Часть 2

Глава 7 Наконечники, ласты и новые татуировки

— Да, твою же медь! — я, со злости засадил кулаком по ладони.

И снова, будто последний лох, забыл обсудить с Арииаху наши взаимоотношения после того, как он, с моей помощью, станет главой касты. Ну что за напасть?! Хоть в «склерозник» записывай!

Проходящий мимо воин, лицо которого показалось смутно знакомым, посмотрел подозрительно. Задержал взгляд на наколках.

— Да помню, помню! — раздражённо кинул я, — У меня время — до вечера.

Воин нахмурился было — местные люди войны не привыкли, чтоб им отвечали подобным образом.

Кстати, его я вспомнил. Он был на сходняке «старших» только что, когда меня чуть было обратно в касту земли не упекли.

А ещё, он был на моих Испытаниях! Именно он кинул тогда предьяву, по поводу умершего в результате нанесённой мною раны… как его звали? Таннэ!

— Прости мою несдержанность… Ка́ури, — я приложил ладонь к груди, — просто я немного… раздосадован. Кстати, как сходили?… — увидел непонимание, поправился, — Как прошёл поход с отцом войны? Вы ведь, кажется, ходили наказывать тех людей, с острова Жёлтой птицы. О! Я вижу, у тебя прибавилось трофеев?

В прошлый раз, если мне зрительная память не изменяет, у него на шее было пять сушёных ушей. Сейчас их было шесть.

— Духи были благосклонны к нашему предводителю, — ответил он высокомерно. — Людям острова Жёлтой птицы досталось сполна. Многие наши воины пополнили свои коллекции трофеев, кроме того, мы увели у них несколько женщин.

— Неплохо, — покачал я головой.

— А ещё, — добавил Каури, — наш отец войны, могучий Ата, отомстил их вероломному предводителю! Сошёлся с ним в личной схватке и забрал жизнь недостойного!

Еле удержался, чтоб не показать тому большой палец.

— Ата великий воин, — покивал я.

— Но знаки, которых недостоин, ты, всё же, должен убрать! — закончил речь Каури с видом «я слежу за тобой!».

— Вот, кстати, — тормознул я, уже уходящего воина, — а не подскажешь мне, достойный Каури, к кому я могу обратиться с этим? Убрать знаки.

Нос воина горделиво задрался.

— Каждый сам должен очистить свою кожу от священных знаков, кои попали к нему по ошибке! Любой воин, оказавшись в подобной ситуации, сам уберёт их со своей кожи! — секундная пауза, в глазах его мелькнуло припоминание. — Тот, чью жизнь ты забрал, ведь, тоже сам избавился от знаков человека войны!

Я не сразу сообразил, про кого это он. И лишь спустя секунду понял — Каналоа!

Но воин решил добавить ещё.

— У нас, у людей войны, так: сам нанёс, сам и избавился!

Вот как? Я оживился:

— А он… получается, умеет? Наносить знаки.

— Нас, воинов, учат этому с детства! Мы сами наносим себе метки, одобренные отцом войны, не то, что остальные, что прибегают к помощи шамана!

Хм… у меня забрезжила одна мысль…

Я поблагодарил воина, и, наконец-то, мы разошлись.

* * *

Эх, гевеи мои, гевеи. Вот они, торчат передо мной из склона. Так, Скат, давай, припоминай, что ты знаешь про сбор каучука?

Как подсказывала память, дело, не сказать, чтоб и сложное. Делается косой разрез, из которого сок гевеи стекает в ёмкость. Кажется, в угол разреза вставляют небольшой желобок. Металлический? Нет, не помню. Впрочем, мне сейчас металл взять неоткуда, значит — обойдусь щепой или тем же бамбуком.

Ясно, вздохнул я. Для начала надо озаботиться чем-то, во что буду собирать свою будущую резину.


На пляже Каналоа, молча, предъявил мне пальмовые листья, уже готовые бамбуковые планки и целый пук тонких шнурочков, скрученных из распущенных на волокна лиан.

Хм, молодец, боец.

— Скажи-ка мне, рядовой, ты умеешь делать татуировки? А-а-а… блин! В смысле наносить на тело знаки?

— Тебе нужны новые знаки? — вроде как удивился Каналоа. — Их должны нанести в твоей касте.

— Не, ты не понял. Мне нужно избавиться от этих…

— Так возьми подходящий камень и сдери.

Я вздохнул. И как мне с ним общаться?

— Вот блин, чудак-человек. Смотри… — я ткнул себя в грудь. — Вот эти косые черты, символизирующие рыбьи жабры, это признак касты глубин. Так?

Тот молча кивнул.

— Поскольку я ушёл из касты, мне эти знаки не положены.

Каналоа опять, молча, кивнул.

— Я хочу превратить эти знаки в другие, не похожие ни на что. Ведь тогда у меня на груди не будет знаков ныряльщиков?

— Боги создали наши касты, — равнодушным, ничего не выражающим голосом произнёс Каналоа, — и они назначили, какие знаки носить каждой касте. Ты не можешь выбирать. И тебе запрещено наносить на тело знаки чужой касты!

— Да, твою ж дивизию! — не выдержал я. — Тогда скажи мне вот что. Запрещено вообще наносить на тело какие-то другие знаки? Не чьей-то касты, а вообще… такие… ни на что не похожие?

На этот раз Каналоа задумался и думал долго.

— Я не помню такого запрета, — наконец-то разлепил он губы.

— Вот и отлично! — облегчённо выдохнул я. — А ты ведь умеешь делать татушки? В смысле наносить знаки на тело?

— Этому с рождения учат всех будущих воинов, — Каналоа повторил почти слово в слово то, что говорил Каури.

— Тогда что тебе нужно?

— Зола из костра и кое-какие растения, сок которых я смешаю с золой.

— Ну, давай, собирай, — развёл руками я.

— Ещё мне понадобится что-то, чем я смогу надсечь кожу, — заметил Каналоа.

— Например.

— Я могу сделать. Из того-же камня, из которого ты делаешь ножи.

— А умеешь?

Во взгляде Каналоа мне показалась обида.

— Ладно, иди, ищи свои растения, а мне тут надо кое-чем заняться… И сходи за кокосами. Мне нужно хотя бы штук десять. Для начала.


Каналоа уплыл, производя кучу шума и брызг. Я смотрел ему вслед и размышлял. Вроде бы… Наверное…

Да кто их вообще разберёт, этих аборигенов?! Вспылил мысленно. Я же не Миклухо-Маклай!

Так вот, наверно, я всё-таки могу не опасаться его. Я же для него — дух! Кажется…

Но, всё-таки… Вздохнул. Мысль, что я могу дать ему в руки оружие, меня не то, чтобы страшила. Мне было не по себе от осознания, что у человека, который из-за меня, буквально, лишился будущего, и фактически — жизни, в руке окажется что-то, сильно повышающее шансы в случае внезапного нападения.

Да, понимаю-понимаю, замысли он месть, сделать импровизированную заточку из бамбука не проблема. И ткнуть меня ею он сможет не хуже, чем каменным ножом.

И всё же, меня что-то глодало, не отпускало. Чуйка? Предчувствие? Предвиденье? Какой-то выверт подсознания, которому я привык доверять.

Ладно, надо будет сходить к шаману. Сейчас отношения с ним у меня здорово ухудшились, но с кем ещё поговорить на данную тему, я просто не представляю.

* * *

Первым делом, после ухода Каналоа, я взялся… Нет, не за ласты, хоть постоянно и бросал взгляды в сторону припасённых «запчастей». Сначала я сделал пару ножей. Кинжал, конечно, хорошо, но нужны рабочие, тем более каменные ножи лучше режут, хоть и фактически одноразовые.

Неожиданно, времени на ножи я затратил куда меньше, чем думал. Видимо, сказывалось, что совсем недавно я их наделал какое-то количество и навык пока не растерял.

Потом отбил большой чоппер, что собирался привязать к палке, чтоб получился каменный топор. Чувствую — на этом пляже я надолго. Надо снова обживаться, и мне понадобятся дрова. И лучше, чем вновь собирать небольшие палки, сразу запастись нормальными поленьями.

После чего нашёл в прибое небольшой кремешок, повертел-повертел в руках приноравливаясь, да и сколол его так, чтоб получились небольшие, сантиметров по пять длинной, узкие отколы.

Мне же нужны наконечники на гарпуны? На бронзу, которая для этого дела может подходить ничуть не хуже стали, рассчитывать не приходится. А ведь мне чем-то чешую и шкуру группера пробивать придётся. Заострённой бамбучиной я, конечно, рыбу с рифа брал. Но какую? По сравнению с каменным окунем — мелочь пузатая в тонкой шкуре. К тому же, там я удар наносил рукой, стоя на берегу, вкладывая всю свою массу. А предстоит — запускать относительно лёгкий гарпун, да и какой силы я смогу сделать резиновые тяжи, кто знает?

Правда, кремнёвый наконечник тут уж точно будет одноразовым, даже после попадания в рыбину, скорее всего, придётся менять, не говоря уж о промахах, когда буду попадать в коралл. Но и наделать их я могу — кучу.

Изначально я пробовал сделать что-нибудь вроде игольчатого наконечника с черешком для крепления. Но с первого раза я заготовку вообще загубил. И вторую, и третью, и четвёртую с пятой.

Уже вернулся Каналоа — прибуксировал целый плот из бамбука, нагруженный двумя десятками кокосов, сухими дровами и несколькими вязанками бананов — а я всё пытался добиться устраивающего меня результата.

— Наконечники для стрел делаешь? — поинтересовался бывший воин, посмотрев на мои попытки. И добавил: — Ты не воин, тебе нельзя брать в руки оружие.

— Слышь, безухий! — я натурально взорвался. — Шёл бы ты куда-нибудь со своими советами да указаниями!

Пальцы саднило, местами я порезался острыми сколами кремня, к тому же бессчётное количество раз било вместо заготовки попадало по этим самым пальцам — навыка в изготовлении таких мелких предметов у меня ещё не было. А ещё хуже, что у меня не получалось!

— Куда мне идти? Ты забрал мою жизнь, теперь моё тело служит тебе…

В ровном голосе Каналоа мне почудились мрачные нотки.

— Что, не можешь? — вопрос я задал скорее риторический.

— Не могу.

— Тогда займись… ай блин! Займись тогда костром что ль! — я рефлекторно сунул в рот палец, по которому только что знатно приложился. Нельзя отвлекаться при такой работе. — Короче, не маячь тут!

Каналоа секунду обозревал готовые поделки.

— Ты хотел сделать топор? — внезапно спросил он.

Я обернулся, посасывая пульсирующий болью палец.

— И чё?

— Я могу подобрать к нему рукоять. Если хочешь, конечно. С топором легче будет дрова запасать.

Секунду я смотрел на «собственность». Но потом внутри словно отпустил — чего я на него взъелся-то? Подумаешь, по пальцу засадил, да кучу материала за пару часов испоганил?

— Лан, — выдохнул я, — извини. Чёт я погорячился.

В глазах Каналоа что-то мелькнуло.

— Слушай, — в голове мелькнула другая мысль, — а топор значит, тебя не смущает? Типа не оружие?

В последних словах я не сдержался от иронии.

— Какое же это оружие? — казалось, Каналоа удивился. — Оружие — это лук и стрелы, копьё, палица… — он посмотрел на лежащий неподалёку от меня кинжал, — и вот это оружие. — В голосе сквозило неодобрение. — Оружием мы… — замялся на секунду, поправился, — люди войны… Оружием отнимают жизнь.

— А топором, по-твоему, жизнь отнять нельзя? — тут я уже усмехнулся.

Собеседник, похоже, «завис». Думал долго.

— Оружие, это то, что есть у людей войны, — наконец нашёлся он, — а топор есть у каждого земляного. Им же надо свои участки расчищать от джунглей!

М-да-а-а… логика. Не поспоришь.

— А это, — я показал глазами на каменные ножи. Рукоятки ещё не были ничем обмотаны, но их форму ни с чем не спутаешь.

— Это тоже не оружие, — в голосе послышалось пренебрежение.

— Вот и хорошо, — подвёл я итог разговору. — Значит, теперь я спокоен, ибо ничего не нарушаю. Спасибо, Каналоа, за разъяснения, займись уже топором.

Интересные они здесь ребята, про себя хмыкнул я. Впрочем, в моём мире тоже, кухонный нож за оружие не считается, а народу им перерезали — уйму! И у охотников порой ружья — нарезняк с оптикой. Так что, чего удивляться вывертам первобытного сознания, у которого всё просто: то, что носят воины — оружие. А если с этим любой крестьянин ходит, то воину цеплять такое к поясу западло.

«Что ж тогда мне с каменным ножом под воду соваться запрещали?» — мелькнуло в сознании, но мысль прогнал. Каста ныряльщиков за жемчугом теперь для меня прошлое.


В общем, с наконечниками пока ничего не выходило. Ладно, кремня вокруг много, время пока есть, займусь лучше чем-нибудь другим. Не таким нервотрёпным.

Во, кстати! Взгляд упал на заготовки для ласт. Идите сюда, мои хорошие!

В этот раз я решил учесть опыт эксплуатации предыдущих ласт. Впрочем, изобретать особо было нечего, имеющийся материал диктовал конструкцию — пальмовый лист подходящей формы. Для придания пластине нужной степени гибкости, вернее, чтоб лист не гнулся чрезмерно, я приладил вдоль бамбуковые планочки. Тут как раз и ножи пригодились — подстрогал планки так, чтоб жёсткость получилась переменной — к стопе пожёстче, к законцовкепогибче. Фиксировал тонкими шнурками.

Под мысок опять сплёл нечто похожее на половинку лаптя и приделал к рёбрам жёсткости. А вот пяточный ремень пришлось вновь делать из простой веревки. Ну, ничего, ничего. Дайте только резину сделать, будут у меня нормальные калоши. Хоть открытые, а хоть и закрытые сделаю. Практически, я усмехнулся, анатомические. Как там у буржуев? Хендмейд?

Незаметно мысли перетекли на каучук.

Ёмкости под сбор латекса — наконец-то, я вспомнил, как свежий сок гевеи называется ‑ Каналоа мне принёс. Половинки кокосов как раз подойдут.

А вот потом, латекс принято отжимать от влаги. Хм, надо подумать, как это сделать. И ещё, помню, кажется, в каучук добавляли уксус? Вот только зачем? Это уже не помню. И где я его здесь возьму?

Вот, кстати! Для отжима, латекс через валки пропускали, точно! И получалась эдакая пластина!

Если и я так сделаю, а потом ещё вулканизирую, то можно будет просто на нужные полосы разрезать, и будут у меня готовые жгуты!

Да я же просто гений. Буквально, кладезь мудрости! Эх, чуть не рассмеялся я, и хорошо быть головастым!

Вот только для этого мне предстоит прыгнуть выше головы и заново придумать процесс вулканизации. Историю, как с ней бился Чарльз Гудьир, я помнил хорошо, и как из случайно прилипшей к печке лепёшки каучука вышла, наконец, долгожданная резина, тоже. Мне останется лишь подобрать температурный режим.


Ну вот ласты готовы. Не первый раз в новом теле я захожу в них в воду. Сколько дней прошло с последнего? Три? А будто в прошлой жизни…

Для начала, прошёлся по поверхности, не сильно нагружая свежие изделия, «прислушиваясь» к каждому жиму ногой. Ласты упруго проталкивали мою тушку вперед с каждым взмахом, и, похоже, ломаться не собирались. На ноге сидели плотненько и, пока, не натирали.

Ну что? Вниз?

Глубокий вдох из-под руки, складываюсь в поясе. Стопы ощутили, как буквально на миг лопасти оказались в воздухе, а потом звуки поверхности ‑ ветер, крики птиц, плеск волн — всё как отрезало, и я провалился в глубину.

На смену поверхностным звукам пришёл такой знакомый, такой родной «голос океана». Он отличался от того, что сопровождал меня в лагуне. Словно из мелкого бассейна-лягушатника я перебрался на открытую воду. Не просто открытую, а ещё и глубокую. Вместе со звуками изменилась и цветовая гамма. Вместо ярких, броских цветов, как будто синие чернила разлили.

С ходу провалился метров на двадцать. В ластах я могу под водой находиться дольше, да и всплыву куда быстрее, поэтому можно осмотреться. Интересовали, конечно, в первую очередь морские обитатели.

Ниже себя, метров на пять, заметил парочку дефилирующих каракатиц. Их неспешное движение не могло меня обмануть: стоит попытаться приблизиться — рванут так, что глазом моргнуть не успею — скроются из вида. Да уж, без арбалета можно даже не прицеливаться, взять такую добычу чем-нибудь типа остроги — без вариантов.

А ещё глубже, уже на границе видимости и чуть дальше от берега, заметил тёмную спину. Тунец? Вполне возможно, что и он, тут же куча криля, прочих ракообразных, что несёт холодное течение. Мелькнула ироничная мысль — какой-то он маленький… Всего-то — с меня размерами!

Оставалось лишь проводить взглядом. Ну, ничего-ничего, всему свой срок, доберусь и до тунцов. Когда-нибудь… Наверно…

Хоть и в ластах, хоть и дайвтайм вырос — всё же не прошли даром дедовы тренировки — но засиживаться не надо. Да ещё и на глубине. Дело такое — чем глубже, тем легче пропустить ту грань, которая отделяет живого подвоха от утонувшего.

Я вернулся к скале, вытащил кинжал из импровизированных ножен, что слепил на скорою руку из верёвок, да прикрепил к внутренней стороне правой голени — так до них можно дотянуться любой рукой. Ножны, по правде говоря, плохенькие, но времени делать хорошие не было. Потом займусь.

И принялся отрывать мидии складывая в поясную сетку, тоже надо сказать сплетённую впопыхах.

* * *

Вечерело. Солнце ещё не село, но тень от горы уже вытянулась далеко в океан, накрыв и наш пляжик. Весело потрескивали дрова в костре, над которым жарились бананы. Вскрытые и тщательно проверенные на предмет жемчуга мидии ждали в сторонке. Понятно, что мидиями прошлось заниматься самому — Каналоа, кажется, даже подходить к ним боялся, не то, что брать в руки. Кстати, с жемчугом и на этот раз не повезло.

— Смотри, — я щепкой чертил на песке, — мне нужно, чтоб ты изобразил на моей груди вот такое. Это — уже существующая… хм, черта. А вот так ты нанесёшь новую. И обрати внимание — вот это должно быть внизу, — я показал на себе, — а это, наоборот, вверх. Понятно?

Каналоа, склоняя голову то на один, то на другой бок несколько секунд рассматривал рисунок, потом, не говоря ни слова кивнул.

— Со второй, понятно, сделаешь то же самое, только зеркально… А, чёрт! В смысле… в смысле… Ну вот так, — я показал на себе, — здесь это так, а здесь так. Понятно?

Новый кивок.

— Ну, что? Противоречит этот рисунок каким-то правилам? — усмехнулся я в лицо парня.

Тот, молча, отрицательно помотал головой.

— Тогда приступаем. Только это… ты острие на костре прокали. Понимаю, что камень, и треснуть может, но я сказал — нагревай. Лучше я тебе ещё сделаю.

Глава 8 Рутина

Утром, первым делом, осмотрел татуировки. Они, ясное дело, покраснели и вздулись, и, как показалось, картина воспаления отличалась от предыдущей не в лучшую сторону.

Ну, блин, лепила! Кольщик хренов! Ещё свалюсь с сепсисом, чего доброго… По-хорошему, найти бы что-нибудь, типа подорожника… или календулы. Или тысячелистника… Что я ещё помню из трав, снимающих воспаление?

После устроил зарядку, а то что-то подзабил я на физуху, и это не хорошо. Поэтому — вначале растянулся, делая упор на дыхательную мускулатуру, и, усевшись на песочек в позе лотоса, провёл сессию квадратного дыхания.

Каналоа уже приплыл на пляж — ночевал он по-прежнему возле бамбуковой рощи, ибо до конца бывшему воину я не доверял. Но просить его считать для квадратного дыхания я не стал — пусть занимается костром и будущим завтраком.

Чтоб задать интервалы принялся считать пульс. Тогда-то мне и пришла в голову идея метронома.

А что? Сделаю из бамбука стрелку маятника, посажу на какой-нибудь шарнир. Снизу грузик побольше, сверху маленький, переставной… Кстати, мне его постоянно переставлять и не придётся, один раз отрегулирую, на частоту в один герц… в смысле — один такт в секунду, и можно крепить «насмерть». Да, помню, у метронома есть пружинка, без неё маятник будет качаться с затухающими колебаниями… Ну так на шарнир намотать ниточку, подвесить грузик… Надо только подумать о каком-нибудь зубчатом механизме… Из дерева сделаю! И лучше всего, из каменного. Заодно и пару рабочихножей для отковыривания мидий. Трофейный кинжал, конечно, для этого тоже годиться, но… Как по мне, слишком ценный инструмент. Так что приберегу-ка я его. По крайней мере, рабочие ножи ‑ считай расходники, а вот второй такой кинжал с бронзовыми лезвиями, я вряд ли, где в ближайшем будущем раздобуду.


Закончил, подошёл к костру, над которым Каналоа уже пристраивал нарезанные с помощью бамбукового отщепа бананы. Поймал его удивлённый взгляд и автоматически пояснил:

— Это тренировка дыхания. Необходима для нырялки.

— Ты не ныряльщик, — равнодушно обронил бывший воин.

Не знаю, что на меня нашло, но кулаки сжались сами собой, пульс мигом зашкалил под сотню ударов, стал отдаваться в висках.

— Слышь, умник, — заскрипел я зубами. Злость ударила в голову. — Это ты мне будешь указывать, кто я и что я?

Надо отдать должное — парень, сидящий у костра вообще никак, не среагировал.

— Я не указываю, — спокойно ответил он, — указывать дело старших. Я просто говорю, что ты — не ныряльщик. Ты не захотел им становиться.

Ну, хоть не сказал «выгнали».

— Запомни… рядовой, каста глубин — не ныряльщики, они… — я постепенно остывал от внезапной вспышки, — они сидельщики под водой, — выдохнул, усмехнулся, вспомнив своё обучение. Добавил: — край — бородильщики… Ну, может, — ещё усмехнулся, — ходоки. А ныряльщик тут один. Это я, — словно гвоздь в доску вколотил. — И это надо запомнить, как отче наш!

Каналоа в ответ на мою тираду лишь плечами пожал. Вот болван деревянный!

— И, кстати, у меня сейчас утренняя тренировка, — я уже успокоился совсем и не удержался от иронии. — Только вздумай заявить, что мне это не надо, ибо я не воин.


Думаю, вместе с разогревом, растяжками и силовыми, на всё про всё у меня ушло не меньше полутора часов, а то и все два. Даже на рифе я столько внимания физухе не уделял. Закончил длительным заплывом в ластах, гоняя кролем по поверхности от обрыва и за бамбуковую рощу. Под конец, прихватив с берега сетку, нырнул за мидиями. Белок! Моему телу нужен белок!

На этот раз Каналоа от реплик воздержался. Зато, у меня после тренировки настроение повысилось, поэтому за завтраком рот буквально не закрывался.

— Слушай, рядовой, а ты у меня на одних бананах ноги не протянешь?…В смысле, ты же не обезьяна!.. Вот блин! Короче, скажи, а чем обычно питаются воины?

— Племя давало нам рыбу, батат, просо… — Каналоа пожал плечами, — бананы и кокосы мы сами собирали, когда возможность выпадала.

— И как? Четвёртый день на одних бананах. Тебя ветром ещё не качает?

— Что духи ниспослали, тому и надо быть довольным, — философски заметил парень.

— Да какие, нахер, духи? Я тебе их ниспослал, понятно!.. Ну и ты, сам… отчасти.

Блин, с детства бесило: «Чего боженька послал, тому и рады…». Сам, только сам! Я сам кузнец своего счастья… Ну, и несчастья тоже, от этого никуда не денешься.

— Но ведь и ты дух, тоже, — спокойно заключил Каналоа.

А-а-а, чёрт! Я резко выдохнул. Вот ведь… Уел, болван деревянный!

Ладно, подумал весело, разуверять свою «собственность» в том, что я не дух, пока не буду. Ну его. Кто знает, может это лишний аргумент для него, чтоб заточкой в спину не ткнуть.

Несмотря на то, что к присутствию Каналоа я начинал привыкать, и даже чем-то он мне оказался полезен — перекинул на него часть рутины — но тревожный режим в его присутствии я не выключал ни на минуту. Даже занимаясь дыхательными упражнениями или растяжками, располагался так, чтоб он был в поле зрения. А когда выходил из воды после нырялки или плаванья, всегда контролировал окрестности.

Впрочем, после ухода с рифа, я этот режим не выключал ни на минуту, ожидая нападения в любой момент и с любого направления, это как раз привычно и не сложно. Но, в присутствии Каналоа, приходилось бдительность повышать. На всякий.

— В общем так, боец, — резюмировал я краткие размышления, — до послеполудня тебе задание ‑ сплести корзину. Вот такую, — показал руками. Мысленно отметил, что ориентировался по размерам шестидесятилитрового рюкзака, — овальную и с лямками. За рыбой сегодня пойдём, места я тут знаю… И не вздумай сказать, что я не человек касты сетей! — добавил я, наигранно сверкнув глазами.

— У тебя нет их знаков, — философски заметил Каналоа.

Вот, блин! Пришибу когда-нибудь этого умника, только попадись мне под горячую руку!

— Их знаки пусть тебя не беспокоят, — буркнул я, подумав, что как раз на этот счёт с Арииаху надо бы поговорить.


«Батата надо», пришло в голову осознание, пока жевал мидии. Вот только сейчас мне не на что его купить…

Кстати! Совсем ведь забыл. Почему бы не обзавестись огородиком, а? Для «нашего человека», то есть моего соотечественника, да ещё из небольшого городка, подсобное хозяйство — это что-то само собой разумеющееся. Что надо? Рассаду… Или чем тут батат сажают? Думаю, надо к сестрёнке заглянуть, за консультацией.

Кстати два. А почему мне вообще, бананы под боком не посадить? Хм… С другой стороны, сколько они вызревать будут? До штормов, однозначно, урожай не сниму, а после, скорее всего, переберусь в деревню. Не век же тут куковать, на пляжике?

Дальше мысль перекинулась на то, что, по-хорошему, мне тут надо обживаться. На край — как «запасной аэродром» использую. Почему-то первым делом в мыслях всплыл дом. Рубленый или каменный… Хм, однако. Выкинул из головы — шторм на этом пляже я не переживу, несомненно, надо будет уходить с берега, а строить — только то, что потом восстановить не сложно. Так что — навес от дождя и солнца, вот мой максимум.


После завтрака взял один кокос, расколол пополам, вычистил лишнее, набрал морской воды, пристроил над углями. Помнится, ещё из школьного курса физики, что даже в бумажном стаканчике можно воду на огне кипятить. А мне нужна соль.

— Слышь, боец, — я взглянул на Каналоа. — А где вы глиняную посуду берёте? Ну, там, горшки, блюда…

— Торговцы привозят.

Я бы не спрашивал, кабы мне здесь попадалась глина. Если на острове подходящая для гончарного дела глина есть, её точно будут использовать. А так — выходит могу не искать. Жаль. Придётся ёмкости из бамбука делать.


Собираясь с пляжа, прихватил с собой пяток пустых кокосовых скорлупок.

На бёдрах у меня красовались новые «трусы» взамен почти износившейся повязки. Снова сделал вариант фундоси, из размочаленных волокон. Ну не люблю я, когда у меня «колокольцы» снизу свободно «позвякивают». Не привык.

Но когда на самодельный пояс начал подвешивать один из каменных ножей, Каналоа опять вылез:

— Тебе нельзя так носить нож.

— Это с хера ли? — вылупился я на него. — Это ж не оружие! Ты сам так сказал…

— Да, это не оружие. Но ножи, топоры и другой инструмент нельзя носить так, как носят воины.

Блин…

— И как же можно?

— Не знаю, — отстранённо пожал плечами Каналоа. — Но только не на поясе.

Ага, понятно. На поясе — только военным. Чтоб все видели, какие это крутые парни.

— Ничё, — раздражённо дёрнул щекой я, — переживут.

На край, просто выброшу, в конце концов, наделать ещё — не проблема. А вот для кинжала я заморочился и сделал, так сказать, «ножны скрытного ношения». То есть, сами то ножны были видны хорошо — на обнажённых голенях хоть что-то замаскировать сложно. Но то, что под зелёным листом прячется оружие, со стороны было непонятно. А так — подумаешь, повязка какая! Может человек себе рану заклеил!

— Кроме корзин, с тебя ещё два столба, — кинул я в бойца задачей. — В смысле — два бревна, высотой метра три… Короче, два твоих роста, не меньше, и толщиной с твою ногу. Топор я тебе дал? Вот и действуй.

— Погоди, — тормознул он меня.

Протянул пучок каких-то листиков. На вид — листья как листья: обычные такие, не особо большие, гладкие, довольно мясистые.

— Маталафи[4], — невозмутимо прокомментировал свой жест бывший воин.

И замолк!

— Чё за нафиг, боец? — вскипел я. — Что маталафи-шматолафи? Говори толком!

Каналоа показал взглядом на воспалившиеся рубцы.

— Эти листья снимают красноту. Приложи к знакам… Про это любой ребёнок знает, — ровным тоном проговорил он.

Вот, блин! Я опять почувствовал какую-то двойственность. С одной стороны, это что? Каналоа заботится о моём здоровье? Я даже почувствовал укол совести — я его тут и в хвост и в гриву, а он вишь как — аналог подорожника предлагает. Но, с другой стороны… словно кутёнка ткнул: «Это любой ребёнок знает!». Зараза…

— Я не любой, — буркнул недовольно, рывком забирая листья. Потом покосился, добавил, — Спасибо.

* * *

Первую из принесённых кокосовых скорлуп веревкой примотал к первой гевее. Пришлось повозиться конечно, даже пристраивать небольшую распорочку снизу, а то кокос всё норовил завалиться, но я справился.

Потом каменным ножом сделал надрез на коре, на глубину в пару сантиметров, в виде латинской V. И сразу же в надрезе выступил сок — латекс. Взял припасённую бамбуковую щепочку, сделал что-то типа короткого желобка и аккуратно рукояткой ножа вбил в самый низ разреза. Пара-тройка секунд и тонкая белая струйка потекла в кокос.

Что при этом чувствовал? Да, честно говоря, не знаю. Это ведь ещё не конечный продукт!

Установил и оставшиеся четыре «сосуда» — набирайтесь, ребятки. А у меня пока есть дела.


По пути в деревню заглянул в посёлок людей земли, к сестре. Хаэата была дома, хлопотала по хозяйству. Мелькнул в дверях и Акахата, но, заметив меня, сразу же скрылся внутри. Ну и славно. Впрочем, старший братец, похоже, всё-таки с головой дружит, в отличие от средненького. Жену б ему ещё другую…

— Привет, сестрёнка! — окликнул я девушку.

— О, Хеху! Привет! — обрадовалась та мне. Буквально расцвела, подбежала, обняла, растрепала волосы. — Как поживаешь?

— Да чего там рассказывать то? — обнял я в ответ сестру. — Виделись же недавно! А, впрочем, нормально живу. Слушай, у меня к тебе дело есть.

Мы стояли прямо во дворе дома. Внутри кто-то шебуршался и даже переговаривался, но на улицу не показывался.

Я усмехнулся про себя — учёные!

— Дело? — удивилась Хаэата. — Ну, давай твоё дело.

Я поведал ей, что задумал посадить «у себя» батат.

— Ну, а чего? — простодушно развёл руками, — Где я обретаюсь, земля есть, солнце есть, вода под боком. Хотел посадить, да пусть растёт…

— Ой, Хеху, какой ты стал, — сестра покачала головой с непонятным выражением. Добавила: — вчера ещё от отца по джунглям, сверкая голой попкой, убегал, а сейчас рассуждаешь как взрослый мужчина…

Она даже на шаг отступила, чтоб оглядеть меня с головы до ног, лукаво прищурилась:

— Небось, и хозяйку себе присмотрел уже?

Чёрт… Вот зачем она про это?

Я вздохнул, сделал усилие над собой и растянул губы в улыбку.

— Я пока прикидываю, — попытался усмехнулся, — кому такое счастье как я достанется. Не могу же я осчастливить первую встречную?!

— Что значит: достанется? — Хаэата удивилась, по-видимому, не поняв фразы. — Мужчины не достаются. Мужчины выбирают.

Ох уж это несовпадение менталитетов. Так забудешься, ляпнешь чего, по привычке, и вгонишь собеседника в ступор.

— Вот и я выбираю.

— А чего, — подмигнула девушка, — среди ныряльщиц и посмотреть, поди, не на кого? Хотя, на кого там смотреть, — тут же сама себе и ответила, — все худющие: кожа да кости, словно сушёная рыба.

Ну да, ну да. Украдкой я, словно вновь, осмотрел сестрёнку: невысокая, крепкая, ширококостная. Словно тумбочка. Понятно, какие стандарты красоты в касте земли, Тут, наоборот, я долговязым голенастым уродом для них должен выглядеть.

— Была одна, — вздохнул. Блин, не хотел ведь говорить! Прорвалось…

— Красивая? Иль тощая, как ты? — новая порция иронии от сестры. — И что? Не получилось?

— Не получилось, — вздохнул я. — Понимаешь, она жизни себе не представляет вне касты глубин. А мне теперь к ним нельзя…

— Да и было б из-за чего печалиться, — махнула рукой Хаэата как заправская сваха, — подберём тебе невесту. И ни какую-нибудь рыбу вяленную, а нормальную, крепкую, чтоб и рожать могла, и по хозяйству помогала…

— Кири что ль? — усмехнулся я.

— Не упоминай при мне имени этой гадины, — поджала губки Хаэата, — да усохнет её грудь, да не принесёт её лоно детей! Она ведь чуть не продала тебя тогда!

— Да ладно, — настал мне черёд махать рукой, — дело прошлое. Как она, кстати?

Сестра посопела немного, для проформы. Затем выдала:

— Хотят замуж выдать. За Хенеку… — увидела, что имя у меня никак не отзывается, пояснила, — это с того края посёлка. У него недавно жена умерла, вот и будет вместо неё… — и вдруг взглянула на меня удивлённо, — А ты что, всё сохнешь по ней?

— Да, боже, упаси! — я аж рассмеялся.

Не стал пояснять, что формы моей, а точнее Хеху, бывшей пассии на меня производили угнетающее впечатление.

— Вот и правильно! — одобрила Хаэата. — Нечего после всего, что эта тварь натворила в её сторону даже глядеть! Ты вот что, братец, приходи дня через три или четыре, я тебе найду невесту!

Прозвучало… очень даже решительно. У меня аж сердце ёкнуло.

— Слушай, может не надо? — поинтересовался осторожно. — Что я, урод что ль какой? Не смогу себе подругу найти?

— Ты, братец, не урод, — категорично заявила сестра, — но ты слишком робкий. С женщинами, конечно, — поправилась она.

— Лан… Давай посмотрим… Кого ты мне там порекомендуешь, — скорее больше, чтоб закрыть тему согласился я. И вернул разговор в старое русло: — Так как насчёт батата?

— Ах, да! — всплеснула руками Хаэата, — Вот я, дура забывчивая! Тебе же ростков надо! Я попрошу у Акахаты…

— А без него никак нельзя? — быстро переспросил я. — Знаешь, как-то мне не хотелось бы зависеть от братца…

— А-а-а, — понимающе улыбнулась сестра, — ну тогда поговорю с Энеле. Мне то он не откажет.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я Хаэату, — я твой должник, по гроб жизни!

— Не говори так, Хеху, — резко изменилась в лице девушка. — Ты мне ничего не должен, слышишь! Я делаю это для тебя, просто потому, что ты мой младший братик.

Я серьёзно покивал головой.

— Ну, вот, — улыбнулась сестра, — так-то лучше. В общем, приходи через три… или лучше приходи послезавтра, я всё подготовлю… Слышишь, — лукаво улыбнулась она, — всё.

* * *

Шамана я застал за интересным занятием — сидя на корточках рядом со своим жилищем он давил ножом на широком камне какие-то ягоды и скидывал в закопчённый глиняный горшок. Видок у старика был… словно с жестокого похмелья. Хм, сейчас же почти середина дня!

— Зачем явился? — в тоне шамана сквозило раздражение.

— Вопрос у меня к тебе, говорящий с духами, — я, напротив, приветствовал его со всем уважением. Даже полупоклон изобразил.

— Ты же теперь в касте сетей? — поднял на меня недовольное лицо старик. — Вот бы к старейшине и обратился.

Ба-а-а… Мешки под глазами, белки покрасневшие, на носу сосудики полопались. Да вон, и руки плохо слушаются…

— Как ты себя чувствуешь, старик? — спросил с сочувствием.

— А тебе то какая разница! — чуть не вспылил он. Уставился на меня сквозь прищур. — А что?

— Выглядишь плохо, — хмыкнул я.

— Я разговаривал с духами, мальчик! — ответил он с вызовом. — А это непростое дело! — и он вновь принялся за прерванную работу.

Да? А я бы сказал: синячил ты вчера весь день, не жалея печени. Хотя… мне то что?

— У меня вопрос по твоей… твоему… — и задумался, блин, как сказать то? «Специализации»? «Профилю»? — Короче, — в итоге махнул я рукой, — ответить можешь только ты.

Пауза. Старик, по-прежнему неторопливо, брал из небольшой корзинки ягодку, давил её на камне, смахивал в котелок. Как робот. Только руки подрагивали.

Наконец, он закончил с ягодами, поднял на меня взгляд.

— Ну?

Да в чём дело, старик? Я что, не заметил, как лишил девственности твою дочь? Которую ты под вождя подложить хотел? Так ведь нет…

— Каналоа, — почему-то охрипшим голосом выдал я.

Пауза. На этот раз старикан взял из кучки какую-то ветку… Покрытую плесенью, ей богу! И начал… счищать плесень в тот же горшок. Да меня самого чуть не замутило! Ты, старый видать опять решил с «духами поговорить»? Давай-ка ты на мои вопросы сперва ответишь…

— Старик, я спросил тебя про Каналоа, — всё уважение из моего голоса испарилось, словно само по себе. Ничего с собой поделать не смог, — это мой…

— Я понял, про кого речь, — не глядя на меня, и не прерывая своего занятия, недовольным голосом ответил шаман. — Бедный мальчик, ему была уготована великая участь, а тут ты… Теперь он твой, ты несёшь за него полную ответственность.

— В смысле, ответственность? — тут я, надо сказать, опешил.

— Пока человек мал, пока это дитё, за него отвечает мать, — словно лекцию для недалёкого ученика принялся бубнить шаман, — подрастёт, и отвечает за него отец. Когда человека признают взрослым, он сам отвечает за себя, потому что его жизнь, это только его жизнь… Ты забрал жизнь этого человека, хоть и не прекратил его существования. Теперь он твоя ответственность. Словно дитё, — криво усмехнулся под конец старик.

