Подлянка

Глава 9

– Берю пошел к себе домой, – сообщает мне дежурный. – Народ разошелся обедать.

Со вздохом, похожим на порыв ветра, я решаю навестить чету Берюрье. Когда я подъезжаю к их дому, по лестнице сбегает залитый кровью старичок, за которым несется вопящая старуха, за ней плачущая женщина лет сорока, а за ней веселый мальчишка. Я хватаю маленького монстра.

– Что случилось, весельчак? – спрашиваю я.

– Тигр месье Берюрье укусил дедушку, – объясняет он, вырываясь из моих рук.

У Берю дым коромыслом. Толстяк хлещет здоровенным хлыстом бенгальского тигра, привезенного из Торино.

– Клемансо4, на место! – вопит дрессировщик. Его корова кидается мне на грудь и заливает ее слезами. Она проклинает своего муженька, чьи безумные выходки испортили их семейную жизнь. Объяснение: они собирались купить маленький загородный домик. Нынешние владельцы пришли подписывать документы, но у старого хозяина запершило в горле, а Клемансо, тигр Берюрье, терпеть не может кашля. Он бросился на продавца и превратил его в Ван Гога, съев у него правое ухо. Так что сделка сорвалась.

Берю наконец загоняет своего полосатого кота в туалет. Но это ничего не меняет, потому что там уже находились его сенбернар и домработница. Начинается жуткая чехарда. Домработница – бледная белобрысая девица вся в волосатых бородавках – вылезает из туалета с сиденьем от унитаза на шее, ведя сенбернара на цепочке от сливного бачка. Но справиться с псиной ей не удается.

Тигр и он начинают жестокую драку. Берте приходится спасаться, забравшись на стол. Но он не был создан чтобы выдерживать такую тушу, и обрушивается под ее весом. Берта цепляется за люстру. Та тоже не создавалась для этой цели и уступает Берте, беря в этом пример со всех продавцов квартала. Люстра срывается и при падении выдирает кусок потолка площадью в два квадратных метра. К сожалению, потолок имеет двойное назначение – соседи сверху используют его в качестве пола.

В дырке показывается старичок. Он вставляет свой монокль, чтобы посмотреть на корриду

– Добрый день, месье Лесаж! – приветливо кричит Берю, пытаясь одновременно разъединить противников. – Извините за беспорядок. Эти проклятые зверюги мне житья не дают.

– Нет, спасибо, я уже пообедал! – отвечает глухой, который ничего не понял.

Служанка наконец выпустила цепочку и, придя на помощь Берте, вынимает сахарными щипцами осколки стекла, вонзившиеся той в щеки. Бедняжка субретка плачет. Она не понимает, как все эти несчастья могут происходить несмотря на то, что она носит медальон, освященный в Лурде самим монсеньером архиепископом. В этом дрянном мире действительно случаются самые необъяснимые вещи! Берю похож на циклон. Он утверждает, что является здесь единственным хозяином и сейчас разозлится. В отместку сенбернар разрывает ему штаны, а тигр отрывает рукав пиджака. Но Берюрье умеет проходить через испытания с высоко поднятой головой. Он бежит на кухню и хватает стоящую на огне кастрюлю, даже не удосужившись снять с нее крышку.

– Ах так! – орет он. – Кастрюлька кипятка успокоит вам нервы!

Он выплескивает содержимое кастрюли в сторону дерущихся. О ужас! В ней была не вода, а жирное жаркое. Еще один ужас: оно выплескивается на декольте Берты! ББ начинает выть, как заводские сирены в день получки, и говорит, что умирает. Правда, говорит она это с успокаивающей энергией. Она срывает с себя запачканную шелковую блузку, на которой изображена цветная капустка на фоне нежно-зеленых листочков. Затем она срывает лифчик из бронированной ткани, расстегивает пояс для чулок. Уверяю вас, на Диком Западе, в каком-нибудь салуне «Дикая Лошадь», ее номер имел бы бешеный успех.

