Подчинённая. Дилогия

Книга первая

Пролог

Чувствую силу его ладони на своей шее. У него красивые руки. Грубоватые, очень мужские и в то же время — элегантные. Длинные, жилистые, узловатые пальцы с аккуратным мужским маникюром. Он вообще очень ухожен. Метросексуал с внешностью потрёпанного жизнью брутала.

Чувствую нажим. Склоняюсь ниже. К пахнущей кофе столешнице. Ему нравится владеть. Он всегда берёт меня без выбора. Никаких ухаживаний. Никакого соблазнения. В этом есть что-то безусловно первобытное. Сильный мужчина овладевает слабой женщиной просто потому, что такова природа и он ей следует. И нет никаких оснований для того, чтобы считать это чем-то неправильным. Он слишком мужественен, чтобы моя женская суть могла этому противостоять.

Хватка немного ослабевает, пальцы зарываются в волосы, гладят кожу, обманчиво нежно, но стоит мне выказать хоть намёк на сопротивление, я тут же чувствую силу его мускулистой руки.

Он укладывает меня животом на стол, задирает обтягивающее чёрное платье из хлопка. Выше тугих полосок чёрных чулок в мелкую сетку. Выше ягодиц. На талию. Моя голая оттопыренная задница задирается кверху будто сама. Я подставляю ему свою увлажнившуюся дырочку так, чтобы ему было удобнее в неё войти. Потому что лучшее, что со мной может произойти этим вечером — именно сейчас и произойдёт. И, будучи знакомой с этим ярким удовольствием, его невозможно не предвкушать.

Он медленно, не торопясь, спускает с меня трусики. Властно гладит кончиками пальцев эпилированную киску. Знаю, что ему нравится, что я успеваю промокнуть, несмотря на отсутствие предварительных ласк. Чувствую это. Его возбуждение, его мощную мужскую похоть невозможно игнорировать. Он всегда хочет так сильно, что я ощущаю это едва ли не кожей. Входя в кабинет, я дрожала. От нарастающего возбуждения.

Чувствую, как он скользит пальцем меж губами. Уверенно, по-хозяйски. Каждое такое прикосновение вызывает потемнение в глазах, и я закрываю их, потому что всё равно перестаю различать предметы. Стараюсь сдерживать стоны. Потому что знаю, что ему нравится моё сопротивление собственному удовольствию. Нравится понимание своей власти надо мной, и эта моя жалкая борьба в начале каждого полового акта.

Слышу его дыхание. Слышу потрескивание свечей — по вечерам, когда мы остаёмся в офисе одни, он любит их зажигать.

Стараюсь смолчать. Но у меня не получается. В который раз. Тихий стон удовольствия — просто результат умелых движений, при которых моя киска превращается в источник нестерпимого кайфа. Знаю, что мои стоны удовольствия он воспринимает правильно — как подтверждение своей безумной, зашкаливающей сексуальности. Дикий, невероятно дикий и независимый, сильный мужчина, которого невозможно не хотеть.

Киска принимается пульсировать, источая помимо влаги, волны удовольствия, отдающиеся во всё тело. Прежде всего — в голову. Она превращается в тёплый очаг наслаждения, который нельзя игнорировать. Попросту нереально.

Он умеет трахать так, что я едва не теряю сознание от волн потрясающего удовольствия.

В который раз я ярко ощущаю свою женственность. Ту, что сильнее меня самой, когда я пытаюсь быть разумной. Он умело пользуется этим. Пробудил это во мне и теперь наслаждается результатом. И пока я отвечаю ему искренней благодарностью, я ему не надоем.

Толстый, тёплый и очень твёрдый член проникает в моё похлюпывающее, текущее соками, лоно. Чувство страдающей без секса суки, которую никак не начнут иметь, наконец-то исчезает, сменяясь удовольствием отдаваться.

Член медленно входит глубже. Ещё глубже. Удовольствие и восторг. Яркие, немыслимо яркие ощущения, которые называются одним-единственным словом — наслаждение. Настоящее. Без шелухи.

Упругие стенки моей вагины плотно облегают его крупный член и вскоре я испытываю торжество плотского удовольствия — это скольжение столь мощно дурманит меня, что кружится голова.

Тихо играет блюз. Будто издалека до меня доносится хрипловатый голос певца. Стабильный, методичный ритм. Именно в этом ритме он и принимается иметь меня сзади. Наматывает мои длинные светло-русые волосы на запястье и тем самым заставляет отклониться головой назад. Мой рот приоткрыт, а глаза волей-неволей закатываются вверх. Я часто и шумно дышу. Слышу лёгкое, методичное шлёпанье его бёдер о мои ягодицы.

На несколько мгновений наступает тишина и шлёпанья становятся будто бы громче. Новая песня, с более быстрым ритмом. И он ускоряется. Он всегда имеет меня под музыку. И я никогда не угадываю, какой она будет. В этот раз он с чувством трахает меня под блюзовые аккорды и хриплые мужские баритоны.

Трахает так, что я устаю от ярких оргазмов… Они нескончаемым потоком сотрясают моё уставшее кончать тело, изматывают мириадами ярких ощущений, собравшихся в единое удовольствие, от которого с непривычки может снести крышу. Впечатление, что я под наркотой. Разум отключается, я превращаюсь в подмахивающую задом суку, весь смысл жизни которой — давать. Унять эту жажду его члена нельзя. И чем больше он трахает меня, тем больше я этого хочу.

До него я думала, что фригидна.

По крайней мере, секс для меня вовсе не был тем удовольствием, о котором, шепча, краснея и смущённо хихикая, то и дело рассказывали девчонки в университете. Когда меня спрашивали, а как у меня обстоят дела в этом плане, я обычно отмалчивалась или переводила тему.

На тот момент, когда я познакомилась с ним, обеспеченным, холёным и холодным внешне, у меня не было никаких отношений. И, раненая, я даже не собиралась их заводить.

Я рассталась с бывшим, с которым встречалась два месяца, совсем незадолго до того. Потому, что он, будучи застуканным целующимся с другой девушкой, громко заявил мне, что я в «бревно в постели» и ему не интересно меня трахать. Это его прилюдное «трахать» заставило меня позорно сбежать с вечеринки, потому что это слышали все.

Зарёванная, я искала уединения. Может быть кто-то и гнался за мной, чтобы поддержать и утешить, но я, перебежав пустую дорогу, села в трамвай и уехала в полном одиночестве, давясь слезами и глядя в окно со множеством капель из-за ночного дождя.

И в тот момент я совершенно точно не предполагала, что моя жизнь круто изменится уже меньше, чем через месяц. И сексуальная её часть — прежде и сильнее всего.

Я не хочу любить его. Для этого он слишком… женат. Но я ничего не могу поделать. Потому что очень от него завишу.

Я — его раба. И отношения с ним есть ни что иное, как плен.

Глава 1.1

— Нас выселяют, — огорошивает меня мама, как только я закрываю входную дверь и принимаюсь разуваться.

— Как это? — не понимаю я. — Мы же исправно платили за квартиру.

— Дело не в этом, — качает она головой. — Просто хозяевам она срочно понадобилась. Родственники из другой страны приезжают.

— А мы?

— Нам разрешили пожить здесь ещё три дня. За это время надо собрать вещи и найти новое жильё, — и добававляет дрогнувшим голосом: — Прости меня, дочка…

Уставшее лицо мамы кривится из-за сильных переживаний, она закусывает губу и отворачивается. Я подхожу ближе и, прижав маму к себе, крепко её обнимаю.

— Ну, ты что, мамуль! — принялась успокаивать её я. — Ну, ты что! Ты у меня — самая лучшая мамочка на свете!

Я глажу её по спине, целую мокрые морщинистые щёки и пыталаюсь понять, как же нам теперь быть.

Богатым и даже просто состоятельным людям трудно понять проблемы таких, как мы. Со стороны многое видится какой-то ерундой, которую очень легко решить. Но не тогда, когда у тебя нет возможностей и даже просто моральной поддержки. Моя мама долгое время тянула нас троих одна и это очень сказалось на её характере. Молчаливая, закрытая, всё лучшее отдающая своим детям, она давно уже просто устала от такой жизни. И я очень хочу, чтобы хотя бы на старости лет, она пожила по-другому.

В свои двадцать три года я ещё ни разу не была заграницей. Всего однажды отдыхала на море. Тогда отец ещё был жив. Я была маленькой и мало что помню. Помню только солнечную погоду, тёмно-синюю даль с поблёскивающей рябью, улыбку матери и шумную белую пену у берега, мокрый песочный замок с обвалившимся боком и гомон детей в разноцветных трусиках и панамках.

Отец был дальнобойщиком, мама с молодости работала на ткацкой фабрике и зарабатывали они немного. Но на жизнь хватало, а нам — троим их детям — Ваське, Ольке и мне, доставалось обычно самое лучшее. По меркам небогатой семьи, конечно.

Но отец рано умер от инфаркта, только-только вернувшись домой из очередной длинной поездки, и наше финансовое положение довольно скоро стало вопиюще тяжёлым. Мама с тремя маленькими детьми для серьёзных отношений мужчинами даже не рассматривалась, о себе думала в последнюю очередь, и потому предпочла и вовсе больше ни с кем не встречаться. Она осталась вдовой и в свои пятьдесят два выглядела лет на десять старше. Я конечно ей о том не говорила, а наоборот, сообщала, что она у меня — самая молодая и самая красивая. Знала, что ей приятно, хоть она мне и не верит. Сколько её помню, она тянула нас так, как только могла. Небольшая зарплата совершенно не покрывала расходов и она брала подённую работу, давая объявления сначала в газетах и на дверях подъездов, а потом, с приходом новых технологий, в Интернете.

Мы годами стоим в очереди на квартиру, нам всё время обещают поспособствовать, но толку от этого пока нет, несмотря на статус "многодетной семьи". По документам-то у нас жильё есть, целых три комнаты. Обещать нам всё время что-то обещали, но максимум, что мы получали — нас продвигали в очередь на квартиру. Мы бы жили в доме отца в Калужской области, но его ушлый брат совершенно беспринципно её отжал, а характер у него был такой, что мама предпочитала с ним больше не связываться. Достаточно было одного судебного процесса, в результате которого она ещё и виноватой осталась, и вынуждена была выплачивать ему штраф за моральный ущерб. Просто наговорила лишнего при свидетелях, а у него был очень хороший и совершенно беспринципный адвокат.

Когда мы подросли, и я стала немного зарабатывать, нам стало полегче и мы перебрались из трёшки в полуразрушенном двухэтажном довоенном доме из прогнивших досок и неработающим отоплением в съёмную двухкомнатную квартиру в ближнем Подмосковье. "Трёшкой" эта квартира является только условно: по сути это три комнатушки в коммуналке, одна из которых вообще стоит отдельно между двумя соседскими. Жить там невозможно — этот деревянный дом давно пора сносить, а соседи — откровенные алкаши. Запущенные и скандальные. Но именно в этой квартире в дальнем Подмосковье мы все и прописаны.

Учась в институте, я подрабатывала репетиторством, а на лето устраивалась секретарём. Васька мотался курьером, работая по знакомству на полставки, собирал свой цветмет, и до того, как ушёл в армию, очень помогал деньгами. Потому мы и смогли перебраться поближе и к маминой работе и к моему университету. Служить Ваське осталось ещё полгода и помочь с переездом он, конечно, не сможет. Ни физически, ни финансово.

Олька после окончания девятого класса и сдачи ОГЭ, ушла из школы и поступила в колледж дизайна. Учится теперь на первом курсе.

Поэтому на данный момент основными кормильцами являемся мы с мамой. И, конечно, если бы у нас была своя квартира в нормальном доме, нам было бы значительно легче.

Вся наша жизнь после смерти отца быстро превратилась в какое-то беспросветное выживание с постоянным подсчётом копеек. Кроме брата отца, его жены и детей, родственников у нас не было.

Такие простые вещи, как вторая пара кроссовок или шоколадка утром — были для нас признаками финансовой состоятельности. Старые обои, старая мебель, никаких отложенных денег — обычная нищета. Когда мы жили в двухэтажном деревянном доме, мы ещё и нередко простужались из-за сквозняков. Особенно, конечно, поздней осенью и зимой. Васька иногда радовал нас собранными у заброшенного стадиона и в лесу полевыми цветами, а подарками на дни рождения обычно служили какие-нибудь поделки, вместе с парой кульков конфет и тортом. Вообще младший брат рос озлобленным парнем, потому что рано столкнулся с неприятием в обществе — в основном из-за бедности и худобы — до армии он был тощий, как Кощей. Но ростом пошёл в отца — вымахал под метр девяносто. Постоянно чесал кулаки на улицах и мама часто ругала его за порванную одежду. Новые заплаты служили лишь поводом для дополнительных насмешек, и Васька в очередной раз пускал кулаки в ход. К пятнадцати годам он связался с какой-то уличной шпаной из такой же рабочей бедноты, как и он сам, и вскоре принялся вместе с ними отжимать мобильники на улицах. Мы узнали об этом только тогда, когда его вместе с парой друзей поймала полиция. В итоге его поставили на учёт. Мать долго разговаривала с ним на кухне и, видимо, смогла до него достучаться. По крайней мере друзей Васька сменил и вместо отжимания мобильников принялся собирать на свалках цветмет. Это позволило ему подарить нам на новогодние праздники настоящие смартфоны и мы, конечно, очень их берегли. Хотя, по меркам более-менее обеспеченного человека, они наверное были дешёвой китайской ерундой. Но не для нас.

Бедность отвратительна. В неё нет ничего морального или высоконравственного. Ты просто покупаешь всегда самый дешёвый кефир, самые дешёвые лекарства и то и дело выкладываешь перед кассой продукты, которые после раздумий не воспринимаешься необходимостью. Ставишь в книжном магазине обратно на полку книги, которые хотела купить, просто потому что воспринимаешь такие траты, как баловство и живёшь от зарплаты до зарплаты.

Ты не можешь быть ухоженной, потому что более-менее хорошая косметика и средства по уходу за телом стоят денег, а в привычках — ограничиваться шампунем, гелем для душа и дезодорантом. Одежду мы нередко шили сами, иногда покупали в секонд-хендах (причём Васька этого не делал принципиально, так как считал унизительным донашивать чужие вещи), отслеживали всякие скидки в недорогих магазинах.

Основной едой до того, как я стала зарабатывать, всегда были макароны и картошка. Единственным плюсом этого было то, что мы научились готовить из нищенского набора продуктов множество самых разных блюд.

Всё это очень трудно понять, когда ты с рождения живёшь в полной семье с неплохим по российским меркам заработком. Подростком я очень комплексовала, потому что в классе была едва ли не из самой бедной семьи. Другие девушки носили красивые вещи, о которых я могла только мечтать. Ходили в кино, в театры, на выставки, танцевали в клубах. Для меня многое из таких развлечений было просто недоступно.

Я поступила на бюджетное отделение психфака, потому что хотела стать эйчаром. Эйчары зарабатывали по моим меркам огромные деньги, а психология меня всегда привлекала. Но отучившись в институте, я быстро столкнулась с тем, что эйчары без опыта работы практически никому не нужны. И потому пару недель, несмотря на ежедневные поиски, никак не могла найти работу. А потом устроилась в небольшую частную компанию за небольшой оклад просто для того, чтобы опыт этот наработать.

Спустя пару месяцев начала откладывать деньги на стиральную машину: старая совсем пришла в негодность и, несмотря на ремонт, работала из рук вон плохо. Гремела, ёрзала по полу и то и дело выключалась. Хозяева квартиры, сказали, что она нормальная, вполне стирает, и что на свои деньги они менять её не будут.

На момент, когда мама сообщает мне в коридоре эту нерадостную весть, у меня отложено всего 7000 рублей. Да и я приехала я расстроенной. Потому что утром на работе мне сообщили, что руководитель компании в связи с кризисом хочет сократить штат и я, судя по всему, попаду под это сокращение.

Мама из года в год повторяла, что когда она выйдет на пенсию, нам будет полегче. Она даже не рассматривала пенсионный возраст, как отдых, и работать на своей фабрике, где получала зарплату с надбавками за выслугу лет, закончить хотела только тогда, когда уже не смогла бы просто её тянуть. У меня другое видение, я хотела бы обеспечить ей достойную старость, но пока что говорить об этом, конечно, рано.

Я никогда не пользовалась особенным успехом у противоположного пола, просто потому, что выглядела обычно очень скромно, а вела себя ещё скромнее. И уж точно я не была той, в которую влюбляются мальчишки в классе. Девственности лишилась на пьяной вечеринке подруги и так, что предпочитаю об этом не вспоминать. Дальнейшие пара романов были такими, что мечты о замужестве точно были не моими мечтами. Перед тем, как заснуть, я обычно думаю только о том, как построю карьеру и вытащу нашу семью из нищеты.

Васька после армии хочет пойти работать в магазин продавцом мобильных телефонов, и се мои разговоры о том, что ему надо получить высшее образование, пропускает мимо ушей. Он хочет зарабатывать деньги уже сейчас, и несмотря на все мои доводы, я его очень хорошо понимаю.

Олька всегда была тихоней, занудой, скромницей и домоседкой, предпочитая всё свободное время читать книги и смотреть свой Ютуб. Для пятнадцатилетней симпатичной девчонки она очень необщительна и дружит только с одной девчонкой — такой же тихой заучкой из рабочей семьи. Когда она приходит к нам в гости, они всё время обсуждают каких-то корейских мальчиков-певцов и известных видеоблоггеров.

Когда я ехала домой, думала о том, что заберу у неё ноутбук, который купила после двух первых зарплат, и займусь поисками новой работы. Раз уж меня решили уволить.

И тут такая новость от мамы…

— Оля знает? — спрашиваю я, держа маму за плечи и смотря ей в глаза.

Мама качает головой и снова кусает губу. По щеке скользит новая слеза. Больно видеть, как она плачет из-за денег. В который раз…

— Ладно, я ей скажу, мамуль, — говорю я. — Ты не переживай, пожалуйста. Я же работаю. Всё будет хорошо.

Легко сказать. Новая съёмная квартира — это сразу двойная плата за месяц, потому что нужно оплатить в начале аренды и первый месяц и последний. Так называемый "депозит." И это если снять квартиру напрямую у собственника, без уплаты процентов агентству.

Мама получает зарплату обычного пятого-шестого числа, я в десятых числах, а на календаре — двадцать четвёртое мая. И то, что хозяева дали нам на поиски нового жилья, сборы и отъезд всего три дня — я поначалу иначе, как свинство, не воспринимаю. Мы каждый месяц платили арендную плату вовремя, без задержек, и в таких случаях нормальным жильцам объявляют о подобных решениях за месяц или хотя бы за две недели. А с другой стороны, мало ли, какие там у них обстоятельства. Я ж не знаю.

— Пойдём чайку попьём, мамуль, — говорю я. — Хочешь, я тебе валерьяночки налью?

Мама садится на пуфик в коридоре и растерянно кивает.

— Сейчас я только руки помою, — говорю я. — Да не сиди ты тут. Пойдём. — протягиваю ей руку, она хватается и встаёт. — Не переживай, всё будет хорошо. У меня в этом месяце будет премия. Справимся, в общем.

Про премию я конечно вру. Просто хочу, чтобы мама перестала так сильно переживать. Боюсь за неё. А о предстоящем увольнении я решаю не говорить.

Оля приходит от подруги спустя час. Мы запираемся с ней в нашей комнате и я рассказываю ей, как обстоят дела.

— Что думаешь делать? — спрашивает она.

— Продолжу поиски работы. Я пока тебя не было, резюме своё разослала. Может найду что-нибудь за эти дни. На работе завтра буду тоже самое делать. Ну и поисками новой квартиры займусь, конечно.

— Слушай… — нехотя произносит Олька. — Я тут на джинсы копила… Ну, эти, фирменные, которые мне приглянулись, помнишь я говорила?

— Помню. Хотела тебе их купить со следующей зарплаты.

— Не надо. В общем… я немножко подрабатывала написанием рекламы для фирм, которые занимаются одеждой. И накопила почти две тысячи рублей.

— Ты моя хорошая… — нежно говорю я. — Оставь их себе. Я расчёт получу, на оплату первого месяца хватит. А с хозяевами новыми попробую договориться насчёт того, чтобы депозит выплатить уже из маминой зарплаты. Меньше двух недель подождать надо будет. В общем, оставь их. Это очень здорово, что ты сама себе на джинсы зарабатываешь. Давно копишь?

— Третий месяц. За эти статьи немножко платят, да и заказов мало.

— Если получится, я тебе добавлю потом.

— Спасибо, Наташ, — говорит сестра и обнимает меня.

Несколько секунд мы так и стоим. Не знаю, о чём думает она, но я думаю только о том, как меня достала эта нищета.

Глава 2.1

Солнечное утро. Синее небо с лениво плывущими по нему редкими белыми облаками. В кронах парковых деревьев щебечут разноголосые птицы. Цокая каблучками единственных своих бежевых босоножек, которые мне очень нравятся, я иду мимо аккуратных цветочных клумб с оранжевыми, красными и жёлтыми цветами. Лёгкий ветерок приятно нежит щёки, играет распущенными волосами и ласкает прохладой голые ноги.

Конечно, я волнуюсь. Мне очень-очень нужно получить эту работу. Если меня возьмут — всё будет хорошо. Если нет… Об этом в такое чудесное утро даже не хочется думать.

Да, меня сократили. И за пару прошедших дней я успела порядком помотать себе нервы, потому что несмотря на рассылку резюме, обзвоны компаний и ряд собеседований, работу с достаточным для оплаты аренды квартиры и окладом найти никак не получалось. А ведь нужно было ещё найти квартиру для переезда. Я с утра до вечера сидела за ноутбуком и то и дело висела на телефоне, обзванивая потенциальных работодателей и арендодателей.

В итоге нашла очень неплохую двушку в хорошем районе, съедила туда, и мне удалось договориться с хозяйкой, словоохотливой и очень приятной старушкой, о том, что я смогу заплатить депозит во время следующей оплаты аренды. Аренда этой двухкомнатной просторной квартиры стоила на пять тысяч рублей дороже, чем оплата квартиры, в которой сейчас стояли наши сложенные в коробки пожитки. Но это был единственный достойный вариант, который я нашла за эти два дня, при том, что хозяйка пошла мне навстречу.

Однако самым ужасным во всей этой ситуации с моим увольнением и выселением из квартиры было то, что мама, переволновавшись, слегла. Приехавший врач скорой помощи сказал, что у неё проблемы с давлением, и в итоге ей пришлось взять больничный. Это означает в том числе и то, что как минимум в ближайшее время она не сможет работать. И по сути мне надо будет одной тянуть нашу семью. При этом маме нужны деньги на лекарства, да и просто уверенность в завтрашнем дне.

Спустя десять минут меня должны встретить в фойе очень крутого бизнес-центра и проводить на тридцать второй этаж, где располагается их головной офис. И иду я по парку прямиком к этому бизнес-центру — высокому синему зданию в стиле хай-тек. Даже издалека видно, как в огромных сверкающих окнах блестит и бликует утреннее солнце.

Компания занимается профессиональной косметикой и средствами по уходу за телом, имеет производство в Италии, и большую сеть дистрибьюции в России. И предпочитает воспитывать кадры сама. А это значит, что если меня возьмут, то первые два месяца я буду на испытательном сроке на позиции младшего HR-менеджера, а затем у меня может появиться даже свой кабинет.

О предполагаемой зарплате в случае прохождения собеседования у меня представлений пока нет, я даже думать об этом боюсь, чтобы не обнадёживаться заранее ещё больше. Потому что, как мне объяснили, она решается по договорённости на этом самом собеседовании. Но сумма, которую назвали минимальной, меня очень вдохновила. Почти в два раза больше, чем я получала на прежней работе. Огромные деньги. Почти семьдесят тысяч рублей.

Если меня возьмут, мама вообще сможет не работать. Главным будет её уговорить уволиться наконец с этой фабрики и, если хочется, заниматься только подработками на дому. Я сама смогу и оплачивать аренду квартиры и все наши основные расходы. Если меня возьмут, мы выберемся из нищеты.

Утро правда чудесное, и район здесь очень красивый, но с каждым новым шагом к будущей, надеюсь, работе, меня всё больше и больше потряхивает от волнения и беспокойства.

Белую блузку и серую плиссированную юбку я надела только потому, что на сайте этой компании две девушки в схожей одежде держали в руках её логотип. И я посчитала, что такой стиль для собеседования очень подойдёт, тем более — раз у меня есть похожая одежда. Он интересный и несмотря на довольно строгие цвета, вполне себе свободный и лёгкий. Я очень хочу произвести впечатление на коллегу-эйчара, показать даже внешне, что очень лояльна к компании и хочу у них работать.

От этого собеседования очень много зависит. Точнее, от того, как я его пройду.

Спустя минут пять я, вместе с другими пешеходами, большинство из которых серьёзные мужчины в деловых костюмах, дожидаюсь зелёного света светофора и перехожу дорогу. Так сильно волнуюсь, что даже сердце у меня колотится учащённо. А вдруг я им не подойду? То и дело нервно поправляю тщательно вымытые перед выходом из дома волосы и всякий раз ругаю себя за это — боюсь их запачкать. Подхожу к лестнице у входа в деловой центр — большой, широкой и очень ухоженной. Задираю голову и вижу, как высотное здание будто бы пирамидой уходит в вверх. Как много здесь этажей… Оглядываюсь — перед бизнес центром — красивая площадь с цветастыми клумбами, скверик с аккуратными лавочками, дороги, по которым туда-сюда снуют дорогие автомобили. И рядом парк, из которого я только что пришла. Поворачиваюсь ко входу в бизнес-центр и вздыхаю. Как классно, наверное, тут работать…

Поднимаюсь по плиточным ступенькам. Лёгкое цоканье высоких каблуков моих босоножек теряется здесь в общем шуме, сотканном из гула проезжающих мимо здания машин, звуков клаксонов и гомона людских голосов. Несмотря на то, что нет ещё и десяти часов, жизнь здесь уже кипит вовсю.

Передо мной и группой оживлённо болтающих девушек в строгих чёрных юбках и белых блузках открываются высокие стеклянные двери и я прохожу в прохладное, пахнущее свежестью, фойе. Кругом серо-белый мрамор, коричневые диванчики и кадки с растениями. Несколько охранников в синих рубашках и чёрных брюках хмуро осматривают вошедших.

Нужно пройти через рамку, и я кладу сумочку с документами и мобильным телефоном на столик рядом с ней. Всё хорошо, ничего не пищит. Охранник не обращает больше на меня никакого внимания, уже сосредоточен на следующем проходящем через рамку — прыщавом худом парнишке с рыжими волосами, одетым в серый костюм и с элегантным портфелем в руке.

Достаю телефон и набираю Аллу — эйчара, с которой договорилась о собеседовании.

— Алло, слушаю вас, — чуть жестковато и очень по-деловому быстро отвечает она.

— Алло, здравствуйте, — облизнув пересохшие губы, говорю я. — Это Наталья, мы с вами договаривались о собеседовании…

— Да-да, я поняла, — перебивает она. — Сейчас спущусь к вам. Подождите там на диванчике.

Впереди стойка регистрации с дополнительной охраной у турникетов. Небольшая очередь из тех, у кого нет своих карт. Отхожу в сторону, в глубину фойе и сажусь на краешек единственного не занятого полностью диванчика. Рядом какой-то пожилой мужчина в очках, закинув ногу на ногу, читает газету.

В ожидании Аллы я пытаюсь читать ленту в Фейсбуке, благо Интернет здесь ловит. Просматриваю всякие прикольные картинки, пытаюсь хоть немного успокоиться — я явно переволновалась и, понимая, что это волнение может негативно сказаться на результатах собеседования, я, блин, волнуюсь ещё больше! Сосредоточиться на чём-либо кроме картинок не получается вообще, то и дело отвлекаюсь на проходящих мимо людей. В конце концов, выключаю телефон и просто держу его в руках, чтобы не пропустить звонок от Аллы, если она надумает мне позвонить.

Мужчина, сидящий рядом со мной, хмуро складывает газету, бросает на меня внимательный взгляд поверх очков, встаёт и уходит к стойке ресепшн, покачивая на ходу кожаным портфелем. Тут вообще много мужчин с портфелями. Ещё с папками под мышкой и сумками через плечо. Люди снуют туда-сюда, входят в двери, выходят из дверей, жестикулируют, что-то оживлённо обсуждают, смеются, торопятся, хмуро идут мимо по своим делам. А я сижу на диванчике, как дура, с напряжённо выпрямленной спиной, будто лом проглотила, и жду, пока ко мне спустится Алла. И чем дольше она не спускается, тем сильнее меня бьёт мандраж. Если бы не обстоятельства, вряд ли бы я волновалась так сильно, но от этого собеседования так много зависит, что мне очень страшно даже подумать о том, что мне в итоге могут отказать. С другой стороны, резюме моё они прочитали, по телефону со мной пообщались, пригласить на собеседование пригласили, значит они, как минимум немножко, во мне заинтересованы. Главное дать им понять, что я готова учиться и очень хочу у них работать.

И тут я вижу, что миновавшая турникет женщина в жакете, направляется в центр фой и посматривает на лица присутствующих здесь. Явно кого-то ищет. Завидев меня, женщина чуть щурит глаза, поправляет очки, и направляется в мою сторону. Судя по всему, это Алла и есть. На виде ей лет тридцать пять-сорок. Она в светло-серых остроконечных туфлях на невысоком каблуке, в деловой чёрной юбке-миди в белую полоску, в белой блузке и чёрном в такую же тонкую белую полоску приталенном жакете. Я бы не назвала её красивой женщиной, в её внешности слишком много жёсткости и какой-то властности, что ли, но она заметно очень ухоженная и стильная. Волнистые волосы убраны в пучок на затылке. За стильной оправой ледяным серым цветом блестят глаза под нахмуренными аккуратными бровями. На узковатых, будто поджатых, губах едва заметная помада естественного оттенка.

Когда она подходит ко мне, я встаю.

— Наталья? — подняв бровь, интересуется она.

Она быстро и явно оценивающе оглядывает меня снизу доверху, и на долю секунды закатывает глаза.

— Да. А вы Алла? — робко спрашиваю я, сжимая в левой руке телефон, а правой вцепившись в ремешок сумочки.

— Да, верно, — бросает она. — Пойдёмте.

Она разворачивается и устремляется к стойке регистрации. Нервно кусая губу, я стараюсь не отставать.

— Юля, оформи девушке временный пропуск, — обращается она к одной из сидящих за стойкой секретарей на ресепшн — тоненькой синеглазой блондинке. — Она к нам, на тридцать второй.

Блондинка кивает ей и обращает безразличный взор на меня.

— Ваш паспорт, пожалуйста, — бесцветно говорит она.

— Да, конечно, — отвечаю я и принимаюсь доставать из сумочки паспорт. — Секундочку.

Я протягиваю ей документ и вижу, что он чуть дрожит в моих пальцах. Девушка берёт его, раскрывает, смотрит на фотографию, потом на меня — и принимается что-то набирать в компьютере. Закончив, возвращает мне паспорт с приложенной к нему бежевой пластиковой картой для входа и выхода.

Вслед за Аллой мы проходим турникеты и выходим на лифтовую площадку. С обоих сторон по два лифта. Небольшая группа ожидающих. Подсвеченные красным активированные кнопки вызова. Смотрю на металлические двери и украдкой на Аллу. Она сосредоточенно думает о чём-то своём и то и дело поглядывает на табло, отражающее то, на каком этаже сейчас находится лифт.

Наконец загорается зелёный свет, раздаётся звуковой сигнал, открываются двери и лифт выпускает наружу с десяток оживлённо болтающих людей. Как только они выходят, мы в компании четверых мужчин в пиджаках, заходим в него и Алла первая нажимает нужный этаж — "32". А затем уже кнопки нажимают мужчины.

Двери закрываются и лифт, набирая скорость, устремляется вверх.

Мы сидим за длинным столом в просторной переговорной и я чувствую себя неловко. Пространство сильно смущает. Нет ощущения стены за спиной. Матовая серая поверхность стола — это то, на что я смотрю больше всего. Стараюсь при этом поднимать взгляд на рыбьи глаза Аллы, которая проводит собеседование так, будто ведёт допрос.

— И какова причина увольнения? — щурит глаза она.

Такое впечатление, что я — лгунья, а она пытается вывести меня на чистую воду. Не могу сказать, что мне комфортно в такой обстановке.

— Сокращение штатов.

— А почему решили сократить именно вас?

Да, вопрос неудобный. Тем более, что реальной причины для этого я просто не знаю.

— Полагаю потому, что я — молодой и не очень опытный специалист.

— Неопытный или неэффективный? — задаёт новый вопрос она, глядя на меня поверх очков.

Как гвозди вбивает. Чего она добивается?

— Моими результатами работы начальство было довольно.

— Подтверждения этому есть?

— Если вы о рекомендациях, то да, одна есть. От генерального директора. Я принесла. Если надо, могу отправить на почту.

— Да, отправьте. Скажите, как у вас обстоят дела с английским языком?

— Базовый. То есть… я могу пообщаться, но не на профессиональные, наверное, темы. А мне нужно будет общаться с иностранцами?

— Всяко бывает, — уклончиво отвечает Алла. — На какую зарплату претендуете?

— Ну…

— Вам на прежнем месте работы сколько платили?

— Тридцать пять тысяч рублей.

Алла опять на секнду возводит глаза к небу, видимо выражая своё отношение к столь ничтожной зарплате и сотруднице, которая пошла на то, чтобы ради неё трудиться эйчар-менеджером.

— А какую зарплату хотите получать?

— Моя семья живёт… мы живём… мы арендуем квартиру. Поэтому мне бы хотелось зарабатывать от пятидесяти тысяч.

Алла, застыв, внимательно рассматривает меня с другой стороны стола. Как жучка какого-то. Не очень симпатичного, мелкого, но небезынтересного.

— А почему так мало? — наконец спрашивает Алла.

— Мало? — переспрашиваю я.

— А что, по-вашему, это много? — снова щурит глаза она.

Я немного растеряна. У разных людей, в силу разного опыта, разного понимания и разных запросов, очень различаются представления о том, что есть много денег, а что мало. Если говорить о зарплате за месяц работы, то пятьдесят тысяч рублей — это деньги, я которые я никогда ещё на зарабатывала. Но, судя по реакции Аллы, я кажусь ей финансово неамбициозным человеком. И это может стать причиной для забраковки моей кандидатуры на претендуемую должность.

— Я исхожу из того, — стараясь унять волнение, говорю я, — что мне необходимо оплачивать каждый месяц арендованную квартиру, помогать маме и младшей сестре, которая учится в колледже.

— А пятидесяти тысяч для этого разве достаточно?

— Ну конечно, хотелось бы больше… но…

— Что "но"?

— Надо же соизмерять свои желания со своими возможностями…

Алла строго смотрит на меня поверх очков. Ни дать, ни взять — суровая директриса в школе, к которой привели провинившегося ученика.

— Я правильно понимаю, что верх ваших возможностей на должности эйчар-менеджера стоит пятьдесят тысяч рублей?

— Почему же "верх"? — возражаю я. — Низ. Я же сказала, что мне нужно "от пятидесяти тысяч рублей".

— А нижняя планка — это и есть то, во сколько оценивают в действительности свою работу люди. Ту работу, которую готовы делать. Иначе говоря, если вы согласны работать за пятьдесят тысяч, делая то, что надо делать, то для того, чтобы вы не согласились это делать за эти деньги, на вас надо навалить работы сверхурочно. И потом, вот скажите мне, Наталья, какой смысл платить специалисту больше денег, если он будет делать ту же работу за названную им минимальную зарплату?

— Ну… — несколько теряюсь я, — смысла платить больше, наверное, нет, если не увеличиваются требования.

— Верно. И вам, как эйчару, должно быть хорошо известно, что одной из задач человека, нанимающего другого человека на работу является выяснение той самой минимальной суммы, за которую человек будет готов трудиться на благо компании. Чтобы исключить переплату. Логично?

— Да, логично.

— В таком случае, вы согласитесь со мной, что выплачивать вам зарплату больше пятидесяти тысяч в месяц — попросту глупо.

Надо признать, она поставила меня в тупик. Поэтому я молчу.

— Вы согласны со мной или нет, Наталья?

— Да, согласна, — нехотя говорю я.

— Сейчас бы вы назвали другую сумму? — спрашивает она.

Теперь глаза её смеются.

— Да, — отвечаю я. — Другую.

— И какую же? — усмехнувшись, интересуется она — Назовите.

— Семьдесят тысяч.

— Не высоко подняли планку, да?

— Можно сказать и "двести тысяч", — говорю я, — но компания же не будет платить молодому специалисту такие деньги…

— Проблема не в этом, Наталья.

— А в чём? — спрашиваю я.

Ноги ослабели, ужас. Чувство, что сейчас она закончит со мной собеседование. Что я его провалила.

— Проблема в том, что вы претендуете на должность эйчар-менеджера. А значит — собираетесь нанимать работников для нашей компании. Так вот высококлассный специалист как правило оценивает свой труд высоко. А кого наймёте вы? Лентяев, людей с заниженной самооценкой, людей не амбициозных, людей низкоквалифицированных. Людей, которые нам не нужны. Вы просто подсознательно сочтёте их подходящими для актуальных вакансий. И ведь это даже без учёта выяснения их профессиональных компетенций, а только на базе личностных качеств и стремления действительно трудиться, профессионально расти и делать карьеру. Нам не нужны сотрудники, которые привыкли заниматься имитацией бурной деятельности в присутствии руководителя, но после того, как он выходит из кабинета — принимаются раскладывать пасьянсы, лайкать фоточки в соцсетях и болтать с друзьями-подружками в мессенджерах. Нам нужны амбициозные, целеустремлённые люди, которые готовы пахать и претендуют на высокие зарплаты за качественно проделанную работу.

— Я как раз такая! — чуть не плача, говорю я.

Поджав губы, Алла, медленно качает головой и вздыхает.

— Нет, Наталья, — говорит она. — Я понимаю, что у вас сложная ситуация, но ваши амбиции и ваш профессионализм пока что недостаточны для работы в нашей компании. Я не буду вводить вас в заблуждение и давать вам ложные надежды стандартным ответом "Вы вам перезвоним". Мы вам не перезвоним.

Она встаёт. На ватных ногах я встаю вслед за ней.

— Я уверена, что у вас всё получится и вы найдёте работу в другом месте. Желаю вам успехов.

Расстроенная, я не сразу замечаю, что в переговорную кто-то заходит. Тем более, что снимая со спинки стула висящую на ней сумочку, я стою к двери спиной.

— Не помешал? — доносится до меня приятный мужской голос.

— Нет, Руслан Львович, не помешали, — отвечает Алла. — Мы уже закончили.

Я оборачиваюсь и… вижу очень красивого широкоплечего мужчину. Высокий синеглазый брюнет. Стильно подстрижен, на щеках ухоженная щетина, одет в чёрную рубашку с расстёгнутой верхней пуговицей и серые брюки. Он тоже на меня смотрит и во взгляде его читается интерес.

— Прошу прощения, — говорит он мне, — вы на какую должность претендуете? Я же правильно понял — у вас собеседование?

— Да, Руслан Львович, — отвечает Алла, держа в руках папку с документами. — На должность эйчар-менеджера. Но девушка нам, к сожалению, не подходит.

— Ясно, — потерев щетинистый подбородок, говорит он. — Слушай, я на самом деле к тебе как раз по схожему вопросу. Мне нужна помощница. Ничего сложного, секретарская работа, но Маша просто не справляется с объёмом. Тем более, что в командировке мне помощница тоже понадобится, а она не сможет поехать — у неё тут дел будет полною.

— Поняла вас, — кивнув, говорит Алла. — Я обязательно поищу. Прямо сейчас этим займусь.

— А девушку эту ты забраковала, да?

— Да, к сожалению. Очень малый опыт работы. В принципе кандидатура была спорной.

— Простите, как вас зовут? — обращается ко мне он.

— Наталья, — тихо говорю я.

— Прекрасное имя, — отвечает он. — Меня — Руслан Львович. Я — владелец этой компании и по совместительству генеральный директор. Скажите, Наталья, а вы не хотели бы поработать моим секретарём? С окладом, скажем…. Ну, для начала тысяч сто в месяц. Ничего сверхсложного — просто много бумажной работы и телефонных звонков.

— Руслан Львович… — начинает было Алла, но он поднимает ладонь и она умолкает.

— Погоди, — говорит он.

— Да, мне было бы это интересно, — говорю я.

В голове главенствуют три совершенно разные мысли. Борятся за трон. Первая — какой же он красивый и мужественный… Вторая — секретарём? У меня нет такого опыта вообще. Третья — сто тысяч?! Сто, блин, тысяч?!

Судя по выражению лица Аллы, она в шоке, хоть и очень старается это скрыть.

— Эмм…. - мычит она, обращаясь к начальнику. — Руслан Львович, можно вас на минутку?

Он нехотя поворачивается к ней.

— Я имею в виду, — говорит Алла, кивая на дверь, — мы можем поговорить наедине?

— Да, без проблем, — отвечает Руслан Львович, затем переводит взгляд на меня: — Наталья, подождёте пока здесь?

— Да, конечно, — кивнув, говорю я.

Для того, чтобы подчеркнуть готовность к исполнительности, усаживаюсь на выдвинутый из-за стола стул, свожу вместе колени, ставлю на них сумку и кладу на неё руки. Жду.

Руслан Львович прежде чем выйти за Аллой, чуть задерживает на мне внимательный взгляд. Что-то в этом взгляде смущает меня, и я, тихонько закусив губу, опускаю глаза.

