Покушение

Глава 16

Когда Круклис ознакомился с содержанием второго рапорта начальника отделения, ему стало не по себе. Не то чтобы его, старого опытного воробья, как в таких случаях говорят, провели на мякине. Но опередили совершенно определенно. Конечно, никто из его сотрудников не знал и не предполагал, что в квартире имеется скрытый черный ход, который может обеспечить надежный вход и выход из квартиры, по сути дела, в соседний двор, что об этом черном ходе ни малейшего представления не имела даже милиция. Но кому нужны были теперь эти оправдания, если тот, кому это было надо, побывал в квартире и покинул ее совершенно никем не замеченным? И оставалось только гадать, зачем он туда приходил и удалось ли ему осуществить свой замысел? Впрочем, неясно было и то, сколько человек проникло на этот раз в квартиру: один, двое, трое? Полковник никогда не спешил докладывать начальству об удачах, выпадавших на долю возглавляемого им коллектива. Не торопился рапортовать об успешном выполнении заданий. Но о всякого рода проколах, ошибках, просчетах, случавшихся в работе, сообщал немедленно. Случай с неизвестным или неизвестными посетителями квартиры Барановой полковник сразу же занес в свой пассив. Но на сей раз, прежде чем доложить о нем генералу Ефремову, решил предварительно кое-что уточнить. Рапорт начальника отделения милиции полковнику докладывал майор Медведев. И теперь Круклис, ознакомившись с его содержанием, перевел взгляд с бумаги на своего подчиненного и сухо проговорил:

– Плохо мы работаем, Дмитрий Николаевич.

– Так ведь как можно было предполагать, товарищ полковник, что… – хотел было возразить Медведев. Но Круклис даже не дал ему договорить:

– Не только можно, а непременно следовало ожидать, что на квартиру кто-то явится, Дмитрий Николаевич. И вы знали не хуже меня, что именно так оно и будет. И потому установили за квартирой наблюдение. Ответственность за организацию которого, кстати, возложили на вас.

– Так точно, товарищ полковник, – ответил Медведев.

– Но мы сразу же допустили ошибку в том, что не побывали на месте.

– Да, но наш сотрудник все там детально осмотрел, товарищ полковник. И доложил мне. Но ход-то этот был тайным…

– В этом-то и дело, что он его не заметил, – подчеркнул Круклис. – А если бы осмотр провели мы с вами, все могло бы быть иначе. У нас опыта не в пример больше, чем у рядового, даже и очень старательного сотрудника. Одним словом, немедленно свяжитесь с милицией, предупредите, что мы выезжаем на квартиру, пусть они нас там ждут. И пусть захватят с собой оперативно-розыскное дело.

– Понял, товарищ полковник, – ответил Медведев.

– Надо срочно провести экспертизу и точно установить, сколько было этих тайных визитеров, – продолжал Круклис. – Это крайне важно. Если окажется, что их было двое или трое, то можно предполагать, что это такие же искатели клада и такие же уголовники, как те, которых уже взяли. А если приходил один, то мы смело можем поздравить друг друга с тем, что упустили прямо из-под носа того, кого будем ловить теперь неизвестно где и бог знает сколько времени.

Часа через полтора квартиру Барановой вскрыли без ведома хозяйки четвертый раз. Круклис сам осмотрел все досконально. Пояснения ему давал сержант, который вскоре после ограбления брал на квартире парня. Эксперты в это время занимались своим делом. После общего осмотра квартиры Круклиса интересовал в основном один вопрос, который он в разных вариантах уже несколько раз задавал сержанту. А именно: какие тот заметил изменения в обстановке, когда пришел в квартиру во второй раз?

Однако сержант упрямо повторял одно и то же:

– Все как было, товарищ полковник, так и осталось на тех местах, на которых я их видел. А вот фанеру, оторванную со стены на кухне, я сразу заметил.

– А что у вас? – спрашивал Круклис экспертов.

– Пока, товарищ полковник, все данные за то, что приходил один человек. На приступках совершенно четкий след одного человека. И на полу на кухне тот же одиночный след, – докладывали ему.

– Других выводов не будет?

