Пока не светит солнце

XVII

Вечернее небо, тёмно-синее, как лужица пролитых чернил, выглядывало из-за белых занавесок. Темнота наступала, и даже свет электрической лампочки не мог разогнать её. Мы с Алинкой сидели на кухне, стараясь не замечать окутывающего мир сумрака. Он смотрел на нас множеством невидимых глаз, как будто выбирая себе очередную жертву…

– Что-то рано сегодня стемнело, – сказала Алинка, лениво помешивая чай в жёлтой чашке с отбитой ручкой. Этой чашке было по меньшей мере пятьдесят лет, и раньше она принадлежала деду; таким образом Алинка надеялась посильнее разозлить мертвеца, чтобы заставить его явиться. Рядом с чашками на столе лежала только что открытая коробка печенья.

– Да… рановато, – согласилась я.

Висевшие на стене часы размеренно тикали; минуты неспешно текли, как воды широкой и тихой реки. Мне казалось, что время тянется слишком медленно; хотелось спать: прошлой ночью я спала едва ли больше двух-трёх часов…

– Да ты ложись, – предложила Алинка, – не выспалась ведь вчера. – Я сама твоего деда покараулю.

– Ты только разбуди меня, если он придёт, – сказала я, – и отправилась в комнату, где поджидала меня кровать с прохладными простынями, обещавшая долгожданный отдых моему измученному телу.

Мне приснилось, что я иду вдоль прозрачного ручья, а навстречу мне бежит кошка, – тощая, чёрная.

– Тоня, Тонечка! – зову её я.

Кошка останавливается, смотрит прищуренными зелёными глазами.

Я останавливаюсь; глаза кошки наливаются кровью, и вода в ручье становится алой, кровавой. По тропинке навстречу мне идёт дед; в руке у него нож. Он подходит всё ближе, но я не могу убежать: кошачий взгляд околдовывает меня, и я стою, не в силах пошевелиться. Мёртвая рука со скрюченными пальцами вцепляется мне в плечо; я чувствую холодную сталь ножа, коснувшуюся моей шеи…

Всё кружится передо мной; фигура деда плывёт, её очертания меняются, – и он превращается в Алинку. Я рада, что вижу её, но глаза у неё злые, брови сдвинуты к переносице, – точь-в-точь как у деда. Алинка держит меня и деловито режет мне горло кухонным ножом…

…Проснулась я оттого, что Алинка трясла меня за плечо.

– Вставай… просыпайся, – шептала она. – Дед пришёл.

Спросонья мне было трудно понять, кто хочет защитить меня, а от кого мне надо спасаться; не разобравшись, где сон, а где явь, я вполне могла бы вцепиться Алинке в волосы, – но ей повезло. Я встала и тихо, как тень, проскользнула в кухню, – туда, где меня ждал мертвец.

…Дед сидел за столом, доедая последнее печенье и прихлёбывая чай. На нём была жёлтая майка и серые брюки, – те самые, из могилы. Пиджак он, наверное, где-то обронил, а рубашка была изрезана во время нашей предыдущей схватки. Пол кухни был усыпан крошками; под столом валялись шкурки от колбасы.

Опираясь на клюку, дед поднялся и сделал несколько шагов в нашем направлении. Всё это время Алинка с любопытством разглядывала его.

Руку с ножом он держал за спиной, чтобы мы не догадались о его намерении; потом дед медленно и неуверенно замахнулся, но Алинка жестом остановила его. Неизвестно, что случилось бы дальше, – но тут она задала вопрос, который в данной обстановке казался мне абсолютно неуместным.

– Ну, – спросила она, – как тебя зовут?

Дед уставился на неё, хлопая глазами, как будто вспоминая: и как же, в самом деле, его зовут?

– Майкл, – сказал он наконец каким-то странным, молодым голосом, совсем не похожим на его бас.

– Ты откуда сюда явился?

– Из Лондона.