Дверь закрывается. Я остаюсь в тишине. Судя по всему, Алла сейчас вовсю отговаривает Руслана Львовича от взятия меня на работу. Замечаю, что нервно тереблю пальцами ремешок сумки и, едва не хлопнув себя по рукам, перестаю. Теперь хочется дрожать ногой. Волнуюсь конечно. Изо всех сил стараюсь не делить шкуру неубитого медведя, но мысль о стотысячной зарплате в месяц подобна мольберту с множеством красок — что только не рисуется в воображении! Шоппинг в торговых центрах, хохот счастливой младшей сестры, золотые украшения для мамы, которая кроме обручального кольца с молодости ничего не носила и так далее и так далее и так далее. Пытаюсь остановить свою безудержно разыгравшуюся фантазию, но тщетно! Сто тысяч рублей в месяц для меня, получавшей зарплату в тридцать пять, деньги совершенно баснословные!

Неудивительно, что Алла так на меня посмотрела! Если у них секретарша тут так зарабатывает, то сколько же они платят эйчарам? Даже представить не могу!

Сердце ёкает — слышу и вижу, что открывается дверь…

В переговорную заходит только Руслан Львович. И зайдя, закрывает за собой дверь, проходит к столу и усаживается напротив меня. Ровно туда, где недавно сидела Алла.

— Наталья, уделите мне пару минут? — потерев щетинистый бодбородок, спрашивает он.

И всё бы хорошо, но его взгляд меня очень смущает. Очень.

— Да, конечно, — говорю я и снова невольно опускаю глаза.

— Вы всегда такая робкая? — спрашивает меня он.

Усилием воли заставляю себя посмотреть на него. Набираю побольше воздуха в лёгкие и медленно выдыхая, тихо говорю:

— Просто переволновалась, наверное.

— Не волнуйтесь, — спокойным, ровным голосом говорит он. — Скажите, пожалуйста, вы умеете работать с документами?

— Если вы о секретарской работе, то у меня нет такого опыта.

— Теперь понятно, почему Алла вас отсеяла, — ухмыляется он.

— И почему? — заинтересованно спрашиваю я.

— Вы стараетесь быть максимально честной и объективной.

— А что в этом, простите, плохого? — удивляюсь я.

Кулак левой руки он упирает в левое бедро, локоть правой стоит на столе, пальцами он снова потирает щетинистый подбородок и до меня доносится тихое и почему-то приятное шуршание. Глаза хитро прищурены. На губах играет обаятельная полуулыбка — впечатление, что он улыбается только одним уголком рта. И, надо сказать, ему это очень идёт.

— Я так понимаю, вы никогда не работали в продажах, да, Наталья? — вместо ответа спрашивает он.

— Не работала, — качаю головой я.

— Собеседование — это та же продажа. Услуг специалиста компании. И здесь очень много зависит от качественной презентации и умелой работы с возражениями. Вы себя пока что качественно презентовать не научились.

— Возможно, — тихо говорю я.

— Можете верить, — рассмеявшись, говорит он. — Но вы мне нравитесь.

Это обнадёживает. Но я всё равно очень насторожена.

— Поступим иначе. "Word" и "Excel" вам знакомы?

— Да.

— То есть работать в этих программах сможете?

— Думаю, да.

— Отлично. С Интернетом на "ты"?

— Да, уверенный пользователь.

— Очень хорошо.

— Писать ручкой умеете?

— Что, простите? — несколько теряюсь я.

Он смеётся:

— Так да или нет?

— Да, — непонимая, куда он клонит, отвечаю я.

— А звонить по телефону можете?

— Ну, конечно, могу.

— Значит, с секретарской работой справитесь, — улыбаясь, говорит он.

Тоже невольно улыбаюсь в ответ.

— Ну вот, — отмечает он, — совсем другое дело. Значит, смотрите, у меня сейчас в связи с открытием новых точек дистрибьюции и нового офиса на юге Москвы, появились очень много рутинной работы. Мария, мой секретарь, не справляется с объёмом. А мне понадобится на несколько дней уехать в Питер, в командировку. И мне нужна сопровождающая, которая будет мне помогать. Обычно это делает Мария. Я вас с ней обязательно познакомлю. Вы сможете вылететь со мной послезавтра в Питер?

— Да, смогу, — быстро говорю я.

— Прекрасно. Документы для устройства на работу при вас? Паспорт, ИНН, страховое свидетельство, трудовая книжка, вот это вот всё.

— Да, конечно, — приподняв сумочку, будто он может видеть что в ней, быстро отвечаю я. — Всё есть. И рекомендация с прежнего места работы тоже.

— Замечательно, — говорит он. — Значит, сейчас вам нужно будет пойти в бухгалтерию и оформиться у нас на должность моего младшего помощника. Помощницы, точнее. В трудовой будет написано "секретарь". Алла вас отведёт. Я с ней поговорю, меня ваша кандидатура устраивает. Вижу, что вы человек честный, и, насколько понимаю, исполнительный.

Я так рада, что он это заметил и сказал, что невольно расплываюсь в улыбке и, наверное, немного покрываюсь румянцем.

Он встаёт.

— Как закончите с документами, подойдите ко мне в кабинет. Я здесь буду до четырёх. Договорились?

Тоже встаю.

— Да, конечно.

— Мне очень нравится ваше "да, конечно", — снова улыбнувшись уголком рта, говорит он. — Пойдёмте.

Иду к двери с одной стороны стола, он с другой. Открыв дверь, он, пропуская меня вперёд, касается ладонью моей талии, чуть выше попы. И это прикосновение едва не обжигает меня. Когда я выхожу из переговорной, рой мурашек проносится по моей спине.

Глава 4.1

Вместе с Аллой мы спустились на лифте на два этажа и теперь идём по длинному, очень чистому, аккуратному и оформленному дорогой отделкой коридору. Он совершенно пуст, если не считать горшки с раскидистыми салатовыми растениями на широких белых подоконниках. Все двери находятся по правую сторону. Слева только окна и стенные пролёты. Звук наших шагов гулко отдаётся в длинном пространстве коридора.

Мы обе молчим. Не могу сказать, что мне уютно рядом с ней. Я ей не нравлюсь, это очень чувствуется.

— Бухгалтерия в двадцать четвёртой комнате, — остановившись и указав рукой на дверь впереди, говорит она. — Как оформишься, зайди ко мне.

— Хорошо, — кивнув, говорю я.

— Это здесь рядом. Пройдёшь вперёд, повернушь направо и увидишь дверь слева.

— Скажите, а где здесь обедать?

— Внизу ресторан и столовая. Я тебе оформлю карту и будешь свободно проходить через турникеты.

— Поняла, — кивнув, говорю я.

— Всё, давай, жду тебя.

Она уходит вперёд и я тихонько с облегчением выдыхаю. А потом, подойдя к двери бухгалтерии, снова набираю побольше воздуха в лёгкие и, стараясь справиться с волнением, открываю дверь.

Бухгалтерия довольно просторная. Солидная тётенька Инна Петровна в очках с роговой оправой говорит мне присесть рядом с её столом и принимается методично оформлять меня на работу. Спустя полчаса, она отдаёт мне назад мои документы, оставив у себя только трудовую книжку.

— Всё, Наталья, — говорит она, — можете идти.

Пожелав всем бухгалтерам хорошего дня, выхожу из комнаты и с тяжёлым сердцем направляюсь дальше по коридору. Ничего хорошего от разговора с Аллой я не жду.

Стучусь и слышу "Войдите!". Открываю дверь и вижу приятно и стильно обставленный кабинет с серо-белыми стенами, несколькими серыми стеллажами, на которых ровными стопками стоят и лежат папки в синих и красных обложках, несколько кадок с растениями и два стола. За дальним у стены никого нет, за тем, что у окна, восседает Алла. Она держит рядом с ухом телефон и вытянув вперёд свободную руку, жестом показывает мне сесть на стул рядом с её столом. Что я и делаю.

— Нет, Анатолий Борисыч, завтра никак, — жёстко произносит Алла своему невидимому собеседнику. — Нет. По условиям договора, мы должны выполнить свою работу до конца недели. Сегодня вторник. Так что ещё три дня. Четыре, включая сегодняшний. — она делает паузу, недолго слушает и, чуть повысив голос, перебивает: — Я же сказала вам: я выделю вам девочек для выставки! Ну, что непонятного-то? Мне сегодня же агентство пришлёт их анкеты. Да. Обязательно. Но работать они начнут с того дня, который мы обозначили в договоре. Совершенно верно. Не забуду. Всё, хорошего дня.

Она убирает телефон, хмуро смотрит в него, что-то нажимает на экране и, тяжело вздохнув, кладёт его на стол и, скрестив руки на груди, откидывается в кресле назад. Смотрит на меня, как досаждающую ей букашку. Стараюсь выдержать её взгляд. Я теперь тоже сотрудница их компании, нравится ей это или нет.

— Оформилась? — спрашивает она.

— Да.

— Значит так, Наталья. Всё, что касается конкретно работы с документацией и выполнения поручений Руслана Львовича, тебе объяснит Мария. Я тебя позвала сюда не за этим.

— А зачем тогда? — стараясь не робеть, спрашиваю я.

Алла на мгновение раздражённо отворачивается в сторону, а затем откровенно неприязненно вперивает в меня тяжёлый взгляд.

— Как ты думаешь, сколько платят секретарям с твоим опытом работы?

Я пожимаю плечами:

— Не знаю. Думаю, немного.

Алла насмешливо щурит глаза и подаётся вперёд:

— Ты претендуешь на должность эйчара и не в курсе среднерыночных московских зарплат?

— Думаю, что размер заработной платы сильно варьируется от компании, в которой работает сотрудник.

— Какая умная девочка, надо же. Ну что ж, окей. Ответ засчитан. Теперь спроси меня, какую зарплату получает, скажем, секретарь финдиректора в нашей компании.

— И какую же?

— Сорок тысяч рублей, — неприкрыто издевательским тоном отвечает Алла. — При том, что выполняет огромное количество работы.

Молча перевариваю услышанную информацию.

— А тебе вот, Наталья, сходу положили зарплату в два раза большую, чем у неё. Тебе не кажется это, скажем так, странным? Учитывая то, что у тебя опыта работы на этой должности — вообще ноль?

— Я буду очень стараться справиться с возложенными на меня обязанностями, — куснув губу, отвечаю я.

— Угу. Стараться она будет. Ты думаешь, тебе сто тысяч рублей собираются платить за перекладывание бумажек и телефонные звоночки в стиле "Я обязательно передам руслану Львовичу"?

— Алла, я…

— Алла Николаевна, — ледяным тоном поправляет она меня. — Будь любезна.

— Хорошо. Алла Николаевна. Я не очень понимаю…

— Это я вижу, — испепеляя взглядом, перебивает она меня. — Что ты ничегошеньки не понимаешь. А может быть, понимаешь. И просто прикидываешься дурочкой. Так вот, Наташа, со мной дурочкой прикидываться не надо.

— Я не прикидываюсь, — отвечаю я.

Хочется встать и уйти. Эта Алла меня уже натурально бесит. С какой радости она вообще позволяет себе так со мной общаться?!

— Значит, первое, что ты должна уяснить. Если ты не будешь справляться с работой, я сделаю всё, чтобы тебя уволили. А у меня возможностей для этого намного больше, чем ты думаешь. Персоналом тут занимаюсь я. Поэтому будь любезна, старайся хорошо. Это ясно?

— Ясно.

— Прекрасно. Второе: я так понимаю, что Руслан Львович положил на тебя глаз. Это, однако, вовсе не означает, что ты должна этим пользоваться. Начнутся какие-нибудь распри тут из-за тебя — вылетишь вон, как миленькая. Понятно?

— Я не собираюсь устраивать никаких распрей.

— Очень хорошо. Третье. Если хочешь сделать карьеру эйчара в нашей компании, делай то, что я тебе скажу. Потому что с секретарской работой Мария прекрасно справляется. И я тебе говорю открыто: мне вся эта ситуация откровенно не нравится. Увижу, что ты строишь глазки Руслану Львовичу — пеняй на себя. Поняла?

Я не успеваю ответить, потому что в дверь стучат.

— Секунду, — подняв указательный палец с тяжёлым золотым и малахитовым перстнем на нём, говорит мне Алла. А потом, повысив голос, обращается в сторону двери: — Да-да, войдите.

Я оборачиваюсь и вижу, что в комнату заходит полненькая, ухоженная миловидная и ярко-накрашенная девушка со светло-голубыми глазами. Тёмно-русые волосы убраны в тугой конский хвост. Девушка одета в дорогое серое платье с чёрным пояском. На вид ей лет двадцать, двадцать пять. Прищурившись, она изумлённо смотрит на меня, затем хмурится.

— Ты сейчас занята, мам? — спрашивает она Аллу.

Судя по приливу крови к щекам и сверканию глаз, Алла явно вне себя, но очень старается сдерживаться.

— Сколько раз я просила тебя, — сквозь зубы произносит она, — обращаться ко мне при сотрудниках по имени?

— Ну, извини, — говорит девушка. — Я не знала, что у тебя тут посетительница.

— Это не просто посетительница, — вставая, говорит Алла. — Это твоя новая помощница. Точнее, не твоя, А Руслана Львовича.

Девушка, округлив глаза, откровенно недоумевающе смотрит на меня. Я — на неё. Встаю. Вошедшая девушка ниже меня ростом примерно на полголовы.

— Приятно познакомить, — ледяным тоном произносит Алла. — Мария, Наталья.

Пытаюсь переварить новую информацию. То, что секретарша Руслана Львовича — дочь Аллы, меня совершенно не радует. Судя по реакции Марии, новость о моём назначении её тоже совершенно не осчастливила.

— Я как обычно, узнаю о подобных вещах последней, да?

В её голосе — сплошная претензия.

— Если бы ты была на связи, — раздражённо отвечает Алла, — а не отключала телефон, то ты была в курсе того, что Руслану Львовичу понадобилась ещё одна секретарь.

— Я была на обеде, — цедит Мария.

Я вежливо протягиваю руку. Она смеривает меня взглядом и руки не подаёт. Да уж, "неплохое" начало сотрудничества…

— Маша, — говорит Алла, — после того, как Наталье оформят карту для прохода в бизнес-центр, тебе нужно будет ввести её в курс дела. Познакомить новую сотрудницу с её обязанностями.

— Угу, знать бы ещё самой, для чего её наняли.

— А вот пока мы будем оформлять Наталье карту, тебе это и нужно будет выяснить у Руслана Львовича. Насколько я в курсе, он у себя.

— Это мне как раз известно, — говорит Мария. — Я могу поговорить с тобой наедине? Или вы заняты?

— Можешь. Наталья, подождите за дверью. А лучше — в бухгалтерии. Я сейчас подойду.

Кивнув, выхожу из кабинета главного эйчара. Стараюсь думать о размере зарплаты и радости мамы и сестры, когда они узнают о том, что меня взяли на высокооплачиваемую работу. Надеюсь, с Русланом Львовичем работать будет приятнее, чем с этими двумя. И вообще — я уже рада этой командировке в Питер. По уши.

Глава 5.1

После оформления карты я впервые использую её, потому что спускаюсь вниз, в столовую, чтобы пообедать и перевести дух. Еда здесь стоит относительно недорого. Правда и питаются тут самые обычные сотрудники этого большого бизнес-центра. В основном, простые работяги и, судя по костюмам из недорогой ткани, менджеры низшего звена. Рядом, по соседству находится ресторан, в котором обедают особы статусом повыше. Но кормят в столовой вполне себе вкусно и, уложившись в триста рублей, я остаюсь очень довольной.

Возвращаюсь к турникетам, поднимаюсь на лифте и подхожу к роскошной дубовой двери генерального директора. Несколько секунд смотрю на красивую табличку "Романов Р.Л., ген. директор", а затем осторожно нажимаю коричневую клавишу рядом с дверью и поднимаю глаза на крохотную камеру наблюдения. Раздаётся тихий писк, я нажимаю на ручку и вхожу.

В первой комнате слева располагается длинный светло-коричневый стол. За ним сидит Маша. Выражение её лица сообщает мне, что она мне не рада, но вынуждена улыбаться, потому что делает свою работу.

— Да, Наталья, что ты хотела? — спрашивает она меня так, будто генеральный директор здесь она, а я пришла просить о повышении заработной платы.

— Руслан Львович просил подойти к нему, когда я закончу с оформлением документов. Я закончила.

Маша поджимает губы и снимает со стойки телефонную трубку.

— Руслан Львович, к вам новая сотрудница.

Я не слышу, что он ей отвечает, но после его фразы, она говорит: "Хорошо, поняла вас" и ставит трубку на место.

— Он попросил подождать пару минут, — говорит она мне, и указав рукой на ряд стульев рядом с длинным и высоким шкафом для верхней одежды, добавляет: — Присядь пока здесь.

Опускаюсь на стул, достаю из сумочки телефон и углубляюсь в чтение новостей. Общаться с Машей мне совсем не хочется, хотя всё равно придётся. Она тоже не выказывает такого желания, хмуро занимается своими делами: что-то печатает на компьютере, то и дело поглядывая на листок, лежащий слева от монитора.

Спустя небольшое время звонит телефон на её столе и она, ответив, "Хорошо", кивает мне и показывает большим пальцем на дверь рядом с ей столом.

Я встаю и иду в кабинет нового начальника.

— Здравствуйте ещё раз, Руслан Львович, — говорю я, войдя.

Кабинет огромный, за столом генерального директора две стены углом из сплошных окон, через которые видна с высоты птичьего полёта большая Москва.

— Проходи, Наташ, — потерев щетинистый подбородок, говорит Руслан Львович и кивает на стул рядом со своим столом.

Послушно усаживаюсь, куда он сказал и тихонько оглядываю его генеральско-директорские владения. Мебели здесь по минимуму, только самое необходимое. Высокая лиана из огромной половинчатой кадки, прикрепленной над плинтусом к стене, простирается к потолку, раскинув свои большие травянисто-зелёные листья. Здесь тихо и приятно пахнет хорошим мужским одеколоном.

Руслан Львович расслабленно откидывается в массивном и подвижном директорском кресле с высокой спинкой и удобной подушкой для головы.

— Ну что, осваиваешься потихоньку? — глядя на меня, спрашивает он.

Я киваю.

— Ты чего такая смущённая? — щурит глаза он.

— Непривычно ещё.

— Привыкай, — говорит он. — Нам с тобой завтра в командировку лететь.

Он тянется к ящикам стола, открывает один и вынув большую серую папку из картона, бросает её на стол.

— К Маше с этой папкой подойди, она объяснит тебе, что делать. Мне нужно, чтобы вы отсеяли из этой кипы неактуальные контанты. Там телефонов двести, нужно будет до вечера всех обзвонить. Думаю, что вдвоём вы легко справитесь.

— Хорошо, — говорю я.

Встаю и собираюсь забрать папку. Но на мою ладонь ложится большая и тёплая ладонь Руслана Львовича. Я испуганно замираю.

— Ты замужем? — спрашивает он, глядя мне в глаза.

— Нет, — сглотнув, тихо отвечаю я.

Руслан Львович берёт меня за запястье и чуть подняв руку, внимательно рассматривает её.

— Красивые пальцы, но не очень ухоженные. Над этим надо будет поработать.

Он отпускает мою руку и достаёт из кармана брюк пятитысячную купюру. Кладёт передо мной.

— Забеги сегодня после работы в маникюрный салон, окей?

— Хорошо, конечно, — смущённо говорю я. — Но денег не надо, я сама.

— Глупостей не говори, — строго произносит он. — Ты моя помощница и должна выглядеть соответствующе. Бери-бери.

Закусив губу, я беру купюру со стола и говорю:

— Я обязательно верну.

— В этом нет необходимости, — говорит он. — И сдачу, если она останется, можешь оставить себе. Только сделай маникюр, пожалуйста, в нормальном салоне.

— Хорошо, я поняла вас.

— Всё, иди работай, — небрежно машет рукой на дверь он. — Будут вопросы — спрашивай Машу. Она в курсе.

Молча киваю и иду к двери.

— Постой, — говорит Руслан Львович.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Он задумчиво потирает подбородок.

— Мне нравится, как ты одета. Завтра оденься так же, либо во что-нибудь аналогичное.

— Хорошо, — говорю я.

— Всё, иди.

Совсем смущённая выхожу из его кабинета и тихонько закрываю за собой дверь.

С Машей работать и просто и непросто одновременно. Она — неглупая, действительно хорошо разбирается в том, чем занимается, исполнительна в отношении указаний начальства и не тратит время на пустые разговоры. Но её отношение ко мне далеко от нейтрального и я постоянно сталкиваюсь с пониманием, что мне она совершенно не рада. Со мной она разговаривает сквозь зубы, несколько свысока и, что немаловажно, совершенно не называет меня по имени. Я не знаю, какие у неё отношения с Русланом Львовичем, но отчего-то совершенно уверена в том, что она к нему неровно дышит. И, судя по всему, воспринимает меня, как конкурентку на личном фронте.

Я стараюсь не задавать ей вопросов, не касающихся непосредственного исполнения обязанностей и просто делаю то, что она говорит. Мы листаем папку, звоним по указанным на каждой странице контактам, ведём одинаковые краткие опросы, когда удаётся дозвониться и заносим данные в файл на её компьютере.

В без двух минут четыре Руслан Львович выходит из своего кабинета. Он одет также, но теперь ещё и в лёгком пиджаке. Верхняя пуговица по прежнему расстёгнута, галстука нет. В руке держит небольшой тонкий портфель чёрного цвета с серебристыми пряжками. Пару секунд Руслан Львович задумчиво смотрит на нас, а потом будто спохватывается и говорит:

— Ну что, как продвигается работа? Успеваете?

— Да, Руслан Львович, всё в порядке, — заправляя пряд волос за ухо, мурлычет Маша. — Успеваем.

— Окей, — отзывается он. — Наталья, возьми мою визитку.

Он подходит к столу и я встаю. Он протягивает мне зажатую мужду указательным и средним пальцами белую карточку.

— Вот держи. Здесь все контакты. Мы с тобой завтра встречаемся в семь утра на Ленинградском вокзале. Свой телефон продиктуй мне.

Я забираю визитку и диктую ему номер, который он записывает в смартфон. Маша в это время искоса поглядывает на меня. Судя по колкому взгляду и поджатым губам, ей всё это очень не нравится, но вслух она возмущаться явно не решается.

Мне очень симпатичен Руслан Львович и внешне и своей уверенной манерой держаться, но при Маше я стараюсь даже по минимуму смотреть ему в глаза. Просто не хочу дополнительно её злить.

— Про маникюр и одежду помнишь?

— Да, — кивнув, тихо отвечаю я.

— Умница. Не опаздывай.

— Приеду вовремя.

— Всё, девочки, я поехал.

Мы прощаемся и он выходит из кабинета.

И вот тут Маша резко поворачивается ко мне и, едва не шипя, тихо произносит:

— Только попробуй в этой поездке с ним переспать.

— Что? — недоумевающе спрашиваю я.

— Что слышала, — она встаёт, подходит к шкафу, накидывает на блузку лёгкую кофту, и подойдя к двери говорит: — Остальные контакты на тебе. Не успеешь сделать — доложу начальству. Всё поняла?

Предпочитаю не отвечать. Сжав зубы, смотрю в монитор и заношу новый контакт.

— В общем, ты меня услышала, — говорит она. — Я ещё вернусь. И проверю, как ты справилась. Наделаешь ошибок — будешь переделывать. Так что отнесись к работе внимательно.

Она выходит из комнаты и я чувствую облегчение. Без неё находиться тут мне нравится гораздо больше.

Спустя пару минут, убедившись в том, что она действительно ушла, беру в руки визитку. Она приятно и оформлена — ничего лишнего и серебристые вензеля в углах смотрятся стильно.

"Группа компаний "DFG".

Романов Руслан Львович

Учредитель, генеральный директор".

Два телефонных номера, e-mail, адрес сайта и юридический адрес головного офиса.

Убираю визитку в карман сумочки и возвращаюсь к работе.

Глава 6.1

На следующее утро без десяти семь я уже у касс поездов дальнего следования. Отправляю смской сообщение о том, что я на месте. Спустя несколько секунд телефон принимается вибрировать и звенеть, сообщая о входящем звонке с номера, который я обозначила, как "Руслан Львович".

— Доброе утро, Наташа. Я в пробке стою, но скоро приеду.

— Доброе утро, Руслан Львович. Хорошо.

— Билеты сможешь купить? Два в Петербург, на "Сапсан".

Думаю о том, что в кошельке у меня всего две тысячи.

— У меня, к сожалению, не хватит для этого денег.

— Понял, — отвечает он. — Ничего страшного. Ты сейчас где именно?

— Стою у касс. Тут очереди.

— Займи место и жди меня. Если твоя очередь подойдёт раньше, просто пропускай народ вперёд себя, но не уходи.

— Хорошо.

— Всё, давай.

Так и происходит. Без минуты семь мне приходится пропустить вперёд себя какого-то парня с рюкзаком, затем пожилую женщину с большой цветастой сумкой на колёсиках.

Всё это время я мысленно возвращаюсь к вчерашнему вечеру, когда сообщила маме и сестре радостную новость о том, что меня взяли на высокооплачиваемую работу. Я старалась подать это сдержанно, поскольку сама ещё не привыкла к мысли о зарплате в сто тысяч рублей, но конечно не смогла не обнадёжить родных. Мама просто сияла от счастья и гордости за меня. Даже всплакнула немного. А сестра пучила глаза и приговаривала "Нифига себе, ты крутая, Наташк!". Было, конечно, очень приятно. И вообще — будто камень с души упал — так мне надоели эти постоянные проблемы выживания в большом городе.

— А, вот ты где, — слышу я знакомый голос.

Руслан Львович встаёт рядом и достаёт из портмоне золотую пластиковую карточку. Чувствую приятный запах его одеколона и испытываю что-то вроде непонятного душевного трепета. Руслан Львович одет в чёрные брюки, чёрную рубашку без галстука и серый расстёгнутый пиджак. В руке держит чёрный портфель и серый сложенный зонт-трость. Ловлю себя на мысли, что мой начальник такой стильный и обалденно красивый, что не обратить на него внимания просто невозможно. И в подверждение своим мыслям, вижу взгляды других женщин в нашей и соседних очередях, замечаю явный интерес в этих взглядах и мне приятно, что Руслан Львович при этом смотрит только на меня.

Небо серое, но дождя нет. Правда, синоптики обещали, что будет немного моросить. Маленький складной зонтик у меня в сумочке. На всякий случай.

Бабушка забирает билет и сдачу и уходит, уступая нам место. Кругом гул. До меня доносятся обрывки разных разговоров. Здесь неутно, с приходом моего начальника мне стало значительно комфортнее. Появилось странное чувство какой-то защищённости. Руслан Львович быстро покупает билеты и мы выходим из толпы. Люди раступаются в стороны, пропуская нас, и нам даже не приходится протискиваться, хотя народу у касс полным-полно. Молча мы идём к турникетам, а затем к длинному белому с красно-синими полосами поезду "Сапсан".

Заходим внутрь, выбираем места по ходу движения. Руслан Львович снимает и вешает на крючок свой пиджак. Портфель, зонт и мою сумочку он убирает в специальное отделение над головой. Затем мы занимаем места — я у окна, а мой начальник — рядом со мной, у прохода.

Ногой Руслан Львович то ли специально, то ли нет, касается моей ноги, и я из-за этого я чувствую напряжение и неловкость. Не хочу её убирать в сторону, чтобы не получилось демонстративно, но и расслабиться из-за этого будто поставленного на паузу прикосновения совершенно не получается. Волей-неволей, смотрю туда, где соприкаются наши ноги. Я одета так же, как и вчера, но белую блузку заменила на тёмно-серую, почти чёрную. У меня была ещё голубая, но с серой плиссированной юбкой она сочеталась хуже. Поэтому мы смотримся вместе так, будто специально оделись в схожем стиле.

Руслан Львович, чуть поворачивается ко мне и тем самым заставляет посмотреть ему в глаза. Его взгляд притягателен. В нём читается ум и… что-то ещё… что очень смущает меня.

— Мне нравится, как ты одета. Ты молодец.

Я сдержанно благодарю, а он — вот так запросто — берёт мою правую руку, кладёт мою ладонь тыльной стороной вверх на большую свою и говорит:

— Прекрасный маникюр. Смотрю, ты не носишь колец. Не нравится или просто не можешь себе позволить?

Его вроде бы совершенно невинный вопрос заставляет меня смутиться ещё больше. Хотя куда уже больше? Мне вообще неловко из-за этих прикосновений — я слишком мало его знаю, очень хорошо понимаю, что он мой руководитель, причём высокого ранга и прекрасно помню сказанное мне вчера Аллой и Машей.

— Не знаю, — тихо отвечаю я. — Просто, наверное, привычки такой нет. Мне кажется, что много колец на пальцах — это вульгарно, а для обручального кольца нет повода. Я же не замужем.

Руслан Львович, продолжая рассматривать мои ногти, которые теперь, с аккуратным французским маникюром, выглядят совершенно иначе, и проводит большим пальцем по моему среднему. Легонько поглаживает его. Он будто специально старается вогнать меня в краску.

— Ты чего такая напряжённая? — вдруг мягко спрашивает меня он.

Я не знаю, что ему ответить. Его действия и вчера и сегодня неплохо дают понять, что у него на уме, но при этом он вроде бы не делает ничего такого, за что можно зацепиться. Никаких похабных намёков, никаких сальных анекдотов, ни тем более хватания за задницу или чего-нибудь такого, что можно было бы воспринять за попытку приставания. Однако то, что он позволяет себе — привычно для скорее друзей, чем для людей, которые едва знают друг друга. Причём я о нём знаю намного меньше, чем обо мне. Я даже не знаю, женат ли он, хотя на его руке тоже нет обручального кольца. Но мало ли. Я знавала немало мужчин, которые были женаты, но колец при этом не носили.

Поэтому мне очень трудно понять, как стоит себя вести сейчас. Я боюсь и разозлить его каким-нибудь неверным ответом или поведением и, одновременно с тем, мне не хочется, чтобы он воспринимал меня, как легкомысленную особу.

— Я не напряжённая… — зачем-то вру я. — Просто вы касаетесь меня, а мне это…

— Неприятно?

— Нет… Непривычно… Ведь вы же мой начальник и я вас пока очень плохо знаю…

Он улыбается.

— Ну что ж, — говорит он. — Наша поездка в поезде — прекрасный повод узнать друг друга получше. Мы и жить будем несколько дней вместе. Причём в одном гостиничном номере.

Что? Вообще-то я представляла себе два разных гостиничных номера и теперь целиком и полностью сосредоточена на том, как же мы будем спать. В разных хоть кроватях-то?! Или как он себе это представляет? Чувствую себя мышкой, которая то ли вот-вот попадёт в мышеловку, то ли уже попала в неё.

Вереницей проносится целый ряд мыслей — стотысячная зарплата, мамины слёзы радости, восторг младшей сестры, моё облегчение и душевный комфорт из-за того, что наконец-то я нашла классную работу, осознание тесного пространства, в котором я закрыта со всех четырёх сторон — с двух спинками сидений, с одной стеклом, с другой — своим начальником, понимание того, что мой отказ сейчас совершенно точно приведёт к потере работы и огромным проблемам, которые, безусловно за этим последуют, и полнейшая растерянность на тему того, как же мне теперь поступить, чтобы и работу сохранить и обозначить границы нашего общения с Русланом Львовичем.

И, судя по оценивающему и будто немного насмешливому взгляду, он явно понимает, что творится в моей голове.

— Тебя что-то смущает? — чуть щуря глаза он.

— В смысле, "что смущает"? — не понимаю я. — Мы же просто работаем вместе. Это же не значит, что мы должны вместе спать.

— Я не говорил об одной кровати, — усмехается он. — Я сказал лишь об одном номере.

Пытаюсь подобрать слова для ответа, но возникшая паника и очень зависимое положение — сильно этому мешают.

Руслан Львович мягко ухмыляется.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? — спрашивает он.

— Кого?

— Испуганную лань. Видела когда-нибудь? Когда она замирает, поворачивает ухо на звук и стоит в напряжении, готовая сорваться с места и убежать.

— По телевизору видела, — осторожно отвечаю я.

— Вот ты сейчас прямо один в один она.

Он выпускает мою руку и убирает ногу немного в сторону. Я чувствую некоторое облегчение. Но недолго. Потому что теперь испытываю неловкость из-за того, что, возможно, повела себя как-то не так. Причём, что именно не так — я не понимаю. И возникшее молчание создаёт у меня новый приступ паники. Наверное, я действительно похожа на лань, которую он описал.

— Скажи мне, пожалуйста, ты знакома со словом "эскорт"? — спрашивает Руслан Львович, хмуро глядя теперь перед собой.

— Если вы имеете в виду… — я немного сбиваюсь, но продолжаю, — оказание услуг интимного характера…

— Нет, — перебивает меня он. — Я имею в виду сопровождение.

— Тогда, наверное, нет.

— Дело в том, что впереди у нас несколько важных встреч с моими потенциальными деловыми партнёрами. Это очень важные встречи. И ты нужна мне будешь на них, потому что в ином случае мой приход на эти встречи в одиночестве будет воспринят, как моветон. Поэтому ты должна будешь и выглядеть и держаться соответствующе. Свободно и расслабленно. При этом сдержанной и приятной в беседах. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Да, конечно, — отвечаю я.

— А ты очень напряжена. Впечатление, будто ты девственница.

— Я не девственница, — говорю я.

— Я сказал о впечатлении. Это смущает и меня. Чтобы ты была в курсе, при деловом эскорте один номер на двоих — просто нормально. У нас совместная командировка, а ты — моя помощница. Я в том числе для того тебя на работу и брал. Понимаешь?

— Понимаю.

— Не нужно реагировать на простые мужские прикосновения так, будто они коварны или опасны.

— Ну, возможно, мне нужно чуть больше времени, чтобы освоиться.

— Возможно. Но есть путь более простой и действенный.

Ох… О чём он?

— И… какой же это путь? — осторожно спрашиваю я.

— Ну, вот смотри, — говорит он и тут же кладёт ладонь мне на бедро, чуть выше колена.

Это ужасно смущает меня в том числе потому, что хоть мы и скрыты от остальных пасажиров высокими спинками сидений, мы всё же здесь совсем не одни. Более того, это его прикосновение никак иначе, как интимное — обозначить нельзя. Явный намёк на предстоящий секс. Да уж… Он очень быстро сокращает дистанцию.

Он чуть скользит вверх по моему бедру, заставляя приподниматься и край юбки, затем легонько сжимает мою ногу и убирает руку в тот момент, когда я уже хочу убрать его руку сама и сказать ему, чтобы он перестал. Буквально за секунду до этого.

— А теперь, — мягко произносит он, — Дай мне свою ладонь.

Я послушно поднимаю руку и он легонько гладит пальцами по моим. Это поглаживание очень приятно.

— Теперь то, что я коснулся твоей руки смущает тебя меньше?

— Да…

— Ну, вот видишь, — улыбается он.

А затем чуть склоняется к моей руке, немного поднимает её, легонько целует мои пальцы и возвращает мою руку на моё бедро. Наверное, вот теперь я покраснела. Потому что мои щёки явно горят.

— Хочешь кофе? — неожиданно спрашивает Руслан Львович.

— Кофе? — не сразу понимаю я.

— Да, у меня термос с собой. В портфеле. Люблю в поездах пить хороший кофе.

— Да, не откажусь, — нервно куснув верхнюю губу, говорю я.

Пока он занимается тем, что достаёт с верхней полки портфель, а затем, снова опустившись на соседнее сиденье, вынимает термос и стальные цилиндрические стаканы с изящной резьбой по центру, я прислушиваюсь к себе.

Те эмоции, которые я испытываю — для меня однозначно новы. Новое часто пугает, даже когда сулит что-то необыкновенно-приятное. В данном случае, я прежде всего не понимаю, как себя вести с ним и чего он в действительности от меня хочет. Взглядом он меня просто трахает, когда задерживает его на моих глазах. Это совершенно явное мужское желание женщины, в данном случае, меня, между тем не сопровождается чем-то сально-скабрезным. Он трахает меня взглядом очень элегантно. И его то улыбка, то полуулыбка несёт в себе оттенок какой-то иронической усмешки, будто его веселит то, что он находит меня сексуально привлекательной.

Я же не знаю, как реагировать. Во-первых, он мой начальник. Мой начальник на прежней работе был очень далёк от сексапильности. Он корячился и кряхтел, когда доставал из стола бумаги; прилюдно чесал, корябал пальцами, задницу, правда вряд ли отдавал себе в этом отчёт; говорил ужасно монотонно и скрипуче, будто престарелый преподаватель предпочитающий читать с учебника; и вообще выглядел, как какой-нибудь сантехник из ЖЭКа, которого зачем-то одели в тёмно-серый костюм, да ещё и на пару размеров больше, чем следовало.

У меня есть присущая мне черта, когда дело касается секса. Я так воспитана, что думать могу довольно откровенно, и даже, если чувствую в этом необходимость, похабно, но на словах и в поведении — я стандартная скромница. И это не поза. Я действительно очень стесняюсь. И я ни разу не позволяла себе выпускать джина из бутылки — в прошлых отношениях самое скабрезное, что я позволяла себе говорить, и то, откровенно пунцовея от ужасной похабности, которую себе позволяла — это словосочетание "заняться этим". Просто заливалась краской. Потому что понимала, что оно означает, а я не привыкла обсуждать подобное.

— Я хотела бы заняться этим, — когда у меня было подходящее настроение.

Это звучало ужасно глупо и очень фальшиво, я это прекрасно понимала. Будто кто-то совершенно неопытный и с отсутствием музыкального слуха, вдруг принимался бренчать на гитаре. Но я даже слово "минет" боюсь произнести, а слово "куннилингус" у меня вызывает чувство какой-то пластмассовой речевой конструкции вроде "монтажа гипсокартона". Я не нахожу сексуальными эти слова, но, наверное, сказать их мне легче, чем произнести слова "сосать" и "лизать" в контексте сексуальных отношений. При этом мысленно я, разумеется, употребляю именно их.

Возможно именно поэтому мой бывший и счёл меня бревном в постели, из-за этой дурацкой зажатости в словах и движениях. При этом я не считала, что вела себя, как бревно. Просто я стеснялась менять позы сама и ждала, когда инициатором этого будет он. А ещё мне не хотелось изображать страсть и удовольствие, словно похабно накрашенные порноактрисы в соответствующих фильмах. Их дикий ор или одинаково произносимые типа страстные вздохи с практически одинаковой периодичностью всегда вызывали у меня смесь брезгливости и отвращения. И я не хотела подобия этой бездарной игры в постели.

Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что я ни разу сильно не возбуждалась с ним. Он странно пах — не отвратительно, а именно — странно: солоновато с оттенком какой-то лежалой, когда-то влажной тряпки, к которому примешивался запах дешёвого мужского дезодоранта. Он много суетился в постели, а когда сильно возбуждался, будто совсем обо мне забывал. Делал своё дело, заканчивал и тут же уходил. Я иногда вообще возбудиться не успевала, скорее просто нервничала, когда это всё начиналось. И не раз вздыхала с облегчением, когда всё заканчивалось. Стирала с себя влажной салфеткой сперму, шла в душ и только там получала удовольствие. Не от мастурбации. От тёплых упругих струй. Мне казалось что я смываю с себя что-то не очень приятное. И потому чувствовала облегчение. Сродни тому, которое испытывает человек, долго терпевший переполненность мочевого пузыря и наконец-то добравшийся до туалета, где с чувством отдался долгожданному мочеиспусканию.

В последние несколько дней мне вообще было не до мыслей о сексе. Тем более, что после расставания с бывшим, они вызывали у меня скорее дискомфорт, чем интерес или сексуальное возбуждение. Да и в целом я никогда не была заинтересована в сексе настолько, чтобы это всерьёз занимало мои мысли. Пожалуй, меня больше занимали и откровенно беспокоили страхи о том, что я просто фригидна.

И вот пожалуйста — мужчина, которого я знаю всего-ничего, просто взял и провёл ладонью по моему бедру, задрав ткань юбки. Поцеловал мои пальцы. Да и просто — сказал, что нам необходимо будет спать в одном номере.

Сумасшествие какое-то. Я хотела устроиться эйчаром, согласилась из-за хороших денег на должность секретаря, а теперь, в поезде, который несёт нас в командировку, узнаю, что должна буду выполнять обязанности эскортницы. Слово "эскортница" для меня обозначает именно секс за деньги, а вовсе не сопровождение, о котором он сказал. И я не верю в то, что он имел в виду только это.

И вот теперь, зажатая между стеной поезда и им, я должна как-то отреагировать. Выстроить какую-то линию поведения в новых, неизведанных и пугающих для меня условиях. И это очень трудно, потому что у меня нет на это времени — всё происходит очень быстро.

Его предложение выпить кофе для меня — что-то вроде желанной передышки и смены темы, в которой я чувствую себя дискомфортно. Я его не знаю. Я его не понимаю. И я растеряна.

Он протягивает меня стакан с тёмным, ароматным напитком, который чуть посплёскивается в нём. Запах обалденный. Будто кофе только что сварили в шикарной кофейне.

— Он без сахара, — Руслан Львович сообщает это как данность, а не как намёк на то, что можно и подсластить.

— Хорошо, — отвечаю я.

Кофе горячий и вкусный. Чуть терпкий, чуть горьковатый и не содержащий ни намёка на кислинку. Мне нравится. А ещё мне нравится то, что мы пьём его молча, сидя ровно по ходу поезда.

Спустя минут пять, забрав пустые стаканчики и насадив их один за другим на горлышко термоса, Руслан Львович убирает его в портфель, стоящий у ног, и поворачивается ко мне:

— Я тебя смутил?

— Есть немного, — слабо выдохнув, тихо отвечаю я.

— Почему?

Он смотрит на меня прищуренным взглядом своих красивых глаз и меня пронизывает странное чувство, что сейчас может решиться моя судьба. Что от моего ответа зависит очень много. И я снова вспоминаю об обещанной зарплате, об арендной квартирной плате и о радости матери и сестры. Наверное, я слишком долго тяну с ответом, потому что он, чуть наклонясь ко мне, произносит с некоторым нажимом в голосе:

— Меня интересует честный ответ.

