Подвиги таборитов

Кузница побед

епобедимость гуситских воинов была загадкой для их врагов. Она представлялась им сверхъестественной и вызывала суеверный страх. В самом деле, разве не должно было казаться ну дом для современников, что необученные крестьяне и горожане, не умеющие владеть «благородным» рыцарским оружием и почти не имеющие его, не знают поражений в боях против хорошо вооруженных, обученных воинов, что венгерская легкая кон-конница, тяжелые германские латники, испытанные фламандские копейщики, меткие английские лучники, превеликое множество рыцарей из всех стран Европы — воины, руководимые искусными и опытными полководцами, на протяжении нескольких лет терпели в борьбе против мужиков, вооруженных цепами, одни лишь поражения? Врагам чешского народа не помогали ни папские буллы, ни обещания императора, ни та невероятная жестокость с какой расправлялись крестоносцы с беззащитным населением — их уделом были поражения, еще раз поражения, только поражения. В чем же заключался секрет побед гуситов?

Борьба чешского народа была справедливой, освободительной войной. Но таков был характер многих крестьянских восстаний средневековья. Разве не на справедливую войну подымались фландрские «пастушки» и французские «жаки», разве не за свободу сражались кентские вилланы во главе с кровельщиком Тайлером? Число аналогичных примеров можно было бы увеличить. Все средневековье насыщено жаркими схватками угнетенных с угнетателями. Но все эти выступления народа оканчивались очень скоро — и всегда одинаково: сначала кратковременные успехи, затем военное поражение и жестокая расправа… Однако в Чехии, как мы видели, борьба затянулась на многие годы. В нее было втянуто подавляющее большинство населения станы. Чем же отличались события в Чехии от других выступлений народных масс, охватывавших время от времени ту или иную страну феодальной Европы?

Длительные успехи чешских народных воинов в неравной борьбе против феодалов чуть ли не всей Европы объяснялись в первую очередь тем, что эта борьба приобрела в момент своего наивысшего подъема подлинно общенародный характер. Вопреки изменам панов, колебаниям и непоследовательности рыцарей и бюргеров, чешские крестьяне и городская беднота сумели добиться небывалого сплочения, причем они не только проявили мужество, патриотизм и стойкость, но и сумели использовать все ресурсы своей страны, сумели создать передовые вооруженные силы — увенчанное лаврами многих побед полевое войско — и выработать передовую для того времени тактику и стратегию.

Полевое войско таборитов составляло основное ядро тех вооруженных сил Чехии, на долю которых выпала задача остановить натиск озверелых завоевателей. В рядах таборитского полевого войска находились лучшие сыны народа, сбросившие со своих плеч ярмо векового рабства. Крестьяне и рудокопы, ткачи и оружейники — вот кто был героями Табора. В одном, пожалуй, были правы их заносчивые враги — эти бойцы не имели той блестящей воинской выучки, которой так хвастались рыцари. Но в то же время среди воинов Табора находились лучшие, наиболее патриотически настроенные выходцы из рядов рыцарства, а те, кто шел против них под знаменами императора и папы, в основном были грабителями, насильниками и убийцами. Естественно, таким не помогали ни золотые шпоры, ни стальные латы. Они терпели поражение за поражением.

Подлинным источником неслыханного мужества таборитов было то, что они вдохновлялись великой мечтой о создании общества, где люди будут истинными братьями. И хотя эти светлые мечты были облечены в несовершенные формы и, больше того, были неосуществимы в условиях XV столетия, они даже в таком виде обладали огромной силой, которую ежечасно чувствовали враги Табора.

Важнейшей чертой движения таборитов был их патриотизм, их непоколебимая решимость отстоять независимость Чехии от посягательств любых врагов. И эта любовь к родине вдохновляла чешский народ в неравной борьбе, укрепляла их силы и вела от победы к победе.

Успешной борьбе таборитов содействовал и их полный и последовательный разрыв с феодальными идеями вассальной верности, с традициями безусловного уважения к носителям королевской власти. Чешские крестьяне и плебеи полностью отвергли притязания «законного» наследника трона и во многих битвах подтвердили, что не признают никаких прав «помазанника божия».

Народный характер таборитского полевого войска обеспечивал им прочный тыл. Во время самых тяжелых испытаний таборитские военачальники не испытывали недостатка в бойцах, Стоило им только бросить боевой клич, как под знамя Табора вставали новые воины. При этом такие бойцы были сильны верой в правоту и справедливость своего дела, были воспламенены ненавистью к угнетателям и любовью к свободе, патриотизмом, дисциплиной и сплоченностью, своей выдержкой и закалкой. Таких качеств не было и не могло быть в наемном войске Сигизмунда.

Весь боевой опыт гуситских воинов показывал, что недостаток в рыцарских доспехах и отсутствие турнирной выучки можно успешно заменять народным оружием и новой тактикой.

Огромное значение для побед таборитов имело то обстоятельство, что Чехия была передовой страной Европы XV в. и располагала необходимой материально-технической базой для успешной борьбы против иноземной агрессии. В Чехии налицо были развитое ремесленное производство и сельское хозяйство. Несмотря на все трудности и даже бедствия, связанные с долголетним ведением войны на своей территории, страна все же могла обеспечивать боеспособность вооруженных сил народа.

Табориты побеждали и потому, что их военные руководители сумели обобщить и использовать многовековой опыт борьбы эксплуатируемого народа против феодалов. Постоянным оружием восставших крестьян были орудия их труда — топоры, косы, вилы, серпы, ножи. В полевом войске таборитов они находили применение наряду о мечами, кинжалами, боевыми секирами, копьями, сулицами, палицами, а также луками и арбалетами. Во время боя употребляли и специальные багры, служившие для стягивания всадников с коней, а также грозные таборитские цепы. Шлемы, кольчуги, латы, щиты и другое оборонительное вооружение, отчасти отобранное у врагов, также широко применялись народным войском. Наконец, грозным для феодалов оружием оказались и обычные крестьянские возы, которые были переоборудованы и приспособлены для боя, причем они применялись не только в одиночку, но и группами.

Кроме холодного оружия табориты располагали передовой по тому времени артиллерией. У них были не только крупные орудия — бомбарды, но и легкие длинноствольные пушки, так называемые тарасницы. Больше того, табориты применяли и только появившиеся тогда пищали — прообраз ручного огнестрельного оружия.

В организационном отношении, как уже говорилось, полевое войско таборитов подчинялось четырем гетманам. Должность гетмана была выборной, но однажды избранный народом гетман сохранял это звание обычно до конца своей жизни, Особенно велики были полномочия таборитских гетманов в бою и во время похода.

Конница таборитов делилась на небольшие ударные группы — «копья», в каждую из которых входили пять — семь всадников. Пешие воины сводились в отряды по роду оружия — ценники, копейщики, алебардщики, стрелки и т. п. При образовании отрядов, которым поручались самостоятельные задачи, в состав их вводились представители разных родов оружия. Наконец, были специальные возовые подразделения, в которых каждый воз имел своих обслуживающих воинов, причем эти маленькие подразделения соединялись в возовые десятки.

Особенности социального состава полевого войска таборитов, его вооружения и организации создали предпосылки для возникновения новой тактики ведения боя. Развивая и совершенствуя эту тактику, Ян Жижка заставлял своих воинов изучать местность предполагаемых военных действий, применяться к ней и учитывать ее особенности, подмечать и использовать все слабые стороны неприятеля. В этой тактике органически сочетались традиции народной борьбы и лучшие достижения тогдашнего военного искусства. Большое внимание уделялось применению артиллерийского огня.

Наконец, Жижка и воспитанные им командиры вели свои действия по заранее намеченному плану, они научились выделять резерв и вводить его в бой в нужный момент, уходить из окружения, избегать невыгодных для них сражений и навязывать противнику бой в тот момент, когда он меньше всего к, нему подготовлен. Умение концентрировать свои силы в нужный момент и на решающем направлении так же являлось отличительной стороной военной тактики таборитов. И не удивительно, что и при наступлении и при отступлении табориты были для противника одинаково грозным врагом. Больше тога, таборитские воины не останавливались перед трудными переходами, они могли вести бой в темноте и т. п.

Очень важным элементом военной тактики таборитов являлось использование возов. Во время маршевых переходов возы служили обычным целям, но в случае атаки противника возовая колонна по команде сворачивалась в кольцо, возы скреплялись заранее приготовленными цепями. Наружная сторона возов усиливалась деревянными щитами, а если позволяло время, то и земляными сооружениями, с внутренней стороны на каждый воз вели специальные сходни. Таким образом, обоз в течение нескольких минут превращался в грозную крепость. В образованный возами круг помещались раненые. Здесь же укрывали лошадей.

Еще на подступах к такой крепости атакующий противник нес большие потери от огня и стрел. У ограды его поджидали воины с цепами, крючьями и боевыми палицами. Почти всегда первый натиск врага оканчивался для него плачевно. Противник начинал отступление, а табориты шли в контратаку. Враг не выдерживал их бурного натиска и обращался он паническое бегство.

Важными документами, характеризующими организацию и тактику таборитов, являлись их военные уставы. Уже в 1420 г. у таборитов существовал устав, проникнутый уравнительными тенденциями. Особое значение имел устав Жижки, составленный в последние годы его жизни и сыгравший большую роль в дальнейшем сплочении народных воинов.

В начале устава Жижки декларируется верность четырем пражским статьям. Затем излагаются дисциплинарные требования и положения, касающиеся раздела добычи. Очень четко проходит по всему тексту устава необходимость беспрекословно повиноваться начальникам, строго соблюдать воинскую дисциплину. Нарушение основных уставных положений карается смертью. Воинам таборитов воспрещались также пьянство, ругань, азартные игры, грабежи и мародерские поступки.

Эти требования лишний раз подчеркивали резкое отличие воинов Жижки от воинов, сражавшихся на стороне феодалов. Высокий моральный облик, суровая дисциплина и постоянная готовность выполнить свои обязанности — вот что требовал ют воинов Жижка в своем уставе.

Особенностью таборитских войск было также то, что они снабжались всем необходимым, а грабежи и самоуправство подлежали наказанию. Этим табориты резко отличались от разнузданных наемных воинов тогдашних феодалов.

Все перечисленные черты и особенности вооруженных сил Табора обеспечивали его воинам постоянные победы над превосходящими силами противника.

После смерти Яна Жижки полевое войско таборитов продолжало развивать и совершенствовать народное военное искусство. Если враги рассчитывали, что со смертью Жижки будет положен конец их позорным поражениям, то они просчитались. Народ выдвигал новых полководцев и под их водительством долгие годы одерживал славные победы над зловещими силами феодально-католической реакции.

