Подводный охотник

Глава 24 Ночные визитеры

Когда уплывали с пляжа, я на, какой-то миг, поймал очень знакомое чувство. Такое, словно у меня на спине мишень нарисована.

Поначалу, списал на усталость и пережитое. Но потом, уже когда поужинали, задумался.

Хм… Вот, Арииаху получил, что хотел. Стал старейшиной. Я ему теперь нужен? Вроде бы, с одной стороны — разумеется! В конце концов, именно на волне энтузиазма от добытой мной рыбы его выбрали… Но, с другой…

Я аж сел на топчане, осмотрелся. На небе звёзды, в тихом, спокойном, словно лесное озеро, океане лунная дорожка. Деревья замерли и, кажется, заснули. Полный штиль…

С другой стороны, а что будет, если я сейчас куда-нибудь пропаду? Ну, в самом деле! Арииаху, что, сильно завязан на ту рыбу, что я буду добывать подводной охотой? По сути — нет.

Вообще, если разобраться, если завтра обнаружится, что я куда-то пропал… То ведь никто не снимает Арииаху с должности!

Блин! Я спустил ноги на песок.

Ну-ка, вспоминай, голова… Почему он не отпустил Семиса со мной? Что за причина?… Хм, нет причины. Не названа.

Кстати! Он ведь мог слышать мой разговор с сыном. По крайней мере, его завершение, и то, что Семис хочет забросить «конторскую» работу, чтоб пойти ко мне в помощники. Он же и бесплатного клерка теряет и рискует сыном — вон, ему один раз уже ногу отхватили. Может и не захочет заботливый отец вновь отпускать ребёнка в глубину? А так, как удачно получится — потенциальный наставник вдруг куда-то делся… может не доплыл на лодочке. Перевернулась скорлупка в открытом океане, и всё. Как говорится — концы в воду! То, что для меня такое расстояние — плёвое дело, этого ж никто не знает!

Тихий, на грани слышимости, плеск вёсел я уже принял как должное. Мысль подсказала: праща! Хотя бы одного успею приголубить, прежде чем на берег высадятся!

И, тут же, ехидный внутренний голос поинтересовался, дескать, как я буду выкручиваться, если это… если, к примеру это Семис сбежал от родителей и, подхватив Хэча, решил проведать старого однокашника?

Что за бред?! Семис вполне послушный сын. Такой шаг для него — что-то из разряда невероятного. Сам я такое учудить мог, но одноногий пацан из благополучной семьи? Не-е-е…

Бесплотной тенью я метнулся туда-сюда по пляжу.

Твою медь! Пращой последний пользовался Каналоа! Куда он мог её положить?

Идеи прибегнуть к помощи Каналоа для противодесантной операции даже не возникло — тот один раз уже показал, что в разборках людей каст он не участвует. Значит, и сейчас от него толку не будет.

А раз так, то одному даже сподручнее, но вот только где праща?

Плеск раздавался всё ближе.

«Не повезло вам, ребята», — ухмыльнулся я, — «была бы ночь не такая тихая, вряд ли бы я вас услышал».

Тихо осмотрел топчан Каналоа. Сопит в две дырки, свернувшись на боку и положив под голову кулак. Куда же ты мог её деть?

«А если это воины? Те, что Ата послал искать земляных пацанов? Представляешь, что будет, если ты, не разобравшись, одного из них камнем по кумполу?»

Чёрт! Я аж замер от этой мысли. А ведь, и правда!

С другой стороны, а что им тут, на восточном берегу, делать, если пацанва пропала на западном?

Пока я метался в поисках, да спорил сам с собой, на глади фосфоресцирующей воды показался тёмный силуэт лодки. Маленькая, меньше моей. Двое… Я аж выдохнул — двое не батальон, уже легче. И хоть ночные гости жались к берегу, чтоб пристать, им пришлось обогнуть выступающие чуть в воду густые заросли, что очень неплохо маскировали пляжик с воды.

Смелые ребята, отметил я. Если б не луна, залившая всё своим серебристым, мертвенным светом, мою базу они бы в жизнь не нашли. Да тем более, на такой малютке соваться в открытый океан? Повезло им с погодой.

Вскоре лодка тихонько ткнулась в берег, рядом с нашей, что была вытащена на песок почти полностью и, до кучи, привязана. Плевать, что океан спокойный. Это он сейчас такой.

Тот, что сидел спереди отложил весло заранее и теперь тихо скользнул на берег. Встал на песке на напружиненных ногах, выставив вперёд обе руки. В руках явно что-то было. Оружие — другого я не ждал.

Незваный гость повёл головой туда-сюда. В лунном свете хорошо было видно, как блестят его глаза и раздуваются ноздри, словно он принюхивается.

Я, присев, затаился неподалёку от своего топчана в тени одного из раскидистых кустов, которыми изобиловала база. В руке кинжал — ничего больше найти не сумел, а его я на ночь клал под подушку из листьев.

Первый дал знак второму. Тот был менее ловок, пока сходил на берег чуть не перевернул лодку и умудрился стукнуть веслом, задев его ногой. Негромко, но первый отреагировал мгновенно — обернулся, приложил руку ко рту и сделал явно угрожающий жест.

— Их здесь двое, — долетел до меня еле слышный шёпот.

Вот бараны! А заранее обсудить диспозицию не могли? Хреново иметь дело с дилетантами, не понятно, что от них ждать.

— Один вон там, — первый продолжал вводить в курс второго и ткнул в направлении Каналоа, — а вот другого не чую.

— Может, ушёл?

— Нет. Я чувствую запах двух тел, но слышу только одно дыхание…

Обещаю — с завтрашнего дня каждый день моюсь перед сном, точка!

— Нам нужен мальчишка, — прошептал второй. — Другого, если не полезет, можно не трогать.

— Дурак ты, — первый покачал головой, — любой, кто сможет рассказать, что тут случилось, должен умереть.

Ну, собственно говоря, теперь я слышал всё, что мне нужно.

Эх, было бы у меня под рукой что-нибудь дистанционное, не раздумывая снял бы первого. Он мне казался самым опасным. Но под рукой — только кинжал. Метнуть, чтоб остаться с голой жопой против даже одного противника? Да ещё и метнуть без гарантий… Ищите дурачков в приключенческом кино, а тут жизнь. Я даже двигаться не собирался, ибо, если первый на таком расстоянии расслышал тихое сопение Каналоа, то мои попытки переместиться он точно засечёт. Так что я стал просто ждать. Ждать, что незваные гости ошибутся.

Вот только ошибаться они не спешили. Первый вообще присел, не переставая озираться по сторонам, и, похоже, никуда не торопился.

Ладно, подождём, до рассвета время есть.

Не знаю, чтоб я делал, будь первый один или, хуже того, будь второй под стать первому, но как раз второй был явно не большой дока в ночных проникновениях. Он продолжал стоять, да ещё довольно слышно переминаясь с ноги на ногу. Под ногами поскрипывал мокрый песок.

— Может я пока того… — наконец, немного хрипло прошептал он первому, — второго… ну… это…

— Подожди… А впрочем, давай, — наконец решился первый. — А я пока другого посторожу.

А второй крадущимся шагом двинул по направлению к месту, где сладко посапывал мой «помощник».

Чёрт! Был бы это первый день, когда мне буквально навязали этого «рядового-безухого», я бы… Не знаю, наверно, всё же пожертвовал «пешкой». Но не сейчас!

— Кто здесь? — я старательно имитировал голос сонного человека.

До противника далеко, метательного в руках не вижу, так что я не боялся, что на звук прилетит копьё, стрела или очередь из автомата.

Так и есть — второй замер, а первый лишь пару мгновений соображал, потом встав во весь рост, спрятал руки за спину.

— Ты, Скат? — довольно громко крикнул он мне. — Меня послал Арииаху… Он сказал… что ты должен срочно приплыть к нему!

А ты хорош, чертяка! Отметил я автоматически. «Меня послал», не «нас». Но Арииаху… Подельничек хренов… Тварь вербованная… Уж я с тобой побеседую утром. Вдумчиво.

— Зачем? — я всё ещё изображал до конца непроснувшегося.

Пусть этот первый поломает голову. А вот так, коллега, надо заранее готовиться к подобным диалогам!

— Он очень просил! Поплыли! Там всё узнаешь!

Ага, разбежался. Только шнурки поглажу… Кстати, Каналоа по идее уже должен был проснуться.

— Хорошо, — я буквально прокряхтел, — только помоги встать. Что-то ног после вчерашнего не чувствую, наверно наказали меня подводные духи за то, что я их рыбу поймал!

И всё же с профессионалами проще — они всегда действуют правильно. В том, что первого можно назвать профи, я не сомневался. Потом буду разбираться, откуда тут такие ушлые ребята, сейчас просто надо выжить. Выжить и кое-что узнать.

А вот с дилетантами всегда беда — порой они выкинут такое, чего бы ты никогда от них не ждал! И второй тут был явно дилетантом! Ибо, чуть ли не взревев, как лось, учуявший течную самку, он рванул на мой голос, замахнувшись палицей.

Вообще-то, план был подманить первого поближе, туда, откуда я уже смогу его достать. Дальше пришлось бы импровизировать, но на моей стороне была бы тень от густых кустов, а противника неплохо освещала полная луна. К тому же, он, скорей всего, ожидал бы, что я лежу. Ну и то, что пацан может быть вооружён неплохим кинжалом, для него так же был бы сюрприз.

Теперь тоже пришлось импровизировать, но по-другому. Я успел чуть сместиться, вряд ли «лось» это заметил. Метнул в лицо горсть песка, и когда тот, не останавливаясь, пробегал мимо, попутно мотая головой, я резанул ему под коленом кинжалом. И, тут же, откатился в сторону берега.

Кусты затрещали под падающим телом, ночь разорвал вопль боли. Но, когда я распрямился, первый был уже в паре шагов от меня.

Выпад!

Я еле успел увернуться, отмахнувшись вооружённой рукой.

— А ты — шустрый пацан! — ощерился первый. Теперь я мог его хорошо рассмотреть.

Лет тридцати, весь в шрамах, руки увиты мышцами, как канаты. Это не гребец-рыбачок-доходяга! Но, самое неприятное — следы на щеках! Такие же, как у Каналоа после сведения татуировок воина!

Вот, чёрт!

Закружились по песочку, пытаясь достать друг друга выпадами и обманками. Противник работал с двух рук, я, разумеется, одной.

Секунд через десять моё плечо украсил порез. Не глубокий, и рука пока действовала — благо, первый пользовался кинжалами из каменного дерева. Вот она, сила шаблона! Будь это каменный нож, меня бы посекло до кости! Впрочем, и без того я почувствовал, как тёплые струйки побежали по коже.

Плохо! Кровопотеря пока незначительная, но эффект будет накапливаться. Тем более, спустя ещё несколько секунд и пару обменов ударами, я чуть не пропустил незаметный тычок в живот.

Правда, и я успел секануть его по левой руке. А вот не надо так проваливаться в выпаде! Теперь кровили оба.

— Я смотрю, у тебя непростой ножичек, — заметил противник, ухмыляясь. Он с каким-то удовольствием облизал разрез, растянул щербатую улыбку ещё шире. — Хороший трофей мне сегодня достанется. Не поделишься напоследок, где взял?

«Ага, так я и стал с тобой трепаться! Не заговаривай зубы, дядя!» — Дядя ожидаемо, не закончив фразы, атаковал.

Ну, на такую дешёвку я с училища не покупаюсь! В расплату, успел чиркнуть его ещё раз, жаль, не глубоко, и ничего серьёзного не задел.

Улыбка потихоньку сползала с лица «первого».

Минута! Подсказал внутренний таймер. Что там со вторым? В очередной раз сменив позицию и оказавшись лицом к кустам, в которые улетел «лось», я заметил, как тот пытается оттуда выбраться. На ногу не наступает, и то хлеб — снова с громкой бранью завалился в сторону раненной ноги. Но сейчас он придёт в себя, сообразит, что делать, допрыгает хоть на одной ноге до нас…

Ещё один опасный выпад, чудом увернулся. Этот тоже кабан не маленький, кило семьдесят, а то и семьдесят пять? Мои сорок против него, если б не нож, вообще не играли. Какой бы крутой перец ты ни был — каратека-шмаратека охулионсотого дана — вес и физуху в чистой рукопашке сложно чем-то компенсировать. Даже скоростью.

