Француз горевал, что остался без самолета.
- Ничего, - успокаивал его механик. - Такому герою новый дадут!
- И действительно дали, - шумно восторгается Франсуа. - Только воевать на нем уже не пришлось. Прилетел я на своем новом "яке" в Париж.
Французские летчики восторгаются мастерством наших пилотов, поздравляют их, без конца хвалят наши реактивные самолеты. А Микоян и Климов на Парижской выставке заинтересовались новым воздушно-реактивным двигателем, представленным в чертежах и макете. Артем Иванович насел на меня:
- Надо ехать на завод, который выпускает эти машины.
- Но он же в другой стране.
- Будем добиваться командировки туда. Климов какую-то изюминку в этом движке нашел.
И добились своего. Получили командировку. Фирма охотно продала несколько двигателей. Климов настоял и на лицензии:
- Чтобы потом придирок не было.
Через несколько месяцев новый двигатель поступил в серию. Скажем прямо, от иностранного образца в нем мало что осталось. Мощность резко возросла, сократился расход топлива. В двигателе сохранилась только "изюминка", которую заметил Климов еще в Париже,- особое устройство компрессора.
У Владимира Яковлевича Климова необычайное чутье на все новое, обещающее.
Через полгода Артем Иванович Микоян показал нам свой новый истребитель МиГ-15. Двигатель с невиданной для того времени силой тяги - 2700 килограммов - обеспечивал скорость за тысячу километров в час. Большой радиус действия, три мощные пушки на борту, а главное - самолет легкий, послушный настолько, что им мог управлять любой рядовой летчик. Все это обеспечило долговечность машины. Конструкторское бюро Микояна словно само обрело крылья. Одна за другой последовали модификации, отвечающие разнообразным запросам нашей авиации. И главная из них - замечательный тренировочный самолет УТИ МиГ-15, который дал путевку в небо не одному поколению советских летчиков. На МиГ-15 было много новшеств: герметическая кабина, катапульта, с помощью которой летчик мог покидать самолет в аварийных ситуациях, подвесные сбрасываемые баки для горючего.
Вместе с МиГ-15 в воздух поднялись новые машины конструкторских бюро Яковлева и Лавочкина - Як-23 и Ла-15. В научно-техническом комитете ВВС (так стало называться наше учреждение) мы следили за их созданием, как говорится, с нуля: участвовали в разработке технического задания, в испытании макета, "нажимали" на специалистов, которые готовили легкий и компактный двигатель. На наших глазах самолеты отправлялись в свой первый полет.
По конструктивной схеме Як-23 представлял собой цельнометаллический среднеплан с двигателем в передней части фюзеляжа. Крыло было по-прежнему прямым, но имело очень тонкий по тому времени профиль. Яковлев оставался верен своему принципу, каждый его самолет по устройству кабины, по управлению мало чем отличался от своих предшественников, и летчики быстро привыкали к нему. Не случайно для выполнения группового высшего пилотажа на реактивных самолетах были избраны именно "яки".
Як-23 успешно прошел государственные испытания и был запущен в серийное производство. Для тех лет он считался одним из лучших реактивных самолетов.
Конструкторское бюро Лавочкина, прежде чем предложить серийный истребитель, построило два экспериментальных - Ла-150 и Ла-160. Первый самолет не удовлетворил самого конструктора: не устраивала скорость (850 километров в час) и малая дальность полета. Поэтому, еще не закончив испытаний Ла-150, коллектив под руководством Лавочкина, опираясь на помощь ученых ЦАГИ, других научно-исследовательских учреждений, стал работать над принципиально новой машиной. Споров вокруг нее было много. Несколько бурных заседаний прошло и в нашем комитете. Дело в том, что Семен Алексеевич Лавочкин предложил самолет со стреловидным крылом. Кое-кто считал это преждевременным, вопрос не был достаточно изучен теоретически, не знали, как такое крыло отразится на устойчивости и управляемости самолета. Конструктора поддержали руководители ВВС и ЦАГИ. И вот один из лучших наших испытателей, Е. И. Федоров, первым поднял в воздух необычную машину. Изящное стреловидное крыло, расположенное над фюзеляжем, придавало самолету легкий, стремительный вид.
Тут надо пояснить, зачем понадобилось стреловидное крыло. Продувка моделей в аэродинамических трубах, опыт полетов на первых реактивных самолетах показали, что прямое крыло на скоростях, близких к звуковой, встречает огромное лобовое сопротивление. Стреловидное крыло, с его скошенными назад консолями, на больших скоростях оказалось более обтекаемым. А коль сопротивление меньше, то и скорости можно достигнуть большей. Но от теории к практике путь тернистый. Академик В. В. Струминский мне рассказывал, как им в ЦАГИ было трудно отрешиться от привычной формы самолета. Ведь на каждом шагу ожидало неизведанное. Как поведет себя в воздухе самолет с необычным крылом? Удастся ли сохранить его управляемость? И вот Лавочкин решился на рискованный эксперимент.
Первые же полеты Федорова показали преимущества нового самолета. С тем же самым двигателем он развил скорость 1060 километров в час.
Семен Алексеевич, обычно очень сдержанный, бегал по аэродрому, обнимал всех и повторял восторженно:
- Летит. Как летит! Зверь - не машина!
- Что, снова в мешке тигр оказался? - спросил Вершинин.
Он напомнил давний случай. В 1943 году уже знакомый читателю профессор В. П. Глушко предложил Семену Алексеевичу установить на истребителе Ла-5 в качестве ускорителя жидкостно-реактивный двигатель ЖРД-1. После Лавочкин говорил: "Беря двигатель Глушко, я думал, что покупаю кота в мешке, а в мешке оказался тигр".
Радоваться за успехи коллектива Семен Алексеевич умел пылко, не стесняясь даже присутствия Министра обороны, приехавшего на испытания.
- Погоди, ты сначала посади свою пташку, - пытался охладить Лавочкина Вершинин.
- Сядет, куда ей деваться.
Но посадка машины оказалась делом нелегким. Приземлилась она на большой скорости. От колес уже шел дым. А она все неслась. Тогда летчик выпустил тормозной парашют. Ослепительно белый купол раскрылся, машина нехотя замедлила движение и остановилась. Испытателя вытащили из кабины, начали бросать в воздух. Больше всех старался конструктор, пока сам не взлетел над ликующей толпой.
- Хватит, хватит! - умолял Лавочкин. - Дайте министру доложить.
Приведя в порядок свою генеральскую форму, Семен Алексеевич направился к министру. Тот остановил его:
- Семен Алексеевич, вы уже все доложили и мне и правительству полетом машины. Поздравляю вас и всех, кто трудится вместе с вами. Вы создали замечательный самолет.
Л а-160, первый реактивный истребитель с крылом большой стреловидности, вошел в серию под маркой Ла-15.
Министра обороны Родиона Яковлевича Малиновского часто можно было увидеть в конструкторских бюро, на испытательных аэродромах. Он не удовлетворялся только высоким мастерством летчиков, пилотирующих новейшие самолеты, а обязательно вникал в возможности боевого применения машин. Особенно в интересах наземных войск.
Внимание министра к созданию новой техники, строгий подход к ее оценке принесли большую пользу и конструкторам и промышленности.
В 1946 - 1947 годах наша военная авиация получила сразу несколько типов реактивных истребителей. Хотя время было мирное, но машины эти прошли проверку боем. Верный интернациональному долгу, Советский Союз всемерно помогал народам, боровшимся за свою свободу и независимость. Мы поставляли сражающимся друзьям свою боевую технику. Так советские реактивные истребители встретились в бою с самолетами империалистических держав.
В Корее наши МиГ-15 столкнулись с лучшими американскими истребителями того времени "сейбр". Сами американцы признали, что их самолет уступает нашему по скорости, скороподъемности, особенно на высотах более 8000 метров. У МиГ-15 потолок 15 200 метров, у "сейбра" 12 500, вооружение сильнее - пушки, а у "сейбра" - пулеметы.
С американским истребителем мы ознакомились досконально. Корейские летчики заставили один из них сесть в море недалеко от берега. Трофей целехоньким извлекли из воды и подарили нам. Наши специалисты придирчиво осмотрели его. Я сам несколько дней провел возле трофейной машины. Не без гордости отметили: наши истребители лучше американского во всех отношениях.
А ученые и конструкторы продолжали поиск. Лавочкин представил на испытания свой новый экспериментальный самолет Ла-176. Он имел угол стреловидности крыла 45° (у Ла-15 угол был 37°20'). Новшеством было и то, что на крыльях у него появились поперечные ребра, получившие название "перегородок Струминского" по имени руководителя одной из лабораторий ЦАГИ академика Владимира Васильевича Струминского. В чем их назначение? Стреловидное крыло позволило получить большую по сравнению с обычным скорость полета, но осложнило взлет и посадку, затруднило маневр самолета, так как исключало полет на больших углах атаки. Все это потому, что стреловидное крыло оказалось очень неустойчивым. На большой скорости на его верхней поверхности возникали интенсивные поперечные потоки. Накапливаясь в концевой части, они резко ухудшали ее обтекание. В результате на концах крыльев подъемная сила падала, самолет задирал нос, раскачивался, норовил сорваться в штопор. Чтобы избежать этого, и были предложены перегородки, задерживающие поперечные потоки на крыле. Изменили и профиль крыла с целью уменьшить подъемную силу у его корня.
Нам не терпелось быстрее испытать новый самолет. Но была осень, на юге то и дело шли дожди. Испытания решили проводить и снарядили туда целую экспедицию. Понимая всю ответственность предстоящих полетов, мы предложили учредить специальную комиссию, в которую вошли ведущие наши специалисты - В. В. Струминский, И. В. Остославский, В. Н. Матвеев. Все испытания проходили под их руководством и контролем.
В декабре 1948 года нам сообщили: летчик-испытатель О. В. Соколовский на самолете Ла-176 достиг скорости звука - сначала в полете со снижением, а затем и в горизонтальном полете. Советский истребитель перекрыл официальные мировые рекорды скорости.
Еще более улучшились летные характеристики самолета, когда взамен двигателя РД-45 на нем был установлен более мощный двигатель ВК-1 конструкции В. Я. Климова. Новый год мы встречали радостно. Главный тост был: "За сверхзвук!"
Полеты Ла-176 всесторонне изучались конструкторами и учеными. Многое еще было неясно. Летчики-испытатели жаловались: трудно приноровиться к новой машине. Ручка управления ходит то совсем легко, то требует страшных усилий. Казалось, все законы аэродинамики теряют свою силу, лишь только самолет достигает звукового барьера. Берешь ручку на себя, ждешь, что машина пойдет вверх, а вместо этого она клюет носом, теряет высоту. На действия рулем поворота вдруг реагирует сваливанием на крыло. Техника не могла развиваться без научного объяснения всех этих явлений. И мы, инженеры, никогда еще так остро не ощущали своей зависимости от науки. Чтобы обосновать технические задания на новые самолеты, требовалось понять существо физических явлений, происходящих на околозвуковых, сверхзвуковых скоростях полета.
Неоценимую помощь тогда нам оказали академики Л. И. Макаревский, М. В. Келдыш. Вопросы прочности конструкции и отдельных ее узлов, борьбы с вибрацией, проблемы аэродинамики высоких скоростей, расчет потребной мощности двигателей - все это успешно решалось учеными. И вскоре, с учетом последних научных и технических исследований, А. И. Микоян и М. И. Гуревич предложили свой новый истребитель МиГ-17.
Создание нового самолета - огромный труд. Вначале определяется его внешний облик, создаются модели, которые проверяются в аэродинамических трубах. Из множества моделей выбирается та, которая по своим аэродинамическим качествам наиболее полно отвечает предъявляемым требованиям. Затем разрабатываются чертежи, производятся расчеты на прочность самолета и его агрегатов, строятся макет в натуральную величину, опытные образцы. После этого начинаются прочностные летные испытания. Если во время испытаний выясняется, что отдельные агрегаты или детали не соответствуют заданным характеристикам, их видоизменяют, перекомпоновывают, заменяют. Иногда на это уходят годы. А конструкторское бюро А. И. Микояна справилось с задачей за считанные месяцы. 1 февраля 1950 года летчик-испытатель Герой Советского Союзах И. Т. Иващенко поднял в небо новый фронтовой истребитель. МиГ-17 с турбореактивным двигателем ВК-1 с тягой 2700 килограммов развивал скорость 1114 километров в час, потолок его достигал 15 000 метров. Вооружение - три пушки, четыре ракеты или две бомбы.
Самолет вошел в серию и выпускался в нескольких вариантах. МиГ-17 ПФ представлял собой истребитель-перехватчик; он имел радиолокационную станцию и форсированный двигатель. Третьей разновидностью МиГ-17 был самолет-разведчик. На форсажном режиме турбореактивный двигатель ВК-5Ф развивал тягу в 3850 килограммов.
Звуковой барьер остался позади. И тут оказалось, что скорость звука далеко не предел. Можно летать еще быстрее.
Летом 1948 года нас замучили телефонные звонки. Авторитетные товарищи возбужденно спрашивали:
- Что у вас происходит? Шум днем и ночью. Людям спать не даете.
Стенды по испытанию новых двигателей в то время размещались на окраине города. О снижении шума при их работе мы сначала не заботились: лишь бы двигатели были надежнее и мощнее.
Звоню своему давнему другу конструктору двигателей Туманскому.
- Сергей Константинович, жалуются на вас: шумите очень.
- Успокойте: стенды переносим за город. Один вот остался. Пятые сутки гоняем новую машину.
- Погоди, погоди! - не понял я.- Как пятые сутки?
Трофейные реактивные двигатели могли работать считанные часы. Наши первые воздушно-реактивные двигатели тоже были недолговечны, с ограниченным ресурсом. А тут пятые сутки непрерывной работы!
