Покаяние. История Кейса Хейвуда

Глава 9.

Мое настоящее…

Я стою перед общественным центром, зданием, стоящим за справедливость.

Справедливость для тех, кто неправомерно пострадал от решений других. Это святилище,

чтобы те, кто ищет второй шанс в жизни, получили новые возможности.

Я пытаюсь настроиться на позитивный лад, на новой работе.

Стоя за пределами величественного здания, я нервничаю, потому что, кто я такой,

чтобы помогать людям, когда не могу помочь себе?

По–прежнему, необходимо озеленить территорию, на тротуарах отсутствует цемент,

но кованое железо, украшающее фасад здания, делает его внешний вид незаконченным,

привнося современный взгляд на Французский квартал.

Я глубоко вдыхаю и думаю о том, что это здание может дать мне. Для меня, это

новое начало. Я больше не под бдительным оком Джетта. Прошло уже достаточно

времени, чтобы я мог пройтись по улицам без глумления надо мной или взглядов свысока,

но я все еще опасаюсь.

Я хочу, чтобы в моей жизни был кто–то, с кем я мог бы поделиться этим моментом,

поговорить о том, как я себя чувствую, чтобы кто–то гордился мной, но моя семья не

участвует в моей жизни, и Лайла... черт.

Прошла неделя с тех пор, как я взял ее у стены в клубе. Каждый дюйм моего тела

зудит, чтобы быть внутри нее, мозг кричит о том, чтобы я позвонил ей и воспользовался ее

телом еще раз, но я не могу ничего с собой поделать. Я эгоистичный ублюдок, я взял то,

что хотел, и оставил ее смущенной.

В ту ночь, она дразнила меня, проверяла мои пределы, терлась об меня сладкой

попкой, я был не в состоянии управлять плотской потребностью, которая проносилась по

моему телу.

Я трахал ее... сильно, а затем ушел. Я обещал себе этого не делать, потому что она

заслуживает большего, она заслужила сладкую связь, как и все женщины. Лайле нужен

кто–то, чтобы ласкать ее, поклоняться ей... любить ее. Я не такой человек. Я никогда не

смогу дать то, что ей необходимо, не после всего, что я сделал.

Я избавляюсь от негативных мыслей, не желая испортить этот момент, и

наслаждаюсь положительной энергией, исходящей от общественного центра. Это новая

глава, это мой шанс, чтобы отдать больше, чем мне позволено.

Мне нужно почувствовать хорошее в себе. Мне нужны эти перемены, что–то, ради

чего жить, потому что иначе, я не знаю, куда меня занесет. Это чертовски темный путь, он

каждый день искушает меня. Проснувшись утром, я решил жить, двигаться дальше и

продолжать страдать от демонов, которые висят над моей головой, но блядь, если нет

соблазна покончить со всем этим.

Мне, блядь, это нужно.

– Выглядит здорово, не так ли? – Раздается за спиной голос Джорджа, адвоката

Джетта.

Я оборачиваюсь и вижу доброе лицо с нежной улыбкой, когда он салютует мне

двумя пальцами. – Кейс, рад тебя видеть.

– Я тоже, Джордж, – отвечаю я, протягивая руку Джорджу. Он сильно пожимает ее

и смотрит на здание, надежда отражается в его глазах.

– Я сомневался что «Справедливость» осуществится, но, черт возьми, это здорово,

видеть его поднятым.

Я съеживаюсь и со смехом качаю головой. – Джордж, не говори «поднятый».

Он тоже начинает смеяться и говорит: – Пока вы, молодые ребята, не придали

этому слову грязное значение, мы привыкли говорить, что здания поднимаются повсюду.

Это не моя вина, это у вас грязные умы.

– Сейчас не 20–ые года, Джордж. Пришло время, начать жить настоящим.

– Поэтому ты улыбаешься? Ты, наконец, живешь настоящим?

Оказавшись застигнутым врасплох, я опускаю голову и киваю. Джордж не знает

деталей моего прошлого, но, учитывая распространение новостей об убийстве в баре,

гигантский депозит, который Джетт перевел на банковский счет в оффшоре, и прикрытие,

которое обеспечил Джордж, вероятно, он сложил дважды два. Он не тупой.

– Что–то вроде этого, – говорю я, оборачиваюсь и снова осматриваю центр.

По какой–то причине, осмотр здания успокаивает меня, заставляя забыть о

прошлом, и дает надежду на новое будущее.

– У вас есть ключи? – спрашиваю я у Джорджа.

– Да.

Он со звоном вытаскивает ключи из кармана и протягивает мне. Когда холодный

металл ложится в мою ладонь, я понимаю, что воспользуюсь шансом, который мне дали. Я

попытаюсь быть тем человеком, каким мои родители бы хотел, чтобы я был.

Я иду к зданию с обновленным чувством жизни.

Большие деревянные двери общественного центра возвышаются надо мной, когда я

перебираю ключи в поисках нужного. Мы хотим установить электронную систему

безопасности, но это произойдет позже, так как Джетт не может определиться какую

хочет. Он был очень отвлечен в эти дни, и это не из–за объема работы. Нет, виной тому,

великолепная женщина, прилепленная к его бедру. Не могу винить его. Я бы тоже был

отвлечен.

Дверь со скрипом открывается, скрип, который издает только новая дверь, и на

меня обрушивается запах краски, исходящий от стен. Я рад видеть, что стены окрашены в

темно–фиолетовый, символ справедливости в Новом Орлеане. Стены темные, но

мансардные окна пропускают достаточно света, делая пространство ярким и веселым.

В центре находится стойка администратора, рядом довольно обширная пробковая

стена с письменным столом. Это будет стеной «задач», где участники смогут посмотреть,

что происходит в течение недели. Справа по коридору, располагаются классы для

групповых занятий, учебных возможностей, и детский сад. Я уже видел эти помещения;

их достаточно, чтобы проводить различные занятия одновременно. В одних есть столы, в

других зеркала и спортивное оборудование. Это хорошо построенные помещения, но это

не те комнаты с которыми я с нетерпением жду встречи. Комната, которую я до зуда хочу

исследовать, находится слева.

– Не торопитесь, Джордж, и осмотритесь вокруг. Я пойду в этом направлении.

Спасибо за ключи.

– Без проблем, Кейс, – удаляясь, отвечает Джордж.

От волнения, волоски на затылке становятся дыбом, пока я прогуливаюсь по левому

коридору. Черно–белые фотографии спортсменов украшают стены. Эти спортсмены были

героями, людьми на которых ровнялись, те, кому подражают дети, но не кто–то вроде

меня.

Меня охватывает дурное предчувствие, когда понимаю, во что ввязываюсь. Эти

дети будут ровняться на меня. Они ждут, что я помогу с их проблемами, буду честным

наставником. Я не готов к этому, и не знаю, буду ли когда–нибудь. Я разрушен и нечестен,

не подходящая кандидатура для наставника.

Я останавливаюсь у входа в комнату, на которую с нетерпением хотел взглянуть.

Это должно стать новым стартом для меня, но по какой–то проклятой причине, я не могу

смириться с тем, что я не достаточно хорош для этого. Мне не должны давать

возможность, влиять на молодые жизни. Что я могу им дать?

Медленно, я делаю шаг назад. Это не для меня. О чем, черт возьми, я думал? Я

действительно считаю, что могу изменить чью–то жизнь, если не могу ничего сделать со

своей?

Развернувшись, я сталкиваюсь с кем–то позади меня.

– Уф, – раздается мужской голос. – Смотри, куда идешь.

Я должен был знать, что Джетт будет сегодня здесь, терпеливо ожидая, пока я

найду свою комнату.

– Как думаешь, куда ты идешь, зверь? – спрашивает Джетт.

– Не называй меня, блядь, так. – улыбка грозится растянуть мои губы.

– Не избегай вопроса.

Качая головой, я говорю, – Это не для меня.

– Ерунда, – отвечает Джетт. – Не начинай это дерьмо, снова. Ты берешь этот центр

на себя, и поможешь обществу.

– Ты действительно думаешь, что я идеальная кандидатура для управления этим

местом? Дети будут ровняться на меня. Они будут сравнивать меня с этими спортсменами

на стенах. Что скажут о твоем общественном центре, если некий бывший боксер,

принимавший стероиды, будет учить детей, как улучшить их жизнь?

– Ты, яркий пример второго шанса. Ты понимаешь, что дети, которые придут сюда,

будут пытаться убежать? Им нужен кто–то, как ты, чтобы показать им, что жизнь, блядь,

не совершенна, это нелегко, но с упорством, они могут чего–нибудь достичь.

Я прислоняюсь к стене и сползаю на пол, зарываясь руками в волосы. –

Единственная проблема в том, Джетт, что я не решил свои проблемы. В «Клубе Лафайет»,

я околачивался вокруг, диктуя девушкам что делать, но что в действительности я сделал?

– Ты надрывал задницу, чтобы дать деньги…

– Не надо. – Я смотрю на него. – Блядь, не упоминай об этом и не говори, что это

имеет какое–то значение. Это моя работа, моя обязанность. Я делал это, не для себя.

Это не мой выбор, давать деньги семье, которую я разрушил. Это мой долг,

убедиться в том, что о них заботятся.

Джетт выглядит разочарованным. Он не может ничего скрыть, особенно от меня. Я

знаю, что ему нелегко понять, что я чувствую. Знаю, он хочет, чтобы я двигался дальше,

но он не может контролировать все вокруг.

– Когда ты прекратишь жалеть себя?

– Жалеть? – Рычу я, ему в лицо. – Ты думаешь, что это жалость?

– А что еще? Лучше попытаться измениться к лучшему, чем хандрить, и как

проклятый дурак, жалеть себя.

Я знаю, что он подначивает меня, пытаясь нажать на мои кнопки, но я не могу

помочь и позволяю этому влиять на меня. Он знает, как попасть в мою голову, и нарочно

делает это, прямо сейчас.

– Я не жалею себя, – я стискиваю кулаки. – Я знаю, что сделал. Я разрушил…

– Эй, ребята. – В коридоре появляется Голди, с огромной улыбкой на лице, ее

волосы собраны в хвост, а зеленый сарафан, украшает изящную фигуру. – Ух, похоже, вы

обсуждали что–то серьезное. – Не получив подсказку, она подходит к нам, потирая руки. –

О чем говорим?

– Ни о чем, – отворачиваясь, отвечаю я.

– Боже, у него снова мужские месячные? У меня есть тампоны в кошельке, если

нужно, – говорит Голди и Джетт фыркает. – Кейс, это фантастический день. Попытайся

быть счастливым.

– Да, все что угодно, – говорю я, упирая руки в бедра.

– Прозвучало убедительно, – саркастически говорит Голди. – За такое актерское

мастерство, его не пригласят сниматься в кино, но он может похвастаться своим телом.

Хм, несколько уроков актерского мастерства могли бы это поправить, но он самоотвержен,

для его работы? Он не слишком увлечен, делая свое тело совершенным? Он готов

проводить время за бортом лодки? Если он возьмет несколько уроков, я бы хотела

представлять его интересы. Как ты думаешь? – спрашивает она Джетта, обнимая его за

талию.

– Я думаю, ты стала бы отличным агентом для Кейса, – отвечает Джетт, целуя ее в

кончик носа. С тех пор, как они начали встречаться, Джетт поддерживает любые идеи

Голди.

– Я тоже, – визжит она. – Тогда решено, Кейс. Теперь, я представляю тебя.

Закатывая глаза на классическую ерунду, сказанную Голди, я говорю, – Я не в деле,

но спасибо за внимание.

– Ты отказываешься от фантастической возможности. Подумай об этом.

– У меня все в порядке.

– Но я буду брать всего тридцать процентов.

– Хорошо, – говорит Джетт, улыбаясь ей. – Посмотрите на моего маленького

будущего предпринимателя.

– Тридцать процентов, это возмутительно. – Я позволяю ей глупо меня

подбадривать. Блядь, я ненавижу, что она влияет на меня.

– Я стою этого.

Я осматриваю ее сверху вниз. – Если ты не будешь приносить мне контракты голой,

тридцати процентов это не стоит.

– По осторожней, – предупреждает Джетт, заставляя меня смеяться над его

ревностью. Я только что был в плохом настроении. Черт их подери.

– Я могу раздеться за тридцать процентов. – Голди протягивает руку, чтобы пожать

мою.

Джетт быстро хватает ее за руку и притянув к себе, говорит: – Блядь, я тебе устрою.

Клянусь, я не позволю тебе выйти из дома.

– Ты угрожаешь, что свяжешь меня? – ее глаза загораются.

– Не искушай меня, малышка.

Выглянув из–за Джетта, чтобы посмотреть мне в глаза, она говорит, – я разденусь

за двадцать.

– Вы закончили, – отвечает Джетт.

Джетт обнимает Голди и поворачивается ко мне. Он указывает на комнату справа в

конце коридора. – Это твое новое святилище. Научись бороться с этим. Ты заслуживаешь

это, и обязан сделать это ради себя, чтобы, по крайней мере, дать этому шанс.

Джетт уводит визжащую Голди в другой коридор общественного центра, оставив

меня с моими мыслями. Иногда, мне хочется врезать дерзкому ублюдку за его способы

«спасения». Его отношение к тем, кто нуждается во втором шансе похвально, но я не хочу

быть одним из тех, кого он спас. Я не верю, что заслужил это.

Я осматриваю комнату и вижу черную дверь с небольшим окном, оно достаточно

большое, чтобы заглянуть туда и увидеть, что комната занята. Поскольку двери новые, на

окне приклеена пленка, скрывающая содержимое.

Рядом с комнатой, висит табличка с названием. Приближаясь, ком в горле начинает

расти от надписи на рельефном металле. Я провожу пальцами по табличке и читаю

надпись.

– Туманная комната, – произношу вслух, опуская голову.

Я мгновенно переношусь в тот день, когда получил прозвище Кейс «Туман»

Хейвуд. Это был мой первый бой. Я был любителем, но за мной стоило наблюдать и

высматривать. Я был так чертовски молод, полон жизни и целей.

