Похожая на сказку жизнь

Глава восьмая

Взвизгнули тормоза остановившегося такси. Тод вынул из бумажника три хрустящие купюры и протянул сияющему от удовольствия водителю.

— О! Так щедро! — воскликнул тот. — Спасибо, начальник!

— Не за что, — сухо улыбнулся Тод. Он захлопнул дверцу и шагнул в прохладу раннего вечера.

Сгущались сумерки. Тод с удовольствием втянул свежий весенний воздух. Он соскучился по Англии куда больше, чем мог предположить, но особенно по жене и детям.

Решив дать волю старой детской привычке, Тод прыгал через две ступеньки; словно пушинки, скакали за ним чемоданы и чемоданчики, будто они были совершенно пустыми, а не до отказа набитыми подарками, столь тщательно и любовно выбранными для Анны и девочек!

Он добежал до двери и собрался было позвонить, но остановился: очень хотелось удивить дочек и жену. Взглянув на часы, подумал: «Интересно, чем они сейчас занимаются?»

Семь часов.

Его сердце учащенно забилось, когда он еще раз подумал о том, как по ним соскучился.

Должно быть, девочки делают уроки, а Анна, как обычно, им помогает. Четыре светлые головки склонились над учебником математики, которую они все — кроме него и Таши — находят ужасно трудной.

А может быть, они еще только заканчивают ужинать, дружно устроившись в беспорядке уютной кухни. Анна, наверное, приготовила одно из своих знаменитых рагу…

У Тода потекли слюнки. Еда в самолете и выглядела, и пахла отвратительно, так что Тод решительно от нее отказался. Но даже если какое-то блюдо из тех, что он пробовал во время своей поездки, в течение последних четырех недель, и было достаточно вкусным, оно все равно ни в коей мере не могло сравниться с божественной стряпней Анны.

Тод тихонько прикрыл за собой дверь и бесшумно опустил на ковер чемоданы.

Вдруг его брови сами собой поползли вверх. Вместо обычной детской болтовни, смеха и перебранок, он услышал глубокие басовые звуки незнакомой джазовой музыки, приглушенно доносившиеся из гостиной. Затем он различил смех — такой знакомый и такой чужой одновременно, — заставивший сердце на секунду замереть.

Смех Анны.

Брови Тода сошлись у переносицы, выдавая отчаянную попытку понять, почему ее смех прозвучал так странно. Но тут он с изумлением услышал ответный смех, более глубокий и низкий…

Смех мужчины.

Кого это она там развлекает? Тод старался побороть раздражение, он так надеялся увидеться с семьей без посторонних. Кто забежал составить Анне компанию?

Заинтригованный и немного смущенный, Тод тихо шел по коридору к гостиной. Что он там обнаружит и почему испытывает тяжелые предчувствия? Ведь он и не думает ни в чем подозревать Анну. У него никогда не было повода не доверять жене, и он не мог предположить, что вдруг окажется в такой ситуации. Она просто не из тех женщин, которые могут вот так просто предать, обмануть доверие мужа. Его Анна — совсем из другой породы.

Но, подойдя к дверям гостиной, Тод почувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди от той картины, которая предстала перед его взором. И было от чего: Анна вальяжно, как ему показалось, растянулась на одном из зеленых диванов, а одетый во все джинсовое Рассел преданно сидел у ее ног.

Тоду понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что это действительно Анна. Он попросту не узнал ее. Не узнал свою собственную жену!

Анна протянула руку и дотронулась до щеки Рассела. Однако Тода настолько потрясли перемены в ее внешности, что даже этот интимный жест показался ему куда менее пугающим, чем произошедшие в ней изменения.

О Господи, подумал Тод с болью в сердце. Что она с собой сделала?

На первый взгляд Анна выглядела исхудавшей.

Не совсем изможденной, конечно, но куда более худенькой, чем она была до его отъезда, чем та Анна, которую он знал столько лет. Ее бедра, прежде дававшие понять, что она родила тройню, теперь выглядели безумно женственно и соблазнительно. На верхней части рук явственно обозначились мышцы, а живот стал гораздо более плоским. В то время как увеличившиеся в объеме груди смело приподнимали сидящую в обтяжку блузку из желтого шелка… которую он никогда прежде не видел… так удачно сочетающуюся с ее новыми белыми джинсами, тесно обтягивающими соблазнительные ягодицы.