Боевой опыт таборитов являлся важным этапом в истории развития военного искусства народов Европы. Особенно плодотворно он мог применяться там, где в военные действия втягивались широкие народные массы. Уже через несколько десятилетий таборитские приемы и средства борьбы успешно использовались в освободительной войне венгерского народа против полчищ турецких захватчиков.

Новые бои — новые победы

Поход таборитов в Моравию продолжался и после смерти Жижки. Таборитами командовал Ян Гвезда. Во главе пражских войск стоял Сигизмунд Корибутович. Войска таборитов и их союзников заняли несколько районов Моравии, осадили и разрушили ряд монастырей. Но вскоре гуситское войско двинулось на север, а затем вернулось в Чехию.

После смерти Жижки во главе войск, находившихся ранее под его непосредственным командованием, встал Кунеш из Беловице. Ближайшими его помощниками являлись бывший ремесленник из Праги Велек Кудельник и Ян Краловец. С этого времени «сироты» во всех решающих случаях выступают бок о бок с таборитами, которыми командовал Ян Гвезда, Богуслав Швамберк, Ян Рогач и другие опытные военачальники.

В начале 1425 г. табориты и «сироты» предприняли совместный поход против нарушивших соглашение пражских чашников, а также провели успешные военные действия в Градецком крае. В конце лета табориты и «сироты» выступили против нового союза панов-чашников и пражан. Наиболее ожесточенные столкновения происходили в районе Седльчан. Объединенным войском таборитов здесь командовал Ян Гвезда. При осаде крепости Вожице он был тяжело ранен, и в октябре этот выдающийся народный полководец, друг Желивского и соратник Жижки умер. Накануне смерти Ян Гвезда из Вицемилиц пережил последнюю радость: пражане прислали к нему как к главе таборитов послов просить мира. Осажденная крепость капитулировала. Выполняя распоряжение умирающего полководца, табориты и «сироты» отпустили пленных, но крепость Вожице разрушили и сожгли.

Осенью 1425 г. табориты и «сироты» вновь действовали в Моравии. Отсюда, преследуя отступающего врага, они двинулись на юг и вскоре перешли границу Австрии. Укрепленные замки феодалов брались с боя. При штурме замка Рец погиб еще один таборитский гетман — Богуслав Швамберк. Поэтому, когда в конце 1425 г. гуситские войска возвратились в Чехию, у них осталось мало старых, опытных и прославленных вождей. На их место выдвинулись новые талантливые руководители. Наиболее выдающимся из них был Прокоп, которого современники называли Великим, а иногда еще и Голым[6].

Биография Прокопа почти неизвестна. Считают, что он происходил из богатой семьи и в молодости побывал в Германии, Италии, Испании и Палестине. Возвратившись на родину, Прокоп стал священником. Подобно Желивскому, Прокоп был последовательным защитником интересов народа. В 1421 г. он попал в тюрьму, причем спасся от верной смерти только благодаря одному из выступлений пражского плебса.

В начале 1426 г. над Чехией снова стали собираться грозные тучи. Император Сигизмунд все еще не терял надежды сломить сопротивление чешского народа. 19 мая 1426 г. в Нюрнберге был созван имперский сейм, на котором присутствовал папский уполномоченный — легат-кардинал Орсини. Несмотря на то, что среди феодалов Германии шла бесконечная грызня, на сейме все же был выработан план совместного наступления, который предусматривал одновременное нападение на Чехию со всех сторон. С севера в Чехию должны были вторгнуться войска герцога Саксонского, с юго-запада — пфальцграфа рейнскою, со стороны Моравии должен был идти герцог Австрийский. Кроме того, под давлением папы в войне против гуситов согласились участвовать польский король и многие мелкие немецкие князья. Главной ударной силой этого похода являлись войска Фридриха Саксонского.

Страшная угроза привела к новому временному объединению таборитов и «сирот» с пражанами. Военные руководители гуситов правильно определили, что наиболее угрожаемым участком является северо-западная Чехия, и они двинули туда свое войско. Отметим, что еще с осени 1425 г. отдельные таборитские отряды действовали во владениях Фридриха Саксонского. Теперь они усилили свои удары, очищая от — саксонских феодалов города и замки и нанося удары католическим панам. Главнокомандующим объединенным гуситским войском летом 1426 г. был назначен Прокоп. Вскоре гуситское войско подошло к Усти — хорошо укрепленному городу, в котором засел большой вражеский гарнизон, и осадило его.

В середине июня интервенты перешли границу. Они стремились снять осаду с Усти и вскоре приблизились к гуситским войскам. Наемное войско императора численностью превосходило гуситское. По подсчетам — современников, на каждого чеха приходилось до пяти немцев. Опасаясь одновременного удара императорских войск и вылазки гарнизона Усти, Прокоп отвел свои отряды от стен осажденного таборитами города на одну из ближайших возвышенностей, с большим умением избрав новую позицию. Теперь гуситы стояли лагерем на холме между двумя ручьями, окружив себя двойным кольцом возов.

Еще до начала военного столкновения чехи предложили вражескому командованию по возможности смягчить ужасы войны: щадить пленных, оказывать помощь раненым и т. д. Немецкие феодалы наотрез отказались от этих гуманных предложений. Тогда гуситы перешли в свою очередь к беспощадным действиям против интервентов.

В жаркий полдень 16 июня 1426 г. начался жестокий бой. Сначала немецкие рыцари, используя свой количественный перевес, довольно успешно атаковали возовую оборону Прокопа и прорвали наружную линию укреплений. Однако народные воины не дрогнули. Гуситы открыли с флангов сильный огонь, а также умело действовали цепами и крючьями, стягивая рыцарей с коней и добивая их на земле. Но вот Прокоп подал сигнал к контратаке, и гуситы ринулись на врага. Неприятель не выдержал бурного натиска чехов, его колонны смешались, сбились в кучу, а затем обратились в бегство. Гуситы преследовали бегущих, не давая им пощады. На всем пути отступления врага — от Усти до сел Пржеблице и Грабовице табориты уничтожили более десяти тысяч захватчиков. Помимо этого чехам достались большие трофеи: возы, орудия, знамена и множество богатых палаток.

Битва при Усти явилась в ходе гуситских войн одним из самых кровопролитных и решительных сражений. Поражение интервентов ускорило сдачу осажденного гарнизона Усти и переход города в руки гуситов. Главнокомандующий гуситов Прокоп хотел довершить победу преследованием бегущего врага всеми силами, чтобы окончательно уничтожить его. Однако это предложение было отклонено чашниками, которые вновь откололись от других гуситских сил. Удобный момент для полного разгрома врага был упущен. Таким образом, новое предательство чашников, их раскольнические действия свели почти на нет результаты блестящей победы гуситов у Усти.

Летом 1426 г. табориты и «сироты» продолжали военные действия на севере Чехии. Они сражались с панами-чашниками, которые вступили в сношения с внешним врагом. Одной из главных военных операций того времени явилась осада замка Подебрад. Тринадцать недель войско Прокопа безуспешно осаждало хорошо укрепленный замок, но взять его не удалось. Однако опыт этой осады не пропал даром — и дальнейшем Прокоп, как правило, не стремился к захвату каждой вражеской крепости. Вместо этого гуситы обходили хорошо укрепленные пункты, углубляясь далеко в тыл противника.

Пока табориты стояли под Подебрадом, австрийский герцог неожиданно осадил моравскую крепость Бржецлав, при этом оп надеялся на помощь панов-предателей. Однако таборитский гарнизон упорно и стойко оборонял город, а в ноябре к ним на помощь подошел Прокоп Великий, оставивший осаду Подебрада, и разбил австрийских феодалов.

Блестящий прорыв гуситов к Бржецлаву и снятие с него осады показали, что попытка одновременного охвата Чехии врагом со всех сторон потерпела крах. Для окончательной ликвидации этой угрозы табориты и «сироты» в свою очередь подготовили и провели контрудар против Альбрехта Австрийского в его собственных владениях. 12 марта их войско под командованием Прокопа подошло к городу Цветтль и осадило его. 14 марта чехи нанесли австрийским феодалам крупное поражение.

В битве у Цветтля события развивались так же, как и в сражении при Усти. Сначала атака немецких рыцарей имела некоторый успех, но затем табориты и «сироты» обрушились на фланги австрийцев, смяли их и нанесли врагу страшный урон. Немецкие летописцы исчисляют потери войск австрийского герцога в этой битве несколькими тысячами человек. В числе многочисленных трофеев победителям досталось знамя австрийского командующего.

Это была первая крупная победа восставшего народа, одержанная на вражеской территории. Весенний поход 1427 г. в Австрию открывал новую страницу в истории гуситских войн. Если в прошлом гуситы почти не совершали походов за рубежи своей родины, то победа у Цветтля положила начало их многочисленным рейсам по глубоким тылам врага, справедливо получившим название «блестящих походов».

Победа у Цветтля предотвратила опасность удара с юга. Теперь нужно было сорвать намечающееся наступление противника с севера. В середине мая Прокоп и Кудельник во главе отрядов таборитов и «сирот» перешли северную границу и нанесли ряд чувствительных ударов силезским феодалам. Немецкие князья не осмеливались выступать против таборитов в открытом ноле, при первом же появлении таборитских воинов они обращались в паническое бегство. Табориты преследовали врага до ворот Циттау, нанося ему большой урон.

Затем табориты, поддерживаемые крестьянами Силезии, двинулись в глубь страны. Они разоряли имения феодалов и монастыри, расправляясь без всякого сострадания с захваченными феодалами и католическими попами. В Силезии они заняли ряд городов. Силезский поход дал таборитам богатую военную добычу.

Успехи таборитов в Силезии и на этот раз спутали карты врагов Чехии. Войска силезских князей были рассеяны, и им было теперь не до вторжения в Чехию. Таким образом было разбито одно из составных звеньев цепи, которой европейская феодально-католическая реакция рассчитывала удушить гуситов. Общий натиск врага оказался значительно ослабленным. Крестоносцы не смогли соединить наступление на Чехию с запада с одновременным натиском с севера и юга.

15 июля 1427 г. славные воины таборитов и «сирот» с триумфом вступили в Прагу. Простой люд столицы с восторгом встречал войско Прокопа Великого. Но оно оставалось в Праге недолго. Уже через несколько дней табориты вместе с «сиротами» выступили на запад, навстречу новому удару врага.

Дело в том, что в середине лета 1427 г. немецкие феодалы закончили, наконец, свои военные приготовления. На этот раз и у них появились возы и легкая артиллерия. Кроме германских феодалов, в новом крестовом походе против Чехии принимали участие рыцари и воины из различных стран Европы, в том числе отряд английских лучников. Этот отряд привел в Чехию родственник английского короля кардинал Генрих Винчестерский, которого папа назначил своим легатом во время похода.