Нервно сглатываю. Снова кусаю губу. Заставляю себя посмотреть в его внимательные, изучающие меня глаза.

— Я не привыкла к такому.

— Поясни.

— Для меня работа и личная жизнь — это очень разные вещи.

— А мы разве говорим о твоей личной жизни? — вкрадчиво спрашивает он.

— Вы спросили меня, девственница ли я.

— Потому что твои реакции говорят об этом, даже если это не так. Знаешь ли, Наталья, девственница — это не только и не столько наличие плевы. В куда большей степени это реакции на проявленный к тебе мужской интерес.

Снова кусаю верхнюю губу. До боли.

Будь что будет.

— Я ведь не обязана с вами спать, правда? — спрашиваю я, глядя ему в глаза.

Он смотрит так, будто заглядывает в душу. Холодно, несмотря на карий цвет радужек. И отвечает не сразу. Выдерживает паузу.

— Нет. Такого пункта в твоём договоре о трудоустройстве нет.

Не знаю почему, но его ответ не приносит мне облегчения.

Глава 7.1

В Петербурге пасмурно. Накрапывает мелкий дождик и перед тем, как выйти из здания Московского вокзала, мы раскрываем зонты. Такси прибывает спустя пару минут после вызова. Всё это время Руслан Львович общается со мной так, будто потерял ко мне интерес. Односложные фразы, короткие команды и всё это с без каких-либо эмоциональных оттенков. Чувствую себя неуютно, но понимаю, что его поведение вполне совпадает с тем, на что я была настроена изначально. Только вот теперь я испытываю из-за этого дискомфорт.

Он галантно открывает передо мной заднюю дверь, но сам садится вперёд. И это я тоже воспринимаю, как подчёркнутую субординацию. После того, как он поцеловал мои пальцы, она кажется мне нарочитой и негативно эмоционально окрашенной. Будто он разочарован во мне, но поскольку мы находимся в совместной командировке, вынужден терпеть меня рядом.

Я по-прежнему не понимаю, как себя вести. И теперь, пожалуй, не понимаю ещё больше.

Стараясь мысленно переключиться, разглядываю сквозь чуть замызганное и чуть забрызганное дождём боковое окно архитектуру питерских домов. Мы проезжаем по центру и интересных объектов для наблюдения представляется много, но я то и дело ловлю себя на том, что мысленно возвращаюсь к прошедшей поездке в "Сапсане". Даже Дворцовая площадь и Эрмитаж воспринимаются мной сейчас так, будто я просто включила Ютуб.

Автомобиль останавливается неподалёку от набережной, у длинного двухэтажного дома с красной крышей, в которой стройным рядом виднеются окошки мансард. Здание чистое, аккуратное, ухоженное, и при этом никакой вычурности.

— Один из лучших наших отелей, — говорит таксист так гордо, будто сам его строил. — Там всё по высшему классу.

— Да, я в курсе, — холодно отвечает Руслан Львович. — Хорошего дня.

— И вам, — отзывается таксист.

Мы выходим и я замечаю, что дождь прекратился и в зонте нет нужды. Здесь очень красиво: плавно течёт Нева, много зелёных деревьев, церквей, и домов в классическом стиле. Мы молча идём по мостовой ко входу в отель. Я бы и рада перекинуться парой слов, но Руслан Львович явно этого не желает. Он хмур и, даже, пожалуй, угрюм. Улыбается только тогда, когда нас встречает девушка-хостес. Она очень радушна и обходительна. Впрочем, здесь даже охранники нам улыбаются. Всё заселение занимает не более десяти минут, включая рассказ об условиях проживания и о множестве услуг, которые предоставляются гостям отеля. Как только за девушкой, показавшей нам номер, закрывается дверь, Руслан Львович садится в кресло у окна, закидывает ногу на ногу и погружается в раздумья.

Я в жизни не была в подобных отелях. Номер откровенно шикарный, но опять же без какой-либо вычурности. Очень чистый, аккуратный, оформленный в современном стиле, с большим окном и прекрасным видом на набережную. Пахнет здесь очень приятно, какой-то лёгкой цветочной свежестью. Огромный телевизор на стене, утюг, гладильная доска, стол, кресла, чайник — здесь есть всё для того, чтобы комфортно себя чувствовать. Просторный санузел с ванной и биде. И тут действительно две кровати. Точнее, аккуратная и очень симпатичная двуспальная кровать, и в углу рядом с ней — миленькая собранная тахта-диванчик.

— Руслан Львович… — мне неловко начинать с ним разговор, но молчание сейчас смущает ещё больше.

Он поворачивает голову ко мне. Взгляд чуть прищурен.

— Да?

— Э-эм… Каков наш план действий?

Он усмехается.

— Спустимся вниз, перекусим. Потом до четырёх можешь быть свободна. Затем поедем, купим тебе одежду, заскочим в салон, и в семь у нас будет встреча в ресторане неподалёку. Что-то типа неформальных переговоров с потенциальными партёрами. Как себя вести, объясню. Там поедим, пообщаемся, возможно, подпишем бумаги. Затем я уеду в клуб.

— Мне нужно будет поехать с вами?

— В клуб? — он выстреливает этим вопросом так, будто я сморозила какую-то глупость.

Я пожимаю плечами:

— В ресторан, в клуб.

— В ресторан — да. В клуб — необязательно. Загружу тебя работой на вечер, будешь делать звонки дистрибьюторам. Что говорить, скажу. Всю информацию будешь заносить в файлы на ноуте. Пару приказов оформишь, разошлёшь письма по почтовым ящикам. Обработаешь несколько служебных заявок. Ничего сложного. Справишься.

— Поняла.

— Ладно, — он встаёт с кресла, оценивающе на меня смотрит. — Пойдём поедим.

Гостиничный ресторан выглядит, как стильный конференц-зал с просто огромным телевизионным экраном на стене, по которому крутят без звука музыкальные каналы. Стиль хай-тек, удобные изогнутые стулья, аккуратные столики, на каждом бутылка воды. Две пары сидят у окна, мы занимаем столик у стены напротив. Официант приносит меню и Руслан Львович, интересуясь моими вкусами, заказывает два бульона, один ростбиф, два салата "Цезарь" и чайник зелёного чаю с жасмином.

— Значит, слушай внимательно, — отрезая ножом кусочек мяса, говорит Руслан Львович. — Рассказываю, что от тебя потребуется на этой встрече.

Перестав жевать, я молча внимаю.

— Чтоб ты понимала. Там все будут с женщинами. Это такой элемент, подчёркивающий некоторую неформальность переговоров. Что-то типа дружеской беседы, во время которой, однако, будут решаться деловые вопросы. Если беседа перейдёт в разряд конфиденциальной, то я подам тебе знак и ты с другими девушками пойдёшь попудришь носик или потанцуешь, пока я не дам тебе понять, что эта беседа закончена и ты можешь снова сесть за стол. Это понятно?

— Да, — кивнув, отвечаю я.

— Прекрасно. Далее. Так или иначе, я буду тебя касаться, скорее всего, мы вместе потанцуем. Но может быть нет. Это как пойдут переговоры. В любом случае, твоя задача — не добавлять напряжённости, а убирать её. Шутить, общаться, когда это уместно, делать вид, что тебе всё по кайфу.

— Почему "делать вид"? — удивляюсь я.

— Потому что ты вряд ли там расслабишься. Это всё-таки работа, а у тебя нет такого опыта. Если будешь теряться, просто копируй поведение других девчонок. А в целом, веди себя так, будто ты девушка, которую я трахаю. Это как бы за кадром. Но чувствуй грань. Это не тусня, а переговоры. Поняла?

Впечатление, что мне ливанули холодной воды за шиворот.

— Я могу узнать… поподробнее, что вы имеете в виду?

— Под чем? — чуть раздражённо спрашивает он.

— Под таким поведением.

Он суёт кусок мяса в рот, прожёвывает его, вздыхает, и смотрит на меня.

— Слушай, ты реально, как девственница. Я, наверное, поторопился взять тебя на эту работу.

— Может быть, — опустив взгляд, тихо, почти шёпотом, говорю я.

— Наташ, — он делает паузу, заставляя меня посмотреть ему в глаза. — Ты красивая, обаятельная девушка. Только зажатая. Послушай. Мы поедем купим тебе красивое коктейльное платье, красивые серьги-кольца, заедем в салон, тебя там накрасят классно, причёску сделают офигенную. Ты будешь выглядеть просто сногсшибательно. Всё, что от тебя требуется — не относиться ко мне так, как ты относилась к прежнему начальнику.

— А… Откуда вы знаете о прежнем моём начальнике?

— Я о нём не знаю. Просто предполагаю. Эдакая советская манера общения на работе.

— Очень похоже, — позволяю себе улыбнуться я.

— Слушай, со мной так себя вести не надо.

— А как нужно?

— Я же тебе сказал как. Представь, что я пригласил тебя в театр. Получается?

— Да, — смиренно отвечаю я.

— Очень хорошо. Уже прогресс. Теперь представь, что перед этим мы с тобой занимались сексом. Уже сложнее, да?

— Да, — я снова опускаю взгляд.

— Вот чё ты потупилась?

Заставляю себя снова посмотреть ему в глаза.

— Нет, твоё смущение — довольно милое, — говорит он. — Но, понимаешь, какая штука — это не конкурс скромности. Мы там выпьем алкоголь, эти ребята могут начать вести себя…. как бы это сказать… грубовато, что ли. Хохотать, отпускать сальные шуточки, анекдоты травить. Понимаешь? Они если будут тебя в краску вгонять, мне будет не очень уютно. И это может повлиять на успех предприятия. Понимаешь?

— Да.

— Постараешься быть расслабленной, улыбчивой и приятной в общении?

— Да.

— Вот я сейчас с тобой говорю, и ты трижды сказала мне только "да". Всё. Ты считаешь, это классный разговор?

— А что я должна отвечать? Я понимаю, я постараюсь.

— Уже лучше, — сухо произносит он.

И вновь принимается за еду. А когда мы переходим к чаю, говорит:

— Расскажи мне анекдот.

— Анекдот?

— Анекдот-анекдот. Любой. Хотя нет. Расскажи похабный.

Я быстро оглядываюсь.

— Что, здесь?

— Ага.

— А если меня услышат?

— Посмеются, если смешной, — он вздыхает. — Бляха-муха, Наташ, ну, расскажи негромко.

— Да я как-то не очень умею их рассказывать.

— А ты, как умеешь.

— Хорошо, — быстро облизнув губы, говорю я. — В общем… Э-мм…

— Давай-давай, — он делает глоток чаю. — Не робей.

— Прибегает женщина к гинекологу.

— Так.

— Врывается в кабинет. Там двое мужчин в белых халатах. Она в панике кричит: "Смотрите, смотрите, что у меня!" Быстро спускает юбку, трусы, залезает на гинекологическое кресло, расставляет и забрасывает ноги.

Руслан Львович заинтересованно слушает и ободряюще улыбается мне. Так, конечно, рассказывать намного легче.

— Мужчины в халатах подходят, смотрят, и один из них говорит: "Ой. Ужас какой. Знаете, вам к доктору надо…" Женщина в шоке: "А вы кто?!". Другой мужчина отвечает: "А мы маляры — стены здесь красим".

Руслан Львович смеётся. Я облегчённо выдыхаю. Пожалуй, это был самый трудный рассказ анекдота в моей жизни.

— Неплохо, — одобряет он. — Ты молодец.

— Спасибо.

Я улыбаюсь.

— Конечно тебе там не надо будет анекдоты травить, — говорит он. — Но вот сейчас между нами как раз то общение, которое от тебя и потребуется. Понимаешь? Я имею в виду лёгкость.

— Да, поняла, — вспомнив его недавние слова о моей неуместной лаконичности, поспешно добавляю: — Я на самом деле немного анекдотов знаю. А этот вообще впервые рассказала.

— Это лишняя информация, — говорит он. — Рассказала, улыбнулись и хорошо.

— Поняла.

Мы допиваем чай и встаём. Руслан Львович задирает лацкан сорочки и смотрит на часы.

— Так, до четырёх ещё час с небольшим. Пойдём в номер, кратко объясню тебе, что делать вечером… Хотя нет. Перекину дела на Машу. Поедешь со мной в клуб.

— Думаете, я не справлюсь? — робко спрашиваю я.

— Нет, не думаю. Повторяю, там ничего сложного. Думаю, что разрешу тебе алкоголь, и ты будешь хмельна после ресторана. А на переговорах ты мне нужна куда больше. В любом случае, с этим объёмом работы Маша справится. Она два года уже у нас работает. Да и просто — я тут подумал, что твоя компания может быть действительно приятной.

Глава 8.1

Мы проходим через красиво оформленный зеленью и мрамором вестибюль, сворачиваем в коридор и подходим к нашему номеру. Я чувствую приятный аромат парфюма Руслана Львовича и мне неловко от его близости. Сама не желая того, я смущаюсь сверх меры. Наверное, это заметно.

Он открывает дверь и пропускает меня вперёд. Затем заходит, закрывает её и поворачивается ко мне. Я стою у стены и испуганно смотрю на него. Он делает шаг ко мне, упирается ладонью рядом с моей головой и подходит так близко, что я невольно вжимаюсь в стену спиной.

— Знаешь, у тебя очень красивый рот… — возбуждённо произносит он, глядя на мои губы.

На мгновение закрываю глаза. Сердце колотится. Я чувствую на шее отголоски тёплого дыхания мужчины напротив… Чувствую, как он легонькое трётся щетинистой щекой о мою. И понимаю, что со мной что-то происходит. Что-то очень сильное. Какое-то безумное, тревожное, но такое сладко-щемящее чувство… Я открываю глаза и вижу лицо Руслана прямо перед своим. Так близко, что от моих приоткрытых губ до его — всего каких-то пару сантиметров…

Он восхитительно пахнет. От него исходит ощущение мощной, непреодолимой силы. Он напорист, но сейчас — просто гипнотизирующе смотрит мне в глаза. И я не увожу взгляд. Просто не могу. Я тону. В. Его. Глазах.

Он подносит ладонь к моему лицу, легонько касается большим пальцем моей нижней губы, чуть оттягивая, проводит им по ней сверху вниз. Внизу живота нарастает пульсация. Сначала слабая, потом всё сильнее. Появляется приятно-тянущее ощущение под лобком. Он будто чувствует это. Ладонь его скользит вверх по моему бедру, бесстыдно задирая юбку, поднимается по коже ещё выше, ещё вы… — я коротко вздыхаю… — ше…

Она ложится подушечками пальцев на треугольник трусиков и я чувствую, что вдохнув, не могу выдохнуть… — а. а-а-х-х… прерывисто выдыхаю… Палец скользит по шёлку, медленно, плавно… От дырочки к клитору, вниз-вверх… Голова кружится… я приоткрываю глаза и вижу, что Руслан, чуть склонив голову набок, по-прежнему пристально смотрит на меня… Вниз… вверх… вниз… вверх…

Я хочу попросить его остановиться, потому что чувствую, что эти его ласки пальцем становится сложно терпеть… это просто безумно приятно, но одновременно с тем это… очень пугающе… Хочу попросить… Но не могу…

Вниз-вверх… Вниз-вверх… Он надавливает пальцем всё сильнее и сильнее… Я то закатываю глаза, то закрываю их… Дышу глубоко, но прерывисто… То и дело сбивается дыхание…

Из горла невольно вырывается всхлип-стон…. Я выдыхаю удовольствие….

Мамочки… Что он делает… Что он делает со мной… Упираюсь затылком в стену, задрав подбородок, и он тут же пользуется этим… легонько хватает губами мою шею… легонько… ещё… Поцелуи-касания… У меня мурашки по всему телу…. Сердце вот-вот из груди выпрыгнет….

Я сжимаю бёдрами верх его ладони, пытаюсь скрестить ноги, но у него сильная рука… Он резко раздвигает рукой бёдра и я чувствую, как палец его продвигается вверх… медленно… медленно… замирает на клиторе…. и принимается, набирая обороты, скользить по кругу…

Тело сотрясает с каждым новым движением… я едва не задыхаюсь от стремительно нарастающего удовольствия…

И тут мои губы чувствуют прикосновение его губ… И я бросаюсь навстречу, обвиваю его шею руками, а он впечатывает меня в стену своим телом, принимается страстно целовать, облизывать кончиком горячего языка мои губы, мой трепещущий язык….Поцелуй становится глубже, ещё глубже… Я, слабею, вздрагиваю от нежности его губ, от ласк его пальцев… Шёлк мокрый, я знаю… Открывать глаза бесполезно, всё плывёт… очертания нечёткие… я понимаю, что возбуждение становится каким-то невыносимым и, оторвавшись от его губ, пытаюсь вырваться и из его объятий, но он с лёгкостью удерживает меня… И я понимаю… что…

схожу с ума…

Перед глазами в темноте будто разом взрываются беззвучные салюты… ноги и низ живота сводит, будто судорогой, я изгибаюсь, извиваюсь, как только могу, пытаясь избегнуть это невыносимо-нарастающее чувство острого удовольствия….

Но он сильно и резко раздвигает рукой мои сведённые и почти перекрещенные ноги, ныряет ладонью в трусики, скользит пальцем меж откровенно мокрых губ, чуть нажав, ласкает набухший, горящий клитор… я вдруг цепенею… не в силах больше сопротивляться…и тут… клитор взрывается мощным толчком… невероятной силы наслаждением…. этот толчок током бешено бьёт в мой живот снизу вверх, в мои ноги, в мои руки… в грудь… в голову… в кончики пальцев… Меня сотрясает так сильно, что я бьюсь затылком о стену…. и срываю голос в хриплом выдохе… едва не захлёбываясь собственным дыханием… Между ног резко и сильно пульсирует толчками что-то бешено мощное и невероятно приятное, настолько приятное, что просто до одури, до умопомрачения…. и я, едва не теря сознание, тону в собственном удовольствии…

Ноги слабеют, подкашиваются, и, как только Руслан выпускает меня из своей хватки, я, всё ещё дрожа и содрогаясь, медленно и безвольно сползаю спиной вниз по стене… Но он подхватывает меня, чуть подкидывает, забрасывая на руки, заставляя ухватиться руками за его шею, и несёт в комнату…

То смятение чувств, которое я испытываю, раскинувшись на кровати, мне совершенно неведомо. Эти чувства новы и из-за этого мне трудно понять саму себя. Он раздел меня, глядя так, что я не осмелилась сопротивляться. Это не было страхом. Это было самым настоящим проявлением подчинения. Он скинул с себя одежду, отбросил в сторону. Стоит совершенно обнажённый у кровати, смотрит на меня сверху вниз. Взгляд хищника. Та сила, которая бурлит, клокочет в его взгляде, заставляет меня замереть.

Он очень красив без одежды. Ровные, чётко очерченные мышцы груди, будто вылепленные умелым скульптором кубики пресса, широкие плечи, мощные бицепсы, сильная шея. Он стоит рядом и так близко, что нависает надо мной. И он не торопится. Он знает, что я никуда от него не денусь.

Теперь — нет.

Я боюсь опускать взгляд. То смотрю в его глаза, карие, тёмные, прищуренные, то закрываю свои. Но он просто стоит надо мной, как скала, и я снова смотрю на него и позволяю себе опустить взгляд ниже его живота. О-о-о… Этот мощный, крупный и длинный член не чета тем двум, что были во мне какое-то время назад. Огромные яйца в тяжёлой, морщинистой мошонке под ним наводят меня на мысли о жеребцах, и я теряюсь из-за возникшего страха. Наверное, я даже предпринимаю попытку отползти к изголовью кровати. Я так растеряна и одновременно возбуждена, что плохо отдаю отчёт своим действиям.

Я никогда не видела ранее такой мужской мощи. Она во всём. В его тяжёлом взгляде. В литых, напряжённых мышцах. В торчащем члене, в котором сантиметров двадцать, не меньше. В огромной этой мошонке. В самой его позе — он будто римская статуя: сплошное достоинство и сплошная власть.

Всё это длится, наверное, всего несколько секунд, но я успеваю подумать так много и одновременно не подумать ни о чём, кроме того, что невольно восхищена им. Он потрясающе красив.

Он наклоняется, хватает меня за щиколотки и тянет к себе. Спина скользит по простыне, сминая её.

Взглядом он заставляет меня подчиняться. Никакого сопротивления. Я так податлива, как это вообще возможно. Он раздвигает мои ноги и любуется мною.

И понимая, что он любуется — я теку. В прямом смысле. Киска пульсирует, сокращаясь и выделяя влагу. Она жаждет его члена и я понимаю это. Понимаю, что если он сейчас не возьмёт меня, я испытаю чудовищный дискомфорт. Всё, чего я хочу — чтобы он оказался внутри меня.

Но он не торопится. Никакой суеты. Он задирает мои ноги вверх и наклоняется лицом между ними.

А затем… я чувствую раскат грома в ушах. Печь между ног, горячими волнами распроняющая удовольствием по всему телу. Пульсацию наслаждения.

Он лижет меня так, будто я эскимо. И я таю под его тёплым языком. Он исследует им все мои складочки, вылизывает меня так сладко, что я прогибаюсь в пояснице, упираюсь затылком в кровать, мечусь от наслаждения из стороны в сторону. Но он не позволяет меня ни уйти от ласк, ни даже просто свести вместе бёдра.

Сильные пальцы раздвигают губы, язык скользит по клитору, пляшет на нём, вибрирует, вызывая мощное чувство наслаждения. Настолько яркого и нестерпимого, что я разрешаю себе застонать. Но стон не приносит мне облегчения, в то время, как наслаждение усиливается. Мой хриплый крик вырывается так же естественно, как само дыхание.

Я таю.

Я лечу.

И бешеной волной подступает оргазм. Бешеной, неумолимой, мощной, как цунами. Меня сотрсает так, что я выгибаюсь дугой, я всячески пытаюсь уйти от этого мощной, обезумевшей волны наслаждения, но он так сильно держит меня, что я не могу даже чуть ослабить этот танец языка на клиторе — и итогом я ору…. Ору во весь голос, потому что глаза затуманивает пелена, потому что взрыв ярких эмоций в моём мозгу перекрывает весь сумбурный поток мыслей, потому что то, что я испытываю — нельзя испытывать молча. Даже стиснув зубы, я бы орала.

Меня трясёт. Меня так сильно трясёт, что я абсолютно теряю связь с реальным миром.

Я превращаюсь во что-то другое. Я никогда не была такой. И никогда не испытывала подобного.

Он ослабляет хватку.

Я всё ещё дёргаюсь на кровати. Но всё реже и реже.

Нега распространяется волнами по всему телу.

Наступает приятная расслабленность.

Я обмякаю.

Нет никаких сил.

Нет вообще ничего.

Только расслабление.

Будто лежу на волнах и они тихонько качают меня.

— Ты очень страстная девочка, — слышу я его голос.

Мои глаза закрыты. И я не в силах ответить. Да и зачем? Мне так хорошо, что мне плевать. На всё вообще.

Но следующее его слово заставляет меня напрячься.

— Продолжим, — говорит он.

Он вдруг поднимает меня, разворачивает к себе и я коленями упершись в кровать, оттопыриваю попу, потому что одна его рука давит на мою поясницу, а вторая крепко держит шею.

Я чувствую скольжение его пальцев. Понимаю, что никогда раньше не была такой мокрой там. Даже во время месячных я так бешено не текла.

Ниагара моего желания вскоре вознаграждается твёрдым и толстым тёплым членом, который легко входит в меня и заполняет так, что я чувствую маткой его головку. Медленно принимается скользить во мне.

Руслан держит меня ладонями за поясницу, я чувствую силу его пальцем, чувствую, как он направляет меня вперёд-назад, подмахиваю ему попой, чтобы плотнее и глубже ощутить движения его члена внутри себя.

Каждый толчок вызывает во мне волну наслаждения.

Вперёд. Волна-а-а-а….

Назад. Волна-а-а-а…

Вперёд… Назад… Вперёд… Назад… Быстрее… Быстрее…

— Быстрее! — прошу-выдыхаю стоном наслаждения я. — Быстрее, пожалуйста, быстрее!

Он ускоряется, ещё, ещё, ещё. Он так быстро принимается двигаться во мне, что я схожу с ума от оглушающего удовольствия, которое накрывает меня волна за волной. И наконец новое цунами.

Я взрываюсь новым оргазмом. Глаза мои распахнуты, но я ничего не вижу перед собой, кроме смены каких-то мелькающих картинок. Я бешено, истошно ору от нахлынувших ярких ощущений — это какой-то салют бешеного наслаждения, пронизывающего судорогами всё моё тело, но больше всего там, где ещё двигается его огромный, пульсирующий член.

Он выскальзывает из меня и я чувствую потерю — мне обидно, но одновременно с тем, я понимаю, что у меня просто больше нет сил.

Громкий, хриплый рык.

Тёплая сперма изливается на мою спину, на мои ягодицы.

Я падаю на живот и закрываю глаза.

Слабость. Судорожное сокращение. Слабость тёплой, нежной волной… Новое сокращение… приятное… остаточное… слабость…

Он падает рядом, властно кладёт на меня руку. Утыкается носом в мою шею.

Я слышу, как он тяжело и глубоко дышит. Слышу, как колотится его сердце. Чаще, чем бешено стучащее моё. Чувствую мокрой кожей, как сильно он вспотел. Касаясь меня, он скользит.

— Скажи, что ты моя… — шепчет он.

Я хочу это произнести, но боюсь. Боюсь ответственности. Боюсь говорить то, в чём не уверена. Я и думать не могла о подобном. Я его знать толком не знаю. Я отдалась ему, как распутная девка… Просто отдалась. Ни разу не сказала "Нет".

— Скажи…

Он целует мою шею. Я таю от нежности, но молчу.

— Скажи мне это, — в его голосе звучит сталь.

Это приказ. Но я молчу.

Он встаёт. Я остаюсь лежать на животе. Мои глаза закрыты.

Слышу, как он уходит в ванну. Слышу, как закрывается дверь. Как начинает шуметь вода.

Я вся мокрая. Щёки тоже. От слёз. Я не знала, что плакала. Просто поняла это.

Я тоже хочу в душ, но у меня нет сил. Я кончила несколько раз так, что их не осталось. Я лежу тряпочкой на кровати и понимаю, что не смогу сейчас даже поднять голову.

Я не хочу ни о чём думать, но испытываю стыд. Он взял меня так легко, как это было только возможно. Я думала, что дам ему понять, что я не такая, что я готова делать разную сложную работу, но не буду с ним спать.

А вышло так, как вышло.

Он поимел меня пальцами. Языком. Членом. Как хотел.

И я наслаждалась этим.

А теперь пришло похмелье. Теперь мне надо будет смотреть ему в глаза. А я не могу.

Я будто переступила через себя. Стояла на одном, думала стою твёрдо, а вышло иначе. Я так легко сдала все свои позиции, что уверена — я теперь для него шлюха. Теперь он знает, как легко я, оказывается, могу отдаться мужчине. Он просто взял меня. И я не смогла сказать ему "Нет".

Я вообще ничего не смогла сделать.

Потому что не желала.

Хотела продолжать наслаждаться.

Это просто правда.

И теперь я лежу на животе на большой кровати и думаю о том, что он привёз меня сюда именно для этого. Понимаю это. Чтобы трахать, когда ему хочется. А потом командировка закончится. И я не буду ему нужна.

На этом закончится моя работа. Недосекретарём.

Меня вытрахал до донышка мужчина, которого я знаю всего несколько часов. Мой руководитель.

Я сама ему отдалась. Стоило ему только проявить инициативу.

И как нельзя пустить реку вспять, так нельзя будет теперь снова стать той, кем я была. В том числе в его глазах.

Никакой романтики. Никаких ухаживаний. Никаких признаний в любви. Он просто меня оттрахал.

Да так, что я едва не сошла с ума от оргазмов.

И есть ещё кое-что.

Я хочу ещё.

Глава 9.1

Дверь в ванную закрыта. Тихо шумит вода.

Воображение рисует мне картинку, где он, обнажённый и мускулистый, ладонями умывает лицо, проводит по мокрым волосам, заглаживая их назад, отфыркивается, жмурится, подставляет мощную грудь тугим струям. Я легко могу представить его стоящим на выступе скалы под льющимся водопадом.

До этого я представляла его себе только в пиджаке. Теперь я знаю, что на груди у него шрам ровной полосой сверху вниз, ровно между мощными грудными мышцами, что он умеренно волосат, мускулист и очень рельефен. Такой рельеф достигается только тяжёлой и регулярной работой в спортзале. У него тонкая талия, широкие плечи, сильные руки и узкие, но рельефные бёдра. Он выглядит, как дремнеримский воин, или древнегреческий дискобол.

Когда он подхватил меня на руки, я не почувствовала никакого усилия. Он поднял меня так, будто я была плюшевой игрушкой. И эта его сила чувствовалась во всём: в уверенном, иногда тяжёлом, исподлобья, взгляде, в тональности его низкого, глубокого голоса, в том, как он строил предложения, в его молчаливости и в том, как он мной владел.

Таким людям редко перечат: это чревато. Они просто говорят, а те, кому они это говорят — просто делают. Меня не удивляло то, что он был руководителем большого бизнеса. Меня удивляло то, как мягко он стелил поначалу. Я так легко купилась на это. Думала, он всерьёз заинтересован в специалисте.

Теперь же я понимаю, что он легко мог обойтись в этой поездке без меня. Он с такой лёгкостью отменил мою вечернюю работу, что стало понятно — в моих действиях и не было особой нужды.

Так для чего же он взял меня с собой? Ради секса? Глупо даже предполагать такое. Я не куртизанка и моё скованное поведение в переговорной головного офиса его компании очень вряд ли располагало к суждению о моей сексуальной притягательности. Я знала, что зажата в общении с мужчинами. Я стесняюсь. Не умею быть лёгкой хохотушкой, которые им так нравятся. И не веду себя, как свой в доску парень. И не умею быть уверенной в себе стервозной особой. Я совершенно обычная девочка из малообеспеченной, да что там — откровенно бедной! — семьи, в которой всегда самым актуальным вопросом стоял вопрос финансового выживания. Девочка, рано потерявшая отца, у которой из всего мужского общества рядом был только маленький, а затем подросший, брат.

Я никогда не считала себя красоткой. Симпатичная, но не более, я между тем, росла очень нескладным подростком, а к совершеннолетию поняла, что действительно потрясающе красивые женщины — это сочетание природной красоты, которой я не обладала с бешеными деньгами и умением себя подать. У меня нет ничего из этого. Ни дикой красоты, ни сексапильности, ни ухоженности, ни стильной качественной одежды.

Так зачем же он взял меня с собой?

Если только ради секса, то кто мог гарантировать ему, что я не устрою сцену в отеле? И почему он просто не вызвал какую-нибудь красотку из реальных эскорт-услуг?

Надев подобранное с пола дешёвое нижнее бельё, я сижу на кровати, набросив на колени одеяло и обняв их руками. Жду, пока он выйдет из ванной, чтобы пойти туда самой. Одеваться полностью не имеет смысла, я всё равно хочу в душ. Может быть после него мне станет легче.

Нет, у меня нет желания смыть с себя его прикосновения. Я знаю, что кожа запомнила их надолго. Но я думаю, что я смогу настроиться так на дальнейшее общение с ним. Потому что сейчас я не понимаю, как с ним говорить.

Он просто взял меня. Тогда, когда захотел. Так просто, что даже страшно.

Шум воды затихает, раздаются только приглушённые всплески, а вскоре умолкают и они. Я сижу, вновь напряжённая, на кровати и жду, пока откроется дверь.

Он выходит, обмотанный полотенцем, будто первобытный кроманьонец в набедренной повязке. Статный, мощный, с уверенным взглядом сильного мужчины. Встаёт рядом с кроватью, скрещивает сильные, мускулистые руки на груди, пристально, оценивающе смотрит на меня. И молчит.

Я снова чувствую себя на собеседовании. Утыкаюсь в колени, исподлобья смотрю на его ноги. Он подходит ближе, протягивает руку и взяв тремя пальцами за подбородок, заставляет поднять лицо.

— Ты чего поникла? — спрашивает он, сверля меня взглядом. — Что-то не так?

Хороший вопрос. Главное, актуальный.

— Я бы тоже хотела принять душ.

Он убирает руку.

— Иди.

Глядя под ноги, встаю с постели и ухожу в ванну, понимая, что он смотрит мне вслед. Я не закрываю дверь на замок в её ручке, потому что боюсь, что он услышит щелчок и подумает невесть что.

После душа мне действительно легче. Беру с крючка свежее полотенце, пахнущее цветами и морем, начисто вытираюсь и снова надеваю то же бельё. Другого у меня нет. Я собиралась купить его здесь, попросив его дать мне возможность пройтись часок по магазинам. Купить на те деньги, которые остались от маникюра. Потому что, переволновавшись перед поездкой, я оставила флакон недорогих духов и пакетик с бельём дома в ванной. Хорошо хоть косметичку не забыла.

Он входит, когда я застёгиваю за спиной бюстгальтер. Испугавшись из-за его неожиданного появления, я резко поворачиваюсь к нему.

— Снимай.

Напуганная, я не сразу понимаю, о чём он. Затем послушно убираю от груди бюстгальтер.

— Зачем прикрываешь грудь руками? — спрашивает он.

— Стесняюсь… — тихо говорю я, опуская взгляд на серый матовый кафельный пол.

— Посмотри на меня.

Заставляю себя поднять взгляд. Это непросто. И удаётся лишь усилием воли.

— Чего ты стесняешься? — чуть хрипло спрашивает он. — Я уже видел тебя голой.

— Это не то же самое… — собравшись с духом, отвечаю я.

— В глаза мне смотри.

Двумя пальцами — указательным и средним — он показывает, куда именно мне смотреть. Сама фраза, интонации голоса и этот жест — говорящи. Дают понять, кто здесь начальник, а кто подчинённая. Дают понять, что эти статусы остались прежними и первостепенными. Но у меня и не было иллюзий на этот счёт.

— Зачем ты надеваешь это? — он кивает на бюстгальтер в моих руках.

Его вопрос ставит меня в тупик. А учитывая то, что я знаю, что у меня нет с собой другого белья, меня обжигает волна стыда.

— Ты куда-то торопишься? — задаёт он новый вопрос, и я с облегчением понимаю, что он говорит не о качестве и красоте моего бюстгалтера.

— Вы же сами сказали, что нам надо в четыре выехать…

— Почему на "вы"? — в его голосе звучит недоумение.

— Просто… Привычка. Вы же мой руководитель.

Он усмехается.

— Соблюдаешь субординацию?

Да, пожалуй, после того, что недавно между нами было, это "вы" — звучит глупо. Но "тыкать" ему мне страшно. Это будто тигра дразнить палочкой, который стоит ровно напротив тебя.

— Убери руки, — мягко, но в то же время властно произносит он.

Потупившись, послушно опускаю руки по швам. Чувствую себя его рабой.

— Как ты считаешь, у тебя красивая грудь? — спрашивает он.

Сглотнув, заставляю себя ответить:

— Я не знаю.

Мой ответ — почти шёпот.

— Сколько у тебя было мужчин?

— Два…

— Они говорили тебе, что у тебя потрясающе красивая грудь?

— Нет…

— Они — идиоты.

Не знаю, что ответить. Я тоже не очень высокого мнения о своих бывших, особенно о последнем, но не по причине их умственных способностей. У меня претензии только к их порядочности.

— Наташа, посмотри на меня.

Тихонько вздохнув, снова заставляю себя взглянуть ему в глаза. Чуть прищуренные, тёмные, внимательные, изучающие. Мне сложно удерживать на них взгляд.

— Твоя грудь похожа на капли потаявшего воска, застывшие на свече. Небольшие, но полные, округлые и упругие, с торчащими на розовых холмиках маленькими затвердевшими сосками, они — практически совершенны. Я многие видел, можешь мне верить. Твои — маленький шедевр природы.

Чувство, которое я испытываю, когда он, не меняясь в лице, спокойно говорит мне это, удивительно: я готова провалиться сквозь землю от стыда и одновременно с тем мне невыразимо приятно. Просто до мурашек.

— Считаю, что для них нужно другое бельё, — безапеляционно произносит он.

Значит, он всё-таки и о моём бюстгальтере тоже…

— Как насчёт тёмно-синих кружев? Цвета индиго, в тон цвету твоих глаз. Или чёрного, как ночь? Или тебе больше нравится белоснежное бельё? — он кивает на мой простой белый бюстгальтер с гладкими чашечками.

— Руслан Львович, я…

— Без отчества, будь добра. Имени достаточно.

— Руслан, — поправляюсь я. — Я… не знаю, что сказать. Правда. Покупая бельё, я обычно думаю не о кружевах.

— А о чём?

Я пожимаю плечами.

— Об удобстве.

— По-твоему, кружевное бельё не может быть удобным?

— Может, конечно.

— Тогда и проблемы нет, правда?

— Да, наверное.

— Мы сейчас поедем и купим тебе красивое бельё в одном из лучших салонов Петербурга. Ты будешь мерять его в кабинке, а потом звать меня, и я помогу тебе с выбором.

Это не предложение. Он говорит это так, будто возражений не может быть в принципе.

— Хорошо, — тихо отвечаю я.

Наверное, я снова потупилась. Потому что он делает шаг ко мне, снова поднимает пальцами мой подбородок и, наклонясь, нежно целует в губы.

А затем, оставив меня в ванной, выходит за дверь.

Глава 10.1

Мы выходим из отеля. Руслан задирает манжет пиджака и смотрит на часы. Ряд припаркованных серебристых и красных машин вдалеке — это весь транспорт, который я вижу. При том, что перед нами довольно большая панорама. Я бросаю взгляд на Руслана:

— Мы пешком?

Вопрос не праздный: судя по тёмно-серым тучам, которые заволокли почти всё небо, вот-вот хлынет проливной дождь.

Но Руслана, похоже, мой вопрос забавляет, потому что он ухмыляется и отвечает:

— Такси вызвал.

Я не понимаю, что смешного я спросила, учитывая то, что мы вышли на пустую площадку, но мне очень нравится его ухмылка — она лучится мужским обаянием, к тому же у него чуть выпуклые, очень красивые губы. Вспоминаю наши поцелуи, сразу за тем то, что за ними последовало, и заливаюсь волной смущения.

— Ща приедет, — успокаивает Руслан меня, стараясь, тем не менее, спрятать новую ухмылку.

Мы стоим под козырьком, и я смотрю в сторону набережной, выглядывая ожидаемое такси. Не проходит и минуты, как из-за угла отеля появляется сверкающий чёрной краской роскошный автомобиль. Он останавливается прямо перед входом в отель, и я машинально отхожу в сторону, чтобы пропустить вышедшего из него аккуратно подстриженного сероглазого брюнета в чёрном костюме и белой рубашке. Однако он не торопится войти. Вместо этого подходит к Руслану и они обмениваются рукопожатиями. А затем этот мужчина здоровается со мной и, улыбаясь, кладёт моему начальнику на ладонь ключ с золотисто-чёрным брелком в виде круга с раскинутыми в стороны орлиными крыльями и золотой буквой "B" по центру.

— Спасибо, Тём, — говорит Руслан.

— Тебе спасибо. Ты надолго к нам?

— Дня на три. Может задержусь. В любом случае, на связи.

Мужчина качает головой.

— Слушай, я сегодня вечером в Индию лечу. К твоему отъезду, скорее всего вернусь, но если чё — звони Петьке, хоккей?

— Хоккей.

— Всё, побежал. У меня тут свидание неподалёку.

— Блин, а чё ты не сказал-то? Я бы каршерингом воспользовался.

Артём хмыкает и говорит:

— Слушай, она не та особа, которой имеет смысл пускать пыль в глаза. К тому же, я собираюсь выпить с ней вина. Поэтому за руль твоей красотки по-любому бы не сел.

— Понял.

Ещё одно рукопожатие, вежливый кивок с улыбкой в мою сторону, и мужчина уходит в сторону набережной. Я недоумевающе смотрю на Руслана.

— Пойдём, — говорит он. — У нас шоппинг, ты не забыла?

Он подходит к машине, открывает передо мной дверь и я растерянно сажусь на переднее пассажирское сиденье. В стильном и просторном бежевом салоне пахнет очень приятно — ментолом и шоколадом. А ещё в нём тепло. Обтянутое кожей кресло — мягкое и безумно комфортное, я сразу в нём расслабляюсь. Оглядываю панель управления, большой экран навигатора, окна, заднее сиденье, коробку передач. В жизни не ездила в таких роскошных автомобилях.

Закрыв дверь, Руслан обходит машину и усаживается за руль. Поворачивает ключ и панель впереди загорается множеством огоньков. Руслан по-хозяйски кладёт руку на мощную серебристую ручку, уверенным жестом переключает скорость и утапливает педаль газа. Автомобиль плавно тронувшись с места, тихо выезжает с территории отеля.

— Это твоя машина? — набравшись смелости, ошеломлённо спрашиваю я.

— Моя, — хмыкнув, отвечает он. — Пару месяцев назад оставил её здесь, в Питере. У Тёмы. Он мой старый друг. Вернёмся на ней.

— А в Москве как ты всё это время ездил?

— А в Москве у меня есть и другие машины.

— А почему мы поехали на поезде?

Руслан усмехается:

— Потому что ещё не занимались сексом.

Непонимающе смотрю на него:

— Прости, а как это связано?

Он заметно серьёзнеет:

— Не хотел, чтобы ты согласилась на секс потому, что у меня есть разная подобная атрибутика.

Озадаченно пытаюсь сообразить, где это я на секс согласиться успела. Мне кажется, что он случился для меня как-то более непредсказуемо и спонтанно.

