Пока ваш подросток не свёл вас с ума

Итак, теперь у нас есть нерушимые основы, чтобы понять причины их поступков, базовые принципы, чтобы направлять наши действия, и аккуратная маленькая структура для создания простых планов. Всё, что нам теперь остается, — посмотреть, как это работает на практике, чтобы стало ясно, как все эти кусочки складываются в единую картину.

Как я уже говорил, я не собираюсь давать вам универсального решения, его просто не существует. Я собираюсь показать, как можно использовать эти три элемента (основы, принципы и планы), чтобы найти решение для любой проблемы, с которой вы столкнетесь.

Мы начнем с мелкой стороны бассейна и намочим ноги некоторыми проблемами попроще, а потом будем заходить всё глубже, в более запутанные ситуации, которыми полны ночные кошмары родителей. А закончим мы разговором о волосатых женщинах.

На самом деле не так уж важно, насколько сложна проблема, ведь я хочу показать, что, независимо от того, с чем вы столкнулись, вы можете использовать одни и те же основы, принципы и простые планы, чтобы решить, в каком направлении действовать.

20 Вы — психолог для своей семьи

У меня были веские причины включить в эту книгу множество историй о настоящих семьях. Во-первых, о них гораздо интересней читать. Наша жизнь состоит не только из важных событий. Важные события занимают свое место, и вы непременно найдете множество таких моментов на следующих страницах, но жизнь — это нечто гораздо большее, чем набор фактов. У историй, о которых я говорю, есть начало, середина и конец, и в них есть что-то, что похоже на нас. Именно поэтому истории так помогают в понимании идей.

Вторая причина, по которой я включил в книгу реальные примеры, в том, чтобы научить вас думать, как я, как тот, кто работает психологом. Это не значит, что я хочу заставить вас носить кардиган и часто говорить «угу-м». Меньше всего я бы хотел, чтобы вы начали расспрашивать всех вокруг, «не хотят ли они поговорить об этом». Люди начнут держаться от вас подальше, чтобы ненароком не пристрелить.

Но я и правда хочу, чтобы вы научились думать о семье как о системе, как о совокупности взаимодействующих элементов. Если вы почините одну шестеренку, заработает весь механизм. Поправить здесь, подкрутить там — и ход истории может измениться. Все, что вам нужно сделать, — выяснить, какую часть нужно отрегулировать, а потом посмотреть на произошедшие изменения. Например, вы не можете изменить то, что творится в голове у вашего подростка, но вы можете изменить свою реакцию на это. Ваше поведение, слова, действия полностью под вашим контролем. Если вы сделаете это, то вы получите другую реакцию от них. На любое действие следует ответная реакция — может быть, это будут не ясные и четкие действие и противодействие, как в физике, но реакция точно будет. Все, что вам нужно для того, чтобы изменить систему, — это изменить действия одного человека: ваши действия. Все хорошие семейные психологи понимают это.

Возможно, вам совершенно неинтересно быть семейным психологом, но поверьте, если вы живете в семье — вы уже им являетесь. Каждый божий день вы будете исследовать «динамику семьи» и стараться придумать, как не сбиться с пути. Вы будете посредником в конфликтах и переговорах. Вы будете оказывать помощь и поддержку членам семьи, когда на их долю выпадут испытания или они получат травму. Вы будете стараться понять, как вернуть поезд на рельсы, если он сошел с них, а такое будет случаться время от времени.

Когда у меня возникают проблемы с моими собственными детьми (да, у меня их возникает ничуть не меньше, чем у других), единственный маневр, к которому я прибегаю, — отступить на шаг назад. Я не думаю о своей семье как о своей, я думаю о ней как о любой другой семье, с которой я работаю. Мне нужно на время перестать быть отцом и взглянуть на всё с другого ракурса. Когда обстановка накаляется, гораздо полезнее думать как семейный психолог, а не как родитель. Этот же совет применим и для вас.

Причина в том, что, если вы — семейный психолог, вы думаете, но не даете волю эмоциям. Думать — это хорошо, даже очень хорошо, и большинство из нас редко это делает. Иногда эмоции неизбежны, но вы должны делать нечто большее, чем просто реагировать, если собираетесь без потерь пережить подростковый возраст ваших детей.

Самое главное в работе с семьями в том, что вы должны увидеть, как все части взаимодействуют между собой, как одно событие влечет за собой другое. Как только вы это поймете, вы увидите, где находятся ключевые точки, какие части нужно отрегулировать, а где нужно капнуть немного масла.

Мне бы очень хотелось, чтобы вы думали обо всех случаях, приведенных далее, не как родители, а как семейные психологи. Чем лучше вы это усвоите, тем уверенней будете себя чувствовать со своей семьей. Я также надеюсь, что это поможет вам заметить, как работают основы, принципы и простые планы.

По моему опыту, несмотря на то что все мы разные и уникальные и всё такое, есть основные вопросы и фундаментальные решения, которые являются общими для всех. В моих примерах, я думаю, легко увидеть: чем лучше у нас с общением, тем лучше идут дела. Один очень мудрый семейный психолог по имени Стив де Шейзер однажды сказал: «Сообщения не отправляют, их только получают». За все годы, что я работаю семейным психологом, я не раз убеждался в том, что Шейзер прав. Единственные сообщения, которые имеют значение, — те, которые были получены. Не важно, каково было ваше намерение, важно то, как это намерение было воспринято и понято.

В связи с этим позвольте послать вам сообщение: всегда помните, что вы — лучшие, самые дешевые и преданные психологи, которые только могут быть у вашей семьи.

Надеюсь, вы получили это сообщение.

21 Конфликт поколений (зияющая пропасть)

Информация о пациентах

Семья: Питер и Гейл (родители), Эми (13 лет).

Проблема: Питер и Гейл беспокоятся о психическом здоровье Эми, особенно о влиянии на нее музыки, которую она слушает.

Наверное, лучше всего начать с одной из самых интересных просьб, с которыми ко мне когда-либо обращались. Она была настолько интересна, что я просто потерял дар речи (а добиться этого нелегко).

Эми одевалась в черное и была больше похожа на поклонницу гранжа, чем на гота. Ей было тринадцать лет, она была замкнутой и мрачной и питала глубокую страсть к дэт-метал (death-metal). Для тех, кто с этим не знаком, — это такая интересная разновидность хеви-метал, когда члены группы просто орут друг на друга, пытаясь создать как можно больше шума. В нем нельзя различить какую-то мелодию, ритм или хоть что-то, отдаленно напоминающее музыку. Это словно стена из искореженного звука. Если вы возьмете Бетховена, покроете его металлическими шипами и заклепками и приделаете реактивный двигатель, а потом как следует встряхнете, то у вас сложится примерное представление о звучании дэт-метал.

Я не фанат этой музыки. Эми была фанаткой, а ее родители — нет. Ее отец ненавидел дэт-метал так же страстно, как Эми его любила. Я думал, что родители хотят поговорить о конфликтах, возникающих на почве музыкальных пристрастий, и посмотреть, нельзя ли найти с Эми общий язык или хотя бы заключить перемирие. Но я ошибался. Очень ошибался.

«Чем я могу вам помочь?» — спросил я.

«Я хочу, чтобы вы заставили ее прекратить слушать это… ту дрянь, которую она слушает, и убедили слушать что-нибудь получше», — сказал Питер.

Я, крайне удивившись, поднял брови: «Например?»

«Панфлейту»[28].

Вот тут я и потерял дар речи. Я смотрел на него, пытаясь понять, не шутит ли он. Он не шутил. Я пытался подобрать слова, но ничего не получалось. Они все выскочили у меня из головы и «корчились от смеха» где-то неподалеку.

«А?» — единственное, что мне удалось из себя выдавить.

«Я хочу, чтобы вы убедили ее слушать композиции, исполняемые на панфлейтах, как это делаю я. Они прекрасны и пойдут ей на пользу гораздо больше, чем тот хлам, который она сейчас слушает».

К счастью, в этот момент ко мне вернулся дар речи.

«Питер, — вежливо сказал я, — если вы заставите бедную девочку слушать панфлейты, мне придется сообщить в полицию о жестоком обращении с ребенком».

Эми захохотала, что, судя по ее виду, случалось не часто.

«Флейты не так уж плохи», — сказал Питер, защищаясь.

«О, именно так, — сказал я. — Сборники композиций, исполняемых на панфлейтах, — та самая атмосферная музыка, играющая в лифтах, которые спускаются прямиком в ад».

Эми опять засмеялась. Я посмотрел на Гейл: «Только не говорите, что вы тоже слушаете панфлейты».

Она смущенно улыбнулась: «Ну… я больше люблю кантри».

Я вздрогнул:

«Надеюсь, только Джонни Кэш?»

«Скорее Тэмми Уинетт, Долли Партон… всё в таком духе».

Я с искренним сочувствием посмотрел на Эми.

«Бедное дитя», — сказал я.

Питер невозмутимо продолжал: «Последнее время мы всё время ругаемся. Раньше мы могли обсуждать разные вещи, а теперь она всё время сидит у себя комнате и включает эту… это…»

«Это музыка, папа, — раздраженно сказала Эми. — И она не перестает быть музыкой только потому, что тебе она не нравится».

Первый и единственный раз в жизни я поймал себя на том, что защищаю дэт-метал как полноценную форму музыкального выражения.

«Она права», — сказал я.

«Да, это всё, конечно, здорово, но я не могу понять, неужели эта музыка способна на что-то еще, кроме как заставить вас погрузиться в отчаяние и спрыгнуть с моста».

Я пожал плечами: «Честно говоря, хотя от ее музыки у меня бы разболелась голова, спрыгнуть с моста меня скорее заставили бы панфлейты».

Еще немного хохота.

«Но что, если не эта музыка, заставило тебя перестать с нами разговаривать? — спросил Питер. — С тех пор как ты начала слушать эту дрянь, ты как будто больше не выносишь нашего присутствия».

И вот оно: истинная суть конфликта поколений. Дело было не в музыке, а в страхе.

Вокруг кое-что творилось, и многое из этого ускользало от внимания Питера и Гейл, которые не имели о происходящем ни малейшего представления. Они не смотрели на это с позиции основ (странности полового созревания или злая физика девчачьей вселенной) и не применяли системного мышления. Они видели, что их дочь, с которой раньше они были в прекрасных отношениях, стала замкнутой и мрачной, но не пытались понять это, используя какую-нибудь полезную основу, а свалили всё на музыку.

Это самая старая уловка в мире, на которую, наверное, попадались все на протяжении всей истории человечества. Каждое поколение клянется, что никогда не отстанет от современных тенденций в музыке. Они помнят всех, попавших в «лучшую пятидесятку», и думают, что так будет всегда. Они торжественно клянутся, что, когда у них будут дети, они не будут закатывать глаза и ставить им старые нудные мелодии на проигрывателе.

Но именно этим всё и заканчивается. Задача каждого поколения — заново открыть себя, найти свою собственную личность и культуру. Как бы вы ни старались, почти невозможно оставаться «в теме». Очень немногим это удается, и в большинстве своем эти люди — невообразимо богатые рок-звезды. Пребывание «в теме» требует больше времени и денег, чем у большинства из нас когда-нибудь будет.

Всё пошло наперекосяк, когда Питер и Гейл (хотя я подозреваю, что это был Питер) начали реагировать, не задумываясь.

Как можно улучшить ситуацию?

«Я не хочу всё время ссориться», — сказал Питер.

«И я тоже, — сказала Гейл. — Было бы здорово просто жить не в такой злобной обстановке».

«Ну, я бы просто хотела, чтобы они перестали постоянно обсуждать музыку, которая мне нравится», — сказала Эми.

Всё это было здорово, но мне не хватало ясности.

«Что вы имеете в виду, когда говорите, что не хотите всё время ссориться? — спросил я Питера. — Сколько времени вы хотите уделить ссорам?»

«Нисколько».

Я улыбнулся: «А если реально взглянуть на вещи, как можно улучшить ситуацию по сравнению с тем, что происходит сейчас?»

Он пожал плечами: «Было бы здорово, если бы мы могли беседовать хотя бы раз в день и при этом не спорить».

«Вы согласны с этим, Гейл?»

Она кивнула.

«Хорошо. Это легко выполнимо. А ты, Эми?»

Она пожала плечами: «Не знаю».

«Ты сказала, что не хочешь, чтобы твой папа всё время доставал тебя по поводу музыки, которую ты слушаешь. Это значит, что ты хочешь, чтобы он полюбил эту музыку или поспокойнее выражал свою нелюбовь к ней?»

«Да, — ответила Эми, — поспокойнее».

«Отлично, — сказал я. — Это выполнимо».

Есть несколько на удивление простых вещей, которые нужно сделать.

Во-первых, Питер и Гейл должны постичь некоторые основы, связанные с развитием, о которых мы говорили в первой части книги. Они должны понять, что для их дочери нормально экспериментировать с вещами, которые кажутся им совершенно чуждыми. Музыка — один из способов, которыми подростки завоевывают свое место в мире. Это один из наиболее распространенных путей, следуя по которому они начинают формировать свою собственную, не зависящую от нас личность.

Мы должны не столько возмущаться из-за этого, сколько благодарить Господа, что это происходит, иначе мы так бы и застряли на панфлейтах.

Еще родителям необходимо понять, что для подростков совершенно нормально отдаляться от них. Здесь нет причин для беспокойства. Они должны знать, что воспитывают подростка, живущего в девчачьей вселенной, а в девчачьей вселенной дэт-метал — повседневная музыка.

Потом им следует постичь принципы воспитания детей, о которых мы говорили во второй части.

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Именно здесь можно увидеть пользу базовых принципов, потому что, как только мы начинаем о них вспоминать, становится ясно, где Питер и Гейл начали терять равновесие. Главная польза базовых принципов в том, что они задают направление, указывают, куда нужно двигаться. Я, наверное, повторю это еще несколько раз по ходу нашего путешествия. Я считаю, оно того стоит.

Давайте подумаем о некоторых направлениях, которые могли бы оказаться полезными для родителей Эми. Они должны помнить: важны отношения, а не дружба. Не нужно становиться лучшими друзьями Эми и болтать о дэт-метал, но не нужно занимать и противоположную сторону. Полезно помнить, что у них остановился погостить сумасшедший дядюшка Джек, нужно проявить терпение и быть снисходительными. Необходимо убедиться, что правила, установленные в их доме, не слишком строгие (но и не слишком мягкие), и найти точки соприкосновения с дочерью.

Будь я на их месте, я бы искал эти точки соприкосновения в музыке. Я бы заводил об этом разговоры и, несмотря на то что мне не нравится такая музыка, искренне постарался бы понять, в чем ее суть. Если бы это не сработало, я бы попробовал что-нибудь еще, а если и это не сработало, то что-нибудь еще, и я бы продолжал пробовать, пока не получилось бы или пока она не выросла — не важно, что произойдет раньше. Ссоры и споры по поводу того, чья музыка дерьмовее, абсолютно ни к чему не приведут.

Кроме того, у Эми были достаточные основания для недовольства в тех вопросах, которые касаются отношения к музыке в ее семье.

Так что первый шаг, который Питер и Гейл могут сделать, чтобы избежать ссор и споров, — просто заткнуться, дать девочке немного свободного пространства и прекратить критиковать ее музыкальные пристрастия. Одно это улучшит положение вещей. Если ей дадут спокойно вздохнуть, то скоро обнаружится, что можно и поговорить спокойно.

«Вам нужно просто перестать говорить об этой музыке», — сказал я Питеру и Гейл после того, как Эми вышла из комнаты.

«Но я действительно ненавижу эту музыку, — сказал Питер. — И думаю, что этот хлам приводит детей к наркотикам, депрессии и еще бог знает к чему».

«Я уверен, вам известно, что то же самое говорили про Элвиса и „Битлз“… и, возможно, даже про панфлейты».

Он пожал плечами, не желая уступать.

«Поверьте, я вас понимаю, — продолжал я, — но вы не можете заставить ее разлюбить это, и чем больше вы будете говорить, что ненавидите эту музыку, тем чаще она будет ее слушать. Если вы говорите, что ее музыка — отстой, она должна слушать ее просто из принципа».

Питер кивнул: «Я знаю, но я волнуюсь, мы становимся чужими. Кажется, сейчас ей уже ничего не нравится во мне».

«Конечно, не нравится. Это ее работа».

Питер засмеялся: «Вы так говорите, как будто это действительно ее работа».

«Так и есть».

«О!..»

Потом я некоторое время объяснял Питеру и Гейл некоторые вещи — про половое созревание, развитие мозга и базовые принципы. К концу разговора им, казалось, стало гораздо лучше. Неудивительно, ведь они получили более реалистичный взгляд на то, что происходит с их дочерью: она просто взрослеет.

«Значит, мы просто оставляем ее в покое с этой ужасной музыкой?» — спросила Гейл.

Я кивнул: «Да».

«Я всё еще ненавижу этот хлам», — сказал Питер.

«Ну, возможно, есть кое-что, что вы можете сделать, — сказал я. — Возьмите альбом, который вы очень, очень ненавидите, и начните его слушать. Однажды утром, когда вы будете вместе, спросите, не могла бы она поставить его, и когда будете ехать с ней в машине — тоже. Ведите себя так, словно вам начинает нравиться. Если вы полюбите такую музыку, она может подумать, что это не так уж круто».

Гейл засмеялась, а Питер сказал: «Здорово».

«Стоит попробовать», — ответил я.

