Поединок с судьбой

— Ну привет, старик. Не прячься, я тебя узнал. Виделись у Слэйда, прошлой «хорошей ночью». Так вот оказывается, какие у вас здесь «честные дуэли». А я-то думал, в чем подвох? И чего это мальчишка, весь такой расфуфыренный, в драку лезет. Не на того напали, сейчас явится Ааха, повелительница ночных страхов и грёз, и сладко покушает. Вот уж не думал, что здесь сразу двое магов. Считай, сразу и за следующий вызов заплатил.

На голову Эмилия сверху рухнула линза. Да вот только астральный щит арены столкнулся с силой, явно превышающей его по мощности. И, как в прошлый раз, плетение Эмиля вспышкой разлетелось о защитную линзу, так сейчас эта самая линза, распавшимися клочками тумана, развеивалась над головой торговца, лишь чуть-чуть разогнав кровавый туман. Краем глаза, замечаю движение за мутной пеленой силовой защиты, а, вот и зрители побежали. В голове вновь возник голос Шиндака «атакуй, это наш последний шанс».

— Чем атаковать? Твоя «линза» под тысячу весила.

Да уж, голос у меня явно не геройский, ну хоть на визг не перешел. А в голове, между тем, прозвучало, уже по-стариковски, сварливое «придурок, демонология, глава пятая «усекновение в полевой обстановке», раздел шестой.

— Да твою же в бога душу, и налево и направо, мне что, на демона с саблей идти?

В голове голос учителя стал тихим и каким-то очень спокойным, «Этти, а у тебя что, выбор есть?». Тьфу блин, вот это нарвался. Есть разные описания сражений с потусторонними тварями. Так же, там описаны поединки разнообразных воителей с демонами. И, сколько я помню, без сторонней помощи, этих тварей обратно загнать, только лишь хладным железом, пока ни у кого не получилось. Разве что, время потянуть до подхода «основных сил». Хотя… хладное железо, говорите? А как насчет заклятой стали древних, благословлённой силой святой помощницы? Потанцуем, однако. Я потянулся, как спросонья, проверяя мышцы и сухожилия, хорошо, хоть тренироваться не прекратил. Эх Юкки, Юкки, как же мне будет тебя не хватать. Ну где, скажите мне, можно отыскать девушку, с радостью скачущую с тобой утром, по поляне, с деревянным мечом в руках. В Лаоре — я таких не встречал.

— Эй ты, ублюдок, а эта твоя Ааха, она хоть симпатичная? А то неудобно как-то выйдет. Ты мою симпатягу в светлый эфир отправил, а сам подсунешь мне какую-то корову взамен.

Господи, вот это меня прорвало на «словесный жанр». «Противник должен быть деморализован еще до того, как ваши клинки скрестились, и, коль выпало биться насмерть, используйте любую возможность, чтобы вывести его из себя. Заставьте яриться, оправдываться, задумываться, подбирая ответ пообиднее. Это все — играет вам на руку. Но, при этом, сами ни мгновения не уделяйте своему рту, пусть несёт, что ему вздумается. Ваш удел — следить за телом, постановкой ног и клинком врага. И не стоит смотреть ему в глаза, пока ваш меч не торчит в его брюхе, а его клинок не валяется в пыли». Как же давно это было. «Золотая клетка», учитель Артор, мастер мечного боя, поединщик. Отец о нём хорошо отзывался. Вот и пригодилась наука — Эмиль заблажил так, что будь поблизости портовые грузчики, вмиг бы начали повторять, чтобы не забыть, столь чудные ругательства. Я шёл к нему, помахивая саблей, как ребёнок сломанной веточкой. Со стороны могло показаться, что я собираюсь отходить торгаша «хворостиной» по заднице. На самом деле, я ожидал начала перехода потусторонней твари в наш мир. Ментально она, скорее всего, уже здесь, наблюдает за нами через своего клеврета. Но, чтобы поглотить мою душу, и, возможно, душу учителя, демонессе придется заявиться в наш мир во плоти. Я слышал, что от тел они тоже не отказываются, в качестве гарнира к основному блюду, так сказать. Готовый в любой момент нанести удар или откатиться в любую сторону, я не торопясь, приближался к Эмилю. А вот он, похоже, занервничал.

— Госпожа, явись, я привел тебе в жертву сразу две светлые души, и одна из них, вполне себе, во плоти.

Яркая, тёмно-красная вспышка, в самом дальнем от меня участке арены, за спиной перепуганного купчины.

— Теперь, стало быть, «госпожа»? А как же насчёт, «адская тварь», или «всего лишь, ещё один клиент»? Неужто жить захотелось, бесстрашный торговец?

Эмиль совсем с лица спал, пытаясь как-то приладить хвостовик ножа обратно в рукоять. Видимо, в надежде дать мне бой этим «грозным оружием».

— Госпожа Ааха, но чем же вы недовольны? Все условия соблюдены. Здесь нет священников, у врагов нет артефактов, способных нанести вам урон. Эти колдуны не владеют заклятьями высоких энергий, так что принимайтесь за дело. Приятного, так сказать, аппетита. А уж как проклятый ученик колдуна смог призвать в дуэльный круг демона, пусть потом герцог голову ломает, а вас я, после трапезы конечно, победно «изгоню», до следующего раза. Я же истинно верующий, в отличие от мерзких колдунов.

Эмиль гаденько ухмыльнулся, видимо вновь почувствовав себя «на коне». Прекратив возиться со сломанным ножом, он потянул за цепочку, висящую на шее. И наружу показался малюсенький серебряный ковчежец.

— Ты идиот, торговец. Ты же колдун, неужто не видишь, с чем в руках приближается к тебе этот воин?

Эмиль внимательно глянул на саблю, аж меня его «спектром» цепануло, и непонимающе пожал плечами.

— Сабля древних — одна штука. Классический «представительский» клинок. Для серьезной рубки — легковат. Для поединка — коротковат. Удобен для ношения в парадных расчётах, благодаря высокой эстетической ценности, красивый в смысле. Ну, еще из преимуществ — очень крепок, как для своего веса и длинны. Пожалуй, всё.