– Можно, конечно, предположить, товарищ полковник, что тот, который наследил, нес на себе еще кого-то. Но подтвердить это какими-либо конкретными доказательствами мы пока не можем.

– Попробуйте все же… – попросил Круклис. – Кроме кухни, вы этот след еще где-нибудь обнаружили?

– Он тащил за собой опилки из сарая. Поэтому можем сказать совершенно точно, что он прошел в комнату, дошел вот до этого угла, тут что-то делал, возможно, что-то искал, здесь натоптано, и тем же путем вышел из комнаты обратно на кухню, по тем же приступкам спустился в сарай, а из него на улицу.

– Почему вы решили, что он что-то искал? – допытывался Круклис.

– Он оставил на пыльных лагах отпечатки пальцев. Зачем бы он стал их ощупывать?

– А может быть, это не его отпечатки?

– Доложим точно. Мы сняли отпечатки с лаг, с топорища, которым открывали дверь черного хода, снимем у арестованных по делу об ограблении квартиры. И картина сразу же прояснится.

Круклис удовлетворенно кивнул.

– Когда будет закончена эта работа?

– Завтра к концу дня вы будете иметь исчерпывающий ответ, товарищ полковник.

– Хорошо. Буду ждать, – снова согласно кивнул Круклис и углубился в изучение оперативно-розыскного дела. У него уже начала складываться своя, определенная версия всей этой истории. И он искал в показаниях грабителей подтверждения ей.

Но его оторвал от этого занятия Медведев. После осмотра помещения упреки полковника показались ему явно несправедливыми. И он, отлично зная демократический характер своего начальника, не побоялся оторвать его от бумаг.

– Ну вот скажите, товарищ полковник, как можно было найти этот черный ход, если он со всех сторон был замаскирован? – спросил майор.

Круклис, мысли которого были заняты сейчас совершенно другим, ответил не сразу и не очень определенно:

– Не знаю, как можно было найти, но в сарай, Дмитрий Николаевич, я бы заглянул обязательно. А уж если бы заглянул, то наверняка заинтересовался бы и еще чем-нибудь.

– Но ведь сарай-то был заперт, – заметил Медведев.

– Но не опечатан! – в свою очередь, уточнил Круклис. – И открыть его, как теперь стало известно, не составляло никакого труда. Не защищайте своего сотрудника, Дмитрий Николаевич. Лучше учите его на его же собственных промахах…

Сказал и снова углубился в свои мысли. А они все настойчивее, после всяких сопоставлений и анализов, подводили его к очень важному выводу о том, что этот последний взломщик, пробиравшийся в квартиру через потайной черный ход, искал не сокровища врача-стоматолога, а стальную шкатулку с фотографиями. В пользу этого вывода говорили и материалы допроса грабителей, и совершенно определенная направленность действий последнего взломщика. Он точно знал: как проникнуть в квартиру, где в ней взять то, что его интересовало, и что в ней взять. Не искать, как это делали побывавшие до него тут грабители, а именно взять.

Окончательный приговор этой версии должны были теперь вынести эксперты. Найдут они на топорище отпечатки пальцев, аналогичные тем, которые сняли с запыленных лаг, – вывод точен. Не найдут – Круклис будет искать другие доказательства. А в том, что они должны быть и есть, он уже не сомневался. И именно для того, чтобы убедиться в своей правоте, приказал доставить для допроса на место совершения преступления грабителя, вытаскивавшего шкатулку из-под пола в квартире Барановой. Того привезли. Им оказался худощавый, лет тридцати пяти от роду, с жиденькими грязными косицами волос, без большого пальца на левой руке тип. У него были юркие, бегающие глазки и дергающийся кадык. Увидев военных, тип сразу же сообразил, что дело принимает самый неожиданный поворот. И поспешил заверить седовласого полковника в том, что он, Гришка Трынкин, по прозвищу «Фитиль», чистейшей воды уголовник и ни малейшего отношения не имеет ни к каким политическим, а тем паче к каким-нибудь шпионам, которых он, кроме как в кино, никогда не видел в глаза.

– Отвечайте только на поставленные вопросы, – строго предупредил Трынкина Круклис. – Вы участвовали в ограблении квартиры гражданки Барановой?