У Питера, Гейл и Эми всё пошло на лад. У Эми появилось личное пространство, и она стала спокойнее и добрее относиться к родителям. Они установили основные правила по поводу музыки в доме и позволили ей выбирать. Самое приятное заключалось в том, что чем больше была возможность выбора у Эми, тем меньше было споров и тем чаще всё кончалось приятными беседами. Мало-помалу в их доме снова появились маленькие блестящие желтые солнечные зайчики разговоров.

Интересно, что Питер действительно попробовал этот трюк с альбомом, который он больше всего ненавидел, и, к его огромному удивлению, Эми он разонравился. В каком забавном мире мы живем!

Музыка, которую слушают дети, может звучать как дерьмо, но с ними всё в порядке.

Нам может быть чужда молодежная культура, но это нормально. Если бы мы носили мешковатые джинсы, из которых вылезают трусы, и надевали кепки набекрень, они бы все ходили в костюмах.

Для подростков в порядке вещей находить что-нибудь, что нам не понравится. Так они ищут свое место в мире.

Не пытайтесь бороться с молодежной культурой. Вы проиграете.

Признайте за подростками их основное право — искать свою индивидуальность.

Что бы они ни нашли, вряд ли это будет хуже панфлейт.

22 Ворчливый город

Информация о пациентах

Семья: Кэрол и Джон (родители), Дэвид (15 лет).

Проблема: Очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень много споров и ссор.

Гнев — словно птичий грипп: если вовремя не ввести карантин, не успеете оглянуться, как настанет конец света.

Кэрол и Джон были на ранней стадии пандемии. Их пятнадцатилетний сын Дэвид в целом был очень славным мальчиком. Никаких проблем в школе, хорошие друзья, и в гостях он вел себя прилично. Их родственники знали о том, что дома у него не всё в порядке, но сами никогда не видели ничего такого. Я не сомневаюсь, что если бы Дэвид увидел старушку, которую нужно перевести через дорогу, то немедленно помог бы. Но дома у него творился настоящий кошмар.

Дэвид с родителями только вошли в мой кабинет, а уже все выглядели раздраженными. Когда я спросил, с чего лучше начать, Кэрол разразилась пылкой тирадой о недостатках Дэвида. Я слушал мрачно, Джон — безропотно, а Дэвид вовсе не слушал. У Кэрол накопилось столько обиды, что мне даже захотелось ее остановить, несмотря на то что я мог бы заработать целое состояние на таком продолжительном сеансе. Это была лавина слов.

Через некоторое время я поднял руку: «Хорошо, сдаюсь: во всем виноват Дэвид».

Дэвид сильнее вжался в кресло.

«Тебе есть что сказать?» — спросил я его.

«Нет», — ответил он, злобно посмотрев на меня.

«Давай, у тебя должны быть возражения».

«Ничего», — сказал он, помотав головой.

«Видите, — сказала Кэрол. — Видите, с чем приходится иметь дело?»

Я повернулся к Джону: «Какое участие вы принимаете во всем этом?»

Он пожал плечами: «Не знаю, на самом деле никакого».

«Что-то в вашем голосе подсказывает, что это не так», — сказал я.

Джон взглянул на жену, потом на сына.

«Я влип, оказавшись между этими двумя, — ответил он. — Всё, что я делаю, — неправильно».

«Как же так?»

«У нас дома постоянные ссоры, и я оказываюсь между молотом и наковальней. Если я защищаю сына, бесится Кэрол, а если ее — бесится Дэвид».

«Нет, я не…» — начала было Кэрол, но я остановил ее профессионально отточенным жестом.

«Давайте позволим Джону высказать свою точку зрения», — сказал я, рассчитывая на то, что особое выделение слова «позволим» смутит Кэрол. Сработало.

«Иногда я слышу, как начинается ссора, — говорил Джон. — Это в ее духе. Кэрол начинает злиться, а потом лезет к Дэвиду. Если я вмешиваюсь, то тоже получаю свое. Если нет, Дэвид начинает огрызаться на мать, и мне всё равно приходится вмешаться. Я не начинал эту ссору, но вдруг я оказываюсь посреди ринга и пытаюсь разогнать их по углам».

Относительное спокойствие Кэрол и Дэвида подсказывало мне: возможно, им не нравится то, что говорит Джон, но это правда.

«Так почему ссоры внезапно стали тяжелее?» — спросил я.

Джон сразу же ответил: «Мне надоело быть судьей, а потом еще и получать за это взыскания. Я сдался. Если они хотят всё время ругаться — пускай. Мне надоело быть боксерской грушей».

Кэрол бросила на Джона взгляд, прекрасно знакомый всем мужьям. Мужья узнают его сразу.

«Что это было?» — спросил я ее.

«Что?»

«Этот взгляд».

«Какой взгляд?»

«Который вы только что бросили на Джона».

«Я на него не смотрела».

Я засмеялся: «Я женат. Я знаю этот взгляд. Это взгляд ну-погоди-вот-вернемся-дамой».

Джон засмеялся, Кэрол тоже, хотя и немного смущенно.

«Вам кажется, он подрывает ваш авторитет?» — спросил я ее.

Кэрол помолчала.

«Иногда — да».

«Почему?»

«Потому что иногда он вступается за Дэвида, вместо того чтобы поддержать меня».

«Как вы думаете, почему он так поступает?»

«Не знаю», — ответила она.

Дэвид фыркнул.

«Ты только что фыркнул?» — спросил я его.

Дэвид что-то сказал и уставился в пол, булькая, словно кастрюля с лапшой, в которой слишком мало воды.

«Давай, — сказал я, — говори громче, парень».

«Ничего».

«„Ничего“, — ответил Гитлер Чемберлену на вопрос „Что это пришло вам в голову?“, когда заметил, что Гитлер смотрит на Чехословакию с каким-то странным блеском в глазах. Выкладывай, что там у тебя».

«Я бы просто хотел, чтобы она на хрен оставила меня в покое», — со злостью сказал он.

Что ж, справедливо. Я сам спросил. Джон вскочил, действуя скорее машинально, чем намеренно: «Не смей так разговаривать с матерью!»

«На хрен, — сказал Дэвид, тоже вскочив и всем видом показывая, что он возмущен вопиющей несправедливостью. Такой вид способен принимать только пятнадцатилетний. — Меня уже тошнит от всего этого дерьма. Я подожду в машине. — Он подошел к отцу: — Дай мне ключи».

«Нет, пока не извинишься перед матерью».

«Могу я взять ключи?»

«Нет, пока не извинишься перед…»

«Тогда ну их на фиг», — сказал Дэвид, в гневе выходя из комнаты.

Мы услышали, как хлопнула входная дверь, и немного посидели молча.

«Что ж, — подвел я итог, — кажется, всё прошло не так уж плохо».

Точно такие же ссоры каждый божий день разыгрываются по всей стране (и во многих других странах). И вновь оказывается, что очень полезно иметь нерушимые основы, которые помогают понять происходящее. Все эти ссоры строятся по модели, которая, наверно, будет существовать до конца человеческой цивилизации.

1. Подросток становится неандертальцем и уединяется в пещере.

2. Матери трудно понять его поведение, поэтому она стоит у пещеры и говорит (упрашивает, угрожает).

3. Пещерный парень выходит и рычит на мать.

4. Мать использует очень-очень много слов, чтобы объяснить пещерному парню, что ей не нравится его тон.

5. Пещерный парень выходит из себя и кричит на мать.

6. Отец, который слушал всё это с тихим разочарованием, надеясь, что мать всё поймет и перестанет говорить, теперь вынужден вмешаться и защищать действия матери, которые, как он знает глубоко в душе, всегда заканчивались ссорами.

7. Пещерный парень топает обратно в пещеру, что-то невнятно бормоча себе под нос.

8. Мать продолжает читать нотации пещерному парню, несмотря на то что он ушел.

9. Отец осторожно намекает матери, что, возможно, ей стоит четче выражать свои мысли и использовать меньше слов.

10. Мать чувствует, что ее авторитет подорван, и орет на отца.

11. Отец понимает, что выхода нет, и прекращает разговаривать. Он мечтает о собственной пещере.

Я видел вариации развития событий по этому сценарию чаще, чем у меня бывала икота. Форма и поведение различаются в разных семьях, но суть одна и та же.

Матерям, читающим эти строки, может показаться, что я просто выкладываю на стол старую добрую карту «обвини мать», но это не так. Ну, на самом деле так, но не совсем. Эта модель общения всегда действует, когда вы собираете вместе мальчиков и девочек. Мы по-разному мыслим, обрабатываем информацию и обсуждаем ее. Причина конфликтов подобного рода в том, что мамы и мальчики-подростки говорят на разных языках. Одна использует слова, а другой в основном ворчит, и появляется богатая и плодородная почва для конфликта.

Я считаю, что вы можете или настоять на том, чтобы он выучил ваш язык, или научиться говорить на его языке. Но я бы советовал второе, так как изучение вашего языка представляет для него не больший интерес, чем для вас изучение суахили. Я не хочу сказать, что с языком суахили что-то не так, просто для большинства из нас он не настолько жизненно необходим, чтобы записаться на курсы по его изучению.

«Я бы хотела, чтобы он перестал быть таким несдержанным и грубым», — сказала Кэрол.

«А вы?» — спросил я Джона.

«Я хочу, чтобы все просто стали счастливее. Я устал от ссор и споров».

«Не думаю, что мы можем сделать его более сдержанным, — сказал я Кэрол, — но мы определенно можем разобраться с грубостью. Вас это устроит?»

Она кивнула. Хорошо.

«Подождите здесь», — сказал я им обоим и вышел, чтобы поискать Дэвида. Он сидел на бордюре рядом с машиной.

«Как можно улучшить ситуацию?» — спросил я его.

«Достать настоящее сиденье».

Какое прекрасное буквальное мышление.

«Нет, я имел в виду в твоей семье. Как можно улучшить ситуацию по сравнению с тем, что есть сейчас?»

Он задумался на минуту и наконец сказал: «Просто чтобы все стали ладить друг с другом».

«Постоянно?» — спросил я, подняв одну бровь.

«Не, никто и никогда не сможет ладить постоянно. Я имею в виду, стали ладить лучше, чем сейчас».

Может, его префронтальная кора и пребывала в беспорядке, мозолистое тело не до конца сформировалось, а миндалины работали сверхурочно, но Дэвид явно не был лишен благоразумия.

«Могу я спросить тебя кое о чем?»

«Конечно».

«Твои родители — мерзкие люди?»

«Нет».

«И ты знаешь, что они любят тебя?»

«Конечно».

«Вы, ребята, просто всё время собачитесь друг с другом?»

«Да».

«Так, по существу, они — разумные люди, и всё дело в том, что все злятся и выходят из себя?»

Он кивнул: «Да».

Вы бы удивились, узнав, сколько подростков говорили мне эти слова, даже переживая самые ужасные и тяжелые конфликты в своих семьях. Если бы я задал вам такие же вопросы, могу поспорить, что получил бы такие же ответы.

Итак, если мы применим базовые принципы, то поймем, куда нам двигаться. Применить можно все принципы, но какие три лучше всего подойдут в нашем случае?

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Я бы предложил номера VI, II и VII.

Чтобы изменить поведение Дэвида, нужно обратить внимание на пунктуацию и не преследовать его, пытаясь завязать разговор. Родители должны оставаться спокойными и ждать, когда он сам придет к ним.

Существует два подхода, когда имеешь дело с неразговорчивыми мальчиками-подростками: сила и дипломатия. Сила подразумевает, что вы заставляете его общаться с вами, но это неизбежно приведет к грубости с его стороны, ведь вы загнали его в угол. А значит, вам придется его наказывать. Вы начинаете с ним войну из-за его неразговорчивости и сражаетесь до тех пор, пока он не сдастся и не начнет говорить.

Это может сработать, но я бы не рекомендовал этот способ.

Вы выиграете сражение, но проиграете войну. Чтобы победить с такой тактикой, вам необходимо сломить сопротивление, а такая игра не стоит свеч. Вы можете это сделать, только если готовы пожертвовать расположением к вам, которое лежит в основе ваших отношений. Расположение — единственное, из-за чего он будет возвращаться и навещать вас, после того как покинет родной дом и начнет жить своей жизнью.

Именно поэтому в подобных ситуациях я предпочитаю использовать дипломатию. Я считаю, лучше мирно решать разногласия, чем использовать острие ножа. Иногда приходится начинать войну, иногда выбора нет; но когда он есть, нужно использовать его мудро. Есть несколько простых шагов, которые помогают прийти к мирному решению тем, кто попал в такую ситуацию.

Изучите образ мышления неандертальцев (см. выше): они не любят говорить, любят свои пещеры, прагматичны до мозга костей и должны знать, в чем их выгода.

Помните: вы должны быть скалой, а не морем. Не преследуйте подростков мольбами (нытьем, угрозами), пытаясь вызвать на разговор. Просто ждите.

Не будьте Большой Джесси. Не нужно вести переговоры как слабовольная, извиняющаяся тряпка, нужно ясно дать понять, чего вы ожидаете и какую пользу это всем принесет. Вы должны не уходить с их пути, а указывать его.

Какой бы ни была причина грубости, за нее нужно наказывать. Изо всех сил старайтесь избегать ситуаций, когда подросток может проявить грубость, но если это случилось, то вы должны с этим разобраться. Ни при каких обстоятельствах не показывайте, что готовы терпеть грубость.

Установите правила, которые ребенок должен соблюдать (например, уважение друг к другу), а потом оставьте его в покое.

Прежде всего, помните об огромной важности пунктуации при общении с мальчиками-подростками. Ставьте точку при первой же возможности. Чем больше слов вы произносите, тем выше шансы, что всё пойдет не так.

В течение следующих нескольких месяцев Кэрол и Джон трудились изо всех сил, чтобы изменить модель поведения в своем доме. Кэрол была замечательной матерью, которая нежно любила своего сына, поэтому ей удалось отойти подальше, чтобы увидеть, что происходит в ее семье. Благодаря основе про неандертальцев, ей удалось освоить совершенно новый подход к грубости и угрюмости Дэвида. Например, Кэрол обнаружила, что скалой быть легче, она поняла, почему Дэвид такой, какой он есть, и как можно построить их отношения, не преследуя его, словно охотничья собака.

Результаты были прекрасными. Джон увидел, что Кэрол пытается изменить свою манеру общения с Дэвидом, и стал действовать решительнее, помогая воспитывать сына. Они наконец начали понимать друг друга, и это всё изменило. Кэрол больше не чувствовала, что ее авторитет подрывают, потому что Джон больше этого не делал.

Они установили свои правила поведения в доме — для всех — и потрудились на славу, следуя им. Вместо крика они использовали ЛеСД, связанную с комендантским часом Дэвида (наказание за грубость). Всё было честно и справедливо, и Дэвид начал реагировать таким же образом. Он еще был угрюмым, но уже не таким грубым.

Иногда еще вспыхивали мелкие ссоры, но стало гораздо лучше, чем раньше. Дэвиду еще оставалось года три-четыре до того момента, чтобы открыто продемонстрировать, как ему нравится общество матери, а сейчас, хотя и неохотно, он признавал, что быть рядом с ней — не самое худшее, что есть на свете. Иногда он даже обнимал ее.

Конфликты возникают из-за неверных основ («он грубый» против «он — неандерталец») и бесполезных принципов («я прав, а ты — нет»).

Выбраться из этого положения можно, используя сочетание наших нерушимых основ для понимания того, что происходит, базовых принципов, которые помогают выбрать направление действий, и простых планов, чтобы добраться до нужной точки.

Вы не должны требовать от ребенка, чтобы он изменился. Все, что вам нужно сделать, — изменить ваш образ действий, и вы добьетесь нужного результата.

23 Девочка, которая хотела гадать по картам Таро

Информация о пациентах

Семья: Мелинда и Брайан (родители), Грэйс (13 лет).

Проблема: Грэйс раньше была примерной ученицей, но в последний год совершенно перестала стараться и не использует свои способности в полную силу.

С Грэйс всегда были проблемы. В три года она была хитрой и коварной, к тринадцати стала дьяволом во плоти.

«Она просто исчадие ада, — сказала Мелинда. — Правда, Брайан?»

Брайан кивнул.

Грэйс, сидевшая в кресле, сильнее вжалась в него и тяжело вздохнула. Она была больше похожа на подавленного подростка, чем на исчадие ада. Я сразу проникся к ней сочувствием. Я еще не знал почему, но знал, что нужно это выяснить.

«Когда вы говорите „исчадие ада“, вы имеете в виду, что она вращает головой на триста шестьдесят градусов, плюется зеленой слизью и говорит по-арамейски, или исчадие ада означает „очень плохое поведение“?»

Грэйс хихикнула. Она поняла отсылку к фильму «Экзорцист»[29], а значит, была либо фанаткой кино, либо готом, либо гораздо старше, чем выглядела.

На лице Брайана ничего не отразилось, а Мелинда неодобрительно посмотрела на меня. Теперь я знал, почему посочувствовал Грэйс: кажется, у ее родителей нет чувства юмора. Люди, не обладающие чувством юмора, кому угодно сделают жизнь трудной, но особенно своим детям.

«Что ж, значит, именно это привело вас ко мне?» — спросил я.

Может, Мелинде и не понравилось мое чувство юмора, но она ясно дала понять, что еще меньше одобряет поведение дочери: «Она такая умная девочка, но она даже не пытается проявить себя в школе. Как будто ей совершенно плевать на свое образование».

«Мне плевать», — пробормотала Грэйс.

«Тебе плевать?» — спросил я ее.

«Да».

«Угу».

Всё было не так просто: что-то в ее словах заставляло принимать их всерьез. Она не бросалась ими как камнями, слова не зависали в вакууме подросткового девчачьего вздора. Она говорила со спокойной уверенностью, которая не могла не впечатлить.

