Поговори со своей тенью

ИСТОРИЯ НОМЕР ДВА

«Итак, я смогла хоть что-то изменить в своей жизни, хотя это и обошлось мне в девятьсот с лишним рублей. Но у меня больше не было необходимости экономить на всем и копить деньги. И мне очень понравилось делать покупки в супермаркете. И кофе понравился. Со взбитыми сливками. И креветки.

Правда, набивая желудок разными вкусностями два дня подряд, я впала в состояние объевшегося удава. Все, на что он способен, — это лежать и переваривать проглоченного кролика. Моя швейная машинка целый день пылилась без дела. Я валялась на диване и осмысливала полученные в кабинете психотерапевта установки.

«Освободи свой разум», — было сказано мне. А ну как это дело опасное? Освобожденный разум — примерно то же самое, что выпущенный из бутылки джинн. Которому хозяин в благодарность за исполнение заветных желаний даровал свободу. И, потеряв контроль над собой, джинн кинулся во все тяжкие.

Вы можете себе представить, на что способен разгулявшийся джинн? Хорошо, если за двадцать тысяч лет заточения в бутылке он не накопил в себе достаточно злости, чтобы первым делом кинуться мстить своим обидчикам. В первую очередь, бывшему хозяину.

Мне вдруг стало страшно. И одиноко. Хотела было позвонить маме, но вспомнила, что я на работе. А беспокоить брата…

Ну почему у меня нет ни одной подруги? Разве что Леночка. Но, на беду, невестки не было дома. Ее мобильник металлическим голосом презренного автомата сообщил мне, что абонент временно недоступен. Я чуть не завыла от тоски! Хочу подругу. Такую, чтобы, как я. Как сестры. Как две половинки одного целого. Необходимо, чтобы кто-то помог мне освободить свой разум. У мамы есть папа, у Леночки — Великий Будда, у Великого Будды — Леночка, а у меня — никого. Вечная история Малыша и Карлсона. О, как ты был прав, Малыш! Одиночество — одна из самых отвратительных вещей на свете. Лежишь на диване и думаешь, думаешь, думаешь… Детство, юность, институт, первый день на работе, последний день. И так по кругу.

Я еще не упоминала, что, как и большинству людей, мне не нравится собственное имя? Разве не упоминала? Есть же люди, которых родители назвали красиво! Хотя и они страшно недовольны своими именами. Я знала одну Изабеллу, ко…

Стоп, стоп, стоп! Опять ухожу в сторону, отступаю от темы. Но просто язык чешется, так хочется рассказать! В нашем классе училась одна Анжела, одна Анжелика, целых две Инны и даже одна Инесса, которая страшно этим гордилась и писала на школьных тетрадках: ученица первого «Б» класса Инесса такая-то. А я… Я несчастна! Пучеглазая зеленая лягушка, вот кто такая я! Александра В. Белова.

Итак, я лежала и страдала. Поводов у меня было предостаточно. Самое страшное, что не хотелось работать. Как представлю себе, что пора садиться за швейную машинку, поставить ногу на педаль, и… Б-р-р-р!

И сколько, вы думаете, я так страдала? Да дней десять, никак не меньше! В дневнике на протяжении десяти страниц сплошные страдания, от которыхя вас, разумеется, избавлю. Хотя страдала я аж до конца сентября! Провалила несколько заказов, и мне было страшно неловко…

— Александра, я вас в последнее время не узнаю, — недовольным голосом сказала одна моя постоянная заказчица, когда услышала по телефону, что готовые изделия забрать нельзя. Поскольку они не готовы. Муж этой дамы привозил ткань прямо с фабрики, и я так думаю, что брал ее по смешной цене. Поскольку ткань с небольшим, можно сказать, смешным брачком. Мои смешные «изделия» дама продавала на рынке. И, видимо, не смешно с этого имела, если продолжала заваливать меня заказами.

— Я хочу прибавки, — вдруг ляпнула я. — Или забирайте свои раскроенные пододеяльники обратно.

И тут услышала нечто неожиданное:

— Хорошо. Согласна. Только сделайте побыстрее.

Как все оказалось легко! У меня простой — и у дамы тоже простой. Без маленькой шестеренки не будет крутиться рыночный механизм. Просто никто так и не удосужился объяснить этой шестеренке ее вселенское значение, а догадаться самой у нее не хватает мозгов. Что без ее скромных усилий не поедут по улицам синие «Мерседесы». И три сотовых телефона будут пылиться без надобности.

Моя дискуссия с Великим Буддой началась с момента его рождения. Когда он лежал в детской колыбельке, мудро сосал палец, и в молочных глазах его, похожих на две блестящие синие пуговицы, уже читалось: «я-старше-и-мудрее-тебя-на-целую-тысячу-лет». Но если бы в детстве я не вытирала ему нос, возможно, что он захлебнулся бы своими соплями.

… А теперь я позволю себе перескочить на несколько страниц и перейти к сути. Ведь все, собственно, началось в тот день. Мое настоящее перерождение.

