Подумай дважды (Think Twice)

Акт 1. Сцена 1

День 3 июля. Гостиная в одном из домов в Коннектикуте. Большая комната, не слишком богатая, но на которую явно потратились, а также неудачно попытались эффектно обустроить. В ней проглядывается величественный колониальный стиль, который выглядит чересчур напыщенно. Все предметы в ней абсолютно новые, не тронутые никем; на них наверняка до сих пор сохранились ценники.

Большие двустворчатые окна, доходящие до пола, из которых открывается прелестный вид на окрестности и на озеро вдалеке. Сей благодатный вид омрачает только угрюмое небо. Лестница, на подмостках справа, ведет к двери и к другой двери на нижнем этаже, а затем на первый этаж. Входная дверь в глубине сцены слева. На авансцене неиспользующийся камин, а над ним — большой портрет Уолтера Брекенриджа.

Поднимается занавес, Уолтер Брекенридж в одиночестве стоит перед камином. Он полон достоинства, у него седые волосы, и ему под пятьдесят. Он выглядит сущим святым, в самом человеческом понимании этого слова: великодушный, обладающий чувством собственного достоинства, с хорошим чувством юмора, слегка в теле. Он стоит и смотрит на портрет, полностью поглощенный мыслями, с пистолетом в руке.

Спустя некоторое время Кертис, дворецкий, входит через дверь в правой стороне сцены и несет две пустые цветочные вазы. Кертис благовоспитан, как и любой пожилой человек его положения. Он ставит по вазе на стол и на шкаф. Брекенридж не поворачивается, а Кертис не видит пистолета.

Кертис. Что-нибудь еще, сэр?

Брекенридж не двигается.

Мистер Брекенридж...

Ответа нет.

Что-то случилось, сэр?

Брекенридж (отсутствующим, голосом). Ох., нет... нет... Мне просто стало интересно... (Указывает на портрет) Думаете ли вы, что люди и в следующие века будут думать о нем как о хорошем человеке? (Поворачивается лицом к Кертису.) Насколько велико мое сходство с ним, Кертис?

Кертис замечает пистолет и отступает назад, слегка раскрыв рот.

В чем дело?

Кертис. Мистер Брекенридж!

Брекенридж. Да что с вами такое?

Кертис. Не делайте этого сэр! Что бы вы ни задумали, не делайте этого!

Брекенридж(е изумлении смотрит на него, затем замечает, что держит в руке пистолет, и разражается смехом). А, в этом все дело?.. Простите, Кертис. Я уже и сам забыл, что взял его.

Кертис. Но, сэр...

Брекенридж. Ох, я только что отправил шофера за мисс Брекенридж на станцию, а мне не хотелось, чтобы она наткнулась в машине на это, потому я и забрал пистолет с собой. Нам не следует рассказывать ей об этом... понимаете, о том, почему мне приходится носить его с собой. Она от этого только разволнуется.

Кертис. Несомненно, сэр. Мне так жаль. Я просто был потрясен.

Брекенридж. Я не виню вас. Понимаете, я сам терпеть не могу эту штуку. (Подходит к шкафу и кладет пистолет в выдвижной ящик.) Забавно, не правда ли? Я и правда его боюсь. А когда я начинаю вспоминать о всех тех вредных веществах, с которыми имел дело в лаборатории. О радиоактивных элементах. Космических лучах. О тех вещах, которые могли бы стереть с земли все население Коннектикута. Никогда не боялся их. По правде, я даже ничего не чувствовал. Но эта...

Кертис (укоризненно). Вы уже в возрасте, сэр!

Брекенридж. Да, Кертис, время летит, время летит. Зачем люди празднуют дни рождения? Это же просто еще одним годом ближе к могиле. А еще столько нужно сделать. (Смотрит на портрет) Вот о чем я думал, когда ты вошел. Достаточно ли я всего сделал в своей жизни? Достаточно ли?

Открываются застекленные створчатые двери, и входит Серж Сукин. Сержу около тридцати двух лет, он бледен, у него светлые волосы, выражение лица и манеры выдают в нем пламенного идеалиста. Его одежда опрятна и ухоженна, хотя по ней в нем можно определить бедняка. В его руках огромные букеты свежесрезанных цветов.

А. Серж... спасибо... Столь любезно с вашей стороны было помочь нам.

Серж. Надеюсь, эти цветы понравятся мисс Брекенридж.

Брекенридж. Она любит цветы. У нас должно быть много цветов.. Сюда, Серж... (Указывает на вазы, и Серж рассовывает по ним цветы.) Мы поставим их сюда и туда, на шкаф, а еще вон туда — у камина, всего парочку.

Серж (с сожалением). Но у нас в Москве, у нас цветы были еще прекраснее.

Брекенридж. Постарайтесь не думать об этом. Серж. Есть такие вещи, которые лучше забыть. (Обращается к Кертису.) Вы позаботились о сигаретах, Кертис?

Кертис начинает заполнять пустые упаковки сигаретами.

Серж (мрачно). Есть такие вещи, которые невозможно забыть. Но мне так жаль. Об этом нам не стоит беседовать. Не сегодня, правда? Сегодня замечательный день.

Брекенридж. Да, Серж. Для меня это замечательный день. (Показывает на кресло.) Мне кажется, ему здесь не место. Кертис, будьте добры, подвиньте его сюда, к столу. (После того, как Кертис занялся этим.) Так-то лучше, благодарю. Мы должны все привести в порядок, Кертис. Для наших гостей. Для очень важных гостей.

Кертис. Слушаюсь, сэр.

Из-за кулис раздается музыка из произведения Чайковского «Осенняя песня», которую прекрасно исполняют на фортепиано. Брекенридж смотрит в том направлении, слегка раздраженный, затем пожимает плечами и поворачивается к Сержу.

Брекенридж. Сегодня вы встретитесь с интересными людьми, Серж. Мне хочется, чтобы вы с ними встретились. Возможно, это позволит вам лучше понять меня. Знаете, есть поговорка, что о человеке судят по его лучшим друзьям.

Серж (смотрит на верх лестницы, слегка мрачнея). Надеюсь, не всегда.

Брекенридж (тоже смотрит наверх). А, Стив. Постарайтесь не обращать на него внимания. Вы не должны позволить ему испортить вам настроение.

Серж (холодно). Мистер Ингэлс, он недобрый человек.

Брекеридж. Нет, Стив никогда и не был добрым. Но, если уж честно, Стив и не друг. Он мой партнер по бизнесу — просто младший партнер по бизнесу, так мы это называем, но чертовски полезный в деле. Один из лучших физиков страны.

Серж. Вы столь скромны, мистер Брекенридж. Вы самый лучший физик в этой стране. Все это знают.

Брекенридж. Возможно, все, но не я.

Серж. Вы благодетель для человечества. Но мистер Ингэлс, он не друг для мира. В его сердце для мира нет места. А сегодня миру нужны друзья.

Брекенридж. Это так, но...

Раздается звонок в дверь. На пороге стоит Харви Флеминг. Ему далеко за сорок, он высок и сухопар, он чудовищно неопрятен. Он выглядит кем угодно, но только не «важным» гостем: его лицо давно не видело бритвы, одежда — утюга; он не пьян, но и не совсем трезв. За плечом у него потрепанная сумка. Некоторое время он стоит и хмуро оглядывает комнату.

Кертис (кланяясь). Добрый день, сэр. Проходите, сэр.

Флеминг (входит, не снимая шляпу. Резко спрашивает.). Билли уже тут? Кертис. Да, сэр.

Брекенридж (подходя к Флемингу с широкой улыбкой). О, Харви! Приветствую тебя, добро пожаловать! Харви, я хочу представить тебя...