– А по-русски почему говоришь?

– Ну… я же дух. Духи вообще не говорят. Я общаюсь с вами телепатически, а ваше сознание интерпретирует мои сообщения, представляя их в виде слов вашего родного языка.

– Ни фига себе, – удивилась Алинка. – А почему в таком виде?

– По той же причине. У духов нет облика… по крайней мере, в человеческом смысле этого слова. Ваше сознание интерпретирует информацию и выбирает из памяти то, что вам наиболее близко и знакомо. В данном случае вы видите деда с ножом, потому что ожидали его увидеть. Если бы ждали кого-то другого, – увидели бы его…

– Как ты сюда попал? – спросила я, осмелев.

Фигура деда сделалась размытой, его черты задрожали и поплыли. Теперь, когда мы знали, что это не дед, интерпретатор информации давал сбой.

– Не знаю… Случайно закинуло. Я умер вчера.

– Как умер?..

– Катался на скейте… а тут на меня этот выскочил… из-за угла… на своём грузовике. И – шарах! Весь день блуждал в каком-то сером тумане, пока наконец сюда не выбрался. А это что за место?

– Квартира. Мы здесь живём, – сказала Алинка, – хотя она и была здесь всего лишь гостьей.

– Вот как… А можно мне тоже с вами поселиться?

– Ну, знаешь ли… – Алинка взяла незадачливого духа за плечи и развернула в сторону выхода. – Здесь нам и самим тесно. Лучше иди-ка ты отсюда, Майкл, пока я тебя не упокоила. И больше не пугай людей. Хотя постой… – она внезапно остановила гостя, как будто вспомнив о чём-то важном. – Ты вчера в этой квартире был? И два дня назад? И на прошлой неделе?

– Нет, я же только вчера умер.

– Получается, в предыдущие ночи сюда приходил другой дух?.. И кто же это был?

– Не знаю. Но точно не я. Может, и в самом деле дед пакостит…

Мы с Алинкой переглянулись. Это означало, что дед, – или тот, кто принимал его облик, – придёт опять, – и неизвестно, закончится ли это когда-нибудь…

– А колбасу ты зачем съел? Разве духи едят? – спросила я Майкла.

– Вообще-то нам это ни к чему, – ответил он, – но мне приятно вспомнить ощущения, которые я испытывал, когда у меня было тело. Я ведь только вчера умер… а от старых привычек отвыкнуть непросто. Кстати, колбаса у вас вкусная, а вот печенье не очень… чёрствое какое-то. И повидло в нём гадкое.

…Мы расстались с Майклом почти друзьями; напоследок Алинка дала ему несколько советов о том, как следует вести себя в загробном мире. Проводив его до дверей, мы с чувством выполненного долга легли спать, а когда я проснулась, уже взошло солнце.

Золотисто-розовые лучи скользили по стене, превращая выцветшие обои в сказочную роспись; ложились на пол – и квадраты потёртого линолеума сверкали, как драгоценные камни во дворцах… Я всегда любила солнце. Оно охраняло меня лучше, чем королевская стража; теперь, когда наступил рассвет, в этот дом невозможно было проникнуть ни одному призраку…

Алинка сидела в кресле и читала, тихонько перелистывая страницы толстенной книги. На обложке было написано: "100 способов упокоить мертвеца".

– Где ты только такие книги берёшь? – спросила я, удивлённо рассматривая толстый том.

– Это мы написали, – смущённо пояснила она, – мы с Владом, – ты его не знаешь…

– Что, разве сейчас такое печатают?.. – удивилась я.

– Мы сами и напечатали… в одной небольшой типографии. Всего 100 экземпляров… остаток у меня дома лежит.

– Ну, ты даёшь… А я и не знала, что работаю вместе с писательницей.

– Одним из моих величайших достоинств, сверкающих, как бриллианты в драгоценной короне, несомненно, является скромность, – сказала Алинка, по-видимому, цитируя кого-то.