В этот крайне напряженный для Чехии момент паны-чашники стали готовиться к нанесению предательского удара в спину народным войскам. Они завязали переговоры о верхушкой пражских чашников, а также заключили тайный договор с одним из злейших и давних врагов Чехии — Фридрихом Бранденбургским, обязуясь выдавать ему военные планы гуситов, сдавать города, защищавшие подступы к Праге. Больше того, изменники обещали в случае успеха крестоносцев сдать им и Прагу. Но их черным планам не суждено было осуществиться, хотя поначалу и казалось, что теперь Чехии не устоять перед натиском врагов…

В начале июля крестоносцы в ряде мест перешли границу Чехии. С севера шли отряды саксонских феодалов, с запада двигался Фридрих Бранденбургский. Вновь запылали села и города страны, чешский народ снова подвергся насилиям, убийствам и грабежам.

Продвинувшись в глубь Чехии, войска интервентов соединились у Стршибро и осадили немногочисленный таборитский гарнизон этого города. Несмотря на отчаянное положение осажденных, которых было всего двести человек, народные воины доблестно отражали все атаки превосходящих сил крестоносцев, упорно удерживая город.

Героическая оборона Стршибро, оттянувшая на себя значительные силы противника, позволила гуситам собрать свои войска у Рокицан и направить их к Стршибро. Одного слуха о приближении войск грозного Прокопа оказалось достаточным для того, чтобы доблестные рыцари, бросив осаду, обратились в паническое бегство.

Почему же бежали крестоносцы? Это объяснялось тем, что в войске интервентов было много насильно взятых на военную службу крестьян, и рыцари боялись, что их собственные слуги и воины вступят в контакт с гуситами и обратят оружие против своих господ…

И крестоносцы бежали, в беспорядке бросая награбленную добычу и боевые возы, которые они завели в подражание таборитам. Лишь у Тахова Генриху Винчестерскому удалось остановить бегущих и сколотить из них несколько отрядов. Однако при первом известии о приближении чехов они снова бежали. Это произошло 4 августа. В руки таборитов и «сирот» вновь попали богатые трофеи. 14 августа был взят и Тахов. Хотя этот город являлся гораздо более сильной крепостью, чем Стршибро, где незадолго до этого две сотни таборитов успешно выдержали осаду крестоносцев, и хотя в Тахове сосредоточилось немало крестоносцев, враги не смогли оказать сопротивление яростному натиску народных воинов. Тахов и Стршибро превратились теперь в оплоты таборитов и «сирот» на западе Чехии.

Так бесславно и позорно закончился четвертый крестовый поход против восставшей Чехии. Чешский народ и его талантливый полководец Прокоп Великий сумели и на этот раз разгромить интервентов, лишив их сначала южного, а затем и северного плацдарма, и тем самым заставили наступать лишь с одной стороны вместо намечавшегося первоначально охвата Чехии со всех сторон. На некоторое время вновь ослабла непосредственная угроза интервенции. Чехия получила небольшую передышку.

Против всех

Новая победа над крестоносцами позволила гуситам выступить против внутренней реакции, которая снова подняла голову. Не дождавшись помощи извне, паны решили действовать сами, использовав момент, когда внимание народа было приковано к границам. Они задумали — захватить столицу, рассчитывая на поддержку неустойчивых бюргеров Праги. И действительно, последние договорились с панами-заговорщиками, что откроют им ворота и помогут занять столицу.

В начале сентября 1427 г. конный отряд панов ворвался в город. Но пражские низы были начеку. Народ сумел быстро организовать вооруженное сопротивление. Видя это, трусливые бюргеры решили на время отмежеваться от заговорщиков. Попытка переворота не удалась.

Руководители таборитов и «сирот» зорко следили за событиями в столице. Уже на третий день после ликвидации заговора в город вступил Прокоп со своими отрядами. Приход народного войска закрепил победу городских низов.

1427 год явился годом серьезных испытаний для сражавшейся Чехии. В это время усилия внешних врагов, направленные на подавление народного движения, наиболее тесно сомкнулись с предательскими действиями внутренних врагов. С полной очевидностью выявилось, что значительная часть шляхты и бюргерства, объединенная под знаменем чашников, стала на путь открытого союза со своими прежними врагами. Однако к этому времени силы народа еще не были истощены. Больше того, новый разгром полчищ крестоносцев показал, что чешский народ может не только отстаивать свою независимость, но и вести победоносную войну на вражеской территории. Этот факт играл немаловажное значение для жизни Европы XV в. Заграничные походы таборитов и «сирот» поднимали на борьбу угнетенное крестьянство, городских ремесленников и бедноту многих европейских стран.

Осенью 1427 г. главной задачей восставшего народа было не допустить соединения внешних и внутренних врагов. Таборитское руководство избрало для решения этой задачи путь, который подсказывался ему наличием боеспособного, маневренного, закаленного в многолетних боях и овеянного славой многих побед народного войска.

Славный в истории гуситских войн 1427 год завершился новой победой народных сил. В середине декабря был взят Колин, главный оплот реакции внутри Чехии. После взятия Колина, в конце декабря 1427 г., войска таборитов, отряды «сирот» и присоединившиеся к ним воины пражских чашников двинулись к Венгерскому Броду и, овладев им, вступили в пределы западной Словакии, которая входила тогда в состав Венгерского королевства[7].

Войска гуситов двигались по направлению к Прессбургу (ныне Братислава), встречая повсюду сочувствие и поддержку крестьян. В некоторых районах крестьяне приходили на помощь гуситам целыми отрядами. Больше того, в самом Прессбурге было много сочувствующих чехам, особенно среди рыбаков и городской бедноты. Однако город был хорошо укреплен и взять его гуситам не удалось. Они сожгли предместье города и двинулись к Трнаве, отсюда вдоль берега Вага прошли на север — к Новому Месту и возвратились в Моравию.

В начале весны 1428 г. гуситы перешли границу Силезии. Здесь они без боя заняли несколько городов, а также разгромили войска силезских феодалов во главе с вроцлавским епископом. Гуситы вели борьбу лишь с феодалами и церковью. Даже враги вынуждены были признать, что табориты «разрушают и опустошают только церкви, дома духовенства, усадьбы дворян и кабаки». Поэтому и здесь простой народ оказывал им поддержку. Несмотря на террор феодалов, силезские крестьяне большими группами приходили в лагерь гуситов, войска которых, по словам современника, «очень усилились за счет крестьян».

1 мая отряды гуситов подошли к Вроцлаву. Захватить город им не удалось. Тогда они сожгли укрепления на подступах к крепости и в полном боевом порядке двинулись в обратный путь. По возвращении на родину число чешских воинов не уменьшилось, а, напротив, заметно возросло. Помимо крестьян, в Силезии к гуситам присоединился князь Федор Острожский, родом из русских земель, в отрядах которого было много его соотечественников. Эти отряды действовали на стороне восставших чехов еще в 1426 г. во время битвы при Усти, но затем отошли в Силезию. В гуситском войске сражался и отряд поляков. На примере гуситского войска можно видеть, как уже в то время в жестоких и кровопролитных боях создавались славные традиции совместной борьбы различных народов против феодального гнета.

Сразу же по окончании силезского похода часть чешского войска двинулась на юг, в Австрию, где гуситы дошли до берегов Дуная, опустошая по пути владения феодалов и разрушая монастыри. Но переправиться через Дунай не удалось, и Прокоп не смог взять Вену. В середине июля победоносные войска гуситов с триумфом вступили в Прагу.

Походы 1428 г. показали, что гуситские отряды пользуются горячим сочувствием далеко за пределами Чехии. Немецкие и австрийские крестьяне, не говоря уж о словацких и польских, видели в чешских повстанцах защитников своих интересов.

Военные действия гуситов в 1427–1428 гг. сильно укрепили международное положение восставшей Чехии. Это почувствовал и император Сигизмунд. Он решился, наконец, начать с гуситами переговоры.

Эти переговоры открылись после ряда долгих проволочек со стороны императора. Последний предложил гуситам немедленно заключить мир со всеми соседями. Он рассчитывал добиться этим роспуска полевых войск и тем самым ослабить чехов, а затем разжечь в стране с помощью своих сторонников междоусобную борьбу. Но Прокоп, который возглавлял на переговорах чешскую депутацию, разгадал этот коварный план и отклонил предложения Сигизмунда. В ходе переговоров император хитрил, затягивал обсуждение спорных вопросов и уклонялся от принятия ответственных решений. Поэтому переговоры не привели к каким-либо положительным результатам и были прекращены в июле 1429 г.

Между тем опять резко обострились противоречия среди населения Праги. Народные массы, материальное положение которых неуклонно ухудшалось в связи с затянувшейся войной, были недовольны произволом богачей, бесконтрольно правивших городом. В Праге начались открытые вооруженные столкновения. На помощь плебсу пришли «сироты». Напуганные их приходом бюргеры Праги согласились передать решение спорных вопросов на рассмотрение Прокопа Великого, выбранного третейским судьей. Прокопу удалось временно смягчить наиболее острые противоречия, и через месяц он смог выступить во главе всех гуситских сил против общего врага.

Первые операции, носившие подготовительный характер, развернулись в Силезии и в Лужицах в октябре 1429 г. Во главе таборитов стоял Прокоп, а «сиротами» предводительствовали Прокупек, Кудельник и Пешек. Войска гуситов дошли до границы Бранденбурга и в ноябре с победой и большой добычей вернулись на родину.

Теперь табориты и «сироты» стали готовиться к еще более грандиозному выступлению — к походу против враждебных немецких князей. Прокоп отправил в районы намечавшегося наступления большое количество бедняков, ремесленников, которые должны были подготовить народные массы к приходу гуситов.

В декабре 1429 г. начался этот небывалый по своему размаху поход. Под знаменем Прокопа Великого в заграничном походе находились, кроме таборитов и «сирот», также ополчения пражан. Многотысячное войско гуситов двинулось в Саксонию. Перейдя границу, оно подошло к Пирне и Дрездену, уничтожая на своем пути замки феодалов, сжигая католические монастыри.

Городской плебс и крестьяне оказывали большую помощь наступавшим гуситам. Они указывали им колодцы, кратчайшие дороги, сообщали сведения о численности и передвижениях противника и т. д. С другой стороны, немецкие феодалы старались собрать большие силы, чтобы уничтожить наконец ненавистное чешское войско. Узнав от своих сторонников среди немецких крестьян об этих грозных приготовлениях, Прокоп двинулся на врага, чтобы предупредить его нападение. Когда маркграфу Бранденбургскому, командовавшему силами феодалов, стало известно о приближении гуситского войска, он послал в разведку несколько сот всадников. Воины Прокопа перехватили этот отряд и уничтожили его. Это известие так сильно потрясло многочисленное рыцарское воинство, что оно обратилось в беспорядочное бегство. Это произошло в январе 1430 г.

