Походы норманнов на Русь

Часть 6 Начало Руси: Юг или Север?

Борьба между норманистами и антинорманистами, продолжающаяся уже несколько столетий, не затихла до сих пор (судя по вступительной статье В.В. Фомина к книге С.А. Гедеонова «Варяги и Русь», переизданной в 2004 г.). Сторонники так называемой норманнской теории происхождения Руси, как государства, утверждают, что начало ей дали призванные «из-за моря» варяги-русы или норманны-скандинавы. Историки-антинорманисты отстаивают, наоборот, славянское происхождение Русской земли. Причем те и другие разделились еще на два лагеря, на стороне одного стоят «северяне» — адепты первичного образования Руси, как государства, в Приладожье и Прииль-менье. Сторонники «южной» гипотезы, которых оказалось большинство, отстаивают начало Русской земли в Среднем Приднепровье со своей столицей в Киеве. Кто же из них прав? Рассмотрим позиции тех и других ученых.

Известный русский историк В.О. Ключевский (1841—1911) в своем «Курсе русской истории», следуя норманнской теории, полагал, что «русъ среди восточных славян еще не славяне», а пришлый господствующий класс — варяжского происхождения. Первоначальное значение руси было племенное, указывал историк, но потом слово русъ получило сословное значение, т.е. русъю стали называть высший класс русского общества, а точнее княжескую дружину, состоявшую из тех же варягов. Позднее Русь, Русская земля получила географическое значение: после соединения варяжских княжеств в Новгороде, Изборске, на Белом озере под началом киевского князя. Именно тогда Киевское княжество получило значение Руси, Русского государства. А появление Рюрика в Новгороде, как выразился Ключевский, «неудобно считать началом Русского государства: тогда в Новгороде возникло местное и притом кратковременное варяжское княжество».[34] С чем очень трудно согласиться.

Подобных взглядов придерживался другой сторонник норманнской школы, не менее известный, русский историк

С.М. Соловьев (1820—1879), который полагал, что «под именем варягов разумелись дружины, составленные из людей, волею или неволею покинувших свое отечество и принужденных искать счастья на морях или в странах чуждых; это название, как видно, образовалось на западе, у племен германских; на востоке у племен славянских, финских, греков и арабов таким же общим названием для подобных дружин было русъ (рос), означая людей-мореплавателей, приходящих на кораблях, морем, входящих по рекам внутрь стран, живущих по берегам морским».[35] Указав на великий водный путь, соединявший когда-то на севере Ладожское озеро и на юге Киев, а также важность этого города в нашей истории, Соловьев решил, что именно «по его берегам образовалась первоначальная Русская государственная область». При этом он отдал предпочтение южной части этого водного пути, подчеркнув, что «название русъ было гораздо более распространено на юге, чем на севере».[36] Почему историк сделал такой вывод, не ясно, так как далее он не дает комментариев, посчитав, вероятно, что здесь и не требуется никаких доказательств.

Не удивительно было, что и украинский историк Н.И. Костомаров (1817—1885) видел начало Руси также на юге. При этом он сетовал, что древний летописец почему-то не назвал южные славянские племена, обитавшие в Приднепровье, русъю, хотя, по его мнению, это название распространилось уже в XI веке «на Волынь и на нынешнюю Галицию, тогда как, по-видимому, не переходило еще на северо-восток, ни к кривичам, ни к новгородцам».[37] А в XII веке, подчеркнул историк, «под Русью разумели вообще юго-запад нынешней России. В смысле более обширном название Руси иногда распространялось на земли, связанные с Русью, сперва политически подчиненные Руси или Киеву». Далее он уточнил свою мысль: «Название Руси за нынешним южнорусским народом перешло к иностранцам, и все стали называть Русью не всю совокупность славянских племен материка нынешней России, а собственно юго-запад России».[38] Новгороду же у него была уготована роль придатка южной Руси, которая «пошла иным, своеобразным путем возрастать отлично от севера». По словам историка, «Новгород, обособленный со своею землею на севере, постоянно стремится к югу; он ближе к Киеву, чем к Полоцку или Смоленску». Когда же, подчеркнул Костомаров, «Новгород был стерт» и из разных земель составилось Московское государство, оно «легко назвалось Русским, и народ, его составляющий, усвоил знакомое прежде ему название».[39] Оставим пока без комментариев эту версию начала Руси, с которой также трудно согласиться.

Не мог допустить, чтобы Русь получила свое начало с Севера, и ярый противник норманистов Д.И. Иловайский. Придерживаясь славянофильской теории, он в споре с немецким историком А.А. Куником, опубликовавшим в 1878 году арабские известия о руси и славянах, с твердой убежденностью доказывал, что «Русьраспространила свое господство не с севера, а с юга».[40] А иначе, по его мнению, не могло и быть, потому что тогда надо соглашаться с Не-сторовской летописью, в которой, как он считал (и справедливо! — Авт.), много путаницы, и тем самым признать образование Русского государства скандинавами.