Мой противник, был слишком молод, не так хорошо обучен и талантлив как я, и

после быстрого удара в челюсть, он упал. Чистый нокаут. В тот вечер, диктор сказал, что я

напустил туман на арену, предупреждая будущих соперников, что со мной не стоит

шутить. Я хотел поднять бокс на новый уровень.

Гнев нарастает, и у меня чешутся руки оторвать табличку. Я не хочу напоминаний о

том, кем я был. Этот человек мертв.

Я хватаю край таблички и тяну ее, но знаю, что ее невозможно отодрать. Зная

Джетта, он приказал строителям вмонтировать чертову штуку, чтобы я не смог ее оторвать.

Джетт плохо меня знает, я не против снести стену.

Я стою перед дверью, с желанием войти и увидеть, что внутри, но стук моего

сердца мешает войти. Когда я войду в эту комнату, воспоминания вернутся, и я не уверен,

что готов к этому.

Блядь!

Я падаю на пол и провожу руками по волосам. Я растерян, смущен, и борюсь с

собой.

Я хочу эти перемены. Стоя перед зданием, я говорил себе, что это хорошие

перемены, это новое начало. Как получилось, что мне трудно принять это?

Вина, с которой я жил, в течение последних нескольких лет, давит на меня. Это

трудно объяснить, но жить повседневной жизнью, стало почти невыносимо.

Когда я рос, мои родители говорили, что у моих действий есть последствия и в ту

ночь, когда я отнял жизнь у человека, я понял, как правдивы были их слова.

В груди вспыхивает боль, от осознания того, насколько сильно я тянул вниз мою

семью, друзей и себя, и все потому, что я доверился не тому человеку.

Нет, я не могу обвинять других, что принял неверное решение. Я решал, что

принимать. Я должен был изучить и разузнать получше.

Я был жалким ублюдком без будущего.

Прижав руку к груди, я задаюсь вопросом, когда пройдет боль? Когда я, наконец,

буду жить без чувств и без возможности быть счастливым?

Это убивает меня больше всего. Я играю с возможностью быть счастливым.

Крошечный шанс, показал, какой могла стать моя жизнь, если я поддамся искушению, и

это было пыткой, потому что каждый раз, когда я думаю, что могу прожить другую жизнь,

она ускользает от меня.

Глядя на дверь, я понимаю, что это один из тех моментов, когда у меня есть шанс

найти умиротворение, но я чертовски нервничаю, чтобы принять его, потому что, как и все

остальное в моей жизни, это могут у меня отнять, прямо из рук. Так же, как это случилось

с моей спортивной карьерой, с моим будущем, когда я встретил Лайлу. По этой причине, я

не могу приближаться к ней. Я не могу рисковать.

Это может измениться, не так ли?

Я стою и играю с ручкой. Все могло быть по другому. Кто может отнять это у меня?

Джетт не может; именно он, дал мне эту возможность. Что по поводу моей репутации?

Запятнает ли это репутацию центра? Возможно ли, что люди откажутся в этом

участвовать, потому что не захотят связываться со мной?

В ушах раздается голос Джетта, говорящий о том, что этот центр нужен тем, кто

нуждается во втором шансе, тем, кто хочет быть свободным и учиться. Может я смогу

показать другим, что есть возможность получить второй шанс, хотя в глубине души, я не

верю в это.

Сделав глубокий вдох, я вхожу в Туманную комнату.

Распахнув дверь, в меня ударяет запах новых борцовских матов и кожи. Я вытираю

рот в шоке и осматриваюсь.

В центре комнаты, находится ультрасовременный ринг с черно–фиолетовыми

веревками, окружающими мини квадрат. Справа, к кирпичной стене примыкают груши с

перфорацией, свисающие с потолка. Со своего места, я насчитал, по крайней мере, пять.

Рядом находятся различные груши, пневматические, в форме тел и две двухконечные. В

углу сложены совершенно новые боксерские перчатки, а на стене, напротив груш, разные

TRX 4снаряды, весы, скакалки, медицинские мячи и даже батут.

Помещение ультрасовременное, и у меня чешутся руки, воспользоваться

тренировочным залом. Комбинации ударов формируются в голове, когда я подхожу к

грушам и слегка толкаю их.

4

TRX — Total Resistance eXercise (Упражнения полного сопротивления) – это

популярный вид тренировок с натяжными петлями

Блядь, это место удивительное.

Я прохожу вдоль ринга и скольжу руками по канатам, проверяя их прочность.

Гладкая текстура возрождает воспоминания о том, как я прислонялся к канатам, пытаясь

отдышаться во время жестокой практики. Когда я на ринге, я чувствую, что я дома. Я

надрывал задницу, ступая на брезент, потому что уважал эту священную землю. Этому

меня учили. Это укоренилось в моем мозгу.

За рингом, находятся мини трибуны, на десять человек. Это место для зрителей, но

оно расположено таким образом, что зрители могут наблюдать за всеми трудолюбивыми и

целеустремленными спортсменами в зале.

В недоумении, я качаю головой. Джетт сделал все это, помня обо мне, зная, что

когда я увижу эту комнату, то ни за что на свете, не смогу отказаться от его предложения.

Подонок, все это время, знал об этом.

Я сажусь на верхнюю трибуну и осматриваю комнату. Видения о детях,

обучающихся самообороне и дисциплине, поглотило пространство. Я чувствую запах

пота, слышу удар перчаток пробивающих груши, вижу товарищеские отношения, которые

образуются между ними.

Оценив оборудование, на меня, словно лавиной, обрушиваются идеи для

тренировок. Волнение закипает под ложечкой, и я пытаюсь ослабить его, но оглядываясь в

комнате, осознавая все это, чертовски трудно оставаться равнодушным.

Может, Джетт прав. Может, я могу показать всем, что возможно получить второй

шанс. Может, я могу оказать положительное влияние на детей, которые войдут в двери

этого центра. Я могу только надеяться, что мои демоны не съедят меня живьем, пока я

буду пытаться найти новое место в мире.

Глава 10.

Мое прошлое…

Сквозь дождь, стучащий по лобовому стеклу, а я пытаюсь рассмотреть людей,

стоящих на расстоянии около ста футов. Я не готов выйти из машины и увидеть тех, чьи

жизни разрушил.

Я не спал четыре ночи, с тех пор, как ослепляющая ярость взяла власть над моим

телом. Я пришел в себя, опираясь на кровавое, бездыханное тело Маршалла Дункана.

Образ его безжизненного тела, не покидает меня. Много раз, я решался сдаться с

повинной, но Джетт останавливал меня. Он нуждается во мне, чтобы я помог с его клубом

и был тем, на кого он может положиться. Я отступился от этой идеи, но черт подери, если

не чувствую себя чертовски виноватым.

Мне предстоит встретиться с семьей, посмотреть, кто они и увидеть горе на их

лицах. Встретиться с ними – это последнее, что я хочу сделать, но я заслужил это

наказание. Я должен увидеть, чью жизнь уничтожил, отняв у них любимого. Мне нужно

увидеть их боль, почувствовать ее. Я хочу подвергнуться пыткам.

На следующий день после драки в баре, я начал собирать все статьи о смерти

Маршалла и читать их на ночь, выжигая слова в памяти. Для кого–то, моя коллекция

статей, может показаться психопатическими действиями, но для меня, это действия

сломленного человека. Я делаю так, чтобы напомнить себе, какой я ужасный человек. Я

хочу убедиться, что мой мозг осознает, что я убийца, машина, которая не думает, но

реагирует на эмоции. Я думал, что трудно потерять боксерскую лицензию, но не знал, что

такое трудно, потому что здесь и сейчас, сидя в машине и глядя на толпу, одетую в черное,

окружающую одного человека, – это самое трудное, что я когда–либо делал.

Дождь слегка успокаивается, позволяя четче видеть через лобовое стекло. Передо

мной, на земле, разбросаны надгробия, они окружают группу друзей и семьи, пришедшие

проводить Маршалла Дункана.

– Собираешься туда? – Джетт прерывает мои мысли.

– Да, – безэмоционально отвечаю я.

– Ты не должен этого делать.

– Я сделаю. Мне нужно увидеть их.

– Почему? – разочарованно спрашивает Джетт. – Ты еле держишь себя в руках.

Почему ты думаешь, что от этого станет лучше?

– Я не думаю, что станет лучше. Это покажет все, что я забрал. Мне нужно увидеть

его семью, посмотреть, как я повлиял на их жизнь. Я не могу быть эгоистичным

ублюдком, который прячется в твоем клубе. Мне нужно точно знать, что последовало за

моим решением.

– Он виноват в случившемся так же, как и ты, – отвечает Джетт.

– Нет. Черт, не обвиняй его.

– Кейс, он ударил тебя дважды. Он напрашивался на хук справа. Ты не можешь

взять на себя вину за все это.

– Да, я могу, – выплевываю я. – Я тренированный боец. Я знаю свои пределы. Я

знаю, как контролировать всплеск адреналина, когда меня провоцируют, и в ту ночь, я

решил проигнорировать это. Я должен был уйти. Я должен был повернуться спиной, но,

вместо этого, я вмешался. Я сделал выбор и направил свой гнев на человека, который был

в неправильном месте в неправильное время.

– Как ты можешь так говорить? – недоумевает Джетт. – Он провоцировал тебя и

усугубил все до такой степени, что ты сорвался. Это его чертова вина!

– Хватит! – кричу я. – Я не собираюсь проходить через это снова. Если хочешь,

чтобы я остался, просто прими тот факт, что когда Маршалл Дункан умер, я умер вместе с

ним. Я буду здесь для тебя, Джетт, и помогу с твоим клубом, но я не намерен прятаться за

отговорками, чтобы чувствовать себя лучше. Я убил человека. Я убежал от его мертвого

тела и живу жизнью, которую не заслуживаю. С этого дня, у меня нет никакой жизни. Я не

заслуживаю быть счастливым, и я по–своему удостоверюсь в том, что все останется так,

как есть.

Не позволяя Джетту произнести ни слова, я выхожу из машины, натягиваю

капюшон черной кожаной куртки на голову и направляюсь туда, где ютятся скорбящие.

Подойдя к группе, священник торжественно произносит речь, я держусь в стороне,

чтобы меня не заметили. Я не хочу проблем. Я хочу понести душераздирающее наказание,

глядя в глаза женщине, которую погубил.

– Маршалл был уважаемым бизнесменом, любимым мужем и заботливым отцом.

Он оставил этот мир слишком рано, но мы будем помнить то время, которое провели с

ним, и хранить его в наших сердцах вечно.

Кишки скручивает от слов священника.

Заботливый отец... блядь.

Я смотрю на мокрую траву, наблюдая, как капли дождя капают с моего носа на

землю. Как можно пройти мимо этого? Как можно смотреть на жизнь каждый день, зная,

что отнял дыхание у другого человека? Такое, вообще, возможно?

– Семья положит розу на гроб, пока сестра Маршалла будет играет на гитаре

«Помни меня».

Раздается легкий звук гитары и на него накладывается печальный шум дождя,

стучащего по крышке гроба. Я шагаю в сторону для лучшего обзора и смотрю на гроб, в

ожидании увидеть семью Маршалла.

На мое плечо опускается рука, я оборачиваюсь и вижу Джетта. Он не согласен с

тем, что я делаю, и не одобряет мой выбор, но я знаю, что он поддерживает меня. Он

всегда будет.

– Кейс...

Я качаю головой и отстраняюсь. Он хочет, чтобы я ушел, но я не могу. Мне нужно

увидеть его семью.

Джетт пытается потянуть меня за плечо, но я освобождаюсь и вижу ту, которая

может быть женой Маршалла, она подходит к гробу с розой в руке. Она держит за руку

маленькую девочку со светлыми кудрями торчащими из капюшона.

Мое тело немеет, когда осознание обрушивается на меня. Она будет расти без отца.

Ей не с кем будет станцевать танец отца и дочери. У нее не будет человека, который

проследит за ней, когда она начнет встречаться с парнями, некому будет вести ее по

проходу в день свадьбы.

Я отнял это у нее. Я отнял у нее отца.

Жена кладет цветок на гроб и поворачивается в мою сторону. На мгновение, ее

глаза встречаются с моими, и я вижу дыру в ее сердце, причиной которой стал я. Я вижу

боль, которую причинил, лишение, которому ее подверг.

Это слишком.

Сердце бьется в груди, а дыхание становится прерывистым. Не оборачиваясь к

Джетту, я говорю, – Вытащи меня отсюда.

Его сильная рука хватает меня за плечо, и ведет обратно к машине, не сказав ни

слова. Не о чем говорить. Я животное.

Я никогда себя не прощу.

Глава 11.

Мое настоящее…

– Куда поставить эти ремни? – спрашивает Тутси, отрывая меня от мыслей. Я

перевожу взгляд на самую блондинистую женщину, которую когда–либо встречал. Она

несет аномально большую коробку и вот–вот упадет.

Я бросаюсь на помощь, выхватываю у нее коробку, чтобы она не ударилась о стену.

– Спасибо. – Она одергивает руки. – Ремни тяжелые. – фыркает она и отходит.

Я ставлю коробку на пол перед стойкой общественного центра к остальным

коробкам, зарегистрированным в моей голове. – Ремни?

– Тутси, убедитесь, что Кейс не увидит коробку... – Голди замирает, когда замечает

меня позади Тутси. – Вот дерьмо….

– Да, правильно "дерьмо", – говорю я. – Потрудись объяснить, почему здесь

коробка с… – я наклоняюсь, заглядываю в коробку и перевожу взгляд на Голди. – Почему

коробку с тысячей шелковых ремешков доставили в общественный центр?

Голди подходит и кладет руку мне на лоб. – Перестань беспокоиться, пока у тебя не

случился инсульт. Это просто прощальные подарки.

– Прощальные подарки для чего? – спрашиваю я.