– А зачем ты читаешь, если знаешь, что там написано?

– Иногда не мешает немного освежить память, – сказала она, любовно гладя чёрную обложку.

– Ну, как прошёл остаток ночи? Как спала? Не приходил Майкл? Я всё думала: а вдруг он опять вернётся… – забросала я её вопросами.

Алинка захлопнула книгу и смотрела на меня непонимающими чёрными глазами.

– Какой Майкл? – спросила она.

– Ну, тот, который приходил ночью.

– Никто сюда ночью не приходил…

Теперь она выглядела растерянной, как будто и в самом деле не знала, о чём идёт речь.

– Не приходил, значит? – прищурилась я. – А кто печенье со стола сожрал?

– Печенье я доела, – потупила глаза Алинка. – И колбасу тоже. Мне было скучно ждать твоего деда, вот и пыталась скрасить досуг. Два чайника чая выпила, представляешь?…

– Эх… Ну, ничего страшного, мне не жалко. Для тебя – не жалко. Вот если бы это был он, – тогда да…

– Вообще-то ночь прошла на редкость тихо, – подытожила Алинка. – Я сидела и читала… ну, ещё и ела немного. А больше ничего не было. Ты с вечера как завалилась спать, так и дрыхла до самого утра.

Услышанное было для меня откровением.

– Так, значит, не было никакого Майкла?.. – еле смогла выговорить я.

– Значит, не было. Выходит, это тебе приснилось, – и он, и дед…

– Но… этого просто не может быть. Я же помню, как ты меня разбудила. Мне снился совсем другой сон, – о том, как я шла вдоль ручья, – и встретила Плутонию… и деда. А потом ты перерезала мне горло. А потом я проснулась от того, что ты трясла меня за плечо… – я чувствовала, что мои слова звучат неубедительно, но ничего не могла с собой поделать.

– Ложное пробуждение… кажется, так это называется, – сказала Алинка тоном врача, сошедшего со страниц медицинского справочника.

– Ну ладно, – согласилась я, подумав. – Пусть всё так, как ты говоришь. В этот раз, предположим, ты съела колбасу и печенье, – а раньше? Кто суп съел вчера? Кто поставил его на плиту, разогрел, кто хлебными крошками пол засыпал? Такое не в первый раз случается…

– Не знаю. Возможно, ты сама и съела. Может, ты лунатик? Спишь и ходишь во сне… А возможно, никто не ел. Может быть, тебе это приснилось. Ты же сон от яви не отличаешь, – мы с тобой убедились сегодня. – Алинка немного подумала и продолжала: – Твоя беда в том, что утром ты начисто забываешь момент пробуждения. Не всегда, – но и этого хватает, чтобы превратить жизнь в кошмар… Ты встаёшь, готовишь себе завтрак, собираешься на работу, – и совершенно не помнишь, когда именно ты проснулась, где кончается сон и начинается явь. Дед приходит к тебе во сне, ты во сне его убиваешь, режешь труп, прячешь куски на балконе… или где там ещё, – и они каждый раз исчезают, когда начинается день! Вспомни: ведь так?.. Ты ведь только по ночам их видишь?..

– Да, только ночью и в сумерках, – упавшим голосом произнесла я. – Пока не светит солнце.

Повисло неловкое молчание. Я старалась не смотреть Алинке в глаза; мне было стыдно, – как будто я совершила какой-то на редкость гадкий поступок. Я заставила её поверить в визиты мёртвого деда, притащила сюда, – и всё кончилось пшиком, – бесславно и глупо…

– Но однажды, – когда приходил отец Николай, – я видела деда днём. Вернее, его лицо. Расплывчатое, в дымке, – вспомнила я. – И старуху с клыками. И бесов. Они говорили со мной…

– Галлюцинация, – уверенно констатировала Алинка.