Ну… Что-то такое я и подозревал.

Вдруг шаман прервался и снова взглянул на меня. При этом мне показалось, что в его взгляде мелькнула обида. Что?!

— Старик, — словно против воли вырвалось у меня, — что происходит? Что ты на меня так взъелся? Всё ж хорошо было…

— Ты меня разочаровал… человек, — слова шаман будто выплюнул мне в лицо, — Я так на тебя надеялся…

Он скривился, отвернулся и демонстративно вернулся к приготовлению варева.

— Теперь уходи, меня ждут духи!

— Погоди, ответь на один вопрос! — спохватился я. — Он может причинить мне зло?

Шаман, кажется, удивился. Но ответил:

— А ты сам подумай!.. Я всё сказал. Уходи. И… Не приходи больше.

Глава 9 Рыба, но не та

— Как успехи? — Арииаху был деловит и краток.

Я перехватил «будущего» старейшину касты рыбаков при выходе из дома, как он сам пояснил — ждали дела.

— Занимаюсь по плану, — вытягиваться по стойке смирно я, конечно, не собирался, но держать «партнёра» в курсе дел считал правильным. — Пока обосновался на своей старой базе, подальше от чужих глаз.

— Вот как? — погружённый в свои мысли Арииаху кивнул, — Понятно…

— Что на счёт лодки? — задал я наиболее интересующий меня вопрос.

Собеседник вздохнул…

— Скат, я делаю всё, что в моих силах… Но поверь, просто так взять и отдать тебе одну из своих лодок не могу… А маленьких, как я уже говорил, у меня нет, — он развёл руками.

— Мне нужна лодка, — с нажимом проговорил я, — и это не обсуждается. Пригнать её можно на небольшой пляжик, что с восходного берега острова.

Арииаху кивнул, но выражение лица его при этом мне не понравилось — словно я ему на любимую мозоль наступил.

Нет, а как ты хотел? Я тебя, считай, старейшиной делаю, можешь для этого немного и подсобить.

Мелькнула мысль, поговорить о знаках человека касты рыбаков, но и он торопился, да и я не до конца был уверен в том, что мне это надо. В принципе я их видел — это такие волнистые линии по плечам и вниз до локтей, по-видимому, изображающие волны. Кстати, все ныряльщики тоже носили такие же, помимо своих «жабр». И даже у людей паруса что-то такое я видел.

Разошлись. Я свернул к джунглям, Арииаху пошёл дальше, по своим делам.

* * *

Ну, что? Латекс там сам по себе собирается… Впервые пожалел, что никаких средств связи ‑ ни тебе захудалой радейки, ни простейшего телефона — кинул бы на базу «полёвку» с ТА-шкой на конце. «Примите телефонограмму. Рядовому Каналоа срочно явиться к лягушатнику с южной стороны острова с корзиной».

Пришлось сначала отправляться на базу. Впрочем, это даже хорошо, что надо такие концы делать — давненько я не бегал, а бег, как сами знаете — основа физухи.

И с базы обратно, к южному «лягушатнику», где когда-то впервые увидел и Кая, и Айху с Руйхой, возвращались тоже бегом. Разве что потратил немного времени в бамбуковой роще, чтоб вырезать несколько заготовок под гарпуны.

Чем опять немало смутил «помощничка».

— Тебе нельзя копьё! Ты не воин! — Каналоа, когда увидел что конкретно я выстругиваю, прорвало. — Да любой человек войны, увидев тебя с копьём тут же убьёт!

Хм… Я задумался. А ведь «рядовой» в чём-то прав, как ни крути, копьё довольно узнаваемая штука, и видно издалека. Люди же, что имеют право на ношение, здесь все друг друга знают в лицо. Вот и получится, что если увидят «не своего» но явно с оружием, то это однозначно это враг! Эдак и стрелу можно получить, на ровном месте.

— Хорошо, — кивнул я парню. Срубил ещё три трёхметровых бамбуковых шеста и смотал их вместе. — А так, похоже на копья?

— Копья связанными не носят, — буркнул тот. — Так ими быстро не воспользоваться. И такими длинными их никто не делает.

Я задавил улыбку. Эх, пацан, знал бы ты, до каких копий и пик на моей Земле додумались, так бы не говорил. Впрочем, я вам тут оружейный прогресс ускорять не собираюсь. Нафига мне это? Анекдот про обезьяну с гранатой не на пустом месте появился, я-то знаю.

— Вот и ладненько, — резюмировал, — значит, мы ничего не нарушаем. Тогда, слушай задачу: хватай корзинку и бегом за мной!


С трехметровым «пакетом» из раскачивающихся в такт шагам бамбучин, бежать по пересечёнке — то ещё удовольствие. Если удлинять шаг, так бамбук ещё и в резонанс стремится войти. Не говоря уж о том, что вообще-то в лесу, с длиннющей «соплёй» на плече особо не разбегаешься.

Короче, на знакомый бережок я выбежал уже мокрый, словно только что из воды. Каналоа не отстал, но дышал как загнанная лошадь. Аж жалко стало.

— Что, боец? Не гонял вас отец войны на марафоны? В смысле бегать не заставлял?

— Заставлял, — пытаясь отдышаться просипел «боец», — но с грузом мы не бегали. Не дело это, для воина.

Каменным ножом выстругал гарпунные наконечники — срезал сантиметров сорок от вершинки так, чтоб от трубки между перемычками осталась только треть, и вырезал там четыре зубца. Наконечник, конечно, заточил.

Попробовал. Блин, хлипко получилось, на серьёзную рыбу не годится.

— Какое дурацкое копьё, — оценил мою работу Каналоа. — Такой наконечник скорее сломается, чем пробьёт кожу человека.

— Так я же не человека собрался им тыкать, — усмехнулся в ответ.

— А кого?

Я даже рассмеялся — такой у моего «бойца» вид был дурацкий. Словно показал ему автомат, и заявил, что он мне нужен чтоб не стрелять, а чтоб… ну не знаю… в котелке кашу помешивать, наверно.

— Пошли, покажу, — мотнул ему головой насмешливо, — корзину только не забудь.


Мы вышли на кольцевой, он же барьерный, риф, для чего пришлось пересечь «лягушатник». С восточной стороны окружавший лагуну риф не представлял собой пешеходную дорожку, как с западной, скорее только обозначая границу лагуны «пунктиром» торчащих из воды островков.

Здесь я и гарпунил рыбу в прошлый раз.

— Смотри, — показал я Каналоа на шныряющих в воде довольно крупных рыбин. — Только сильно не маячь, и без резких движений, — предупредил помощника. — Старайся держаться подальше от края. Хоть они здесь и не пуганные, но всё равно, заметят — и шуганут на глубину. Ищи их потом.

— А у тебя есть сеть? — негромко, видимо прочувствовав ответственность момента, спросил Каналоа.

— Зачем?

— Так ведь рыбу сетью ловят! Ты же теперь в касте сетей!

Я, хоть и был возбуждён в предвкушении охоты, всё ж отпрянул, обернулся к стоящему за моим плечом парню. Посмотрел внимательно в глаза.

— Ты уверен?

Ответа дожидаться не стал. Просто прижал палец к губам, во всем понятном жесте.

Взял один из гарпунов — теперь их вместе с корзиной тащил Каналоа. Аккуратно, на напружиненных ногах выглянул из-за верхушки островка.

Как раз сейчас у берега крутилась небольшая стайка — шесть-семь довольно крупных спинок, на глубине не больше метра. То, что надо!

Правой рукой взялся за конец длинного гарпуна и отвёл его назад-вверх. Левой просто придерживал около груди, направляя острие. Не торопясь, буквально по миллиметру нацелил…

Почти трёхметровый гарпун позволил подвести острие чуть ли не вплотную, оставалось только подождать, пока одна из рыбин сама не подойдёт в выбранную точку.

Удар!

И тут же потянул гарпун назад, быстро, но не резко. Флажка-стопора на конце, конечно, никакого — делать тут его не из чего. А зубья, обращённые назад, недостаточная гарантия того, что добыча не соскользнёт.

Но у меня получилось! Я вытянул из воды и вновь прижал, но уже к верхушке рифа трепыхающуюся, довольно крупную — килограмма на два с половиной ‑рыбёху.

— Забирай! — скомандовал помощнику. А когда тот слегка трясущимися руками снял с гарпуна добычу, добавил. — Ну что? Видишь? И как, по-твоему, нужны мне сети?

Каналоа показал себя молодцом. В том плане, что сначала позаботился, чтоб загарпуненная рыба оправилась именно в корзину, а не в воду. И только потом поднял на меня совершенно круглые от удивления глаза. «А что, так можно было?!» ‑ говорил весь его вид.

Я не удержался. Откинувшись телом и задрав голову к небу расхохотался так, что слёзы выступили на глазах.

— Ты себя видел? — проржавшись, но ещё нет-нет да сотрясаясь в приступах смеха, спросил парня. — У тебя такая дурацкая рожа!

Каналоа словно не слышал.

— Ты копьём убил рыбу? — спросил он с не верящим взглядом. — Но рыбу ловят сетями! Копьё, чтоб убивать врагов!

Ну а чего я удивляюсь? Подумал отрешённо. Первобытное сознание, так сказать: «дологическое», и как следствие — не способность создавать новые ассоциативные связи[5]. У местных всё просто: вот копье, оно чтоб убивать других людей. А это — рыба. Чтоб её поймать нужна сеть… И скрестить эти два понятия — уже за гранью умственных способностей. С другой стороны, в лагуне рыба у поверхности близко к берегу не подходит, неоткуда даже мысли зародиться.

— Да-а-а, братан, — протянул я, всё ещё утирая весёлые слёзы, и покачал головой, — ещё много тебе предстоит, открытий чудных. Ещё много шаблонов разлетятся вдребезги, пока я из тебя человека сделаю…

* * *

С добычей — в корзине лежал пяток рыбин, добытых часа за два ‑ я отправил Каналоа на пляж, дав задание выпотрошить и промыть. Жаль соль ещё не выпарилась, да специй я тут пока никаких не разведал.

А сам отправился проверять свои каучуковые «плантации»…


Да-а-а-а… Я разочарованно покрутил в руках небольшой комок… чего-то. Не резина, точно. И даже не каучук — сырой каучук я в руках держал. Белый комок больше всего походил на… даже не знаю, ассоциация почему-то возникла со свернувшейся пенкой на молоке. В пальцах мнётся… Упругий… Потянул — тянется, отпустил — сжался…

Хм… И как из… ЭТОГО… сделать то, что мне нужно?

В кокосовых скорлупках, судя по следам на стенках, латекса набралось дай бог треть. И то, что набралось, сейчас свернулось, превратившись в мягкие, скользкие комочки.

Я почесал тыковку. За-са-да…

Зарубки, естественно, «латексоточить» перестали, подёрнувшись белой, резиновой на ощупь плёнкой.

Память что-то такое услужливо подкинула: да, точно, надрезы приходится подновлять постоянно. Я даже вспомнил вид гевеи на плантации — у неё ствол, с одной стороны, весь исполосован этими «шевронами» — V-образными зарубками. Кстати, сверху вниз… Хм, почему? Впрочем, мне какая разница? Если так делают профи, значит и мне надо. К чему изобретать велосипед?

Но делать новые надрезы не стал — надо пока с тем, что собралось разобраться.

Пока возвращался на пляжик, всё ломал голову: а дальше то что? Вообще-то, если честно, я ждал, что собранный латекс застыв и так превратиться в каучук. Дальше тот, по-хорошему, надо вулканизировать. И я даже теоретически знаю как. Но была надежда, что и не вулканизированный он подойдёт для моих целей. Теоретически, вулканизация позволяла резине не «раскисать» на жаре. А я на жаре её использовать и не собирался — под водой тут не жарко.

Но выходит, что не только вулканизация встала барьером меж мной и моей целью.


— Прости меня, — как только я появился на пляжике, Каналоа встал, и церемониально поклонился, — я опять плохо думал о тебе. Я думал, что ты тот, кто не чтит законы и традиции, а ты… Ты великий человек… или дух… Я не знаю, — задумался, потом выдал. — Наверно ты всё-таки дух, ибо ни один человек не додумается убивать рыбу копьём!

Наверно, я бы как-то по-другому отреагировал, если бы мой мозг не заполнила целиком «проблема каучука».

— Да… Забей, — отмахнулся я.

Правда потом заметил недоумение на лице бывшего воина, и, придав лицу более серьёзный вид, сказал:

— Я прощаю тебя, за твои мысли. Ты же не знал! — и всё ж не удержался, добавил на лицо и в голос суровости, сдвинул брови. — Но впредь, не смей думать про меня плохо… И замышлять недоброе.

Последнее добавил уже, как говориться «на всякий».

Каналоа аж распростёрся на песке у моих ног.

— Я клянусь тебе в этом, дух!

— Ладно, вставай, — махнул рукой я, — рыбу почистил? А, да, вижу. Короче, слушай задачу: на тебе костёр и ужин, ну а я… — на секунду задумался: по-хорошему надо провести вечернюю треньку, но что-то вымотался за сегодня. — А я пойду, поныряю.


Когда поверхность воды сомкнулась над ластами, и я вновь провалился в темно-синюю мглу, а в уши… даже не в уши — сквозь кожу головы стал вливаться «голос океана», заклинившие было мозги словно отпустило.

Уксус! Чёрт возьми! В латекс льют уксус! Или другую, подходящую кислоту. А после отжимают, ибо в таком виде в нём слишком много влаги. Вроде как, до шестидесяти процентов.

Ну ладно, уксуса у меня пока нет… Пока. Но я ведь знаю, где мне его взять? И можно, в конце концов, попробовать отжать свернувшийся латекс!

Я словно отмёрз. Или — скинул шоры. Восприятие словно открылось, развернуло передо мной бескрайнюю картину предвечернего океана, на который я стал смотреть немного другим взглядом.

Опустился до дефилирующих вдоль скалы каракатиц. Ближе, конечно, не подойти, но если… Я вытянул руку, словно прицелился. Да, отсюда, пожалуй, достану.

Глубина достигла полутора десятка метров, и я уже свободно падал, лишь подправляя направление изгибом тела или лёгким шевелением самых кончиков ласт. Каракатица, наконец-то, соизволила обратить на меня внимание, и, прикрывшись чернильным пятном, сквозанула вдоль скалы, а потом и вовсе забилась в какую-то щель.

Взгляд, потеряв отслеживаемую цель, переключился дальше. И вновь упёрся в крупные, тёмные спины больших рыбин, что стремительно скользили в отдалении от скалы, глубже тридцати метров.

Да уж… Я зачем-то вспомнил свой бамбуковый гарпун. Эту шкуру я им точно не пробью. Можно и не пытаться. Даже если как следует разогнать… ну, например, если я всё-таки «изобрету» порох — бамбук разлетится при ударе о бок такой рыбы в щепки.

Вот тебе Скат, ещё проблема, чтоб не скучно было. А то думал — гевеи найду, и, считай, тунец у меня в кармане… Ха! Карманами не обзавёлся, а туда же!

Диафрагма толкнулась первой контракцией, пора на всплытие. За мидиями придётся уже следующий нырок делать. Где-то, в глубине сознания мелькнуло самодовольное: «Нырок больше чем на два гонга и метров на двадцать пять в глубину! Это вам не с камнем пешком по дну шастать!»

* * *

Мидии я собрал, но отложил пока в заранее выкопанную на берегу ямку с водой. Пусть будет запасец. Сегодня у нас рыба!

Даже Каналоа похоже наелся «от пуза» — сидел, откинувшись, с видом удава, проглотившего кролика, лениво помаргивая слегка осовевшими глазами.

— Слышь, боец, — мне, после сытного обеда тоже было лениво языком ворочать. — Ты убедился, что я не нарушаю ваши дур… ваши правила? В смысле я же не копья против человека сделал, а гарпуны для рыбы.

— Да, ты не нарушил закон… — «рядовой» даже чуть выпрямился. Не вскочил, конечно, по стойке смирно, но хоть уже не изображал из себя каменного болвана, и то хорошо.

— А видел, во что превратились наконечники гарпунов? — закинул пробный камень.

Каналоа кивнул.

Все четыре гарпуна там и бросили — хоть и затачивал после каждого удачного выпада, но, в итоге, измочалились даже не острия, а та часть бамбука, что была сделана в виде наконечника с зубьями.

— Кстати, рыбка как? Хорошо пошла? — подмигнул я с усмешкой.

— Давно такой хорошей рыбы не ел, — согласился «боец», явно не понимая, куда я клоню.

— А помнишь, как ты на меня набросился, за то, что я, по твоему мнению наконечники для стрел делал? — я вздохнул. Неожиданно, воспоминания о неудачном опыте заставили взгрустнуть — не всё из задуманного получалось.

— Лук и стрелы — это оружие человека войны, — словно припечатал Каналоа. — Если тебя с этим увидят воины, они тебя убьют.

Мелькнула мысль: «А тебе то что?». Но сказал я не это.

— Я не делал наконечники для стрел… Каналоа. — мне показалось, или в глазах бывшего воина что-то отразилось? Какое-то чувство… Непонятное. — Это были… Это должны были быть наконечники для гарпуна. Понимаешь, — я опять вздохнул. Я ведь его ещё в свои планы не посвящал? — Мне нужно что-то очень острое и прочное, чтоб пробить шкуру большой рыбы. Не такой, что мы с тобой набили с берега. Ещё больше. Заострённый бамбук тут не поможет…

Пауза. Какое-то время мы оба молчали.

— Я могу сделать наконечники из камня, — наконец разлепил губы бывший воин. — Я это умею.

Я уже хотел было поблагодарить его, спросить о сроках… Почему-то «ставить задачу» сейчас мне показалось неправильным. Но Каналоа удивил ещё больше.

— Ещё я могу попробовать сделать сам гарпун из каменного дерева… Как твой кинжал, — показал глазами он. — Это будет хорошее… хороший гарпун. Вот увидишь.


Окончательно смерклось. Пляж освещали лишь угли прогоревшего костра. Мы сидели друг напротив друга, погружённые каждый в свои мысли. Я думал о Руйхе, о том, что скоро оставшихся на рифе Учеников дед, наконец, признает достойными стать людьми глубин, и тогда… Может тогда она заглянет в деревню?

— Ты сказал, что сделаешь меня человеком, — неожиданно проговорил Каналоа.

Я аж вздрогнул!

— Что?! — я даже потряс головой, — А… сейчас ты кто?

— Я лишь тело. Того, кто когда-то был человеком и воином. Мою жизнь забрал ты.… Ты сможешь вернуть мне жизнь?

Не сразу сообразил — так это он про ту мою шутку, сказанную не всерьёз, когда мы ходили за рыбой! Вот чёрт! Так вот ляпнешь, не подумавши, а рядом человек, без чувства юмора…

— Так ты можешь?

Выражения его лица я рассмотреть не мог. Но почему-то казалось, что смотрит на меня это «тело без души» с затаённой надеждой. Хоть по голосу и не скажешь.

Калейдоскоп мыслей пронёсся в голове в краткий миг. И не все из них были позитивными. «Не смей!» — кричал кто-то во мне. — «Ибо когда он снова станет „человеком“, а то и воином, тогда вспомнит, кто был причиной его бед!»

Я покачал головой.

— Не знаю, — помолчал. Вздохнул. — Надо у шамана спрашивать, а он меня видеть не хочет.… Ладно, — я дотянулся до его плеча и ободряюще сжал, — что-нибудь придумаем.

Глава 10 Даже опытные подвохи ошибаются

Утром встал бодренький, полный надежд и планов. А планов у меня громадьё!

Пока занимался физухой, гонял в мыслях варианты отжима собранного латекса. Как ни крути, а нужна система валиков. Хотя чего загоняюсь? У меня же под боком бамбук, вот из него и сделаю, для этой задачи не обязательно, чтоб валики вплотную прижимались друг к другу.

На завтрак отдал бойцу остатки рыбы, вчера мы всю не осилили, а вот мидии Каналоа до сих пор даже в руки брать боялся. Хм, сильны ж в людях стереотипы!


Помимо всего прочего, была ещё одна забота ‑ услав Каналоа за подходящим материалом, я достал три заранее подготовленных «стакана» из толстого бамбука, внутренним объёмом литров на шесть. Ну-с, приступим…

Открыл «закладку» с бананами. Плоды, изначально даже более плотные, чем привычные мне, теперь были настолько мягкими, чуть ли не расползались в руках. Мелькнула мысль: «А не передержал?» Но гнили, как ни осматривал, не заметил.

Очищенные от шкуры, перезревшие бананы отправились в эти бамбуковые «баки». К моменту, как Каналоа прибуксировал на пляж целую охапку бамбука, я уже долил туда пресной воды, перемешал содержимое, как мог, и как раз пристраивал на огонь.

— Что это? — с недоверием Каналоа несколько раз перевёл взгляд с меня на «баки» и обратно.

— Это, рядовой, такая штука… — усмехнулся, — Не знаю, понравиться тебе или нет, но мне точно. Хотя… — я с затаённой тоской вздохнул, — кажется вся она уйдёт кое на что другое… — поморщился, — если, конечно, получится. Ладно, давай, что ты там притащил.


Из доставленного на пляж бамбука, из нетолстых стеблей, увязав их меж собой для прочности, соорудили что-то вроде козел с вертикально стоящей рамой. В ней установили два валика из стволов толстых, насадив на оси из бамбучин потоньше. Оси насмерть привязали к раме.

— Если честно, — кривясь осмотрел я сооружение, — какая-то херня получилась. Придётся тебе, боец, ещё и пару валиков из дерева вырезать.

— Из каменного? — с подозрением спросил Каналоа.

— Не, — покачал я головой, — из него ты задолбаешься строгать. Можно из пальмы. Главное, чтоб они были ровные.

Пока что попытались пропустить принесённые мной комочки свернувшегося латекса через эту недо-отжималку. Я подсовывал, стараясь крутить другой рукой один из валиков. Каналоа двумя руками крутил второй навстречу — никакого механизма, синхронизирующего валики не было.

Получалось так себе.

Провозились долго, «отжав» таким образом два комка.

— Так, всё, завязываем, — в сердцах сплюнул я под ноги, рассмотрев то, что получилось в итоге.

Комок… наверно уже каучука? Ведь каучук, это то, что выделяют из латекса — сока гевеи. Короче, комок каучука у меня был, больше напоминающий раздавленную губку.

И что?! Что мне с ним делать?

Помню — каучук растворяется в бензине, который потом легко испаряется. Теоретически — развести, сформовать и ждать?

Хм, осталась сущая ерунда — метнуться до ближайшей заправки или наскоро разведать поблизости запасы нефти, добыть и, с помощью перегонного куба, выделить бензин. Тьфу, фигня какая!

Со злости шарахнул себе кулаком по ноге.

— Да грёбаный же каменный век!

И принялся мерить шагами пляж — от одних зарослей до других. Словно тигр в клетке.

В душе клокотала злость. Ну, почему? Почему, чёрт побери, у меня ничего не получается?!

Хотел простой и понятной жизни ныряльщика — хрен тебе по всей морде. Решил поработать подводным охотником? Так сначала носы воротят — типа не надо нам твоей рыбы, а как вроде нашёл кого-то повменяемее, так теперь это…

— Ты злишься, потому что у тебя не получилось?

Я порывисто оглянулся на голос — Каналоа уставился на меня своим ничего не выражающим взглядом.

Не знаю, что подействовало — или давным-давно задолбленное: «Офицер не может перед лицом подчинённых демонстрировать слабость»,‑ или ещё что, но я развернулся всем корпусом к «рядовому» и, добавив в голос «командирских» ноток, выдал:

— Это была первая попытка боец. Пристрелочная. Или ты думал, что мы с первого же раза получим калиброванные резиновые жгуты?

Пауза.

— Не слышу ответа, рядовой?

Мандраж уходил, уверенность постепенно возвращалась.

Каналоа секунд пять смотрел на меня немигающим взглядом, а потом сказал:

— Временами, ты говоришь слова, которых я не понимаю.

Тут у меня вообще отлегло. Ну, в самом деле? Я ж только в начале пути! А что если…

— Так, боец, — посмотрел на Каналоа с подозрением. — А ты сможешь, помимо валиков сделать… Сделать…

Подходящего термина, понятного местному я так и не подобрал. Пришлось рисовать на песке и объяснять на пальцах. Мне нужно… корыто не корыто, скорее — лоток. Прямоугольный, не широкий, но длинный. Глубиной… Я прикинул, что сантиметров трёх-четырёх хватит. Если я подхвачусь в процессе застывания латекса, то, наверно, он в такой безобразный комок не свернётся? Прямоугольную, не толстую пластину будет проще прокатать. А потом, и нарезать на нужной длины полоски.

И это будут ‑ так необходимые мне жгуты!

— Короче, боец, задача понятна?… Повтори! — и после. — Тогда последовательность такова: корыто, валики, ну а после можешь заняться гарпуном и наконечниками.

— Ты ещё столбы просил, — напомнил Каналоа.

— Эта задача не отменяется, но приоритет понижаю, — я, если честно, про них уже забыл. — То есть сделаешь после гарпуна… Вернее так: корыто, валики, наконечники. Потом попробуешь сделать древко для гарпуна из каменного дерева, но, если быстро получаться не будет — займёшься столбами.

* * *

Я ещё немного задержался на пляже — надо было прокипевшее варево пристроить. Поскольку нет у меня дрожжей — оставил открытым. Сначала была идея сделать из другого бамбукового ствола «корыто» — у него площадь поверхности соприкасающейся с воздухом жидкости больше ‑ но потом плюнул на эту затею. Если в воздухе есть микроорганизмы — они и так в варево попадут и начнут там свою жизнедеятельность. А если нет… То хоть разливай тонким слоем — не поможет.


Добравшись до своей «плантации» гевей, прорезал на одном дереве новые зарубки, прям под старыми. Скорее для проверки, что латекс снова потечёт. А так, до изготовления формы, сбор я пока тормозну.

Как же плохо течёт латекс! В прошлый раз, судя по следам, набралось всего лишь треть скорлупы. Впрочем, пока технология не отработана, смысла расширять сбор нет. Для лотка тех размеров, что я описал Каналоа, сока пяти гевей, по идее, должно хватить.

За этими-то мыслями меня и застали.


Сначала, будто сработала внутренняя сигнализация — я ещё не понял, что меня насторожило, а тело, словно само, уже понижало силуэт: приседая, разворачиваясь, с подшагом уходя за ствол ближайшего дерева.

Взгляд во всю сканировал сектор леса, когда память только-только вытащила «файлы» из краткосрочной папки. Ага! Шаги и голоса, вот что меня насторожило.

— А я тебе говорю, откуда-то отсюда тогда этот блаженный выходил.

Какой знакомый голосок! Уровень тревоги сразу же перескочил несколько ступенек, опустившись до «зелёного».

— Да как ты его найдёшь? Его недавно вся каста людей войны искала и не могла найти…

Меж деревьями замелькала пара силуэтов. Ну, идите-идите… Я скользнул в заросли.

— Люди войны, ха! Прости, брат, хоть ты и старше, но таких простых вещей не понимаешь… Здесь лес, понимаешь? Лес! Воины пусть на берегу горделиво красуются, а в джунгли не суются. Это наша земля!

— И всё же мне твоя идея не нравится…

Договорить Акахате я не дал.

— Заблудились, братики?

Обоих клоунов аж передёрнуло, средненький даже подпрыгнул от неожиданности. Понимаю, когда у тебя за спиной, причём на том месте, через которое ты только что прошёл, раздаётся весьма недружелюбный голос, тут, при случае, и обоссаться можно.

Братья заторможенно повернулись, словно боясь увидеть то, что позади.

— Да не тряситесь так, — насмешливо проговорил я, — хотел бы убить, вы б уже хрипели с перехваченными горлами и сучили ножёнками по земле.… Чего припёрлись? Делянка, как я помню, в другой стороне.

— Э-э-э-э… — пробулькал старший, словно ему и вправду резанули трахею.

А средний завороженно уставился на кинжал, что я небрежно крутил в пальцах словно чётки.

Дал время прийти в себя. Наконец, Акахата прокашлялся, прочистил горло.

— Возвращайся домой, брат.

— Это я уже слышал, — довольно грубо перебил я его, — мой ответ тоже знаешь.… Или ты решил, что если тысячу раз попросить меня вернуться, на тысяча первый я одумаюсь? — я демонстративно поднял бровь.

— Ты — один из нашей семьи! — вдруг неожиданно запальчиво выкрикнул Эруэра. — А значит, должен вернуться!

— И кому это я должен? — натянул я на губы улыбку.

— Семье, в первую очередь! — тем же тоном крикнул средненький. — Семье своей должен, которая тебя выкормила, вырастила, давала кров все эти годы и одежду!

— Да-а-а, — издевательски подтвердил я, — за одежду отдельный низкий поклон.

Впрочем, изображать поклон, даже дурачась, я не стал. Пусть это просто неопасные клоуны из касты земли, но ни их, ни окружающий лес терять из вида я не собирался.

— Если тебе мало слов старшего в семье, — веско заметил Акахата, — мы приведём старейшину! Для любого человека касты его слово — закон! Только после этого…

— И какого же вы старейшину собрались притащить? — снова перебил я старшенького, — Уж не земляного ли?

— Конечно! — Акахата выпучил глаза, — нашего старейшину!

— Я больше не человек касты земли, — покачал я головой.

— Вот как? — теперь уже Эруэра усмехался. — А кто же ты? В какой ты касте?

Его взгляд тут же обшарил мою фигурку. Но новые татушки я по-прежнему заклеивал листьями местного «подорожника», ибо воспаление всё ещё держалось. И даже подвязывал, крест-накрест, чтоб не отваливались.

— Я человек воды!

Согласен, получилось как-то пафосно.

— Если бы ты был в касте сетей, то сидел бы сейчас на вёслах в одной из этих дурацких скорлупок, — с торжествующим видом, будто подловил меня на лжи или нестыковках крикнул средненький. — А я вижу, что ты здесь… копаешься в земле, — он акцентировался на «копаешься». — Как и положено человеку нашей касты.

И он кивнул в сторону прилаженных к стволам кокосовых скорлуп, в одну из которых тоненькой, еле заметной струйкой стекал латекс.

— А может вас просто прикопать здесь? — задумчиво и словно в сторону проговорил я, постаравшись добавить в голос зловещих ноток.

Мне стал надоедать этот разговор, да и то, что братья увидели мою «плантацию» очень не понравилось.

— Типа, ушли из дома в лес, и больше вас никто не видел, — добавил, демонстративно поигрывая кинжалом.

Тут Эруэра сбледнул с лица и отступил на шаг. Я усмехнулся: «Что, не подумал о том, что, идя за шерстью, можешь вернуться стриженным? А то и совсем не вернуться».

Но Акахата, хоть тоже побледнел и изменился в лице но нашёл в себе силы сохранить подобие спокойствия.

— Я вижу, ты стал сильнее, младший брат. Не знаю, откуда это у тебя… — добавил, как бы намекая. — Но ведь и ты не самый сильный на этом острове. Думаешь мы не найдём на тебя управы?

Его голос обрёл силу.

Ну, нафиг! Мелькнуло в голове. А что, может и правда? Они даже вякнуть не успеют… Тела опять стащу в океан, выпотрошу, чтоб не всплыли, а там и крабы сожрут…

— Мы сейчас уйдём, Хеху, — продолжил старший, — но к вечеру ждём тебя дома.

— Забудь, — внезапно охрипшим голосом ответил я. — Когда-то, маленький Хеху, и правда, был из вашей семьи. Но теперь он умер, и родился Скат. Забудьте уже обо мне.

Старший взял стоящего столбом среднего за руку и чуть ли не силой потащил того прочь.

— И сюда чтоб ни ногой! — крикнул им в спину.

* * *

Остаток дня провёл в хлопотах.

Помог Каналоа — тот срубил неподалёку от бамбуковой рощи деревцо, отрубил от ствола брёвнышко в метр длинной, после чего, используя топор и колышки, расколол полено пополам. И в одной из половинок принялся выдалбливать углубление.

Пришлось сделать ему пару новых каменных ножей, формой своей ближе к тёслам. Заодно, раз уж занялся работой по камню, сделал себе маленький топорик — очень небольшой с узким клювом. Посадил на короткую бамбуковую рукоять, прокрутил в кисти, сымитировал взмах и перевод направления удара — то, что доктор прописал: баланс терпимый, инерции почти никакой.

— Плохой топор, — заметив мою поделку, изрёк Каналоа, — что ты им срубишь?

«Может, пару голов?», хотел сыронизировать, но промолчал — и так изрядно смущаю моего «бойца». Только-только он решил, что я всё же не сильно попираю законы, и тут такое!

— А зачем мне толстые деревья рубить? — усмехнулся. — Для этого у меня есть ты.

К топору смастерил из распущенных на волокна лиан подвес на пояс, чтоб висел вдоль правой ноги. Попробовал, как выходит из крепления — остался доволен, можно быстро выхватить. Добавил страховочную петлю, чтоб на бегу не потерять.

Вот, так надёжнее — нож, это конечно хорошо, но имея под рукой такой томагавк, чувствую себя более уверенно. Ещё бы копьё… Но с этим сейчас сложнее, всё же не хотелось бы явно законы нарушать.

Провёл ещё одну тренировку, включив туда и несколько ускорений вверх по склону от бамбуковой рощи. Потом понырял — а то, после того как ушёл с рифа Учеников на регулярность нырялок что-то начал забивать. А это не хорошо — раз уж решил подводной охотой заняться, нырялка должна быть в приоритете!

Под вечер занялся «роликами» — Каналоа всё ещё возился с корытом, поэтому прихватил топор, отправился в джунгли и срубил пару ровных деревцев толщиной с мою ногу. Сначала думал обойтись одним, но потом сообразил, что дерево — оно не строго цилиндрическое, и поленце, взятое с верхней части будет тоньше. А хотелось пару одинаковых.

Потом поломал голову, как насадить их на ось. Поначалу даже думал сделать что-то типа резца из камня, насадить на бамбучину и просверлить. Но до меня вовремя дошло, что полено и само может выступать осью. В итоге каждый «ролик» заострил с обоих концов, разве что пришлось помучиться, чтоб острие вышло в геометрический центр брёвнышка.

Засветло успел даже закрепить их на раме моего «прокатного стана», а чтоб они синхронно крутились навстречу друг другу подмотал на оба ролика верёвок с каждого конца. Так, кстати, и толщину зазора можно будет регулировать. И даже приделал вороток на нижний вал — ну я вообще монстр-прогрессор, такую штуковину соорудил, сам горд до усрачки!

* * *

Проснувшись как обычно с рассветом, решил слегка изменить утреннее расписание. И первым делом рванул на «плантацию». Идея была собрать достаточно латекса к окончанию завтрака. Тогда я смогу испытать и загустение в лотке, и прокатку через валики уже сегодня.

На плантации ждал приятный сюрприз — первый же рез дал обильное выделение латекса. Белый сок гевеи потёк в скорлупу-сборник куда более резвой струйкой, чем обычно.

Сначала не придал этому значения и только потом дошло — утро! Ещё относительно прохладно, солнце не прокалило склон и деревья на нём, и процессы идут быстрее. Они ведь не только от холода замедляются, но и в жару!

Значит, решено — теперь на плантацию буду бегать по утрам.


Позанимавшись и позавтракав, вновь метнулся к гевеям.

Ого! На этот раз кокосы были наполовину полны колышущейся белой влагой, ещё не успевшей подёрнуться застывающей плёнкой. В начале отругал себя за то, что не предусмотрел, в чём понесу обратно. В итоге слил всё в две скорлупы — получились почти полные, и, удерживая по одной в каждой руке, отправился вниз.

Чёрт! Стукнулась в сознание запоздалая мысль — надо было «корыто» сюда притащить, а не рисковать поскользнуться на спуске и расплескать весь набранный латекс.

И вообще!.. Я аж остановился. Какого хрена?! Ну вот, почему, «хорошая мысля́ приходит опосля́»?

Надо вообще перенести всё каучуковое производство сюда — к гевеям! А чтоб не ходить в обход, переплывая на пляж от бамбуковой рощи, надо снова устроить подъём от пляжа по склону. Как раз на плантацию и выйду!

Конечно, сейчас моя база достижима только по воде, а тогда будет ещё и пеший проход. Да ну и что! Наставлю… я усмехнулся — растяжек, ловушек и прочего. Кто сунется — рад не будет. Понятно, что МОН-ками я тут не разживусь… А жаль! Но, чем «прикрыть» путь, найду, будьте уверены!

Полные латекса кокосы пришлось буксировать на на́скоро связанном плоту.

Я успел — белая жидкость ещё была вполне текучей, когда я переливал собранное за утро содержимое в подготовленный лоток. Каналоа постарался на славу — в длину форма была сантиметров восемьдесят, в ширину я попросил сделать десять. Глубина достигала трёх сантиметров, но принесённый латекс заполнил форму не доверху.

Ладно, успокоил сам себя, для первого раза сойдёт.

Оставалось ждать, пока латекс подстынет достаточно, чтоб получившийся брикет можно было бы пропустить через ролики.

Я походил взад-вперёд по пляжу… Латекс не застывал.

Я поработал ножом с «тенью»… Латекс оставался жидким.

Я снова походил по пляжу, понимая, что ничем сейчас заняться не смогу — слишком уж сильно было возбуждённое ожидание.

Наконец решил — нырки всегда действовали на меня успокаивающе. Стоило лицо опустить в воду или начать вентилироваться, как весь организм и особенно психика словно переключались в другой режим.

— Следи за содержимым, — поставил задачу Каналоа, завязывая вокруг ноги пяточные веревки, — Если заметишь, что застывает, или, хуже того, сворачивается — стучи чем-нибудь по воде, я всплыву. Хотя, — я махнул рукой, — я ж на задержке, долго отсутствовать не буду.

И вошел в воду.


Отойдя от берега буквально метра на четыре, распластался на воде. Как и предполагал, пульс тут же начал замедляться. Дыхание урежалось. Сознание переключилось на контроль дыхания: вдо-о-ох животом, выпячивая его вперёд, надувая словно барабан, затем в рёбра и под конец — ключицы, поднимая их в верх. Выдох — в обратной последовательности, без усилий, позволяя воздуху свободно вытекать из растянутой грудной клетки. И так раз за разом.

Затем пробежал мысленным взглядом по всему телу, выискивая лишние мышечные зажимы. Как обычно — поймал себя на напряжённой шее. Опустил плечи. Распустил поясницу. Пошевелил ногами, ловя наиболее расслабленное положение. Мышцы ног «растеклись», словно восковая свечка на жарком солнце.

Готов?

Финальный вдох с доупаковкой, переворот лицом вниз и, сложившись в поясе, ухнул в глубину.