Я уже почти приблизился на дистанцию боя, и замер, ожидая каверзы со стороны демонессы. А симпатичная, стерва, изящная такая. Раза в два больше Юкки, а фигуркой похожа. Какие там у неё копыта — не знаю, скрыты они элегантными чёрными сапожками с голенищами до колена. Выше — красно-коричневой кожи лосины. Тельце и выступающие «прелести», упакованы в обтягивающую блузу из красной кожи. Симпатичную, бронзового цвета мордашку с широко посаженными глазами, ничуть не портят пара черных рожек, выступающих из рыжих кудряшек. Длинный, полутораметровый черный хвост, у основания толщиной в руку владелицы, к кисточке на конце — истончается до толщины пальца. Хвост сейчас недовольно лупит по коленям и сапогам. Длинные, окрашенные в красный, ногти на руках, медная бляха на поясе, придерживающем бриджи, да небольшой золотой кулон на цепочке, аккуратно поместившийся на бронзовой коже ключичной впадинки шеи. Небогато, как для жителя потустороннего мира. Их, обычно, описывают увешанными золотом и побрякушками. И, если особь женская, то и в крайне развратной одежде. И тут обман. Дама, конечно, импозантная, и непривлекательной, не кривя душой, я бы её назвать не смог. Но и кричащей пошлости, характерной для всех иллюстраций по демонологии, тоже незаметно. Эх, вот так всегда. Зря молодые адепты за «демонов усекновением», в библиотеке, в очередь стоят. В жизни, как выяснилось, всё несколько проще. Да и видят их вживую, на наше счастье, не часто. Даже маги, наверное, за исключением демонологов.

— Ты не просто идиот, ты слепой идиот. Убей его, воин, и сразимся с тобой, как и подобает. Мне настолько криворукий и косоглазый «союзничек» ни к чему.

Вновь заерзавший Эмиль заголосил, пытаясь встать в боевую стойку, одновременно пытаясь помахивать ковчежцем в сторону демонессы, и целить разваливающимся кинжалом в меня.

— Госпожа, я могу быть полезен, спасите меня, и я отдам вам столько душ, сколько вы пожелаете.

— Нет, не можешь. Толку с тебя, если ты не смог рассмотреть освящённый клинок. А ведь хвалился, что, мол, осечек не будет. Дерись уже. Все равно, съесть тебя мне не дадут.

— Так это же — просто обряд древних на заточку и повышенную крепость клинка.

Эмиль продолжал свою линию, начав отступать от меня в сторону демонессы.

— Ну да, а у тебя в ковчежце — просто уголёк из костра Посланника, который он подарил одному своему другу, чтобы тот с огнивом не маялся, когда огонь разводит. И как часто ты его по назначению используешь?

Эмиль аж побледнел. Даже я, от удивления, слегка с шагу сбился. Этот уголёк — в половине описаний жития Посланника присутствует. «Если пламя разожжено от него, нечисти не приблизиться к дому, освящённому им». До сих пор, есть монастыри и церкви, которые хвастаются своим «очищающим пламенем» в очаге, которое зажжено от «вечного уголька, дарованного самим Посланником». Так вот оно что, эта самая Ааха, недаром на таком расстоянии от Эмиля держится. А он, стало быть, еще и душами приторговывает. Судьба Юкки стала куда более очевидна, а желание уничтожить мерзкую тварь, начало туманить сознание. Эвоно как, Ааха свою игру затеяла, похоже.

— Учитель, позаботься о прикрытии моего разума. Кажется, чьи-то шаловливые ручки решили влезть.

В голове я различил стариковское «сделаю, а ты поторопись, времени — чуть осталось».

До чего — времени — чуть осталось? Ладно, потом разберёмся. Я начал заходить сбоку, чтобы чётко видеть обоих. Демоны, кроме магии внушения, тёмного астрала, могут неплохо влупить и простым огненным шаром. Одно хорошо, что им, как и магам, на это нужно время на подготовку. Да и в «спектре» будет видно зарождение заклятья. Это вам не астральная магия, с концентрацией и мгновенным эффектом. Там, концентрация, конечно, тоже нужна. Но, вот, по скорости сплетения и скорости полета к цели, демонический «огненный мяч» мало чем от человеческого отличается. Так же, есть скрытое оружие. Какой-нибудь меч, топор или сабля, которые могут прибывать, к примеру, в кулоне на шее или в пряжке пояса. И, при этом, демоны обладают «демонической» силой, если верить учебнику, в среднем, где-то в два раза сильнее человека. И большей физической крепостью. По этому, редко носят доспехи и пользуются тяжёлым оружием. Ну, и, конечно, такие «милые» детали, как использование в бою всех собственных конечностей. Мы тоже не забываем пнуть противника ногой или наподдать кулаком. Но, во-первых, у нас нет хвоста. Во-вторых, бодаться с рогатым существом — чревато. Да и кусаются они в разы эффективнее. Как противник, Ааха, вполне может доставить хлопот, и, несомненно, доставит. Но, при этом, первым выводить из боя Эмиля, что было бы вполне логично, тоже неверно. Как бы ни было соблазнительно приблизиться к нему на длину удара и полоснуть по шее, как поединщика — я его не видел, это всё равно отберёт у меня некоторое время, и даст свободу действия демонессе. И, как следствие, я получу в спину клинок, или кусок сгущённого пламени. А значит…

Не успел. Демонесса затараторила.

— Воин, договор.

Вот уж новость, с чего бы.

— И какой мне резон с тобой договариваться, рогатенькая?

Я начал подходить к ней ближе, прижимаясь бедром к краю арены, чтобы держать хоть один бок прикрытым.

— Я не хочу, чтобы этот колдун изгнал меня ни с чем. Или, тем более, чтобы ты убил меня своим мечом.

— А что так? Сама же на бой вызывала, или уже передумала?

— Прошу, дай мне просто уйти, и заканчивай свой поединок. Этот лживый кусок мяса — не смог сдержать слово. И теперь моя сущность в опасности, да и твоя, кстати, тоже, этот торговец «сладеньким» просто так не сдастся, так что? Уговор, и разбирайтесь сами?

Эмиль, видимо, выстроивший некий план по своему спасению, ума не приложу какой, услышав это, начал истошно вопить:

— Ах ты рогатая лживая сука, домой ей захотелось! Поджала хвост и иди работай, маши топором! Или ты решила, что сможешь отпетлять, бросив меня помирать на клинке этого урода? Только попробуй, и твой любимый ад встретит тебя чуть раньше, чем ты хотела, и совсем не так, как привыкла!

