Поэт и проза: книга о Пастернаке

Предисловие

К настоящему моменту существует достаточное количество работ, посвященных жизни и творчеству Б. Пастернака. Творчество Пастернака становилось также организующей темой многих научных конференций и сопутствующих им сборников. Все, что уже сделано и написано, можно суммировать следующим образом. Во-первых, достаточно подробно описана биография поэта, которую принято называть «литературной» [Barnes 1989, Флейшман 1981, 1984; Пастернак Е. Б. 1997]. Второй круг работ посвящен описанию поэтической системы Пастернака, причем эти описания даются с большей или меньшей полнотой [Жолковский 1974, Смирнов 1985, Баевский 1993] или сквозь призму определенных произведений, прежде всего стихотворной книги «Сестра моя — жизнь» [O’Connor 1988; Гардзонио 1999, Жолковский 1999а] и романа «Доктор Живаго» (ср. [Bodin 1976, Юнггрен 1982, Смирнов 1996; Фарыно 1990, 1991, 1992 а, б; Гаспаров Б. 1990, Witt 2000]). При этом исследователи рассматривают в своих работах как доминирующие разные аспекты пастернаковского наследия: 1) философские и эстетические основы творчества [Хан 1988, 1991] Пастернака; 2) комплекс первоначальных тем и установок [Лотман 1969; Юнггрен 1984; Горелик 2000а], заданных в ранней прозе и поэзии Пастернака и проходящих через все его творчество; 3) систему инвариантов поэта и ее развертывание в конкретных текстах [Жолковский 1974]; 4) мифологическую основу творчества Пастернака, позволяющую через одно-два произведения вскрыть архепоэтические корни всей его художественной системы [Баевский 1980; Фарыно 1989а, 1990, 1991, 1992а, б; 1993; Маймескулов 1992, 1994] и ее коды [Фарыно 1978]; 5) творчество Пастернака сквозь призму интертекстуальных и культурно-исторических параллелей [Жолковский 1976, Смирнов 1985, 1996], 6) Пастернака как художника слова в христианской традиции [Bodin 1976, Бертнес 1994, Бетеа 1993]; 7) отдельные мотивы и темы Пастернака [Жолковский 1978, 1995; Иванов 1994, 1998; Кац 1991, Окутюрье 1998, Юнггрен 1989; Maróti 1991]; 8) некоторые особенности строения художественных, прежде всего стихотворных, текстов — звуковая организация, рифма, синтаксическая и грамматическая структура; система образов, организация художественного времени [Арутюнова Б. 1989, Гаспаров 1990 а, б; Даль 1978; Ковтунова 1995, Жолковский 2001, Йенсен 1995, 2000; Тарановский 2000; Гаспаров, Подгаецкая 2000; Björling 1976; Feinberg 1973, Plank 1966; Jensen 1987). Одним из постоянных аспектов исследования является также определение типа «лирического субъекта» и «лирического героя», характерного для прозы и поэзии Пастернака [Aucouturier 1978, Užarević 1990, Weststeijn 1988; Куликова 1998].

Что касается сравнительного изучения индивидуального стиля Пастернака, то абсолютное большинство работ посвящено сопоставлению поэтики Пастернака и Мандельштама (ср. [Берковский 1930, Аверинцев 1990, Лотман М. 1996, Кузина 1997); другие же современники поэта по Серебряному веку в исследованиях соотносятся с ним больше в биографическом аспекте, чем в лигвопоэтическом (ср. [Раевская-Хьюз 1989, Hughes 1989]). Однако есть и приятные исключения — например, очерк М. Л. Гаспарова [1995] об индивидуальном стиле В. Маяковского, в котором проводится частотный сопоставительный анализ метафор и метонимий в творчестве Пастернака и Маяковского и опровергается тезис Якобсона о доминировании «метонимического принципа» у Пастернака.