— Понимаешь, — говорит Руслан после того, как автомобиль вливается в поток машин на широком проспекте, — Я предпочитаю нравиться сам. Или не нравиться. И не люблю, когда меня пытаются доить.

Размышляю над его словами. Потом спрашиваю:

— А как она называется?

— Машина-то?

— Да.

— "Бентли Континенталь Джи Ти три".

— Дорогая, наверное, — растерянно говорю я.

Руслан снова усмехается.

— Меня умиляют твои реакции, Наташ, — говорит он. — Реально, ты временами будто с луны свалилась. Двадцать лямов она стоит.

— Двадцать миллионов? — округляю глаза я.

Руслан уже откровенно смеётся. Но мягко, не обидно. Взглянув на меня, легонько гладит меня по плечу, а затем снова берётся обеими руками за руль.

— Слушай, — говорит он, — давай мы с тобой с маршрутом определимся. Нам много что успеть надо.

— Давай, — всё ещё шокированная стоимостью автомобиля, киваю я.

— Значит, смотри. Сначала бельё и какой-нибудь шёлковый халатик для отеля. Потом платья и обувь. Затем салон красоты. Ты там потусуешься пока, я сгоняю на встречу одну, это недолго.

— Хорошо.

— Ну, а потом заедем купим тебе украшения и поедем на встречу с потенциальными партнёрами.

Осмысливаю его слова.

— Руслан, а зачем ты всё это делаешь? — повернувшись к нему, осторожно спрашиваю я.

— Ты о чём?

— Ну, платья эти все, украшения, бельё…

Он бросает на меня быстрый, но внимательный взгляд, а затем снова смотрит на дорогу.

— Ну, ты же должна хорошо выглядеть на переговорах, верно?

— А потом это всё куда?

— Себе оставишь. Пригодится, думаю, — он снова ухмыляется.

— Ты меня так… покупаешь?

Он морщится:

— Ерунды не говори. Покупают до, а не после.

— Тогда зачем? Ведь можно было оставить меня в Москве, а с собой взять Машу и не тратиться так…

— Слушай, Наташ, закрыли эту тему, — неожиданно жёстко произносит он. — Хочется и делаю. Могу себе позволить.

— Ладно…

Мы немного молчим.

— Откуда ты такая, а? — снова взглянув на меня, вдруг спрашивает он.

— Какая?

— Ну, вот такая… Неиспорченная, что ли. Скромная. Стеснительная. И одновременно с тем — такая страстная.

Он снова заставляет меня смутиться.

— Честно говоря, я ожидал, конечно, что ты — горяча и сексуальна, но чтобы настолько…

Не знаю почему, но у меня к глазам подступают слёзы. Изо всех сил стараюсь не заплакать.

— Ты чего? — повернувшись ко мне, спрашивает он.

Закусываю губу. В горле ком.

— Ничего, — отвернувшись к окну, тихо отвечаю я.

Какое-то время он предпочитает меня не трогать. Просто молча ведёт машину. И я благодарна ему за это.

Руслан заворачивает в переулок со старой архитектурой рядом с Невским проспектом, паркуется, и мы выходим. Спустя пару минут подходим к бутику "Agent Provocateur".

— Это единственный их магазин в Питере, — говорит Руслан. — Хорошее бельё. Красивое и качественное. Тебе понравится.

Конечно я знаю эту марку. Иногда в московских торговых центрах заглядывалась на такое бельё, но останавливалась так — просто посмотреть. Идею купить трусики или бюстгальтер по цене половины моей прежней зарплаты я всерьёз даже не рассматривала.

В стильном, приятно оформленном салоне навстречу нам выходит милая, улыбчивая девушка, сразу определяет, с кем тут стоит говорить, и принимается радушно расспрашивать Руслана о том, что бы мы хотели приобрести.

Руслан совершенно серьёзен:

— Давайте начнём со стрингов. Ещё нам нужны будут бюстгальтеры, пояса, боди, чулки, шёлковый халатик и удобный корсет. — он кивает в мою сторону. — Для барышни.

Девушка-консультант на пару секунд немеет от восхищения. А может от радости из-за потенциального процента с продаж.

— Вы явно знаете толк, — очаровательно улыбаясь Руслану, говорит она. — Кружева, конечно?

Её манера общения становится похожей на флирт, и я чувствую что-то вроде укола ревности. Глупо, конечно, но как есть.

— Ну, разумеется.

— Поняла вас. Ну, пойдёмте начнём тогда с…

Девушка уводит нас к аккуратно развешанному белью, уточняет мои размеры и принимается предлагать различные варианты. Руслан что-то отвергает, что-то предлагает мне померить, а я стараюсь не думать о том, сколько всё это великолепие стоит.

Чуть позже в зашторенной кабинке я то и дело примеряю бюстгалтеры и прикладываю к себе трусики. Руслан то и дело приносит новое бельё, заглядывает ко мне, хмуро отвергает или одобрительно кивает и сообщает, что мы это возьмём. "Мы" здесь весьма условно и я это хорошо понимаю. Но практически всё, что он приносит, выглядит просто потрясающе, и я невольно любуюсь собой в зеркало.

Когда мы заканчиваем, девушка собирает бельё в два больших бумажных пакета и называет сумму, которая превышает мою прошлую зарплату более, чем в три раза. Я шокированно смотрю на экранчик с цифрами. Скажи мне кто-нибудь об этом всего пару дней назад, я бы ни за что не поверила.

— Карточкой, — невозмутимо отвечает Руслан, и девушка поворачивает к нему терминал.

Мы выходим из бутика и садимся в машину. Руслан закидывает пакеты на заднее сиденье.

— Спасибо, — тихо говорю я.

— Мы только начали, — усмехнувшись, отвечает он и заводит автомобиль.

Глава 11.1

Я никогда не покупала одежду так. Чудное чувство. Я захожу с мужчиной в очередной магазин огромного торгового центра и нет никакой проблемы в том, сколько стоит та или иная вещь. Руслан терпеливо ждёт, когда я определюсь с той или иной моделью, а когда я показываю ему заинтересовавшую меня одежду, даёт понять, нравится она ему или нет.

Его вкус мне приятен. Он во многом схож с моими представлениями о красивой и стильной одежде. Платья, которые мы подбираем — лёгкие, удобные, из хорошей, качественной ткани, и отличительной чертой их всех является подчёркивание женственности, которую видит во мне Руслан. Приталенные, с оборками и без, с открытой спиной, плечами или с высоким стоячим воротом, все они — очень соответствуют образам, которые ранее я видела только на сайтах и в глянцевых журналах. При этом нет ощущения какой-то вычурности, неестественности.

Я стараюсь не смотреть на ценники, хотя некоторые цены меня откровенно шокируют. Просто Руслан сказал мне, что это вообще неважно, а важна всего лишь одна вещь — чтобы я чувствовала себя максимально комфортно в красивой, утончённой одежде.

В основном она известных лейблов и марок. И многое из того, что я примеряю — я ни за что не стала бы примерять без Руслана. Платья за тридцать или семьдесят пять тысяч рублей я бы даже не коснулась, не говоря уже о том, чтобы снять его с вешалки и отправиться с ним в кабинку для переодевания. И я очень благодарна Руслану, что он избавляет меня от этой необходимости — сам приносит ворох таких платьев к кабинке, отдаёт мне, а затем, когда я отодвигаю в сторону шторку, строго их оценивает.

Он сказал, что я должна примерять их уже в новом белье и, конечно, делаю именно так. Осознание того, что я преображаюсь — и очень сильно — не покидает меня на протяжении всего путешествия по магазинам. И в конце этого путешествия мои старые вещи оказываются в мусорной урне у входа в торговый центр, а сажусь в машину я уже утончённой леди в приталенном чёрно-белом платье и чёрных босоножках на высоком каблуке.

Как всё-таки это удивительно! Я была совершенно обычной молодой женщиной в совершенно обычных шмотках, а тут я стала настоящей леди, кем-то вроде Одри Хепбёрн, Милен Фармер или жены Джорджа Клуни Амаль Алламуддин! Платье заставляло соответствовать ему даже больше, чем машина Руслана. Я выпрямила спину, шагала на каблуках так, будто только что покинула званый вечер у английской королевы или вышла с модной выставки картин. Я ловила себя на том, что мой образ становится чем-то естественным, а может быть я становлюсь другой собой. Но в любом случае, я теперь хорошо понимала, о чём вообще Руслан говорил, когда перед походом в магазин сосредоточенно объяснял про отсутствие цен и важность стиля.

Это невозможно сделать с мужчиной, который считает такие платья слишком дорогим подарком. Это возможно сделать только тогда, когда вопрос цен не стоит, а стиль и удобство становятся на первое и единственное место. Я вдруг поняла разницу между "Хочу, но не могу себе позволить и потому куплю другое" и "Это круто, беру именно это!". Она колоссальна.

И стоимость этих четырёх платьев и обуви тоже. В общем, в этом торговом центре, Руслан оставляет сумму за двести тысяч рублей. Я уже и не осмысливаю это — потому что такие суммы за разовый шоппинг для меня что-то из области фантастики.

Питер легко и просто превращается для меня в столицу мод. В Милан или Париж. Поразительно, но в результате этих походов по магазинам я действительно становлюсь другой женщиной.

А затем мы едем в салон красоты неподалёку. И это жутко пафосное место. Персонал едва ли не вылизывает меня, и совершенно точно пылинки с меня сдувает. Сначала я сильно стесняюсь из-за такого ко мне отношения, а потом привыкаю и начинаю чувствовать себя более легко и естественно.

Меня подстригают. Да так, что по итогу я едва не писаюсь от восторга — в жизни не думала, что я такая красотка. Потом накрашивают — и то, как я выгляжу — это что-то из области "С ума сойти, поверить не могу!". Я, оказывается, очень красивая женщина. Просто очень. Настолько, что будь мужиком — влюбилась бы в себя по уши. Это невероятно… То, во что я превратилась за пару часов — называется реально фантастическим преображением.

Смотрю в зеркало и вижу настоящую леди. Утончённую, женственную, изящную, стильную, и просто не верю, что я смотрю на себя. Волнистые, блестящие волосы струятся по открытым плечам, приталенное чёрно-белое платье подчёркивает стройность фигуры, за счёт элегантных босоножек на высоких каблуках я кажусь выше обычного, и в целом выгляжу утончённо и соблазнительно. С ума сойти можно… Неужели, это и вправду я?!

Руслан возвращается со встречи как раз в тот момент, когда я любуюсь собой в зеркало. Я вдруг замечаю, что он встаёт поодаль и внимательно на меня смотрит.

— Привет, — улыбнувшись, говорю я. — Тебе нравится?

— Честно? — щурит глаза он.

— Да.

— Ты охуительна.

Я краснею, наверное. Матерщина, а приятно — не передать. Странно даже. Просто я и вижу и слышу, что он правда так думает. Что искренен. У него в глазах — восхищение. Тихое такое, тёплое. Видно, что он доволен. А уж я-то как довольна… Даже если снять с меня это всё, смыть косметику и испортить причёску — я уже в любом случае буду знать, что оказывается — я красавица. Самая настоящая. Удивительное чувство. Будто все эти многочисленные комплексы на тему внешности просто взяли и отвалились. Пропали. Растворились в воздухе. Оказывается, я красотка!

Улыбаюсь.

Глядя в зеркало, поворачиваюсь то одним боком, то другим. Надо же… Поразительно просто… Обалдеть можно…

И теперь, когда мы выходим из салона и садимся в "Бентли" Руслана, я чувствую себя иначе. Женщиной, которая обычно ездит именно на таких машинах. Трудно объяснить это. Просто ощущение, что наконец-то совпали статусы.

Понимаю, что в действительности это не так, но вот по ощущениям — полное соответствие.

Это какая-то сказка… Неужели, это всё происходит со мной в реальности? Два дня назад я даже помыслить о таком на могла…

Но это не всё. Руслан везёт, а затем ведёт меня в ювелирный салон, где мне подбирают поразительно красивые, какие-то аристократическо-изысканные украшения — серьги и колье. И когда я надеваю их, блистая сверкающими бриллиантами, я становлюсь той, которая рядом с Русланом перестаёт чувствовать себя серой мышкой. Может мне это только кажется, но впечатление, что внутри меня что-то осыпается и одновременно с тем наполняет саму мою натуру каким-то поразительно мощным и приятным вдохновением. Какой-то неведомой ранее воздушной лёгкостью.

Я — леди. Красивая, ухоженная, стильная, тихонько цокающая каблучками рядом с сильным хмурым мужчиной, который ведёт меня теперь в парфюмерный салон…. Я вижу взгляды прохожих и читаю восхищение и зависть в их глазах — в зависимости от пола и характера.

Мы долго подбираем для меня аромат. Руслан даже потихоньку начинает терять терпение, слушая очередное щебетание девушки-консультанта, которая предлагает мне всё новые и новые марки парфюмированной и туалетной воды. Он посматривает на наручные часы, хмурится ещё сильнее, говорит о том, что надо поторопиться.

А потом наступает момент, когда я подношу к его носу запястье с понравившимся мне ароматом и Руслан меняется в лице.

— Офигеть, — завороженно говорит он. — Тебе очень идёт. Берём. Однозначно.

Я улыбаюсь. Мне приятно безумно. Этот аромат мне тоже очень нравится.

— Всё, Наташ, оплачиваем и едем. У нас десять минут осталось на всё про всё.

— Хорошо, — кивнув, говорю я.

Спустя эти десять миут мы уже отъезжаем от торгового центра, и я понимаю, что встреча с потенциальными партнёрами Руслана, что скоро ожидает нас, меня совершенно перестала пугать. Я даже рада тому, что мы, так сказать, выйдем в свет. Мне интересно насколько эти люди воспримут меня человеком из своего окружения.

— Наташ… — глядя на дорогу, тихо, своим проникновенным низким голосом говорит Руслан.

— М? — отзываюсь я.

— Я тебя охренеть, как хочу.

Из-за его слов и особенно из-за интонаций его немного хриплого сейчас голоса, чувствую прилив возбуждения. Внизу живота разливается приятное тепло.

— Сделать бы сейчас остановку… — взглянув на меня, говорит он. — В каком-нибудь уединённом месте. Выйти, уложить тебя животом на капот, задрать юбку…

Он кладёт руку на моё бедро, чуть сжимает его, плавно скользит вверх, задирая край платья… У меня приятные мурашки возбуждения табуном по коже бегут из-за его касаний…. И между ног легонечко так тянет, я аж пальцы в кулаки сжимаю от нетерпения… Как быстро он меня приручил… Он снова смотрит мне в глаза и, наверное, видит в моём взгляде нарастающее желание секса. Я действительно была бы не против… Но он убирает руку и качает головой:

— К сожалению, так мы опоздаем. А этого делать нельзя.

— Можно позже… — тихо говорю я, удивляясь собственной храбрости.

Он улыбается. Балдею от его улыбки… Даже сердце бьётся сильнее.

— Ладно, — говорит он. — На самом деле нужно сосредоточиться на делах. Это только казаться будет, что всё так легко и непринуждённо. На самом же деле, это серьёзные люди, и мне с ними надо поладить. По той простой причине, что если это удастся, мы подпишем очень хороший, взаимовыгодный контракт.

Я снова начинаю волноваться. Сажусь ровнее, оправляю юбку.

Руслан бросает на меня быстрый взгляд.

— Спокойнее, — говорит он. — От тебя не требуется больше того, что мы уже обсудили. Веди себя расслабленно и естественно. Насколько это возможно.

— Это непросто, — отвечаю я. — Я ведь не имею такого опыта.

— Ну, смотри, — держа правую руку на руле, принимается объяснять он. — Мы войдём в ресторан, где уже арендован небольшой зал с танцевальной площадкой и джаз-бандом. Всего будет присутствовать восемь человек — четыре мужчины и четыре девушки. Включая нас.

— Поняла. А кто они?

— Мужчины?

— Ну, да.

— Двое — Иван Борисыч и Денис Николаевич — совладельцы сети розничных магазинов, расположенных в основном в Питере и Ленинградской области. Торгуют средствами по уходу за телов и парфюмом известных марок. Они ритейлеры, у них своей продукции нет. Если мы договоримся, то они будут выставлять нашу косметику в каждом из своих магазинов. Она у нас, как ты знаешь, итальянская и довольно статусная. Что-то вроде маленькой франшизы — мы им привлечём дополнительных клиентов за счёт нашей марки и раскрученных наименований и создадим условия для выхода на рынок со своей аналогичной продукцией, производство которой они сейчас организовывают. А они нам, соответственно, увеличат продажи и обеспечат инфраструкторой в регионе.

— Получается, они будущие конкуренты?

— Они конкуренты уже сейчас. Мы же тоже продаём средства по уходу за телом, в том числе линейки анти-эйдж, на которых они в своё время сделали ставку. Но косметики у них нет и покупатели не приходят в их магазины за такой продукцией. Туши, румяна, тени, вот это всё. Им партнёрство с нами выгодно потому, что мы создадим им хорошие условия для входа на этот рынок, а они нам обеспечат продажи в регионе, в котором мы практически не представлены. Не нужно строить магазины здесь, платить зарплату сотрудникам и так далее, включая логистику. А их девочек мы будем обучать в нашей компании на тренингах.

— А после того, как они выйдут на рынок, они будут продавать нашу продукцию?

Я говорю "нашу", потому что приятно чувствовать себя приобщённой к этой компании, хотя я в ней работаю всего-ничего и, пожалуй, пока что говорить так — рановато. Но очень уж хочется. По выражению лица Руслана я не могу понять, как он к этому относится. Судя по всему, спокойно, как будто так и должно быть. Впрочем, наверное, так и есть.

— Да, конечно. Иначе это не имеет смысла затевать.

— А если их продукция не выдержит конкуренции с нашей?

— Она может не выдержать конкуренции, если инфраструктура будет наша и мы выйдет на рынок этих двух регионов, Питера и области, со своими магазинами. А так, они, как минимум, будут иметь процент с продаж. Да и просто — разнообразие ассортимента пойдёт им только на пользу. Но условия надо обговаривать.

— А ты не хочешь иметь здесь свою инфраструктуру?

— Хочу, но это потребовало бы очень больших инвестиций, а у меня сейчас нет на это денег. Так что предстоящие переговоры интересны и мне. Это обоюдновыгодная сделка, вопрос лишь в том, каковы условия продаж. Если и их и меня всё устроит, мы подпишем контракт.

— А зачем тебе там я? Нет, я помню, что ты говорил, но… Просто хочется понимать, для чего ты берёшь меня с собой на эти переговоры.

— Слушай, когда я с ними договаривался, они предложили такой формат, в котором я почувствую себя в Питере, как дома. Дружеская обстановка, приятный вечер. А какой приятный вечер без женщин? Они приедут с девушками, логично, что и я там буду не один. Понятно, что если бы я не взял тебя, они бы предоставили мне подругу на вечер. Но я взял тебя.

— А почему?

Руслан манит меня пальцами и я чуть придвигаюсь к нему. Он убирает волосы с моей шеи, на мгновение наклоняется ко мне и целует кожу. Выпрямляется и продолжает внимательно смотреть на дорогу.

— Потому что ты мне понравилась.

У меня всё плывёт перед глазами от его нежного поцелуя. И требуется, наверное, минута, чтобы я пришла в себя. Не помню, чтобы я когда-либо так легко заводилась от мужских прикосновений и поцелуев. Прежние представления о моей фригидности теперь кажутся мне нелепыми. Стараясь не думать о том, что между ног становится влажно, пытаюсь вновь сосредоточиться на предстоящей встрече с потенциальными партнёрами:

— Ты сказал, что там будет присутствовать четверо мужчин. А кто четвёртый?

— Их финдиректор, я его не знаю. Там и познакомимся.

— А почему ты на эту встречу поехал без финдиректора или руководителя отдела продаж?

— В этом нет необходимости. Решение всё равно буду принимать именно я. Если всё пойдёт, как надо, то в дальнейшем я много кого задействую. В том числе и тебя.

Судя по тому, что он говорит, я действительно нужна ему и для работы в компании. Это приятно.

— А ты давно в этом бизнесе?

— Восемь лет почти. А что?

— Ну, — немного смущаюсь, — просто интересно.

Руслан бросает на меня внимательный взгляд, снова смотрит на дорогу, и я вижу, что он старательно сдерживает улыбку. А может, мне это только кажется.

Глава 12.1

Ресторан встречает нас приятной лаундж музыкой, улыбками обходительного персонала в стильной и элегантной форме, свежестью с мягкими фруктовыми нотками и немногочисленностью посетителей. Мы проходим мимо сверкающих стеклянной посудой стеллажей и сервированных столов, накрытых кремовыми скатертями в зал, где нас уже ждут крепко сбитые мужчины в костюмах и элегантные, красивые девушки. За стол никто пока не садился и я успеваю всех внимательно рассмотреть, пока Руслан со всеми меня знакомит.

Его тепло встречают мужчины, а девушки, стоя в стороне, только вежливо улыбаются и кивают в ответ на его кивки и улыбки. Стараюсь вести себя аналогично, хотя, конечно же, очень волнуюсь.

— Иван, — дружеское рукопожатие, — позвольте представить вам Наталью.

— Очень приятно, Наталья.

— Взаимно.

Это мужчина лет тридцати пяти, бородатый, с несколько поседевшими тёмными волосами и внимательным взглядом голубых глаз. Он одет в тон им: стильные голубые джинсы и пиджак того же цвета, в тонкую белую полоску. Он накачан, широкоплеч и подтянут: явно следит за собой.

Он легонько пожимает мою руку, чуть склоняется и, покалывая бородой, легонько целует моё запястье. Затем жестом радушного хозяина, показывает на стол и сообщает, что будет рад, если мне будет здесь комфортно. Создаётся впечатление, что именно он и организовал эту встречу.

Я сдержанно благодарю и обращаю внимание на второго мужчину, которого представляет мне Руслан:

— Денис. Наталья.

Новый обмен любезностями, новый поцелуй руки. У них так принято? В любом случае, такая мужская обходительность одновременно и очень приятна и очень смущает.

Денис — естественный блондин с аккуратной недельной, явно подбритой триммером, щетиной, отличается полным телосложением, а ещё он немножко сутул. При этом его фигура тоже вполне мужественна, причём стильные очки с едва заметной золотой оправой, придают его внежности оттенок интеллектуальности и одновременно некоторой брутальности, потому что верхняя дужка чуть утолщает и без того широкие белобрысые брови. У него полные губы и, в отличие от своего немного хмурого и собранного партнёра, он широко улыбается и ведёт себя более расслабленно. Он одет в серый костюм с белоснежной дизайнерской рубашкой. Нестандартный расстёгнутый ворот со стоечкой вместе с очками и массивными золотыми часами на левой руке, придаёт его внешности некоторой респектабельности.

Александр — третий мужчина, которому представляет меня Руслан, жгучий высокий брюнет, наверное, не меньше метра девяноста, тоже крепко сложен и сразу запоминается несколько колким, придирчивым взглядом и чуть крючковатым массивным, но одновременно тонким в переносице, носом. В присутствии такого человека расслабиться довольно сложно и я рада, что у нас тут с ним не рандеву. Он оценивающе окидывает меня взглядом, чуть смеётся прищуренными карими, почти чёрными глазами, и тоже, склонившись к моей руке, касается губами запястья. В отличие от своих коллег, он гладко выбрит и при галстуке. Серый в чёрную косую полоску, он выделяется на фоне лёгкого бежевого костюма и белой, вполне стандартной по покрою, рубашки.

Иван жестом подзывает девушек, они с обворожительными улыбками подходят к нам с Русланом и теперь уже он целует им руки. Не могу сказать, что, видя его галантность, испытываю хоть намёк на ревность, но немного мандражирую, потому что понимаю, что с этими девушками мне нужно будет общаться, а они вряд ли приняли меня за свою. Они встают рядом с мужчинами и становится понятно, кто сюда с кем приехал.

— Полина.

Иван представляет её нам первой так, что становится понятно: он неровно к ней дышит. Стройная брюнетка со стрижкой "каскад". Волосы касаются обнажённых плеч, полные губы, ясный взгляд внимательных синих глаз. Красивая, уверенная в себе хищница лет двадцати двух-двадцати пяти. Золотые серьги-кольца, белое коктейльное платье с японским орнаментом, светло-бежевые босоножки на шпильках, сладковатый парфюм в какими-то приятными пряными оттенками, тонкие золотые часики на обнажённой правой руке, пара ещё более тонких золотых браслетов на левой.

— Светлана.

Подруга Дениса вполне соответствует своему имени: у неё волнистые, как у принцессы из сказок, золотистые волосы чуть ниже плеч, зелёные, как у кошки, глаза, длинная шея, обтягивающее бирюзовое платье-майка и конечно же — босоножки на шпильках в тон платью. Среди волос сверкают кольца-капельки с бриллиантами, на груди — тонкое и изящное колье с ними же, на запястье браслет с набором каких-то маленьких фигурок из белого золота. Она пахнет ярким цветочным парфюмом и мило мне улыбается.

— Виктория.

Спутница Александра. Большегрудая кареглазая шатенка с полными, ровно очерченными губами, томным взглядом и длинными чёрными ресницами. Прямые волосы до поясницы собраны в аккуратный конский хвост. Сразу представляется, как мужчина, с которым она пришла, имея её сзади, наматывает их на запястье. Наверное, эти мысли приходят мне в голову прежде всего потому, что весь её внешний вид, включая мало что скрывающее тёмно-фиолетовое платье с открытой спиной, просто кричит о сексапильности и соблазнении. Она, конечно, тоже на шпильках, только босоножки у неё с чёрным кожаным плетением, охватывающим стройные лодыжки на манер древнегреческих сандалий.

После того, как заканчивается знакомство, двое парней-официантов отодвигают для гостей стулья, мы рассаживаемся за столом — две пары напротив двух пар. Прямо перед нами сидят два партнёра, я справа — финансовый директор их компании со своей спутницей Викторией. И так получается, что я сижу ровно между Русланом и этим напрягающим меня черноволосым с агрессивной торчащей чуть вперёд чёлкой, Александром.

Нам всем вручают меню и под гостеприимные рекомендации Ивана, которому, похоже, хорошо знаком этот ресторан, мы принимаемся выбирать блюда для ужина.

Пока что всё идёт чинно и благородно, но я сильно напряжена. Бросающаяся в глаза статусность людей, с которыми я сижу за одним столом, на меня однозначно давит. Чувствую себя не в своей тарелке. За всю мою жизнь я ни разу не присутствовала на подобных встречах и, пытаясь сообразить, как себя вести, просто копирую поведение двух девушек напротив, для которых такой эскорт явно вполне привычен. По крайней мере держатся они куда более расслабленно, чем я.

Руслан, видимо, чувствует это. Он чуть поворачивается ко мне, одной рукой показывает на блюда в меню, а другой нежно проводит по спине. И мне действительно становится чуть полегче. Вскоре приносят еду и напитки и постепенно вся эта респектабельная поначалу обстановка принимает несколько иной оборот. Мужчины под воздействием алкоголя начинают общаться громче и, по отношению к девушкам, более развязно, то и дело раздаётся смех, слышатся шутки с явно сексуальными намёками, прикосновения мужчин к девушкам становятся чересчур откровенными и звучит даже предложение продолжить эту встречу где-нибудь в другом, более уединённом месте. К моему облегчению, эту инициативу Дениса никто не поддерживает, но всё равно я понимаю, что трезвой находится в этой обстановке мне становится всё сложнее. И соглашаюсь на первый алкогольный коктейль.

Спустя ещё час общение меняется ещё больше — танцы, прилюдные лапанья и поглаживания, шутки и анекдоты становятся откровенно сальными, а поведение недавно утончённых, держащихся с достоинством барышень становится похожим на поведение откровенных куртизанок.

Я, предварительно сообщив Руслану, ненадолго выхожу из зала, спрашиваю официантку, где находится туалет и во время этого похода понимаю, что немного опьянела.

Когда я возвращаюсь, стараясь сохранять походку ровной, а взгляд более-менее ясным, я вижу следующую картину: Иван, Денис и Руслан уединились за отдельным столиком и что-то активно обсуждают, рассматривая бумаги, судя по всему, предстоящую сделку, в то время, как изрядно захмелевшая Виктория, закинув ногу на ногу, курит кальян, Светлана на фоне огромного экрана, где крутят какой-то фэшн-клип, танцует под ритмичную музыку, рядом с ней сексуально и призывно двигается Полина, и к ним, чуть покачивающейся походкой, двигается хмурый Александр. Глаза сверкают хищническим блеском похотливого самца и я вижу, что он, приобняв обеих девушек за талии, принимается танцевать вместе с ними. Они трутся об него, маняще жестикулируют, и вскоре он скидывает пиджак. Виктория, покачивая перед ним бёдрами, улыбаясь, принимается расстёгивать пуговицы на его сорочке. Заметившие это мужчины смеются, затем Денис кричит ему через весь зал:

— Успеешь, Сань! Иди к нам! Вопрос есть как раз по твоему профилю!

Светлана, игриво не отпускает его, удерживая за расслабленный галстук, но Александр чуть отталкивает её и уходит к мужчинам. Светлана надувает губки и, подойдя к Виктории, отпивает из бокала и плюхается рядом. Затем зовёт меня составить им компанию.

Поскольку Руслан всё равно занят, я подхожу и сажусь напротив. За окнами уже стемнело, тёплый свет ламп придаёт интимности обстановке, но Полина просит сделать музыку чуть погромче, и принимается звать мужчин танцевать. Они распоряжаются убавить звук, обещают ей, что минут через десять-двадцать составят ей компанию, и предлагают пока что покурить кальян и заказать что-нибудь вкусное. Полина кивает, снова уходит на площадку, и продолжает танцевать в одиночестве.

Вика пьяно разглядывает меня и мне становится несколько неловко из-за этого. Захмелев, она стала держаться по отношению ко мне несколько враждебно, я это чувствую кожей.

— Наташ, а ты откуда сама? — спрашивает она.

Света с интересом смотрит на меня, тоже ожидая ответа.

— Из Москвы, — отвечаю я.

— Кальян будешь? — спрашивает она.

— Можно.

Света протягивает мне курительную трубку и я делаю глубокую затяжку. Захожусь в кашле и смущаюсь из-за этого. Делаю новую, чтобы смягчить впечатление. По телу разливается приятная расслабленность.

— Давно в эскорте? — сощурив глаза и подавшись вперёд, спрашивает Вика.

— Нет, — качаю я головой.

— Оно видно, — ухмыляется Вика. — У меня глаз намётан. — она поворачивается к Свете. — Видишь, я тебе сразу сказала. У меня глаза намётан, да.

— А это что, так заметно?

Света смеётся и говорит:

— Ты себя ведёшь так, будто мы тут с мужьями приехали. Релакс. Все всё понимают. Не накаляй. Чем легче, тем лучше. Кайфуй.

— Что понимают?

— Кто ты и что ты, — усмехается Вика.

Меня обижает этот ответ, но я ничего ей не отвечаю. Уйти сейчас некуда и я, затянувшись кальяном, выпускаю дым и просто стараюсь перевести тему разговора в другое русло:

— А вы бывали раньше в этом ресторане?

Виктория хмыкает, Света прыскает со смеху.

— Бывали, бывали, — говорит Света. — И в этом и в других. В разных бывали. По секрету, между нами девочками, ты здесь только за шмотки или на окладе?

— Да она не в теме, — поворачивается к ней Вика, — что ты не видишь, что ли?

— Я думала в Москве девочки более прошаренные.

— Может вы мне расскажете, о чём вы? — с вызовом спрашиваю я.

Они могут быть кем угодно, но в обиду я себя давать не собираюсь.

— Рус тебя содержит? — прикурив тонкую сигарету, спрашивает Вика.

— В каком смысле? — не понимаю я. — Нет. Я работаю в его фирме.

— Мы тут все работаем. Вопрос лишь в мотивациях.

— Я — секретарь.

Свету искренне веселят мои ответы. Она заливисто смеётся.

— Теперь это так называется? — подначивает Вика.

Мне не нравится этот разговор. Я беру бокал с мартини, встаю и говорю:

— Пойду подышу свежим воздухом.

— Ты что, обиделась? — ехидно интересуется Света.

— Нет, что ты, — отвечаю я, и ухожу.

На улице прохладно. После тёплого помещения свежий ветерок с Невы заставляется ёжиться. Но мне тут намного комфортнее и возвращаться назад, несмотря на то, что там Руслан, мне не хочется. Однако я понимаю, что слишком долгая задержка может быть воспринята, как невежливость и, собравшись с силами, я иду назад.

В зале уже все танцуют. Кроме Руслана. Он сидит на диванчике, пьёт виски, курит кальян и встречает меня хмурым взглядом:

— Где ты была?

Сажусь рядом и чуть прижимаюсь к нему:

— Ходила подышать.

— Ясно.

Он полулежит на диванчике, широко расставив ноги. Я обращаю внимание на то, что пока мы общаемся, танцующий Александр то и дело бросает на меня откровенно похотливые взгляды. Он так заметно поедает меня глазами, не обращая внимания на танцующую перед ним Полину, что я увожу взгляд в сторону. Это реально напрягает.

Между тем, он направляется к нам. Руслан, не меняя позы, допивает виски и, затянувшись, расслабленно выпускает струю ароматного дыма. Сильно пахнет яблоком.

Александр, уже откровенно пьяный, встаёт перед нами, нависая сверху. Чуть покачиваясь, он бесцеремонно разглядывает мою грудь, ноги, и я ещё больше поворачиваюсь к Руслану, прижимаюсь к нему. Руслана же, похоже, происходящее нисколько не напрягает.

Александр наклоняется к нему, едва не падая между нами, и, овевая перегаром, из-за чего я немного отодвигаюсь, громко говорит:

— Рус, я рад нашей встрече. Вот прям рад! Чувствую, так сказать, потенциалище!

Он уже откровенно пьян и вся его настоящая, откровенно неприятная натура так и лезет наружу.

— Взаимно, — холодно отвечает Руслан.

Александр выпрямляется и, чуть качнувшись, переводит взгляд на меня:

— П-потанцуем?

Ошарашенная такой наглостью, я быстро смотрю на Руслана. Он совершенно невозмутим.

Александр, громко сопя, протягивает ко мне руку с сияющим на мизинце золотым перстнем.

— Рус, ты не против, если я уведу ненадолго твою девушку?

Руслан поворачивается ко мне:

— Потанцуй с ним.

— Но, Руслан, я не… — пробую возразить я.

— Я сказал: потанцуй с ним, — жёстко произносит Руслан.

В глазах его — лёд.

Чувствую себя игрушкой в его руках. Послушно встаю. Внутри меня происходит тяжёлая борьба, но я очень стараюсь её скрыть. Мне неприятен этот тип. Даже если бы он не вёл себя столь вызывающим образом, даже если бы не пялился так откровенно на мою едва прикрытую лифом платья грудь, даже если бы не был пьян и от него не исходило такой волны какого-то разнузданного паскудства, мне всё равно не хотелось бы танцевать с ним.

Но власть Руслана надо мной уже слишком велика. Я благодарна ему за то, что он дал мне работу. За то, что отстоял меня в перепалке с Аллой. За то, что он заботился обо мне во время поездки. За его дорогие и красивые подарки. И самое главное — за то, что он позволил мне впервые в жизни почувствовать себя красивой, женственной и желанной.

Именно с ним, я узнала, что такое оргазмы во время секса с мужчиной. Он убрал из моей души давящий на меня, особенно в последние месяцы, комплекс фригидности. Я ведь действительно начала в это верить.

Так что из одной только благодарности ему, я сделаю многое из того, что он скажет. В том числе то, чего мне не хочется.

Но это не всё.

Прежде всего, он — мой начальник. А я — его подчинённая. И я сама на это подписалась.

К тому же он очень морально силён. Это очень чувствуется. От него исходит ощущение какой-то внутренней, непоколебимой мужской мощи. И это ощущение никуда не девается даже тогда, когда он вроде бы расслаблен.

Одним только взглядом он способен подавить мою волю. Я уже это знаю. Он спокоен, выдержан, молчалив и ведёт себя в полном соответствии со своими целями. Я далеко не все понимаю, но понимаю, что просто не смогу сейчас перечить ему.

И действительный выбор у меня совсем небольшой. Идти танцевать с финансовым директором компании его будущих партнёров. Или покинуть ресторан и добираться домой самостоятельно. Разумеется, потеряв работу.

Я не могу позволить себе такую выходку. Дома оставшаяся без работы больная мама и учащаяся колледжа — младшая сестра. И за квартиру нужно будет платить.

Как быстро я перестала себе принадлежать…

Александр обнимает одной рукой меня за талию, отчего меня просто внутренне корёжит, что-то говорит Руслану, который остаётся вальяжно полулежать на диване, и уводит танцевать. Я отчаянно оглядываюсь и вижу, что Руслан смотрит мне вслед. Взгляд его всё так же холоден. Только теперь под скулами играют желваки.

Вспоминаются недавние слова Вики… "Все всё понимают. Кто ты и что ты"…

Громко звучит из колонок музыка. Официантов в зале нет и я этому рада. Чем меньше людей видит этот мой позор, тем лучше. Девушки веселятся, танцуют грязные танцы. Мужчины ведут себя теперь, как обычные поддатые мужики на каком-нибудь празднике. От респектабельности и лоска ни осталось и следа. Даже расстёгнутые костюмы теперь помяты, а сорочки некрасиво выправлены из джинсов и брюк. Виктория трётся всем телом об покачивающегося и ухмыляющегося Ивана, извивается, как брачующаяся змея, Полина, повернувшись спиной к Денису, ёрзает оттопыренной задницей о его пах. Он придерживает её за бёдра. Мелькают огоньки цветомузыки. За окнами темно.

Пары меняются, танцуют вместе, а у меня, покачивающейся в такт звучащей мелодии в грубых руках пьяного мужчины, перед глазами всё плывёт…

Александр внаглую, грязно лапает меня за попу, приподнимает платье и я резко рукой осекаю это движение — ещё не хватало, чтобы он меня тут раздел! Но он жёстко хватает меня за запястье, выкручивает руку и, развернув к себе лицом, цедит сквозь долбящий по ушам бит:

— Выёбывайся поменьше, окей?

Он явно зол, ему не нравится, что я не веду себя так, как другие девушки. Наверное, чувствует себя, объезжающей непокорную лошадку и боится насмешек… Одновременно с этим мне кажется, что моя строптивость его заводит…. А меня просто тошнит от него, от его лапанья, от перегарной вони в сочетании с мутным запахом каких-то майонезных салатов… От его грубости и скотского вожделения…

Но прежде всего от мысли, что меня отдал ему Руслан.

Во время этой танцевальной борьбы, я поворачиваюсь туда, где он сидел, и вижу теперь совершенно пустой диван. Вижу, что вокруг танцуют все девушки, но кроме Александра на этой маленькой ресторанной танцплощадке остался только Денис. Ни Руслана, ни Ивана в зале нет. Они куда-то вышли. Спустя пару минут зал покидает и порядком развеселившийся Денис. Он машет рукой, в которой сжимает смартфон, и пьяно восклицает:

— Девчули, я скоро вернусь! Не скучайте тут без меня, но ждите! Вернусь — снова зажжём!

Они визжат, хохочут, и в это время я вздрагиваю — Александр принимается внаглую мять мне грудь, ухватывает за сосок. Я вырываюсь и отвешиваю ему звонкую пощёчину.

Кажется, будто весь мир вокруг встал на паузу. Несмотря на то, что музыка играет по прежнему. Девушки стоят. Во все глаза ошарашенно на нас смотрят. Вика, явно офигевая, медленно поворачивается к Полине и качает головой. Судя по всему, они боятся того, что сейчас может произойти.

У Александра злое лицо. Он потирает покрасневшую щёку толстыми пальцами, тонкогубый рот его зло кривится. Он хватает меня за руку и пытается подтянуть к себе. Я вырываюсь.

— Твою мать, ты охерела, что ли?!

Я стою спиной ко входу и не замечаю, как заходит Руслан. Он резко перехватывает руку Александра, другой рукой отталкивает его в грудь, чуть быковато наклоняется к нему лбом вперёд и жёстко цедит:

— Руки. Убери. От неё.

Сильно протрезвевший Александр явно заведён, и я боюсь, что сейчас начнётся драка. Но между ними быстро вклинивается Иван и доброжелательно разводит их руками в стороны:

— Так-так-так, успокоились, парни, всё хорошо!

Александр зло смотрит на меня, на Руслана, стоящего впереди меня, снова на меня, выглядывающую из-за его плеча, и выплёвывает:

— Сам разрешил, млять…

— Потанцевать, — холодно отвечает Руслан. — Но ты воспринял превратно.

Александр тычет пальцем в его сторону и, всё ещё кривясь, злобно произносит:

— Хер тебе, а не договор теперь. Понял?

— Как хорошо, что основное решение принимаешь не ты, — холодно отвечает Руслан, показывая ему папку с бумагами. — Договор уже подписан. Незачем оставлять наиболее важные вопросы на конец мероприятия. Практика показывает, что некоторые уважаемые господа могут чересчур перебрать с алкоголем.

Александр секунд пять угрюмо смотрит на него. Потом зло сплёвывает на пол, заправляет рубашку в брюки и выходит из зала.

К нам подходит Денис:

— Что случилось, ребят?

— Всё нормально, Дэн, — отвечает Иван. — Всё в порядке. Бывает, чё. Ничего, ща всё утрясём, — он поворачивается к Руслану: — Не бери в голову. Будем работать, как договорились. Саня просто перепил мальца. Извини его. Ща девчонкам скажу, они его быстро в порядок приведут. Всё нормально.

— Окей, — отвечает Руслан. — Всё, Вань, мы поехали. У меня ещё с крупным заказчиком партия в бильярд вечером.

— Давай, — улыбаясь, отвечает Иван. — На связи, дружище.