- Так вы и до двухсот часов дотянете! - не мог я скрыть восхищения.
- Поднимай выше! - смеется Сергей Константинович.- И до пятисот дотянем, а то и до тысячи!
Тогда это казалось невероятным. А очень скоро стало реальностью. Ресурс воздушно-реактивных двигателей не только сравнялся, но и намного превысил ресурс поршневых.
Тем же летом горожан обеспокоили странные взрывы, раздававшиеся то тут, то там. Были они подобны близким ударам грома, от них звенели оконные стекла, казалось, даже дома содрогаются.
И опять телефонный звонок. Тон разговора деловой и строгий:
- Смотрите, если стекла в домах полетят, всыплем по первое число. А население надо успокоить. Всякие слухи ходят.
Пришлось через газеты разъяснять сущность таинственных взрывов. Когда самолет летит со сверхзвуковой скоростью полета, перед ним идет ударная волна, сопровождающаяся мощным звуковым ударом. Если этот удар происходит на малой высоте, он действительно может причинить серьезные неприятности на земле вблизи трассы полета. Наши летчики учитывали это и переводили машины на сверхзвуковую скорость на значительном удалении от земли.
Первые сверхзвуковые самолеты демонстрировались на авиационном празднике в Тушино. Все было необычным. Ветераны войны помнят, с какой тревогой они вслушивались во фронтовое небо. Вражеских самолетов еще не видно, гул их слышен. Беспокойно вращают свои громоздкие аппараты "слухачи" - расчеты звукоулавливателей. Они обнаруживали самолеты за полтора-два десятка километров, а "юнкерсов" различали и невооруженным ухом - прерывистый, вибрирующий гул его нарастал медленно, грозно.
Теперь перед нами совсем иное. Из-за горизонта появляется один, второй, третий самолет. Они приближаются стремительно и... совершенно бесшумно. Тут уж никакие звукоулавливатели не помогут. Самолеты проносятся над нашими головами, уже удаляются от нас, и только тогда на ошеломленных зрителей обрушивается могучий свист и вой турбин.
Заполненный тысячами зрителей аэродром несколько секунд безмолвствует. Потом рукоплескание, восторженные голоса. Все сознают, что на их глазах свершилось небывалое, свершилось подлинное чудо, сотворенное руками человека. И все - за такой короткий срок, в такое трудное время, когда страна еще только залечивала раны войны...
Право, ради таких минут стоит работать сутками, спорить, ругаться с лучшими своими друзьями - без борьбы не делается ни одно большое дело.
И главком чуть ли не каждый день вызывал нас к себе. Хвалил редко, чаще отчитывал, когда оказывалось, что мы чего-нибудь недосмотрели.
- Не забывайте, в вашем комитете мы видим штаб авиационной науки. Все лучшее, передовое в области авиации должно быть у вас на учете, обо всем вы должны иметь авторитетное мнение.
Научно-технический комитет ВВС опирался на поддержку, изобретательность сотен, тысяч лучших специалистов, на центры научной и технической информации и патентные бюро, но чем больше мы вникали в детали того или иного вопроса, тем больше открывалось "белых пятен", проблем, еще ждущих своего решения.
Взять хотя бы проблему перегрузок. Любой летчик испытывает это явление, когда ускоряет или резко замедляет полет своей машины, изменяет направление ее движения. Особенно опасные перегрузки возникают при вертикальном маневре.
Но в полную меру каверзы перегрузок сказались, когда самолеты развили сверхзвуковые скорости. Даже при несложном маневре тело летчика становится как будто во много раз тяжелее, кровь приливает к ногам, мозг обескровливается, человек может потерять сознание. Как быть? Ведь истребитель существует для того, чтобы вести бой, а воздушный бой без маневра немыслим. Как помочь летчику выдерживать большие перегрузки?
Вопросами жизнеобеспечения при перегрузках и в полетах на больших высотах занимались специалисты авиационной медицины во главе с генералом А. П. Поповым, одним из ведущих специалистов в этой отрасли науки. С его участием разрабатывались технические задания промышленности, испытывались создаваемые конструкторами специальные противоперегрузочные и высотные компенсирующие костюмы. Под руководством Попова конструировалась аппаратура для моделирования на земле ускорений, которые могут возникнуть в полете, разрабатывалась методика тренировок летчиков. Мощные центрифуги с окружной скоростью движения до 300 километров в час обеспечивали двадцати - тридцатикратное ускорение силы тяжести. В гондоле такой центрифуги можно было регулировать не только перегрузки, но и температуру, разрежение воздуха. Наблюдение за человеком, находящимся в гондоле, осуществлялось с помощью телевизионных установок, кинокамер, скоростных рентгеновских аппаратов, различных самописцев.
Хозяйство Попова и круг рассматриваемых им вопросов росли быстро. Между прочим, когда Сергей Павлович Королев готовил первые полеты человека в космос, он прежде всего обратился к Попову, его коллегам.
Одной из самых неотложных стала для нас и проблема безопасности летчика. Раньше считалось, что пилота всегда выручит старый и надежный друг - парашют. Видишь, что самолет не спасти, - прыгай. За войну, да и в мирное время, парашют сохранил жизнь тысячам летчиков. К сожалению, не всем...
У меня на глазах погиб мой друг по Борисоглебской школе. У него хватило сил выбраться из горящей кабины, но встречным потоком воздуха его бросило на хвостовое оперение. Парашют сработал, только летчик приземлился мертвым: травма, полученная от удара о стабилизатор, оказалась смертельной.
А на самолете, летящем со скоростью звука, своими силами из кабины вообще не выбраться. Сам поток воздуха может нанести человеку серьезные травмы. Требовалось устройство, которое выбрасывало бы летчика на безопасное расстояние от самолета. И наши ученые, лучшие конструкторы получают задание на разработку катапультирующих устройств для боевых машин.
Я не раз присутствовал на испытаниях катапультирующих устройств. Пробив стекло (отрабатывалась ситуация, когда замок фонаря заело), из задней кабины вылетает кресло с пристегнутым к нему испытателем. До этого много раз катапультирующее устройство опробовалось на манекенах. Кувыркаясь, кресло поднимается над самолетом, некоторое время летит над ним с той же скоростью сказывается инерция, потом отстает, позади вспыхивает крохотный белый комочек. Это вспомогательный парашютик. Он заставляет кресло замедлить вращение, делает траекторию снижения круче. Кресло теперь вычерчивает пологую параболу, постепенно переходящую в почти вертикальное падение. Когда оно падает камнем, на глазах увеличиваясь в размерах, невольно цепенеешь, мороз пробегает по спине. Неужели что-нибудь не сработало? И забываешь при этом, что система спуска должна включиться только на высоте трех-четырех тысяч метров, где воздух достаточно плотен. Наконец маленький парашютик вытягивает парашют побольше - тормозной. Движение кресла замедляется, потом над ним раскрывается огромный белый купол, и, покачиваясь, кресло повисает на стропах. Еще момент оно отваливается, на стропах остается человек. Катапультирующая система испытывалась и на малых высотах. Самолет еще разбегается, вдруг хлопок выстрела - и кресло с летчиком взлетает на высоту 20 - 30 метров. В таких случаях купол парашюта раскрывается сразу. Едва он успевает наполниться воздухом - земля уже под ногами летчика...
А как поведет себя новое снаряжение летчика на больших высотах? Перед тем как проверять компенсирующий костюм в полете, летчик-испытатель В. К. Коккинаки испробовал его на земле, находясь в барокамере, в которой резко менялось давление воздуха. Выйдя из барокамеры, Коккинаки доложил мне, что костюм хорош, в нем почти не ощущается перепад давлений. Только после ряда таких экспериментов утверждаем задание испытателям - совершить в новом костюме прыжок с высоты 25 тысяч метров. Парашютисты П. И. Долгов, Е. Н. Андреев поднимаются на аэростате и с заданной высоты выпрыгивают из гондолы. За этот рекордный прыжок оба были удостоены звания Героя Советского Союза.
В 1963 году тот же Е. Н. Андреев впервые в нашей стране совершил экспериментальное катапультирование из самолета, летевшего со сверхзвуковой скоростью.
Да, подобная работа по плечу только прекрасно натренированным и отчаянно смелым людям. К счастью, в авиации таких не занимать.
А требования к безопасности летчика все строже. Случалось, мы забраковывали очень хорошие самолеты лишь по одной причине - недостаточно надежная система спасения летчика в случае аварии.
С серьезной претензией обратился к нам как-то командующий авиацией Северного флота Герой Советского Союза Иван Иванович Борзов.
- Мало думаете о нас, морских летчиках. В ваших костюмах не долго продержишься в студеной воде.
Он первым подсказал мысль о том, чтобы костюм летчика обладал повышенной теплоизоляцией, позволяющей долгое время находиться даже в ледяной воде. Кроме того, в снаряжение летчика включили и компактную резиновую лодку, автоматически надувающуюся, лишь только человек коснется воды. Предусмотрели и миниатюрный радиопередатчик и сигнальные ракеты, с помощью которых облегчается поиск летчика, приводнившегося в море.
Проблемы, проблемы...
Смешно вспомнить: на первых реактивных машинах хвостовое колесо было с железным ободом. Одевать его резиной бесполезно - в момент сгорела бы в огненной струе, вырывающейся из турбины. А железное колесо при посадке самолета катилось с лязгом и звоном, высекая снопы искр из бетонки. Потом, когда его вынесли вперед, все колеса оделись в резину. Но на высоких посадочных скоростях резина нагревалась от трения о бетонную полосу. Шин, как и тормозов, хватало на три-четыре посадки, после чего они заменялись. Тогда мы отправились на поклон к химикам и резинщикам. Немало потрудились ученые и инженеры, пока не снабдили колеса самолетов такими покрышками и тормозами, которые теперь служат годами.
Внезапно обнаружилось, что переднее колесо, касаясь бетонки на большой скорости, вызывает опасную вибрацию всего самолета. Случалось, на земле он вдруг рассыпался. За изучение этого явления, получившего название "шимми", взялся молодой, но уже маститый ученый Мстислав Всеволодович Келдыш. Он уже решил проблему флаттера - самовозникающей вибрации самолета на больших скоростях. И сейчас использовал тот же метод бесчисленных экспериментов в сочетании со строгим математическим анализом. Ученый предложил внести небольшие изменения в конструкцию передней ноги шасси - и "шимми" исчез.
Много бились специалисты и с тормозными парашютами, без которых ныне не мыслится ни один боевой самолет. Когда мы впервые увидели, как парашют, туго надувшись, застопорил после приземления движение самолета, все удивились: и как раньше никому не пришла эта простая мысль? Мысль-то простая, но сколько труда потребовало ее воплощение! Надо было выяснить, каким он должен быть, этот парашют, на который ляжет такая огромная нагрузка. Как его сделать компактным и прочным? Где расположить? Выдержит ли конструкция самолета огромный динамический удар при раскрытии парашюта?
Маршал Л. А. Говоров, в 1948 году возглавивший Войска ПВО страны, выдвинул вопрос о создании всепогодного истребителя-перехватчика. К самолету предъявлялись большие требования: способность барражировать в воздухе длительное время при любой погоде как днем, так и ночью, обнаруживать на значительных расстояниях невидимую оптически цель, перехватывать и точно поражать ее на любых скоростях. По-новому характеризовалась идея перехвата воздушных целей: самолет выводился в нужную точку по целеуказаниям наземных станций обнаружения и наведения, что требовало надежной двусторонней связи самолета с этими станциями. К работе были привлечены многие научно-исследовательские учреждения. И, конечно, мы обратились к академику А. И. Бергу, под началом которого находились специалисты радиотехники и радиолокации. Техника радиолокации переживала свою молодость, занималась ею в основном молодежь - энергичные молодые ученые, конструкторы. Они охотно отозвались на наше обращение, засыпали своими предложениями. Молодости свойственна горячность. А предложения подчас были хотя и смелые, но недостаточно проработанные. Аксель Иванович, рассматривая их, иногда бушевал, заставлял все переделывать заново слишком торопливых конструкторов.
В то время шли горячие споры о том, какой должна быть система сопровождения цели - автоматической или ручной, иметь ли на самолете две радиолокационных антенны - одну для поиска, вторую для сопровождения цели, или функции обеих совместить в одной? В результате неутомимого поиска выяснилось, что самолетный локатор может быть с одной антенной, это позволило сделать установку очень компактной, приемлемой даже для такого небольшого самолета, как истребитель.
Заказ на самолет-перехватчик получили сразу несколько ОКБ. Дух здорового соперничества всегда полезен. Но когда в конкурсе участвуют многочисленные коллективы, завоевавшие прочный авторитет не только в стране, но и за рубежом, роль арбитров становится необыкновенно трудной. Мы понимали это и оценку результатов работы ОКБ выносили на суд наиболее компетентных товарищей.
А. Г. Рытов предложил:
- Я думаю, испытывать и оценивать самолеты должны те, кто наиболее заинтересован в этой машине,- представители ПВО.
По нашей рекомендации председателем государственной комиссии по испытаниям был назначен дважды Герой Советского Союза, в будущем маршал авиации Е. Я. Савицкий. Ему помогали лучшие наши испытатели - летчики и инженеры. Был среди них А. И. Кочетков. Прекрасный инженер, он стал отличным летчиком-испытателем, долгое время "учил летать" самолеты А. С. Лавочкина. Во время войны испытывал в США закупленные нами самолеты. Американские друзья с удовольствием рассказали мне историю, которая произошла с ним над Ниагарским водопадом.