Но окончательно потрясли Тода ее волосы: раньше ниспадавшие по спине, теперь они были коротко подстрижены, их концы доходили до подбородка, короткая челка привлекала внимание к тщательно подведенным и подкрашенным тушью глазам, что делало их еще более синими, чем прежде.

Анна неожиданно отдернула руку от щеки Рассела и выпрямилась, будто ужаленная.

— Привет, Анна, — вымолвил Тод.

Реакция Анны была медленней, чем обычно. И ничего удивительного, ведь она выпила три бокала шампанского на пустой желудок. Она сидела неподвижно, и краска сходила с ее разгоряченных вином щек.

— Т-Тод, — заикаясь, пробормотала Анна, как растерянный ребенок, застигнутый родителями за поеданием пирога. — Я н-не ждала тебя.

— Это более чем очевидно, — уничтожающим тоном согласился Тод, чувствуя, как нарастает в нем огромная темная ярость, которой он никогда прежде в жизни не испытывал.

Он перевел взгляд стальных серых глаз на Рассела, слишком поспешно вскочившего на ноги.

— Привет, Тод! — Рассел старался, чтобы его голос звучал непринужденно, но ему это плохо удавалось. — Как я рад тебя видеть!

Тод обвел взглядом комнату, пытаясь выиграть время, чтобы подобрать соответствующие случаю слова.

— Где Саския? — холодно поинтересовался он.

Рассел густо покраснел:

— Ее здесь нет.

— Да. Я вижу. А где она?

— Она… э-э… дома.

— О! — От голоса мужа у Анны по спине побежали мурашки, он смотрел на нее полным гнева взглядом, отчего ей стало еще страшнее. — Как удобно!

Его презрение вызвало в Анне ответное чувство негодования. Да, он застал ее в ситуации, выглядящей сейчас весьма двусмысленно. А что, если проявить хоть немного доверия? Сам наверняка выпил не одну бутылку вина с Элизабетой, так какое же право имеет стоять теперь с видом оскорбленного достоинства? Тем более что Рассел — один из его лучших друзей!

Анна встретила его обвиняющий взгляд с гордо поднятой головой:

— Тод, я не думаю, что…

— Где дети? — требовательно спросил он, перебивая ее на полуслове.

— На концерте в школе.

— А почему же тогда ты не с ними? — набросился на нее Тод.

— Потому что… — Анна беспомощно посмотрела на Рассела, и от их заговорщических взглядов Тоду стало не по себе.

— Я думаю, мне лучше уйти, — произнес Рассел, явно избегая смотреть на Тода.

Анна покачала головой.

— Останься, пожалуйста, — чуть ли не умоляюще попросила она.

Никогда еще Анна не видела, чтобы Тод так на нее смотрел. Эта пугающая ярость в глазах делала его опасным незнакомцем. И если Рассел останется, то, может быть, утихомирит Тода.

— Думаю, тебе действительно лучше уйти, Рассел, — проскрежетал Тод.

Самоуверенный директор прямо на глазах превратился в испуганного зверька. Он торопливо направился к двери, по пути неловко опрокинув на себя остатки шампанского.

— Конечно, конечно, — пробормотал Рассел и, чувствуя необходимость добавить еще что-нибудь, произнес: — Хорошо провел время в Румынии, Тод?

Тод почувствовал, что к нему возвращается самообладание, и заставил себя вспомнить, что Рассел и Саския — их давние друзья.

Но разве можно оправдать поведение Рассела по отношению к Анне? Он, Тод, определенно не оказался бы в такой щекотливой ситуации. Вряд ли и Саския стала бы принимать его в столь двусмысленной обстановке.

Тод посмотрел в виноватые глаза друга и вымученно улыбнулся.

— В Румынии все прошло прекрасно, — коротко ответил он. — Но я не виделся с семьей больше месяца, и мне бы, естественно, очень хотелось поговорить с Анной наедине. Надеюсь, ты не возражаешь? Думаю, скоро увидимся.

Тод, отправившийся проводить Рассела, вернулся не скоро, и только после того, как прекратились повторяющиеся звуки открывающихся и закрывающихся дверей, Анна поняла, что он заглядывает в каждую комнату с рвением опытного детектива.

Это уж чересчур, подумала она.

Когда Тод вошел в комнату, Анна уселась поудобнее, пытаясь игнорировать совсем новое неприятное чувство, душившее ее.

— Обыскиваешь дом? — поинтересовалась она. — Ты забыл обыскать меня.

Тод принял вызов в ее глазах ледяным взором:

— А если бы обыскал?