Я увидела ее в окно. Когда, встав из-за стола и разогнув наконец спину, отправилась на кухню перекусить. Было уже поздно, часов десять вечера. И я поняла, что устала. Эта работа меня изматывает. Она меня убивает. Я заварила пакетик лимонной «Бодрости» и, пока чай настаивался, подошла к окну. Посмотрела на яркую вывеску на доме, что напротив, и чуть не захлебнулась своим отчаянием. Ну сколько можно жить так?!

И тут… Да, я перевела взгляд на автобусную остановку, что была на противоположной стороне улицы. Там стояло человек пять, и среди них — светловолосая девушка в черной кожаной куртке. Было уже темно, и в тусклом свете фонаря лица ее я не разглядела. Да и расстояние приличное. Я заметила только, что она худенькая, и на нее то и дело оглядывается стоящий поодаль молодой парень. Значит, хорошенькая.

Подошел автобус. Парень обернулся к девушке, словно приглашая ее первой войти в дверь. Но она отрицательно покачала головой. Когда автобус отправился по маршруту, девушка осталась одна. Почему-то она никуда не поехала.

Я продолжала наблюдать за ней. Минуты через три возле блондинки притормозила иномарка. Но девушка вновь отрицательно покачала головой. Забыв о «Бодрости», я следила за ней напряженным взглядом.

Не знаю, что со мной творилось в тот момент. Но я чувствовала: это Судьба. Мне надо спуститься вниз, хотя на улице уже темно, и подойти к той девушке. Я не представляла себе, что скажу блондинке, когда надевала куртку. И не представляла, что будет твориться со мной, если не увижу ее на автобусной остановке.

Но Судьба оказалась на моей стороне. Девушка по-прежнему ждала… А чего, собственно, она ждала? Когда переходила улицу, показалось вдруг, что меня. Хотя этого просто не может быть! Но она так на меня смотрела!

— Осторожнее! — услышала я.

И тут сообразила, что при переходе через улицу надо бы посмотреть по сторонам. Меня чуть не сбила машина! Хорошо, что блондинка предупредила! Иномарка резко вильнула в сторону, объехав меня, водитель при этом покрутил пальцем у виска. Мол, ненормальная, смотреть надо! Но я смотрела только на блондинку. А она на меня.

Наконец-то я разглядела ее лицо! Она была не просто хорошенькой. Она была самой настоящей красавицей. Большие зеленые глаза, хотя и глубоко посаженные и слишком уж близко сдвинутые к переносице, просто, чудесны! Волосы необыкновенны. Фигурка точеная. Неудивительно, что все на нее оглядывались. Сердце мое сладко заныло. Вот если бы я была такой!

Не знала, как с ней заговорить. Дуреха этакая! И зачем мне обязательно надо к ней лезть с разговорами?

Она начала сама:

— Привет!

— Привет!— улыбнулась я.

— Куда едем? — деловито осведомилась блондинка.

Ожидающие автобуса люди оглядывались на нас с недоумением. Как будто естественно только знакомство парня с девушкой! А две родственные души, почувствовав друг друга, должны разминуться только потому, что они одного пола.

Я знаю, о чем вы сейчас подумали. О том, что дальше вас ждет рассказ о «розовой» любви. Это сейчас модно, но ко мне не имеет никакого отношения. И к ней тоже. Мы вне времени и, уж конечно, вне моды. Мы сами по себе.

Итак, блондинка спросила:

— Куда едем?

На что я ответила:

— Никуда. Просто гуляем. Ищем приключений.

Стоящий рядом мужчина при этих словах шарахнулся от нас, словно от зачумленных. Остальные тоже покосились, но тут подошел автобус. К огромному моему облегчению, нас с блондинкой оставили вдвоем.

— Глупые люди! — пожала плечами она.

— Согласна! — кивнула я. И спросила: — Какие проблемы?

— О! Проблем у меня много! Во-первых, мне негде ночевать.

— Ну, это не проблема, — улыбнулась я. — В доме напротив моя квартира.

— И ты не боишься пригласить туда незнакомого человека? — пристально посмотрела на меня блондинка.

— Ну, так давай познакомимся! — весело сказала я. — Меня зовут Александра Белова.

— А меня Виола.

Господи! Даже имя у нее было необыкновенное! Одно из моих самых любимых! Я столько раз думала: что было бы, если бы меня так назвали? Уж конечно, моя судьба сложилась бы по-другому! А эту красавицу ко всему прочему еще и звали Виолой!

— Но ты можешь звать меня просто Фиалкой, — добавила она.

На остановке снова появились люди. Компания подвыпивших парней, которая нами сразу же заинтересовалась. Вернее, Виолой, поскольку чего им глазеть на Александру Белову? Глупую Пучеглазую Лягушку.

— Не мой контингент, — пожала плечами Фиалка. — И нам лучше отсюда уйти.

— Согласна!

Мы направились на противоположную сторону. Парни, естественно, заржали и стали отпускать нам вслед непристойные шуточки.

— Не обращай внимания, -крепко сжала мой локоть Виола.

И я почувствовала в ней огромную силу. Такую же, как у Великого Будды. Силу и мудрость. Это она меня вела. В мой дом. В мою квартиру. И меня вдруг охватил стыд за то, что она там увидит.

Открыв дверь, я словно бы взглянула на все заново. Ее глазами. И пришла в ужас. Как можно было так жить?!