Во время облета одного из истребителей случилась беда: самолет не выводился из штопора. Летчику пришлось покинуть машину над самым водопадом. Кочетков не только превосходный пилот, но и искуснейший парашютист. Мастерски управляя парашютом, он смог дотянуть до берега и приземлился во дворе небольшой фермы. Можно себе представить удивление обитателей фермы, когда на них с неба свалился человек, да к тому же еще советский летчик...
Одновременно со строительством самолетов-перехватчиков разрабатывалось новое для них оружие - ракеты класса "воздух - воздух". В отличие от ранее применявшихся в авиации, эти ракеты были управляемые, они могли наводиться на цель как по радиолокационному отражению атакуемого самолета, так и по тепловому излучению его силовой установки. Автор ракеты - молодой в то время специалист, наш постоянный консультант по вопросам развития ракетного оружия, после стал известным конструктором, Героем Социалистического Труда.
Конструкторские бюро А. С. Яковлева, А. И. Микояна и С. А. Лавочкина не жалели сил, чтобы выполнить ответственный заказ в срок и как можно лучше. Свои самолеты они представили на государственные испытания почти одновременно. Начались полеты. Какой же истребитель лучше? Споры по этому поводу принимали подчас очень жаркий характер, считавшие себя обиженными не стеснялись обращаться к покровительству самых высоких инстанций. Но не только это осложняло выбор наиболее подходящей машины. Дело в том, что все три самолета были хорошими. Наконец все сошлись на том, что наиболее соответствует поставленным задачам двухместный Як-25. Александр Сергеевич Яковлев учел, что дальность обнаружения цели зависит от диаметра радиолокационной антенны. И он отвел под нее широкий отсек в носовой части фюзеляжа, заключив ее в сферический обтекатель, а двигатели расположил на пилонах под крылом по обеим сторонам фюзеляжа. На самолете было применено оригинальной схемы велосипедное шасси - одно колесо впереди, два других, такого же диаметра, очень близко прижатые друг к другу, - сзади. Для устойчивости машины при разбеге и приземлении у самых консолей крыла с обеих сторон откидывались две легкие стойки с небольшими колесиками. Как и все самолеты А. С. Яковлева, Як-25 обладал малой полетной массой, был простым в управлении и эксплуатации. Он был принят и запущен в серию. Машина оказалась перспективной. На ее базе А. С. Яковлев выпустил целый ряд серийных сверхзвуковых самолетов Як-28 различного назначения.
Ну, а что стало с МиГ-190 и Ла-200? МиГ-190 недолго оставался экспериментальным. С учетом современных достижений науки и техники был построен самолет, который вошел в серию под маркой МиГ-19. Это одноместный истребитель с крылом большой стреловидности и двумя двигателями с тягой 3250 килограммов каждый (на форсажном режиме). Скорость его достигала 1450 километров в час, потолок - до 18 000 метров. Вооружение - три пушки и два блока ракет. Самолет оказался очень удачным, по всем показателям он превосходил американский самолет "супер сейбр", который состоял на вооружении ВВС НАТО до 1973 года. МиГ-19 выпускался в нескольких вариантах: истребитель-перехватчик, истребитель сопровождения, самолет безаэродромного старта (взлет производился с катапульты, установленной на грузовой машине). На одной из модификаций МиГ-19 кроме воздушно-реактивных двигателей установили жидкостный ракетный ускоритель, который отрабатывался при активном содействии академика Б. С. Стечкина, моего давнего учителя и старшего друга. Максимальная скорость этого самолета достигала 1800 километров в час, а потолок - 24 000 метров.
Хотя звуковой барьер авиацией был преодолен, он продолжал выказывать свое коварство. При переходе на сверхзвуковую скорость врезался в землю французский истребитель "мистер". В Англии разрушился в воздухе реактивный истребитель, который пилотировал известный летчик Джон Дерри. На американском сверхзвуковом самолете "скайрей" погиб искуснейший пилот Вердин.
Нелегко было "объездить" и наш сверхзвуковой самолет МиГ-19. Испытания его начались в мае 1952 года и продолжались больше десяти месяцев. 132 полета совершил на нем летчик-испытатель Г. А. Седов, вкладывая в каждый полет свой разум, дерзновение и мужество. Это был мой давний знакомый: перед войной Седов учился на "моем" инженерном факультете академии. Вместе с Артемом Ивановичем мы с волнением следили за этими полетами. Седов осваивал в воздухе новинку, введенную конструктором самолета, - управляемый стабилизатор, совместивший в себе и руль высоты. Особенно мы переживали, когда летчик сажал машину с аварийным выпуском шасси.
Испытания МиГ-19 в полную меру раскрыли превосходные качества этого летчика и инженера. Вскоре Г. А. Седов стал заместителем генерального конструктора. Он дал путевку в небо многим машинам А. И. Микояна.
Самолет Ла-200 на испытаниях подвел своего конструктора: в полете появилась раскачка, пилоту пришлось пойти на вынужденную посадку. Лишь благодаря мастерству летчика А. Г. Кочеткова все кончилось благополучно. Моделирование условий полета на стенде показало, что самолет требует доработки. Построили новый. На этот раз полеты прошли удачна. Вершинин настолько заинтересовался новым "лавочкиным", что сам забрался в кабину, осмотрел ее оборудование, похвалил, но и упрекнул конструктора за недостаточный обзор из кабины, особенно при посадке. Лавочкин пошутил:
- Всему виной ваша комплекция, товарищ главный маршал.
- Ну, это ты брось, Семен Алексеевич! - рассердился Вершинин. - Старая песенка. Вон Артем Иванович тоже любит на комплекцию летчика ссылаться.
Все присутствовавшие рассмеялись. Вспомнили, как А. И. Микоян пригласил испытывать свой новый самолет известного летчика Героя Советского Союза П. М. Стефановского. Самолет, будущий знаменитый МиГ-15, тогда существовал лишь в фанерном макете. Петр Михайлович Стефановский, человек богатырского телосложения, как ни старался, не смог влезть в кабину. Артем Иванович чертыхнулся.
- И зачем только таких громадных мужиков в авиацию принимают? Сколько из-за вас лишнего металла надо поднимать в воздух!
Ворчал долго, но фюзеляж макета разрезали поперек и удлинили.
- Ну, - обратился к Артему Ивановичу Вершинин,- расширение кабины ухудшило твой самолет?
- Нет, что вы! - поспешил отозваться Микоян и добавил: - Мы всегда за должный рост летчиков и их руководителей.
- То-то же! - Маршал погрозил пальцем обоим конструкторам. - Дай вам волю, вы только малокалиберных пилотов сажали бы на свои самолеты.
Экспериментальные машины... Кое-кто до сих пор относится к ним с пренебрежением. У экспериментальных самолетов, как правило, судьба недолгая. Серийные машины знают все, имена их создателей гремят на весь мир. А экспериментальная сделает свое дело, подтвердит или забракует какую-то техническую идею - и уходит в небытие, передав свои лучшие качества новой, более совершенной машине. Но без экспериментальных, опытных самолетов не было бы и прославленных серийных. Это прекрасно понимали советские авиаконструкторы. И не было случая, чтобы они отступали от решения сложнейших проблем, которые выдвигала жизнь. Шли на любой эксперимент, каким бы трудным он ни был.
Когда перед нами поставили задачу проверить, возможно ли довести скорость полета до 2.000 километров в час, мы обратились к конструкторским бюро А. И. Микояна и П. О. Сухого. Работа потребовала нескольких лет, огромных усилий ученых, конструкторов, инженеров. Одна за другой строились экспериментальные машины. Герои-испытатели поднимали их в небо. Полет на новой, только что родившейся машине всегда связан с риском: никто не знает, как она поведет себя в воздухе. А требовалось не только поднять и посадить ее, но и досконально выяснить, на что она способна. И эту опасную работу спокойно и буднично выполняли летчики-испытатели.
Многие из испытателей мои друзья. Я знаю их много лет, но это не мешает мне восхищаться их мужеством, преклоняться перед их отвагой. Не случайно на юге нашей страны есть город, где многие улицы названы именами людей, отдавших себя завоеванию неба, а на нейтральной площади сооружен величественный мемориал, посвященный летчикам-испытателям.
Задача, стоявшая перед конструкторскими бюро, усложнялась тем, что нужно было создать не просто машину, рассчитанную на побитие рекорда скорости или высоты. Это должна быть боевая машина, истребитель, оснащенный мощным вооружением, радиолокацией, радионавигационной системой, словом, всем, что может понадобиться в боевом полете, в воздушном бою.
А тут еще одно важное обстоятельство. Оставив позади звуковой барьер, в борьбе за скорость столкнулись с новым - тепловым барьером. На сверхзвуковой скорости воздух перед самолетом так сильно сжимается, что его температура может достигнуть значительных величин. Значит, обшивка самолета должна выдерживать этот нагрев, да и кабину летчика и всю аппаратуру надо защитить от воздействия высокой температуры.
По-новому ставились вопросы устойчивости и управляемости самолета в полете. А какая потребуется мощность двигателя, чтобы развить такую скорость? Первые прикидки подсказывали: по сравнению с полетом на околозвуковой скорости удвоение скорости потребует повышения мощности двигателя в несколько раз. Все это были пока теоретические расчеты. Проверить их можно было только на экспериментальных машинах, но и они должны быть совершенными.
А. И. Микоян, выбирая материал для нового самолета, отверг ранее применявшиеся металлы и сплавы, которые плохо противостоят нагреву, остановился на нержавеющей стали и других столь же прочных металлах. В то время эти материалы почти не использовались в самолетостроении: они и тяжелее привычного дюраля, и обрабатываются труднее. Металлурги разработали специальные марки нержавеющей стали, титана, технологи - наилучшие способы их обработки. Опытный завод, где строился самолет, пришлось оснастить новым оборудованием.
Самолет рождался на наших глазах. Мне довелось присутствовать на совещаниях, которые проводил Артем Иванович, когда истребитель вырисовывался только в чертежах. Бывал я и в цехах опытного завода, и в КБ В. Я. Климова, которое готовило мощный двигатель ВК-3 с тягой 8400 килограммов.
И вот истребитель-перехватчик И-1 на испытательном аэродроме. Самолет необычный - зеркально-сияющий, с непривычно длинным фюзеляжем, с сильно откинутыми назад крыльями (стреловидность 60°). Вооружен двумя пушками калибра 30 миллиметров, кроме того, может взять четыре блока небольших ракет. Воздух в герметическую кабину подается через кондиционер. В кабине просторно. Из нее хороший обзор.
В противоперегрузочыом костюме, весь зашнурованный, в кабину забирается летчик-испытатель Г. К. Мосолов. Стремительный разбег - и самолет круто взмывает вверх.
Вернулся Мосолов сияющий. Чудесная машина! Послушная, безотказная. За несколько минут набирает свой потолок - 18000 метров. А Артем Иванович не доволен: скорость 1960 километров в час - до 2000 не хватило...
И конструкторское бюро переключается на новую машину. Она появляется в 1957 году - И-75Ф. Тоже истребитель с радиолокационной станцией, с двумя управляемыми ракетами типа "воздух - воздух". Двигатель АЛ-7Ф для него построил Архип Михайлович Люлька.
Истребитель И-75Ф развил скорость 2300 километров в час и достиг высоты 21 тысячи метров.
Но и это не удовлетворило генерального конструктора. Строятся все новые экспериментальные самолеты со стреловидным, треугольным крылом, тонким профилем. Один из них со стреловидностью крыла 57° достиг скорости 2460 километров в час и потолка 25 600 метров. На основе исследований, проведенных на этих самолетах, создается фронтовой истребитель Е-66 с треугольным крылом и управляемым стабилизатором, с автоматическим регулированием сверхзвукового воздухозаборника двигателя, с системой управления пограничным слоем закрылков для уменьшения пробега при посадке самолета.
Новый самолет поступил на государственные испытания. Председатель комиссии генерал-майор авиации И. И. Пстыго (ныне маршал авиации) заинтересовался двигателем конструкции С. К. Туманского РИФ-300. Мощность его, и без того необычайно высокая, увеличивалась за счет форсажной камеры оригинальной конструкции. Сергей Константинович Туманский подробно рассказал о своем детище.
Утром за завтраком мы не увидели председателя комиссии.
- Где он? - удивились мы.
- Ушел летать, - ответил командир части. - Вчера вечером долго осматривал самолет, а сегодня чуть свет потребовал выпустить его в воздух.
Наскоро покончив с завтраком, мы с Туманским поспешили на аэродром. И. И. Пстыго уже приземлился. Встретил он Туманского горячими объятиями. С восторгом хвалил самолет и особенно двигатель. Вскоре самолет был сдан в серийное производство.
Так создавался знаменитый МиГ-21, одноместный фронтовой истребитель и его двухместный учебный вариант.
Между прочим, на Е-66 в 1959 году Г. К. Мосолов установил мировой рекорд скорости полета - 2388 километров в час на базе 15 - 25 километров, а в 1961 году летчик-испытатель А. В. Федотов в полете по замкнутому 100-километровому маршруту показал скорость 2401 километр в час, тоже побив мировой рекорд. Затем опять Г. К. Мосолов достиг рекордной высоты полета - 34 714 метров.
А Микоян продолжал поиск. Перед его ОКБ была поставлена задача - довести скорость полета до трех тысяч километров в час при тяге двигателя 10 000 килограммов. Конструктор обратился за консультациями к А. И. Макаревскому, Г. П. Свищеву, Г. С. Бюшгенсу, другим ученым. После упорных исследований путь прояснился. И опять не обойтись было без экспериментальных самолетов.
Заслуженный летчик-испытатель СССР А. В. Федотов на одном из них достиг уже скорости 3000 километров в час! Тепловой барьер, по поводу которого было столько предположений, оказался преодолимым. Эксперименты ОКБ А. И. Микояна доказали, что до скорости 2000 километров в час температура поверхности самолета не опасна и для легких сплавов. Но при скорости 3000 километров наиболее выступающие части конструкции нагреваются до 320°. Здесь уже не обойтись без титановых сплавов и стали.