Преследуя бегущего врага, гуситы подошли к стенам Лейпцига. Отсюда они направились на юго-запад страны, двигаясь широким фронтом и разделив свое войско на пять отрядов. Вскоре воины Прокопа заняли Альтенбург, Геру, Плауэн, Гоф, Байрейт, Мюнхенберг и Кульмбах. При приближении гуситов к городу Бамбергу большинство богатых бюргеров и католических попов поспешно бежало. Городские бедняки, на помощь которым подошел отряд восставших крестьян, захватили управление городом в свои руки. Они начали подбирать брошенное богачами имущество и занимать их дома. По свидетельству летописца, бедняки «ели и пили вволю и чувствовали себя хорошо». Пример Бамберга показывал, что одно лишь приближение чешского народного войска наполняло массы верой в возможность успешной борьбы за улучшение своего положения.

Опасаясь дальнейшего распространения гуситского влияния на широкие массы немецкого народа и не имея в данный момент в своем распоряжении вооруженных сил, способных бороться с гуситами, германские князья, обескураженные многими поражениями и недавним бегством из-под Лейпцига, решились пойти на переговоры.

В результате их, 12 февраля 1430 г. курфюрст Бранденбургский от имени всех германских князей заключил с Прокопом. Великим перемирие. По условиям соглашения гуситы получили громадную контрибуцию. Но гораздо важнее была их морально-политическая победа: немецкие князья и городские патриции согласились на созыв совещания католических и гуситских богословов. Для гуситов это было большим успехом. Никогда еще в прошлом католическая церковь не соглашалась вести переговоры с «еретиками» как с равными.

После заключения перемирия чешское народное войско двинулось в обратный путь, увозя с собой огромные трофеи. Обоз гуситов состоял из трех тысяч возов, многие из которых были запряжены шестью, восемью и даже четырнадцатью лошадьми. 21 февраля 1430 г. отряды Прокопа Великого вступили в Прагу.

Победоносный поход гуситов 1429–1430 гг. — событие большого международного значения. Разгром феодальных владений, неоднократно служивших отправным пунктом для походов против чешского народа, явился сильным ударом по общеевропейской реакции. Теперь внимание всей Европы более, чем когда-либо, было обращено к героической стране. Манифесты гуситов находили живой отклик среди народных масс многих стран феодальной Европы.

Но враги Чехии не хотели отказываться от планов кровавой расправы с ее восставшим народом. Папа Мартин V запретил католическим богословам вступать в споры с «еретиками». Он начал переговоры со злейшим врагом славянских народов — Тевтонским орденом. Одновременно папа пытался убедить польского короля начать войну против чехов. Активность Мартина V можно было понять: ведь и в Германии, и в Италии, и во многих других странах Европы борьба гуситов вызывала сочувствие всех простых людей. Над их программой задумывались многие и распространение гуситских идей угрожало папской власти. Польский король отверг предложение папы. Он не мог выступать в союзе с Орденом — этим злейшим врагом польского народа. Более того, в следующем году король Польши начал переговоры с гуситами.

Весной 1430 г. вновь возобновились военные действия. На этот раз вместе с таборитами наряду с отрядом русского князя Федора Острожского сражался польский отряд Пухала. Одним из военачальников гуситов в новом походе был Сигизмунд Корибутович, перешедший к этому времени на сторону таборитов.

Таборитское войско под командой Прокопа вступило в Силезию и Заняло несколько крупных городов. Особенно большое значение для гуситов имело взятие Бжега и Немчи, которые надежно прикрывали подступы к северным границам Чехии. Одновременно отряды «сирот» вступили в Моравию и, пройдя через нее, развернули военные действия в Австрии и Венгерском королевстве, причем уже на австрийско-моравской границе «сиротам» пришлось выдержать жестокий бой с полчищами Сигизмунда и Альбрехта. Но еще более ожесточенные сражения развернулись на территории Словакии, где император сосредоточил против «сирот» свои отборные части и сам возглавил их.

Славной страницей в истории гуситских войн навсегда останется битва у Трнавы в конце марта 1430 г. Начало сражения сложилось для «сирот» неудачно — численно превосходящие их отряды Сигизмунда быстро прорвали возовое укрепление гуситов. Но благодаря стойкости, смелости и дисциплине «сироты» сумели вырвать инициативу из рук врага. Они перешли в контратаку и разгромили противника. Правда, радость победы омрачилась большими потерями. В битве у Трнавы погиб и выдающийся полководец «сирот» Белек Кудельник.

В течение лета 1430 г. гуситы не прекращали военных действий и против чешских и моравских панов. Войска таборитов разгромили феодалов западной Чехии и вышли в Брно. Затем они осадили хорошо укрепленную крепость Штернберг в Северной Моравии и вскоре овладели ею. После этой победы табориты снова направились в Силезию на выручку осажденному немцами чешскому гарнизону города Немчи. Узнав о приближении Прокопа, осаждающие отступили. Прокоп снабдил гарнизон Немчи всем необходимым и занял соседний город Отмохув.

Как уже говорилось, польский король Владислав решил вступить в переговоры с гуситами. Эти переговоры начались в марте 1431 г. в польском городе Кракове. Представители гуситов предложили положить в основу обсуждения четыре пражские статьи, обещая в случае достижения соглашения заключить мир. Однако Владислав всячески затягивал переговоры, требуя безусловного подчинения чехов католической церкви. В конце концов переговоры были сорваны польскими магнатами и верхушкой католического духовенства Польши.

К этому времени неизмеримо возросла международная роль гуситского революционного движения. Прежде всего это выражалось в том, что непосредственное участие в этом движении принимали соседние с чехами славянские народы. Постоянно оказывал поддержку и помощь гуситам словацкий народ, стонавший под тройным игом венгерских, германских и своих феодалов. Однако в Словакии антифеодальные выступления масс не приобрели такого размаха и характера, как в Чехии. Это объясняется условиями всего социально-экономического развития словацких земель в средние века.

Существенную помощь восставшей Чехии оказал польский народ. Сочувствие поляков гуситам неоднократно приходилось учитывать и польскому королю Владиславу.

Несмотря на территориальную отдаленность, в славных гуситских битвах принимали участие русские, украинцы, белорусы. Их было много в отрядах Сигизмунда Корибутовича и Федора Острожского.

Было бы неверным думать, что борьба чешского народа находила отклик в одних только славянских странах. Хорошо известно, что все походы гуситов в Германию, особенно поход 1429–1430 гг., неизменно кончались тем, что в их войске вливалось большое количество немецких крестьян, в дальнейшем мужественно сражавшихся бок о бок со своими чешскими братьями по классу как против отечественных, так и против иноземных феодалов.

О влиянии гуситского движения на развитие революционной борьбы в Германии свидетельствуют события 1431 г. В одном из крупных городов Германии — в Магдебурге плебеи изгнали архиепископа, захватили власть в свои руки и обратились к таборитам с просьбой прислать своего начальника, который организовал бы их для вооруженного отпора феодалам. В Пассау (Австрия) подобным же образом был изгнан епископ. Нельзя пройти и мимо того, что в германских землях неизменным сочувствием и вниманием пользовались проповеди таборитских священников и распространявшиеся ими манифесты, в которых народ призывался к активным выступлениям против феодальной эксплуатации и католической церкви.

Но не только в Германии заметно ощущалось революционное влияние чешской крестьянской войны. Об этом говорят следующие факты. В Турнэ, во Фландрском графстве, еще в 1423 г. церковниками был сожжен один из жителей этого города некий Жиль Мерсо, который распространял воззвания гуситов и вел проповедь среди бедноты. В 1430 г. здесь снова сожгли двух крестьян-проповедников, призывавших последовать примеру чехов. В юго-западной Франции, в графстве Форэ, восставшие против феодалов крестьяне выдвинули программу, во многом сходную с требованиями чешских повстанцев. Они призывали уничтожить католическую иерархию и провозглашали, что все люди, не исключая знатных, обязаны жить своим трудом. Больше того, в 1432 г. на церковном соборе в Бурже французское духовенство вынуждено было признать, что во Франции и в Италии многие народные восстания были непосредственно связаны с распространением гуситских взглядов и лозунгов.

И действительно, в самые отдаленные страны Европы проникали гуситские манифесты, содержавшие призывы к расправе с католическим духовенством и к захвату награбленного попами имущества. И недаром церковники о яростью и злобой писали, что даже в такой католической стране, как Испания, появилась «богемская чума».

Распространение манифестов особенно усилилось после разгрома четвертого крестового похода, в то время когда гуситы под руководством Прокопа Великого совершали свои блестящие походы в соседние страны. Есть основания думать, что автором многих манифестов этой поры был сам Прокоп. Его подпись стоит под некоторыми из них вместе с подписями других таборитских священников.

Основным содержанием гуситских манифестов являлось изложение их программы и обличение католической иерархии. В одном из них, например, выражалось удивление по поводу того, что шляхтичи, бюргеры, да и все люди бедные и богатые, в Священной Римской империи и в других землях разрешают католическим прелатам нападать на чехов: ведь если паны и епископы хотят доказать свою правоту, пусть возьмут священные книги и опровергнут гуситов «духовным оружием». Но на самом деле они боятся вступить в спор и не могут опровергнуть гуситское учение, а все их выступления содержат лишь брань и упреки. Отказ их вступить в честный спор доказывает лишь то, что они сами не верят в силу своих доводов и боятся оказаться опозоренными перед всем миром. Далее авторы манифеста разоблачали продажность и корыстолюбие духовенства и делали вывод, что вся католическая иерархия, от папы до последнего сельского попа, проклята богом за свою страсть к наживе. При этом для излечения церкви от «денежной болезни» гуситы предлагали очень простое средство. Они считали, что «если забрать у дерущихся собак кость, они перестанут грызться». Поэтому верующие должны отнять у церкви ее богатые имения. «Пробудитесь и возьмите у церкви то, что принадлежит вам по праву!» — призывали авторы в заключение манифеста.

Нелегко было доставлять эти манифесты в отдаленные от Чехии страны Западной Европы. Удивление и восхищение вызывают подвиги героев из народа, которые доносили это слово правды до угнетенных масс других стран. Достойна изумления и высокая организационная работа по выпуску этих манифестов, проводимая руководителями и идеологами гуситского революционного движения. При этом надо учитывать, что в те времена в Европе не существовало еще печатного станка и все манифесты и проповеди гуситов распространялись только устно или в рукописном виде.

Рост международного влияния мятежной Чехии вызывал бешеную злобу в стане врагов. Летом 1431 г. император Сигизмунд стал готовить новые банды наемников для вторжения в Чехию. Деятельную помощь оказывал ему при этом папский легат кардинал Чезарини: римский папа вновь благословил императора на новый крестовый поход против еретиков. Уже в мае-июне того же года у границ Чехии в назначенных пунктах стали постепенно собираться отряды феодально-католической реакции.