— И это твоя квартирка? — прищурила Виола зеленые глаза. Прошла в комнату, огляделась и протянула: — Да-а-а! Замок вдовы Рокфеллера! И сколько же ты отдала за весь этот антиквариат?

— Извини, — пробормотала я. — Мебель осталась бабушкина. Ты, должно быть, есть хочешь? Я сейчас.

И кинулась на кухню.

— Боюсь, что в холодильнике у тебя так же уныло, как и в твоей берлоге, — вздохнула появившаяся там Фиалка. — Пара сосисок, бульонные кубики и фругурты по четыре рубля за штуку на оптовом рынке. Угадала? — Я кивнула. — И денег в обрез?

— Я скоро получу за выполненный заказ.

— Сколько?

— Рублей пятьсот. Я сидела за швейной машинкой несколько дней без передыху.

— Ха-ха! Пятьсот рублей! Какая же ты дуреха! Вот, возьми.

И она достала из кармана сто долларов.

— Откуда у тебя деньги? — глупо спросила я. Разве это мое дело?

— Заработала.

— Ты работаешь? Где?

Не знаю, почему в этот момент мне пришло в голову взглянуть на часы. Вы не поверите, но перевалило уже за полночь! Наше знакомство, оказывается, отняло столько времени! А я думала, что прошло не более получаса.

Виола тоже посмотрела на часы. Потом на меня. И вдруг приказала:

— Возьми деньги. Слышишь?

— Но это же… Почему я должна брать твои деньги?

— Наши деньги, — спокойно сказала Виола. — Ну, если ты так деликатничаешь, пусть это будет плата за квартиру. За то, что я у тебя поживу несколько дней. Кстати, у нас с тобой один размер. На случай если вдруг резко похолодает. Не одолжишь пару теплых свитерков?

— Все мое — твое, — великодушно сказала я.

— Бесконечно признательна. Может быть, посетим супермаркет?

— Сейчас?! — испугалась я.

— Что, боишься? А чего еще ты боишься?

— Всего, — прошептала я.

— Что ж, придется заняться твоим воспитанием. Но насчет супермаркета ты права: уже поздно. Я устала и хочу спать. Где мне лечь?

— На моем диванчике, — так же великодушно предложила я. И вдруг спохватилась: — А как же сосиски?

— Я подожду до утра. До кофе со взбитыми сливками, который ты мне приготовишь.

Похоже, мне отвели роль домашней прислуги. Но меня это не обидело. Нисколько. Пока стелила постель, Фиалка сидела в кресле и зевала. Вид у нее действительно был очень усталый. Я не решилась лезть к ней с расспросами. Пусть человек сначала освоится и выспится как следует. А уж потом и до разговоров дело дойдет.

— Все. Готово, — сказала я и откинула одеяло.

Она тут же поднялась с кресла и стала раздеваться. Спокойно, будто меня не было в комнате. Я же, открыв рот, разглядывала ее фигуру. Не мне судить о красоте женского тела, но сердце мое дрогнуло. Должно быть, от зависти. У нее были красивые длинные ноги, моя мечта. И тонкая талия. И высокая грудь. Словом, предложение, от которого невозможно отказаться. Я имею в виду мужчин.

— Дать тебе ночную рубашку? — спросила я.

— Давай, — зевнула Виола.

И я полезла в шкаф за одним из Леночкиных кружевных пеньюаров, которые сама надевать стеснялась. Хотя я и замачивала их в нескольких водах, потом стирала и полоскала, пока руки не начинали болеть, они все равно пахли сладкими Леночкиными духами. Я боялась, что этот запах въестся и в мою кожу. Я не хотела пахнуть одинаково с ней. Большими деньгами, бесконечными капризами и развратом. Да-да, развратом! Ибо у меня давно уже появились подозрения насчет ее мобильного телефона. Почему абонент временно недоступен во второй половине дня. По средам и пятницам.

Но предложить Виоле один из своих ночных балахонов у меня просто духу не хватило. Одеть это тело в подобие савана, длиною до пят? Самое настоящее варварство! Я почувствовала себя идолопоклонницей. В это время мой идол спокойно накинул на себя застиранные Леночкины кружева и нырнул в постель.

И тут я сообразила, что в доме только одно спальное место. Можете себе представить? Никто никогда у меня ни разу не ночевал! Ни родственники, ни друзья, ни тем более мужчины.

Я постояла несколько минут в раздумье. На полу, что ли, себе постелить? Потом тихонько спросила:

— Ты спишь? — Фиалка не ответила. И я, не долго думая, нырнула к ней под бочок. — Не возражаешь?

Она вновь не ответила. Я отодвинулась к самому краю кровати и погрузилась в сладкий запах Леночкиных духов. Черт бы побрал мою бессовестную невестку! Дарить мне свои старые пеньюары! В которых неизвестно чем занималась с моим собственным братом! Это все равно что подбивать меня на инцест! Она и довела меня своими пеньюарами до любви к высоким голубоглазым…

Спокойно, спокойно… Вот об этом сейчас не надо. Никогда не надо.