Сверхзвуковые самолеты испытывают вдали от больших городов. На этих отдаленных аэродромах мы часто встречались с Артемом Ивановичем. Человек он был компанейский, веселый. После благополучно закончившихся полетов брал ружье, опоясывался патронташем, и мы отправлялись к поросшим камышом озерам. Микоян был заядлым охотником. Но своеобразным. Бывало, прислушиваюсь: затих Артем. Подбираюсь к нему. Стоит по колено в тине, ружьем раздвинул камыш и смотрит. Я тоже заглядываю в щель в зеленой стене. На розовой в отблеске заката воде резвятся утки. Целая стайка. Взвожу курки своей "тулки".
- Тихо! - шепчет Артем Иванович.
Но тут справа от нас грохочет выстрел, второй. Дробь с шорохом прокатывается по камышу.
- Тьфу! - сердится Артем Иванович. - Туманский, ну чем тебе помешали бедные птички? Зачем они тебе? И без них рюкзак от снеди трещит...
- Артем Иванович, - оправдывается невидимый в камышах Туманский, - я же мимо...
- Тем хуже. Хоть стрелять бы научился. А то только терроризируешь фауну. Ладно, пошли разводить костер.
По-моему, охота его больше всего привлекала костром, задушевной дружеской беседой. Артем Иванович мастерски готовил шашлык из всего, что было под рукой, - баранины, говядины, свинины, а нет мяса, так из рыбы. Подавая нам дымящиеся шампуры, приговаривал:
- Разве это шашлык? Вот в Армению поедем, там я угощу шашлыком!
Много лет Артем Иванович собирался повезти меня в Армению. Но круглый год дни и ночи он проводил в конструкторском бюро, мотался по заводам, НИИ, аэродромам. В Армении мы с ним так и не побывали. А по заграницам поездили.
В 1964 году большая группа авиационных конструкторов и ученых была приглашена в Англию. Мы побывали на многих заводах, посмотрели новейшие самолеты, их оборудование и заинтересовались системой "слепой" посадки. Командование испытательного центра любезно предложило продемонстрировать действие системы в полете. А. И. Микоян подтолкнул меня:
- Давай начинай...
Меня усадили на кресло второго пилота с просьбой не вмешиваться в управление. Летчик еще на старте задернул шторку на своем смотровом стекле.
- Включаю автопилот,- сказал и дал обороты двигателю.
Мое стекло оставалось открытым, я видел, как стремительно побежала навстречу бетонка. Самолет поднял нос и оторвался от земли. Летчик не прикоснулся к штурвалу. Так же было и на посадке. Автомат подвел машину к аэродрому, перевел ее на снижение и мягко посадил на бетонку.
- Ну как? - спрашивает летчик.
- О'кей, - отвечаю и выхожу из самолета.
Министр авиационной промышленности Петр Васильевич Дементьев, выслушав мое мнение о системе, тоже совершил несколько полетов, после чего было принято решение закупить у англичан кое-что из оборудования для "слепой" посадки самолета.
Показав предприятия авиационной промышленности, англичане повезли нашу делегацию в Шотландию. Там проводились испытания многоместного судна на воздушной подушке. После встречи в Доме дружбы "Шотландия - СССР" нас пригласили в замок брата министра иностранных дел Англии. По пути показали знаменитое озеро Лох-Несс, в котором якобы водится таинственное чудовище. Рыбаки утверждают, что, когда чудище охотится, рыба, спасаясь, стаей выпрыгивает из воды. Уже много лет ученые пытаются обнаружить его и если не поймать, то хотя бы сфотографировать, но это не удается.
- Может, нам довезет, - загорелся Дементьев. Тут же договорились с английским министром авиации чуть свет выехать на озеро. Микоян недовольно хмыкнул:
**********************
ПРОПУЩЕНЫ стр. 135-138
**********************
летчик-испытатель В. С. Ильюшин, заместитель генерального конструктора П. О. Сухого, установил мировой рекорд высоты полета того времени - 28 852 метра, а в 1962 году - абсолютный рекорд высоты горизонтального полета - 21 270 метров. Тогда же взлетел в небо Т-405, установивший абсолютный, мировой рекорд скорости на 100-километровом замкнутом маршруте и мировой рекорд скорости полета на 500-километровом маршруте. На основе всех этих огромных экспериментальных работ создали современный многоцелевой фронтовой истребитель-бомбардировщик СУ-7Б, который быстро прошел испытания и был освоен в производстве. Самолет этот стаж ярчайшим достижением коллектива, руководимого П. О. Сухим.
А Павел Осипович уже предъявлял нам свое новое детище - самолет с изменяемой в воздухе стреловидностью крыла.
Тут надо пояснить, чем вызвано появление таких машин. Стреловидное крыло выгодно на сверхзвуковых скоростях. Но самолет с таким крылом имеет высокую посадочную скорость, следовательно, требует больших аэродромов. Прямое крыло, наоборот, выгодно на дозвуковыж скоростях. На взлете оно не требует от самолета большого разбега, и посадочная скорость у него ниже. К тому же на крейсерской, дозвуковой скорости прямое крыло обеспечивает наибольшую дальность полета. Да и в случав отказа двигателя прямое крыло надежнее.
Словом, введение изменяемой в полете стреловидности крыла обещало большие выгоды. Но задача оказалась трудной. Конструкторы вначале пытались крепить крыло на шарнире к фюзеляжу. Но при такой конструкции самолет теряет устойчивость и управляемость. Вскоре убедились, что поворачивать нужно не все крыло, а только его часть - консоль, подвижно закрепленную в центроплане.
На юбилейном воздушном параде в июле 1967 года П. О. Сухой демонстрировал свой необычный самолет. Машина с почти прямым крылом взлетала после небольшой пробежки, в воздухе изменяла свою форму - крыло становилось стреловидным, и машина уносилась на сверхзвуковой скорости.
Показал в Домодедово свой самолет с крылом изменяемой стреловидности и А. И. Микоян. Его машина произвела еще большее впечатление, чем истребитель Сухого.
Угол изменения стреловидности у нее был больше, сама - внушительнее по размерам. Артем Иванович не упустил случая напомнить фильм, который мы видели на Парижской авиационной выставке. Показывался американский самолет с изменяемой стреловидностью крыла. На экране все выглядело гладко. И я тогда упрекнул Артема Ивановича: что же он медлит с таким самолетом? Он ответил:
- Плохо тебе докладывают подчиненные. Наш самолет уже подготовлен к испытаниям. А у американцев не получается такой самолет. Это только на экране все хорошо. На деле - бесконечные катастрофы и аварии. Не так-то просто заставить крыло поворачиваться в полете.
И еще о Павле Осиповиче Сухом, подлинном подвижнике эксперимента. За свою творческую жизнь он сконструировал 50 самолетов, из них 34 были построены и испытаны. Однако, как мы видели, в серию вошли немногие, что не умаляет заслуг выдающегося конструктора. Его экспериментальные машины, оригинальные, необычно смелые по замыслу, всегда вносили что-то новое, способствовали стремительному взлету нашей авиации к новым высотам и скоростям.
Глава восьмая.
Летающие исполины
С каждым годом послевоенных пятилеток умножала свои богатырские силы социалистическая индустрия. Вместе с ней росли творческие дерзания наших ученых и конструкторов, трудившихся в области авиации. Ныне нам трудно представить себе, что когда-то у нас не было для перевозки пассажиров и грузов другого самолета, кроме Ли-2. Когда-то Советское правительство приобрело лицензию на производство небольшого американского самолета "Дуглас". Наши конструкторы сильно модернизировали его, и в производство пошла, по сути, новая машина под маркой Ли-2. Она выпускалась несколько лет. Всем были очевидны ее недостатки: малые грузоподъемность, дальность, скорость полета, слабое навигационное оборудование. Нам предложили разработать техническое задание на новую машину. Почему нам, военным? Да потому, что такие самолеты нужны были не только Аэрофлоту, но и нашей военно-транспортной авиации. Долго думали, кому направить заказ.
Неожиданно его охотно приняло ОКБ С. В. Ильюшина. Опытно-конструкторское бюро, прославившееся знаменитыми штурмовиками, с энтузиазмом принялось за дело, и уже в 1946 году страна получила очень хороший по тому времени самолет Ил-12, довольно вместительный моноплан с двумя звездообразными двигателями. Он сразу прижился в Аэрофлоте, исправно нес службу и в ВВС, где использовался для транспортировки людей и грузов, для десантирования войск и легкой боевой техники. Вскоре его несколько модернизировали. Конструктор авиадвигателей А. Д. Швецов построил для машины более мощные моторы, тоже поршневые с воздушным охлаждением. (О воздушно-реактивных двигателях для транспортной
авиации мы тогда и не помышляли: первые ВРД были слишком прожорливы, недолговечны.) Для увеличения дальности полета на самолете установили дополнительные топливные баки, шасси сделали по образцу уже летавших тогда самолетов Ил-12 - третье колесо с хвоста фюзеляжа перенесли вперед. Ил-14 быстро заслужил добрую славу своей надежностью.
Успех вдохновил С. В. Ильюшина и возглавляемый им коллектив. С тех пор основные свои усилия они и перенесли на разработку пассажирских самолетов.
Тогдашний главком ВВС П. Ф. Жигарев, не дожидаясь конца испытаний, сам несколько раз взлетал на новом самолете Ильюшина - в качестве второго пилота. Но как-то после разбора на юге очередной неполадки с поршнями, которые быстро прогорали на двигателе, решил заглянуть в Киев.
- Посмотрим, как Антонов поживает.
Молодое КБ Антонова размещалось в небольшом здании рядом с таким же небольшим опытным заводиком. Но к тому времени О. К. Антонов уже был широко известен. Его биплан Ан-2 исправно трудился как пассажирский, сельскохозяйственный, санитарный.
Главком предложил Олегу Константиновичу поработать над транспортным самолетом. Основные требования к нему - вместительный фюзеляж, небольшое давление в пневматиках колес, чтобы самолет мог садиться на грунтовых аэродромах. Встал вопрос о двигателях. Антонов отказался от поршневых.
- Но подходящих воздушно-реактивных пока нет,- сказал главком.
- Будут, - заверил конструктор.
В 1946 году возник вопрос о создании тяжелых самолетов с большой дальностью полета. Воздушно-реактивные двигатели той поры не развивали достаточной тяги. Решили строить самолет с поршневыми двигателями. Трудная задача была возложена на конструкторское бюро А. Н. Туполева. Самолет проектировался с учетом всех достижений техники тех лет. Дальний бомбардировщик должен был нести не только внушительный груз, но и мощное пушечное вооружение, иметь совершенное радиооборудование.
Проектирование и строительство машины возглавила государственная комиссия под председательством командующего дальней авиацией П. Ф. Жигарева. А практически всем руководил главный инженер ВВС И. В. Марков, служивший в войну в дальней авиации.
Генерал Марков, человек напористый, вовсю нажимал на ОКБ Туполева, Швецова, Добрынина, Нудельмана, отметая ведомственные перегородки, малейшие проявления перестраховки.
Не обходилось без споров и жарких стычек. Конструкторы отстаивали свои уже сложившиеся схемы, испытанные агрегаты. Марков же считал, что, раз машина новая, должно быть все новым, вплоть до технологии производства. По его настоянию был даже переоборудован завод, строивший тяжелые машины.
По конструктивному решению, новизне применяемых материалов постройка этого самолета знаменовала собой подлинный переворот в технологии авиационной промышленности и смежных с ней отраслей индустрии.
Так в невиданно короткие сроки был создан отличный самолет Ту-4. В июле 1947 года три таких машины демонстрировались на воздушном параде в Тушино. Размеры их были внушительные. Они могли нести 8000 килограммов груза. К концу года на испытательном аэродроме было уже двадцать таких самолетов. После почти годичных испытаний Ту-4 вошел в серию и надолго стал основным самолетом отечественной дальней авиации.
На его основе Андрей Николаевич Туполев сконструировал пассажирский лайнер Ту-70, тоже с поршневыми моторами. В этом нет ничего удивительного. Боевая и гражданская авиация в нашей стране - родные сестры. Все новое, оправдавшее себя в Военно-Воздушных Силах, быстро используется в гражданской авиации, и наоборот, лучшие достижения гражданской авиации перенимаются создателями боевых самолетов. Боевые и пассажирские самолеты даже строились на одних заводах.
Лайнер Ту-70 был для своего времени замечательной машиной. Его герметический салон вмещал 74 пассажиров. Самолет со скоростью 500 - 600 километров в час мог переносить их на расстояние 5000 километров.
Но работу над этой машиной пришлось отложить. Конструкторское бюро А. Н. Туполева всецело переключилось на разработку нового дальнего бомбардировщика. Вес его превышал 100 тонн, размах крыльев 65 метров, длина фюзеляжа - 34 метра. Самолет должен был преодолевать расстояние в 12 - 13 тысяч километров. И конструкторские бюро В. А. Добрынина, А. Д. Швецова создали для новой машины невиданные многоцилиндровые двигатели мощностью свыше четырех тысяч лошадиных сил. Бомбардировщик в качестве бортового вооружения сначала имел 12 пулеметов, потом они были заменены десятью пушками калибра 23 миллиметра.
Наконец гигант взлетел. Один из испытательных полетов этой машины продолжался двадцать семь с половиной часов. Заданная дальность полета была перекрыта. Одна беда: при стрельбе в воздухе из всех десяти пушек самолет трясся как в лихорадке, из-за этого даже прицел давал ошибки. Над пушками работали две независимые друг от друга организации, каждая отстаивала свои принципы. Как всегда, у спорящих находились сторонники. Когда, казалось, все было решено, стало ясно, что машина, еще не родившись, безнадежно устарела. Авиационная техника с винтомоторными установками подошла к рубежу, который уже не могла преодолеть.