Эмиль вновь разломил покалеченный нож и приставил обсидиановый хвостовик себе к кадыку.

— Убей его сейчас же, не дай ему призвать Владыку. В руке демонессы, за мгновение до этого лежавшей на пряжке пояса, появился двуручный топор.

А вот это — уже серьезно, Ааха раскрыла свой боевой потенциал. Это, конечно, ни о чем не говорит, вполне может оказаться блефом, а если нет? Ладно, с чего-то начинать, в любом случае, придется. Бросая в Эмиля «аркан» подчинения, делаю рывок в его сторону. У меня нет ни единой надежды взять его под контроль, это лишь попытка отвлечь внимание. Стелясь над землей, несусь к нему, стараясь не упустить из виду Ааху. И вижу, как рука Эмиля резко, в одно движение, вбивает клинок ему снизу в челюсть, доводя до мозга. Хоть для меня это движение и казалось очень медленным, дотянуться до торговца, и выбить из рук адскую "игрушку", я не успеваю. Навстречу мне летит тяжелый двуручный топор. Не понял. Начинаю заваливаться на землю, чтобы пропустить это «чудовище» над собой. Воин, метнувший основное оружие во врага, как правило, мертвый воин. Чего бы это Ааха подарила мне такой шанс? В падении понимаю, что демонесса метнула топор не в меня. Голова торговца, с воткнутым в подбородок хвостовиком ножа, с чвакающим звуком отделилась от тела и полетела на землю.

— Хватай амулет, воин, это наша единственная надежда.

Вопль Аахи меня сильно смутил, что значит «наша надежда»? Надежда на что? Но, ковчежец с «угольком Посланника», я подобрал, как и топор. Ну и тяжеленный, зараза, килограмм шесть. Да уж, я, пожалуй, так метнуть точно не смогу. А вот рогатенькая живо оббежала меня и теперь оказалась за моей спиной, с другой стороны от головы мёртвого Эмиля. Я с непониманием глянул в широкие черные глаза представительницы адского племени.

— Ну, и что всё это значит?

— Воин, это презренный сейчас возвал к моему владыке, принеся себя в жертву. И, скорее всего, Витиал явится лично. Если он сможет целиком пройти на верхний план, о своём городе можешь забыть, впрочем, возможно, и об этом мире.

Вот это да, высший демон, необоримая машина смерти! Гнёт в дугу архимагов и патриархов церкви. Ну и где в этом раскладе я? Хорошо хоть, под шум волны, Эмиля всё же грохнули. А ведь все равно подгадил, поганец.

— А делать-то что? А главное, с чего бы ты мне помогать взялась? Купол не падает, видимо считает тебя живой частью Эмиля, так что наш поединок еще впереди. К тому же, твое оружие теперь у меня.

Демонесса мило захлопала глазками.

— Тебе ещё одно дать?

Я, не понимая, в чем дело, глянул на топор.

— Если понравился — дарю, у меня их много.

Вот это поворот, если Ааха сейчас не вешает мне лапшу на уши, что же это выходит? Да какая разница, сейчас не до топоров будет.

— Делать что, я и сама не очень понимаю, только, примерно, догадываюсь. Сейчас господин полезет по «кровавой тропе» из нашего «дома» через тонкий план. Саму «тропу» я вижу, это охвостье склиза её своей кровью проложило. Но пока по этой дороге не переместится хоть что-то материальное, закрыть её не удастся. У тебя есть амулет, возможно, он поможет тебе выстоять. А еще у тебя есть меч.

Я хмыкнул.

— Вообще-то — сабля.

Ааха поджала губки и неодобрительно прищурилась.

— Да хоть алебарда, без разницы. У тебя есть артефакт с атрибутом одного из верховных существ порядка. Как только в портале появится что-нибудь материальное, тебе будет необходимо пронзить это своим оружием. Призывая, с помощью атрибута, внимание сущности, помогавшей создать артефакт. И, если всё получится, то проход между нашим «домом» и этим местом будет запечатан.

Вот оно как? Говорили умные люди, читай внимательно демонологию. И не только те места, которые для сдачи «звезды магистра» нужны. Ну, допустим.

— Ну, допустим, пусть у меня даже получится всё вышеизложенное, и, при этом, я останусь жив. Тебе с того какие резоны? Ты же, по идее, этот самый портал должна помочь расширить, и всячески защищать, разве нет?

Ааха изогнула голову к плечу глянув на меня как бы снизу в верх. Росточком «девочка» была на пол головы меня выше, метра под два.

— Вот как? А ты, воин, давно в «Домах Боли» последний раз был? Я честно пыталась исполнить задачу. И обманом, и хитростью, и силой, и договором. Но не сложилось. Этот бурдюк с кишками, которого ты называешь Эмилем, очень уж жить хотел. И решил рискнуть своим «звучанием». И вот — он в нашем эфирном чертоге, а мы — здесь, у тебя. Поверь, организовать такой проход, через который сможет пройти владыка, очень не просто. Но здесь и место не простое. Сил немерено, сильная душа мага добровольно принесла себя в жертву, так что, думаю, Витиал попытается. А Эмиль ему всего рассказывать не станет. Про тебя, про «ковчежец», про освященный клинок.

Перебиваю рогатую.

— Я это всё понял, я не понял, какие резоны тебе здесь людям помогать.

Демонесса опять улыбнулась.

— А с чего ты взял, что я помогаю людям? Я себе помогаю, прежде всего. Если ты не интересуешься подробностями существования в мирах Хаоса, более конкретно, в «Домах Боли», я тебя в детали посвящать и не буду. Одно тебе скажу, что если, к примеру, сюда лично явится сущность Банавен, и развеет меня по ветру, то мне будет намного легче и проще, чем если ты меня вот этим своим освящённым куском железа натыкаешь, и принудительно в лапы к Витиалу отправишь.

Ого как. Да уж, вот ведь откровение. Да за такое — любой демонолог душу продаст. Нигде таких предположений не читал.

— Ну и? Стало быть, драться ты со мной не хочешь, и возвращаться обратно не хочешь. А хочешь ты чтобы тебя младшая помощница Всеблагого лично упокоила. Ты так уверена, что она сюда заявится?

Ааха покрутила рогатой головой, показывая, что не уверена.

— Ну, и какие ты видишь этой ситуации перспективы?