– А как же, гражданин начальник. Что было, то было.

– Почему выбрали именно эту квартиру?

– Нинка Фиксатая навела, гражданин начальник.

– Почему именно на эту квартиру?

– Она еще до войны у этой врачихи зубы лечила. Та ей из своего золота фиксу поставила. Ну, Нинка и запомнила…

– Говорите, до войны, а сегодня уже осень сорок третьего. Чего же так долго собирались?

– Для большого дела, гражданин начальник, законники нужны, а не фрайера. Ну и потом, патрулей малость поубавилось. У дома подъезда нет. Дверь на виду. Действовать можно было только в темноте. А теперь темнеет рано…

– Вы знали, где могло быть спрятано золото?

– Откуда, гражданин начальник? Вслепую работали. Фонариками себе подсвечивали.

– Кто нашел шкатулку?

– Я, гражданин начальник.

– Скоро?

– Уже когда стены проверили. Когда пол почти весь перевернули.

– Покажите, где вы ее нашли, – приказал Круклис.

– Все уже обшманали, гражданин начальник. Везде пусто. Только этот угол еще не трогали. Тут комод стоял. Мы с Грачом его отодвинули, и я выворотил вот эту половицу. Ну и как приподнял ее, так сразу и увидел коробку. Мы и искать больше не стали. Сразу решили, что тут все…

– Покажите очень точно, где эта коробка лежала и как вы ее брали. Вспомните очень хорошенько, за что вы еще при этом хватались руками. Знайте, многое для вас будет зависеть от того, насколько точно вы все покажете, – предупредил Круклис.

– А мне и вспоминать нечего, гражданин начальник. Я покажу все точно, – ответил Трынкин. – Можно половицу назад положить?

– Кладите.

Трынкин вернул половицу на ее законное место.

– Вот тут я стоял. Тут вот поддел ее ломом. Вот еще след остался, – начал объяснять Трынкин. – Так вот отворотил. Она, значит, перевернулась. А вот и место, где эта коробка железная лежала. Я ее сразу увидел, потому как она блеснула. Нагнулся и взял. И ни до чего я больше не дотрагивался, гражданин начальник. А тут сразу и Грач, и все ко мне подскочили…

– Какой рукой вы ее брали? – уточнил Круклис.

– Двумя брал. Встал на колено и брал. Левую подсунул под дно. А правой придерживал. Думал, тяжелая будет. А она легко поднялась…

– Когда вы ее вскрыли?

– Это уж когда на «малину» пришли. Не торопясь. Отомкнули аккуратненько отмычкой. Думали, может, золотишко в завертке какой, потому как ничего в ней не гремело. А там оказались одни фотографии. Ну мы тут от такой лажи и напились…

– Еще раз предупреждаю, все припомните до мелочей. Если за что-нибудь хватались, лучше укажите сейчас, – повторил Круклис. – Гораздо хуже будет для вас, если мы где-нибудь сами обнаружим отпечатки ваших пальцев.

Но Трынкин решительно мотнул головой.

– Хоть как смотрите, гражданин начальник. Ничего не найдете. Незачем мне было по сторонам руками шарить. Я ее сразу увидел и сразу взял, – повторил свои показания Трынкир.

Круклис удовлетворился.

– Хорошо. Можете увести арестованного, – разрешил он. И когда Трынкина увели, сказал Медведеву: – Наблюдение тоже можно снять, товарищ майор. Тот, кто нам нужен, второй раз сюда не придет.

Можно было уже уходить из флигеля. Но Круклис почему-то медлил. И Медведев спросил:

– Что-нибудь еще, товарищ полковник?

– Да самую ерунду. Сувенир на память. Посмотрите-ка, Дмитрий Николаевич, в углу, в этой куче книг, не найдется ли там семейного альбома хозяйки?

Медведев начал старательно перебирать книги, а сержант-милиционер проверил содержание ящиков комода. Но ни тому, ни другому не повезло. Во всем доме не нашлось ни одной фотографии с изображением Барановой. Были фото: с видами Крыма, несколько почтовых открыток с портретами известных артистов. Но фотографий Барановой найти не удалось.

