Подуть на шаровую молнию

8

Утро после полутора суток забытья выдалось солнечным. А поскольку Управление внутренних дел располагалось недалеко от дома, то Георгий пошел пешком. Чувство, испытанное несколько дней назад, когда он впервые вышел перевоплощенным человеком, сегодня повторилось с обратным знаком: такую эмоцию, вероятно, переживает человек, после неволи вышедший на свободу, — опять прежний он, опять прежний мир. И что на самом деле может быть прекраснее состояния, когда не надо притворяться.

Выяснилось, что майор, начальник уголовного розыска, к которому приходил Георгий поделиться своей бедой, уже несколько дней как подполковник и возглавляет все городское Управление. Что ж, в этом для визитера не было ничего плохого.

Георгий был принят на удивление быстро. Правда, для этого ему опять пришлось проявить свои некоторые артистические возможности, чтобы убедить секретаря в том, что отлагательство решения вопроса грозит общегородской безопасности.

С новыми погонами офицер смотрелся гораздо лучше. В глазах стало меньше грусти, исчезла безнадега.

— Спасибо, вы очень проницательны, — майор указал глазами на стул, — а откровенны настолько, будто сдаваться пришли.

— Так оно и есть. Прошу учесть добровольную явку и готовность помогать следствию. А если серьезно, то просто приглашаю к сотрудничеству. Есть кое-какие наработки.

— Весь внимание, — подполковник опять выдал усталый майорский вздох.

Георгий вкратце пересказал суть дела: от разработки сценария до реализации. Особо подчеркнул важность того, что ему удалось распустить слух о «спецгруппе», «карманных мстителях» и маньяке Ломадзе.

— Возможно, вашему отделу это пригодится в плане профилактики. По-моему, грех такое не использовать.

Подполковник молчал, смешно выпятив нижнюю губу так, что она закрывала верхнюю, поигрывал карандашом и блуждал ничего не выражающим взглядом по всему кабинету. Георгий продолжил:

— Я надеюсь, мне зачтется то, что травму я нанес непреднамеренно. Так сказать, в пределах необходимой обороны. Есть свидетели, их нетрудно отыскать. А то, что скрылся с места происшествия… Аффект!

— И часто у вас бывают… гм-м!.. аффекты?

— Признаюсь, уже месяц я нахожусь в различных формах аффекта, — поведал Георгий доверительно. — Сейчас, возможно, последняя стадия: ничего не боюсь, разговариваю, как видите, смело, хоть и, наверное, виноват; на ваш взгляд — нагло. Сам сую голову в гильотину. Впрочем, я не врач… Но, употребляя мой профессиональный жаргон, явно, что какая-то фаза на нуле. Никаких раскаяний и сомнений! Странно! Если честно, то я хочу, чтобы вы либо развеяли весь мой победительный пафос, либо…

Георгий умолк и глубоко вздохнул, переводя дух.

Подполковник поднял телефонную трубку:

— Сержант! Принеси нам… — он вопросительно глянул на Георгия: — Кофе, чай?.. Чайку!

Откинулся в кресле и забил подушечками пальцев обеих рук чечетку на полированной столешнице. Пальцы выдавали то барабанную дробь, то копытный галоп, то переходили в беспорядочный бег толпы. Это продолжалось до тех пор, пока девушка в форме не принесла поднос с двумя стаканами чая в мельхиоровых подстаканниках.

— Угощайтесь! — подполковник кивнул на яства и сам стал сосредоточенно готовиться к поглощению напитка: погрузив в стакан пару кусочков сахара, помешал ложечкой в одну сторону, затем в другую. Чуть подумав, добавил еще кусочек, повторив роторные движения. Наконец сделал первый глоток и блаженно улыбнулся. — Кто вы по специальности? Откуда ваш жаргон?

— Я энергетик, — Георгий решил, что «художественная» часть их беседы окончилась, и пришла пора коротко и понятно отвечать на вопросы. Он поставил на стол недопитый стакан и даже несколько от него отстранился.