Новый обмен, оба «при своих», но я прям физически чувствую, как уходит кровь. И пусть её пока выбежало меньше полстакана, и адреналин кровопотерю пока компенсирует, но это пока. Плюс, бо́льшая масса у противника и кровь терять будет дольше.

Каналоа всё же проснулся, показался, красавчик промаргивающийся, на краю залитой лунным светом площадки. Вот только какая от тебя помощь?

А впрочем… Эти то не знают!

— Помогай! — крикнул я. — Бей сзади!

То, что первый срисовал появившегося на сцене Каналоа, я был уверен. И что бы он ни думал по его поводу, но опасность сзади игнорировать не мог. Не те инстинкты, не та выучка.

И первый среагировал именно так, как я ждал. Что и говорить — профи. Он, буквально на полмига, часть своего внимания обратил себе за спину — на шаг разорвал дистанцию, чтоб выиграть себе этот миг. Дёрнул головой, стреляя глазами через плечо. Повторюсь — миг. Даже его половинка.

Но мне хватило. И, как только противник пошёл назад, я подцепил пальцами стопы песок и отправил ему в лицо.

— Ха! — первый просто чуть сдвинул руку, и тот песок, что должен был попасть в глаза, попал в неё! — А я всё ждал, когда ж ты попытаешься!

А я не ждал. Теперь не ждал, и, воспользовавшись заминкой, рванул к воде. К лодке.

Всё-таки сорок килограмм разогнать легче, чем семьдесят. Тем более, если каждый день бегаешь ускорения в горку.

— Куда ты? — рассмеялся мне в спину «первый». Преследовать он не стал.

— Сюда, — выдохнул я, хватая лежавшую в лодке гавайку.

Увидев у меня в руках трёхметровый дрын, он зашёлся смехом ещё больше.

— Что ты собираешься с ним делать, пацан? Не разочаровывай меня…

— Не собираюсь.

Кинжал в зубы, так быстрее. Левая кисть перехватила древко в первой трети. Правая, освободившаяся от ножа, нырнула в петлю жгута.

Я ведь всё-таки снарядил вторую гавайку жгутом, была мысль попробовать поохотиться на обратном пути. Потом, правда, забил. А вот сейчас — воспользовался.

— Ты б не позорился, пацан, ведь так весело с тобой было! — «первый» шагнул вперёд.

Он был готов и, наверняка, не первый раз выходил против копья. Вот, только гавайка — не копьё. Вернее, не совсем.

Правая кисть рывком пошла вперёд, растягивая каучуковую ленту. Левой ещё чуть подправил острие в живот противника и разжал пальцы.

Шаблонное мышление, вот что сгубило «первого». Ко́пья в его мире не бывают такой длинны. И мгновенно на два метра вперёд не выпрыгивают.

Хотя, конечно, не мгновенно. Он даже почти сбил укол. И, вместо живота, наконечник из каменного дерева вонзился в бедро, пробив его насквозь!

Я, вообще-то, собирался прыгнуть вперёд, как только моё оружие попадёт в брюхо врагу, но увидев такой исход, я просто дёрнул древко назад. Наконечник ожидаемо выскочил из паза, как только копьё пробило ногу, и, затем, выступил стопором. Опять сработал шаблон — ну кто же ждёт, что твою ногу, пусть и пробитую, вдруг дёрнет вперёд?

Вот и мой враг не ожидал. И потерял равновесие!

Я не дал ему просто так упасть, кто знает, что он потом выкинет? И, в момент, когда «первый», раскинув от неожиданности руки валился навзничь, я в коротком рывке подскочил и успел полоснуть кинжалом ему по шее.

Разумеется, тут же разорвал дистанцию.

Но можно было уже не осторожничать — мой противник лежал на спине, вытаращив на меня удивлённые глаза, а из рассечённого почти до позвоночника горла с хлюпаньем и пузырями вытекала тёмная в лунном свете жидкость.

— А-а-а! — задрав к небу палицу на меня, буквально на одной ноге поскакал «лось».

Я недобро ухмыльнулся: «Ну, давай!» Приготовился к встрече…

Хрясь!

«Лось» успел выпучить глаза, взмахнуть второй рукой и рухнул ничком.

Я помотал головой, словно не веря увиденному, протёр глаза, разглядывая, как от головы упавшего, растекается ещё одна тёмная лужа и тут же впитывается в песок.

Потом поднял взгляд на стоящего метрах в восьми позади последнего поверженного врага Каналоа.

— Зачем? — развёл я руками.

— Ты просил помощи.

Каналоа сматывал пращу, и тон его при этом был таким, словно он мне соли за столом передал.

— А ты… разве можешь убивать? — всё ещё ошарашено спросил я.

— Так ведь никто не узнает, — пожал он плечами. — А тебе была нужна помощь.

Мёртвых обыскали. Хотя, что можно найти на почти голом аборигене, одетом лишь в набедренную повязку.

— А я его знаю, — хмыкнул Каналоа. — Он был воином, как и я. Его изгнали из касты войны лет за пять до того, как меня туда взяли.

— За что изгнали?

— Не знаю, — развёл руками Каналоа.

— А я, кажется, знаю этого, — разглядел я «второго».

Ладно, Арииаху, поживи пока. Потому что того, кого Каналоа «успокоил» булыжником по затылку, я видел сегодня… то есть уже вчера днём. Рядом с Напо. Вернее — за его спиной.

Трупы вскрыли: на всякий случай вспороли животы и пробили в нескольких местах грудную клетку. Это чтоб, распухнув из-за неизбежно образовывающихся во внутренностях газов, они не всплыли. Хотя, с той глубины, на которую я их отправлю… Но осторожность не помешает.

Привязали к ногам камни. А затем отбуксировали в сторону от пляжа, за бамбуковую рощу и метров на сто пятьдесят от берега. Надеюсь, тут будет достаточно глубоко.

Потом я даже сопроводил их немного, метров до сорока, и ещё некоторое время смотрел, как два тёмных силуэта погружаются в чернильно-синий мрак, пока совсем не потерял из виду.

Лодку тоже утопили. Был соблазн припрятать где-нибудь, мало ли как потом пригодится? Но рядом не нашлось достаточно мелких мест, и я, с мыслями, что при местном, почти ручном производстве, опознать лодку проще, чем в современном мне мире угнанный автомобиль, отправил её вслед за экипажем.

— Короче, — сказал, глядя Каналоа прямо в глаза, — к нам никто не приплывал, никого мы этой ночью не видели. Всё-таки, это опасное дело, — ухмыльнулся, — плавать на такой лодчонке по открытой воде.

— А кто к нам должен был приплыть? — хмыкнул тот. — Лично я всю ночь спал и, вообще, ничего не видел.

В ответ я ещё раз ухмыльнулся и похлопал помощника по плечу.

На утро, даже не позавтракав и лишь перебинтовав порез, да немного размявшись, двинули в деревню. Внутри нехорошо посасывало, ой нехорошо.

Может я ошибся? Может то, что я «второго» покойничка видел рядом с Напо, ещё ничего не значит? Ведь именно к Арииаху меня звал тот, бывший воин, нынешний утопленник.

Короче, мне надо поглядеть в глаза подельничку.

Что делать дальше? Как играть, если он сделает честные глазки и будет твердить, что ни сном ни духом? Хрен знает, я, в конце концов, не оперативник, я простой честный боевик. Не моё поле — все эти хитовыкрученные разговоры и подковёрные игры. А вот по-быстрому «выпотрошить», расколоть языка за счёт методов полевого допроса — запросто! Эх, не попал никто из ночных визитёров в мои руки ещё живым, я бы нашёл что спросить и, главное — как. Ну да, ладно. Буду разговаривать с Арииаху. И, если мне его реакция покажется не убедительной…

Когда причалили, в деревне всё ещё шла погрузка на лодки — рыбаки только-только собирались в лагуну, на дневной лов. Грузили сети, запас воды, тащили вёсла. Среди прочих, заметил и Киаху — тот деятельно «руками водил» возле нескольких лодок, что-то растолковывая и напрямую вдалбливая хмурящимся возрастным мужичкам, что слушали его с написанным на лице терпением. Так школьный хулиган выслушивает нотации инспектора по делам несовершеннолетних — хоть и неприятно и хочется поскорей свалить, но поделать ничего нельзя — дерзить таким людям, себе дороже.

Старшего Арииаховского решил пока не трогать. В курсе он отцовых дел или нет, но быстрота и натиск — вот залог успеха! Пока я с ним буду перетирать, кто-нибудь успеет метнуться к дому и предупредить.

И не получится сюрприза.

В дом я почти ворвался. На крыльце стоял Семис. Увидев меня, он почему-то не обрадовался, но и не удивился. И то радует.

— Скат, ты прости отца, он… — виноватым тоном начал приятель, но я лишь отодвинул его с дороги и быстрым шагом вошёл в дом.

В первой комнате у очага, как и в первый раз сидела угрюмая, я бы даже сказал заплаканная жена Арииаху. Рядом: испугавшаяся при моём появлении Тиара и мелкая Вай, единственная, кто обрадовалась мне.

Ни слова не говоря, держась, по привычке, стен, и заглядывая за угол, прежде чем войти, я прошёл пару комнат. Кинжал пока не доставал, но, что называется, был наготове.

Арииаху сидел в той же самой комнате, где мы разговаривали в самый первый день. И первый же взгляд на новоизбранного старейшину кое-что прояснил.

«Очки» — симметричные синяки под глазами, свёрнутый на сторону нос, опухшая скула.

Оп-пань-ки! Я чего-то не знаю про местные нравы?

— Скат, ты жив?

Вгляделся ему в лицо. Хм, я не физиономист, но, по-моему, он не только удивился, но и обрадовался?

— Скат, ты… Ты должен меня понять, — Арииаху словно извинялся за что-то. — У меня ведь семья!

— И что? — холодным, не предвещающим ничего хорошего, тоном поинтересовался я.

— Прости, Скат… Я знаю, ты очень хотел, ты так старался, но…

— Что, но?

— Но утром я уже сходил к вождю и сказал, что не могу быть старейшиной касты воды… Я сказал, что старейшиной и дальше должен оставаться Напо.

Глава 25 Приготовления

Народу на площади было мало. Что поделать — деревня рыбачья, и все взрослые мужчины на берегу: кто отправлялся в лагуну на промысел, а кто и приглядывал, да давал наставления.

Между домом главы племени и домом Напо стояли несколько мужиков, среди которых я увидел одного из помощников вождя и самого́ старейшину моей нынешней касты. Ещё вчера — бывшего, а сегодня, судя по всему, в том числе по вновь появившейся «плавниковой короне», опять — действующего. Они что-то довольно активно обсуждали.

— Скат? — вырвал меня из задумчивости удивлённый возглас.

По правде говоря, от Арииаху я вышел… как бы получше описать? Подавленный? Потерянный? Нет, скорее — никакой. Ни мыслей, ни планов… Словно я бежал-бежал к цели, и, уже когда, считай, пересёк финишную ленточку, тебя — фигак из-за угла пыльным мешком. У боксёров это состояние называется «грогги».

Но на голос я среагировал.

Напо. Новый-старый старейшина вылупился на меня, как на привидение, похлопал глазёнками с полминуты, но потом похоже пришёл в себя.

— Ты уже слышал, пацан? Твой Арииаху одумался. Видимо ночью его посетили духи предков, — он так и прыснул своей шутке. — Он ещё раз хорошенько всё обмозговал и решил, что пусть лучше касту возглавит тот, у кого и до этого неплохо получалось!

Я смотрел в его довольную физиономию, фактически пропуская мимо ушей, что тот, издеваясь, высказывал мне, и в голове, сам собой, начал собираться план. Очень общий, всех деталей пока не представляю — маловато информации. Но информация — дело наживное.

— И, вот что… как там тебя? Скат, да, точно, — Напо сделал вид, что поблагодарил кого-то, кто подсказал ему моё имя. Дешёвый приёмчик, не сработало — первый раз именно ты меня окликнул! — И вот что, пацан, мне, как старейшине, совершенно не нужно, чтоб кто-то злил подводных духов и демонов глубин. Слышал? Мы — каста сетей, кто бы что ни говорил. А знаешь, что это значит? — он сделал паузу, чтоб насладиться моментом, весь расплылся в довольной улыбке. — Это значит, что или ты забрасываешь сети… или ты не нужен!

Арииаху! Блин! Вот кто мне сейчас нужен!.. Хотя нет, тут же оборвал я сам себя и даже помотал головой. Арииаху пару часиков лучше не трогать, не в том состоянии мой, наверно, всё ещё подельник.

