Поездка в Где-Нас-Нет

2

За обедом его представили остальным.

— Мы вот сейчас только обсуждали наше происхождение и пришли к выводу, что мы тут все евреи, — ввели его в курс дела расположившиеся на веранде писатели.

— Обе мои бабушки были еврейского происхождения, — сказал Свидерский. — Одна из Польши, другая из Германии.

— Ну, вот видите, — сказал пожилой джентльмен. — А моя семья с Украины. Фамилия отца была Кацнельсон… Ах да, я же не представился, я Гордон Элленсон из Торонто, живу в США, в Миннесоте, преподаю в местном университете.

Дама с дошлым лицом, сидевшая напротив Элленсона, Свидерскому видна была в профиль, и он мог бы поклясться, что сей медальный профиль ему попадался где-то в Интернете.

— Лана Фройнд, — представилась дама. — Кейптаун, в настоящее время Сан-Франциско. Родители — немецкие евреи.

— А моя бабушка тоже еврейка, — неожиданно включилась в разговор мадам Беркутова, открыв миру, что она тоже говорит по-английски — правда, с чудовищным акцентом.

Повязка с ее головы исчезла; вместо нее появились огромные тракторно-колесные очки с оранжевыми стеклами.

В конце обеда она, очевидно забыв, что сказала раньше, начала по-новому:

— А у меня обе бабушки были еврейки.

Поняв, что, кроме бабушек, у этой дамы, очевидно, были и дедушки, и скоро дело дойдет до них, в результате чего произойдет полная смена данных в графе «национальность» ее паспорта, Свидерский спросил, как ему казалось, нечто нейтральное:

— А это у вас очки от солнца?

Усталое от швейцарской духоты солнце как раз собиралось закатиться куда-нибудь в долину, вдоль по речке да под мост, и там по-тихому полежать в прохладе.

— Эти очки мне врач велел носить, — сурово сказала мадам из Праги. — А то мне все люди кажутся мерзкими, а мир — отвратительной дырой.

В конце стола сидела худенькая черноволосая молодая женщина, больше всех похожая на еврейку. Она почему-то ни на какие генетические совпадения не претендовала.

— Инес не говорит по-английски, — сказала Лана Фройнд. — Знакомьтесь, это Инес де ла Вега из Боливии. Живет во Франции, в Безансоне.

Инес де ла Вега чистосердечно и от всей души изобразила чистокровную еврейскую улыбку.