Они обнимаются, Руслан берёт меня за руку и мы покидаем зал. Когда мы выходим, я с удивлением замечаю, что стоящие в стороне девушки смотрят теперь на меня иначе. В их взглядах отчётливо сквозит уважение.

Руслан подводит меня к своему блестящему в свете фонарей "Бентли", и я испуганно спрашиваю его:

— Ты хочешь поехать сам?

— В смысле "сам"? — поворачивается ко мне он.

На хмуром лице недоумение.

— Ну… — я мнусь, мне неловко ему об этом говорить. — Ты же пил…

Он усмехается.

— Я пил безалкогольные коктейли. Это для них эти переговоры — сочетание приятного с полезным. Для меня это деловая встреча на чужом поле. Я не пью алкоголь в таких ситуациях. Официанты приносили мне то, что я заказывал.

— Ясно, — закусив губу, тихо отвечаю я.

Глава 13.1

Вечерний город горит фонарями и неоновыми витринами. Мимо туда-сюда, светя яркими фарами проносятся шумные автомобили, проходят люди со сложенными зонтами в руках. Дождь прекратился совсем недавно и воздух довольно свеж. В отличие от Руслана, я немного опьянела. Не сильно, но понимаю, что это может быть внешне заметно. Стараюсь вести себя так, будто не пила вообще. Мысли о недавнем конфликте в ресторане заставляют меня испытывать страх на тему потери работы. Надеюсь, Руслан не воспринял пощёчину, которую я отвесила Александру, как повод расстаться с несдержанной сотрудницей.

Мы садимся в машину и Руслан, включив зажигание, отчего панель в темноте салона вспыхивает яркими огоньками, поворачивается ко мне. Он ничего не говорит, просто внимательно смотрит. Я смущаюсь и принимаюсь рассматривать свои колени. Поправляю платье.

— Что с тобой? — спрашивает Руслан. — Ты в порядке?

— Зачем ты сказал мне, чтобы я танцевала с ним? — взглянув на него, тихо и расстроенно спрашиваю я.

— Он сильно мешал мне, — хмурится он. — Был против этой сделки.

Взгляд его вдруг теплеет:

— Ты мне очень помогла, — говорит он. — Я не напрасно взял тебя с собой.

Приятно. Но я всё равно сильно напряжена.

— А он не переубедит их разорвать договор? — спрашиваю я, всё ещё опасаясь последствий своей выходки.

— Нет, — он качает головой. — Пока вы танцевали, мы хорошо пообщались втроём и пришли к соглашению. Такие вопросы надо решать по принципу "куй железо, пока горячо". У меня было минут пять. В ином случае, всё это бы сильно затянулось. И не факт, что договор был бы подписан сегодня. Такие люди, как этот Саша, умеют сильно замедлять бизнес-процессы. Он бюрократ.

— Поняла.

На сердце становится легче. По крайней мере об увольнении речи не идёт. Уже хорошо.

— На самом деле, — продолжает Руслан, — не будь тебя рядом, я бы после подписания договора ещё остался. Но оставаться там с тобой — провоцировать конфликт, а бизнесу это может навредить. Ты мне скажи, чего ты его ударила?

— Прости, — тихо говорю я, и опускаю взгляд. — Он лапать меня стал.

Руслан усмехается.

— Это неудивительно. Ты очень соблазнительна.

— Да ладно тебе…

Руслан удивлённо приподнимает бровь:

— Ты что, сомневаешься в моих словах?

— Нет, но…

— Ты в зеркало себя видела?

— Да, но…

Руслан берёт меня двумя пальцами за подбородок, заставляя смотреть ему в тёмные, чуть прищуренные глаза. Это становится уже привычным.

— Послушай, — низкий и чуть хрипловатый голос его мне безумно приятен мне безумно нравится, настолько, что поначалу даже сложно сосредоточиться на сути произносимого. — Ты ввязалась в очень суровый мир. Вас этому в университетах учат очень редко. Бизнес, особенно в России, — это море, полное акул. Здесь нельзя быть пай-девочкой, воспитанной в духе сельской церковноприходской школы. Раздавят нахер. Понимаешь?

— Не знаю… Наверное, пока нет.

— Знаешь, сколько примерно зарабатывает этот Александр?

— Нет.

— Хочешь скажу?

— Скажи.

— Восемьсот-девятьсот штук в месяц. И ты думаешь, ему платят бабки за интеллект и университетское образование? Нет. Ему платят за то, чтобы он отсеивал всякое говно. За ответственность. И у него профдеформация — он в принципе всегда насторожен. Потому они его и держат. Он не лицо, принимающее решение, но человек, который на решения сильно влияет. Не убери я его на время, воспользовавшись тем, что он подбухнув, пускал, глядя на тебя, слюни, я бы, возможно, долго ещё решал этот вопрос с Иваном и Денисом. Ты думаешь, что я такой-сякой, чуть ли не подложил тебя этому хую? Нет, Наташа. Я воспользовался ситуацией, прекрасно понимая, что не дам ему тебя трахнуть. Да, если бы ты не выглядела такой соблазнительной, такой сексапильной — этой ситуации бы не возникло. Да, я в курсе, что он падок на красивых женщин. Я сам такой. И эта ситуация возникла. Так вот благодаря ей, я решил самый важный вопрос в этой командировке. Потому что ты выглядишь так, дорогая, что я ебал бы тебя и ебал. Без остановки. Я тебя всю дорогу туда бешено хотел. Всё, что меня сдерживало, когда мы ехали в этот ресторан — это понимание, что у нас всё-таки командировка и нам необходимо быть на этой встрече. Мы сюда приехали прежде всего за этим договором. Вся эта секретарская работа конечно важна, но то, что ты сегодня сделала своей красотой и исходящей от тебя сексапильностью — куда важнее и круче. И сейчас я охуеть, как доволен. Потому что этот договор — не просто принесёт кучу бабок. Он позволит инвестировать в другие проекты. Масштабировать бизнес. Да, это непохоже на те переговоры, о которых ты, наверное, слышала в университете. Но, бляха-муха, практика часто расходится с теорией. Снимай розовые очки. Они мешают тебе видеть реальный мир. Запомни, если ты будешь работать со мной в том же духе, продолжая беспрекословно делать то, что я говорю — я тебе серьёзно подниму зарплату.

— Ты хочешь, чтобы я соблазняла твоих партнёров?

— Не говори херни. Трахать тебя буду только я.

— Руслан, — умоляюще произношу я. — Я училась на эйчара… И искала именно такую работу…

— Ты хочешь работать эйчаром в другой компании с окладом шестьдесят-восемьдесят штук или быть моей помощницей с окладом в два-три раза больше и сопутствующими преференциями? М? Ответь сейчас.

— Руслан…

— Я сказал — ответь мне сейчас, — жёстко произносит он. — Ненавижу подвешенные состояния. Если тебе не нравится работать со мной — вали. Я тебе дам денег на дорогу — езжай в Москву.

— Руслан, зачем ты жестишь так… А же не…

— Ответ мне дай, — ледяным тоном произносит он.

В который раз вспоминаю недавние дни… Радость мамы, когда она узнала, что я нашла хорошую, высокооплачиваемую работу…

— Я хочу работать с тобой, — сглотнув, говорю я.

— Только из-за денег? — пристально глядя мне в глаза, вдруг спрашивает он.

Его вопрос заставляет меня смутиться. Я знаю его всего-ничего, но меня очень тянет к нему… И я пока плохо понимаю, почему это так. Он жёсткий, суровый и хмурый, и совсем не похож на принцев, которых я себе когда-то воображала — милых, обходительных и романтичных парней. Возможно я так реагирую на его внимание, на то, как он на меня смотрит, на осознание, что я действительно им, таким сильным, классным и сексуальным, желанна… Он очень в моём вкусе внешне, и я никогда раньше не сталкивалась с тем, чтобы мужчина относился ко мне так, как он… Этот совместный шоппинг, который он устроил ради меня, заставляет меня чувствовать, что он относится ко мне по-особенному… Не как просто к сотруднице. Чувствую, что очень ему нравлюсь. Что я не рядовая переспавшая с ним девчонка, а какая-то особенная для него… При этом осознаю, что он загоняет меня в зависимость от себя и ощущаю себя, попавшей в ловушку, из которой уже не могу выбраться.

Но одно я знаю точно. Дело не только в зарплате.

— Нет, — выдыхаю я. — Ты нравишься мне… Как мужчина нравишься…

Наверное, только благодаря тому, что я выпила, я смогла это произнести. И чувствую себя сейчас так, будто вот-вот грянет гром и разверзнется земля подо мной.

Но он реагирует спокойно. Даже более спокойно, чем я могла бы предположить.

— Подверди это.

— О чём ты? — не понимаю я.

— Я хочу, — продолжая смотреть мне в глаза, говорит он, — чтобы ты сделала мне минет. Не здесь. Отъедем в другое место.

От услышанного я просто в тихом шоке. Подобного я не ожидала. Как быстро он стал вести себя со мной, как хозяин… И в то же время меня отчего-то возбуждает эта его откровенность… Никаких намёков и полутонов. Всё по-мужски прямо.

Он берётся одной рукой за руль, другую кладёт на рычаг переключения скоростей.

— Я не умею, Руслан… — качаю головой я, пытаясь прийти в себя.

— Слушай, — он усмехается, — не вешай мне лапшу на уши.

— Я серьёзно, — заламывая пальцы, говорю я. — Я только один раз делала минет. И мне не понравилось. Парень был…

— Грязным?

— Да. Дурно пахло. Я отказалась.

Руслан внимательно смотрит на меня. Во взгляде тёмных глаз — откровенный сексуальный призыв. И я понимаю, что я не могу ему отказать… Просто не могу…

— Я чистый, — говорит он. — И я заебался ходить и ездить по городу с торчащим членом.

Через несколько минут машина Руслана заезжает на уединённую стоянку между переулками. Встаёт прямо под неработающим фонарём. Руслан выключает зажигание и салон погружается в полутьму. Я вижу его повёрнутый ко мне силуэт.

— Чего ты ждёшь? — спрашивает он.

Сердце колотится. Я чуть придвигаюсь к нему и дрожащими пальцами расстёгиваю ширинку на его брюках. Беспокоюсь, что у меня холодные пальцы и Руслану это может не понравиться. Под ладонью ощущается вся мощь напряжения его члена. Закусив губу, осторожно вынимаю его из трусов и легонько сжимаю в ладони. Боже, какой же он тёплый, большой и толстый… Совсем недавно он был во мне… Как он только влез… Впрочем, я так текла, что наверное, это было несложно…

Пальцами другой руки провожу по мошонке, чувствую округлость яичек в ней. И каким-то женским чутьём ощущаю, что Руслану нравятся мои прикосновения. Хотя он молчит. Сглотнув, наклоняюсь к его члену и осторожно целую головку. Облегчённо осознаю, что пахнет действительно приятно. Чистым мужским телом и, очень легонько, то ли дезодорантом, то ли туалетной водой.

Ощущаю нарастающее возбуждение, пока ещё слишком неявное, чтобы затуманивать сознание, но уже такое, которое сложно игнорировать: внизу живота разливается тепло и приятно, чуть щемяще, тянет. Свожу ноги вместе, убираю волосы с лица и позволяю себе аккуратно лизнуть головку члена.

Мой ориентир — только дыхание Руслана. В остальном полагаюсь на интуицию. Про свой опыт в подобных делах я не солгала… Правда то, чем я занимаюсь сейчас, очень непохоже на то, что было несколько месяцев назад, когда от мужского члена меня буквально воротило и в результате я отказалась продолжать. Иначе меня просто вырвало бы.

Но сейчас всё по-другому. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится делать то, что я делаю. Нравится облизывать и посасывать теперь уже мокрый и скользкий член Руслана. Обхватывая и сжимая его пальцами, я легонько вожу ими вверх-вниз, мастурбируя его, я вновь и вновь погружаю его в рот и скольжу по круглой и гладкой головке языком.

Дыхание Руслана становится более глубоким, он касается моих волос, гладит по голове. Чуть нажимает, давая понять, чтобы я взяла в рот глубже. И я осторожно делаю это, чувствуя, что в кружевных трусиках становится влажно. Соски напряжены, в висках стучит пульс.

— Я хочу, чтобы ты делала это с чувством, — вдруг жёстко произносит Руслан и я, продолжая держать его член в руке, отрываюсь от него и вижу освещённое светом дальних фонарей тёмное лицо Руслана.

— Что ты имеешь в виду? — тихо, едва не шёпотом, спрашиваю я.

Вместо ответа, он хватает меня за волосы, несильно, но крепко, и направляет ртом к своему торчащему, блестящему из-за моей слюны, огромному члену.

— Соси, как сучка, я имею в виду, — хрипло произносит он. — Так, чтобы я понимал: тебя это заводит, ты течёшь от этого минета, тебя он торкает покруче моего. Хочу, чтобы ты принимала в себя мой член так, будто это самая желанная в мире конфета, и ты наконец-то до неё дорвалась.

От его голоса у меня мурашки по коже бегают, я чувствую, что на грани чего-то такого, что мне неведомо, и чувствую, что это пугает меня, однако ещё больше я боюсь перечить ему — сильному и властному мужчине с хриплым от возбуждения голосом.

Я аккуратно захватываю губами головку его члена и погружаю её в рот. Руслан властно наклоняет мою голову ниже, так что член упруго врезается в горло, отчего я едва не давлюсь. Инстинктивно я поднимаю голову вверх, но он своей сильной рукой снова насаживает её на свой огромный фаллос, и у меня перехватывает дыхание.

Только теперь не только от ужаса, но и от нарастающего возбуждения.

— Да, моя сучка, — слышу я его рычащий голос. — Да-а…

Понимаю, что меня дико заводит и его голос и то, что он произносит. Понимаю, что действительно принимаюсь обильно течь. И тут в голове моей будто переключается какой-то тумблер. Уходит паника, остаётся только невыносимо дикое возбуждение, которое мне срочно нужно удовлетворить. Я резко ощущаю жажду повтора тех эмоций в отеле, когда я не думала, а просто трахалась… Действительно, как сучка…

И я принимаюсь бешено насасывать его член, причмокивать от удовольствия, течь слюной, облизывать его от основания до головки, заглатывать, как можно глубже, ускоряться и замедляться, наслаждаясь хриплыми стонами удовольствия мужчины, член которого мне так сильно нравится…

Я задираю платье, запускаю одну руку себе в трусы, и принимаюсь наглаживать и тереть возбуждённый, припухший клитор, и волны удовольствия разливаются по моему телу и от губ, которые обхватывают член Руслана и от киски, которая с каждой секундой становится всё более влажной…

— Скажи мне это ещё… — шёпотом прошу я, оторвавшись от его члена. — Скажи ещё…

— Соси, сучка, соси….

И у меня едва крышу не сносит от этих его слов… Я не понимаю, что со мной происходит, но думам сейчас не место, Закрыв глаза, я наслаждаюсь собственным возбуждением…. У меня странное чувство двух одновременных ласк, ощущения, что клитор лижет один мужчина, пока я сосу другому и я дико возбуждаюсь от этих грязных мыслей…. Я слышу учащённые хриплые стоны Руслана, который изгибается в водительском кресле, держа обеими ладонями мою голову, запуская пальцы в волосы, я стараюсь задержать собственный оргазм, ёрзаю в кресле, сжимая ноги, но он он неумолимо захватывает меня и вскоре взрывает меня наслаждением…. Таким сильным, что я не сразу понимаю, что сперма из пульсирующего члена Руслана тёплыми струями изливается мне в рот….

— Глотай, — хрипло выдыхает он. — Глотай, моя сучка….

И я впервые в жизни пью это. Пью сок мужчины, которого так бешено хочу… Пью его сперму, как последняя шлюха, а может быть, как его, действительно его, женщина… Пью, сотрясаясь в остатках сильного оргазма…

Минуты две после этого мы просто сидим в полутьме, и я чувствую, как переплетённые с моими пальцы Руслана сжимают мои. Он отпускает мою руку, чуть подавшись вперёд, подтягивает трусы и застёгивает ширинку брюк. Затем включает в салоне свет и смотрит на меня голодным, диким, полным бешеного возбуждения взглядом.

— Поехали в отель.

Он быстро заводит в машину. Закинув руку на подлокотник и повернувшись назад, принимается выезжать с парковки.

— А как же твой бильярд? — недоумевающе спрашиваю я.

— Нахуй бильярд. Позже подъеду. Я пиздец, как хочу тебя…

Глава 14.1

По дороге Руслан с кем-то созванивается и сообщает, что задержится. Ориентировочно на час, может чуть больше. Звучит неплохо, потому что не знаю, что он со мной сделал, но я вся в нетерпении. Наверное, это потому, что в отличие от него, я не кончила, а только лишь сильно возбудилась. Правда нетерпения своего стараюсь не показывать, потому что приучена не демонстрировать подобные эмоциональные состояния. Мама вообще всегда говорила мне, что скромность украшает девушку. Правда, судя по всему, Руслан ждёт от меня совсем иного поведения. По крайней мере, когда мы с ним наедине. Но пока я не уверена в этом, да и просто — банально стесняюсь.

Ладонь Руслана во время этого возвращения в отель то и дело оказывается на моём бедре, и я не могу сказать, что мне это неприятно. Напротив, мне нравится то, как он касается меня.

— Слушай, у тебя нет водички? — спрашиваю я, после того, как он поворачивает на дорогу вдоль набережной Невы. — Очень хочется пить.

Он кивает на бардачок:

— Возьми вон там. Должна быть бутылка "Перье".

Я достаю закрытую стеклянную бутылочку, открываю её и жадно пью. Предлагаю Руслану. Он сдержанно благодарит, делает пару глотков и возвращает мне. Я допиваю воду и, повернувшись полубоком, зачарованно смотрю на то, как он ведёт машину. Впечатление, будто он — застывший на бегу кентавр, и машина — его продолжение. Сосредоточенный, уверенный, серьёзный. Он очень, очень сексуален…

Вскоре он паркует "Бентли" на стоянке перед отелем. Видя, что я собираюсь выйти, просит подождать в машине, обходит её, и галантно открывает передо мной дверь. Я благодарю и беру его под руку. Сердце от нарастающего волнения вновь принимается колотиться в груди. Я не знаю, как сейчас это всё произойдёт, но моё тело уже изнывает в предвкушении повтора недавнего наслаждения.

Только мы входим в номер, Руслан захлопывает дверь и тут же поворачивается ко мне. Прижимает к стене и принимается жадно меня целовать. Я даже разуться не успеваю. Он обхватывает меня за бёдра, с лёгкостью приподнимает, и принимается сквозь ткань целовать мои живот и грудь. Я зарываюсь пальцами в его мягкие волосы и запрокидываю голову вверх, потому что даже через ткань платья его поцелуи безумно возбуждающи и приятны.

— Не молчи, — сквозь сомкнутые для полноты тактильных ощущений глаза, слышу я его голос. — Позволь себе быть собой.

Я смотрю на него сверху вниз и чувствую, как кровь приливает к щекам.

— Я стесняюсь, — шепчу я.

— Напрасно, — улыбается он, и несёт меня к кровати, по пути закрывая дверь в коридор. — Знаешь что? Вот, что мы сделаем: включим музыку, — он укладывает меня на спину и принимается расстёгивать и снимать с меня босоножки. Он так бережно это делает, что я успеваю расстрогаться: ни один из моих бывших никогда не делал по отношению ко мне ничего подобного. Во мне вновь просыпается нежность к Руслану, и я чувствую, что потихоньку расслабляюсь. К тому же в номере тепло и очень приятно пахнет чем-то цветочным и свежим.

Руслан кликает по кнопке чёрного пульта, переключая каналы на большой телевизионной панели. Находит музыкальный, где играет что-то электронное, очень ритмичное и с яркими африканскими мотивами.

— То, что надо, — хитро взглянув на меня, с очаровательной полуулыбкой произносит Руслан.

Он скидывает с себя пиджак, быстро расстёгивает рубашку, и я снова вижу большой вертикальный шрам на его груди.

— Откуда он у тебя? — спрашиваю я, лёжа головой на подушке.

— Ты про это? — ткнув себя большим пальцем в грудь, уточняет он.

— Да.

— Ничего романтичного. Шрам после операции на сердце.

— У тебя проблемы с сердцем? — обеспокоенно спрашиваю я.

— Не бери в голову, — он сбрасывает брюки и быстро снимает носки. — Всё нормально.

Он подкрадывается ко мне на кровати, словно дикий зверь, будто какой-то огромный кот. Спустя мгновение уже нависает надо мной, и я вижу, как играют под кожей рельефные мышцы его сильных рук.

— Смотри мне в глаза, — качая головой, шепчет он. — В глаза.

Это трудно. Его взгляд столь пронизывающ, что мне вновь становится не по себе. Взгляд хищника, подобравшегося к жертве. Тёмно-карие глаза чуть прищурены, смотрят на меня изучающе, с заметным вожделением, а на губах играет усмешка. Я всем телом чувствую исходящую от Руслана силу, и испытываю трепет.

Не отрывая взгляда, он касается пальцами моей щеки, проводит по губам, легко-легко, и это, особенно на контрасте сменяющихся сильных эмоций, очень возбуждает меня, заставляет испытывать мелкую дрожь. Он убирает волосы с моей шеи, большой палец ложится на очень чувствительную кожу за ухом, ладонь приятно греет щёку.

Руслан наклоняется к моей шее и обжигающе целует её. Я невольно вздрагиваю. Целует снова. Снова вздрагиваю, но чуть тише. Привыкаю к его поцелуям. Ему, похоже, нравятся мои реакции. Он целует и гладит меня, и всё делает очень плавно, неспешно, растягивая удовольствие, которое получаем мы оба.

Волей-неволей закрываю глаза.

Он снова целует мою шею. Ещё раз… Ещё раз… Тёплые мягкие губы в сочетании с уже заметной колкой щетиной создают необычайно возбуждающий контраст. Приятный и чуть пряный аромат его тела, смешанный с немного выветрившимся сладковато-древесным парфюмом, заставляет меня дышать глубже, наслаждаться не только тактильно и визуально. Новый поцелуй… совсем рядом с ухом… Я трепещу от маленьких, но очень приятных, тёплых и нежных волн удовольствия…

Он не торопится. Правая рука скользит по моему животу, минует лобок, соскальзывает на бедро. Ткань платья легко ползёт вверх, минует полоску чулков. Задрав подбородок, я наслаждаюсь его поцелуями. Глубоко дышу.

Прикосновение к внутренней стороне бедра, совсем рядом с трусиками, заставляет меня снова вздрогнуть и сладко застонать.

— Ты моя умничка…. - довольно шепчет Руслан. — Моя страстная девочка…

Сквозь какую-то пелену я осознаю, что он целует мою шею в такт музыке, пропуская каждый раз три ритмичных удара. На каждый четвёртый — новый поцелуй. Он ласкает меня, но будто танцует губами на моей шее. Его пальцы подушечками мягко касаются кружевного треугольника, и я снова слышу взволнованный, страстный шёпот, чувствую горячее дыхание в ухо:

— Мокренькая какая…

Я дышу так глубоко и часто, будто запыхалась после пробежки…. Потому что… О, Боже… Боже….

Нахальные пальцы уверенно ныряют в трусики, один скользит по клитору, другой раздвигает губки…. и проникает внутрь…

Впечатываясь затылком в подушку, я выдыхаю в звучащую музыку стон удовольствия…

Палец скользит внутри, плавно двигается по кругу, сводя меня с ума… Я сладко постанываю, реагируя на приятные всплески внизу живота…

— Что ты дела… ешь… — выдыхаю я.

— Какая же ты страстная… — шепчет Руслан. — Ласкать тебя — чистый кайф…

Музыка сменяется на другую, ещё более ритмичную. Руки Руслана проникают за мою спину, я чуть приподнимаюсь, и он расстёгивает молнию. Платье скользит по телу, он оставляет меня в одном белье. Кружевной бюстгальтер отбрасывает в сторону. Трусики, благодаря уверенным движениям его рук, быстро съезжают вниз и следуют за бюстгальтером.

Я лежу на спине голая, в одних чулках. Смотрю на него и поражаюсь тому, что этот красивый и мужественный мужчина так заметно восхищён мной… Девушкой, которая совсем недавно бежала под дождём и плакала оттого, что её прилюдно назвали фригидной…

Ладони Руслана ложатся на моё бёдра, сжав их, рывком раздвигают в стороны, и я сгораю со стыда, видя, что он любуется моей киской.

— Какая же ты красивая… — читаю я по его губам. — И как восхитительно пахнешь…

Все эти его слова возбуждают меня столь же сильно, как и его прикосновения. Он вдруг ныряет между моими ногами, целует выбритый лобок, чуть ниже, над самым клитором, языком скользит меж губами, снова целует выше, самым кончиком языка дразнит клитор, и наслаждается моими новыми стонами удовольствия…

Я изгибаюсь, распахиваю глаза и вижу, что Руслан уже нависает надо мной, приподнимается и двигается своим членом к моему рту. Член торчит вперёд и вверх — большой, гладкий, с заметными венками и тёмным пятном курчавых волос на лобке, и с этого ракурса он кажется просто огромным…

— Намочи, — приказывает Руслан, глядя на меня сверху вниз.

Я чуть наклоняюсь вперёд, обхватываю член губами и принимаюсь бешено его сосать… Так, как ему нравилось в машине… Мне очень хочется, чтобы ему тоже было хорошо… И я сразу же слышу по его дыханию, что я делаю именно то, что нужно.

— Умничка, — постанывая, хрипло произносит Руслан. — Умничка моя… Намочи больше, пусть будет совсем мокрый, пусть по нему течёт твоя слюна…

Я выпускаю немного слюны, гладкий член скользит в моём рту, заполняет его, мягко ударяется в горло, в нёбо… Выскальзывает.

Руслан хватает меня за ягодицы, резко придвигает к себе. Взяв за щиколотки, задирает мои ноги вверх и срестив их, проникает членом в меня… О Боже… Он заполняет меня полностью, и это такое удовольствие, что мой стон превращается в всхлип… Руслан держит мои ноги, плотно сжимает щиколотки, и активно, ритмично трахает под музыку, а я то и дело почти теряю сознание от нарастающего удовольствия… Каждое его движение внутри меня рождает во мне множественную пульсацию удивительного блаженства — он будто играет на каком-то эрогенном органе со множеством кнопочек, каждая из который — моя маленькая и очень чувствительная эрогенная зона…

Бешеный оргазм настигает меня так быстро, что я даже понять ничего не успеваю.

Просто позволяю себе излиться в крике и пытаюсь вырваться из крепких мужских рук. Но тщетно, Руслан с лёгкостью удерживает меня, пока я, закатив глаза, содрогаюсь от бьющих изнутри волн невероятного, ошеломляющего наслаждения…

— Ты моя сладкая… — слышу я его голос, постепенно приходя в себя… — Моя прекрасная, похотливая девочка… Как же классно ты трахаешься… Искренняя… чувственная… Просто потрясная девочка… Кричи, маленькая, кричи…

Последние слова он говорит, резко развернув меня, поставив на четвереньки и надавив ладонью на поясницу. Я прогибаюсь оттопыривая попу, и он снова входит в меня, как раз на смене новой мелодии и своём втором "кричи"…

И я кричу. Я дышу этими вскрикиваниями, полными выражения яркого удовольствия…

И крик помогает мне ярче его прочувствовать, а оно охватывает меня вновь и вновь. Пульсирует в моём влагалище, заставляет пылать набухший клитор, который Руслан одновременно с фрикциями, нежно ласкает подушечкой пальца. От вновь нарастающего блаженства я едва понимаю, что вообще происходит… Просто подмахиваю задом, насаживаясь на огромный член Руслана, держащего меня за талию…

Он трахает меня и спустя час. И спустя два… Неутомимый, дорвавшийся до секса возбуждённый и темпераментный мужчина…

Трахает, держа на руках в центре номера, у кровати. Прижав щекой и животом к стене душевой кабинки. Языком и пальцами в позе "69", пока я, насасывая его член, теку на него слюной, а в рот — влагой из хлюпающей киски. Он трахает меня в рот и между грудей, трахает в киску, поймав выходящей из туалета, наклонив рядом с креслом, да так, что я до побелевших костяшек сжимаю его мягкую бархатную ручку… Я снова и снова захожусь в конвульсиях от волн невероятного оргазма… Снова судорожно дёргаюсь в сильных руках… Он трахает меня, когда я пытаюсь приготовить нам кофе, не дожидаясь, пока я возьму в руки чайник с только что закипевшей водой… Трахает на полу, натирая наши колени до красных пятен… Трахает на столе, уложив животом на прохладное гладкое дерево столешницы… Трахает на краю кровати со смятым бельём, сидя подо мной и мощью движений насаживая меня, уставшую подпрыгивать на свой торчащий, твёрдый и большой член…

Он уже не заливает меня спермой, с каждым новым его рычащим оргазмом её выбрасывается всё меньше… Но он кончает и кончает, заставляя меня кончать ещё чаще, заставляя потеряться в этой череде салютов наслаждения, и, даже если бы я считала их количество, то быстро бы сбилась со счёта… Я просто не знаю, сколько раз за этот потрясающий вечер он заставляет меня ярко кончить…

А потом, когда я, после очередного бешеного оргазма, уже настолько никакая, что просто не могу пошевелиться на кровати, он снова рычит, изгибаясь назад, мокрый от пота, тяжело дышащий Тарзан из городских джунглей, хищник капитализма, уверенный в себе красавец и потрясающий любовник…

… и падает рядом.

И довольно долго мы лежим так, повернувшись лицами друг к другу и просто молча смотрим друг другу в глаза.

А громкая ритмичная мелодия из телевизора сменяется новой… И новой… И новой…

Никто уже никуда не спешит.

Глава 15

Эти три дня в Питере одновременно и врезаются в мою память и выглядят в ней сплошным размытым пятном. Мы часто занимаемся сексом в номере. Мы уезжаем для этого и в парки и скверы, где в темноте салона машины, который воспринимается уже, как вторая спальня, наслаждаемся друг другом вдали от посторонних глаз. Мы смотрим вместе кино, лёжа на животе и поглощая вкусные суши. Мы танцуем обнимку в интимном свете вечернего номера медленные танцы. Я сплю в его объятиях, и жду за столиком поодаль, читая ленту в Фейсбуке на тему личных отношений и секса, когда он решает свои деловые вопросы с незнакомыми мне людьми в костюмах и одетых в кэжуал.

Мы редко завтракаем в отеле, чаще всего предпочитаем уединение в каком-нибудь скромной, но уютной питерской кофейне. Мы танцуем в ночном клубе и пьём там, в свете мелькающих софитов, под грохочащую музыку, вкусные коктейли с соблазнительными названиями. Мы гуляем на выставках картин, любуясь прежде всего друг другом и он иногда фоткает меня на свой огромный смартфон. И неустанно повторяет, что я очень соблазнительна.

Эти дни настолько непохожи на всю мою прежнюю жизнь, что по их окончании, они воспринимаются каким-то ярким, волшебным, но всё-таки сном. В нём нет места поиску денег — деньги есть всегда и в достаточном количестве. В нём нет бытовых проблем — рядом есть мужчина, с которым они не могут возникнуть. В нём нет усталости мамы и капризов сестры. Нет меня прежней, неуверенной в себе, закомплексованной девушки, считающей себя, если не дурнушкой, то совершенно точно — непримечательной серой мышью. В нём я центр мира в его глазах, а он — центр мира в моих.

В нём так много всего в плане ярких эмоций, новых впечатлений и разнообразия удовольствий, что, когда я понимаю, что скоро мы вернёмся в Москву — меня одолевает печаль.

Я знаю точно, что эти дни не повторятся больше никогда. Они беспечны, наполнены весельем и страстью, и во-многом отличны именно своей новизной приятных ощущений с теперь уже немного знакомым мне мужчиной.

Он ведёт себя так, будто наша поездка — не командировка, а просто путешествие для двоих в романтический, томный, аристократичный и интеллигентный Питер. Путешествие, в котором царят влюблённость и сексуальное притяжение.

Уже утром второго дня я понимаю, что влюблена. Это можно игнорировать только показушно, внутри себя я хорошо понимаю, что к чему. Меня немного пугает та скорость, с которой мы сблизились, но там в Питере я предпочитаю об этом не думать.

И всё же, когда мы просыпаемся в объятиях друг друга на четвёртый день, я понимаю, что этой приходит конец. Мы вернёмся в Москву, он уедет к себе, я к себе на съёмную квартиру, и мы, хоть и будем встречаться, всё же станем жить раздельно.

И я знаю точно, что вечерами и ночами буду безумно по нему скучать.

Глава 16.1

Машина мчит по шоссе. Она едет так плавно и тихо, что создаётся впечатление, будто она плывёт. Скорость на спидометре, тем не менее, больше 120 километров в час. Руслан привычно ведёт очень уверенно, в салоне играет джаз. Мы не разговариваем уже минут двадцать. Молча слушаем музыку и смотрим на дорогу, думая каждый о своём. Багажник полон бумажных и целлофановых пакетов с моей новой одеждой, украшениями и флаконами с туалетной водой. Это надо будет как-то скрыть от мамы. Она не поймёт.

Небо свинцово-серое, вот-вот закапает дождь. Скоро два, и я немного голодна. Но не говорю об этом, жду, пока Руслан предложит пообедать сам.

Мы на полпути к Москве. Все деловые вопросы решены и улажены. Я при этом практически не принимала в этом участия. Просто сопровождала Руслана в его поездке. Он иногда поглядывает на меня, но ничего не говорит.

— О чём ты думаешь? — вдруг, снова бросив на меня быстрый взгляд, спрашивает он.

Я поворачиваюсь от бокового окна к нему.

— Да так… О всякой ерунде.

— Например?

— О том, что мне нравится эта песня. И классно было бы с тобой потанцевать под неё.

Губы Руслана трогает улыбка.

— Хочешь, сделаю погромче? — потянувшись рукой к магнитоле, предлагает он.

— Нет, — качаю я головой. — Я бы предпочла поговорить с тобой.

Он убирает руку и вновь кладёт её на руль. И я снова ловлю себя на мысли, что любуюсь его широкой ладонью и длинными пальцами.

— Есть какая-то конкретная тема?

— Их полно, — говорю я. — По сути, я ведь ничего о тебе не знаю.

— Например, чего?

— Как ты живёшь, где…

Руслан хмурится. Видно, что это не та тема, которую он предпочёл бы сейчас обсуждать.

— Я живу в Москве и Подмосковье, — нехотя отвечает он. — Ничего особенного.

— И там и там?

— Ну, когда как. Чаще в московской квартире-студии на мансардном этаже. Там красивый открытый балкон с видом на Москву. Иногда в частном доме в Одинцовском районе Подмосковья.

— Ну Рублёво-Успенском шоссе? — грустно улыбаюсь я.

— Да, — слабо кивнув, просто отвечает он.

Так просто, будто это рядовое явление.

Я хочу задать ему этот вопрос, но он застревает у меня в горле. Потому что я боюсь ответа. Не знать в данном случае мне спокойнее, чем узнать то, чего я не хочу узнавать. А может быть, всё это просто иллюзия.

И мы снова молчим.

Только теперь это молчание становится для меня напряжённым. И я сама прерываю его.

— Как мы будем работать, когда приедем?

— Завтра воскресенье, — усмехается он. — Выходной.

— Мы увидимся? — я бросаю на него полный надежды взгляд, но знаю, что ответ будет отрицательным. Каким-то женским чутьём это чую.

— Нет, — хмурится он. — У меня много дел. Увидимся в понедельник, в офисе.

— Хорошо, — отвечаю я, хотя не могу сказать, что мне сейчас хорошо.

Облизнув губы, спрашиваю:

— Я хотела спросить тебя…

— Да?

— По поводу Аллы… И Маши…

Он ухмыляется.

— Что именно? — в голосе лёгкий смешок.

Эта тема отчего-то кажется ему забавной.

— У тебя было что-нибудь с Машей? — робко спрашиваю я, и тут же поспешно добавляю: — Нет-нет, не говори, если я лезу не в своё дело.

Он вздыхает, смотрит в зеркало заднего вида, снова вперёд, перестраивается во второй левый ряд.

На этом платном шоссе почти нет машин. Сейчас, перед дождём, их ещё меньше, чем было вначале, когда мы только-только заехали на него.

— Маша — мой секретарь, — уклончиво отвечает он. — А Алла старше меня на двенадцать лет, — он бросает на меня быстрый насмешливый взгляд. — Я разве похож на альфонса?

— Нет, не похож, — качаю я головой. — Просто она…

Я осекаюсь, раздумывая над тем, стоит ли это говорить, но понимаю, что уже начала.

— Что?

— Очень ревниво отнеслась к тому, что я стала работать на тебя…

— Ну, это во-многом из-за того, думаю, что она почувствовала себя уязвлённой. Она ведь тебя отсеяла. А я взял. Ей вряд ли это понравилось.

— А почему ты меня взял? — повернувшись вполооборота к нему, спрашиваю я. — На самом деле — почему?

— Знаешь, так бывает, что видишь человека и… даже не знаю, как тебе объяснить… И хочется, чтобы он из твоей жизни не пропадал. А когда у тебя есть инструментарий для того, чтобы его удержать, то просто используешь его для этого. Ты мне очень глянулась сразу. И я подумал о том, что мне не стоит тебя упускать. Вряд ли я бы увидел тебя снова, если бы ты ушла в тот день после собеседования. А мне действительно нужна была сотрудница для того, чтобы азгрузить Машу. У неё в последнее время действительно много работы и я вынужден признать, что она не справляется. Несмотря на опыт. Потому я тебя и взял. И, — он снова быстро смотрит на меня, — не пожалел об этом.

— Ты знал, что мы переспим, да?

— Предполагал.

— Ты всегда берёшь то, что хочешь?

— Когда как. В основном — да. По крайней мере что-то делаю для того, чтобы получить желаемое.

Мы снова немного молчим. Тихо играет джаз. Мелодия другая, но тоже очень приятная. Плавная, расслабляющая.

— Мне интересна природа твоих вопросов, — говорит Руслан. — Ты беспокоишься о будущем?

— Да, наверное…

— Я сказал тебе, где я живу. Теперь скажи ты.

Пожимаю плечами:

— Мы только-только перехали на новую квартиру.

— "Мы" — это кто? — чуть колюче спрашивает Руслан.

Видимо моё "мы" не в контексте нас с ним его напрягает.

— Мама, младшая сестра и я. У меня есть ещё брат, но он в армии.

— Вы арендуете жильё?

— Да, снимаем квартиру.

— А своего нет?

— Есть, но оно в другой области. Далеко от Москвы.

— Ясно. Тебе нравится жить с мамой?

Снова пожимаю плечами:

— Я по-другому не жила. Мне не с чем сравнить. Мы как-то всегда жили все вместе.

— Маленькое женское царство?

— Что-то вроде того.

Руслан снижает скорость и перестраивается в крайний левый ряд.

— Я хочу снять тебе квартиру, — вдруг ошарашивает он меня. — Неподалёку от своей.

Я настолько растеряна, что не знаю, что сказать.

— А… а почему ты этого хочешь?

— Потому что хочу видеть тебя не только в офисе, — взглянув на меня, он продолжает: — Разве тебе не хочется начать самостоятельную жизнь?

— Мне, конечно, хочется, — отвечаю я. — Только это не очень похоже на мои представления о самостоятельной жизни. К тому же, нужно заботиться о маме.

— Ты же сказала, что у тебя есть сестра? — хмурится он.

— Да, но она мелкая.

— Сколько ей лет?

— Шестнадцати ещё нет.

— Слушай, я думаю, что она вполне справится, — жёстко говорит он. — К тому же, тебе ведь никто не запрещает навещать их.

Я реально в смятении. Это всё так неожиданно, а я действительно ещё никогда не жила одна.

— Руслан, я могу подумать?

— Сколько тебе нужно на это времени?

— До понедельника. Ты будешь на работе в понедельник?

— Буду, — кивает он. — Часам к двенадцати подъеду. Окей, договорились тогда. Когда будешь думать — отнесись к этому, как к корпоративной квартире, которую тебе предоставила фирма. Хорошо?

— Хорошо, — тихо отвечаю я.

Руслан указывает рукой вперёд, на ряд одноэтажных придорожных зданий у обочины.

— Там ресторанчик есть. Заедем перекусить?

— Да, я с удовольствием, — благодарно улыбаюсь я.

— Ну, и прекрасно.

Шурша покрышками по разбросанному гравию, "Бентли" заезжает на автомобильную стоянку. Руслан закрывает приподнятое со своей стороны стекло, снова говорит подождать в машине, обходит её и открывает передо мной дверь. Я благодарю и, оперевшись на его ладонь, выпрыгиваю из салона. Когда идём обедать в небольшой ресторан, я ловлю на себе ледяные взгляды двух курящих тёток у входа. Они одеты в какую-то неизвестную мне рабочую униформу, и я представляю, что они обо мне думают, когда наблюдают, как я в элегантном тёмно-синем платье выхожу из дорогой машины и, взяв под руку, статного и элегантного мужчину в джинсах и синем пиджаке, захожу в ресторан. Взгляды откровенно неприязненные, но я стараюсь не реагировать, и просто с достоинством прохожу вместе с Русланом мимо них.

Заведение, по сравнению с питерскими, в которых мы были, довольно скромное. Прямоугольные деревянные столы с облупившимся лаком у окон, за дальним столом — пара громко разговаривающих хмурых мужиков в джинсах, футболках и мешковатых ветровках. Повсюду запах лежалых тряпок, какао и какого-то жаркого. Клетчатые тряпичные скатёрки красно-синего цвета, похожие на прямоугольные лоскуты рубашки канадского дровосека, белые бумажные салфетки в пластиковых салфетницах, мутные, плохо протёртые стёкла окон. Скрипят стулья, мы усаживаемся за столик, дородная официантка в грязно-белом фартуке шлёпает перед нами меню — заламинированные картонки. Она поглядывает на меня сверху вниз не без интереса, но будто с какой-то колючей завистью. Решаю, не обращать на это внимания, хотя это трудно.