– Значит, вчера мне тоже всё приснилось?.. Выходит, дед ко мне не приходил, на Плутонию с клюкой не бросался, она не убегала в подвал, а Барсик мирно проспал всю ночь где-нибудь на скамейке? Так, что ли?..

– Этого я не знаю. То, что дед не приходил, – это точно, а вот что было с Тонькой… Мы ведь не знаем, когда именно ты проснулась. Возможно, дед померещился тебе ночью, ты встала, открыла дверь, Тонька выскочила в коридор и сбежала… а дальше всё было так, как ты рассказывала. А может быть, тебе приснилась вся эта история, от начала до конца, и Тонька в подвале не была. Жаль, она рассказать не может… Если хочешь, спроси Леонидовну: ловили вы с ней кошку или нет?

– Легко сказать: спроси… Она же решит, что я ненормальная! – испугалась я. – Расскажет всему подъезду. У неё язык, как помело.

– Ну, тогда подожди пару месяцев. Если у Тоньки будут котята, – значит, всё правда, а если нет, – то тут бабка надвое сказала… Только тогда я, наверное, вашего Барсика домой возьму. Давно хочу котят. – Алинка мечтательно улыбнулась, представив своё хвостатое семейство: счастливую мать Плутонию и несколько чёрных комочков, прижавшихся к её тёплому боку…

– Что же мне теперь делать?..

Этот вопрос тревожил меня больше всего. Мне было неприятно, что я опозорилась перед Алинкой, наврав ей с три короба, – хотя и ненамеренно, – но самое ужасное было не в этом, – а в том, что следующей ночью дед, возможно, придёт опять. И в другие ночи тоже. Плевать, что это сон, – от того, что я это знаю, мне не станет менее страшно…

Алинка задумалась; улыбка сошла с её лица, и теперь оно было на редкость серьёзным, – я не часто видела её такой.

– Давно хотела спросить, – наконец проронила она, – что с дедом-то было? Ну, при жизни?

– Да всё то же и было, – неохотно ответила я. Мне не хотелось говорить о нём.

– С ножом бросался? Кошек клюкой гонял?..

– Всё было, – мрачно сказала я, опустив глаза.

– Умер-то как? Своей смертью?

– Своей… Понимаешь, Алинка… мама говорила, что много лет назад он был другим. Что во всём виноват не он, а его болезнь. Но я его другим не помню. Иногда сумасшедшие бывают агрессивными… иногда, наверное, нет. Но нам не повезло. Врачи предлагали отправить его в больницу… но мама его жалела. Ему что-то казалось… он мог накинуться на любого, кто входил в его комнату, – а перед смертью вообще не узнавал никого…

– Говорят, психические болезни передаются по наследству, – глубокомысленно заметила Алинка. – Возможно, он потому к тебе и приходит, что ты унаследовала… что-то от него?..

Я молчала.

– Значит, так, – продолжала она. – Выхода у тебя теперь ровно два. Первый – обратиться к врачам…

– К каким ещё врачам? В дурку, что ли?.. Это что же… что же это теперь получается… я… того?..

– Возможно, и "того", – согласилась Алинка. – Ну и что? Ты думаешь, я не "того"? Да ты посмотри на меня! Я же кошку магии учила. Как ты думаешь, что сказали бы люди, если бы узнали?.. И бросать, кстати, не намерена. Просто я Тоньку хорошо знаю, – она способная, только вот характер не очень… Да мы, по большому счёту, все здесь "того". Об этом ещё Льюис Кэрролл писал. Вот посмотри хотя бы на Леонидовну. Что, по-твоему, она не "того"? Или вот отец Николай, который в твоей квартире бесов гонял, – скажешь, не "того"?

– Ну, не знаю… – промямлила я. – Аргументы Алинки были слишком вескими, чтобы против них возражать.

– А ведь живём как-то, не умираем. Приспособились. И ты жить будешь.

– Ну ладно, – сказала я, – а какой второй выход?

– Осознать себя во сне.