Как уже упоминалось, большой удар по норманнской теории в 1876 году нанесла книга-исследование С.А. Гедеонова «Варяги и Русь», по мнению специалистов, непревзойденная по количеству привлеченных источников и широте охвата материала. Подвергнув резкой критике первого летописца, писавшего об основании русского государства лишь спустя два с половиной столетия, Гедеонов вопрошает: «Откуда мог он узнать, что достоверное о началах Русской земли?».[41] И сделал заключение, что Нестор писал о начале истории Руси, «основанной не на фактах, а на предположениях». Однако это не помешало историку, опираясь на летописные данные того же Нестора, доказывать не северное или, по его мнению, норманнское происхождение русского государства, а — южное, славянское. В одном месте, комментируя сообщения византийских и скандинавских писателей, Гедеонов пишет: «Под названием Гардарики они понимали всю Русъ вообще... Собственно Русъ, в племенном смысле, они называли Кену гард, т.е. Киевской областью».[42] Далее он уточняет свою мысль, указав при этом на народное имя Руси, принадлежавшее всем славянским племенам, но в заключение делает упор на ее племенное название, якобы, образовавшееся именно на Юге: «Как племенное, имя Руси принадлежит южным племенам, искони признавшим старейшинство Киева... В теснейшем смысле Русью именуются только поляне и Киев; русский синоним киевского; Киев был настоящим центром Руси»,[43] причем приводит эти слова со ссылкой на ту же раскритикованную им летопись Нестора. Какая-то получается избирательность в отношении древнего письменного источника, кстати этим же «страдали» и «страдают» другие исследователи. Здесь, допустим, у Нестора все правильно, а что не подходит под мою теорию или концепцию, значит, в таких случаях летопись обязательно врет. Странная получается логика.

Если обобщить взгляды сторонников «южной» версии происхождения Руси, то она сводилась к следующему. Колыбелью Русского государства являлись земли среднего Приднепровья, на территории которой обитали племена полян со своей столицей Киевом. Именно полян и их землю первоначально прозвали Русью, которая после присоединения других славянских земель северян, кривичей, древлян и т.д. распространила свое имя и на них. Именно из Приднепровья, считают «южане», шла дальнейшая колонизация Руси на Север — в Приладожье и Поволховье, на территорию Волжско-Окского междуречья.

Такого единодушного мнения придерживалось большинство ученых советской исторической школы, такие известные, как М.Н. Тихомиров, Т.Н. Третьяков, Б.Д. Греков, Б.А. Рыбаков, В.В. Мавродин, А.Н. Насонов и многие, многие другие. Из современных российских историков, как пропагандистов южной версии происхождения Руси, можно выделить А.Г. Кузьмина, Е.С. Галкину, ученого с Украины Ю.А. Шилова, а также ученых господ Толочко.

Русская земля, делает общий вывод А.Н. Насонов, получила свое название от имени южного местного населения (это поляне, очень похоже на русъ? — Авт.). «Имя это местного, исконного происхождения», продолжает советский ученый, «в изучаемую эпоху оно было уже народным и, может быть, когда-либо в очень далеком прошлом было племенным».[44]

Хотя считается, что «современными российскими учеными собраны и проанализированы многочисленные данные, убедительно доказывающие, что термин Русь изначально был связан с территорией юга России», такое заключение уважаемых академиков, оказывается, базируется все же лишь на двух-трех фразах из летописи постоянно критикуемого ими преподобного Нестора, где он, в частности, пишет (ПВЛ по Лаврентьевскому списку,): «Съде Олегъ княжна в*ъ Киевъ, и рече Олег: «се буди мати градом Русъским»,[45] относимое летописцем к 882 году. И вторая его фраза, когда Нестор перечисляет племена, общающиеся на славянском языке, упоминает и приднепровских полян: «Ляхове и Поляне, яже нынъ зовомая Русъ».[46] Это сообщение датируется летописцем 898 годом и, самое главное, обратите внимание на неслучайно им оброненное слово ныне.

Но о Руси и русах было известно в той же Европе значительно раньше, причем даже за несколько веков до рождения летописной Киевской Руси. Имеются и многочисленные свидетельства арабских, персидских и других восточных авторов о существовании доолеговской Руси. Все сообщения, конечно, не перечислим, но остановимся на отдельных, наиболее интересных.

Наши современные ученые полагают, что первым актовым упоминанием о Руси служит свидетельство византийского патриарха Фотия (810— 886), где он, как участник событий, сделал описание осады Константинополя народом рос в 860 году.[47] Хотя существуют и другие свидетельства, более ранние, но они не всегда принимаются историками однозначно.

Известный теперь российскому читателю по своей книге «Откуда ты, Русь?» историк-эмигрант С.А. Парамонов (С. Лесной) привел сообщение о найденных в Грузии манускриптах, содержавших интересные сведения об истории русского народа. Среди 16 древних документов, поступивших в 1901 году в церковный музей Тифлиса, оказался один объемистый «грузинский пергаментный манускрипт 1042 года об осаде Царьграда в 626 году», в последней части которого было помещено следующее сообщение: «Осада и штурм великого и святого града Константинополя скифами, которые суть русские». В той же рукописи есть еще интересное свидетельство о том, как император Ираклий пытался ранее откупиться от русое: «В 622 году Ираклий за большую сумму денег уговорил скифов, которые суть русские, не тревожить империю, и потом отправился отомстить Хосрою».[48] Причем, что интересно, эта тифлисская рукопись написана в 1042 году, т.е. на 70 лет старше «Повести временных лет» Нестора.

Н.М. Карамзин приводит другое раннее свидетельство о россах, правда очень сомневаясь в его правдивости: «Никифор Григора, писатель XIV века, уверяет, что еще при дворе Константина Великого один росский князь был стольником».[49] Кстати, указанный император правил Византией в 306—337 годах. Все же Н.М. Карамзин полагал, что только Вертинские летописи первыми упоминают о россах.