— Что, не хочешь забрасывать сети? — по-своему проинтерпретировал мой жест Напо. — Тогда проваливай!

Я развернулся и быстрым шагом пошёл назад. Надо, для начала, опросить домашних Арииаху, и я даже знаю, с кого начну.

— Иди-иди, — долетело мне вслед, — и чтоб на глаза мне больше не попадался!

Я не отвечал. О чём мне разговаривать с покойником?

— Рассказывай, — я без обиняков оттащил Семиса в узкий проход меж домами, где нас никто не увидит, и прижал к стенке.

К сожалению, надежды на разговор с Вай не оправдались — малявка крепко спала всю ночь. Жена Арииаху лишь рыдала, и вытащить из неё хоть слово было невозможно. Тиара тоже заявила, что ничего не видела и ничего не знает. Оставался дружище Семис, прежде чем идти, разговаривать с отцом семейства.

— Ты чего, Скат? — парень несказанно удивился происходившему. Ещё бы, мы вдвоём с Каналоа, ни слова не говоря, подхватили его за подмышки, костыли взяли с собой и буквально отнесли за дом.

— Рассказывай всё, приятель, — я специально избрал для беседы спокойный, деловитый тон, который несколько не вязался с началом разговора. — Кто ночью приходил, что они делали, что говорили… можешь не отмалчиваться. Во-первых, я и так всё в общих чертах представляю, мне нужно только детали уточнить. Во-вторых, то, что ты нам расскажешь, отсюда, — я повёл руками, как бы показывая на окружающее пространство, — не выйдет. В этом тебе могу поклясться, чем угодно.

— Да что рассказывать-то, Скат? — Семис, что называется, «валял дурака». — Я ж не знаю ничего!

— А что это ты утром, как только меня увидел, за отца передо мной извинялся? — я прищурился, наклонив голову набок.

Семиса я не держал, но с другого бока его подпирал молчаливый и мрачный Каналоа. Тоже, не сказать, чтоб угрожающая гора мышц, но, всё-таки, статус хоть бывшего, но воина никуда не делся, да и, в силу старшего нас возраста, был он покрупнее бывшего пухляша.

— Я… Я… Я… — стал заикаться приятель. — Я н-не понимаю, о чём ты говоришь!

— Колись, Семис. Ведь, если не я, то вам больше, вообще, никто не поможет! Всем насрать… А мне — нет.

— Скат, ну…

— Семис, — я снизил тон до доверительного, — я твой друг. Я друг твоего отца. И более того, я кровно заинтересован в том, чтоб у него… у вас, всё было хорошо. Просто отмалчиваться, надеясь, что всё само собой вернётся на круги своя — глупо. Не вернётся. Будешь молчать, будет только хуже. Сейчас они вас пока не тронут. Пока. Им нужно, чтоб всё улеглось. Но, через месяц или полгода, или год… Пойми ты, дурик, свидетелей никогда не оставляют.

Я, естественно, в очередной раз перестал следить за речью, но сейчас было не до того.

— Скат, я ничего не знаю, — с упёртостью партизана проговорил парень.

Вот же, гадство! Ну не пытать же его?

— Они обещали, что, если кто-нибудь проговорится… — голос раздался за спиной, — о том, что было этой ночью, то нас всех убьют!

Я вздрогнул! Чёрт. Опять расслабился. Соберитесь уже, товарищ капитан третьего ранга! Сколько ещё нужно проколов, чтоб вы начали мух ловить?

В оправданье могу сказать, что шаги мелкой Вай были почти не слышны. Она не заходила в проход меж домами, где я «разговаривал» с её братом, и было изрядно всякого мусора. А на «улице» босые ноги девочки при ходьбе почти не создавали шума. Вообще, мне показалось, что она подошла на цыпочках.

— Вот как? — обернулся я к малявке и улыбнулся. — Ты же говорила, что спала.

— Я и вправду спала, — заявила Вай. — Я вчера очень устала и съела очень много рыбы… Ты поймал очень вкусную рыбу, я ещё такую хочу! — в голосе прорезались капризные нотки. — Но вот она… — младшая сестра Семиса протянула руку и буквально втащила в «кадр» проёма Тиару, — она всё видела и кое-что мне рассказала.

Тиара не выглядела такой же уверенной, как её младшая сестрёнка. Наоборот, она даже упиралась, и я вообще не понимаю, как мелкая её сюда доставила.

— Привет, — как можно дружелюбнее подмигнул я средней дочери Арииаху. — Расскажи и мне, то, что поведала своей сестре.

Я оставил Семиса, подошёл к девчонкам, выглянул из прохода. На улице никого.

— Заходите, — поманил рукой, — не надо, чтоб кто-то видел, что мы разговариваем.

И освободил проход.

Меж домов было узко, и росла довольно высокая трава, которую тут было некому вытаптывать. В принципе, плетёные стены звук не держат, но в соседнем доме, я слышал, никого не было. И в доме Арииаху примыкающая комната пустовала.

Вай шмыгнула мимо меня первая. Испуганная Тиара протиснулась следующей. Как бы я ни был взвинчен и сосредоточен на задаче, но оказавшись в узком проходе лицом к лицу с юной сестричкой Семиса, будто сам того не желая, «зацепил» сознанием, как высока её грудь, как округлы бёдра… Да мордашка была куда приятнее, чем ширококостная простушка Инина.

Я отправил Каналоа приглядывать, чтоб нам не мешали, для чего бывшему воину пришлось пролезть под домом — в проходе стало совсем тесно.

— Рассказывай, Тиара, — я натянул на лицо самую милую улыбку, которая у меня получилась. Что поделать! У меня только что, фактически украли мечту, и я был чертовски зол!

— Они убьют всех, — охнула девушка, помотав головой.

В её глазах стояли слёзы, ещё чуть-чуть, и польются ручьи. И тогда на какое-то время можно забыть о конструктивном разговоре.

— Не убьют, обещаю.

И обнял её.

Какая же она хрупкая! Мои руки почти полностью обхватили узкую спину. Впрочем, в рёбра мне вполне ощутимо упёрлись довольно-таки крепкие полушария… Так, Мантин, ловелас хренов, отставить! Ты тут зачем?

— Никто вас не тронет, — погладил я её по голове. От густых волос пошёл приятный запах, я усилием воли вернул мысли в русло задачи. — Но для этого мне нужно знать всё, понимаешь?

Чуть отстранился, пальцами левой руки приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. В ответ Тиара часто закивала.

— Я вам помогу. И защищу. Мне очень надо, чтоб у вашего отца всё было хорошо. Тогда и у меня всё будет хорошо. Только так, понимаешь?

Девушка ещё несколько раз кивнула.

— Кто это был? — из объятий я её по-прежнему не выпускал. — Напо? Сам?

Кивок.

— Значит, сам, — выдохнул я и тоже кивнул. — А кто ещё с ним был?

— Бун, — почти выдавила Тиара, — он стоял в маминой комнате и угрожал нам, пока остальные пошли к папе.

— Кто это, Бун?

— Это — помощник Напо, — деловито проинформировала Вай, — почти правая рука. Он за всем следит, обо всём ему рассказывает.

— А как он выглядит?

— Большой… Не такой большой, как воины, но большой, — понятно, что малявка описывала так, как могла.

— Он выше твоего отца или ниже? — ну что ж, буду задавать наводящие.

— Чуть ниже.

— А волосы у него какие? Длинные, короткие, тёмные, светлые?

— Короткие и тёмные.

Блин, да тут почти у всех такие!

— Глаза. Они на выкате? Ну, то есть, такие? — я вытаращил свои, малявка прыснула. — Или глубокие, такие? — Я изо всех сил нахмурил брови.

А нос? А подбородок? А он толстый или худой? Скоро у меня сомнений не оставалось — Бун, это тот, кто с размозжённым затылком сейчас лежит на запредельной, для местного населения, глубине.

В общем, постепенно картинка складывалась. Арииаху, Киахи и Семис вернулись домой, когда на небе уже зажглись звёзды. Остальное семейство было уже дома — местные вообще стараются не выходить из дома после заката. Табу. Да и страшно.

А, спустя какое-то время, понятно, что местные часов не знали, в дом явились Напо, Бун, два сына Напо — Афа и Атеа — и «страшный человек». Видимо, сообразил я, тот бывший воин, коллега Буна по упокоению. Бун блокировал «женскую половину» — жену и дочерей, чтоб не поднимали шума. Один из сыновей Напо, самый младший, Афа, угрожая палицей Семису и Киахи, загнал их в одну комнату. Остальные, понятное дело, занялись главой семьи.

Что ж… Дальнейшее можно узнать только от самого Арииаху. Единственное, что Семис смог добавить, это слышимые им глухие звуки, похожие на то, будто что-то роняли, и какое-то сдавленное мычание. Ну, тут картина и так ясная — дом почти в центре деревни, стены, считай — картон, вот кто-то и зажимал Арииаху рот, чтоб не орал.

— Ясно, — проговорил я сквозь зубы и непроизвольно сжал-разжал кулаки.

Тиара пискнула. Вот, блин!

— Извини, красавица, — я разжал объятия. Потом, ещё раз успокаивающе провёл ладонью по волосам, — ничего теперь не бойся, — посмотрел на Вай. — Ничего не бойтесь. Скоро плохие люди, что вам угрожали, и сами пожалеют.

— Ты обещаешь? — голос девушки дрожал.

— Уже пообещал.

— Только… — а слёзы-то почти высохли! — Пожалуйста, не убивай никого!

Я вздохнул. Ты не понимаешь, девочка, что врагов за спиной надо оставлять только мёртвыми.

— Не переживай. Всё будет хорошо, — я ободряюще улыбнулся.

Уже когда, с соблюдением всех предосторожностей выходили из прохода, мелкая не удержалась.

— Скажи, Скат, а ты теперь будешь гулять с моей сестрой?

Вот же, чертовка! Краем глаза зацепил запунцовевшую Тиару.

— Домой беги, любопытная, — я скорчил наигранно-суровую гримасу, — а то мамке всё расскажу!

Разговор с отцом семейства, в целом, всё подтвердил: зашли трое, Атеа держал и зажимал рот, Сон, тот самый бывший воин, бил, а Напо с удобством устроился напротив и говорил.

Много времени им не потребовалось — Арииаху оказался далеко не кремень. Тем более, когда Напо пригрозил убить его сыновей.

— Скат, представляешь, — заглядывая в глаза и хватая за руку, жаловался мне побитый мужик, — он сказал, что хватит нашей семье топтать землю этого острова. А ведь мой дед был старейшиной касты воды, мой отец… И я должен был стать! А этот… этот… Напо, сказал, что прервёт мой род! Мой род!

Слёзы покатились по его щекам обильными ручейками.

— И ты согласился, — я даже не спрашивал.

— А что мне оставалось делать? — с пылом воскликнул «компаньон». Замялся, повздыхал и выдал: — Знаешь, временами мне кажется, что не просто так мой отец тогда утонул…

— Вот как?

Арииаху несколько секунд молчал, потом, словно спохватился:

— Скат, ты же… ты же не сердишься на меня? Ты же… Ты же можешь договориться с Напо!.. Он… Ведь он видел, что ты умеешь! Он наверняка теперь согласится, что твоё предложение всем нам на пользу!

— Это вряд ли, — выдохнул я устало, глядя в сторону.

Да уж… Подкузьмил ты мне, подельничек… Впрочем, зачем я так? Действительно, что мужику было делать? Смотреть, как перережут горло его сыновьям, его надежде?

Да и что я, не видел что ли, как нормальные, вполне крепкие, мужики под давлением обстоятельств превращались в потёкший пломбир? Не часто, но бывало. Кто знает, на чём тебя судьба подловит? Вроде кругом броня, а потом окажется, что нет, нашла паскуда слабину там, где и не ожидал совсем… Кстати, иные, пережив временную минуту слабости, всё же собирались, находили силы. Может и Арииаху, потом, со скрежетом зубовным будет вспоминать, не про то, как его пытали, а именно её — свою слабость. Кто знает? Время покажет.

— Кстати, — спросил, как бы между прочим, — а если Напо случайно умрёт? Ну, там, косточкой рыбной подавится или с лодки упадёт? Кто будет следующим старейшиной, его сын?