Созываются одно за другим совещания. Представители ОКБ А. Н. Туполева, конструкторы двигателей расхваливают машину. Их поддерживает кое-кто из ученых: столько труда, столько средств вложено, и вдруг...
На одном из совещаний слово берет начальник политуправления ВВС Андрей Герасимович Рытов:
- Тут высказывалось много доводов за машину. Но давайте посоветуемся с нашей партийной совестью. Конечно, обидно отказываться от готовой машины. Убыток понесем порядочный. Но подумайте, какой ущерб мы принесем государству, нашей авиации, если запустим в серию боевой самолет, непригодный для современного боя...
Поднялся А. Н. Туполев. Генеральный конструктор согласился с Рытовым. Нужна новая машина. Принципиально новая.
Через несколько дней мы были на аэродроме. С грустью смотрели, как огромный самолет отбуксировали в дальний угол стоянки. Никогда уже больше не увидать его на взлетной полосе.
А Туполев, наверстывая упущенное, на основе прославившегося в годы войны пикирующего бомбардировщика Ту-2 строит экспериментальный самолет Ту-12. Эта машина уже не с поршневыми, а с воздушно-реактивными двигателями. Летные характеристики ее улучшились, но не настолько, чтобы удовлетворить конструктора. Он изменяет компоновку самолета, его систем, устанавливает третий двигатель в хвосте фюзеляжа. Однако и Ту-14 не отвечал современным требованиям к таким машинам.
- Давайте мощные двигатели! - наседал Туполев.- Повлияйте на Микулина. По-прежнему держится за поршневые моторы, кроме них, ничего признавать не хочет. А ведь он - голова!
Александр Александрович Микулин человек с характером. Сколько с ним ни толкуем, только посмеивается.
- Где уж мне! Это пусть Климов дерзает. Или Люлька. Он, может, снова паровую машину предложит.
Шутка Микулина имела свою подоплеку. В тридцатых годах некоторые наши конструкторы пытались вернуться к тому, с чего начал Можайский, - к паровой машине. Достижения техники уже позволяли создать мощную и легкую парогазовую турбину. Архип Михайлович Люлька, в то время совсем еще молодой конструктор, ухватился за эту идею и долго мучился над ней. Паровая турбина для авиации так и не получилась, но работа над ней вплотную подвела конструктора к газовой турбине, к воздушно-реактивному двигателю - он еще до войны построил первые модели ВРД.
Призываем на помощь академика Бориса Сергеевича Стечкина. Они с Микулиным старые друзья, много лет работали вместе. Стечкин загадочно улыбнулся:
- А вы пригласите Микулина на заседание своего комитета. Попросите сделать доклад о двигателях. Он это любит.
Действительно, Микулин охотно принял наше приглашение. Как всегда в таких случаях, на заседание комитета собралось все руководство ВВС. Польщенный вниманием высокой аудитории, Микулин увлекся, сделал экскурс в историю, рассказал, чем занимаются сейчас моторостроительные фирмы на Западе, каковы ныне перспективы развития авиационных силовых установок.
Главком подал реплику:
- Вы и о себе расскажите. Как ваше КБ выполняет задание на новый двигатель?
Конструктор помолчал минуту.
- Хорошо, расскажу.
И начал. Оказывается, Микулин со своими коллегами не только рассчитал, но уже и воплощает в металле воздушно-реактивные двигатели различных схем, в том числе двигатель огромной мощности. Мой сосед теребит меня:
- Послушайте, он же хочет стать монополистом в моторостроении!
- Не бойтесь, - успокаиваю я, - такая "монополия" только пользу принесет.
- Вечно разбрасывается, - проворчал другой.
- Вы забываете - Микулин все доводит до конца.
Сосед умолк, крыть было нечем. Александр Александрович Микулин - какие только моторы он не создавал! Его двигатели устанавливались на истребителях, штурмовиках, бомбардировщиках, громивших врага в годы войны. Безотказные, простые в обслуживании, они принесли их конструктору всемирную славу. Еще в 1940 году А. А. Микулин был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Четырежды ему присуждалась Государственная премия.
Да, мы знали, что Александр Александрович человек увлекающийся. Он создавал лучшие в мире двигатели, и в то же время его обуревало множество "посторонних" идей. Занимался электротехникой, электроникой, даже медициной! Сидим в его залитом солнцем кабинете, меня тревожат дела с новым двигателем, сроки сдачи которого совсем близки, а Микулин показывает изобретенный им ионизатор. Включает его.
- Чувствуете, какой воздух идет? Словно бриз на берегу моря - и запах тот, и влажность.
Эти приборы вскоре стали устанавливаться в санаториях, лечебницах, потом и в продажу поступили.
Разговаривая со мной, Александр Александрович держит в руках бронзовую грушу, от которой провод тянется к батарее парового отопления. Так он "заземляется". Целую теорию сочинил.
- Вы думаете, почему наши предки болели реже, чем мы? Они большую часть года босиком ходили, с землей соприкасались. А мы с вами живем в сплошном электрическом поле, накапливаем в себе электрические заряды. Это статическое электричество обязательно влияет на наше самочувствие. Знаете, меня много лет мучил радикулит. Как только ни лечился - ничего не помогало. А вот недавно прошил медной проволокой холщовый пояс, от него - провод к батарее отопления. Поспал несколько ночей с таким поясом - и от радикулита следов не осталось. Заломит у вас поясница - попробуйте мой способ, сами убедитесь, как помогает.
Он и книгу написал "Активное долголетие", в которой изложил некоторые свои медицинские взгляды. Даря ее мне с автографом, Микулин сказал:
- Много пересудов вызовет эта книжка. Но я готов к любой дискуссии. Мой главный довод: "Смотрите на меня. В восемьдесят четыре года я бодр и работоспособен. Значит, моя система чего-нибудь да стоит".
Но это будет позже. А в то время мы думали, чем порадовать конструктора в его шестидесятилетний юбилей. И придумали. В торжественной обстановке вручили Микулину диплом инженера-механика. Талантливый самоучка, ставший к тому времени Героем Социалистического Труда, доктором технических наук, академиком, официально не имел высшего образования. Диплом очень обрадовал юбиляра. Но нам после досталось за эту "вольность": как осмелились оформить диплом об окончании Военно-воздушной академии без защиты дипломного проекта?!
Прослышав об этом, Александр Александрович позвонил мне:
- Слушай, приезжай на завод, предъявлю тебе свой дипломный проект. Авось он удовлетворит придирчивую комиссию.
Прихватив с собой несколько своих коллег, еду. Микулин ведет нас в цех и показывает уже установленный на стенде новый воздушно-реактивный двигатель с осевым компрессором. По сигналу конструктора инженеры запускают его. Оглохшие от шума, следим за стрелками приборов. Сила тяги восемь тысяч килограммов!
От всей души жмем руку конструктору.
- Только Туполеву не говори, - предупреждает меня Микулин при прощании.Сам преподнесу ему этот сюрприз.
В день шестидесятилетия А. Н. Туполева в зал Центрального Дома Советской Армии, где проходило торжество, вошел Микулин с собакой на поводке и с охотничьим ружьем.
- Хоть ты неважный, но все-таки старый охотник. Прими.- И вручил юбиляру поводок и ружье.
- Спасибо, дружище! - воскликнул Туполев.
- Погоди, еще не все.
Сопровождавшие Никулина сотрудники подали своему шефу большой сверток. Микулин, хитровато косясь на юбиляра, развернул матерчатое покрывало. Под ним оказалась превосходно выполненная модель прямокрылого самолета с реактивными двигателями, из сопел которых вырывались символические газовые струи.
- Ты что, в авиаконструкторы решил переквалифицироваться? - удивился Туполев.- Тогда учти: явно отстаешь, от прямого крыла мы уже отказываемся.
- Не беспокойся. Не самолет дарю - только моторы. Каждый с тягой в восемь тонн. Спроси Пономарева.
- Ну, если Пономарев подтверждает, другое дело. А тебе веры нет. Сколько раз подсовывал мне моторы не с тем весом и не с тем расходом топлива! - Андрей Николаевич, растроганный до слез, обнимал Микулина. - Вот подарок так подарок! Век тебя благодарить буду.
Микулин наконец вырвался из рук юбиляра.
- Ты вот Стечкина благодари. Без него ни один наш двигатель не рождается.
Содружество этих талантливых людей продолжалось уже много лет. Микулин всегда с гордостью говорил о Стечкине: "Наш главный теоретик".
Борис Сергеевич был выдающимся ученым. Родственник Н. Е. Жуковского и его лучший ученик, он еще студентом МВТУ занимал видное место в руководимом Жуковским кружке по изучению воздухоплавания. После окончания училища по ходатайству того же Николая Егоровича был оставлен в МВТУ для "занятий в училище по авиационным двигателям". Позже Стечкин был одним из руководителей винтомоторного отдела ЦАГИ. В тридцать лет стал профессором. Помню, с каким вниманием мы слушали в академии его лекции. Особенное впечатление произвело на нас, когда он со всей строгостью классической газодинамики вывел на доске уравнения для определения тяги и коэффициента полезного действия воздушно-реактивного двигателя при скоростях полета от 50 до 600 метров в секунду. И это в тридцатых годах, когда таких двигателей еще и не существовало! Формула расчета тяги ВРД с той поры носит имя Стечкина. Ею, спустя годы, воспользовались конструкторы первых воздушно-реактивных двигателей, формулами Стечкина пользуемся мы и сейчас.
Борис Сергеевич, несмотря на свой авторитет и звание академика, оставался простым, общительным человеком. Помню, когда я еще не занимал ответственного поста в Главном управлении ВВС, он спросил меня, над чем я работал в докторантуре Сорбонны.
- Над двигателями с непосредственным впрыском топлива в цилиндры.
- Это вчерашний день, - вздохнул он.- Надо браться за более актуальную тему. Я посетовал на занятость:
- Так ведь академия... Когда заниматься?
- На большое дело всегда время найдется.
Борис Сергеевич уговорил меня приняться за диссертацию, подсказал тему. Когда я написал ее, он сделал множество замечаний, заставил чуть ли не заново все переделать. После того снова внимательно просмотрел.
- Вот теперь смогу быть вашим официальным оппонентом. А защищать диссертацию советую в Бауманском училище - там, пожалуй, самые толковые специалисты по этим вопросам. Конечно, защищаться будет труднее, зато и пользы больше.
Защита прошла успешно. Более чем успешно. Представлял я свою работу как кандидатскую, а признали, что она заслуживает докторскую степень. И Борис Сергеевич первым поздравил меня с отличной защитой докторской диссертации.
Стечкин отличался принципиальностью настоящего ученого. Бывало, на самом высоком совещании, где решался вопрос об очередном двигателе Микулина, он прерывал "защитительную" речь своего неизменного соратника:
- Микулин (они всегда друг друга называли только по фамилии), ты не прав. Надо согласиться и учесть замечания комиссии...
А Туполеву новые микулинские двигатели доставили тогда не только радость, но и немалые хлопоты. Из-за больших габаритов они не входили в гондолы под крылом. Пришлось пересматривать компоновку самолета, и двигатели пристроили возле фюзеляжа. Испытания бомбардировщика Ту-16 прошли успешно, он был принят на вооружение. Вскоре появилась и его модификация - самолет-ракетоносец, способный поражать объекты противника, не входя в зону его противовоздушной обороны. Машин такого типа за рубежом еще не было.
И опять военная авиация свои достижения передала гражданской. В очень короткий срок ОКБ А. Н. Туполева на основе Ту-16 создает лайнер Ту-104, первый в мире пассажирский реактивный самолет.
Над этим классом самолетов велись работы и в других странах. В Англии над "Кометой", во Франции - над "Каравеллой", в США строились ДС-8, "Боинг-707". Одним из первых в воздух поднялся реактивный лайнер "Комета". Но из десяти вошедших в эксплуатацию машин одна потерпела катастрофу над Средиземным морем. Самолет на высоте 10 000 метров разрушился со скоростью взрыва. Причины катастрофы не выяснили. Из-за этого и остальные девять машин были сняты с эксплуатации.
Не случайно ОКБ Туполева не жалело сил на расчеты, всестороннюю проверку своего самолета. Особое внимание уделялось проблеме герметичности пассажирского салона. Создание даже малых герметических кабин военных самолетов в ту пору было сопряжено с большими трудностями. А тут громадный фюзеляж с множеством швов, скрепленных сотнями тысяч заклепок. Утечки воздуха не избежать, и для ее компенсации пришлось предусмотреть автоматическую подкачку воздуха компрессором двигателя. Много раз летчики-испытатели опробовали самолет, пока не дали ему путевку в небо. Труды были не напрасны.
Только что родившийся Ту-104 слетал в Лондон и Цюрих, затем из Москвы в Нью-Йорк (с посадкой в Исландии). О нем заговорила пресса всего мира. "Это все равно что пересесть с лошади на современный автомобиль", - восторженно писали газеты. И вот уже более двух десятилетий Ту-104 исправно летают над нашей страной и за ее пределами.
В 1957 году в Цюрихе проходила первая Международная авиационная выставка, в которой мы участвовали. Советский лайнер Ту-104 вызвал огромный интерес, тем более что ни американцы, ни французы, ни англичане подобного самолета не имели. Правда, французы показали свой большой пассажирский самолет в полете, но посадить его на довольно тесный аэродром не рискнули. Летчики США и Англии, хозяева выставки просили осмотреть Ту-104 внутри. Наши товарищи согласились, и официальный прием в честь швейцарских властей решили перенести в салон лайнера. Экипаж самолета принимал гостей, рассаживал их в кресла. Милые стюардессы разносили бокалы с шампанским. И тут в проходе между креслами я увидел красивую, изящно одетую особу с небольшой сумочкой в руках. Спросил представителей цюрихских властей, кто эта дама. Они пожали плечами. В списках приглашенных она не значилась.