Виола — вот кто мне поможет! Я прислушалась к ее дыханию. Кажется, спит. Поистине, мне ее Бог послал. Теперь моя жизнь изменится. Я им всем еще покажу! У меня теперь есть надежная защита! Красота, ум и наглость. Достоинств ничуть не меньше, чем у Великого Будды. Мы еще померяемся силами!

И, успокоенная, я крепко уснула…»

«И вновь день сегодняшний: вот какая она была, наша первая встреча. Теперь я понимаю, что сделала ошибку, взяв у нее деньги. Не стоило этого делать. Или по крайней мере выяснить сразу, откуда они у нее. Посмотреть правде в лицо.

Но даже теперь я с ужасом понимаю, что мне никогда не хотелось этого знать. Я боялась таких мыслей. Я запрещала себе думать об этом.

Она приручала меня постепенно. День за днем, шаг за шагом. Вот, например, наше первое утро. Вернемся к нему».

«Я проснулась рано, по старой привычке. Виола еще спала, и я на цыпочках прокралась на кухню. Стараясь не греметь посудой, приготовила себе скудный завтрак. Но старые сосиски в меня просто-напросто не полезли. И тут я спохватилась: господи, она же сейчас проснется! А кофе со взбитыми сливками? А бутерброд с икрой? Почему-то я была уверена, что Фиалка захочет икру. И кинулась за своей курткой. Деньги, которые она мне дала, лежали в кармане.

Выскочив на улицу, я невольно поежилась. Холодно, сыро. Вот и осень пришла. После теплого, солнечного сентября пришел унылый октябрь. Хотя почему унылый? Я теперь не одна, это главное. И я полетела в супермаркет, заскочив по пути в обменник.

Сумма моих покупок вновь составила девятьсот рублей с копейками. Это уже становилось дурной привычкой. Калькулятор, что ли, у меня в голове? Сунув чек в стоящую у кассы коробку, я стала перекладывать покупки из тележки в свою хозяйственную сумку. Пакет картошки, килограмм репчатого лука, зелень, помидоры, огурцы…

— Девушка, как же вы все это понесете? — раздался вдруг приятный мужской голос.

Я вздрогнула и подняла голову.

Он был высок ростом, строен и похож на клен, росший под окнами моего родного дома, того самого, где я прожила двадцать пять лет вплоть до своего отделения от корней. Золотая крона его волос сияла так, что глазам становилось больно.

— Ничего, как-нибудь, — пробормотала перепуганная Саша Белова, которой незнакомые мужчины до сей поры задавали только один вопрос: «Сколько сейчас времени?»

Похоже, что этого парня время не интересовало. «А тогда что? Что?» — забилось у меня в голове.

— Давайте я вам помогу.

И он потянулся к моей тяжелой сумке.

«Маньяк», — промелькнулоу меня в голове. И Глупая Пучеглазая Лягушка тут же вцепилась в ручки и потянула сумку на себя, без конца повторяя:

— Нет, нет, нет!

Он отдернул руку, явно испугавшись того энтузиазма, с которым я вцепилась в сумку. Не дожидаясь, пока парень предпримет очередную попытку ее отвоевать, я шарахнулась к выходу. Бежала так, что пятки сверкали, не замечая, что сумка действительно очень тяжелая. И только возле подъезда вспомнила, что забыла купить хлеба. Господи, как он меня напугал!

В голове завертелась тысяча вопросов, на которые я тут же сама и отвечала: «А что было бы, если бы я позволила?», «А если бы он поднялся ко мне?», «А если бы увидел Виолу?», «Выдержу ли я такое соперничество?».

Хлеб я покупаю всегда в одном и том же месте. В маленьком магазинчике, что находится в соседнем подъезде. И уверяю, что вкуснее вы не найдете ни в одном супермаркете столицы. Хотя цены там…

Я уже запихивала в набитую доверху сумку батон, когда мальчишка лет четырнадцати протянул продавщице две мятые десятки, сказав вымученным баском:

— Синий «ЛМ» и вишневый «Чупа-чупс».

Позабыв свои страхи, я чуть не рассмеялась. Вот они, наши дети! Синий «ЛМ» и вишневый «Чупа-чупс»! Пачка сигарет и леденец на палочке! Классика! Курят, чтобы казаться взрослыми, а душа все еще просит конфет. Ругать бессмысленно, запрещать бессмысленно. Только обозлишь, и в следующий раз он попросит не одну, а две пачки. И будет курить в два раза больше. Детская логика — это особый вид логики. Он сам придет к тому, что курить вредно. Потом. Когда перестанет сосать «Чупа-чупсы», необходимость в «ЛМ» тоже отпадет.

И все-таки я — занудливая старая дева, которая не прошла даже через это. Через курение, через дешевую выпивку в подъездах и через своих одноклассников. Хотя бы.

Я открывала дверь, стараясь не греметь ключами, чтобы не разбудить Виолу. Может быть, моя гостья все еще спит? Но она сидела на кухне в ожидании своего кофе.

— Привет! — улыбнулась я.

— Что это с тобой? — прищурила зеленые глаза Виола. — Такое ощущение, что на тебя напал маньяк!

— Представь себе! — рассмеялась я, выкладывая на стол покупки. — Но я от него спаслась.

— И как же?

— Бегом.

— А он? Не догнал?

— Нет. Как видишь.

— И даже не пытался?