Флеминг (адресует короткий кивок в сторону Брекенриджа и Сержа). Здравствуйте. (Кертису.)Где комната Билли?

Кертис. Пройдемте за мной, сэр.

Флеминг выходит за ним через дверь в правой части сцены, не оглядываясь на остальных.

Серж (слегка возмущенно). Но в чем дело?

Брекенридж. Не обращайте на него внимания. Серж. Он очень несчастный человек. (Нетерпеливо смотрит в сторону, из которой доносится музыка.) Мне бы правда хотелось, чтобы Тони прекратил играть.

Серж. Эта часть, она такая грустная. Совсем не подходит для сегодняшнего дня.

Брекенридж. Так попросите его прекратить, можете?

Серж уходит, а Брекенридж остается и продолжает переставлять все в комнате по своему усмотрению. Музыка смолкает. Серж возвращается, а за ним по пятам идет Тони Годдард. Тони молод, высок и строен, скромно одет, порой слишком тонко чувствующий, что он всячески пытается скрыть. Брекенридж весело заговаривает.

Ты не заметил, что рядом с фортепиано стоит граммофон. Тони? Почему ты не поставил запись с Эгоном Рихтером? Он гораздо лучше играет это произведение!

Тони. Это и была та запись. Брекенридж. Ах, даже так. Что ж, виноват. Тони. Я знаю, что вам не нравится слушать, как я играю.

Брекенридж. Мне? Почему мне может не нравиться, Тони?

Тони. Простите... (Безразлично, но без обвинительных ноток.) Я пожелал вам хорошего дня рождения, мистер Брекенридж?

Брекенридж. Да, конечно же, ты пожелал! Сразу как прибыл. А в чем дело, Тони? Не очень лестно с твоей стороны!

Тони. Думаю, мне не стоило переспрашивать. От этого лишь хуже. Вечно я так делаю.

Брекенридж. Что-то не так, Тони?

Тони. Да нет. Нет. (Вяло.) Где наши хозяин и хозяйка?

Брекенридж. Они еще не прибыли.

Тони. Еще нет?

Брекенридж. Нет.

Тони. По-вашему, это не странно?

Брекенридж. Что же странного. Миссис Доусон попросила меня обо всем позаботиться — это было очень любезно с ее стороны, она хотела доставить мне этим удовольствие.

Серж. Но это необычно, разве нет? — вы готовите вечер для собственного дня рождения в чьем-то чужом доме?

Брекенридж. Мы с Доусонами давние друзья, и они настояли на том, чтобы устроить в мою честь вечеринку именно здесь.

Тони. Вообще-то этот дом не выглядит таким уж древним. Он выглядит так, будто они и вовсе тут" не жили.

Брекенридж. Его построили совсем недавно. Стив Ингэлс (сверху). А еще у них отвратительный вкус.

Ингэлсу около сорока, он высок и худощав, у него серьезное и загадочное лицо. Он выглядит как человек, который должен источать деятельную энергию, но его внешность составляет резкий контраст с жестами и движениями: медленными, ленивыми, прозаичными, безразличными. На нем простой спортивный костюм. Он неспешно спускается с лестницы, пока Брекенридж резко говорит, смотря на него.

Брекенридж. Это было так необходимо, Стив? Ингэлс. Вовсе нет. Они могли выбрать архитектора получше.

Брекенридж. Я не это имел в виду.

Ингэлс. Не будь столь наивным, Уолтер. Разве когда-то случалось так, что я не знал, что ты имеешь в виду? (Обращаясь к Тони ) Привет, Тони. Ты тоже тут? Как и ожидалось.

Серж (сухо). Это вечер по случаю дня рождения мистера Брекенриджа. Ингэлс. Воистину. Серж. Если вы думаете, что...

Брекенридж. Прошу, Серж. Ну правда, Стив, давай удержимся от перехода на личности хоть сегодня, хорошо? Особенно о том, что касается этого дома, и особенно когда приедут Доусоны.

Ингэлс. Когда или если?

Брекенридж. На что ты намекаешь?

Ингэлс. И еще кое-что, Уолтер. Ты ведь всегда понимаешь, на что я намекаю.

Брекенридж (не отвечает. Затем с нетерпением смотрит на дверь в правой части сиены). Надеюсь, они выведут Билли. Какого черта они там с Харви творят? (Идет позвонить в звонок.)

Тони, Приедет кто-то еще?

Брекенридж. Мы почти все в сборе, за исключением Эдриен. А за Хелен я послал шофера.

Серж. Эдриен? Это же не мисс Эдриен Ноуланд? Брекенридж. Она самая.

Справа появляется Кертис.

Кертис. Слушаю, сэр?

Брекенридж. Пожалуйста, попросите мистера Козински позвать сюда Билли.

Кертис. Сию минуту, сэр. (Уходит направо.)

Серж. Это та самая великая Эдриен Ноуланд?

Ингэлс. У нас только одна Эдриен Ноуланд, Серж. А вот определение достаточно субъективно.

Серж. Ох, я так счастлив, что смогу встретиться с ней лично! Я видел ее в той прекрасной постановке — «Маленькие женщины». Мне всегда было интересно, какая она в настоящей жизни. Мне думалось, что она должна быть милой и обаятельной, как мадмуазель Ширли Темпл в том фильме, который я смотрел в Москве.

Ингэлс. Да ну?

Брекенридж. Прошу тебя, Стив. Мы знаем, что тебе не нравится Эдриен, но не мог бы ты попридержать свои эмоции на некоторое время?

Справа входит Харви Флеминг и придерживает дверь для Флэша Козински, который везет в инвалидной коляске Билли Брекенридж а. Мальчику пятнадцать, он бледен и худ, необычно тих и чересчур воспитан. На груди у Флэша нет гордого вымпела колледжа, но на лице у него читается «герой футбола», так что особой разницы нет. Он молодой и рослый, приятной наружности, но не обладает какими-либо особыми выделяющимися чертами. Ввозя кресло в комнату, он случайно врезается им в дверной косяк.

Флеминг. Осторожнее, неуклюжий болван!

Билли. Все в порядке... мистер Флеминг. Брекенридж. А вот и Билли! Немного отдохнул после поездки?

Билли. Да, отец. Ингэлс. Привет, Билл. Билли. Привет, Стив.

Флэш (поворачивается к Флемингу. Его будто пробирает все то время, что он слушает, как они обмениваются приветствиями). Скажи, что не можешь так ко мне обращаться!

Флеминг. Чего?

Флэш. Кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать?

Флеминг. Забудь.

Брекенридж (указывает на Сержа). Билли, ты помнишь мистера Сукина?

Билли. Как поживаете, мистер Сукин?

Серж. Доброго дня, Билли. Чувствуешь себя лучше? Замечательно выглядишь.

Флеминг. Черта с два он выглядит лучше!

Билли. Я в порядке.

Серж. Может, тебе не слишком удобно? Эта подушка лежит не на месте. (Поправляет подушку под головой Билли.) Вот так-то! Лучше?

Билли. Спасибо.

Серж. А подставку для ног надо поднять повыше. (Поправляет подставку.) Ну, как? Билли. Спасибо.

Серж. Думаю, тут слишком прохладно. Хочешь, я принесу тебе теплую шаль?

Билли (очень тихо). Оставьте меня в покое, пожалуйста, хорошо?

Брекенридж. Ну ладно, хватит. Билли просто перенервничал в поездке. В его состоянии поездка была слишком утомительна.

Флеминг бесцеремонно проходит к буфету и наливает себе в стакан виски.

Билли (с беспокойством следя за Флемингом, низким, почти умоляющим голосом). Не делайте этого, мистер Флеминг.