– Чудно, – откровенно признался сержант. – Такие симпатичные обычно фотографироваться даже очень любят.

– А может, она не такая уж и симпатичная? – спросил Круклис.

– Что вы, товарищ полковник. Я ж ее хорошо помню. Ни один мужчина мимо не проходил, чтобы не обернуться. И следила за собой… И одевалась…

– И вы оборачивались? – улыбнулся Круклис.

– Оборачивался, товарищ полковник, – признался сержант. – Только я для нее молод был. Ей ведь где-то уже за сорок перевалило…

– Ну и каких же она любила мужчин? – интересовался Круклис.

Сержант неожиданно задумался.

– А вот мужчин, товарищ полковник, с ней никогда не видел, – сделал он вдруг для себя открытие. – Вот тоже чудно!

– Случается, – не стал развивать дальше эту тему Круклис и, поблагодарив за помощь милиционеров, направился к выходу.

Флигель заперли и опечатали снова. С сараем поступили на этот раз так же. Участкового и домоуправа предупредили, чтобы за замками и печатями следили. И если заметят какие-нибудь нарушения, чтобы немедленно сообщали по телефону. И оставили номер телефона. Но это было уж так, на всякий случай. Круклис почему-то не сомневался в том, что не только посторонние, но и сама Баранова не заглянет во флигель никогда.

С мыслями о враче-стоматологе он и вернулся в свой кабинет. И уже готов был обо всем доложить генералу Ефремову. Но того самого вызвали к кому-то «наверх». Круклис попросил секретаря сообщить ему, как только Ефремов появится, и, пользуясь вынужденной паузой, попытался поточнее сформулировать свой доклад и версию, в которой он уже почти не сомневался. Однако ему даже не дали сосредоточиться. Дверь кабинета приоткрылась, в кабинет просунулся Доронин и спросил:

– Разрешите, товарищ полковник?

И, увидев вопросительный взгляд начальника, почти выкрикнул прямо с порога:

– Есть новости, товарищ полковник!

– Не многовато ли для одного дня? – скривил губы Круклис. – Да проходите же! Что там стряслось?

– Вы, как всегда, оказались правы, товарищ полковник. В Наркомздраве действительно удалось напасть на след Барановой, – начал докладывать Доронин.

– Что же вы там обнаружили?

– Узнал точный номер диплома. Но это не главное. Важнее другое: узнал, что диплом она получила в двадцать шестом году в Ленинграде, окончив Ленинградский стоматологический институт. Даже подсказали, где он в ту пору находился. Где-то на улице Петра Лаврова. В Наркомздраве никаких данных о Барановой больше нет. Но там, где выдавали диплом, наверняка найдутся какие-нибудь дополнительные сведения. А в Ленинград-то теперь можно махнуть в любой день.

– Это действительно так, – сразу потеплел Круклис. – Очень все кстати, Владимир Иванович. Насколько я понимаю, эта самая Баранова, а она наверняка такая же Баранова, как я Петров, для нас становится объектом номер один. Вас тут не было два дня, а у нас получился прокол.

И Круклис подробно рассказал своему заместителю обо всем, что произошло на квартире Барановой и какие выводы он из всего этого сделал.

– Мы, конечно, будем отрабатывать и все прочие версии. Но та, которая складывается сейчас с участием Барановой, мне почему-то думается, будет основной в нашей работе, – убежденно сказал он. – Так что в Ленинград выезжайте, Владимир Иванович, сегодня же. И копайте эту жилу особенно тщательно. Вы меня вспомните: она еще преподнесет нам сюрпризы. Я вот только думаю: может, вам стоит взять помощника?

– Зачем? Здесь ведь тоже люди нужны, – подумав, ответил Доронин.

– Баранова становится важной персоной, – заметил Круклис.

– Справлюсь, товарищ полковник. Один справлюсь.

Но Круклис настоял на своем.

– Не сомневаюсь в том, что справитесь, Владимир Иванович. Но времени потеряете больше. Так что берите в свое полное распоряжение Петренко. И если понадобится, сами ставьте ему задачи по ходу дела, – окончательно решил полковник.