— Не знаю, — честно сказала я.

— И что, он был молод? Красив? Предлагал донести твою тяжеленную сумку?

— Откуда ты знаешь? — растерялась я.

— Ты — дура!

— Но я же его совсем не знаю! Разве я могла…

— Да. Должна была. Обязана.

— Но почему?

— Просто потому, что у него приятное лицо и широкие плечи. И, быть может, он хорош в постели. Но пока ты этого не проверишь и не убедишься в обратном, нет повода ему отказывать.

— Хочешь сказать, что ты…

— Да.

— И сколько раз?

— Столько, сколько тебе и не снилось.

— Но… — У меня просто не было слов! Я не могла объяснить свой страх перед случайными знакомствами. Это было у меня в крови. — Но…

— Что «но»? — зевнула Виола.

— Но сейчас только полдень! И все нормальные мужики на работе!

— Сегодня суббота. И все нормальные мужики бегают по магазинам, затариваются шампанским и ищут, с кем бы провести вечер. И ночь.

— Я так не могу, — покачала головой Саша Белова.

— Ничего. Пройдет. Я тобой займусь. Я сделаю из тебя человека.

И тут… Тут я честно призналась:

— У меня серьезные проблемы, Фиалка. Я даже ходила к психотерапевту. И две недели — на сеансы гипноза.

— Это все чушь! — отрезала она. — Все доктора — шарлатаны! За деньги они найдут у тебя любые болезни. А к твоему гипнотизеру мы как-нибудь заглянем.

— Зачем? — испугалась я.

— А ты как думаешь?

— Я… Не…

— Ведь тебе обидно, так? Очень обидно. Ты не имеешь права так это оставить.

— Откуда ты все знаешь? — прошептала я в ужасе. Было такое ощущение, что она смотрит прямо в мою душу. И читает мои мысли. Неужели они настолько примитивны, что представляют собой пройденный еще в первом классе букварь? А ведь я воображала, что мои страдания достойны романов, подобным тем, которые писал Достоевский!

— Так, и где мой кофе? — потребовала Виола. — Раз уж я взялась сделать из тебя человека, могу я хотя бы получать за это полноценное питание? А не те старые склизкие сосиски, которые я спустила в мусоропровод.

— Да-да, сейчас, — забормотала я и кинулась к плите.

Минут через десять приготовила завтрак, и уверяю вас, что он был совсем неплох! А красная икра вызвала прилив крови к моим бледным щекам, и на них заиграл наконец румянец.

— Ведь так лучше? — внимательно посмотрела на меня Виола. — Лучше?

— Да, — честно призналась я.

— Ну, вот видишь, первый шаг уже сделан.

— Но деньги! Я потратила сегодня целых девятьсот рублей! На что мы будем жить дальше?

— Мы займется этим сегодня вечером. Будут деньги, — уверенно сказала Виола.

— Займемся чем? — робко спросила я.

— Увидишь. А пока я хочу отдохнуть.

И она легла на диван. И уснула.

А я… Я села за швейную машинку. Пока Виола спит, мне надо бы поработать. Я обещала, что на этот раз выполню заказ в срок. А Саша Белова — настоящий пионер на посту. Который дал честное слово и не нарушит его ни под какими смертными пытками, даже если это слово с него взяли просто в шутку.

Итак, Саша Белова строчила пододеяльники, а ее подруга Виола спала. Так долго, что я забеспокоилась: сколько же она может спать? Откуда такая смертельная усталость? Когда в первый раз зазвонил телефон, я невольно вздрогнула. И не сразу сняла трубку. Сердце мое сжалось. А вдруг? Это была мама.

— Как ты проводишь свой выходной день, Саша? — спросила она.

— Я… Решила вечером пойти в гости.

— В гости? — слегка удивилась мама, которая была не в курсе моего увольнения, но знала о моем добровольном затворничестве. — Куда? К кому?

«Не к кому, а с кем. А куда — я и сама пока не знаю».

— К своей подруге.

— У тебя появилась подруга? — еще больше удивилась мама. — Впрочем, я рада за тебя. Тогда мы сходим в другой раз.

— Куда сходим, мама?

— Леночка предложила мне билеты в театр. В любой, в какой я захочу. Два билета. Я подумала, что могла бы сходить с тобой.

— Леночка? Билеты в театр? Тебе? А с чего, собственно?

— Ну как же, Саша? Ведь я сижу с Вовочкой, пока она посещает уроки французского.

— Уроки чего?

— По средам и пятницам. А Вовочку завозит ко мне. Вечером забирает. Иногда с ним сидит ее мама, но ты же знаешь, что Валерия Сергеевна сама почти все время занята. И вот Леночка попросила меня…

— А зачем ей вдруг понадобился французский?… — «Поцелуй? Флирт? Секс?» — мысленно добавила я, которая знала Леночку гораздо лучше, чем ее свекровь. Ведь у меня в жизни все было далеко не так «о'кей». — Зачем Леночке это, ведь у нее есть Великий Будда?

— Саша, ты в последнее время начала заговариваться. Что это за Будда, которого ты все время поминаешь? Якобы он есть у Леночки.

— Значит, по средам и пятницам. Что ж, это стоит гораздо больше, чем два билета в театр, — глубокомысленно заметила я.