– Ничего, о чем бы тебе стоило беспокоиться, – отвечает Голди, пытаясь поднять

огромную коробку с пола. Джетт называет ее "маленькой" не без основательно.

Вместо того, чтобы помочь ей, я стою и смотрю на ее попытки. Она пытается

ухватить коробку с разных сторон и даже пинает ее ногой, чтобы толкнул по полу, но в

конце концов, просто сдается.

Бросив в меня гневный взгляд, Голди говорит, – Тебя не затруднит помочь?

– Я этим и занимаюсь.

Она топает ногой. – Кейс! Не будь задницей и помоги мне.

– Для чего эти ремни? – цежу я, сквозь стиснутые зубы. – Я отвечаю за центр и

должен обо всем знать. Теперь скажи мне, почему в этой коробке тысяча ремней для

общественного центра.

– Ты так раздражаешь, – скулит она.

– Ну… ? – я жду.

Она сдается, как я и предполагал. – Хорошо. Мы собираемся предложить уроки

танцев на пилоне5, и подумали, что подарочная сумочка для посетителей будет хорошей

идеей.

– Нет, – отрезаю я, возвращаясь к стойке регистрации и проверяя документы. Центр

открывается через несколько дней. Это сложно назвать открытием, но, тем не менее, это

открытие, и я хочу быть готовым. Для начала, мы будем предлагать только несколько

занятий, но как только все утрясется, мы расширим график.

– Нет? – переспрашивает Голди, подойдя к стойке. – Как ты можешь, просто сказать

нет?

Я смотрю на нее. – Потому что могу.

– Ах! Я хочу задушить тебя, – жалуется она. – Ты в курсе, что танцы на пилоне это

хорошие физические упражнения?

– Голди, мы не собираемся…

– Она права, ты знаешь, – прервав меня, раздается голос Лайлы и она обнимает

Голди за талию. – У меня есть целый список желающих прийти на занятие в пятницу. – с

нахальной уверенностью, Лайла бросает папку с именами на стойку и ухмыляясь, смотрит

на меня.

– Смотри! – радуется Голди. – Полный класс! Они уже популярны, а мы даже не

5

Танцы у шеста

начали.

Конечно, в Новом Орлеане, места на уроки по танцам на пилоне заполнены. Но я не

хочу, чтобы в центре были эти уроки. В Справедливости должна быть благоприятная,

семейная обстановка, а не атмосфера ночного клуба, которая приходит мне в голову из–за

девочек с их коробкой ремешков.

Уперев руки в бедра, я смотрю на Голди. – Ладно, умные задницы, как вы

собираетесь учить танцам на пилоне без пилонов?

Она отворачивается на секунду, а потом говорит: – У нас есть пилоны.

– О чем ты говоришь?

Прикусив палец, она отступает от прилавка. – Я уговорила Джетта установить их в

для меня.

– Что! – взрываюсь я. – Почему, блядь, он сделал это, когда я несу ответственность

за это место?

Голди съеживается и отступает к Лайле, наблюдающей за происходящим. – Может

потому, что я сказала, что ты это одобрил.

– Черт возьми, – выдыхаю я, проводя рукой по лицу. Собрав всю силу воли, чтобы

не улететь в дальний конец, я указываю на нее и говорю: – Проделай что–нибудь у меня за

спиной снова, и тебе, блядь, не понравиться результат.

– Мне очень жаль, Кейс, – извиняется она.

Я ухожу в зал для бокса. Могу сказать, что она совсем не сожалеет, потому что,

когда я уходил, она обсуждала с Лайлой и Тутси новый урок, который будет предлагать

Справедливость.

Даже ненавидя его, я улыбаюсь и качаю головой, позволяя Голди сделать по своему.

Оказавшись в Туманной комнате, я вдыхаю богатый запах свежей кожи и новых

деревянных полов. Мне понадобилось пару дней, но я, наконец, оценил жест Джетта,

жест, который воссоединил меня с чем–то, что так несправедливо отняли у меня. Это

странно, оказаться в окружении того, что я так сильно люблю, но я начал пользоваться

преимуществами новой комнаты. Я ничего не могу поделать, это моя новая игровая.

Я подхожу к стерео, расположенному у стены, и нажимаю кнопку воспроизведения.

Динамики разрывают классический рок, настраивая меня на нанесения некоторых

повреждений. Я снимаю рубашку, хватаю скакалку и начинаю скакать, чтобы согреться.

Сначала прыгаю медленно, разогревая мышцы, когда чувствую себя комфортно, начинаю

крутить веревку быстрее, наслаждаясь вызовом удержать интенсивный темп. Через

несколько минут, на лбу выступает пот и начинает стекать по спине.

Довольный разминкой, я быстро обматываю руки, хватаю пару перчаток и

закрепляю их на запястьях. Пришло время напасть на грушу.

Голос Фредди Меркьюри гремит из динамиков, пока я кружу вокруг груши, нанося

хуки справа и апперкоты слева. Чередуя удары, я обрушиваю всю сдерживаемую агрессию

на грушу, сосредоточив внимание на одном и только одном: ощущении кулака

соединяющегося с грушей заполненной песком.

Большая ударная сила опьяняет, это именно то, что мне нужно.

Кошмары ухудшаются, они преследуют меня каждую ночь, и я не уверен, что дело

в новом предприятии, к которому приступил, или в том, что я ежедневно боксирую и

выпускаю демонов, которых так долго скрывал, но что бы то ни было, по ночам, я

переживаю мои худшие грехи. Каждое утро, я просыпаюсь в холодном поту. Мне

необходима, по крайней мере, одна тренировка по боксу, чтобы избавиться от саднящего

тревожного чувства, с которым я просыпаюсь почти каждый день.

Хук справа, хук справа, хук справа.

Я хватаю грушу левой рукой и наклоняю ее, нанося удары с правой стороны. Боль в

груди облегчается с атакой «на полную», и я чувствую, как с плеч спадает груз.

– Полегче там, – кричит кто–то, сквозь музыку, замедляя мою тренировку.

Лайла убавляет музыку, чтобы она не ревела на полную. До этого я не рассмотрел

ее, так как моей целью являлось избегать эту женщину, но теперь, когда я с ней в

«Туманной комнате», у меня нет другого выбора, кроме как наслаждаться ее внешностью.

Ее волосы свободно рассыпаны по плечам. На ней легкая кремовая майка, под которой

просвечивает бирюзовый бюстгальтер, поддерживающий ее аппетитную грудь. В

довершение ко всему, она в коротких шортах с карманами, которые свисают чуть ниже

кромки. Я не ожидал ничего иного, Лайла способна найти самые короткие шорты в

магазине. Короткого взгляда на ее сандалии и распущенные волосы достаточно, чтобы

разогнать кровь по венам, напоминая, что я жив. Она чертовски великолепна, и к

сожалению, я не могу ни черта с этим поделать.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, снимая зубами перчатки.

Она пожимает плечами и оглядывается. – Просто решила осмотреться. Знаешь,

может взять пару уроков.

Улыбаясь, Лайла берет пару боксерских перчаток и подходит ко мне. Ее грудь

колышется с каждым шагом, заставляя меня отвернуться, иначе я прижму ее к стене в

считанные секунды.

– Уроки? – спрашиваю я, выгибая бровь. Я складываю руки на груди и

прислоняюсь к стене, ожидая ее ответа.

– Да, я слышала, что здесь преподает профессионал.

Я выпрямляюсь, при упоминании моего прошлого.

– Лайла ...

– Интернет забавная вещь, Кейс. Там можно найти что угодно, особенно если

человек был в центре внимания.

Во мне вспыхивает ярость, и я пытаюсь подавить свой гнев, но его слишком много,

слишком много неудовлетворенной агрессии. Я не хотел, чтобы она искала меня в

Интернете. Кто знает, что она могла найти.

Я говорю ей прямо в лицо, – Ты не имела гребаного права, копаться в моем дерьме.

– Общественная информация, – Лайла пожимает плечами, не удивленная моей

близостью. – Если ты не говоришь, то я поищу сама. Знаешь, что забавно, а? Проводя

исследование, я узнала, что из–за употребления стероидов, ты потерял лицензию.

– Мы закончили, – говорю я и прохожу мимо нее, задев плечом, чтобы на секунду

вывести ее из равновесия.

Когда я ухожу, прошлое обрушивается на меня в полную силу. В то утро, мне

позвонил Дейл и раздавил меня. Болезненные воспоминания той ночи, вырываются на

первый план в моей голове. Я не хочу переживать это. Я знаю, что заслужил жить со

своими грехами, но не сейчас. Не в комнате с Лайлой.

Повернувшись к ней спиной, я держусь за стену и опускаю голову, пытаясь

избавиться от тошноты.

Лайла подходит ко мне, кладет руку на спину и говорит, – Давай поговорим об этом.

Я оборачиваюсь.

– Я не хочу, к черту, говорить об этом. Ты не мой психиатр, так что, сделай

одолжение, и уйди.

Мой голос эхом разносится по комнате, но это ее не останавливает. Она продолжает

преследование в попытке "помочь" мне.

– Я не верю, что это правда, – мягко произносит она. – Я не верю, что ты мог

сделать такое со своим телом, не после того, как я увидела твою сильную рабочую

нравственность, которой ты обладаешь. Это не клеиться.

Я пробегаю руками по лицу, пытаясь избавиться от воспоминаний. Лайла

остановилась на полуслове. – Что? – спрашиваю я, шокированный ее заявлением.

– Я не верю в обвинения, – она вытаскивает листок из заднего кармана и

разворачивает. – Это сделал твой тренер. Видишь? – она указывает на листок, словно

разгадала величайшую тайну.

– Я знаю, что это он сделал, – отвечаю я, немного расслабляясь.

– О, – изумленно произносит она. – Ну, если ты знал, что это сделал он, то почему

не очистил свое имя?

Я качаю головой и смотрю под ноги. – Слишком поздно.

– Никогда не поздно…

– Это чертовски поздно, Лайла, так что, просто брось это.

Прислонившись к стене, я скрещиваю ноги в лодыжках и руки на груди. Взгляд

Лайлы опускается на мою голую грудь, и она облизывает губы, как будто я ее обед,

ожидающий, чтобы его употребили.

– Не смотри на меня так, – говорю я.

– Я могу смотреть на тебя, как хочу. Ты не мой босс, – с вызовом, отвечает она

– Созрела, – я киваю.

– Это правда, но если ты пустишь меня в свой закрытый мир, то я позволю тебе

быть моим боссом.

Предложение невероятно заманчиво, контролировать болтливую, но сексуальную

женщину, стоящую передо мной, этим я безмерно наслаждаюсь, но это означает впустить

ее в мой мир, давая ей понять, кто я на самом деле, этого я просто не могу сделать.

– Заманчиво, но я пас, – отвечаю я.

Лайла пожимает плечами, словно не удивлена моим отказом, и начинает надевать

боксерские перчатки, которые держала в руках. Первую она одела легко, но со второй

приходится бороться, потому что она больше не может использовать правую руку. У

опытного боксера не возникает с этим проблем, но она новичок, и это мучительно

очевидно, что она понятия не имеет, что делает.

Инстинктивно, я подхожу к ней и выхватываю перчатку. Ее зеленые глаза ищут

мои, когда я протягиваю открытую перчатку, чтобы она просунула руку. Губы Лайлы

трогает легкая улыбка, когда ее рука оказывается в перчатке. Одев перчатки, я помогаю

зафиксировать ремни. Она ударяет кулаками, чтобы проверить их. Судя по блеску в глазах,

она счастлива, что они подошли.

Она слегка хлопает меня по плечу перчаткой и говорит: – Спасибо. – Затем еще раз

постукивает перчатками и отскакивает на цыпочках. – Ладно, как это работает?

Качая головой, я хватаю ее за руку и веду к ряду груш. – Иди вперед. – я киваю на

первую в ряду.

– Просто ударить ее? – спрашивает она, выглядя горячее, чем ад в ее скудном

наряде и боксерских перчатках. Образ Лайлы, одетой только в перчатки и, возможно,

привязанной к изголовью моей кровати, мелькает перед глазами. Я не прочь увидеть это

зрелище.

– Ударь ее, – подтверждаю я.

Лайла отводит руку назад и направляет ее так, словно собирается сделать самый

сильный удар. Прежде, чем она нанесет себе серьезный ущерб, я хватаю ее за руку и

останавливаю.

– Эй, я собиралась выпотрошить этого ублюдка. – она кивает на мешок.

– Да, и ты, скорее всего, сломала бы запястье, делая это. – стоя за ней, я обнимаю ее

и беру за запястье. – Видишь? – я дышу ей в ухо. – Это слабое запястье, которое может

сломаться, если ты не будешь осторожна. Оно не устойчивое, и тем не менее, ты

собиралась ударить по этому плохому мальчику. Ты могла сломать что–нибудь.

Лайла прислоняется спиной к моей груди и поворачивает ко мне лицо, щекоча

волосами мое плечо. – Хорошо, так научи меня бить.

Она затаила дыхание, и слабый цветочный аромат донесся с ее волос, практически

ставя меня на колени.

Я хочу ее.

Я провожу рукой от запястья и выше, чувствуя как по ее коже пробегают мурашки

от моей близости. Я останавливаюсь на локте и тяну ее руку назад, показывая правильную

технику удара, все время крепко держа ее за бедра.

– Просто отвести назад и отпустить? – спрашивает Лайла, и ее лицо оказывается

напротив моего, убивая зелеными глазами. Я киваю, не в состоянии открыть рот в случае,

если я скажу какую–нибудь глупость.

– Хорошо, смотри.

Она с шумом отводит руку назад и бьет по боксерской груше. Внезапно вскрикнув,

Лайла наклоняется и сжимает запястье. Она садится на пол и начинает раскачиваться

взад–вперед, держась за руку.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, садясь рядом и притягивая ее к себе на колени,

чтобы взглянуть на руку.

– Сними их, – говорит она, имея ввиду перчатки.