Флеминг (смотрит на него, затем ставит бутылку на место. Тихо). Хорошо, парень.

Серж (Брекенриджу, стараясь говорить шепотом, хоть это у него и не выходит). Ваш бедный сын, как долго он уже парализован?

Брекенридж. Тихо.

Билли. Шесть лет и четыре месяца, мистер Сукин.

Все в смятении молчат. Флэш переводит взгляд с одного лица на другое, затем неожиданно и громко возмущается.

Флэш. Ну, не знаю, как кто из вас думает, но мне кажется, мистеру Сукину не стоило задавать такой вопрос. Флеминг. Молчи. Флэш. Вообще-то, я думаю...

За кулисами слышится отчаянный скрип тормозов и звук резко останавливающей машины. Дверь машины с сильным хлопком закрывается, и милый, но крепкий женский голосок кричит: «Черт побери!»

Ингэлс (вежливым жестом указывая в сторону, из которой донеслись эти звуки). Представляю вам мадемуазель Ширли Темпл...

Входная дверь широко распахивается, и Эдриен Ноуланд заходит внутрь, даже не утрудившись позвонить. Она настолько отличается от экранного образа Ширли Темпл, насколько себе только можно вообразить. Девушке около двадцати восьми лет, она красива и крайне озабочена своей внешностью, движения у нее резкие, порывистые и напряженные; она полна безудержной энергии. Она носит простую одежду, которая была бы скорее характерна для провинциальной барышни, но не для эффектной актрисы. С собой она принесла маленький чемоданчик. Она врывается, словно порыв ветра, и кружится вокруг Брекенриджа.

Эдриен. Уолтер! Какого черта у них тут лошадь носится?

Брекенридж. Эдриен, дорогая! Как ты...

Тони (в то же самое время). Лошадь?

Эдриен. Лошадь, Тони. Почему у них тут лошадь резвится посреди дороги? Я чуть не сбила насмерть бедное животное, и думается мне, что следовало бы!

Брекенридж. Мне так жаль, моя дорогая. Чья-то беспечность. Я распоряжусь, чтобы...

Эдриен (напрочь забыв про него, обращается к Флемингу). Здравствуй, Харви. Ты где в последнее время прятался? Привет, Билли, дружище. Я и правда приехала, чтобы хоть раз увидеть тебя снова. Привет, Флэш.

Брекенридж. Эдриен, дорогая моя, могу я представить тебе Сержа Сукина, моего нового доброго друга?

Эдриен. Как поживаете, мистер Сукин?

Серж (притопнув каблуками, кланяется). Мое почтение, мисс Ноуланд.

Эдриен (осматривая комнату). Что ж, думаю, тут... (Ее взгляд останавливается на Ингэлсе, который стоит чуть поодаль. Она кидает запоздалую фразу, глядя на него.) Здравствуй, Стив. (Отворачивается от него до того, как он успевает ей поклониться.) Думаю, тут настолько прекрасно, насколько и ожидалось.

Брекенридж. Хочешь взглянуть на свою комнату, дорогая?

Эдриен. Я не спешу. (Снимает шляпу и кидает ее через всю комнату. Показывает на свой чемодан, обращаясь к Флэшу.) Флэш, милый, будь так любезен, убери с дороги мой чемодан, хорошо?

Флэш уходит вверх по лестнице с чемоданом. Эдриен походит к буфету и наливает себе попить.

А где хозяин, между прочим?

Брекенридж. Мистера и миссис Доусон пока еще нет.

Эдриен. Пока нет? Новое правило в этикете. И да конечно же с днем рождения!

Брекенридж. Спасибо, моя дорогая. Эдриен. Как там адская машина? Брекенридж. Что?

Эдриен. То устройство с космическими лучами, о котором трезвонят все газеты.

Брекенридж. Возможно, совсем скоро о нем и правда будут трезвонить на каждом шагу. Очень скоро.

Тони. Как я слышал, это и правда гениальное изобретение, Эдриен.

Эдриен. Еще одно? Возмутительно, сколько места в газетах всегда уделялось лаборатории Брекенриджа. Но на то у Уолтера и талант — не оставаться незамеченным. Как у стриптизера.

Ингэлс. Или у актрисы.

Эдриен (разворачивается к нему, затем от него и холодно повторяет слегка напряженным голосом). Или у актрисы.

Серж (нарушая неудобную тишину, говоря страстно, дерзко выражая свою благосклонность). Сцена — вот где настоящее искусство. Оно помогает страдающим и бедным, изгоняет горе и печаль из души, позволяя человеку забыть об этом на несколько часов. Театр — подлинное и благородное проявление гуманизма.

Эдриен (холодно взирает на него, затем поворачивается к Брекенриджу и сухо говорит). Поздравляю, Уолтер.

Брекенридж. С чем?

Эдриен. Твой новый дражайший друг — настоящая находка. Из каких трущоб ты его выудил? Серж (сухо). Мисс Ноуланд!..

Эдриен. Но, милый, нечего так по-русски смотреть на это. Я имела в виду лишь самое лучшее. К тому же все это относится и к остальным присутствующим, ко всем нам. Уолтер нас всех отыскал в тех или иных трущобах. Вот почему он и великий человек.

Серж. Я не понимаю.

Эдриен. А вы не знали? Тут никакой тайны нет. Я была певичкой в одном захудалом ресторане, что лишь немногим, совсем немногим лучше, чем петь в борделе. Там Уолтер меня и нашел, а затем построил Брекенриджский театр. Тони у нас тут занимается изучением медицины — на стипендию Брекенриджа. А Харви отделяют от программы Боуэри для бедных и бездомных лишь деньги Брекенриджа. Вот только в программу его никто бы не взял, так же, как никто не взял бы его на работу, потому что он пьет. Ничего, Харви, я тоже, постоянно. А наш Билли...

Тони. Ради бога, Эдриен!

Эдриен. Но мы ведь среди друзей. Все в одной лодке, не так ли? Кроме Стива, само собой. Стив у нас в особом положении, и чем меньше вы о нем знаете, тем лучше.

Брекенридж. Эдриен, дорогая моя, мы знаем, у тебя великолепное чувство юмора, но к чему так усердствовать?

Эдриен. О, да я просто думала как-нибудь приободрить твоего лодочника с волги. Разве он не присоединяется к братству? Все опознавательные черты при нем.

Серж. Все так странно, мисс Ноуланд, все это. Но тем не менее прекрасно.

Эдриен (сухо). Да, еще как прекрасно.

Сверху по лестнице спускается Флэш.

Серж. И это такой благородный поступок — построить Брекенриджский театр на этой ужасной Четырнадцатой улице, чтобы все бедные могли увидеть настоящую драму. Искусство принесено в массы, как тому и следует быть. Я часто удивлялся, как мистеру Брекенриджу удается это, с такими низкими ценами на билеты.

Ингэлс. А никак не удается. Это благородство обходится ему в сто тысяч долларов за сезон, из его собственного кармана.

Серж. Благородство? Вы о мисс Ноуланд?

Ингэлс. Да нет, Серж. Не о мисс Ноуланд, а о театре. Можно было бы вести себя более разумно. Но Уолтер никогда и ничего не просит взамен. Он нашел ее, построил для нее театр, сделал звездой Четырнадцатой улицы, сделал ее знаменитой — пожалуй, он дал ей все, кроме самого необходимо. Именно это и возмущает столь сильно, когда смотришь на Эдриен.

Брекенридж. Ну полно тебе, Стив!

Серж (обращаясь к Ингэлсу). Вы не понимаете, что означает бескорыстность?

Ингэлс. Нет.

