавала обещаний, потому что думает: раз оригинальной формы у меня нет, то и дело остановится. Впрочем, она ни в чем не уверена, поскольку не знает точно, обнаружил ли я пропажу.

Ярдли побледнела.

— Послушай, а ты уверен, что это она взяла форму?

— Кто-то другой, кто знает коды сигнализации, установленной в моем доме? Да и кому еще нужна эта чертова штука? — Ярдли промолчала. — Ладно, хорошо, я ничего не буду говорить. Не хочу портить этот вечер. Но что касается «самых пышных свадебных торжеств года»…

— Я мечтала о такой свадьбе с малых лет. И если уж решила выйти замуж, то хочу, чтобы об этом знал весь мир. Скажи, Саймон, у тебя есть серьезные возражения против этого? Или ты по-прежнему хочешь, чтобы мы смотались в Лас-Вегас и тайно там поженились?

Саймон выбрался из «ягуара», обошел машину и помог Ярдли выйти.

— Смотри, какие яркие звезды, — сказал он. — Думаю, это добрый знак.

— Добрый знак и есть, — задумчиво проговорила она. — А как же иначе?

— Ладно, бэби, пусть будет по-твоему. Свадьба так свадьба.

Ярдли светло улыбнулась ему и в очередной раз подивилась его красоте, такой мужественной, такой неповторимой.

Казалось, она может смотреть на него целую вечность. В этот момент она была счастлива как никогда прежде. Ничего похожего в своей жизни она еще не переживала.

Определенно, Мими должна отдать должное ее чувствам…

— Ярдли!

Подняв голову, она увидела Селину, стоящую под фонарем парадного подъезда. Сердце ее сжалось от нежности и сострадания. Младшая сестренка покидает их, но, может быть, брак сделает счастливой и ее, и Кэйси, хотя бы теперь, когда она согласилась уехать с Бо и зажить новой жизнью. Ярдли начинала понимать, почему Селина не хочет остаться в Киттридже.

Они с Селиной очень разные, и каждая предпочитает жить своей жизнью. И хотя Ярдли внутренне одобряла независимость и свободолюбие Селины, когда она поравнялась с сестрой, глаза ее переполняли слезы. Она ненавидела прощаться.

В понедельник утром Саймон с удивлением отметил, как сильно он заблуждался в отношении Мими. Она приняла известие о предстоящем их с Ярдли браке вполне миролюбиво и тепло поздравила обоих.

— Милости просим в нашу семью, — сказала она ему.

Ярдли просто сияла.

Неужели он так ошибался? Если да, то кто же пробрался в его дом и выкрал форму? Или у него есть еще какой-то неведомый враг?

— Для вашей поездки в Атланту я все подготовила, — напомнила ему Кей, когда он этим утром проходил мимо ее кабинета. — Путеводитель и билеты у вас на столе.

— Спасибо, Кей, — сказал он рассеянно.

Войдя в свой кабинет с чашкой кофе, Саймон уселся в кожаное кресло и задумался. Да, придется уехать, а вернется он только в среду вечером.

Целые сутки вдали от Ярдли.

Он испытывал тревогу при мысли, что должен оставить ее, а почему, и сам не знал. Но жизнь продолжается, даже если ты влюблен.

Отодвинув папку, лежавшую на столе, он поставил чашку с кофе, откинулся назад и глубоко задумался, пытаясь понять, что именно его беспокоит. Возможно, он в чем-то не прав…

Размышления его были прерваны шумом в приемной.

— Миссис Киттридж, вам в это время не назначено!

— Занимайтесь своими бумажками, милочка. А у меня к мистеру Блаю срочное дело.

И вот существо, облаченное в нечто каштановое, шерстистое и просторное, ворвалось в дверь его кабинета, миновав возмущенную секретаршу.

Мими бросила на Саймона хищный взгляд, и он, вскочив как ужаленный, ринулся ей навстречу.

Саманта, обычно такая сдержанная и опытная, растерянно стояла в дверном проеме и выглядела человеком, совершенно выбитым из колеи.

— Ничего, Саманта, не беспокойтесь, все нормально, — успокоил он. — Оставьте нас.

Та с облегчением вздохнула и закрыла за собой дверь.

— Присаживайтесь, Мими, прошу вас, — предложил он, указывая на кресло, стоящее напротив стола.

Она села и расправила юбку.

— Я кое-чего не понимаю, Саймон, в этих вежливых танцах вокруг да около. Вы вот говорите, что любите Ярдли, и думаете, будто этим все дело и решается. Вы ведь, если не ошибаюсь, еще при Джерриде положили на нее глаз, не так ли? Но вы обманули его, вкрались к нему в доверие, заставили его учить вас, а сами потом использовали его доброту в своих интересах. Да просто против него. Но знайте, пока я дышу, я не позволю вам использовать в своих целях и мою внучку. Так что и не мечтайте жениться на ней.