— Но раз ты сегодня занята, я скажу Леночке, чтобы она перезаказала билеты на другой день. Например, на…

— Я тебе позвоню, мама. — Я перебила ее, поскольку мне показалось, что Виола просыпается. — И скажу, когда мы сможем вместе пойти в театр. Но, быть может, тебе лучше пойти туда с папой?

— Ты же знаешь, что мы в разводе, — сухо сказала мать. — Мы с твоим отцом — абсолютно чужие друг другу люди.

— Вот и познакомитесь. Сходите на свидание. Кто знает — может, и до чего-нибудь другого дело дойдет.

— Какая ты стала…

— Какая?

— Ты очень изменилась, Саша. Очень.

— Ты даже представить себе не можешь, что будет дальше. Ну все, пока.

Виола действительно проснулась. Подняла голову и внимательно прислушивалась к разговору. Когда я положила трубку, то поймала ее насмешливый зеленый взгляд. Мол, ну что, поговорили? И как тебе Леночка?

Не скажу, что мне было никак. Хотя я и осуждала во многом Великого Будду, но мне бы не понравилось, если бы его мудрую голову украсили огромные ветвистые рога. Очень бы не понравилось. Так же мне бы не понравилось, если бы я узнала, что Мое Солнце живет с женой, которая ему коварно изменяет. Такие мужчины заслуживают уж если не любви, то хотя бы верности. И я, дуреха этакая, готова была эту верность им обеспечить! Ну что за натура, скажите на милость? Быть может, я так стою за супружескую верность до гроба, чтобы спасти их всех от себя?

— С этим потом, — поспешно сказала Виола. — Ты еще не готова.

— Не готова к чему?

И тут во второй раз зазвонил телефон. Я взяла трубку и с удивлением услышала хриплый мужской голос:

— Мне бы Виолу.

— Кого?!

— Меня. Дай трубку. — Она вскочила с дивана и схватила телефонную трубку.

Ну и наглость! Когда же Фиалка успела? Второй день живет в моей квартире, а сюда уже звонят мужики! И каким голосом она отвечает:

— Ал-ло… А что было вчера? Ах, тебе понравилось! Хочется встретиться в более интимной обстановке? Почему бы и нет? Есть ли у меня квартира? — Она посмотрела на меня. Я, естественно, энергично замотала головой: «нет, нет, нет!» — Да, конечно, — хихикнула Виола. — У меня есть, где провести приятный вечер в приятной компании. Не бог весть что, но не на улице же. Хата наша, выпивка ваша. Ну и оплата. Нет, это обойдется дороже. Сто пятьдесят, так и быть. Только для тебя. Милый, ну так и я девочка что надо. Знаешь, во сколько обходятся интимные услуги фотомоделей? Позвони по одному из телефонов, указанных в газете. Ах, ты уже звонил! Ну и сколько? То-то. Значит, договорились. Во сколько тебя ждать? В десять? О'кей! Записывай адрес.

Я все больше и больше холодела. Что она себе позволяет? Использовать мою квартиру для интимных свиданий с мужчинами?! А если увидят соседи? Узнает мама? Не дай бог, узнает Великий Будда? Ведь я же сгорю со стыда, даже если не я такими делами занимаюсь, а моя подруга! Это же безнравственно! Это, это, это…

— Ну что ты на меня уставилась? — Виола положила трубку.

— Значит, ты назначила свидание в моей квартире?

— Называй это, как хочешь,— пожала плечами она.

— А куда, интересно, деваться мне? — Разве ты не хочешь попробовать?

— Я?! Нет, не могу.

— Ну, тогда ты спрячешься в ванной. Или на кухне. А хочешь, залезай в шкаф.

— Я? В шкаф? Это моя квартира!

— Разве я тебе не заплатила? Завтра утром дам еще денег.

— Он что, проведет здесь всю ночь?!

— Не беспокойся. Я его выпровожу, как только появится такая возможность.

— Но… Когда же ты успела? Когда дала номер? Ты что, звонила кому-нибудь? Выходила из дома? Когда? Ночью? Или когда я бегала в супермаркет за покупками?

— А ты правда хочешь это знать? — пристально посмотрела на меня Виола.

И скажу честно: ее взгляд мне не понравился. Она имела надо мной какую-то непонятную власть. Я могла возмущаться сколько угодно, но под конец все равно говорила «да». И обещанные деньги были не главной тому причиной.

— Вот и отлично! — улыбнулась Фиалка. — Ну, давай! Открывай шкаф! Пороемся в твоих закромах.

И что, вы думаете, я стала делать? Ну да. Одевать ее для вечернего выхода. Словно любимую куклу. Я достала со дна шкафа развратные Леночкины тряпки. Пахнущие ее сладкими духами. Все эти яркие кофточки, юбочки, обтягивающие брючки, которые сама надевать стеснялась. Но Виола… Она вертелась перед зеркалом, то и дело приговаривая:

— Красота! Конечно, это секонд-хэнд, вторая свежесть, но для начала сойдет и так. Главное, чтобы под одеждой было все первой свежести и отменного качества. У нас нет денег на приобретение дорогих тряпок. Но я уверена: скоро они у нас будут. Жизнь — это великая лотерея. Сегодня ты проигрываешься в пух, а завтра срываешь куш. А потому надо жить сегодняшним днем.