Серж. У вас нет чувства, что это прекрасно? Ингэлс. Я никогда не ощущал прекрасных чувств. Серне.

Серж (обращаясь к Эдриен). Изволю просить у вас прощения, мисс Ноуланд, поскольку тот, кому стоило бы, этого сделать не соблаговолит.

Брекенридж. Не принимайте слова Стива так близко к сердцу, Серж.

Серж. По-нашему, в Москве, добропорядочному человеку не дозволено оскорблять артиста.

Брекенридж. Ох, да не важно, что там говорит Стив, он все равно приходит на каждую премьеру с ее участием.

Эдриен (почти срываясь на вопль). Он... что?

Брекенридж. А ты не знала? Стив всегда приходит на всякую твою премьеру, хоть я никогда не видел, чтобы он аплодировал, но за него это делали другие; а тебе ведь всегда хватало аплодисментов, не так ли, дорогая моя?

Эдриен (смотря на Ингэлса все то время, что Брекенридж говорил. Спрашивает, по-прежнему смотря на Ингэлса). Уолтер... с кем?

Брекенридж. Прошу прощения?

Эдриен. С кем он приходил на мои премьеры?

Брекенридж. Как о Стиве вообще можно спрашивать «с кем»? Конечно же он был один.

Эдриен (обращаясь к Ингэлсу, ее голос дрожит от гнева). Ты ведь не видел меня в «Маленьких женщинах», не так ли?

Ингэлс. Да нет, дорогая моя, видел. Ты была очень мила, но жеманна. Особенно что касается того, как ты махала руками. Словно бабочка.

Эдриен. Стив, ты же не...

Ингэлс. Нет, видел. Я видел тебя в «Питере Пэне». У тебя прекрасные ноги. Видел тебя в «Дочери трущоб» — было очень трогательно, когда ты умерла из-за безработицы. Видел тебя и в «Желтом билете».

Эдриен. Да будь ты проклят, этого ты не видел.

Ингэлс. Видел.

Тони. Но, Эдриен, чем вы расстроены? Это ведь ваши лучшие выступления.

Эдриен (даже не услышав Тони). Зачем ты приходил на мои премьеры?

Ингэлс. Ну, дорогая моя, тому могут быть два объяснения: я или мазохист, или мне нужен был повод для такого разговора.

Он отворачивается от нее, беседа заканчивается, как только ему этого захотелось. Наступает тишина. Затем Флэш громко Произносит.

Флэш. Ну, не знаю, как по-вашему, но мне не кажется, что эта беседа была хорошей.

Тони (до того, как Флеминг успевает накинуться на Флэша). Не обращай внимания, Харви. Я его сам для тебя задушу на днях.

Флеминг. Почему, черт побери, у Билли в наставниках должен быть такой кретин?

Брекенридж. А почему, позволь спросить, тебе надлежит вслух высказать свои опасения относительно наставников Билли, Харви?

Флеминг смотрит на него, делает шаг назад, показывая, что сдается.

Флэш (вызывающе). Кого ты назвал кретином, а? Кого?

Флеминг. Тебя.

Флэш (идя на попятную). А... ну...

Билли. Отец, можно меня отвезут обратно в комнату?

Брекенридж. Но почему? Я думал, ты не захочешь пропустить праздничный вечер, Билли. И тем не менее, если ты предпочитаешь...

Билли (безразлично). Нет. Все в порядке. Я останусь.

Раздается звонок в дверь. Тони. Доусоны приехали?

Брекенридж (загадочно). Да, думаю, самое время Доусонам появиться.

С правой стороны на сцену выходит Кертис, подходит к входной двери и отворяет ее. Появляется Хелен Брекенридж. Ей около тридцати шести, она высокая, светловолосая и изумительно выглядящая. Она идеальная дама в самом лучшем значении этого слова, выглядящая как на портрете лучшей жены, о которая всегда превосходно заботились. В руках она держит небольшой подарок в упаковке.

Xелен (в удивлении). Бог ты мой, Кертис! Что вы здесь делаете?

Кертис (кланяясь). Доброго дня, мадам.

Брекенридж. Хелен, моя дорогая! (Целует ее в щеку.) Какой приятный сюрприз, что ты приехала! По правде, для меня это всегда приятный сюрприз. Спустя вот уже шестнадцать лет совместной жизни я до сих пор никак не привыкну к этому.

Хелен (улыбаясь). Это так мило, Уолтер, так мило. (Обращаясь к остальным.) Следует ли мне поприветствовать вас всех вместе? Боюсь, я, как всегда, опоздала.

Остальные приветствуют ее. Кертис что-то шепчет Брекенриджу, а тот кивает. Кертис уходит со сцены направо.

Хелен (обращаясь к Билли). Как ты себя чувствуешь, дорогой? Поездка была утомительной?

Билли. Все в порядке.

Хелен. Я правда не понимаю, почему мне не было позволено поехать с тобой.

Брекенридж (улыбаясь). Была тому причина, дорогая моя.

Xелен. Я отлично отдохнула, уехав из города. Завидую тебе, Стив, живя в центре этого Коннектикута. Ты понятия даже не имеешь, насколько затрудненно здесь движение перед выходными. К тому же мне пришлось остановиться в книжном — и почему у них вечно нет там помощников? (Обращаясь к Брекенриджу, показывает на подарочную упаковку.) Я купила «Сколь тени глубоки» для миссис Доусон. У миссис Доусон такой прискорбный вкус в том, что касается книг. Но с ее стороны было очень любезно устроить этот вечер.

Ингэлс. Слишком любезно, Хэлен, слишком, как мне кажется.

Хелен. Вовсе нет, раз даже ты выбрался из своей лаборатории. Как давно ты уже не был на подобных вечерах, Стив?

Ингэлс. Не уверен. Возможно, около года

Xелен. А может, два? Ингэлс. Быть может.

Xелен. Но все это ужасно грубо с моей стороны. Разве мне не следовало бы поздороваться с нашей хозяйкой? Где же она?

Все молчат. Брекенридж выступает на шаг вперед.

Брекенридж (веселым и прискорбным тоном одновременно). Хелен, дорогая моя, это и для меня сюрприз. Ведь ты хозяйка.

Она непонимающе смотрит на него.

Ты всегда мечтала о доме за городом Вот ион. Твой. Я построил его для тебя.

Она смотрит на него, замерев.

В чем дело, дорогая моя, что такое?

Xелен (на лице ее медленно и не слишком естественно возникает улыбка). Я... я просто... у меня нет слов... Уолтер. (Улыбка становится яснее.;Ты же не можешь думать, что я не буду немного... шокированной, правда?.. А я даже еще не поблагодарила тебя. И снова опоздала. Вечно я опаздываю... (Она оглядывается, несколько беспомощно, и замечает в своей руке подарок.) Ну что ж... думаю, мне придется прочесть книгу самой. Мне не помешает.

Брекенридж. Сегодня мне исполнилось пятьдесят, Хелен. Пятьдесят лет. Это немалый срок. Полвека. И с моей стороны... единственно верным и человечным решением было бы отпраздновать это. Не ради себя, но ради других. Как еще мы можем оставить след в истории, если не помогая другим? И вот мой подарок тебе...

Хелен. Уолтер... когда же ты начал строительство этого... дома?

Брекенридж. Ох, да почти год назад. Подумай только, от чего я избавил тебя: от проблем, забот и пререканий с архитекторами и подрядчиками, от закупки мебели и кухонной утвари вместе с оборудованием для обустройства ванной комнаты. Я просто расскажу тебе, как есть, что от этого доставалось и голове и сердцу.