«Видите, вот о чем я говорила», — сказала Мелинда.

Я видел, но не был уверен, что мы смотрим на одно и то же.

«Ну, а чем ты хочешь заниматься?» — спросил я Грэйс.

Она тут же ответила: «Хочу гадать по картам Таро на цыганской ярмарке».

В другой ситуации я бы, наверное, расхохотался.

Ее мать вздохнула и посмотрела на меня, словно говоря «вот так всегда».

Грэйс меня заинтересовала, а с годами я научился следовать за белым кроликом всякий раз, когда замечал его пушистый хвостик[30].

«Могу я немного поговорить с Грэйс наедине?» — спросил я.

Родители были только рады выйти из кабинета и позволить мне самому заниматься «починкой» их дочери. Когда они ушли, я вернулся к тому, что Грэйс сказала о картах Таро.

«Интересный выбор, — сказал я. Она пожала плечами, хотя после ухода родителей напряжение немного спало. Она выглядела грустной. Она была умной девочкой, в этом я не сомневался, но еще она была печальной девочкой. — Рискну предположить, что предсказание по картам Таро — не самое главное твое желание».

Она посмотрела на меня и наконец сказала: «Нет».

«Ты говоришь так, только чтобы досадить им?»

Она кивнула.

«Ты пыталась поговорить с ними о том, чем ты действительно хочешь заниматься, но они либо не слушают, либо им всё равно. Ну, так о чем речь?»

«Они не слушают».

Я помахал рукой: «Я не об этом. Я спросил: чем ты хочешь заниматься на самом деле?»

Она засмеялась: «Я хочу стать пианисткой».

Я кивнул: «Музыкантом? Здорово. Будешь играть классику?»

Она улыбнулась: «Джаз».

«Давно ты играешь?»

«С шести лет».

Мы немного поговорили, и стало очевидно, что она действительно страстно любит играть на фортепиано. Куда меньше страсти она питала к английскому, математике, естественным наукам и географии, а потому и не проявляла усердия в учебе.

«Что твои родители думают об этом?»

«Они говорят, что это только хобби и я должна прилежно учиться, чтобы устроиться на настоящую работу — юристом или типа того».

«А ты не хочешь быть юристом или типа того?»

«Не-а».

«Что происходит, когда у тебя начинаются неприятности в школе из-за того, что ты ничего не делаешь?»

«Я выслушиваю длинную лекцию, а потом они отнимают у меня время игры на фортепиано».

«Как это работает?»

«Раньше фортепиано стояло в моей комнате, а теперь они перенесли его в гостиную и запретили играть, если у меня проблемы в школе».

«Сейчас действует запрет?»

Она кивнула.

«Сколько уже?»

«Около месяца».

«Как ты с этим справляешься?»

«Хожу к подруге. У ее брата есть синтезатор, и я играю на нем».

Умно.

«Так ты придумала всю эту ерунду с Таро, только чтобы их доводить?»

«Ага».

«И у тебя отлично получается, потому что они хотят сделать из тебя юриста или типа того?»

«Ага».

«Как называются триста юристов на дне океана?» — спросил я ее.

«Не знаю».

«Это называется — хорошее начало».

Я уверен, что многие из тех, кто читает эту книгу, с радостью поменяли бы интересы своих подростков на увлечение Грэйс. На общем фоне игра на фортепиано может показаться прекрасной, особенно по сравнению с гоночными машинами или видеоиграми. Вам нужно просто отойти назад и рассматривать не детали, а картину в целом, потому что в данном случае мы видим классический пример мнения родителей: они лучше знают, что нужно их ребенку. Возможно, это правильно, когда ему шесть лет, но теперь он стал старше, и всё уже не так просто.

Родители Грэйс желают ей лучшего, как и большинство родителей, но есть огромная разница между тем, чтобы желать самого лучшего и быть уверенным в том, что для нее лучше. Я понимал их волнение, ведь очень немногие пианисты зарабатывают на жизнь своим ремеслом. Если бы Грэйс была прилежной ученицей, я уверен, ее родители были бы куда спокойнее. Что еще хуже, Грэйс была очень умной девочкой с огромным потенциалом и могла стать кем угодно. Она должна была лопатой грести награды, но вместо этого едва использовала свои способности.

Но на самом деле всё пошло наперекосяк не тут. Баланс нарушился тогда, когда ее родители позволили страху встать у штурвала. Когда это произошло, они начали отчаиваться и отобрали у Грэйс единственную хорошую вещь, которая была в ее жизни: музыку. Помните, в разделе о наказаниях я написал, что эффективные наказания заставляют остановиться и задуматься? Так вот, всё, чего добились Мелинда и Брайан, — это ожесточенного сопротивления.

Чем-то это было похоже на бомбардировку Лондона во время Второй мировой войны. Самолеты люфтваффе хотели сломить дух Британии, а вместо этого пробудили в англичанах несокрушимую волю держаться до последнего.

На первый взгляд всё было просто: Брайан и Мелинда хотели, чтобы Грэйс усерднее занималась в школе, а Грэйс хотела, чтобы ей вернули фортепиано. Но нужно было копнуть глубже, чтобы увидеть их настоящие цели: родители хотели, чтобы дочь была счастлива и защищена, а Грэйс хотела личного пространства, чтобы формировать собственную личность.

Все это — прекрасные и здоровые желания, но они требовали небольшой настройки.

Итак, какие три пункта вы выберете для Мелинды и Брайана?

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. He будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

И вновь, главная ценность базовых принципов в том, что они помогают задать направление «что-делать-дальше». Когда вы начинаете думать о принципах, вы больше не можете думать ни о чем другом, кроме как «что делать».

В нашем случае родителям нужно было понять, что они не могут знать, что лучше для Грэйс. Они могут желать ей лучшего, но не могут быть уверены, что именно для нее лучше. Это известно только Грэйс. Позвольте мне кое-что прояснить: я не говорю, что нужно слепо принимать любое поведение. Например, дети могут сказать, что хотят целыми днями курить травку и играть в видеоигры, но это будет плохой идеей.

Но вместе с тем я действительно считаю, что мы должны поощрять страстные увлечения наших детей. Иметь какое-нибудь страстное увлечение замечательно. Страсть — то, что движет наиболее успешными деятелями искусства, бизнесменами и лидерами. Страсть — это огонь, который превращает воду в пар и заставляет двигатель работать. Если у вашего ребенка есть страстное увлечение, вы должны поддерживать его изо всех сил. Однако помните: страсть — хрупкая вещь. Можно перестараться и разбить ее. Если ваш ребенок любит теннис, а вы заставляете его круглосуточно тренироваться, скорее всего, эта любовь умрет. Если ваши сын или дочь обожают играть на флейте, а вы не даете им прохода, заставляя играть и играть, флейта сломается.

Страсть идет изнутри, ее нельзя навязать, но легко можно погасить. Относитесь к ней с уважением, потому что она сродни самому прекрасному волшебству.

Проблемы часто начинаются тогда, когда родители видят в увлечении врага, а не желанного гостя. Страсть Грэйс к фортепиано могла стать дверью, которая вела обратно в школу. Мелинде и Брайану следовало как можно сильнее поощрять ее увлечение, а не сдерживать. Учиться, учиться и еще раз учиться. Родители должны были больше всего хотеть, чтобы Грэйс поняла: учиться интересно и весело.

Я предложил вернуть ей фортепиано в тот же день и не использовать его как инструмент давления на переговорах. Я очень верил в Грэйс и полагал, что ее родители тоже, просто скрывают это за беспокойством. Им нужно поверить в ее способность самой разбираться с проблемами, а не ссориться с ней. Им следовало не угрожать ей дополнительной нагрузкой в школе, а вознаграждать за достижения, и если это было связано с ее любовью к музыке — тем лучше.

Думаю, если бы они перестали бояться и позволили Грэйс идти своей дорогой, всё было бы хорошо. Я считаю, что любой ребенок, обладающий таким умом, страстью и целеустремленностью, добьется очень хороших результатов.

Кстати, три главных базовых принципа для родителей Грэйс, которые выбрал бы я, — V, I и IV.

Мне пришлось довольно долго уговаривать их, но в конце концов Мелинда и Брайан согласились следовать моему плану. Грэйс получила фортепиано назад, и они договорились больше не использовать его для наказания. Кроме того, Мелинде и Грэйс пришла в голову замечательная идея. Если у Грэйс к концу семестра улучшатся результаты по четырем-пяти предметам, на летние каникулы они оплатят ей обучение и проживание в музыкальной школе.

Это оказалось решающим ударом. Грэйс улучшила свои оценки по всем пяти предметам. Ничего сногсшибательного, но дела определенно пошли в гору. Более того, в летней музыкальной школе она подружилась с целой оравой талантливых, неугомонных, не менее страстных подростков, большинство из которых понимали, насколько важна роль образования для воплощения их музыкальных планов. Грэйс вернулась другим человеком. Почти без возражений и споров она добилась отличных результатов по всем предметам, кроме математики, с которой, однако, тоже неплохо справилась. Она ненавидит математику и, наверное, всегда будет ненавидеть. Но кто осудит ее за это?

Когда я спросил, почему она прекратила ссориться с родителями и взялась за учебу, ее ответ был ясным и типичным для подростка: «Потому что я видела, как они стараются, и подумала, что мне тоже стоит».

Славно.

Когда все вовлечены в конфликт, иногда лучшее, что можно сделать, — первым умерить пыл. Это еще никому не повредило. Мелинда и Брайан умерили пыл первыми, и в результате все начали успокаиваться, и в доме воцарился лад.

«Я думаю, мы все начали лучше ладить друг с другом, потому что признали: Грэйс знает, чего хочет, — сказала Мелинда, — а она показала, что понимает всё, что мы хотим ей сказать».

«Что образование — это важно?» — спросил я.

«Совершенно верно».

«И вы больше не одержимы идеей, что она должна стать юристом?»

«Нам по-прежнему хочется, чтобы она получила диплом по какой-нибудь специальности вроде права или бухгалтерского учета, но мы уважаем ее выбор».

И вновь — славно.

«Эй, — сказал я, — как называются триста юристов на дне океана?»

Лицо Мелинды немного вытянулось.

«Как?»

«Это называется — хорошее начало».

Грэйс покатилась со смеху, причем смеялась больше, чем когда я впервые рассказал ей эту шутку.

«В чем дело?» — спросил я Грэйс, которая выглядела так, как будто сейчас лопнет.

«Мама… — выдохнула она, прежде чем снова разразиться смехом. — Моя мама — юрист».

Вот негодница!

Мы не знаем, что лучше для наших детей, это известно только им самим.

Мы должны доверять их решениям. Разумеется, не всем и не всегда. Но они научатся Мы должны верить, что они обязательно найдут свое место в мире. Это может занять какое-то время, но они всё равно к этому придут, даже если это случится, когда им исполнится пятьдесят.

Задача родителей в том, чтобы дети нашли свое увлечение, призвание и развивали его. Жизнь непредсказуема, и мы не можем знать, к чему приведет их страсть.

24 Мистер Размазня

Информация о пациентах

Семья: Грэм (отец) и Сэнди (мачеха), Стивен (17 лет).

Проблема: Грэм обеспокоен, ему кажется, что у Стивена нет никаких целей или стремлений. Похоже, его жизнь движется в никуда.

В Стивене было нечто, что раздражало меня с того момента, как я впервые его увидел. Ему было семнадцать, его растил отец, Грэм, со своей новой женой Сэнди. Они казались довольно милыми людьми, но Стивен меня просто бесил. Он вошел в кабинет так, словно всё это было сплошным надувательством. Он был так увлечен ничегонеделанием, что скорее стал бы плевать в потолок, чем приложил усилия и потратил огромные запасы энергии на то, чтобы бухнуться на мой диван.

«Итак, — сказал я, — что привело вас ко мне?»

«У Стивена проблемы с мотивацией», — ответил его отец.

Я посмотрел на парня и подумал, что меня это совершенно не удивляет.

«Расскажите поподробнее», — попросил я.

Оказалось, что Стивен никогда не был студентом. И это всё, что о нем можно было сказать. Дело было не в том, что он тупой (он не раз доказывал, что это не так), просто ему неинтересно.

«Ты чем-нибудь интересуешься?» — спросил я его.

Стивен посмотрел наверх, снова уронил голову и промямлил: «Только своей музыкой».

«Что? — спросил я. — Я не расслышал».

«Своей музыкой».

«А… ясно. Ты на чем-нибудь играешь?»

«Я диджей».

Обычно, когда дети говорят, что увлекаются музыкой, мне становится интересно. Это значит, что в них есть хоть какая-то энергия, но в Стивене я не увидел ничего подобного. Он сказал это так, что я сразу представил себе тех скучных придурков, которые болтают с девчонками в барах и рассказывают им небылицы про работу в «Особой воздушной службе»[31], хотя на самом деле ближе всего к SAS они были, читая романы Энди Макнаба[32].

«Поэтому, когда он пришел ко мне в конце одиннадцатого класса и сказал, что хочет пропустить год школы, чтобы поработать над своей музыкой, я подумал, что это может быть неплохой идеей, — сказал Грэм. — И мы обустроили для него в подвале собственную студию — знаете, с очень хорошим оборудованием — при условии, что он вернет нам деньги, когда устроится работать диджеем».

«И как идут дела?» — спросил я Стивена.

«Хорошо».

Я повернулся к Грэму:

«Вы тоже так считаете?»

«Честно говоря, нет».

«Как, по-вашему, прошел этот год?»

«Ну, на самом деле прошло уже полтора года, и мы не видели никакого дохода от этого занятия».

«А что вы видели?» — спросил я его.

«Кажется, большую часть времени он курит марихуану и играет в видеоигры».

Стивен посмотрел на своего отца и презрительно фыркнул: «Нет».

«Ну, именно так это выглядит со стороны, приятель», — сказал Грэм.

«Я больше не употребляю наркотики дома», — возмутился Стивен.

«Я чувствовал запах вчера ночью».

«Это были благовония».

Я засмеялся: «Ты шутишь, правда?»

Он повернулся ко мне: «Нет».

«На что же он живет?» — спросил я Грэма.

«Я даю ему пятьдесят долларов в неделю на карманные расходы».

«И как он должен их отрабатывать?»

«Да никак. Просто помогать по дому».

«Как помогать?»

«Стирать свое белье, немного убирать. Всё в таком духе».

Сэнди, которая до сих пор молча сидела в своем кресле, очевидно, не могла больше сдерживаться:

«Ох, Грэм, хватит. Когда он последний раз помогал по дому?»

«Я не помню, но он точно помогал».

«И что он делал?» — не уступала она.

Грэм уныло пожал плечами: «Ну, я не знаю. Наверное, он делает не так уж много».

«Он ничего не делает», — сказала Сэнди.

«Могу я высказать свое предположение, а потом задать вам один простой вопрос?» — спросил я родителей.

Они кивнули.

«Думаю, что из-за всего этого у вас возникает довольно много конфликтов, потому что вы, — обратился я к Сэнди, — считаете, что Грэм слишком снисходителен. А вы, — добавил я, повернувшись к Грэму, — должно быть, думаете, что она права, но всё равно защищаете Стивена».

Они оба кивнули.

«А теперь, — продолжил я, — у меня к вам всего один вопрос. Если учесть, что Стивен живет у вас бесплатно, не должен выполнять никакой работы по дому и получает каждую неделю пятьдесят баксов, которые спускает на травку и фастфуд, и только сидит без дела и играет в видеоигры… я подумал: не захотите ли вы усыновить меня?»

Если вы до сих пор не поняли этого, вам, вероятно, лучше распроститься с надеждой хорошо воспитать собственных детей. Я уверен, вы согласитесь, что настоящая проблема здесь очевидна: Стивен живет праздной жизнью и ничего не делает. Отец желает сыну лучшего, но, к сожалению, он сделал самую худшую вещь, которую только можно сделать для ленивого ребенка, — дал ему бесплатный билет. Ленивым детям не нужны бесплатные билеты.

Может быть, вам покажется слишком грубым, что я называю бедного Стивена ленивым. В наше зацикленное на детях время такие вещи обычно называют низкой самооценкой или кризисом уверенности в себе. Я всегда считал, что нужно называть вещи своими именами, и Стивен определенно был лентяем.

Конечно, то, что отец косвенно поддерживал его курение марихуаны, тоже нисколько не помогало делу.

Наркотики — это плохо. Тоже мне открытие, да? Конечно, мы только начали понимать, что наркотики особенно плохо влияют на подростков. Как мы уже говорили, подростки более склонны впадать в зависимость от наркотиков и более восприимчивы к их действию. То, что плохо для нас, для них еще хуже. Более того, сейчас в мире гораздо больше наркотиков, чем было в наши дни, и многие из них гораздо сильнее. Бич метамфетамина — всего один из примеров. Я не собираюсь описывать разнообразные наркотики и их действие (этого добра полно в Интернете). Давайте просто придерживаться факта, что наркотики — это плохо.

Есть кое-что, что вы должны сделать, и как можно раньше, потому что мне встречались семилетние дети, находившиеся в школе под кайфом. Мы всегда разговаривали с нашими детьми о наркотиках. Мой младший сын в четыре года решил, что ему не нравится Джимми Хендрикс, потому что он принимал наркотики. Мне нравится Хендрикс, но я рад, что он не нравится моему сыну.

Так что вот несколько советов для начала.

Используйте все возможности для разговора о наркотиках, которые возникают сами собой (например, телевидение, фильмы, газеты).