— А если номер, на который ты поставила, так и не выпадет? — робко спросила я.

— Гусары в таких случаях стрелялись, — усмехнулась Виола. — А женщины…

— Что женщины?

— Шли к гусарам, которые сорвали-таки куш. Нам, женщинам, проще. Мы — только птицы на ветвях того дерева, которое зовется мужчиной. Дерево пускает корни, а птица… Она свободна, как ветер! Ей ничего не мешает перелететь на другое дерево, когда старое начнет засыхать.

Меня поражала ее наглость. И цинизм. Я не представляла, как выдержу вечернее испытание. Чем ближе к десяти часам, тем мне становилось хуже.

— Ну что ты так трясешься? — злилась Виола. — Ты можешь даже не показываться ему на глаза! Спрячься на кухне и зажми уши.

Когда раздался звонок в дверь, я так и сделала. У меня не хватило сил даже на то, чтобы появиться в прихожей и изображать из себя гостеприимную хозяйку. Ведь моя квартира превратилась в самый настоящий притон! И я теперь была хозяйкой этого притона.

Все, на что меня хватило, — спрятаться на кухне, как советовала Виола, и стать глухой и слепой, причем с моего лица не сходила глупая улыбка.

«Только не говори, что в квартире еще кто-то есть!» — мысленно взмолилась я. Виола словно бы услышала.

— Мы одни? — спросил мужчина.

— Да, милый.

— Классно выглядишь! Ты, девочка, — супер!

Ах, это модное словечко! Не-на-ви-жу! Его теперь любят употреблять даже люди образованные и на первый взгляд довольно умные. Но после «супер» становится понятно, что все эти умные мысли — чужие. Почерпнутые из чужой культуры, которая была преподнесена нам в качестве дорогого подарка, а оказалась Троянским конем. И почему я не зажала уши?

Он раздражал меня, даже не будучи представленным. Раздражали его голос, его лексикон, его манеры и его бесцеремонность.

И Виола меня тоже раздражала. Ее ужимки, глупое хихиканье, отвратительное подыгрывание ему и неуместное кокетство.

Хотя, почему же неуместное? Я как-то забыла, зачем этот мужчина сюда пришел! И вспомнила только, когда дело дошло до постели. И тут…

Вы не поверите, но я не только не зажала уши, я еще и видела все. Не знаю, что на меня нашло. Быть может, во всем виноват этот чертов психотерапевт с его положительными установками? Даже мое раздражение куда-то ушло. Не скажу, что увиденное мне понравилось, но что-то в этом было, определенно. Хотя порой и выглядело смешно.

Я просмотрела весь сеанс с любопытством и даже почувствовала нечто… Гм-м… То ли боль, то ли недоумение.

— Что это? У тебя месячные? — раздался его отвратительнейший голос.

— Ах, это? Пустяки! Не рассчитала, бывает. Я сейчас сменю простыню.

Мою простыню! Из моего шкафа! Да есть ли предел ее наглости?!

— А, может, еще разок? Или как вчера, раз у тебя месячные?

А как было вчера?

— Сейчас. Две минуты.

Шаги. Она шла к двери. Я отпрыгнула и очутилась в ванной. Виола, которая нырнула туда же, была абсолютно голой. Без какого-нибудь клочка материи на стройном теле. Я оторопела и вжалась в угол. Словно не замечая меня, она молча полезла под душ. Лицо у Фиалки было каким-то странным. Словно тень, на нем промелькнуло страдание. Я видела это в зеркало, висевшее над раковиной. Ей, без сомнения, было больно.

Невзирая на ее мучения, я прошипела:

— Что ты себе позволяешь?

— Извини, я тороплюсь. — Виола потянулась за флаконом с прозрачным гелем.

— Мне это не нравится!

— Придется потерпеть.

— Из-за денег? Да? Не нужны мне его деньги!

— А что тебе нужно? Любви? Ты в таком виде собираешься за ней отправиться? Ты! Закомплексованная, мерзкая, пучеглазая лягушка!

Откуда она узнала, как я мысленно себя называю? Но узнала же! И била теперь в самое больное! Мне вновь стало не по себе. Но что я могла сделать?

— Вот и не мешай мне, — спокойно сказала Виола, вылезая из душа. — Подай полотенце.

И я подала ей полотенце.

— Что дальше?

— Дальше? Я вернусь к нему.

— А я?

— Возвращайся на кухню. Я постараюсь, чтобы все кончилось побыстрее.

О, как она старалась! Я то и дело вспоминала свое любимое мороженое. С кремовой розочкой, в вафельном стаканчике. Мне жутко хотелось откусить от него кусок и тут же выплюнуть. Обожаю эти символы! В неопределенности есть своя прелесть.

Когда она во второй раз появилась в ванной, я уже не сопротивлялась. Молча подала ей гель и полотенце. Подумала только: к чему так часто мыться?

И тут в ванную заглянул он. Я отпрыгнула в угол и попыталась сделаться невидимкой. И представьте себе! Не заметил! Хотя ванная у меня не бог весть какая огромная.