Я быстро снимаю левую перчатку и отбрасываю в сторону. Перейдя к правой руке,

я крепко держу ее, отцепляю ремешки и вытаскиваю руку, опасаясь, что найду

выпирающие кости. К моему удивлению, все в порядке. Нет синяков или отека. Я

осматриваю руку на предмет повреждения, но натыкаюсь на злую усмешку.

Прежде, чем я успеваю пошевелиться, Лайла седлает мои колени и толкает на пол.

– Что, черт возьми, ты собираешься делать?

– Нахожу положение, которое понравиться нам обоим.

– Тебе больно? – спрашиваю я, стараясь оторвать взгляд от ложбинки, которую

Лайла подает мне на блюдечке с голубой каёмочкой.

– Нет, – она опускается так, что ее лицо оказывается в нескольких дюймах от моего.

– Я просто хотела, чтобы ты оказался в положении, в котором я смогу соблазнить тебя.

– Этого не случится, Лайла, – выплевываю я, раздраженный тем, что она

симулировала травму, чтобы оседлать меня и то, что я повелся на это.

– О, на самом деле? – ее рука соблазнительно проходится вниз до моей

промежности, и от одного ее движения, я моментально твердею. Я не могу сопротивляться

этому, не тогда, когда я с такой великолепной и обольстительной женщиной. – Похоже, что

твой член поет другую песню, – поддразнивает она.

– Что ты ожидала, когда твоя рубашка на распашку? – киваю я в сторону рубашки.

Она смотрит вниз, улыбается, тянет за подол рубашки и снимает ее, обнажая свое

прекрасно тонированное тело.

– Так лучше? Я не хочу, чтобы моя рубашка отвлекала вас.

– Дело в содержимом, а не в рубашке.

– Мм, мне нравиться, когда ты такой капризный. – Она проводит руками по моей

голой груди, слегка царапая.

– Лайла, – предупреждаю я, начиная терять контроль.

– Пригласи меня на ужин сегодня вечером, – просит она.

Я бы не удивился, если бы она пнула меня между ног. – Что? – спрашиваю я, в

замешательстве от смены темы и смены ее отношения.

– Пригласи меня на ужин, Кейс. Пригласи меня на свидание. Это меньшее, что ты

можешь сделать.

Лайла лежит на мне, упираясь локтями в мою грудь, и смотрит на меня сверху вниз.

Если я сосредоточусь, то почувствую вес ее груди на своей, и это заведет меня еще

больше.

– Это меньшее, что я могу сделать? Как ты до этого додумалась?

– Ты не можешь трахнуть девушку и оставить ее возбужденную у стены, задаваться

вопросом, что, черт возьми, только что произошло, по крайней мере, не такую, как я. Ты

задолжал мне свидание, если собираешься оставить меня в стороне, как тогда.

– Не поздновато ли? – спрашиваю я.

– Да, но ты должен мне. Мы трахались и теперь, ты должен мне свидание. Таковы

правила.

Я хватаю Лайлу за бедра и пытаюсь снять с себя, но она упирается руками и ее рот

зависает над моим.

– Ты знаешь, что хочешь этого, – поддразнивает Лайла.

Я много чего хочу сделать с этой женщиной, но трахать ее у зеркала в Туманной

комнате, плохая идея.

– Пожалуйста, – просит она, хлопая ресницами. Лайла обхватывает мое лицо и

очень медленно опускает свой рот на мой. Я с силой хватаю ее за бедра, закрепляясь.

Низко зарычав, я хватаю ее за затылок и притягиваю к своим губам, чтобы она не

могла двигаться. Лайла приоткрывает рот, давая мне доступ. По моему телу растекается

тепло, от ее прикосновений, от того, как ее язык подходит моему, и тепло ее тела

проникает в меня.

Моя рука, которая до этого была на ее бедре, находит застежку лифчика и ломает ее,

бретельки начинают спадать по ее плечам.

Я думал, что знаю, что такое совершенство. Я был чертовски неправ. Как я мог

упустить тот факт, что Лайла воплощение всего, что я ищу в женщине. Ее кожа красивого

цвета мокко, ее глаза проникают в меня каждый раз, когда я смотрю в них, и ее характер

отлично мне подходит. Она не мирится с моим дерьмом, поэтому, я в нескольких дюймах

от того, чтобы раздеть ее в новом общественном центре.

– Я что–то прерываю? – спрашивает Голди, стоя в дверях Туманной комнаты.

– Черт. – мямлю я, пытаясь поднять Лайлу, но она просто хихикает и прижимается

ко мне, не предпринимая попыток уйти. – Лайла, – предупреждаю я.

– Похоже, вы собираетесь окрестить новые маты, – говорит Голди, приближаясь к

нам.

– Это не то чем, кажется, – отвечаю я, лежа с полураздетой Лайлой растянувшейся

на мне.

– Не то чем, кажется, да? – спрашивает Голди, садясь рядом с нами со

скрещенными ногами. Она указывает на наши переплетенные тела, и говорит, – Похоже,

вы обжимаетесь на полу и собираетесь забить вторую базу, судя по тому, что у Лайлы снят

бюстгальтер.

– Кейс, расстегнул его, – с гордостью говорит Лайла.

– Я уверена, что расстегнул. Он всегда был повернут на твоих сиськах.

– Нет, я нет,– вру я.

– Ой, смотрите, он краснеет, – говорит Лайла, похлопывая меня по лицу. – Как

восхитительно. Все в порядке, Кейс. Мои сиськи довольно горячие. – она наклоняется,

целует меня в губы последний раз и садится мне на колени.

Я с восхищением наблюдаю, как соскальзывает ее бюстгальтер, обнажив грудь на

несколько секунд, но затем она поправляет его, пряча самый сексуальный вид, который я

когда–либо видел.

Я знаю, что Лайла чувствует мое возбуждение, и пересев ко мне на колени, она

подмигивает, давая понять, что она точно знает, что делает со мной.

Она поворачивается к Голди, которая улыбается, как придурошная, и говорит, –

Кейс ведет меня на свидание, сегодня вечером.

– Ах! Ура! – от восторга, Голди хлопает в ладоши.

– Нет, я нет, – отвечаю я, раздраженный этими двумя, которые не должны

оставаться наедине.

– Ладно, большой парень. Ты не должен стесняться. – Лайла поворачивается к

Голди. – Иногда, он может быть таким нежным и сладким, но не хочет, чтобы люди

думали, что он становится мягче.

– Сами знаете, во мне нет ничего мягкого, – цежу я, сквозь зубы.

– Ой, – воркует Голди, поглядывая на меня. – Похоже, ты разбудила в нем медведя.

Лайла пожимает плечами. – Я и раньше имела с этим дело. Быстрый нажим на

мошонку, и все будет в порядке. Не так ли, Кейс?

– Притронься к моей мошонке и я отрежу твои руки.

– Черт, – отвечает Голди. – Будь повнимательней с девушкой, Кейс.

– Что тебе нужно? – спрашиваю я у Голди, ненавидя, что она прервала мой петтинг

с Лайлой.

– Доставили полотенца, я хотела узнать, не хочешь ли ты, чтобы я распределила их

по раздевалкам?

Проводя рукой по лицу, я медленно вздыхаю. – Это не может подождать?

– Сожалею. Я не знала, что сейчас время секса в «Туманной комнате». В

следующий раз, оставь галстук на двери или презерватив на ручке, чтобы я знала, что не

надо входить.

– Простирай полотенца и распредели их, – приказываю я, игнорируя ее сарказм.

– Спасибо, человек–босс, – отвечает Голди, поднимаясь. – Повесить презерватив на

дверь?

– Убирайся, – кричу я, от чего она визжит и начинает смеяться.

Когда дверь закрывается, я перевожу взгляд на Лайлу, сидящую у меня на коленях.

– Ты будешь сидеть так весь чертов день, или позволишь мне встать?

Лайла молча встает и поднимает свою рубашку. Она быстро надевает ее и, не глядя

на меня, направляется к двери.

Я должен позволить ей уйти, потому что так будет лучше, но черт, если я до сих пор

не чувствую тепло ее тела. Я не хочу потерять это чувство.

Со стоном, я догоняю ее и тяну за руку, пока она не ушла. Когда я разворачиваю ее,

гигантская улыбка озаряет ее лицо.

Офигеть. Она играет со мной.

– Дерьмо, – бормочу я.

– Я знала, что ты заинтересован. – она тычет мне в грудь своим пальцем с розовым

лаком.

– Нет, – лгу я, еще раз.

– Ври о чем хочешь, Кейс, но я вижу по твоим глазам, как ты скучаешь по мне.

Пристегни свои яйца, потому что ты ведешь меня гулять сегодня вечером. Мы проведем

вечер живя настоящим, забыв о прошлом, по крайней мере, на пару часов.

Я склоняю голову и сжимаю ее бедра, желая, чтобы она просто отказалась от меня,

чтобы оставила меня в покое, но решительность в ее глазах говорит мне, что этого не

произойдет, в ближайшее время. Так что, я сдаюсь. – Во сколько за тобой заехать?

– Семь, – она прижимается своей грудью к моей и оставляет мягкий поцелуй на

моей челюсти. – Не брейся. Я люблю, когда ты обросший.

Пока она не ушла, я не могу не спросить, – Почему, Лайла? Почему сейчас?

Она отвечает, через плечо: – Потому, что каждый заслуживает второй шанс в жизни,

Кейс. Вопрос в том, когда ты примешь свой.

Черт возьми.

Глава 12.

Мое прошлое...

В один прекрасный день, все, что меня когда–либо заботило, и все, над чем я

работал, полностью исчезло. Я обессилен. Я остался ни с чем, кроме изношенной пары

боксерских перчаток, старой гитары и фотографии нас с Джеттом, когда мы были молоды.

С этими вещами, помимо одежды, я переехал в новое жилье.

Первая комната, которую Джетт попытался дать мне в «Клубе Лафайет», не

подошла. Это оказалась роскошная, дорогая комната, но я не хочу удобств. Я хочу

простую, чем–то напоминающую клетку, в которой я и должен быть. К счастью, комнатка

на первом этаже старого крыла для служащих, идеально подошла. После ремонта этой

части здания, она стала более современной, но не такой шикарной, как остальные.

Двуспальная кровать у стены, тумбочка, небольшое рабочее место и один стул, слева

ванная комната. Из окна проникает минимум света, делая комнату холодной и стерильной.

Она так близка к камере, как я хочу. Удивительно, насколько может измениться жизнь, в

считанные минуты. В один момент, я на вершине карьеры, а в следующий, прячусь в

особняке лучшего друга, помогая ему запустить мужской клуб для городской элиты. Не

так я представлял свою жизнь.

Я часами учился взвешивать и принимать правильные решения, чтобы достичь

своих целей и стать боксером, которым я всегда хотел быть. Но один неверный шаг, одно

упущенное суждение, и я потерял все. Я потерял свой дом, свою работу, но самое главное,

я потерял уважение всех не только в моей жизни, но и всех, кто когда–либо верил в меня,

особенно город, который я люблю.

Мой отец умер вскоре после того, как меня лишили лицензии, оставив после себя

долги и злобный дневник, наполненный высказываниями, каким разочарованием я был. Я

продал свой дом и все имущество и заплатил долги, оставшись ни с чем, кроме вины.

Единственный человек, который дал мне время – это Джетт, потому что он знает

правду и знает, кто я на самом деле. Он знает, сколько проделано тяжелой работы и как

сильно я люблю спорт. Он знает, что я не сделал бы ничего, чтобы поставить под угрозу

мое будущее, только он верит в меня.

Я вешаю боксерские перчатки на гвоздь в стене и торжественно смотрю на них. Это

символически и мучительно для меня. Это была моя карьера. Я упал, но нужно двигаться

дальше.

Это следующая глава в моей жизни, но я, блядь, не готов двигаться дальше, но

останавливаться не вариант, так что, я глотаю свою гордость, и открываюсь переменам,

начиная работать нянькой. Вот как я это вижу, хотя Джетт сказал, что это намного больше.

Видимо, клуб предлагает изобилие мероприятий, но с моим нынешним взглядом на жизнь,

я не могу видеть картину целиком.

Раздается легкий стук в дверь, и входит Джетт с нейтральным выражением лица.

– Мне не нравится что ты здесь, – говорит он, оглядываясь по сторонам.

– Ты не можешь контролировать все на свете, так что, смирись, блядь, с этим, –

отвечаю я и кидаю свою сумку на кровать. – Чего ты хочешь?

– В ближайшее время, прибудет первая девушка. Думал, что мы поприветствуем ее.

– Я думал, что ты хотел быть недоступным для этих женщин.

– Ну да, – отвечает Джетт. – Но Барбара другая. Она нуждается в большой помощи,

она в таком же состоянии, как и ты, и мне кажется, было бы неплохо, если ты встретишь

ее.

– Ты чертовски прав, – соглашаюсь я. – Почему ты делаешь это, Джетт? Почему

принимаешь всех этих женщин здесь? Пытаешься изменить их?

Джетт глубоко вздыхает и проводит рукой по лицу, явно не желая заводить этот

разговор, но меня это не волнует. Последнее время, я думаю лишь о том, куда бы деть

всеохватывающую боль в моей груди.

– Почему? – Снова спрашиваю я. – Это связано с отъездом Наташи? Ты просто не

можешь быть с этой женщиной, поэтому привозишь в особняк других, трахаешь их, и

разрешаешь остаться здесь?

– Это не так, – зло отрезает Джетт.

– Нет? Потому что именно так это и выглядит. Так скажи мне, если это не из–за

Наташи, то что тогда?

– Я уже забыл о Наташе. Она может великолепно проводить время с Рексом, мне

все равно,– раздраженно отвечает Джетт, явно не радуясь такому повороту событий.

– О, да, ты очень убедителен.

– Это связано с моей мамой, придурок, – выпаливает Джетт.

Отпрянув назад, я спрашиваю: – Твоя мама? Почему?