— Ярдли взрослая женщина и сама в силах решить, как ей жить. И потом, разве вас ничуть не трогает, что мы любим друг друга?

Откинув голову и глядя куда-то в пространство, Мими неестественно расхохоталась. Затем, вмиг посерьезнев, сказала:

— Ярдли крайне уязвима теперь. Она удручена смертью Джеррида и все еще переживает ту неудачную историю, что произошла с ней в Бостоне. А вы ловки, умеете схватить то, что вам требуется, вот и вскружили девочке голову. Думаете, я не понимаю, как далеко простираются ваши замыслы? Вы ведь еще не крепко стоите на земле, вот вам и глянулись денежки Ярдли. Почему бы, в самом деле, не прибрать их к рукам?

— Деньги Ярдли останутся при ней, я в них не нуждаюсь. Мне и в голову никогда не приходило прибрать, как вы говорите, к рукам деньги Киттриджей. Чего вы хотите, Мими?

— Я желаю совершить с вами сделку, Саймон. У меня есть вещь, которую вам хотелось бы заполучить.

— Ну как же! Форма. Кого вы послали за ней на этот раз? Кэйси?

Мими поджала губы.

— Говорите, что хотите. Но факт тот, что вещь у меня.

— Ну так знайте, Мими, что мне она не нужна. Идите и делайте с ней что хотите, хоть разбейте ее, если еще до сих пор не разбили. Я просил Ярдли выйти за меня замуж, она согласилась, и я не пойду ни на какие уступки, я не предам нашей с ней любви. Смиритесь с этим.

— Да я превращу вашу жизнь в сущий ад! И тогда посмотрим, долго ли вы продержитесь в Киттридже.

Саймон, сохраняя полное спокойствие, сказал:

— Вы проиграете.

— Уж конечно, вы смотрите на меня, как на выжившую из ума старуху. Но ошибаетесь — я уверена в своих силах и не сомневаюсь, что способна справиться с такими, как вы.

— Я тоже не сомневаюсь, что вы на многое способны. И все же подскажу вам, Мими, что делать. Смиритесь, улыбнитесь и идите помогать Ярдли в подготовке предстоящих свадебных торжеств, о которых она мечтала с детства. Не разрушайте счастье любимой внучки. А дальше мы с вами попробуем полюбить друг друга, поскольку этого хочет Ярдли.

— Да кем вы себя считаете, отдавая подобные распоряжения?

— А если вы еще раз ворветесь сюда, распугивая моих клиентов, я вынужден буду попросить охранников удалить вас из помещения. Обещаю вам, что это будет исполнено насколько возможно вежливо.

Лицо ее вспыхнуло, чего не могла скрыть даже дорогая косметика.

— Как вы смеете! Я вижу, вы как были ничтожным босяком, так им и остались, ни ваша одежда, ни машина, ни дом этого исправить не могут.

Она гордо встала, собираясь покинуть презренный кабинет.

— А как насчет вас, Мими?

Глаза ее, при взгляде на него, расширились. Она снова упала в кресло и плечи ее ссутулились.

Но, справившись с собой, выпрямилась в кресле и спросила:

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, не стоит притворяться. Вы прекрасно поняли, что я хотел сказать. Вы никогда не принадлежали к богатому и знатному бостонскому семейству, из которого якобы вышли. Разве не выросли вы в тесной квартирке ваших дяди и тети, имеющих своих четырех дочерей, после того как родители покинули вас? Ваш дядя был мясником. Если бы не Джеррид, который полюбил вас, вы бы так и остались в мире «ничтожных босяков». Вы предпочли сохранить это в тайне, иначе что подумали бы о вас ваш сын, ваша внучка и все ваши высокородные друзья? Не удивляйтесь, после того как вы подбили Ярдли на грабеж, я все разузнал о вас. Она хоть из любви к вам и отрицала это, но я-то знал, что именно вы послали ее. Из сострадания к вам, к вашим горьким вдовьим слезам Ярдли пошла на это, хотя в ее натуре гораздо больше благородства, чем вы полагаете.

Мими смотрела на него с такой ненавистью, что ему показалось, будто сам сатана проглядывает сквозь слои тонального крема, пудры и золотистых теней на веках. Дослушав его, она угрожающее прошипела:

— Так вот, молодой человек, не надейтесь, что на этом все кончится.

— Всего хорошего, Мими. У меня еще полно работы. А из-за формы, право слово, не расстраивайтесь. Она мне не нужна, и Ярдли объяснит вам почему. В свое время вам стоило бы побольше разузнать о делах мужа, тогда вы не затевали бы сейчас подобных интриг.

Старая леди встала и королевской поступью, не удостоив его больше ни словом, ни взглядом, удалилась.