Видимо, от внимательного взгляда Руслана это не ускользает, потому что он чуть наклоняется ко мне и, взяв за руку, спрашивает:

— Тебе здесь неуютно?

— Всё хорошо, — говорю я, стараясь улыбнуться.

Руслан качает головой и встаёт, заставляя встать и меня.

— Пойдём.

Послушно иду за ним. Он подводит меня к машине, снимает блок с дверей, открывает переднюю передо мной:

— Посиди пока здесь. Послушай музыку. Я закажу что-нибудь съедобного и вернусь. Поедим в машине.

— Хорошо, — киваю я.

Тихо играет лаунж. Серое небо принимается моросить. Сначала на лобовое стекло падают, разбиваясь редкие капельки, затем их становится всё больше и больше и вот уже — накрапывает мелкий дождик. Музыка очень в тон этой погоде, особенно в уюте тёплого роскошного автомобильного салона, но я беспокоюсь — Руслан отсутствует уже минут десять-пятнадцать.

Наконец я вижу его, выходящим из ресторана. Он чуть сутулится под дождевыми каплями, и держа в руке белый целлофановый пакет с едой, быстро направляется к машине. Открывает дверь, отдаёт мне тёплый, ароматный пакет и усевшись за руль, захлопывает дверь. Поворачивается ко мне и улыбается. В его тёмных волосах поблескивают маленькие капельки воды. Очень хочется коснуться пальцами его волос, но я не решаюсь это сделать.

— Вымок? — участливо спрашиваю я.

— Да не, — отмахивается он. — Нормально всё. Давай есть. Я тебе салатик взял овощной, шаурму с курицей и стаканчик капуччино. Норм?

— Восхитительно, — благодарно улыбнувшись, отвечаю я. — Спасибо тебе.

Когда мы заканчиваем с едой, которая, на удивление, оказывается очень-очень вкусной, я принимаюсь пить кофе из тёплого картонного стаканчика с пластиковой крышкой, а Руслан заводит машину и выезжает на дорогу. Но уже спустя пару минут, он замедляет скорость и снова паркуется у обочины.

Я непонимающе смотрю на него.

— Минуту, — хмуро говорит он. — Хочу кое-что сделать, — он указывает на бардачок. — Дай мне зонт. Чёрный такой, складной. Сейчас подойду.

Он выпрыгивает из машины и, раскрыв зонт, уходит куда-то к этим придорожным домикам и магазинчиком. Недоумевая, смотрю ему вслед, пока не теряю из виду из-за намокшего стекла.

Пока он отсутствует, раздумываю над его предложением. С одной стороны — это просто какой-то подарок принца, и это, конечно, очень приятно. А с другой… неуютное чувство паутины, в которой я запутываюсь всё больше. Если я буду жить в квартире, которую арендует и оплатит мне он, я поставлю себя в ещё большую от него зависимость, а я и так уже влюблена… И чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется отказаться от его очень заманчивого, но такого слишком, наверное, преждевременного предложения. К тому же я не уверена, что Олька справится без меня. Мама действительно нуждается сейчас в особенном внимании. А у Ольки сейчас в голове совершенно другие вещи: мальчики, книжки, трёп с подругой по телефону. Она, конечно, вполне ответственная девочка, но всё же привыкла быть под боком у старшей сестры.

Кофе вкусный. Пью его, чуть притоптываю ногой в такт новой мелодии, льющейся из магнитолы и размышляю над тем, где мне спрятать в квартире подарки Руслана. Только платьев, включая то, которое на мне, четыре штуки. И надо будет обязательно перед входом в квартиру снять серьги. Вообще это удивительно! Сколько я себя знаю, в жизни не приняла бы подобных подарков от мужчины. Это же сумасшедшая куча денег! Но Руслан так грамотно и так хитро всё это подал, начав с того, что я должна соответствовать ему на встрече с потенциальными клиентами, что я быстро втянулась и даже вошла во вкус. Да-а… К хорошему привыкаешь быстро, это точно.

Открывается дверь и я изумлённо распахиваю глаза. Всё, что я сначала вижу — огромное количестве ярко-красных бутонов роз. Их так много, что они загораживают Руслана, открывшего дверь с моей стороны.

— Держи, красавица, — слышу я его голос и, растерянно принимая тяжеленный букет из десятков шикарнейших, ароматных роз с длинными ножками, вижу наконец его лицо.

Глаза смеются. Он закрывает дверь, обходит машину и быстро садится за руль. Плечи мокрые от дождя. Я тянусь стереть влагу с его пиджака, но понимаю, что огромный, чуть влажный букет, который я держу на коленях, нависает на коробкой передач, выпрямляюсь и аккуратно поправляю его.

Руслан заводит машину и, быстро оглянувшись, принимается выезжать на шоссе.

Я медленно ныряю лицом в букет и таю от обалденного аромата роз…

Вынырнув, вижу, что Руслан мельком наблюдает за мной. Глаза его снова смеются.

— Это потрясающе… — шепчу я. — Спасибо тебе, Руслан… Мне таааак приятно….

И снова опускаю лицо в цветы. Лепестки нежные-нежные, и так дивно пахнут, что не передать…

— Ты необыкновенная, — вдруг говорит он.

Я удивлённо смотрю на него.

— Обычно, знаешь, — он усмехается, — девчонки принимаются фоткать себя с букетом для Инсты, а ты просто нюхаешь их и улыбаешься. Я очень рад, что подарил их тебе.

Он нежно улыбается мне. Такую улыбку за все эти дни я видела только несколько раз. И я от неё таю…

Я тоже очень рада этим цветам. Но ещё я всерьёз озабочена тем, как мне теперь объяснить маме, откуда они. Их так много… Скрыть букет никак не получится…

— Сколько их здесь? — спрашиваю я.

— Пятьдесят одна, — говорит Руслан и смеётся. — Это не связано с возрастом, я просто купил всё ведро и одну из другого.

— Спасибо… — тихо говорю я. — Вообще спасибо тебе. Ты подарил мне нечто очень важное. Я сейчас не про цветы.

— А про что? — внимательно взглянув на меня, спрашивает он.

— Чувство, что я красивая… И желанная…

Держа обе руки на руле, на пару секунд он поворачивается ко мне и совершенно серьёзно говорит:

— Ты действительно очень красивая девушка. Странно, что этого не знала. Вижу же, что не кокетничаешь. И да, ты очень желанна.

Глава 17.1

Уже из машины я вижу множество удивлённых и заинтересованных взглядов людей во дворе. Не часто у этой хрущёвки паркуются автомобили вроде "Бентли Континенталь" Руслана. Чего кривить душой? Мне льстит их реакция. Но я при этом прекрасно понимаю, что эта машина — не имеет ко мне никакого отношения. Просто её владелец во мне заинтересован.

Однако игнорировать внимание этих людей — от подростков и замеревших у подъезда мужиков до бабулек на лавочке, становится сложнее, когда Руслан открывает передо мной дверь авто. Стараясь демонстрировать невозмутимость — а удаётся это с трудом, потому что я очень волнуюсь — я опираюсь на его руку и выхожу. Великолепная стрижка, стильная причёска: волнистые волосы струятся каскадом по обнажённым плечам, элегантное коктейльное платье, высокие каблуки босоножек, дорогие духи, а в руках огромный и тяжёлый букет ярко-красных роз с длинными ножками — я ухоженна, эффектна, явно интересна владельцу этой машины, и понимаю, как это воспринимается простыми людьми с небольшими зарплатами. А ещё понимаю, что для меня подобные реакции окружающих — они рты разинули и распахнули глаза, шепчутся и вовсю кивают на нас — совсем не то же самое, что для Руслана. Потому что он давно привык к богатству и роскоши, а я всего несколько дней назад была самой обыкновенной невзрачной девушкой с обгрызенными ногтями и в недорогой одежде.

Быть девушкой Руслана — статусно. Её видно издалека. Но только сейчас я понимаю, насколько я внешне изменилась и как сложно меня не заметить. Раньше было запросто.

Ему же как будто побоку всё это внимание. Он спокойно обходит машину, открывает багажник, принимается доставать оттуда пакеты с брендовой одеждой. Набирает в каждую руку по несколько штук, захлопывает багажник и направляется в сторону нужного подъезда.

Я иду за ним. Мы проходим мимо притикших старушек, заходим в подъезд с обшарпанными стенами и поднимаемся на третий этаж. Мне почему-то стыдно перед Русланом за эту облупившуюся старую краску, за запах кошачьей мочи и следы плевков на тёмно-сером бетоне. Останавливаюсь у квартиры с чёрной металлической дверью.

— Ты здесь живёшь? — кивнув на неё, спрашивает Руслан.

— Да.

— Ясно. Поставлю пакеты сюда.

Он опускает пакеты рядом с дверью. Их не меньше десятка.

При подъезде к Москве, я созвонилась с Олькой, и та сказала, что мама спит. Услышав это, я мысленно выдохнула — проблема с занесением цветов и множества вещей в квартиру, отпала сама собой. Теперь же я напряжённо размышляю, не проснулась ли мама за то время, что мы ехали сюда. То, что она такой командировки не поймёт — для меня совершенно очевидно. И потому вещи я собираюсь спрятать. Хотя бы до поры до времени.

— Я бы пригласила тебя, — мнусь я, — но…

— Не нужно, — качает головой Руслан. — Я всё равно бы не вошёл. Ты достойна лучшего. Подумай об этом. Всё, побежал. До понедельника.

Он целует меня в губы, и я чувствую, как ему здесь дискомфортно. И потому не смею задерживать, хотя прощание кажется мне чересчур быстрым.

— До понедельника, — тихо отзываюсь я уже ему в спину.

Некоторое время стою у двери, слыша, как затихают на лестнице внизу его шаги. Затем, изогнувшись, и придерживая букет плечом, открываю ключом дверь. Раскрываю её, чувствуя уже знакомый запах, вхожу, укладываю на трюмо букет. Возвращаюсь за частью пакетов. Ставлю их в коридоре. Возвращаюсь за оставшимися, заношу их, закрываю за собой дверь.

В коридор выбегает Олька. Она, похоже, хотела что-то рассказать, но, завидев меня, охает и едва не оседает на пол.

— Ах-ре-неть… — выдыхает Олька.

— Оль, привет. Послушай, я…

— Ах-ре-не-ть… — лупит глаза сестра. — Это вообще ты?

— Я, Оль, — закатываю глаза я. — Уймись, прошу тебя. Мне срочно надо…

Сестра, держась за голову, подходит ко мне. Глаза круглые, рот буквой "о". Щупает моё платье, смотрит на цветы, на пакеты, удивлённо качает головой.

— Наташ, что это, откуда?

Она в таком изумлении, что приходится рассказать. Кратко, конечно, но суть передаю.

— Нифига себе! — восклицает сестра. — А он ещё здесь? А на него можно взглянуть?

— Оль…

— Ну, хоть одним глазком…

— Оль, да послушай ты меня! — не выдерживаю я. — Мне срочно надо спрятать это всё, — я поочерёдно вынимаю серьги с бриллиантами из ушей. — Чтобы мама не увидела!

— Она спит, — говорит Олька. — Вообще не парься. У неё температура подскочила, она жаропонижающего выпила, я ей чаю принесла, а она не попила толком и уснула. Я ей лоб потрогала минут десять назад, нормальный, вполне.

— Слушай, — беспокоюсь я. — А ты врача не думала вызвать?

— Думала. Но она сказала — не надо. Сказала, что это не повод для вызова скорой. А в поликлинику у неё сил нет идти. Ты же маму знаешь…

— Ясно, — говорю я. — Слушай, все эти вещи надо куда-то убрать.

Снимаю с плеча сумочку, вешаю на крючок.

— Ну, вещи ты, допустим, уберёшь, — говорит Олька, оглядывая бумажные пакеты. — А с цветами-то что делать будешь?

Я уже думала об этом.

— Скажу, что на работе подарили. Только цветы — ничего страшного. Много, конечно, но скажу, что в компании так принято. Всем коллективом, типа, скидываются.

— Слушай, по-твоему, мама — дура, что ли? — усмехается Олька.

— Да нет, конечно, но в разных компаниях по-разному бывает. Прокатит.

— Ну, смотри сама, — говорит Олька, заглядывая в один из пакетов. — Ни-фи-га себе… Это чё, труселя такие?

— Оль, уймись.

— Охренеть. А он чё, влюбился в тебя, что ль?

— Я не знаю, — честно говорю я. — Но нравлюсь ему точно.

— Да то, что нравишься, это дураку понятно, — ухмыляется сестра и лезет в другой пакет. — А это чё?

Вздыхаю. Её любопытство не унять.

— Нихрена себе! — восклицает Олька, открывая коробочку с колье. — Вот это да! Красотень-то какая! Бешеных денег, наверное, стоит!

— Оль, оставь в покое мои вещи. Мне помощь твоя нужна, а ты…

— В чём?

— Это спрятать надо всё.

Развязываю тесёмки и скидываю босоножки.

— А куда? — спрашивает Олька.

— Ну, куда-нибудь в шкаф. В нашей комнате. Мама точно спит? Надо тихонько пройти мимо неё и всё это убрать. Так, чтобы она не заметила.

— Точно. Ладно, говори, что брать.

— Да всё брать! Бери несколько пакетов и пойдём.

Мы забираем всё из коридора и тихонько проходим мимо, укрытой пледом, спящей мамы. Олька закрывает дверь и я торопливо достаю всё из бумажных и целлофановых пакетов и рассовываю по полкам шкафа. Так, чтобы мои привычные вещи загораживали эти новые. Закончив, шепчу:

— Возьми в кладовке ведро. Водой наполни. Только не очень холодной. Я переоденусь пока.

Олька исчезает за дверью, я же всё с себя снимаю и надеваю обычные свои потёртые джинсовые шорты и футболку.

Спустя несколько минут, устанавливаю ворох цветов в ведре. Выглядит шикарно. Просто потрясающе. Обеими руками беру ведро и несу на кухню. Не без труда ставлю на холодильник. Олька стоит у окна и с интересом за мной наблюдает.

— Чай будешь? — спрашивает она.

Киваю:

— Буду.

Олька разливает заварку по чашкам и говорит:

— Ты всё равно выглядишь не так, как обычно. Причёска, маникюр, всё такое.

— Да ладно, — я чуть растрепливаю волосы. — Скажу, в парикмахерскую зашла после того, как вернулась из Питера. А маникюр у меня такой неделю почти. Ты что, только заметила?

— Да нет, — шмыгает носом сестра. — Просто в комплексе по-другому воспринимается.

Она добавляет кипяток и мы усаживаемся за стол.

— У тебя-то как дела? — спрашиваю я.

— Да нормально всё. Учусь. Книжку вон читала интересную… Пока ты не пришла. Слушай, Наташк, а он чё, жениться на тебе хочет, да?

— Не говори ерунды, — куснув губу, отвечаю я. — Просто… ухаживает.

— Просто столько денег потратил… Явно влюбился по уши. А он прям самый крутой начальник в этой фирме, да?

— Владелец, — закатив глаза, говорю я. — Ольк, прекращай. Мне и без того неловко.

Но она не унимается:

— А чё ты его в гости не позвала?

— Ты чё, прикалываешься?

— А чё?

— А ничё. Я как маме объясню, кто он?

Олька ухмыляется:

— Ну, ухажёр твой. Поклонник.

— Оль, — совершенно серьёзно говорю я, — Всё не так, как ты думаешь.

Она хитро смотрит на меня.

— Слушай, — заговорщицки произносит она. — А ты с ним спала?

Глава 18.1

Воскресенье проходит своим чередом. Мама, конечно, сильно удивляется цветам, но моё объяснение её вроде вполне устраивает. Так, мол, и так, коллеги скинулись на подарок, в компании так принято и это единоразовая акция. Про себя я при этом подумала, что Руслану скажу, чтобы цветов не дарил. Мне приятно и очень, но объяснять маме откуда они — я не хочу. Тем более, врать.

Мы вместе смотрим старое советское кино, потом недавно сошедшую с экранов голливудскую кинокомедию, потом готовим еду на ближайшие дни, а после занимаемся своими делами. Олька, закрывшись в комнате, трещит по телефону с подружкой, мама, укрытая пледом, немного почитав журнал, дремлет на кровати, а я выхожу гулять. Вернувшись, забираюсь с книжкой в ванну.

Общение с Русланом в Вотсапе сводится к обмену краткими сообщениями, и, видя, что он не настроен общаться, я перестаю ему докучать. Думаю о том, что завтра в любом случае увидимся и я для себя совершенно точно выясню, как у нас будут складываться отношения дальше. Пока что я не очень хорошо понимаю, насколько серьёзно он ко мне относится. Только одно понимаю точно — я по нему уже скучаю.

И поэтому, лёжа в пенной ванной, в который раз раздумываю над тем, что он мне предложил. Заманчиво, конечно. Правда, заманчиво. Но мама то и дело температурит, и ей нужен уход. Она, конечно, рвётся в бой, на работу, но я ей объясняю, что пока точно не стоит. Напираю на размер своей новой зарплаты и говорю о том, что теперь в её пахоте нет нужды, и если она не чувствует в себе сил, ей вовсе не обязательно работать вообще.

Оперев голову рукой, она смотрит на меня и я вдруг вижу блеск скользнувшей по щеке слезы.

— Мамуль, ты чего? — пугаюсь я и подбегаю к ней.

Она гладит меня по голове и тихо говорит:

— Доченька, я не грущу. Это слёзы гордости. Какая ты у меня стала большая…

А я думаю о том, что в тумбочке и шкафу в нашей с Олькой комнаты распиханы по полкам и запрятаны другими вещами подарки Руслана. Я это не заработала… И мне становится немного грустно.

А ещё грустнее мне становится тогда, когда Олька, выключив лампу на столе и нырнув в кровать, доверительно сообщает мне:

— Я бы тоже хотела, чтобы у меня был такой начальник, который дарил бы мне такие красивые и крутые подарки.

Я закусываю губу, поворачиваюсь в своей кровати к стене и тихо произношу:

— Спи уже. Доброй ночи.

— Доброй, — отзывается сестра.

В общем, утром я принимаю решение отказаться от предложения Руслана. Он так и потратил на меня кучу денег, при том, что я в компании даже поработать толком не успела. Ещё не хватало, чтобы он мне квартиру снимал. Надо будет, сама заработаю и сниму. А пока поживу с мамой и сестрой.

На самом деле внутренне я колеблюсь. Потому что понимаю, что если он снимет мне квартиру рядом со своей, мы станем чаще видеться. По меньшей мере будем встречаться не только на работе. А я действительно успеваю по нему сильно соскучиться за эти неполные два дня.

Перед тем, как выйти из дома, я раздумываю надевать ли серёжки, которые он мне подарил. Понятно, что если надевать, то не в квартире, а в подъезде. Так, чтобы мама не видела. Но ведь их и на работе заметят. В том числе эта Алла. А у меня и так стрижка другая после этой командировки. Куда более стильная. И, честно говоря, дорогущая. И по тому, как теперь падают волосы — это прекрасно видно.

А эти серьги стоят, как почти столько же, сколько мне пообещали платить на новой работе за месяц. Их, если честно, мне и надевать-то страшно. В метро же поеду, а не в "Бентли". В том числе и обратно, с работы. А потом ещё на автобусе ехать и идти от автобусной остановке до дома мимо гаражей, стадиона и нескольких домов. Мало ли что…

Платье я надеваю из тех, что купил мне Руслан, но самое скромное. Оно чёрное, с закрытыми плечами и высоким воротом. Длиной до щиколоток. Можно носить с поясом, можно без — оно приталенное.

Подумав, надеваю и серьги. Руслану точно будет приятно, что я надела его подарок. Вспоминаю, как он сказал мне в первый день работы, что его помощница должна выглядеть соответствующе. Ну, раз так, значит надо надеть. А Алле скажу, что это подарок на день рождения. И вообще — это не её дело.

К платью нужны хорошие туфли, и вот уже я надеваю подаренные Русланом босоножки. Очень красивые, тёмно-серые, с высоким и крепким каблуком. Покрутившись перед зеркалом, остаюсь очень довольной. Любоваться собой, однако, времени особенно нет. И дело не в том, что я опаздываю — я собираюсь выйти пораньше, а в том, что я это всё проделываю в то время, пока мама принимает душ.

Так что я торопливо выхожу из квартиры, надеваю серьги, прыскаюсь цветочными духами, которые купил мне Руслан, и убрав флакончик в сумочку — да-да, тоже подарок Руслана, а моя бы к этому наряду не подошла — банально выбивается из стиля и, кажется какой-то дешманской, быстро спускаюсь по лестнице на первый этаж и выхожу на улицу.

Погода чудесная — ярко светит солнце, а голубое небо пестрит белоснежными облаками. Поют птицы, ветер колышет сочно-зелёную листву, а я иду к автобусной остановке и то и дело замечаю на себе заинтересованные мужские взгляды. Женские тоже, но они другого характера. Что-то вроде любопытства. А мужчинам я явно нравлюсь. И это приятно и… непривычно. Смущает, но внутри я будто урчащий от удовольствия котёнок. Надо же как. Вот уж не думала, что парни будут на меня так реагировать!

В автобусе и затем в метро происходит то же самое. Более того! В метро мне уступают место! Очень симпатичный светловолосый молодый человек лет двадцати, поднимает от какого-то технического учебника глаза и, заметив меня, подскакивает и уговаривает занять его место. Сроду такого не было!

Я, понятное дело, отказываюсь, всячески отнекиваюсь, но так меня уговаривает, что проще уступить. Утверждает, что ему скоро выходить. А на самом деле ещё две станции едет стоя в сторонке и украдкой на меня посматривая. Даже в краску вогнал…

В бизнес-центр захожу на десять минут раньше, чем требуется. Поднимаюсь на лифте и зайдя в секретарскую первым делом вижу Машу, которая занята тем, что мешает сахар в чашке кофе на своём столе. Завидев меня, она зависает. Глаза, накрашенные в стиле "смоки айс", распахиваются. Ложечка, которую она держит, застывает в чашке.

Я, как ни в чём не бывало, здороваюсь с ней, вешаю сумочку на крючок и усаживаюсь за стол.

— Ты что, банк ограбила, что ли? — спрашивает Маша.

— Нет, просто оделась иначе.

— Иначе? — она встаёт из-за стола и подходит ко мне. — На тебе брендовые вещи. Сумочка "Loewe". И золотые серьги с бриллиантами.

— Маш, давай к работе перейдём.

Она по-хозяйски опирается основанием ладони на край моего стола.

— Ты скажи сначала, откуда у тебя это всё?

Я недоумеювающе смотрю на неё:

— А почему я должна тебе это говорить?

— А, ну ясно, — тянет она и машет рукой. — Руслан подарил. Сто пудов.

Отходит к своему столу и вздохнув, садится. Демонстративно отвернувшись, принимается снова мешать сахар в чашке кофе. Я стараюсь не обращать на её поведение внимания и включаю ноутбук.

Она вновь поворачивается ко мне. На этот раз остаётся в своём крутящемся кресле.

— И что ты сделала, чтобы он тебе это всё подарил? В жопу ему дала?

Я вспыхиваю:

— Маш, какое твоё дело вообще?

— Такое. Я тут работаю второй год, что-то мне такие подарки не дарят. А ты тут без году неделя, нифига ещё сделать не сделала, а уже вся приодетая. Пришла нарядная, пыль в глаза пустить. Ай, смотрите, что мне подарили! Скромнее надо быть, ясно?!

— Ты закончила?

— Угу, — говорит она и встаёт. — Закончила.

Берёт со своего стола огромную стопку документов и плюхает её на мой стол.

— Вот всё вот это, чтобы перепечатала в отдельный вордовский файл. Шапку, юридический и фактический адрес и все телефоны. Каждое юрлицо должно быть пронумеровано. Прям вот по порядку и фигачь. А вот это…

Она поворачивается к своему столу и, взяв кипу файлов с другими документами, бросает рядом с предыдущей.

— … в отдельный экселевский. Чтобы к двенадцати всё было сделано. Приду — проверю!

Взяв свою чашку кофе, она стремительной походкой выходит из секретарской в коридор. Я даже ответ достойный придумать не успеваю.

Оглядываю эти две кипы.

Что она раскомандовалась-то? Она мне вообще-то не начальница…

Самое главное, что я совершенно не понимаю, как теперь поступить. Понятно же, что она на меня нашу совместную работу свалила. А Руслан сказал, что к двенадцати только приедет. Позвонить ему? Раздумываю на этим, но в итоге решаю, что не нужно. Что я ему скажу-то? И главное — как? Лучше уж тогда не по телефону. И потом, всё равно нужно чем-то заняться. Задание есть, займусь им. Не успею — значит, не успею. Претензии будут уже не ко мне.

Придвигаю к себе папку бумажных документов и создаю на рабочем столе вордовский файл. Немного раздумываю над названием: она же не сказала, как обозначить эту работу. А там сведения о различных предприятиях и магазинах. Обозначаю пока файл цифрой "1" и принимаюсь за работу.

На самом деле ничего сложного. Быстро перепечатываю данные, делаю пару пробелов и перепечатываю новые. Но не проходит и пятнадцати минут, как дверь открывается и в секретарскую заходит Алла. Я зачем-то автоматически встаю.

— Доброе утро, Наталья, — злобно глядя на меня, произносит она.

— Доброе, — вежливо говорю я.

Она берётся рукой за дверь и через плечо бросает мне:

— Через пять минут жду тебя в своём кабинете.

И выходит в коридор.

Глава 19.1

Перед входом в кабинет Аллы очень волнуюсь. Я хорошо понимаю две вещи: она в этой компании занимает высокую позицию и я ей не нравлюсь.

В моей второй школе, которую я и закончила, классная руководительница меня, мягко говоря, недолюбливала. Я совершенно не понимала, где перешла ей дорогу. Училась вполне сносно — даже текущие тройки бывали очень редко. Не была хулиганкой. Не срывала уроки и вообще старалась учиться так, чтобы маме не пришлось за меня краснеть. Но Галина Анатольевна то и дело цеплялась ко мне, откровенно занижала оценки, и несколько человек в классе, поняв, что на меня можно свалить любую шалость, чуть что — тыкали в мою сторону пальцем и говорили, что это всё Аксакова виновата. А Галина Анатольевна будто только этого и ждала. Возможно ей не нравилось, что я из бедной и очевидно пролетарской семьи. Но, скорее всего была какая-то другая причина — одноклассников из небогатых пролетарских семей в школе было много.

Доходило до нелепого: однажды, например, мою маму вызвали в школу по поводу разбитого в рекреации окна, хотя в то время, когда его разбили, я вообще была на уроке физкультуры, который проходил в школьном спортзале. И пока за меня не заступился физрук, классная настаивала на том, что виновата я, есть много свидетелей и моя мама должна возместить школе ущерб.

Понятное дело, что уроки алгебры и геометрии, которые она вела, я не любила. Лишний раз в её сторону смотреть боялась. И теперь вот, пожалуйста, меня сразу невзлюбила главный эйчар компании, в которую я устроилась.

Причём я практически никогда не жаловалась маме на классную: не хотела её огорчать. Только пару раз психанула, когда она меня уже совсем достала своим несправедливым ко мне отношением. В том числе тогда, с этим пресловутым разбитым окном. Да и как — "психанула", расстроилась скорее. Повысила голос, расплакалась, ушла на улицу.

Я в принципе так воспитана, что ябедничать — это плохо. Поэтому мне дискомфортна даже сама мысль о том, чтобы позвонить или написать в Вотсапе Руслану и пожаловаться ему на отношение ко мне Маши и Аллы. Тем более, что он — вовсе не моя мама и как на отреагирует, мне совершенно неизвестно. Может, посчитает, что я пасую перед первыми же трудностями и не стараюсь завоевать расположение коллектива.

Собираюсь с духом, негромко стучу в деревянную дверь. Заслышав голос Аллы, вхожу.

— Дверь закрой за собой, — неприязненно цедит она, перекладывая на столе какие-то бумажки.

В кабинете она одна. Маши нет. И где она — неизвестно, вряд ли мы разминулись. Задумываюсь над тем, можно ли оставлять секретарскую без секретарей. Мало ли кто войдёт, а нас там нет.

Алла наконец обращает внимание на меня. Деловито поправляет указательным пальцем очки, чуть откашливается и говорит:

— Я правильно понимаю, что ты меня не услышала? Или предпочла не услышать.

— Вы о чём? — спрашиваю я, стоя перед её столом.

Она откидывается в кресле и смотрит на меня, как какую-то букашку.

— Ты дурочку-то не валяй. Откуда у тебя эти вещи?

— Это вообще-то моё дело, — недоумеваю я от такой очевидной беспардонности.

— Ну, на зарплату в тридцать пять тысяч, ты даже половину сумочки такой не купишь. И мне вот, как директору по персоналу очень интересно, чем занимается новая сотрудница, чтобы её вот так вот одаривали. Если ты считаешь, что подобные отношения на работе — допустимы, то я буду вынуждена поднять этот вопрос в разговоре с Русланом Львовичем. В конце концов, это касается всех сотрудников компании.

— Поднимите, — пожимаю плечами я.

— То есть, тебе не стыдно, я правильно понимаю?

— А за что мне должно быть стыдно? За эти вещи?

— Нет, дорогая. Не за вещи. А за то, как ты их получила. За то, что ты решила охмурять начальника, вместо непосредственной работы в компании. И за то, что конфликтуешь с Марией, не давая ей возможности спокойно работать.

Меня накрывает волна возмущения. Но я тут же беру себя в руки и говорю спокойно:

— Я не конфликтую с Марией и её работе не мешаю.

— А она мне сказала обратное. И, прости, ей я доверяю больше.

Мне хочется ответить "Неудивительно, она же ваша дочь", но я не хочу, чтобы потом мне стали пенять за дерзость.

— Я работе Марии не мешаю. Больше того, я делаю её одна.

— Потому и делаешь одна, что она не может с тобой вместе спокойно выполнять свои обязанности. Но вообще-то я другом. О том, что ты себе решила позволять с первых дней работы. Ты думаешь, я не заметила, как ты сразу на Руслана Львовича глаз положила? Я тебе что сказала перед этой командировокой? Ты помнишь, что я тебе говорила?

— Помню.

— А что в итоге? Приехала оттуда вся расфуфыренная? Цацками хвастаться?

Пальцы Аллы усеяны крупными кольцами с драгоценными камнями. На шее висит золотой кулон. В ушах — крупные дорогие серёжки. Это ещё вопрос, кто тут хвастается украшениями.

— Я бы хотела заняться своей работой, — с достоинством говорю я.

— Ты смотри, какая трудолюбивая! Рвение какое сразу появилось! Не нравится разговор этот?

— Не нравится.

— А ты веди себя достойно! А не вот это это вот всё, — она делает размашистый жест рукой в мою сторону, подразумевая, похоже, платье и прочее.

— Значит, ставлю тебя в известность, Наталья. Я пишу служебную записку по поводу качества твоей работы, и сегодня же, как только Руслан Львович появится в офисе, подниму вопрос о твоём поведении. И очень тебе рекомендую завтра одеться поскромнее и не вести себя так, будто ты сюда в гости приехала. Мы тут на работе работаем, а не показ мод устраиваем. Тебе это понятно?

— Понятно, — отвечаю я, чтобы уже побыстрее закончить этот бред.

— Всё, иди. Ах да, ещё вот что.

Она берёт со стола тонкую пластиковую папку и протягивает мне:

— Здесь договора с дистрибьторами. Подготовь краткие отчёты по ним. Маша тебе объяснит как, если ты не знаешь. И просмотри секретарский почтовый ящик на предмет входящей корреспонденции. Все важные письма, а это всё, кроме спама — распечатай, вложи в файлы и на стол к Руслану Львовичу. И ещё. К его приходу чайник должен быть горячим, а на столе чисто. Всё поняла?

— Да.

— Вопрос по отчётам и письмам до его приезда должен быть закрыт. Отчёты тоже ему на стол. Иди.

Выхожу из её кабинета, как оплёваная. Изо всех сил стараюсь не расплакаться. По сути это мой первый полноценный день на этой работе. И, похоже, мне тут придётся очень несладко.

На душе так погано, что я впервые задумываюсь о смене работы. Правда тут же гоню от себя эту мысль, потому что понимаю, что в ближайшее время с моим небольшим опытом работы на такую зарплату меня нигде не возьмут.

Запоздало понимаю, что не сказала Алле о тех двух кипах документов, которые бросила на мой стол Маша. Но тут же осознаю, что Алле пофигу на мою загруженность, и она, скорее всего, сказала бы мне, что я должна успеть всё к приезду Руслана.

Вернувшись в секретарскую, вижу там Машу. Она что-то печатает в ноутбуке. Взглянув на меня, снова уставливается в экран монитора. Поскольку она ничего не говорит, я тоже не считаю нужным заводить с ней какую-либо беседу. Стопки документов по-прежнему на моём столе. Решаю сначала заняться тем, что поручила мне Алла — по крайней мере, она хоть начальница, а не просто коллега, и её распоряжение важнее. Хотя она, по идее, и не является моим непосредственным руководителем.

К одиннадцати часам заканчиваю с договорами, пару раз обратившись к Маше за помощью. Та неохотно и кратко отвечает мне. Так, будто одолжение великое делает. Но полученную информацию я использую и перехожу к входящим письмам. Их распечатка занимает минут десять. После этого берусь за стопку бумажных документов, которую мне подсунула Маша, захожу в созданный в Ворде файл и продолжаю начатую работу. На все входящие звонки отвечает Маша, и в разговоре по телефону она — сама любезность. Один звонок явно от Руслана.

— Без пяти двенадцать, — вставая, говорит Маша. — Сейчас Руслан Львович подъедет.

Она подходит ко мне.

— Ты сделала то, что я тебе сказала?

— Вообще-то ты мне не начальница, — подняв на неё глаза, отвечаю я. — Но да, многое сделала. Всё, правда, не успела.

— Во-первых, мне сказали тебя обучать, — раздражённо говорит она. — А значит — начальница. Поэтому в отсутствие Руслана Львовича ты должна делать то, что я говорю. А, во-вторых, я смотрю, ты ко второй папке даже не приступила.

— Когда бы я успела? — интересуюсь я. — Мне твоя мама дала ещё…

— Не "твоя мама", а Алла Борисовна.

— Алла Борисовна.

Отчество Аллы я слышу впервые. А "твоя мама" сказала именно потому, что в разговоре с Машей назвать мать Маши Аллой мне показалось чересчур фамильярным.

— Меня не волнует, когда бы ты успела. Мне просто дают задания и я их делаю. И если ты хочешь здесь работать — бери пример.

Это начинает задалбывать. С чего они обе решили, что могут мной презрительно командовать, мне непонятно. Вот честно, хочется резко её осадить. Но я этого не делаю. Подожду лучше приезда Руслана. Посмотрим, как она при нём будет со мной общаться.

Он входит в секретарскую буквально через несколько минут. Красивый, стильный, мужественный. Гладко выбритый, в сером приталенном костюме и белоснежной рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. С чёрным кожаным портфелем в руке.

У меня внутри всё немеет от нахлынувших чувств.

— Привет, девчонки, — улыбнувшись, говорит он.

Глава 20.1

— Ну что, как вы тут, справляетесь? — спрашивает Руслан, посмотрев сначала на меня, а потом на Машу.

Маша вся аж светится от счастья. Перемена слишком разительная, чтобы её можно было не заметить. Она похожа сейчас на болонку, которая встала на задние лапки и трясёт передними, выпрашивая у хозяина угощение.

— Справляемся, Руслан Львович!

Я недоумевающе смотрю на неё.

— Кофе вам сделать, Руслан Львович? — щебечет она перед ним, заглушая моё "Здравствуйте. Стараемся". — Или, может быть, сегодня чайку с бергамотом? И с лимончиком.

Вот честно, мне неприятно. Я понимаю, что она лебезит, что она лицемерит, да и вообще, наверное, ревную. Особенно с учётом того, чтобы произошло до приезда Руслана.

— Кофе, Маш. Спасибо, — Руслан поворачивается ко мне: — Наташ, минут через пять зайди ко мне в кабинет, пожалуйста.

Он общается со мной сейчас не так, как пару дней назад, и я невольно напрягаюсь. Думаю о том, что Алла уже подсуетилась со своими высосанными из пальца претензиями и жалобами на меня. Руслан уходит в свой кабинет, Маша бросает на меня презрительно-победоносный взгляд и идёт в небольшую подсобку по соседству делать Руслану кофе. Я вздыхаю и, взглянув на время, сажусь за стол работать.

Спустя четыре минуты встаю и направляюсь к кабинету Руслана. В это же время из подсобки выходит Маша с чашкой дымящегося, ароматного кофе. Она злобно смеривает меня взглядом и кивает на дверь:

— Постучи сначала.

Вот честно, бесит уже. Поражаюсь просто её отношению. Даже здесь пытается командовать. И, главное, понимаю, что теперь мой стук в дверь — совершенно логичный — воспринимается ею, как выполнение этой команды. Но иначе нельзя и я тихонько стучу костяшками пальцев по тёмному дереву.

— Входи-входи! — глухо отзывается за дверью голос Руслана.

Входим мы обе, сначала я, затем Маша. Она обгоняет меня и ставит рядом с левой рукой Руслана чашку с кофе на блюдце. Вся — сама заботливость и угодливость.

— Может печенье или конфетки?

— Нет, Маш, спасибо. Только кофе. Беги. Наташ, — Руслан показывает на стул у своего стола, — садись рядышком. Маш, оставь нас вдвоём.

— Хорошо, Руслан Львович.

Маша прожигает меня взглядом и уходит. Как только дверь закрывается, Руслан скрещивает пальцы и, оперевшись руками о стол, чуть подаётся вперёд.

— Как твой рабочий день проходит, Наташ?

Я понимаю, что объятиям и поцелуям не место в офисе, но мне всё равно почему-то немного обидно, что он никак не выделил ко мне своё отношение. Впрочем, я понимаю, что так лучше, что в ином случае, Маша бы стала относиться ко мне ещё неприязненнее и мне было бы ещё сложнее работать с ней.

— Нормально, — говорю я. — Осваиваюсь.

— Ты чего такая понурая? Случилось что-то?

Я не знаю, как про это всё рассказывать и, наверное, долго думаю, прежде, чем найти подходящие слова, потому что он, немного подождав, добавляет:

— Мне Алла служебку прислала.

Не удивлена.

— Пишет, что ты поконфликтовала с Марией. Это правда?

— Нет, — говорю я.

— Расскажешь, что случилось?

Вздохнув и преодолев неловкость, делюсь с ним произошедшими событиями и впечатлениями. Стараюсь быть максимально объективной. Он внимательно выслушивает меня, не перебивает.

— Ясно, — говорит он.

— Ты мне не веришь?

— Почему? Верю. И я рад, что ты надела платье и серьги, что я тебе подарил. Ты прекрасно выглядишь. Приятно смотреть.

— Спасибо…

— Ну, смотри, Наташ. Я с Аллой очень давно работаю и, могу тебе честно сказать, что очень ценю её, как сотрудника. Ну, просто могу на неё положиться. При этом прекрасно понимаю, что ей не понравилось то, что я взял тебя на работу, и она вполне в состоянии на этом основании сильно очернять твою деятельность в компании.

— Руслан, мне надо понять, кому я подчиняюсь.

— Ты — мой секретарь. Моя помощница. Так же, как и Маша.

— То есть, Маша — не мой руководитель, правильно?

— Правильно.

— Я должна делать то, что она мне говорит?

— А вот это сложный вопрос, Наташ. Если говорить о фронте работ, то конечно. Она в курсе множества вещей, которые касаются непосредственно взаимодействия с оптовыми клиентами, партнёрами и так далее. И кто, как не она, научит тебя тому, что нужно делать?

— Но она общается со мной…

Он жестом останавливает меня:

— Я понимаю, Наташ. Я тебя услышал. Обязательно с ними обеими сегодня поговорю.

— Спасибо.

— Но при этом Маша тебе именно коллега. Не руководитель. А вот Алла да, в моё отсутствие она может загружать тебя работой. Просто относись к этой работе ответственно, но легче. Окей?

— Это как?

— Ты не ходишь под угрозой увольнения. Я тебя осознанно взял на работу. Я действительно считаю, что нагрузка для одной Маши слишком большая. У нас очень много входящих звонков, мы расширяемся, появляются новые клиенты, посредники и партнёры. Ты не переживай, я с ними обеими сегодня же пообщаюсь и, думаю, вопрос с этим вашим недопониманием будет снят.

— Я очень на это надеюсь.

— Ты подумала о том, что я тебе предложил?

Кусаю губу. Смотрю в сторону, собираюсь с ответом. Не знаю, как сказать так, чтобы его не обидеть.

— Подумала.

— И что решила?

— Давай чуть попозже это обсудим? — я умоляюще смотрю на него. — Мне очень хочется видеть тебя чаще, правда. Но… мама болеет и я бы…

Я умолкаю, подбирая слова.

— Что? — спрашивает он.

— Ты и так очень потратился на меня.

— Наташ, это не вопрос финансов.

— А какой это вопрос?

— Я тоже хочу чаще тебя видеть. И, как ты понимаешь, на работе я не могу с тобой общаться так, как хотел бы. Наши отношения не должны мешать бизнесу.

— Я понимаю.

— Ты всё же ещё подумай, ладно? Просто я надеялся, что мы сегодня съездим, посмотрим первые две квартиры и может быть тебе что-то понравится из них.

Звучит, конечно, безумно заманчиво… Но при этом я думаю о том, что даже не знаю, как это всё объяснить маме.

— Руслан…. Хорошо, я подумаю.

— Окей. Ладно, Наташ, у меня работы полно, ты иди пока продолжай то, что делала, это важно. Это не так срочно, как сказала тебе Маша, но желательно сделать сегодня.