Джетт облокачивается о дверной косяк и сует руки в карманы. Его черные брюки

резко контрастируют с рубашкой, а волосы растрепаны, словно он проводил по ним

руками. Я давно знаю Джетта, и видеть его почти взъерошенным, ключевое слово почти,

для меня в новинку. Он всегда и во всем уверен. Он никогда не сомневается в себе, но он

встревожен из–за нового предприятия.

– Я чувствую, что мне нужно что–то сделать, чтобы почтить ее память и отдать

дань ее короткой жизни. Я долго думал об этом, и единственное, что смог придумать – это

помочь женщинам, которые пошли по тому же пути, что и она. Я не помог ей, но уверен,

что могу помочь им, начиная с Барбары.

Я киваю и думаю о тех правилах и системе, которые придумал Джетт для этих

женщин. Это сложно. Я еще многое должен понять, но я вижу, как он использует их

знание как зарабатывать, находясь под контролем, это умно. В дополнение к танцам и

зарабатывании денег на городской элите, девочки должны получить образование, что

означает, что они не смогут навсегда остаться «Девочками Джетта». Если они собираются

быть частью клуба, то они должны работать на развитие будущего за пределами того, что

они знают.

Идея сумасшедшая, возможно, не принята внешним миром, но это может сработать.

Если Джетт хочет почтить свою мать, кто я такой, чтобы помешать ему? Черт, когда

мужчина хочет что–то сделать, он не позволит ничему встать на его пути. Я не собираюсь

испытывать его пределы.

– Ну, мы должны пойти поздороваться с ней, – говорю я, кивнув Джетту. Он

последний раз оглядывает голые стены и качает головой.

– Я хочу, чтобы ты переехал в комнату получше.

– Этого не произойдет, конец дискуссии. Давай выдвигаться.

Джетт вскидывает бровь. Дом кричит о старом свете, но все в городе считают по–

другому. Джетт не человек из старого света. Он заработал свое состояние инвестируя,

развивая контакты по всему городу и ведя честный бизнес, который был больше, чем у его

отца, Лео.

Когда мы подходим к парадной двери, водитель Джетта обходит вокруг машины и

открывает дверь для очень робкой женщины.

Барбара.

Волосы крысиного светло–грязного цвета и я не уверен, вымыты они или это ее

истинный цвет. Она настолько худая, что одежда поглотила ее целиком. Ее глаза удивленно

расширяются, от роскошного дома перед ней.

В руках зажат мусорный мешок, в котором уместилось все ее имущество. Я

осматриваю ее с ног до головы, и мое сердце сжимается. Эта женщина нуждается в

помощи, ей нужен второй шанс, и Джетт готов дать его ей.

Джетт выходит вперед. – Добро пожаловать, Барбара. Пожалуйста, проходите.

Она нерешительно подходит к нам, сжимая свои вещи, и осматривает нас. Облизав

губы, она говорит.

– Сколько?

– Извините? – переспрашивает Джетт.

– Сколько я буду должна Вам за это? У меня нет наличных, но я могу отсасывать у

Вас каждую ночь. В любом случае, я сделаю что–либо сексуальное. Просто скажите что, и

я сделаю это, как минимум пять раз, вместо наличных.

Мой желудок скручивает от ее искренности. Я думал, что моя жизнь куча дерьма,

но видя Барбару с отчаянием в ее глазах, я понимаю, что у меня не все так плохо.

– Барбара, Вы ничего мне не должны. Я хочу помочь.

Она разражается пронзительным смехом и ставит руку на бедро готовясь к

сражению.

– Вы хотите «помочь»? – спрашивает она, используя воздушные кавычки. Она

выходит вперед и тычет Джетта в грудь.

– Я не знаю что не так с Вами – богатеями, когда вы трахаете нас и отрицаете это,

пока Вас в это не ткнешь. Это похоже на некий фактор позора для Вас. Позвольте сказать

все, как есть. У меня есть отверстия. Используйте их, как Вам нравится, пока я влачу здесь

свое жалкое существование.

Она выдыхает и проходит в дом. Джетт поворачивается ко мне с огромными

глазами, и я еле сдерживаю смех от выражения его лица.

– У нее есть отверстия, Джетт, используй их, как тебе угодно, – с усмешкой,

повторяю я.

– Христос, – бормочет Джетт, входя в дом.

По некоторым причинам я знаю, что полажу с Барбарой очень хорошо.

– Хорошее местечко. Парень получил добычу, – говорит Барбара, бродя по дому. –

Я имею в виду, хром и кожа, неплохо. – Она поворачивается к Джетту и осматривает его с

головы до ног. – Какова Ваша выгода?

– Это не должно Вас беспокоить, – обиженно отвечает Джетт. Чего он ожидал от

такой девушки, как Барбара? Она неотесана и нетактична.

– Хм, Вы будете ходить с шилом в заднице, пока я здесь? – спрашивает Барбара. –

Потому что, если честно, я предпочла бы его обойти, но я справлюсь. Мне, блядь, не

впервые попадается такой богатый мальчик как ты. Ты бы хоть для приличия посадил

меня в свой дубс. Так, где я буду спать?

– Барбара, ты здесь, чтобы стать лучше, получить образование и добиться чего–то в

своей жизни,– продолжает Джетт, пытаясь помочь ей понять его намерения.

Хлопок жвачки, эхом раздается в зале, Барбара, скрещивает руки на груди и

подозрительно разглядывает нас.

Она указывает на нас и спрашивает: – Вы вместе?

– Блядь, нет, – быстро отвечаю я, Джетт оборачивается ко мне с полуулыбкой.

– Слишком хорош для меня? – спрашивает он.

– Мы не делаем этого, – отвечаю я.

– Барбара, я покажу Вам Вашу комнату.

– О, собственный дворецкий. Как в фантазии, – огрызается она.

Я быстро разворачиваюсь и нахожу ее лицо.

– Бля, я не твой дворецкий, и не твой друг. Я здесь, чтобы убедиться, что ты

делаешь то, что должна делать и соблюдала правила. Поняла?

Твердость в моем голосе заставляет Барбару сглотнуть и она кивает. Я иду за ней по

лестнице, когда Джетт окликает нас.

– Прежде, чем Вы уйдете, Барбара, Вы больше не должны пользоваться своим

именем. Теперь, когда Вы – «Девочка Джетта», Вы должны быть неуловимы.

Единственные люди, которые будут знать, кто Вы, это Кейс и я. С этого времени Вас будут

звать Бабс. Ваше прошлое – осталось в прошлом. Это – первый шаг к новому началу.

Когда Вы покинете «Клуб Лафайет», у Вас будут образование и цель в жизни. Ваши дни

на улицах закончены. Та жизнь, осталась позади. Пора идти дальше.

Хотя Джетт обращается к Барбаре, я думаю, он пытается достучаться и до меня.

Новое начало? Никаких новых начинаний, там, где я обеспокоен.

Я веду Барбару, или Бабс, в ее комнату и открываю дверь. Это место гораздо

приятнее, чем мое. Сквозь стеклянную стену справа, проникает немало солнечного света.

Оранжевые шторы обрамляют окна, на стенах висят черно–белые фотографии Нового

Орлеана. Постельное белье белое, а стены светло–оранжевые, что делает комнату похожей

на взбитые сливки. Это комната, принесет счастье и утешение, комната, в которой я не

должен быть.

– Это твоя комната. В шкафу ...

– Это моя комната? – перебивает меня Бабс. Она ходит по комнате и с трепетом

разглядывает маленькие штрихи и яркие цвета.

– Да, это Ваша комната, – отвечаю я, не желая болтать с ней. Она, явно, плачет,

осматривая новое место. Ее глаза блестят от восторга. Нет, я не люблю плачущих женщин.

– Как я уже говорил, в шкафу есть одежда, ванная с косметикой ...

– Это все мне? – вновь, прерывает она. – В чем подвох?

– Нет никакого подвоха. Джетт хочет помочь Вам.

– Почему? Почему я?

Если бы я знал, что это будет игра в двадцать вопросов, я бы не подписался на это.

Я не знаю что ей ответить.

– Я не знаю, – отвечаю я, пытаясь закончить разговор.

– Вы врете. Вы знаете, почему он выбрал меня, так скажите мне.

Проводя рукой по лицу, я делаю глубокий вдох. – Я не знаю, Бабс. Может, ты

напоминаешь ему кого–то из прошлого, но это не моя история, чтобы рассказывать. Я

здесь, чтобы убедиться, что клуб работает правильно, что Вы под присмотром и делаете

то, что должны делать.

Она подозрительно смотрит на меня, а потом говорит:

– Что случилось?

– Простите?

Она спокойно смотрит мне в глаза, и в какой–то момент ее озаряет. – Ты Кейс

Хейвуд, боксер.

– Мы закончили, – уходя, говорю я. – Завтра утром, я приду с контрактом на

подпись. Не попади в неприятности, сегодня вечером.

Мое сердце сжалось, когда она узнала меня. Все это, еще свежо. Скандал, ночами

поглощает меня, не давая уснуть. Я не должен переживать его с этой женщиной, которую я

только что встретил и которой нужен душ, потому что от нее пахнет мочой, а ее волосы

стянуты в узел уже много дней.

– Зачем это скрывать? – спрашивает Бабс, когда я добираюсь до двери. – Для чего

это, я не верю ни единому слову. Я наблюдала за Вашей карьерой, и видела, что Вы

жесткий и честный труженик. Вас поимели, как и меня. Возможно, Вы не хотите быть

моим другом, Кейс, но знайте, мы очень похожи. Если понадобится с кем–нибудь

поговорить, ты всегда можешь прийти ко мне.

Не оборачиваясь, я молча ухожу. Мне нужно убраться, пока я сломался перед ней. Я

тщеславен, как и Джетт, и никогда не показываю слабость, но комок в горле растет, не

давая дышать. Мне нужно побыть наедине, вдали от всего мира.

Глава 13.

Мое настоящее…

Все в моем теле говорило, – разворачиваться, забыть о небольшом соглашении с

Лайлой и убираться отсюда, но по какой–то ужасной причине, я обнаружил себя, стоящим

перед клоповником Лайлы, готовый постучать в ее дверь.

Я не приложил никаких усилий, чтобы подготовиться к этому. Я не хотел, чтобы

она подумала, что я собирался сделать что–то из этого свидания, поэтому я накинул пару

темных джинс, V–образную, серую футболку, неряшливо заправленную за пояс моих

джинс, что демонстрировало мой поношенный черный ремень, и на верхушке всего этого,

я натянул свои старые кеды, которые видели лучшие времена. Я был воплощением

непринужденности.

Проведя рукой по волосам, я сделал глубокий вдох и постучал в ее дверь.

Пока я дожидался ответа, я с недовольством осмотрел помойку, в которой она

жила. Я был удивлен, что здания все еще стояли, выглядели они ветхо. Несомненно,

какой–то незаконный бизнес велся на первом этаже, а ее соседу со второго, очевидно,

было плевать на заляпанную кровью дверь.

Я не хотел, чтобы Лайла жила здесь. Я нахрен все здесь ненавидел, вообще–то.

Почему она так упрямилась и не принимала предложения Джетта в помощи

общественного центра, – это сводило меня с ума. Она могла бы жить лучше, если бы

приняла помощь.

Шорох замка вернул меня из моих размышлений, я попытался разгладить

складку между бровями, которая образовалась после осмотра ее жилища.

Лайла распахнула дверь и ослепительно мне улыбнулась. На ней были узкие

джинсы, коричневые ботильоны, и кремовая блузка без рукавов, которая была короче

спереди и длиннее сзади, от чего виднелся ее живот. Ее грудь, скорее всего, была

приподнята лифчиком, потому что она выступала в вырезе ее блузки, осведомляя меня

достаточно об ее размерах. Ее волосы были собраны наверху в тугой хвост, обнажая ее

великолепную шею. Мой рот наполнился слюной только от мысли провести языком сверху

вниз по ней.

– Ммм, выглядишь чудесно, – сказала она, схватив сумочку и захлопнув дверь

своей квартиры. Перед тем, как отвернуться и закрыть дверь, она шагнула ко мне, прижала

руку к моей груди и слегка поцеловала мои губы. Дуновение женского аромата сильно

ударило по мне, заставляя меня желать большего, чем я когда–либо хотел.

Она быстренько развернулась запереть дверь до того, как я успел даже

задуматься, чтобы углубить поцелуй. Я запихнул руки в карманы, удерживая себя от

прикосновений к ней, пока наблюдал за идеальным изгибом ее задницы. Есть так много

способов, которыми я мог контролировать себя.

Повернувшись, она широко улыбнусь, практически надломив нейтральное

выражение, которое я пытался изобразить. Почему она должна быть такой чертовски

красивой?

– Готов? – спросила она.

– Куда мы идем? – переспросил я, не уверенный в том, что она запланировала.

– Что? – спросила она обиженно. – Ты не спланировал свидание?

Предполагалось, что ты меня поведешь куда–то.

Я почесал голову и раздумывал над этим секунду. Дерьмо, я действительно

должен был спланировать что–то? Я не мог вспомнить, когда вообще ходил на свидание

в последний раз. Я не имел понятия даже с чего начинать.

– Буду честен с тобой, Лайла. Я не хожу на свидания, поэтому не имею понятия,

с чего нахрен начинать.

– Ну, похоже, это гиблое дело. Хорошего вечера, – сказала она с разочарованием

в голосе.

– Подожди, – сказал я, притягивая ее за руку. – Помоги мне. С чего я должен

начать?

Зачем я только что сказал это? Она отворачивалась от меня. Я, действительно,

хотел пойти на это свидание? Осознание было чересчур сильным, чтобы даже думать об

этом, поэтому я заблокировал эти мысли в голове, и притянул ее ближе к себе. Снова, эта

улыбочка «попался» поприветствовала меня, и я понял, что она играла со мной, так же,

как и в Туманной комнате.

– Ты дьяволица, ты знаешь это?

Она улыбнулась и вложила свою руку в мою.