— Нет, — помотал гривой понурый старейшина на час. — Старейшину должна выбрать каста, — вздохнул, добавил: — Потом ещё вождь должен подтвердить. Но наш всегда соглашается с решением старших касты, — новый вздох, даже с попыткой усмехнуться. — Но Напо не таков. Он костью случайно не подавится. И, кстати, к воде он последние годы почти не подходит. Не знаю, как уж он решился тогда с нами поплыть?

— Осторожный, значит, гад, — кивнул я, сосредоточенно думая о своём. — Ещё, подскажи, пожалуйста. А, если всё же так случится, каста вновь тебя изберёт?

— Нет, — снова замотал головой Арииаху. — Ведь я отказался! Я думаю, — тут же добавил он, — что он меня не убил тоже поэтому. Ему не нужны были выборы нового старейшины. Ему нужно было чтоб я отказался от решения.

— Зачем? — чисто рефлекторно переспросил я.

— Как, ты не знаешь? — на заплаканном, опухшем лице отца Семиса я прочитал удивление. — Разве в вашей касте… бывшей твоей касте нет традиции отказа?

— Хм. Не слышал. А это как?

— Ты что! Это очень древняя традиция, она защищает нас от неверных поступков. Любой мужчина, к примеру, когда он берёт в жёны женщину, волен отказаться от этого шага. Но если прошло не больше трёх дней!

— Ого! — я чуть не присвистнул. Интересные у них тут традиции.

— Да-а! — с азартом начал пояснять Арииаху. — А как же? А если женщина навела на мужчину порчу? А если его опоили? А если она обманула на счёт своих способностей хозяйки? А как же!

— Ну, с этим понятно. Что, по поводу старейшины? То же самое? Типа, думал потяну, а тут как навалилось!

— Да.

— Но ведь ты отказался?

— Скат, ты не понимаешь… Хотя это не беда, — тут же поправился Арииаху, — ты ведь ещё так мал… Так вот, — продолжил он, — когда мы пришли к вождю, вождь спросил его: «Ты уверен, что хочешь принять назад должность старейшины у него?» То есть у меня, — пояснил Арииаху. — И Напо сказал: «Да». А если он решит отказаться…

— То значит вроде как ты ему должность не передал, — покивав, закончил я за Арииаху, — и ты останешься старейшиной…

— Да, — вздохнул-всхлипнул подельничек.

— Вот, что, Арииаху… — задумчиво посмотрел я на мужика. — А расскажи-ка мне про Напо. Расскажи всё, что знаешь. И то, о чём догадываешься, тоже расскажи.

Глава 26 Доразведка

Я лежал в паре сотен метров от крайних домов деревни на небольшом пригорке, замаскировавшись в раскидистых кустах, и наблюдал за домом Напо. Благо, джунгли здесь такие разреженные что можно близко не подходить.

Каналоа, от греха, отослал к лягушатнику и попросил сидеть там и не отсвечивать. Сейчас, вообще, самое лучшее для меня — пропасть на некоторое время из виду, потому что в то, что Напо, вернув себе должность, успокоится — я не верил. Тем более, два человека из его окружения пропали, явно не справившись с поставленной задачей.

Итак, задача — сделать так, чтоб Напо отыграл назад. То есть, в свете данных, имеющихся у меня на текущий момент, сам, добровольно… ну хотя бы с видимой добровольностью, пришёл к вождю и так же добровольно и самостоятельно попросил… или лучше — заявил… Хм, что? Ну, что-то вроде того, что осознал, прикинул, как говорится… палец к носу, и понял: Арииаху в роли старейшины касты сетей — просто лучший вариант для племени!

Ещё, неплохо бы, чтоб при этом побольше народу было, чтоб потом сложно было включать заднюю.

Вообще-то, ещё пару часов назад я его мысленно приговорил: так сказать — умер Максим, да и хрен с ним. Тоже, не сказать, чтоб плёвое дело — пришлось бы постараться, чтоб смерть выглядела как естественная. А, ещё лучше, как дело разбушевавшихся духов или гневных богов. Но… Как оказалось, чтоб вернуть Арииаху «на трон» касты, Напо должен быть вполне живой… Жаль.

Я почувствовал, как у меня внутри поднимается волна гнева. Эта… тварь упитанная, не просто обломала моего хорошего знакомого, пожалуй, единственного здесь человека, кто отнёсся ко мне со всей серьёзностью, и запугала до усрачки его семью.

И даже то, что он пытался устранить меня с помощью своих людей, тоже, в принципе, дело житейское. Естественно, оставлять без внимания эту попытку я не собирался, но…

Но эта скотина замахнулась на мою мечту! И когда? Тогда, когда я был, что называется, в шаге! Или даже ближе.

А я шёл к этому, почитай, всю жизнь… По крайней мере, с того момента как мой юношеский романтизм, по поводу службы в спецназе, рассеялся, и ему на смену пришло вполне меркантильное понимание: да, сейчас мне тяжко, и офигеть как опасно, но в замен… А взамен я получил работу на авторынке, чтоб сводить концы с концами, разборки с братвой, что-то блеющей про «охрану», с «чёрными», с ментами, с клиентами, и так далее, и тому подобное.

И вот, когда, казалось бы, жизнь, провидение, высшая сила… да я не знаю кто или что! Короче, когда мне дали второй шанс… Хотя, и тут было не просто. Я рисковал жизнью, выживал как мог, отказался от отличного шанса стать местной «элитой»… Пробил, буквально, своим лбом дорогу к долгожданной «пенсии». И вот, находится некто, что одним лишь щелчком пальцев перечеркнул всё… Думал, что перечеркнул. Ибо я теперь просто не имею права отступить.

Вопрос: как сделать так, чтоб Напо отказался?

Для меня ответ очевиден: запугать. Я, по сути, ничего другого не умею. Ни завербовать, ни, что называется, распропагандировать, чтоб у объекта в мозгах что-то там перевернулось. Не учили меня этому. А вот похитить и закошмарить до икоты…

Я почувствовал, как сама собой по лицу разливается мстительная улыбочка.

Про то, как работать я уже прикинул. Дети — вот ключик, и не только к Напо, но, почитай, ко всем местным. Ведь каждый мужчина здесь живёт ради детей. Точнее — сыновей. Продолжение рода — главный фетиш! Мне, у которого единственного известного ребёнка фактически отобрали и увезли — понять сложно. Но именно из-за жизни сыновей сломался Арииаху. Да даже Акахата, мой старший брательник, ходит чернее тучи именно из-за отсутствия наследника. Значит, и Напо сломает угроза остаться без продолжения рода.

Я мысленно нарисовал картину: Напо, спелёнатый порукам-ногам, в лодке. А оба его сына, с привязанными к ногам камнями в воде. Над «бездной», такой страшной для местных…

Хотя, нет! Наоборот! Хищная улыбка ещё сильнее растянула мои губы. Глубину надо поменьше — метра два или три. Так, чтоб безутешный отец видел, как его деточки задыхаются, пускают пузырики… Да, да! Те, кто никогда в жизни сам себя не вгонял в состояние гипоксии, испытывают просто животный ужас перед утоплением! Страх удушья в человеке — самый сильный, это я ещё в первые годы службы узнал.

Эх, ещё бы пустить по дну крабов… Хотя, я-то понимаю, что крабы свежатину не едят. Но это однозначно добавит Напо эмоций — мысль, что он сейчас станет свидетелем, как его родная кровь, его надежда задыхается, а их, прям тут же, ещё живых начинают рвать по кусочкам… О, да! Это, я думаю, сломает любого местного…

Из дома Напо вышел молодой мужчина, можно сказать, ещё парень, и направился куда-то на восточный край деревни. Его я узнал, он был среди тех двоих молодцов, что ворвались по зову главы касты в день, когда я впервые заявился к нему в дом с проектом подводной охоты.

Это Афа, младший из сыновей. Ему около двадцати, что называется, «встречается» с девушкой, дочерью Тайки — одного из старших касты. Тайка владеет двумя большими лодками, но, в отличие от остальных старших, сам ходит на промысел. Кстати, его можно не опасаться, он «болото» или правильнее сказать — «хатаскрайник», идёт за тем, у кого сила.

И я даже знаю, куда Афа бежит — к домику Хирифе, второго «ближника» многолетнего старейшины касты сетей.

От Арииаху я знал, что у Напо были два особо доверенных человека не из родни, чем он здорово отличался от остальных старших не только касты сетей, но и всего племени. Обычно здесь приближали к себе только родню, но молодой Напо начинал своё восхождение к вершине касты фактически сиротой из бедного рыбацкого рода.

Бун, ныне упокоившийся неподалёку от моей базы, с Напо чуть ли не с самого начала и всегда был при нём, взяв на себя, со временем, роль эдакого смотрящего за хозяйством. Он доводил указания до гребцов и кормчих, что пахали на молодого, но раннего «старшего» касты и присматривал за дележом улова. А когда Напо избрали, взамен некстати утонувшего отца Арииаху, тоже Семиса, Бун расширил свои функции уже на всю касту. И даже, когда старший, а потом и младший сыновья Напо вошли, как тут говорят, в возраст, продолжал исполнять те же функции, передавая свой опыт им.

Честно говоря, узнав это, я поначалу удивился, Бун, в отличие от пригретого Напо Сола, бывшего воина, и от второго «ближнего» — Хирифе, был скорее мозгом. Или если точнее — глазами и ушами Напо. Как раз, второй ближний — молодой рыбак Хирифе исполнял при Напо обязанности кого-то вроде телохранителя и, одновременно, силовой поддержки в переговорах — это он был тогда вторым с Афой, кто собирался выполнить приказ выкинуть меня из дома.

Но, как я узнал уже от Тиары, что общалась с сестрой Хирифе, за несколько дней до моей показухи тот здорово траванулся и лежал пластом тогда, когда Напо более всего была нужна силовая поддержка.

Что ж, кому-то из нас повезло. Или этому Хирифе, и не он отправился на дно с дыркой в голове, или мне — всё-таки Бун в деле ночного нападения оказался бесполезным балластом.

И вот, сейчас, Афа зачем-то отправился к Хирифе. Что ж, подожду, но что-то подсказывает, что Напо решил «закрыть больничный» своего бодигарда. А значит — он точно готовится.

Я вздохнул. И на всё про всё три дня. Даже два, ибо лучше, если сутки будут в запасе. То есть — ближайшая ночь и следующая.

А это — очень мало. Просто критически. Как же я не люблю состояние цейтнота! Сейчас бы узнать, кто из старших касты будет готов дать Напо людей. Сможет ли он привлечь к своей охране касту войны. Ведь это важнейшая инфа — со сколькими предстоит иметь дело, когда придёт пора «работать»?

Опять представил только что нарисованную картину: лодка, связанные Напо и сыновья… и безжалостно стёр её, просто выкинул из головы.

Чёрт! Даже зубами непроизвольно заскрипел. Как бы я ни впадал в кровожадные мечтания по поводу козней человеку, решившему отобрать у меня мечту, приходилось признавать — для такого у меня совсем нет ресурсов.

Во-первых, такие глубины есть только в лагуне. Но лагуна — она вся просматривается. Если не из деревни, то от поселения ныряльщиков. Да и лодок в ней — хоть и не кишмя кишат, но скрытого уголочка не найду — кто-то всё рано будет в прямой видимости.

А во-вторых, как я вытащу троих взрослых мужиков из дома в центре деревни и доставлю на лодку, да ещё и так, чтоб никто не видел и ничего не заподозрил? Каким нарядом сил располагаю? И сам себе ответил — собой. Всё.

Каналоа? Хм… Возможно. Конечно, в таком деле я бы предпочёл кого-нибудь из моих бывших коллег, кому не надо долго объяснять, что и как. Да, Каналоа можно сказать переступил черту — убил. Но если разобраться, он убил, спасая жизнь мне, а тут?

Впрочем, всё это — пустые мечты. Чтоб изъять из дома троих взрослых и довольно крупных, с детства хорошо питавшихся, мужиков и не оставлять следов волочения мне понадобится, как минимум, по два человека на тело. Причём, лучше забирать всех одномоментно, а не бегать туда-сюда за каждым новым. Плюс, страхующие. Плюс, несколько человек я бы поставил пасти деревню, на всякий. На случай ночных энурезников. Хотя бы одного, но обязательно, со стороны жилищ людей войны. Ещё одного — на пляж. И одного — контролировать дом объекта до конца операции.

М-да-а-а… У меня здесь знакомых столько нету, не то, что проверенных и подготовленных людей… Я чуть не прыснул, представив как Семис, на костылях скачет впереди нас с Каналоа, а мы вдвоём пытаемся переть Напо, в котором не меньше килограмм девяноста!