Механик нашего самолета тактично проводил незваную гостью до трапа. Но через несколько минут, когда прибыла новая группа гостей, возле самолета остановился шикарный автомобиль американского производства, из него вышла та же незнакомка, только уже в другом костюме и шляпке. Вместе с гостями она уверенно направилась в салон. Пришлось тогда мне использовать знание иностранных языков. Как можно вежливее я объяснил, что мадам совершает ошибку: она дважды показывается здесь в различных костюмах, не утруждая себя сменить туфли. Незнакомка у нашего самолета больше не появлялась.
Когда нашей гражданской авиации потребовалось иметь самолет на 50 пассажиров, Туполев создает Ту-124. Вслед за ним то же ОКБ разрабатывает Ту-134 с двигателями, расположенными в хвостовой части фюзеляжа. Над этим самолетом много потрудились и наши военные летчики-испытатели и инженеры. В ходе испытаний выяснилось, что конструкция самолета нуждается в доработке. Конструктор быстро справился с ней. Появился самолет со схемой, теперь принятой во всех странах мира. А первенцу отечественной и мировой реактивной пассажирской авиации самолету Ту-104 в юбилей двадцатилетней эксплуатации был воздвигнут памятник. Посреди площади перед Внуковским аэровокзалом столицы на массивный пьедестал водрузили один из первых серийных экземпляров этого самолета. Тешусь надеждой, что это тот самый лайнер, на котором мы летали в Цюрих.
Мир еще восторгался Ту-104, а наши конструкторские бюро получили задание на разработку тяжелого боевого самолета межконтинентальной дальности. Создание его диктовала международная обстановка: на Западе не унимались поджигатели новой войны. Как это часто бывало, задание адресовалось сразу нескольким конструкторским коллективам.
Главком Вершинин, будучи на Центральном аэродроме, долго рассматривал дальний высотный бомбардировщик ДВБ-102, загнанный в угол летного поля. Эта огромная машина перелетела сюда с завода в 1942 году, но по разным причинам ее не смогли тогда запустить в производство, хотя она получила высокую оценку и создатели ее удостоились Государственной премии.
- Кто строил? - спросил главком.
- Мясищев.
- Где он сейчас?
- Заведует кафедрой в Московском авиационном институте.
- Предложим и ему поработать над новым самолетом.
Владимир Михайлович Мясищев охотно согласился. Сейчас же начал подыскивать себе помощников из талантливой студенческой молодежи. При поддержке заместителя Председателя Совета Министров СССР В. М. Малышева и министра авиационной промышленности М. В. Хруничева было создано новое конструкторское бюро.
Нашлись, конечно, и скептики. Мне не раз пришлось слышать:
- Погорите вы с этой затеей. Государственно важную задачу доверили профессору и студентам.
Но каждое посещение нового конструкторского бюро убеждало, что мы не ошиблись. Не прошло и года после решения правительства, и весь комплект чертежей был сдан в производство, а еще через год новый стратегический бомбардировщик во время воздушного парада пронесся над Тушинским аэродромом. Да не один. Над зрителями прошла целая армада этих кораблей. Тогда же впервые была продемонстрирована дозаправка самолетов в воздухе.
Самолеты В. М. Мясищева с каждой модификацией совершенствовались, они установили 19 мировых рекордов. В одном из полетов бомбардировщик М-201 с грузом 10 тоны поднялся на высоту 15 600 метров, а с грузом 55 тонн - на 13 000 метров.
Всем был хорош бомбардировщик Мясищева, но в полном смысле межконтинентальным его не назовешь: запас топлива у него ограничен, неспроста конструктору с самого начала пришлось ломать голову над дозаправкой самолета в воздухе. Воздушно-реактивный двигатель выгоден на сверхзвуковых скоростях (именно с этими двигателями Мясищев позже построил отличный сверхзвуковой ракетоносец М-50), но на околозвуковых скоростях к.п.д. воздушно-реактивного двигателя сравнительно низок.
Выход нашел Николай Дмитриевич Кузнецов. Рост этого талантливого конструктора, можно сказать, проходил у меня на глазах. Он учился в академии, когда я там был начальником факультета. Уже на третьем курсе вместо обычного проекта по деталям машин слушатель Николай Кузнецов получил разрешение проектировать авиационный двигатель. В 1938 году, окончив с отличием академию, был оставлен адъюнктом, через три года стал кандидатом технических наук и сразу ушел на фронт. В 1943 году Кузнецова назначили заместителем главного конструктора авиационных двигателей В. Я. Климова, вскоре он сам возглавляет опытное конструкторское бюро. Именно в этом ОКБ родился неизвестный дотоле турбовинтовой двигатель (ТВД). По сравнению с турбореактивными двигателями конструкция ТВД сложнее, более сложна и система регулирования, так как необходимо регулировать углы установки лопастей воздушного винта в зависимости от условий и режима полета.
Я не раз бывал на испытаниях этого двигателя огромной мощности - 15 тысяч лошадиных сил! Два четырехлопастных винта диаметром 6 метров, расположенные соосно, вращались в разные стороны. Управление двигателем относили подальше: струи воздуха, вызываемые винтами, летели с такой ураганной силой, что находиться вблизи было рискованно.
Николай Дмитриевич похвалился еще одним достоинством своего двигателя: он имел отрицательную тягу, чем мог уменьшать пробег самолета при посадке. Это позволяло летать с аэродромов ограниченных размеров.
Четыре двигателя НК-12 Туполев установил на стреловидном крыле своего исполинского самолета.
Рассказывая о нем, не могу не вспомнить добрым словом летчика-испытателя А. Д. Перелета - первого командира этого корабля. Опытный пилот, испытывавший многие туполевские машины, он был человеком долга. В одном из полетов случилось несчастье: возник пожар. Когда стало ясно, что справиться с огнем не удастся, командир приказал экипажу покинуть самолет, а сам вместе с бортинженером А. М. Черновым продолжал вести машину в поисках площадки вдали от населенных пунктов. До самой земли летчик передавал по радио о том, что происходило с самолетом.
- Пожар разрастается...
- Оторвался двигатель...
- Горит крыло...
- Загорелась гондола шасси...
Герои погибли на боевом посту. Самолет при падении врезался в болотистый грунт.
Андрей Николаевич Туполев тяжело переживал эту катастрофу. Детально сам разобрался в причинах аварии. Всесторонний анализ случившегося помог в доработке силовой установки самолета. И только тогда был построен второй экземпляр машины. После испытаний он демонстрировался на параде в Тушино. Зрелище было необыкновенное. Иностранные военные делегации ошеломленно вглядывались в небо. Гигантские размеры машины, ее мощные турбовинтовые двигатели свидетельствовали о том, что рассчитана она на огромные дальности. Особый интерес у зарубежных гостей вызвала новинка в области вооружения большая ярко-оранжевого цвета крылатая ракета класса "воздух - поверхность", подвешенная под фюзеляжем самолета. Как сообщала мировая печать, для западных экспертов советский стратегический ракетоносец явился полной неожиданностью. Они не предполагали, что наша страна имеет боевые машины подобного типа. Эксперты заявляли, что, не зная скорости ракетоносца, они тем не менее убеждены, что Западу потребуется но меньшей мере два года, чтобы догнать Россию в этой области, что уже само по себе доказывает полнейшее превосходство советской военной авиации.
Уникальный самолет и уникальная ракета разрабатывались как единый боевой комплекс, который явился результатом совместных усилий двух конструкторских бюро - Туполева и Микояна. Вообще эти два коллектива постоянно трудились рука об руку. Большое внимание их работе уделял заместитель Председателя Совета Министров СССР В. А. Малышев. Он многое сделал для обеспечения своевременной разработки, испытания, освоения этого комплекса в серийном производстве.
Властью и авторитетом государственного деятеля Малышев поддержал предложение Туполева построить на базе стратегического ракетоносца пассажирский лайнер для полетов на дальних трассах. У него тоже стреловидное крыло, четыре двигателя с двумя соосно вращающимися винтами. В обычном варианте самолет был рассчитан на 170 пассажиров, в туристском - на 220. Именно полетом этой машины было открыто движение на одной из самых дальних пассажирских линий Москва - Гавана.
В 1957 году на Ту-114 мы полетели на Парижскую авиационную выставку. В салоне разместилась большая группа ученых, конструкторов, представителей авиационной промышленности. До самого Парижа полет проходил нормально, а там начались неувязки. Погода была прескверная, аэродром не принимал: передали, что посадочная полоса занята, принимает лишь самолеты, у которых горючее на исходе. Делаем круг, второй, третий. Заместитель главного конструктора А. А. Архангельский пошутил:
- Хозяева, видно, решили проверить, действительно ли у нас большой запас топлива. Пусть проверяют - надолго хватит.
Когда наконец приземлились, винты, поставленные на реверс, быстро затормозили движение огромной машины. Но для французов конфузы продолжались. В первоклассном аэропорту не нашлось таких трапов, чтобы дотянуться до дверей лайнера. Мы терпеливо ждали, пока различными приспособлениями не нарастили их, а встречавшие с удивлением наблюдали, как из самолета цепочками долго-долго сходили пассажиры. Казалось, им и конца не будет. После выхода последнего пассажира к лайнеру подкатил тягач. Истошно ревя мотором, дернулся и заглох. Французам пришлось подгонять второй. Впряженные цугом, два трактора медленно потащили самолет на стоянку.
Ту-114 вызвал триумф на выставке. Бесчисленная толпа постоянно окружала советский самолет, люди часами выстаивали в очереди, чтобы подняться по трапу и осмотреть салон первоклассного лайнера.
Появление турбовинтового двигателя, быстрое его освоение промышленностью знаменовали новый этап в самолетостроении. Над этими силовыми установками работали ОКБ Н. Д, Кузнецова, А. Г. Ивченко, С. П. Изотова. И в транспортной, и в пассажирской авиации словно плотину прорвало. Ильюшин построил Ил-18 пассажирский самолет с четырьмя двигателями АИ-20М конструкции А. Г. Ивченко мощностью 4250 лошадиных сил каждый. Правда, с этими двигателями было немало хлопот. Огромные воздушные винты создавали в салоне сильный шум. Но недостатки устранили, и Ил-18 стал летать на всех авиалиниях, побывал на Северном, Южном полюсах. Получился он настоящим долгожителем, впрочем, как и все самолеты, созданные под руководством С. В. Ильюшина, - со сроком эксплуатации не менее двадцати лет.
С турбовинтовыми двигателями строит свои самолеты О. К. Антонов - Ан-8, Ан-10, Ан-12, Ан-24.
Ан-10 - лайнер, рассчитанный на 85 - 100 пассажиров, Ан-12 - транспортный самолет, Ан-24 - пассажирский для линий средней протяженности, поднимает 52 пассажира. Все машины могут работать с полевых аэродромов.
ОКБ Антонова, его опытная база крепли, разрастались. Мне нравилось бывать в этом дружном коллективе. Помню, испытывался макет, а затем и готовый Ан-12 на вместимость, удобство загрузки и выгрузки боевой техники. Чего только не тискали в его объемистое брюхо - и автомобили, и боевые машины пехоты, и контейнеры со снарядами.
- Да разве можно так загружать машину?- пытался я остановить инженеров.
- Можете положиться на Олега Константиновича, - отвечали мне. - Вы же знаете, во время войны он даже на планере доставлял по воздуху танки.
Это я слышал. Антонов строил огромные планеры - грузовые, транспортные, десантные. Грузоподъемность и надежность этих буксируемых в воздухе сооружений удивляла всех.
Теперь с самолетов Антонова десантировалось множество людей, громадные грузы. Во время испытательных полетов, когда раскрывались грузовые люки и парашюты с огромной силой вытягивали из них пушки и снарядные ящики, я опасался, как бы не нарушилась центровка самолета, как бы он вообще не разрушился от динамических ударов.
- Не беспокойтесь, - успокаивал Антонов. - Все рассчитано, проверено.
Как проверялось, я видел в лаборатории. У Антонова она огромная. Сюда заводится самолет и подвергается разнообразным нагрузкам, которые будут воздействовать на машину от взлета до посадки. Сложная система рычагов, тросов испытывает на излом крылья и фюзеляж, давит на обшивку, создает вибрацию. Сотни раз убирается и выпускается шасси, подвергаясь нагрузкам, превосходящим те, которые возникают при посадке на полевом аэродроме. Такую же беспощадную проверку проходит силовая установка самолета. Так достигается высокая надежность авиатехники.
В начале шестидесятых годов назрела необходимость иметь на вооружении нашей авиации транспортный самолет для перевозки на дальние расстояния крупногабаритных грузов. Задание мы прорабатывали с двумя конструкторскими коллективами - В. М. Мясищева и О. К. Антонова. Представленные ими проекты рассматривались на совещании под председательством Министра обороны. Самолет Мясищева привлекал высокой скоростью полета, которую могли обеспечить воздушно-реактивные двигатели. Но машина не могла достигнуть заданных грузоподъемности и дальности полета. Самолет Антонова с турбовинтовой силовой установкой рассчитывался на меньшую скорость, но обещал большую дальность полета и огромную, невиданную в ту пору грузоподъемность.
Решено было строить машину Антонова, Ан-22, уже тогда названную "Антеем" именем легендарного силача, героя древнегреческих мифов.