Считается, что это одно из самых древних сообщений о Руси, хотя и спорное, ставшее уже, наверное, классическим, которое не может обойти ни один историк при освещении запутанного вопроса о происхождении Русского государства и народа. Так называемые Вертинские анналы написаны придворным капелланом Пруденцием императора Людовика I (814—840) Франкской державы. В них говорится, как в 839 году (еще до пришествия Рюрика в При-ладожье и Приильменье) к Людовику явилось посольство византийского императора Феофила (829—842), который «прислал также... некоторых людей, утверждавших, что они, то есть народ их, называется Рось (Rhos); король (гех) их, именуемый хаканом (Chacanus), направил к нему (Феофилу. — Авт.,), как они уверяли, ради дружбы. Он (Феофил. — Авт.,) просил..., чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться [на родину], так как путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварским и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он желал, чтобы они возвращались этим путем, дабы не подверглись при случае какой-либо опасности. Тщательно расследовав цели их прибытия, император узнал, что они из народа свео-нов (Sueonum) и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честным намерением, или нет. Об этом он не замедлил... сообщить Феофилу, а также о том, что из любви к нему принял их ласково и что, если они окажутся достойными доверия, он отпустит их, предоставив возможность безопасного возвращения на родину и помощь; если же нет, то с нашими послами отправит их пред его очи, дабы тот сам решил, как с ними следует поступить». (Annalas Bertiniani, а.839. Р. 30—31 ).[50]

Мы специально процитировали весь текст, так как это сообщение является основным аргументом в споре как норманистов с антинорманистами, так и сторонников южного варианта возникновения Руси — с северянами. Вот уже несколько столетий ведется жесткая полемика вокруг этого будто бы незначительного сообщения древнего придворного писаря, а сколько было сломано копий за это время.

Так что же за государство возглавлял хакан росов, и где оно располагалось? Смутило историков, конечно, что Людовик этот неизвестный народ отнес к свеонам или, как считают большинство исследователей, — к шведам или, норманнам, злейшим врагам Франкской империи и других жителей Западной Европы.

Но, судите сами, с какой стати византийский император стал бы подсылать своему другу, правителю другой страны, викингов, «прославившихся» в те времена своими грабительскими набегами. Предположения Людовика не имели под собой почвы (хотя были подозрения счесть их за шпионов), и придворный писарь о них ничего больше не сообщает. Росы именно поэтому и попали в анналы, так как показались для франкского императорского двора какими-то необычайными гостями, с которыми им впервые пришлось столкнуться.

Антинорманисты же ухватились за никак, по их мысли, не скандинавское слово хакан, которое, якобы, могло появиться только на юге, у хазар. Как справедливо заметил А.В. Назаренко, действительно, само заимствование тюркского по происхождению термина хакан, казалось бы, указывает на юг Восточной Европы по соседству с Хазарским каганатом, располагавшимся между Доном и Нижней Волгой. Такая точка зрения в настоящее время и превалирует. Но сегодня, по данным современной археологии в Приладожье и Приильменье, продолжил ученый свою мысль, сложилась противоположная точка зрения, что хакан росов правил в Ладоге.[51]

Вероятней всего, росы объяснили Людовику, что они с Севера, поэтому он и отнес их к норманнам, к северным людям. Большинство ученых в голос утверждают, что это киевские русы, возвращающиеся к себе на родину. Однако, как проще вернуться из Константинополя в родной Киев — через Черное море, поднявшись по Днепру или обогнув всю Европу, по Варяжскому морю? Ответ однозначен. Поэтому, без сомнения, все говорит о том, что эти росы могли быть только с далекого Севера, им действительно было проще через Балтийское море добраться до родных мест — Новгорода или Ладоги.

Несмотря на устоявшуюся точку зрения, что русъ (Русь) берет начало на Юге, в Приднепровье, считаем ее ошибочной. В действительности же русъ впервые образовалась на Севере, но не от скандинавов, варягов и других пришельцев, а скорее наоборот.

Вопреки устоявшемуся мнению, еще в начале прошлого столетия авторитетный знаток восточной истории, академик В.В. Бартольд (1869—1930) выразил свои закравшиеся сомнения по поводу южнорусского происхождения руси в своей статье «Арабские известия о русах», которая вошла во 2-й том его полного собрания сочинений, изданного в 1960-е годы «хрущевской оттепели». Кстати, сейчас очень трудно найти именно эту книгу в периферийных библиотеках. Отдельные выдержки статьи Бартоль-да опубликованы недавно в сборнике «Славяне и Русь» под редакцией известного российского историка А.Г. Кузнецова, приверженца южной гипотезы происхождения Руси.

Рассматривая известие о прибытии в 839 году к Людовику послов кагана Руси, В.В. Бартольд, предварительно изучив труды авторитетнейшего знатока древнерусских летописей А.А. Шахматова (1864—1920), сообщил буквально следующее: «В 1916 году Шахматов писал: «Едва ли можно усомниться в том, что эта Русъ прибыла в Константинополь из Южной России[52]». Мне это мнение тогда же показалось ошибочным: я был убежден, что имеется в виду то же русское каганство... о котором говорят арабы и которое можно искать только на севере. Известно, что к этому мнению пришел и сам Шахматов в своей работе 1919 г.; там сказано, что послы русского каганата возвращались к себе на родину, т.е. на северо-запад России...»[53]