Угроза еще одного вторжения крестоносцев и на этот раз объединила гуситов. Прокоп Великий еще с мая вел деятельную подготовку к тому, чтобы дать агрессорам достойный отпор. Желая, однако, избежать кровопролития, вождь таборитов обратился к Сигизмунду с мирными предложениями. Последний отказался вести переговоры, надеясь, что ему теперь удастся победить ненавистных гуситов.

И вот огромное (по некоторым данным, чуть ли не стотысячное) полчище крестоносцев Сигизмунда перешло западную границу Чехии и устремилось к Тахову. Одновременно в Моравию с юга вторгся Альбрехт Австрийский, а с севера чешскую границу перешли отряды силезских князей.

Крестоносцы снова сеяли разрушения и смерть на своем пути. Вновь горели и превращались в (развалины чешские села и города, вновь по дорогам тянулись толпы женщин, детей и стариков, искавших спасения, убежища и надежной защиты от захватчиков у гуситских воинов.

В начале августа 1431 г. главные силы крестоносцев двинулись от Тахова к Домажлице и осадили этот город. Прокоп поспешил на помощь осажденным. Пройдя за два дня сто километров, гуситы 14 августа оказались вблизи Домажлице.

К моменту подхода таборитов к Домажлице крестоносцы расположились лагерем на возвышенности вблизи города. Это была очень удобная позиция для боя. Кроме того, по численности неприятель в несколько раз превышал чехов.

Однако кардинал Чезарини не слишком полагался на храбрость своего войска. Незадолго до подхода войск Прокопа он писал, что сомневается не только в том, будет ли одержана победа, но даже и в том, вступят ли вообще его воины в бой. К тому же руководители крестоносцев враждовали между собой из-за добычи, а отдельные отряды захватчиков действовали несогласованно.

Опасения кардинала подтвердились. Едва только рыцари услышали грохот гуситских возов и их грозный боевой гимн, как они обратились в поспешное, беспорядочное бегство, даже не пытаясь использовать ни выгоду своего положения, ни свой численный перевес. Из-за мест на возах неприятеля шла жестокая драка: рыцари сбрасывали с возов друг друга, стремясь захватить с собой побольше награбленной добычи. Немецкие князья и военачальники заботились только о своей шкуре. Кардинал Чезарини бежал настолько поспешно, что в руки таборитов попали его личные вещи, золотой кардинальский посох и оригинал папской буллы о крестовом походе против «еретиков». Лишь около укрепленного лагеря крестоносцев завязалась жаркая, но короткая борьба. Затем и защитники лагеря устремились вслед за первыми группами беглецов. Гуситы и на этот раз овладели огромным количеством трофеев. Дорога была забита возами, брошенными крестоносцами. Гуситам досталось более двух тысяч повозок, триста пушек, много знамен и оружия, палаток, денег, золотой и серебряной посуды, одежды, провианта и т. п. Немало крестоносцев попало в плен.

От Домажлице Прокоп Великий двинулся со своим войском на север. Узнав о его приближении, силезские князья поспешили отойти. Отсюда Прокоп быстрым маршем прошел на юг и соединился с отрядами «сирот», которыми тогда командовал Прокупек. Они вместе обрушились на Альбрехта Австрийского. Последний в это время свирепо расправлялся с моравскими гуситами, убивая их и сжигая села и местечки. Узнав о подходе таборитов, Альбрехт спешно отступил. Гуситы изгнали его из моравских земель и преследовали до самого Дуная.

Опасность, нависшая над Чехией, снова была ликвидирована героическими усилиями восставшего народа. Пятый крестовый поход европейских феодалов окончился таким же позорным провалом, как и предыдущий.

Поражение при Домажлице еще более накалило атмосферу в соседних с Чехией странах. Именно в 1431 и 1432 гг. на юго-западе Германии (в районе Вормса и Шпейера) вспыхнуло крупное восстание крестьян. Оно было направлено не только против католического духовенства, но и против городской верхушки. Восставшие перевозили из села в село свое знамя, и везде к ним присоединялись новые отряды. В ряды восставших влились и некоторые разорившиеся бюргеры. Народное движение грозило перекинуться на соседние земли. Всюду среди крестьян и городских низов было много недовольных. Победы гуситов показали, как сильны сплоченные народные массы. И хотя князья юго-западной Германии подавили восстание вормских крестьян, варварски расправившись с его участниками, еще долгое время после этого во всей Германии было неспокойно. Призывы гуситов жгли сердца всех честных немцев.

К Балтийскому морю!

Уже двенадцать лет шла кровопролитная борьба феодалов с восставшим чешским народом. И всякий раз, когда новые полчища крестоносного сброда, благославляемые папой, устремлялись к живому сердцу Чехии, они должны были отступать. Пять крестовых походов против Чехии закончились позорным провалом. И всюду, где была наибольшая опасность и где силы врагов были, особенно велики, храбро сражались мужественные табориты и гордо развевалось их овеянное славой знамя.

На двенадцатом году борьбы император Сигизмунд и его приближенные пришли к выводу, что в открытой войне им никогда не добиться победы над чешскими «еретиками». Даже самые твердолобые и упорные феодалы стали склоняться к мысли о необходимости приступить к переговорам с гуситами, в ходе которых, рассчитывая на поддержку панов и богатого бюргерства, они надеялись расколоть гуситов. В случае, если переговоры оказались бы безрезультатными, сторонники императора все же получили бы необходимую передышку для новых военных приготовлений. Переговоры с гуситами начались в городе Базеле на открывшемся здесь в 1431 г. церковном соборе. Собор не скрывал, что чешские дела стоят в центре всей его деятельности.

Однако пока еще была надежда на успех крестоносцев, «благочестивые отцы» выжидали, не зная, в какой форме вести переговоры с «еретиками». Битва при Домажлице показала им, что на победу нет надежды. В соборном послании, направленном в Чехию в октябре 1431 г., вместо обычных угроз и проклятий по адресу непокорных, осмелившихся отступить от «истин» католической веры и обличить перед всеми разложение и стяжательство церковников, звучали ноты притворного смирения и миролюбия.

Обращение собора чашники и табориты встретили по-разному. Противоречия между ними, несколько смягчившиеся во время очередного крестового похода, теперь особенно обострились. И только победы таборитов да страх перед восставшим народом удерживали рыцарей и бюргеров от окончательного перехода в лагерь реакции.

Обращение собора пробудило немало надежд среди простого люда Чехии. Многолетние войны тяжелым бременем легли на плечи народа. Люди жаждали мира. И недаром в одной из песен, сложенной вскоре после славной Домажлицкой битвы, выражалась надежда, что настанет время, когда мечи перекуют на плуги, а из копий сделают серпы, и что сосед уже не пойдет войной на соседа и каждый будет радоваться, живя в мире со всеми.

Но крестьяне и городская беднота не особенно доверяли медоточивым заверениям устроителей собора. Они еще не забыли, как такой же собор однажды подверг мучительной казни Гуса и Иеронима. Больше того, вожди таборитов считали, что ни в коем случае нельзя распускать народное войско, так как только сильная Чехия может рассчитывать на то, что она будет выслушана на соборе как равная сторона. В противоположность им руководители чашников призывали народ к немедленному примирению с церковью. Они были готовы, как это показали дальнейшие события, немедленно разоружить и распустить войско восставшего народа.

В то время как чашники готовились принять любые условия переговоров с собором, Прокоп вновь нанес несколько ударов феодальной реакции. Пройдя Моравию, табориты вступили в пределы словацких земель, где заняли замок Леднице и важную крепость Ликаву на пути из Польши в венгерские владения Сигизмунда. Но вскоре табориты, оставив здесь отряды «сирот», повернули па юг, так как Альбрехт Австрийский, нарушив перемирие, напал на Чехию. Табориты провели против него ряд успешных операций.

Оставшиеся в Словакии отряды «сирот» тем временем оказались в очень тяжелом положении. Здесь в значительной мере сказывалось численное превосходство врага, а также то, что этот поход возглавлял рыцарь Чапек из Сана. «Сироты» потерпели поражение и вынуждены были с большими потерями вернуться в Чехию.

Весной 1432 г. табориты, предводительствуемые Прокопом, двинулись в новый поход па север. В апреле войска таборитов прошли Силезию и вплотную приблизились к резиденции Фридриха Бранденбургского — Берлину.

Затем, пройдя еще дальше на север, они подошли к Ангермюнде. В середине мая табориты с победой возвратились в Прагу.

За первым походом на север вскоре последовал другой. Напуганные силезские князья и вроцлавский епископ поспешили заключить перемерив с гуситами, уплатив чехам большой выкуп.

Большие успехи были достигнуты летом 1432 г. и в Словакии, где отряд «сирот», на этот раз под командой уроженца южной Чехии Блажко из Боротина, занял замки Скалице и Голин, а также одну из важных крепостей страны — город Трнаву. Взятие города оказалось возможным лишь благодаря активной помощи городской бедноты. В Трнаве был оставлен гуситский гарнизон. Это укрепление имело большое военное значение. Присутствие в юго-западной Словакии постоянного чешского гарнизона было возможно лишь при условии поддержки его местным населением. Это проявилось в полной мере, когда в апреле 1433 г. гуситы, пройдя через Польшу, снова вступили в Словакию.

При движении по польской территории гуситы встречали горячее сочувствие и поддержку местных крестьян. С другой стороны, польские паны предупреждали венгерских феодалов и императора Сигизмунда о готовящихся ударах: они разрушали мосты, перекапывали дороги, уничтожали корм для лошадей, всеми силами стараясь помешать продвижению чехов. Тем не менее гуситы, которыми командовали Бедржих из Стражнице и Ян Пардус, прорвались во владения Сигизмунда. Здесь, на словацкой земле, они громили монастыри, расправлялись с католическим духовенством и немцами-патрициями словацких городов. В Ликаве, Леднице, Тополчанах, Скалице, Трнаве были оставлены гуситские отряды. Отныне и эти крепости стали оплотами чешского народного войска в Словакии. После отхода основных сил гуситов они стали также опорными пунктами восставших словацких крестьян.

В июне 1433 г. войско Бедржиха из Стражнице и Япа Пардуса, победоносно пройдя по всей северной и западной Словакии, вернулось через Моравию на родину с богатыми трофеями. Венгерские феодалы, трусливый и ничтожный император Сигизмунд так и не осмелились встретиться с ними в открытом бою.