Не-е-ет, мысленно протянул я. Семиса впутывать не буду. Не потому, что инвалид, или мне его жалко как приятеля. Просто такое — не его профиль. Он малый честный, хороший сын, наверно — неплохой приятель. И, в целом, влюблённый в море и глубину парень. Вот пусть и остаётся таким.

В общем, план — в топку!

— Вот что, Каналоа, у меня к тебе серьёзный вопрос.

Каналоа молча поднял на меня взгляд.

Я оставил ненадолго наблюдение за домом Напо и подался к лягушатнику. Каналоа, как оказалось, проявил инициативу: при помощи ножа вырезал гарпун и с рифа загарпунил пару рыбин, которых и зажарил к моему приходу, даже остыть ещё не успели. Офигеть, а быстро он учится!

Нож ему приходилось, держать у нас в лодке — на поясе или ещё где-либо на себе, бывший воин даже «хозяйственно-бытовой» каменный ножик носить отказывался.

— Ты со мной боец?

Ответом было удивлённое выражение на лице «бойца».

— Ты не понял, парень, — вздохнул я. — Ведь я не про то, чтоб быть рядом. Я про то, готов ли ты со мной… — я взглянул ему прямо в глаза, — пойти против племени?

На лице Каналоа не дрогнул ни один мускул, и взгляд как был, так и оставался беспристрастным.

— Впрочем, насчёт племени я, конечно, погорячился, — тут же поправился. — Племя, как раз, от моих действий только выиграет. Но… — новый вздох вырвался сам собой, — несколько табу я собираюсь нарушить.

— Табу нарушает тот, у кого есть душа, — пожал плечами бывший воин, — а я просто тело, что идёт за тобой.

— Пойдёшь за мной, тебя могут убить, — зачем-то напомнил я.

И тут же получил ответ:

— Если умрёшь ты, я перестану быть тоже. Ибо никто не даст мне еды.

— Ха! А это? — я показал на остатки костра с брошенными в него рыбьими костями.

— Всё равно, — Каналоа был непреклонен. — Ты умрёшь, и моё существование вскоре тоже закончится.

Эх! Вот не могу я, чтоб, идущий на такую серьёзную операцию, боец не понимал всей серьёзности! Не так меня воспитали!

— Помнишь, тех двоих, что пришли к нам на базу этой ночью?

Каналоа кивнул.

— Их послал Напо. Он хочет, во что бы то ни стало, остаться старейшиной касты, а я, самим своим существованием, ему в этом мешаю.

— Надо сказать вождю и отцу войны, — словно о чём-то, само собой разумеющемся, заявил Каналоа, — если это Напо, такое должны решать старшие племени.

— Если б всё было так просто… Сам посуди: трупы мы утопили. Сами. Следов теперь никаких. А слово уважаемого члена племени, старейшины самой многочисленной касты против слова кого? Не пойми кого. Изгоя. И тебя, вообще деклассированного элемента. Впрочем, тебя даже слушать не станут.

Не уверен, что Каналоа понял последний мой пассаж, но, похоже, он вообще перестал удивляться словечкам и терминам, что, нет-нет, да прорывались в моём лексиконе.

— Пойми, Каналоа, — продолжал я, — я ведь могу стать кем-то весомым и уважаемым в нашем племени… Захочешь — и ты станешь таким же как я. Повторяю — я научу.

— Мне не стать снова человеком племени, — ровно, без эмоций ответил Каналоа.

— Ладно, — отмахнулся я от вбитой в его голову установки. Не сейчас. — Но пока во главе касты сетей Напо — мне… нам, так и быть изгоями. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь оставаться изгоем?

— Я и так теперь изгой!

— Хорошо, посмотри на это с такой стороны: тебе лучше быть рядом с изгоем или с уважаемым членом общества?

— Что надо делать? — без паузы, совершенно ровным тоном спросил Каналоа.

Ночи дождались, попеременно наблюдая за домом. Один наблюдал, второй спал. Пришлось, кстати, настаивать, ибо сначала Каналоа заявил, что он готов не спать несколько ночей подряд.

— Нахер ты нужен будешь, не выспавшийся, — скривился я.

— Когда я был в касте людей войны, как-то раз, мне пришлось не спать четыре дня подряд, — с гордостью заявил бывший воин.

— Вот Ата пусть и оперирует бойцами с хроническим недосыпом. А мне ты нужен свеженький. Поэтому отставить споры, иди вон — чуть ниже, там место удобное, и спи.

— Сейчас светло, я не засну!

— Помнишь, я показывал, как расслаблять мышцы? Иди, устраивайся, можешь лист какой на глаза пристроить. И подыши размеренно — выдох длиннее вдоха, и неглубоко. Всё, срубишься, как миленький.

Сам я после Каналоа тоже подремал часа три, а перед самым закатом, когда движение в деревне почти прекратилось, пробрался к ручью и вновь перемазался весь грязью. Эх, ведь в который раз приходится по ночам в бесплотную тень играть, а я все грязью маскируюсь! Видимо пора обзаводиться более подходящей ночной «косметикой».

На этот раз, в отличие от предыдущего моего ночного появления в деревне, никто с факелами не патрулировал. Ни в одном доме я не заметил света — лучин или светильников здесь не знают, да и освещать открытым пламенем такие легковозгораемые постройки — не самая лучшая идея. Очаг — вот и весь свет вечером. Поэтому до цели я добрался без проблем и нырнул под дом.

В доме Напо ещё не спали. В комнате с очагом, при самом входе, негромко переговаривались несколько мужчин.

— Нашли червяка? — по голосу я узнал Напо.

— Его нигде нет, отец! — отвечал молодой голос.

— Плохо.

— Завтра я возьму лодку Туна, троих-четверых его гребцов покрепче, и мы сплаваем туда, где этот сопляк обычно прячется от людей.

— Бун и Сон уже плавали, — третий голос, незнакомый. С лёгкой хрипотцой и, как мне показалось, слабый. Словно человек не лучшим образом себя чувствовал. — Я слышал очень странные слухи про этого парня…

— Это ещё ничего не значит. Если бы, каким-то образом, червяк отбился от Сона, во что я никогда не поверю, — добавил Напо, — он бы уже всё рассказал вождю или Ате. И тогда, ещё до захода солнца я бы рассказывал совету племени, куда делся один из моих помощников и один из гребцов. Хотя… — я понял, что Напо усмехается, — кому бы из нас поверили, для меня не загадка.

Соображает, скотина, совершенно спокойно отметил я.

— Отец, но они могли бы позвать шамана! — голос постарше. Понятно, значит это Атеа.

— Этого выжившего из ума старика? — негромко хохотнул Напо. — Всё что он может, это пускать пыль в глаза. Умные люди давным-давно поняли, что ни на что неспособен и просто с ним не считаются.

— Я думаю, нужно попросить людей войны о помощи… — заикнулся хриплый.

— Не твоя работа думать! — оборвал его Напо раздражённо. — Бун думал! А из-за тебя он наверняка уже рыб кормит. Он ведь столько лет не ходил в море!

— Но я же не мог! Духи отняли у меня здоровье, я вообще несколько дней думал, что уже настал мой час встретиться с предками!

— Да причём тут духи! — лёгкая усмешка самого молодого — Афы. — Не надо было ту непонятную рыбу на дележе себе требовать.

— А ну, цыц! Ты! Мне не важно, болен ты или здоров, не отходишь от меня ни на шаг, слышал! Пока всё не уляжется, даже спишь в моей комнате!

Ответа я не услышал, но и возражений тоже.

— Теперь, ты. Мысль хорошая, действительно надо сплавать до норы этого червяка, но людей возьми побольше. И заруби на носу — ты просто смотришь, и всё! Если какие вопросы будут — вы ищите Буна, дескать, он хотел поговорить с червяком про его добычу рыбы и всё такое. Сами ничего не предпринимаете, а смотрите и назад!

— Хорошо, отец.

— А я всё-таки считаю, что нужно подключать касту войны… — это опять Атеа.

— И что мы им скажем? Что сделал этот червь?… Тем более у Аты сейчас и без того забот по горло. У земляных уже трижды пропадали люди. Я слышал, даже воины пропали. А вчера не вернулась лодка одного из средних. Говорят, последний раз их видели, когда они забрасывали сети у закатного края острова, почти у самого рифа… Нет… Чтоб идти к Ате, мне нужно на этого недоноска что-то серьёзное. И вот ты, сын, завтра этим и займёшься. Поговори со старшими, пройдись среди средних, вдруг кто что знает? А я завтра ещё раз побеседую с нашим добрым другом Арииаху, — похоже, Напо ухмыльнулся. — Вдруг и он чего мне поведает полезного.

Они разошлись по комнатам, и по шагам я более-менее точно определился с планировкой дома.

Напо устроился спать в самой дальней от входа, угловой. Кстати! У комнаты не было окон! Не знаю, постоянно он здесь обретается или решил пока что поспать в чулане?

Сыновья разошлись каждый в свою комнатку, что теснились между «чуланом» Напо и «кабинетом» — той большой комнатой, где я впервые увидел Напо, Арииаху и других старших касты. Вот в ней не оказалось никого.

Жена старейшины и маленькая дочь, наверно ровесница Вай, спали в довольно большой комнате, соседней с «очаговой» — я хорошо рассмотрел убранство сквозь окно, прикрытое лишь циновкой.

И всё. Больше в доме никого не было. Небогато здесь живут «сильные мира». Впрочем, пожал плечами, что я хотел? Времена-то какие? Не вспомню уже точное определение из школьного курса, но формирование классов тут в самом зачатке.

Мелькнула мысль — может… сейчас? Подожду, пока все уснут…

Нет! Осадил я сам себя. У меня есть план, вот его и придерживаюсь! Завтра, всё завтра ночью.

Глава 27 Работа

— Привет, Напо, удобно? Можешь не отвечать, всё понимаю…

Но мужик, висящий вниз головой, привязанный по рукам и ногам к крест-накрест поставленным бамбуковым жердям, всё же, постарался издать какое-то мычание. Не удалось — помешал кляп.

— Я же говорю — молчи лучше, береги силы. Я больше из вежливости спросил, так, для начала разговора.

Мне было даже где-то жалко мужика — просыпаешься, а тут такое: вверх тормашками, пошевелиться не получается, какой-то неровный, слабый свет. Причём, одну импровизированную свечку я поставил ему к самому лицу, да ещё пристроил позади неё хорошо отполированную бамбуковую пластиночку, что, конечно, в некоторой степени выступала отражателем, добавляющим света в лицо ничего непонимающего «объекта», зато обеспечивала тень всему, что находилось позади.

И в этом свете с ним разговаривала чёрная, как сама ночь, человекообразная тень.

— А разговор у меня к тебе серьёзный, так что ты лучше слушай, Напо, слушай.

Прошедший день я использовал на полную катушку.

Во-первых, продолжавший наблюдение за домом Каналоа получил задачу: до вечера вы́резать что-то типа маленькой, разъёмной коробочки. Пришлось долго объяснять, показывая на пальцах, а главное — задавая размеры. Ведь если она будет больше, чем надо — всё насмарку. Эх, были бы здесь грецкие орехи! Но, поскольку ничего подобного, как я ни расспрашивал бывшего воина, тут не росло, пришлось делать эрзац.

Сам я ушёл подальше в джунгли и развёл костерок. Над ним пристроил перевёрнутый горшок, украденный этой ночью в деревне. Вот честно — выгорит дело, и куплю им новый! Или каким другим способом компенсирую.

Заложил в огонь специально наколотые щепки кокосовой пальмы. Конечно, лучше бы подошла древесина помягче, а у пальмы твёрдость скорее средняя. Зато её здесь много.

Пока суть да дело, сходил к лягушатнику и нагарпунил рыбы. Прямо с берега, благо, с помощью гавайки это было просто плёвое дело. Рыба пошла не только на поесть — мне позарез нужен был рыбий жир.

После обеда на том же костре я его и вытопил. Понятно, что варварским способом, безо всяких там паровых бань да выдерживания, но мне не в пищу, и так сойдёт.

Взял немного, накапал в собранную сажу и долго-долго вымешивал щепочкой. Ну вот, не гуталин, но хоть сапоги черни, а хоть лицо с телом! Смыть, конечно, будет не просто — мыло я обязательно сделаю, но потом. За оставшееся время явно не успею. Зато, как говорил один персонаж: «радикальный чёрный цвет!» Буквально — контрабандный товар![6]

Остатки жира пустил на примитивные светильники, пришлось, разве что, из бамбука стаканчиков наделать, да фитильки скрутить.