— Пока не знаю, но, до перспектив — ещё дожить надо. Вон, смотри, по земле трещины пошли. Жди, когда хоть что нибудь видимое, кроме тёмного ветра, появится, и сразу бей.

— Ветер? Какой ветер? Я ничего такого никогда не слышал.

— А среди живых, вообще, мало кто про такое слышал, последний прорыв — больше трёхсот лет назад был.

О как, триста лет, это, часом, не во времена Посланника?

— Ветер будет непростой, он будет стараться расчистить место для явления Владыки. Ты стой, и ковчежец держи между собой и ветром. А вдруг, да выстоишь. А я тебя сзади подопру.

— Ты? Меня? Сзади? А как же — святой уголек?

Демонесса тяжело вздохнула.

— Да, ничего приятного; держи, пожалуйста, на вытянутой руке, попробую выдержать. Если ты не устоишь, и тебя сдует, то ты не успеешь ткнуть своим мечом, который не меч. И тогда — здесь воцарится ад. И это никакое не преувеличение. Владыку просто так «забороть» не удастся. Во всяком случае, сразу. И твоя участь будет куда легче моей. Скорее всего, ты погибнешь сразу, ну, или в первые мгновения после возникновения «проклятой земли». А вот меня ожидают «преинтереснейшие» времена.

— Понял, ну, ты это, Ааха, держись там: кажется, начинается.

От сети трещин в базальте, на месте, куда упала отрубленная голова, повеяло лёгким ветерком. Я поудобнее перехватил саблю. Разобраться бы, во всём этом, детально. Сколько у Аахи топоров в поясе? Как здесь оказался учитель? Теперь ясно, что он имел ввиду, говоря про «божью справедливость». Тоже мне, боженька нашелся. Ужу понятно, что это именно он мне подыгрывал, и ради этого, всю канитель с дуэлью и затеял. Кстати, где он? Я мысленно воззвал «Учитель». И тут же пришел ответ.

— Ну, и что тебе надо от старого, умирающего мага?

— Шиндак, ты это чего, вдруг, помирать собрался, ты же сейчас должен в нашем больничном корпусе лежать.

— А я там и лежу. А помирать мне, к слову, уже давно пора, только вот, хорошего повода найти не мог.

— Учитель, а если я возьму, да как приду, и над телом надругаюсь? Я теперь крутой и очень опасный, с демонессой вот, плечом к плечу, спиной к спине, так сказать, против адского зла и мелкого лавочника встали, прости господи. Отставить помирать.

— Ты это, шашни с демонессой брось, пусть с ней святоши разбираются. А дырку эту проклятую, таки попробуй заткнуть. Уж очень жалко мне родную козлиную жопу. Сколько здесь корешей в море легло, а сколько я разных оболтусов выучил, эх. Вот думал, уйду на покой, закончу свою большую книгу по «мозга человеческого магическому излечению». Детишек, ваших с Юкки, понянчу. А тут — вот это всё.

— Ты, лучше, расскажи, учитель, как ты вообще смог защиты дуэльного круга пробить? Я сколько раз с ним работал, это же ж монолит.

— Монолит-то монолит, да на моей крови стоит. Я, Этти, строил эту арену, не сам, конечно, но, как мастер астрала, осуществлял надзор и последнюю доводку всего комплекса плетений. Ну и, сам понимаешь, времена были весёлые, пиратские. Вот и оставил себе тайную лазейку к контурам управления. Уж и думать про неё забыл, а тут — вот такое. А, ведь, какой мерзавец оказался, мало того, что рабовладелец, так еще и душепродавец, худший из возможных вариантов демонолога. Молодцы вы, что всыпали ему.

— Шиндак, это ты сейчас Ааху похвалил?

— Ой, чур меня, подведешь почти покойного архимага под монастырь. Мне сейчас со святыми помощниками тяжбу вести, за души своей положение, а тут еще и такое. Всё, иди, победи там всех, ну, и, как закончите, схорони меня на восточном мысу, в гробнице капитанов. Всегда любил это местечко, да и к друзьям поближе.

— Прощай, учитель.

Я выскользнул из сладкого тумана мыслеречи и понял, что у меня, возможно, сломаны пара рёбер. Меня прибольно колотили по спине.

— Да очнись ты уже, колдун недоделанный.

— О как, теперь стало быть колдун, а до этого воином был, чего так?

— У нас, «детей эфира»…

Я даже оглянулся на неё, чтобы глянуть, не издевается ли? Глаза, вроде, серьёзные, никакой улыбки на лице. Впрочем, кто их, демонов, знает.

— …да-да, представь себе, даже самоназвание имеется, у тех, кому это интересно. Так вот: у нас, детей эфира, колдун — это что-то вроде оскорбления. Лёгкая добыча, лёгкая еда. Тот, кто предает своих за толику силы. А воин — это уважительное обращение. Тот, кто бьётся до последнего, тот, чей дух не сломить, достойный соперник, достойная добыча. Понял?

— Вполне, а зачем рёбра-то ломать было?

— Ой, неженка. Целые твои рёбра, уж можешь мне поверить, хищник добычу не испортит.

Это она меня что, так ободряет? Обернулся, глянул, ох же ж и улыбочка, а клыки-то какие.

— Хватит на меня смотреть, ты на портал смотри, ветер усиливается, и дрянь свою святую подальше от меня держи, больно же.

Я перехватил в левую руку цепочку с ковчежцем. В правой обнаженный «шип». Барышня ухватила меня сзади за бока, и… Непередаваемые ощущения, я чуть не рванул из цепких объятий, несмотря на сложность ситуации, когда понял, что это. Ааха оплела мою правую ногу хвостом, не иначе как, для устойчивости. Ну всё, теперь, наверное, можно и с этим дьяволом, как там его, Витиалом, рубиться. Теперь я видел всё. Я перевёл внимание на крошащиеся и расползающиеся трещины в базальте. Ветер начал набирать силу, превращаясь в ураган. Нас с Аахой начало оттаскивать от свежеобразовавшегося пролома. И тут, пузырь, до этого закрывавший дуэльную площадку сверху, превратился в огромную, мне показалось, старческую, руку, и приобняв нас сзади, двинул обратно к расширяющейся щели в земле. Очень вовремя, ну, спасибо, учитель. И вправду, из здоровенной дыры в базальте, показалась огромная лапа с когтями, если это рука, то сам Витиал больше Аахи раз так в пять.