Более того, В.В. Бартольд обратил внимание еще на одно сообщение о русах, исходившее от арабского писателя Муслима Ибн Абу ал-Джарми, кстати, почти хронологически совпадающее с известиями из Германии 839 года. Этот высокообразованный араб оказался среди освобожденных мусульман при обмене пленными между арабами и греками в 845 году. Находясь в плену продолжительное время, он собрал подробные сведения о Византии и соседних странах, включая Русь. Сочинения этого автора не дошли до нас, прямая ссылка имеется, по словам Бартольда, в географическом труде Ибн Хордадбеха, законченном в 885 году. Среди сообщений о русах имеются сведения и об их знаменитом таинственном «острове», на котором они обитали. Подобные сообщения есть и у других арабских писателей: Ибн Русте (903 или 923), Мукаддаси (X в.), Гардизи (XI в.), у которого, кстати, упомянутый «остров» находится «в море» и имееет население 100 000 жителей.[54] Ибн Русте, в частности, заявляет следующее (эти события ученые относят примерно к 870 г.): «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они (русы. — Авт.,) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги. У них есть царь, которого называют «каганом русое». Они производят набеги на славян, причем садятся на корабли, отправляются к славянам, захватывают их в плен, увозят их к хазарам и болгарам и продают. Пашен у них нет, они питаются только тем, что увозят из земли славян... у них нет ни поместий, ни деревень, ни пашен, их единственное занятие — торговля соболями, белками и другими мехами».[55]

Почти два столетия ведутся споры о местонахождении «острова русов». Сторонники южной гипотезы предлагают искать его в Киеве, в Тмутаракани, в дельте Днепра или Дуная, в Приазовье, в Крыму и других местах. Специалисты-востоковеды, например В.Р. Розен, Ф. Вест-берг, В.В. Бартольд, из современных ученых — А.П. Новосельцев, помещают загадочный остров на севере Европы — кто в Скандинавии, кто в районе Новгорода или Верхней Волге.[56] Тот же В.В. Бартольд заметил, что «наиболее правдоподобно предположение, что автор IX века (Ибн Русте. — Авт.,) имел в виду область русов у Ильменя... Древнейшее поселение в этом месте — Городище при выходе Волхова из Ильменя, в местности, окруженной со всех сторон болотами и речными протоками. Слова о «трех днях пути» объясняются, конечно, только ошибкой арабского автора; таково было, вероятно, пространство не острова, но всей области русов».[57] По мнению Л.Н. Гумилева, под термином «остров» понимался любой изолированный регион.[58] Еще обратите внимание, по арабским сообщениям русы и славяне — совершенно два разных племени, народа, причем отношения между ними были откровенно враждебными.

Приведя это известие Бартольда, современный писатель В.В. Кожинов предположил, что под «островом», «занимающим три дня пути», имеется в виду вся лесная и болотистая территория, расположенная между озерами Ладога и Ильмень. Во всяком случае, подчеркнул писатель, «речь шла конечно же не о Киеве и не о Южной Руси».[59] А задолго до него, при описании славянских древностей, выдающийся чешский историк и археолог Любор Нидерле, ссылаясь на те же арабские источники, упомянул, «что обитали русы на севере на большом острове, окруженном болотами, что указывает на их первоначальные места обитания между озерами Ильмень и Ладожским».[60]

Стоит обратить внимание, что в вышеприведенном арабском тексте четко зафиксировано указание на то, что русы были с Севера. Почему-то сторонников южной версии не удивило, что русы не знали пашен и обработки земли, коими пресыщена почти вся южная часть Европы, на это как бы просили обратить внимание и арабы; русы знали охотничий промысел, поэтому торговали мехами соболей, белок и других пушных зверей. У любого, наверняка, вызовет справедливое сомнение факт обильного присутствия «в степях Украины» соболей, белок и других пушных зверей, — все же они обитали исключительно в северных лесах. Такую маленькую подробность должны бы знать ученые-историки, отстаивающие южную гипотезу. Причем именно обширные северные болота и леса с сырым воздухом и своей промозглостью могли так удивить арабов, что они всегда отмечали такую особенность земли русов.

Подтверждением этих слов служат свидетельства древних писателей. Известный путешественник из Венеции Марко Поло (1254—1324) в своей знаменитой «Книге о разнообразии мира» дал описание нашего древнего государства. Причем он четко фиксирует, что «Росия — большая страна на севере». Обычно большинство исследователей южной концепции единодушны во мнении, что все страны, расположенные выше Черного моря, считались северными, и здесь Росию нужно соотнести с Киевским княжеством. Это абсолютно неверно. Марко Поло в описании Руси не забыл подчеркнуть, что «страна эта не торговая, но много у них дорогих мехов высокой ценности; у них есть соболя, и горностаи, и белки, и эрколины. И множество славных лисиц, лучших в свете. Много у них серебряных руд; добывают они много серебра» (Книга..., CCXVIII). Думается, комментарии излишни, повторимся, в «степях Украины», то бишь в Киевском княжестве, указанных зверей с таким ценным мехом никогда не водилось, да и о богатых залежах серебра в Приднепровье нигде в источнни-ках не упоминается. Древняя Русь располагалась именно на Севере, а не «севернее Черного моря».

Путешественник из Венеции подметил еще одну главную особенность, что «самый сильный холод в свете в Ро-сии; трудно от него укрыться», страна эта очень большая, «до самого моря-океана», и что интересно, Марко Поло дает указание, что на островах этого северного моря водятся соколы и кречеты. Действительно, на Севере с незапамятных времен существовал так называемый кречатий промысел. Ловлю соколов-кречетов производили ватаги из местных жителей прибрежья Белого моря по заказу великокняжеского и царского двора Руси для проведения соколиной охоты и поставки в другие страны.