— О! — улыбнувшись, воскликнул подполковник, махнув рукой на Георгия. — Постойте!.. Как любит говорить один мой знакомый, к месту и не к месту: у меня есть аналогичный случай! Вот. Однажды, в очень раннем детстве, я залез на батарею отопления и засунул кусочек проволоки в розетку — все, наверное, так делали. Так меня, знаете, как тряхнуло! Будто ветром сдуло! На пол! Как не убило, не знаю. Прибежал к родителям, кричу: «Ветер!» Они: где ветер, какой ветер? Конечно, разобрались, в чем дело, и весь день меж собой разговаривали об электричестве. Потом перешли на грозу, на шаровые молнии… Я хоть и маленький, но на усик наматывал… А вечером пошел дождь, загремел гром… Суть в том, что электрическое потрясение и вообще впечатления от того вечера сформировали во мне такую блажь-фантазию: когда-нибудь в комнату, где я буду находиться, обязательно влетит шаровая молния. Вот. Бесполезное, по сути, явление. Но мне этого очень хочется! — подполковник бодро улыбнулся и повертел в руках пустой стакан. — Пока не везет… А очень жду! При том, признаюсь, есть все же небольшой страшок: а как себя нужно будет вести, если она прилетит?.. Двигаться нельзя. Замереть — тоже не гарантия от неприятностей… Разве что — подуть?.. Еще чайку? Впрочем, — он глянул на часы и поднял трубку, — скоро у меня прием по личным вопросам. Сержант, посетители есть? О!.. — лицо стало озабоченным. — Мест не хватает?.. Конечно, приглашайте… Через минуту.

Майор, не в стиле всего предыдущего поведения, резко бросил трубку на место, глянул на Георгия и извинительно развел руками: — Служба!..

Обратный путь Георгий решил проделать на автобусе: было интересно посмотреть на плоды своего труда, если они имелись. Все, что ему довелось увидеть и услышать, порадовало. Пассажиры автобуса активно переговаривались, что раньше для полусонного города было несвойственно:

— Нужно просто внимательно смотреть. В оба!

— Не только на себя, но и на соседа!

— Если что подозрительное или просто странное — не стесняться, спрашивать, делать замечания.

— И не бояться воров, пусть они нас боятся!

— Это же первые трусы! Все тайком!

— Я думаю, что теперь опасаться нечего: в автобусе всегда кто-нибудь из мстительной группы едет, хотя бы один.

— Да бросьте, он всего-то один: маньяк по фамилии Обломов! Но везде успевает!

— Это вы, женщина, с чем-то другим спутали.

— Да я и сам кому хочешь рога обломаю, пусть только сунется!..

Послезавтра с юга возвращается семья. Завтрашний, последний «холостяцкий» день Георгий жертвенно решил посвятить тому делу, на которое потратил весь отпускной месяц. В принципе перелом в битве наступил, вот-вот противник дрогнет и побежит (как только в бой вступят основные силы), но последний залп с его скромной позиции не будет лишним. Сейчас он думал не о себе: с собой уже все в порядке…

Он выверил путь отступления: здесь, на краю рынка, несколько складских построек, построенных беспорядком в разное время. Сюда он отбежит после «операции», затеряется, как и в прошлом случае, быстро переоблачится в реальный образ, выйдет в люди в удобном для него месте…

В полдень, когда торговля шла особенно бойко, на окраине рынка, в центре одной из групп покупателей, раздался страшный крик:

— А-а-а!..

Толпа отхлынула от места, где раздался душераздирающий вопль, и увидела скрюченного человека, судорожно сжимающего одной рукой запястье другой руки. Человек стонал, видимо, от нестерпимой боли.

— Что с вами?..

— Палец… — простонал человек. — Он сломал мне палец! — бессильно указал в центр рыночной площади: — И убежал туда!..