Ну, старый пират, поднажми. Я заорал во всю мочь, что, в грохоте урагана, точно не было слышно, но Ааха как-то догадалась, не иначе как — по сотрясению моей грудной клетки. И навалилась сзади всем своим немалым демоническим весом. Поднажала магическая рука учителя, и я с клинком и серебряной коробочкой на цепочке, стал потихоньку заваливаться на эту самую показавшуюся лапищу, с трудом прикрывая лицо локтем, уже и не помышляя, чтобы дышать. В самый последний миг, демон, видимо, что-то почувствовал, дёрнул свою лапу назад. Но я, как раз, ждал чего-то подобного. Мышцы спины отчаянно взвыли бы, дай им Всеблагой глотки. Последний рывок… я согнулся в поясном поклоне, буквально падая в открывшуюся дыру и втыкая древний клинок в ускользающую кисть демона. Рёв, донесшийся из под земли, физически надавил на меня так, что я вмиг разогнулся обратно. Поток темного эфира, хлеставшего сейчас из пролома, подобно лаве из проснувшегося вулкана, вымывал из меня все крохи и остатки магических сил. Я чувствовал, что растворяюсь во тьме, столь много было её вокруг. Сквозь тёмную пелену, гасящую звуки и ощущения, я чувствовал чьи-то сильные руки, несущие меня куда-то наверх. Ага, наверх — это хорошо. Я спускался в ад тринадцать ступеней, я помню, а теперь — поднимаюсь из ада. Точнее, меня кто-то поднимет, несет на руках. Но отчего я совсем ничего не вижу? Тот, кто меня нёс, остановился, и аккуратно обвил хвостом.

ЧТО??? Демоны! На этом, сознание покинуло мою бренную тушку.

Приходил в себя я очень долго. Бредил, видел очень странные сны. В них я, порой, видел то, чему нет никаких объяснений. Ну, как вам, например, такой сон: гигантская стальная гора движется ко мне по морю, а я стою на берегу, радуюсь как мальчишка и машу ей рукой. Или полеты… я летал… много. Иногда, как мастер урагана, хотя моя «деревянная птица», отчего-то, была совсем без дерева. А еще — я летал в странной двухместной повозке, только вот кони были невидимые. А ещё я встретил Юкки. Это, наверное, и стало началом исцеления. Потому что, в отличие от бреда и снов, я, отчего-то точно знал, что Юкки убили, точнее, она сама себя убила, чтобы дождаться меня, я её сам об этом просил. Юкки мне очень строго выговаривала, что я не хочу собой заниматься, не хочу возвращаться обратно. А ведь она меня ждёт, и всё ещё надеется, что я верну её к жизни, ведь я ей обещал. Этот сон я помню детально. Я начал приходить в себя, узнавать друзей. Магистра Шиндака, уже месяц как, похоронили в капитанском склепе, вместе со всеми регалиями и пиратской саблей. Ааха, вынесшая меня из амфитеатра, под большим секретом выехала на «Новый Авалон». Там, сборная комиссия из высших магистров Си-Ом и иерархов Идущих за Всеблагим, решает, что с ней дальше делать. Евсей гарантировал ей безопасность, ну, факт спасения меня, острова, а, возможно, и всего Лаора — тоже кое-чего да стоит. Надеюсь, что у хвостатой всё будет в порядке. Меня отдельно попросили о самом факте существования демонессы — не распространяться. Для всех, это наша коллега, магичка из другого мира, случайно оказавшаяся на Розетте и бросившаяся мне на помощь на арену, как только исчез купол.

На месте злосчастного дуэльного амфитеатра — лавовая пробка, размером со всю бывшую арену, и табличка с надписью: «кто будет копать — повесим! Добрые горожане Розетты, Магистрат и Герцог Георг».

А вот у меня "всё в порядке" точно не будет. После пребывания в «черном эфире» я сильно изменился. У этой гадости — даже научное название есть, с ума сойти. Смешно будет, его месяц назад придумали. У меня почти полностью пропал талант. Дар-то сохранился, я, по-прежнему, магистр тонких путей, в некотором смысле, только вот сила таланта такова, что с трудом хватит на пару простейших воздействий. Магистр Евсей уламывает остаться, и преподавать хотя бы теорию, обученных преподавателей-астральщиков в Коллегии, если я уеду, вообще не будет. Но я откажусь. И дело не в магической силе, которой почти не осталось. И не в деньгах.

Я, теперь, на Розетте — герой. Оказывается, за нашей дуэлью, кроме герцога, наблюдали пара высших иерархов из «Звезды Тумана». Приезжали к Евсею с предложением по книжке пророка Иллиора. Хотят «Судьбы Магов» в своём монастыре хранить. «Одно дело делаем», и прочее бла-бла-бла. Но наш старик стоит твёрдо. Эллиор завещал, вот, стало быть, и «сохранится начертанное в секрете, вдалеке от чужих глаз». Так эти самые иерархи, очень даже живо герцогу расписали, что в дуэльном круге, на самом деле, произошло. И что бы могло произойти, не запинай мы втроём, в смысле, учитель, я и Ааха, Витиала обратно в его план бытия. Ну, и кто во всём виноват. Короче, герцог торговый дом Караена национализировал натуральнейшим образом. За торговлю людьми и человеческие жертвоприношения. Ааха, оказывается, к нему достаточно регулярно за душами моталась. И теперь я состоятельный человек. Не в том плане, что небедный. Бедным я, от рождения, не был — состоятельный. У меня есть состояние. Какое — пока точно никто не знает. Считают, артефакты распродают. Понятное дело, что герцог тут же лапу наложил. Дескать, десять процентов — налог; плюс, десять — за перёсчет и распродажу. Ну, и отстроить городу новый «цирк», взамен повреждённого, для магических поединков. Оформить строительство «арены» тут же подрядился Евсей. Думается, что половину от той немаленькой суммы, что мне с Эмилевых богатств полагается, у меня уже отжали. Только вот, зря стараются. Не пригодится. Ко мне один из иерархов, тех, что в гости к архимагу приезжали, ходить повадился. Пожилой мужичок, тихенький. Только вот, братия ихняя, которая Ааху сопровождать по морю приезжала, тянулась перед этим «божиим человеком», как будто перед ними — сам Посланник, или один из его учеников. Коллеги рассказали, в порту насмотрелись. Так вот, этот самый человечек — совсем не прост. Придёт, посидит, всё выслушает, потом, пару слов скажет и уйдет. А ты всю ночь лежишь, думаешь. И рассказывает он мне, что стезя моя — не молодых шалопаев обучать, а, облачившись в одежды праведные, по миру за Всеблагим идти, и весть добрую людям нести. По пути — зло могильное и тьму, с той стороны приползающую, изгоняя. Очень интересный старичок, наговорил мне уже столько всякого, что я готов поверить, будто на него несколько шпионских сетей в Лаоре работает. В том числе, и в моем родном Лидаре. Многое обещал: с роднёй помирить, святой силе обучить, что мертвяков и тьмы порождения развеивает не хуже огненного шара, а то и лучше. Обещал дело дать. А сегодня вот, пригласил меня в прибрежный кабак, самый, что ни на есть, затрапезный, «пару кружек опрокинуть». И сказал, что новости у него появились. Причем, такого толка, что я не просто соглашусь на его предложение, но, тут же, все позабыв, облачившись в рясу, отправлюсь святости набираться. Пожелаю, стало быть, уехать с ним на ближайшем корабле. И сижу я, как дурак, возле окошка с видом на бухту, единственное пристойное место в забегаловке. Как зашёл — узнали, столик уступили. Еще бы не узнали, я, когда Юкки месяц назад искал, весь город на уши поставил. Ну, а потом, после дуэли, говорят, тот тёмный туман наши магики со святошами, ещё неделю «выпаривали», опять же — весь город в курсе. О, заходит чудо святое, отец Митас… оглянулся — и ко мне.