Описывая границы Руси, Марко Поло упомянул не какую-нибудь страну, находящуюся по соседству, а именно Норвегию, подметив, что туда «путь недолог, и если бы не холод, так можно было бы туда скоро дойти, а от великого холода нелегко туда ходить» (Книга..., CCXVIII). Марко Поло представил еще одну северную страну, граничащую с Русью, богатую пушниной и мехами, названную им Страной Тьмы, где постоянно темно и холодно.

Другими свидетельствами северного происхождения Руси служат древнескандинавские письменные источники. В «Саге о Самсоне Прекрасном» (около 1350) говорится: «Русь расположена к востоку и северу от Балтийского моря, а северо-восточнее Руси находится страна, именуемая Йотунхеймом». Здесь четко зафиксировано расположение Древней Руси, которая, бесспорно, находится в североевропейской части будущей России. Расположение Древней Руси показал еще один северный писатель. Речь идет об исландском епископе Скалхолте, он писал в XIV веке: «На восток от Дании лежит Свитъод, а на север — Норвегия, а на восток от Норвежской страны есть земля русов». На карте 1250 года, где представлено изображение «круга земного», указана Русь (Rusia), расположенная севернее Скифии, на одной широте («круге») с Норвегией, Швецией, Исландией. Южнее Скифии располагается Кио (на других картах Киовиа), по мнению некоторых историков, обозначающее Киев или Киевское государство, и если посмотреть на древнюю карту, Русь показана отдельно от «своей матери» и причем расположена она значительно севернее. А древнескандинавских мореходов нельзя упрекнуть в плохом знании географии северных морей и государств.

А теперь снова вернемся к знаменитому арабскому «рус-кому острову». В начале 90-х годов очень интересную версию местонахождения указанного «острова русов» представил В.И. Паранин в своей книге «Историческая география летописной руси», где он говорит: «Большинство исследователей признают сведения об острове фантастическими и не принимают во внимание, поскольку не находят реально существующего острова, который бы походил на описанный древними арабскими авторами... Между тем остров со всем комплексом приведенных в источниках свойств реально существует, а вернее существовал еще относительно недавно на севере Восточной Европы. Речь идет о территории, которая в настоящее время носит название Карельского перешейка и которая действительно в прошлом представляла собой остров, поскольку система Вуоксы в районе Выборга соединялась с Финским заливом... Вуокса была одной из проток, соединяющих Финский залив с Ладогой; другой протокой была Нева, а между ними простирался остров, который и размерами, и ландшафтами, и своими географическим положением совпадает с островом Рус из арабских источников. Они служат еще одним основанием для локализации исторического ядра Древнерусского государства на территории нынешнего Карельского перешейка».[61]

Не обошел стороной этот острый и запутанный вопрос выдающийся русский писатель и историк Л.Н. Гумилев. В поисках местонахождения Русского каганата, упоминаемого выше, в конце концов его взоры устремились на Север. По свидетельству тех же арабских писателей (ал-Бал-хи, ал-Истахри, ибн Хаукаля — X в.), русы подразделялись на три группы, или «племени», каждая из которых имела отдельного правителя и свою территорию: «Русы. Их три группы (джине). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он больше Булгара. И самая отдаленная их них группа, называемая ас-Славийа, и [третья] группа их, называемая ал-Арса-нийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители. — Авт.,) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозят из Арсы черные соболя и олово... Эти русы торгуют с Хазарами, Румом и Булгаром Великим...».[62]

Два упомянутых центра русов у большинства ученых не вызвали особых разногласий в правильности их трактовки — Куйабу соотнесли с Киевом, а Славийю — со слове-нами новгородскими. Что же касается третьей группы — Арсанийи, то единого мнения не существует по сей день. Причем Л.Н. Гумилев полагал, что в то время «Куяба»,т.е. Киев, не был городом русов, а, видимо, принадлежал волын-ским славянам — дулебам, царь коих, по Масуди, носил имя Дира, т.е. Дир... Но в конце IX в. Киев был захвачен русами, сначала Асколъдом, потом Олегом».[63] Таким образом, Киев также становится руским, но только в 882 году. Это дало повод другому исследователю, переводчику арабских известий о Руси А.П. Новосельцеву еще раз подтвердить, что «остров», или правильней страна русов, располагался « где-то в северной части Восточной Европы », а третью группу русов — Арса — он помещал между современными Ростовом и Белоозером.[64]

Хорошо известно из арабских свидетельств о северных странах, что ученых завело в тупик название одного из трех центров русов — Арсанийи, или Арсы. По нашему глубокому убеждению, под третьим центром руской земли с названием Арса надо подразумевать не что иное, как саму Русь, так как с древнеперсидского языка слово arsa переводится — медведь, а Арсанийя — не иначе, как земля медведей, или медвежья страна.

Приведенные свидетельства подтверждают версию, что русь появилась задолго до похода князя Олега в Киев. Причем зародилась русь, как этнос и как географическое понятие, именно на Севере, в долетописные незапамятные времена, но об этом почему-то умолчал наш Нестор. Что же его смутило?