Саймон огорченно смотрел ей вслед. Он не собирался ни разоблачать ее, ни ликовать по поводу унижения противницы. Но она, увы, не оставила ему выбора.

Прошлое Мими было тайной, которой он предпочитал бы не знать. Он понимал, что это знание не поможет ему надежнее привязать к себе Ярдли, как, впрочем, и завоевать расположение ее бабушки.

Во вторник, во второй половине дня, Ярдли вышла из своего кабинета и направилась на второй этаж «Коллекции Киттриджей», приветствуя по пути своих служащих. На ней был табачного цвета твидовый брючный костюм с бархатным воротничком и коричневые туфли на каблуках. Волосы стянуты на затылке и убраны под вязаный шерстяной берет.

Она взглянула на руку, на кольцо, подаренное ей Саймоном, и воспоминание о любимом заставило ее улыбнуться. Он отсутствовал всего один вечер, а она уже скучала по нему. Сегодня вечером Ярдли собиралась устроить любимому воистину праздничную встречу, которую ему не скоро удастся забыть.

Поднявшись наверх, она увидела в просторной мастерской Деррика Уотерса, занятого подготовкой к отливке формы со статуэтки женщины, сидящей на стуле с высокой спинкой. Вещица была так искусно вылеплена, что передавала тончайшие детали, от миниатюрных черт личика до кружев на вороте платья. У ног ее, свернувшись в клубок, дремала очаровательная кошечка, которая, казалось, вот-вот замурлычет.

Ярдли подошла и молча наблюдала за работой мастера. Этот процесс никогда не оставлял ее равнодушной. Терпение и твердость этих рук, знающих, как обращаться с подобными вещицами, не могло не восхищать. Как все-таки, подумала она, счастливо умелое мастерство в самом себе. Она всегда с превеликим удовольствием наведывалась сюда. Знакомые звуки, запахи клея и гипса живо напоминали ей о тех временах, когда дедушка приводил ее, совсем еще малютку, в это таинственное царство возникновения прекрасных миниатюр.

Она знала, что сегодня, благодаря синтетическим смолам, форма не изнашивается, утрачивая от долгого использования мелкие детали, как утратила их старая форма, сделанная со статуэтки сельской девушки.

Уотерс обернулся на нее, Ярдли улыбнулась и отошла: кому понравится работать, когда босс торчит за спиной. Выйдя на площадку лестницы, она увидела внизу Лайзу, явно разыскивающую ее.

— Тут объявился репортер местной газеты, — сообщила секретарша, заметив ее. — Говорит, что хочет расспросить вас об истории создания сельской девушки.

— Ох, Боже ты мой! — воскликнула Ярдли. — Я и забыла про него…

Она действительно договорилась с газетчиком о встрече, но до сих пор не придумала, что ему рассказывать. Ярдли поторопилась к лестнице и, прежде чем начать спуск, положила руку на железные перила. Но по какому-то странному стечению обстоятельств рука ее соскользнула с перил и повисла в воздухе.

Ох, снова это ужасное ощущение потери равновесия! Она помнила только, что обрушилась вниз, ударяясь о старые деревянные ступени, и еще успела услышать крик. Но кто кричал? Лайза? Или она сама?

Вдруг все умолкло, стихло и исчезло, только боль… Но если бы не эта боль, Ярдли и вообще не знала, на каком она свете.

Саймон оставался в магазине сувениров до самого его закрытия, то есть до девяти часов. Поездка оказалась удачной, хлопоты не пропали зря.

Покупатели сновали вокруг витрины «Эвергрин Имиджес» целый день, расспрашивая об изделиях новой для них фирмы. К большому его удивлению, сельская девушка интересовала людей меньше, чем те несколько вещиц его собственного производства, которые он тоже выставил на продажу.

Саймон даже спросил себя, а не преувеличивал ли он значение селяночки для роста популярности своей фирмы.

Владелец сувенирного магазина пригласил его отобедать, а так как время у него оставалось и он не видел, чем еще можно занять себя в чужом городе, то принял приглашение. Ближе к полуночи он вернулся в свой отель и увидел на автоответчике мерцающий огонек. Включая аппарат, он ожидал принять сообщение Кей, но вместо этого услышал голос Селины. Она сообщала ему номер телефона в Теннесси и даже междугородный код, чтобы он сразу же, как появится, ей позвонил.

Набрав номер, он услышал голос Бо. Они обменялись приветствиями, и он попросил к трубке Селину.

— А она сегодня после обеда вернулась в Киттридж, — прозвучало в ответ. — Где вы пропадали? Мы весь день пытались до вас дозвониться. С Ярдли несчастный случай.

Саймону показалось что жизнь покидает его.

— Что случилось, Бо? Говорите! Что-нибудь серьезное?