— Приветствую святого человека.

Я, как полагается по этикету, поднялся, отставил стул поудобнее, указал за стол.

— Будет ли уважаемый сегодня что ни будь, кроме воды?

Старикан на меня глянул, хитро прищурился и улыбнулся.

— Пива пару кружечек закажи, и пару стаканчиков с чистой водой, и пару пустых, ну, и капустки квашеной, и рыбки жареной. Уж больно мне охота, юноша, изведать ту страшную дрянь, что ты во фляге на поясе, справа, таскаешь.

Я встал как ушибленный, посмотрел на дедушку, потом подошёл к стойке и заказал всё перечисленное, плюс лепешек тарелку и жаренные колбаски с зеленым лучком и помидорами мелкими. Закусь — так закусь, это-то понятно. Но как этот старый хрыч про изобретение нашего Алхимыча прознал? О нём, ведь, не всякий препод в Коллегии знает, а Алхим отдельно просил язык не распускать, у раствора, пока, даже названия толкового нет. Промеж собой — «горючкой» зовем, за дивные свойства. И вряд ли кто из наших, святому отцу, сколь угодно благостному, чужой секрет бы выдал. Разве что, сам Алхимыч. Но, это на него не похоже. Там серьезный научный подход. Пока все не изучит, да не проверит, чужим людям точно допуск не даст. Дела…

Ну ладно, надеюсь сам расскажет. Подхожу с подносом, расставляю блюда по столу, начисляю по маленькой, развожу. Сажусь и начинаю пристально в глаза смотреть «гостю дорогому». Деда за стаканчик взялся, поднял:

— Ну чего, стало быть, поднимем чару за Посланника, и путь его путь будет лёгок и уверен.

— Уважаемый отец Митас, а вы точно лет на триста не ошиблись?

Старичок хитро на меня зыркунул и добавил:

— А я, может, за его свершения в небесном саду выпить решил.

— Ну, как скажете.

Я тоже поднял разведенную горючку, залил в себя, и, тут же, осадил помидоркой и маленькой, разогретой свинной колбаской.

Дедуган, сначала, поморщился, затем, прислушался к себе, и, в конце концов — заулыбался.

— Ох, и эликсир в вашей коллегии зреет. Чую, перевернет он, в свое время, разумение о питие.

— Это, конечно, да. Но скажите, с какой целью вы взялись за мной следить?

— А из чего вы, юноша, столь печальный для меня вывод сделали?

Я невольно усмехнулся. Ну и нахал, «фляжка, которая справа», и вкус гадостный знает, может, случайно подсмотрел? Ага, подсмотрел, с какой стороны я фляжку одеваю, а, главное, какое в ней содержимое, тоже подсмотрел. В Коллегию не заходя. Это при том, что живу я сейчас — в нашем с Юкки, домике, один.

— А вы как полагаете, уважаемый, из каких таких соображений?

— Неужто, всё дело в том, что я угадал, с которой стороны у вас фляга с зельем алхимическим, которое вы все, кто о нем знает, в тайне бережёте, да про меж себя «горючкой» называете. А бедный ваш алхимик просит тайну сохранять. Главное, чтобы не спился совсем, на себе опыты производя, дабы свойства нового алхимического декокта изучить. Всё верно?

Вот же ж, блин. Ему что — всё Евсей рассказал, что-ли, а он тут в пророка играет.

— Да, именно в этом и дело.

Старичок, неспешно «пощипав» жаренную рыбку, вновь двинул ко мне стакан, дескать, давай, обновляй. Я опять разлил по капелюшечке, разведя концентрат нужной порцией воды.

— А подскажите-ка мне, уважаемый, каким ещё образом, можно получить данные сведенья, если допустить, что ни к подсматриванию, ни к опросу ваших коллег я не прибегал?

Ну, какие могут быть варианты? Первое, и, почти, единственное — маг астрала с уникальным талантом в телепатии. Ну да, отчего бы и не быть такому специалисту у снежного престола. Я-то, в последнее время, даже защитных амулетов не ношу. От кого защищаться-то?

— А вы, отец Митас, стало быть, мысли читать обучены?

Старичок хмыкнул, смущенно улыбнулся. Так, значит, я угадал?

— Вот чему Всеблагой не сподобил, так это чтению мыслей. Даже с побрякушками колдовскими — ну никак не выходит. Ещё какие-нибудь мысли будут?

Ну «валит» старик, аж вновь на сдаче зачета себя почувствовал. Так, прослушку и опрос отметаем, может быть, наблюдение через артефакты? Прямо внутри нашей коллегии? Ох, хочу я глянуть на такого наблюдателя. Пока отбросим, какие ещё версии? Митасу точно известно про раствор, вплоть до вкуса, неужто сноходец? Слыхал я про шаманов-духовиков, способных во сне явь видеть и запоминать.