Через несколько недель Антонов привез в Москву чертеж и небольшой макет новой машины. Под высокорасположенным прямым крылом с встроенными в него четырьмя двигателями - непомерно широкий фюзеляж на низком многоколесном шасси. Впечатление такое, будто машина лежит на своем неестественно раздутом брюхе.
Председатель макетной комиссии маршал авиации Н. С. Скрипко, в то время командовавший военно-транспортной авиацией, вертел модель так, этак, качал головой. Наконец решил:
- Стройте макет в натуральную величину. Тогда посмотрим. А то что судить по этой игрушке?
Мы приехали на опытный завод, когда на его дворе стояло громадное сооружение высотой в четырехэтажный дом. Хотя макет был из дерева, он уже проверялся на вместимость, испытывалась прочность пола, трапа. При свете прожекторов в зияющую пещеру под высоко поднятым хвостовым оперением один за другим вкатывались бульдозеры, экскаваторы, машины с секциями понтонных мостов.
- Куда они деваются? - удивился Скрипко. Он осмотрел ярко освещенное нутро макета, забитое техникой, а в самолет загнали еще два трактора.
- Теперь хватит.
Маршал сошел на землю. Пологий широкий трап медленно приподнялся и наглухо закрыл люк в фюзеляже.
Вот это махина!
Трап опять спустили. Технику из самолета выкатили, и она заполнила весь двор. Пришли солдаты. Скрипко сам занялся их размещением. Остался доволен. Но прежнее сомнение не покидало его:
- Неужели взлетит с таким грузом?
До полетов было далеко. Генеральный конструктор и возглавляемый им коллектив снова и снова рассчитывали каждый агрегат, каждую деталь самолета, тысячи раз проверяли, когда они воплощались в металл.
Но вот настало 28 февраля 1965 года. Гигантскую машину выкатили на заводской аэродром, и, удивительно легко оторвавшись от земли, она совершила первый полет.
А в мае того же года "Антей" демонстрировался на Всемирной авиационной выставке в Париже. Интерес к машине был большой. "Это нечто вроде парохода с крыльями", - писала одна французская газета. В обширном фюзеляже "Антея" была устроена пресс-конференция с показом кинокартины об этом самолете. Олег Константинович Антонов отвечал на вопросы журналистов. Перед закрытием выставки здесь же был устроен прием в честь руководителей коммунистической партии Франции во главе с ее Генеральным секретарем товарищем Вальдеком Роше.
После возвращения из Франции "Антей" установил 15 мировых рекордов. В одном из полетов он поднял на высоту 7848 метров груз весом более ста тонн! Мощность установленных на нем четырех турбовинтовых двигателей конструкции Н. Д. Кузнецова почти такая же, как у энергетической установки атомного ледокола. Этот моноплан-гигант может перевезти теплоход на подводных крыльях типа "Ракета", пассажирский железнодорожный вагон, пять бульдозеров, пять железобетонных ферм по 12 тонн каждая. Воздушный гигант одним рейсом доставил в нефтеносный район Тюмени две передвижные газотурбинные электростанции. Полет этот продолжался чуть более часа, обычным путем им пришлось бы путешествовать год - лето по воде, зимой - по таежным зимникам.
Любопытно отметить, что одновременно с исполином "Антеем" О. К. Антонов в эти годы строил и совсем маленький самолет "Пчелку" (Ан-14). И вот на аэродроме приземлился Ан-22, и из него выкатилось несколько небольших самолетиков, похожих на миниатюрные копии "Антея", только шасси другое да вместо четырех двигателей два.
Министр обороны решил тогда сам взглянуть на "Пчелку". Машина понравилась.
Ан-14 был, пожалуй, последним самолетом с поршневым мотором. А могучий "Антей" завершил собой поколение самолетов с турбовинтовыми двигателями.
Воздушный винт в сочетании с газовой турбиной принес авиации много. Он поднял в небо громадные машины. Но чрезмерно сложна система передачи энергии от турбины через редуктор на винт - малый коэффициент полезного действия винта при увеличении скорости полета - все это вынуждало искать новые силовые установки.
Коллективы ученых, конструкторов упорно вели поиск. Неоценимый вклад в разработку нового двигателя внес Архип Михайлович Люлька. Еще в апреле 1941 года ему было выдано авторское свидетельство на изобретение двухконтурного турбореактивного двигателя. В описании изобретения говорилось, что предлагаемый двигатель отличается от известного турбореактивного применением ннзконапорного вентилятора, установленного за входным диффузором, и разделением потока воздуха за вентилятором на два потока, из которых один проходит через компрессор, камеру сгорания и турбину, образующие внутренний контур, а другой - по внешнему контуру, смешиваясь затем с продуктами сгорания перед общим реактивным соплом.
В первые послевоенные годы, когда решалась задача достижения звуковых и сверхзвуковых скоростей истребителями, А. М. Люлька целиком переключился на разработку турбореактивных двигателей. Его КБ строит первый такой двигатель, который и назван был ТР-1 (турбореактивный первый). Он устанавливался на самолетах П. О. Сухого, С. В. Ильюшина и на других машинах, участвовавших в воздушном параде в Тушино в 1947 году. А. М. Люлька за этот двигатель был удостоен Государственной премии.
В стремлении совершенствовать силовые установки для сверхзвуковых самолетов Архип Михайлович, похоже, даже забыл о своем двухконтурном двигателе. В то время нам приходилось спорить с ним, доказывать перспективность этой силовой установки.
Наконец новый двигатель был построен. Качества его превзошли все ожидания. Он совместил в себе достоинства турбореактивного и турбовинтового двигателей. Вентилятор, в отличие от винта, мог вращаться с той же скоростью, что и турбина, это сделало ненужным тяжелый редуктор. Раньше двигатель с огромными лопастями винтов можно было размещать только на крыле. Это усложняло и без того сложную механизацию крыла современного самолета, когда вдобавок к элеронам появились предкрылки, закрылки, интерцепторы, другие приспособления для уменьшения посадочной скорости.
Двухконтурный двигатель - мощный, компактный - мог теперь устанавливаться и на фюзеляже, и на крыле. К тому же он оказался не столь шумным, как турбореактивные и турбовинтовые двигатели, что важно для пассажирских самолетов.
В работу над двухконтурными турбореактивными двигателями плодотворно включились и конструкторские бюро, возглавляемые Н. Д. Кузнецовым, П. А. Соловьевым, А. Г. Ивченко.
Экономичные и компактные двигатели Д-20П конструкции П. А. Соловьева мы увидели на Ту-124, для которого А. Н. Туполев использовал проверенную схему самолета Ту-104. Позже два турбореактивных двигателя Д-30 заняли место в концевой части фюзеляжа лайнера Ту-134, рассчитанного на воздушные линии средней протяженности. Такое расположение двигателей резко уменьшило шум в пассажирском салоне. Но далось это нелегко. Потребовалось иное, чем раньше, устройство хвостового оперения, его пришлось поднять высоко над фюзеляжем.
Крейсерская скорость Ту-134 850 - 900 километров в час, число пассажиров до 72, практическая дальность беспосадочного полета - 3300 километров.
А вскоре появился и Ту-154. Конструктору удалось соединить в этой машине лучшие качества самолетов предыдущего поколения - дальность Ил-18, скорость Ту-104, взлетно-посадочные характеристики Ан-10. Скорость его - до 1000 километров в час.
Три турбореактивных двигателя конструкции А. Г. Ивченко расположил в хвосте своего Як-40, самолета для местных линий, Александр Сергеевич Яковлев. Конструктор, прославившийся непревзойденными истребителями и спортивными самолетами, создал удивительную пассажирскую машину - легкую, экономичную, комфортабельную, которая быстро завоевала признание и у нас и за рубежом. А вслед за ней ОКБ А. С. Яковлева разработало первоклассный лайнер Як-42, очень похожий на своего младшего брата, но вмещающий уже не 27, а 120 пассажиров.
На наших и зарубежных аэродромах появился и красавец Ил-62, межконтинентальный лайнер конструкции Ильюшина. Дальность его полета 9200 километров с 10 тоннами коммерческой нагрузки. При дальности 6700 километров нагрузка увеличивается до 23 тонн. Крейсерскую скорость до 900 километров в час гиганту, весящему около 160 тонн, обеспечивают четыре мощных и надежных двухконтурных двигателя, создающих общую тягу в 42 тонны. Комфортабельный салон вмещает до 186 пассажиров.
Более экономичный Ил-62 заменил Ту-114 на авиалиниях большой протяженности. В 1965 году новый лайнер С. В. Ильюшина демонстрировался на Парижской авиационной выставке, несколько позже - на выставке в Турине. Многочисленные зрители и мировая печать высоко оценили новый советский самолет. Внимание публики к лайнеру Ильюшина задело самолюбие А. И. Микояна:
- Везет людям: к ним и очередь за автографами, их и фотографируют у своих самолетов, а мы, бедные...
Сергей Владимирович рассмеялся:
- Имей совесть, Артем Иванович. Твое имя гремит на весь мир, а тебе автографов захотелось.
После Турина мы полетели в США. Ил-62 нес нас над ледниками Гренландии, над просторами Атлантического океана. В салоне было тихо, спокойно: урчание мощных двигателей, расположенных попарно с двух сторон в хвосте фюзеляжа, почти не доносилось до нас. Даже в неспокойных слоях атмосферы, на границе суши с океаном и над горами, мы не ощущали никакой тряски: толчки воспринимало и гасило гибкое крыло воздушного гиганта.
Получить разрешение американских властей на полет в США, и в частности в Нью-Йорк, непросто. Американские специалисты придирчиво изучают данные самолета, результаты его летных испытаний, характеристики шума, создаваемого машиной в аэропорту и его окрестностях. Только после этого выдается сертификат на право полетов над США. Ил-62 получил такой сертификат без всяких претензий.
А над Нью-Йорком повторилась история, которую мы когда-то пережили в небе Парижа, когда летели туда на Ту-114. Американцам изменила их хваленая деловитость. Самолет наш долго не принимали. Больше часа мы кружили то в одной, то в другой, то в третьей зоне ожидания. Однако, несмотря на огромный путь, покрытый лайнером, топлива в его баках оставалось более чем достаточно. После посадки нас встретили представители американской компании воздушных сообщений "Панамерикэн", толпы корреспондентов. Всем не терпелось посмотреть советский межконтинентальный корабль.
Забавным происшествием закончилось пребывание Ил-62 в Нью-Йорке. Самолет наш стоял возле здания аэровокзала, посадка происходила по закрытому коридору, соединявшему аэровокзал с салоном самолета. Когда пассажиры заняли места, к лайнеру подкатил желтый тягач, чтобы отбуксировать его на взлетную полосу. Но мощность тягача оказалась недостаточной. Провожающие всполошились: как быть? Летчик по радио попросил руководителя полетов отогнать тягач от самолета, запустил двигатели и на глазах изумленных зрителей дал... задний ход. Используя обратную (реверсивную) тягу двигателей, наш самолет самостоятельно вырулил к взлетной полосе.
Обсуждение очередного проекта, предложенного ОКБ С. В. Ильюшина, проходило уже без участия главного конструктора - помешала болезнь. Но, как всегда, все чертежи, обсуждавшиеся на совещании, были подписаны Ильюшиным. Докладывал его заместитель Г. В. Новожилов. Новый самолет должен был отвечать самым противоречивым требованиям. Одних заказчиков интересовала только вместительность кабины, ее высота, ширина, других - механизмы для быстрой погрузки и выгрузки боевой техники - строился транспортный самолет большой грузоподъемности. И все же проект удовлетворил всех. Не минуло и года, как Ил-76 был передан на испытания. Страна получила могучий транспортный самолет с большой грузоподъемностью и дальностью полета.
А Ил-86 строился уже без С. В. Ильюшина. ОКБ возглавил Г. В. Новожилов, который пришел в этот коллектив еще будучи студентом. Он сделал все, чтобы сохранить традиции Ильюшина - смелость замысла, тщательную отработку систем и агрегатов, высокую надежность машины.
Мы увидели огромный двухпалубный воздушный корабль. Нижняя палуба багажное отделение, удобная лестница ведет на второй этаж. Три просторных (шириной 6 метров) салона рассчитаны на 350 пассажиров!
Рассказ о воздушных исполинах я закончу первым советским сверхзвуковым лайнером Ту-144. ОКБ А. Н. Туполева трудилось над ним долго. Эта машина открывала эру качественно новых самолетов, как гражданских, так и военных.
Человеку, следящему за развитием авиации, наверняка бросилась в глаза интересная особенность. Военные самолеты год за годом упорно наращивали скорость, гражданские же надолго, на десятки лет, задержались на скорости 800 - 900 километров в час. Дело в том, что в военной авиации погоня за скоростью диктовалась боевой необходимостью. Гражданские самолеты должны быть прежде всего экономически целесообразными. А расчеты показали, что они станут такими, если совершат своеобразный скоростной скачок сразу до 2 - 3 тысяч километров в час. Только тогда, несмотря на высокую стоимость этих сверхзвуковых машин, их эксплуатация на дальних линиях будет вполне экономичной.
Проект, предложенный А. Н. Туполевым, был сплошным новшеством. Четыре огромной мощности двигателя - под фюзеляжем в кассете, воздух в них поступает от воздухозаборников, выдвинутых вперед, через длинные каналы. Своеобразна конструкция крыла. Сложной треугольной формы, оно выполняет не только свои функции, но и функции стабилизатора. С целью обеспечения минимального лобового сопротивления фонарь кабины летчиков заподлицо вписан в фюзеляж. Для улучшения обзора при взлете и посадке носок фюзеляжа самолета ]164] отклоняется вниз на 20°, а кабина при этом остается неподвижной. После взлета и набора определенной высоты и скорости носовой обтекатель встает на место.