Не читайте наставлений, но расскажите детям о своей позиции по отношению к наркотикам.

Дайте им точную информацию.

Если они спросят, пробовали вы когда-нибудь наркотики или нет, будьте честны. Расскажите им, почему вы пробовали и почему больше не употребляете.

Если вы до сих пор употребляете наркотики, прекратите преследовать детей и разберитесь с собственными проблемами, а потом продолжайте разговор. Нет ничего глупее, чем ожидать, что ваши дети «скажут наркотикам нет», если вы сами всё время под кайфом. Вы должны быть для них примером, так что не ждите, что они воспримут вас всерьез, если будут видеть, что вы употребляете наркотики или напиваетесь в стельку.

Спросите, что они думают о наркотиках.

Если они признались, что употребляют наркотики, сохраняйте спокойствие и очень подробно обсудите проблему.

Поговорите с ними о давлении со стороны сверстников и разработайте тактику, как с этим разобраться. Например, они могут сказать что-то вроде «Я не могу, потому что мои родители проверяют меня на наркотики, я регулярно сдаю анализы».

Расскажите им об опасностях, которым они себя подвергают, когда они под кайфом или пьяны.

Убедитесь, что они понимают: что бы ни случилось, они могут прийти к вам за спокойной, мудрой помощью и советом.

Все эти советы применимы к проблеме с алкоголем.

Как мне узнать, принимают ли мои дети наркотики?

Есть множество признаков и симптомов употребления наркотиков, которые могут предупредить вас об опасности. Вот наиболее распространенные из них.

Вы нашли наркотики или принадлежности для их употребления у ребенка или в его комнате. Если вы не знаете, как это выглядит, используйте поиск по изображениям Google.

Вы почувствовали запах. Можно поступать по-хитрому и обнимать детей, когда они возвращаются домой после вечеринки, хотя следует помнить, что они могут просто находиться рядом с наркотиками и не употреблять их — не шпионьте, но будьте бдительны.

Покрасневшие, воспаленные глаза. Хотя некоторые подростки используют глазные капли, чтобы скрыть этот признак.

Нетвердая походка, пошатывание, трудности с концентрацией внимания, неразборчивая речь.

Внезапные смены настроения или поведения.

Потеря интереса к занятиям, которые раньше нравились.

Неожиданное изменение круга друзей.

Ухудшение успеваемости в школе.

Тайные телефонные звонки.

Из дома пропадают деньги или вещи.

Они провалили домашний тест на наркотики. Сейчас такие вещи доступны в Интернете, так что родители могут проверить, говорят им дети правду или нет.

Что я могу сделать, если мой ребенок принимает наркотики?

Не паникуйте.

Не начинайте «палить из всех орудий». Если вы так поступите, ребенок просто займет оборону и возведет вокруг себя стены.

Тщательно выбирайте время — тихий и спокойный момент, потому что он должен поговорить с вами по душам.

Прямо высказывайте свои опасения, но не бросайтесь обвинениями. Хорошее начало: Я беспокоюсь, потому что знаю, что ты употреблял марихуану. Не такое уж хорошее начало: Я знаю, что ты был под кайфом, так что не смей мне врать.

Надо выслушать, что он говорит, а не притворяться, что слушаете, когда на самом деле только и ждете паузы, чтобы снова читать нотации.

Помните, что у вас тоже есть права, и среди них есть право жить в доме, где нет наркотиков.

Если они отрицают, что это проблема, а вы уверены, что проблема есть, нужно обратиться за помощью. В большинстве государств есть множество организаций, которые помогут решить, что делать дальше, если проблема оказалась серьезной. Возьмите трубку и позвоните им, потому что вам, наверное, понадобятся совет и помощь специалиста. Основная мысль такая же, как и при решении других проблем: все сводится к налаживанию отношений с детьми. Могут ли они спокойно поговорить с вами о том, что их беспокоит? Если подросток уклоняется от разговора (а некоторые из них поступают именно так), вам нужно добиться своего и поговорить с ним. Ненормально позволять им и дальше употреблять наркотики. У вас тоже есть права, среди которых желание жить в доме без наркотиков. Поступая решительно, вы становитесь ответственным родителем, а не отставшим от жизни занудой, как считают подростки.

Возможно, нет ничего удивительного в том, что Стивен просто пожал плечами, когда я спросил: как можно улучшить ситуацию?

«Я не вижу, в чем тут проблема», — промямлил он.

Ну конечно.

Грэм хотел, чтобы сын что-то сделал, хотел увидеть какие-то доказательства, что Стивен начал разбираться с самим собой. Когда мы поговорили об этом подробнее, Грэм сказал, что хотел бы увидеть, как сын работает или продолжает образование. Ему всё равно как именно, главное, чтобы Стивен не просиживал целыми днями без дела.

Ну, и как бы вы оторвали мистера Размазню от дивана? Преимущество лени в том, что от нее очень легко избавиться. Если вы хотите стащить мистера Размазню с кровати, просто подложите ему несколько кнопок.

Давайте повторим базовые принципы и подумаем, куда двигаться:

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Я бы особенно подумал о необходимости отношений, а не дружбы, о принципе «не слишком свободно и не слишком тесно» и о том, что Грэм не должен делать это своей проблемой, решать ее надлежит Стивену. Я бы советовал Грэму перестать вести себя как Большая Джесси, вступить в игру и начать принимать решения. В данном случае «исправление» потребует твердости характера.

Я бы предложил такой план.

1. Больше никакой травки в доме. За нарушение правила вышвыривают на улицу.

2. Если Стивен хочет остаться дома, он должен согласиться на неожиданные домашние тесты на наркотики. Если ему это не нравится и он считает это вторжением в личное пространство, никто не будет против, если он покинет дом и будет жить отдельно.

3. Стивену дается определенное время на то, чтобы он устроился на работу или вернулся в школу.

4. Если он не устраивается на работу (не возвращается в школу), отец должен выгнать его из дому.

5. Если Стивен устраивается на работу и решает остаться дома, он должен вносить свой вклад в бюджет семьи и помогать по хозяйству.

6. Если он возвращается к какой-либо форме образования, он должен помогать по дому и работать по выходным, чтобы платить за свое обучение.

7. Студийное оборудование продается, чтобы оплатить расходы отца. С разрешения отца эти деньги могут пойти на оплату за обучение.

8. Что бы ни случилось, Стивен сам готовит себе еду, убирает свою комнату и стирает вещи.

Такие меры могут показаться слишком суровыми, но здесь нужна именно строгость. Стивен жил на Легкой улице и не собирался добровольно переезжать. Пришлось реконструировать Легкую улицу в проспект под названием «Реальный Мир».

Выгнать своего ребенка на улицу — жестокое наказание, но я считаю, что, если вы будете защищать подростка от последствий его действий, вы нанесете ему непоправимый урон. Однажды вы умрете, и если он сам не научится разбираться со своими проблемами, вскоре после ваших похорон он облажается по полной.

К сожалению, это невозможно, по крайней мере, не думаю, что такое когда-либо случалось.

Я обсудил предложенный мною план с Грэмом и Сэнди. Он немного колебался, но вроде бы принял мою идею. Когда они уходили, Сэнди повернулась ко мне и прошептала: «Он никогда этого не сделает».

Мы должны были встретиться и обсудить, как идут дела, но за неделю до встречи Грэм оставил мне сообщение на автоответчике, что вынужден отменить наш сеанс и позвонит, как только сможет, чтобы выбрать другой день. С тех пор прошло лет десять.

Я надеюсь, что у них всё в порядке, но меня не покидают сомнения, что где-то есть отец, чей тридцатилетний сын до сих пор живет у него в подвале, по-прежнему курит травку, ни черта не делает и играет в видеоигры.

Более того, я уверен, что сейчас он играет на PlayStation 3.

Есть два способа согнать мистера Размазню с дивана: первый — умолять его, а второй — подложить на диван несколько кнопок. Я всегда выбираю кнопки.

Вы ничем не помогаете своим детям, защищая их от трудностей реального мира.

Если вы подозреваете (или знаете наверняка), что здесь замешаны наркотики, вы должны вмешаться и отстаивать свою точку зрения.

Не паникуйте и не обрушивайте на ребенка «огонь из всех орудий».

Насколько это возможно, будьте с ними на связи.

Если связь оборвана, обращайтесь за помощью со стороны.

Однажды вас не окажется рядом, чтобы защитить ребенка, и, когда этот день наступит, лучше, чтобы у него был за плечами хоть какой-то опыт.

25 Стервоград

Информация о пациентах

Семья: Джеймс и Келли (родители), Джейн (10 лет), Кейт (12 лет) и Милли (14 лет).

Проблема: В семье правят девочки. Они грубые, злые, игнорируют родителей. Много крика и воплей.

Джеймс и Келли были трижды благословлены. У них три дочери: десятилетняя Джейн, двенадцатилетняя Кейт и четырнадцатилетняя Милли. Джеймс и Келли были трижды прокляты. У них три дочери: десятилетняя Джейн, двенадцатилетняя Кейт и четырнадцатилетняя Милли.

«После рождения третьей девочки мы решили, что больше не будем пытаться родить мальчика», — сказала Келли, когда мы разговаривали у нее в гостиной.

«О, здорово, — сказала Джейн с досадой, которой можно было ожидать от самой старшей сестры. Она закатила глаза, демонстрируя, какой невыносимой может быть. Мне сразу стало понятно, какие испытания выпали на долю ее родителей. — Так предполагалось, что я буду мальчиком? Отлично».

Кейт и Милли просто сидели в комнате, яростно строча эсэмэски на розовых мобильных телефонах и время от времени получая в ответ дин-дон. Келли хотела заговорить, но потом просто посмотрела на меня и вздохнула так, как умеют только матери. Ей не нужно было ничего говорить. Я всё знал.

«Вообще-то, — сказал Джеймс, — я хотел собаку, но у твоей сестры аллергия».

Джейн взглянула на отца и презрительно фыркнула. Я засмеялся и тут же решил, что Джеймс мне очень нравится. Он был словно 101-я воздушно-десантная дивизия при обороне Бастони во время Второй мировой войны — со всех сторон окруженный превосходящими силами противника, без снабжения, измотанный, но не теряющий чувства юмора.

«Итак, в чем у вас тут дело?» — спросил я родителей.

Келли рассказала, какие чудесные у нее малышки, просто прекрасные девочки — большую часть времени, ну, или иногда…

На самом деле, они вовсе не были такими. Слушая ее, я понял, что она просто замечательная мать. Это сразу становилось ясно. Но еще я понимал, что она мучается из-за того, что творится в доме.

«Вы даже не представляете, — сказала она. — Иногда мне просто хочется собрать чемодан и уехать. Они вспыхивают из-за любой мелочи, а потом вас словно засасывает в черную дыру. Соседи, наверное, думают, что мы режем девочек, такой иногда стоит в доме визг и крик».

Я улыбнулся: «Единственные люди, которые действительно знают, насколько вы выжили из ума, — это ваш супруг и ваши соседи».

«Точно», — ответила она.

Тем временем Кейт и Милли сидели и писали эсэмэски, так, словно это было так же естественно, как дышать. Они были блондинками с голубыми глазами, похожими на ангелочков. Просто воплощение девчачести, розовые и с рюшечками. Сама невинность.

«Милли, — сказал я, — ты старшая, верно?»

Она удостоила меня сдержанным, почти снисходительным взглядом и вернулась к эсэмэскам.

Интересно.

«Мне просто кое-что интересно».

«Что?» — спросила она, не отрываясь от своего занятия.

«Ты не боишься, что у тебя палец будет как у русских штангисток?»

Она прекратила писать и бросила на меня презрительный взгляд: «Что?»

«О да, я такое уже видел. Ты пишешь столько эсэмэсок, что в конце концов твой большой палец станет как у огромных русских штангисток, которые сидят на стероидах. Знаешь, тех, что похожи на рестлеров?»

Она насупилась.

«У тебя будут такие славные накачанные большие пальцы. Боже, возможно, тебе даже придется брить их».

(Моя теория заключается в том, чтобы привлечь внимание. Обычно я оцениваю обстановку и говорю первое, что приходит в голову, — в данном случае по поводу непрекращающейся переписки, которая была ловким и незаметным способом сказать мне «отвали, придурок». Нужно было только немного надавить. А если говорить доброжелательно, они не поймут, смеяться или обижаться.)

Младшая сестра Милли, Кейт, похихикала над ней и стала следующей жертвой.

«Тебе не стоит смеяться, — сказал я Кейт. — Ты начала писать раньше нее, а значит, к тому времени, когда тебе будет столько же, сколько Милли сейчас, ты уже прославишься как девочка с громадными большими пальцами. „Кто эта девочка с громадными большими пальцами?“ — будут спрашивать люди, когда ты будешь проходить мимо. „Не знаю, но ты бы видел ее младшую сестру Джейн, которая начала писать эсэмэски в десять лет, и теперь вся правая сторона ее тела — одна огромная кнопконажимательная мышца. Ее приходится кормить из садового шланга — какая гадость“».

Стервозное презрение Джейн сместилось влево и нацелилось на меня.

«Так дела идут довольно плохо?» — спросил я Келли.

«Знаете, это похоже на пищевое бешенство акул[33]. Как только одна начинает есть — все сразу тут как тут».

«А вы что обо всем этом думаете?» — спросил я Джеймса.

Он пожал плечами, и это было классическое пожимание плечами отца, поставленного в тупик.

«Я не знаю, с чего всё начинается, и не знаю, как это остановить. Кейт может взять какой-нибудь диск Милли, и Милли начинает кричать на Кейт. Потом в ссору ввязывается Джейн. Иногда это превращается в настоящий сумасшедший дом».

Я мог своими глазами убедиться, что жизнь в доме с тремя девочками-подростками иногда похожа на сумасшедший дом.

«Вот, например, как-то утром, — продолжал Джеймс, — я зашел на кухню, когда Милли ела тосты. Я могу поклясться, что сказал только, „доброе утро“, а она взяла банку варенья, бросила ее в раковину и выбежала прочь».

«Не было такого», — проворчала Милли, ее лицо залилось краской, а голос подсказывал, что на самом деле всё так и было.

Телефон Кейт вновь выдал дин-дон — она получила еще одно сообщение из космоса и стала невозмутимо писать ответ, как будто разбить банку варенья вместо утреннего приветствия — совершенно обычное дело. По законам девчачьей вселенной это именно так.

«И что вы делаете, когда их поведение выходит за рамки? Как вы с этим справляетесь?»

Джеймс пожал плечами и посмотрел на жену, что точно соответствовало моим подозрениям о том, как всё устроено в этой семье. Келли совершенно беспомощно посмотрела на меня.

«Мы просто не знаем, что нам делать», — сказала она голосом человека, который чувствует, что битва уже проиграна.

А теперь я должен сказать, что Келли добилась очень больших успехов в бизнесе и карьере. Помимо воспитания трех девочек, она управляла собственной компанией, превосходной маленькой фирмой, где работало несколько человек. Но она не была отсутствующей мамой — Келли всегда была рядом, она усердно работала, но дочери всегда были для нее на первом месте. И всё же эту умную, успешную, энергичную женщину поставили в тупик собственные дети, а всё, что мог делать их отец, — пожимать плечами.

Дин-дон сказал один маленький розовый телефон.

Дин-дон вторил ему другой.

Кто-то может не согласиться, но в данном случае всё пошло наперекосяк, когда количество девочек достигло критической массы, и слово «критическая» я использую во всех его смыслах. В девочках нет ничего плохого, по крайней мере до тех пор, пока вы не соберете их в группу. В этом доме соотношение сил было 3:2, перевес на стороне девочек. Трудная ситуация.

У родителей не было основ, способных внести ясность в то, что творилось вокруг, и они были потрясены, столкнувшись с половым созреванием и злой физикой девчачьей вселенной. Сомневаясь, правильно ли они делают, они ничего не делали, лет на семь раньше срока передав полномочия трем милым девочкам.

Дядюшка Джек спятил, не говоря уже о том, что его было трое и это был не «он», а «они». Милые девочки были мастерами по использованию ОМН, таких как уход от темы, сбивание с толку, отвлечение внимания, изматывание и раскол. Родителей превосходили числом и вооружением, так что они просто сдались. Они стали родительским аналогом ООН: слабым, нерешительным и не знающим, что делать.

Такое случается во многих семьях. Столкнувшись с убедительными проявлениями желаний, многие родители просто отступают. Они позволяют детям быстро захватить власть на корабле и превращаются в беспомощных пассажиров. Все, что они могут, — в страхе наблюдать за приближением айсберга.

«Что было бы лучше по сравнению с тем, что есть сейчас?» — спросил я.

«Что угодно», — ответил Джеймс.

Но я не собирался позволить Джеймсу отделаться таким ответом. Проблема многих матерей в пунктуации, а классическая уловка отцов — стоять с потерянным видом, пока не примчится жена и не разберется. Я иногда и сам так поступаю. К счастью, в центре внимания было не мое поведение.

«Вам нужно быть поконкретнее, — сказал я. — „Что угодно“ — это как-то туманно. „Чем угодно“ может быть, например, военная школа-интернат, обмен девочек на верблюдов, набивка чучел…»

Джеймс на минуту задумался.

«Я бы хотел, чтобы они проявляли к нам больше уважения, — сказал он, — и слушались, когда мы говорим „нельзя“».

Я кивнул. Хорошо.

«А вы, Келли?»

«То же самое, — ответила она. — Если бы они уважали нас и слушались, когда мы что-то запрещаем, я была бы счастлива».

Все это было очень хорошо. Была поставлена реальная достижимая цель.