А, как стемнело, и всякая жизнь в деревне прекратилась, две тени тихонько пробрались к дому «объекта».

Каналоа пришлось брать с собой — всё необходимое я один не уволоку: помимо кучи верёвок, трёх жировых светильников, баночки с сажевой краской мы тащили ещё и две достаточно прочные бамбуковые жерди по паре метров каждая.

Кстати, мазаться краской сразу не стали. Во-первых, мне не нужны следы сажи везде, где мы пройдём. Лучше вообще, чтоб никаких следов не оставалось. Во-вторых, судя по прошедшей ночи, мы вообще могли не прятаться, а чуть ли не строевым шагом прошагать к дому Напо напрямки — всё одно, на улицу после заката тут нос не кажут. Да и пока луна не взошла, темень, хоть глаз выколи. А в-третьих, если всё-таки кто-нибудь ночью из дома выйдет, то от вида чёрных людей своим визгом он не только деревню, но ещё и поселение «земляков» перебудит.

Под домом вылежали не меньше часа — надо было чтоб все как следует уснули. Потом, Каналоа подсадил меня, и я аккуратно перемахнул в оконный проём «кабинета» — там точно никого не было, это я определил, долго прислушиваясь чуть ли не к каждому квадратному сантиметру пола снизу. Заходить через главный ход? Не знаю, хоть и уверен был на все сто, что у входа в дом нет никакого часового, затаившегося в особо тёмном углу с копьём или ещё чем-то, но что-то прям не пускало. Не знаю, может интуиция, а может всё те же привычки да стереотипы.

Стараясь не скрипеть, прошёлся по дому. Народ спал. Вот и хорошо.

Для начала шагнул на «женскую половину». И, хоть жена и дочь Напо спали весьма крепко, но мне эксцессы не нужны — пришлось их дополнительно усыпить, прижав сонную артерию. Тут главное не переусердствовать — передержишь, и могут наступить необратимые изменения в головном мозге, так что было бы под рукой что-то усыпляющее — не рисковал бы. Уж жена и дочь вряд ли в чём-то виноваты.

Ту же процедуру проделал и со всеми остальными в доме, разве что, так сильно не аккуратничал. Да с сыновьями проделал небольшую косметическую операцию. Ничего опасного для здоровья. Скорее — эффект для родителей.

Позвал Каналоа. Сыновей, если вдруг окажутся крепкими и решат раньше времени «проснуться» я разрешил, без затей, бить по затылку дубинкой — её мы тоже прихватили. Как раз для этих целей. А вот, если по дыханию Каналоа поймёт, что вот-вот очнётся кто-то на женской половине, то звать меня. Хоть семью Арииаху Напо не жалел, но подвергать опасности ничего мне не сделавших женщину и ребёнка? Нет, это не ко мне.

Потом ещё пришлось заниматься декорациями — ставить жерди, на манер Андреевского креста — в виде буквы Х. Сначала была мысль установить распорку так, чтоб Напо висел вообще вертикально, но потом подумал-подумал и решил — просто облокотим на стену, и всего делов-то. Меньше заморачиваться с креплением.

Бесчувственную тушку старейшины привязали пониже, головой до пола он не доставал буквально пару сантиметров. Две свечки разместил по бокам и чуть спереди, чтоб хорошо видеть «объект». А одну придвинул так, чтоб фитилёк оказался напротив глаз — свет в глаза не зря используют, он всегда отлично помогал в допросах.

Напоследок я тщательно намазал жирной сажей лицо, грудь, живот и руки. Ноги я просто замотал какой-то найденной тряпкой, наверно платьем. Что делать? Его тоже придётся позаимствовать. Натянул лохматый парик из остролистой травы — надеюсь, сойдёт за водоросли.

Отослал помощника. У него тут своя задача.

И хорошей оплеухой привёл «объект» в сознание.

— Привет, Напо.

Кляп я не вытаскивал — диалога не предполагалось. Наоборот, когда «объект» начинал излишне бузить, пытаться вырваться, мычать в надежде что его услышат, я просто приседал рядом и двумя пальчиками прижимал крылья носа.

— Вот видишь, Напо, к чему приводит твоё непослушание? — говорил я намеренно тихим, равнодушным тоном. — Ты не делаешь, что тебя просят, и я тебя наказываю… — устало вздохнул. — Давай, ещё раз попробуем? Итак… Заткнись.

На пятый раз, наконец, подействовало — я отпустил пальцы, но привязанный лишь судорожно втягивал воздух носом, не пытаясь что-нибудь выкинуть.

— А ты, молодец! Вот видишь? Когда ты делаешь то, что тебе говорят, тебя оставляют в покое… А когда ты ведёшь себя неправильно, тебя наказывают!

И опять легко сдавил нос!

На этот раз я держал даже чуть дольше. «Объект» пытался мотать головой, засасывать воздух сквозь кляп, сооружённый, кстати, из его же набедренной повязки. Но получалось это плохо. Как говорила одна моя знакомая, врач: «Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается».

Наконец я разжал пальцы.

— Ты прости, пожалуйста. Но мне надо было показать, что это не от тебя зависит — жить или умереть. Если я решу, что мне что-то не нравится, я пальцы не разожму, и ты задохнёшься. Надеюсь, ты это уяснил.

Это тоже азы — вырабатываешь у «объекта» некий паттерн поведения. Пусть думает, что, наконец, разобрался, за что его наказывают, а за что нет. А потом ломаешь схему. Больше непонимания — больше неуверенности, отчаянья и страха.

— Ну что, Напо, ты уяснил, как легко можешь потерять жизнь?… Кивни, что ль, если уяснил.

«Объект» несколько раз изобразил кивок.

— Хорошо, Напо, мне это нравится. А теперь слушай, что ты сделаешь. Завтра утром ты пойдёшь к вождю и скажешь, что передумал. Что не хочешь больше тащить на себе весь груз ответственности за касту, что хочешь больше времени проводить с семьёй, ибо дети — главное в жизни мужчины. А старейшиной, если ему так хочется, пусть остаётся Арииаху. Ты понял?

Всё то время, пока я изводил Напо неизвестностью, пока мучил его возможной и не самой лёгкой смертью, он либо пытался вырваться, либо дрожал, как осиновый лист. Но, как только разговор зашёл о месте старейшины, «объект», тут же, успокоился. Дрожь пропала, как по мановению волшебной палочки, и даже глаза из распахнутых полубезумных стали нормальными.

Ну, конечно! Мысленно я усмехнулся. Неизвестность пугает. Когда некто грозит всяческими карами и издевается, но за что — непонятно, это страшит очень сильно. Сложно быть храбрым против неизвестной силы, которой не пойми что надо.

А вот, когда тема известная, тогда проще. Появляются ориентиры. Опасность, вроде как, осталась, но она, как бы, уже привычная, знакомая. И не такая страшная.

И Напо, я почти уверен в этом, как только услышал, что от него хотят, тут же решил — он будет соглашаться со всем, что этот неизвестный от него потребует. Обещать, давать гарантии, клясться.

Чем угодно клясться — я хоть немного, но иных местных старших узнал. И понял, что для них все эти суеверия — бабкины сказки. Ну… по большей части. Я даже иногда думаю, что в старших племени и вышли как раз те, кто не сильно то и верит во всякие табу и духов. Прагматизм рулит даже в такие, казалось бы, дикие времена.

Напо из их же числа. Он прагматик, а про «месть подводных духов» на собрании молол, лишь потому, что на это народ мог повестись.

Вот и сейчас, поняв, что речь идёт, всего-навсего, про место старейшины, он успокоился и, наверняка, решил: он на всё согласится, а завтра…

— Ты понял, что должен сделать?

«Объект» закивал изо всех сил, настолько, насколько мог. Конечно! «Я соглашусь на что угодно, только отпусти… или просто уйди, не тронув», — такое сейчас крутится у него в голове.

— Обещаешь? И даже жизнью сыновей поклянёшься?

Пусть небольшая, но заминочка вышла. Так я и думал, жизнью сыновей клясться тяжело. Но видимо, когда припрёт — можно! И Напо вновь закивал.

— Хорошо, Напо, — я не повышал тона. — Я принимаю твою клятву. Но если завтра, к тому моменту как солнце пройдёт четверть своего пути, ты ещё не сходишь к вождю и не откажешься от должности в пользу Арииаху… Вернее не скажешь, что передумал забирать у него должность…

Пауза. Пауза в разговоре всегда работает. Пауза помогает лучше запомнить последние произнесённые слова. И как бы говорит: «А сейчас — внимание!»

— Тогда это, будет голова твоего сына.

И я поставил перед Напо отрезанную голову Херифе!

Сомневаюсь, что сквозь пламя свечи Напо разглядел все детали, но то, что это голова, а не что-то другое, например большой клубень батата — он рассмотрел.

Ибо, эффект был — что надо! Несмотря на стягивающие руки-ноги-талию верёвки, несмотря на зафиксированную растяжкой меж жердей голову, Напо задёргался так, что я на миг испугался, как бы он вместе с крестом не свалился! А в выпученных, словно вот-вот выпрыгнут из орбит, глазах отразился животный ужас.

Я дал ему некоторое время и добавил равнодушно:

— Я ещё не решил, кто это будет — младший или старший твой сын. Но это будет именно твой сын. Не ты, не твоя жена или дочь. Сын.

На этот раз в мычании сквозь кляп я различил такие тоскливые нотки, и было это настолько громко, что я, грешным делом, подумал, не угомонить ли бедолагу? Перебудит ещё соседей, что мне тогда делать? Вторая дубинка, как раз для этих целей, у меня была под рукой.

Но глушить «объект» не потребовалось. Он лишь уставился на меня немигающим, ненавидящим взглядом, словно пытаясь понять — кто? Кто я такой?! И думаю, в душе он уже давал себе самые страшные клятвы, что, как только настанет утро, как только он станет свободен, уж он меня точно найдёт. Найдёт, чтоб отомстить, даже если против будут все, включая отцов каст, вождя и шамана.

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, Напо, — я сел на пол напротив него, так, что нас разделяла лишь свеча, которую я отодвинул чуть дальше, и отрезанная голова, её я поставил поближе к лицу «подопечного». Голова с широко распахнутыми глазами — Херифе пришлось дать проснуться. — Ты думаешь, что перевернёшь весь остров, что лично будешь трясти каждого, начиная от простого рыбака и заканчивая воинами, но ты меня найдёшь. И тогда…

Я не договорил, посмотрел ему в глаза.

— Только это всё напрасно. Чтоб найти меня, тебе потребуется нырнуть так глубоко, как не ныряет из людей никто. Ни отец глубин Ситу, ни даже этот зазнавшийся пацан, которому я, время от времени, всё-таки помогаю. А чтоб мне найти тебя… — ещё пауза. — Тебе не помогут ни люди войны, ни шаман, ни даже прикормленные бывшие воины… Да-да, Напо, у тебя не осталось верных людей. Кстати, Сон был хорош, он даже умер не сразу. Даже жалко было его именно так убивать, но… как говорится, ничего личного — он поступал нехорошо, поэтому нехорошо умер…

Не важно, как он умер. Важно, что сейчас напридумывает себе мой подопечный. А я продолжал равнодушным тоном:

— Даже, если ты окружишь свой дом шеренгой воинов, а на пороге посадишь вашего шамана с его дурацким посохом… Я всё равно выйду из этой стены… Или этой… Или той… Мне вообще не нужны ни двери, ни окна чтоб войти. И тогда ты будешь умолять, чтоб я забрал твою никчёмную жизнь, а не жизни твоих сыновей… И, знаешь, почему я сделаю всё, что захочу, и никто мне не помешает? — я наклонился к нему чуть ближе, уставился глаза в глаза и посидел так секунд тридцать.

Откинулся назад, чтоб лицо и верхняя часть тела ушла в тень, коротким, незаметным движением сунул в рот заготовленную коробочку, затем, резко наклонившись, вновь приблизив свое лицо к его, так чтоб отсветы свечи отражались в моих, широко раскрытых глазах. И «страшным голосом» выдохнул:

— Потому что я дух бездны!