Меня объяла привычная голубая мгла — солнце не поднялось ещё высоко, оно просвечивало толщу океана, наполняя его новыми красками. Хоть и беднее, чем в лагуне, но всё ж приятнее для глаза, чем во второй половине дня.

Снова вокруг снуёт рыбья мелочь, раскачиваются, в такт волнению, затейливые губки. Снова в меня вливается «голос океана». Словно домой вернулся.

С пятнадцати метров остановил работу ластами, позволяя себе свободно падать.

На двадцати пяти метрах заметил колонию ракушек. С сожалением всплыла мысль: надо было нож с собой захватить — недавно Каналоа притащил ветку каменного дерева, и я на скорую руку сделал пару даже не ножей — ковырялок для мидий, чтоб кинжал поберечь.

Всё равно, сразу возвращаться не стал, подождал, пока начнутся первые позывы на вдох. И даже потом чуть задержал всплытие — надо же тренироваться! Поэтому, когда выныривал контракции сотрясали тело как говорится «по-взрослому».

На берегу уточнил у Каналоа, что латекс всё ещё жидкий, попросил «ковырялку» и сетку для ракушек. Лёг на поверхности воды, готовясь к нырку.

«Вот же, зараза!», — неожиданно толкнулась мысль. «У меня же тут гора бамбука, а я до сих пор дыхательной трубки не сделал!»

Мозг тут же заработал, подсовывая различные варианты производства трубок: от идеи взять зелёный побег молодого бамбука, придать ему подходящую форму и ждать одеревенелости. Правда, как потом перегородки в нём высверлить? До варианта сделать пару соединений под прямым углом в уже одеревеневшем, связать всё плотненько бечевой, а герметизацию провести латексом.

Надо, надо заняться — готовиться к нырку лёжа лицом вниз куда лучше, тем более, если я собрался заняться подводной охотой. Буду ещё с поверхности отслеживать добычу, не тратя время нырка.

Закончил вентиляцию, нырнул.

Сразу же вертикально ушёл к колонии. А вот и ракушки. Сидят, притулившись друг к другу. Не то, что в лагуне. Слава богу, здесь многовекового, поистине варварского, изничтожения двустворчатых не было. Тут разве естественные хищники — морские звёзды да ежи регулируют численность.

Развернулся ногами вниз, «прилип» к скале и принялся отковыривать деревянным ножом.

Крупные. Мелькнула подспудная мысль — может и жемчуг найдётся? Впрочем, жемчуг сейчас будет «чемоданом без ручки» — куда я его дену? По идее, если я не человек глубин, то и заниматься добычей не имею права!

Появились позывы на вдох.

Сейчас-сейчас, ещё парочку в сетку опущу, и можно подниматься.

Ударила первая контракция.

Ладно, я с сожалением осмотрел оставшиеся раковины. Придётся ещё разок нырнуть…

Проверил, что собранные раковины из сетки не вывалятся, сунул нож в ножны на голени. И оттолкнув скалу руками вниз, заработал ластами…

Нет! Чёрт побери, нет! Не заработал!

Руками-то я толкнул себя, но меня тут же что-то дёрнуло за ногу!

Что за нафиг?!

Я рефлекторно подёргал ногой и…

Твою мать! Нога застряла!

Я тут же сложился в поясе, пытаясь разглядеть, что произошло.

Офигеть! Произошло то, чего можно ожидать в одном случае на миллион погружений — кончик ласты, пока я висел рядом со скалой, просунулся в какую-то щель меж камней и застрял! А когда я начал всплывать, его там ещё и заклинило!

Спокойно, Скат, спокойно. Паника убивает. Сейчас я просто чуть-чуть опущусь, плоскость лопасти встанет нормально вдоль щели, и я её вытащу…

На двадцати пяти метрах не надо сопротивляться всплытию — здесь уже зона отрицательной плавучести. Придерживаясь руками за скалу, я медленно опускался, легкими подёргиваниями пробуя высвободить ногу.

Не помогло.

Видимо первый рывок сломал лопасть и расклинил его там насмерть.

Меж тем, контракции пошли одна за другой.

Да нафиг! Сделаю новые! И сильным рывком я попытался оторвать кусок застрявшего пальмового листа, что служил мне лопастью ласты.

Фиг там! Я только почувствовал, как хрустнула лопасть, но волокна, пронизывающие её всю вдоль, не давали сломанному куску оторваться!

Дёрнул ногой ещё пару раз. И убедившись в безуспешности, понял — надо сбрасывать всю ласту! Хрен с ней, выйду на одной.

Дотянулся пальцами до веревки, служившей пяточным ремнём, попытался подцепить.

Куда-там! Это же не резина! Там узел, который надо развязывать — я так до сих пор и не придумал ничего, чтоб изменить конструкцию.

Контракции пошли чаще. Плохо…

Этак тут с вами утонешь… Это я попытался юмором задавить потихоньку подбирающуюся панику. Лёгкие уже разрывало, а диафрагма в конвульсивных сокращениях сотрясала всю мою тушку.

Нож!

Пальцы привычно хапнули рукоять.

Я попытался подсунуть клинок под верёвку, чтоб перерезать, не задумываясь, что будь у ножа острые лезвия, я себе всю пятку располосую. Но сознание, одурманенное переизбытком углекислого газа в лёгких подобный план не забраковало.

Ничего не вышло! Тупая «ковырялка», эрзац-водолазный нож для отковыривания мидий, совершенно не годилась чтоб перепилить мокрые растительные волокна верёвки!

Да твою же мать!!! Я же сейчас тут и останусь!

И не сдержав приступ ярости, я обрушил удар «ковырялки» на лопасть листа.

Да! Свободен!

Тупое деревянное лезвие перебило остававшиеся волокна, и я тут же почувствовал, как ногу словно выпустили из капкана.

Всё, теперь вверх, пока содержание кислорода в крови не упало ниже той черты, за которой меня ждёт потеря сознания. И сейчас понижающиеся вокруг давление играло против — если раньше обжим тела приводил к обжиму лёгких, выгоняя кислород в кровь, то теперь, при ослаблении обжатия кислород из крови стал возвращаться в лёгкие. Понижая тем самым своё содержание в крови!

«Расслабиться, расслабиться, расслабиться», крутилась в голове мантра, пока мимо меня вниз «перематывалась» тёмно-серая грудь скалистого откоса. Голову, чтоб посмотреть, сколько осталось, я не поднимал — этого ещё не хватало: пережмёт сосуды шеи и тогда точно блекану.

Кажется, я прошёл зону нейтральной плавучести, ибо увеличилась скорость всплытия, судя по мелькавшей перед глазами скалой. Но ноги уже заливала слабость и онемение. Стали неметь и руки. Где-то в глубине мозга мелькнуло осознание, что я не успеваю, что блекану задолго до поверхности…

«Как же глупо», — пролетело в гаснущем сознании. Напоследок ещё успел заметить, как начало потряхивать судорогами ноги. И я отключился.

Глава 11 Теперь у меня есть лодка!

Сознание включилось рывком.

Кто я? Где я?

Под щекой песочек, голую спину припекает солнце. В следующую секунду до сознания дошло, что слышу ровный плеск прибоя, шелест ветра в кронах.

— Жив? — ровный, спокойный голос сверху.

Претворяться спящим или, по-прежнему, без сознания — глупо. Это только в книгах или плохих фильмах герой не подаёт вида, что пришёл в себя и тем самым выведывает планы злодеев. На деле у человека, проснулся он или очнулся — не важно, меняется ритм дыхания, и это не укроется от внимательного наблюдателя.

Спрашивающий стоит метрах в полутора от правого плеча. Похоже, один, или другие затаились…

Открываю глаза, неторопливо выворачиваю голову чтоб посмотреть, кто это? Организм, тем временем, сам по себе проверяет состояние мышц и, в первую очередь, конечностей. Хм… Не связан…

«В кадр» вплывают ноги. Голые, босиком. Скольжу взглядом выше. Абориген. Грудь, плечи, руки в редких татушках, на щеках шрамы, из одежды — какой-то пояс с небольшим передничком, прикрывающим пах. В руках никакого оружия…

— Ты меня узнаёшь?… Дух.

Ох, ты ж! Сознание, только сейчас, словно задвижку приоткрыли, заполняется образами и воспоминаниями.

— Каналоа? — спрашиваю несмело.

— Узнаёшь, — абориген удовлетворённо кивает.


— Что… Что произошло?

Я сижу на песке, тело всё ещё слабое, словно ватное. Память только что прокрутила кино: попадалово, остров, испытания, учёба… Короче помню всё, до момента как заливали латекс в форму. Дальше — словно провал.

— Ты полез нырять.

Пауза. Да что ж из тебя слова то приходится вытаскивать!

— И?

— Наверно, хотел набрать раковин.

Каналоа кивает мне куда-то в область пояса.

Ага… Сетка. Мидии. Отвязываю, протягиваю сидящему рядом на корточках парню. Тот невольно отстраняется, делает останавливающий знак.

— Я не буду это трогать. Табу.

Блин, да. Забыл.

— Так, ну… Я нырнул, и?

— Тебя долго не было… Я знаю, сколько времени ты можешь провести под водой… и я знаю, что дышать под водой ты не можешь…

Опять замолчал!

— Ну?! — уже теряя терпение не выдержал я. — Да говори ты уже!

— Когда я понял, что тебя долго нет, я нырнул.

Говорит, как о чём-то, само собой разумеющемся. Вот только я видел, как Каналоа плавает.

— А ты что, уме́ешь? — не удержался от невесёлой усмешки я.

Парень пожал плечами.

— Выходит, умею… — и добавил, после небольшой паузы: — Ты неглубоко был.

И вот, хрен его знает! То ли я блеканул, ещё будучи в зоне нейтральной плавучести. И тогда, когда я перестал грести, моё всплытие остановилось. Но… я ещё раз взглянул на бывшего воина. Тогда ему надо было нырнуть весьма глубоко. Хм…

Или — что на самом деле чаще бывает — я вышел по инерции, но уже без сознания. И тут же ушёл под воду. Груз из раковин на поясе хоть и немного отнимает плавучести, но мне, видимо хватило.

Да-а-а уж… Типичная смерть подвоха — «пересидел» на глубине, а на выходе, из-за уменьшения обжима, парциальное давление кислорода упало ниже нормы ‑ и блек. Хоть и выскочил на воздух, но если наверху никого грамотного, то всё. Даже в гидре, даже если грузовой пояс скинуть успел, когда понял неладное, всё равно — шансы, что останешься плавать лицом вверх — пятьдесят на пятьдесят. И даже меньше — чаще люди плавают как раз на груди.

— А чё ж ты за мной в воду-то полез? — задал я ключевой вопрос. — Если б я утонул, разве не считалось бы, что жизнь, которую я у тебя забрал, тебе бы и вернулась?

Каналоа несколько чрезвычайно долгих минут сидел, уставившись в одну точку.

— А если бы ты утонул… — наконец разлепил губы он, — эта сетка что ты сплёл для ракушек, эти листья, что ты к ногам привязываешь… Разве они оказались бы здесь, на берегу?

— То есть… — посмотрел на него с прищуром я, — я правильно понял: если я умру, твоя жизнь к тебе не вернётся?

— А ты видел когда-нибудь, чтоб отнятая жизнь возвратилась? — вопросом на вопрос ответил Каналоа.

О, как! С этой стороны я проблему не рассматривал…

— Или ты всё-таки умеешь возвращать жизнь? — мне показалось, что в его взгляде мелькнула потаённая надежда.

Я отрицательно покачал головой.

— Вот видишь… — кивнул бывший воин. — Ты забрал мою жизнь, теперь я твой. Но если ты умрёшь… — он вздохнул, — я стану ничей. Никому не нужный.

Бли-и-ин… Как же я, старый пень не догадался! А ведь шаман, ещё один пенек трухлявый, намекал. Гад! Мог бы и напрямую сказать! Я же, вроде как, ответственен за этого… этого… а, всё одно — человека. Но — только я. Умри я, и ему проще себе горло вскрыть. Иль с камнем в море булькнуть. Ибо для остальных — он никто.

— Ладно, — подвёл я итог, — спасибо тебе, Каналоа.

И протянул руку.

Каналоа уставился на неё с удивлением.

— Руку давай, — сказал я почти весело.

Всё-таки, только что разрешился, наверно, самый животрепещущий вопрос, не дававший мне спокойно… спать. И, несмотря на пережитое… да какое там пережитое, я что, первый раз что ль чуть не утонул? Короче, несмотря ни на что, настроение у меня внезапно улучшилось.

Канаола несмело протянул мне свою правую руку. И я её от души пожал.

* * *

Латекс, латекс, латекс. Чуть ли не напевая себе под нос я сунулся к нашей форме — деревянному «корыту».

Хм. Содержимое не сказать, чтоб свернулось. Вернее — не сказать, чтоб свернулось комком. Некоторую форму, приближенную к форме лотка, латекс, или может уже каучук, приобрёл. Не брусок, конечно, но… Думаю, в мой «прокатный стан» я это запихну.

Что мы и проделали. Вдвоём.

На этот раз Каналоа направлял, а я крутил вороток и принимал вылезающую массу.

Продолговатая лепёшка натурально теряла воду! Я прямо видел, как вода выдавливается и стекает.

На выходе получилось… Ну не знаю, резиной это не назвать, но широкая… хм…сопля? Получилось шире и длиннее, чем был «брусок». Как раз около метра. На самом деле то, что вылезло из-под валиков, больше всего напоминало белого ленточного червя, у меня почему-то родилась такая ассоциация.

Попробовал — тянется. Упруго тянется. Не удержался — натянул, прицелился в созерцающего с ничего не выражающем видом Каналоа и отпустил. «Щлёп!» Смачный шлепок по голой ноге.

Я рассмеялся.

— Прости, не удержался! Детство в жопе заиграло.

Каналоа поднял на меня удивлённый взгляд. Ну да, согласен, когда пацан, считай подросток, таким тоном говорит про детство, это странно.

Я уж совсем собрался разрезать «плюху» вдоль, на относительно подходящие жгуты, но тут память подкинула ещё.

Точно! Его же, в смысле — пласты каучука после отжимки коптили. В дыму костра…

Зачем? Это я вспомнить не смог. С другой стороны, я что, буду себя считать умнее тех, кто на этом собаку съел? Даже не собаку — целую стаю. Нет, конечно.

В итоге, длинная, слегка изогнутая «штука» устроилась на колышках над разведённым, еле тлеющим костром.

— Следи, чтоб жара не было, — наказал я помощнику. — Закидывай сырой листвой. Нужен дым, а не жар, иначе ‑ вся работа насмарку — раскиснет наш будущий жгут от температуры.

У самого мелькнула мысль метнуться за новой партией латекса — появилась идея попробовать в процессе застывания прижать его в форме планочкой. Типа под гнёт положить. Может тогда он не такой безобразной соплёй застынет? Но потом остановил себя — нафиг. И так уже чуть не отличился, «убивая время» пока латекс застывал.

Сел рядышком с костром, так, чтоб видеть процесс но дым при этом на меня попадал, и занялся дыхательными упражнениями.


К моему стыду, первый среагировал Каналоа. Резко повернул голову, прислушался. Потом встал. И только затем я расслышал негромкие, равномерные всплески вела по воде.

Ого, да у нас гости!

Нащупал взглядом новый «томагавк», в один шаг скользнул к нему, сунул за пояс сзади — подвес остался лежать на топчане. Кинжал с бронзовыми лезвиями и так уже покоился на голени — сразу, как пришёл в себя прицепил к ноге «скрытные» ножны и поклялся себе страшной клятвой, никогда больше без него не нырять. Деревянные «ковырялки для мидий» это хорошо, но лучше иметь под рукой что-то с хорошими режущими свойствами. Как раз на такие вот случаи.

В голове ещё мелькнула мысль, что неплохо бы обзавестись чем-нибудь дистанционным. Я теперь вроде не в бегах, но пусть будет.

Ну-с, и кого там к нам принесло? Рыбачки́? Люди войны? Впрочем, люди касты сетей из лагуны нос не высовывают…

Ошибся. Это были как раз «рыбачки» — на небольшой, метра три в длину, очень узкой и мелкой лодочке к моему пляжику подгребал Семис, собственной персоной!

— Какие люди! — обрадовано я развёл руки ему на встречу. — Чем обязан, дружище!

На пару с Семисом грёб ещё один тип — сухощавый, невысокий мужичок средних лет, со знакомыми татуировками в виде волн на плечах и до локтей.

— Привет, Скат, — поздоровался в ответ бывший соученик, — пристать можно?

— Тебе? Завсегда пожалуйста! — и тут же повернулся к помощнику. — Каналоа, пожалуйста, не отвлекайся. Появится открытый огонь — считай мы тут зря полдня потратили.

Лодка вылезла носом на песок.

Я помог Семису сойти на берег — всё-таки с одной ногой, даже с парой костылей это сделать оказалось не так просто.

— Ну, рассказывай!

— Ух, ты-ы-ы, — вместо рассказа Семис, чуть ли не выпучив глаза, принялся рассматривать убранство. — Как у тебя тут здорово! А это что? А это? — тыкал он рукой то в «прокатный стан», то в навес над топчаном, то в сам топчан.

— Здесь я сплю, не на земле же! Это ты и сам видишь — от солнца. А это… — я пожал плечами, — Это как раз то, что позволит мне выполнить данное твоему отцу обещание.

— Ах, да! — словно опомнился Семис. — Отец. Он же нашёл тебе лодку! Вот! — и широким жестом, словно продавец в автосалоне, показал на посудину, на которой приплыли. — А я напросился сам её доставить, — по-простецки добавил он, — ведь должен же я поблагодарить тебя за эти штуки!

И показал на костыли.

— Да ладно, — отмахнулся я, — было б из-за чего.

Но, честно говоря, на душе стало теплее.

— Да ты что?! — возмутился одноногий парень. — Да я ж теперь хожу не хуже других! Да если б не ты…

Внезапно у Семиса на глазах навернулись слёзы. Не задумываясь, я шагнул к нему, обнял.

— Проклятая быстрая смерть, — пробормотал он, вытирая уже просыхающие слёзы. — Всё-всё, я в порядке, — и добавил: — Ну как ты тут?

— Передай отцу, что всё по плану. Думаю, дня через три смогу попробовать достать первую рыбу.

— Через три-и-и… — немного разочарованно протянул Семис. — Мне казалось, он рассчитывал быстрее.

— Ну, мало ли на что он рассчитывал? — я развёл руками. — Я обещал ему тестовую… рыбалку через девять дней? Значит через девять. Раньше, извини, никак. Я и так тут без дела не сижу.

— Слушай, Скат, — парень замялся, — я понимаю, дело не терпит, чтоб в него нос совали все, кому не лень, — тут же пояснил, — так отец говорит. Но мне-то, — он подмигнул, — хотя бы намёком, а? Я ж сдохну от любопытства.

Да-а-а… Любопытной Варваре… Или как говорят англичане: любопытство убило кошку.

— Да что рассказывать? — я со вздохом пожал плечами. — Скоро и сам увидишь…

— Слушай, ну ты же для этого… должен будешь нырять?

— А как же! Рыба, она ведь под водой. А для моего метода, мне нужно к рыбе приблизиться.

— А что ты тогда здесь? — растерянно оглянулся на океан Семис. — Не в лагуне. Я думал тебе тренироваться надо…

— А здесь я что, не могу тренироваться?

— Здесь? — Семис снова оглянулся на океан, и глаза его округлились. — Но здесь же… бездна.

Последнее слово он выговорил с придыханием.

Вот, блин! Я, по правде, и забыл, как местные относятся к океану за пределами кольцевого рифа.

— И что? — я вновь пожал плечами. — Что с того?

— Но-о-о… Там же нет дна, — Семис с офигевшим видом потыкал пальцем в сторону воды.

— Семис, ну а зачем мне дно? — усмехнулся я. — Я что, человек глубин, чтоб пешком по дну ходить? Я плаваю.

— Плаваешь?… — с заинтересованным придыханием выдохнул Семис.

Точно! Вспомнил я. Он ведь повёрнутый на плавании. Прям, как я! Эх, и как тут откажешь?

— Ладно, давай кое-что покажу.

И я пошёл натягивать ласты.

Даже несмотря на то, что один ласт был наполовину «обгрызен», представление я устроил — ну чисто дельфинарий. Несколько проныров вдоль берега, с которого, раззявя рот, внимал Семис, покрутил под водой сальто, повворачивался винтом. А, напоследок, ушел метров на восемь в глубину и, разогнавшись изо всех сил, взлетел над водой так, что хватило заложить сальто в воздухе! Ну, это я сам себя превзошёл!

Когда выходил на берег, чуть не рассмеялся. Нет, Каналоа, сидящий у дымящего словно паровоз костра смотрел как обычно — безо всяких эмоций. Чувак, что приплыл с Семисом, взирал на меня даже с некоторым скепсисом, типа: «Ну и что? Ну и зачем?» Зато Семис…

Семис, кажется, не дышал. Рот открыт, разве что слюна не течёт, глазами хлопает. Ну, точно дельфинарий! В который первый раз привели пятилетнего ребёнка.

— Что это? — затаив дыхание он показал на ласты, которые я, усевшись на бережке, стягивал с натруженных ног.

Да уж, вот это тренировочка получилась!

— Так я же в таких на риф приплыл, — пожал плечами, — на Испытания. Те Ситу сломал.

— А-а-а… — протянул Семис, — не, я тогда не видел. Я вообще перед Испытаниями так волновался, что ничего не видел вокруг… Слушай, Скат, — изменившимся голосом спросил он, — а-а-а… может… то есть… м-м-м-м… А я смогу… смог бы… в таких вот штуках… а?

Как только до меня дошло, что просит Семис, я даже бросил возиться с завязками.

— Блин, дружище… — я замялся. Как ему сказать то? — Понимаешь… — я выдохнул, поиграл желвками. Я же ему сейчас не успевшую родиться мечту убиваю! — Понимаешь, для ласт нужны две ноги, а у тебя…

Я непроизвольно опустил взгляд на культю. Эх, парень-парень… И угораздило же тебя? Ведь эта «быстрая смерть» могла тогда кого угодно тяпнуть… Но, не повезло именно тебе.

— Скат, но ты же придумал как сделать, чтоб я мог ходить? — одноногий показал на костыли. — Значит… сможешь придумать и чтоб я… смог плавать!

Вот чёрт, в глазах Семиса я увидел такую надежду, что у меня просто язык не повернулся сказать «нет».

— Ладно, дружище. Я… — судорожно вздохнул. — Я постараюсь. Постараюсь что-нить придумать, — и хлопнул одноногого парня по плечу.


Семис начал прощаться.

— Пора возвращаться, — нехотя сообщил он мне, — до деревни ещё топать и топать. Как тут от тебя выбраться?

— От меня только по воде, — качнул я головой. — Ты вот что, не дури, давай я вас до деревни докину. На лодке.

— Зачем «нас»? — удивился Семис, — Это Ло, он с тобой останется. Будет грести на лодке.

Во-о-от как… Батя то твой решил наблюдателя за мной приставить? Ну уж, нет!

— А зачем мне ещё один гребец? — я пожал плечами. — У меня есть, — кивнул на Каналоа. — Мне ещё один без надобности.

— Но, отец сказал…

— Слушай, дружище. Не важно, что сказал твой отец, послушай меня, — я приобнял парня за плечи.

Вспомнился авторынок — вот точно так же приходилось иногда уговаривать упёршихся клиентов: типа, братан, давай всё объясню, сам потом благодарить будешь… Эх, чем только не приходилось заниматься в жизни.

— Посмотри, — я обвёл рукой пляжик, — разве тут найдётся место для ещё одного человека?

Смешно, хмыкнул я сам себе. Места тут для пятерых и даже десятерых. Но тут важно сказать.

— И потом, чем я его кормить буду?

— А… Что вы тут едите? — удивлённо спросил Семис.

— Хороший вопрос! Рыбу ловим… По-всякому. Другими… дарами природы питаемся.

— Может вам продуктов каких надо? — спросил Семис.

— Продуктов? — хмыкнул я. — Дело хорошее. Вот только, не хотелось бы мне влезать в долги к твоему отцу.

— Да причём тут отец? — Семис удивился. — Просо и батата я тебе и так могу дать. Попрошу у матери. Если не много, не откажет.

Я внутренне усмехнулся: хорошо родиться в богатой семье! Вот так просто: «Попрошу у матери».

— Спасибо, приятель! — от души поблагодарил я парня. — Теперь, если нужда будет, я знаю к кому обратиться. А сейчас, давай. Залезайте в лодку, и я вас отвезу. Обоих.

Присланный Ло попытался было возражать, типа Арииаху с него голову снимет за лодку, и вообще…

Но не со мной ему спорить. Вот его наниматель — тот бы смог «пободаться», а твои, приятель, аргументы, здесь, как говорится, не пляшут. В итоге, в лодке оказали оба, я ещё раз строго наказал Каналоа следить за костром и, взяв в руки гребок, оттолкнулся от берега.

* * *

Вдвоём с Ло — Семису гребка не досталось, довольно быстро домчались до лагуны. Лодка-маломерка позволила протиснуться меж рифов в «лягушатник», не обходя по большой дуге до подходящего пролива. Это мне кстати! Это значит, за рыбой с гарпуном можно будет не пешком, а вот так — по-быстрому сгонять!

Высадил обоих пассажиров на пляже и отправился в обратный путь.

Уже когда вышел в открытый океан, вдруг подумал — у меня же теперь собственное плавсредство! Ну ладно, не собственное. Арендованное. Но я ведь никогда не видел острова с воды. С этого ракурса.

И направил мелкую моноксилу в открытый океан.

Впрочем, далеко отгребать не стал — про течение я помню. Конечно, на лодке проще — если попаду, надо просто не пытаться выгрести против течения, а выруливать вбок. Не важно, куда унесёт при этом — попав на спокойную воду смогу вернуться, а с течением бороться — никаких сил не хватит. Куча пловцов на этом погорела.

Отдалился я от берега едва ли пару сотен метров. Всё же мелкая, просто выдолбленная из целикового бревна, даже без нарощенных бортов лодочка — не лучшее плавсредство, чтоб ходить по океанской волне. Но погода стояла спокойная, ветер близкий к штилевому, волнение слабое, и я рискнул.

Картина открылась… Информативная.

Я рассмотрел обрыв, с которого нырял уже дважды. Темная, вертикальная скала с редкими, кое-где прилепившимися кустами. С воды, да ещё и почти с уровня моря, было плохо видно, но я-то знал, какие валуны под обрывом. Лучше на лодке туда не соваться — размолотит в щепки.

Рассмотрел я и свою «плантацию». На удивление гевеи выделялись на общем фоне. Хм, не так их и много, но мне одному — за глаза хватит.

Эх, подумал, надо небольшую экспедицию вдоль восточного побережья предпринять. А то я всё вокруг пляжика кручусь, ну край — до обрыва доплывал. А вдруг морские пучины, где-нибудь ближе к южной оконечности, мне какие-нибудь приятные сюрпризы подкинут? Вдруг там лежбище черепах, а я не знаю?

И уже развернувшись к пляжу ‑ его, кстати, с воды было почти не видно и если не знать, чего высматривать, можно и мимо проскочить ‑ я бросил последний взгляд вокруг.

Хм… А что это за парус? В южном направлении. Привычный уже, местный парус в виде перевёрнутого треугольника. Торговец? Да вроде уже не ждали… Впрочем, что мне до бродячих торговцев? Меня коптящийся каучук ждёт, вот что важно! Скорее, надо же попробовать — получилось у меня?

Глава 12 Каналоа и Инина

В результате копчения «сопля» из каучука поменяла цвет на грязновато-жёлтый и стала напоминать бабушкины блины. Но — почти резина! И… Она худо-бедно тянулась!

Я нарезал четыре ленты вдоль, правда те, что были по краям вряд ли на что годятся — обрезки. Разве что, провести испытания на разрыв, да на нахождение на солнце. Остальные каучуковые ленты я планировал хранить в воде.

Честно говоря — руки прям чесались попробовать. Ведь это… наверно, самый большой шаг к мечте. И… он сделан? Вздохнул — не знаю.

Покрутил ленты в руках, порастягивал… Нет, сначала: ложе, гарпуны и, кстати — наконечники. В сознании всплыло — спусковой механизм… Блин, точно, ещё и с ним надо заморочиться… Вот когда всё будет готово, тогда и займусь тестами, а пока…

— Так, рядовой… Хотя нет, — усмехнулся я, — повышаю тебя до старшины! Поздравляю вас, товарищ Каналоа, с присвоением внеочередного звания! — я даже встал при этом, — А ты, боец, должен был ответить: «Служу Советскому Союзу!»… — вздохнул. Внезапно накатила грусть. — Лан, можешь ничего не говорить.

— Скат, говори, пожалуйста, так, чтоб я тебя понимал, — попросил Каналоа. — Почему ты называешь меня то «рядовой», то «боец»? Теперь вот старшину какого-то придумал…

— Забей, — с тяжким вздохом я махнул рукой. — Извини, привычка. Не буду больше. Короче, — я задвинул ностальгию подальше, в тёмный уголок сознания, — завтра с тебя наконечники для гарпуна. Прямо с утра. Или нет, давай днём. Потом древки для гарпуна… Хотя ладно, давай попробуем для начала сделать из бамбука. А сейчас, пора ужинать.

— Так ведь нет ничего, — развёл руками Каналоа, — за бананами я сегодня не ходил. Рыбу тоже всю съели…

— Ну… — я развёл руками в ответном жесте, — тогда тебе ничего не остаётся… — и посмотрел, ухмыляясь на небольшую заводь, что я выкопал на берегу, специально чтоб хранить мидии.

Парень изменился в лице.

— Я ЭТО есть не буду, — он даже побледнел. — Это табу! К этому нельзя даже прикасаться!

— Это не табу твоё дурацкое, это вполне нормальное мясо… Ах, да, — поморщился я раздражённо, — вы же тут и мяса то не видели. Только рыба да батат! Ничё, — усмехнулся, — я вас научу… ходить строем и надевать сапоги сутра на свежую голову.

— Я понял, — просветлел лицом Каналоа, — это заклинания! Ты… колдун?

Вот напасть! То «дух», то «колдун». И ещё не понятно, что хуже…

— А если колдун, то что? — спросил с подозрением.

— Обычно колдунов принято убивать. Ведь если где поселится колдун, то он сразу начинает вредить людям. То засуху нашлёт, то наоборот — дожди, тогда, когда их быть не должно. А то и рыбу прогонит из лагуны. Но ты… — он задумчиво посмотрел на меня, — ты ведь не вредишь нашему племени?… Я, по крайней мере не слышал… Может всё-таки ты дух?

— Каналоа, — я взглянул на парня с укором, — задрал. То я у тебя дух, то колдун, завтра вообще каким-нибудь демоном признаешь.

— Нет, — тут же мотнул головой Каналоа, — демонов их сразу видно. Они… не как люди!

— Короче, — я уже устал спорить, — моллюск… в смысле — ракушка, это не табу… Нет, конечно, — поправился тут же, — если встретишь ракушку в виде конуса… а-а-а, блин! Вот такую, — изобразил на песке треугольник, — носик узкий, дальше вот такое расширение… Короче — их трогать даже не вздумай — умрёшь! А вот такие, как я приношу, их есть можно, и даже нужно… Да, в конце-то концов, — я уже не выдержал, почти психанул, — сейчас приготовим, и попробуешь! Я сказал! Дух этого острова! — закончил уже в приказном порядке. — Не обсуждается!

— Но… — парень произвёл слабую попытку возразить.

— Без, но! — рубанул я ребром ладони по воздуху. И хищно улыбнулся. — А чего тебе терять? У тебя же и так жизнь забрали?


Смеркалось. На небе позажигались звёзды, вода у берега осветилась люминесцентным планктоном. На углях расположились раскрытые, промытые от песка и освобождённые от несъедобных частей мидии.

Судя по виду, Каналоа потряхивало, хотя он и пытался не подавать вида. Я усмехался под нос, мысленно приговаривая: «Я ещё сделаю из тебя человека!»

— Ну что, боец? Готов приобщиться к пище… духов? Смотри, как я делаю…

Я вытащил щепкой одну ракушку, подождал. Подул.

— Кстати, — я посмотрел в упор на парня, в голову, как обычно, пришла мысль, — а ты не в курсе, есть на острове какие-нибудь кислые фрукты? Такие, чтоб сок тёк?

Лимончик или лайм сейчас сюда бы отлично зашли!

— Сомневаюсь, — пожал тот плечами. — На нашем острове вообще мало что растёт… Какой-то про́клятый у нас остров, — со вздохом закончил он.

А это интересно!

— Продолжай, — попросил я.

— Что, продолжать? — не понял Каналоа.

— У нас растёт мало что… — повторил я за ним, растягивая слова, — а где и что растёт больше? Ты вообще, на других островах бывал?

— Нет, — с тяжким вздохом сообщил бывший воин, — не успел. Я только рассказы слышал.

А-а-а… Понятно! Доверять «рассказам бывалых» я не собирался — в кубриках молодым воинам столько лапши на уши навешивается, писатели-фантасты отдыхают!

— Ну, ничего, — успокоил я парня, — ещё побываешь…Ты ракушку то бери, не стесняйся, — кивнул я ему на костёр, — только не обожгись.

Словно ныряя с обрыва, Каналоа затаил дыхание. Бояться-то он боялся, но воин, хоть и бывший, «марку» держал! Так же как я, выковырял из углей мидию. Поменьше. Обжигаясь, взял в руки… Замер, словно ожидая, что гром или молния его прям тут же шарахнут с небес.

Ничего не происходило.

Я зубами соскоблил запёкшийся мускул мидии с раковины. И выжидательно уставился на парня.

Тот ещё с минуту колебался… и повторил за мной… Секунду выдержал, словно прислушиваясь к ощущениям, видимо всё ещё ожидая или молнии, или того, что упадёт бездыханным… Потом заработал челюстями.

— Да, — кивнул я, словно отвечая на незаданный вопрос, — жуётся так себе, что твоя резина. Зато! — я поднял палец, — чистейший белок! А белок это что? Это мышцы, боец! А то вы всё рыба да рыба!

* * *

Ночевать я оставил Каналоа на пляже.

— Вот этот угол себе расчищай, здесь теперь твое место обитания, — ткнул я в участок зарослей, неподалёку от своего топчана. Констатировал с долей грусти, — Девчонок мы с тобой сюда не водим, так что можно не разбегаться подальше друг от друга. Навес уже завтра соорудим… — покосился на море. — Слушай, а в сезон штормов волны тут сильные?


А утром поднял Каналоа криком:

— Подъём! Подъём, боец! Форма одежды номер раз, за мной, бегом марш!

— Зачем? — продирая глаза уставился тот на меня.

— Хотел, чтобы я из тебя человека сделал? — напустился на бедолагу в духе нашего старшины курса. — Не рассуждать! Руки в ноги и вперёд!.. А-а-а! блин, да что ж такое! Короче — не отставать. Отстанешь — будешь дополнительно отжиматься!

И с разбега прыгнул в воду.

Понятно, что в заплыве до бамбуковой рощи Каналоа мне изрядно уступил.

— Плохо! Плохо, боец! — выговаривал я, уже стоя на берегу, когда тот только подгребал в своём неэкономичном стиле. — Много брызг, мало толка!

Парень, тяжело дыша, выбрался на берег.

— Не переживай, плавать я тебя научу. А сейчас, за мной! Бего-ом!

И рванул в горку.

К плантации на склоне Каналоа отстал не сильно. Всё-таки бегать бывший воин умел. Все воины неплохо бегали, в этом я ещё в прошлые разы убедился. Даже ускорение в горку пережил. И даже не блеванул наверху, с перетрена, что радовало.

— Так, боец, знакомлю с диспозицией, — обвёл я рукой деревья, с подвязанными кокосовыми скорлупами. — Это, наша плантация. Здесь я добываю то, без чего вся затея с добычей рыбы — коту под хвост! В смысле — бессмысленна и бесполезна.

Парень тяжело дышал. Если честно, у меня самого дыхание было сбито, выручала лишь привычка доводить информацию до личного состава в любом состоянии.

— Сюда надо доставить корыто, в смысле — форму, которую ты сделал, и станок, через который мы прокатываем каучук… Термины можешь не запоминать, — милостиво махнул рукой, — главное запомни — теперь производство переносим сюда, понятно?

Каналоа посмотрел на меня таким взглядом, что я понял: парень решил, что «колдун» вновь произносит свои заклинания!

— Ладно, — махнул рукой. — Отдыхай, сейчас нам обратно возвращаться.… И место запомни!

Я сделал новые надрезы — в скорлупу шустро побежал латекс. Такими темпами к моменту, когда дерево залечит раны, и латекс перестанет течь, ёмкости у меня наберутся полные.

Бегом вернулись назад, в заплыве на пляж Каналоа опять отстал.

— Слушай, как же ты за мной нырять осмелился, если так плаваешь? — хмыкнул я на берегу.

— Если бы я тебя не вытащил, — парень был как обычно безэмоционален, — мне тоже можно было бы не всплывать.

Хм, отметил я с уважением, хорошая мотивация.

— Значит так, боец, не знаю, чему там тебя учили, у воинов. Но сейчас я тебе покажу разминочный и силовой комплекс, который делаю сам. Смотришь, делаешь так же. Принял? Повтори.

— А зачем ты всегда просишь меня повторять? — удивился «боец».

— Рассказываю один раз. Смотри: я даю тебе команду. И мне надо, чтоб ты её выполнил в точности, как я сказал.… Это понятно? — дождался кивка. — А как я пойму, что ты понял мою команду правильно? Ты же сам часто говоришь, что не понимаешь моих слов. Вот я и должен убедиться, что приказ ты услышал и понял правильно. Понятно?… Тогда повтори, что я сказал перед этим.

— Я должен смотреть, как ты делаешь, и повторять… А зачем?

— Блин, что за вопросы, боец? — я начал закипать. — Во-первых, ты мой человек.

— Я не человек…

— Молчать! Я сказал: человек.… Если нет, значит будешь. Как понял?

Каналоа кивнул.

— Не слышу!

— Да понял я тебя…

— Так-то лучше. Во-вторых, мне надо, чтоб мой человек… — задумался, подбирая слова, — соответствовал тем задачам, что я на него возлагаю!.. — вздохнул, повторил: — Мне надо, чтоб ты мог справиться с тем, что я тебе поручу. Понятно?

— Понятно.

— И, в-третьих,… — тут я завис на некоторое время, размышляя: а надо ли такое говорить? Но потом всё же выдал, — фактически ты — вся моя… кхм, каста. Кроме тебя, мне и положиться не на кого… А я, — добавил решительно, — не хочу, чтоб мне спину прикрывал хлюпик.

— Я не хлюпик! — обиделся бывший воин.

— А это, — зловеще ухмыльнулся я, — сейчас проверю!


И я проверил. Разминка-растяжка, пять циклов круговой, жаль только под турник столбы мы так и не вкопали. Добил плаваньем.