Походы гуситов в Словакию укрепляли дружественные связи чешского и словацкого народов и во многом способствовали подъему борьбы народных масс Словакии против эксплуататоров. Под влиянием чешских братьев словацкие крестьяне выступали против феодалов, отказывались платить церковную десятину, бросали обработку господских земель, а иной раз и прямо растравлялись с наиболее ненавистными феодалами, особенно из числа духовенства. Среди городской бедноты и мелкого бюргерства, несмотря на репрессии со стороны патрициата, росли симпатии к единокровным братьям-чехам, выступавшим против эксплуататоров и иноземного патрициата, в защиту угнетенных. Так, в 1432 г. в Прессбурге (Братиславе) была обнаружена тайная гуситская организация, члены которой хотели соединиться с чешскими гуситами и передать им город.

Во время «блестящего похода» таборитов в Словакию весной и летом 1434 г. их прославленный вождь Прокоп Великий находился в далеком Базеле, куда еще в начале декабря 1432 г. чешские представители выехали для переговоров. Во время проезда по территории Германии их повсюду встречали толпы народа. Немцы с любопытством взирали на грозные возы таборитов, на первом из которых развевался стяг со словами Яна Гуса: «Правда победит». С особенным интересом смотрели на Прокопа Великого, о котором уже тогда ходили легенды.

При въезде в Базель чешское посольство было встречено множеством народа. С первых дней пребывания в Базеле члены гуситского посольства, помимо выступлений перед «отцами собора», произносили яркие проповеди и перед жителями города. При этом Прокоп и другие чешские проповедники совершали богослужение и выступали на немецком языке. Представители восставшего чешского народа стремились использовать каждую возможность для того, чтобы донести до широких масс за пределами их родины слово правды о своем учении и о своей многолетней борьбе.

Дискуссия гуситов с католиками продолжалась в Базеле с января по апрель 1433 г. На соборе в полной мере выявились непримиримость в отношении компромиссов таборитских проповедников и Прокопа, а также колебания и соглашательство вождей чашников. Затянувшиеся переговоры не привели к определенным результатам. Собор требовал покорности и раскаяния, причем не допуская ссылок на библию, приводимых гуситами в защиту своих взглядов, не разрешал никаких отступлений от католических догматов и обрядов.

В апреле 1433 г. гуситам стало ясно, что собор фактически не хочет примирения, а ждет односторонней капитуляции со стороны чехов, рассчитывая при этом на действия врагов народа внутри самой Чехии. Поэтому в середине апреля гуситы выехали на родину. И если чешскую делегацию при въезде в Базель встречало много народа, то еще больше людей пришли проводить ее. С бессильной яростью смотрели на это «отцы собора», вынужденные лицемерно скрывать под личиной притворного беспристрастия свои истинные чувства. Не добившись победы ни в открытых боях, ни в дипломатических переговорах, феодально-католическая реакция возложила теперь все свои надежды на предателей и изменников среди самих гуситов.

8 мая чешские послы вернулись в Прагу. Вскоре после их возвращения сюда же прибыли уполномоченные собора. Паны-чашники и богатая верхушка бюргеров Праги доброжелательно отнеслись к приезду католических послов. Начались взаимные визиты, которые послы собора сразу же постарались использовать для агитации за подчинение католической церкви, для наговоров на таборитов и их вождей. Делегаты собора начали плести черную паутину интриг, стремясь выявить среди чехов как можно больше своих тайных сторонников и в полной мере использовать их для осуществления своих планов.

Эту коварную деятельность врагов прекрасно сознавали все лучшие сыны чешского народа. Якуб Влк, старый соратник Желивского, разоблачая подлые действия послов собора, указывал, что целью католической церкви является не заключение мира, а разжигание новой вражды, причем самих представителей собора он называл «сеятелями яда». Опасность возникновения новой войны, которую провоцировали послы собора, чувствовали и вожди таборитов. Враги же Чехии утверждали, что собор предлагает гуситам честный мир, а таборитские вожди хотят якобы новой войны. На сейме, открывшем свои заседания в июне 1433 г., с яркой речью выступил Прокоп Великий. Он выразил истинное отношение чешского народа к миру и войне. В частности Прокоп подчеркнул, что, поднимая оружие в борьбе за свою свободу, чешский народ боролся за мир и свободу для всех людей. Выступление Прокопа было проникнуто глубокой верой в справедливость народной борьбы.

В целях еще большего углубления противоречий в рядах гуситов послы Базельского собора потребовали от них точного изложения четырех пражских статей. И они добились желаемого. Магистры Пражского университета, выражая точку зрения чашников, дали такую формулировку пражских статей, которая уничтожала всю их народную сущность. Из всех статей чашники оставили без изменения фактически только одну статью о причащении под обоими видами. Остальные статьи были дополнены большим количеством оговорок, которые совершенно затушевывали их первоначальный смысл. И, конечно, табориты и «сироты» с негодованием отказались признать, что изуродованные магистрами статьи выражают ту программу, которую они вот уже в течение долгих лет с оружием в руках героически отстаивали от многочисленных врагов на полях сражений.

На заседании сейма чашники перешли к активным действиям. Они, не обращая внимания на возражения таборитов и «сирот», объявили, что если собор признает причащение под двумя видами, то в остальных спорных моментах можно будет легко договориться.

Теперь, когда полностью выявилась измена чашников народному делу, «отцы собора» решили выиграть время, чтобы дать возможность своим сторонникам в Чехии вооружиться и подготовиться к неизбежному столкновению с таборитами и «сиротами», причем теперь они возлагали надежды на союз панов юго-западной Чехии — Пльзенский ландфрид. Уже летом 1433 г. паны, входившие в ландфрид, заблаговременно начали укреплять Пльзень, завозить туда припасы и оружие.

Пока сейм вел открытое обсуждение спорных вопросов, чашники за спиной таборитов продолжали тайные совещания с уполномоченными собора. Предатели дошли до того, что осмелились публично оскорбить светлую память Яна Гуса. Некоторые из них, выступая на сейме, говорили, что, называя чехов гуситами, собор наносит им оскорбление.

Прокоп Великий заклеймил изменников, с гордостью подчеркнув, что называться гуситами — великая честь для всех честных сынов родины.

К весне 1433 г. положение восставших чехов было нелегким. Но их боевой дух не был сломлен. Они по-прежнему заставляли трепетать своих врагов. Об этом свидетельствовал славный поход чешских воинов к берегам Балтийского моря.

В конце мая 1433 г. чешские отряды двинулись на помощь Польше, которая в то время вела упорную борьбу с Орденом.

В составе гуситского войска было 750 всадников, семь тысяч пехотинцев и 350 боевых возов. Пройдя через Великую Польшу, где к ним присоединился отряд поляков, гуситское войско в начале июня вступило в пределы Новой Марки. Здесь гуситы в короткий срок заняли свыше десяти городов и местечек. Такие успехи чехов были возможны лишь при сочувствии и поддержке местного населения. В большинстве случаев именно городской плебс открывал перед гуситами ворота осаждаемых городов. Больше того, во время движения по Польше к гуситам присоединились новые польские отряды.

6 июля союзные войска подошли к первому, расположенному на захваченной Орденом польской территории городу Хойнице. Во время осады Хойнице чехи и поляки стали испытывать недостаток в продовольствии. Между ними возникли споры. Мнения разошлись: поляки предлагали довести до конца начатую осаду, а гуситы настаивали на продолжении похода. В августе осада была снята, и народные войска двинулись дальше. Взяв по пути Поплин и хорошо укрепленный Тчев, гуситы 1 сентября подошли к Гданьску.

Город Гданьск был вероломно захвачен Орденом: немецких рыцарей еще в начале XIV в. Псы-рыцари превратили его в свою опорную базу на Висле, пытаясь тем самым отрезать польские земли от моря. Население города не раз поднималось на борьбу против захватчиков. Незадолго до Балтийского похода гуситов, вскоре после славной Грюнвальдской битвы (15 июля 1410 г.), в которой объединенные силы поляков, литовцев, русских и чехов нанесли сокрушительный удар Ордену, в Гданьске вспыхнуло восстание. Хотя немецким патрициям и удалось подавить движение низов, народ все же вынудил их передать город Польше. Однако со временем патриции снова признали над собой власть Ордена. В ответ на этот коварный шаг в 1416 г. в городе произошло новое восстание ремесленников и бедноты, поддержанное крестьянами некоторых соседних сел. Восставшие заняли ратушу и монетный двор, но рыцари все же и на этот раз сумели подавить восстание. Они жестоко расправились с его участниками. В 1433 г., незадолго до прихода гуситов, в окрестных владениях Ордена вновь произошло крупное восстание крестьян. Сил гуситов и поляков было недостаточно для того, чтобы взять Гданьск штурмом — город был превращен в мощную крепость. Для ее осады по всем правилам военного искусства у гуситов также не было ни сил, ни времени. Их пушки не причиняли особого вреда стенам и башням Гданьска. Через четыре дня чехи и их польские союзники вышли к берегу Балтийского моря возле сожженного ими Оливского монастыря.

На чешских воинов, никогда не видавших моря, безграничный простор Балтики произвол неизгладимое впечатление. Берег здесь представлял собой плоский песчаный пляж. Пользуясь тем, что море, даже на значительном расстоянии от берега, неглубоко, суровые гуситские воины, радуясь как дети, въезжали в море на конях и на возах, зачерпывали соленую воду ладонями и поливали ею друг друга, наполняли ею фляжки и баклаги. Отметив свое пребывание на берегу Балтийского моря торжественными военными играми и состязаниями, гуситы повернули затем от побережья на юг и двинулись в обратный путь, на родину. Многие бережно везли с собой сосуды с морской водой и спустя много лет показывали у себя дома этот удивительный для земляков трофей.

«Блестящий поход» чешского войска и польских отрядов к Балтийскому морю явился крупным событием в тогдашней политической жизни. На обратном пути вожди гуситских отрядов были приняты польским королем Владиславом, который щедро одарил славных воинов. Вскоре Орден был вынужден заключить с Владиславом перемирие, значительно укрепившее международное положение Польши.

Совместный поход чехов и поляков к берегам Балтики стал живым символом дружбы и боевого единства братских народов Чехословакии и Польши. Он явился замечательной демонстрацией огромного размаха гуситского революционного движения и свидетельством его исторического значения.

Последние битвы Табора

«Блестящий поход» к Балтийскому морю лишь в незначительной мере облегчил тяжелое внутреннее положение Чехии. На протяжении полутора десятилетий в ней не прекращалась гражданская война. Одновременно чешский народ вел упорную борьбу с иноземными захватчиками. В страну неоднократно вторгались крестоносные полчища, они опустошали и грабили ее, зверски расправляясь с населением.

В ходе многолетней борьбы феодально-католический лагерь, в котором с самого начала оказалось большинство панов и патрициев, давно превратился в союзника и опору внешних врагов Чехии во главе с императором и папой. В годы борьбы этот лагерь пополнялся и укреплялся за счет тех земанов и бюргеров, которые вначале сочувствовали гуситам, по затем, испугавшись успехов восставшего народа, стали смыкаться с реакционными силами внутри страны и за ее пределами.