Как видно из ПВЛ, монах очень путается с началом Русской земли: «В лето 6360 (852), индикта 15 день, начен-шню Михаилу царствовати, начася прозывати Руская земля».[65] Хотя, как известно, византийский император Михаил III взошел на престол на 10 лет раньше, в 842 году. Такое суждение Нестор вынес из какого-то «летописания греческого», где упоминается, как русь приходила в Константинополь. Есть все основания полагать, что одним из источников для написания «Повести временных лет» послужила «Хроника Георгия Амартола», по словам Ф.И. Успенского, лучшего византийского летописца, закончившего свой труд как раз на описании 842 года, когда умер царь Феофил,[66] кстати, тот самый, который отправил «послов дружбы» — росов в 839 году к франкскому императору Людовику. Думается, если же Нестор был знаком с другим византийским трудом — «Житием» св. Георгия Амстердамского, где упоминаются «варвары Руси», напавшие на Амастриду (южное побережье Черного моря), ориентировочно в 820 году,[67] то не исключено, что начало Земли Русской наш летописец положил бы именно в этом году.

Если снова обратиться к летописи, то увидим другое удивительное свидетельство — Нестор второй раз возвращается к началу Русской земли. После знаменитых событий 862 года, когда были призваны для княжения три легендарных брата Рюрик, Синеус и Трувор, он снова утверждает: «И от тех варяг прозвася Руская земля, Новугородь-ци, ти суть людье Новогородьци от рода Варяжьска, прежде бо бъша Словени» (ПВЛ по Лаврентьевской летописи). И чуть позднее, в 882 году, когда Олег после убийства Аскольда и Дира — прежних посланцев Рюриковых, стал княжить в Киеве, печерский монах неожиданно объявил его «матерью городов руских». Вот именно на этих маловразумительных и неточных, исключающих элементарную логику, свидетельствах и написан важнейший кусок нашей истории — начало образования Руси.

Стоит ли удивляться, ведь ученый монах Феодосеева-Печерского монастыря принялся за составление летописи около 1113 года, т.е. спустя 200—300 лет после описываемых событий. В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, да и другие историки частенько сетовали на неточности Нестора, который отчасти сам являлся компилятором уже существующих, более древних летописей и попавшихся под руку византийских манускриптов. В ПВЛ очень много легендарных сведений, полученных, видимо, им из устных народных преданий и былин. Причем его свод летописей, названный учеными «Повесть временных лет», не раз переписывался, и не исключено, что туда могли вкрасться ошибки, а иногда, как утверждают специалисты, делалось это намеренно.

Как убедительно доказал А.А. Шахматов, составлению «Повести временных лет» предшествовали два древнейших свода летописей — Киевский и Новгородский, которыми, возможно, пользовался Нестор при написании своего труда.[68] Причем все говорит о том, что монах больше склонялся к первому, т.е. к Киевскому своду. Мы не будем рассматривать подоплеку такого отношения Нестора к древним летописям, не будем рассуждать и о причинах, носящих иногда политический характер, — по этому спорному вопросу имеется обширная литература специалистов, но то, что он «позабыл» взять из новгородских летописей, как установлено учеными, известия о первоначальном значении главных городов Руси — Новгорода и Ладоги, а также об образовании северного русского государства — это точно. А ведь некоторые новгородские летописи несколько иначе толкуют этот важнейший вопрос в нашей истории.

Взять ту же Иоакимовскую летопись, которую донес до нас В.Н. Татищев в своем бессмертном труде по истории Русского государства. В этой связи будет уместно привести слова патриота русского народа С. Парамонова (Лесного), которые он написал еще в 60-е годы прошлого столетия в Канаде: «Советские историки совершили колоссальную ошибку, отбросив Иоакимовскую и другие новгородские летописи как апокрифические. Новгородские летописцы, естественно, знали и писали гораздо более об истории Новгорода, чем это делал киевский летописец, который даже не считал Рюрика за «русского» князя, и не потому, что Рюрик не был славянином, а потому, что Рюрик княжил в «Славонии» (Новгороде), а не в Киеве».[69]

О происхождении Руси В.Н. Татищев прямо заявляет: «Иоаким от начала пришествия славян область Новгородскую Русь именует, а Нестор сам себе противоречит».[70] Правда, никто не будет отрицать, что поляне, обитавшие по Днепру, когда «призвались» Рюрик со товарищи, находились под гнетом хазар и усердно платили им дань. А затем «два мужа его племени» Аскольд и Дир в 862 году неожиданно засобирались в Константинополь, но по пути застряли в Киеве. В Иоакимовской летописи сохранилось такое же известие, но совершенно по-другому трактуемое: «Славяне, живущие по Днепру, называемые поляне и горя-не, утесняемы будучи от хазар, которые град их Киев и прочие захватив, собирали дани тяжкие и работами из-нурящие, прислали к Рюрику старших мужей просить, чтоб послал к ним сына или иного князя княжить. Он же [Рюрик. — Авт.] дал им Оскольда и воинов с ним отпустил. Оскольд же, придя, стал править Киевом и, собрав войско, победил сначала казар, потом пошел в ладьях ко Цареграду...»[71] Вот об этом важном событии, где говорится о призвании варягов-руси в Киев, почему-то все остальные летописи молчат.

Нет оснований предполагать здесь вымысел новгородского летописца, как справедливо подметил В.В. Кожинов, ибо летописец знал, что Аскольд, кстати, «оказавшийся вскоре вассалом хазарского кагана», был низложен и убит Олегом как «незаконный» властитель, и сообщение о прямом «назначении» Аскольда в Киев самим Рюриком слишком очевидно подрывало авторитет Олега.[72] Но причина свержения Аскольда была, вероятно, в другом, — как пишет В.Н. Татищев, «блаженный» Аскольд был крещен,[73] т.е. он стал человеком-вероотступником для своих же северных хозяев-язычников. Да и факт постройки христианской церкви св. Николая на могиле Аскольда говорит об этом.