— Хорошо, — вставая, говорю я.

— Предлагаю попозже пообедать вместе. Ты как?

— С удовольствием, Руслан, — улыбнувшись, говорю я.

— Хорошо, — улыбается он в ответ. — Иди.

И действительно, после того, как Маша выходит из кабинета, её отношение ко мне заметно меняется. Во-первых, она нормально, вежливо общается, а, во-вторых, перестаёт командовать. Человека будто подменили. Пять минут отсутствовала, а вернулась совсем другой. Только вот она явно расстроена и мне её даже жалко становится в какой-то момент. Как я понимаю, ей очень нравится Руслан и, разговор с ним — явно по поводу меня — она восприняла близко к сердцу. То и дело вздыхает, сидит теперь за своим столом немного ссутулясь, в общем, не знаю, специально или нет, но демонстрирует подавленность. Вторую папку с моего стола она забирает со словами:

— У тебя и так полно работы, давай я это сама сделаю. Ты молодец, что справилась с входящими письмами.

— Да ладно тебе, — говорю я. — Ничего особенно сложного.

Уж не знаю, что ей там сказал Руслан, но перемену в её общении со мной не заметил бы только слепой и глухой. Если это будет действовать и дальше, то здесь вполне можно будет нормально работать, без конфликтов.

Правда, общением это всё-таки назвать сложно. В основном, мы изредка просто перекидываемся парой-тройкой слов по работе, ещё реже я задаю вопросы, чтобы ненароком не накосячить. Например, спрашиваю, как назвать папку, которую утром я обозначила цифрой "1". И Маша неохотно, но вежливо помогает мне.

Чуть позже она немного расслабляется, оттаивает и объясняет мне, как отвечать на входящие звонки, как писать служебки, что говорить тем, кто просит к телефону Руслана, в то время, когда его нет, и так далее и тому подобное. В общем, без всякого снобизма и бабовщины, совершенно нормально вводит меня в курс моих обязанностей.

Когда наступает время обеда, Руслан выходит из кабинета и открыто, при Маше, глядя на меня, произносит:

— Заканчивай, я тебя жду.

— А можно я доделаю эту работу? — кивнув на ноутбук, спрашиваю я. — Мне совсем немножко осталось.

Я почти справилась с этой кипой документов, осталась всего пара листов.

— Позже доделаешь, — говорит Руслан. — Пойдём поедим.

Маша смотрит на меня с плохо скрываемой завистью. Выглядит сейчас, при всей своей ухоженности, как побитая собака. Затем утыкается в монитор и принимается активно печатать. Чересчур активно, как по мне.

— Маш, — говорит ей Руслан. — Время обеда. Сделай перерыв.

— Хорошо, Руслан Львович, — повернувшись к нему, понуро отвечает она. — Вы сейчас в "Борщец"?

— Нет, в другое заведение. Нам с Наташей надо обсудить ряд вопросов.

Мы выходим в коридор и направляемся к лифту. Руслан нажимает кнопку и внимательно на меня смотрит.

— Что? — обеспокоенно спрашиваю я.

И тут же, совершенно машинально, поправляю волосы, а затем оправляю платье. Думаю о том, что может как-то не так выгляжу.

— Ничего, — улыбается он.

Подъезжает лифт, открываются двери. Никого.

Мы заходим, Руслан нажимает кнопку первого этажа и, как только двери закрываются, он делает шаг ко мне, прижимает меня к стене и страстно целует. Обвив руками его шею, я отвечаю тем же. Возбуждаюсь мгновенно. Аромат его тела вместе с запахом его парфюма сводит меня с ума. Наши языки сплетаются, танцуют, ласкают друг друга. Соски напрягаются едва не до боли. Внизу живота тёплой волной разливается память о недавнем наслаждении. Я упиваюсь этим поцелуем и этими объятиями. И это именно то, что мне сейчас надо.

Глава 21.1

Лифт останавливается на промежуточном этаже и мы нехотя отпускаем друг друга. Теперь привожу причёску в порядок и оправляю платье я уже вполне осознанно. По моей растрёпанности сделать вывод о том, чем мы тут занимались — проще простого.

Слышится короткий звонок, двери лифта открываются и внутрь заходят три человека в деловой одежде. Двое общающихся мужчин и женщина. Они встают спинами к нам.

— И я ей говорю, — брюнет, вполоборота повернувшись к блондину, активно жестикулирует левой рукой, — что ты от меня хочешь-то? Я, что ли, доставку задержал? Пиши служебку в отдел логистики, разбирайся там, почему Лобанов нихрена не сделал вовремя. Логично?

— Логично, конечно, — отвечает блондин. — Да не обращай ты внимания, она всегда такая…

— Да она меня задолбала, вот серьёзно! Говорит, — брюнет меняет голос на писклявый и потешно вертит головой: — "Ты должен был проконтрилировать! Это твои клиенты!". - и обычным своим голосом добавляет: — Дура, блин, старая.

Сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Поворачиваюсь к Руслану и вижу, что он старательно прячет улыбку. Боже, как же он мне нравится… Такой красивый… И просто сумасшедше сексуальный…

Снова раздаётся звонкое треньканье, лифт останавливается на первом этаже. Двери открываются и все выходят в фойе. Мы в последнюю очередь. В лифт тут же заходят новые люди.

На выходе из бизнес-центра Руслан позволяет себе приобнять меня за талию. И мне это очень приятно. Чувствую себя его девушкой.

— Ты очень хочешь есть? — вдруг спрашивает меня Руслан.

— А что?

— А то, может, закажем еду в офис попозже? Какую-нибудь вкусную пиццу. Можем, суши, или расстегаи.

Я останавливаюсь и искоса смотрю на него.

— Я пиздец как тебя хочу, — пристально глядя на мои губы, тихо говорит Руслан. — Хрен на работе сосредоточусь, если мы не займёмся сексом прямо сейчас.

Его желание очень чувствуется. И оно очень совпадает с моим…

— Так у нас же всего час… — растерянно произношу я. — Даже меньше уже.

— Слушай, ну, во-первых, ты со мной…

— В том-то и дело, Руслан. Я сегодня с утра…

— Подожди, — жестом останавливая меня, говорит он. — С Машей я уже поговорил. Сказал, что если она будет создавать ситуацию, при которой вы станете конфликтовать, это отразится на качестве работы. А, значит, вы обе будете оштрафованы. И зачинщица конфликта — на сумму вдвое больше. А у меня в каждом кабинете камеры стоят. И звук пишут. Удостовериться в том, что ты говоришь правду, мне несложно. Я вообще, чтоб ты знала, сегодня тобой онлайн любовался после переговоров, пока ждал оформления нужных мне бумаг.

— Ты серьёзно? — одновременно смущаюсь и удивляюсь я.

— Конечно, серьёзно. Ты выглядишь просто, как мужская мечта. Невероятно соблазнительна, очаровательна, грациозна. Чокнуться можно просто. Я жалел только о том, что ты не рядом, и что я даже уединиться не могу. Член колом стоял просто. Волновался, что это заметно будет. Я же в брюках, а не в джинсах — просто на большое хозяйство не свалишь.

Смеюсь.

— Наташ, а с Аллой я поговорю, как только мы вернёмся. И всё, проблема будет решена. Верь мне, я это утрясу.

— Хорошо, — говорю я, и сглотнув от волнения, тихо добавляю: — Я тоже тебя очень хочу… Правда. Я о тебе не переставая думаю. И дома и в дороге на работу и в офисе… А в лифте я так завелась, что даже хотела попросить на кнопку "Стоп" нажать…

— Там так нельзя, — улыбается он. — Тут же тревогу поднимут.

— Я понимаю…

Руслан берёт меня руками за талию и поворачивает к себе.

— Моя квартира находится неподалёку. В паре кварталов отсюда. Минут через пятнадцать мы уже будем там. Поехали?

Смущённо опускаю взгляд. И вижу, что у Руслана действительно эрекция… О Боже… Моё тело вновь испытывает волну предвкушения удовольствия… Вспоминается, как я сосала член Руслана, как текла из-за этого и из-за его ласк… Как этот большой и красивый член заполнял меня, как скользил внутри, заставляя едва не терять сознание от наслаждения… И все эти мысли проносятся в моей голове, как какой-то несущийся на скорости эскпресс.

Смотрю Руслану в глаза.

— Поехали.

Он улыбается, берёт меня за руку и ведёт на автостоянку поблизости. Среди множества машин, дорогих и не очень, я замечаю его роскошный чёрный "Бентли". Это нетрудно — автомобиль очень выделяется своим внешним видом. Мощный, большой, сильный… Как член Артура… О Боже… Как сам он! В общем, машина ему очень подстать.

От возбуждения и превкушения скорого секса с красивым, сильным мужчиной, в которого я влюблена, кружит голову.

Он, уже привычно мне, открывает передо мной дверь, и только после этого садится в машину сам. Быстро заводит, разворачивается и принимается выезжать с автостоянки. На выходе прикладывает смартфон к выездной стойке. Поднимается шлагбаум. Мы выезжаем на проспект.

"Бентли" едет быстро, но не несётся. Даже в своём нетерпении, Руслан ведёт машину очень аккуратно. И если бы не заметная эрекция, я бы, глядя на него, даже не подумала бы, что он весь в мыслях о предстоящем сексе.

Он включает приятную ритмичную музыку.

— Что это? — спрашиваю я.

— Нравится? — бросает он на меня быстрый и хитрый взгляд.

— Очень, — улыбаюсь я.

— "ЭйТиБи". Псевдоним немецкого музыканта и диджея. В конце девяностых и начале нулевых он просто гремел. Сейчас тоже известен. Но ему уже под полтос и музыка, конечно, стала немного другой. Очарования при этом не потеряла. Безумно сексуальные вещи.

— Согласна, — тихо говорю я.

— Хочешь я буду медленно трахать тебя под его музыку?

— Да…

— Блин, нам ещё доехать надо.

Повинуясь порыву, чуть придвигаюсь к Руслану и касаюсь пальцами его брюк. Тут же чувствую через ткань его напряжённый член. Руслан медленно выдыхает. Глажу его член через ткань…

— Аккуратнее, малышка, — говорит Руслан. — Я всё-таки за рулём.

Нехотя убираю руку.

Руслан усмехается:

— Я от желания тебя сейчас просто лопну, блин. Охренеть.

— Ты бы знал, как я тебя хочу… — тихо говорю я. — У меня аж ноги сводит…

Машина сворачивает на другую улицу, потом ещё на одну, стоит на перекрёстке, а затем поворачивает к арке большого красивого дома. Он совсем новый, многоэтажный, украшенный башенками, статуями и зеленью.

— Это твой дом? — оглянувшись на Руслана, восхищённо спрашиваю я.

— Ну, не весь, — улыбается он. — Только часть верхнего этажа. Я люблю мансарды. Вид оттуда на другую сторону просто потрясающий. Пространство, парк, скверы, Москва-река. А ночью город оттуда выглядит просто невероятно. Космос какой-то.

Мы проезжаем под аркой и оказываемся в огромном дворе. Деревьев здесь полно, но они совсем молодые. Самые высокие — максимум до второго этажа. На огромной, причудливо оформленной и очень разнообразной в плане элементов детской площадке вдали резвится довольно много детей в цветной и яркой одежде. На скамейке рядом о чём-то общаются их мамы, время от времени поглядывая на площадку.

Этот дом, этот двор и ухоженные, красиво одетые люди здесь, очень непохожи на то, где живу я с мамой и сестрой. Там всё как-то хмуро, бедно, мрачновато и серо. И люди одеваются примерно так же. Подумав об этом, грустно вздыхаю, и обещаю себе, что обязательно заработаю на то, чтобы перевезти их оттуда в какой-нибудь хороший район. С красивыми, как этот, домами. Где тоже будет чудесный вид из окна. А не обшарпанная длинная девятиэтажка напротив, закрывающая весь обзор.

Руслан паркует "Бентли" у подъезда, арочный вход в который до третьего этажа увит сочно-зелёным плющом. Нижние этажи дома оформлены красивым персиково-кремовым кирпичом, а верхние — совсем белоснежные.

Мы входим в подъезд и Руслан кивает пожилой суховатой консержке, которая что-то вяжет перед тихо работающим телевизором телевизор. Здесь у неё отдельная комнатка с большим внутренним окном, через которое она видит дверь подъезда и всех, кто в него заходит. Чувствую неловкость и смущение из-за того, что она пристально на меня смотрит. Но она ничего не говорит, а Руслан уже ведёт меня к лифтам.

Как только блестящие стальные двери закрываются за нами, я тут же оказываюсь в его сильных объятих. Он рывком разворачивает меня к стене, отчего лифт чуть страшновато потряхивает, и прижимается ко мне. Причём пахом к моим ягодицам и я чувствую, как сильно он меня хочет. Тёплые губы принимаются скользить по моей шее, пальцы жадно, но бережно сжимать грудь. Он мнёт её так нежно и так умело, что я принимаюсь дрожать от возбуждения и сладко постанывать, хотя очень стараюсь вести себя тихо. Внизу живота теплеет и приятно потягивает. Желание вновь кружит голову.

Лифт останавливается на двадцать четвёртом этаже. Руслан берёт меня за руку и мы выходим. Здесь очень уютно — креслица в стиле модерн, стеклянный журнальный столик, пресса, красивые большие цветы с пышной салатовой листвой в кадках. Приятные глазу персиковые стены с выпуклым, едва заметным узором. Просто высоченные белоснежные потолки. Площадка заканчивается общей дверью, которую Руслан открывает после того, как снова целует меня в губы.

В обе стороны уходит коридор. И в конце каждого всего одна дверь. Мы идём вправо, к массивной тёмно-синей двери. Смущённо сжимаю длинные и сильные пальцы Руслана. Он отвечает мне тем же.

Тихо позвякивают ключи, слышится звук открываемого звонка. Передо мной широкая спина Руслана. Он открывает дверь, отходит в сторону и, радушно указывая рукой на открывшийся проём, говорит:

— Входи, Наташ. Надеюсь, тебе у меня понравится.

Глава 22

Как только закрывается дверь, мы оказываемся в объятиях друг друга. Губы сливаются в поцелуе, языки жадно ищут друг друга, а сразу, как находят — вьются в тёплом и нежном танце.

— Я хочу ласкать тебя, — шепчет Руслан, потирая мою промежность пальцами через ткань.

— Ласкай… — шепчу я в ответ.

— Надо вымыть руки… Мы с улицы, а я хочу тебя беречь…

— Хорошо…

Мы с трудом отрываемся друг от друга, смущённо снимаем обувь, проходим в роскошную просторную ванную комнату из мрамора мшистово оттенка, и, стоя рядом друг с другом, моем руки в тёплой воде, мешающейся с пеной ароматного цветочного мыла.

Как только полотенца оставляют наши руки сухими, Руслан вновь прижимает меня к себе и вжимает в стену. Его губы быстро находят мои и мы наслаждаемся новым глубоким поцелуем.

Голова кружится от возбуждения, оно тёплыми волнами пульсирует во мне, заставляя течь, и я, запрокидываю голову от удовольствия, когда пальцы Руслана оказываются там и принимаются ласково скользить между мокрых складок. Умело и плавно, очень нежно и потрясающе приятно…

Прижимая меня к стене, он целует мою шею, а потом, когда я нахожу в себе силы посмотреть в его манящие, проникновенные карие глаза, говорит мне:

— Знаешь, какой комплимент для мужчины самый лучший?

— Какой? — выдыхаю я, балдея от его ласк.

— Когда его женщина течёт от него. Для нас это что-то вроде нашей эрекции для вас. — он говорит мне чуть хрипло, рядом с ухом, тёплым дыханием согревая его. — Это признание в том, что тебя по-настоящему хотят. Сильно, безудержно, искренне, до умопомрачения. Это непередаваемо, когда твоя женщина течёт тебе на пальцы просто потому, что находит тебя таким желанным. Просто непередаваемо.

Я едва стою на ногах от возбуждения. Его хрипловатый низкий голос заставляет меня хотеть его ещё сильнее, хотя я уже в таком состоянии, что будь у него три члена, я приняла бы разом все три. Во все свои дырочки. Киска просто жаждет его прикосновений и его погружения в неё.

Он вынимает пальцы из моих трусиков, и я вижу, как они блестят в дневном свете, льющемся из огромного панорамного окна. Он прислоняет пальцы к носу и с наслаждением вдохнув, шепчет:

— Ты пахнешь моей… Моей самкой. Просто сумасшедше пахнешь…

Закрыв глаза, он облизывает свои пальцы и добавляет:

— Какая же ты вкусная…

Он подхватывает меня на руки и несёт куда-то в глубь незнакомой мне просторной квартиры. Я обвиваю его талию ногами, склонясь к нему, целую его губы, его ухо, шею…

И чувствую вдруг, что проваливаюсь назад, инстинктивно чуть сжимаясь в комок. Я падаю на спину на мягкую, упругую кровать. Чуть пружиню и тут же чувствую тяжесть тела своего мужчины.

Он поспешно раздевает меня, отбрасывает в сторону снятые вещи, оставляет меня совершенно обнажённой. Нежно и трогательно целует живот, спускается губами до лобка и выпрямляется. Чуть отходит назад и принимается раздеваться сам.

Скинув рубашку и брюки, он берёт с журнального столика пульт, нажатием кнопки, включает музыкальный центр, и парой последующих нажатий — музыку. "ЭйТиБи"… Ритмичная композиция сменяется плавной, нежной и снова нарастает сексуальный, призывный ритм…

Я смотрю в глаза Руслана, которые жаждут меня, и, согнув ноги в коленях, широко развигаю ноги. Так, чтобы он видел. Видел, какая она спелая, сочная, с припухшими от возбуждения раскрытыми губами, с пульсирующей, сжимающейся дырочкой, из которой сочится прозрачный сок. Видел мой гладенький, специально для него выбритый лобок, видел набухший, покрасневший клитор, который жаждет его ласк. Чтобы он видел, как я безумно хочу его. Чтобы он получил от меня сразу множество лучших для мужчины комплиментов.

Он замирает, стоя в одних спортивных трусах-боксёрах, в которых топорщится под плотной тканью его немаленький член. Замирает, завороженно глядя на мою киску.

— Тебе нравится? — выдыхаю я.

— Очень… Это самое прекрасное, что я видел за последние два дня…

— Полижи её, — прошу я. — Подготовь к своему члену. Не проникай сразу… Дай мне насладиться этим возбуждением… У меня голова кружится, Рус… Я пиздец, как хочу тебя…

— Скажи это ещё раз.

— Я пиздец, как хочу тебя, Рус. Посмотри сам. Под мной уже лужа. Я оставлю тебе здесь пятно.

— Ты уедешь, я буду его целовать.

— Не говори глупостей. Иди ко мне.

Он медленно и плавно снимает с себя трусы. Огромный, толстый и длинный член с тёмно-розовой головкой вырывается на свободу, чуть подпрыгивает вверх, замирает под острым углом.

Руслан подходит ко мне, опускается на колено, нежно кладёт ладони на мои бёдра, чуть разводит в стороны, ещё шире. Я чувствую, как губки приоткрываются ещё больше.

Руслан ныряет лицом к ним, губами их нежит, вылизывает меня, словно зверь, словно волк, снизу вверх, раз за разом, скользя между губами и вверх по клитору. Между губами и вверх по клитору. Между губами и….

Я беззвучно захлёбываюсь собственным дыханием, дугой прогибаюсь в пояснице, затылком врезаюсь в кровать…

— Аааааааах……………ааа….аааааааааааааа….аааааааааххх…

Моё тело сотрясает мощной судорогой. Клитор взрывается потрясающей силы оргазмом. Он выключает моё сознание и я чувствую, что куда-то лечу… Всё пропадает вокруг меня… В глазах темнеет, я вцепляюсь пальцами в руки Руслана, затем в его волосы, хочу убрать его голову от себя, потому что сотрясаюсь в бешеном оргазме и не могу больше терпеть такой уровень наслаждения… Но он не даёт мне этого сделать. Обхватив губами, посасывает мой набухший, торчащий клитор, пляшет на нём кончиком языка, и я едва-едва не умираю от остановки сердца….

Из моей груди вырывается крик. Я мечусь, пытаюсь вырваться и ору….

Всё это длится, наверное, целую минуту… А как только меня начинает отпускать, я выпучиваю глаза, потому что в киску, гладко, сочно, с хлюпаньем, вонзуется его толстый, прекрасный, самый лучший в мире член…

— Выеби меня… — выдыхаю я. — Выеби свою сучку…

Я не знаю почему, но мат помогает мне прочувствовать это великолепие наслаждения. Помогает не стесняться собственных стонов и криков, помогает отдаваться лучше, так, как я в действительности хочу. Я не смогла бы материться так с другим мужчиной. Но с Русланом могу. Знаю, что не осудит. Знаю, что только возбудится из-за этого. Чувствую это, понимаю.

Он двигается во мне будто поршень, в быстром ритме новой композиции, ускоряясь и замедляясь, и я понимаю, что от этих перемен скорости, от этих толчков головки в мою матку, от этого трения члена о складки, от поглаживания пальцем клитрора я вот-вот вновь взорвусь новым оргазмом…

— Пожа… луй…ста… по… п-по….п… подож…ди…

Он слышит меня, понимает. Замедляется. Ласково массажирует меня изнутри своим членом, легонечко гладит клитор, ласкает торчащий сосок…

Я тяну это чувство… Растягиваю это предоргазменное наслаждение… Мелкой дрожью трясусь под ним… Чувствую, что тело теряет вес… Кожа вся в мурашках, они будто радужными струйками переливаются на ней….

Тело моё поёт… Я на грани обморока….

— Возьми меня… — выдыхаю в музыку я…

Руслан крепко сжимает мои бёдра, подтягивает к себе и принимается долбить меня, будто отбойный молоток.

В глазах темнеет, а затем разом взрываются разноцветные фонтаны чудесных искр… Тело превращается в трепещущую раскалённую сталь…. Киска становится очагом такого невыразимого наслаждения, что несколько секунд я просто не могу вдохнуть, а когда получается, захожусь истошным криком, бешено дёргаясь под своим мужчиной… Который так классно, так потрясающе трахает меня….

Никогда.

Никогда я не испытывала блаженства подобного уровня.

Даже близко.

Даже в Питере.

За все три ночи.

Когда длительный, яркими горячими вспышками во мне догорающий оргазм мой заканчивается… я обмякаю, не в силах пошевелиться. И наверное, на доли секунд несколько раз теряю сознание…

Я долго прихожу в себя. Задумчиво поглажимаю свой живот, весь в липкой и нежной сперме, залитая оргазмом моего рычащего сквозь сладкое помутнение моего сознания мужчины… Мне нравится её чувствовать на себе…

Руслан лежит рядом и смотрит на меня. Я поворачиваю голову и вижу нежность и восхищение в его глазах…

— У меня никогда, — говорит он, — не было такой женщины, как ты. Ты какая-то невероятная. С ума сойти можно. Это не секс. Это что-то иное… Всё, чего я хочу — трахать тебя каждый день. И наслаждаться твоими оргазмами. Ты такая страстная… Такая искренняя… Такая… Ты чудо какое-то. Неземная ты.

Я слабо утыкаюсь мокрым лбом в его руку. Он тоже весь потный. Ещё немного тяжело дышит, запыхался…

У меня ноги сводит судорогой. Я скрещиваю их и сворачиваюсь калачиком на боку, лицом к Руслану. Новая судорога. Расслабление… Приятно потягивает во влагалище. Киска немного насытилась… Она отдыхает… Я отдыхаю… Новая судорога… Расслабление…

— Я не кончала до тебя, — с закрытыми глазами, всё так же уткнувшись лбом в его лежащую на постели руку, говорю я. — Вообще.

— Совсем? — поражается он и чуть привстаёт от удивления.

Явно не верит мне… Я улыбаюсь. Улыбка даётся с трудом, у меня вообще нет сил двигаться.

— Совсем. Даже когда мастурбировала. Я и мастурбировала-то для того, чтобы научиться кончать… Так и не научилась. А твои пальцы… сводят меня с ума. Это совсем другое. Совсем.

Глава 23.1

Мы возвращаемся в офис с опозданием на двадцать минут. Как только мы выходим из лифта, Руслан говорит мне:

— Наташ, на работе мы работаем.

— Я это понимаю, — говорю я.

Он нежно целует меня в губы, внимательно смотрит в глаза и говорит:

— Подумай, пожалуйста, ещё о том, что я тебе говорил.

— Руслан, я…

— Просто подумай ещё.

— Хорошо.

Как только мы заходим в секретарскую, он тут же уходит к себе в кабинет, а я сажусь за свой стол. Маша прожигает меня взглядом, но ничего не говорит. Я включаю монитор и продолжаю работу.

Спустя несколько минут телефон маши принимается вибрировать и ёрзать на столе. Она берёт трубку, хмуро смотрит на экран и быстро прикладывает её к уху:

— Да, Руслан Львович.

До меня доносится приглушённый звук его голоса.

— Хорошо, Руслан Львович.

Маша встаёт, и, вздохнув, стремительно выходит из секретарской. Возвращается спустя минут десять со стопкой документов.

— Нам нужно с тобой разобрать эти архивы, — говорит Маша, подходя к моему столу. — Пока я отсутствовала, кто-нибудь звонил?

— Нет, — мотаю головой я, и забираю у неё протянутую мне часть листов.

Из кабинета выходит Руслан.

— Девочки, я сейчас к Алле, затем уеду на час-полтора. Маша, если будет звонить Николев, скажи, что я решу его вопрос завтра.

— Хорошо, — кивнув, отвечает Маша.

Она так смотрит на него, что я понимаю, что она давно в него влюблена. Должно быть ей очень неприятно, что он вышел со мной на обед и вернулся тоже в моей компании. Но Руслана это, похоже, не тревожит.

Рабочий день так загружен звонками, документами и организацией встреч, что я не замечаю, как подходит к концу. Руслан уже вернулся, сидит в своём кабинете. Иногда до нас доносится его голос — он говорит по телефону.

Маша встаёт и принимается аккуратно раскладывать вещи на своём столе. В этот момент выходит Руслан. Держит в руке портфель.

— У меня важные переговоры, девочки. Тороплюсь. Какие-нибудь вопросы есть?

— Нет, — огорчённо отвечаю я.

Я надеялась, что после того, как рабочий день закончится, мы куда-нибудь сходим вместе. Хотя бы просто пройдёмся…

— Нет, — говорит Маша.

— Если что, звоните мне. А вообще, девчонки, рабочий день закончился. Всё, ладно, побежал. До завтра.

— До завтра… — отзываемся мы.

Руслан открывает дверь и выходит из секретарской. Маша бросает на меня торжествующий взгляд, в котором явно читается некоторое злорадство из-за того, что Руслан уехал без меня. Делаю вид, что не заметила этого. Тоже принимаюсь складывать вещи.

— Выключай компьютер, — говорит Маша, — я закрою дверь.

Мы вместе спускаемся в лифте, хотя я предпочла бы сделать это одна, без неё. Ничего друг другу не говорим. У выхода из бизнес-центра сухо прощаемся и расходимся в разные стороны. Испытываю облегчение.

А затем накатывает грусть.

Суетливый московский вечер. Час пик. Все спешат домой. А я предпочла бы остаться с Русланом… Снова думаю о его предложении снять мне квартиру. Теперь я ещё менее категорична в отказе. Даже мысленно… Еду и очень скучаю по нему.

В метро пишу ему об этом смску. О том, что скучаю. Две серые галочки остаются таковыми вплоть до момента, когда я втискиваюсь в переполненный автобус.

— Девушка, вы могли бы не пихаться?! — раздражённо шипит на меня женщина с двумя большими пакетами из продуктового магазина.

— Извините, — говорю я.

— "Извините"… Вырядилась, как на бал и всё туда же — в автобус лезет!

Через пару остановок появляется пространство и я читаю ответ Руслана:

"Я тоже скучаю. Мы можем видеться чаще. Я бы этого очень хотел. Целую тебя".

"И я тебя", — пишу я. — "Я подумаю над тем, что ты предложил".

В такой одежде и сумерках домой идти страшно. В этом районе обычно мало прохожих, в основном люди ходят в магазины, а во дворах иногда разве что компании какие-то тусуются на площадках.

Подхожу к дому, думая о том, как бы мне так войти, чтобы мама не увидела мой наряд. В подъезде аккуратно снимаю серьги и кладу их во внутренний кармашек сумочки. Звоню Ольке.

— Алё! — слышу я её звонкий голос.

— Оль, привет. Слушай, мама не спит?

— Нет… Наташ…

Голос её обеспокоен.

— Что случилось? — тут же напрягаюсь я.

— Наташ, мама твои вещи нашла… Я тут ни при чём. Я ей ничего не говорила! Она просто уборку затеяла и нашла… А я в ванной была…

Ба-лин… Вот это попадос… А я ещё прошмыгнуть хотела… И хотела так делать вплоть до зарплаты, чтобы потом она думала, что я сама себе это всё купила…

Мда… Смысла прятаться теперь нет. Только вот как бы ей это всё объяснить?

— Она злая? — спрашиваю я.

— Очень, Наташ… Я её давно такой не видела. Всё допрашивала меня, откуда это.

— Ты ей сказала?

— Нет! Я сказала, что не знаю! Я на балконе. Она на кухне, чай пьёт. А ты где?

— В подъезде, Ольк. Сейчас поднимусь…

С тяжёлым сердцем открываю дверь квартиры. Немного копаюсь — ещё не привыкла к новым ключам.

Тихо закрываю за собой дверь, ставлю на трюмо сумочку, принимаюсь разуваться.

До меня доносится звук открываемой на кухне двери. Чуть шурша тапочками, подходит мама. Поднимаю на неё взгляд. На плечах у неё накинутый плед.

— Привет, мамуль, — стараясь не смотреть ей в глаза, тихо говорю я.

— Привет. Как прошёл "рабочий день"?

— Хорошо, — отвечаю я, сделав вид, что не услышала иронии в её голосе.

Впечатление, будто в коридоре стремительно сгущаются тучи.

— У меня к тебе разговор, — глухо говорит мама.

— Сейчас, мамуль, руки помою только.

Сбегаю в ванную. Стоя перед зеркалом, раздумываю, как бы так получше всё это объяснить, чтобы не было скандала. Мама сердится редко, но так, что расплакаться можно запросто. Она уже давно привыкла тянуть семью и после смерти папы её характер стал немного мужским. И особенно это чувствовалось тогда, когда её что-то не устраивало.

Выхожу из ванной.

Мама стоит у дверей.

— Пойдём.

— Куда? — не понимаю я.

— В вашу комнату, — в голосе сталь.

— Хорошо, — тихо отвечаю я.

Мы проходим через мамину комнату и оказываемся в нашей. Олька сидит за столом, что-то смотрит в телефон. Как только мы заходим она бросает на меня одновременно испуганный и сочувствующий взгляд. На моей кровати разложены все вещи, которые подарил мне Руслан. Сверху на них — лежат драгоценности. У кровати стоит купленная им обувь.

— Оля, — холодно произносит мама, — выйди из комнаты.

— Хорошо, — тихо отзывается Олька и, мышкой прошмыгнув мимо нас, выбегает с телефоном в руке.

Мама подходит к кровати и кивает на платья, блузки и нижнее бельё.

— Что это? — спрашивает она

— Одежда, — потупившись, говорю я.

— Это я и так знаю. Откуда?

— Подарили…

— Ты мне в глаза смотри! — раздражённо восклицает она. — Ишь, глазки опустила! Кто подарил? Или коллективом скинулись?! Новым сотрудникам украшения за бешеные деньги дарят, да?!

— Нет. Мам, послушай…

— Я вот и слушаю. Жду твоего ответа. Это откуда?

— Мам… Мне правда подарили всё это…

— Это что за работа такая? Ты что, совсем стыд потеряла?! У меня дочь, что, проституткой стала, да?!

— Мам, я не проститутка! — вспыхиваю я.

— А кто? Ты отсутствовала несколько дней — где была?!

— Я же говорила — в командировке!

— И привезла оттуда вещей на мою зарплату за год?!

— Мне их Руслан подарил…

— Кто такой Руслан?!

— Мужчина…

— Я понимаю, что не женщина! Я тебя спрашиваю — кто он такой!

— Руководитель… Начальник мой…

— Ох-ре-неть, — говорит моя мама, садясь на стул. — Приехали.

— Мам, — стараюсь говорить спокойно я. — Ты просто неправильно понимаешь…

— Я всё правильно понимаю, — перебивает меня мама. — У меня дочка решила быстро карьеру сделать. Известным местом.

— Да нет же, мам!

— Рот закрой свой сейчас. И, послушай, что я скажу. Я вот этими вот руками, — она трясёт ладонями перед собой, — вас троих тянула одна. Работала на совесть. Меня уважает весь коллектив. Никаких нареканий. А ты… Только из института выпорхнула, на одном месте не задержалась, а на втором — сразу стала… Я даже не знаю, как это назвать. А я ещё гордилась тобой. Думала, у меня дочка старается стать взрослым и ответственным человеком. Надеждой моей на спокойную старость. А оно вон, как всё оказалось… Цветы, бирюльки дорогие, бельё нижнее… Ты думаешь, я не знаю, кому мужчины трусы с лифчиками дарят?

— Мам, мы встречаемся…

— Чего-о? "Встречаетесь" вы?

— Да, мам, представь себе.

Она встаёт. Подходит ко мне.

— Ты с ним спала? В глаза мне смотри. Ишь, потупилась! Спала или нет?!

— Мам, я взрослый человек, — стараясь не расплакаться из-за этого напора и давления, говорю я. — Я имею право на личную жизнь.

— Тебе в этом праве никто не отказывает. Только вот понимание того, что моя дочь решила стать шлюхой — мне лично, как ножом по сердцу.

— Мам, я не шлюха… Ну, что ты такое говоришь?

У меня губы дрожат. Едва не плачу.

— Ты сколько с ним знакома?

— Немного…

— Сколько, я тебя спрашиваю?!

— Неделю…

— Неделю! В командировку с ним ездила?!

— Да…

— Спала там с ним?

— Мам, перестань…

— Ты спала там с ним или нет?!

Ничего не говорю. Смотрю под ноги. Слёзы катятся по щекам.

— Ясно, — заключает мама. — Значит так. В глаза мне смотри!

Заставляю себя посмотреть на неё.

— Завтра же, — приказывает мама, — поедешь вернёшь ему все эти шмотки. Включая то платье, которое на тебе. И все эти бирюльки. И обувь. Всё. С трусами вместе! И увольняешься с этой работы. Устраиваешься на нормальную. Где руками и головой работают. А не… — она явно хочет сказать матом, но сдерживается и только поджимает губы. — Ты поняла меня, нет?!

— Мам, это подарки. Подарки, — я уже откровенно плачу, — подарки, понимаешь?

— Понимаю. Получше тебя понимаю. Что это за "подарки"! Позор…

И стремительно выходит из комнаты.

После этого разговора, мама наливает себе на кухне чаю и уходит в свою комнату смотреть телевизор. Она даже не предлагает мне ужин. А на все мои попытки что-либо объяснить, жестом останавливает меня и говорит, чтобы я не мешала ей смотреть сериал, а потом передачу. В общем, даёт понять, что общаться со мной не желает.

Позже мы все ложимся спать и яслышу, как Олька вздыхает в темноте, лёжа на своей кровати.

— Наташ? — тихонько зовёт она меня.

Я лежу спиной к ней, повернувшись лицом к стене.

— Что? — повернув голову, спрашиваю я.

— Ты всё это отдашь?

Кусаю губу. Слёзы текут из глаз, задерживаются в уголке. Вытираю пальцами, вздыхаю.

— Я не знаю.

— Он же обидится, если отдашь… Да и жалко, да?

— Да…

— А у вас всё по-серьёзному?

Сглатываю слёзы.

— Я не знаю…

— А ты правда с ним спала?

— А как ты думаешь, если мы ночевали в одном номере?

Молчим. Слышу, как она только тихонько ворочается. Обиделась, что ли?

— А тебе понравилось? — доносится до меня её робкий вопрос.

Понравилось? Да я в космос летала… С ума сходила от удовольствия…

— Спи, Оль.

— Ну, скажи…

— Понравилось.

— А вы этим сколько раз занимались?

— Много, Оль.

— Везука тебе…

Да уж. Везука.

— Ты влюбилась, что ли, в кого-то? — повернувшись на другой бок, спрашиваю я.

Молчит. Слышу её дыхание в тишине.

— Что, влюбилась? — заинтересовываюсь я.

— Да. Ты только маме не говори. Он футбольный хулиган. Она точно не одобрит.

— Стопудов не одобрит, Оль. А к тебе он как относится?

— Он не знает ещё… Я не говорила.

— Оль, если он злой или агрессивный, не надо с ним встречаться.

— Он хороший. И очень классный. Знаешь, какие у него глаза?

— Какие? — сквозь слёзы улыбаюсь я.

— Ярко-зелёные, — шепчет она. — Как у кота.

— Прикольно, — шепчу я в ответ. — Только стрёмно за тебя немножко…

— Да нет, он правда хороший. Собаку свою очень любит. Немецкую овчарку. Вот была бы у нас собака, мы бы с ним вместе выгуливали. Он неподалёку живёт. Сейчас даже ближе, чем когда мы жили на той квартире.

До нос доносится шуршание приближающихся шагов, и мы обе тут же умолкаем и притворяемся спящими.

Мама тихонько открывает дверь и прислушивается. Затем закрывает. Слышатся её тихие шаги, а затем поскрипывание кровати — она снова легла. Видимо, ей тоже не спится.

— Всё, Ольк, спи, — шепчу я. — Добрых снов.

— И тебе.

В отличие от вскоре засопевшей Ольки, я ещё долго не могу заснуть. Мама даже не представляет перед каким выбором поставила меня. Я ведь знаю, что она не просто разозлилась, а действительно не будет со мной нормально общаться, если я не верну эти вещи Руслану. А он их обратно совершенно точно не примет. Что же их теперь выкидывать, что ли?

И его предложение переехать мне в арендованную им квартиру выглядит теперь ещё более заманчивым. Настолько, что я уже просто не вижу другого варианта.

Но окончательно принять это решение мне очень непросто. Отношения с мамой будут совсем испорчены. Да и болеет она, страшно за неё. И Ольке будет голову мыть, чтобы не пошла по стопам "гулящей" сестры. Хотя, это в принципе будет. Живи я здесь или на другой квартире. Мама в этом отношении довольно старомодна и очень принципиальна.

Но я ведь ещё даже не видела квартир, которые хочет показать мне Руслан. И даже не представляю, каково это — жить одной. Мне и хочется и боязно. И вообще — он и так столько на меня денег потратил, что думать страшно. А я даже не знаю, влюблён ли он меня тоже, или просто… играется так. А если мы завтра поссоримся? Уеду в снятую им квартиру, а потом через неделю-две вернусь домой, как собака побитая. Я ведь его знаю-то всего-ничего…

А с другой стороны, в Питере с ним был так хорошо… И это можно повторять и повторять. Может он и оставаться ночевать со мной будет… Было бы здорово…

Засыпаю.

Глава 24.1

Мы сидим с Русланом в маленьком, камерном даже каком-то кафе. Оно такое уютное, что я просто таю от удовольствия. Приятный персонал, лёгкая джазовая музыка, вкусные десерты, ароматный чай — то, что и нужно в конце напряжённого рабочего дня.

Руслан действительно поговорил с Аллой. И эффект меня просто потряс. Она стала меня будто даже побаиваться. Тщательно подбирала слова, была вежливой и очень старалась, общаясь со мной, меня не обидеть. Это её старание прям чувствовалось. Удивительно просто… Настроение моё, несмотря на множество задач, было просто прекрасным. А когда Руслан предложил вместе заглянуть в уютное кафе, которое он очень любит, я вновь почувствовала себя счастливой.

Он берёт мою руку и нежно целует пальцы. Млею, как котёнок на солнышке. Руслан отпускает мою руку и спрашивает:

— Ты подумала?

— Ты о квартире?

— Да.

— Да. Я согласна.

Вижу радость в его глазах. Это очень греет.

— Прекрасно, — говорит он. — Тогда может, уже посмотрим квартиры? Мне для этого всего несколько звонков надо сделать.

— Чудесная мысль, — говорю я. — Я с удовольствием.

Рассказываю ему о том, что произошло вчера вечером. Он внимательно слушает.

— Понимаешь, для мамы это очень… Не знаю, как тебе сказать. Неправильно как-то. Скажи, если бы я отдала тебе всё обратно, ты бы обиделся на меня?

— Нет, не обиделся бы, конечно. Но расстроился бы очень. Скажем так, это неприятно. И я не взял бы назад. Я покупал это тебе.

— Я так и подумала…

Руслан задирает манжет рубашки и смотрит на часы.

— Давай сделаем так. Мы сейчас глянем квартиры три-четыре. И думаю, какую-нибудь из них сразу подберём. И я тут же оформлю договор, проплачу всё наперёд и ты сможешь остаться переночевать в ней.

— Нет, Руслан, я так не могу, — качаю головой я. — Мне обязательно надо сегодня домой приехать. Хотя бы для того, чтобы забрать вещи. Я их опять спрятала. Да и просто, пойми — мне надо обсудить это с мамой не по телефону.

— Резонно. Хорошо. Тогда поступим так. Сейчас поедем выберем квартиру, а потом я отвезу тебя к маме. А завтра ты уже с вещами заедешь в новую квартиру. Уйдёшь с работы пораньше — часика в три, приедешь и будешь потихоньку обживаться. Я всё равно в два уеду на переговоры и в этот офис завтра больше не вернусь. А потом, как я закончу с делами, я к тебе приеду.

Господи, как же мне хорошо… Сижу, и улыбаюсь, как дура. Беру его руку, прикладываю к своей щеке и трусь об неё, словно кошка.