За долгие годы гуситских войн произошли значительные изменения и среди самих участников гуситского революционного движения. Бюргерско-земанские элементы усилились как среди чашников, так и среди таборитов. Больше того, чашники окончательно обнажили свою антинародную сущность, быстро превращаясь в резерв феодально-католической реакции. Уже после трагических событий 1421 г. только страх перед иноземными бандами вероломного и жестокого императора Сигизмунда заставлял их время от времени присоединять свои вооруженные отряды к полевому войску таборитов и «сирот». Но в то же время еще больший страх внушали им вооруженные народные массы. Поэтому в конце концов чашники завершили свой политический путь позорной капитуляцией перед императором и папой.

Изменился и состав таборитского лагеря. И здесь после 1421 г. стали задавать тон бюргеры и земаны. При этом большинство их стремилось лишь к тому, чтобы укрепить свое социальное господство и приумножить приобретенные богатства. Что касается крестьян, которые всегда являлись главной движущей силой гуситского революционного движения, то именно на них с наибольшей силой отразились гибельные последствия многолетних войн. Постоянные вражеские нашествия разоряли их хозяйства, более того, многие крестьяне погибли, защищая родную землю. Особенно катастрофическим стало положение чешского народа в 1432 г., когда после небывалых морозов наступил период невиданных дождей, а затем последовала необычная для Чехии жара. В стране начался голод в результате неурожая — падеж скота, эпидемии и т. д.

Славное полевое войско таборитов и «сирот» и в таких условиях продолжало вести отлаянную борьбу. Но теперь победы народных масс шли главным образом на пользу бюргерам и земанам. Пропасть между последними и народом все более расширялась. Трагедия чешских крестьян и плебеев усугублялась еще и тем, что их усилия не могли найти себе надлежащего применения в условиях XV в. Народные массы шли к цели вслепую. В то время не было, да и не могло быть силы, которая была способна повести народ на борьбу за осуществление их вековых чаяний для окончательной победы народного дела.

Хотя мощная волна гуситского революционного движения уже шла на спад, таборитско-«сиротский» союз летом 1434 г. являлся еще большой политической силой в Чехии. В него входило свыше тридцати городов, грозное войско таборитов и «сирот» все еще наводило трепет на врагов. Поэтому главные усилия контрреволюции направлялись против доблестного полевого войска гуситов — последнего оплота восставшего народа.

Летом 1433 г. внутренняя и внешняя реакция возлагала свои надежды на союз феодалов юго-западной Чехии — Пльзенский ландфрид. Паны сумели использовать передышку, предоставленную им в результате вероломных действий послов собора. Они успели убрать урожай и сосредоточили в укрепленном Пльзене большие запасы продовольствия и фуража, обеспечив себя всем необходимым на случай длительной осады.

Прокоп Великий решил уничтожить это осиное гнездо реакции. В июле 1433 г. он приступил к военным действиям против Пльзеня. Однако город был хорошо укреплен, засевшие в нем паны-католики были подготовлены к осаде, и таборитам не удалось взять Пльзень сразу. Началась длительная осада. К многочисленным бедствиям осаждающих вскоре прибавился голод. Продовольствие и фураж, привезенные таборитами с собой, были израсходованы. Достать что-либо в окрестностях Пльзеня было невозможно, так как весь урожай из близлежащих сел свезли к себе паны, засевшие в крепости. Для того чтобы наладить снабжение своих войск, табориты выделили специальный отряд, во главе которого стал Ян Пардус. Этот отряд отправился в Баварию, но потерпел там поражение. Пардус, вернувшийся с пустыми руками, был обвинен недовольными воинами в измене и приговорен к смертной казни. Прокопу удалось спасти его от расправы. Однако среди воинов, деморализованных долгой и трудной осадой и возбуждаемых всякого рода провокаторами, продолжалось брожение. Среди них нашелся человек, мясник, по имени Тварог, который обвинил Прокопа в измене и поднял на него руку. Раненый Прокоп был брошен в тюрьму, а на его место был поставлен Тварог. Через несколько дней Прокопа выпустили на свободу и снова предложили командование. Но он отказался и уехал в Прагу.

В то время, когда лучшие силы таборитов безуспешно осаждали Пльзень, а их боевые соратники «сироты» сражались на берегах Балтики, чашники продолжали вести предательские переговоры с собором, заседавшим в Базеле. Учитывая благоприятную для них военную обстановку, некоторые «отцы собора» стали выступать вообще против уступок «еретикам». После ряда заседаний уполномоченные чашников выторговали, наконец, у собора признание причащения под двумя видами. Дальнейшие переговоры должны были продолжаться в самой Чехии.

В конце октября в Прагу прибыли новые послы собора. Пражские богатеи вновь устроили уполномоченным собора восторженный прием. Больше того, 30 ноября представители чашников подписали соглашение с собором. Оно представляло собой сильно урезанные четыре пражские статьи. По соглашению чехи получали право принимать причащение под двумя видами. Отныне проповедь объявлялась свободной, но священники должны были назначаться епископами. За духовенством признавалось право владеть имениями, а захват церковных владений объявлялся преступлением. В такой редакции пражские статьи окончательно утрачивали свой первоначальный смысл. Все статьи, не исключая даже и той, которая разрешала причащение под двумя видами, были ограничены рядом оговорок, которые сводили на нет основные требования гуситов. Табориты не признали соглашения с собором, но их голоса не были приняты во внимание.

Заключив соглашение с собором, чашники закрепили свой отход от гуситского революционного движения. Таким образом завершилось их предательство национальных интересов Чехии. Следующим их шагом оказался переход к совместным с католическими панами военным действиям против непоколебимых народных борцов, высоко державших славное знамя Табора.

Весной 1434 г. католики и чашники начали открытые военные действия против таборитов и «сирот». В это время все еще продолжавшаяся осада Пльзеня была сорвана изменой Пржибика из Кленова. Этот таборитский военачальник, получив огромную взятку, пропустил в осажденный город большой обоз с продовольствием. Видя, что обстановка складывается явно не в пользу народного движения, Прокоп Великий, находившийся в Праге, решил вновь принять командование объединенным полевым войском таборитов и «сирот».

Серьезным ударом для таборитов и «сирот» явился разгром их союзников в Праге. В ночь с 5 на 6 мая паны вероломно напали на Новый город и, несмотря на отчаянное сопротивление бедноты, возглавленной Якубом Влком, захватили его.

Прокопу, Влку и нескольким их сторонникам удалось бежать из захваченного врагом города. Они вернулись в Табор и стали собирать войско. Прокоп обратился к воинам, осаждавшим Пльзень, о письмом, в котором призывал своих соратников прекратить ставшую бесполезной осаду города. Он писал, что они рискуют погубить все свое войско, и призывал их идти на соединение с войском, которое он собирает в Таборе. Своим письмом, адресованным начальнику осаждающих Прокопу Малому, или Прокупку, Прокоп Великий старался поднять упавший дух своих соратников и вновь призвал их к борьбе за справедливое дело. «Лучше пасть в борьбе, — писал Прокоп, — чем остались без отмщения кровь невинно погибших братьев…» Народное войско готовилось к решительной схватке.

Прокоп Великий проявил в эти дни в Таборе исключительную оперативность и за короткий срок собрал значительные силы. Повинуясь страстному призыву испытанного полководца, отовсюду в Табор шли крестьяне и плебеи. Однако это было уже не то полевое войско, с которым он одерживал в прошлом славные победы. В отрядах Прокопа теперь было много — необученных, неопытных бойцов. Вскоре Прокоп вышел из Табора и, встретившись со своими соратниками у — Седльчан, двинулся дальше на север. У Праги к его войску присоединились отряды «сирот», пополнившие за это время свои ряды в восточной Чехии. Табориты и «сироты» подошли к Праге, но не смогли взять столицы и вынуждены были отойти на восток.

Тем временем панский союз, в который теперь входили католики и чашники, а также примкнувшие к ним богатые пражские бюргеры, приступил к решительным действиям против Прокопа. Войско католиков и соединившихся с ними чашников двигалось за отступавшим войском таборитов и «сирот». Однако теперь они держались в отдалении, выбирая удобный момент для нападения. Ждали они и подкреплений. С юга к ним спешило войско Ольдржиха из Рожмберка, с запада — отряды Пльзенского ландфрида и королевский гарнизон крепости Карлштейн.

Паны были очень осторожны. Слишком хорошо еще помнили они о славных победах таборитов. И только окончательно убедившись в своем большом численном перевесе, паны осмелились начать активные боевые действия против таборитов и «сирот». 27 мая они осадили город Чешский Брод, который входил в состав «сиротского» союза. Прокоп Великий двинулся на выручку осажденным. Получив сведения о приближении полевого войска таборитов и «сирот», паны сняли осаду о Чешского Брода и выступили ему навстречу.

Прокоп, Прокупек и другие таборитсткие и «сиротские» военачальники расположили свои отряды восточнее Чешского Брода, на возвышенности у села Липаны. Неприятель разбил свой лагерь у соседнего села Гржибы.

Позиция таборитов и «сирот» была выбрана очень удачно. Их возовое укрепление стало на высоком холме в то время как войска панов находились в низине. Это давало большие преимущества пушкам таборитов и затрудняло действия противника.

Войска панов значительно превосходили объединенные отряды таборитов и «сирот» своим числом. У Прокопа было 800 всадников, 10 тыс. пехоты и 360 возов, в то время как у панов насчитывалось несколько тысяч всадников, до 25 тысяч пехоты и 660 возов. Возможно, эти данные несколько преувеличены, но все же они позволяют судить, какой грозный враг стоял против чешских повстанцев.

Три дня войска панов и таборитов простояли в бездействии. Паны не решались вступить в бой. Сражение началось 30 мая 1434 г. в три часа дня. Панские военачальники хорошо знали грозную мощь таборитов и «сирот», Поэтому их план был рассчитан на то, чтобы выманить защитников лагеря из-за возовой ограды и подавить их своей численностью.

Кровопролитное сражение на Липанском поле началось с того, что паны построили свои возы в колонну и двинулись на штурм лагеря таборитов и «сирот». Во главе колонны находились пушки. Приблизившись на расстояние полета ядра, атакующие подвергли возовое укрепление таборитов и «сирот» обстрелу. Осажденные несли потери, но также отвечали выстрелами. Над полем боя поплыли тучи дыма и пыли. После того как рассеялся дым и улеглась пыль, войны Прокопа увидели, что атакующие обратились в бегство.