Каналоа схватывал всё налету и физически уступал мне мало. А в чём-то даже превосходил — сказывалось его недавнее прошлое.

Под завязку провел с ним пару спаррингов, чисто рукопашных.

Ну что сказать? Вывод: без оружия местные не воюют… Зато физически Каналоа пока меня превосходил, что, впрочем, не удивительно: он так-то и старше меня, года на три или даже на четыре. А в этом возрасте четыре года — пропасть. Только полное отсутствие хоть какой-то борцовской подготовки у противника спасало меня от провала в ближнем бою. Да и бить, ни руками, ни ногами, бывший воин не умел.

— Молодцом, — похвалил я парня, после трёх схваток, — хорошо держишься.

— А зачем это? — с налётом пренебрежительности Каналоа пожал плечами, — против противника с хорошей палицей всё равно не устоять.

— А тебе можно? Палицу носить.

— Нет, конечно. Палица — это оружие. А оружие только у воинов.

— А если, — прищурился я, — ты окажешься против воина с палицей?

— Он меня убьёт, — словно, о чём-то само-собой разумеющимся, сказал Каналоа, — он же воин!

— А ты? — спросил я и пожалел.

— А я больше никто, — словно обвинение выдал бывший воин.

Спасибо не напомнил, по чьей вине.

— Ты, в первую очередь мой помощник, — оборвал его жёстко. Задрал уже со своим настроем! — Мой… человек. Мой боец! — наконец подобрал я слово. — И, если не будешь филонить, воин с палицей для тебя будет не противник! Понял?

Каналоа не ответил. Но и я не стал додавливать. Человеческая психика пластична, даже у таких незатейливых ребят. Вот только передавливать не надо. Мне же не сломать его нужно!

— Тогда заканчиваем на сегодня, — резюмировал по-деловому, — я за едой, — показал на океан, — а с тебя костёр и питьевая вода.

* * *

После завтрака я планировал перебазироваться к гевеям, но вначале надо было уделить время другому «долгострою»: сначала снял пену, с бамбуковых «кастрюль», где бродило банановое сусло. А потом пришлось вы́резать крышки, заморочиться с водяными затворами из тонких бамбуковых трубочек и чашек из кокосовых скорлупок. Подумал мимоходом: надо потом крышки латексом загерметизировать.

Не знаю, получится у меня или нет, но попробовать я должен!

Потом мы затащили «корыто» и «прокатный стан» к плантации. Как раз набралось достаточно латекса, чтоб заполнить всю форму.

— Вот что, Каналоа, — обратился я к парню, — давай-ка, пока тут караулишь, первым делом, вырежи планочку, такую, чтоб плотно входила в форму, и можно было прижать содержимое. Может, под гнётом не так сворачиваться будет? Повтори задачу.

Убедившись, что парень сделает именно то, что мне нужно, я оставил его караулить застывающий в «корыте» латекс и кокосы, заполняемые новым соком, а сам отправился в посёлок.


— Привет, сестрёнка, — Хаэату я нашел возле дома. — Как жизнь молодая?

На удивление в доме было безлюдно. Братья куда-то подевались, жена старшенького с отпрысками ушла к водоёму стирать. Внутри лежал больной отец, да хлопотавшая вокруг него мама… Но я к родителям Хеху не испытывал ровным счётом ничего. Вот даже в душе ничего не шевелилось — это не мои родители, по сути.

А сестре я был рад.

— Здравствуй, Хеху! — обрадовалась та. И тут же подмигнула заговорщически. — Очень хорошо, что пришёл, я как раз думала тебя кое с кем познакомить.

— Познакомить? — затупил я. — Э-э-э-э… а разве мне нужно с кем-то знакомиться? Я, вообще-то, за другим. Помнишь, я у тебя просил семена для батата или чем его там сажают?

— А-а, точно… — протянула Хаэата упавшим голосом.

Мне это не понравилось.

— Что, не дали? — спросил, уже готовя себя к худшему.

— Да нет, что-ты, — отмахнулась сестра, — Энеле для моего брата ничего не пожалеет.

— Так в чём же проблема?

— Понимаешь… Я, когда ему рассказала, что ты собрался посадить у себя батат, он ответил, что если ты не человек земли, то тебе нельзя заниматься земледелием…

— Да ладно, — изумился я. Усмехнулся, — Да кто ж узнает то? Ну… Если твой Энеле никому не расскажет.

— Я так ему и сказала, — вздохнула Хаэата, — да только он настаивал, что всё равно у тебя ничего не получится…

— Это почему это? — я аж хохотнул. — Тоже мне, бином Ньютона, можно подумать я никогда ничего не выращивал?

А что, подумал весело, у отца… настоящего моего отца, на даче порой впахивал, что твой раб галерный. Там не то, что батат, там и что покапризнее росло, и ни чё, собирали урожай!

— Ты, выращивал?! — рассмеялась сестра. — Ты мне то не рассказывай! Вечно с делянки пропадал… — потом внезапно посерьёзнела. — Нет, не поэтому. Энеле сказал, что батату надо… — она призадумалась, потом видать вспомнила, — девяносто дней, чтоб созреть. Даже, если сегодня посадишь, всё одно до сезона бурь не успеешь. Ты же где-то на берегу теперь живёшь? Там вообще ничего нельзя сажать.

— Да, на берегу, — кивнул автоматически, сам думая о другом.

Блин, девяносто дней! Постойте, но мы же в тропиках! Здесь же всё должно расти, как на дрожжах!

— Ты не ошиблась? — покосился на сестрёнку подозрительно, — Может он что-то другое сказал? Может… девять?

— Ну что ты, Хеху! — она даже возмутилась. Немного. — Будто я и сама не знаю, сколько зреет батат… Просто забыла. А вот ты… — она погрозила пальчиком, — тоже мог бы знать! Хоть ты сейчас и в другой касте, но мог бы и помнить, чему тебя отец учил!

— Да, точно, — поморщился я, — извини. Уже всё забыл.

Вот, засада! А я так расчитывал…

— Но ничего, — ободряюще улыбнулась Хаэата, — бури пройдут, и сможешь посадить свой батат. Или… — она посмотрела мне за спину.

Какие-то лёгкие шаги за спиной я заметил давно, но поскольку человек не крался, да и близко не подходил, решил пока не дёргаться. Но сейчас обернулся.

Метрах в шести от нас, держась рукой за дерево, стояла девушка. Не высокая. Фигура… Ну а что я ждал от «дочери земли»? Короткие руки и ноги, талия… так называемое платье от подмышек до колен из растительных волокон конечно скрывает, но почему-то мне показалось, что талия отсутствует в принципе. Хотя не толстая. Просто такая комплекция. Я бы даже сказал, по меркам клана она худая.

— Это Ини́на, — представила её Хаэата, — я тебе о ней говорила…

«Когда?» — чуть не выпалил я. Но решил воздержаться.

— Так что, братец, — закончила сестра с иронией в голосе, — возможно, будет, кому тебе помогать в посадке. Да и по хозяйству тоже.

Блин, мысленно выругался я.

— Здравствуй, — первой поздоровалась девушка. Судя по голосу — волновалась она безбожно.

— Привет. Инина, — проговорил я, без зазрения её разглядывая. — Можешь звать меня Скат.

Лицо у неё, кстати, было довольно миловидным, и возраст плюс-минус моего реципиента, может чуть-чуть постарше.

— Что, так стоять и будете? — тут же включилась сестра. — Хеху! Предложил бы Инине прогуляться. Может… — я стоял спиной к сестре, но она явно подмигивала, — показал бы ей, где сейчас живёшь, как устроился… Мне вот, так и не похвастался, — добавила с лёгким укором.

Ага, подумал, а вы, подруги, плавать то умеете? Помню, как оригинальный Хеху реагировал на океан — чуть не уссался со страху. И Хеху точно не умел плавать! Так что… Придётся с посещением базы вам, девчонки, подождать. Кстати… я усмехнулся мелькнувшей мысли: вот ведь, только вчера сказал Каналоа, что подруг на базу не водим…

— Чего ты смеёшься? — сестра шагнула так, чтоб видеть моё лицо, упёрла руки в боки. — Или она тебе не нравится?

Я, украдкой, так чтоб не заметили, вздохнул. Что сказать? Что, в сравнении не только с Айхой, но и с Руйхой, эта Инина даже рядом не стояла? Да, что там, даже «серая мышь» Телуа куда симпатичнее.

Или, что прям сейчас обзаводиться… ну ладно, не семьёй, хотя сестра именно на это и намекала, а хотя бы относительно постоянной подругой, в мои планы точно не входило. Вот заработаю, так сказать, «очки» — продемонстрирую, что могу для местных власть предержащих, приобрету какой-никакой вес и авторитет, тогда и можно подыскивать подругу. Тогда-то я в рейтинге местных потенциальных женихов взлечу, ой как высоко…

— Да что ты? — сестре я, конечно, всего, что пролетело в голове озвучивать не стал. — Конечно, нравится. Она… миленькая, — подобрал я, наконец, слово.

Инина застенчиво улыбнулась.

— Правда… — всё же замялся, — я сейчас не настроен был на прогулки… Дела, понимаете…

Девушка тут же «погасла».

Чёрт, именно это меня и зацепило. Если бы она капризно надула губки или ещё как-то отреагировала. А эта дурёха просто потемнела лицом, словно я её отшил. Даже не так — словно она так готовилась и провалила… экзамен, что ли?

Эх, Скат, ну сколько можно? Я уже почувствовал свою вину!

— Ладно, — решился я, — если у тебя найдётся немного времени, можем просто… — в голове калейдоскоп вариантов. А как тут принято? А-а-а! Пофиг! — можем прогуляться.

Кажется, в глазах девушки промелькнуло удивление. Реакцию сестры я не заметил.

— Давай, — как-то неуверенно согласилась Инина.

* * *

Спустя часа полтора я возвращался на плантацию. Инину проводил до дома — почти такого же «сарайчика», как и у семьи Хеху. Впечатление от «прогулки» было странным.

Во-первых, она оказалась очень неразговорчивой, слова из неё приходилось вытаскивать чуть ли не силой. Относительно охотно девушка поведала мне лишь о семье: третья дочь у уже немолодых родителей. Брат был один, самый младший — наследник долго не получался, из-за чего её отец очень переживал. Зато теперь они с матерью на него не могли надышаться, чуть ли не забыв про дочерей. Благо, старшая успела выйти замуж.

Да ещё более-менее у неё получалось говорить о домашнем хозяйстве — я узнал, что Инина хорошо умеет печь просяные лепёшки, и что отец её хвалил за то, как ловко она помогает на делянке: женщины касты земли не только готовили-стирали-убирали, но и при подготовке к посадке, шли за мужчинами, перетирая руками комки земли.

В общем, кругозор у неё был никакой. А ещё…

Если Кири была циничная сука, которая хотела поиметь меня… А поимел её я. Во всех смыслах.

Если Руйха возлагала на меня вполне очевидные матримониальные планы. Но с ней было интересно.

То эта… простушка, словно ничего и не ждала. Вернее, ждала, конечно. Что придёт мужчина и возьмёт её замуж. Что за мужчина? А не важно. Главное — чтоб был. А уже она тогда будет послушной вещью в хозяйстве: готовить-стирать-убирать… рожать детей…

Бр-р-р! Меня аж передёрнуло. Всё-таки я всегда в женщинах ценил личность… Да, не буду ханжески отрицать: красивую мордашку, сиськи, задницу и длинные ноги тоже. И не в последнюю очередь. Но… совсем уж вот так… Не знаю.


В таких тяжких раздумьях я вышел к «плантации».

И остолбенел. Плантации не было! Все пять гевей оказались срубленными. Ни кокосовой скорлупыс набирающимся латексом, ни корыта с застывающим, ни «прокатного стана» — ничего. Только следы многочисленных босых ног.

Глава 13 Кажется сейчас кто-то схлопочет

«Каналоа!» — тревожным табло вспыхнула первая мысль. Вот чёрт, тут явно похозяйничал не один человек, и с такой толпой парень мог не справиться. К тому же, зачем оставлять свидетеля? А без него я никогда в жизни ничего не докажу, даже если буду абсолютно уверен, кто это сделал.

Взгляд просканировал местность: поломанные кусты, вытоптанная трава, щепки от срубленных гевей. Стволы лежали тут же, только здорово сползли ниже по склону — их не унесли, просто срубили и бросили. Отчасти успокаивало отсутствие следов крови.

И, всё равно, в душе медленно закипала ярость. Вот суки!

С одной стороны, голос разума монотонно бубнил: что ничего не потеряно, что наверняка осталось ещё не мало гевей, что сволочи, видимо не совсем понимая зачем мне эти деревья, срубили только те, которые нашли прямо здесь, что станок для отжимки и новое корыто я сделаю ещё раз. Потеряю, конечно, время на этом, но сделаю…

С другой стороны, кто-то — я даже подозреваю кто — решил одним махом перечеркнуть все мои усилия! И… Я почувствовал, как, от одной только этой мысли, словно тысячи безумных демонов взвыли где-то в глубине черепной коробки.

Вот чёрт, время! Точно — время!!! У меня же его совсем нет! Сегодня какой день, из отпущенных мне десяти? Седьмой. По-хорошему, завтра я должен был собрать арбалет и опробовать его в деле. Нужно же ещё много чего: наконечники, сами гарпуны. Блин, я ведь совершенно не подумал о лине — верёвке, что будет крепиться к гарпуну.

И тут я похолодел — база! Если это Напо пронюхал про наш с Арииаху план и решил ему помешать, то с базой сейчас тоже самое! А там уже готовые жгуты. И если они пропали…

Я мчал к базе так, что споткнись на склоне — и ни о какой демонстрационной охоте послезавтра речи бы не шло — если б и не свернул себе шею, кувыркаясь вниз, к океану, то поломался бы знатно.

В мгновение ока промчал сквозь бамбуковую рощу — слава богу, никаких следов вандализма не заметил. С берега рыбкой ушёл в воду и, вынырнув, полетел к пляжику.

А вот на пляж выходил уже по всем правилам — последние метров сорок пронырнул под водой и очень осторожно всплыл на краю зарослей, отделяющих пляжик от «большой земли».

На первый взгляд, ничего не тронуто.

Ну ладно. Аккуратно, без всплеска, подплыл и, крадучись, вышел на берег. В правой руке, отведённой за спину, кинжал, в левой «томагавк».

Первое, что бросилось в глаза — Каналоа. Жив, чертяка! Как же я рад тебя видеть, парень!

Бывший воин сидел, сложив ноги по-турецки лицом к воде, и методично долбил камнем по камню. Ага, вот что за странный звук долетал до меня всё время!

— Каналоа… — позвал негромко, насторожено озирая окрестности.

Парень поднял голову и, кажется, дёрнулся.

Не прекращая сканировать всё вокруг, одними губами спросил:

— Чисто?

И наткнулся на удивлённый взгляд!

— Как ты тихо, Скат, я даже не заметил, — хмыкнул парень… и продолжил своё занятие!

Происходящее просто не вязалось! Какой-то сюр! Совершенно варварски уничтоженная плантация, присматривать за которой я оставил своего «бойца» и… его абсолютно невозмутимый вид. Будто ничего и не случилось! Да на нем ни царапинки!

— Доклад, — выдавил я сквозь зубы, медленно наливаясь бешенством. — Доклад, боец. Что случилось со вверенным тебе объектом.

— А-а, ты про это… — протянул Каналоа…

— Встать! — вскипел я. Словно багровая пелена застила «картинку», — Ну-ка встал, боец, когда разговариваешь со старшим по званию!

Тот нехотя поднялся.

— Почему не слышу доклада?! Доклад, боец: что случилось на плантации?

Каналоа пожал плечами.

— Пришли люди твоего клана… — начал говорить он.

Напо, сука! Убью! Но… кто? Как пронюхал? Вопросы чехардой заветрелись в голове…

— Твоего бывшего клана, — поправился Каналоа. — Люди земли…

Что?! Карусель в башке словно с разбега переклинило. Словно кто-то сунул лом в спицы вращающегося колеса. Люди… земли?

Каналоа продолжал рассказывать, как появился десяток парней и молодых мужчин «земляных», как они крушили всё, крича что «водяные» не имеют права хозяйничать в их лесу, как один из них решил попробовать жидкости из кокоса, но поперхнулся, пытался отплеваться, а потом схватил топор и принялся рубить дерево…

«Вот вы и допрыгались», — пришла в голову холодная как лёд мысль. Поубиваю гадёнышей.

— Поскольку делать мне там было нечего, я вернулся сюда. Вот, — показал он себе под ноги, — как ты и просил, делаю наконечники.

— Почему ничего не сделал ты? — почти равнодушно спросил парня.

Я просто боялся сейчас давать волю эмоциям — опасаюсь, что тогда потеряю контроль над собой.

— А что я могу? — тень обиды в обычно безэмоциональном голосе Каналоа всё же проскользнула. — Я вне каст, вне племени. Я никто. Как я могу поднять руку на представителя касты? Пусть даже это каста земли.

— Продолжай выполнять задачу, — словно в пустоту обронил я, — после с тобой разберусь.

Развернулся. Проверил как сидит топорик в подвесе, сунул в наголенные ножны кинжал. И прыгнул в воду.

* * *

По пути в посёлок срубил бамбуковый шест, метра два длиной и в обхвате такой, чтоб удобно в руках лежал. Обрубил по перемычкам меж колен — специально чтоб были тупые. Нельзя мне, говорите, копьё? Обойдусь!

Во дворе домика братьев толпилось человек пять касты «земляных» — мужчины лет двадцати, может двадцати пяти. Они довольно шумно что-то обсуждали, спорили. Я успел расслышать крики, типа «доколе!» и «не позволим!»

Ага. Прям так и не позволите, усмехнулся, спорым шагом направляясь прямиком к ним. На шест я просто опирался, как на посох, чтоб до поры до времени не видели в нём оружия.

Два мужика стоявшие ближе, видимо что-то почувствовав, обернулись… и отступили с дороги. Успел заметить, как на лицах возбуждение сменялось растерянностью. Наверно, видок мой говорил сам за себя. Да я и не таился. От кого?

В центре, согнувшись, стоял Эруэра, и, судя по всему, пытался проблеваться. Вокруг, словно курица-наседка, хлопотала Фива. За ними с хмурой физиомордией возвышался Акахата.

Ага! Вот кто решил попробовать на вкус латексного «молочка»? Ну я тебе сейчас помогу, с хищной ухмылкой я бросил на «посох» вторую руку.

Щёлк! Шест, описав полудугу, нижним концом влепился аккурат в грудь средненького, заставив того разогнуться.

И тут же, тычком в живот, сложил братца снова.

— Как на вкус латекс? Понравилось? — зловеще прошелестел мой голос в разом повисшей тишине.

Да! Я умею привлекать внимание, промелькнуло ироничное в сознании.

Шест же, словно живя своей жизнью, описав косую петлю сверху, обрушился старшему на плечо.

— Не-ет! — кинулась на меня Фива.

В последнюю секунду я перевёл удар, и, вместо головы, жена Акахаты схлопотала под коленку. Пусть поваляется.

— Бей его! — раздалось сзади…

После чего крикун огрёб концом шеста в ухо и отправился на землю. Сомневаюсь, что встанет в ближайшее время… Но, на всякий, проконтролил тычком под рёбра, выбивая из падающего тела дыханье. Теперь и покричит не скоро.

Дальше, в течение пяти-шести секунд, я крутился волчком в этой толпе, раздавая плюхи, обрушивая на плечи, рёбра и ноги собравшихся, хлёсткие и болезненные удары. А те лишь защищались, подставляя руки. Идиоты, я ж вам так пальцы поломаю!

— Остановись! Стой! Стой, Хеху! Прекрати!

Из дома выскочила Хаэата, бросилась на меня в попытке схватить за руки. Слава богу, я в этот момент оказался лицом к выходу из дома!

— Что ты творишь, брат?! — налетела она на меня.

— Не подходи, — остановил я её жестом, буквально в метре от себя.

И она послушалась.

В принципе, я и так остановился. Меня окружали лишь ползающие или передвигающиеся на четвереньках люди. Они охали, стонали, причитали, держались за бока и головы, и никто совершенно точно не собирался нападать.

— Я творю справедливость, — разделяя слова, выговорил я. Добавил в голос иронии, — не так ли, братцы?

— Ты напал на нас, ты ответишь за это! — прошипел сидящий на земле Акахата.

— Уж не перед тобой ли? — злорадно рассмеялся я. — А как в нашем племени наказывается воровство? — сменил я тон на зловещий.

— О каком воровстве ты говоришь? — Эруэра, наконец-то, смог разогнуться. На лице у него багровел здоровенный рубец — видать помимо груди прилетело и по мордочке.

— Кто напал на мою… делянку? Кто срубил мои деревья? Кто украл мои вещи? — распаляясь крикнул я. — Вы! Значит вы воры!

Я уже разглядел стоящий неподалеку от входа «станок». Валики были выдраны, а на раме уже сушились какие-то вещи и кувшин. Один из валиков, разрубленный пополам я заметил рядом. На дрова чтоль решили пустить, ушлёпки?

— Кто здесь обвиняет людей моего клана в воровстве? — к нам спешил десяток возрастных мужиков. И первым споро шагал старый знакомый — упитанный старик, с зелёной «короной» в седых волосах. Старейшина касты, всё никак не удосужусь узнать его имя.

— А ты догадайся, дедуля, — зло выкрикнул ему я.

Делегация, меж тем, приблизилась метров на пятнадцать, там и остановилась. Ближе, похоже, подходить тупо боялись.

— Ты напал на людей клана, — словно попугай повторил «дедуля» слова старшего брата. — Ты должен понести наказание!

— Я пришёл восстановить справедливость и наказать воров!

— О какой справедливости ты говоришь, мальчик? — нахмурил брови старейшина. — Это я должен взывать к справедливости! Знай, в деревню уже отправлен гонец!

Полезная инфа, спасибо. Сам бы я таким не делился.

Сопровождающая старейшину толпа тем временем множились. Словно капли в лужу, в неё всё время вливались новые лица. Все как один — мужские.

— Эти люди, — я обвёл «оприходованных» бедолаг, — ограбили меня и разрушили мой участок! Делянку, как вы тут выражаетесь. Они срубили… срубили мои деревья!

Неожиданно рядом со старейшиной кто-то рассмеялся.

— Как деревья могут быть чьими-то? Ты что, пацан, сам их посадил?

— Это кто там пасть раскрыл? — я нашёл взглядом умника и пристально уставился ему в глаза.

Мужик резко захлопнулся и постарался потеряться в толпе. Я снова переключил внимание на старейшину.

— Ты больше не из нашей касты, мальчик, — поучающим тоном возразил мне старейшина, — а значит у тебя не может быть делянки! Только люди земли работают на земле!

— Вот и ковыряйтесь в своей земле, а ко мне не лезьте! Я, чтоб ты знал, не с землёй работал!

— Но ты работал на земле!

— Это пустой разговор, старик, — оборвал я старейшину. — Я не намерен тратить своё время на бесполезную брехню… Так что ты скажешь по поводу воровства?

По лицу было видно — тут я его уел.

— Кого ты обвиняешь в воровстве? — старик опять сдвинул брови, но явно уверенности у него по-уменьшилось.

— А вот всех этих красавцев, — показал я широким жестом на «отоваренных». — А вот эти, — ткнул пальцем в братьев, — зачинщики.

— Почему ты считаешь, что они у тебя что-то украли? — вздёрнул нос старейшина.

— Да что у него есть? Он же гол, как камень! — раздалось вяканье за моей спиной.

Я неторопливо повернулся и посмотрел в упор на пытающуюся подняться с земли Фиву. Молча. После чего та вжала голову в плечи и серой крысой юркнула в дом.

— Пусть тогда мне скажут, — я не торопясь подошёл к бывшему «станку», — откуда это?

— Это сделал отец, — испуганно проговорил Эруэра.

Я посмотрел на него. Взгляд средненького метался между старшим, старейшиной и домом.

— Вот как? И давно?

— Уже достаточно давно, — торопливо ответил брат.

— Ты видишь, старик, — усмехаясь бросил я старейшине, — что он врёт. Причём заметь — врёт не только мне, но и тебе! Этот бамбук срублен пару дней назад, а отец уже давно не встаёт.

— Я имел в виду, что его сделал старший, то есть старший в семье, вот он, — оправдываясь затараторил Эруэра и показал на Акахату.

— Вот как? — улыбнулся я, — Тогда давай я принесу ещё бамбука, и пусть он повторит. Не глядя. Сможешь? — теперь я уставился на старшенького.

Тот поник головой и только искоса бросал многообещающие взгляды на Эруэру.

— Видишь, старик, эти люди воры, — я улыбался с видом победителя. — Так что́ принято делать с ворами в нашем племени?

— Это должен решить вождь! — недовольно набычившись, проговорил старейшина.

— Но я готов быть великодушным, — заявил небрежно, — я не буду обвинять твоих людей. А ты, взамен, проследишь, чтоб никто из них даже в мыслях, даже во сне, не решился приходить на восходный склон острова.

Пауза.

— Уходи, — набычившись выдал старейшина.

— Только заберу своё, — презрительно ответил я. — Там было ещё, — нашёл взглядом я старшего братца, — где это?

«Зачем?» — шевельнулась горькая мысль, тоже небось испоганили.

Акахата выразительно взглянул на среднего. Тот было хотел что-то ответить, но старший брат нахмурился, и Эруэра, пошатываясь, охая и хромая ушёл у дом. Через мгновенье появился. В одной руке он тащил корыто… Во второй, какой-то закопчённый огрызок, больше всего напоминающий мне кусок варёной колбасы, что уронили в костёр.

— Дай сюда, — я буквально вырвал из его рук корыто.

Целое! Даже отмытое.

Поднял на братца тяжёлый взгляд.

— Там ещё крышка была, — опасливо поглядывая на меня пролепетал средненький словно оправдываясь, — но она сломалась…

Молодец, Каналоа, отметил про себя, сделал-таки!

Взял кусок застывшего латекса. Усмехнулся — понятно: не разобравшись в том, что это его просто кинули в костёр.

— Ещё раз увижу на своём берегу — умрёте.

Надеюсь, прозвучало достаточно веско — Эруэра аж дернулся и распахнул в страхе глаза.

— Тебе это с рук не сойдёт, — долетел мне вслед голос старейшины.

А задержал шаг. Задумался. Кинул через плечо:

— Не обосрись только, замышляя мне мстить.

И ушёл.

* * *

Новые гевеи я нашёл ниже по склону. Разве что наклон там был уже таким, что без верёвки добираться было небезопасно. Ну и ладно. Давно собирался сделать прямой ход от плантации к базе, значит пришла пора.

— Каналоа, у тебя новая задача! — начал я нарезать задания, только выйдя из воды на пляжик. — Мне нужны верёвки. Такие, чтоб выдержали вес тела… И ещё, — добавил, подумав, — сделай моток тонкого… тонкой бечёвки, привязать гарпуны. Короткие гарпуны.

— Я делаю наконечники, — невозмутимо проговорил парень. — А потом ты сказал, чтоб я занялся древками для гарпунов.

— Много наделал? — тут же уточнил я.

— Шесть штук.

Я требовательно вытянул руку.

Ну что сказать? Сантиметров пять-шесть длинной, в самой широкой части около сантиметра, небольшой хвостовик, как я понимаю, чтоб приматывать к древку. В сечении ближе к ланцетовидным. Острые.

— Пойдёт, — махнул я рукой, — и пока хватит… Древки тоже пока оставь, попробую сделать из бамбука. Сейчас — верёвки… Начни с тонких.

— Хорошо, — совершенно невозмутимо ответил бывший воин.


— Слышь, Каналоа, а у тебя девушка есть… была, в смысле?

Спустя часа полтора мы вновь сидели на пляжике — парень размочаливал в воде лианы, перетирая их камнями на волокна, я пытался выстругать будущее ложе арбалета.

Вернее — уже сверлил в задней части дырку под запорный штырь.

Я несколько дней ломал голову, как сделать спусковой механизм. В сознании постоянно всплывали какие-то сложные конструкции, требующие станочной обработки и твердосплавных материалов. И лишь сегодня ночью в голову пришла гениальная в своей простоте мысль — мне нужен простой штырь, убирающийся в ложе! А опускаться он будет прижимным рычагом коромыслового типа. Рычаг вырежу из пальмы, бамбук для этого не пойдёт, а штырь придётся делать из каменного дерева, но это гораздо проще, чем тот же «орех» — типичный спусковой механизм средневековых арбалетов.

— Не было, — односложно ответил Каналоа.

— А чё так? — хмыкнул я.

Сверлил простейшим приспособлением — вставил каменный осколок в бамбуковую трубочку и крутил её примитивным «луком» — натянул бечёвку на изогнутую бамбучину и обернул получившейся тетивой «сверло». Так, кстати, ещё и огонь извлекали.

— Я считал, что мне рано, — пожал плечами парень. — Вот обзавёлся бы первыми трофеями, тогда бы на меня и девушки по-другому смотрели.

Непроизвольно я вспомнил другого «человека войны» — молодого парня с острова Жёлтой птицы. Тоже ведь думал разжиться «трофеями» чтоб посвататься. Теперь вот, его труп наверно крабы подчистую съели.

— Скажи, а как вообще у нас тут принято ухаживать за девушками?

В ответ Каналоа молча поднял на меня взгляд.

— Да, понимаешь… — словно оправдываясь развёл я руками, — как-то раньше было… недосуг.

— Ты же младший сын в семье? — то ли спросил, то ли констатировал Каналоа. Кивнул, типа: «Да, так и думал».

— Ага. Младший.

Сверло грозило вот-вот размочалиться, а я просверлил, дай бог, половину длинной, ровной пальмовой палки. Да и скорость сверления упала — видимо пора менять каменный отщеп.

— Я не знаю как у земляных, — не отвлекаясь от разминания волокон ответил парень. — А у нас, обычно так — родители приводят девушку и говорят: «Вот твоя будущая жена». А ты потом просто готовишься к обряду.

Понятно. Патриархальное общество. Скорее всего, родители просто договариваются, ставя будущих молодожёнов перед фактом. Но ведь Хеху как-то встречался с Кири? Да и я ни в жизнь не поверю, что молодёжь обоих полов не испытывает определённые влечения, обусловленные гормонами. Тем более у местных, никакой такой религии, жёстко ограничивающей добрачные связи, я не увидел.

— А если не родители. Если тебе самому понравилась девушка. То как?

— Как? — на секунду задумался Каналоа, словно что-то припоминая. — Мы ходили купаться.

— Прям рядом с деревней?

— Сначала там, — подтвердил парень. — А потом я водил её в ту часть лагуны, где ты тогда бил рыбу.

Ага, сообразил я, «лягушатник» не только у детей касты глубин пользовался спросом.

— Ещё сопровождал её, когда она ходила за водой или стирать.

Сверло, наконец, сломалось. Ясно, надо делать новое.

— Слу-у-шай, — протянул я, подмигнул заговорщически, — а у вас было… ну в смысле… — вот блин! Не то, чтоб я стеснялся спросить. Не пацан давно, да и в молодости не страдал излишней застенчивостью, но как тут правильно сказать то? — Короче, вы это… возлегали?

— А что тут такого? — пожал одним плечом Каналоа. — Если она мне нравится, и я ей. Главное не делать это на виду.

Понятно, хмыкнул я. Хотя, в конце концов, я же не думал, что Руйха пошла для меня на нарушение местной морали. Для неё это тоже была обычная история.

Встал. Надо колоть новый отщеп для сверла, бамбуковых стерженьков я заготовил несколько штук.

— А что с ней стало? — взглянул я на Каналоа.

— Её родители договорились с Амахау. У него как раз умерла родами жена.

— А ты? — почувствовал, как у меня брови полезли вверх.

— А что я? — вновь пожал плечами Каналоа. — Я только-только прошёл испытание в касту людей войны, жил в большом доме для молодых воинов. У меня ничего не было, даже своего угла…

Я мысленно хмыкнул. И это понятно. Встречаться я буду с тобой, потому что ты весёлый и прикольный, а выйду замуж за вон того, потому что он не голожопыйлетёха, а упакованный «молодой специалист» с перспективами. Эх, бабы-бабы, везде-то вы одинаковые…

На этот раз, плеск вёсел я расслышал первым, несмотря на то, что это Каналоа сидел в прибое. В очередной раз чертыхнувшись, что не озаботился какой-нибудь «длинной рукой», проверил томагавк в подвесе и кинжал в ножнах. Покосился на связку заготовленных двухметровых бамбуковых гарпунов — вечерком думал ещё разок скататься за рыбой, благо у меня теперь и лодка есть.

Со стороны лагуны появилась большая лодка. Ого! Зачем это ко мне пожаловали люди войны?

На носу стоял Ману.

— Ты пойдёшь с нами, — вместо «здравствуй» или «привет» проговорил он с каменным лицом, и ткнул в меня рукой когда пирога приблизилась достаточно. — Тебя хотят видеть старшие племени.

Потом добавил, фактически под нос себе, но я услышал.

— Не завидую я тебе, парень. Что ж тебе спокойно не жилось?

Глава 14 Судилище

— Назовись, человек, — Ата окинул меня надменным взглядом, — кто-ты, и какой ты касты?

— Меня зовут Скат, — ответил я и не удержался от усмешки: — Тут половина меня уже знает. Но, формальности, куда ж без них!

Судилище устроили прямо на площади, возле довольно скромного по размерам домика, что стоял рядом с дворцом Напо. На высоком крыльце, на единственном стуле со спинкой сидел сам глава племени, опять в ожерелье из красных кораллов и своей «короне». Рядом изображал лицом каменную статую отец войны. По другую сторону от вождя, пустовала ещё одна табуретка. На ступеньку ниже восседал Напо, снова в «шапке» из сушёных рыбьих хвостов. За спиной вождя стояли ещё несколько разновозрастных мужиков, некоторых я, кажется, видел с ним на Испытаниях. А на нижней ступеньке, безо всяких табуреток устроился шаман. Хм, ну здоро́во, старый.

Старейшина касты земли стоял рядом с крыльцом. Судя по всему, он будет выступать истцом. Остальной народ, впрочем, его было немного — десяток рыбаков, пятеро явных «земляных» и трое воинов — стоял чуть в сторонке. Среди них я заметил и Акахату с Эруэрой. Ну, надо же! И пострадавшую сторону приволокли?

Меня поставили напротив. За спиной возвышались Ману и ещё один человек войны. Незнакомый. Топорика и кинжала при себе я, естественно, не имел — не стал брать с базы. При таких раскладах — конфисковали бы без разговоров, и всё.

— Из какой ты касты, человек? — с нажимом повторил Ата.

Хм…

— Я человек касты э-э-э… — я, с некоторой опаской покосился на старейшину рыбаков, — воды.

— Не знаю такой касты, — поморщился Ата. И повернулся к Напо, — это твой человек?

Тот посмотрел на меня равнодушным взглядом.

— Я не помню такого среди касты сетей, — пожал плечами старейшина.

— Ну как же, Напо, — я развел руками, — я же приходил к тебе, семь дней назад. И ты отправил меня к Арииаху.

— Говори только тогда, когда тебя спросят! — рявкнул Ата. Но всё же вновь покосился на старейшину.

— Это правда?

Напо ещё раз присмотрелся ко мне.

— Ах да, точно… — небрежно махнул рукой он, — теперь я вспомнил этого мальчика. Да, он приходил проситься в касту, и я отправил его к достопочтенному Арииаху.

— Понятно, — кивнул Ата. Развернулся ко мне, грозно сдвинул брови, — этого недоразумения не было бы, если б ты… мальчишка, носил положенные тебе знаки. Кстати! — он буквально сверкнул глазами, — ты ведь убрал предыдущие? Ну-ка покажите мне, что там у него на груди!

Ману шагнул вперёд и сорвал с груди успевшие пожухнуть за сегодня листья: на этот раз воспаление держалось дольше, видимо класс Каналоа в этом деле здорово уступал шаманскому.

— Что это? — загрохотал Ата, разглядев новое художество там, где ранее были однополосные «жабры». — Ты так и не содрал то, на что не имеешь право?

— Так, стоп! — пришлось напрягать голосовые связки чтоб его перебить, — какие проблемы… отец войны? Разве это татуировки людей глубин? Ты видел знаки людей глубин? Они похожи?

И тут же заработал тычок кулаком в почку от Ману.

— Помни, с кем говоришь, — прошипел «правая рука».

Вот, блин! Резко обернулся к нему, состроил страшные глаза. И получил в ответ нахальную ухмылку… Ладно, потом с тобой разберусь.

— Я задал вопрос, — я вновь перевел взгляд на главного у воинов.

Пауза. Секунду-другую Ата молчал, потом нехотя выдал.

— Твои знаки не похожи на знаки людей глубин, это правда, — но потом всё равно в его голосе звякнул металл. — А что это за знаки? Демонические? Ты колдун?

— Да типун тебе на язык! — не удержался я от издёвки. — Это… просто такие знаки… мне нравятся.… Красиво.

— Это… — Ата прям изумился, — красиво?

Удивлённо посмотрел на вождя. Перевёл взгляд на шамана.

Шаман, то ли опять был после… «разговора с духами», то ли ему всё было по барабану, сидел как истукан. На взгляд отца войны он даже не отреагировал.

— По крайней мере, тут он ничего не нарушил, — негромко, словно только для отца войны сказал вождь.

— Ну так что? — я ткнул пальцев в одну из татух. — Это преступление?

— Нет, — словно против воли согласился Ата. — Но ты должен нанести знаки той касты, которая тебя приняла! Это закон!

— Хорошо, — тут же согласился я, — сегодня же сделаю.

— Отец войны, ты выяснил то, что хотел? — вождь с лёгким раздражением повернулся к Ате.

— Да, вождь, — довольно смиренно тотобозначил поклон в его сторону.

— Вот и хорошо, — примирительно заметил главный. — А то мне казалось, что собрались мы здесь по другому поводу.

И выжидательно уставился на старейшину «земляков».

Тот словно того и ждал!

— Я обвиняю этого человека, — заголосил он как потерпевший, — в том, что он напал на наш посёлок, избил многих наших мужчин и причинил сильные увечья двоим нашим людям! Такие увечья, что они теперь не смогут работать!

— В одиночку? — недоверчиво поднял бровь вождь. Потом удивлённо глянул на отца войны.

Тот поморщился, пожал плечами. Видимо хотел сказать: «А я и не удивлён».

Я поднял руку, дождался взгляда вождя.

— Вопрос.

Вместо вождя Ата обозначил подбородком что-то типа: «Чего ещё?»

— Это он вот про тех двух терпил… в смысле, пострадавших? — я усмехнулся и указал рукой на братьев.

Ата перевёл вопросительный взгляд на старика.