Сердце Анны гулко билось в груди. Голос казался более высоким, чем обычно, и предательски дрожал:

— А что ты надеялся найти?

— Кто знает… — ответил он, неопределенно пожав плечами, чувствуя, как их перепалка постепенно превращается в ссору. Но у него уже не было ни желания, ни сил предотвратить ее. — Чего я точно не ожидал, так это найти тебя наедине с Расселом.

Только подергивающийся мускул на лице показывал, что Анна пытается побороть свои эмоции. Она заметила, как он хорошо загорел. Странно, но загар изменил его, сделал немного чужим.

Ей казалось, что перед ней незнакомец, а не тот самый мужчина, за которым она уже десять лет замужем.

— Тебе не следовало вот так обращаться с Расселом…

— А что мне следовало делать? — холодно поинтересовался он. — Безмолвно наблюдать, позволяя тебе увиваться вокруг него, подобно второсортной… — Глаза выражали что угодно, но не восхищение. В его реакции сквозило только осуждение: — Что ты с собой сделала, Анна?

У Анны упало сердце. Так этот короткий неодобрительный вопрос и есть оценка результатов ее упорного труда в течение нескольких недель? Она съела столько сельдерея и моркови, что заставила бы любого кролика в Южном Гэмпшире позеленеть от зависти. Она плавала, прыгала и пыхтела на занятиях по аэробике. И что же в награду? Ее муж стоит и смотрит на нее холодным, осуждающим взглядом?

Она подавила разочарование:

— Тебе не нравится моя внешность, Тод?

— Я не понимаю, что могло вдохновить тебя на такие радикальные изменения, — медленно произнес он. — Надеюсь, не Рассел?

Анна уставилась на него в неподдельном изумлении:

— Рассел? При чем тут Рассел?

— Уверен, что началось все с него. Подумай об этом. Разве женщина, пустившаяся в любовную интрижку, не теряет интерес ко всему, кроме предмета своего вожделения? Включая и еду.

— Ты думаешь, я голодаю потому, что влюбилась в Рассела? — Она чуть было не засмеялась над абсурдностью предположения, но что-то в его лице остановило ее. — Ты ведь говоришь не серьезно?

— Нет?

Тод развернулся, и Анна подумала, что он собрался уйти из дома, но потом поняла, что он просто хотел подойти к бару и налить себе виски — муж всегда так делал, получая плохие новости.

Когда он повернулся, его лицо было темнее ночи, а взгляд — совсем чужим. За все те годы, что они женаты, Анна ни разу не видела Тода в таком состоянии.

Он отхлебнул виски и не спеша поставил свой стакан на камин.

— Не строй из себя оскорбленную невинность, Анна, — не мигая произнес он. — Что же, по-твоему, я должен думать? Я неожиданно возвращаюсь и нахожу тебя пьяной…

— Я не пьяна, — произнесла она с достоинством и вдруг икнула. — Хорошо, я выпила несколько бокалов шампанского…

— Несколько? Ты растянулась на диване, поглаживая щеку Рассела! — обвинительно проговорил Тод.

— Я не п-поглаживала его щеку! — запинаясь, ответила она. — Я просто вытерла грязь!

— Просто вытерла грязь? — Его брови взметнулись в насмешливом презрении. — Тогда хорошо еще, что он не запачкал никакую другую часть тела, не правда ли? Или это было только начало?

— Не будь таким грубым!

— Почему нет? — насмешливо сказал Тод. — А я думал, это именно то, что тебе нравится! Ты определенно не высказывала недовольства моей грубостью в ряде случаев перед моим отъездом в Румынию. Что, разве не так?

Анна залилась краской, сообразив, что он намекает на их безумное занятие любовью на столе в его офисе. Но упоминание о Румынии вмиг отрезвило ее. Он оставил ее одну на целый месяц. Так разве теперь она должна просто стоять и молча выслушивать необоснованные обвинения?

Не дождется!

— Что дало тебе право врываться сюда, выстраивать целую кучу беспочвенных и нелепых выводов, заставляя меня оправдываться в том, чего я не совершала? — яростно налетела на мужа Анна. — Кстати, я не так наивна, чтобы думать, будто ты ни разу не распил бутылочку вина с Элизабетой за эти долгие четыре недели.

— Но это совсем другое, — заупрямился Тод.

— И в чем же отличие? — с вызовом спросила Анна.

— Я знаю Элизабету уже…

— Если ты сейчас затянешь свою старую песню о том, что Элизабета тебе как сестра и вас связывает общее детство, думаю, я закричу! — Анна едва сдерживала гнев. — Все сводится к доверию, не так ли? Либо ты думаешь, что у меня с Расселом интрижка, либо нет! А намекать, что мое раскованное поведение с тобой перед отъездом превратило меня в ненасытную нимфоманку, по меньшей мере оскорбительно, Тод Треверс!

Тод сделал еще один глоток виски и поморщился. Разумная и рассудительная его часть признавала, что доля правды в словах жены, безусловно, есть. Так почему же тогда другая его часть упрямо продолжает отказываться выслушать ее доводы?

— Ты очень сильно похудела, — медленно и будто с упреком произнес он.

Анна была на грани истерики.

В действительности потеря веса не так уж много для нее значила. Она сделала это, скорее чтобы доказать, что способна сбросить вес. Доказать обществу, для которого полнота чуть ли не порок, что она может избавиться от подобного недостатка. Да, она похудела, но не так уж и сильно — просто избавилась от лишних килограммов, накопившихся после рождения дочек. И даже не это главное: она теперь неизмеримо комфортнее и увереннее себя чувствует. А еще — здоровее.

— О! Так ты все же заметил! — саркастически произнесла Анна.

— Конечно, заметил! — ответил Тод, растягивая слова и выдержав многозначительную паузу. — А еще ты подстригла волосы.

— Да. — Анна встретила его взгляд, и слова вырвались сами собой, хоть она и презирала себя за то, что нуждается в его одобрении: — А… тебе нравится?

— Мне и раньше нравилось.

Анна угрожающе нахмурилась:

— Это значит «да», Тод? Или «нет»?

Он хотел сказать, что ему нравились ее длинные волосы, когда он мог ловить руками шелковые пшеничные пряди, но с его губ сорвался вопрос:

— Почему ты решила изменить прическу?

Анна широко раскрыла глаза.

— Но я думала, что тебе хочется перемен! — сказала она с видом победителя. — И, когда я робко пробовала возразить, ты разбил в пух и прах все мои доводы!

— Это совсем другое дело!

— Чем другое? — простонала Анна. — Именно ты сказал, что мы погрязли в рутине. Тод, твои слова, не мои! Ты заварил всю кашу, а я просто задумалась. Посмотрела на себя со стороны после твоего отъезда, и мне не понравилось то, что я увидела. Нисколько не понравилось! Я жила вне времени!

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я оставалась той же девочкой, которую ты встретил в ночном клубе десять лет назад! Та же Анна с той же прической и макияжем! Единственное отличие в том, что я прибавила шесть килограммов к своим бедрам и ягодицам!

— Но для меня это не важно, — нежно ответил Тод.

— И для меня никогда не было, — последовал искренний ответ. — Пока ты не пригласил меня на обед…

— О Господи! — воскликнул Тод, понимая, что она собирается сказать. — Как может такая умная женщина позволить болтовне двух неудовлетворенных ревнивых дешевок так повлиять на себя?

— То, о чем мы говорим, не имеет ничего общего с умом, Тод. Все это чепуха! Они были совершенно правы! Да они просто оказали мне услугу! Я выглядела ужасно — совсем не та женщина, на которой, по всеобщему мнению, может быть женат такой мужчина, как ты!

— Анна…

— Нет! — Анна затрясла головой, растрепав новую прическу. — Пожалуйста, дай мне сказать! Я была просто милой Анной. Послушной Анной. Маленькая заботливая домашняя женушка. Вечно торчащая у плиты мамочка. Ведь правда! Ты говорил о том, что будет, когда девочки вырастут и станут более независимыми, и я задала себе тот же вопрос. И я испугалась, Тод!

Новая, похудевшая Анна казалась ему незнакомкой, даже этот страх в ее голосе никак не ассоциировался с прежней женой. Она родила девочек, когда сама была практически еще подростком. Это выбило бы из колеи многих даже более опытных женщин, но не Анну. Она перенесла все муки родов терпеливо и стойко.

Тод недоверчиво сузил глаза:

— Ты? Испугалась?

— Да, испугалась! У тебя есть работа, у тебя всегда останется твоя работа…

— Не обязательно.

— О, Тод, — вздохнула она. — Не забывай, что ты говоришь со мной. А я прекрасно тебя знаю! Я знаю, как ты устроен! У тебя постоянная потребность в успехе, не имеющая ничего общего с зарабатыванием денег. Ты уже давно заработал достаточно, чтобы мы прекрасно прожили до конца своих дней. Я права? Но тебя это не устраивает. И так будет всегда. Что бы ни случилось, Тод, работа — главное в твоей жизни, уж такой ты есть. Успех приносит тебе радость, как ничто другое. И я подумала — что станется со мной? — Анна перевела дыхание. — Когда девочки поступят в университет, или будут убирать навоз в конюшнях, или возглавлять компанию, или какой там еще жизненный путь они выберут, что должна делать Анна? Особенно если она заперта в какой-то Богом забытой, грязной деревенской дыре. Чем, ты думаешь, ей заниматься?

Голос Тода смягчился:

— Нам совсем не обязательно переезжать в деревню, ты же знаешь, тем более, если ты решительно против.

Но Анна покачала головой:

— О, нет! Я не могу противиться тому, что лучше для всех, включая и меня. Правда, я не люблю перемен. С радостью попытаюсь, но, пожалуйста, не возражай, если я пожелаю вносить изменения и в свою жизнь.

Тод улыбнулся:

— Так вот к чему потеря веса? Просто изменения в имидже?

То, с каким облегчением он это сказал, наполнило Анну злостью. Она была так рассержена, что с трудом подбирала слова:

— Как… как ты смеешь говорить таким снисходительным тоном! Это не просто пустые слова, Тод!

Тод скрестил руки на груди, наклонив голову, изучая ее, а потом кивнул, будто к нему пришло неожиданное решение:

— Понял. Думаю, мы неправильно разыграли сцену моего возвращения домой, да, солнышко? Наверное, нам следует начать с самого начала…

— Как если бы ты не застал меня в «интимной» и «компрометирующей» обстановке с Расселом? — с издевкой произнесла она.

Его губы сжались. Зачем опять говорить об этом?

— Давай не будем, Анна, — попросил он. — Я допускаю, что твои намерения могли быть вполне невинными. — Тод вспомнил ее растерянный вид, но решительно отбросил неприятные мысли. — Однако смею предположить, мотивы Рассела были совершенно иными.

— Почему?

Тод взглянул на нее темными глазами собственника:

— Для начала потому, что он мужчина.

— С мозгами, находящимися где-то в районе брюк, так надо понимать?

— Анна! — запротестовал Тод, и она могла бы посмеяться над обескураженным выражением его лица, если бы тема разговора не казалась ей столь опасной. — Где ты нахваталась таких выражений?

— В реальном мире, — мрачно произнесла Анна. — В том самом мире, который был скрыт от меня на протяжении всей моей взрослой жизни!

Взгляд Тода внезапно стал проницательным, все мысли о Расселе испарились при догадке о том, что лежало в основе страдания Анны.

— А чему еще ты там научилась? — тихо спросил он.

Настало ее время, момент настоящей независимости, и она собиралась использовать каждую секунду. Анна безмятежно улыбнулась, и голос ее смягчился:

— О, думаю, ты очень удивишься, когда я скажу, чем занималась в твое отсутствие, как много узнала за последние недели, Тод.

В серых глазах мужа мелькнула подозрительность.

— И чем именно?

Она усмехнулась, по-своему поняв осторожность его вопроса, и голова закружилась от предчувствия того впечатления, которое произведут ее слова.

— Совсем не тем, о чем ты подумал, если опять вложил столько сомнения в свой голос! — проворчала Анна. — Саския запечатлевала на пленке все изменения в моей фигуре и выполняемую мной программу упражнений за последние недели, а я связалась с отделом питания «Премиум»…

— Это какая-то разновидность загадки? — нахмурился Тод.

— И результат нашей тяжелой работы появится на полках через несколько недель! — закончила она, игнорируя его вопрос.

— Не могли бы вы объяснить поподробнее, миссис Треверс?

Анна улыбнулась, ее глаза засияли от нервного возбуждения.

— Конечно, дорогой! Я говорю о книге. О книге новой диеты, которая скоро станет бестселлером. Вот о чем я говорю!

— Книга о диете? — медленно повторил Тод.

— Да! Она называется «Советы «Премиум» — волшебный способ сбросить вес с Анной Треверс». — Видя, что он до сих пор крайне растерян, она решила продолжить: — Именно ты высказал предположение, что мне нужно делать карьеру. Теперь она состоялась! Разве ты не понимаешь, о чем я говорю? Я написала книгу, Тод! И скоро стану знаменитой!