Не исключено, что в сообщении Иоакима запечатлен реальный факт обращения южных славян для защиты от хазарского господства. Сообщение это свидетельствует о том, продолжил свою мысль В.В. Кожинов, что киевская ветвь восточнославянских племен воспринимала власть северорусского кагана (вспомним сообщение Вертинских анналов) «не как нечто чуждое, «норманнское», но как родственную, «свою» государственность, под рукой которой оно стремилась оказаться».[74] Поэтому есть все основания полагать, что на Севере задолго до появления южной Киевской Руси уже существовало государство или, во всяком случае, его первичное образование под названием Северная Русь.

С такой точкой зрения согласны и некоторые другие ученые, правда, они находятся в меньшинстве, — инакомыслящих тут же записывают в норманисты. Свидетельства источников IX века, утверждает известный исследователь истории Севера Д.А. Мачинский, при сопоставлении их с данными археологии, указывают на Поволховье как базовую территорию руси первой половины IX века и на Ладогу как ее центр. Это подтверждается данными «саг о древних временах», сохранивших память о ситуации, когда главной резиденцией конунга в Gardar/Gardariki была Aldeigja/Aldeigjuborg (Ладога), а Nogardar/Holmgardaborg (Новгород, т.е. Рюриково городище) если и упоминается, то в конце саги и как более поздний центр, уверяет ученый. К 830 году в Поволховье существовало «социальное образование рос/русь», именовавшее свою базовую территорию Gardar; главная резиденция ее хакана (конунга, князя), судя по всему, считает Д.А. Мачинский, должна располагаться (в соответствии со свидетельствами ПВЛ) в пределах нынешней Старой Ладоги. А возможный единственный конкурент — Рюриково городище, уверяет он, — возникло не ранее середины IX века и стало центром Вол-ховско-Ильменской Руси не ранее 860-х годов.[75]

Задолго до него такой же точки зрения придерживался шведский историк Страленберг, который считал, что Гардарик (Gardarik) является названием первой столицы страны, на территории которой позднее образовалась Русь: «Ладога или Гарделик была первая резиденция, Новгород — вторая, Киов — третиа, Володимер — четвертая, Москва — пятая, Санкт Питербург — шестая», — писал он.[76] Представления о Ладоге как первой столице Руси полностью разделяли и великие русские историки В.Н. Татищев, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский.

В заключение мы хотели бы представить нестандартную трактовку или версию — откуда берет начало русь и Русская земля? Приведем слова исследователя этого вопроса С.А. Кирилина, который считает, что «прародина предков русского народа находилась на самом севере славянского ареала..., а Киев и среднее Поднепровье никакой колыбелью Русского государства не являлось, колыбель эта находилась на Севере — в земле ильменских славян».[77] Он утверждает, что столица «ильменского государства» сначала располагалась в Ладоге, а в середине IX века была перенесена «на Городище, расположенный вблизи нынешнего Новгорода». Формирование Русского государства на Волхове исследователь примерно датирует рубежом VIII и IX веков.

Можно согласиться с ним, что сильного племени полян с древней столицей в городе Киеве никогда не существовало, — данные исторической науки неопровержимо об этом свидетельствуют. Согласитесь, Нестор в ПВЛ ведь очень скромно пишет о племенах, которые якобы дали начало русскому народу: «Поляне бо своих отець обычай имут кроток и тихъ.. А Древляне живяху звериньским образом, живуще скотьски: убиваху другь друга, ядяху все нечисто» (Лаврентьевский список). Ничего себе родники!

Напомним еще, что там, на Юге, существовал и Хазарский каганат — мощнейшее государство, образованное в середине в VII века на территории Северного Кавказа, Приазовья, Крыма и степей до Днепра. Хазары в VII—X веках осуществляли полный контроль над всеми землями к северу от Черного моря, включая среднее Поднепровье. Сейчас хорошо известно, что земли полян и северян входили в состав Хазарского каганата и находились не один десяток лет в даннической зависимости от степных кочевников.

Более того, в последнее время появились сообщения исследователей (того же С. Кирилина, А. Бычкова), которые приводят любопытные свидетельства древних авторов, имеющие непосредственное отношение к будущей «матери городов русских». Оказывается, Киев возник «не как столица мифического государства полян — Руси», а как хазарская пограничная крепость на северо-западе владений каганата, и первоначальное его название было Куйава (Kuyawa). Причем, город получил название не от летописного Полянского князя Кия, которого никогда не существовало, а вазира хазарских войск хорезмийца под именем Куйи, основавшего эту крепость во второй половине IX века в качестве меры предосторожности после падения Аварской державы.

Оказывается, Кий был выходцем из Хорезма (настоящее его имя — Куйа). После переселения части хорезмий-цев-мусульман в Хазарию, где они расселились по границе государства, Куйа стал вазирем Хазарии, эта должность после его смерти досталась его сыну — Ахмаду бен Куйа.