— Тебе нравится такая идея? — спрашивает он.

— Очень, — говорю я. — Очень нравится, Руслан. Спасибо…

Проходит около часа и вот мы уже у дверей подъезда. Он очень не похож на подъезд дома, в котором я живу сейчас. Питерское слово "парадная" подошло бы здесь намного больше. Он очень красивый даже при входе — с арочным навесом, уютной нишей и крытой площадкой для колясок и велосипедов. Мы заходим внутрь, минуем консьержа — элегатного пожилого мужчину в костюме, который читает книгу в кресле-качалке, отрывается от неё и спрашивает у нас, кто мы и куда идём. Девушка-риелтор по имени Светлана кратко объясняет ему, показывает ключи, и он нас пропускает.

Мы поднимаемся на лифте на девятнадцатый этаж. Светлана рассказывает по пути, что этот дом-башня — лучший во всём жилом комплексе, в том числе за счёт своего расположения по его центру. Я смущённо поглядываю на Руслана, который сосредоточенно слушает девушку-риелтора.

— Здесь, как вы видите, очень приятная площадка с большим окном, — рассказывает и показывает Светлана, когда мы выходим из лифта. — В дневное время суток, особенно когда солнечно, здесь очень много света. Обратите внимание на высоту полков — здесь почти четыре метра. Пройдёмте сюда, тут у нас большой коридор с двумя квартирами слева и справа. Та, которую мы будем смотреть — располагается справа.

Мы подходим к высокой двери. Она металлическая и чёрная с какими-то маленькими серыми пятнышками. Выглядит очень стильно.

— Это дверь немецких производителей, — показывая на неё и доставая ключи, говорит Светлана. — Очень высокое качество, цельный металл. Тут три замка, сейчас дверь закрыта на два. Сейчас открою я, а потом, если вам понравится квартира, то вы уже попробуете сами. Хорошо?

— Хорошо, — говорю я, и с улыбкой смотрю на Руслана.

Он нежно улыбается мне в ответ. Светлана открывает дверь и мы заходим в большое, просторное помещение с огромными окнами. Светлана включает свет.

— Большая прихожая с высоким шкафом для одежды плавно переходит в комнату-студию, — рассказывает и показывает она, — в которой, как вы можете видеть, есть несколько уютных и удобных ниш.

Мы заходим в квартиру и у меня захватывает дух от красоты, стиля и нравящихся мне светлых цветов.

— Здесь была стена, — показывает Светлана влево, — которая отделяла кухонную нишу с барной стойкой от комнаты. Она не была несущей и хозяева её снесли. Мебель здесь вся новая, немецкая и австрийская. Чувствуете, пахнет свежим деревом? Только-только вот установили всё. Если не ошибаюсь — в конце прошлой недели монтажники закончили и сдали работу. Здесь после ремонта никто ещё не жил, так что квартира, можно сказать, совершенно новая. В общем-то, этому дому всего два года, так что здесь в любом случае никто пока всерьёз не обживался.

Квартира просто огромная. С высоченными потолками, большими панорамными евроокнами, красивой новой мебелью и светлыми паркетными полами. Очень стильная и просторная. Кухонная зона выполнена в приятном светло-сером стиле, с матовыми синими столешницами. Встроенный в шкаф большой холодильник, прекрасная тихая вытяжка, газовая плита и удобная мраморная раковина с классным высоким смесителем. Раскладной деревянный стол в кухонной зоне, на котором стоит ваза с красными, белыми и сиреневыми тюльпанами, изящные стулья с мягкими спинками. Всё это так непохоже на то, где я живу, что у меня просто дух захватывает…

— А вот здесь — балкончик, — подходит к двери Светлана и, открыв её, пропускает нас вперёд.

Выйдя с Русланом на балкон, я едва не задыхаюсь от эмоций… Потрясающе красивая вечерняя Москва, сверкая множество ярких белых, жёлтых, оранжевых и синих огней, раскинулась впереди и под нами…

— Ну, как "балкончик", — смеясь, поправляется Светлана, — Как видите, он довольно большой. Полукруглая форма создаёт дополнительный уют. Здесь хорошо завтракать, глядя на панораму с прекрасными видами, в том числе на вот этот большой парк — видите фонарики стройными рядами вокруг озера? Столик, стулья, всё что нужно для приятного отдыха.

Мы с Русланом подходим к высокому краю балкона и смотрим вдаль.

— Обалдеть… — чувствуя, как свежий, уже прохладный ветерок нежит кожу на моём лице и играет распущенными волосами. — Как же здесь красиво…

— Согласен, — кивнув, отвечает Руслан. — Вид просто чудесный. И сам этот балкон очень классный. Просторный такой.

— Мне очень нравится эта квартира, — переполняемая эмоциями, тихо говорю ему я.

— Не торопись, Наташ, — отвечает Руслан. — Мы же ещё не всё посмотрели.

— Руслан, мне она нравится, правда. Прямо очень.

Светлана подходит к нам.

— Ну что ж, — говорит она, — может быть посмотрим спальню и ванную?

— Да, конечно, — отвечает Руслан и берёт меня за руку. — Пойдём.

Мы снова заходим в квартиру, минуем зону кухни, затем зону гостиной с огромным длинным диваном и большим телевизором на стене напротив него, поворачиваем вправо и Светлана открывает перед нами дверь.

— Это спальня, она, как вы видите, находится отдельно, — говорит Светлана, показывая небольшую уютную комнату с огромной кроватью, высоким изголовьем, шкафом-купе во всю стену и дамским столиком, над которым висит овальное зеркало в рамке с изогнутым узором.

Она подходит к шкафу и отодвигает в сторону дверь.

— Высота шкафа — более трёх метров, он очень вместительный и здесь удобно вешать и складывать самую разную одежду. Вот здесь, — она отодвигает вторую и третью двери, показывая нишу с металлической перекладиной, на которой висят деревянные вешалки, — очень удобно вешать платья во всю длину — ничего не помнётся, останется в аккуратном состоянии. Всё здесь сделано для того, чтобы уютно спать и проводить приятные вечера. Книжная полочка…. Автоматические жалюзи-экран…

Светлана нажимает на кнопку у окна и тканевые жалюзи полностью затягивают окно.

— Хозяева предусмотрели здесь проектор, поэтому закрытые окна служат экраном для просмотра фильмов. Вот здесь вы включаем проектор, — Светлана нажимает кнопку, — и… — на затянутом плотной тканью окне появляется чёткое изображение заставки голливудского фильма с рычачим львом, — видим, что спальня превращается в домашний кинотеатр.

— Очень круто… — восторженно выдыхаю я.

Светлана улыбается — мои реакции её явно устраивают.

— Ну что ж, пойдёмте посмотрим ванную комнату?

Я радостно киваю:

— Пойдёмте!

Ванная меня тоже не разочаровывает. Во-первых, она большая и очень стильная: выдержанная в светло-персиковых тонах с приятной мраморной плиткой и большой овальной ванной у стены. А, во-вторых, в ней одновременно есть и ванна и душевая кабинка с задвигающейся дверью из матового стекла.

— Санузел совмещённый, — говорит Светлана, показывая на ванну, рукомойник с огромным зеркалом в белой раме, унитаз и биде. — Пространство позволяет свободно здесь перемещаться здесь, так что никакой тесноты.

Тесноты в этой квартире нет вообще. Барная стойка, удобная мебель, высоченные потолки, прекрасный ремонт, огромные окна — здесь безумно уютно, красиво и свободно.

Мы стоим в студии, рядом с коридором.

— Руслан, мне очень нравится, — говорю я. — Давай не будем смотреть другие квартиры?

В его взгляде теплота и нежность. Светлана с улыбкой и надеждой смотрит на него. Он поворачивается к ней и говорит:

— Давайте поговорим о цене. А то я ведь доверился вашему вкусу, цены ещё пока не смотрел.

— Да, конечно, — тут же отвечает она. — Ну, смотрите, коммуналку здесь оплачивают хозяева. Так что в стоимость входит исключительно аренда самой квартиры.

— И сколько? — спрашивает Руслан.

— Сто тридцать тысяч в месяц, — говорит Светлана. — Это очень хорошая цена для центра города и такого дома. Можно сначала оплатить только два месяца — первый и последний, ну и плюс 50 % комиссионных.

Нифига себе… Я конечно понимала, что эта квартира стоит не двадцать пять тысяч, но чтобы столько…

— Окей, — говорит Руслан. — Цена меня полностью устраивает, — он поворачивается ко мне. — Ну что, эту? Точно не будем смотреть другие?

Цена меня порядком смутила. Но квартира мне нравится безумно…

— Дороговато немного, — тихо говорю я.

— Нет, Наташ, это нормальная цена. И я не об этом. Тебе эта квартира точно нравится?

— Да, очень!

— Значит, арендуем её. Ну, Светлана, тогда если договор у вас, я готов и подписать его и оплатить.

— Да, конечно, — радостно отвечает Светлана. — Всё со мной, только в машине. Я сейчас спущусь и скоро вернусь к вам. Вы пока тогда осматривайтесь, обживайтесь, устраивайтесь с комфортом.

Она уходит и я бросаюсь к Руслану на шею. Обвиваю её руками и нежно целую его в губы.

— Она мне таааак нравится, таааак нравится, передать не могу! — глядя в его смеющиеся глаза, восклицаю я. — Спасибо, спасибо, спасибо тебе!

Глава 25.1

Будильник не унимается. Я вытаскиваю руку из-под тяжёлого тёплого одеяла и сонно тянусь к смартфону. Хватаю его и тащу обратно. Сразу отключаю музыку, убираю его в сторону и сладко потягиваюсь.

Восемь утра. Окно закрыто и я тянусь к кнопке. Нажимаю, и жалюзи бесшумно ползут вверх, запуская в комнату солнечный свет. Щуря глаза, я беру в руки пуль и включаю музыку. Из колонок принимается литься тихий, приятный джаз.

Нехотя вылезаю из постели, беру с собой телефон и иду в ванную. По пути читаю сообщение от Руслана:

"Доброе утро, любимая".

Сонно набираю в ответ: "Доброе утро, мой хороший" и, войдя в ванную, кладу телефон на стиральную машину. Включаю тёплую воду в ванной, выливаю немного наполнителя для ванн, умываюсь, чищу зубы. Ухожу на кухню, пью апельсиновый сок, съедаю йогурт и, вымыв сладкое и твёрдое яблоко, иду обратно. Снимаю мягкую пижаму и с удовольствием забираюсь в тёплую воду с душистой цитрусовой пеной и снова беру в руки смартфон.

"Как ты спала?"

"Прекрасно)", — печатаю я. — "Мне снилось под утро, что мы занялись любовью в каком-то лесу, представляешь? Там была избушка, старая такая. Мы вышли на поляну, полную цветов. Пели птицы. Небо такое голубое было — прям даже синее. И солнце ярко светило. И мы с тобой упали в цветы и долго целовались) А потом ты стал меня раздевать…"

"Блин, мне бы такой сон приснился!"

"А что приснилось тебе?)"

"Да я какие-то рабочие вопросы решал. То, сё, пятое, десятое, носился везде. Мне какую-то бумагу не выдавали, я уже даже взятки предлагал — и всё равно не получалось. Так устал, что когда проснулся — прям обрадовался, прикинь)))"

"Ты приедешь ко мне сегодня?"

"Нет, малышка, сегодня не смогу. Полно дел. Но после работы можем заехать ненадолго в какой-нибудь ресторанчик и поужинать вместе".

"Слушай, это было было бы классно)"

"Значит, сходим)"

"Русь, а мы сможем эти выходные провести вместе?"

"Не знаю, Наташ, пока не могу сказать. Давай в пятницу это обсудим?"

"Хорошо".

"Не опаздывай. У нас сегодня будет очень загруженный день. Звонил Петренко, хочет продать несколько франшиз своим клиентам. Я дал добро. Бумаг дофигища, сама понимаешь. Плюс сегодня у меня встреча в три, будем обсуждать рязанские и калужские магазины. Скорее всего появимся там уже в этом месяце".

"Здорово!"

"Прости, что я вчера так рано уехал. Ты получила зарплату, всё нормально?"

"Да, мне всё перевели. Ровно сто тысяч. Я впервые такие деньги получила".

"То ли ещё будет, малышка. Это же только первый месяц. Чуть попозже поднимем тебе зарплату. Месяца через два. Что там с курсами английского?"

"Всё хорошо, вовремя выполняю задания. Вчера мне две пятёрки поставили!) За выполнение заданий и за произношение)"

"Отлично! =) Я вот даже не удивлён. А что сейчас делаешь?"

"В ванной нежусь. А ты?"

"завтракаю. Ладно, солнце, увидимся на работе"

"Хорошо. Целую тебя".

Минут пятнадцать листаю ленту в "Фейсбуке". Потом убираю телефон и моюсь, размышляя над тем, как бы так передать деньги маме, чтобы она их взяла. На мой отъезд больше трёх недель назад она отреагировала суровым молчанием. С тех пор много моих смсок просто игнорила. Олька сказала, что на прошлой неделе она снова вышла на работу. Я подумывала о том, чтобы отдать ей половину зарплаты, но не знала, как это лучше сделать — мама сказала, что ей ни копейки не нужно из тех денег, которые я заработаю "таким путём". При этом квартиру надо было всё равно оплатить. Олька сказала, что мама договорилась с арендодателем, что оплатит чуть позже, но я не хотела, чтобы жильё оплачивала она. Как бы она ко мне сейчас не относилась — я её очень люблю и хочу им помогать. Олька говорила с ней несколько раз по этому поводу — я просила — но мама решила придерживаться позиции, что у неё непутёвая дочь.

А у меня всё хорошо. Работаю, встречаюсь с Русланом, мечтаю о том, чтобы мы смогли жить вместе. Он говорит, что ему это непривычно — он давно живёт один и встречи ему нравятся больше. Правда иногда он всё же остаётся у меня. Я как-то набралась храбрости и спросила его — а не женат ли он, случаем? Он расхохотался и сказал, что он женат на своей работе. Помню, как выдохнула с облегчением, потому что боялась, что он так редко ночует у меня, потому что женат. Но он объяснил мне, что ему не двадцать и ему нужно чувство свободы, которое возможно только тогда, когда он может уединяться в своей холостяцкой квартире. А дом в Подмосковье он подумывает сдать в аренду, потому что редко туда приезжает.

В его квартире за всё это время я была ещё дважды. И каждый раз мы долго и упоительно занимались любовью. И потом мы даже спали вместе, в обнимку. Жаль, что он редко оставался здесь, у меня. Мне очень нравились эти ночи.

Я вылезаю из ванной, вытираюсь белым махровым полотенцем и снова иду на кухню — пить кофе. А ещё через пятнадцать минут, включив музыкальный канал, иду в спальню одеваться. Сегодня надену брючный костюм и светло-голубую блузку.

— А.БАЛ.ДЕТЬ… — стоя под пластиковым навесом на автобусной остановке, поворачиваю голову: голос очень знакомый. — А-бал-деть… Петрова, ты?!

Любавина! Однокурсница!

— Илонка! — радостно восклицаю я. — Вот так встреча!

Илона — сероглазая шатенка примерно моего роста. Общительная, эмоциональная хохотушка. Очень симпатичная, любит закалывать волосы на затылке, так что их кончики торчат во все стороны, отчего она выглядит эдакой задорной белочкой. А ещё у неё большие серые глаза, чуть курносый острый носик и милые веснушки на нём. Она одета в джинсы, футболку с принтом и лёгкую кожаную курточку — сегодня довольно прохладно, несмотря на то, что ещё лето. Вид у Илонки — совершенно потрясённый.

— Абалдеть… — с широко распахнутыми глазами снова восклицает она. — Я тебя даже не узнала сразу… Выглядишь просто отпадно!

— Да ладно тебе, — смущаюсь я.

Хотя приятно конечно, чего уж тут.

Илонка отходит на шаг и оглядывает меня так, будто я экспонат какой-то на выставке. Изумлённо качает головой.

— Просто крышесносно выглядишь… Ты что, наследство получила от какого-то родственника-миллионера?

— Да нет же…

Она подходит почти вплотную ко мне, держа сложенные кулачки у груди. Глаза — так и горят любопытством. Я даже немного отхожу.

— Ну, рассказывай, Наташк! — восклицает она. — Ты что, после окончания психфака топ-менеджером "Газпрома" стала, что ли?! Ты же, как и я — из простой семьи! Откуда это всё?

— Илонк, уймись, — вконец смущаюсь я. — Ну, что ты, в самом деле…

— Да я офигеваю просто, подруга! — хватается за голову она. — Ухоженная, вся в стильном брендовом шмотье, золотые украшения, мобильник крутой, сумочка какая офигенная… — она тянется рукой к моей сумке, явно кочет потрогать, и, замерев, поднимает на меня серые глаза. — Можно?

— Илонк, ну ты чё? — пытаюсь возвать к её рассудку я. — Это ж я.

Она убирает руку, и, продолжая разглядывать меня, принимается качать головой.

— Короче, — воодушевлённо восклицает она. — Рассказывай!

— Что рассказывать-то? — смеюсь я.

— Что в твоей жизни произошло, что ты стала такой шикарной? — и не успеваю я ответить, как она, снова округляя глаза, задаёт новый вопрос: — А ты чё, тоже автобуса ждёшь?

Закатываю глаза и вздыхаю.

— Ты так говоришь, как будто я не могу автобус ждать.

— Слушай, вообще-то люди, которые так выглядят, обычно в каких-нибудь "Мерсах" разъезжают! С личными водителями!

— Да не говори ерунды, — пытаюсь увещевать её я. — Угомонись уже. Я тоже рада тебя видеть, но ты меня в краску вгоняешь.

— Лан-лан, извини, — чуть не подпрыгивает на месте она. — Только рассказывай. Я вся в нетерпении! Прям сгораю от любопытства!

— Да не знаю я, что рассказать-то. На работу вот устроилась. Живу тут поблизости.

— А что за работа-то такая? Вам что — миллионы платят?

— Ну, не миллионы, конечно. Но зарплата хорошая, да.

— Чё-то она прям совсем хорошая… — искоса посмотрев на меня, недоверчиво произносит Илонка. — Если не секрет, тебе сколько платят?

— Ну, ты и вопросы задаёшь…

— Слушай, а устрой меня, а?

— У нас вакансий нет таких, Илонк, — качаю головой я. — Разве что продавцы в салоны нужны. И айтишник ещё требуется. Но тебе ж это не подойдёт.

— Ясно… — печально вздыхает она. — А я тут замоталась носиться — фрилансила понемножку, а потом устроилась психологом в среднюю школу. Но там с сентября только работать буду. Пока перебиваюсь с хлеба на воду, как говорится. А ты там кем работаешь?

— Помощницей руководителя.

— Это как? Секретарём, что ли?

— Ну да, вроде того.

— И так выглядишь?! — офигевает она.

А потом прищуривается и, хитро на меня глянув, тихо произносит:

— У тебя мужик, что ли, появился?

— Ну, не без этого, да… — снова смущаюсь я.

— Это он тебе, что ли, дарит? — переходит Илонка на шёпот, — Да?

— Да, — улыбаюсь я.

— И квартиру подарил? — выпучивает из без того большие глаза она.

— Да нет, ты что… — растерянно отвечаю я. — Снял просто.

— А-бал-деть… — покачивая головой, снова повторяет она. — Фига ты устроилась… А он — кто? Русский хоть?

— Русский, — усмехаюсь я.

— А чем занимается?

— Начальник мой, — тихо говорю я.

— Серьёзно?! — Илонка произносит это едва ли не шёпотом. — Фигасе, ты карьеристка, оказывается! А в институте, главное, такая скромняшка была…

— Да нет, Илонк… вконец смущаюсь я. — У нас любовь.

— Да ты что-о? — восхищённо тянет она. — А-бал-деть… Блин, везука тебе… — в голосе явственно звучит зависть. — А он, что — миллионер, что ли?

— Владелец компании. И её генеральный директор.

— Фигассе, ты рыбку поймала! — она хватается за голову и проводит ладонями по волосам. — Вот это да! Ты, наверное, теперь по салонам красоты ежедневно ходишь, да?

— Зачем каждый день-то? Мне ж не шестьдесят.

— И шоппишься постоянно?

— Ну, бывает иногда, да.

Илонка ошеломлённо качает головой.

— С ума сойти… И квартира крутая?

— Квартира, да, крутая, — с улыбкой говорю я. — Вид из окна просто — сказочный! На парк, на…

— А мужику твоему сколько? — нетерпеливо перебивает она. — Папик?

— Ну, почему "папик"? — обижаюсь я. — Ему чуть больше тридцати.

— А чего ты на автобусе ездишь, раз он такой крутой? — удивляется она. — Чего он тебя не возит? Или машину не подарит?

Что-то она совсем разошлась…

— Илонк, — хмурюсь я. — Ну, угомонись ты уже. Мне до работы две остановки ехать. А для машины у меня прав ещё нет. Он меня с работы часто домой отвозит. А на работу я обычно так — либо на автобусе, либо такси вызываю, когда опаздываю.

— Замуж-то зовёт?

— Пока нет, — смущённо улыбаюсь я. — Он вообще — закоренелый холостяк.

— Но у вас всё серьёзно, да?

— Ну, как видишь, — говорю я. — Обо мне заботится, да.

— А ты? — любопытство её просто распирает. — Влюблена в него?

— Как кошка, — улыбаюсь я. — Час его не вижу — уже скучаю безумно.

— Охренеть… — только и повторяет она. — Охренеть…

Я киваю в сторону подъезжающего автобуса:

— Мой, Илонк.

— И мой! — радостно восклицает она. — Ты на нём ездишь?

— Ну да, на этом, и ещё несколько тоже в ту сторону идут.

— Пойдём тогда, — призывно кивает она на автобус и направляется к нему.

Открываются двери, из центральный дверей выходит пара человек, а мы заходим в переднюю дверь. Я прикладываю к турникету карточку и, прокрутив круглую планку, прохожу в салон. Илонка идёт следом. Она меня уже порядком утомила своими реакциями, но осталось потерпеть всего две остановки. Она, в общем-то, девчонка хорошая и понять её можно, но чувство такта — это явно не её сильная сторона. Вообще, близко мы не дружили. Так, общались иногда. Помогали друг другу на лекциях и семинарах. Она больше дружила с Катюхой Нестеровой.

— Как у Катьки-то дела? — спрашиваю я, больше, чтобы тему перевести.

— Да у Катьки как? — усмехается она. — Как обычно. Связалась с каким-то алконавтом, из клубов теперь не вылезает. Иногда вместе тусим, но чаще она с ним и его компанией. Мы немного повздорили на прошлой неделе.

— А чего случилось?

— Да… — она машет рукой. — Парень её ко мне по пьяни кадриться стал. Прикинь? Причём, я ему глазки вообще не строила. Он даже не в моём вкусе. Волосатый такой, фу. И строит из себя постоянно крутого перца. Знаешь, такой весь на понтах. Было бы с чего! — она презрительно фыркает и сразу же хмурится: — И чё-то стал меня за жопу хватать на танцульках, а она из туалета пришла и увидела. Психанула. Обиделась. Ну, вроде помирились немножко, но она всё равно ещё на меня дуется. Я ей говорю — "На парня своего дуйся! Я-то здесь причём?". А она не верит. Ну… Ты ж её знаешь… Она ж ревнивая, ппц. Да лан, нормально всё будет. Уже по телефону общаемся потихоньку. Слушай, я чё спросить-то тебя хотела — а ты давно с ним?

— Месяц.

— Месяц? — выпучивает глаза Илонка.

— Ну, да. Я сначала в другой фирме работала недолго. Младшим эйчаром. Но там сократили. И я вот нашла себе работу в другой компании.

— Ты в ней всего месяц работаешь? — вконец офигевает она.

— Да, Илон, да, — уже чуть раздражаюсь я. — Месяц.

Безумно радуюсь, что ехать вместе с ней мне осталось всего-ничего.

— Чё ты злишься-то? — обижается она.

— Да я не злюсь… — оправдываюсь я. — Просто ты меня вообще засмущала.

— Слушай, я пять лет училась с девчонкой, которая, ты уж меня прости, ходила в дешманских шмотках, никаких украшений не носила и которая иногда у меня деньги на обед одалживала! Ну, ладно-ладно, друг у друга одалживали. А я теперь я вижу красотку ухоженную, с крутой косметикой, с причёской отпадной, в офигенном просто костюме, в золоте всю, с шикарными сумочкой и телефоном! Как ты думаешь, я немножко удивлена?

— Похоже, что не немножко, — усмехаюсь я.

— Конечно не немножко! Я в ахуе просто, если уж совсем честно! Кому рассказать — с ума сойдут!

Мда. Похоже теперь весь курс об этом узнает…

— И это всё — за один месяц? — продолжает офигевать Илонка.

— Да, Илон, да.

— Он, походу, в тебя просто по уши втюрился… — качает головой она. — Слушай… а вы это… как с сексом-то? Огонь?

Закатываю глаза. О, остановка. Вовремя!

— Всё, Илоночка, я выбегаю, — целую её в щёку я. — А то опоздаю на работу.

— Ладненько, — разочарованно вздохнув, отвечает она и машет пальцами. — Ты звони! У тебя телефон мой остался?

Открываются двери, я выхожу и, повернувшись, уже с улицы отвечаю:

— Остался! Созвонимся!

Она машет мне, я ей. Двери закрываются и автобус уезжает, оставляя меня на остановке. Я облегчённо вздыхаю и направляюсь ко входу в огромный и уже такой привычный бизнес-центр.

Глава 26

На работу едва не просыпаю. Услышав второй будильник, подскакиваю, как ужаленная. Спешно собираюсь и вызываю такси. Приезжаю вовремя.

Телефон то и дело трезвонит — входящих звонков полным полно. Отвечаю на них в основном я.

Маша весь день злая, как собака. ПМС у неё, что ли? Вся нервная, бумаги хватает, швыряет на свой стол, то и дело раздражённо цыкает, скрипнув ножками стула по полу резко встаёт, стремительно выходит из секретарской. Дверью разве что не хлопает.

Стараюсь не обращать на это внимание. Руслан уехал в командировку на два дня, сегодня второй, вот она, похоже, и распоясалась. А может, с матерью поссорилась. Очень похоже на то. Я пару раз видела, как они общались вчера и сегодня, так впечатление, что у них вообще вражда. Алла, заходя к нам, сухо отдаёт нам короткие указания, а Маша, слыша их, закатывает глаза, злится и иногда огрызается.

Атмосфера в офисе, мягко говоря, напряжённая. Точнее, не в офисе, а в секретарской, бухгалтерии, и у эйчаров. Продажники вон веселятся вовсю, соревнуются, у кого продаж больше за этот месяц, подначивают друг дружку. Я приходила к ним пить чай с пряниками, специально, чтобы в секретарской во время кофе-брейка не торчать. Потому что Маша реально портит и настроение и аппетит. При этом она общается со мной по минимуму и на прямой конфликт не идёт.

Надо будет поговорить с Русланом, когда он вернётся из Италии. По телефону не хочется. Зачем его расстраивать? Он всё равно сейчас ничего не изменит: — Маша в разговоре с ним наверняка скажет, что всё нормально, а потом только ещё больше будет раздражаться и злиться. Не под контролем же.

Эти два дня мы переписываемся с Русланом довольно часто. Но не в рабочее время. Он категорически против личных звонков, когда нужно делать работу. И я очень жду вечера, чтобы наконец созвониться с ним, а потом приехать домой и, лёжа в ванной, переписываться. Обмениваться всякими нежностями, и порой пошлостями, а может даже пришлю ему какую-нибудь свою эротическую фотографию, которую в ванной и сделаю. За последную неделю мы занимались сексом всего трижды и я чувствую, как мне этого не хватает. А его такие фотографии очень заводят.

Рабочий день тянется и тянется. Без трёх минут пять Маша начинает собираться. Складывает свою косметику в сумку, рассовывает документы по папкам, выключает ноут и закрывает его. А потом встаёт, идёт к шкафу, надевает куртку и, забрав свою сумочку, накидывает её на плечо.

— А ты куда, Маш? — посмотрев на часы, недоумеваю я.

— А что? — резко поворачивается ко мне она.

— Мы же ещё работаем, — говорю я.

— Кто мы?

— Мы. Ты и я. Рабочий день вообще-то до шести.

— А ты мне чё, начальство, что ли? — переходит она в наступление. — Два месяца тут работаешь, а уже возомнила о себе хер знает чё.

— Причём тут начальство? — спрашиваю я. — И ничего я не возомнила. Но у нас куча работы ещё. И её надо сделать.

— Вот и делай, чё ты.

— А ты?

— А я — домой, — говорит она так, будто так и надо.

Не нахожусь, что ответить. Пожимаю плечами и уткнувшись в экран ноутбука, продолжаю работу: нужно перепечатать два договора, внеся в них нужные исправления.

— Что, Руслану стуканёшь? — слышу я Машин голос.

Смотрю на неё. Взгляд её так и пылает злобой. И губы презрительно-неприязненно кривятся. Видимо, это подобие саркастичной усмешки.

— Чё ты молчишь-то? — уже откровенно наезжает она. — Иди стучи, чё ты. Позвони, расскажи. — её лицо искажается гримасой, а интонации сменяются на откровенно-издевательские: — "Русланчик, сю-сю-сю, тут Маша, прикинь, сю-сю-сю"…

— Маш, ты чё, белены объелась, что ли? — откинувшись в кресле, спрашиваю я.

— Херены я объелась. Всё, кароч. Я свалила. Можешь жаловаться.

Теперь дверью она хлопает. Я остаюсь, мягко говоря, сильно озадаченной. И настроение теперь — вообще испорчено. Но я рада, что она свалила. Дышать легче стало.

Делаю себе кофе, заканчиваю работу. Приходится немного подзадержаться. Уходя, закрываю секретарскую на ключ и идё к лифтам. А спустя ещё пару минут — выхожу на улицу.

Шумят проезжающие машины, дует осенний ветер. Уже листва вовсю опадает — но начало сентября вполне ещё тёплое. По крайней мере на солнце и в безветренную погоду. Сейчас солнце спряталось за тучу, но дождика нет. Вызываю такси — сюда они быстро подъезжают, и еду домой. По пути звоню Руслану — но он к телефону не подходит. Видимо занят. Не перезваниваю — он этого не любит. Говорит, что если не ответил — значит не может. Переговоры важные, видеоконференция, лёг вздремнуть, в туалете в конце-концов. Сможет перезвонить — перезвонит.

Вот я и не достаю его повторными звонками. Просто еду домой.

А дома после того, как раздеваюсь и мою руки, первым делом включаю музыку и танцую. Танцевать я люблю. А здесь такой классный объёмный звук из колонок, что желание танцевать появляется само собой. А потом я пью кофе в ванной, листаю ленту в Фейсбуке, смотрю наши с Русланом фоточки и очень по ему скучаю.

Глава 27

Всю ночь мне снится Руслан. Под утро сон совершенно чудесный — мы танцуем с Русланом под ясным нежно-голубым небом на сочном зелёном лугу, полном душистых цветов. Приятная музыка льётся будто бы со всех сторон, а мы тихо кружимся в обнимку, ступая босыми ногами по примятой и прохладной невысокой траве, и Руслан нежно-нежно целует мои шею, волосы, щёки, глаза и губы.

Я просыпаюсь в каком-то потрясающе уютном умиротворении и поначалу совсем не хочу выбираться из-под тёплого одеяла. Нежусь на постели, уткнувшись затылком в подушку, сладко тянусь, беру в руки мобильный и читаю входящее сообщение от Руслана:

"Доброе утро, Натуля моя) *сердечко* Очень соскучился. Иза-за фоток, что ты мне прислала вчера — полночи не спал, всё мечтал о тебе. Приеду в Москву к полудню, в час уже буду в офисе. С нетерпением жду встречи с тобой. Нежно целую".

Я перечитываю и перечитываю эту смску и слёзы тихонько скатываются по вискам. Может спросонья… А может от счастья. Мне так хорошо… Решаю, что оденусь сегодня немножечко сексуальнее обычного — хочу нравиться Руслану. Хочу, чтобы он весь день смотрел на меня и думал о том, как будет здорово, когда вечером мы окажемся вдвоём в этой самой постели, займёмся любовью и встретим в обнимку ночь.

Смотрю на время: надо уже вставать. Вылезаю из-под тёплого и мягкого одеялка, иду в туалет, умываться, а потом пить кофе. Принимаю душ, крашусь, выбираю одежду. Ещё в пижамке сижу на подоконнике, подогнув колени, и глядя в окно, думаю о том, что мы с Русланом скоро увидимся, и я найду предлог, чтобы зайти к нему в кабинет, обвить руками его шею и слиться с ним в страстном и нежном поцелуе. До выхода на работу ещё примерно полчаса, и потому я не тороплюсь.

И тут, в какой-то момент, я вдруг понимаю — будто осеняет — что у меня давно не было месячных… Меня тут же охватывает ужасное волнение. Торопливо лезу в телефон, ищу программу, в которой у меня отмечены эти дни и, ещё больше взволновавшись, понимаю, что у меня задержка… Дней пять уже как…

Сердце бьётся чаще обычного — я перепроверяю и перепроверяю, правда ли задержка или я что-то не поняла или неправильно посчитала… Но всё верно. Задержка — пять дней. Я бегу к шкафу, запрыгиваю в джинсы, быстро надеваю джемпер и, спустившись на лифте, несусь в аптеку, которая расположена на первом этаже дома. К моему облегчению — очереди нет. Быстро покупаю экспресс-тест и бегу домой — проверить.

Сердце уже просто колотится в груди. Я так волнуюсь, что с трудом дышу. Разуваюсь, мою руки, запираюсь в туалете и делаю тест.

Две полоски.

Замерев, я завороженно смотрю на результат и никак не могу поверить… Я что же — беременна?

Я беременна?

Мамочки… Я что же — стану мамой?

При мысли об этом я вся наполняюсь каким-то нежным и будто чуть щекотным теплом, и одновременно испытываю новый прилив волнения, да такого, что у меня ноги становятся ватными, а пальцы начинают мелко дрожать.

Я забеременела…

С ума сойти… Я стану мамой… У меня будет малыш…

А Руслан станет папой…

Как он отнесётся к этому известию?

Сердце прыгает в груди, как бешеное. Я забираюсь пальцами в волосы, стараюсь привести в порядок дыхание. Первое желание конечно — поделиться новостью с Русланом! Легко верится в то, что он обрадуется, подхватит меня на руки, будет целовать меня в губы, в живот, будет обнимать и кружить…

А потом возникает страх. Что он не обрадуется. А совсем даже наоборот…

А ещё я думаю, что эту новость не надо сообщать ему по телефону… Он приедет, мы уединимся, и я ему скажу…

Нужно выходить на работу, а я пока что смогла выйти только из туалета. Укрывшись пледом, лежу в пижаме на собранной уже кровати и прислушиваюсь к себе. Пытаюсь осознать сам факт того, что я… что я беременна. Уже неделю, как минимум… Обалдеть… Во мне уже живёт маленький человечек… Который только-только начал формироваться… Но уже живой… И скоро под моим сердцем будет биться другое, масенькое такое… Тук-тук-тук… А потом он чуть подрастёт и будет толкаться ножками… С крохотными пальчиками и пяточками… Или она… С ума сойти… Я стану мамой… Обалдеть можно… Неужели, это правда?

Такое тихое, волнительное и приятное предвкушение счастья… Очень нежное, трогательное и трепетное чувство… Только страх, что Руслан отреагирует холодно или жёстко, мешает им сейчас насладиться…

Заставляю себя встать, одеться, вызвать такси и выйти. В ушах будто шум — собственные мысли и ощущения громче всех звуков вокруг. Думаю о том, что мне будет очень трудно дотерпеть до часа дня, чтобы сказать Руслану о моей беременности, видя его тёплый, нежный взгляд. И о том, что хочу, чтобы именно он узнал от меня эту приятную новость первым.

И немного боюсь его реакции. Где в глубине души я верю, верю, что он обрадуется. Но всё равно мне страшновато. Мы не планировали. Я забеременела случайно… А вдруг, вдруг он не обрадуется?

Конечно, обрадуется! Не надо себя напрягать и пугать. Для здоровья ребёнка важно, чтобы мама сильно не волновалась.

Но я всё равно волнуюсь. Тем более, что мне придётся провести первую половину дня в компании Маши, которая вчера так некрасиво ушла с работы.

По дороге нежно глажу через платье свой живот. И думаю о том, на кого же малыш или малышка будет больше похож или похожа — на меня или на папу Руслана? "Папа Руслан"…. Как мило это звучит… Я улыбаюсь. Папа Руслан…

Поднимаясь в лифте бизнес-центра, настраиваюсь на то, что не стану вестись на провокации Маши, если таковые последуют. Буду спокойно и выдержанной. Если уж совсем припрёт — просто уйду погулять. Руслан поймёт, я уверена. Обязательно поймёт.

Открываю дверь и захожу в секретарскую. И, оторопев, замираю — Маша складывает свои вещи в спортивную сумку. Когда я захожу — укладывает в неё свою офисную кружку с сердечком.

— Привет… — осторожно говорю я. — Ты чего?

Я порядком обескуражена.

— Ничего, — огрызается она. — Увольняюсь.

— Почему? — не понимаю я.

— Задолбало.

В этот момент в секретарскую стремительно заходит Алла.

— Маша, мне Света сказала, что ты сказала… Ты что делаешь?

— Ещё одна… — цедит Маша, садясь за ноутбук. — Файлы личные удаляю. Рабочие никуда не денутся, не волнуйся.

— Маш, что происходит? — сложив на груди руки, требовательно спрашивает Алла.

Маша не отвечает. Алла поворачивается ко мне:

— Привет, Наташа. Объясни мне, что происходит?

— Я не знаю… — , пожав плечами, растерянно отвечаю я. — Маша сказала, что увольняется…

— Маша! — рявкает Алла. — Повернись ко мне!

— Ну что? — раздражённо и с каким-то надрывом в голосе, отзывается Маша.

Она откидывается в кресле, и тоже складывает руки на груди.

— Ты что творишь?

— Увольняюсь, тебе ж сказали.

— С какого фига ты, прости, увольняешься? — последнее слово Алла произносит будто с издёвкой.

Она явно обескуражена не меньше моего. А то и побольше.

— Потому что заебало, мам, — отвечает Маша.

— Ты выражения-то подбирай, — цедит Алла. — Ты вообще-то на работе.

Маша надувает щёки и шумно выпускает сквозь сомкнутые губы воздух.

— Всё? — спрашивает она.

— Не всё, — жёстко отвечает Алла, и почему-то при этом часто моргает. — Распаковывай вещи обратно и садись за работу. К часу подъедет Руслан Львович.

— Ну, подъедет и подъедет… Я к тому моменту уже уволюсь.

— Я тебя не буду увольнять, — напряжённо и нервно отвечает Алла. — Здесь я — начальник отдела кадров. И мне решать — кого увольнять, а кого не увольнять!

Маша фыркает и снова берётся за мышку.

— Маша!

— Что Маша? — резко поворачивается на вертящемся офисном стуле она. — Что Маша-то? Маша задолбалась, понятно?! — она повышает тон. — И решать, где мне работать, буду я, а не ты! Понятно?!

— Чего ты задолбалась-то?

— Того! — Маша вдруг встаёт и срывается на крик: — Мы с нею — она не глядя на меня, тычет в мою сторону пальцем, — работаем одинаково! Делаем одну и ту же работу! Причём я здесь — два года уже как! А она — в июле устроилась! Этого года, мама, этого! Не позапрошлого, как я! При этом мне платят здесь — сорок пять тысяч в месяц, а ей — сотку! С какого хрена, мам?! Потому что она любовница женатого мужика?! Потому что он её трахает время от времени, дарит ей цацки, одёжку и тому подобное?! Поэтому, да?! Поэтому я получаю больше чем в два раза меньше её?! Потому что я только работаю, а не сосу хуй владельца компании?!

Чувствую какую неимоверную слабость… Аж ноги подкашиваются… Я упираюсь ладонью в свой стол, чтобы не упасть… "Женатого мужика"? Она ведь не про Руслана, правда?

— Маша! — кричит и Алла. — Тебе сказали держать язык за зубами?! Ты хочешь, чтобы и меня уволили?! — она чуть не истерит. — Ты что творишь, тварь неблагодарная?! Ты думаешь, эти сорок пять тысяч на дороге валяются, что ли?! А моя зарплата — тоже?!

— Ой, да не останусь я без работы… — кривляясь, огрызается Маша. — И не уволит тебя твой Руслан Львович… Ты ж у нас — ценный кадр! Не ссы, мамочка, всё будет нормальненько! Но с меня лично — хватит! Ясно?!

Она резко захлопывает ноутбук, берёт со спинки стула свою сумочку и стремительно проходит мимо нас. Алла хватает её за локоть, но Маша резко вырывается, выходит и хлопает дверью.

А спустя секунду — снова открывает и говорит:

— Я жду тебя в твоём кабинете. Заявление об увольнении по собственному желанию — уже написала! И если ты меня не уволишь сейчас — я тупо забью на работу и просто сюда больше не приду! Ты поняла меня?!

И она снова хлопает дверью. Да так, что я вздрагиваю.

Медленно опускаюсь на стул. Перед глазами всё будто плывёт…

— Доигралась? — повернувшись ко мне, злобно спрашивает Алла. — Как знала, что тебя брать нельзя! Шалава вонючая!

Она бьёт кулаком по моему столу, выходит из секретарской, в сердцах тоже хлопнув дверью.

Я снова вздрагиваю и невидящими глазами смотрю перед собой… Какая ужасная слабость… И так вдруг стало погано на душе… Получается, Руслан мне всё это время врал… И они знали, что он женат… Может вообще все знали… Кроме меня…

Склоняюсь к столу, обхватываю голову руками, зарываюсь пальцами в волосы, и тихо плачу в наступившей тишине.