В ситуациях, когда корнем проблемы является чрезмерный контроль, обычно лучше его не усиливать, но в ситуациях, похожих на эту, когда девочки стоят у штурвала, нужно именно это. Шторм начался, и море наполнилось хаосом и криком. Здесь необходима какая-нибудь структура, нужно ввести ограничения.

Помните, что быть не слишком мягкими также важно, как быть не слишком строгими. В данной ситуации три ключевых момента.

Джеймсу и Келли необходимо разобраться в том, как устроен мозг девочек-подростков и как это связано с девчачьей вселенной.

Они должны пересмотреть свое отношение к происходящему и вернуть управление кораблем в свои руки. Чтобы добиться этого, им понадобится выбрать несколько базовых принципов.

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Им нужно ввести четкую структуру с понятными правилами и последствиями, связанными с их нарушением.

В такой ситуации обычно полезно использовать средства вроде Лестницы судного дня.

После того как мы спровадили девочек, у нас с Джеймсом и Келли состоялась долгая беседа о том, что я думаю об их положении. Мне не пришлось их долго убеждать.

«Ладно, — сказала Келли, — что же нам делать?»

Мы поговорили немного о применении принципов из второй части этой книги. Особенно подробно мы обсудили сумасшедшего дядюшку Джека, то, что им нужно быть больше похожими на скалу, следить за пунктуацией и, самое главное, сделать грубость девочек их проблемой, а не своей. Кроме того, я дал советы, как устанавливать правила и вести переговоры.

«Но как нам сделать это их проблемой?» — спросила Келли.

Я спросил, что можно забрать у девочек такого, что было бы для них особенно болезненно. Ни секунды не раздумывая, Джеймс и Келли ответили одновременно: «Их телефоны». Великие умы думают одинаково.

Затем я объяснил им принцип действия ЛеСД. Джеймсу он очень понравился. Он ведь мужчина, а мужчины любят всякие устройства. Мужчинам нравится воздействовать. Келли это тоже пришлось по душе. Мамам нравится все, что действительно срабатывает.

Мы договорись, что встретимся примерно через месяц.

Сколько всего можно изменить за двадцать восемь дней! Конечно, не всё встало на свои места, но многое заметно улучшилось. Родители применили ЛеСД, и она полностью себя оправдала. Приманкой оказалось то, что эсэмэски были необходимы девочкам как кислород. Без сотовых телефонов они слабели. Как только девочки поняли основную идею «хорошее поведение = время пользования мобильным телефоном», они тут же научились себя сдерживать. Временами еще случалось, что одна из них просто теряла контроль над собой (что вполне объясняется возрастом), но не так часто, как раньше. Кроме того, у потерявшей контроль девочки был достаточно мощный стимул найти его как можно быстрее. Не то что раньше.

«Главные изменения произошли с нами, — сказала Келли. — Мы чувствуем себя гораздо лучше и комфортнее, правда, Джеймс?»

Он кивнул: «Безусловно».

«Так что же изменилось?» — спросил я.

«Я думаю, мы просто стали решительнее и тверже и взяли управление в свои руки, — сказала она, — и перестали терпеть дрянное поведение, как это было раньше».

«Например?»

«Ругательства, неуважение. То есть, я хочу сказать, у девочек еще случаются заскоки, но теперь мы справляемся с ними гораздо лучше, чем раньше. Мы как будто снова сели на водительское сиденье. Даже когда страсти накаляются, мы помним, что мы здесь главные».

«Что помогло вам больше всего?» — спросил я. Я всегда задаю этот вопрос, потому что это важно и об этом я смогу рассказать другим родителям с похожими проблемами.

«Для меня — две вещи, — сказала Келли. — Во-первых, в дом вернулся порядок в виде правил и Лестницы судного дня. Во-вторых, я стала держать у себя в голове образ скалы. Я просто решила, что меня теперь будет не так-то просто сдвинуть».

«Со мной случилось то же самое, — сказал Джеймс. — Структура и скала всё изменили».

«А девочки теперь ненавидят вас из-за того, что вы ввели все эти правила и средства?»

Джеймс засмеялся: «Иногда ненавидят, но в этом вся прелесть — скалы вряд ли переживают из-за таких вещей и лишаются сна».

И это абсолютная правда.

Девчачья вселенная — странное и хаотичное место. Там действуют законы, которых никому из нас не понять. В девчачьей вселенной вы говорите «доброе утро!» — и разбивается банка варенья.

Худшее, что вы можете сделать перед лицом темных сил, выползающих из девчачьей вселенной, — сдаться. Это приведет к абсолютному хаосу.

Лучше вернитесь к основам: структуре, принципам, действиям. Не говорите о том, что вы собираетесь делать, а просто сделайте это.

Найдите вещи, которые важны для ваших детей, и заставьте их понять, что это привилегия, а не право, и вам удастся продвинуться вперед.

Пока ваши действия справедливы, дети не будут вас ненавидеть.

26 Тим Разрушитель

Информация о пациентах

Семья: Ян и Мэри (родители), Дженнифер (9 лет), Сэм (11 лет) и Тим (14 лет).

Проблема: Серьезные проблемы с Тимом. Он всё время ввязывается в неприятности, начинает серьезные ссоры дома, пропадает часами неизвестно где. Кажется, он ненавидит всё и всех.

Если бы в тот день, когда ко мне пришла семья Яна и Мэри, в моем кабинете сидела Большая Птица[34], она не устояла бы перед возможностью спеть песню «Чем это отличается от других?». Я и сам чуть не начал напевать.

Ян был в элегантном костюме. Мэри была одета похоже, не в платье, но очень модно. Еще с ними была Дженнифер, самая младшая в семье, — очень милая девочка, одетая в розовое и нежно-голубое. На Сэме, среднем сыне, были какая-то первоклассная вещь для скейтбордистов, модные потертые джинсы и желтая футболка. И еще с ними был Тим. Тим весь был одет в черное и выглядел довольно отталкивающе и неопрятно. Его джинсы, похоже, давно не были в стиральной машине, из-под грязной черной шапочки торчали засаленные пряди волос.

Все остальные выглядели свежими, а он — так, словно только что выполз из-под моста. На самом деле это был не мост, а камера предварительного заключения. Тима обвинили в преднамеренном нанесении ущерба — накануне ночью он напился с друзьями и сломал чью-то ограду. Когда приехала полиция, он им надерзил, что, как ни странно, привело его прямиком в уютную маленькую камеру.

«Ограда сказала что-то такое, что тебя взбесило?» — спросил я Тима.

Ответа не последовало, что нисколько меня не удивило.

«Итак, с чего лучше начать?» — спросил я его родителей.

«Мы просто не знаем, что еще можно сделать, — сказала Мэри. — Кажется, совершенно неважно, что мы говорим Тиму, он либо игнорирует это, либо страшно грубит».

Тим закатил глаза и сильнее вжался в свое кресло.

Я понимал, какую боль причиняет Мэри и Яну его поведение.

«Каким он был, когда был маленький?»

«Он был чудесным, — сказала Мэри. — Он был очень приятным малышом. Очень нежным и ранимым».

Знаете, всякий раз, когда люди используют слово «ранимый», я настораживаюсь. Обычно, когда дело касается мальчиков, «ранимый» означает «впечатлительный» и «крайне нервный». Такой тип мальчиков очень чувствителен к получению отказов, их кожа так тонка, что вы можете буквально видеть сквозь нее. Их легко обидеть, а в ответ на обиду появляется злость, и они начинают причинять людям боль — эмоциональную, а иногда и физическую. Такие мальчики почти всегда ужасно упрямы.

«Он был упрямым мальчиком?» — спросил я.

«Очень упрямым, — сказал Ян. — С Тимом было непросто и тогда, когда он был маленьким. Он ничего не мог сделать просто так, ему всегда нужно было сначала немного повыступать».

«Но совсем не так, как сейчас, — продолжила Мэри. — У него были детские приступы гнева и тому подобное, но их и сравнивать нельзя с тем, что происходит теперь».

«Когда начались проблемы?» — спросил я Мэри и Яна.

«О каких именно проблемах вы говорите? — спросил Ян. — У нас есть любые, на ваш вкус: в школе, дома, с полицией, наркотиками — со всем».

«Я имею в виду тот момент, когда вы впервые почувствовали качку».

Ян задумался.

«Думаю, это началось после того, как он перешел в средние классы, — ответил он, — лет в одиннадцать. У него появились новые друзья, а у нас стало появляться всё больше проблем в школе. Правда, Мэри?»

Она кивнула: «Да, я думаю, примерно тогда всё и началось».

Я повернулся к Тиму: «Ты согласен с этим, Тим?»

Он посмотрел на меня и зарычал: «С чем?»

Я улыбнулся, потому что его яд на меня не подействовал, и ясно понял, что Тим решил быть дерьмом.

«С предложением родителей обвинить тебя в начале глобального потепления?»

«Чего?»

«Ну, твои родители только что сказали, что ты уже какое-то время выбрасываешь в атмосферу больше парниковых газов, чем следует».

Сэм захихикал, и Тим яростно обрушился на него: «А ну заткнись на хрен, педик!»

«Тим, — сказал его отец. — Хватит».

Я слышал гнев в голосе Яна, но за ним скрывались огромная грусть и страх. Этот человек любил своего сына больше жизни и не мог понять, почему этого недостаточно. Теперь я решил вмешаться и отослал детей из кабинета в разные части здания под надзором взрослых, а потом мы продолжили беседу с родителями Тима.

«Ну что ж, — сказал я, — расскажите мне всё самое худшее».

Выяснилось, что родители Тима прошли почти все круги ада. Это было похоже на поезд, сошедший с рельсов. Тима еще не выгнали из школы, но он ходил по краю пропасти. Даже когда он бывал там, что происходило всё реже, он только курил и доводил учителей до ручки. Дома он был со всеми груб, а с младшим братом и сестрой просто жесток Они оба боялись Тима, хотя пока он больше лаял, чем кусался. Он не помогал ничего делать по дому и обычно уходил неизвестно куда, не сказав никому ни слова. Домой он возвращался несколько часов спустя, и от него пахло алкоголем или наркотиками. Мэри недавно нашла небольшой пакетик марихуаны в его комнате, и, когда потребовала объяснений, Тим только посмеялся над ней и ушел. Подвиги прошлой ночи напугали родителей больше всего, потому что он начал водиться с хулиганами, которые были постарше и уже серьезнее знакомы с полицией.

Ян и Мэри были потрясены, напряжены, разочарованы, злы, обижены и далее по списку.

«Кажется, Тим сейчас напоминает поезд, сошедший с рельсов», — сказал я.

«Вы можете нам помочь?» — спросила Мэри.

«Что ж, я не могу изменить поведение Тима, это только в его власти, но я могу дать несколько советов, как вы можете изменить ваши действия. Преимущество в том, что вы все части одной системы: если мы заменим одну шестеренку, это повлияет на весь механизм в целом».

Затем я сказал, что мне нужно будет немного побеседовать с Тимом один на один.

Когда его родители ушли, он лениво вошел в комнату и плюхнулся в кресло. Он явно был недоволен тем, что находится здесь, и не желал со мной разговаривать. В такие моменты вам не следует быть Большой Джесси и умолять раздраженного подростка поделиться своими мыслями и чувствами. Если вы так поступите, он автоматически выиграет матч, для этого ему нужно просто сидеть и молчать.

Никогда не умоляйте подростка поговорить с вами: тогда его молчание станет вашей проблемой. Вы должны сделать молчание его проблемой.

«Знаешь, что меня бесит? — сказал я, делая очень короткую паузу, словно не желая давать ему возможность ответить. — Люди в булочных, которые стоят слишком далеко от прилавка. Я их ненавижу. У меня просто голова от них разрывается. Ты заходишь, а они стоят в метре от прилавка. Боже, ну почему? Зачем так делать? Каким безнравственным, нелогичным, неразумным должен быть человек, чтобы так поступать? А знаешь, что происходит потом? Совершенно не понятно, стоят они в очереди или просто ждут непонятно чего. Потом всё окончательно запутывается, потому что, когда в булочную кто-то заходит, они придвигаются ближе, а потом, знаешь, просто…»

И я оживленно продолжал монолог в том же духе еще минут десять без остановки. Сначала Тиму было скучно, потом моя тирада начала его раздражать, а потом он был окончательно сбит с толку.

«О чем вы, на хрен, говорите?» — наконец спросил он.

Я посмотрел на него как на идиота: «О булочных.

О чем же еще?»

Он бросил на меня сердитый взгляд: «Почему?»

«Что почему?»

«Почему вы говорите о булочных?»

«Я не говорил».

«Говорили».

«Нет, я говорил о людях в булочных, которые не знают, как правильно вставать в очередь, и размышлял, что привлекает такое множество этих людей в булочные во время обеденных перерывов».

«Но вы всё равно говорили о булочных».

«Косвенно да, но главная ветвь обсуждения была об очередях».

Интересно: именно в этот момент Тим поймал себя на том, что начал участвовать в разговоре, и тогда моментально вернулось его второе «я» — Тим Разрушитель.

«Вы долбаный псих», — сказал он так, словно это было не менее противно, чем бумажный платок, в который высморкался хирург во время операции.

Я пожал плечами: «Может, я и псих, но это не я зарываюсь в дерьмо всё глубже и глубже, так что скоро уже нельзя будет выбраться оттуда самостоятельно».

«Чего?»

«Ты меня слышал, экскаватор».

Он нахмурился, а я сказал: «Я скажу тебе, что я вижу. Я вижу парня, который на самом деле не так уж плох, но сам загнал себя в угол с дерьмом, потому что слишком упрям, чтобы признать, что выбрал неверный путь. Я вижу парня, который знает, что родители его любят, и который тоже их любит — и всё же до сих пор продолжает говорить и делать все эти мерзкие вещи, потому что не знает, как развернуть корабль. Я вижу кого-то, кому не нравится человек, в которого он превращается, но кто не знает, как признаться, что он был не прав. Даже самому себе. Я вижу кого-то, кто ведет себя как большая шишка, но чувствует, что всё вышло из-под контроля, и забыл, где находится тормоз. Вот что я вижу».

Он долго на меня смотрел, и было очень трудно угадать, о чем он думал. Потом он отвернулся.

«Да кого вообще, на хрен, волнует, что вы там видите», — сказал он.

«Я могу ответить на этот вопрос, — сказал я, — но тогда мне придется тебя убить».

Он усмехнулся, прямо как в старые добрые времена, и на этом мы расстались.

Понятно, что у этой семьи далеко не всё гладко. Поэтому я решил, что будет полезно снова просмотреть информацию о нерушимых основах, чтобы начать разрушать якобы непробиваемую стену подростковой мерзости.

Жизнь = надежда. Прежде всего, нужно помнить, что надежде всегда есть место. Пока мы живы, возможно всё.

Причуды половой зрелости. Тим прошел ровно половину пути, сейчас он находится в самом разгаре полового созревания.

Он переполнен гормонами, которые заставляют его расти и меняют всю проводку с ног до головы. Но он еще не повзрослел, и могу поспорить, что большую часть времени ему кажется, что его жизнь стала неуправляемой, и он чувствует себя несчастным.

Сумасшедший дядюшка Джек.

Ян и Мэри должны помнить, что у Тима не всё в порядке с головой. На самом деле он не такой — это просто сумасшедший дядюшка Джек. Они должны относиться к его злости как к бреду сумасшедшего.

Не целый грецкий орех. Вполне очевидно, что Тим совершает множество поступков, которые не кажутся разумными. Его рассуждения туманны, он часто «взрывается», и у него проблемы с управлением своими эмоциями. Он не взвешивает ситуацию и не учитывает риск ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

Танк остается танком. Что касается его личности, мы видим, что Тим — умный, упрямый и чувствительный мальчик Таким он был от рождения и таким будет всегда. Наша задача — научить его использовать эти качества так, чтобы не причинять вреда ни себе, ни окружающим. Особенные трудности вызовет то, что он упрям, и, если мы установим какие-либо правила, он будет бороться с ними изо всех сил.

Оружие массового нарушения (ОМН).

Разведка докладывает, что Тим в основном полагается на страх, тактическую ненависть и регулярные бомбардировки эмоциональным изматыванием. Есть первые признаки того, что он готовится к настоящему физическому насилию, но пока всё ограничивается угрозами.

Происхождение неандертальцев.

Ему четырнадцать, и он думает, что пуленепробиваем. Налицо все признаки мальчика на ранней подростковой стадии, который примеряет образ «крутого парня». Он — бунтарь без причины и, в общем-то, без здравого смысла.

Системное мышление. Я полагаю, что в доме Тима проходили весьма жаркие и очень громкие «дискуссии». Я знаю, что он любит покричать, но я уверен, что родители тоже кричали на него. Разочарование и страх могут превратить в людоедов даже самых благоразумных родителей. Думаю, что мы уже достаточно обсуждали эту тему, и сейчас Тим и его родители уже хорошо освоились с системным мышлением.

Если вы объедините все эти факторы, то легко увидите, что дело может кончиться целым вагоном проблем. Тим — умный, чувствительный и упрямый молодой человек. Ему словно дали ключи от очень мощного автомобиля задолго до того, как он научится водить. Поэтому пока он врезается во всё подряд. Родители пытаются встать у него на пути, чтобы он притормозил, но он просто сбивает их, не моргнув и глазом. Даже если он знает, где тормоз, гордыня, упрямство и общее подростковое безумие не дают ему остановиться. Этот парень, рассердившись на свое лицо, не ограничится тем, что отрежет себе нос — он оттяпает всю голову целиком.

«Мы могли бы продать его в Интернете», — пошутил Ян.