— Да, — с важным видом согласился старейшина, — это они. И они утверждают, что теперь долго не смогут приступить к работе на своей земле. А им надо кормить семьи, им надо отдавать касте ежегодную долю…

— Подожди, дедуля, — со смехом махнул рукой я. — Похоже тебя обманули. Во-первых, не семьи, а семью, они братья, и женат только старший…

Ата наградил «земляного дедушку» недовольным взглядом. Согласен, нехорошо это, вводить в заблуждение «высокий суд»!

— А, во-вторых, эти двое и так не особо на земле работали, уж не мне ли это знать, их младшему брату.

Эруэра, услышав такой наезд тут же бодро пролез вперёд, заорал:

— Он врёт, врёт! Это он вечно пропадал где-то, никогда его отец не мог на поле выгнать. Это он не работал!

— А, в-третьих, — я не отводил взгляда от вождя и Аты, — вы посмотрите на этих… — усмехнулся демонстративно, — избитых. Говорят, что работать не могут, но как на суд притащиться, так запросто. Чуть ли не вприпрыжку, небось, бежали? Да и, судя по тому, как этот… человек орёт, не похоже, чтоб он лишился сил и лежал присмерти!

На Эруэре скрестились взгляды. Даже старейшина касты обернулся на подопечного и что-то недовольно ему шикнул. Тут же из-за спин зевак показался Акахата и утащил средненького вглубь, что-то попутно тому втолковывая.

— Это правда? Ты обвиняешь Ската в избиении этих людей? — нахмурился главный военный.

— Д-да, — кивнул старикан.

— Действительно, не похожи они на умирающих, — повернулся к Ате вождь. — Что скажешь отец войны? Ты в таком лучше всех здесь понимаешь.

— Непохожи, — согласился тот. — Правда у того, кто кричал знатный синяк на лице, так что если свидетели подтвердят, то думаю надо приговорить этого мальчишку к вире. Пусть отдаст… ну скажем, малый мешок батата… Как тебе, старейшина? — Ата посмотрел на «земляного».

— Что?! Мешок батата?! — опять раздался Эруэрен вопль из-за спин собравшихся, — да он мне грудь отбил и все внутренности, да я кровью кашляю…

— Ну похаркай, что ль, — пробормотал я под нос. Услышал только Ману, — порадуй нас.

Видимо Акахата всё-таки принял какие-то меры, ибо вопль тут же заткнулся.

Зато возмутился я:

— Мешок батата? Да где мне его взять?

— А мне откуда знать? — отпарировал Ата. — Но виру ты выплатишь, и это не обсуждается!

— Тогда… — задумался я, — может возьмут рыбой? Я ж всё-таки теперь вроде как рыбак?

— А где ты возьмёшь столько рыбы? — хмыкнул Ата и посмотрел на Напо.

Тот пожал плечами.

— Мешок батата, это сколько будет в рыбе, не подскажите? — наморщил лоб я.

— Думаю… — задумчиво разглядывая меня проговорил Напо, — десяти крупных будет достаточно.

Ата с вождём переглянулись, выражения их лиц как бы говорило: «Как думаешь, норм?», «Да, пойдёт».

— А какая считается крупной? — я буквально затаил дыхание.

— Вот такая, — глядя прямо мне в глаза Напо ткнул характерным жестом себя в локоть.

На него тут же уставились и Ата, и вождь, да и несколько рыбаков вылупились удивлённо. Разве что не прозвучало: «Да побойся ты… духов!»

— Малый мешок батата у нас теперь десять таких рыбин? — подчёркнуто нейтральным тоном поинтересовался вождь.

Даже старейшина касты земли посмотрел на старейшину рыбаков с интересом.

— Я, кажется, погорячился, — стушевался Напо, — таких рыб, за малый мешок батата хватит и пяти.

Глядя на выражение лица вождя я подумал, что даже пять — многовато. Но вождь промолчал.

— А если рыба будет крупнее? — не унимался я.

Напо рассмеялся.

— Мальчик, ты такую хотя бы добудь, — теперь я был уверен, меня он помнил. — Или новички-гребцы у Арииаху уже получают такую долю, что для тебя это мелочь?

— Ладно, — пробурчал я, — снимаю вопрос.

Ну его! Ещё начнут копать, да раскопают то, что мы с отцом Семиса хотели до поры сохранить в секрете.

— Сколько у меня времени? До когда я должен отдать рыбу этим…?

— До сезона бурь отдашь, и ладно, — махнул рукой Ата. Посмотрел на вождя, тот кивнул.

Вот и ладно. Я подумал, что мы заканчиваем. Все так подумали. Только не «земляной дедушка».

К нему только что протолкался Акахата, они пошептались, и старейшина вдруг заявил:

— А ещё, я обвиняю этого человека, — его рука вновь вытянулась в мою сторону, — что он нарушил законы. Раз он человек воды, то не должен работать на земле! Это наша привилегия! Только нам боги завещали обрабатывать землю!

Вообще-то собравшиеся, может кроме людей земли, при словах деда о «привилегиях» и «земле» состроили такие рожы, будто каждый хапнул лимона. На меня уставились с удивлением. Типа, ты ненормальный что ль? В земле ковыряться?

— Ты работал на земле? — даже вождь несказанно удивился. — Азачем?

— Да я… — я замялся, — Думал огородик небольшой устроить, ну там батат посадить… А что? Я же умею! Меня отец научил!

Послышалось несколько удивлённых возгласов.

— Запомни, мальчик, — вождь разом превратился в строгого учителя, что выговаривает малолетнему шалопаю, — боги, создавая людей, каждому уготовили его судьбу. Если ты человек земли, ты работаешь на земле. Если ты воин, ты сражаешься за свой народ. Если ты рыбак, твой удел — море, ты должен добывать рыбу. Беда будет, если все начнут делать всё!

— Да какая беда-то? — искренне удивился я.

— Ты разве не понимаешь? — спросил вождь. — Хорошо. Я расскажу тебе… Я ведь помню тебя, мальчик, ты хотел стать ныряльщиком, так?

— Так.

— И мне рассказывали, что ты даже подавал надежды.

Я кивнул.

— Тогда ты понимаешь, что будет, если под воду опустится человек земли?

— Конечно, — развёл я руками, — он утонет.

— Вот видишь! — поднял указательный палец в характерном жесте вождь. — Каждый должен заниматься своим делом, и только так!

Вот, блин, логика! А если ныряльщик начнёт возделывать огородик, то он утонет в земле, не иначе! Или захлебнётся ей! Наверно решив пожевать…

В принципе, я отчасти понимаю такое разделение. Каждая каста монополизировала себе какое-то занятие, а если все, к примеру, начнут сажать батат — каста земли потеряет рынок сбыта.

Но, всё равно. Бред же!

— Ты не будешь больше работать на земле! — повелительно громыхнул Ата. — Раз ты в касте сетей — твоё дело рыба!

— Хорошо-хорошо, — я поднял руки, типа «сдаюсь», — я не буду работать на земле!

«Ну и ладно», — подумал с досадой, — «обойдусь без огорода. Хотя конечно жаль».

— Не только работать на земле, — опять влез «земляной старик», — но и в лесу. Лес — это наша территория! Лес, это для людей земли!

Вот же, самка собаки! А я ещё не хотел обвинять этих ушлёпков в воровстве!

— А что ты собирал в лесу? — на меня с удивлением уставился Напо.

Вот чёрт…


Мысль билась лихорадочно. Сказать? А что? Собирал латекс? Да ну на! Может?… Но ответить не успел.

— Он это делал по моей просьбе, Напо.

Я повернул голову — к толпе подходил Арииаху. Позади скакал на костылях и одной ноге Семис.

— Я думал, что посылаю тебе нового гребца, — Напо удивлённо хмыкнул.

— А я решил поверить парню и дать ему шанс, — с некоторым нажимом ответил Арииаху.

Хм, такое впечатление, что между ними какие-то застарелые тёрки. Только они хорошо их скрывают.

— Что-то я вас не пойму, — вождь склонил голову к плечу, как собака, посмотрел на Напо, посмотрел на Арииаху, — о чём речь, досточтимые?

— Да, ерунда это, — отмахнулся Напо.

— Скат предлагает увеличить добычу рыбы, — одновременно со старейшиной рыбаков сказал мой «бизнес-партнёр».

— Увеличить? — вождь откинулся на «троне», озадаченно взирая на обоих. — И как?

— Вот именно, — подхватил Напо, — у нас и так все лодки каждый день выходят в лагуну. А твой пацан просто фантазёр!

— А расскажите-ка мне, — словно гончая, почуявшая след прищурился вождь, — что такого предложил этот… молодой человек?

Я замялся, вопросительно взглянул на Арииаху. Ну что скажешь, партнёр?

Арииаху видимо по-своему интерпретировал этот взгляд.

— Это человек, Скат, говорит, что сможет добыть… — на секунду замялся, — большую рыбу.

— А мы что, досточтимый, — снисходительно проговорил Напо, — вылавливаем маленькую? Ты же сам видишь, что приносят твои гребцы. Разве можно достать рыбу больше?

— Этот паренёк клянётся, что сможет больше, — пожал плечами Арииаху.

— Арииаху, — с укоризной сказал Напо, — ну ты же и сам хорошо знаешь, наши сети рыба, больше той, что мы ловим, порвёт. Мало твои люди их чинят?

Вождь смотрел на препирающихся «старших» касты рыбаков с интересом.

— И как же он предлагает это сделать? — наконец, поинтересовался глава племени потирая подбородок.

Спросил, похоже у Арииаху или Напо. Блин, а меня, что, вообще не замечают? Я уже стал набирать воздуха, чтоб разразиться пояснениями, но Арииаху опередил.

— Этот юноша был учеником касты глубин. Он умеет нырять.

— А при чём тут ныряние? — изумился вождь.

Даже сидящий соляным столбом Ата, изменил выражение физиономии с надменно-скучающего, типа: «Всё уже порешали, чего не расходимся?!» — на заинтересованное. За моим плечом явственно засопел Ману. Ах, ну да! Ныряние, это ж монополия его брата!

— Во время обучения я погружался на большие глубины, вождь, — наконец-то, я умудрился вставить слово, — и видел там очень больших рыб. Буквально монстров! И я… — специально выдержал паузу. Пусть проникнутся! — Я могу их добыть!

Судя по усиливающемуся сопению, Ману мне сейчас в горло вцепится. Или снова ткнёт в почку, только уже ножом. Я непроизвольно увеличил дистанцию, сделав полшага вперёд.

— Мальчик, — с укоризной проговорил вождь, — что я тебе только что говорил про то, что каждая каста должна заниматься своим делом? Ходить под воду, мальчик, это удел людей глубин. Ты, человеком глубин не стал, значит нырять, это больше не твоя забота.

Ману кажется полегчало. По крайней мере дышал он теперь не так шумно.

— Минуточку! — поднял я вверх указательный палец. — В смысле… послушайте меня.

Дождался, пока в обращенном на меня взгляде вождя появился внимание.

— Насколько я знаю, дело касты глубин — жемчуг, — выдержал секундную паузу. — А дело моей новой касты — рыба. Ведь я теперь в касте…

— Сетей! — перебил меня Напо. — Слышал, пацан — сетей! И дело твоё — выставлять и выбирать сети! А не то, что ты себе в голову вбил!

Я в этот момент смотрел на Арииаху, повернувшись к нему, как только меня прервал старейшина рыбаков. Лицо моего подельника было спокойным и даже немного довольным. Ну, конечно, конкурент буквально сам себя закапывает в глазах вождя и общественности.

— Подожди, Напо, — поморщился вождь, по-видимому, недовольный репликой старшего рыбака, — скажи мне… как там тебя? Скат? Скажи мне, Скат, как ты собираешься выполнить, то, что обещаешь?

— А это, — я не удержался от усмешки, — уже моя забота. Я нырну и достану вам рыбу. Большую рыбу. Такую, какую никто другой не сможет добыть!

На площади несколько секунд висела тишина. Наверно, на присутствующих подействовало моё выступление.

— И когда же мы увидим, эту твою большую рыбу? — насмешливо бросил Напо.

Ответить я не успел. Инициативу перехватил отец Семиса.

— Мы пока в самом начале пути. Скату надо время, нужны разные штуки. Да, и пока он недостаточно хорошо ныряет, — Арииаху словно загибал пальцы, рассуждая вслух.

— Вот, что я тебе скажу, достопочтенный, — слегка пренебрежительно сказал ему Напо, — ты напрасно тратишь своё время на этого пацана. Лучше, посади его на вёсла, всё будет больше толку.

Арииаху не отреагировал.

— Хорошо, — наконец махнул рукой вождь, — вроде разобрались. Итак, Скат, слушай что тебе скажем мы, старшие племени. Ты не будешь ходить в лес, чтобы там тебе не было нужно. Оставь это людям земли. А если тебе что-то понадобится, то ты обратишься к своей бывшей касте. Кроме того, — продолжал вождь, — до первой бури ты должен отдать своей бывшей семье пять крупных рыб. Размер тебе показал достопочтенный Напо.

— А что по поводу его дурацкой затеи? — спросил Напо.

— Это не моё дело, — качнул коронованной головой вождь, — разбирайтесь в своей касте сами, — он помолчал, пожал плечами. — Да пусть попробует. Разве жалко? Не получится, значит не получится.

Глава 15 Семис

— Ну что… Скат? — Арииаху был задумчив. — Теперь у нас с тобой выход один… Понимаешь какой?

Я вздохнул.

— Через два дня показать всем, что я не фантазёр.

— Сумеешь? — с сомнением посмотрел на меня «подельник».

Народ с площади уже рассосался — представление окончено. Напо пошёл к себе в дом, вождь — к себе. Если, конечно, сидел он на крыльце своего домика. Ата, Ману и другие воины уто́пали в направлении «военного городка». Встал и шаман, царапнул меня взглядом и тоже отправился восвояси.

Эх, мне бы с ним пообщаться! Хоть и говорил старый, чтоб я к нему не совался, но всё же…

— Сумеешь? — повторил вопрос Арииаху.

— Самое сложное, считай позади, — пожал я плечами. — Хорошо хоть, успел до этого дурацкого запрета кое-что собрать в лесу. Если бы не этот… цирк, — я махнул рукой в сторону крылечка, — я бы уже наверно собрал… сделал… Короче подготовил то, чем собираюсь брать рыбу.

Арииаху помолчал, разглядывая носки сандалий, тоже вздохнул.

— Это хорошо, Скат, что ты обосновался не в деревне…

— А что? — насторожился я.

— Опасайся Напо. Ходят слухи, что у него есть… люди… Которые могут тебе… нам, то есть, помешать.

— Думаешь, подозревает? — я покосился в сторону Наповского «дворца».

— Не знаю… — развёл руками отец Семиса. — Но ты, это… поглядывай вокруг, хорошо? Вдруг лодка какая близко крутиться будет или… Или… — он, скривившись, пожал плечами, — да не знаю я.

— Хорошо, — совершенно серьёзно кивнул я. — Я буду внимателен.

— Вот и молодец, — как-то прям по-отечески похвалил Арииаху и улыбнулся вымученной улыбкой.

Он обернулся.

— Пошли, сын.

Семис, дисциплинированно простоявший всё это время за его спиной, вдруг изменился в лице.

— Отец, слушай… — начал он просительно, словно мальчишка, отпрашивающийся у родителей погулять. Потом тут же перевёл взгляд на меня, — Скат, а ты сейчас к себе?

— Да, — я пожал плечами, как бы говоря: «А куда мне ещё?»

— Отец, а… можно я со Скатом? Я ему помогать буду, — горячо начал убеждать родителя бывший мой «сокурсник», — ты же сам хочешь, чтоб он быстрее смог… ну, показать всем…

Арииаху вскинул голову, явно о чём-то размышляя, проговорил медленно.

— Помогать?… Ну что ж… — задумался ненадолго. — Это было бы хорошо… Только… — он кинул очень быстрый взгляд на меня, потом на сына, ещё о чём-то подумал. — Ты зайди тогда ко мне. Перед отплытием… Кстати, — это уже мне, — ты на лодке?

— Нет, — качнул я головой, — меня Ману привёз. Но ты не переживай, лодка в целости. Там Каналоа если что присмотрит…

Сказал и пожалел. Блин, тоже мне, смотритель…

— Тогда можешь чуть подождать? — попросил Арииаху. — Я поговорю с сыном, а потом мои люди вас отвезут.

— Да я сам хотел попросить того же. В смысле подождать. Мне ещё к шаману надо подойти. Есть к нему вопросы, — пояснил, увидев удивление. — На счёт моего… на счёт Каналоа.

— А-а-а, — протянул, покивав Арииаху. — Ты, тогда как всё разузнаешь, сразу приходи ко мне. Семис тебя дома будет ждать.

* * *

— Я не велел тебе приходить, — не оборачиваясь пробурчал шаман.

Его я догнал на полдороге от деревни к его жилищу.

— Говорящий с духами, мне надо тебя спросить! — я поравнялся, пошёл рядом.

Старик бодро шагал, не обращая на меня никакого внимания.

— Шаман, ну, послушай!.. Ну, так получилось, что никто мне советом не поможет. Только ты!

Вскоре и его шалаш показался. Вон, даже костерок какой-то курится. Резко пахнуло какой-то химозой. В памяти что-то колыхнулось, знакомое. Что-то, связанное с желтоватым дымом, исходившим от углей.

Блин! Вот упёрся старый…

— Старик! Ну, погоди! Ну, послушай меня!

Ноль эмоций! Словно со стеной разговариваю.

— Блин, да погоди ты! — в сердцах я схватил его за руку…

И отлетел! Не удержался, грохнулся на землю. Словно схватился за шатун паровой машины! А и всего-то, шаман легонько стряхнул меня со своей руки! Ну них… себе!

— Слышь, старый, да что ты за человек?!

Тут, похоже, шамана проняло. Он задержал шаг, развернулся, подошёл ко мне.

— Я? Я как раз человек! А вот кто ты? — наклонился он ко мне, сверкая глазами на исхудалом морщинистом лице. — А ты? Человек?

На этот раз никаких голосов в голове не было, но холодок по спине пробежал.

— Человек, — протянул я потрясённо.

— Да что ты за человек? — пренебрежительно махнул рукой старик. — Я ведь просил тебя: не уходи из касты глубин. Останься. Потерпи… А ты?

— Блин, ты из-за этого что ль сердишься? — я уселся на земле поувереннее: расставил ноги, положил локти на колени. — Ну, прости… Ну… Всё равно бы меня твой кореш отшил. Наставник.

— Мой кореш? — со смешком повторил шаман.

— Твой друг…

— Да я и с первого раза понял, мог не пояснять, — скривился шаман. — Только с чего ты решил, что Наставник мой друг?

— Ну-у-у… — потерял уверенность я, — мне, по крайней мере, так показалось.

— Запомни… Скат. У меня. Друзей. Нет. Понял?

— Теперь запомню, — покивал я. — Короче… Не важно, друг он тебе или нет, — поспешил я сказать, пока этот капризный старикан не свалил, — но только он бы меня никогда не признал человеком глубин… Мне так Ситу сказал, — добавил я тише.

— Вот как? — прищурился шаман. Почесал затылок. — Всё равно! — ткнул он в меня пальцем: — Ты должен был изначально его не злить!

— Ну-у-у… — в очередной раз протянул я, — когда сообразил, было поздно. Да и, вообще! Нечего мне в той касте делать.

— Нечего, так нечего, — неожиданно легко согласился шаман… Выпрямился, развернулся и пошёл!

— Скажи, хоть! — крикнул я ему вдогонку. — Каналоа! Я могу вернуть ему жизнь?

Старик опять задержался, оглянулся через плечо. Вроде бы даже взгляд смягчился. Чуть-чуть.

— Ты разве можешь вернуть отнятую жизнь? Ты можешь, пожаренную рыбу снова отпустить в океан?

— Чёрт… — выругался я. — Так я и знал… Скажи, — крикнул я ему снова в удаляющуюся спину, — а он может снова стать человеком? В смысле, нормальным человеком?

— Любой может стать человеком, — долетел до меня голос так и не обернувшегося шамана. — Если родится заново.

* * *

Семис, сверкающий как олимпийский рубль, встретил меня на крыльце. У его ног лежал какой-то мешок из растительной дерюги — здесь такие в ходу.

— Прости, я не спросил, можно ли мне к тебе?

Как же он напоминал мальчишку, что напросился к старшему товарищу… не знаю, в гараж, на рыбалку, в тир пострелять, и сейчас немного мандражировал — не перегнул палку? Может его на самом деле никто не приглашал. Может он сам себе нафантазировал?

— Да ладно, — улыбнулся я, — ты же помогать собираешься?

А кто он? Мальчишка и есть. Ему лет-то сколько? Тринадцать? Четырнадцать?

Интересно, пронеслось в сознании, он реально сам напросился, а Арииаху воспользовался моментом? Или это так сказать домашняя заготовка? Типа: «Сынок, ты посмотри, что этот твой бывший соученик делает, запомни, и мне расскажи…»

Блин, Скат — оборвал я сам себя — ты просто параноик! Арииаху — единственный, кто пошёл тебе навстречу на этом острове. Если бы это был сын вождя, Ситу, Напо, наконец… От Напо, кстати, мог быть самый очевидный «крот» подослан. Тогда да, тогда такого «помощничка» стоило бы под любым предлогом отшить… Или утонул бы он, на край. Случайно. А так…

— А чё в мешке? — показал я взглядом.

— Это? — парень несильно пихнул поклажу одним из костылей, — Я у матери взял… Чисто, чтоб вас не отягощать, — тут же добавил он, видимо памятуя, как я в прошлый раз не воспользовался его предложением.

Хм… Ну… Ладно. В конце концов не я и не у Арииаху беру, так что ничем «старшему» из касты рыбаков не обязан.

— Давай сюда, — протянул я руку, — не думаешь же ты, что я одноногого заставлю тяжести таскать.


Нас довольно шустро доставили на место на большой лодке с шестью гребцами. Пока плыли, я осмотрелся. Да в принципе, такая же, как используется у ныряльщиков для обучения. Выдолбленная из большущего одиночного ствола. В отличие от лодки ныряльщиков, даже штевней нет, и нос довольно низкий, то есть на волну всходить не будет — тут же захлестнёт. Мелкая. Короче из лагуны лучше не высовываться, так что заплыв до моей базы был явно чем-то из ряда вон. Гребцы, как и на других лодках, стояли на колене и шустро гребли вёслами-гребками, удерживая их в обеих руках. И нервно поглядывали на большую волну, что катил в этот час океан за пределами лагуны.

Но добрались быстро и благополучно.


На берегу нас встретил Каналоа.

— Семиса ты знаешь, — больше для проформы сказал я. — А Семис тебя. Так что представлять вас не надо. Кстати, что успел сделать за моё отсутствие?

Каналоа успел немало. Сделал моток хорошей бечёвки — на линь пойдёт. Получилось метров десять. «Наверно даже с избытком» отметил я удовлетворённо.

И пару бухт довольно толстого каната, метров по пятнадцать каждая.

— Хм, — я покрутил в руках плетение канатов. Волокна для них бывший воин не сильно размочаливал, так что получилось грубо. Но прочно. — Этих ещё надо. Думаю… — я постарался припомнить высоту склона. — Ещё три раза по столько же. Или лучше четыре?… Короче, делай ещё восемь таких верёвок.

— Придётся ещё за лианами идти. В округе я уже обобрал всё, куда дотянулся.

— Ах, да-а… — припомнил я. — В общем так, информирую: мне, как человеку касты воды, запретили ходить в лес. В смысле — работать там и пользоваться его дарами. Типа, всё теперь у земляных надо покупать…

— Это плохо, — нейтрально отметил Каналоа.

— Ну, так давай купим у клана земли всё, что тебе нужно! — тут же с энтузиазмом подключился Семис. — Что надо? Лианы? Или сразу — верёвки?

Я поморщился, остановил парня жестом.

— Семис, погоди. Канаты купить это конечно хорошо… Но чем я за них заплачу?

Семис растерянно бросил взгляд по сторонам, потом расцвёл:

— Так давай у отца попросим! Отец ведь предлагал свою помощь?

Хм… Как же тебе объяснить-то, братан, что, если в деле участвуют два партнёра, плохо, когда один вкладывает всё материальное, а второй только свои руки. Сложно при этом в равных долях остаться. Потом, когда всё получится.

— Извини, Семис, но я не хочу быть в тягость твоему отцу.

— Да почему в тягость то? — не унимался пацан. — Насколько я его понял, он ведь тоже заинтересован в том, чтоб у тебя всё получилось!

Какой энтузиазм…

— Слушай, — я посмотрел на Арииаховского сына с интересом, — а отец тебе говорил? Ну, зачем ему всё это? Зачем ему я?

— Как зачем? — простодушно удивился Семис. — Ты же хочешь добывать большую рыбу, так?

Я кивнул.

— Так это же здорово! — пацан расцвел улыбкой. — Это же для всех: для касты, для племени одна польза!

Хм… Вроде искренне говорит.

— Да, — покивал я, — так и есть.

— Ну, так какая тягость?! Хочешь, я попрошу?

— Нет, — получилось несколько резко. — Нет, дружище. Я должен всё сделать сам… Ты просто поверь мне. Так будет правильно.


В мешке у Семиса оказался батат — хорошо, его мы запечём в углях. Несколько сушёных рыбин. Щепоточка соли завёрнутая в лист.

— Соль у нас и своя есть, — хмыкнул я.

— Вот как? — удивился пацан, — Всё-таки вы что-то покупаете?

— Зачем покупать, — хмыкнул я, — когда океан под боком. Он солёный.

Похоже, парень мою мысль до конца не понял.

Ещё с собой у Семиса оказалось немного проса в кувшинчике.

— Я могу лепёшек испечь, — предложил Каналоа.

— Вот и займись, — согласился я, — заодно и рыбу замочи. Мы её тоже на костре пожарим. Надоела сушка за время учёбы, хуже… в общем — надоела.

А сам, тем временем, решил отремонтировать ласты. Завтра планировал провести испытание арбалета, так что лучше, если всё остальное оборудование будет исправно, чтобы не отвлекать внимание ещё и на них.


— Скат, а можно… — Семис явно мандражируя показал на старую пару, — можно и мне попробовать?

Я задумчиво покосился на них.

Ласты я делал полностью новые. Всё равно подогнать жесткость второй лопасти под так сказать бэ-ушную не получится. Это не в магазине докупить из той же партии. Пальмовый лист, служащий основой, на старой ласте уже успел немного пожухнуть, несмотря на то, что хранил я изделия в воде. Так что проще взять два плюс-минус похожих, свежих пальмовых листа. Благо, четыре штуки мы принесли на базу ещё утром, когда возвращались с плантации. И сварганить новые. Чувствую, ласты я скоро как ножи буду клепать — десятками, ибо считай — расходники.

— Семис, — начал осторожно, — я же уже говорил тебе, ласты вообще-то для двух ног… Видишь — одна и вторая… Я, конечно, помню твою просьбу, придумать что-нибудь, — блин, если честно, то забыл я нафиг об этом, за всеми делами, — но пока…

— А если в одной?

В голосе пацана было столько надежды!

— В одной? — я скептически качнул головой. Протянул, — В одной, вообще-то можно… Даже упражнение такое есть, если вдруг вторую потеряешь, но… — вздохнул. — Одно дело всплыть откуда-нибудь, а другое — постоянно так плавать. — И пояснил, видя недоумение, — нога устанет.

— А если недолго? То не устанет?

Ха, пацан. По глазам вижу — зацепило. Не терпится в воду!

— Ну-у-у… что ж… — протянул я.

Встал. Смерил взглядом единственную стопу Семиса, взглянул на «лапоть», что изображал на ласте полугалошу, непроизвольно покосился на свою стопу. Хм, у меня, кстати меньше.

— Давай, попробуем.

И кивнул ему на берег.

— Здесь?! — в голосе Семиса смешался страх и недоверие.

— Ну, ты же сам видел, — пожал плечами я, — я же плавал.

— Но…

— Дна нет? — понимающе усмехнулся я.

Пацан к этому моменту уже дышал, как загнанный. От волнения он несколько раз облизнул губы.

— Я думал… — он растерянно покосился на вытащенную на берег лодку, — может мы до лагуны дойдём? Там знаешь, есть такой кусочек мелкий…

— Хм, — хмыкнул я, — сгонять на лодке?

Покосился на океан, зачем-то взглянул на небо — солнце-то уже давным-давно за горой, потом посмотрел на тень.

— А во сколько мы вернёмся? Туда, потом ещё обратно грести… А отец твой от меня результатов ждёт…

Пацана натурально колотило.

— Скат… — просипел он умоляюще. Горло видать тоже пересохло.

— Так я же тебя не заставляю в воду лезть, — я опять пожал плечами, — в другой раз как-нибудь?

Семис сглотнул… Побледнел ещё больше. Вытер со лба выступившие капли пота. И покачал головой.

— Не-е-ет, Скат. Если здесь… — снова сглотнул. Хекнул, прочищая горло, — то давай здесь.

Да, пацан, подумал я с уважением, стержень то у тебя есть.

— Ладно, — махнул рукой, ободряюще улыбнулся, — иди, буду тебя снаряжать.

— Ч-ч-что?

— Иди в воду, говорю. Ласту помогу надеть.

Семис трясущимися руками подтянул к себе костыли. Не с первой попытки встал. Доковылял до уреза воды, где уже устроился я. И почти грохнулся рядом.

— Смотри, — показал я ему, натягивая огрызок, — вот сюда суёшь пальцы… Может натирать с непривычки, но прости, носков нет.

— Ч-ч-чего?

— Нос… А-а, не бери в голову. Ничего. Короче, вот так вставляешь стопу. Теперь берёшь эти верёвки…

В голове пронеслось: «Блин, у меня же каучук есть! Надо резиновые пяточные ремни сварганить… Но позже, позже! Сейчас можно и так, главное — рыба».

Я показал, как завязать, проверил — подёргал. Ерунда, если потом верёвки резать придётся, их можно заменить. А вот если на глубине ласта слетит…

— Теперь смотри, — я поднял обутую в огрызок ногу, — движения вот такие. Колено не гнуть, стопу вытяни. Словно кисточкой красишь…

— Чем?

— А-а-а, блин! И этого что ль нет?

— Чего?!

— Ничего. Не важно. Забудь.

Внутри словно тревожный звоночек тренькнул: «А ты, друг ситный, не слишком много незнакомых слов употребляешь?… А, да пофиг! Он же пацан!»

— Извини, это у нас… в смысле в бывшей касте… в смысле у земляных такое было… Но не важно, не обращай внимания. Итак, — я взглянул Семису в глаза. — Готов?

Семис глубоко вздохнул, словно перед нырком. Мелко затряс головой. Потом, наконец, поднял на меня взгляд.

— Г-готов.

— Отлично, — спокойно кивнул я. Сейчас мне, как инструктору, надо быть само́й уверенностью. Пацана и так вот-вот переклинит, ему сейчас просто необходим рядом кто-то, излучающий уверенность, что всё происходящее — обыденность. Ему от кого-то этой уверенностью нужно подпитаться. — Ты, главное, расслабься, ничего в этом страшного нет. Потом над сегодняшним страхом ещё смеяться будешь… И, пожалуйста, — я опять посмотрел ему в глаза, — когда я спрашиваю, отвечай глядя на меня. Понял? Смотри на меня.

Должен же я контролировать, насколько он в адеквате. Да и лишний раз беззаботную рожу учителя увидит. Типа: а ничего ужасного и нет!

Я сполз по песчаному откосику на глубину и «встал» напротив парня, работая одной правой ногой.

— Там так мелко? — не поверил Семис.

Я вообще-то торчал из воды чуть глубже, чем по грудь.

— Это ласты. Давай. В воду.

Семис повторил мой трюк со сползанием… И булькнул с головой. Но не запаниковал — тут же вытолкнул себя из воды гребком руками.

— Ногой работой, как я показывал!

У Семиса тут же из воды вышли плечи — он тоже «встал» напротив.

— Ух ты-ы… — словно не веря проговорил он.

— А-то! Делай как я!

И я, вытянувшись по поверхности стрелочкой — руки впереди, пошёл, как охромевший пловец, работая одной ластой. На всякий — вдоль берега.

Проплыв метра четыре-пять оглянулся, ушёл под воду. Чтоб было лучше видно подопечного.

Семис старательно, насколько мог, копируя мои движения плыл следом. Необычно было видеть, как он работает ногами — одна нога в ласте, а рядом, впротивоход, вторая. Короткая. Белеющая выступающей костью.

Он ожидаемо велосипедил — безбожно сгибал колено, из-за чего гребок терял половину эффективности. Но для первого раза — вообще не страшно. Посмотрите в любом бассейне или на пляже — почти каждый так плавает.

А потом у парня кончилось дыхание, и он поднял голову. Ноги тут же ожидаемо «утонули», он принял наклонное положение. Так они здесь все и плавают — постоянно голова над водой. Эх, никакой техники!

— Ну, как? — я оказался рядом.

— Это… Это… Это… Необычно, — отдыхиваясь проговорил Семис.

Кстати! Блин, я же хотел сделать трубку! Эх, тут за что ни возьмись: надо, надо, надо и надо. А рук у меня — две.

— Давай ещё разок, — предложил парню, — а потом на берег!

Семис посмотрел на меня, кивнул.

— Когда в воде, говори вслух, — информировал я. — Я могу не видеть, но слышать, что команда прошла должен.

Мы вернулись к пляжу.

— На берег, — скомандовал я.

— А можно ещё?! — восторженный, словно пятиклассник, которого отец впервые посадил за руль.

— На берег, — я был непреклонен.

— Ну, Ска-а-ат…

— Ещё раз не выполнишь команду — занимайся с кем угодно, — в моём голосе сквозануло холодком. — Если хочешь со мной, то только выполняя всё, что я скажу.

И, не говоря больше ни слова, подплыл к берегу и выполз на него, словно тюлень. Вообще-то, это был пример для Семиса.

Парень не подвёл, тут же повторил, вытянул на руках своё тело на песок. Повернулся ко мне:

— Снимать? — спросил немного дрожащим, но всё-таки твёрдым голосом.

— Подожди, — усмехнулся я. — Значит, смотри, Семис. Первое. Хочешь, чтоб я научил тебя плавать в ластах… или ласте. Короче — хочешь со мной заниматься, значит не заставляешь меня повторять дважды. Ибо трижды уже не будет. Я тут же закрываю лавочку… В смысле — всё прекращаю. Усёк?

Семис сначала покивал, потом спохватился, добавил:

— Да.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул я. — Теперь второе. Сейчас восстанавливаешь дыхание. Помнишь, как дед, то есть Наставник учил?

— Не помню, — пригорюнился Семис.

В меня кольнула совесть — блин, а ведь и правда! Он же не до занимался с нами до этого урока!

— Не страшно. Сейчас покажу.

Семис оказался хорошим учеником — повторял всё в точности.

— Отлично, — я был доволен. — Только не доводи вентиляцию лёгких до состояния головокружения. То есть не дыши до того, чтоб голова закружилась. Ещё показатель — подушечки пальцев начинает покалывать. Дыши, как я показал, до тех пор, пока на выдохе тебе уже не будет хотеться тут же вдохнуть.

— Я понял, — с самой серьёзной физиономией кивнул парень.

— А теперь, — я подмигнул, — делаем так. В воду заходишь… ты ведь нырял?

— Да. В детстве. В лагуне, на пляже.

— Вот и сейчас. Занырнул, а потом руки вытяни, вот так, — я показал, — и работой только ногами… Ногой.


Глубже двух-трёх метров мы не погружались. Да и проныры у Семиса были от силы метров десять. На край — пятнадцать. И после каждого мы возвращались по поверхности на берег, восстанавливать дыхание… Но его лицо! Его сияющие глаза! Блин, как же это круто! Как же круто, когда у твоего ученика что-то получается! Это… это наверно даже круче, чем когда это удаётся сделать тебе.

Глава 16 Первые тесты

Новые ласты в этот вечер я так и не доделал.

Перед ужином Каналоа, под присмотром Семиса, нанёс мне новые татушки: волнистые линии, видимо призванные изображать волны. На плечи, словно какие-нибудь «наплечники» — спереди, сверху и чуть сзади, и на руки до локтя. Памятуя о классе Каналоа как «кольщика», тут же залепил всё предварительно размятыми-разжёванными в кашицу листьями маталафи и поверх — целиковыми. А, чтоб не спадали, ребята обвязали меня бечёвкой.

— Послушайте, — спросил я, разглядывая получившуюся «зленую бинтовку». Со стороны, наверно, смотрелось ещё смешнее, — а почему такие знаки носят не только рыбаки, но и ныряльщики?

— И люди паруса, — подсказал Каналоа. — Только они, помимо этого, добавляют вот сюда, — показал себе на грудь, где у меня уже были новые «картинки», — символ паруса.

А-а-а! Точно! Я вспомнил брата той женщины, с которым пытался договориться о вывозе меня с острова. Как его там? Вспомнил — Нут. У него там было что-то вроде перевёрнутой трапеции с очень узким основанием… Ах, да! Тут же сообразил я, это ж местные паруса, у них, как и у земных полинезийцев паруса именно такие — шире кверху, почти перевёрнутые треугольники.


Каналоа, меж тем, напёк на разогретом в костре плоском камне просяных лепешек. Вымоченную в пресной воде рыбу обжарили на углях, а батат просто запекли. Шокировать бывшего соученика мидиями я не стал — кто знает, как он отреагирует?

— Скат, то, что ты придумал, это… — Семис после нырялки впавший в какую-то восторженную задумчивость промолчал почти всё время после того, как я, наконец, освободил его от ласты. И вот теперь только разлепил рот. — Это… Это… — подобрать слово так и не получилось, — это просто нечто!

Я, про себя, усмехнулся — понимаю, пацан.

— Я расскажу об этом отцу! Нет, об этом надо рассказать нашему старейшине! Это же…

— Стоп! — прервал я восторженные излияния Семиса, резко вскинув руку. — Ты никому и ничего не расскажешь, — проговорил, повернувшись к парню всем корпусом и пристально глядя в глаза.

— Но… — начал было Семис, но прервался и задумался. Посмотрел на меня, на Каналоа, бросил взгляд на океан.

Хм, быстро соображает!

— Да, Скат, — несколько раз кивнул он, — об этом не надо рассказывать всем. Но отцу я расскажу, — закончил твёрдо.

— Отцу рассказывай, — согласился я, — хоть успокоится. А то, небось, до сих пор думает, что я фантазёр какой-нибудь.

— Это есть, — улыбнувшись кивнул Семис. — Он когда меня позвал на разговор, так и просил посмотреть, что у тебя тут происходит. Он очень хочет верить в тебя, Скат, очень надеется, что у тебя всё задуманное получится, но боится, что ничего не выйдет.

Интересно, пронеслось в голове, батя его посвящал в планы на моём горбу въехать в кресло старейшины касты? Почему-то мне казалось, что нет.