Хелен. Да, Уолтер. Ты никогда не позволил бы, чтобы меня постигло такое. Ты был... так добр... И вообще... ну, я даже не знаю, с чего начать... если мне уж быть хозяйкой...

Брекенридж. Обо всем уже позаботились, дорогая моя. Здесь Кертис, а на кухне мисс Пуджет, обед заказан, напитки готовы, есть даже мыло в ванных. Я хотел, чтобы ты пришла, а все было уже подготовлено к вечеру — от гостей до самой последней убранной пылинки. Я так и планировал. Мне совсем не хочется, чтобы ты чем-либо себя нагружала.

Хелен. Тогда, думаю, вот и все...

Брекенридж (поворачиваясь к Билли). И, Билли, сегодня я не забыл бы и о тебе. Ты видел из окна своей комнаты эту лошадь на лужайке?

Билли. Да, отец.

Брекенридж. Так вот, она твоя. Это мой подарок тебе.

Эдриен судорожно вздохнула.

Хелен (с удивленным упреком). Ну право, Уолтер!

Брекенридж. Но почему вы все на меня так смотрите? Разве вы не понимаете? Если Билли сосредоточится на том, как ему хочется научиться ездить на ней, то это поможет ему поправится. Это настроит его в правильное русло и приведет к выздоровлению.

Билли. Да, отец. Большое спасибо, отец.

Флеминг (внезапно вскрикнув, обращаясь к Брекенриджу). Да будь ты проклят! Грязный ублюдок! Вшивый, гнилой садист! Ты...

Ингэлс (хватая кинувшегося к Брекенриджу Флеминга). Полегче, Харви. Успокойся.

Брекенридж (после паузы, миролюбивым тоном). Харви...

Его добродушность почти заставляет Флеминга скривиться.

Прости меня, Харви, что из-за меня тебе после этого станет стыдно.

Флеминг (после паузы, отсутствующим голосом). Приношу свои извинения, Уолтер...

Он резко поворачивается к буфету, подходит к нему и наливает себе выпивки, быстро опустошает стакан. Никто, кроме Билли, не смотрит на него.

Брекенридж. Все в порядке. Я понимаю. Я твой друг, Харви. Всегда им был.

Тишина.

Флэш. Что ж, думаю, мистер Флеминг пьян.

Входит Кертис, неся поднос с коктейлями.

Брекенридж (просияв). Думаю, в поступке мистера Флеминга все же есть здравое начало. Время нам всем выпить.

Кертис передает коктейли гостям. Подойдя к Эдриен, он останавливается возле нее и вежливо ожидает. Она погружена в свои мысли и не замечает его.

Эдриен, моя дорогая...

Эдриен (вздрогнув, возвращается к действительности). Что? (Замечает Кертиса.) А... (С отсутствующим видом забирает бокал.)

Брекенридж (берет последний бокал и торжественно поворачивается к остальным). Друзья мои! Сегодня воздаются почести не мне, а вам. Не тому, каков я сам, а вам, кому я верно служил. Вам, всем вам, кто для меня стимул к существованию. За помощь собрату — как стимул к жизни у любого человека. Вот почему я сегодня выбрал вас своими гостями. Вот почему мы все выпьем за этот тост, не за меня (поднимая бокал), а за вас, друзья мои! (Пьет. Остальные молча стоят.)

Серж. Вы позволите мне также произнести тост, сэр?

Брекенридж. Раз этого хотите вы. Серж.

Серж (одухотворенно). За человека, жизнь которого посвящена служению другим. За человека, чей гений подарил миру машину для расщепления витамина X, который помогает новорожденным быть здоровее. За человека, подарившего дешевый свет беднякам благодаря своему расщепителю ультрафиолетовых лучей. За человека, который изобрел электропилу для хирургических операций, что спасло многие жизни. За друга всего человечества — Уолтера Брекенриджа!

Ингэлс. Да, пожалуй, Уолтер изобрел все на свете, кроме банкротства для соцработников.

Флэш. Думаю, это было совсем не к месту.

Эдриен (Вставая). А теперь, когда мы закончили с официальной частью, можно мне подняться в свою комнату, Уолтер?

Брекенридж. Погоди, Эдриен, хорошо? Я хочу, чтобы вы услышали кое-что еще. (Обращаясь к другим.) Друзья моя, у меня для вас объявление. Это крайне важно. Я хочу, чтобы вы первыми услышали.

Ингэлс. Еще подарки?

Брекенридж. Да, Стив. Еще один подарок. Самый грандиозный и последний. (Обращаясь к другим.) Друзья мои! Вы все слышали об изобретении, над которым я работал в последние десять лет и которое Эдриен очаровательно охарактеризовала как «устройство». Информация о нем держалась в тайне, и это было неизбежно, как вы скоро поймете. Это устройство, позволяющее ловить космические лучи. Должно быть, вы слышали, что в этих лучах содержится колоссальный энергетический потенциал, за право над обладанием которым ученые борются вот уже который год. Мне необыкновенно повезло узнать его секрет, разумеется, не без посильной помощи Стива. Меня так часто спрашивали, когда это устройство будет готово, но я отказывался отвечать. И теперь я с гордостью могу объявить: оно готово. Его подвергали испытаниям и тестам, с которыми оно справилось более чем успешно. Его возможности потрясающи. (Делает паузу. Продолжает простым языком, делая акцент.) Потрясающи. Оно также обладает огромным финансовым потенциалом. (Останавливается.)

Ингэлс. И поэтому?..

Брекенридж. Поэтому... Друзья мои, человек, контролирующий это изобретение и держащий это в тайне, не может быть богат. Богат. Но я и не собираюсь хранить его в секрете. (Делает паузу, оглядывает присутствующих и затем медленно говорит.) Завтра в полдень я подарю это изобретение человечеству. Отдам, не продам. Для всех и в любое возможное использование. Безвозмездно. Всему человечеству.

Тони издает долгий свист. Флэш стоит с разинутым ртом, лишь издав невразумительное: «Ни черта себе!».

Только представьте, чему это станет предтечей. Свободная энергия, черпаемая прямиком из космоса. Она осветит самые бедные трущобы и хибарки бедняков на грани нищеты. Она закроет дорогу в бизнес для жадных до денег компаний. Это будет величайшим благословением всему человечеству. И оно не будет ни в чьем личном владении.

Эдриен. Прекрасное шоу, Уолтер. Ты всегда был настоящим мастером театральных жестов.

Тони. Но я полагаю, что это как грандиозная...

Эдриен. Опера.

Хелен. Что именно произойдет завтра в полдень, Уолтер?

Брекенридж. Я пригласил на завтра прессу в свою лабораторию. Я передам им чертежи, формулы — все, чтобы это напечатал каждый журнал.

Эдриен. Не забудь о тех, что выходят по выходным.

Брекенридж. Эдриен, дорогая моя, ты ведь не относишься к этой идее с неодобрением?

Эдриен. А мне-то какое дело?

Серж. Ох, да ведь это так прекрасно! Такому примеру нужно следовать всем миром. Мистер Брекенридж рассказал мне об этом подарке много недель назад, и я сказал: «Мистер Брекенридж, если вы так поступите, то я буду горд называться человеком!»

Брекенридж (поворачиваясь к Ингэлсу). Стив?

Ингэлс. Что?

Брекенридж. А сам ты что скажешь? Ингэлс. Я? Ничего.

Брекенридж. Конечно же Стив не особо одобряет это. Он достаточно... старомоден. Он бы предпочел, чтобы мы хранили все это в секрете от других и сколотили целое состояние. Не так ли, Стив?