«Да кто его купит?» — подхватила Мэри.

«Богатые американцы на запчасти?» — предположил я.

Некоторое время мы сидели, молча размышляя о том, как несправедливо, что мы не можем продать своих неуправляемых детей богатым американцам, которые хотят сделать себе пересадку органов.

«А если серьезно, — сказал я, — как можно улучшить ситуацию?»

«Я просто хочу, чтобы он был хорошим», — сказала Мэри.

«Объясните, что для вас это означает».

«Я бы хотела, чтобы он не водил дружбу с хулиганами, не употреблял наркотики и стал добрее ко всем дома».

«Хулиганы, наркотики и объятия?»

Мэри улыбнулась: «Думаю, да».

«А вы, Ян?»

«Я бы просто хотел вернуть сына, потому что понятия не имею, кто этот парень».

Язык — крайне интересная вещь, потому что слова, которые мы используем, не просто описывают реальность, а активно участвуют в ее создании. Меня всегда беспокоит, когда родители говорят подобные вещи, потому что, рассказывая о собственном ребенке, они создают образ какого-то незнакомца. Это неправильно, потому что он остается тем же мальчиком, которым был, просто теперь это сложнее разглядеть за всей этой подростковой мишурой и бешенством.

Я пожал плечами:

«Его зовут Тим, и он — именно тот упрямый, чувствительный, умный, но бестолковый мальчик, которым был всегда. Он всё еще с вами, просто скрыт под слоями гормонов, глупости и упрямства. Мы должны придумать, как ему помочь, пока он сам не сможет выбраться».

Ян нахмурился: «Я даже не представляю, как это сделать».

«Что ж, выберите что-нибудь одно в его поведении. Что бы вы хотели изменить к лучшему? Всего одну вещь».

«Я бы хотел, чтобы мне не приходилось так за него переживать», — ответил Ян.

Я покачал головой:

«Это невозможно. Вы оба — прекрасные родители, а значит, как бы у него ни шли дела, вы будете волноваться о нем до самой смерти. Давайте выберем что-нибудь более реалистичное».

Ян на минуту задумался.

«Я бы хотел, чтобы он больше не превращал нашу семейную жизнь в ад».

«А точнее?»

«Чтобы он оставил в покое младшего брата и сестру и не так ужасно обращался со мной и Мэри».

Хорошо. С этим уже можно работать. Теперь пришло время снова обратиться к Мэри: «Вы сказали, что хотели бы поменьше хулиганов и наркотиков и побольше объятий».

«Ну, я не уверена, что в ближайшем будущем он вдруг станет чаще нас обнимать, но я бы хотела попробовать избавиться хотя бы от хулиганов и наркотиков».

«И я тоже», — сказал Ян.

«Как сильно вы этого хотите, Мэри?»

Она посмотрела мне прямо в глаза: «Сильнее, чем вы можете себе представить».

«Вы готовы начать войну, если придется?»

Она уверенно кивнула: «Да».

«А вы, Ян, готовы начать войну, если потребуется?»

«Только скажите, на какую кнопку нажимать».

«Отлично, — сказал я, — пора готовиться к войне».

Игра идет по-крупному. Тим связан с наркотиками, алкоголем, тупыми дружками-хулиганами и преступлениями. Самое опасное, что Тим находится под ошибочным впечатлением, что он вроде как гангстер. На самом деле он обычный паренек из пригорода. Тем не менее он общается с настоящими бандитами, и это может кончиться очень плачевно. Если он не влипнет в неприятности с полицией, вполне может пострадать от настоящих бандитов.

Кроме того, семья Тима трещит по швам. Родители любят его, но чувствуют, что ничего не могут поделать с сыном и никакие их действия не имеют никакого эффекта.

Я спрашивал их о том, готовы они начать войну или нет, потому что именно это им предстоит сделать. Переговоры на данном этапе уже не помогут. Тим — тайна за семью печатями, и шансы, что его можно увлечь каким-либо конструктивным диалогом с родителями, так малы, что атом по сравнению с ними показался бы слоном.

Некоторые считают, что нельзя сравнивать решение семейных проблем с войной. Кто-нибудь скажет, что мы должны думать о мире и согласии. А по-моему, бессмысленно пытаться обнять дерево, если оно пытается вас укусить. Сначала разберитесь с зубами, а об объятиях подумаете следующей весной.

Вспомните базовые принципы и подумайте, какие из них относятся к Яну и Мэри в первую очередь. Если бы вам нужно было расставить приоритеты и выбрать только три пункта, в которых Ян и Мэри сейчас нуждаются больше всего, что бы вы выбрали?

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Не сомневаюсь: вы бы согласились со мной, что все они применимы. И прелесть этих принципов в том, что, как только вы начинаете думать об этом списке, вы получаете толчок в нужном направлении. Без него вы бы просто ходили кругами, как делали Ян и Мэри. Но как только вы начинаете просматривать список базовых принципов, план начинает составляться сам собой. У вас начнут возникать идеи, возможно, не идеальные, но даже когда просто перечитываешь принципы, мысли начинают работать в правильном направлении.

Я бы выбрал пункты III, V и VIII и именно в таком порядке.

Почему?

Во-первых, родителям нужно стать полной противоположностью Большой Джесси. Им нужно занять четкую, недвусмысленную позицию. Они должны непреклонно руководить и показывать силу воли. Они должны правильно настроиться — в данном случае это непоколебимая вера в то, что они ни под каким предлогом не бросят Тима на «съедение» его плохому поведению. Во-вторых, они должны найти точки соприкосновения. Вас это может удивить, но я уверен, что ситуация сильно обострится, поэтому они должны активно и постоянно искать любую возможность показать Тиму, что они любят его и будут рядом, если ему понадобится помощь. В-третьих, они должны сделать эту проблему проблемой Тима, а не своей. Сейчас он сидит на железнодорожных путях и делает вид, что не замечает, как дрожат рельсы. Он думает, что приближающийся поезд — это проблема кого угодно, только не его, хотя совершенно очевидно, что это не самая лучшая мысль, когда ты единственный, кто сидит на путях.

Все остальные принципы тоже применимы, и Яну с Мэри придется запомнить их все, если они собираются помочь Тиму, но эти три пока возглавляют хитпарад.

Ну что, куда теперь? Всё очень просто — на войну.

После того как я предложил использовать мой план и обрисовал его в общих чертах, Ян и Мэри какое-то время сидели молча. Мэри заговорила первой: «И это сработает?»

Я искренне пожал плечами: «Не знаю. Никто не знает. Но могу сказать одно: если бы он был моим сыном, я бы поступил именно так. Я не могу дать никаких гарантий, что это защитит его, но я поступил бы так со своим сыном».

Это была правда. Я бы не стал кому-либо советовать то, что был не готов сделать со своими собственными детьми.

«Может, пригласим его обратно? — спросил я родителей Тима. — Я думаю, важно, чтобы именно вы рассказали ему о новых правилах, а не я».

Мэри кивнула, Ян тоже.

И тут вошел Тим.

«Тим, — сказал Ян, — мы тут поговорили, пока тебя не было. Мы с мамой решили, что дома произойдут значительные изменения. Мы любим тебя и хотим, чтобы ты был частью нашей семьи, но понимаем, что не можем заставить тебя быть ею. На самом деле выбор за тобой».

Тим сидел, погруженный в раздумья.

«Для начала, больше никаких наркотиков в доме. Если мы их найдем, то позвоним в полицию. Больше никакого крика и неуважения. Если ты накричишь на кого-то, обидишь или оскорбишь, то на выходные останешься под домашним арестом. Если хочешь уйти из дома — пожалуйста, но мы не пустим тебя обратно. Тебе придется самому искать, где переночевать. И еще тебе придется ходить в школу. Если ты не будешь этого делать, то должен будешь уходить из дому вместе со всеми, а со школой сам будешь разбираться. Оскорбления и неуважение в доме должны прекратиться, ты обязан держать себя в руках. Если этого не случится, ты будешь наказан».

«Да пошли вы, — сказал Тим. — На хрен мне оставаться. Я просто убегу из дому».

Но я подготовил всех к такому неизбежному повороту событий.

«Это твой выбор, — сказала Мэри, — но тебе только четырнадцать, а значит, тебе нельзя жить одному. Если ты не хочешь следовать нашим правилам, можешь уходить, но тогда нам придется связаться с социальными работниками, и тебя отдадут приемным родителям».

Это был решающий удар. Иногда подростков нужно поставить перед фактом: если они будут пытаться убежать из дому, то у них это не получится. Фокус в том, что тогда они окажутся в чужом доме. Это крайняя мера, но иногда отчаянные обстоятельства требуют соответствующих мер. Я работал со многими чудесными родителями, у которых просто не оставалось другого выбора, кроме как временно отдать своего подростка приемной семье. Это непросто, но иногда нужно отвечать на их блеф.

Тим бросил на мать взгляд, полный ненависти.

«Мне насрать, если вы так сделаете», — резко сказал он.

Мэри выдержала его пристальный взгляд.

«Мы напишем для тебя все эти правила, Тим, — сказал Ян, — чтобы убедиться, что ты всё понял, но с этого момента всё будет именно так Хорошо?»

«Да пошли вы, — снова вспылил Тим. — Вам просто нужно любое долбаное оправдание, чтобы избавиться от меня».

«Тим…» — начала было Мэри, но он оборвал ее:

«Заткнись на хрен».

В этот момент в игру вступил Ян:

«Знаешь что, Тим? А не пошел бы ты сам. Ты больше не будешь так разговаривать с матерью или со мной, а если это будет продолжаться, то последует наказание. С этой минуты ты под домашним арестом. Понял?»

Тим бросил на отца самый ужасный взгляд, на который только был способен, и открыл рот, чтобы сказать что-то еще…

«Хватит, Тим. Ты мой сын, и я люблю тебя больше жизни, но я не собираюсь позволять тебе и дальше повсюду гадить. Мы любим тебя и сделаем всё, что в наших силах, чтобы остановить тебя, пока ты окончательно не испортил свою жизнь. И если из-за этого ты будешь нас ненавидеть, так ненавидь, блин, а прямо сейчас заткни, на хрен, хлебало!»

Так, формально, Ян только что приказал своему сыну заткнуться на хрен, и большинству читателей покажется, что это не совсем похоже на идеальные отношения отцов и детей. Я думаю, что это было обоснованно, страстно и искренне. В этом даже была какая-то своя красота. Точки соприкосновения не всегда приятны, но всегда звучат.

Тим некоторое время ошарашенно пялился на отца, потом немного пришел в себя, встал с кресла и вышел из комнаты.

Я смотрел на обоих родителей и подсознательно чувствовал, что та твердость, проявление которой я только что видел своими глазами, означает, что, если кто-то и сможет спасти Тима от самого себя, это будут эти двое.

Дорога к взрослой жизни иногда вымощена слезами, иногда битым стеклом, а иногда и тем, и другим.

Они вернулись домой после того сеанса, и всё было тихо еще час или около того, потом Тим вышел из своей комнаты и сказал, что собирается прогуляться. Родители сказали, что он не может, потому что находится под домашним арестом. Но он вышел, несмотря ни на что. Тим вернулся домой ночью того же дня, около полуночи, и обнаружил, что входная дверь закрыта. Он стучал в дверь, но тщетно. Ян и Мэри лежали в своей кровати. Они ужасно себя чувствовали, но изо всех сил притворялись скалами.

Тогда Тим взял камень и швырнул его в окно. Хотя это было самым трудным решением в их жизни, родители Тима вызвали полицию. Когда появились полицейские, они задержали Тима и спросили Яна и Мэри, что с ним делать. Ян поступил правильно, хотя это было очень трудно, и сказал полиции, что они пока не готовы принять Тима домой. И это были волшебные слова, потому что, если родители отказывались от него, он подпадал под опеку социальной системы. Тима тут же отправили в семейный приют.

Ян и Мэри сказали, что это была самая суровая, темная, мрачная и ужасная ночь в их жизни.

Тиму не слишком сыграло на руку то, что днем раньше он предстал перед судом по делам несовершеннолетних, и система решила, что лучше будет на какое-то время забрать его из дому. Яну и Мэри было очень тяжело согласиться на это, они чувствовали себя так, словно отказываются от сына и предают его. Я встретился с ними и попытался объяснить, что на самом деле происходит как раз обратное. Если бы они попытались защитить Тима от последствий его поведения, то показали бы ему, что он может обращаться с людьми, как ему вздумается, и ничего плохого с ним не случится. А таким образом они преподали ему важный урок у любого действия есть последствия.

Прошло целых полтора года, прежде чем жизнь Тима и его семьи вернулась в относительно нормальное русло. Он жил в семейном приюте три месяца, пока наконец не понял, что родители не собираются сдаваться. После этого он начал пытаться решить проблемы с ними. Часто так и происходит: если родители держат оборону, неуправляемый ребенок в конце концов получает сообщение, которое до него хотели донести, и всё начинает меняться. Тим возвращался домой, длительность его посещений увеличивалась и зависела от того, придерживается ли он нескольких простых правил. Он должен был получить помощь в избавлении от алкогольной и наркотической зависимости и вернуться к учебе. И эти два условия обсуждению не подлежали.

Постепенно, с течением времени, отношения исправлялись, а Тим становился всё более сговорчивым. По-моему, здесь работало время, а не то, что он делал какой-то выбор. Он стал старше, его мозг окончательно сформировался, и перед ним открылись новые возможности.

Самое главное, впрочем, то, что его родители удерживали оборону. Они не отступили и не бросили сына на растерзание миру, они продолжали принимать решения. Они начертили линию на песке и не заходили за нее. Это было длинное и трудное путешествие, но, как говорит Будда, жизнь — это страдание.

Последний раз, когда я виделся с этой семьей, Тим снова жил дома и учился в техническом колледже на механика дизельных двигателей. Еще не всё было идеально, но ничто не бывает идеальным. Лучше всего было то, что все они снова живут под одной крышей, — и, хотя еще случаются напряженные моменты, они снова чувствуют себя семьей.

Когда я спросил Яна и Мэри, что, по их мнению, стало решающим в этой истории, они оба сказали: изменение отношения к ситуации.

«Мы просто решили, что не станем сдаваться, — подытожила Мэри. — Мы не сдались, даже когда сдали сына полиции. Мы знали, что где-то там есть настоящий Тим, а сверху только оболочка сумасшедшего дядюшки Джека. Мы просто решили, что больше не будем терпеть это ужасное поведение и не оставим его безнаказанным».

Ян кивнул.

«И мы выпили очень много вина, — сказал он. — Очень много».

Как еще переждать ночь, правда?

Самое главное, что можно сделать, столкнувшись с ураганом злобы и мерзости, — не позволить себе превратиться в Большую Джесси.

Остановитесь, оцените свои ключевые позиции и удерживайте их.

Если вам приходится начинать войну — начинайте.

При каждом удобном случае говорите вашему подростку, что любите его, но не станете терпеть его ужасное поведение.

Вы можете быть частью семьи, но не жить с ней под одной крышей. Если ребенок не внял вашим доводам и его поведение угрожает его жизни или жизни других людей, вам нужна помощь: позвоните в полицию или социальные службы. Временное пребывание в семейном приюте может казаться крайней мерой, но это лучше, чем пребывание в тюрьме или больнице.

Возвращение домой или длительность пребывания дома зависит от того, насколько ваш ребенок следует правилам.

Всё это в той же степени применимо к девочкам.

Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке — и не пейте слишком много вина.

27 Депрессия, суицид и порезы от бумаги

Информация о пациентах

Семья: Тереза и Боб (родители), Хлоя (15 лет).

Проблема: Подруга Хлои полгода назад совершила самоубийство. С тех пор Хпоя стала замкнутой и депрессивной. Недавно мама обнаружила ее дневник, где та пишет, что не хочет жить. И еще она режет себя. Прошла осмотр в подростковой психиатрической службе здравоохранения, после чего ей были назначены антидепрессанты.

Воспитание детей — это скорее изучение того, как жить в постоянном страхе, а не того, как, собственно, растить детей. С момента их рождения наше счастье неразрывно связано с их счастьем. Если они страдают, мы тоже страдаем. Одна из великих истин заключается в том, что мы не можем их защитить, что бы мы об этом ни думали.

Дерьмо, как известно, случается, и иногда это самое худшее, что только можно представить.

Лучшая подруга Хлои, Хелен, была славной девочкой. Она всем нравилась, была умной, привлекательной и подавала большие надежды в легкой атлетике. У нее было всё, чего она хотела, но однажды она пошла к себе в гараж и повесилась. Никто так и не понял, почему она так поступила.

После смерти Хелен стало известно, что вокруг творились вещи, о которых никто не знал. Несколько девочек в школе распространяли о ней неприятные слухи, и это ее сильно расстраивало. Получать хорошие оценки в школе становилось всё труднее, потому что школа всё больше казалась бессмысленной тратой времени. В тот день, когда Хелен повесилась, она поссорилась с мальчиком, который ей нравился.

Не было никаких обычных тревожных сигналов или признаков, которые могли бы подсказать, что Хелен думает о самоубийстве. Оглядываясь в прошлое, можно было бы это заметить, но такой взгляд — всегда самый жестокий и мучительный. Именно поэтому Тереза и Боб так переживали за Хлою. Они выглядели крайне испуганными, и это было понятно. Я бы на их месте тоже испугался.

Хлоя выглядела просто печальной.

«Ты понимаешь, почему твои родители так переживают за тебя?» — спросил я.

Она пожала плечами: «Ну да».