— Вы, уважаемый, во сне, духом по другим местам парите, и умеете, проснувшись, помнить увиденное?

— Уже ближе, сделайте последний шаг, Этьен Конталь, я в вас верю.

Верит он в меня… а я уже в себе сомневаться начал. Значит, не сноходец, но ближе, чем телепат. Стоп-стоп-стоп, я что-то такое уже думал, точнее ругался, ну да, провидец хренов. ПРОВИДЕЦ? Пророк — в смысле — живой предсказатель будущего? Да идите вы, они же живут не больше года, да и то, их, вроде бы как, из монастырей не выпускают, если конечно провидцы настоящие, а не «дай ручку, чего сейчас нагадаю».

— Э-э… святой отец, мне тут пришло в голову, что если я прав…

И тут старый хрыч меня перебил.

— То такую информацию — точно никак нельзя произносить в людном месте.

Старик победно улыбнулся.

— Именно по этому, я и выбрал сие заведение. Публика в нем сегодня будет, как обычно, не слишком любопытная. И ничего более, чем вялый интерес к процессу соблазнения героя-магика старым попом, не иначе, как в монастырь уйти, дабы добро его немалое присвоить, не возникнет. И, пожалуй, возьмусь предречь, что никто даже поздороваться за руку к вам не подойдёт, публика не та.

Ого, что бы это значило, дар настиг не малахольного юношу и не деваху, в период полового созревания, а настоящего монаха, тёртого, битого, и точно знающего свою судьбу. Долго эти ребята не живут, кроме уникумов, вроде Иллиора.

— Допустим, отче, чего вам от меня надо? И, да, соболезную.

— Это с чего бы вы мне, молодой человек, соболезнования высказывали?

— Ну, так, дар уж больно специфический. Год, как максимум — полтора — и на покой, в комнаты с мягкими стенами. Незавидная судьба.

— Жизнь не стоит на месте. Ваши сведенья немного устарели. Во всяком случае, относительно братства Идущих за Всеблагим.

Фух, как камень с плеч свалился, а то общаться с человеком, над которым нависает безумие… То ещё развлечение.

— Отлично, это хорошая новость. Так что же вам от меня, столь экстренно, понадобилось?

Дедуган опять хитро улыбнулся.

— А проверить — не желаете? Ну, знаете там, «а что я вчера ел», или ещё что-нибудь такое, о чём можете знать только вы.

Ну да, «а что я вчера ел, а с кем я вчера спал», уже и не помню, из какой оно баллады. Мы со святошей уже неделю общаемся, он не может не знать про Юкки, на что старый хрыч намекает?

— Нет, не желаю. И при чем здесь моя покойная жена?

Старик, как лампочка засветился. Н-да, загадка была не слишком «глубокой».

— Вы понимаете, насколько редки случаи непосредственного контакта людей с высшими демонами?

Эк дяденьку занесло.

— Думаю, случай вообще единичный. Там у меня, правда, помощники были. Но, насколько я знаю, выходить с мечом на сущность такого порядка, в писаной истории никому не доводилось.

— Доводилось, и даже не один раз. И, были случаи, закончившиеся победой. Но — не в этом дело. В последние триста лет — это первый зафиксированный случай прорыва. Естественно, мы к нему готовились и ожидали. Причем, в нескольких местах. Все известные нам демонологи были под особым контролем. Но «выстрелило», как обычно, не там, и не с теми. И, каково же было наше удивление, когда мы смогли восстановить всю цепь предшествующих событий. Поверьте, оно того стоило. Как вам мысль о том, что некто, с уровнем возможностей Посланника, «подкрутил кости» мирозданию столь изящно, что вы встретили свою супругу в далеком Кхаде. И именно её смерть — стала причиной сбоя в очередном прорыве.

Что за ересь я сейчас услышал?

— Вы сейчас мне сказали, что некто могущественный — подстроил смерть моей супруги?

Дедуган примирительно замахал руками.

— Нет конечно, подобные «прямые схемы» невозможны. Во всяком случае, на нашем уровне восприятия. Вы себе, хоть примерно, представляете, какое количество факторов влияло на произошедшие события, и в каком количестве «пиковых» мест всё могло измениться? Это, скорее, некое фоновое значение, которое Первому среди Равных ещё предстоит осмыслить. Но позвал я вас сюда отнюдь не для предъявления печальной статистики. В одной из вероятностей, я усмотрел несколько узлов, напрямую связанных с вами, торговцами из мира Иртиль, вашими старыми знакомыми из Караена. И, не поверите, вашей женой.

Я аж зубами скрипнул. Ну вот как с такими дела вести? Он несколько узлов усмотрел, а Юкки мне где добыть, и как воскресить, святоша случайно не в курсе?

— Вы вот сейчас, отче, понимаете, с кем вы говорите и о чем? Я, в попытках воскресить жену, чуть мир в преисподнюю не отправил, а вы такое вот мне рассказываете.

— Мне прекратить? Быть может, мне не стоит говорить вам о последнем визите Юкки на наш план бытия? Мне таки, пришлось призвать на помощь брата, обладающего талантом сонника. И то, что он узнал, до сих пор вызывает бурные дискуссии у посвященных. Душа вашей жены явилась к вам, вытащила в реальный мир из мира грез, где вы рисковали остаться на всю жизнь. И напомнила вам о том, что она ждёт исполнения некого обещания. И тут я прихожу, и говорю, что нащупал несколько узловых развязок будущего, в которых, невозможное в нашем мире событие, сможет воплотиться в реальности. И что я слышу в ответ? Обиду? Сомнения? Как ни парадоксально это звучит, но вам, пожалуй, не хватает веры.

— Мне веры не хватает? Во что же? В то, что я сумею, неизвестным образом, оживить Юкки, неизвестно где и неизвестно когда, но там ещё будут, убившие её, торговцы из Караена?

Я разлил еще по одной и выпил без тоста, запив адское пойло пивом, и плевать, что потом будет, достал, святоша.

— Более пошлой манипуляции — я ещё не встречал. Может быть, у меня горе и я, с вашей точки зрения, от подобной информации должен потерять голову. Но, пока, я так и не увидел никакой конкретики.