Ингэлс (вальяжно). О да. Я люблю зарабатывать деньги. Деньги — это удивительная вещь. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы сколотить целое состояние, если ты этого заслуживаешь, а люди готовы платить за то, что ты им предлагаешь. Кроме того, я никогда не любил расставаться с вещами, раздавать их. Когда ты получаешь что-то ни за что, поблизости обязательно оказывается какой-нибудь капкан. Как в случае с рыбой, поедающей червя с крючка. Но чего уж там, я никогда не славился благородными чувствами.

Серж. Мистер Ингэлс, это невыносимо!

Ингэлс. Прекратите уже, Серж. Вы меня утомляете.

Брекенридж. Но, Стив, я хочу, чтобы ты понимал, почему...

Ингэлс. Не трать время попусту, Уолтер. Я никогда не понимал ни благородства, ни бескорыстности — ничего из подобных понятий. К тому же ты не мое состояние раздаешь, а свое. Я лишь твой младший партнер. И с твоего доллара я потеряю максимум два цента. Потому я и не собираюсь спорить из-за этого.

Брекенридж. Я признателен тебе, Стив. Я принял это решение после долгих размышлений и раздумий.

Ингэлс. Правда, что ли? (Встает.) Знаешь, Уолтер, думаю, решения принимаются быстро. И чем более важны решения, тем быстрее. (Направляется к лестнице.)

Серж (со слегка торжествующим видом). Я умолял мистера Брекенриджа поступить именно так.

Ингэлс (останавливается на ступеньках по пути наверх, смотрит на него, затем говорит). Я не удивлен. (Поднимается наверх и удаляется.)

Xелен (встает). Может показаться глупым, что сама хозяйка задает такой вопрос, но все же, к скольки будет готов стол, Уолтер?

Брекенридж. К семи вечера.

Хелен. Ты не против, если я осмотрюсь в своем доме?

Брекенридж. Ну конечно же! Сколь опрометчиво с моей стороны! Задерживать тебя здесь, когда ты, должно быть, умираешь от любопытства.

Хелен (обращаясь к остальным). Быть может, мы вместе осмотримся? Хозяйке нужен кто-то, готовый указывать путь.

Тони. Я покажу вам. Я уже побывал везде в доме. Стиральная комната в подвале просто чудесна

Хелен. Может, следует начать с комнаты Билли?

Билли. Да, мама, пожалуйста. Я хочу вернуться к себе в комнату.

Флеминг и Флэш выходят и вывозят Билли к правому выходу со сцены, Брекенридж собирается проследовать за ними.

Эдриен. Уолтер, я бы хотела поговорить с тобой. (Брекенридж замирает и вздрагивает) Всего несколько минут.

Брекенридж. Да, конечно же, дорогая моя.

Хелен и Тони уходят вслед за Билли, Флемингом и Флэшем. Серж остается.

Эдриен. Серж, когда вы слышите, как кто-то произносит: «Я хотел бы поговорить с вами», обычно подразумевается, что это должно происходить наедине.

Серж. А, ну конечно! Простите, мисс Ноуланд! (Кланяется и уходит, со сцены направо.)

Брекенридж (садится и указывает на стул). Да, моя дорогая?

Эдриен (остается стоять, смотрит на него. Спуская мгновение произносит бесцветным, серьезным и безэмоциональным голосом). Уолтер, я хочу, чтобы ты расторгнул со мной контракт.

Брекенридж (откидывается на спинку). Ты должно быть, шутишь, дорогая моя?

Эдриен. Уолтер, прошу. Прошу, не заставляй меня распинаться об этом. Не могу даже описать, насколько я далека от того, чтобы шутить.

Брекенридж. Но я думал, что все было ясно еще год назад и что мы не станем снова поднимать этот вопрос.

Эдриен. Ия не поднимала его, не так ли? Еще один целый год. Я пыталась, Уолтер. Но я не могу продолжать.

Брекенридж. Ты не счастлива?

Эдриен. Не заставляй меня более ничего говорить.

Брекенридж. Но я не понимаю, ведь я...

Эдриен. Уолтер. Я отчаянно пытаюсь, чтобы наш разговор не окончился тем же, чем и в прошлом году. Не задавай мне вопросов. Просто скажи, что отпускаешь меня.

Брекенридж (после паузы). И чем ты займешься, если я тебя отпущу?

Эдриен. Той постановкой, которую я показывала тебе в прошлом году.

Брекенридж. Для коммерческого продюсера?

Эдриен. Да.

Брекенридж. Для дешевого вульгарного коммерческого продюсера с Бродвея?

Эдриен. Для самого дешевого и вульгарного, которого я только могла отыскать.

Брекенридж. Давай посмотрим. Если я правильно помню, ты будешь играть роль той крайне объективной молодой девушки, которая хочет стать богатой, которая пьет, матерится и...

Эдриен (представив это вживую). И как она матерится! И спит с мужчинами! И еще она честолюбива! И эгоистична! И еще она смеется! И совсем не милая. О. Уолтер! Совсем-совсем не милая!

Брекенридж. Ты переоцениваешь себя, дорогая. Ты не можешь сыграть такую роль.

Эдриен Может, и нет. Но я попытаюсь.

Брекенридж. Хочешь чудовищного провала? Эдриен. Кто знает. Я не хочу упустить шанс. Брекенридж. Хочешь опозориться? Эдриен. Кто знает. Придется так придется. Брекенридж. А твоя публика? Что же насчет твоей публики?

Она не отвечает.

Что насчет людей, которые любят тебя и уважают за то, какой ты предстаешь перед ними на экране?

Эдриен (снова бесцветным и мертвым голосом). Уолтер, не стоит. Забудь про это.

Брекенридж. Но ты, кажется, уже запамятовала, что Брекенриджский театр существует не просто развлечения ради. Он не для того был создан, чтобы потакать твоему эксгибиционизму или моему тщеславию. На нем лежит социальная миссия. Он приносит бодрость тем, кому это нужнее всего. Он приносит им то, чего они больше всего хотят. Ты нужна им. Они столькому учатся у тебя. У тебя есть долг, цена которому выше актерских стремлений. Разве это для тебя не имеет значения?

Эдриен. Да будь ты проклят!

Он смотрит на нее.

Хорошо! Ты сам напросился! Я ненавижу это! Слышишь меня? Ненавижу! Все это! Твой благородный театр, и твои благородные постановки, и все эти дешевые, мусорные, слащавые причитания, неподражаемые в свой прелести! Такой дикой прелести! Господи, да это как сахар у меня на зубах, и я слышу это каждый вечер! Я, честное слово, закричу во время одного из этих благородных монологов однажды вечером и сдерну занавес на сцену! Я не могу это больше выносить, будь проклят ты и твоя публика! Не могу! Понимаешь меня? Не могу!

Брекенридж. Эдриен, дитя мое, я не могу позволить тебе погубить себя.

Эдриен. Послушай, Уолтер, пожалуйста, послушай... Я постараюсь все тебе объяснить. Я вовсе не такая неблагодарная, как ты думаешь. Мне хочется нравиться публике. Но этого недостаточно. Играть лишь то, что по нраву им, просто потому, что им так хочется, этого недостаточно. Мне тоже должно быть это по нраву. Я должна верить в то, что творю на сцене. Я должна гордиться этим. Иначе ты просто не можешь заниматься какой-либо деятельностью. Это всему первооснова. А затем ты ухватываешься за шанс и надеешься, что это так же понравится другим, как и тебе самому.

Брекенридж. А разве это не эгоистично?

Эдриен (обыденным тоном). Да, думаю, эгоистично. Думаю, что я сама эгоистична. Но от этого легче дышится, не правда ли? Ты же не дышишь ради кого-то другого, только ради себя... Все, что мне нужно, — это шанс доказать самой себе, что я способна быть сильной, живой, умной и небанальной хотя бы раз.