— Потереть тебе спинку? — ощерился он.

Виола рассмеялась. Подумать только, она рассмеялась! Вместо того чтобы дать ему хорошего пинка под зад! Она словно бы играла со мной. Вот сейчас этот парень влезет к ней под душ, потом увидит меня… Может, и мне захочет потереть спинку?

«Нет, нет, нет!» — сказали мои глаза.

— Лучше пойди принеси мне пеньюар, — сказала Виола. И когда он ушел, выпустила меня из ванной.

Сцену под душем им пришлось сыграть без свидетелей. Я вновь сделалась слепой, слышала только ее глупые повизгивания. Какая же дрянь!

А потом я сидела на кухне, совершенно разбитая. Этот веселый вечерок дорого мне стоил. Он ушел в час ночи, после того как Виола сказала, что оставаться здесь более не стоит.

— Я дам твой телефончик своим приятелям? Не возражаешь? — спросил мужчина на прощание.

— Нет, конечно! — хрипло рассмеялась Фиалка. Еще бы! Голос сел после такого! Гланды утомились! И она еще не возражает!

Потом… Потом я услышала, как хлопнула входная дверь. Никогда не думала, что этот банальнейший звук может показаться таким божественным! Колокол звонит об окончании поминальной службы. Теперь живые к живым.

Виола пришла ко мне на кухню. С бутылкой шампанского в руках. Я сидела ни жива ни мертва. Или все-таки мертва? По ком-то же звонил колокол!

— Вот теперь можно выпить, — сказала она и полезла в шкаф за стаканом. — Осторожный: за рулем не пьет. Интересный тип. Мужик в полном порядке, но предпочитает иметь дело с проститутками. Оказывается, так проще.

— А ты почему не стала пить?

— Не могу же я оказаться пьяной, в то время как у него ни водном глазу? — поморщилась Виола. — В нашей опасной профессии нельзя сдавать им на руки козырей. У него ко мне никаких чувств, следовательно, никакой жалости. Я же, выпив, могу рассопливиться. Ах, какие у него голубые глаза! Какие красивые волосы! Широкие плечи! Хоть деньги с него не бери. Ты бы, например, так и сделала.

У меня просто не было сил с ней спорить. Я устала. Виола же выпила одним махом стакан (именно стакан!) шампанского и с чувством глубокого удовлетворения сказала:

— А теперь спать. Кстати, деньги на столе. Я сунула их под твою швейную машинку. Когда сядешь за нее завтра, подумай хорошенько.

Она встала из-за стола и подошла к окну. Оперлась о подоконник, совсем как я недавно, и стала разглядывать яркую вывеску на той стороне улицы. Потом спросила:

— Что там?

— Спортивный клуб, разве ты не видишь?

— И ты, конечно, давно мечтаешь туда пойти?

— Я…

— Скажи наконец правду.

— Да. Мне очень хочется. Но я боюсь.

— Чего?

— Там люди.

— Ах, люди! Самые опасные существа из живущих на земле. А ты тогда кто?

— Человек, — пожала плечами я.

— Человек равен человеку. Даже если у кого-то три синих «Мерседеса» и десять сотовых телефонов, у него все равно две руки и две ноги. И всего одно сердце. Следовательно, одна жизнь. И он иногда остается голым.

— О чем это ты? — в ужасе прошептала я.

— Тебе надо пойти в этот клуб. Нам надо уметь защищаться.

— Нет.

— Ну, тогда я тебя туда отведу.

— Господи, что ты со мной делаешь!

— С нами сегодня произошло нечто ужасное. И мы не смогли отомстить. Мы послушно дали себя использовать. А между тем… В нашем сердце скопилось так много ненависти! Нас так много обижали! Вот и сегодня…

— Не хочу об этом слушать! Я хочу… Спать, да. Очень хочу спать.

— Мы поговорим об этом завтра, — сказала Виола и отошла наконец от окна.

Мне очень не понравился этот ночной разбор полетов. Не понравилось, что она так упряма. Я молча легла рядом с Фиалкой и задумалась. Надо либо вступить с ней в борьбу, либо поддаться. Но что значит — пожаться? Она уже вошла в мою квартиру. В мою кровь, в мою плоть. Она начала эту опасную игру.

Надо бороться.

И тут… Как я могла забыть? Я же хотела вернуться! Я хотела вновь видеть каждый божий день Мое Солнце! У Александры В. Беловой нет никаких шансов. За три года не появилось ни одного. А вот у Виолы есть. Она может к нему подобраться, в то время как я могу только вздыхать и млеть от тоски.

Мне ничего не остается, как обратиться к ней за помощью. И принять ее условия. Завтра я пойду с ней туда, куда она скажет…»

«На этом я хочу закончить историю номер два. Потому что начинается история номер три, а это уже совсем другая история. Чаша весов качнулась и перевесила в ее сторону. Мои часы начали новый отсчет. И если бы я знала тогда, чем это закончится, я бы никогда не…

Но неужели мне хочется вернуться к тому моменту, когда я была только Глупой Пучеглазой Лягушкой? Ведь с тех самых пор я совершила немало отважных поступков. Некоторыми из них стоит гордиться.

История следующая — это рассказ об одном из таких поступков».