Воздух, выходивший из лёгких, прошёл и сквозь полую коробочку, что я сунул в рот перед финалом представления. Он раздул лежащий там уголёк, прозаически выковырянный из местного очага. И набранный перед этим в рот рыбий жир — наиболее лёгкая, а значит, лучше всего воспламеняющаяся, его фракция вылетела из моего рта струёй пламени!

И в ту же секунду дубинка с короткого замаха врезалась Напо в висок. Удара видеть он не мог — всё внимание должна была привлечь моя страшная рожа и пламя, хоть и небольшое — всё-таки рыбий жир не спирт и не бензин, и даже не хорошо очищенное масло — но в темноте хватило и этого.

Фокус старый, читанный мной ещё в детстве, в книжке о жизни, то ли древнегреческих, то ли римских, рабов и парнишки, что, с помощью уголька, но только в выдолбленном грецком орехе, тоже воздействовал на недалёкие умы. Кажется, так он подбил рабов на восстание.

Встал, осмотрел «объект», убедился, что тот жив. Жестами позвал Каналоа. Я, вообще, запретил ему в доме раскрывать рот. Жестами же уточнил у помощника, что всё тихо.

Вдвоем мы сняли Напо с жердей и кое-как прибрались. Позаимствованной тряпкой я, насколько смог тщательно, вытер со своего тела сажу. Потом ею же замотали обрубок шеи на теле Херифе. Кровь из трупа должна была уже вытечь, но, всё равно, дорожки из кровавых капель мне точно не нужно.

Покидали дом уже, как и положено добрым людям — через дверь. Труп Херифе тащили на жердях, как на носилках, на него же свалили всё добро: дубинки, свечки, остатки верёвок… Короче всё, что принесли с собой, плюс, прихваченные тряпки.

Луна уже взошла, и, хоть была не полной, но света хватало, так что, на всякий, держались тени домов. И, лишь когда первые деревья скрыли наши силуэты от случайного, но, всё же, потенциально возможного взгляда, я позволил себе выдохнуть.

— Ну вот. Сейчас к лягушатнику, надо избавиться от тела и прочих улик, мне как следует отмыться, и айда назад. Будем ждать рассвета, и, — я подмигнул безучастному Каналоа, — продолжения концерта по заявкам.

Глава 28 Оценка результатов и финал

— Зачем ты убил Херифе?

Вопрос Каналоа, как всегда заданный ровным, ничего не выражающим тоном, выдернул меня из заторможенного созерцания, так сказать, «места преступления». Перед самым рассветом, особенно после бессонной и напряжённой ночи, всегда так хочется спать!

— Что, прости? — пришлось переспрашивать, поскольку, кажется, я начинал подтормаживать.

Ну, ничего, вот-вот взойдёт Солнце. С моей базы, наверно, уже и яркая полоска на горизонте видна, это здесь, в деревне, ещё темно. Я дождусь развития ночного спектакля и, вне зависимости от его результатов — спать.

Каналоа повторил вопрос.

— Хм… — секунду или две я думал над формулировками. — Понимаешь, боец, иногда, ради достижения результата, приходится делать… — вздохнул, — всякое приходится.

— Херифе тебе ничего не сделал…

— Не успел, — перебил я помощника. — Просто не успел. Каналоа, попробуй взглянуть на ситуацию… — блин, как сказать-то? «Без эмоций», «по трезвому»? Наконец, нашёлся: — Спокойно. Во-первых, я лишил Напо доверенного человека. Фактически мы убрали у него всё ближнее окружение, не на кого ему больше опираться…

— А сыновья? Они же ближе! Почему ты не тронул сыновей?

Вот пойми этого… «деревянного Буратино»! Говорит таким тоном, каким со мной могли бы обсуждать ситуацию бывшие сослуживцы: спокойно, без чувств, почти по-деловому. Но только мне всё время кажется, что Каналоа несильно согласен с моими действиями.

— Тут другое, — покачал я головой. — На Херифе, на Буна, на Сона Напо по большому счёту плевать. Просто хороший, надёжный инструмент.

— Как я для тебя?

Я удивлённо обернулся назад.

Каналоа сидел за перегибом пригорочка, на котором я устроил наблюдательный пункт, и с каменным лицом смотрел на меня.

— Чё ты несёшь, боец? — размеренно проговорил я. Помолчал, пытаясь найти подходящие слова. Не получалось. — Чтоб такого от тебя больше не слышал! — подумал, что не лучший вариант, но больше ничего в голову не лезло. — Как я могу к тебе так относиться… Ты же меня с глубины достал… Ты за мной, практически, в бездну полез, считай, плавать не умея… Ты убил человека касты из-за меня… — я покачал головой. — Нет, братан, как к расходнику иль инструменту я к тебе относиться не могу…

И отвернулся. Вроде как дальше наблюдать за домом, а, на самом деле, дабы не продолжать. Не мастер я на патетические речи.

— Короче, — чтобы не молчать, я вернулся к теме, — сыновей сейчас трогать не вариант. Убей мы… я, сыновей, и обратной дороги не будет. Человек, которому нечего терять — смертельно опасен, ибо о своей жизни он уже не думает.

— А, во-вторых?

— Что, во-вторых? — не сообразил сразу я.

— Ты сказал, во-первых, мы лишили Напо ближнего окружения. А что, во-вторых?

— Ах, да! Блин, чёт туплю, прости… А, во-вторых, это должно дать понять Напо, что убийство для тех сил, что ему противостоят — плёвое дело. Ты ведь, наверняка, столько раз слышал, как люди грозятся друг друга убить? Кричат: «Тебе конец!» — или: «Ты покойник!»… Или: «Не сделаешь то-то — убью!»

— Воины такими словами не бросаются.

— Да ладно! — я аж прыснул. — Помню, наблюдал я, разок, одну вашу битву, как раз незадолго до испытаний. Ата, как помню, обещал, что вы убьёте всех приплывших! Правда, они грозились тем же… А в результате, только один головы лишился!

— Это другое, — буркнул за спиной бывший воин.

— Короче, угрожая, надо дать понять объекту, что угроза — это не блеф. В смысле — не обман.

— Я понял. И теперь Напо знает, что твои угрозы, это не просто слова.

Не знаю, сколько бы мы ещё разговаривали, но от интересующего меня дома донёсся дикий женский крик.

— Ага, — хмыкнул я, — Вот и первое послание.

Естественно, происходящего в доме я не видел, но представлял.

Вот кто-то, скорее всего — жена, пошла будить благоверного, он вышел из тёмной кладовки на свет божий… С окровавленными по локоть руками! Надеюсь, ещё и кинжальчик, который я реквизировал у Сона, с собой прихватил — перед уходом я ему прямо в руку вложил.

Похоже, в доме забегали — сквозь дверной проём туда-сюда мелькали силуэты.

Ага, ищут пожарные, ищет милиция… Где же наш Херифе? Мысли, сами по себе, приняли иронический настрой. Нету Херифе! Нигде!

— А-а-а-а! — а вот это уже мужской. Знакомый. Отозвался в сердце сладким отзвуком…

Блин, я что, становлюсь злопамятным? Плохо, Скат. Голова должна быть холодной. Да, эта сволочь чуть не отправила в сортир все мои планы на жизнь, но это не повод вести себя, как школьник и радоваться подпрыгнувшему на канцелярской кнопке учителю.

Думаю, папаша увидел сынишек. Вернее, их шеи. И нарисованную сажей кольцевую линию, идущую вокруг шеи, как раз там, где отделяют голову от туловища.

Я старался. Знатный след останется! Была мысль шрамировать — срезать чуть-чуть кожи, чтоб память сохранилась на всю жизнь — в последний момент передумал.

А ещё, наверно, Напо уже увидел, что сыновья лишились волос. Частично. У каждого срезана под корень одна прядь, но это хорошо бросается в глаза. А где же волосики?…

Новый вопль! А вот, волосики нашлись! На бритой голове Херифе, что возвышалась на столе в кабинете!

К дому старейшины стали стекаться взволнованные односельчане. Ещё бы! Из дома такого уважаемого человека всё утро доносятся какие-то вопли! Да их там наверно всех убивают!

Кто-то сунулся в дом, но его, тут же, вытолкали взашей. Я покосился на Каналоа. Молодец, помощничек! Ведь это он в разговоре со мной подал идею… Хоть сам, наверно, и не понял этого.

Я тогда, не то, чтоб советовался, скорее, размышлял вслух.

— Интересно, — пробормотал я, когда ещё только задумывал ночную акцию, — а он не решит, что это нечистая сила с ним так поступила? Не хотелось бы, чтоб он к этому делу подтягивал шамана…

— Если выяснится, что на старейшину касты ополчились духи, — своим обычным тоном «деревянного человека», высказал Каналоа, — то не бывать ему больше старейшиной. Кому нужен во главе касты тот, против кого духи?

Тогда-то и зародилась мысль о представлении. Правда, именно из-за этой части плана я чуть не лишился помощника — Каналоа наотрез отказался делать что-то, на что могут обидеться духи. Пришлось врать, честно глядя в глаза. И не вводить в курс отдельных деталей.

— А, если он всё-таки не пойдёт к вождю? — наконец, и Каналоа пристроился рядом, выглядывая из высокой травы в сторону деревни.

— Тогда будем валить его, — я пожал плечами. — Без вариантов. Надеюсь, Арииаху всё-таки победит на новых выборах. Ну, или тот, кто придёт к власти, окажется более сговорчивым. Ведь, по сути, демонстрацию подводной охоты я провёл. А, если ещё и сумеем смерть Напо подвести под потерю благосклонности духов, из-за того, что отказался от такого перспективного дела…

Договорить не успел. Ибо из своего дома выскочил сам старейшина касты сетей и, чуть ли не вприпрыжку, рванул в соседний — дом вождя.

Некоторое время ничего не происходило, потом оттуда выскочил мальчишка и бегом бросился обегать дома, как я понял, старших каты. Поскольку в первый дом он бросился к Арииаху.

Дожидаться конца представления не стали. Пусть лучше, если обо мне вспомнят, найдут на базе. Типа, хандрю я тут и никуда-никуда не ходил и не плавал.

Спорым шагом добрались до лягушатника, вытащили из джунглей лодку и быстренько погребли «к себе». Даже тормозить ради ловли рыбы не стали. Потом. Сейчас реально надо поспать.

Но на пляжике сон резко улетучился — тут кто-то был за время нашего отсутствия. Причём, и это настораживало сильнее всего — ничего не тронули! Потоптались, пошурудили по кустам, покрутили заготовки для гаваек, заглянули в брагу… И убрались!

Не-е-е… Это точно подчерк не моих братиков — те бы всё перевернули, частью поломали, частью спиз… украли в общем.

Тогда, кто? У Напо есть ещё доверенные люди? И пока мы караулили Напо, они караулили меня?

Хм… Теоретически… В конце концов, Сон тоже не на виду был. Грёб себе вместе со всеми, эдакий бывший воин, ныне честный рыбак. Пока Напо не нуждался в его специфических услугах…

Или всё-таки «третья сила»?

Я побродил туда-сюда в размышлениях.

— Вот что, боец… — я ещё подумал-подумал и махнул рукой, — снимаемся. Будем считать точку проваленной. Хотя бы, пока не разберёмся, что к чему.

С базы ничего не забирал. И, вообще, постарался, чтоб следов, что мы возвращались — не осталось. На лодке вернулись к лягушатнику, слегка задержались на рифе, потом спрятали лодку, там же в джунглях, и отправились к поселению людей земли.

— Привет, Инина, — улыбнулся я девушке, — а я не с пустыми руками.

И поднял обе руки держа в каждой по паре крупных рыбин.

Девушка, возившаяся во дворе дома, разогнулась, увидела меня, и лицо её осветила улыбка.

— Хеху… — выдохнула она обрадована, потом лёгкая тень пробежала по её широкому лицу, — ой, прости… ты же просил не называть тебя так… Скат.

Блин, сердце укололо что-то типа совести. Честно говоря, я не собирался с ней больше видеться. После той ночи, перед моей «показухой», я, решил, что лучше уж никакой подруги, чем такая. Ну, в самом деле! Мне же с ней даже разговаривать не о чем! Она из моих слов, наверно, лишь половину понимает, в лучшем случае. И это при том, что я с ней здорово слежу за своей речью.

И что? Использовать как… блин, даже не знаю! Как «женщину для секса»? Я мысленно вздохнул со стоном. Возможно… Сейчас всё уже видится не так… но в училище я, наверно, был бы счастлив такому варианту! А мне тогда почему-то, попадались девушки с матримониальными планами.