– Это как?..

– Ну, во сне понять, что ты спишь, – что здесь непонятного? Вот придёт к тебе твой дед ночью, а ты подумаешь: "дед мой восемь лет назад умер; раз я вижу его, значит, это сон". А дальше делай что хочешь. Но лучше всего тебе от него уйти, потому что он будет пытаться тебя напугать. Они, мёртвые, часто так делают… Кстати, это, может быть, и не твой дед вовсе. Просто кто-то превращается в него. Какой-то дух. Во сне это нетрудно. И ты научишься.

– Подожди, подожди, Алинка, – от обилия информации у меня голова шла кругом. – Если дед приходит во сне, – значит, он – плод моего воображения? Какие же тогда духи, мёртвые?… О чём ты говоришь?!

– Сны – не воображение, – серьёзно сказала Алинка. – Да и галлюцинации – не просто картинки в голове, но об этом потом. Сейчас мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов… нужно узнать ещё кое-что.

– Ну, давай.

– В ту ночь, когда ты убежала за кошкой, дед тебя не преследовал? Ведь нет?..

– Нет.

– Вспомни: видела ты деда где-нибудь ещё, кроме своей квартиры… после его смерти, разумеется?

– Да вроде бы нет… не видела.

– А когда ночевала вне дома, он к тебе приходил? В командировке или в гостях?..

– Нет.

– Отлично! – Алинка просияла. – Похоже, этот дух привязан к месту… то есть к дому. Чтобы отвязаться от него, тебе нужно просто уйти. В следующий раз, как увидишь деда во сне, выходи в коридор… а оттуда на улицу. Он за тобой не погонится.

– А если погонится? – с недоверием спросила я.

– Да ничего особенного не случится. Ещё один кошмарный сон, и только. Мало, что ли, у тебя их было? – Алинка поправила упавшую на глаза прядь чёрных, словно выкрашенных ваксой, волос и продолжила: – Будет гоняться – утром расскажешь мне. Ещё что-нибудь придумаю.

Мы попрощались, стоя в полутёмной прихожей; Алинке пора было домой, её давно ждали родители, Плутония и несколько ритуалов, которые она собиралась провести сегодня. Дел у начинающей ведьмы было невпроворот, – в сутках едва хватало часов, чтобы закончить их все…

Напоследок она напутствовала меня:

– Ты, главное, будь осторожней, – вдруг и в самом деле ходишь во сне? Колющие, режущие предметы спрячь. В окна не прыгай, – ещё разобьёшься… Лучше сначала попробуй взлететь. Если можешь, значит, и вправду сон… И постарайся никого не убивать и не калечить, даже если на тебя нападут. Если преследуют, – лучше уходи.

Мне показалось обидным трусливо покидать поле битвы, и я сказала:

– Ну и что мне теперь, каждую ночь уходить? Это что же получается… какой-то зловредный дух меня выжил? Из своей квартиры?..

– Да зачем тебе эта квартира, когда ты спишь? – Алинка усмехнулась. – Ты свободна, тебе все пути открыты. Выбирай и лети… Да ты не бойся, всё образуется как-нибудь. Будем надеяться, что ты не лунатик и во сне не ходишь. В будущем, когда пообвыкнешься, можешь с кем-нибудь и подраться, если тебе так хочется… Я просто дала совет на тот случай, если ты встанешь с постели и кого-нибудь примешь за чёрта. Леонидовну, например… – она засмеялась, – весело и беззаботно.

Я проводила её к лифту и вернулась домой. Там меня ждали закипающий на плите чайник, нехитрый завтрак и томик стихов о смерти, зачитанный до дыр. Я попыталась углубиться в чтение, но любимая книга, всегда поднимавшая мне настроение, теперь не радовала. Вздохнув, я поставила книгу на место, рядом с "Теорией электрических цепей", и достала с полки "Сказки народов мира". Мне было грустно, хотя в окна светило солнце…