Титул вазира имел командующий постоянной наемной армией хазарских правителей.[78] Арабский писатель X века ал-Масуди в своей книге «Muruj aldahab» (около 943—947) пишет следующее: «В этой хазарской стране мусульмане являются преобладающей силой, потому что они составляют царскую армию. Они известны в этой хазарской стране как арсии (al arsiya), и они пришельцы из страны Кваризм (Хорезм. — Авт.). В древние времена, вслед за появлением ислама, появились в их стране засуха и мор, и поэтому они пришли к хазарскому царю. Они были людьми сильными и смелыми, и хазарский царь полагается на них в своих войсках. Они остались жить в его стране на определенных условиях. <...> Кроме того, им принадлежала должность визиров. В настоящее время (как и обычно ) вазир один из них. Его имя Ахмад б. Куйа» (цитата из книги А. Бычкова «Киевская Русь», С. 432).

Существует и другое свидетельство еще одного арабского писателя и путешественника Ал-Гарнати, подтверждающее, что Киев даже в 1155 году не был городом русов и продолжал оставаться под влиянием тюрков-мусульман: «И прибыл я в город [страны] славян, который называют «Гор[од] Куйав». А в нем тысячи «магрибинцев», по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки. И известны они в этой стране под именем беджн[ак] ...»

Сведения о мусульманах в Киеве приводятся и в книге о происхождении Руси профессора Кембриджского университета, украинца по происхождению, специалиста — тюрколога Омельяна Прицака, усиленно критикуемого в настоящее время именитыми академиками бывшей советской исторической школы. Кстати, он утверждает, что Киеву-Куйаву предшествовала крепость под другим названием — Самбат, чье название расшифровывается как «субботний рынок» и происходит от ивритского (еврейского) слова шабат, чем вызвал еще большее негодование указанных историков.

Первоначальное название Киева именно как Куйава, четко зафиксировано в некоторых иностранных источниках X—XI веков. К ним относятся сообщения греческих авторов, например Константина Багрянородного (середина X в.), арабских — Аль-Истахри (первая половина X в.) и других, в которых Киев назван Kuyaba; немецких (Тит-мар Мерзебургский, начало XI в.) — Cuiewa. Ну а затем, претерпев фонетические изменения, название Куйава на языке славян превратилось в Киев. По поводу же существования легендарного Кия печерский монах при написании ПВЛ сомневался сам, в одном месте называет его обыкновенным перевозчиком через Днепр, в другом — князем, одновременно вопрошая: «Аще бо бы перевозник Кий, то не ходил Царюгороду» (Лаврентьевский список).

Северная Русь, или просто Русь, всегда находилась во враждебных отношениях с хазарами, так как те контролировали в среднем и нижнем течении Днепра известный водный путь, называемый «из варяг в греки», и доставляли немало хлопот русским купцам, ездившим торговать в Византию. Однажды, в 839 году, как выше упоминалось, русам пришлось возвращаться на родину даже через Балтийское море. Поэтому естественно, что русские отряды неоднократно пытались завладеть ключевым стратегическим пунктом на Днепре — крепостью Куйава. Таких отрядов, как известно, было несколько: во главе с Аскольдом, Олегом и Игорем. Решающим оказался поход Олега, который отбил у хазар и включил Приднепровье в состав русских земель, перенеся позднее столицу в переименованную Куйаву — Киев.

Так что, по нашему мнению, первоначально территория приднепровских племен считалась как бы колонией (доменом) Северной Руси, а столица была в Новгороде.

Область вокруг Киева была названа Русской землей, чтобы обозначить перед ее бывшими поработителями — хазарами — теперешнюю принадлежность к Северной Руси. Совершенно понятны становятся и слова Нестора, на которые мы просили обратить внимание, где он за 898 год упоминает, что «поляне, яже нынъ зовомая Русь», т.е. как бы подчеркивал, что это племя стало только недавно называться русским, слово «ныне» (сейчас) по-другому нельзя трактовать. Итак, поляне и другие приднепровские народы, раньше усердно платя дань хазарам, после обращения к Рюрику стали данниками северных соседей — русов.

Было подмечено еще одно интересное свидетельство древнерусской летописи, которое трактовалось учеными исторической школы совершенно по-другому. В ПВЛ после рассказа о взятии Киева говорится: «Се же Олегъ нача городы ставити, и устави дани Словъном, Кривичемъ и Мери и Варягомъ дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля...» (Лаврентьевский список). Ранее в нашей исторической науке, как тонко подметил С.А. Кирилин, это место трактовалось так, что Олег наложил дань на северные племена — ильменских славян, кривичей и мерю. Судите сами, здесь отсутствует элементарная логика, почему Олег, только, что заняв Киев с войском, состоящим из воинов северных племен, вдруг налагает на эти самые племена дань? Неправильное прочтение летописи привело к такой грубой ошибке. Он не налагал дань на ильменских славян, а «устави» дань в их пользу со стороны покоренного населения Киева и полянской земли. Такой небольшой нюанс, зато основательно меняет дело: если в отношении северных племен-завоевателей говорится «устави дань», то в отношении завоеванных южных племен говорится «возложи». Что подтверждается свидетельством самого Нестора: «Иде Олег на Съверяне, и победи Съверяны, и възложи на нъ дань легъку, и не даст им Козаромъ дани платити» (Лаврентьевский список).

Летописи однозначно говорят о том, как в Среднее Поднепровье попало имя Русь. Пришедшее с Севера войско Олега называлось Русью, об этом прямо говорится в Лаврентьевской летописи, что «бъша у него Варязи и Словъни и прочи прозвашася Русью». Таким образом, оказывается совершенно несостоятельным представление о среднеднепровском, южном происхождении Руси, как бы не «толковали» это украинские господа Толочко и другие.