Брекенридж (с грустью). Я верил в тебя, Эдриен. Я прилагал все усилия ради тебя.

Эдриен. Я знаю. И мне тяжело понимать, что я причиняю тебе боль. Вот почему я все еще здесь. Но, Уолтер, этот контракт подписан еще на целых пять лет. Я не вынесу такого срока. Не смогу вынести даже и пяти дней из предстоящего сезона. Я достигла той точки, той ужасной точки предела, до которой только может дойти человек. И это невыносимо. Ты должен отпустить меня.

Брекенридж. Кто с тобой вел об этом беседы? Это все вина Стива?

Эдриен. Стива? Ты же знаешь, что я думаю о нем. Когда бы я могла решиться заговорить с ним об этом? Когда бы я могла вообще захотеть увидеть его?

Брекенридж (пожимает плечами). Просто это очень похоже на него.

Эдриен. Ты знаешь, что побудило меня поговорить с тобой именно сегодня? Та ошеломительная новость, которой ты с нами поделился. Я думала... ты столько делаешь для человечества, но все-таки... почему же люди, которые больше всего заботятся о человечестве, меньше всех выражают свою озабоченность отдельными людьми?

Брекенридж. Дорогая моя, постарайся понять. Я так поступаю ради твоего же блага. Я не могу позволить твоей карьере пойти под откос.

Эдриен. Отпусти меня, Уолтер. Дай мне ощутить свободу.

Брекенридж. Свободу для чего? Свободу, чтобы причинить себе самой боль?

Эдриен. Да, если того потребуется! Чтобы совершать ошибки. Терпеть крах. Быть одинокой. Гнить заживо. Быть эгоистичной. Но быть свободной.

Брекенридж (встает). Нет, Эдриен.

Эдриен (безжизненным, мертвым голосом). Уолтер... помнишь ли ты прошлое лето... когда я врезалась на машине в дерево? Уолтер, это не было случайным происшествием...

Брекенридж (сурово). Я отказываюсь понимать, что ты имеешь в виду. Ты ведешь себя непристойно.

Эдриен (срывается на крик). Да будь ты проклят! Будь проклят, гнилой святоша, выродок!

Ингэлс (появляется сверху на лестнице). Ты сорвешь голос, Эдриен, и не сможешь снова играть в «Маленьких женщинах».

Эдриен разворачивается и застывает на месте.

Брекенридж (следя за спускающимся по лестнице Ингэлсом). Полагаю, именно такое шоу тебе по душе, Стив. Потому я оставляю вас с Эдриен. Вы поймете, что у вас много общего. (Уходит со сцены направо.)

Ингэлс. Акустика в этой комнате великолепна, Эдриен. Творит чудеса при твоей диафрагме — и твоем активном словаре.

Эдриен (стоит и с ненавистью смотрит на него). Послушай, ты. Я хочу тебе кое-что сказать. Прямо сейчас. Мне все равно. Если ты хочешь поострить, то я сейчас расскажу тебе кое-что, насчет чего можешь злословить сколько влезет.

Ингэлс. Давай.

Эдриен. Я знаю, что ты думаешь обо мне, — и ты прав. Я просто паршивая бездарность, которая не сделала ничего достойного за свою жизнь. Я не лучше потаскушки, и не потому, что у меня нет таланта. Все гораздо хуже — потому что он у меня был, но я его продала. Продала даже не за деньги, а за чью-то глупую доброту, полную слюнявого обожания, — и меня следует презирать еще больше, чем какую-нибудь честную шлюху.

Ингэлс. Достаточно точное описание.

Эдриен. Да, и я такова. Я также знаю, каков ты. Ты бездушный, холодный и жестокий эгоист. Ты просто лабораторная машина — вся из хрома и безукоризненно чистой стали. Ты столь же эффективен, ярок и дефектен, сколь какой-нибудь автомобиль, который летит со скоростью девяносто миль в час. Только вот автомобиль как следует тряхнет, если он через кого-то переедет. А ты даже не остановишься. Ты даже не почувствуешь этого. Ты несешься на скорости девяносто миль в час каждые двадцать четыре часа, каждые сутки — по заброшенному острову, если тебя что-то и волнует. По заброшенному острову, полному графиков, чертежей, трубок, и колец, и батарей. Тебе не знакомы человеческие эмоции. Ты хуже любого из нас. Думаю, ты самый гнилой из всех людей, которых мне только довелось встретить. И я столь непростительно в тебя влюблена по уши и всегда была, все эти годы. (Она останавливается. Он молча стоит и смотрит на нее. Она дерзко кидает ему.) Ну? (Он не двигается.)Ты же не удержишься от очередного своего язвительного замечания на мой счет? (Он по-прежнему даже не шелохнется.)Хоть что-то ты собираешься выдать?

Ингэлс (говорит очень искренним и мягким голосом. Впервые из его уст исходят столь правдивые звуки). Эдриен..

Она удивленно смотрит на него.

Думаю, я не расслышал всего этого. Не могу ответить. Если бы ты сказала мне это вчера или послезавтра, я бы ответил. А сегодня не могу.

Эдриен. Почему?

Ингэлс. Знаешь, звуковые колебания из пространства никуда не исчезают. Давай представим, что то, что ты сказала, еще до меня не дошло. Оно дойдет до меня завтра. И даже тогда я до сих пор буду слышать эти слова, если ты будешь желать, чтобы я их услышал, — тогда я отвечу тебе.

Эдриен. Стив... в чем дело?

Ингэлс. Послезавтра, Эдриен. Возможно, даже скорее. Если не тогда, то никогда. Эдриен. Стив, я не пони...

Ингэлс (поднимает со стола журнал и продолжает в своей обычной манере). Ты видела выпуск «Мира» на этой неделе? Тут очень интересная статья на тему прогрессивного подоходного налога. В ней раскрывается, как налог работает во имя защиты интересов заурядных людей... Проблема налогообложения, разумеется, слишком сложна.

Эдриен (отвернувшись от него и слегка опустив плечи, старается отвечать ему обычным тоном и поддерживать беседу, но ее голос звучит слишком усталым). Да, я никогда не могла точно определить, в чем был допущен промах при введении подоходного налога или страхования.

Хелен, Брекенридж, Серж и Тони входят, спускаясь с лестницы.

Ингэлс. Так что? Что ты думаешь о доме, Хелен?

Хелен (без особого энтузиазма). Он очень мил. Брекенридж (с гордостью). Нет ничего такого из того, что ей бы хотелось, о чем бы не мог подумать я. Ингэлс. Как всегда.

Брекенридж. Ах да, нельзя об этом забыть. Я вам кое-что поведаю, пока Билли здесь нет — для него это будет небольшим сюрпризом. Сегодня, в десять вечера, когда стемнеет, я продемонстрирую вам свое изобретение. Это будет первый общественный показ. Мы начнем праздновать четвертое июля заранее, еще сегодня вечером. У нас будет салют: я расставил ракеты в линию здесь (показывает) и здесь, а еще на другой стороне озера. Я запущу их прямо из сада, не прикасаясь, посредством пульта дистанционного управления — простыми электрическими импульсами, посылаемыми в воздух.

Тони. А можно мне посмотреть на устройство?

Брекенридж. Нет, Тони. До завтрашнего дня его никто не должен видеть. Не пытайся его отыскать. Ты просто не сможешь. Но все вы станете первыми свидетелями его запуска. (Весело тряхнул плечами.) Только подумать! Если когда-нибудь о моей жизни снимут картину, мы все будем запечатлены в этой сцене вместе!