– Своди меня для начала на ужин, Кейс. Куда захочешь.

– Куда захочу? – спросил я, пока вел ее вниз по лестнице.

– Если ты отведешь меня в «Киттен Касл», я кастрирую тебя, – произнесла она с

весельем в голосе.

– Черт, теперь ты испортила весь сюрприз.

– Кейс… – предупредила она.

Я усмехнулся, незнакомое мне действие. Мне почти было хорошо, я почти видел

свет. На короткий промежуток времени, я действительно почувствовал, что тяжесть всего

мира не лежала на моих плечах.

Я повел ее по Bourbon Street, проходя с ней мимо уже пьяных людей,

наслаждающихся развратом Французского квартала, и повел ее вниз по улице Тулуз в один

из моих любимых ресторанов.

– Как пошел день? – спросила она, завязывая разговор, кое–что, в чем я не был

хорош, совсем.

– Хорошо, – ответил я, не совсем понимая, как конкретизировать.

– Ладно, не хочешь рассказать побольше?

– Нет, вообще–то, – ответил я, отрывая дверь The Charters House, который был

втиснут в оранжевое здание. Я пригласил ее войти, не позволяя ответить на мою

неспособность обсудить мой день, как нормальному человеку.

– Вас будет только двое? – спросила хостесс.

– Да. Мы можем занять тот столик в углу? – я кивнул на свое любимое место.

Ресторан был небольшим и большую часть пространства занимал бар, не позволяя

собираться большому количеству людей за ужином за раз. Здесь были небольшие

прямоугольные столики с двумя или четырьмя сидениями каждый, а когда погода была

хорошей, двери, которые выходили на улицу, были открыты. Но ветер сегодня был гадким,

и двери были закрыты, блокируя суету улицы, чему я был благодарен.

– Конечно. Сюда,– хостесс повела нас к нашим местам, и я занял место в углу,

откуда мог видеть весь ресторан. Я никогда не любил сидеть спиной в помещении, потому

что не мог видеть, что творится позади меня. Хостесс протянула нам меню. –

Наслаждайтесь.

Чувствуя себя некомфортно, поскольку все это свидание ощущалось для меня

неизведанной территорией, я поерзал на стуле и спросил:

– Была когда–то здесь раньше?

Яркие, зеленые глаза Лайлы встретились с моими.

– У них лучшие кровяные колбаски. Хороший выбор, Кейс.

– Тебе нравится кровяная колбаса? – спросил я, немного шокированный. Я бы не

подумал, что Лайла любительница сосисок.

– А почему нет? Мясо, набитое в небольшую оболочку, которое можно втянуть в

себя. Мне это подходит.

Покачав головой, я был готов ответить, как появилась наша официантка.

– Здравствуйте, меня зовут Ана. Я буду вас обслуживать. Наше главное блюдо

сегодня – лангуст, если вам интересно. Могу я для начала принести вам что–нибудь

выпить?

– Воды, – живо ответил я.

– Я тоже буду воду, спасибо, – когда официантка ушла, Лайла вернула свой

пристальный взгляд ко мне и спросила. – Можешь расслабиться хоть немного? Ты

практически рявкнул на бедную официантку.

– Я не рявкал, – защищался я.

– Кейс, ты мог бы, по крайней мере, улыбнуться.

– Я, на самом деле, не улыбаюсь.

– Не правда. Я видела твою улыбку.

– Ты поймала меня в момент слабости, когда увидела ее, – возразил я, усмешка

пыталась пробиться сквозь мой крепкий фасад.

– Ты победил, – фыркнула Лайла, поднимая меню перед собой и закрывая свое

красивое лицо от меня.

Все шло так же хорошо, как я и думал. Моя неловкость и неспособность

расслабиться сияла так же ярко, как и тишина между нами. Я подумал о том, чтобы

сказать что–то, чтобы сломать напряжение, которое быстро опустилось на наш столик, но

не имел понятия, о чем поговорить.

Столько всего я хотел сказать ей. Часть меня хотела открыться ей, потому что я

чувствовал, что она бы поняла, почему я так поступаю. Часть меня хотела, чтобы она

поняла, но я не мог рисковать. Прямо сейчас, она, по крайней мере, хотела находиться в

моем присутствии. Если я расскажу ей, каким монстром являюсь, захочет ли она вообще

снова меня видеть?

Хотел ли я видеть ее снова? Я не хотел отношений, – это было бы слишком

сложно, – но короткая прогулка от ее квартиры до ресторана с ее рукой в моей, стала

одними из самых лучших нескольких минут, которые я проживал за длительное время. Ее

тело мягкое рядом со мной, и мне нравилось, как ее хвостик касался меня, когда она

поворачивалась, чтобы показать что–то, или то, как небольшие дуновения ее парфюма,

порхали в моем носу. Она была такой невероятно женственной и такой невероятно

сексапильной.

– Вот, – произнесла официантка, поставив два стакана воды на наш столик. –

Уже решили, что будете есть?

– Я – да, – ответила Лайла, глядя на меня поверх меню. Я указал жестом

заказывать первой. – Я буду блюдо дня с красной фасолью и рисом.

– Замечательно, а вы, сэр?

– Я буду то же самое, – ответил я. – И не могли бы вы принести нам на закуску

кровяную колбасу, пожалуйста?

– Да, конечно.

Официантка записала наш заказ и ушла.

– Вау, – сказала Лайла, откинувшись на спинку стула.

– Что?

– Ты знаешь слово «пожалуйста». Я вообще–то в шоке.

– Не умничай, – ответил я, не симпатизируя язвительному выражению ее лица.

Она искренне улыбнулась мне, а потом схватила мою руку. Она переплела свои

пальцы с моими, и по какой–то странной причине, мне понравилось это, и я не отпрянул.

Обычно, в такой ситуации как эта, я бы потянулся и врывался, но Лайла сделала это таким

легким. А легкие прикосновения ощущались хорошо.

Я позволил ее большому пальцу скользить по тыльной стороне моей ладони,

пока она разговаривала со мной, и позволил себе, на это короткое мгновение, насладиться

этим.

– Спасибо, что пошел со мной сегодня, Кейс.

– Не за что, – смутившись, ответил я. – Это меньшее, что я мог сделать, после

того, как поимел тебя в «Киттен Касл», – я пытался поддразнить.

– Меньшее, – она ярко улыбнулась.

– Говоря о «Киттен Касл», как долго ты собираешься там еще работать?

– Кейс… – предупредила она. – Мы не будем говорить об этом, пока ты не

хочешь, чтобы я задавала вопросы о твоем прошлом.

– Нет, – сказал я. – Справедливо.

Я хотел, чтобы Лайла ушла из «Киттен Касл», но казалось она и с места не

двинется, по крайней мере, пока. У меня все еще были намерения убедить ее в обратном.

– Итак, ты взволнован по поводу скорого открытия «Справедливости»?

Я кивнул и отпил воды.

– Думаю, что оно пройдет хорошо, чем некоторые занятия, которые придумали

девочки.

– Я думаю, занятия будут хорошо восприняты. Танец у пилона, тот же фитнесс.

– Это так? – спросил я, приподняв бровь.

– Да. Думаешь, легко висеть вниз головой, когда только твои ноги удерживают

тебя на месте, пока подпрыгивают твои сиськи?

– Ну, я никогда не пробовал этого, раскачивая своими сиськами, но не могу

представить, что это легко.

– Это что – шутка? – спросила она, усилив хвату на моей руке.

– Последняя, которую ты услышишь, за сегодняшний вечер, обещаю.

– Я надеюсь, это то обещание, которое ты нарушишь, – она улыбнулась. – Рада за

тебя и за девочек. Ты так усердно работал, чтобы создать этот центр. Уверена, он будет

великолепным.

– Я буду счастлив, когда все будет готово. Жилищные блоки займут больше

времени, поскольку Джетт решил предлагать эти небольшие квартирки для тех кто

нуждается в убежище. Но сейчас, с занятиями и спортзалом будет достаточно для

открытия. Работа будет продолжаться.

– Ты сам–то готов вести несколько занятий по боксу?

Я пожал плечами. Я все еще не был уверен в том, что из–за всего этого

чувствую. Я не хотел преподавать бокс взрослым, по крайней мере, не сейчас, потому что

они будут теми, кто знают, кем я был, поэтому я решил вести занятия для детей для начала

и несколько уроков по самообороне.

– Кажется, ты испытываешь тревогу, – надавила Лайла. Прямо, как Голди, она

никогда ничего не оставляет просто так.

– Не уверен, что чувствую насчет этого, – ответил я, сжимая ее руку чуть

сильнее. Я никогда не вспоминал о своей прошлой профессии, никогда, поэтому разговор

о ведении занятий по боксу граничил с дискомфортом, поскольку это было очень близко к

тому, чем я привык заниматься.

– Уроки самообороны кажется интересное занятие. Может, я присоединюсь ради

забавы.

Благодарный за смену темы, я усмехнулся.

– Да ну?

– Ага, и мне нужен будет манекен для практики. Ты идеально подойдешь.

– Осторожнее с тем, чего просишь, милая. Если я буду твоим манекеном, то тебе

придется не сладко.

– Ты знаешь, что мне нравится пожестче, так что не переживай.

Черт возьми, если у меня не встал от того, как она прикусывала губу и

соблазнительно смотрела на меня. Ее большой палец продолжал задевать мою кожу,

наполняя своим теплом. Не важно, как далеко я пытался ее оттолкнуть, она каким–то

образом всегда находила дорогу обратно в мою жизнь.

Наша официантка принесла тарелку с кровяной колбасой, улыбнулась и ушла.

– Ты это видел? – спросила Лайла, когда схватила небольшую тарелку и

поставила перед собой.

– Видел что? – переспросил я.

– Она практически оценивала тебя, прямо передо мной.

– Ты винишь ее? – самовлюбленно поинтересовался я, удерживая руки так,

чтобы у нее был хороший обзор на мою грудь.

Лайла скрестила руки.

– У мужчины нет манер, но он может быть заносчивым сукиным сыном, когда

захочет.

– Что могу сказать? У меня много талантов.

Она покачала головой и опустила взгляд на колбасу.

– Ну, это не то, чего я ожидала. Они обманули меня.

– Ага, это жареные шарики, хах. Никогда не видел колбасу в таком виде, – я

схватил один и закинул себе в рот, не беспокоясь о жаре, исходящем от него, поскольку у

меня практически стальной рот. Я проглотил и сказал, – Не плохо.

– Ну, было отвратительно наблюдать за едой самца.

– Еда самца? – переспросил я. Я смотрел, как она взяла шарик и, используя

вилку, надломила его. Пар растворялся в воздухе.

– Ты вообще жевал?

– Да, конечно жевал. Достаточно пару раз прожевать, чтобы отправить его вниз

по пищеводу.

Я схватил еще один и закинул его в рот, быстро проделывая с ним то же самое.

На тарелке было четыре шарика, поэтому последние были для Лайлы. Довольный, я

откинулся на спинку и наблюдал, как она ест.

В недоумении, она покачала головой на меня, а потом положила оставшуюся

колбаску себе в рот. Она заметно боролась с ее размером и жаром, а ее глаза увлажнились,

поскольку она пыталась охладить колбаску, дыша через рот и запивая водой. Она открыла

для меня рот и сказала:

– Та–да!

Я огляделся, потом наклонился вперед.

– Я должен похлопать?

– Лучше тебе нафиг похлопать. Это была пытка.

Усмехнувшись, я медленно поаплодировал ей, пока она кланялась размахивая

рукой в благодарность.

– Лучшая кровяная колбаса та, которая в виде сосиски, которую надо вытягивать,

а после того, как она кончается, то выглядит как использованный презерватив, вся

сморщенная и мерзкая.

– Да, люблю, когда моя еда в конце похожа на использованный презерватив.

Довольно аппетитно, – ответил я, когда она наколола оставшуюся колбаску на вилку.

– А кому нет? – усмехнулась она.

Наши главные блюда принесли вскоре после этого, и мы болтали обо всяких

пустяках, пока обсасывали головы наших лангустов и наслаждались традиционным рисом

и фасолью. Очевидно, что Лайла использовала свою еду, чтобы соблазнить меня, тем, как

посасывала лангуста и стонала от его Каджунского вкуса. Сказать, что это не произвело на

меня впечатления, станет ложью. От каждого облизывания пальцев и дьявольского взгляда

в глазах, я становился твердым за секунду. Ее розовые губки блестели, а щеки впадали,

когда она сосала, напоминая мне, на что ее губы способны.

Я никогда так не возбуждался во время еды.

– Ты молчалив, – сказала она, снова облизывая свои пальцы.

Откашлявшись и поерзав на месте, я ответил:

– Никогда не видел, чтобы кто–то превращал поедание лангуста в сексуальное

представление.

– Отлично, ты заметил, – она улыбнулась. – Я боялась, что ты не обратишь

внимания.

– Вот почему ты капнула соусом на свою грудь? – спросил я, вспоминая, как она

притворилась, что это случайность, хотя чертовски точно знала, что это не так.

– Конечно. Сработало?

Я вытер руки об салфетку, потом откинулся на стуле.

– А как думаешь?

– Думаю, если проведу рукой по твоим джинсам, то буду очень рада тому, что

обнаружу.

Она толкнулась грудью вперед, демонстрируя ее рядом со своей тарелкой, и

схватила меня за бедро под столом. Ощущение ее руки было как электрошок, запуская мое

тело. Ощущение чертовски замечательное.

– Не начинай того, что не сможешь закончить, – предупредил я.

– Я всегда заканчиваю, – подмигнула она и отстранилась.

После того, как заплатил и допил воду, я встал и ждал, пока Лайла тоже встанет,

но она просто сидела на своем стуле и смотрела на меня.

– Что происходит? – спросил я, интересуясь, почему она не двигается. – Хочешь

десерт или что–то еще?

– Такой романтичный, – поддразнила она и протянула руку.

– Что? – спросил я, глядя на нее.