Последовал странный групповой выдох, будто толпу, как единый организм, поразила невероятная догадка: «Вор!..»

— Да это же карманник!..

— Бейте его!

— Бейте!..

Человек в центре круга перестал стонать и замер, видимо, не понимая, кого собираются бить. А когда понял, то попятился к тому месту в круге, где образовался спасительный просвет.

Но замешательство толпы было лишь минутным. Как только раненый человек повернулся, чтобы ретироваться, он тут же получил удар кулаком по лицу, по спине ударили чем-то тяжким. Но человек устоял. Это его спасло. Ему удалось вырваться из круга и побежать в сторону складов. Толпа кометой ринулась за ним. Какие-то предметы, в том числе камни летели в сторону убегавшего, некоторые достигали цели и отскакивали от спины. Когда он пробегал мимо последних рядов, за которыми начиналась спасительная череда строений, один из лавочников ловко запустил в него башмак, который угодил в голову. Наконец удовлетворенная толпа отстала, улюлюкая вслед…

Жена, намеревавшаяся у поезда обнять Георгия, вдруг отпрянула, увидев на его лице грим, под которым — о, ужас! — просматривался подглазный синяк и свежая ссадина во всю щеку.

В жене заклокотали слезы, которые не давали ей говорить всю дорогу до дома. Выручали дети, которые щебетали, рассказывая о южноморских впечатлениях. И все же она взяла себя в руки, переступив порог квартиры, твердо заговорила:

— Георгий. Твое лживое поведение. Бани. Оргии. Странные прощания. Георгий. Только не лги. Я все пойму. Ты еще мой?

Загоревшая, посвежевшая телом, но осунувшаяся лицом, с трогательными тенями под глазами, она была необычайно мила. Впрочем, это сейчас не имело особого значения. Георгий и без этого подхватил бы ее на руки и закружил по комнате, хаотично покрывая милое тело поцелуями.

Мгновение, и жена пушинкой взлетела вверх!

Короткий вскрик, и они оба рухнули на пол.

Георгий лежит ниц, неуклюже прижимая вывернутую руку к спине и постанывая.

Жена решительно задирает ему рубашку к лопаткам, и теперь ее очередь вскрикнуть: вся спина мужа похожа на кусок маскхалата с синими пятнистыми узорами, причем в одном месте явно поработали пальцы.

Несчастная женщина легла рядом с любимым мужчиной и горько заплакала…

Полночи, не боясь разбудить детей, мертвецки спящих с дороги, при свете торшеров, ночников и бра, которые горели во всех комнатах, как торжественные канделябры, Георгий в движениях и лицах, потрясая перед собой старым париком, ведал жене историю, условно нареченную им «Историей возвращения в себя».

Закончив, обессиленный, он сел прямо на пол, у ног сидящей в кресле грустной пассии. Спросил, заглядывая ей снизу в глаза:

— Почему ты молчишь?

Она странно посмотрела на него:

— А молчу я по следующей причине, милый. Поверить в то, что ты рассказал, можно оказаться идиоткой, чего мне совсем не хотелось бы. Молчи, — она притронулась ладонью к его губам. — Не поверить — значит, между нами все кончено. Молчи. Вот тебе мой вердикт: пусть то, что здесь было без меня, окажется за чертой, от которой начинается, условно, конечно, другая жизнь. Я принимаю тебя за ней, какой ты есть.

Георгий усмехнулся:

— Подуть на шаровую молнию?..

Жена устало и несколько жалобно:

— Я начинаю привыкать к твоим странностям.

— Получается, что я зря все это тебе рассказывал?

— Ну что ты! Как раз наоборот. Я в полной мере убедилась, что передо мной мой прежний Георгий, артист, мужчина…

— С богемным обликом!

— О, да!.. Которого я теперь буду ревновать всю жизнь!

— Можно подумать, что до этого было иначе.

— Было. Иначе.