— Слушай, Семис, — в голову внезапно пришла неожиданная мысль, — а почему твой отец всегда говорит: каста воды? Вот, к примеру, Напо всё твердит: «каста сетей» да «каста сетей». Ещё я слышал, уже не помню от кого: «каста лагуны». А твой — «воды»?

— Не знаю, — простодушно ответил Семис. — Я сколько себя помню, отец нас так называл. Даже… — он усмехнулся, — как-то раз в сердцах сказал, что каста глубин, не настоящая каста.

— Вот как? А… почему?

— Да не помню я уже! Отец… он часто критиковал и Напо, и вождя. Но, — словно сообразив, что ляпнул лишнего поправился пацан, — только, когда с Киахи разговаривал.

С наследником, припомнил я.

— Ладно, — махнул рукой, — что мы всё о делах?

— А о чём? — удивился Семис.

На небе давно зажглись звёзды, луна залила полгоризонта своим мертвенным, словно лучи прожектора, светом, мерцающий биопланктон обозначил линию прибоя, и лишь малиновые угли костра разбавляли эту холодную красоту тёплыми огоньками.

— Ну о чём ещё могут разговаривать ночью у костра трое мужиков? — чуть не рассмеялся я. — Конечно о бабах! В смысле, о женщинах! — пояснил, видя, что народ не всегда понимает мою лексику.

— А чего о них говорить? — удивился Семис.

— Да как это зачем? Это же… это ж девчонки! Слу-ушай, — я наклонился чуть вперёд, пытаясь заглянуть в лицо пацана, — но вы же были… — как сказать? Молоды? Да Семис и сейчас, по представлениям оставленного мной мира, подросток. — Были моложе? Носились ватагой, необременённые заботами… Неужели никогда не обсуждали сверстниц?

— А чего их обсуждать? — снова не понял меня Семис. — Да я никогда особо с другими пацанами и не бегал. Я всегда любил плавать и нырять.

— Понятно с тобой, — откинулся я. — А невесту тебе, наверно, отец приведёт?

— Сначала у Киаху должны родиться наследники, тогда и мне можно будет, — простодушно сказал Семис. — Хотя… — он скривился, — кому я сейчас нужен? Одноногий.

Чёрт, точно! Я вспомнил устройство семьи Хеху, и то, что бывший владелец этого тела мне рассказывал о местных традициях. Люди земли точно хозяйство не делили — чего там делить? Вот и передавали всё старшему сыну. Словно майорат, вспомнил я уроки истории. Вот, наверно, и у рыбаков так. Всё старшему, а младшие сыновья — это резерв, на случай если старший по каким-то причинам не заживётся. А если заживётся и своими наследниками обзаведётся, то останутся другие сыновья вечными «вторыми» в роду.

— Семис, — чуть дрогнув голосом сказал я, — слушай, тебя попросить можно?

— О чём?

— Видишь ли, в нашей бывшей группе Учеников скоро… выпуск. Ну, когда я уходил дед говорил, что ещё пять-шесть дней и ему их учить нечему.

— Здорово, — кивнул Семис без какого-то энтузиазма.

Действительно, а чего ему теперь бывшие соученики?

— Сегодня, правда, уже седьмой день…

— Я не слышал, чтоб в касту глубин приняли новых людей, — помотал головой Семис. — О таком обычно становится известно.

— Хорошо, — вздохнул я. — Так вот, они, конечно, потом переберутся в своё поселение на сваях, — продолжал я заходить издалека, — но ведь могут и в деревне появиться…

— Да, — опять не отрывая взгляда от углей, подтвердил парень, — обычно всегда на следующий день приплывают. Закупить чего… Похвастаться своими новыми знаками… Важные такие, — протянул он с непонятным видом. Наверно, всё же язвительным.

— Слушай, ты ведь сейчас всё время в деревне?

— Да.

— А ты помнишь девчонку… Ну,… которая со мной была?

— Руйха? — тут же сообразил Семис. — Конечно.

— Слушай, а если увидишь… — я вздохнул. — Можешь передать что…

Блин, что? Что?! Что мне ей сказать?

— Я скажу, что ты про неё спрашивал, хорошо? — понятливо покосился на меня Семис.

— Да. Скажи ей так… И вообще, спроси, как у неё дела, ладно?

В глубине души появилась злость, на самого себя. Ну вот, чего я так к ней приклеился? Ведь понятно — она будет жить в посёлке на сваях, мне туда нельзя. Да и, если вспомнить все её закидоны…

— А впрочем, знаешь что? — я скрипнул зубами. — Не надо ничего. Хрен с ней, с Руйхой! Что она, последняя юбка на острове?

Парень не ответил ничего, погружённый в свои мысли.


— Скат, — спустя какое-то время внезапно посерьёзневшим голосом проговорил Семис, — я помогу тебе во всём. Вообще во всём, что ты попросишь. Но… — судорожный вздох, говорящий о немалом волнении, прервал его речь, — но обещай мне одно.

— Говори.

— Обещай, что придумаешь такую… как ты их называешь? Ласты? Так вот, придумаешь такую ласту, чтоб и я, с одной ногой, смог плавать… Если не как ты, то… то хотя бы… — замялся, — хотя бы не сильно хуже! — наконец выдал парень.

Я задумчиво посмотрел на парня. Вот зачем мне ещё и это? Я тянул Хэча, я даже пытался воспитать Хеху, мне даже отчасти не безразлична судьба Каналоа. Нафига я сажаю на шею себе… учеников? Подопечных? Воспитанников?!… Блин, как и назвать то их не знаю! Я ведь чего хочу? В сознании опять возникла уже «до дыр засмотренная» картинка: дом на берегу, костёр, девушка… Нет там никакой толпы подшефных! Я. Хочу. Пожить. Для себя! Точка.… Хотя бы немного…

— Обещаю, — чуть было внутренне не заскрипев зубами, вздохнул я.

* * *

На ночь устроили Семиса на охапке листьев. Каналоа, правда, порывался отдать пацану свой топчан, но Семис отказался.

А утро я начал с тренировки дыхания, «припахав» одновременно и Каналоа, и Семиса.

— Значит так, бойцы, кто хочет нырять надолго, и не просто быть под водой, а что-то делать при этом… Я называю это динамической задержкой дыхания. Тот должен развивать… — задумался: как сказать? «Толерантность к гипоксии»? Хм, сомневаюсь, что поймут, — терпение к… к… а, чёрт! К плохому воздуху вот! — Наконец придумал я.

— Плохой воздух? — наморщил лоб Семис.

— Да… Короче, — пустился я в объяснения. — Вдыхаешь ты… хороший воздух. Этим воздухом можно дышать. Э-э-э… А потом твоё тело отдаёт в воздух, который в лёгких, э-э-э… плохое… О! — пришла в голову метафора, — ты же ешь пищу?

— Да, — Семис удивлённо пожал плечами.

— Ну вот. Твоё тело забирает из неё всё… всю… короче — всю пользу. Для тела. А отдаёт… отдаёт…

Продукты жизнедеятельности, но как сказать то? Однако Семис и сам сообразил.

— А! То есть ты хочешь сказать, что плохой воздух из нас выходит так, как выходит моча и кал?

— Точно! — обрадовался я. — Так вот, смотри, когда ты живёшь лёгкой жизнью, то и пищи тебе надо меньше, и выходит из тебя меньше… всякого. А стоит заняться тяжёлым трудом, то и пищи тебе требуется больше, и отходов из тебя выходит больше. Это понятно?

Арииахов сын, словно ища поддержки, взглянул на Каналоа. Ответом был взгляд, в котором при желании можно было прочесть: не обращай внимания, я уже привык.

— П-понятно… — кивнул Семис.

— Вот и с воздухом. Чем больше ты двигаешься, под водой, тем чаще тебе надо дышать, и тем быстрее в твоих лёгких накапливается… ну, этот,… плохой воздух!

Ввести что ль уже в оборот термин «углекислый газ»? С каким-то внутренним смехом подумал я.

— А зачем терпеть?

— Что? — не сразу сообразил я.

— Плохой воздух? Ты сам только что сказал, что нужно его терпеть!

— Да потому что ты выдохнешь не только плохой, но и остатки хорошего… А-а-а, блин! Смотри, можешь попробовать… Только не на глубине! Лучше вообще на берегу, — на всякий, предупредил я. — Сначала вдохни, и засеки, сколько продержишься. В какой-то момент тебе захочется выдохнуть… ну, плохой воздух. Но ты терпи. И пусть тебе кто-нибудь посчитает. А потом пусть посчитает, сколько ты продержишься, если выдохнешь, когда появится такое желание и не будешь вдыхать… Поверь, — усмехнулся я, — лучше если лёгкие полны, даже таким воздухом, чем когда там вообще ничего не останется.

Потом я показал Семису «квадратное дыхание».

— А я помню! — в какой-то момент обрадовался парень, — Ты такое упражнение на рифе делал! Ты поэтому дольше всех мог под водой продержаться?

— Ну… Отчасти и из-за этого.

— Тогда так бы и сказал, — хмыкнул Семис, — это упражнение, чтоб дольше оставаться без воздуха!

— А я разве что-то другое сказал? — удивился я.

— Я, честно говоря, вообще ничего не понял из того, что ты тут только что рассказывал, — признался парень.

Ну вот, Скат, родилась внутри горькая усмешка, ты в очередной раз столкнулся с первобытным сознанием. И когда уже привыкнешь?

Каналоа я тоже припряг к дыхательным упражнениям.

— А мне это зачем? — хмуро покосился на меня бывший воин.

— А тебе надо! — не выдержав, припечатал я. Блин, как же с вами, ребята тяжело! — Просто делай, что я сказал и всё!

После, мы с Каналоа провели круговую тренировку, а одноногого я отправил плавать, наказав держаться возле берега.

— Плаваешь так, чтоб я тебя всё время видел, — наказал парню. — И чтоб не дальше от берега чем… ну, скажем бросок камня. Даже ближе. И если захочешь понырять — обязательно зови меня. Я должен тебя всё время видеть!


После завтрака, вдвоём с Каналоа отвезли Семиса домой. Сначала я боялся, что пацан начнёт возражать, он же вроде «помогать» приехал, но потом вдруг вспомнил себя в его возрасте. О чём я, вообще? Разве не был таким-же? Под любым предлогом выбраться к друзьям: на ту же рыбалку с ночёвкой. Вот так посидеть у костра… Поговорить о тех же девушках… Эх, молодость, молодость. Вздохнул — и вот дали, вроде как, второй шанс, и я даже пытался вести себя как подросток, но… Куда денешь груз прошедших десятилетий? Гормоны, плюс рюкзак лет за спиной и вон чего вышло!

Кстати, Семис подтвердил, что его отпустили лишь до утра.

На берегу у деревни я оставил Каналоа сторожить лодку — хоть Семис и сказал, что никто не возьмёт — и проводил парня до дома.

Арииаху не было, зато была не на шутку встревоженная мать Семиса.

— Слава духам, сынок, ты вернулся!

— А что могло случиться, мама?

— Говорят, со стороны заката видели большую лодку.

— Может запоздавший торговец, — пожал плечами Семис.

— Нет. Хаваки говорила, что это лодка людей войны!

— А ты верь больше этой сплетнице, — махнул рукой Семис. — Ну ладно, Скат, — обернулся он ко мне, — как только отец отпустит снова, я к тебе приплыву, можно?

— Конечно, — хлопнул я его по плечу. — Если вдруг не застанешь на пляже…

Задумался. А почему он может не застать меня на пляже? В лес мне вроде как нельзя…

— В общем, подожди там. Или я, или Каналоа скоро будем.

На том и расстались.

* * *

Была мысль на обратном пути нагарпунить рыбы у лягушатника. С лодки, наверно, это даже могло получиться быстрее, но мне не терпелось приступить к тренировкам.

Пока гребли назад подумал, что надо бы доработать лодку. Ну это ж дичь какая-то, работать поочерёдно с каждого борта, словно лопатой, когда можно сделать нормальные вёсла! Правда, для этого лодочка узковата. Но можно поставить выносные уключины, как на байдарках. На хорошем рычаге, да при почти байдарочных обводах можно такую скорость показать — местные обзавидуются!

— Кстати, боец, — пришла в голову ещё одна мысль, — нам же лук нельзя?

— Мы не воины, — ответил Каналоа, не оборачиваясь и не прекращая взмахивать гребком.

— А камни кидать нам можно?

— Камни? — в голосе послышалось пренебрежение. — Кто ж запретит? Любой мальчишка камнями кидается.

— Вот и хорошо, — не удержался от усмешки я. — А то что-то много последнее время каких-то непонятных лодок в округе развелось. Было бы хорошо их чем-нибудь ещё на подходе встретить. Пока на берег не высадились.


Обрезки каучуковых лент, что я оставил на воздухе, «поплыли» — размякли на солнце и превратились во что-то малопригодное. А два других жгута, помещённые в воду, отлично дожили до сего дня. Они по-прежнему упруго тянулись и, отпущенные, сжимались, словно настоящие резинки.

Ложе для арбалета я сделал почти метровой длины. Плюс то, что можно назвать рукояткой. Видел на картинках и более длинные подводные ружья под резинки, но делать оружие таким громоздким? Внутри поднялся настоящий протест — я же не снайперское «весло» делаю? Да и разворотистость под водой у длинного арбалета будет никакая.

Один из каучуковых жгутов примотал нитями к специальным «ушкам», что сделал с торца арбалета. По-хорошему бы каучук разрезать, и в место, куда будет приходиться хвостовик гарпуна, вставить прочную бечёвку… Но это потом.

Сейчас же, я упёр ложе одним концом в песок, вторым себе в живот, взялся обеими руками за «резинку» и медленно-медленно потянул на себя.

Честно говоря, с каждым сантиметром, с каждым килограммом натяжения, внутри всё сжималось — сейчас порвётся моя самоделка, не дав ни нормального натяжения, ни достаточного хода… И что тогда?

Хоть гнал такие мысли от себя, всё равно, когда петлю жгута зацепил за запорный штырь, подождал немного — вдруг жгут сейчас прям на глазах расползётся и лопнет? И только потом почувствовал, как всё тело закаменело от напряжения, а по лбу и спине стекают крупные капли пота.

Ну?…

Не веря себе, тронул пальцем натянутую струной «резинку». Сначала чуть-чуть, потом сильнее.

«Бам-м-м» басовито отозвался жгут.

Получилось?…

И сам же себе честно ответил — пока не знаю. Не думаю, что каучуковая самоделка выдержит много циклов растяжения-сжатия. По-любому, их тоже нужно делать много, но пока — держится.

А как работать будет?…

— Древки сделал? — внезапно охрипшим голосом спросил я «помощника».

Каналоа достал десяток бамбуковых палочек. Сантиметров по семьдесят длинной, толщиной в палец, ровные настолько, насколько это возможно.

— Давай наконечники, — попросил я.

Все шесть наконечников мы накрепко примотали тонкими растительными нитями к древкам. Благо бамбук — это трубка!

Затем я пристроил первый гарпун в желобок, вырезанный по верху ложа. Можно было бы и поровнее, мелькнуло в голове, но для первого раза — сойдёт.

Так, и куда бы тут прицелиться?

Придерживая гарпун большим пальцем — не совсем удобно, надо потом немного подстрогать ложе — я дошёл до склона, что ограждал мою базу с противоположной от океана стороны. Поднял «изделие», подперев левой рукой посередине.

Спусковая скоба, вырезанная из деревяшки, пошла туго. Учитывая, что большим пальцем я прижимал гарпун к ложу сверху, указательным и средним держал сам арбалет, то скобу я попытался выжать безымянным и мизинцем. Не самые сильные у человека пальцы.

Дожал.

Характерный хлёсткий звук сработавшей резинки перекрылся ударом вошедшего в склон гарпуна, и отозвался в душе торжествующими фанфарами!

— Ого! — Каналоа смотрел на гарпун совершенно круглыми глазами. — Твоя штука бьёт сильнее лука!

— А то! — самодовольно ощерился я. И азартно попросил. — Ну-ка дай-ка ещё гарпун!

Следующий я постарался всадить метров с пяти в растущее рядом со склоном тонкое деревце.

Промазал.

И ещё разок.

А вот четвёртый гарпун ударил аккурат в середину!

Вот только звук удара сопровождался треском раскалывающегося в щепки бамбукового древка! Да уж, слабоваты оказались гарпуны из бамбука… Ну, ничего! Тут же успокоил сам себя. Под водой сила удара будет послабее, по рыбе должны выдержать.

Как и ожидалось, наконечник тоже был безвозвратно испорчен — каменное острие вошло в древесину почти полностью, и выковыривать его я не стал — только разломаю при этом.

— Так, боец, — задавливая чувство вины я «озадачил» Каналоа, — нужны ещё наконечники!

— Сделаю, — кивнул тот. — А зачем ты про камни спрашивал? Из твоей штуки стрелы летят сильнее, чем из лука, — и тут же погрустнел. — Наверно, отец войны отнимет, как увидит. То, что ты сделал это оружие, а оружие…

— Да-да-да, — нетерпеливо перебил я его, — а оружие, это для воинов… Помню. Только это, — я поднял арбалет «дулом» вверх, удерживая за ручку, словно автомат, — против людей плохое оружие, — увидел недоверчивые глаза бывшего воина, пояснил, — стрела будет лететь недалеко. У лука её мечут разгибающиеся плечи, а тут… — потом вдруг вспомнил, как пытался объяснить про дыхание Семису… Сомневаюсь, что Каналоа поймёт про рычаги, начальную скорость, накопленную энергию… — Короче, боец, тут гарпун летит сильно, но недалеко. Меньше, чем у лука, точно. И, кстати, — пришёл ещё аргумент в голову, — эта, как ты говоришь штука, уступает в скорострельности луку. Сколько бы ты успел выпустить стрел из лука?… Ну вот!

Парень погрустнел ещё сильнее.

— Не куксись, — я самодовольно подмигнул Каналоа. Меня просто переполняли эмоции, — сегодня же покажу тебе кое-что, чем при случае сможем встретить нехороших людей. Издалека. А пока… Давай-ка подумаем, как присобачить к гарпуну линь… Бечёвку тонкую, что ты плёл.


Потом ещё пришлось доделывать новые ласты — вчера отвлёкся на Семиса. А ещё мы с Каналоа соорудили что-то типа мишени — скрутили плотной спиралью канат и зафиксировали его с обратной стороны планочками, чтоб не раскручивался и держал форму. Получилась почти профессиональная лучная мишень, диаметром около тридцати сантиметров. Отгрузили её камнями, привязали две верёвки — чтоб растянуть меж носом и кормой лодки.

— Давай, боец, — мотнул я головой в сторону лодочки, — забирайся. Будешь обеспечивающим. Директриса стрельбы — перпендикулярно береговой черте. Занимай позицию в шести метрах от уреза, глубина установки тоже шесть… — из-за переполнявшего меня возбуждения, в предвкушении тестов моего «изделия», я перестал контролировать речь. Благо, индифферентному Каналоа было пофиг на мои странности. — Направление стрельбы к берегу.

Натянул новенькие ласты. Сидя на берегу, по пояс в воде, взвёл арбалет. А меня здорово потряхивало!

Ну! Момент истины!

Удерживая заряженное оружие в правой руке за рукоять, наконечником вперёд, подсунув пальцы под скобу чтоб избежать случайного нажатия, и дыша из-под левой, я отплыл метров на тридцать в океан.

Развернулся.

Лодочка с Каналоа уже заняла свою позицию, как раз поперёк моего курса, если грести к берегу. Мишень должна висеть ровно под ней.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И, сложившись в поясе, я ушёл в сумрачную и прохладную глубину.

Правую с арбалетом вытянул вперёд — другая рука, чтоб удерживать оружие в воде не нужна. Снизу провисает шестиметровый линь — катушки пока никакой не придумал, поэтому оставил его так болтаться. Встречным потоком его прижало к телу. Надеюсь, ни за что там не зацепится, а то… я аж непроизвольно хрюкнул — а то может и оторвать что-нибудь. Из выступающих частей тела!

И очень медленно, только лишь чтоб управляться, пошёл вперёд.

Мишень я увидел метров за десять — чуть более светлое пятно на тёмном фоне. Где-то на заднем плане сознания промелькнуло сожаление — надо было развернуть моё «стрельбище» в сторону океана. Ну кого я тут подстрелить могу? Да и дальше шести метров гарпун не улетит.

Веревочный блин неторопливо наплывал на меня.

Девять…

Восемь…

Семь…

Пальцы выжали скобу, руку дёрнуло…

Ну-у-у!!!

Светлая чёрточка гарпуна метнулась от меня к мишени… На паре метров пробега вильнула… И ушла в сторону!

Чёрт! Сердце глухо бухнуло один раз. Гадство!

Всплыл, ухватился за борт лодки. Эмоции тут же «обсохли».

— Получилось? — надо мной склонился Каналоа.

Помотал головой, потом «продублировал голосом»:

— Нет.

Вытянул за линь гарпун. Осмотрел, крутя и так, и эдак. В который уже раз «стрельнул взглядом» вдоль.

— Дай-ка другой, — попросил у Каналоа.

Критически перебрал весь запас гарпунов, что взяли с собой в лодку. Где-то в сознании скептически морщился «внутренний критик»: «Можно подумать, на суше ты их не отбирал?»

Да, блин, отбирал…

Перевязали линь на другой гарпун. Вроде более ровный…

Взвёл у лодки, отплыл на исходную на спине. Продышался, глядя в безоблачную синь неба. Поехали?

Переворот, нырок, руку с арбалетом вперёд, взгляд вдоль «ствола». Ласты работают самыми кончиками, тело расслаблено — скольжу в толще воды. А вот и мишень проявилась на тёмном фоне…

Девять. Восемь. Семь. Шесть…

На этот раз подошёл чуть ближе.

Выстрел!

Да, твою ж дивизию! Теперь гарпун нырнул ниже мишени! Чёрт!

Вынырнул, схватился за борт.

— Давай другой! — выдохнул прям в лицо склонившегося Каналоа.


Через четыре попытки я стрелял уже меньше, чем с четырёх метров. Да, согласен, в реале мы всегда подходили к рыбе ближе, но… Но, чёрт побери! Если гарпун уже на двух метрах пробега имеет отклонение от траектории сантиметров в двадцать, то стрелять надо, чуть ли не вплотную приставив «ствол» подводного ружья к рыбе… А вот это уже, извините, фантастика! Я никогда так близко к добыче не приближусь…

— Вот что, Каналоа, — протянул, отрешённо глядя куда-то в океанскую даль, когда вышел после очередной, неудачной попытки. — Давай-ка мишень глубже. Метров на пятнадцать… В смысле, на сорок пять локтей, хорошо?

Океан сегодня спокойный, но, на всякий, решил перестраховаться. На сколько там достаёт волнение? Если память не подводит — три длинны волны?


На шестой попытке жгут лопнул. Но к этому я отнёсся вполне философски — не ждал, что первый же, буквально «на коленке» полученный, тяж из сырого каучука прослужит долго. Тут много к чему приходится относиться как к расходникам: ножи, ласты, наконечники. Теперь вот жгуты для арбалета.

Но то, что гарпуны отказывались лететь в цель… убивало.

Я, словно тюлень, втащил себя в лодку, чуть не перевернув утлую посудину.

— Давай, приятель, к берегу, — устало выдохнул помощнику.

Что сказалось сильнее — усталость от нырялки или эмоциональная опустошённость? Не знаю. Я сидел, свесив через борт ноги в длиннющих ластах, тупо смотрел на океан и равнодушно думал о том, что же я продемонстрирую через пару дней «комиссии старших» и как я потом буду жить? Хм… мысль о побеге с острова вновь казалась не такой уж и неправильной.

Глава 17 Встреча в деревне

Что же за непруха!

Как всегда, в состоянии близком к истерике, мозг переключился в режим сухо щёлкающего бездушного арифмометра — эмоции в такой момент лучше спрятать куда подальше. Чтоб не вышло чего.

Первое. Гарпуны.

Понятно, что раньше про такие проблемы я даже не знал! Даже самоделки делались из обычных трубок или металлических стержней, которые промышленность в оставленном мной мире выдавала «на-гора» с запредельным для этого мира качеством.

Второе. Жгуты.

Нужны ещё, а в лес мне нельзя.

Третье…

А-а-а, нафиг! Надо переключиться, надо просто переключиться и дать перегревающемуся мозгу отдохнуть.

Пойти понырять?

Нет, сейчас не лучшая идея! Я, словно наяву, увидел летящие по причудливым, изогнутым траекториям гарпуны.

Идея есть получше.

— Так, боец, паркуй лодку и топай сюда.… Научу, кой чему.

Я взял остатки бечёвки для линя, отрезал два метра, уселся прямо на песке, сложив ноги «по-турецки», и принялся вязать. Сосредоточенность и возня с узелками, требующая мелкой моторики, действовали успокаивающе.

— Смотри, — показал я подошедшему, как обычно, с постной физиономией Каналоа, — вот сюда завяжем петельку. Это на палец. Вот здесь, посерёдке, надо сделать, как бы, ложе… по-хорошему бы, кусок… хм, кожи… Да где его взять?! Во-о-от…

Встал, размял чуть затёкшие ноги — долго пришлось провозиться с этим «ложем».

— Ну-ка, поставь вон там пару кокосов…

А сам пока прошёлся по берегу, подбирая подходящие голыши. Неожиданно пришла в голову идея.

— Знаешь, что? — расплылся я в ехидной улыбочке. — На-ка, возьми пару камешков, — я протянул парню два голыша, весом грамм по сто пятьдесят.

Отошли от установленных на песке кокосов метров на двадцать.

— Попадёшь? — подмигнул я Каналоа.

В глубине души царапнула мыслишка: «А сам-то попаду?»

— Камнем по кокосу? — несколько пренебрежительно покосился на меня он.

И не говоря больше ни слова размахнулся… М-да-а… Первый же булыжник глухо стукнулся о кокосовый орех, заставив того откатиться с места.

— Молодец, — уважительно покачал я головой. — А как считаешь, это опасно для противника?

— Детская забава, — скривился боец.

— Ну-ну, — хмыкнул я, раскручивая петлю.

Что сказать? Давненько я не тренировался. Первый снаряд ушёл здорово левее. Второй почти попал, взметнув фонтанчик песка, не долетев полуметра до кокоса. А третий улетел вообще куда-то в сторону.

Перезаряжая пращу в очередной раз, поймал скептический взгляд бывшего воина, словно, приставленный к неразумному ребёнку, взрослый гувернёр смотрел на бесполезные, с его, взрослого, точки зрения, попытки.

«Ну-ну», — повторил про себя, непроизвольно заводясь.

Раскрутка… Изображавший мишень кокос словно взорвался с характерным треском!

— И, как? — подмигнул я, повернувшись к Каналоа.

Тот окатил меня странным взглядом, молча пошагал к «мишеням». Взял остатки ореха в руки, повертел, разве что не понюхал.

— Он ведь ещё даже не зрелый? — с сомнением посмотрел на меня.

— Представляешь, что будет, если я попаду кому-нибудь в голову? — вопросом на вопрос ответил я.

— А можно мне?! — с каким-то жадным блеском в глазах парень протянул руку.

— Развлекайся, — подмигнул я ему.


Сам, пока, без затей занялся физухой. Не тренировка, просто: немного отжиманий, выпрыгиваний из приседа, наклончики, скрутки. Только чтоб мозг отдохнул, только чтоб переключиться.

Итак, что имеем?

Тяжи новые, по-любому, нужны. Запас, в конце концов, можно брать с собой в лодку и менять по мере износа. Да хоть, десяток за охоту, лишь бы были!

Латекса я ещё наберу. Разве что, его надо носить сюда, а не ставить застывать на месте. И, пофиг, на запрет — кто увидит то? А увидит… Хм, тогда пусть лучше бегает быстро, а то настроение у меня сейчас соответствующее.

Жаль только, с вулканизацией ничего не придумывается — нужна сера, а её я на острове не видел.

Появилась и мысль насчёт линя — надо сделать что-то типа безынерционной катушки. В смысле — шпулю, развёрнутую вдоль направления выстрела, тогда линь будет просто сбрасываться с открытого торца. А вымотать можно и руками.

Но вот, гарпуны… Чёрт!

Нет, так-то я понимал, что ничего невозможного с ними нет, нужно, так сказать, обратиться к опыту предков. Во-первых, нужна прямослойная древесина. Это, как ни странно покажется — от дерева, которое растёт прямо. Чем ровнее ствол, тем лучше!

Взять чурбачок, наколоть вдоль волокон… Ещё, можно потом склеить, из четырёх планок, под прессом, вообще огонь будет! Чтоб древко получилось ровным, его можно распарить и высушить в форме… Хотя из чего я форму буду делать? Была бы тут глина…

А может сделать токарник? Хм… Я аж замер, прервав серию наклонов. А что? Ничего особо сложного: резец из камня сделаю, нужно два патрона, чтоб древко зажать, но и это можно придумать. Суппорт? Вообще-то, резец ещё веке в семнадцатом в руках держали, даже когда по металлу работали. А по дереву… Я вспомнил токарный станок по дереву, что стоял в нашей школе, в кабинете для уроков труда.

Вот только, как избежать прогиба заготовки под нажимом резца? Хм… Вроде бы есть приспособа, даже помню, как называется — люнет…

Тфу, блин! Я в сердцах сплюнул на песок. Да какой люнет, какой токарник? Скат, ты о чём тут вообще?! В душе вскипела злость. Я сколько этот станок буду «изобретать», а?! Тебе, фантазёр хренов, послезавтра надо нырнуть и добыть хорошую большую рыбину, а не прогрессом, в отдельно взятом каменно-вековом племени, заниматься!

Чтоб хоть как-то остыть — не надевая ласт, как был, только с ножнами на голени — сиганул в воду. И пошёл в открытый океан быстрым кролем.


Вернулся на берег не менее чем через полчаса. Плаванье и нырки немного остудили злость. К немалому моему удивлению, на берегу Каналоа как заведённый тренировался с пращой.

Хотя, чему я удивляюсь? Это же бывший воин! А тут ему в руки досталась игрушка, что по закону и не оружие вроде, а по поражающему действию, наверно, местный лук даже превосходит.

— Каналоа, — позвал я.

Парень обернулся — взгляд чуть ли не безумный.

— Я отойду. Ненадолго, — предупредил, — ты тут посматривай… Да, и не забудь, на тебе наконечники! — сказал строго, словно вспомнив, что я вообще-то для него «непосредственный начальник».

Пару мгновений тот, словно не понимал: кто я, что от него хочу. Ещё миг — и в глазах мелькнуло узнавание.

— Да, Скат, сделаю. Только… — блин, ну как ребёнок! — Я ещё немного потренируюсь?

Прицепил к поясу «расходный» каменный нож, на боку в подвесе устроился томагавк. Помнится я ещё копьё себе делал, но тогда-то я, вообще, вне закона был. Пожалуй, и сейчас не стоит наглеть. Кинжал, в ножнах на голени, я и так теперь не снимал.

Взял ещё пару кокосовых скорлупок, увязав верёвкой, и бамбуковое «ведро» — кусок ствола, открытый с одной стороны и с привязанной верёвочной ручкой — возвращаться, балансируя имея по кокосу в каждой руке я больше не хочу.

Подошёл к берегу, обернулся на увлечённого новой игрушкой парня.

— Слушай, Каналоа…

Тот поднял на меня взгляд.

— Ты вот что… Об этом, — кивнул на пращу, — никому. Ясно? В смысле — это моя тайна. Тебе я её доверил. И всё. Не надо про неё больше знать никому, понял?

* * *

Не надо местным разгонять гонку вооружений, думал я, поднимаясь наверх, туда, где ещё оставались гевеи. Ведь эти дикари просто перебьют друг друга, как нефиг делать! И то, что я дам «убервафлю» только «своим», ни от чего не спасёт. Уж чего-чего, а пращу повторить — особых мозгов не нужно. Тут только принцип подсмотреть, а дальше найдётся кому догадаться. И всё! Я, мысленно содрогнулся, представив, что будет, когда на открытом бережочке сойдутся две толпы с пращами, но без защиты. Не-е-е… Мне такого не надо! Пусть и дальше пуляют друг в друга лёгкими стрелами из слабых луков. Мне же проще, если вдруг придётся лбами столкнуться.


То, что в намеченном мной участке леса топчется кто-то посторонний, я понял раньше, чем его увидел. Тут же, без раздумий, я аккуратно положил кокосовые скорлупки вместе с ведром на землю. Правая рука, словно сама по себе, вытянула топорик из подвеса.

Ну? И кого тут носит? Перекатываясь с пятки на носок, скользнул за ближайшее дерево.

Ага! Кто-то тихо, ну как он видимо считал, прогуливался по джунглям. Вот крадущаяся фигурка, наконец, показалась в разрыве растительности…

Эруэра! А ты что тут делаешь?

Каруселью, словно в револьверной установке, крутанулись варианты. Уйти? Он-то меня ещё не заметил. Или последить, чего ещё здесь средненькому нужно? А может, придушить, по-тихому? Ну, ушёл человек в лес, и нет человека. Я-то тут при чём?

Нет, признал со вздохом, всё не то.

— Чё ты тут шарахаешься? — сдвинув брови к переносице и, непринуждённо поигрывая топориком, я показался перед братцем.

Реакция — на загляденье! Чуть не подпрыгнув на месте, словно кот, обнаруживший подкравшегося сзади огурца, тот выронил здоровенный суковатый дрын и замер, испуганно вылупившись на меня.

— Чего в одиночку-то? — усмехнулся я.

Нет, после такой реакции, какое-то время я просто не мог себя заставить кошмарить братца. Уж больно он выглядел… по-детски, что ль?

— Ты что здесь делаешь? — Эруэра спешно пытался придать себе грозный вид. — Тебе нельзя здесь находиться!

Он сделал попытку поднять дрын, но, было дёрнувшись, передумал, видимо, испугавшись совсем потерять меня из вида, пока будет наклоняться.

Блин, «Аника-воин», мог бы и ногой подкинуть своё убер-оружие!

— Ты слышал решение вождя! — продолжил он распаляясь. — Ты не можешь здесь быть!

— Это почему? — с наигранно наивной мордой поинтересовался я.

— Ты теперь — человек воды! — он углядел мои татушки. — Вам нечего делать в лесу!.. Ты ведь слышал, что тогда сказал вождь?

За время его спича я успел сделать пару-тройку шагов ему навстречу. Таких, незаметных. Скользящих. На чуть подсогнутых ногах, когда тело, будто само-собой, скользит над землёй. Не забывая, играючись, подкидывать в руке томагавк.

— Я очень хорошо слышал вождя, — широко улыбаясь, я сделал ещё шажок. — Мне нельзя работать в лесу… — шаг. — Добывать то, что мне необходимо для дела… — шаг. — Даже если от этого зависит жизнь всего племени… — шаг.

Уверенность из моего братца утекала, как вода из лопнувшей ёмкости — на глазах. Шаг — и словно ещё порция уверенности утекла в землю. Я даже непроизвольно покосился — из него точно ничего не вытекает?

Остановился в трёх шагах от Эруэры. На деле он уже покойник — с такой дистанции даже среагировать не успеет.

Я ещё раз лучисто улыбнулся.

— Но я ведь просто иду… Иду через лес. Разве это запрещено?

— Н-н-не-е-ет… — почти проблеял братец.

Кажется до него стало доходить, что караулить меня вот так, в одиночку, в лесу, где никто не увидит и не услышит… случись чего — плохая была идея.

— А ты то, братец, что тут делаешь? — повторил я вопрос, не переставая широко улыбаться.

Ситуация меня веселила. А может недавно пережитый стресс из-за неудачи так выходил?

— Кто-то должен следить, чтоб вы, водяные, не шастали по нашему лесу! — почти напыщенно выдавил он.

— Понятно… — с умным видом я покивал. — Ну давай, следи, — захотелось хлопнуть его по плечу. По сильнее, чтоб прям посинело. Сдержался. — А я пошёл.

— Куда? — как-то растерянно выдохнул Эруэра.

— Куда шёл, — я пожал плечами. — Туда и пойду.

И пройдя мимо стоящего столбом среднего братца я, разве что, не насвистывая себе под нос, зашагал в сторону поселения.

* * *

— Тебе не понравилась Инина.

Сестра не спрашивала, сестра констатировала.

— С чего такие выводы? — удивился я. — Она… миленькая.

С Хаэатой мы разговаривали неподалёку от поселкового водоёмчика, рядом с которым я её впервые увидел. Именно я, не Хеху.

Идея, дойти до сестры, возникла в момент, когда разговаривал с Эруэра. Да почему бы и нет? Я её, реально, воспринимал как близкого родственника — может от Хеху осталось? Но дома вошкалась жена старшего с детьми, а разговаривать в её присутствии? Не, не хочу. Даже, если мы просто болтаем. Некоторым людям лучше вообще никакой информации о себе не давать. Жить потом будет не так сложно. Поэтому, выяснив, что сестра ушла стирать, я даже обрадовался.

— Я не понимаю, что такое миленькая, — Хаэата упёрла ручки в боки. — Или тебе девушка нравится, или нет!

Буквально припечатала! Я внутренне усмехнулся: а неплохая хозяйка из Хаэаты выйдет! Твёрдая, упрямая. Вон как распалилась!

— Напомни, когда обряд? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Уже скоро, — тут же переключилась сестра: тон смягчился, в голосе появились радостные нотки. — Энеле говорит, как урожай соберут. Скорей бы уже, — надула губки Хаэата, — Фива мне всю голову проела. Измывается, будто напоследок!

— Напоследок и есть, — согласился я. — Волнуешься?

— Не знаю, — дёрнула вверх плечики сестрёнка, — как-то… не до этого сейчас… Забот навалилось… Урожай надо собирать, отец вот, никак не выздоровеет.

Внутри кольнула заноза. Странные какие-то у меня угрызения совести — сестра рассказывает о лежащем при смерти отце, а я переживаю не о том, что он может умереть, а о том, что, на самом деле, мне — хоть бы хны. Никаких чувств или мыслей!

Хотя, по правде, мне, как Константину Мантину, на этого аборигена должно быть в общем-то наплевать, он мне никто. Но ведь для остальных-то я Хеху. А этот Хеху даже проведать больного родителя не зайдёт!

— Как мама? — спросил зачем-то.

— Хлопочет. Тоже переживает — если отец умрёт, в доме Фива хозяйкой станет…

— Да уж, эта Фива…

— Так ты мне и не ответил, — вернула разговор в прежнее русло сестра, — чем тебе Инина не угодила?

— Да почему не угодила то?

— Братец, — Хаэата даже приблизилась на полшага и понизила голос, — ну я же не вчера родилась… Или ты думаешь, мы с Энеле лишь за ручку держались? Да о сборе урожая разговаривали?

Что? Я на секунду потерял дар речи. Это мне сейчас женщина, пусть даже считающая себя моей родной сестрой выговаривает, что я на первом свидании её подругу ни разу за сиську не подержал?