— Да не сходите с ума. Все более-менее нормально. Никакой опасности для жизни. Просто она у себя на работе упала с лестницы. Вы слышите меня, Саймон? Не паникуйте, с ней все более или менее в порядке. Просто вам нужно как можно скорее вернуться в Киттридж. Я вот здесь застрял, кажется, на всю неделю, но в воскресенье обязательно буду.

— А если все так хорошо, то почему Селина туда помчалась?

— Ну, пойми этих женщин… Думаю, Селина сама вам все объяснит. Вы можете попробовать дозвониться к ним, если, конечно, они вернулись уже из больницы. Действуйте, дружище!

И Бо повесил трубку, не оставив Саймону надежды получить от него более толковых объяснений. Ему показалось, что Бо чего-то не договаривает. Господи Иисусе! Ведь если Ярдли была беременна, она могла потерять ребенка. И ужас этой потери накатил на него как шквал. Потери и горького раскаяния. Нет, он не должен был уезжать, ему надо было быть с нею, тогда ничего подобного не случилось бы.

Страшно беспокоясь, он наскоро собрал свои вещи, позвонил в аэропорт и вызвал такси. Все, о чем он мог думать, — это как бы поскорее оказаться рядом с ней, своей возлюбленной.

Ярдли медленно шла по гравийной дорожке парка, который окружал больницу, руки ее были спрятаны в карманы пальто, а теплые ботинки оставляли на тонком, подмороженном за ночь ледке хрупкий след. Несмотря на ясный солнечный свет раннего утра, воздух был пронзительно холодным.

Но, бредя по парковой аллее, она едва ли чувствовала это. Строго говоря, она и вообще едва ли способна была испытывать какие бы то ни было чувства. Мышцы и кости ее ныли после вчерашнего падения с лестницы, но физическая боль была не настолько серьезной, чтобы заглушить тревоги сердца. Итак, она серьезно больна. Нелепость…

Безмолвная аллея будто насмехалась над ней. Алеющее над головой небо являло гордую и недоступную смертному красоту. Какая несправедливость! Сегодня день должен быть беспробудно серым.

— Ярдли!

Когда она оборачивалась на звук знакомого голоса, сердце ее болезненно сжалось. Перед ней стоял Саймон, темные тени тревоги избороздили его щеки, глаза были красны. Ярдли была потрясена тем, как искажены черты его красивого лица, являвшего все признаки страшного беспокойства. Почти забыв о своем решении, она чуть не бросилась ему в объятия.

— Я искал тебя повсюду.

— Как ты узнал?.. — растерянно спросила она, остановившись в нескольких шагах от него.

— Приехал домой и нашел на ответчике сообщение Селины о несчастном случае… С тобой все в порядке?

Ярдли вынула руку из кармана и прижала ее ко лбу.

— Ну… в настоящий момент, да.

— Что случилось?

— Ничего страшного, просто я потеряла равновесие и упала на лестнице. Наверное, каблуком зацепилась…

Он подошел к ней.

— Господи, как хорошо, что ты не пострадала серьезно.

Ярдли через силу улыбнулась.

— Да, мне повезло…

— И это все? Ты больше ничего мне не хочешь сказать?

— А что сказать? Что здесь еще может быть?

— Бэби? Как наш бэби, родная?

Она, грустно улыбнувшись, покачала головой.

— Нет. Не было никакого бэби, Саймон. При таких обстоятельствах это, вероятно, и к лучшему. — Она с трудом перевела дыхание. — Я еще немного задержусь здесь, анализы и все такое… Есть подозрение на опухоль мозга.

Саймон взглянул на нее и с надеждой спросил:

— Надеюсь, мне можно остаться с тобой?

Ярдли отступила на шаг.

— Спасибо, Саймон, что ты так заботишься обо мне, но лучше мне побыть одной. Я прекрасно справлюсь со всем сама…

— Нет, Ярдли, пожалуйста, прошу тебя. Я просто не в силах оставить тебя сейчас одну.

— Ну и чем ты мне сможешь помочь? Посмотри на себя, да ты просто с ног валишься после своей поездки. Позвони мне позже, о'кей?

— Ярдли…

— Прости, Саймон, но я не могу сейчас учитывать твои настроения. Еще раз повторяю, я должна справиться со всем этим сама. К тому же мне слишком многое надо обдумать. Созвонимся позже.

— Хорошо, родная, если тебе так легче… Буду ждать твоего звонка.

Ярдли смотрела, как он удаляется от нее, и сердце ее вновь болезненно сжалось. Ей так нестерпимо хотелось хотя бы прикоснуться к нему, что нужно было сделать определенное усилие, чтобы не броситься за ним вдогонку. И она это усилие сделала. Она слишком сильно его любила, чтобы позволить присутствовать при своем медленном мучительном умирании.