– Держаться за руки – это часть свидания, Кейс. Давай, возьми мою руку. Это не

больно.

Только она не знала, что держание за руки, которое было у нас раньше, нанесло

непоправимый ущерб моей душе. Прогулка по Французскому кварталу за руки

определенно причинит больше боли, потому что я знал, чертовски точно, что захочу

большего, после сегодняшнего вечера.

– Давай же, – подбодрила она.

Сделав глубокий вдох, я схватил ее за руку, поддаваясь ее маленькой просьбе. Ее

рука идеально поместилась в моей, и снова, наши пальцы переплелись. Наши ладони

соприкасались, и тепло ее руки проносилось вверх по моей прямо в сердце, медленно

растапливая небольшую часть моей темной души, которую я создал.

– Куда теперь? – спросил я, проходя с ней через двери на мощеные улицы

Квартала. – Мне отвезти тебя домой?

– Что это за свидание тогда такое? – спросила она, оскорбленная тем, что я даже

предположил подобное. – Пошли по магазинам.

Я застонал.

– По магазинам?

– Ты вообще ходил здесь в переполненные туристами магазины? У них лучшие

товары.

– Я пытаюсь избегать любое место, кишащее туристами, – ответил я, когда она

прижалась ко мне сбоку. Мне стало комфортно. Странное чувство.

– Будет весело. Пошли.

Ее энтузиазм и зажигательное настроение были заразительны, поэтому я

позволил ей тащить меня по переполненным улицам в сердце Квартала, где

приветствовалось распитие алкоголя в общественных местах и уличные артисты

выступали для толпы.

– Мне нравится это здесь, – оглядываясь, сказала Лайла. – Где еще ты найдешь

столько чудаков?

– Чудаки – мягко сказано, – сказал я, пока разглядывал дамочку, на которой было

платье из крышек от бутылок, ее соски едва прикрыты.

– Ты прожил здесь всю жизнь. Ты не можешь говорить, что тебе не нравится это.

Мне нравится жить в Новом Орлеане. Взросление здесь – мечта подростка. Здесь

всегда было чем заняться, что увидеть, где попасть в неприятности. Я научился драться

здесь, узнал о французской культуре, о джазе и музыке зидеко (зидеко – стиль афро–

американской танцевальной музыки). Я дружил здесь, но моя любовь к городу немного

умерла в тот день, когда он отвернулся от меня.

Я был городским героем, парнем, которому подавали бесплатную выпивку, когда

он приходил, парень, которого останавливали на улице, чтобы пожать руку, как

представителю Нового Орлеана, но все изменилось в ту минуту, когда сми узнали о моем

якобы пристрастии к стероидам.

Пристрастие к стероидам. Только от одного понятия меня передергивает.

Никогда ничего не давалось мне легко в жизни. Я надрывал задницу, чтобы получить все,

что заработал, и единственная оплошность судейства оставила темное пятно на моем

имени.

Напряжение накатывало на меня, и Лайла сразу же заметила это.

–Извини. Уверена, ты, наверняка, испытываешь некоторые горькие чувства к

этому городу, после того что произошло.

– Можно и так сказать, – ответил я, сжимая крепче ее руку, пытаясь найти

утешение в ее прикосновениях.

– Ты когда–нибудь думал очистить свое имя?

– Давай не будем портить вечер разговорами об этом.

Плечи Лайлы поникли, после моего отказа. Я знал, что она хотела знать больше,

что она хотела помочь, но бессмысленно бередить эту рану. Все в прошлом. Все кончено.

Бесполезно пытаться пережить это снова. Я двигался дальше, или, по крайней мере,

убеждал себя в этом.

– Давай пойдем туда, – предложила Лайла, потянув меня прямо к «Тулуз Роял»,

типичному, сувенирному магазину.

Магазин неплохо сохранился и обладал большим ассортиментом футболок,

Каджунского острого соуса, бус, и конечно же, смесей «сделай–сам–свой–пончик»,

который был распихан по множеству полок. Повсюду были чучела крокодилов, и дальняя

стена была покрыта бурлеск–масками.

– О, пойдем посмотрим маски.

Маски были выставлены в конце. Они не были такими же красивыми, как маски

Девочек Джетта, которые я заказывал для них, но они были близки к этому. Они были

замысловатыми и красиво изготовлены, учитывая, что мы в сувенирном магазине. Я был

впечатлен.

– Что думаешь? – спросила Лайла, надев серо–желтую кружевную маску.

– Думаю, ты выглядишь сексуально, – признался я, мне нравилась маска на ней.

– Льстишь?

– Воспринимай, как хочешь, – усмехнулся я, опираясь на колонну с

перекрещенными руками. – Попробуй вон ту, зеленую с перьями, – я кивнул на ту, которая

привлекла мое внимание. Я знал, что цвет выделит ее глаза.

– Эту? – спросила она, снимая ее со стены.

– Ага, эту.

Большая улыбка озарила ее прекрасное лицо прежде, чем она надела маску,

воспользовавшись временем, чтобы убедиться, что маска села правильно, перед тем как

показать мне.

Со всем эффектом и способностями, которые я ожидал от нее, она медленно

повернулась и показала, как выглядит в маске. Мое сердце забилось сильнее, когда ее

зеленые глаза засияли под маской. Она выглядела слишком сексуальной.

– Иди сюда, – позвал я, зацепив пальцем шлевку на ее джинсах и притянув ее в

свое личное пространство.

Мое сердце дрогнуло вместе с сознанием, когда я попытался решить, что мне

делать с женщиной, которая сделала своей миссией постоянно присутствовать в моей

жизни. Я хотел ее больше чем кого–либо еще в своей жизни, но моя темная часть знала,

что я не заслуживаю ее, знала, что если она, на самом деле, поймет, кем я был, настоящим,

она не захочет иметь ничего общего со мной.

Но я был эгоистичным мерзавцем, и даже зная, что у нас ничего не получится,

может, только на сегодня, я бы уступил, и получил бы еще небольшой кусочек Лайлы.

Я притянул ее ближе и положил руки на ее бедра. Она подняла на меня глаза,

изучая, интересуясь, что я собираюсь делать, притянув ее к себе таким интимным образом.

Я не имел понятия, что планировал делать с ней так близко, но вот что знал, – то, как она

положила руки на мою грудь, и то, как она слегка прокусывала свои губы, когда смотрела

на меня, – стало моей погибелью.

Медленно, я приподнял ее подбородок и поднес ее идеальные губы к своим. Я

слегка ее поцеловал, потом отстранился быстрее, чем она хотела, и коснулся маски,

пропуская перья между пальцами.

– Ты чертовски сексуально выглядишь в ней. Заберем ее домой сегодня вечером.

– Ты покупаешь ее для меня? – спросила она, немного шокировано.

– Ага. Разве не это делают парни для девушек на свидании? Они покупают им

вещи.

– Мой, мой, мой, Кейс Хейвуд, да ты просто очаровашка.

– Что могу сказать? – ответил я, пожимая плечами.

Я направился к стойке, но она остановила меня.

– Подожди, мне тоже нужно тебе что–нибудь купить.

– Мне ничего не нужно, – ответил я честно.

– Но я хочу. Как насчет острого соуса?

– Нее, это просто дешевая хрень.

– Набор для пончиков?

– Лучше пойти в Café du Monde? – ответил я, наслаждаясь нашей маленькой

игрой.

– Магнит?

– Нет холодильника для него, и черта с два я поделюсь своим магнитом с Диего

и Блейном.

Она оглядела магазин, а потом ее глаза засияли.

– О, я знаю.

Меня передернуло, когда она пошла к футболкам с принтом. Я был довольно

таки прост в выборе футболок. Я не задумывался сильно о своем стиле, и никогда не

надевал дешевые футболки, особенно, с городом, в котором я родился и вырос, но от того,

как озарилось лицо Лайлы, я понял, что правило может быстро изменится.

– Лайла, только не футболку, – сказал я, надеясь избежать мыслей, которые

блуждали в ее голове.

– Да, футболку. О, вот эти классные. Посмотрим, может я куплю тебе

классическую NOLA* футболку? Может, Флер–Де–Лис? Может, аллигатор

гребет…подожди, – она присела, чтобы дотянутся до стопки футболок на нижней полке. –

У тебя 46 размер, да? (NOLA – аббревиатура Нового Орлеана)

– 48, милая. У мужчины есть мышцы, – ответил я, от чего она фыркнула.

– Как я могла забыть, – саркастично прокомментировала она. – Ладно, вот эта

идеальная. Беру ее.

– Дай посмотреть, – я потянулся к ее руке, но она пробралась мимо меня и

практически побежала к кассе. Она вытащила деньги из кошелька и спросила об условиях

возврата, сказав кассиру, что ей нужно написать «возврату не подлежит» на чеке.

Я покачал головой над ее нелепостью и подумал о том, как, за один короткий

вечер, Лайла смогла временно рассеять мрачные тучи, которые висели над моей жизнью.

Она нашла способ заставить меня забыть все, что произошло со мной в прошлом, и

возможно, заглянуть в будущее. Это сбивало с толку, но черт меня подери, если это мне

не нравилось.

– Мне не нужен пакет, но спасибо, – она повернулась ко мне. – Когда купишь

маску, мы сможем переодеть тебя в твою новую футболку.

– Почему мне кажется, что позвать тебя на свидание выходит мне боком?

– Не переживай, – прошептала она мне на ухо. – То, что я запланировала для

тебя следующим, восполнит все.

Мое сердце пропустило удар, когда она потерлась своим мягким телом об меня.

Свидание заканчивается? Я не стану сильно возражать, если это означает, что смогу

вернутся к ней, скользнуть под простыни с ней, и возможно, поклониться ее идеальному

телу.

Я заплатил за маску, и все это время кассир хихикал из–за футболки, которую я

одену, от чего я задумался, что за футболки они продают в этом магазине, раз все

настолько плохо.

Забрав пакет, я взял Лайлу за руку, и мы ушли из магазина. На улице, я

развернул ее так, что она оказалась ко мне лицом, и прижал ее к стене здания.

– Могу я теперь получить свою футболку? – спросил я, трахая ее глазами, как

только мог.

– Ты оденешь ее? – спросила она, порхая своими ресничками.

– Ты думаешь, что твои прекрасные глазки убедят меня?

– Я надеюсь, что да, – ответила она, проводя рукой по моему животу, от чего все

мои нервные окончания подпрыгнули в ожидании того, что будет дальше.

– Думаю, это сработало.

– Ура! – она встала на цыпочки и поцеловала меня в челюсть. Тепло от ее

прикосновения распространилось по мне, кое–что, во что я начал влюбляться. – Тебе

понравится.

Из сумки она вытащила сложенную, черную футболку и встряхнула ее. На ней

было два нарисованных соска с кисточками, которые идеально совпадали по

расположению для моего размера.

– Ты издеваешься, да? – спросил я, развеселившись.

– Неа, это именно для тебя, здоровяк. А теперь одевай.

Она дернула за подол моей футболки и начала стягивать ее через голову.

– Эй, постой, – сказал я, пока пытался ее успокоить, но футболка уже была

почти на голове, готовая, чтобы ее сняли.

Не сопротивляясь ей, я снял футболку, и стоял посреди Французского квартала с

обнаженной грудью. Странно, но это не было удивительным, вовсе.

Стоя там, я наблюдал, как Лайла обводит контуры и впадины моей груди своим

опаляющим взглядом, жар от которого сразу же завел меня. Она не торопилась,

внимательно разглядывая мое тело, и, честно говоря, мне не наплевать, что она это делает.

Смотри сколько захочешь, – подумал я.

Прочистив горло, чтобы привлечь ее внимание, я протянул руку.

– Ты собираешься дать мне ее?

– Эм, ага, – она протянула мне ее. Она держала другую мою футболку, пока я

натягивал наряд с соками–кисточками. Рукава были немного туговаты, а внизу слегка

свободно, из–за моей узкой талии, но так случается и с обычными футболками. Они

всегда странным образом сидели на мне.

После разглядывания кисточек, я поднял глаза на Лайлу, которая прикрывала

свой рот и смеялась. Звук был опьяняющим. Он растопил мое холодное, мрачное сердце

прямо на месте.

– Тебе смешно? – спросил я, протягивая руки.

Она кивнула и вытащила бонус из сумки.

– При покупке футболок, получаешь бесплатную кепку, – сказала она. Она

вывернула кепку, так чтобы натянуть на мою голову. Это была черная кепка, спереди

которой был нарисован лангуст протягивающий клешни. С одной стороны было написано

«пососи это»

Чрезвычайно дешево.

Она отрегулировала размер кепки на моей голове, немного сдвинув ее набок.

– Не повредит быть полным чудаком, – она подмигнула. Она отступила и

оглядела меня. – Даже в этих нелепых кепке и футболке, ты все еще чертовски

сексуальный.

– Приятно слышать, – усмехнулся я, наслаждаясь искренним комплиментом. –

Теперь мы пойдем к тебе? – спросил я слишком нетерпеливо.

– Нет, у меня кое–что другое на уме.

– «Киттен Касл»? – поддразнил я, когда она взяла мою руку и повела вниз по

улице.

Она свирепо на меня посмотрела.

– Нет, не в «Киттен Касл».

Мы шли рука об руку, наслаждаясь ветреной ночью и звуками музыки зидеко,

которая играла на углу Тулуз и Роял.

– Эй, пососи это! – сказал пьяный мужик, при этом хватаясь за свою

промежность и проходя мимо нас, ссылаясь на мою идиотскую кепку с лангустом.

Я показал ему большой палец и продолжил идти. Долбаный идиот.

– Наслаждайся атмосферой, – сказала Лайла.

– И безвкусной кепкой, которую ты получила бесплатно.

– Там очень милый лангуст, к тому же, она со смыслом, Кейс.

– С чего ты взяла? – спросил я, поправляя кепку.

– Эм, але. На нашем первом свидании мы ели лангуста.

От меня не ускользнуло то, что она использовала понятие «первое свидание».