И вот здесь-то таборитские и «сиротские» военачальники допустили ошибку, имевшую губительные последствия. Они принял притворный отход врага, а это было именно так, за действительное бегство и, покинув свои укрепленные позиции, стремительно бросились преследовать его. Им казалось, что победа снова останется за ними. Над полем сражения уже раздавался победный клич таборитов: «Вперед, Табор! Враг бежит!» Но неожиданно им во фланг ударила панская конница и, смяк их, напала на почти незащищенный гуситский лагерь. В то же время у таборитов и «сирот» уже не было их конницы — ее начальник бесславно бежал к Колину, уводя с собой всю кавалерию. До сих пор неизвестно, была ли эта преступная трусость или подлая измена.

Вслед за панской конницей на штурм лагеря таборитов и «сирот» двинулась наемная пехота. Она опрокинула ослабленную линию защитников возовой обороны и ворвалась в ее середину. Внутри возов ого укрепления завязался упорный бой. У таборитов и «сирот» уже не было единого командования. Отдельные отряды мужественных защитников народного дела отчаянно сопротивлялись превосходящим силам врага, но их ряды быстро таяли, а подкреплений ждать было неоткуда. На этот раз численное превосходство врага взяло верх. К вечеру битва на Липанском поле закончилась поражением таборитов и «сирот».

В бою под Липанами погибло около двух тысяч верных защитников народного дела. Смертью храбрых пали Прокоп Великий, Прокупек и многие другие вожди таборитов и «сирот». Победители безжалостно убивали раненых, подвергали издевательствам, а потом убивали пленных. При этом многих загоняли в сараи и там сжигали.

Липанская битва явилась поворотным пунктом не только в истории гуситского революционного движения, но и во всей средневековой истории Чехии. Героическая попытка чешского народа взять судьбу родины в собственные руки была потоплена в крови. Феодальная реакция праздновала победу.

Но торжествующие победители еще не осмеливались лишить чешский народ всех завоеваний б его многолетней борьбе и не решались сразу передать власть ненавистному для чешского народа Сигизмунду. Больше того, различные группировки панов, земанов и бюргеров грызлись из-за власти, стремясь захватить наиболее важные и доходные места в государственном аппарате.

Чашники вели длительные переговоры с Сигизмундом, желая закрепить за собой захваченные в годы борьбы церковные земли. С другой стороны, Сигизмунд тоже медлил, рассчитывая на то, что его противники в конце концов безоговорочно капитулируют.

К 1436 г. закончился постыдный торг чашников с императором. — Сигизмунд обязался не возвращать в Чехию католических священников и монахов, не назначать иноземцев на высшие должности, не преследовать участников гуситского движения. В августе 1436 г. император въехал в Прагу.

Вскоре все убедились, что лживый и коварный Сигизмунд не собирался выполнять принятые на себя обязательства. Вслед за ним в Прагу стали съезжаться католические епископы, попы и монахи. Одновременно начались жестокие проследования героев многолетней борьбы с иноземными полчищами. Вскоре и изменники народному делу из числа феодалов и бюргеров почувствовали на себе тяжелую руку нового короля. Сигизмунд расхищал богатства страны, раздавал земли и должности своим иностранным приспешникам. В конечном счете в ходе всей борьбы выиграли лишь паны, все более оттеснявшие земанов и бюргеров.

Хотя на Липанском поле сложили свои головы лучшие борцы за свободу народа, отдельные вооруженные отряды таборитов и «сирот» продолжали борьбу. Главными их оплотами и центрами, вокруг которых группировались силы сопротивления, были Градец Кралёвый и крепость Сион. Гарнизоны таборитов оставались и в словацких городах — Трнаве, Ликаве, Тополчанах, где Федор Острожский и Блажек из Боротина сопротивлялись до конца 1435 г., а затем ушли па территорию Польши.

В Градце Кралёвом власть находилась в руках городского плебса, во главе которого стояли старый сподвижник Яна Жижки священник Амброж и верный друг Яна Желивскогог Якуб Влк. Народным вождям, опиравшимся на поддержку городских низов, удалось организовать оборону города. Неоднократные нападения и даже длительная осада, предпринятая войсками панского союза, окончились неудачей. Император бросил под Градец значительные силы, но осаждавшие не смогли взять город, были разбиты и обращены в бегство.

Однако дни осажденных были уже сочтены. В самом Градце свила себе гнездо черная измена. В ночь с 3 на 4 марта 1437 г. богатые горожане Градца, еще ранее вступившие в тайные переговоры с Сигизмундом, подняли мятеж. Сторонники Амброжа были вынуждены бежать. Во время бегства Амброж неудачно прыгнул с городской стены, сломал руку и ногу и был взят в плен вместе с нежелавшими оставить его товарищами, среди которых находился и Якуб Влк. Вскоре Амброж был казнен. Градецкие бюргеры признали власть Сигизмунда.

Последним оплотом чешских повстанцев оставалась крепость Сион, сооруженная на крутой горе неподалеку от Малешова — места славной победы Яна Жижки. Здесь укрепился его сподвижник гетман Ян Рогач, который прошел с народом весь его боевой героический путь, деля с ним и радости побед и горести поражений. В Сионе с Яном Рогачем находились лучшие сыны чешского народа, стойкие и мужественные борцы за свободу, предпочитавшие смерть измене знамени с красной чашей, под которым они боролись за счастье своего народа. Здесь же был небольшой польский отряд во главе которого стоял Вышек Рачицкий.

Защитников Сиона было мало, но Сигизмунд боялся их. Он придавал взятию этой крепости особое значение. Призрак новой народной войны вставал перед его глазами при одной мысли о том, что есть еще в Чехии уголок, где гордо реет овеянный победами стяг таборитов. Он боялся, что неприступный Сион станет тем очагом, искры которого разожгут новое революционное движение.

В апреле 1437 г. отряд императорских войск подошел к Сиону. Но наемникам Сигизмунда не удалось добиться успеха, и только в июне императорским отрядам, которыми командовал один из панов-чашников, удалось окружить Сионскую крепость со всех сторон. Началась осада. Осажденные проявили в этой последней борьбе неиссякаемое мужество, отвагу и воинское искусство. Особенно отличился пушкарь Зеленый, меткий огонь которого наносил врагам большие потери и не давал им возможности переправиться через окружавший крепость ров. Но силы были слишком неравны. В сентябре 1437 г. после долгой и упорной обороны крепость была взята. Осаждавшие, несмотря на многократное превосходство, не решились на штурм. Они произвели подкоп, проникли за городские стены, и здесь завязался неравный бой.

Немногие защитники Сиона попали живыми в руки врага. И Сигизмунд хотел во что бы то не стало добиться покорности хотя бы от этих израненных, истощенных длительной осадой соратников Жижки. Но когда их привели к императору, Ян Рогач гордо сказал деспоту: «Лучше б я ослеп, чем видеть тебя, рыжая тварь!» Тогда за пленников взялись палачи. Но никакие пытки не могли сломить стойкости и мужества народных героев, даже под угрозой смерти отказавшихся признать Сигизмунда королем Чехии. 9 сентября все они были казнены в Праге. И на самом верху огромной виселицы, сооруженной по специальному приказу императора, среди пятидесяти двух боевых друзей на золотой цепи был повешен последний гетман народного войска — мужественный Ян Рогач.

Сигизмунд считал, что с казнью отважных героев народной войны наступала его окончательная победа. Однако не долго пришлось ему торжествовать. Наглое нарушение Сигизмундом своих обещаний вызвало новое всеобщее возмущение. Уже в конце сентября часть панов-чашников выступила против императора, правление которого в Чехии не оправдало и их надежд. Вскоре положение Сигизмунда стало настолько тяжелым, что он решил оставить Чехию. Трусливый палач чешского народа умер по дороге в Венгрию в декабре 1437 г.

И хотя после падения Сиона отдельные, разрозненные и мелкие отряды продолжали еще в разных уголках Чехии вооруженную борьбу, пламя великого движения уже угасало. Однако в памяти бедноты все еще жили воспоминания о славном времени гуситских битв. И словно подхлестываемые этими воспоминаниями, горожане Табора вновь попытались повлиять на ход событий в стране. В 1438 г. Табор отказался признать королем Альбрехта Австрийского, которому Сигизмунд передал корону Чехии. Осада города войском Альбрехта ни к чему не привела, Табор отстоял свое существование и в дальнейшем вел десятилетнюю войну со своим старым врагом, паном из Рожмберка. Но силы народа были подорваны, да и вновь измена сыграла свою коварную роль. В 1452 г. богатые бюргеры Табора открыли ворота города перед Йиржи Подебрадом, тогдашним правителем Чехии. Табор превратился в обычный феодальный город.

Укрепившись в Таборе, феодалы жестоко расправились с остававшимися в живых активными участниками гуситского революционного движения. Без всякого суда были брошены они в тюрьмы. Среди них были таборитский епископ Микулаш из Пельгржимова и знаменитый проповедник Вацлав Коранда. Последний стоял у колыбели революционного движения, прошел вместе с народом весь боевой путь и до конца разделил его нелегкую участь.

Гуситское революционное движение, вечно живым символом которого стал народный Табор, явилось одним из крупнейших событий в истории средневековой Европы.

Великая крестьянская война XV в. — многолетняя самоотверженная борьба народных масс Чехии, в ходе которой неувядаемой славой покрыло себя полевое войско таборитов, нанесла сокрушительный удар по устоям феодального общества. Огромны были материальные потери католической церкви, этого «наивысшего обобщения и санкции феодального строя». Еще более велик был ущерб, нанесенный гуситами освященному веками авторитету церкви.

Хотя революционная борьба чешских крестьян и плебеев закончилась их поражением, она дала свои результаты, На многие десятилетия было отсрочено закрепощение чешских крестьян, которое казалось уже неизбежным к началу XV в. Была приостановлена внешняя агрессия, угрожавшая существованию чешского народа как нации.

Одной из важнейших черт гуситского революционного движения было то, что оно способствовало укреплению чешской народности, росту национальной культуры, развитию языка и утверждению складывающегося национального самосознания. В огне гуситских войн выковывались черты чешского национального характера, воспитывался патриотизм и формировались революционные национальные традиции. Великая крестьянская война XV в. в Чехии сыграла большую роль и в жизни словацкого народа.

Под славным знаменем Табора народные массы Чехии одержали много замечательных побед. Эти победы заняли выдающееся место в ряду великих классовых битв всех времен. В годы героической борьбы табориты проявили не только несгибаемую стойкость и беззаветное мужество, но и дали блестящие образцы военного искусства. Их боевой опыт оказал большое влияние на последующее развитие мирового военного искусства.

Не только на полях битв прославили себя табориты — в мрачные годы средневековья их идеологи выдвинули и пытались претворить в жизнь идеи о справедливом устройстве общества, осуществление которых стало возможным лишь спустя много веков. Табориты внесли неоценимый вклад в сокровищницу мировой общественной мысли. В этом их непреходящее значение, бессмертие их дела и имени.