Ингэлс. Все, чего теперь Уолтеру еще не хватает, так это только покушения на жизнь. Хелен. Стив!

Ингэлс. А что такого, однажды дело чуть не дошло до этого, так что сойдет и такое воспоминание. Хелен. С ним... что?

Ингэлс. Ты разве не знала, что Уолтера чуть не убили около месяца назад? Xелен (в ужасе). Нет!..

Ингэлс. О да! Кто-то пытался добраться до него. И обстоятельства были весьма загадочными.

Брекенридж. Скорее всего, это просто случайность. Зачем об этом говорить?

Хелен. Стив, пожалуйста, расскажи мне.

Ингэлс. На самом деле особо рассказывать и нечего. Уолтер и Серж вместе ехали в Стемфорд как-то вечером и заскочили в лабораторию по пути, захватить меня, чтобы свозить посмотреть на этот «дом Доусонов» — он тогда был как раз уже построен. Мы трое разбрелись по сторонам, стали осматривать все, и вдруг раздался выстрел, а после этого я заметил, что Уолтер снимает шляпу, в которой зияет здоровенная дырища. Шляпа была новой к тому же.

Хелен. Ох!..

Ингэлс. Ну мы вызвали полицию, всех рабочих обыскали, но ни того человека, ни его пистолет мы так и не нашли.

Xелен. Но это же просто фантастика какая-то! Уолтер не нажил себе ни одного врага на всем белом свете! Ингэлс. Думаю, не стоит зарекаться.

Входит Флеминг, справа, подходит к буфету, наливает себе выпивки и молча пьет, в упор не замечая остальных.

Xелен. А дальше что?

Ингэлс. Вот и все... Ах да, было еще кое-что забавное. У меня была сумка в машине, просто маленькая сумка со всяким хламом. Когда мы вернулись к машине, то обнаружили, что замок сумки сломан. Внутри не было ничего такого, что могло кому-либо понадобиться, и кто бы это ни сделал, он явно не рылся внутри, так как все вещи лежали именно в том положении, в каком я их и оставил. Но замок все же был сломан. И кто сотвори.7 такое, мы тоже не смогли выяснить.

Хелен. Уолтер!.. Почему ты не рассказывал мне об этом?

Брекенридж. Вот как раз поэтому, дорогая, — чтобы ты не расстраивалась так, как сейчас. Кроме того, это сущий пустяк. Просто случайное происшествие или нелепая шутка. Я рассказал об этом Кертису, велел ему не впускать в дом никаких незнакомцев, но с того момента никто и не заявлялся, ничего необычного не происходило.

Ингэлс. Я посоветовал Уолтеру носить с собой пистолет — просто на всякий случай, — но он и слушать об этом не захотел.

Xелен. Но тебе следовало бы, Уолтер!

Брекенридж. Да есть у меня один.

Ингэлс. Я в это не верю. Ты же знаешь, Уолтер боится пистолетов.

Брекенридж. Вздор.

Ингэлс. Ты сам это говорил.

Брекенридж (показывает на шкаф). Посмотри в выдвижном ящике.

Ингэлс открывает ящик и вытаскивает пистолет.

Ингэлс. Ну хотя бы раз ты был прав. (Изучает пистолет. ,/Хороший малый. Он поможет тебе позаботиться о себе в любой... неприятной ситуации.

Хелен. Ох, да убери его! Я и сама от них не в восторге.

Ингэлс возвращает пистолет в ящик и закрывает его.

Тони. Не вижу тут смысла. Разве может за таким человеком, как мистер Брекенридж... разве кому-то есть может хотеться...

Брекенридж. Конечно же тут нет никакого смысла. И я не понимаю, зачем Стиву вдруг понадобилось снова поднимать эту тему, особенно в такой день, как сегодня... Ну что же, пойдемте посмотрим на окрестности. Хелен, ты не представляешь, что тебя ждет!

Хелен (встает). Конечно, пойдем.

Флеминг пропускает еще один бокал и удаляется со сцены направо.

Брекенридж. Эдриен, дорогая моя, ты пойдешь с нами?

Эдриен (бесцветным голосом). Да.

Брекенридж. Ты же не сердишься, правда? Эдриен. Нет.

Брекенридж. Я знал, что все с тобой будет в порядке. Я же не злился. Нрав у актрис — как у летней грозы.

Эдриен. Да.

Она следует за Брекенриджем, Сержем и Тони через застекленные створчатые двери.

Хелен (останавливается у порога и оборачивается). Стив, идешь?

Он не отвечает, просто стоит и смотрит на нее. Потом, наконец.

Ингэлс. Хелен... Хелен. Да?

Ингэлс. Ты ведь не счастлива, да?

Xелен (с изумленным упреком). Стив! Это один из тех вопросов, на которые никогда не стоит давать ответа — так или иначе.

Ингэлс. Я спрашиваю об этом... только в порядке самозащиты.

Хелен. ...собственной защиты?

Ингэлс. Да.

Хелен (решительно). Тебе не кажется, что лучше нам присоединиться к остальным? Ингэлс. Нет.

Она не двигается. Стоит и смотрит на него. Спустя мгновение он добавляет.

Ты же знаешь, что я собираюсь сказать. Хелен. Нет, не знаю... Я не знаю... (Непроизвольно.) Не хочу знать!..

Ингэлс. Я люблю тебя, Хелен.

Xелен (старается выглядеть так, словно ее это забавляет). Стив, право, мы уже лет на десять опоздали с этим, не так ли? По крайней мере, что касается себя, я в этом уверена. Я думала, что уж такие вещи мне больше не будут говорить. По крайней мере, не мне точно.

Голос Брекенриджа (зовет из сада). Хелен!..

Ингэлс. Более десяти лет я хотел сказать тебе это.

Хелен. Это слишком... глупо... и банально, не правда ли? Партнер моего мужа... а я... я идеальная жена, у которой всегда все есть...

Ингэлс. Все ли?

Хелен. ...а ты, казалось, никогда не замечал, что я вообще существую...

Ингэлс. Хоть я и знаю, что это безнадежно...

Хелен. Конечно, безнадежно... Это., это должно быть безнадежным...

Звук приближающихся из сада голосов. Ингэлс внезапно двигается к ней, чтобы обнять.

Стив!.. Стив, они идут назад! Они...

Голоса слышны все ближе. Он останавливает ее речь неистовым поцелуем. Первым ее стремлением было оттолкнуть его, затем тело Хелен внезапно поддается его натиску, и она вытягивает руки в осознанном стремлении обнять его — ив это самое время Эдриен, Брекенридж, Серж и Тони появляются у двери. Хелен и Ингэлс отходят друг от друга — он невероятно спокоен, она в шоке. Ингэлс первым нарушает тишину.

Ингэлс. Мне всегда хотелось знать, что в такие моменты происходит.

Серж (задыхаясь от возмущения). Это... это. это просто чудовищно!.. У меня слов нет!.. Это..

Брекенриджрче теряя самообладания). Немедленно, Серж, прекрати. Без истерик, пожалуйста Это относится ко всем. Давайте будем вести себя соответственно возрасту. (Мягко обращается к Хелен) Прости, Хелен. Я знаю, что для тебя это будет тяжелее, чем для кого бы то ни было другого. Я постараюсь, чтобы это обошлось без сложностей, если смогу. (Замечает, что Эдриен выглядит еще более обескураженной и сломленной, чем остальные.) В чем дело, Эдриен?

Эдриен (едва способная ответить). Ни в чем... ни в чем...

Брекенридж. Стив, я хочу поговорить с тобой наедине.

Ингэлс. Я уже давно хотел поговорить с тобой наедине, Уолтер, так давно.

Занавес