— Хеху, ну в кого ты такой… робкий? — продолжала выговаривать сестра полушёпотом, — Понимаю, что опыта у тебя маловато, но ты же должен был и о девушке подумать! Она, бедняжка, сейчас совсем расстроилась…

— Да она то с чего? — не удержался я.

— А ты думаешь, мы не переживаем, если на нас парни внимания не обращают? Думаешь, я её не расспросила, как у вас всё прошло?

— Ну, расспросила, и чего?

— Хеху, ну ты… — сестра прикусила губу и возмущённо помотала головой. — Слушай, ты ведь с Кири не был таким… таким… рохлей! Особенно… — она игриво подмигнула, — после того, как тебя стали ловить. Она мне всё подробно рассказала!

Ага, ухмыльнулся я мысленно, ещё и красок небось добавила.

— А тут ты чего? — сестра продолжила меня «песочить». — Погуляли, поговорили о ерунде какой-то! Инина, бедняжка, и так тебе пыталась понравиться и эдак… А ты, дурак деревянный… — она капризно поджала губы, окатила меня огненным взглядом, — хоть бы, разок к дереву прижал!

— Да… — я аж растерялся, — понравиться? Это вот так? — я шумно выдохнул, покачал головой, припоминая. — То есть, все эти разговоры о… как она классно готовит лепёшки, и как отец хвалит её за перетирание комьев земли на делянке?… О, ду́хи!

— А чего тебе ещё надо? — теперь уже и Хаэата похоже начала злиться: руки в боки, глаза чуть-ли не навыкате. — Она хорошая хозяйка, готовить умеет. И она, заметь, крепкая — рожать может!

Блин… Я шумно вздохнул. Слышь! Я ж не кобылу племенную покупаю?

Хотел было ещё сказать Хаэате, что вообще-то, если она мне сватает потенциальную жену, мне с ней не только детей делать. Мне с ней время проводить. И поговорить надо о чём-нибудь. На какую-то тему, интересную, как минимум, мне.

Но не стал. Из меня, как будто, воздух выпустили. Ну, в самом деле, чего я завёлся-то? Во-первых, чего я хотел от патриархальных людей? Вон, даже в моём времени, ещё в начале века — дед рассказывал: приходит его отец домой, всё, говорит, сговорились, завтра к Михалычу пойдём свататься, будет тебе его Настька женой. И никаких: нравится, не нравится — родители решили, и точка. Тут даже проще. А во-вторых… Я же не обещаю жениться? Так, время провести… К тому же, у меня давно уже женщины не было, а в моём теперешнем возрасте воздержание не на пользу.

— Ладно, сестрёнка. Пусть твоя Инина не расстраивается… Давай я с ней ещё разок… встречусь.

— Вот и молодец! — тут же расцвела Хаэата. — И смотри мне, — смешно нахмурившись она погрозила пальцем, — в этот раз не подведи!


— А вот и он! И искать не надо!

Я вздрогнул. Чёрт! Расслабился! Сестра, своими разговорами, выбила из колеи, я и «поплыл», перестал отслеживать обстановку. А ведь голос был явно адресован мне!

В последний миг удержался, чтоб не нырнуть за ближайшее укрытие, на ходу выхватывая томагавк и кинжал. Сознание словно включилось в картинку, которую мои органы чувств в автоматическом режиме снимали с окружающего.

У прудика четыре тётки, стирают, шумно треплются. Позади довольно толстое дерево — сам собой в начале разговора встал так, чтоб спина была прикрыта. И оттуда никаких шумов не было.

Зато по тропинке, со стороны рыбацкой деревни приближались двое. Шагающего впереди крупного воина, лет двадцати пяти, я знал — это он меня держал тогда, когда я впервые попался Ману. Здорово я ему тогда печень осушил. Вот только имя… А, вспомнил!

— Здоро́во, Тайки! Ты так говоришь, будто я вам зачем-то понадобился.

Сам, как бы между делом, чиркнул внутренней поверхностью предплечья по топорику — проверил, насколько свободно он ходит в подвесе. Шевельнул левой ногой, проверяя, как там ножны.

— Жалуются на тебя… Скат, — воин начал говорить ещё метров с десяти. — Говорят законы нарушаешь. Говорят, людям земли угрожаешь.

Но, услышав интонации, я чутка расслабился. Так не говорят, когда собираются в следующий миг броситься. Голос, словно у старшего патруля, останавливающего слегка подвыпившего «клиента» — вроде бы и грозный: «У нас не забалуешь!», но, в то же время, чувствуется, что говорящий сам ещё не разобрался в ситуации — а вдруг как ситуёвина выше его козырька? Вдруг «клиента» надо не крутить, а, наоборот — под белы рученьки домой припроводить со всем уважением?

А вот, сопровождавший его второй человек войны вёл себя словно щен, которого впервые на охоту взяли — океан энтузиазма и столько же желания заработать очков. Молодой. Постарше моего Хеху, но вряд ли больше чем на два-три года. Хотя и выглядит поздоровее, видимо из детей воинов, что в детстве не испытывали дефицита калорий. Вооружён он был, в отличие от Тайки, копьём, которое, как только увидел меня, тут же взял на изготовку — двумя руками нижним хватом. Никаких «трофеев» на шее у него не болталось.

— И кто же жалуется?… Хотя можешь не говорить, — я досадливо поморщился, — уже догадался. Тогда скажи, чего такого я нарушил?

Воины подошли ближе. Тайки остановился метрах в четырёх. Хорошая дистанция — быстро не преодолеть, если что, будет мгновенье или два в запасе, но и напрягать голосовые связки уже не надо.

А вот молодой подошёл ближе. Зайдя чуть сбоку, он остановился лишь тогда, когда наконечник его выставленного вперёд копья оказался буквально в считанных сантиметрах от моей головы. Мало того! Он ещё и принялся слегка «дразнить» меня им, словно медведя! Весь сжался, ноги-руки напряжены… Блин, так ты долго не простоишь! Взгляд у него… Действительно, словно дразнит.

— Слышь, — я кивнул старшему «наряда» на «энтузиаста», не выпуская того из виду, — он нормальный? Чего он в меня своей палкой тычет?

— Не обращай внимания, — как будто речь шла о чём-то несущественном, махнул рукой Тайки. — Недавно взяли. Сын старого Ихаки. Ты лучше скажи, зачем ты в лес ходил? Тебе же запретили!

— Давай-ка проясним, — я развернулся к нему целиком. — Мне вождь запретил работать в лесу. Но ведь не ходить по нему? Вы то, вон, разгуливаете. И другие люди касты сетей, бывало, к земляным ходят, — я вспомнил Анат, сестру того матроса, что должен был вывезти меня с острова. Эх, как же давно это было! Ну, если ориентироваться по ощущениям.

— А куда ты шёл через лес? — прищурившись и склонив голову, словно инспектор на разборе, спросил Тайки.

— Как, куда? — развёл я руками. — Сюда. К сестре, — показал взглядом на обратившуюся в соляной столб, по-прежнему стоящую рядом сестрёнку. — Я что, теперь, и к родне не могу сходить? А у неё, между прочим, скоро свадьба!.. Да не тычь ты в меня своей ковырялкой! — это уже относилось к молодому, по-прежнему, мелкими движениями, словно отрабатывающего на мне упражнение «коротким коли». Благо не достал ни разу.

— Это так? — с интересом взглянул на Хаэату Тайки.

— Да-да, конечно, — поспешила подтвердить сестра. — А ещё я хотела познакомить Хеху со своей подругой…

Я в очередной раз поразился схожести реакций. Тайки не хватало лишь жетона ГАИ на грудь и фуражки. В моей прежней жизни с таким выражением лица инспектора,́ выслушав объяснения, возвращали права, желая счастливого пути.

— То есть ты в лесу не работал? И брата своего ты не трогал?

— Да клянусь всеми водяными духами! — я даже руки к груди прижал. И тут же, мелкому: — Слышь, малой, по-хорошему прошу, прекрати!

А пацан, словно наслаждался. В голове мелькнул образ не шибко умного ребёнка, что дразнит палкой вроде как привязанного пса с, казалось бы, безопасного расстояния…

Хм, ну ладно. Не все псы оказываются привязанными.

Со словами:

— Ну, я же просил!

Мягким, скользящим шагом оказался сбоку от острия. И в тот момент, когда ещё не сообразивший что происходит, копейщик по привычке сделал своё «коли», захватил одной рукой древко и продолжил его же движение… Оставалось лишь пнуть в колено, потянувшегося за внезапно ускользающим из рук оружием, парнягу и слегка хлопнуть по древку в районе сжимающей его руки.

Всё. Пацан кубарем полетел на землю, а копьё осталось у меня.

Проделал всё специально мягко, расслаблено, контролируя краем глаза Тайки — а ну как впишется? Именно из-за него я не жестил и делал всё, словно на расслабоне — пацан даже пальцами не поплатился за такой жёсткий хват.

Тайки не подвёл, вот что значит опыт. Он даже не шелохнулся, проводив насмешливым взглядом полёт своего напарника, осуждающе покачал головой, словно приговаривая про себя: «Эх, молодёжь! Учишь вас, учишь…». А потом протянул руку, выжидательно посматривая на меня.

Я пожал плечами, дескать, «больно надо!». Бросил взгляд на копьё. Легковато. Скорее метательное. Крутанул в руке. Баланс неплох.

— Держи, — коротким движением отправил вертикально ориентированное копьецо воину, — мне то оно зачем? Для рыбы что ль…

Тот непринуждённо поймал оружие, усмешкой оценил шутку.

— Пошли, — кинул уже через плечо своему напарнику, — всё здесь нормально. Опять эти земляные промеж себя договориться не могут, серьёзных людей от дел отвлекают…

— А этот? — Пацан уже вскочил на ноги, и лишь взгляд старшего удержал его от того, чтоб броситься на меня. — Мы так его и отпустим?

— Он не сделал ничего против закона, — равнодушным тоном поведал воин.

— Он поднял руку на человека войны! — возмутился пацан.

— Пошли уже, — повысил тон воин. Ухмыльнулся себе под нос, — «человек войны». Ты лучше думай, как сейчас будешь перед правой рукой оправдываться.

— За что?!

— За то, что оружие потерял!

Они вскоре скрылись за растительностью, но до меня ещё какое-то время доносились их переругивания: возмущённые молодого, и насмешливо-ироничные Тайки.

А я словно застыл. Ведь именно в тот момент, когда я коротким броском перекидывал копьецо воину, в сознании мелькнуло одно лишь слово: «Гавайка!»

Глава 18 Первая добыча

Возвращался на базу почти бегом. Один раз чуть шею не свернул, когда на крутом склоне нога поехала…

В голове билась единственная мысль: «Ну какой же я идиот! Кретин! Дебил!» Вот она — сила стереотипов, вот оно шаблонное мышление! Эх, прав был Командир, когда зарезал то повышение, с формулировкой: «Излишне склонен к шаблонным действиям». А вот Егорова, который и обошёл меня тогда, всегда отличало умение увидеть нечто такое, про что ни мы, ни противник — не важно, условный или нет — даже и после стакана, не подумали бы. Кстати, не удивительно, что дембельнулся однокашничек каперангом. А не будь развала «нерушимого», мог бы, наверно, и адмиральские погоны успеть примерить.

Я отогнал ностальгические воспоминания: было и было, что теперь-то перетирать? Назад не отыграешь. Надо думать про здесь и сейчас, а прошлое оставить для историков.

И тут же новый укол: «Эх, Скат-Скат, пластиножаберное ты чудовище!» — криво усмехнулся на бегу — «А помнишь, как сам же и отказался от использования копья под водой? Дескать в водной среде, с должной скоростью рукой не ткнуть, всякие умные термины вспоминал: „гидравлические потери“, „вязкие среды“…»

А решение-то вот, на поверхности лежало!


На пляжике сидел склонившийся над кучкой кремня Каналоа и мерно постукивал камнем по камню. Понятно. Надоело с пращой играться, наконец-то занялся делом.

Я внутренне посмеялся — да, парень, праща это тебе даже не лук. Из лука, хотя бы, можно стрелу в нужном направлении послать, а вот сколько начинающих пращников побили стёкла в домах, вроде бы стоящих совсем не там, куда целились?

Но тут я заметил ещё кое-что, и усмешка померкла внутри, оставив после себя удивление. На том месте, где я ставил кокосы в виде мишеней, валялось подозрительно много осколков. Так, минуточку! Я же только два использовал. А тут крошева, минимум с десятка!

— Здоро́во, боец, как успехи?

Каналоа поднял взгляд.

— Пока четыре штуки сделал.

— Молодец! Благодарю за службу!

Тот, не отреагировав, вернулся к прерванному занятию.

— Слушай… — я, понизив тон, опять покосился на «кокосовое побоище», — а это… Ты?

Блин, конечно, он, а кто ещё? Скат! Ну, кончай тупить, ёлы-палы!

Быстрый взгляд помощника.

— Я.

И опять: тук-тук по камню. Идол деревянный!

— Слушай, ты это… Кокосы побереги что ль. Ставь как мишень что-нибудь другое, ладно? Камни, например.

— Хорошо.

Вот и поговорили! Чёрт, надо было спросить, с какой это дистанции он так?

А-а-а, зараза, о чём это я? Какие кокосы, какая дистанция? Приди уже в себя, Скат! Дело!

— Покажи-ка, что получилось, — сдерживая начинающийся мандражик, подошёл я к парню.

Тот положил передо мной новенькие наконечники.

Повертел их в руках, выбрал один, что мне показался более подходящим. И стал намеренно тщательно и не торопясь прилаживать к трёхметровой бамбучине, которую только-что срубил в роще.

И, вообще! Чего это я так возбудился? Ну-ка, морской дьявол, отставить эмоции. Получится, тогда и будете радоваться, а сейчас — сосредоточьтесь на задаче, товарищ кап-три.

Каналоа неодобрительно посмотрел на мою возню. Ну как же, как же — опять я копьё делаю, не иначе. И продолжил выстукивать новые наконечники.

Как ни старался, разогнанный близким разрешением проблемы, мозг не хотел успокаиваться.

Хм… Три метра. Я не переборщил?

Рука непроизвольно потянулась почесать затылок.

Да и, пофиг. Если слишком длинно получится, всегда укоротить можно!

Нашёл обрывки порвавшегося жгута. Осмотрел. Похоже, послужит ещё.

Сложил его по разрыву с напуском сантиметров пять и плотно-плотно обмотал тонкой растительной ниткой. Ещё и узел убрал под намотку, это-то я умею.

Попробовал. Однако, крепко держится.

Потом я его ещё порастягивал. Ну что? Выдержишь ещё несколько натяжений? Хоть и истрепался ты уже изрядно, нов запасе-то у меня всего один остаётся. Понятно, что, несмотря на запрет, я всё равно пойду за латексом, но, кто знает, как всё обернётся? Вот и пусть последняя каучуковая лента в эн-зэ побудет.

Жгут лохматился, местами начал менять цвет — видимо, сказывались растяжения-сжатия, приводившие к нарушению структуры материала — и в целом не создавал впечатления надёжности. Но пока работал.

Пофиг, пляшем!

И я привязал жгут к заднему концу трёхметрового бамбукового дрына. Хмыкнул: было бы это копьё, можно было бы назвать «подтоком».

Затем, промелькнуло сожаление: «Эх, если бы сразу дотумкал, а не тратил время на все эти вырезания ложа, на все эти попытки пострелять из арбалета! Давно бы уже с рыбой был!»

Спокойно, Скат, спокойно. Итак… Сначала вяжем петлю на свободный конец жгута. Теперь петлю на кисть.

Теперь скользя рукой по древку, отводим задний конец — подток — максимально назад, натягивая жгут…

А, блин! Жгут натянувшись выгнул моё «копьё» дугой! Вот гадство! Чуть не сломал.

Хотя, что я переживаю? Уж бамбука у меня под боком — завались!

Бамбук, для гавайки, не самый лучший вариант — эти выступающие перемычки! По-хорошему, нужно гладкое древко… Вот только сколько времени уйдёт на изготовление древка из чего-то другого? Давай-ка я сначала на бамбуке технологию отработаю.

В следующую попытку я поступил по-другому — натягивая жгут провернул бамбучину один раз вокруг своей оси. Теперь жгут навился спиралью, и древко оставалось прямым. Прислушиваясь к ощущениям, ожидая в любой момент звука лопнувшей резинки я вытянул многострадальную ленту почти на два метра.

Хватит, а то и правда лопнет.

Нацелился… Эх, нет подходящей мишени. Тогда просто в океан.

Ну? Пробую?

И тут же аккуратно «разрядил», отпустив натяжение жгута. Ну его! На воздухе сопротивления считай никакого. Вдруг древко вылетев, просто порвёт тяж?

— Вот что, боец, — сказал, уже натягивая ласты. — Ты посматривай в воду. Мало ли, что…

Каналоа поднял голову, отвлёкшись от очередной заготовки. Посмотрел внимательно, кивнул.

Так всё, Скат, теперь серьёзно. Голову очистить, эмоции, мысли всякие — всё вон. Вдох… И длинный выдох. Вдох… Вы-ы-ыдох…

Пульс тут же начал замедляться. Покачал головой, расслабляя шею, убирая зажимы. Продышался.

Готов? Поехали.

Удерживая в правой руке пока невзведённую гавайку, я соскользнул в воду.

* * *

Итак, «гавайка». Память тут же услужливо подсказала — вообще-то: «гавайский слинг» или гавайское копьё. Про её использование слышал, даже пару снятых любительских фильмов смотрел. Но никогда не видел в живую. К тому же, на мой взгляд, по сравнению с хорошим пневматом, гавайка — сродни детской забаве. Что-то несерьёзное. Вот поэтому и не вспомнил про неё сразу!

Сходу провалился метров на пятнадцать. Пока погружался, «взвёл», не забывая чуть вращать древко. Теперь я падал в глубину, вытянув вперёд правую руку, а из сжатого кулака ещё дальше торчал метровый кусок бамбука с каменным остриём на конце. Второй конец болтался где-то в районе ласт, и, пока я проходил зону положительной плавучести, периодически стучался об него стопами.

Нехитрые расчёты показывали, что сокращение жгута даст мне метр. Ещё сколько-то она пролетит по инерции. Сколько? Оптимистично предположу, что ещё метр. Плюс метр торчит впереди… Ну ладно, приплюсуем и руку, хотя это меньше полуметра от головы. То есть к добыче мне надо приблизиться на три метра, или ближе… Блин, при такой прозрачности воды это очень и очень близко!

Чуть глубже двадцати метров я увидел каракатицу. Плывёт себе по каким-то каракатьим делам. Ты-то мне голубушка и нужна!

В падении, а по-другому моё погружение ниже границы плавучести уже не назвать, постарался максимально прижаться к скале. Думаю, что каракатица если и ждёт угрозу, то скорее со стороны открытой воды.

Пять метров до цели…

Четыре…

Только не спугнуть! Я не разгонялся, закончив работать ластами задолго до того, как стал погружаться под собственным весом.

Три. Пора!

Разжал кулак и древко, выталкиваемое жгутом, метнулось вперёд.

В последний момент каракатица видимо что-то почувствовала или увидела и попыталась сбежать.

Поздно!

Я скорее понял, что попал, чем увидел и, тем более, почувствовал — запаса инерции изделия хватило, чтоб древко ушло вперёд больше, чем на свою длину, хвост гавайки выскочил из руки, так что пришлось его подтягивать за резинку.

Только тогда я ощутил, что на другом конце древка бьётся добыча — каракатица выпустила такой клуб чернил, что совершенно скрылась в нём. Но как только бамбучина оказалась вновь у меня в руке, по её вибрациям я понял — есть!

Радость оказалась не долгой — вскоре моллюск сорвался с наконечника и куда-то подевался. Наверно шмыгнул под какой-нибудь камень или выступ, пользуясь повисшей в воде «дымовой завесой».

А я тут же развернулся к воздуху и заработал ластами.

Вышел на поверхность метрах в трёх от берега. Продышался. Где-то в глубине сознания робко постучалась радость: «Ну что, пора?»

Будто отвечая кому-то реальному, помотал головой. Нет. Пока ныряю — никаких отвлечённых мыслей или чувств. Только по задаче.

Кстати, о «задаче»… Хм, нужен какой-то стопор, «флажок» — что-то, что предотвратит соскальзывание добычи с копья.

В воображении прокрутился хоровод вариантов, правда для большинства мне нужно было бы где-то взять листовой металл, согнуть деталюшку по наконечнику и, до кучи, подпружинить.

В итоге, сделал так, как уже работало — срезал сантиметров двадцать у наконечника вдоль и по краям вырезал направленные назад зубцы. Работало до этого? Вот и сейчас не должно подвести.

В принципе — почти не подвело. Когда я «стрельнул» следующую каракатицу, то первое время она с гавайки не слетала. Я даже почувствовал, как она перестала трепыхаться — видать очень удачно попал, обычно морские гады очень живучие.

Но потом, когда уже всплыл и подтянул к себе свободно болтающееся на каучуковом жгуте древко, оказалось, что наконечник пуст.

Понятно — и тут сила привычки. Когда охотишься с подводным ружьём, после выстрела вполне можно про добычу не думать: если гарпун пробил рыбу и хорошенько зацепился, то привязанный линем к ружью ни он, ни добыча уже никуда не денутся. Всплываешь и подтягиваешь за леску.

В моём варианте, похоже, фиксирующих свойств зубцов не хватило.

Ладно…

К третьей каракатице я смог приблизиться на дистанцию выстрела лишь спустя четыре погружения. Один раз вообще — нырнул, дошёл до глубины, где привык их видеть… И никого не обнаружил! Прошёл вдоль скалы, пока лёгкие не дёрнуло первой контракцией, после чего хочешь не хочешь, а надо всплывать. Азарт в подводной охоте опасен смертельно. Азарт убил больше подвохов, чем вся подводная фауна вместе взятая.

Ещё несколько раз погружался, видел цель, но приблизиться на дистанцию уверенного выстрела не получалось.

И лишь на пятый нырок, я, наконец, добыл первую в этом мире, по-настоящему подводную добычу!

Действовал намеренно неспешно. Дакдайв. Лениво в разножку прошёл первые десять метров. Ещё метров пять проскользил по инерции, убирая последние мышечные зажимы в ногах. С началом зоны отрицательной плавучести лёгким шевелением ласт изменил траекторию, чтоб падать не вертикально, как лом, а направил себя градусов под сорок пять вдоль подводного склона.

Новую каракатицу, почти сливавшуюся со скалой, заметил ещё метров за десять и чуть дальше к северу. Слегка прогнулся в пояснице, подправляя угол падения.

Гавайка уже взведена, взгляд прикипел к цели.

Шесть метров.

Плывёт себе, неспешно.

Пять метров.

Взгляд вдоль древка, рука непроизвольно вытянулась сильнее вперёд, словно стараясь ещё чуть-чуть приблизиться к долгожданной добыче.

Четыре. Три. Два с половиной…

Выстрел!

На месте, где только что плыла каракатица, словно пакет с чёрной краской взорвался. Клубы чернил повисли облаками, закрывая от меня добычу.

Я тут же ухватил подток древка, подтянул, перехватил гавайку второй рукой и развернул её к далёкому свету.

Всё! Никуда не денешься!

Каракатица ещё билась, ещё плевалась чернилами, а я уже во всю работал ластами вытаскивая себя с глубины. Лёгкие жили своей жизнью — диафрагма толкалась контракциями, сосущее чувство внутри росло, но мне было не до этого. Я не мог отвести взгляда от небольшого «резинового» тела с обвисшими щупальцами на конце моего «копья».

Так и выскочил на поверхность в паре метров от берега, чуть в стороне от пляжа.

Подгрёб.

Аккуратно уложил добычу на песок, только потом вытащил наконечник.

И, отложив в сторону гавайку, оперевшись обоими локтями в берег, уставился на уже затихшего морского гада.

Ну что, Скат. С почином?

Что я чувствовал, радость? Наверно. Хотя больше, конечно, усталость и опустошённость. Руки-ноги налились свинцом, тело стало каким-то ватным.

Вздохнул. Сказал негромко, ни к кому не обращаясь, скорее — самому себе.

— Ну вот. У меня получилось, — добавил с усталым вздохом: — Открывайте шампанское…

Скрипя песком подошёл заинтересовавшийся Каналоа… И тут же, словно перепуганный кот, отпрыгнул на метр! Наверно, рассмотрел, кого я достал из-под воды.

— Ты… убил подводного демона? — враз осипшим голосом почти прошептал бывший воин.

Не знаю, что в его голосе было больше — уважения или страха.

— Вот так, боец, — хмыкнул я устало, — видишь? Что для других — подводный демон, то для твоего командира всего лишь добыча.

Я поднял взгляд на бойца. Каналоа то смотрел на лежащего на песке «демона», и тогда в его глазах мелькал страх и даже, кажется отвращение. То на меня — и тогда во взгляде появлялось уважение, и даже… чёрт побери! Даже восхищение!

— Вот что, боец. Надо куда-то положить, чтоб не протухло… А я сейчас чуть отдохну и пойду, посмотрю, нет ли там ещё его приятелей.

* * *

Минут двадцать повалявшись на тёплом песочке, я менее чем за час вытащил ещё двух представителей отряда головоногих.

Постепенно эйфория от первой в этом мире успешной подводной охоты уходила. Ей на смену пришли совсем другие, рациональные мысли.

Каракатицы — это хорошо. Каракатицы, это — белок и это вкусно. Но! Чёрт побери, это несколько не то, чего ждёт от меня Арииаху. И совсем не то, что произведёт впечатление на вождя и «отцов племени».

Большая рыба, вот что мне нужно!

Да, там глубже я видел здоровенные быстрые спины. Скорее всего, тунец, как раз охотящийся на этих самых каракатиц. Но выходить с бамбуковой гавайкой на тунца, это всё равно что с детской пневматикой на бегемота.

Однако, прежде чем идти тренироваться на групперах, по-хорошему, надо бы попробовать методику на чём-нибудь промежуточном. И я подумал о «лягушатнике».


К лягушатнику выдвинулись вдвоём на лодке. Хоть солнце уже давно перевалило зенит, и день постепенно клонился к вечеру, но я решил не откладывать — время поджимало. С собой я взял ещё пару трёхметровых бамбуковых шестов, несколько запасных каменных наконечников, моток имевшейся в запасе бечёвки.

— Значит так, матрос Каналоа, — начал нарезать задачи помощнику, как только оказались с внешней стороны мелководного отростка лагуны, где я в прошлый раз гарпунил рыбу с берега. — Твоя задача держаться на лодке рядом со мной, со стороны ног. Как уйду под воду, следить… короче, следить, чтоб я слишком долго не отсутствовал. Ну и принимать добычу.

Привязал к ногам ласты, проверил кинжал на голени. Осмотрел гавайку и, самое главное — жгут. Пока держится. Это хорошо, ибо запасной я не брал намеренно — угроблю его, послезавтра, может получиться, что и охотится будет не с чем.

Нашу утлую лодчонку я чуть не перевернул, выбираясь за борт. Подумал, что по-хорошему бы, меня высадить, чтоб нырять с берега, но потом глянул на прибой и усомнился.

— Да, и к берегу близко не суйся, — посоветовал матросу.

Хотя, судя по его лицу, он и сам всё понимал.


Идея поохотится в прибойной зоне оказалась так себе. Во-первых, всё-таки, риф со стороны открытой воды, это не мой, близкий к отвесному, обрыв, и волнением меня помотало знатно! Приходилось постоянно подрабатывать ластами, поэтому и под водой проводил куда меньше времени — мышцы ног сжигали кислород как паровозная топка.

А ещё, я понял, что откладывать с дыхательной трубкой уже нельзя. Дело в том, что потенциальная добыча кормилась на глубине пяти, от силы семи метров. То есть, поджидать подходящего момента, чтоб «выстрелить» гавайкой я вполне мог на поверхности — в край нужно было занырнуть всего-то на три-пять метров. Но в том то и проблема, что наблюдать получалось только опустив лицо в воду. А значит — задерживать дыхание! Сколько раз я был в шаге от подходящего выстрела, но лёгкие при этом уже основательно жгло! По идее, пять метров не глубина, можно было бы нырнуть, стрельнуть и тут же на воздух. Но, блин! Зубчатый край гарпуна не обеспечивал достаточной фиксации добычи, поэтому надо было не только попасть в рыбу, но и, работая гавайкой как копьём, тут же начать поднимать рыбу кверху. А это — время и расход кислорода в крови.

Конечно, Каналоа, замерший в немилосердно раскачивающейся лодочке неподалёку, вселял надежду. Надежду, что и на этот раз он меня достанет, если что. Но, как по мне, лучше до этого — «если что» — не доводить.

Кстати, самую первую гавайку я расхерачил первым же выстрелом. Вполне крупная рыбина с вытянутым телом, зубастой пастью и мелкой чешуёй, по-видимому, сама высматривавшая добычу, удачно проплыла ниже меня, буквально в трёх метрах! Оставалось лишь вытянуть руку, прицелиться с небольшим упреждением и разжать кулак.

Промах! Шустрая, куда быстрее каракатицы, рыбёха увернулась и исчезла из поля зрения. Зато я хорошо рассмотрел, как бамбуковый гарпун с размаху врезался в коралловый выступ, и разлетелся щепками в месте, где часть трубки была срезана и пущена на зубцы. А наконечник так и остался где-то внутри коралла.

Перевязав жгут на другое древко, к которому Каналоа уже примотал наконечник и по образцу вырезал зубцы, я продолжил. Разве что, теперь старался, чтоб добыча была, хотя бы, в полуметре от кораллов.


Возвращались мы оттуда с парой довольно крупных хищников, если судить по их зубам. И размерами они превышали ту рыбку, которой угощал меня Арииаху во время первой беседы, явно намереваясь произвести впечатление. Мои трофеи были больше полуметра, и я бы сказал, не меньше трёх — трёх с половиной килограммов в каждой.

Третья, хоть и загарпуненная мной, ушла. Просто отломила наконечник последней гавайки и ушла в глубину. И даже, если померла потом, то стала добычей, разве что, крабов или других донных падальщиков — это вам не зверь, тут по кровавому следу не пройдёшь.

Поэтому, несмотря на несомненный успех, я возвращался в тяжких раздумьях.

Первое и самое главное — нужно дорабатывать мой «инструмент». Бамбук — хорош, хотя бы тем, что его много и он относительно ровный. Но, как минимум для наконечника надо что-то по прочнее. Ведь на демонстрации для «высокого начальства» или, как мы любили говорить, «показухе», надо брать что-то действительно крупное. Такое, чтоб даже сомнений не возникло — это сетями не добыть! Причём, даже мои сегодняшние трофеи для такого не годятся. Даже та, ушедшая от меня рыбина, что наверняка потянула бы килограммов на пять — всё равно мало.

Далее. Линь. Как показало крайнее сегодняшнее погружение, без линя, который будет крепиться непосредственно к наконечнику, мне не обойтись. Будет чертовски обидно подстрелить что-нибудь действительно достойное, а потом это тупо потерять, просто потому, что бамбуковое древко переломилось. И вдвойне обидно — на глазах у «старших». Это будет эпический провал, которого я допустить не могу. Только не это!

Если я провалю «показуху», меня после этого никто и слушать не будет! Типа: «Один раз облажался, значит и далее ничего путного не выйдет!» Причём, хуже всего, если от меня отвернётся Арииаху! Чёрт, я аж скрипнул зубами. Вот такого допустить нельзя ни в коем случае!

И напоследок — трубка. Мне нужна дыхательная трубка. Без неё, конечно, охота всё равно состоится. Но с трубой будет куда комфортнее.

* * *

На ужин Каналоа нацелился на рыбу. Но обломался — у меня на неё были другие планы.

Для начала разделал — отделил голову и срезал филе спинки по хребту.

Далее, в бамбуковый стакан налил морской воды, досыпал ещё соли и вскипятил. Конечно, не тот тузлук, который готовил обычно — сахар мне взять неоткуда, но и то, что получилось, меня вполне удовлетворяло. В этом крепком рассоле, подождав пока остынет, я и утопил заготовленные филюшки. Пусть просаливаются, остальное утром.

— Надо было тогда за бананами сходить, — заметил Канаолоа, со скепсисом наблюдавший за моими действиями.

— Надо, — хмыкнул я.

— Давай я хоть оставшиеся части приготовлю, — Каналоа кивнул на рыбьи бока и головы.

— Вот ещё, — ухмыльнулся я. — Выкидывай нафиг! Сейчас я тебя кое-чем повкуснее накормлю. Где там наши… подводные демоны?

По лицу парня сначала пробежала судорога.

— Ты… — у него вновь осип голос, — ты хочешь их съесть?

— Ага.

— Но… — он с трудом сглотнул.

— Слышь, боец, — я продолжал ухмыляться, — а есть какие-нибудь табу? Ну, на поедание этих самых, «демонов»? — и подмигнул, выделив голосом последнее слово.

Тот завис, наверно, на целую минуту, так, что я уже начал было беспокоиться, потом ошеломлённо помотал головой.

— Ну и всё! — довольно хохотнул я. — Так что тащи их сюда, научу разделывать… И костром займись, угли будут нужны!

Давненько я не занимался разделкой каракатиц! Надеюсь, не забыл ещё? Мои были не маленькие, поэтому фокус с отрыванием головы и вытаскиванием заодно и внутренностей, наверно, не прошёл бы. Поэтому, взяв свежесделанный острый каменный нож, первым делом, вырезал со спины внутренний панцирь — здоровенную известковую пластину с острым шипом, отличающую каракатицу от остальных головоногих.

Потом аккуратно вытащил внутренности. Главное — удалось не порвать чернильный мешок. Я, конечно, слышал, что чернила каракатицы употребляют в пищу, но, честно говоря, сегодня не до экспериментов.

Кстати, голову и щупальца я тоже выбросил. С одной стороны, не хотелось возиться — вот если бы это кто-нибудь другой, не я заморочился… С другой стороны — и так получилось почти по килограмму белого, очень нежного мяса со спинки. Эх, если б ещё и готовить их сразу, как выловил…

Насколько помню, готовится мясо каракатицы почти мгновенно. Чен, наш кореец, помню, их вообще сырыми хомячил, заливая лишь каким-то своим термоядерным соусом. Но я, если честно, ко всей этой сыроедческой теме всегда относился с сомнением. Так что, пусть мясо превратится, по утверждению некоторых «гурманов», в резину, но я буду пропекать хорошенько. Что корейцу хорошо, обычному крестьянскому парню — собака.

Поскольку решётки у меня нет, нанизал кусочки на тонкие бамбуковые шпажки.

— Ты в самом деле будешь это есть? — остановился рядом со мной Каналоа.

Кажется, он до сих пор не верил в подобный исход.

Я поднялся, потянулся — вроде и тело молодое, и занимаюсь регулярно, а спина затекла — столько времени я корпел над ужином согнувшись.

— Скажи, боец, — я наклонился к самому лицу парня и заговорщически подмигнул, — а кто ещё на острове… Не важно, вождь, старейшины или воины… или может сам отец войны. Кто может похвастаться, что отведал мясо демона, а?

Секунду-две Каналоа молчал, теперь ошарашенный подобной мыслью.

— Ну? — я ещё раз подмигнул, взял с углей шпажку, с уже запёкшимся «шашлыком» и протянул её парню.

Глава 19 Старые знакомые

Перед сном занялся трубкой. Наконец-то! Блин, по-хорошему — давно надо было… Да о чём я? «Давно надо было» — можно о чём угодно говорить! О той же подводной охоте, как минимум — давно надо было… А не лезть в собиральщики жемчуга!

И вот с трубкой наконец решил попробовать. Способ избрал простой до примитивности. Взял подходящего диаметра бамбуковую трубочку, без перемычек. И вторую, покороче. Срезал под острым углом у обеих края, приложил и плотно-плотно обмотал бечёвкой… По идее, наверно, надо делать два поворота под прямым углом, но тогда и два шва будет. А так я получил один — меньше герметизировать.

Пришлось повозиться, изведя некоторое количество материала, пока нашёл оптимальный угол соединений. Теперь короткая трубка отходила от длинной под сорок пять градусов.

Да, вперёд, вернее — вниз торчит довольно острый угол, но если его уменьшить, то станет совсем неудобно держать трубку во рту. И так-то получилось не комфортно.

При увеличении угла, наоборот, весь узел сильно выдаётся вперёд и увеличивает сопротивление в воде, если понадобится плыть с трубкой, а не только болтаться по поверхности, высматривая добычу.

И, к тому же — чем длиннее трубка, тем больше мёртвое пространство. При выдохе часть, так сказать, «отработанного воздуха» будет оставаться в трубке, не обновляясь. Теоретически, удлиняя трубу, можно дойти до того, что объём её станет равен объёму лёгких, то есть «плохой воздух» — я усмехнулся, вспомнив своё собственное определение для Семиса, вообще не будет заменяться свежим…

Перед сном опробовал.

Ну что сказать? Без загубника удерживать толстую бамбуковую трубку губами было… не то, что не привычно. Я вспомнил детскую секцию плаванья, когда Катясемённа давала фронтальные самоделки, сделанные на трубогибе из обычной алюминиевой трубки, с налобным упором и резинкой. Там тоже ни о каких загубниках речи не шло — откуда бы их было взять! Так что дело не сказать, чтоб не привычное. Просто — не комфортно. Отвык.

Плюс, да, сопротивление, как только попробовал поработать даже не ластами — одними ногами, чуть не вырвало моё чудо-изделие изо рта.

Зато я дышал, опустив лицо в воду! То есть мог смотреть вниз и отдыхать!

Для охоты на больших глубинах трубка, скорее всего, будет бесполезна — всё равно с поверхности то, что твориться метрах на двадцати-тридцати не рассмотрю. А вот для лагуны — самое то! Там дно с поверхности чуть ли не на всех глубинах можно просмотреть.

* * *

Подъём устроил до рассвета. Ещё даже небо на востоке не начало светлеть, как я растолкал Каналоа.

— Подъём, боец!.. Где те канаты, что ты делал?

Помимо канатов захватили несколько кокосовых скорлупок, моток бечёвки, бамбуковые планочки. Тихонько переплыли к бамбуковой роще, для чего пришлось стаскивать лодку — вроде не далеко плыть, но Каналоа так плещется при этом, что наверно весь остров перебудит. И двинули при свете луны на бывшую плантацию.

Никаких «сторожей» и «постовых» я не заметил. Впрочем, понятно — местные по ночам в лес не суются. Даже те, кто в нём живут. Ибо ссыкотно — духи там всякие лесные, демоны и прочая хтонь.

От поваленных гевей ниже пришлось спускаться по верёвкам, склон там уже довольно крутой. Нога поскользнётся — и как раз до моей базы докувыркаешься, если, где в густой растительности не застрянешь.

Надрезы на новых гевеях делали со стороны океана — так их не должно быть видно из джунглей. Кокосовые «чашки» для сбора латекса постарались тоже приладить так, чтоб со стороны ничего не вызывало подозрения. А чтоб увидеть, что плантация вновь работает — придётся спускаться ниже, что без тех же верёвок дело весьма экстремальное.