Вот почему дети так нас пугают: нам, взрослым, кажется, что они относятся к смерти слишком легкомысленно и беспечно. Они еще недостаточно пробыли здесь, чтобы понять, каким даром является жизнь, так что им ничего не стоит расстаться с ней, следуя какой-нибудь подростковой прихоти или причуде.

«Что именно заставило вас так переживать?» — спросил я.

«Ну, после… после того как Хелен… понимаете… умерла… нам показалось, что Хлоя изменилась, — сказала Тереза. — У нее как будто сели батарейки. Раньше она была такой живой, счастливой девочкой, но сейчас… Теперь она всё время выглядит грустной».

Хлоя с тем же успехом могла быть высечена из камня. Казалось, это не имеет к ней никакого отношения, как будто слова просто не долетают до нее.

«И еще этот дневник», — добавила Тереза.

Хлоя закатила глаза.

«Хотите посмотреть?» — спросила Тереза, доставая из сумки маленькую черную книжку.

Знаете, я ненавижу, когда родители ставят меня в подобное положение, потому что, с одной стороны, мне бы очень хотелось оценить риск, но, как практикующий врач, я знаю, что не могу читать личные записи ребенка, если только мне не предложил этого законный владелец.

«Нет, спасибо, — сказал я. — Мне необязательно это видеть. Может быть, вы просто расскажете мне, что в этом дневнике вас так встревожило?»

Тереза открыла на странице с закладкой и прочитала вслух: «Я ненавижу всё и всех. Жизнь — отстой. Хелен повезло».

«Черт, — подумал я. — Черт, черт, черт».

Хлоя ничего не сказала. Она немного сползла в кресле, словно робот без батареек.

«И еще она режет себя, — продолжала Тереза. Она говорила очень быстро. — Мы пробовали с ней поговорить, но она ничего нам не рассказывает. Просто часами сидит у себя в комнате… сидит, и сидит, и сидит часами».

К этому моменту Тереза уже почти плакала. Боб нервно теребил куртку и выглядел абсолютно потерянным.

«Какую помощь вам уже оказали?» — спросил я.

«Хлоя была у врача в детском психиатрическом отделении, и он выписал ей антидепрессанты, — сказала Тереза. — Кроме того, она ходит на консультации к этому врачу каждую неделю».

«Хлоя, это помогает?»

Она снова только пожала плечами. Я попросил родителей выйти, чтобы я мог поговорить с ней наедине.

«Твоя мама сказала, что ты режешь себя», — сказал я.

«Нет».

«Она сказала, что видела следы».

«Нет, не говорила».

«Тогда что это были за следы?»

Хлоя одарила меня еще одним старым добрым пожиманием плечами:

«Порезы от бумаги».

Я какое-то время смотрел на нее.

«Порезы от бумаги?»

«Да».

«Из чего же сделана твоя бумага? Из переработанных сюрикенов[36]?»

Хлоя рассмеялась, и это было самым прекрасным, что я слышал за этот день.

«Знаешь, большинство людей не понимает, зачем некоторые люди режут себя, — сказал я. — Большинство думает, что некоторые делают это, потому что им нравится боль, но на самом деле всё как раз наоборот, правда? Люди режут себя, чтобы не чувствовать боль. Порезы заставляют тебя сосредоточиться на том, что ты делаешь, а не на том, что на самом деле тебя мучает, верно?»

Хлоя пожала плечами, но на этот раз это было больше похоже на кивок На самом деле люди режут себя по многим причинам: одни наказывают себя, другие хотят привлечь внимание, а некоторые дети считают, что это просто круто. Думаю, Хлоя поступала так, чтобы не чувствовать душевную боль.

Какое-то время мы сидели молча.

«Вы с Хелен были хорошими подругами, да?»

Она кивнула, но едва заметно, ее движение было замедлено огромной болью.

«И ты говорила об этом с консультантом?»

Еще один кивок.

«И это помогает?»

«Вроде того».

«Хорошо».

Еще немного молчания. Почему бы и нет? В конце концов, молчание — золото.

«Ты ведь знаешь, что твои родители очень боятся, что ты сделаешь то же самое?»

Она вздохнула: «Я бы хотела, чтобы они успокоились. Они всё время очень напряжены и обеспокоены. Мне от этого кричать хочется. Мне бы хотелось, чтобы они просто оставили меня в покое».

«Ты думаешь о том, чтобы сделать это?»

Она помолчала.

«Иногда».

«Как часто?»

«Только иногда».

«Когда ты думала об этом в последний раз?»

«Ну не знаю, может быть, неделю назад или около того».

«А ты думала о том, как бы ты это сделала?»

Хлоя покачала головой: «Нет».

Если она говорила правду, это было хорошим знаком, потому что наличие плана сильно повышает вероятность совершения попытки.

«А ты когда-нибудь думала о том, как это повлияет на маму и папу, если ты это сделаешь?»

«Думаю, это бы выбило их из колеи на какое-то время».

Она была милым ребенком, но в тот момент мне хотелось ее отшлепать.

«Думаешь?»

«Мне надоело, что они постоянно роются в моих вещах, — сказала Хлоя. — Я это просто ненавижу, а им кажется, что теперь у них есть право делать всё, что им вздумается».

«Хочешь вернуть себе личное пространство?» — спросил я.

«Да».

«Они очень беспокоятся о тебе. Они действительно ужасно напуганы. Ты понимаешь, почему они так себя чувствуют?»

Она кивнула.

«Хорошо, ты бы хотела, чтобы мы вместе попробовали разобраться, чтобы всем стало немного легче и спокойнее и всё снова стало нормально?»

«Думаю, да».

Ну и прекрасно.

Страх — это очень опасная эмоция. До определенного момента он может быть полезен (страх иногда помогает сконцентрироваться), но, как и многое другое в этой жизни, в больших количествах он вреден. Тереза и Боб были хорошими людьми и очень переживали за свою дочь. И для этого у них было достаточно оснований. Они тоже были на похоронах Хелен.

Хлоя пребывала в клинической депрессии, и это плохо. Но она принимала антидепрессанты под строгим надзором детского психиатра, и это хорошо. Она получала индивидуальную помощь от опытного специалиста, практикующего врача, который помогал ей развить более сильные механизмы психологической адаптации и приспособления к стрессовым нагрузкам, что тоже очень хорошо. Еще одна вещь, которая ей нужна, — эмоциональная разгрузка, способ, с помощью которого она могла бы выплеснуть свои чувства. Но самое необходимое — взять себя в руки и снова начать взаимодействовать с миром, выйти в свет.

Нужно вспомнить несколько основ, чтобы выяснить, что происходит с Хлоей. Главное, никогда не забывать: пока есть жизнь, есть надежда, и в данном случае это, как никогда, актуально. Кроме обыкновенных вихрей подросткового возраста, Хлою подхватил ураган скорби по умершей подруге, поэтому иногда ее охватывают слишком сильные эмоции, и она начинает себя резать.

Еще одна проблема заключалась в том, что опасения Терезы и Боба (хотя и абсолютно оправданные) воздвигали стену между ними и Хлоей. Они стали такими напутанными и сверхбдительными из-за всего этого, что отталкивали ее как раз в тот момент, когда должны были притягивать.

В таких тяжелых и мрачных условиях родителям нужно провести черту между заботой и навязчивостью. Как это сделать?

Хлоя хотела, чтобы ее оставили в покое, а родителям нужна была уверенность, что она в безопасности. Единственная проблема заключалась в том, что оба эти условия невыполнимы. Ни один родитель в здравом уме не оставил бы Хлою в покое, и это правильно. Оставить ее в покое было бы, наверное, худшим, что только можно сделать.

Есть надежный способ обрести уверенность в безопасности дочери — запереть ее в больнице с круглосуточным наблюдением. Но даже если бы они так поступили, Хлоя могла бы оттуда сбежать.

После того как мы все вместе подробнее обсудили ситуацию, мы пришли к компромиссу. Хлое надо вернуть хотя бы часть личного пространства, а родителям — хоть какую-то уверенность и подтверждение того, что с ней всё в порядке.

Моя цель была немного яснее: постепенное возвращение к «нормальной» семейной жизни, которое зависело от нескольких факторов. Мы поговорим о них позже, а пока остановимся на важных аспектах проблемы суицида, о которых все родители должны знать.

В большинстве развитых стран суицид стоит на втором или третьем месте в списке причин смертности молодых людей в возрасте от пятнадцати до двадцати четырех лет. Суициды в возрасте младше пятнадцати лет случаются, но крайне редко. Большинство смертей происходит в возрасте восемнадцати лет и старше. Есть и хорошие новости — в последнее десятилетие количество суицидов уменьшается. В некоторых странах, таких как Новая Зеландия и Австралия, оно значительно сократилось.

Парадокс полов

«Парадокс полов» заключается в следующем. Девушки совершают больше попыток суицида, но эти попытки оказываются успешными реже, чем у мальчиков. Девочки предпринимают больше попыток, потому что более склонны к депрессиям и неврозам, что переводит их в группу риска. Мальчики чаще погибают: они реже пытаются покончить с собой, но используют более смертоносные способы, такие как отравление угарным газом (выхлопные газы машины), вешаются и стреляются. Девочки предпочитают травиться лекарствами или наркотиками, что не так опасно и реже заканчивается смертельным исходом.

Факторы риска

Психиатрические заболевания — приблизительно 90 % молодых людей, которые умирают или предпринимают серьезные попытки самоубийства, страдают от психических расстройств, таких как депрессия.

Злоупотребление алкоголем или наркотиками — алкоголь является депрессантом и ингибитором, зависимость или злоупотребление алкоголем и/ или наркотиками создает похожие проблемы.

Семейная дисфункция — такие вещи, как плохие отношения с родителями, случаи суицида в семье, жестокое обращение и/ или пренебрежение и игнорирование, повышают риск.

Стрессовые жизненные ситуации — часто попыткам самоубийства предшествуют определенные стрессовые ситуации, например разрыв отношений.

Стрессовые жизненные обстоятельства — проблемы в школе, определение сексуальной ориентации, невозможность наладить контакт со сверстниками или физические заболевания.

Доступность средств — это довольно очевидно, но, если у вас есть доступ к необходимым материалам, шансы на успех увеличиваются.

Тревожные знаки

Если вы беспокоитесь о возможности суицида у вашего ребенка, есть несколько тревожных знаков, которые вы должны знать. Важно также помнить, что это не стопроцентные и обязательные признаки. Золотое правило: если вас терзают сомнения, обратитесь за профессиональной помощью.

Разговоры или записи о совершении самоубийства.

Изменения в режимах приема пищи или сна.

Существенные изменения в поведении.

Неожиданное обострение депрессии, мрачное настроение.

Потеря интереса к любимому занятию.

Отдаление от семьи и друзей.

Составление завещания и/или избавление от любимых вещей.

Стрессовые жизненные ситуации, например разрыв отношений с любимым человеком.

Усиленное потребление алкоголя и/или наркотиков.

Извинения за предыдущие поступки и поведение.

Что мне делать?

Есть несколько вещей, которые вы можете и должны сделать, если обеспокоены.

Поговорите с детьми о ваших страхах. Не юлите и поговорите о самоубийстве. Не бойтесь произносить слово на «с».

Выслушайте, что они вам скажут, и не забывайте использовать каменное лицо, потому что если они заметят ваше беспокойство, то сразу замолчат.

Будьте спокойны или хотя бы изображайте спокойствие.

Не пытайтесь обходить в разговоре причины их расстройств, но и не зацикливайтесь на них.

Просто попытайтесь понять.

Не читайте нотаций, иначе подростки больше не будут общаться с вами.

Убедитесь, что они знают, что вы всегда рядом и сделаете всё, что в ваших силах, чтобы помочь им.

Сделайте окружающую обстановку как можно более безопасной. Избавьтесь от веревок, оружия, шлангов и таблеток. Сделайте это незаметно.

Обратитесь за помощью. Сначала поговорите с ребенком, но если вы обеспокоены, обратитесь за помощью к специалисту. Существует множество организаций, занимающихся подобными вопросами, и даже если вы позвоните не совсем туда, куда нужно, вам дадут номер более подходящей организации. Просто позвоните кому-нибудь, не важно кому.

Тереза и Боб всё сделали правильно и обратились к специалистам за помощью и советом о рисках и проблемах, ведущих к суициду. Они уже знали то, о чем вы только что прочитали выше, и теперь нам нужно скорее сосредоточиться на том, как вернуть этой семье покой. И вновь обратимся к базовым принципам.

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Здесь нам понадобятся почти все номера: I, III, IV, V, VI, VII, IX и X.

Тереза и Боб должны сосредоточиться на улучшении отношений с Хлоей и поиске точек соприкосновения. Они должны наблюдать за ней («не слишком свободно»), но не давить на нее («не слишком тесно»). Чтобы они разобрались, как это работает на деле, нужно определить, где проходит черта между наблюдением и назойливостью.

Самое главное — ненавязчиво предложить Хлое свое время и внимание. Пройтись по магазинам с мамой, попить кофе с папой. Не постоянно, а по мере необходимости, чтобы все помнили, что они всегда рядом и готовы помочь друг другу.

Точки соприкосновения…

Нужно было наладить обмен информацией между Хлоей, ее родителями и людьми, которые с ними работают, уважая как право Хлои на личное пространство, так и право ее родителей знать, что с ней всё в порядке.

Этой семье предстоял долгий путь к нормальному состоянию, но день за днем они двигались вперед. По правде говоря, мне кажется, что родители Хлои никогда не перестанут бояться угрозы самоубийства, но в целом они справлялись хорошо. С каждым днем, благодаря профессиональной помощи, Хлоя становилась немножко веселее. Ее родители очень постарались не кружить над ней, а она в ответ постаралась держать их в курсе того, как у нее дела, и делиться с ними своими мыслями.

Я думаю, самое главное изменение заключалось в том, что Тереза и Боб смогли отодвинуть на задний план страх, что Хлоя может покончить с собой. Он уже никогда не уйдет, но теперь будет тихонько сидеть у черного хода. А они сосредоточились на восстановлении связи с дочерью и узнают ее внутренний мир (на ее условиях).

Жизнь = Надежда.

Будьте бдительны.

Знание — сила. Запомните тревожные знаки.

Поговорите об этом. Будьте прямолинейны. Используйте слово на «с» и каменное лицо.

Действуйте, если обеспокоены. Примите все необходимые меры, чтобы обеспечить безопасность ребенка.

Поддерживайте, наблюдайте, но не давите.

Обратитесь за помощью.

Просто будьте рядом. Будьте с ними так часто или редко, как им это нужно.

Будьте рядом — от этого может зависеть их жизнь.

Делайте всё спокойно.

28 Тоби и племя волосатых женщин

Информация о пациентах

Семья: Элис (мать), Тоби (14 лет).

Проблема: Тоби грубит и не слушается. Не выполняет простые поручения по дому. Игнорирует мать, когда она просит его помочь. А когда не игнорирует — груб и мрачен. Элис чувствует себя беспомощной и не знает, что делать.

Как вы помните из нашего предыдущего сеанса с Тоби и его мамой (Лестница судного дня), этот молодой человек получал массу удовольствия, доводя свою маму до ручки. Его отец ушел много лет назад и не играет в его жизни никакой роли. Тоби стал неандертальцем, и Элис пыталась одна провести его через подростковый возраст.

Во время нашей первой встречи с Элис я предложил ей использовать Лестницу судного дня, и, хотя идея ей понравилась, она волновалась, что Тоби не станет ее слушаться. Однажды она пришла одна, чтобы мы могли подробнее обсудить, как установить дома новый порядок.

«Я могла бы сказать, что комендантский час будет наступать раньше, но не думаю, что это подействует. Он не станет слушаться», — сказала она.

Это распространенное опасение родителей, что их подростки просто не станут исполнять никакие правила. Страх перед тем, что их проигнорируют, заставляет многих родителей чувствовать свою беспомощность и разочарование, а это не лучший образ мысли, когда у тебя дома бунтует подросток.

«Можете привести мне типичный пример того, когда в вашем доме всё идет не так?» — спросил я Элис.

«Как раз сегодня утром, прямо перед моим уходом. Я сказала, что ему нужно вставать и идти в школу, но он просто продолжал молча лежать. Я дала ему пять минут, но он так и не встал, я вернулась и кричала на него, пока он наконец не поднялся и не пошел в ванную. Там он провел целую вечность, потом сказал, что хочет на завтрак тосты, и мы поругались еще и из-за этого. Когда он в конце концов вышел из дому, он уже опаздывал в школу на двадцать минут».

Она вздохнула — разочарованный, измученный, рассерженный вздох.

«Не важно, что я говорю и сколько раз это повторяю, он просто делает что хочет».

«И вы думаете, что ограничение с помощью комендантского часа не сработает?»

«Да».

«Чем он увлекается?»

«Ничем».

«Совсем ничем?»

«Да. Ему нравится только смотреть телевизор, играть в Playstation и гулять с друзьями».

«Вы говорили, что родители его друзей считают его прекрасным мальчиком?»

«Да, я не могу этого понять. Они говорят, что он вежлив, предлагает помощь и не причиняет никаких хлопот. А дома я наблюдаю только его дерьмовое поведение».

«Значит, родители считают его славным малым, а на вас сыплются все шишки?»

«Да».

«У вас есть доступ к Интернету?»

Она покачала головой:

«Нет, и он постоянно на это жалуется».

«А у вас есть друзья, у которых есть Интернет?»

«У моего соседа есть».

Я улыбнулся: «Отлично. Я собираюсь показать вам чудеса YouTube».

«А что это?»

«Это веб-сайт с огромным количеством видео, которое присылают самые разные люди. Он просто потрясающий. Настоящий компьютерный кокаин».