Смущенный своей жестокой неудачей с жарким, Толстяк применяет другие, более сильные средства. Он хватает торшер на резной деревянной ножке и начинает им размахивать. В кратчайший срок он разбивает на куски две безделушки, фотографию родителей, гипсовую статуэтку, изображавшую оленя, бюст генерала Вейганда, транзисторный приемник, телевизор, зеркало, мрамор камина, канделябр, барометр... Наконец торшер обрушивается на лохматых противников. Первым удар получает тигр. Оскалив зубы, он валится на пол. Обескураженный сенбернар начинает обнюхивать его морду. Второй удар переводит собаку в горизонтальное положение. Берю взваливает торшер на плечо. Голову Берты, сидящей в костюме Евы, украшает абажур. Вы себе не представляете, какой потрясающий вид у нашей славной коровушки, на которой из всей одежды чулки, абажур и ожог. У нее больше нет сил для криков. Она подавлена, уничтожена, покорена! Берю подсчитывает убытки: его тигр убит, у Сары Бернар сломана спина, а всю мебель придется покупать заново.

– Вот что бывает, когда меня выводят из себя! – бросает он в качестве последнего предупреждения.

Но ухо знающего человека может уловить в его голосе легкую тревогу. Толстяк знает, что ответный удар не заставит себя ждать. Берта не такая женщина, чтобы позволять долго продолжать скандал такого масштаба, и на ее карательные меры стоит посмотреть.

Глухой с верхнего этажа сидит на краю дыры на складном стульчике и продолжает взирать на происходящее, как пингвин мог бы смотреть в глубь Берингова пролива через прорубь во льду.

Он знает своих добрых соседей, знает, что сейчас начнется второй тайм, а может, будет и дополнительное время. До сих пор в счете вел Берю, но его корова уже встает на ноги с помощью служанки. Она надевает трусы и блузку. Закончив с главным, она готова к весенним маневрам. Ее спокойствие предвещает самое худшее.

Это и происходит.

ББ смотрит по сторонам, но не находит ничего, что могло бы утолить ее ярость, и уходит в спальню. Мадам возвращается, неся рыболовное снаряжение Толстяка в полном комплекте, и методичными движениями превращает удочку из камбоджийского бамбука в шведские спички.

– Берти! – хнычет Толстяк.

Ей на него начхать. Теперь она выбрасывает за окно спиннинг. Домработница заливается слезами. Она произносит одну молитву на латыни, вторую на бретонском, третью жестами, но Небо, кажется, не понимает сегодня ни один из этих трех языков. У Берю осталась единственная надежда – я.

– Сан-А! – умоляет он – Поговори с ней! Ты же видишь, я не виноват.

Берта поднимает свои налитые кровью глаза на глухого соседа сверху.

– Вы свидетель! – воинственно кричит она ему.

– Двадцать минут первого! – сообщает этот достойный человек.

– Дорогая Берта, – вступаю в разговор я, – успокойтесь. Красивая женщина должна контролировать свои нервы.

Она предлагает мне сходить вместе с контролем и нервами в ее задницу. Не имея желания совершать эту прогулку, я замолкаю. У Берюрье назревает большая драка. Из всех квартир сбегаются соседи. Дамы приносят вязанье, мужчины забывают про свои газеты. Консьержка звонит в коммунальную службу с просьбой прислать грузовик для вывоза обломков. Может, надо заодно вызвать пожарных?

Я встаю между супругами.

– Убирайтесь, кретин, или я и вам вломлю! – вопит Толстуха.

– Одну секунду, дорогая мадам, мне нужно задать вашему мужу всего один вопрос. Скажи, Толстяк, чего сегодня утром хотел Морпьон?

– Поговорить с тобой, – бормочет он. – Сказал, что это очень срочно. Вопрос жизни и смерти. Что ему надо тебя предупредить во что бы то ни...

Договорить он не успевает. Берта обходит меня, потрясая креслом, и обрушивает его на портрет своего Жирдяя.

Я перешагиваю через Толстяка, чтобы добраться до выхода.

– Как, вы уже уходите? – удивляется пожилая седоволосая дама.

– Да, у меня срочное свидание. – оправдываюсь я. – Постараюсь вернуться к пятнадцатичасовому сеансу, чтобы увидеть финал.