Вместо того, чтобы исправить ее, что это будет единственное наше свидание, я позволил

комментарию ускользнуть, потому что, честно, я хорошо проводил время, и не хотел

испортить все, даже если эта ночь станет единственной для меня. Если я собираюсь всего

лишь вечер провести с ней в качестве «парня», я хочу вспоминать об этом, как о хорошем

времени.

– Мы пришли, – сказала Лайла, останавливаясь и позволяя неловкому моменту

ускользнуть прочь.

Я просканировал улицу и заметил, что мы стоим перед зданием, которое умело

подсвечено изнутри. На табличке над ним было написано: «Дрянная Дива»

– Где мы? – спросил я, задаваясь вопросом, что задумала Лайла.

– Увидишь, – она улыбнулась, потянув меня внутрь.

Мне не пришлось заходить слишком далеко в магазин, чтобы понять, что Лайла

привела меня в магазин нижнего белья. Люстры освещали небольшое пространство. Свет

отражался от белых стен и стоек с одеждой, которые выстроились в ряд в передней части

магазина, но не это привлекло мое внимание. Не от этого слегка поблескивал пот,

выступивший у меня на коже, а от небольших кусочков ткани в конце.

– Помоги подобрать мне кое–что, – предложила Лайла, злобно сверкнув

взглядом.

– Привет, Лайла, – обратилась к ней продавщица. – Ищешь что–то конкретное?

– Привет, Тамми. Да. Я ищу что–нибудь зеленое или что–то, что будет хорошо

смотреться с зеленым.

Тамми постучала ручкой по подбородку, а потом сказала:

– У меня есть несколько идей. Могу я отвести тебя в примерочную?

– С радостью. Могу я занять угловую, пожалуйста? Я хочу, чтобы вон тот

парень удобно сидел, пока я буду примерять.

Тамми бегло осмотрела меня и скрыла смешок в ту минуту, когда ее глаза

остановились на моей футболке.

Закатив глаза, я сказал:

– Это единственное белье, которое я ношу.

Тамми открыто рассмеялась.

– Ну, оно очень подходит тебе.

Мне понравилась Тамми.

Пока Лайла разговаривала, я пошел в конец, где были спрятаны золотые кресла в

углу. Я сел и терпеливо ждал, пока Тамми доставала несколько комплектов для Лайлы. Не

буду врать: я, на самом деле, был чертовски взволнован этой частью свидания.

Когда Лайла оказалась за шторкой, я уставился вниз на кисточки на своей

футболке, задаваясь вопросом, кто, черт побери, напечатал такую хрень. Очевидно, нет

никаких стандартов, когда дело касается производства футболок.

– Готов? – крикнула Лайла из–за шторки.

Я огляделся, чтобы узнать есть ли кто–то еще в магазине. На середине

просмотра своей футболке, я пропустил тот факт, что Тамми повесила табличку на

входную дверь «перерыв», от чего я предположил, что она ушла, оставив нас с Лайлой

наедине.

Волнение закипало внутри меня.

– Да, – ответил я.

Лайла распахнула шторку и устремилась ко мне, перехватывая мое чертово

дыхание прямо в легких.

Стоя передо мной, она была одета в маску, которую я купил ей, и в кусочки

белья, которое должно быть незаконным. Это был топ, который доходил прямо до ее

бедер, он обтягивал кожу и был чертовски прозрачным. Она забыла надеть лифчик,

демонстрируя свои затвердевшие до идеального состояния соски. Черные стринги

обхватывали ее бедра, заставляя меня молчаливо умолять ее повернуться.

Она стояла передо мной, нисколько не стесняясь.

– Если бы только у меня были туфли с ремешками, был бы идеальный комплект.

– Нахрен туфли, – прохрипел я, разглядывая все ее тело. Я поерзал на месте, но

это было ничем для бешеного стояка, который я демонстрировал.

– Тебе нравится? – спросила, она как будто не могла говорить.

Переплетая наши руки вместе, я притянул ее на свои колени так, чтобы она

оседлала меня и прохрипел:

– Ты скажи мне. Как думаешь, мне нравится?

– Хмм, не уверена. Дай подумать, – ее бедра начали раскачиваться вперед и

назад на моих коленях, создавая умопомрачительные трения. – Кажется, тебе могло

понравиться.

– Не начинай то, что не сможешь закончить, – напомнил я ей, когда мои руки

опустились на ее бедра, вынуждая ее прижаться сильнее.

– Я думала, что мы все выяснили за ужином. Я всегда заканчиваю, Кейс.

Ее руки пробежались по моей груди и обхватили мою шею. Она прижалась

своим телом теснее ко мне и прикусила мою челюсть. Я чувствовал перья ее маски,

касающиеся моего лица, от чего заводился ее больше.

Я медленно двинулся к ее грудной клетки, где я на короткое мгновение задержал

свои руки, и позволил ее сердцебиению ускориться от моего прикосновения. Она начала

задыхаться, когда мои руки двинулись еще дальше, пока подушечки моих больших

пальцев только слегка коснулись нижней части ее груди.

Легкий стон вырвался из нее, а ее бедра начали двигаться быстрее на моих

коленях.

Я прошептал ей на ухо:

– Ты занимаешься петтингом сейчас?

– Да, у меня пропадает чувство стыда, когда дело касается тебя, – ответила она с

придыханием.

А я теряю контроль, когда дело доходит до этой роскошной женщины, сидящей

на моих коленях.

– Одевайся, мы уходим, – резко скомандовал я.

– У меня есть халатик, который я могу одолжить. Нет времени на одежду, –

ответила она.

Она нехотя отступила в примерочную, когда я облокотился на свои колени. Я

провел руками по волосам, задаваясь вопросом, какого черта я думал. Эта женщина

разрывала меня на части и это все за один вечер.

Я продолжал напоминать себе, что это будет на один раз. Когда я вытрахаю ее

из своей головы, я смогу вернуться к темной дыре, которой я принадлежал, но только на

эту ночь, я могу пожить, не беспокоясь, без ненависти к себе, не думая о том, каким

монстром являюсь. На одну ночь, я собирался стать свободным человеком, которым

когда–то был.

Человеком, которым я был до того, как забрал чью–то жизнь.

Глава 14.

Мое настоящее…

Дорога из магазина нижнего белья до дома Лайлы, казалось, длилась вечность,

когда, в действительности, я знал, что она заняла только несколько, коротких минут. Но

от того, как она терлась об меня, покусывала мое ухо, просовывала свои руки в мои

штаны сзади, – от этого я задыхался и только и хотел взять ее в одном из темных

переулков Квартала.

Покосившиеся ступеньки дома Лайлы скрипнули под давлением, когда мы

взбегали по ним к ее квартире. Я наблюдал с нетерпением, пока она копалась в поисках

ключей.

– Помощь нужна? – спросил я с отчаянием в голосе.

– Нашла, – она подмигнула.

Я прижался грудью к ее спине, пока она отпирала замок, пробуя на вкус кожу

ниже ее уха. Она опьяняла; ее запах, бархатистая текстура ее кожи – все в ней было

мечтой, и я так чертовски потерялся в ней.

Скрип двери оторвал мои губы от нее, и, не давая ей возможности двигаться, я

поднял ее и занес внутрь.

У меня была возможность быстро оглядеться. Стены были покрыты

потрескавшейся штукатуркой, пол был деревянным и прогибался от каждого шага, а

температура в ее квартире была удушающей из–за теплой, но ветреной ночи.

– Спальня? – спросил я, глядя в ее прекрасные, зеленые глаза, смутно запоминая

дорогу.

– Вторая дверь в конце коридора.

Я легко нашел комнату. Я толкнул дверь и был встречен кроватью огромных

размеров, которая занимала все пространство комнаты. Там был небольшой комод и, с

одной стороны, я не был уверен, что она вообще могла отрывать ящики. Хоть ее кровать и

занимала все пространство в комнате, у нее были мягкие на вид простыни, и толстое

одеяло, приглашающее меня прилечь.

Я положил Лайлу на кровать и посмотрел вниз на нее, пока хватался за заднюю

часть своей футболки и стягивал ее, подарив ей небольшое шоу. Ее глаза вспыхнули от

восторга, когда она оттолкнула свой халатик в сторону и скинула одежду в ограниченное

пространство на полу между ее кроватью и стеной.

Растянувшись на кровати, Лайла продемонстрировала свое восхитительное тело,

когда откинулась на локти и ждала от меня следующего шага. Ее соски торчали от

возбуждения. Ее грудь была заметна под бельем, а ее плоский, загорелый животик показал

мне, насколько сильно она трудилась на своей работе в «Киттен Касл».

От мысли, что остальные мужчины видят то же, что и я, я испытал животные

собственнические чувства, которые прошлись по мне. Я не хотел, чтобы кто–то еще видел

ее такой. Никто, кроме меня, не должен получать удовольствие от вида ее наготы.

– Ты собираешься просто стоять там? – спросила Лайла, разглядывая мое тело.

Я схватился за заднюю часть шеи и обдумывал свой дальнейший шаг. Если я

сделаю это, если проведу ночь, поклоняясь каждому ее дюйму, я оставлю в себе сплошное

разочарование, когда все закончится, потому что, я знал, что у нас с Лайлой такого

никогда больше не будет, кроме этой ночи. Но мог ли я, на самом деле, уйти? Мог ли я,

честно говоря, схватить свою футболку и выйти через входную дверь, когда она выглядит

так чертовски сексуально и соблазнительно?

Глядя на ее блестящие, розовые губки и такую жажду в глазах, я знал здесь и

сейчас, что я трахну ее. Она нужна мне.

– Двигайся назад, – я указал ей передвинуться дальше на кровати.

Она оказала мне услугу, предоставляя пространство, чтобы прислониться одним

коленом и растянуться над ней. Я положил обе руки по разные стороны от ее головы, и ее

глаза запорхали по моей груди, разглядывая, как мои мышцы сжимаются от движения.

Она вела грубую игру большую часть времени, но я видел слабость, которую я вызывал в

ней, и как больной ублюдок, каким и являлся, я наслаждался этим. Мне нравилось знать,

что я мог сбить спесь этой сильной женщины, тем эффектом, который производил на нее.

Осторожно, я наклонил свою голову к ней, пока не оказался в нескольких

дюймах от ее лица и нежно проговорил ей, обнажая небольшую часть своей души.

– Что ты делаешь со мной? – спросил я, удивляясь, почему озвучил свои

опасения.

Ее рука прошлась вверх по моей груди, потом по моей шее и, наконец,

обхватила мою щеку. Ее большой палец погладил щетину на моей челюсти, а ее глаза

смягчились, когда она потянула мою голову к себе. Очень легко, она прикусила мои губы,

и я медленно позволил ей открыть мой рот своим языком, разжигающим пламя внутри

меня, которое горело продолжительное время.

Я опустился на свои локти, так чтобы вес моего тела был более равномерно

распределен на ее верхней части, и обхватил ее лицо, целуя в ответ с той же страстью, что

и она дарила мне. Ее губы идеально скользили по моим. Я почувствовал, как кончики ее

пальцев медленно проделывают свой путь под мои штаны, желая поддразнить меня.

Тепло от ее прикосновений отправляло пламенный огонь по моим венам,

разжигая мое желание к ней, мою потребность в большем, мою потребность быть глубоко

внутри нее.

Я нырнул своим языком глубже в ее рот, синхронно с ее толчками. Стон

покинул ее горло. Ее губы прижимались к моим, умоляя о большем, желая, чтобы я

двинулся ниже, уделил внимание остальной части ее тела, но я был слишком потерян в

поцелуе. Я наслаждался ее ртом слишком, черт возьми, сильно, чтобы отстраниться.

– Кейс… – сказала она с придыханием. – Прикоснись ко мне.

– Да, – сказал я хрипло, когда мой рот вернулся к ней. Что скажешь о занятии

сексом с роскошной женщиной. Да, секс станет конечным результатом, но с их ртами я

поступаю по–своему, вот такой я хрен.

Желая ее удовольствия, я слегка погладил ее волосы, потом опустился к ее боку,

где поиграл с частью ее груди легким поглаживанием большого пальца. Сквозь

прозрачную ткань нижнего белья, я чувствовала тепло льющееся из нее, легкое сияние

пота покрывало ее восхитительное тело. В этот момент я понял, что она необходима мне

голой, полностью и совершенно голой.

Неохотно я оторвался от ее губ, вызывая вспышку неудовлетворенного протеста.

Я усмехнулся от недовольного выражения ее лица, но потом потянул за низ ее белья,

оседлав ее на коленях и начал тянуть вверх через ее голову. Она села и подняла свои руки,

помогая мне снять топ. Я отбросил его в сторону. К моему удивлению, на ней все еще был

лифчик под комплектом белья. В магазине я никогда бы не догадался, что она была одета

в него.

Я скатился с ее коленей, зацепив ее трусики своими пальцами, и с лёгкостью

стянул их.

Я встал на колени сбоку, разглядывая Лайлу, пока она лежала на кровати с

растрепанными волосами и слегка подогнутыми и скрещенными в лодыжках ногами. Если

бы она хотела соблазнить меня, ей бы не потребовалось сильно стараться, потому что я

был твердым, как хренова скала.

Пока рассматривал ее, я расстегнул медленно свой ремень, отбросил его в

сторону, а потом расстегнул джинсы. Я не стал их снимать, потому что хотел, чтобы она

сделала это для меня, но я оставил их раскрытыми, демонстрируя ей дорожку волос,

чтобы приманить ее.

Она облизала свои губы и потянулась ко мне. Я принял ее жест и переплел наши

пальцы. Я лег рядом с ней, положив наши сложенные ладони над ее головой. Я погладил

ее живот, упиваясь ощущением ее кожи. Ее мышцы вздрагивали под моими

прикосновениями, а ее дыхание перехватывало, пока я исследовал каждый дюйм.

Я покружил пальцами вокруг ее пупка, и двинулся ниже к ее тазовой кости, но