Едва после бурных споров был утвержден проект необычной машины, А. Н. Туполев попросил Артема Ивановича Микояна построить небольшой самолет. Вглядываюсь в чертеж - и глазам не верю.
- Да это же Ту-144, - говорю.
- Он и есть. Только уменьшенный в десять раз. Пришел ко мне Туполев, говорит: выручай, Артем. Ты привык делать маленькие самолеты, построй мне такой вот, только точь-в-точь и чтобы летал по-настоящему.
Десятки полетов совершил этот самолет-аналог в самых различных режимах, очень широких по диапазону маневров, скоростей, перегрузок. Результаты испытаний оказались очень полезными для создателей сверхзвукового гиганта.
А доводка пассажирского варианта продолжалась. На авиационных выставках за границей, во время посещения Туполевым предприятий авиационной промышленности в Англии, Франции ему задавали неизменный вопрос: "Когда же полетит ваш Ту-144?" Конструктор шутливо отвечал:
- На два месяца раньше вашего "Конкорда".
Ту-144 в 1968 году поднялся в воздух.
Крейсерская скорость самолета - 2300 километров в час. Коммерческая нагрузка 12 тонн, пассажирских мест 120. Сверхскоростная машина взлетает и садится на обычные взлетно-посадочные полосы - разбег при взлете и пробег при посадке не превышает 1900 метров.
Прошло еще немало времени, пока Ту-144 стал совершать регулярные рейсы. Необычно высокая скорость полета вынудила внести изменения в обслуживание авиалиний - спрямить трассы, усовершенствовать диспетчерское сопровождение. Вообще нелегко привыкнуть к таким скоростям. Вылетает Ту-144 из Москвы в 9 часов и приземляется в столице братской Болгарии тоже в 9 часов (на весь полет потратил один час, что соответствует разнице в поясном времени). Вылетает из Хабаровска в Москву сегодня, а прибывает... "вчера", потому что полет длится три часа, а разница в поясном времени - семь часов.
Глава девятая.
Можно ли обойтись без аэродромов?
С ростом скоростей самолетов усложнялась проблема аэродромов.
Как мы строили аэродромы в войну? Выбирали площадку поровнее поближе к железной или шоссейной дороге, чтобы легче было подвозить горючее и боеприпасы, рыли землянки для командного пункта и для жилья, капониры для самолетов. А теперь? Для взлета и посадки реактивных самолетов понадобились бетонные полосы длиной до 3 - 4 километров, шириной в 60 метров и толщиной слоя бетонного покрытия до 40 сантиметров. Кроме того, нужны обширные площадки для ангаров, стоянок самолетов, рулежных дорожек. В границы аэродрома входит также территория, над которой пролетают самолеты после отрыва от земли до высоты 15 - 25 метров. Так что общая площадь аэродрома достигает двадцати квадратных километров, а то и больше. Строятся такие сооружения далеко от крупных населенных пунктов. Значит, мало соорудить аэродром, при нем надо возвести целый город, где могли бы жить авиаторы и весь обслуживающий персонал с семьями. Стоит это миллионы рублей.
Не случайно всякий раз, когда бывали у главкома, он все настойчивее требовал, чтобы мы искали способы укоротить взлетные полосы. Нужны были самолеты, которые обладали бы современными скоростями и в то же время могли взлетать с ограниченных площадок, с грунтовых аэродромов.
Консультируемся с учеными, специалистами. Жесткие требования ставим перед конструкторами самолетов. Я уже говорил о тормозных парашютах, о сложной механизации крыла, способствующей уменьшению взлетной и посадочной скоростей, о реверсе двигателей, ракетных ускорителях, укорачивающих разбег при взлете тяжелых машин.
Артем Иванович Микоян предложил запускать свой истребитель МиГ-19 с катапульты. Это очень заинтересовало главкома. Такой запуск позволял бы истребителю-перехватчику с хорошими разгонными характеристиками вылетать из засады неожиданно для противника. Катапульта с установленным на ней самолетом перевозилась на автомобильном прицепе. Самолет "выстреливался" в воздух посредством ракеты с четырехсоткилограммовым зарядом пороха.
Осуществлял рискованный эксперимент летчик-испытатель Герой Советского Союза Ю. М. Шиянов. Готовясь к нему, он много тренировался на учебной наземной катапульте, приучая свой организм к необычным перегрузкам. 11 раз взлетал Шиянов на катапультируемом истребителе. С такой установки "выстреливались" также А. С. Благовещенский, С. А. Микоян, Г. Т. Береговой, В. Г. Иванов и другие летчики-испытатели.
Летним солнечным днем на полигон приехал Министр обороны Г. К. Жуков. Маршал внимательно осмотрел довольно громоздкую установку, поинтересовался ее проходимостью по грунтовым дорогам. Поговорил с летчиком-испытателем, приготовившимся к полету. И вот старт. Оставляя за собой огненный шлейф, самолет с грохотом вонзился в небо. Маршал обеспокоенно оглядывался: куда же подевался истребитель? А тот в это время заходил на посадку на соседнем аэродроме. Да, взлетать он мог с места, но для посадки ему по-прежнему требовалась длинная бетонная полоса.
Нам предлагали множество других оригинальных проектов. Например, аппараты с машущими крыльями, мускулолеты, приводящиеся в движение силой мышц пилота. .Предлагали обычный самолет, только с очень мощным двигателем, ставить "на попа", и он, дескать, будет взлетать вертикально и так же садиться на хвост (подобные машины пытались строить на Западе, но практического применения они не получили).
Один молодой конструктор предложил установить подъемные винты на крыльях самолета: они поднимают машину на высоту, затем двигатель переключается на маршевый винт, который обеспечивает горизонтальный полет. Этот проект нам показался реальным, его поддержали. Конструктор довел работу до действующего макета. К сожалению, не рассчитал мощность двигателя - она оказалась недостаточной, чтобы поднять машину, и поиск был прекращен. Подобный аппарат поднялся в воздух только спустя десять лет.
Заказали мы конструкторам и аппарат с реактивными двигателями. По замыслу все было просто. Мощные двигатели с силой тяги, превышающей вес самолета, делались поворотными. При взлете реактивные струи из сопел турбин направляются вниз, машина за счет этого отрывается от земли, а на определенной высоте двигатели поворачиваются и начинается горизонтальный полет. Во время посадки двигатели снова становятся вертикально, аппарат зависает в воздухе, затем, постепенно уменьшая силу тяги двигателей, приземляется. На деле все оказалось куда сложнее. Поворот двигателей тогда вообще не получился. Оставили один двигатель, закрепленный в вертикальном положении, а управление полетом осуществлялось струей сжатого воздуха, отбираемого за компрессором.
Первый такой летающий стенд (его назвали турболетом) показали на воздушном празднике в Тушино. Впечатление он произвел сильное. Действительно здорово: аппарат взлетал вертикально, парил над аэродромом и садился на тот же пятачок, с которого взлетал. Но мы-то понимали - полет, по сути, цирковой номер, только более опасный, так как никакой страховки летчика в случае аварии на турболете не было.
И все-таки этот рискованный полет убедил всех, что подобные аппараты возможны.
Над самолетами вертикального взлета и посадки работали за рубежом. Во время посещения английских авиационных заводов мы видели самолет, на котором дополнительно к основному были установлены специальные подъемные двигатели. Нам даже показали этот самолет в действии. Поднимался он очень неустойчиво, по горизонтали двигался медленно - сказывалось значительное его утяжеление за счет подъемных двигателей. И летал недолго: подъемные двигатели за несколько минут взлета и посадки съедали почти весь запас горючего.
На Парижской авиационной выставке французы показали свой самолет вертикального взлета. Работали над ним долго, но до серийного производства не довели. Такая же участь постигла самолеты США и ФРГ - дальше демонстрационных полетов они тогда не продвинулись.
Трудности проблемы мы тоже испытали в полную меру. Было ясно: самолет вертикального взлета и посадки (СВВП) не создать, пока нет легкой и мощной силовой установки. Но и этого мало. Предстояло правильно выбрать схему установки, ее компоновку, отработать систему управления самолетом на переходных режимах полета, когда аэродинамические силы, действующие на рулевые поверхности, либо совсем отсутствуют, либо ничтожно малы из-за низкой скорости встречного потока воздуха. Предстояло решить вопрос о безопасности летчика в случае аварии. На самолетах таких типов за рубежом они случались довольно часто. На начало 1979 года на английском самолете "харриер" было зарегистрировано 24 аварии и катастрофы.
За работу над новым самолетом взялся наш известный конструктор. Его машины всегда отличались малой удельной массой, или, как еще говорят, большой весовой отдачей. И мы верили, что и самолет, и двигатель получатся. Оставалось выяснить, как поведут себя взлетно-посадочные площадки при воздействии на них высокотемпературных струй.
По моему совету один из инициаторов создания СВВП полковник-инженер В. Ф. Павленко провел эксперименты по воздействию струи турбореактивного двигателя на различные материалы. Когда проанализировали результаты, пришли к выводу, что с бетона и с металлических плит летать можно уверенно.
И вот 9 июля 1967 года на авиационном параде в Домодедово демонстрировался отечественный самолет вертикального взлета и посадки, пилотируемый Героем Советского Союза полковником В. И. Мухиным. В целом самолет получился хороший, мог нести боевой груз, но хотелось иметь более совершенную машину.
Заказчик на большую серию новых, доселе невиданных самолетов нашелся военные моряки.
Через некоторое время нас с командующим авиацией ВМФ генерал-полковником авиации И. И. Борзовым пригласили на испытание новой машины. Объятый дымом и пылью самолет поднялся над землей. Взлетал он на привязи - на коротких цепях. Зрелище было эффектное. После того как двигатели выключили, Борзов долго разглядывал закопченную под самолетом бетонку, хотел пощупать ее, но жар заставил отдернуть руку.
- Если на корабле - так и палубу прожечь можно.
Конструктор успокоил: бетонка нагрелась потому, что самолет висел над ней, а взлет будет продолжаться секунды.
- То ли дело - гидроавиация, - заметил Борзов. - Ни в каких бетонках не нуждается. Где вода - там и аэродром...
Гидросамолеты в России появились давно. Еще в начале века в Севастополе Дмитрий Павлович Григорович испытывал свой учебно-тренировочный биплан М-1 (морской первый) с двигателем мощностью 80 лошадиных сил. Затем он строит М-2, М-4, в 1915 году поднялась "летающая лодка" М-5, которая имела уже стосильный двигатель и обладала скоростью полета 105 километров в час. Перед первой мировой войной Д. П. Григорович создал отличный по тому времени боевой самолет - двухместную "летающую лодку" М-9. В носовой части ее установили пулемет, потом его заменили пушкой, что было в авиации новшеством. Под крылом самолет мог нести четыре бомбы. Обладая хорошими мореходными, летными качествами, машина выпускалась серийно и находилась в строю до конца гражданской войны. Этим самолетом заинтересовались и за рубежом. Царское правительство успело несколько машин продать США, а в Англию была передана техническая документация.
В полную силу конструкторский талант Д. П. Григоровича развернулся после революции. В середине двадцатых годов по заданию правительства он организовал при заводе "Красный летчик" в Ленинграде отдел морского опытного самолетостроения. Здесь родилась "летающая лодка" М-24 - трехместная боевая машина, развивавшая скорость до 160 километров в час, с потолком 4000 метров. Самолет получил широкое применение в военной гидроавиации, использовался также для ледовой разведки, картографирования, аэрофотосъемки. Затем появился разведчик открытого моря (РОМ-1)-четырехместный полутораплан с двумя двигателями по 450 лошадиных сил. Но Григорович занимался не только "летающими лодками". Он участвовал и в конструировании наших первых истребителей, штурмовиков, пассажирских самолетов.
Эстафету в строительстве гидросамолетов после Д. П. Григоровича принял Георгий Михайлович Бериев, посвятивший этому делу почти четыре десятилетия своей жизни. Удачным первенцем его конструкторского бюро был морской бомбардировщик-разведчик МБР-2. При полетной массе 4,25 тонны он обладал большой грузоподъемностью, хорошей мореходностью и значительной (до 1500 километров) дальностью полета. Самолет имел съемные лыжное и колесное шасси, которые давали возможность осуществлять взлет и посадку на грунте, снегу, ледовой поверхности. Машина выпускалась серийно и успешно использовалась в годы Великой Отечественной войны.
В то же время большими сериями выпускались самолеты Бериева Бе-2, Бе-4, базировавшиеся на кораблях. У этих цельнометаллических машин для удобства размещения на тесной палубе крылья складывались. Взлетали самолеты с катапульт, после полета садились на воду.
В 1946 - 1947 годах командующий авиацией ВМФ генерал-полковник авиации Е. Н. Преображенский настаивал на разработке новых гидросамолетов. У него находилось много оппонентов, которые скептически относились к гидроавиации. Их доводы сводились к тому, что "летающая лодка", дескать, не может достичь современных скоростей полета, да и по дальности она будет уступать сухопутным самолетам. Однако машину начали строить. И повторилась история первого послевоенного сверхтяжелого бомбардировщика: пока строили, машина оказалась бесперспективной. Тогда решили разработать экспериментальный реактивный гидросамолет.
Постройкой его руководил Г. М. Бериев. Воздушно-реактивные двигатели конструировал Архип Михайлович Люлька. Большие исследования велись в ЦАГИ.
Наконец испытания новой машины. С берега большого водоема смотрим, как движется "летающая лодка". Вначале очень медленно, потом рывком встает на редан, долго несется, слегка касаясь воды, и наконец тяжеловато отрывается.
- Слабоваты двигатели, - жалуется Бериев.
- У нас уже готовы более мощные, - успокаивает Люлька. - По пять тонн тяги.
А экспериментальный самолет показал не такие уж плохие данные: скорость 800 километров в час, потолок 11500 метров.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги