Поиск-81: Приключения. Фантастика

Евгений Филенко ИСХОД Фантастический рассказ

Прозрачным летним утром Вениамин Федорович Утюгов, работник умственного труда, слез с высоких ступенек пригородной электрички прямо в высокую влажную от росы траву. В правой руке он держал пустую корзину, застланную вчерашней газетой, в левой — капроновую сумку с провиантом.

Электричка гукнула и унеслась. Вениамин Федорович стоял неподвижно и озирался.

Пора, очевидно, пояснить, что так называемую вылазку на природу Утюгов совершал впервые за последние пятнадцать лет, иначе говоря — с момента окончания средней общеобразовательной школы с математическим уклоном. На тридцать третьем году рано проявившаяся у Вениамина Федоровича склонность к полноте перестала быть только склонностью. Утюгов попытался было заняться волейболом, но выяснилось, что он панически боится пущенного в его сторону со второй космической скоростью волейбольного мяча. Бег по утрам также пришлось оставить, поскольку город просыпался раньше, чем Утюгов, а наш герой не выносил любопытных взоров.

До нынешнего утра Утюгов боролся с гиподинамией тем, что возвращался с работы пешком. На вылазку в лес, да еще в одиночестве, его подвигнули разговоры коллег и родственников о невиданном урожае грибов. Вениамин Федорович любил грибы.

Стоя совершенно один, лицом к лицу с шумящим на низкой ноте лесом, он чувствовал себя Давидом, готовящимся сцепиться с Голиафом. В отличие от Давида Утюгов был одет в джинсы, заправленные в кирзовые сапоги, в толстый свитер ручной вязки и застегнутую на все пуговицы штормовку. Утро было теплым, день обещал стать изнурительно знойным, но Вениамин Федорович не спешил облегчить свое боевое убранство. Он опасался комаров.

Неторопливо углубился Утюгов в чащу. Вскоре он набрел на гигантскую россыпь поганок и кропотливо выбрал ее всю. Дело в том, что Утюгов любил грибы, но видел их чаще всего в готовом к употреблению состоянии. Теоретически он допускал существование ядовитых грибов и даже проводил различие между грибом и мухомором. Но изощренное коварство поганок осталось для него тайной за семью печатями. Поэтому он, довольный собой и обрадованный легким успехом, продолжал свое движение вперед.

Неожиданно для себя Утюгов очутился на небольшой полянке, залитой солнцем. Он тут же решил отдохнуть и съесть одно яйцо вкрутую. Сколько он знал из рассказов бывалых людей, так на его месте поступил бы всякий грибник. Присев на пенек, Вениамин Федорович огляделся. В его умиротворенном сознании всплыло слово «благодать». Почему-то захотелось лечь прямо в траву, раскинуть руки и глядеть в густо-синее небо, вдыхая полной грудью запахи леса и слушая гудение далеких от цивилизации медоносных насекомых. Полянка была действительно хороша, и ее дикого совершенства не нарушал даже притулившийся в кустарнике космический корабль.

Вениамин Федорович извлек из целлофанового пакета яйцо, тщательно очистил от скорлупы и посыпал солью. В глубине леса стучал дятел, а другие птицы перекликались неведомыми слуху заклятого горожанина голосами.

Из космического корабля вышел инопланетянин. Утюгов решил, что с набитым ртом приветствие прозвучит несколько двусмысленно, поэтому он привстал и поклонился.

— Здравствуйте, гуманоид, — произнес инопланетянин. Потом осторожно осведомился: — Не помешаю?

— Нет, что вы, — смущенно сказал Вениамин Федорович. — Может быть, я… Э-э… некоторым образом?..

— Пустяки, — сказал инопланетянин.

— Присаживайтесь, — вежливо предложил Утюгов. — Хотите бутерброд?

— Спасибо, я только что перекусил.

Инопланетянин сел на соседний пенек напротив Утюгова. Они доброжелательно разглядывали друг друга. Вениамин Федорович испытывал симпатию к пришельцу. Тот и впрямь выглядел располагающе. Он был облачен в тогу из отливающей серебром ткани, из складок которой высовывались его конечности, — Утюгов насчитал их не менее десятка. На приятном, слегка печальном лице нежно-зеленого цвета симметрично в три ряда располагались фасеточные глаза и хоботок вместо носа. Рот находился в месте соединения головы с телом и был плотно закрыт, хотя пришелец охотно поддерживал беседу.

— За грибами? — предупредительно спросил Утюгов.

— Какое там… — со вздохом сказал пришелец и махнул руками.

Он был явно чем-то раздосадован, и Вениамин Федорович проникся к нему сочувствием.

— Сломался? — кивнул он на космический корабль.

— Он-то в порядке, — уклончиво ответил пришелец. — Только что из капремонта, двигатель — зверь. Гравитационный, — прибавил он со значением.

— Сверхсветовую выжимает? — деловито спросил Утюгов.

— Еще бы, — мгновенно упавшим голосом проговорил пришелец. — Пробег двадцать килопарсеков…

Они посидели, помолчали.

— Послушайте, гуманоид, — сказал инопланетянин. — Разве вас не удивляет, что я свободно изъясняюсь на вашем языке? И притом с закрытым ротовым отверстием?

— Нет, что вы, — заверил его Вениамин Федорович. — Изъясняйтесь, пожалуйста, как вам удобнее. Я же понимаю — телепатия…

Глаза инопланетянина увлажнились.

— Мы прибыли в вашу звездную систему тысячу лет назад, — с горечью сказал он. — У нас постоянная база на обратной стороне Луны. Тысячу лет — слышите? — тысячу лет мы исследуем вашу цивилизацию, а вы… — его телепатический голос сорвался в сдавленное рыдание.

— Ну, разве так можно, — участливо сказал Утюгов. — Стоит ли… С кем не бывает…

Пришелец извлек из складок одеяния носовой платок необычной формы и звучно высморкал в него хобот. Он скорбно молчал. Вениамин Федорович, изнывая от желания помочь собрату по разуму, прикончил еще одно яйцо, собрал скорлупу в пакетик и положил в корзину, как предписывалось уставом Общества друзей леса.

Перед зеленоватым лицом пришельца возникло светящееся плоское пятно, отдаленно напоминающее блин. Оно приняло очертания другого инопланетянина, но значительно меньших размеров. «Телесвязь с применением лазерной голографии», — догадался Утюгов и с любопытством стал присматриваться.

— Приветствую тебя, Сто Третий, — сказал голографический пришелец. — Я нахожусь в Южной Америке, в районе Укаяли. Подготовка к отлету завершена. Осталось демонтировать станцию интергалактической связи. Какие будут распоряжения?

— Немедленно стартуй к базе, Восемьдесят Второй, — сказал печальный собеседник Утюгова. — А станцию можешь бросить к чертям…

— Приступаю к исполнению, — отрапортовал южноамериканец и пропал.

— Видали? — с гордостью спросил пришелец. — Объемное изображение!

— Да, замечательно, — сказал Вениамин Федорович. — Одно слово — голография.

— Но принцип развертки луча! — в отчаянии возопил пришелец. — У вас таким и не пахнет!..

— Еще бы, — понимающе произнес Утюгов. — Надо полагать, ваша цивилизация в техническом отношении превосходит нашу на несколько порядков.

Инопланетянин мысленно взвыл и окончательно сник.

— Сто Третий, — позвал его еще один соплеменник, внезапно появившийся между ним и Утюговым. — Нахожусь на Шпицбергене, готов к отлету. Как поступить с гиперпространственным вездеходом? Его место на борту гравиплана занято образцами руд и минералов.

— Где вы его оставили? — равнодушно спросил Сто Третий.

— В двадцати милях от ближайшего населенного пункта. Вероятно, он будет обнаружен прежде, чем его занесет снегом.

— А, все равно, — сказал пришелец. — Пусть валяется.

— Торопитесь? — мягко опросил Утюгов.

— Да, срок командировки истекает, — проговорил Сто Третий. — Не миновать мне выговора с занесением…

— Может быть, еще обойдется, — попытался утешить его Вениамин Федорович. — Ну, пожурят… Не звери же они, в конце концов, должны понять!

— Что понять?! — исторг из самых недр своей исстрадавшейся души Сто Третий. — Что?!

Он обратил свое лицо, от волнения заметно поголубевшее, к Утюгову.

— Но вы-то, вы понимаете, что я инопланетянин? — воскликнул он. — Я прибыл к вам с другого конца Галактики, я телепат, живу десять тысяч лет, из которых тысячу бездарно потерял здесь… Я не гуманоид, наконец! Вы можете меня потрогать, я действительно существую, черт возьми! И не сметь — слышите! — не сметь называть меня уткой, этой гнусной яйцекладущей водоплавающей!!!

Он уронил подобие головы на стиснутые в порыве отчаяния руки и зашелся в судорожном всхлипе, сквозь который до Утюгова донесся обрывок мысли: «Да еще газетной… из дрянной бумаги с отвратительными по качеству знаками…»

Утюгов протянул руку и коснулся вздрагивающего плеча пришельца.

— Ну, не стоит, право… — смущенно пробормотал он. — Быть может, мой скромный вклад в развитие межгалактических культурных связей… Быть может, я могу чем-либо…

— Поздно, — неожиданно спокойно сказал Сто Третий. — Вы мне, признаться, симпатичны, незнакомый гуманоид, и мне почему-то кажется, что вы искренне хотите мне помочь. Кто знает — возможно, вы даже понимаете, что я и в самом деле пришелец из другого мира, хотя я давно уже перестал верить в гибкость человеческого разума… Тысячу лет назад мы прибыли сюда, чтобы проследить становление гуманоидной цивилизации и попытаться установить с ней плодотворные контакты, помочь ей пройти свой путь к совершенству быстро и без ошибок. Мы кружили над городами, над огромными площадями с невероятными скоплениями людей, над кровавыми сражениями, но вы не поднимали к небу лиц… Мы приходили в ваши дома, но вы отгораживались от нас религией, открещивались, отплевывались через левое плечо.

Потом вы увидели наши гравипланы и немедленно назвали их предметами кухонной утвари — это нашу-то совершеннейшую технику… Мы лезли вам на глаза настойчиво, назойливо, но вы не верили в нас, глядя в упор! Вы называли нас чучелами, переодетыми авантюристами и, наконец, «зелеными человечками»! Вы осмеивали всех, кто отваживался объявить о нашем существовании, научно отвергали саму возможность нашего пребывания на этой несуразной планете! Находились даже такие, кто вообще провозглашал вашу расу венцом мироздания, единственным в Галактике носителем разума! Это ли не обидно, когда мы тысячу лет только и делаем, что пытаемся обратить на себя ваши затуманенные недоверием и эгоцентризмом взоры!

— Отчего же, — с достоинством заметил Утюгов. — Лично я вполне допускаю, что где-то в безднах Вселенной есть разумные существа, вероятно, не слишком похожие на нас.

— В каких безднах?! — застонал Сто Третий. — Вот оно, разумное существо, сидит рядом с вами! Само к вам пришло из бездн Вселенной, а вы от него отбрыкиваетесь. Да еще уткой обзываете…

— Я никогда не обзываюсь, — заявил Вениамин Федорович. — Это признак низкой культуры поведения.

— Все вы такие воспитанные… — проворчал пришелец. — В общем, улетаем мы от вас. Живите, как знаете. Не хотите гравитационных двигателей — не надо. Наше дело предложить.

Он выпростал из тоги самую нижнюю хватательную конечность и звучно щелкнул короткими пальчиками. Перед ним веером расположились в воздухе шесть инопланетян. Очевидно, Сто Третий был тут за старшего.

— Срок истекает, — сказал он своим подчиненным. — Улетаем через полчаса.

— Но мы не все еще демонтировали, — запротестовал один из пришельцев. — У нас энергетическая подстанция не отсоединена от геотермальных приводов…

— А я вообще не могу взлететь — отсырели генераторы у летающей тарелки…

— Не сметь называть гравиплан тарелкой! — завопил Сто Третий. — Бросайте все как есть, и чтобы через полчаса нижних конечностей ваших здесь не было!

— Но требования конспирации… — робко возразил тот, которому не на чем было улетать.

— Наплевать, — устало сказал Сто Третий. — Даже если найдут что-нибудь, все равно не поверят. Припишут инженерному гению изобретателей-самоучек древности… А тебя, Сорок Шестой, пусть подберет Семьдесят Пятый. И пусть пройдет над Европой на бреющем, — со мстительным злорадством добавил он.

— Приступаем к исполнению, — четко, в одну мысль, протелепатировали пришельцы и сгинули.

Сто Третий и Вениамин Федорович остались вдвоем. Утюгов в растерянности извлек бутерброд с колбасой. Подумав, он достал еще один и предложил пришельцу. Тот взял его тремя руками и негромко излучил благодарность.

Припекало. Вениамин Федорович наконец-то отважился расстегнуть штормовку.

— Хотите, я приду завтра на работу, — в порыве самопожертвования сказал он, — и всем объявлю, что видел вас, имел с вами, некоторым образом, контакт?

— Не стоит, — обреченно сказал пришелец. — Не поверят. Были прецеденты.

— Да, пожалуй, не стоит, — согласился Утюгов.

Сто Третий съел бутерброд и с признательностью посмотрел на Вениамина Федоровича. Ему вдруг захотелось напоследок сделать для людей что-нибудь хорошее, запоминающееся.

— У вас в корзине грибы ядовитые, — сказал он.

— Как? — поразился Утюгов. — Неужели? Не может быть!

— Да уж поверьте мне. Все-таки тысячу лет здесь живу, знаю.

Вениамин Федорович с глубочайшим сожалением высыпал содержимое корзины в траву.

— А этот грибок ничего, — сказал Сто Третий и вытащил из кучи маленький толстопузый боровичок. — Хорош?

— Хорош, — не без гордости согласился Утюгов.

— Подарить вам универсальный грибоискатель? — вдруг спросил пришелец.

— Ну, что вы… — смутился от неожиданности Утюгов. — Я не заслужил…

— Берите, берите, — сказал Сто Третий и сунул ему в руку коробочку с прозрачной крышкой и маленькой стрелкой, неведомо как державшейся внутри прибора в подвешенном состоянии. — Нажмете сюда — и он вам грибы укажет. А этот рычажок трансформирует прибор в универсальный возвратоискатель. Не ровен час, заблудитесь…

— Большое вам спасибо, — с чувством сказал Утюгов. — Я вас никогда не забуду.

Он едва удержался, чтобы не добавить: «и человечество тоже», но решил, что это прозвучит не слишком тактично для такой минуты. Поэтому Вениамин Федорович промолчал, и они просто сидели под ласковым лесным солнышком, пока не подошла пора расставаться навсегда.