«Это хорошо?»

Я пожал плечами:

«И да, и нет, но мы не собираемся сейчас это обсуждать. Я просто хочу, чтобы вы посмотрели несколько видеороликов с гориллами».

«С чем?!»

«С гориллами. Позвольте мне объяснить…»

Наверное, одна из самых актуальных проблем воспитания детей в том, что у современных родителей кризис уверенности в себе. Мы сталкиваемся со всевозможными проблемами и детьми, которые кажутся старше и сложнее, чем мы были в свое время. Всё больше родителей по всему миру в отчаянии машут руками. Мы не знаем, как поступить правильно, поэтому ничего не делаем.

Поэтому воспитывать детей становится гораздо проще, если играть в команде. Лучшие родительские команды работают, как команды рестлеров: первый вступает в бой, а потом меняется с напарником, если нужна передышка. Если вы воспитываете ребенка в одиночку, то играете по другим правилам, и для вас главное — выносливость, потому что нет никого, кто заменит вас, когда вы устанете.

Элис растила мальчика одна и страдала от чувства вины, которое испытывают матери-одиночки: в доме нет мужчины, образца для подражания. Кроме того, Тоби — упрямый малый, который отлично умеет манипулировать мамой.

Мы возвращаемся к нерушимым основам, и становится понятно, сколько всего происходит одновременно. Дядюшка Джек уже обезумел, и его мозг воспринимает мир совсем не так, как Элис. Тоби эмоционален, замкнут и раздражителен. Он всегда был и остается танком. Он применяет многие средства из арсенала ОМН, включая страх, вину, изматывание и тактическую ненависть. Кроме того, он неандерталец, со всеми вытекающими последствиями.

Тоби думает (и зря), что его мама ничего не может сделать, и это, в общем-то, не проблема по сравнению с тем, что Элис тоже так думает. Это правда, что с плохим поведением детей помладше легче справиться, потому что мы можем просто взять и поставить их в угол или что-то вроде того. А потом наступает момент, когда баланс сил сдвигается и дети начинают пробовать родителей на прочность. И вот тогда начинается самое интересное.

Элис совершила самую распространенную ошибку: подумала, что ограниченные возможности — это отсутствие возможностей. Это не так. Это всего лишь означает, что вы должны сосредоточиться и перехитрить ребенка. Вы должны быть решительны и непоколебимы.

И волосатым — но об этом мы поговорим чуть позже…

«Я не знаю, можно ли хоть что-то улучшить», — сказала Элис, когда я задал ей этот вопрос.

«А если бы он выполнял несколько основных правил, которые вы обсудите и оба согласитесь принять?»

«Я была бы рада, но не думаю, что с Тоби это пройдет».

«Ничего, с этим мы разберемся. Но будет ли так лучше?»

Она кивнула и сказала:

«Да».

Но мне хватило бы и одного кивка.

Теперь нам нужно было решить, как добиться эффективного применения ЛеСД. Неудивительно, что первым шагом стали некоторые базовые принципы.

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

И вновь, когда вы смотрите на этот список, становится ясно, где Элис сбилась с пути. Все, что вам нужно, — ориентироваться на эти принципы, и план действий появится сам собой. Если вы помните о сумасшедшем дядюшке Джеке, то иначе реагируете на слова подростка. Когда вы начинаете думать о принципе «не слишком свободно и не слишком тесно», автоматически задумываетесь над тем, где вы действовали слишком мягко, а где слишком жестко. Если вы размышляете о важности пунктуации, это меняет содержание и манеру вашей речи.

Вот поэтому я такой большой фанат базовых принципов — они работают как компас в ситуациях, когда не уверен, в какую сторону двигаться.

Итак, нам нужно немного затянуть гайки и найти способ сделать поведение Тоби его проблемой, а не проблемой его мамы. Я предложил Элис принять следующие меры.

1. Установить такие семейные правила, чтобы было ясно, какого результата она ждет.

2. Обсудить эти правила с Тоби, чтобы он чувствовал, что принимает участие в процессе, а не слепо следует чужой воле.

3. Объяснить суть ЛеСД.

4. Использовать в качестве средства воздействия комендантский час, потому что Тоби нравится «бродить с друзьями по улицам».

5. Если Тоби игнорирует эту меру, нужно заходить в его комнату каждые пятнадцать минут после начала комендантского часа и забирать что-нибудь ценное до тех пор, пока он не вернется домой.

6. Сначала заберите телевизор, потом кабель питания Playstation, а потом всё, на что упадет глаз.

7. Если понадобится, забирайте всё — одежду, обувь. Всё.

8. Оставьте только матрац и одеяло.

9. Если вы думаете, что Тоби просто заберет свои вещи обратно, договоритесь с соседом организовать «тайник» у него.

10. Тоби получит вещи обратно, если в следующий раз вернется домой вовремя. Каждый вечер, когда он приходит вовремя, вы можете вернуть ему пять вещей на выбор (это касается каждой отдельной вещи, а не класса вещей. Например, если он хочет получить обратно свои трусы, вы даете ему одну пару, а не все сразу).

11. Вы можете каждый день выдавать ему чистую одежду, но только один комплект за раз и по своему усмотрению. Он не может выбирать, что надеть.

Жестоко? Смотря кого спрашивать. Понимаете, Элис растила ребенка одна, и он начал ее игнорировать. Ей нужно действовать решительно, если она хочет дать Тоби понять, что она тут главная. Он может болтать что угодно, но хозяйка здесь она. Тоби думает, что может распоряжаться всем, как ему угодно, значит, нужно недвусмысленно ему втолковать: не он здесь главный, а его мать.

Как мы уже говорили, эффективные наказания справедливы, основаны на поведении и заставляют детей задуматься. Эффективные наказания дают детям повод не быть плохими.

Чтобы применить все эти меры, Элис было необходимо изменить свое отношение к ситуации. И чтобы этого добиться, сначала мы отправились на сафари по YouTube.

Многие мамы, воспитывающие мальчиков без отца, страшно переживают о необходимости дать сыновьям хороший образец для подражания. А значит, на плечи матерей-одиночек взваливается еще одна тяжелая ноша.

Само собой разумеется, что мальчикам полезно приводить в пример настоящих мужчин. Хорошие парни — хранители мужской мудрости, которая весьма полезна для мальчиков. Например, мужская мудрость учит: иногда слова мешают общению; не нужно поднимать шум из-за пустяков; ты в ответе за свои поступки; нужно заботиться о своей семье. Мужская мудрость заключается в том, чтоб ценить юмор и верность. Мужская мудрость показывает, что мир не рухнет, если ты не опустишь сиденье унитаза.

Проблема заключается в том, что у многих мам просто нет мужчин — образцов для подражания. Иногда рядом нет тренера, соседа, дяди или мужа. Вакансия остается открытой. Так что же делать, если поблизости нет ни одного образца для подражания?

Ну, в первую очередь не стоит слишком расстраиваться. Делайте всё, что в ваших силах, всеми доступными средствами; но если уж никого нет — ничего не поделаешь. Жизнь продолжается. В иерархии потребностей есть куда более важные вещи: еда, вода, кров и любовь беспокоящегося о тебе взрослого — всё это гораздо важнее. И все эти вещи находятся под вашим контролем.

Мужчина — образец для подражания полезен для мальчика и важен, но не настолько, чтобы «образцы» сбрасывали с самолетов ООН, как гуманитарную помощь во время стихийного бедствия. Обычно они сбрасывают воду, рис, палатки, одеяла и медикаменты. Представьте, что вы, голодный и продрогший, свернулись калачиком посреди развалин, оставшихся от вашего дома после наводнения, и вдруг обнаружили, что самолеты ООН сбросили худого светловолосого парня по имени Брэд, единственное желание которого — поиграть с вами в футбол. Вы бы просто пришли в ярость! Если всё пойдет плохо, вы, наверное, даже убьете Брэда и съедите его. На самом деле вы убьете его просто из принципа.

Итак, что еще можно сделать?

Вот что: зайдите на сайт YouTube и наберите в поиске слово «silverback». Тогда на экране появится огромный список видеороликов. Некоторые из них окажутся клипами музыкальных групп, а некоторые — записями сумасшедших. Нас это не интересует. Можете посмотреть записи всяких безумцев после того, как закончите с делами. Прежде всего нас интересуют видеоролики о доминантных самцах в группах горилл. Если вы посмотрите эти записи, то научитесь правильно вести себя с мальчиками.

Самцы горилл — поразительные животные. Они спокойны, величавы и просто излучают силу. Самец гориллы может сокрушить человека или животное одним ударом, но спокойно терпит малышей горилл, которые висят на нем, бесятся и прыгают как сумасшедшие, потому что знает: это совершенно нормально для малышей, именно это они и должны делать. Гориллы очень терпеливы с детенышами. Если вы посмотрите на этих удивительных существ, вы, без сомнения, не захотите приобретать самца гориллы.

На самом деле роль самцов в семействах горилл довольно сложна. Они возглавляют группы от пяти до тридцати особей и являются центрами семейной жизни. Самцы принимают важные решения, выбирают, в каком направлении двигаться семье, улаживают конфликты и несут ответственность за благополучие группы. Если потребуется, они умрут, защищая семью.

Посмотрите несколько фильмов, и вы поймете, о чем я говорю. От самцов горилл исходят волны мужской энергии. Они обладают собственной тихой, спокойной, благородной мощью. Вот к этому вам нужно стремиться, потому что вашим мальчикам нужно, чтобы вы были именно такими.

Вздор, скажете вы. Я — женщина, это совершенно ко мне неприменимо. Что ж, есть одна странная история, которая, возможно, заставит вас передумать.

В 1847 году человек по имени Томас Сэвэдж описал новый вид животных, который обнаружил в Африке. Он решил назвать их Troglodytes gorilla, выбрав это имя из описания, встреченного в книге карфагенянина Ганнона Мореплавателя, который исследовал побережье Северной Африки в 480 году до нашей эры. В своих путешествиях Ганнон встретил странных существ, которых решил назвать гориллами, что по-гречески означает «племя волосатых женщин». Вот за кого приняли горилл Ганнон и его спутники.

Всего двадцать четыре века спустя, когда Сэвэдж впервые увидел животных, которых мы теперь называем гориллами, он вспомнил Ганнона и выбрал для описания этих величественных животных то же имя, что и карфагенянин. Горилла. Племя волосатых женщин. Еще никто не делал им таких комплиментов.

Элис вернулась домой и посмотрела все видео с самцами горилл, которые смогла найти на YouTube. Она всё поняла. Потом она пошла на работу.

Неделя выдалась очень напряженной, та самая, первая неделя, но Элис выстояла. Она обсудила правила, применила ЛеСД и забирала вещи Тоби, когда он игнорировал комендантский час. Нужно сказать, она забрала у него довольно много вещей.

Он выл и жаловался.

Она жевала листву и мимоходом доставала клещей из его головы.

Он кричал, визжал и грубил.

Она неторопливо прогуливалась, брала его вещи и прятала их в джунглях.

Он хлопал дверями.

Она сидела среди роскошной тропической листвы и следила за ним, прекрасно зная, что иногда молодым самцам горилл нужно немного поколотить себя в грудь.

И мало-помалу ситуация начала улучшаться.

Она отстояла свои принципы — жесткие, четкие и справедливые, ведь они устанавливали их вместе.

Под не самой лучшей оберткой Тоби был славным мальчиком, и он не собирался устраивать из-за всего этого конец света. Он не собирался поджигать джунгли, ведь ему было некуда идти и он был слишком молод, чтобы собрать свою стаю, так что в конце концов он уступил. По моему опыту, если правильно подготовить обстановку, подавляющее большинство мальчиков уступает родителям.

Со временем Элис становилось всё проще ладить с Тоби, потому что он взрослел и готовился к моменту, когда сам отправится в путь, чтобы найти самку и основать собственное семейство. А пока он только играл в самца гориллы. К счастью для него, Элис была им на самом деле.

Не позволяйте подростку внушить вам, будто ничего нельзя сделать. Вы всегда можете что-нибудь сделать, изменить ситуацию.

Установите свои принципы и придерживайтесь их.

Если это возможно, найдите для своего мальчика образец для подражания; если же образца нет, не расстраивайтесь — с сыном и так всё будет в порядке.

Если вы играете в эту игру без партнера, просто помните о племенах волосатых женщин: они занимаются этим на протяжении столетий.

29 Расставляем всё по полочкам: пошаговое руководство

В самом начале этой книги я сказал, что нет шаблонных решений и универсальных ответов, которые подходили бы ко всем ситуациям, и я до сих пор придерживаюсь этого мнения. Теперь, в конце этой книги, я хочу предоставить вам четкий план, который вы сможете использовать, чтобы понять, что делать дальше, если вы столкнулись с серьезными трудностями.

Я набросал план из трех шагов, описал подробно каждый этап и добавил вопросы, которые вы, возможно, захотите задать себе по дороге.

На этом этапе вы используете нерушимые основы, которые помогут понять, что происходит с вашими детьми.

Жизнь = Надежда

Что меня ждет в перспективе?

Что бы я выбрал: разбираться с этой проблемой или посещать больного в онкологическом отделении?

Причуды полового созревания

На каком этапе своего путешествия он (подросток) сейчас находится?

Какие стресс-факторы связаны с половым созреванием?

С какими еще характерными для подростков проблемами он может сталкиваться? С проблемами в отношениях с парнем/девушкой или с популярностью в школе?

Сумасшедший дядюшка Джек

Меня задевает, когда подросток груб или зол со мной?

Принимаю ли я его грубость/злость близко к сердцу?

С какой стати я это делаю?

Мозг подростка: не целый грецкий орех

Что свидетельствует о том, что он действует не как взрослый?

Он слишком эмоционален (раздражителен, импульсивен, неразумен, безрассуден)?

Он обвиняет меня в том, что я зол, когда на самом деле это не так?

Какие изменения произошли в его поведении за последние полгода (год, два года)?

Оружие массового нарушения

Уход от темы

Коллективные переговоры

Сбивание с толку

Фальшиво разбитое сердце

Отвлечение внимания

Ложная надежда

Страх

Высокие ставки

Вина

Тактическая ненависть

Раскол

Насилие

Изматывание

Танк всегда остается танком

На какое транспортное средство похож мой ребенок — танк («феррари», минивэн, автобус, скутер, бульдозер, уборочный комбайн)?

Что в этом хорошего?

А что плохого?

Какими навыками ему необходимо овладеть, чтобы преуспеть в этом мире и лучше ладить с окружающими?

Как я могу научить его этому?

(Небольшая подсказка: разбейте процесс на маленькие этапы и заучивайте их постепенно.)

Происхождение неандертальцев

Насколько он похож на неандертальца?

Как это влияет на его видение мира?

Чего он от меня хочет?

А что ему действительно от меня нужно?

Злая физика девчачьей вселенной

Где она находится в девчачьей вселенной?

Как это влияет на ее видение мира?

Чего она от меня хочет?

Что ей от меня нужно?

Системное мышление

Каким образом все мы влияем друг на друга в этой ситуации?

Из-за каких действий сына/дочери становится хуже?

Из-за каких моих действий становится хуже?

Дополнительная информация

Соберите любую информацию, которая поможет разобраться в проблеме. Если вас волнуют наркотики, выясните всё о конкретном их виде. Если вы переживаете из-за угроз и драк, поищите информацию в Google и спросите ваших детей о том, какие порядки заведены в их школе. Если вы беспокоитесь о депрессии и нарушении «пищевого поведения», поищите информацию на эту тему. Вы можете найти огромное количество информации в Интернете, поговорить с друзьями или со специалистом. В мире столько информации и способов ее получить, что жизни не хватит всё проверить, так что используйте возможности и преимущества нашего невероятного современного мира и найдите то, что хотите узнать.

Помните, что ваша цель не в том, чтобы придумать план, с помощью которого можно сделать жизнь абсолютно идеальной. Это, скорее всего, невозможно. Вам нужно только понять, что будет лучше, чем то, что происходит сейчас. Как только вы это выяснили, проверьте свою цель этими вопросами.

Учтены ли вопросы, поднятые в основах?

Чем это выгодно для ребенка?

Чем это выгодно для меня?

Достижима ли цель?

Это справедливо?

Используйте базовые принципы как компас, помогающий выбрать направление дальнейших действий.

I. О³ — Д.

II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.

III. Не будьте Большой Джесси.

IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.

V. Находите точки соприкосновения.

VI. Пунктуация — это всё.

VII. Будьте скалой, а не морем.

VIII. Не превращайте их проблемы в свои.

IX. Продолжайте принимать решения.

X. Жизнь — это страдание.

Установка правил

Всем детям нужна структура, они должны знать, где проходит граница. Определите свои принципы.

Ведение переговоров

Простое навязывание своей воли подросткам ни к чему хорошему не приведет. Если вы привлечете их к обсуждению правил и ограничений, они с большей охотой будут им следовать.

Помните: подросткам нужен повод быть хорошими и повод не быть плохими.

Оценка ситуации

Вы изменили порядок вещей в своей семье, теперь продолжайте оценивать, насколько полезным было введение нового режима.

Нет ничего плохого в неудачной идее; плохо придерживаться ее, когда совершенно очевидно, что она не помогает. Оценивайте ситуацию и при необходимости меняйте курс.

Не бойтесь обратиться за помощью со стороны

Нет ничего постыдного в том, чтобы обратиться за помощью. Многие родители периодически сталкиваются с такими серьезными проблемами, что с ними невозможно справиться собственными силами. Продолжайте искать, пока не найдете необходимую вам помощь.