Впрочем, о чём это я?! Инина ведь тоже ждёт, что я когда-нибудь поведу её к шаману. Потом обзаведёмся хозяйством, домиком… Такой вот кособокой хижиной под крышей из набросанных сверху широких пальмовых листьев… Мечтает, наверно, как детишек мне нарожает…

Ну вот, никак, никак Инина не вписывается в ту картинку, что каждый раз рисует мне воображение, при слове «пенсия»! Да я, просто, не могу её представить на берегу океана! Только вот так — рядом с лесной хижиной… Ветхой и кривобокой.

Но, вздохнул я тяжко, идти больше некуда. Нам надо выспаться! Надо отдохнуть. Можно, конечно было бы завалиться в джунглях… Но только не тогда, когда по ним шастают неизвестные!

— Папа, папа, смотри! — Инина с радостным криком вбежала в дом, — Смотри, что мне принёс Скат!

Блин… Вот и знакомство с родителями!

Впрочем, хмыкнул я про себя, по любому, пришлось бы — я собирался отдохнуть в домике сестрицыной подруги. Вряд ли кому-то пришла бы в голову мысль, искать меня здесь.

Из дома выглянул невысокий, уже немолодой мужичок — классический человек земли: щуплый в плечах, зато с небольшим выдающимся пузиком, признаком преимущественно растительной пищи. На голове большую залысину окружали редкие, жёсткие и короткие волосы. Местами даже проглядывала седина.

— А ты, Хеху? — подслеповато уставился он на меня.

— Папа! — с укором воскликнула Инина. — Он, Скат! Я же говорила.

— Называйте меня… как удобнее, — махнул я рукой. — Уважаемый… Простите, — сбился я, — вас мне не представили…

— А? — переспросил отец Инины.

Вот чёрт! Теперь я понимаю, в кого дочка.

— Как мне обращаться… к тебе?

— Звать меня Фефу́й, — коснулся мужик рукой своей груди.

— Как? — я решил, что ослышался, но отец Инины подтвердил.

— В общем, так, Фефуй. У меня… У нас: у меня и у моего… приятеля, короче, есть к тебе дело, — я вновь приподнял добычу. — Нам где-то надо поспать несколько часов. Спокойно, и чтоб нас не тревожили. А взамен, я предлагаю тебе вот эту рыбу.

Ого! Как заблестели глазки! Ещё бы, судя по дому и его обитателям, рыбу тут если и едят, то, как говорится, по великим праздникам. И то, таких праздников у них в году, почитай, что и нет.

Проснулся я далеко за полдень. Домик — классическая для местных двухкомнатная хижина: комната с очагом, где кто-то возился, и большая комната с циновками, использующаяся как спальня. Да уж! Это не «дворцы» как у Напо или Арииаху! Этот, вообще, весь светился от щелей.

Каналоа уже не спал, сидел на циновке неподалёку.

— Ну что, боец, — я потянулся, разминая затёкшие плечи — отучил меня бамбуковый топчан от спанья на почти голой земле, — как обстановка?

— Всё спокойно, — невозмутимо отчитался «боец». — Возле очага твоя девушка, что-то готовит. Остальные снаружи.

Фефуй, получив в руки такое богатство — четырёх рыбин килограмма по три каждая, тут же выгнал всё своё семейство наружу, заверив, что и он сам, и его сын — Фе… Не, реально — Фе! Ничего не придумал! В общем, отец с мелким сыном обещали караулить наш сон и не подпускать никого к хижине. Я, разве что, попросил его не геройствовать, и если что не так — принесёт кого нелёгкая — просто будить нас без раздумий. Но, похоже, обошлось.

— Проснулись? — заглянула в комнату Инина. — А я вам и поесть приготовила!

— Эх, всё-таки есть своя сермяжная привлекательность вот в таких домовитых женщинах, — сыто рыгнул я, когда мы топали по тропинке в деревню. Пора было выяснить, к чему привёл мой ночной спектакль. — Пусть не поговоришь с ними о красоте вечернего заката или причудливости ночных созвездий, зато уберут, постирают. Поесть приготовят… — и не удержался, прыснул, — пусть даже без соли и рыбу в золе пересушат.

Помимо одной рыбины, которую, на все мои отнекивания и заверения, что это всё вам, Инина всё-таки приготовила, я попросил обычного печёного батата. А то всё моллюски, да моллюски, да рыба. Эх, простого, посконного бататика уже за счастье навернуть!

— А что тебе ещё нужно? — повернул ко мне удивлённое лицо шагающий рядом Каналоа. — Хорошая женщина. Хозяйственная, готовит. Крепкая, детей тебе родит.

— И ты туда же, — отмахнулся со стоном я. — Ещё скажи: женись, не думай!

— И скажу.

— Да, иди ты!.. Со мной, к Арииаху. И, знаешь что? — я даже остановился, развернул его за плечо к себе. — Если так она тебе понравилась, иди и сам на ней женись! Благословляю!

— Никто не пойдёт за такого как я, — мрачно изрёк Каналоа.

— Это почему это?

— Я не человек. Я лишь тело того, кого ты убил.

— Бли-и-ин! — сжав зубы чуть ли не застонал я. Как же ты достал с такой своей философией! — Ну, прости, братан, что не закончил тогда дело! Но, знаешь, что? Повторилось бы — и я бы опять не стал резать тебе горло! Вот так!

— Ты не виноват, — неожиданно Каналоа ответил прямым взглядом. — Это я виноват. Я не имел права поднимать на тебя руку. И ты был в праве так наказать меня. Сейчас я это понимаю.

И с этими словами он повернулся и продолжил путь.

— Скат! Как же я рад, что ты пришёл! — Арииаху сам вышел мне на встречу из дома. Видимо кто-то нас заметил и предупредил. — А я уже волноваться начал! Ты слышал наверно? Люди пропадают!

— Слышал, — кивнул я. — А что это ты такой радостный?

— А разве ты ещё не знаешь? — искренне удивился подельничек. — Представь себе: сегодня утром Напо пришёл к вождю и рассказал, что ночью к нему приходил дух воды и…

Он оглянулся по сторонам.

— Что это мы на пороге стоим? Пошли, пошли скорее в дом, я всё тебе расскажу!

— Не против, если он со мной будет? — кивнул я на стоящего поодаль Каналоа. — У меня от него никаких секретов.

Мы вошли в первую комнату. Блин, всё время тянет назвать её то прихожей, то кухней — из-за очага в полу. В комнате суетились жена и дочери.

— Ой, Скат пришёл! — тут же обрадовалась мелкая Вай.

— Привет, — подмигнул я девочке. — И тебе привет, красавица! — не удержался и помахал рукой зардевшейся Тиаре.

— Скат, ты голодный? — тут же вроде как спохватился Арииаху.

Я вспомнил ту офигенную рыбу, что мы ели в день знакомства, сглотнул… Нет, сначала дело. А рыбы у меня и своей скоро в достатке будет.

— Спасибо, мы поели.

Устроились опять в том же «кабинете». Я осмотрелся. Наверно, когда «поднимусь» и достаточно заработаю, тоже в своём доме сделаю. Удобно с важными людьми разговаривать. Да и есть лучше не возле очага, а за нормальным столом.

— Что ж, Скат… — Арииаху аж светился. — Но, видимо, духи нашей лагуны или сама мать-Черепаха увидели, что, как ни крути, а лучше старейшины касты воды чем я, для нашего племени не найти! Всё-таки, наш род столько поколений возглавлял эту касту, и только на моём отце эта линия прервалась… — Арииаху немного загрустил, видимо, нахлынули воспоминания. И тут же расцвёлб — Но справедливость восторжествовала! Я снова, старейшина касты, можешь поздравить меня!

— Искренне поздравляю! — я прижал ладонь к груди и склонил голову. — Ну что? Наверно пришла пора нам обсудить наше… — я пощёлкал пальцами, подбирая слова.

«Сотрудничество»? Или лучше: «Совместное предприятие»?… Нет, пожалуй, на счёт «совместного» я погорячился, не надо бы этого ушлого мужика к себе в долю брать. Он, чего доброго, и всё дело под себя подобрать сможет! И что тогда? Уже ему устраивать визит «духа бездны»?

— Нашу дальнейшую жизнь? — улыбнулся Арииаху.

Хм… Пожалуй, что и так. Я кивнул.

— Что ж, Скат, — новый старейшина резко посерьёзнел, — я человек благодарный, и людей, что помогали мне по силам, не забываю.… Думаю, пятая часть от добытого тобой улова, это будет справедливо.

Хм…

— Ну-у-у… — я сложил руки на животе и слегка покрутился вправо-влево в раздумьях. Не многовато-то ли? Двадцать процентов хочет мужичок…

— Лодка будет, — тут же подкинул Арииаху, — дай мне несколько дней, и я найду тебе лодку побольше. Пока, — он развёл руками, — придётся пользоваться прежней… Да, ещё и дом от касты, — добавил экс-подельник, не давая мне слова вставить. — Скоро сезон бурь, в лагуну, если и будем выходить, то недалеко, много народа освободится. Вот вместе и построим тебе домик! Да, — он вскинул ладонь, как бы говоря: «Не беспокойся», — сразу можешь не отдавать! — новый жест: — за следующий сезон рассчитаемся. И за дом, и за лодку.

А ты жук! Мне захотелось подмигнуть ему. Ладно, двадцать процентов — это вроде по-людски. В конце концов, мне что, много надо? В мыслях опять, призрачной картиной, замаячил прелестный домик на берегу… Комнаты на четыре?

Ну а что? Комната с очагом, спальня, отдельно кабинет-гостиная, где я буду предаваться размышлениям… например, «о судьбах мира»! Я усмехнулся сам себе. И детская! Обязательно нужна детская — у моего ребёнка будет своя комната!

Потом подумал о том, что где-то, по-хорошему, надо держать снарягу, и для неё нужно отдельное помещение, ещё и Каналоа…

— Что ж… Отдавать пятую часть добытого… — я сделал вид что «ломаюсь»: нахмурился, поджал губки…

«Конечно, это много», — заготовил я следующие слова, — «но ведь и ты пошёл мне навстречу! Разве могу я быть столь неблагодарным!»

Но сказать не успел.

— Скат, ты неправильно меня услышал, — мягко, как старший младшего, как опытный товарищ новичка, как родитель не очень умного сына, поправил меня Арииаху, — ты́ сможешь забирать себе пятую часть улова!

— Конечно, это много… — начал я, ещё не осознав последней услышанной фразы. Но тут до меня стало доходить. — Что?

— Пятую часть тебе, Скат, — сделав честное-пречестное лицо, заверил Арииаху. — Это справедливо! Ты учти, — тут же поспешил засыпать меня аргументацией, — вождь, наверняка, захочет забирать себе не меньше четверти… А то может и треть! — вздёрнул он бровки. — Тут понимать надо, это же на общую пользу племени пойдёт! — что-то рожа мне его, в этот момент, напомнила рожи иных замполитов. — Потом, учти, мы дадим тебе лодку…

— За лодку я же вроде рассчитаться буду должен?

Я старательно тянул каждый выдох, чтоб не дать пульсу подскочить, и расслабил мышцы лица. Разве что, приподнял сейчас правую бровь.

— Да, прости, это я оговорился, — тут же выставил перед собой раскрытые ладони Арииаху.

— Может и насчёт дома оговорился?

Пульс, собака никак не хотел приходить в норму. А ещё, против воли, в глаза лезла пульсирующая жилка у него на шее… Взгляд, словно сам собой, скользнул через область подключичной вены… А у меня и кинжал с собой…

— Нет, Скат, — мягко, но твёрдо заявил старейшина, — дом будет строить вся каста. С кастой надо будет рассчитаться.

— Что ещё?

И как это Каналоа всегда остаётся пнём деревянным? Как это у него получается?

— А что, «ещё»? — не понял Арииаху.

— Ну ты сказал: за лодку, вождю треть… Или всё-таки четверть?… Так куда остальное? Мне просто интересно.

— Скат, пойми, никто не хочет тебя обмануть! — вновь включил строгого не справедливого воспитателя старейшина. — Ты просто ещё слишком мал, вот, когда ты подрастёшь…

— Понятно.

Я вздохнул, встал. Обернулся к сидящему позади помощнику.

— Пошли отсюда, Каналоа, похоже, нам тут больше разговаривать не о чем.

Я, словно наяву, услышал стук падающих бамбуковых стропил и балок — это в моем сознании рушился дом на берегу, погребая под собой мечты.