— Желаете конкретику — у меня есть конкретика. Только, ради Всеблагого, не стоит уподобляться крестьянам, услыхавшим пророчество «о хорошем урожае» и, по этому поводу, переставшим ходить на поле. Пророк же сказал, что "урожай будет"…

— Я, примерно, знаю, как «работают» ваши пророчества. Немного аналитики, немного гадания на бараньей лопатке, плюс, редкие озарения провидцев. Смешиваем в одном сосуде, затем — широкими мазками наносим на холст. Если внятная картина не просматривается, объявляем пророка ложным, и ищем следующего.

Старик глянул на меня печальными глазами.

— Этьен Конталь, возьмите себя в руки. Вы уже совершили чудо во имя любви, так не опускайте голову. Я видел вас здесь с супругой, и не только вас. Я видел огромный, как скала, каменный корабль, каких отродясь не бывало в Лаоре.

Каменный, говоришь… или, может быть, стальной, как в моем сне — ну-ка, ну-ка…

— А какого цвета камень, белый, как мрамор, или черный, как вулканический туф?

Старик на секунду наморщил лоб, вспоминая.

— Да нет, камень, вроде, серый, как обычная морская галька.

Вот дела, ну, старый хрыч, ты что же, еще и в сны мои залезть ухитрился?

— Но это — не самое любопытное, я видел тебя с молодой женой, но ты был старше, чем сейчас.

— Насколько старше?

— Тяжело сказать точно, но, приблизительно, лет на десять. И с тобой были очень странные люди, никто из наших соседей по ближайшим мирам — так не одевается.

Ох, сплошные загадки.

— И как же ты определил, что торговцы из Карена будут как-то со мной связанны?

Старик улыбнулся, прихлебнув из кружки с пивом.

— А они Первого среди Равных просьбами о твоем переводе будут забрасывать.

О как, о переводе? Откуда и куда, и причем здесь глава Идущих?

— Старче, о переводе куда, откуда и главное зачем?

— О переводе с должности настоятеля церкви Идуших за Всеблагим.

Ого, целый настоятель. Глава местного храма, ну ничего себе!

— А чего это они так меня невзлюбили, вы не в курсе?

— Ну, в подробностях нет, но вот богатые подарки присылали и жаловались, что настоятель всячески препятствует торговым делам, и не соответствует своем высокому духовному званию.

— И что ваш старший им отвечал?

— Понятия не имею, видимо, я как-то был к этому причастен, и из-за вмешательства, так ничего толком рассмотреть не удалось. Да только петиции эти — семь лет подряд шли.

Ох-ты — ёх-ты, семь лет… А мне с Юкки — с виду, тридцать пять, и я уже на железном корабле, я, получается, отсутствовал примерно десять лет. И, семь из них, меня пытались выжить с должности настоятеля «духовные собратья» покойного Эмиля. Это что же за чудеса веры я такие сотворю, что через три года служения, мне целую церковь доверят?

— Это всё, конечно, очень забавно, но подскажи, отче Митас, а где приход-то мой будет? Настоятелем чего мне стать предстоит?

Монах глянул на меня серьезно, и, вместе с тем, слегка отрешенно.

— Что ты знаешь о Проклятом мире, Этьен?

Проклятый мир? Да это же — не просто каторга, это, можно считать — приговор. Интересно, много ли идиотов туда хотят попасть? Удивительно, что там вообще церковь Идущих есть. Шесть раз в год, на единственную колонию Проклятого Мира, налетает ядовитое облако, все, кто не спрятался, погибают. На побережьях — куча монстров, неупокоенных разных классов и неразвеянных проклятий. Люди там живут на крохотном островке, где нет даже своей кормовой базы, всё привозное. И мне предстоит попасть туда в качестве настоятеля? Ух, ну, хоть что-то радует, столь нереалистичное и нелогичное будущее — точно нафиг не подходит для манипуляции. Но, всё же есть кое-что непонятное.

— А скажи, Отец, допустим, я с тобой согласился, обрил голову, надел рясу и пошел в ученики к монахам, Идущим за Всеблагим. И что, часто таких вот «новичков», чрез три года обучения, в настоятели берут?

Отец Митас тяжело вздохнул.

— Вот тут ничего не смог обнаружить, не иначе, как я — лично Первого за тебя упрашивал, по этому, даже рядом ничего не вижу. Но, поверь, трёх лет вполне хватит, чтобы выяснить, как у нас внутри всё крутится, да и десять лет обучения в Коллегии, плюс три года преподавательства, тоже чего-то — да стоят. Ну и, конечно — ягодка на торте — твоё сражение с демоном. Как раз, именно в Проклятом Мире, такой настоятель бы и пригодился. Но, опять же, буду честен: если взять тебя такого, как ты есть сейчас, обучить святому слову, включая боевую часть, что против сил тьмы работает, молитвам подучить и прочему, чем рукоположенный священник от "колдунишки" отличается… Так вот: тебя — в настоятели единственного в мире прихода не возьмут, даже если это — приход в Проклятом Мире. Видимо, за три года, появится ещё некое обстоятельство, которое тебе позволит получить это место, или ты его сам создашь. Ну как, достаточно тебе конкретики?

Да уж, вот и верь после этого в людскую разумность. Человек сам говорит: «понятия не имею, что мне там привиделось, и как это должно работать, будешь пробовать?», и ты, как идиот, поднимаешься и бежишь за далёкой надеждой. Одно хорошо, всё же, напрямую, в мои личные сны они, вроде, не залезли, и единственная моя настоящая зацепка — это цвет «каменного» корабля. Не густо. Что ж, Юкки, жди, спец вот сказал, не пройдет и десятка лет, как я снова тебя увижу. Поскорей бы. Половину причитающихся мне денег из «кошелька» Эмиля — «на храм» Идущего за Всеблагим. Это надо, это сразу — заявка на серьёзность намерений. Я сюда не ради знакомства с монастырской кухней заглянул. Вторую половину — отдам Евсею. Он — единственный человек, которого я могу назвать близким другом. Заодно, как положено, дарственную оформит. А себе — ничего оставлять не буду. Если правильный монах — он, по факту, нищ и наг. Посмотрим, долго ли я продержусь на подаяньях. Ну, что же, стало быть, в путь!

— Святой отец, завтра встречаемся возле трапа «Белухи», всё, как вы и предсказывали, с завтрашнего дня — я целиком ваш.