В нашей книге мы попытались синтезировать все выше названные аспекты исследования, однако «оптическим фокусом» анализа выбрали такой аспект творчества Пастернака, который ранее был освещен недостаточно, но несомненно является для него определяющим: сосуществование в одной творческой системе двух форм словесного выражения — поэзии и прозы (Р. Якобсон в статье «Заметки о прозе поэта Пастернака» (1935) [Якобсон 1987] назвал данное явление литературным «билингвизмом»). Преломление «Поэт и проза» позволило нам выделить новый тип инвариантных единиц пастернаковской системы, которые а) имеют неодномерную структуру, б) рождаются и строятся как функциональные соотношения, в) не являются раз и навсегда данными, а эволюционируют. В работе также вводится целостная система новых лингвопоэтических понятий, позволяющая описать эволюционное развитие как отдельной поэтической личности Пастернака (во всем многообразии ее проявлений), так и основных тенденций развития самого поэтического языка XX в., и показать взаимообусловленность этих процессов. При такой постановке вопроса проблема индивидуальной языковой креативности обнаруживает в себе два аспекта: 1) внутренней цельности и вариативности; 2) внешней проницаемости. Однако именно совокупность данных аспектов позволяет показать, какое содержательное и формальное разрешение получает проблема креативности в индивидуальной системе такого выдающегося художника слова, как Б. Пастернак.

В первой главе — «Проблема литературного „билингвизма“ и ее разрешение в художественной системе Бориса Пастернака» — при помощи целостной системы новых лингвопоэтических понятий идиостиль Пастернака представляется как многомерная сеть содержательных и формальных «автопереводов» с языка поэзии на язык прозы и обратно. Одновременно на основании параллельного анализа поэтических и прозаических текстов доказывается, что при вариативности форм вербального выражения единство языковой личности поэта-прозаика сохраняется. Вторая глава книги, носящая заглавие «Картина мира и эволюция поэтического идиостиля Бориса Пастернака (поэзия и проза)», посвящена вопросам развития творческой языковой личности, осмысляющей свой литературный опыт. В ней впервые дается полное описание идиостиля Пастернака с учетом всего корпуса стихотворных и прозаических текстов. Поскольку в художественной системе поэта доминирует «природное начало», истоки которого заложены в самой его «растительной» фамилии Пастернак, второй главе сопутствует специальное приложение «„Дремучее царство растений“ и „могучее царство зверей“», в котором представлены результаты статистических подсчетов встречаемости каждого вида растений и животных сначала отдельно в прозе и поэзии Пастернака, а затем в совокупности.

Глава третья построена по пастернаковскому композиционному принципу «тем и вариаций», поэтому в ней основные мотивы и концепты поэта даны в динамическом развитии и в соприкосновении музыкального (звукового) и поэтического начал. Здесь рассматривается целостная для прозы и поэзии система заглавий и имен собственных в произведениях Пастернака, а также одно из доминантных семантических полей поэта — «Болезнь», которое также имеет заглавный статус. Вопросы грамматики стихотворного текста осмысляются в данной главе с точки зрения ее включенности в единую преобразовательную систему поэта-прозаика; в разделе о поэтике художественного пространства определяются основные координаты его развертывания во времени. В связи с разносторонней художественной одаренностью Пастернака (унаследованной им от родителей) в главе большое внимание уделяется и процессам интермедиального «автоперевода», т. е. прослеживается, как язык музыки, красок и живописи облекается в вербальную форму.

Четвертая глава — «Пастернак и другие…» — выводит нас за пределы собственно пастернаковской поэтической системы, однако сопоставление поэтики Пастернака с художественными системами других авторов помогает со всей очевидностью увидеть как ее исторические корни (Пушкин и Лермонтов), так и общие постсимволистские преломления исходных мифологических архетипических схем у почти полярных по своим внутренним установкам авторов Серебряного века — Пастернака и Набокова. Параллельные жизненные пути и творческие истории этих великих художников слова позволяют развить тему «литературного соперничества» в совершенно новом преломлении: спор за лучшую прозу у обсуждаемых авторов оборачивается полемикой двух стихотворений, которая носит характер поэтического «выстрела», или возмездия «в ямбической форме», но это возмездие по принципу кругового движения настигает прежде всего не соперника, а самого адресанта.

В заключение следует сказать, что многие из материалов, представленных в данной книге, уже публиковались ранее, однако сейчас они предлагаются в расширенных и, как правило, измененных вариантах. Эти изменения в основном были внесены нами с той целью, чтобы созданная книга обрела свою целостность и круговую композицию, так свойственную художественному миру самого Пастернака. А, как известно, описание объекта только тогда точно, когда в своей структуре оно изоморфно ему.