Под конец верёвки, по которым спускались от бывшей «плантации» стянули к себе, и привязали к гевеям уже накрепко, чтоб обеспечить себе доступ снизу, сразу с базы, минуя все эти заплывы к бамбуку, потом серпантиня вверх по менее крутому, чем здесь склону…


А утром, как рассвело, я вновь устроил тренировку совместно с Каналоа. Сегодня он уже не сетовал на судьбину и не роптал, дескать: а ему-то зачем? Но ровно до того момента, как я после круговой объявил ему, что с сегодняшнего дня он, под моим чутким руководством начинает изучать нырялку.

— Зачем это, Скат? Я не человек глубин!

— Я тоже, — скривился я.

— Ты, другое дело. Ты… — и задумался.

— А ты? Не другое? — внимательно вгляделся в лицо бывшего воина я. — Ты ведь тоже, сейчас: ни человек войны, ни человек глубин… Ты даже не человек сетей, как я!

— Да и ты на человека сетей не очень-то похож, — усмехнувшись, отпарировал Каналоа, но потом скуксился. Видимо мои слова всё же зацепили.

— Мы оба с тобой изгои, Каналоа. Мы оба.

— Ты — нет, — словно отрезал парень.

Я вздохнул.

— Ладно, — махнул я рукой. — Давай пока оставим этот спор. Посмотри на дело с другой стороны. Ты меня сопровождаешь. Ты для меня, считай, обеспечивающий. И если что пойдёт не так… — я намеренно сделал паузу.

Парень не реагировал.

— Один раз ты меня спас, — продолжил я, — и я за это тебе благодарен. Очень!

— Я объяснял почему, — недовольно заметил Каналоа.

— Но в следующий раз ты и сам можешь остаться под водой, — я словно не заметил его реплики. — Чтоб спасать, Каналоа, надо уметь нырять самому. И не хуже, чем тот, кого ты спасать собрался!

— Если мы оба утонем, значит это наша судьба, — философски заметил бывший воин.

— Бл*дь! — взорвался я криком. — Даже думать не смей мне спихивать всё на судьбу! Неудачники и лентяи валят всё на судьбу, да на высшие силы! Сам, только сам! И виноват во всём сам, и, если чего добился — сам, понимаешь? Сам!

На лице Каналоа не дрогнул ни один мускул.

— Как скажешь, Скат, — пожал он плечами.

— А я скажу… Да иди ты нахер! — я махнул рукой. — Короче, я плавать, а ты…

Махнул рукой, пошёл к воде. Потом резко успокоившись, развернулся, подошёл вплотную к парню.

— А я-то думал, Каналоа, что ты хочешь стать тем, кто убьёт подводного демона, — проговорил нарочито безразличным голосом. — Станет тем, кто не срётся жиденько от страха, при одном упоминании о них, а тем, кто на них охотится и убивает…

— Убивать, работа людей войны, — прищурился Каналоа. Лёгкая тень обиды легла на его лицо.

Так-то, салага, внутренне ухмыльнулся я.

— Ха! — я скривился пренебрежительно. — Люди войны сражаются и убивают других людей, и хорошо, если это такие же воины!.. — качнул головой. — Слабаки они, против морских дьяволов… — поправился, — демонов. Слабаки и сосунки.

На лице Каналоа туда-сюда катанулись желваки, прищур стал сильнее.

— Никто не в силах справиться с подводными демонами…

И упёрся в мой ироничный взгляд.

Пауза затянулась. Потом бывший воин неуверенно выдал:

— Так это ты… ты и сам, наверно, подводный дух…

Ага. Морской дьявол. Но вслух ничего не сказал, продолжая паузой давить на нерв подопечному.

— У меня не выйдет! — наконец крикнул он.

Я молчал.

— Я боюсь глубины! Я не был рождён для этого!

— А я был рождён, чтоб выращивать батат, — негромко заметил я. — А что касается страха глубины… Ты же был воином! В душе ты им и остался! Разве есть что-то, с чем ты не справишься? Тем более, с моей помощью?

Каналоа резко отвернулся.

— Подумай об этом, боец, — сказал я ему в спину мягко. — И как только что-то надумаешь, дай мне знать. Я сделаю из тебя нового человека.


Завтракали остатками каракатицы.

— Пожалуй, нужно набить ещё рыбы, — я скорее рассуждал вслух, чем советовался, не забывая при этом жевать, — и поменять на батат. Овощи нам необходимы, а то на одних морепродуктах мы с тобой почки посадим… И давай-ка, сегодня за бананами сходим? Хочется уже чего-нибудь… помимо рыбы.

Каналоа пожал плечами — надо так надо. Сходим. Или сплаваем.

— Короче, боец, — озадачил я парня, — мне от тебя нужна… как бы назвать-то? Пика не пика… короче, что-то типа наконечника. Материал — какое-нибудь твёрдое дерево. Длина… — я мысленно прикинул возникшую ночью идею, показал руками сантиметров двадцать, — вот такая.

— Я могу сделать из каменного дерева, — подумав, сказал Каналоа.

— И ещё, — я принялся чертить на песке, — сделаешь ровно посередине кольцевую канавку… — пояснил. — Это чтоб линь крепить. А от неё вот такой продольный паз к хвостовику. То есть ещё канавку, чтоб в неё линь убирался и не выступал. Понятно?

Судя по взгляду, назначения пазов для Каналоа осталось загадкой, но, тем не менее, он твёрдо кивнул.

— Хорошо. А теперь бери ведро, — я кивнул на бамбуковую посудину с ручкой, — пошли за латексом, только тихо. Не надо, чтоб нас засекли долбаные земляки.


Потом я озаботился ещё кое чем. Для начала, проверил банановую брагу, подновил водяные затворы. Пусть ещё стоит, бродит.

А затем вбил в песок пару высоких бамбуковых кольев, растянул растяжками и натянул меж них тонкую бечёвку.

— Пускай пока на солнышке повисят, по вялятся, — пояснил я Каналоа, подвешивая уже хорошенько просоленные тушки, — тут хорошо, ветерок всю мошку должен сгонять… А вечерком мы их ещё и закоптим…


Наконец, оставив Каналоа «на хозяйстве» я взял лодку и погрёб в деревню. Надо предупредить «партнёра» что завтра я буду готов устроить для старших показуху. Сделать ещё, конечно, надо много чего, но думаю, за день управимся.

* * *

Пока грёб, с сожалением подумал, что поздновато я вспомнил про старый-добрый способ соления рыбы. Сейчас, при разговоре с Арииаху… или, к примеру, завтра для «старших» было бы хорошим ходом, бросить, так сказать, на весы принятия решения пару балыков. Пробуйте. Вы тут рыбу лишь жарите да солите, а как вам такое?

Но, не успел, значит, не успел.


А в деревне во всю шёл праздник! Это я понял, ещё когда подгребал к пляжу.

Вся береговая черта оказалась уставлена лодками, словно рыбаки забили на лов. Одна большая лодка показалась странно знакомой… Подождите-ка! Достаточно широкая, да ещё с выступающими спереди и сзади короткими штевнями…

Ба! Да это же ученическая лодка! А рядом… Ну точно! Маленькая лодочка деда. В смысле — Наставника.

Хм, а кажется, я знаю, что это за праздник!


В деревне было многолюдно и шумно. На площади какое-то подобие базара устроили — рыбаки и даже некоторые люди земли притащили свои товары: в основном конечно рыбу, батат, просо.

Возле дома вождя я заметил самого руководителя племени, правда ещё без атрибутов власти: ожерелья и «короны». Наверно время официальной части ещё не пришло.

Рядом с ним высился Ситу, собственной персоной. Довольный, цветущий, словно командование только что премию выписало. В три оклада. И очередную памятную висюльку на грудь.

За фигурой отца глубин потерялся дед. Наставника, выглядевшего словно именинник я сразу-то и не заметил.

Вождь и Ситу о чём-то разговаривали, дед периодически пытался вставлять реплики. С моего места было не слышно, но что-то не похоже, чтоб хоть кто-то на них реагировал.

Неподалёку от старших, не прям рядом, шагах в двух-трёх маячил Кай. Тоже светящийся, словно начищенный олимпийский рубль. Грудь «наследника» украшали две косые полосы… Вернее должны были украшать, но сейчас на месте «знаков» красовались багровые, воспалившиеся рубцы — понятное дело, совсем недавно получили по дополнительной «лычке».

За спиной Кая я увидел Алеки. Покалеченный пацан, с уже вполне заросшими рубцами на лице крутился подле «наследничка». Хм… и всё. Привычной «свиты» я не видать. Впрочем, с Тайпеном понятно. А где Хори? Где зубоскал Мака? Я даже Айхи не вижу! Как это?

— Слышь, пацан! — я схватил за плечо парнишку, что хотел было шмыгнуть мимо меня. — Что происходит?

Тот попытался вывернуться, и умчаться дальше, но из моих пальцев уже не так-то просто выскользнуть — даром что ль ежедневно на них отжимаюсь? Худое плечико как в капкан попало.

— Пусти! — ещё раз дёрнулся шустрила.

— Расскажи сначала или… — я демонстративно вгляделся в лицо пацану. Изобразил разочарование. — Да ты же наверно не знаешь ничего!

— Чёэт я не знаю, — состроил горделиво-обиженную мордаху пацан. — Все знают: сегодня праздник, вождь сказал, что никто не работает, а вечером будет большой костёр, будет еда, а мужчины будут плясать!

— Вот удивил, — насмешливо хмыкнул я, — это и так, каждому ясно. Ты мне лучше скажи, если, конечно, знаешь. Все Ученики стали ныряльщиками?

— Не-е-е, куда там все, — протянул пацанёнок. Сердце кольнула досада, но мелкий уже продолжал, — одному ученику ногу откусили. Ещё одного выгнали, бестолковый оказался. А ещё одного посланец морских демонов убил! — последнее он выпалил, выпучив глаза.

Бестолкового, говоришь, выгнали? Фыркнул я, сдерживая смех. Ну ладно…

— А остальные?… Кстати, а ты Хэча знаешь? Сына старого Иегохапаты?

Но ответить пацанчик не успел.

— Скат?

Я обернулся. Воспользовавшись моментом, мелкий вывернулся и умчал в толпу. Впрочем, он мне уже был не нужен.

— Хэч, дружище! — я раскинул руки.

— Здравствуй, брат!

Невысокий, худощавый паренёк радостно повторил мой жест, и мы обнялись.

— Ну-ка, дай на тебя посмотреть, — я чуть отстранился. — Ну вот! Поздравляю!

На груди Хэча багровели по паре новых косых черты, в дополнение к первым, символизируя его переход из Учеников в людей касты глубин.

— Ну что? — подмигнул я ему, — Ты теперь настоящий ныряльщик?

— Не совсем, — тот сделал попытку скрыть радость за напускной озабоченностью. Типа: вторая отметка уже пройденный этап. — Теперь надо первую жемчужину принести…

Не получилось — Хэча что называется «пёрло» по полной: рот постоянно стремился растянуться до ушей, а глаза сверкали как под препаратами.

— Ерунда, братишка, — ободрительно хлопнул я его по плечу, — смог пройти Испытания, смог пройти учёбу, значит и с жемчугом у тебя всё будет в порядке!

— Спасибо. Спасибо, брат!.. А пойдём к моим, а? К родителям. Нас на сегодня-завтра отпустили, мы же… — голос всё-таки дрогнул, — мы же теперь в другой касте… Ситу говорит, что теперь каста для нас семья… Пока своей не обзаведёмся, — он вздохнул. — А я вот не могу… не могу сказать, что мама и папа теперь для меня чужие люди…

Я уж было хотел согласиться на посиделки, всё-таки не виделись то сколько! Но в голове словно молния ударила: «Арииаху. Завтрашняя показуха!»

— Слушай, брат, — я замялся. Очень не хотелось отказывать пареньку, но у меня было дело. И от этого дела, между прочим, зависела моя дальнейшая судьба. — Я сейчас… не могу. Я… сегодня занят… Понимаешь… дела. А-а-а, блин! Короче, ты завтра ещё здесь? Тогда сам и увидишь…

— Понимаю… — Хэч слегка приуныл.

— Слушай, — не удержался я, — а как там… наши… Ну, в смысле ребята?

— Дед сказал, что все молодцы, всех взяли в касту.

— А девчонки? Все?

— Да, — тёплая улыбка коснулась губ Хэча, — все, — он чуть помялся, хотел было что-то сказать. — Знаешь, мы…

Но я уже задавал следующий вопрос.

— А что это я нашей красавицы с Каем не вижу?

Спросил больше для проформы, оттягивая свой главный вопрос. Но ответ удивил.

— А Айха с Каем поругалась, — ошарашил меня новостью Хэч. — Прям на следующий день, как ты уплыл.

— Чё это так? — спросил, чувствуя, как вытягивается лицо.

— Я не вникал, — состроил извиняющуюся физиономию приятель, — слышал, как она орала на Кая, что ей такой трус не нужен, и что-то про настоящих мужчин…

Честно говоря, не обратил на эту фразу никакого внимания.

— А… — я против воли сглотнул, откуда-то взявшийся комок, подступивший к горлу, — Руйха?

— Руйха? — вдруг смутился паренёк, — Руйха, ну… с ней всё хорошо…

Но я уже не слушал. Ибо только что, возле одного из торгующих, прямо у разложенных на земле глиняных горшков, заметил знакомую фигурку. И, несмотря ни на что, несмотря на всё сказанное, все мысли, что посещали иногда ночами, сердце вновь затрепетало.

Несколько шагов, отодвинул с дороги попавшегося худощавого рыбака.

— Привет, — остановился я у девушки за спиной.

Руйха обернулась. Блин, какая же она красавица! Волосы уложены во что-то сложное, но я-то помню, как они развиваются под водой… И как они рассыпаются по ложу! На шее тонкая нитка бус из нескольких маленьких кусочков кораллов. Платье из ткани, кстати, куда лучшей, чем то, что дарил Хаэате её жених. Хоть оно и скрывало фигуру — платья здесь просто кусок ткани, но я-то помню все её волнующие обводы…

— Скат? — в глазах сначала мелькнуло удивление, но затем взгляд стал холодный и отчуждённый. — Что тебе?

Тынь! В груди лопнула одна нитка у туго натянутого каната.

— Я просто рад тебя видеть, — всё ещё улыбаясь, сказал я.

— Не могу сказать того же, — холодно произнесла девушка. — Что ты хотел?

В груди разом порвались ещё несколько прядей каната.

— Не знаю, — из головы словно вымели веником все здравые мысли. — Просто… Поболтать… Может погуляем?

— Мне не о чем с тобой разговаривать, Скат, — устало проговорила она. — Мы уже всё с тобой обсудили. Тогда, помнишь?

— Какие-то вопросы? — донёсся со спины знакомый голос с торжествующе-ироничными нотками.

Неспешно обернулся.

— Привет, Кай, — широко улыбнулся я «наследничку».

— Что ты тут делаешь, крысёныш? — Кай подошёл ко мне вплотную.

— А ты кто такой, чтоб мне вопросы задавать? — шагнул я ему навстречу.

Теперь мы почти касались друг друга. Кай, в попытке «смотреть сверху» задрал голову. Выглядело смешно, поскольку за прошедшее время я всё же немного подрос и, хоть и немного, но набрал массы.

— Ты всё просрал, крыса, — понизив тон почти до шёпота проговорил прямо мне в лицо ухмыляющийся Кай. — Ты ведь мог, — он качнул головой, — мог стать следующим после моего отца главой касты… Но теперь им буду я, слышал?

— Да подавись, — вернул я усмешку, — больно надо.

— А ещё, — голос Кая снизился до шёпота. Он наклонился и продолжил говорить мне уже на ухо, — я не только забрал у тебя будущее место отца глубин… Я забрал у тебя женщину!

Тынь! У натянутого как струна каната в груди лопнули ещё пряди. Осталась последняя нить — надежда, что Кай сейчас врёт, стараясь побольнее меня уязвить.

«Наследник» снова выпрямился, так чтоб видеть моё лицо. В глазах его плескалось торжество и превосходство.

Я неторопливо обернулся к Руйхе. Уже другими глазами взглянул на бусы и дорогое платье. А потом я наткнулся на её взгляд, и последняя нить не выдержала. Канат лопнул…

Как удержался, и не погасил наглую ухмыляющуюся морду Кая прям тут же? Не знаю. Наверно, всё-таки многолетний опыт пересилил подростковые гормоны.

— Это же отличная новость! — слепил я на своём лице радостную улыбку — Когда свадьба? В смысле обряд… Приглашать не нужно, скорее всего буду занят. Но цветы постараюсь прислать.

Отступил на шаг, так чтоб видеть обоих. Хмурящуюся Руйху и слегка обалдевшего Кая. Ещё раз улыбнулся:

— Будьте счастливы! А теперь простите, дела… Честь имею! — и непроизвольно вскинул открытую ладонь к виску.

Развернулся. Взгляд наткнулся на растерянную физиономию Хэча.

— Скат, прости. Я не успел сказать…

— Да брось ты, брат, — я хлопнул его по плечу, — нормально всё! А сейчас прости, мне надо к Арииаху.

— К кому? А-а-а, — сообразил Хэч.

Сообразил и я, что имя ему знакомое. Хэч ведь из рыбаков! Кстати! Его же отец гребец на лодке моего «подельника».

— Дела у меня с ним, — бросил я приятелю и пошёл сквозь толпу к знакомому дому.

* * *

Но до дома Арииаху я так и не добрался.

— Стой! — резкий окрик стеганул в спину.

Первая мысль была о Кае, но спустя буквально миг я понял — это уже не он. К тому же два воина забежали вперёд и наставили на меня копья.

О-па! Одного я узнал моментально — это ж «молодой», у которого я отнял копьё! Пацанчик лыбился довольной физиономией и, пригнувшись, как и в прошлый раз потыкивал в мою сторону копьём.

Правда на этот раз он был не один…

Вокруг меня быстро стала образовываться пустота. Я обернулся. Позади меня стояли ещё два воина с палицами и серьёзный Ману.

— Это что за нафиг? — развёл я руками. — Это из-за того мелкого что ль?

Я показал себе за спину в направлении «молодого».

И ошибся!

В следующее мгновенье я рассмотрел рядом с Ману «земляного дедушку» — старейшину касты земли.

— Убейте его! — крикнул «дедушка». — Отомстите за кровь моих людей!

Оба-на! Я перевёл удивлённый взгляд на Ману. Похоже, начались проблемы.

Глава 20 И снова шаман

Ману подошёл вплотную, забрал топорик. Осмотрел.

— Это что? — показал он на мою левую голень.

— Ногу разодрал, — состроил я честнейшую физиономию. — Пришлось залепить, как и тут.

И показал на свои плечи и руки, где совсем недавно мне накололи новые татушки, кои я и залепил листями.

Ману присмотрелся повнимательнее.

— Аккуратней надо, — хмыкнул он. — Пошли с нами.

Я мысленно похвалил себя — «выходные» ножны для кинжала, то есть те, с которыми я выходил за пределы базы, специально делал по принципу скрытого ношения — с виду просто большой пальмовый лист, примотанный к ноге. Ничего не выступает, ничего в глаза не бросается.

— А в чём проблемы-то, правая рука? — поинтересовался я.

— Там расскажут, — бросил через плечо Ману.

— Там, это где? — спросил вдогонку.

В спину тут же кольнуло остриё копья. Даже знаю кто.

— Пошли, говорю, — не оборачиваясь ответил Ману. — Не будем портить людям праздник.


Пока шли через деревню, прикидывал варианты. Двое позади с копьями, двое по бокам с палицами. Ману — впереди, идёт, будто всё под контролем…

Куда ведут? Типа, вывести за околицу и в расход?

Если так, то надо действовать. Малолетка позади — мой шанс. Придётся немного пожертвовать шкуркой на спине, слегка подставиться, зато потом, у меня будет копьё, и я окажусь позади двоих с палицами.

Второй копейщик? Тоже не должен стать проблемой — когда делал ножны, чуть башку не сломал, как добиться, чтоб, при всей незаметности, кинжал можно было выхватить в мгновенье ока. Вот только, как работать — по жёсткому варианту или просто оглушить?

И делать ноги, без вариантов. Ибо шли мы в сторону той части деревни, где жили люди войны, вон и «казарма» их, для молодых-несемейных, уже видна.

Только… что потом? Опять в бега? Опять вне закона? Опять «в партизаны»?

Тогда, когда уже, считай, всё на мази. Ведь стоит мне завтра провести показуху, и всё! Стану уважаемым «членом общества». Ну, может, не таким уважаемым, как ныряльщики. Но ныряльщиков сколько? Целая каста. А я буду такой один!

— Так в чём я всё-таки обвиняюсь? А, Ману?

Ману не реагировал.

Зато включился старейшина касты земли:

— Ты, выкидыш демона, убил моих людей! — дед аж забежал вперёд и чуть слюной не брызгал. — Мало того, что избил уважаемых людей. Своих братьев! Мало тебе показалось, да? Отродье зла! Теперь ты решил пролить кровь людей касты, к которой ранее принадлежал?

— Слышь, бесноватый! Чего ты мелешь? — повернул я голову к старику. — Не трогал я этих клоунов! Больно надо руки марать! Не братья они мне больше!

— Да при чём тут твои братья?! — продолжал буйствовать старейшина. — Ты убил молодых ребят! Забрал их жизни! А куда дел тела, сознавайся?

— Помолчи, уважаемый, — повернулся к нему без всякого уважения Ману. — Сейчас всё вождю расскажешь.

У меня прям отлегло! Значит, мочить без суда и следствия не будут! И на том, спасибо.


Суд и следствие вели всё те же: Ата и вождь, уже оказавшийся на месте судилища — у крайнего домика деревни. Понятно, если не смогу оправдаться, здесь же и приговор приведут в исполнение. Тут же, помимо десятка воинов, присутствовали и два немолодых мужичка из касты земли.

— В чём, на этот раз, ты обвиняешь этого человека? — вождь был деловит и серьёзен. По виду, он не собирался затягивать — ещё бы, в племени такое событие, а он вынужден с какой-то мокрухой разбираться.

— В прошлый раз, он напал на своих братьев и сильно избил их! Так, что младший, до сих пор, не может работать! — начал предъявлять старейшина.

— Не может он работать, потому что теперь в лесу безвылазно торчит, — отпарировал я, — меня караулит.

— Вот видишь, вождь! — тут же завёлся земляной дедушка. — Этот… выродок не отрицает, что ходил в лес! А ведь ты ему запретил!

— Мне запретили в лесу работать, — пожал плечами я, — вот я и не работаю.

— Но ты был в лесу? — нахмурившись спросил вождь.

— Был, — я опять пожал плечами. — А как бы я попал в посёлок людей земли?

— Что тебе там надо было? — тут же задал вопрос Ата.

Ребята, а у вас неплохо получается! Вождь сидел на какой-то табуретке чуть правее, Ата, скрестивший руки на груди, прислонился к стене дома левее. Чтоб отвечать мне приходилось постоянно крутить головой туда-сюда.

— Ходил договариваться, — ровным голосом пояснил я. — Мне ж теперь запрещено самому добывать то, что нужно из леса? Вот и ходил, искал того, кто мне это продаст. Вы сами так приговорили, — развёл я руками, дескать я-то тут при чём?

— Ты говорил об убийстве, старейшина, — напомнил вождь.

— Да, убийство! — тут же вновь активировался старик. — Вчера я, с самого раннего утра, послал троих мальчиков из нашей касты на закатный склон. Их семьи уже собрали урожай, и я отправил ребят на поиски бананов и кокосов.

— Слышь, дед! — перебил я старика. — Я вчера в вашем поселении, конечно, был. Отрицать глупо, меня даже воины видели. Но я, как пришёл, так и ушёл. Договорился о чём надо — и назад.

— Помолчи, — оборвал меня Ата. — Продолжай, старейшина.

— До ночи они не вернулись, поэтому, утром их отцы пошли на поиски, — старик кивнул на присутствующих мужиков.

— И? — вождя, похоже, всё это утомило.

— И они нашли в лесу кровь! Много крови! — вновь старик начал рвать голосовые связки. — Я уверен, это он! — старческая ручонка вытянулась ко мне. — Это он убил мальчиков!

— Ты тела-то видел? — хмыкнул я.

Меня, кстати, ситуация тоже встревожила.

— Заткнись! — кинул мне Ата и переспросил старейшину. — Тела видели?

— Нет! — вскричал старик. — Но я уверен, он или спрятал их, или сожрал!

Блин, фарс какой-то. Хреново, конечно, пропали дети. Но дедуля феерил запредельно.

— Он человек касты сетей, — проговорил задумчиво вождь, — надо Напо звать. Вдруг он, — кивок на меня, — вчера весь день на лове был.

Блин! Вот тебе и уединённое убежище! Иногда лучше быть на виду.

— Не надо звать Напо, — поморщился я, — сказал ведь уже, что вчера в посёлке людей земли был. А потом… — сказать: «Готовил вам показательное выступление»? — потом был на своей базе… Ну, там, где обычно.

— Что ты там делал? — недовольно спросил Ата.

— Рыбу ловил, — окрысился я. — Я ж теперь, вроде как, рыбак…

Ата только мрачно усмехнулся, видимо посчитав мою реплику отговоркой.

— Надо шамана звать, — задумчиво приговорил вождь. — Пусть посмотрит.

Присутствующие с некоторым, как мне показалось, содроганием переглянулись. А я, с немалым удивлением, поймал на себе взгляд Ману. Словно тому было меня жалко!


Шамана прождали не меньше часа. Наконец, он появился, в полном своём великолепии: костяные ожерелья, какие-то перья, заткнутые за верёвочные браслеты на руках и ногах, страшноватый посох с массивным обсидиановым наконечником.

Изведшийся в ожидании, вождь кратко обрисовал задачу. Шаман, пока выслушивал, несколько раз бросал на меня косые взгляды. Наконец, он коротко кивнул… и принялся разводить костерок, прямо там, где стоял.

Шаман достал из сумы несколько щепок, что-то типа лучины и пук чего-то обожжённого. В последнем я опознал растопку. Пристроил кончик лучинки в одну из щепок, быстро-быстро растёр лучинку меж ладоней. Моментально — у меня обычно уходило куда больше времени — из щепки пошёл дымок. Старик подложил растопку, подул… Минута, не больше, и на земле весело затрепетали язычки пламени, облизывающие сложенные шалашиком щепки.

Шаман встал над огнём, развёл в стороны руками, словно волны раздвинул.

— Отойдите все!

Голос звучал необычно утробно, лицо говорящего с духами стало отрешённым, взгляд словно обратился вовнутрь.

Все сделали по паре шагов назад и только меня по сигналу Аты взяли в плотное кольцо воины.

Внутри мелькнуло ироничное и, в то же время, уважительное: «Во дает, мракобес!» Действительно, представление на пять баллов из пяти. Даже я был готов поверить!

Тут шаман начал несильно раскачиваться с ноги на ногу, послышались тоскливые то ли завывания, то ли напевы. Потом достал из сумы маленький мешочек, запустил в него пальцы и бросил щепотку в костёр.

Вспышка, словно от порошка магния, а затем, из костерка повалил уже знакомый желтоватый дымок. Шаман, словно того и ждавший, чуть наклонился, прикрыл глаза и принялся втягивать этот дымок ноздрями!

Вот что с людьми делает отсутствие нормального алкоголя!

Сделав пять-шесть вдохов, шаман вновь выпрямился. Медленно вращая лишь головой, нашёл меня взглядом. И, несмотря на весь скепсис, внутри у меня резко похолодело.

А говорящий с духами неспешным шагом, опираясь на посох уже направлялся ко мне. В меня вцепились руки военных, типа, чтоб не сбежал.

Какой тут, сбежать! Я прямо почувствовал, как по спине побежали крупные капли холодного пота. Бросило в озноб.

«Да пошёл ты нахер, мозгоправ!» — попытался сыронизировать я, чтоб хоть как-то удержать внутри тот паранормальный страх, что, против моей воли, зарождался где-то за грудиной. Совершенно на автомате отметил, что и удерживающие меня руки подрагивают, а присутствующие при этом люди умолкли и, похоже, даже боялись пошевелиться.

Шаман встал в шаге, очень неторопливо поднял руку… и наложил мне пятерню на лицо.

Остро пахнуло давно немытым телом и серой. «Блин, словно из преисподней!» — мелькнула в голове испуганная мысль.

«Если отпрыгнет — работаю!» — пробилось сквозь страх. Я помнил, как тогда, в видении, шаман разнёс мужику голову посохом. Посох длинный, нужна дистанция, это мне на руку.

Секунда, другая, третья…

Я специально расслабился, буквально растёкся в руках воинов. Пусть думают, что я «поплыл». Пусть не ждут…

— Вижу на руках этого человека кровь, — утробно, не открывая глаз, пророкотал шаман. А я и не подозревал, что у такого щуплого старичка может быть такой бас!

Краем взгляда выхватил, как радостно осклабился «земляной дедушка».

— Это он убил тех юношей? — осторожно спросил вождь.

— Много крови, — пророкотал шаман, — о-очень много! Но вся она успела застыть… Самая свежая дней десять тому…

— Десять дней? — проговорил удивлённо Ата. Потом взглянул выжидательно на Ману.

— Наверно это, когда он отбил девчонок-учениц от людей Двурогой горы, — задумчиво протянул правая рука. — Мне брат рассказал.

— Там должна быть свежая кровь! — чуть ли не завопил земляной.

— Там нет человеческой крови, более свежей, чем эта! — голос шамана словно усилился.

— Значит, не он, — вождь хмыкнул, говоря всем видом: «Ну не он — значит, не он. Расходимся!»

— А… Много… там… крови, — облизнув губы поинтересовался старейшина касты земли.

— Ты, в самом деле, хочешь это знать? — шаман неспешно, словно башню крупного калибра, повернул к нему голову.

— Нет! — тут же выпалил перепуганный «дедушка». Но, всё же добавил: — Значит это не он?

— Да не он, не он, — уже не выдержал Ману, — тебе же сказали!


Народ расходился. Вождь поставил задачу разобраться и исчез первым. Ата подозвал Ману.

— Пошли двоих… нет, лучше троих. Пусть посмотрят, что и как.

— Мне с ними сходить?

— Как хочешь, — поморщился отец войны, — вряд ли там что серьёзное, сейчас в море уже никто не сунется. Так что, скорее всего, пацаны сами чего напортачили и теперь просто боятся домой возвращаться.

— Хорошо, — кивнул Ману, потом подошёл к старейшине. — Сегодня к тебе придут воины. Покажешь им, где вы видели кровь.

— Вот, они проводят, — кивнул тот на двух мужичков, что были с ним.

Шаман собирался. Прямо босой ногой разбросал догорающие угли, смешал их с песком и пылью, которых здесь было немало. И повернулся уходить.

— Старик, — я догнал его, остановился за спиной.

Он неторопливо обернулся, смерил меня взглядом.

— Спасибо тебе.

— Я сказал лишь то, что увидел, — недовольно проговорил шаман. — А вот ты…

— А что я?

— А вот ты всего не говоришь…

Я даже оглянулся, не слышал ли кто? Но всем на меня было уже наплевать. Шоу завершилось, развлекухи, в виде казни, не состоялось. Расходимся!

— О чём ты, старик?

— Ты знаешь, — смерил меня взглядом шаман и ушёл.

* * *

«Трепло ты, старик!» — думал я, пробираясь сквозь редкую толпу к дому Арииаху. Наверняка и так знал, что я завалил тех походников с острова Двурогой горы. Вот и предъявил, словно только что увидел. От кого узнал? Да мало ли!

Вождь уже вновь занял своё место на крыльце дома и о чём-то болтал с Ситу. Проходя мимо, я поймал разочарованный взгляд Кая. Ответил ему радостной улыбкой — на-ка, выкуси! Посмотрим, что ты завтра запоёшь!

Мазнул глазами по Руйхе, та лишь отвела взгляд. Да ну и пофиг! Что я, пацан? Можно подумать, меня первая в жизни девчонка бросила! Я, между прочим, трижды женат! И все браки, блин, кончились одинаково… Так что, вздохнул невесело, не привыкать.


В доме Арииаху тоже надолго не задержался. Благо, хозяина ждать или искать не пришлось. Объявил ему, что завтра показуха. Пусть зовёт всех, кого считает нужным, а я уже устрою шоу.

Семис хотел было снова набиться на «посидеть», но я отказал. Скорее всего, просто из-за настроения. Уже когда грёб назад, подумал, что напрасно. Это ж, в конце концов, у меня облом на личном фронте, пацан-то тут причём? Надо было, подумал запоздало, и к Хэчу зайти, может и его вытянуть на вечерок. Посидели бы, потрепались. Жаль, брага ещё не поспела, а так бы хорошо оттянулись!


На базе Каналоа показал два наконечника. Я повертел в руках.

— Спасибо, дружище! — тепло поблагодарил парня. — Только знаешь что? Хоть острия ты и впрямь сделал отличными, только завтра мне ими довольно толстую шкуру надо будет пробить. И чешуя там плотная. Возьми маленький отщеп кремня, прям вот такой, — показал на ногте, — и вставь в наконечник. Только чтоб острие торчало.

Помню ещё со школы, микролиты — более поздняя человеческая придумка, когда не целиковый камень использовали, а вставляли на место режущей кромки или наконечника маленький отщеп. Удобно. К примеру, весь меч из дерева, и только по краю вставлены заменяемые микролитики.

Каналоа почесал затылок, подёргал себя за нос. Качнул головой:

— Попробую.

Потом мы достали из формы застывший латекс. Вот чёрт! Запоздало спохватился я, а станок-то так и не восстановили! Попробовали прокатать его толстым бамбуковым бревном, прямо на земле. Получилось очень плохо — на него налипла куча песка, да и влаги выдавили из неё совсем мало.

— Ладно, — махнул я рукой, — помнишь, как коптить?

Каналоа кивнул.

— Займись, пожалуйста… Может что и выйдет, — поморщился я.

— Завтра ещё наберём, — обнадёжил Каналоа, — и валики я могу новые сделать.

— Конечно, наберём.

Настроение, если честно, было на нуле. Не хотелось вообще ничего. Сейчас бы стакан, чего, покрепче чая. И — к подругам нетяжёлого поведения…

— Вот что, Каналоа. Я… Я тут по делам… Ты давай, за старшего…

И, не дождавшись ответа от помощника, прыгнул в воду и поплыл к бамбуковой роще.


Пока шёл в посёлок, в голове крутилось что-то про клин клином и другая муть. Про грядущее испытание не думал вообще. Завтра подумаю, сейчас надо просто переключиться.

Инина была дома, её позвал мелкий пацанчик, лет наверно одиннадцати или двенадцати, шустрый и, как положено в его возрасте, любопытный.

Когда девушка вышла, из дома выглянул немолодой мужичок с усталым лицом. Я кивком поздоровался.

— Здравствуй… — немного растерянно поздоровалась подруга сестры.

— Привет, — со вздохом ответил я.

— Не думала, что ещё раз тебя увижу, — качая головой протянула девушка.

— Что, — я невесело усмехнулся, — место уже занято?

— Что? — словно силясь понять, наморщила она лоб.

— Я говорю, познакомилась уже с кем-то?

— Да я тут со всеми знакома, — по-прежнему не понимая, ответила Инина.

— Понятно… — махнул я рукой, — слушай… Не хочешь… — задумался: как сказать-то? — Не хочешь сделать ещё попытку?

— Попытку… Прости, Хеху, я тебя не понимаю, — девушка развела руками.

— Я, вообще-то, Скат, — поправил её. — Это меня сестра, по-прежнему, Хеху называет.

— А-а-а, прости, да, ты говорил, — припомнила девушка. — Так ты чего хотел-то, Скат?

Я уставился ей в глаза. Блин, подруга, тебе что, вот так прямо в лицо надо сказать? Без всяких реверансов и расшаркиваний?

— Пошли, погуляем.

— Поздно уже, темнеет, — взглянула она на небо.

Вспомнился диалог из виденного телеспектакля:

«Пойдём, прелестница в беседку!»

«Ой, там так темно!»

И бесподобный ответ графа:

«Ну не читать же мы там собираемся!»

Даже мелкий пацанчик уже всё понял, с ехидной улыбкой прошмыгнувший мимо нас в очередной раз.

— Ладно, — вздохнул я, — поздно так поздно…

— Погоди, Хе… Скат, — словно спохватилась девушка. — Я сейчас… — улыбнулась застенчиво, — только переоденусь.

Блин, дошло до неё, что ли? Может, ну его, нафиг? Я посмотрел на небо, глянул назад, туда, откуда пришёл. Но уйти не успел.

— А вот, и я!

Хм… Как по мне, а на ней было такое же платье — та же дерюга из размочаленных, ещё зелёных грубо переплетённых волокон. Ну, может, чуть посвежее.

— Куда пойдём?

— Мне не важно, — пожал плечами я. — А, впрочем, знаешь? Есть тут одно место…

Всю дорогу молчали. Мне было откровенно хреново, а Инина, похоже, просто не разговорчивая. Наконец, мы проломились сквозь тонкий подлесок и вышли на знакомый обрыв.

Девушка рефлекторно отшатнулась и схватила меня за руку.

— Ну что ты, глупая, — придержал я её, — ты посмотри, — не удержался, обвёл рукой открывшуюся панораму, — какая красота!

— Страшно, — чуть ли не отбивая дробь зубами заявила Инина.

Промелькнула мысль: «интересно, а если я сейчас обниму её и прыгну?»

Только вот оттуда — пройти надо метров шесть подальше, тогда точно на камни не попадём.

Небось в полёте сердечный приступ случится?!

— Может… пойдём отсюда? — несмело попросила меня девушка.

А я, молча, развернул её к себе, обнял подрагивающее тело, посмотрел в глаза. Рука моя опустилась к краю подола, потянула вверх.

— Подожди, — тихо попросила Инина, — мы с мамой его целых пять дней делали.

Она освободилась из моих рук, стащила платье через голову. Ну ладно, раз такое дело… Я достал кинжал и быстро нарубил охапку свежей зелени.


Потом она быстро уснула, положив голову мне на грудь. Не удивительно — мне запала хватило надолго. Тело молодое, плюс давно женщины не было, плюс адреналина за последние дни у меня в крови — ведро, не меньше. Опять же, диета белковая.

Я лежал голый, обдуваемый тёплым океанским ветерком, прижимал к себе, такое-же обнажённое, женское тело и ни о чём не думал. Просто смотрел на то, как, прямо на глазах, темнеет небо и зажигаются первые звёзды.

Потом повернулся на бок, взял спящую девушку обеими руками «в охапку», накинул на нас сверху её платье… Ничего, если испортится, потом новое куплю. Или выменяю. Скоро у меня этой рыбы будет — завались.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги