Полигон богов

Глава 1 БАРОН

В первый день лета мы пересекли невидимую границу между Дикой степью и Вольными Землями, въехав на земли барона Дюка де Глаза.

Как нам сказал старший каравана, купец Гаврюш, для местного населения он является заместителем господа бога.

Потом, понизив голос, добавил, что вторую такую сволочь, как барон, трудно отыскать даже среди них.

Под «ними» он имел в виду других графов и баронов, которые владели этими землями. Вольные Земли занимали громадную территорию, разделённую на два десятка графств, баронств и герцогств.

Люди, сидевшие королями на своих землях, соединили в себе жадность и смелость, глупость и благородство. Всё зависело от ума человека, его черт характера и его амбиций. Война могла вспыхнуть от случайно сказанного слова или просто от желания расширить свои владения. Меч и кинжал здесь были постоянно в ходу. Конечно, многое зависело и от земли, на которой сидели эти люди. Чем больше территория, тем больше народа проживает на ней. А это означает, что можно собрать больший урожай и прокормить больше солдат. На такой земле обычно находятся два-три города, десяток замков и сотни полторы деревень. Есть владения совсем маленькие: замок да три десятка деревень. Вот в такое маленькое баронство мы и въехали.

— Этот де Глаз, — сказали мне купцы, — давно бы с голода умер или соседи повесили бы его на воротах его собственного замка. Но ему крупно повезло с предками. Замок, выстроенный почти на границе с Дикой степью, был форпостом. Все бароны, владевшие этим замком, были очень воинственны и держали большие воинские отряды. Они не только охраняли эту землю и купеческий тракт, но и сами делали набеги на степняков. Через этот замок и пошли купеческие караваны, зная, что здесь они могут найти защиту. Вот так и сложилось, что замок-город стал на перекрёстке торговых путей. Он соединяет побережье с Вольными Землями и Дикой степью. Караваны и обозы идут нескончаемым потоком. Со всех купцов город берёт большую пошлину. Деньги текут в его казну полноводной рекой.

Мы проехали через небольшую деревню. Вначале я даже не понял, что это деревня, в которой живут люди, настолько она страшно и нелепо выглядела. Дома, казалось, наполовину вросли в землю, крыши были покрыты какой-то трухой, вместо окон зияли тёмные дыры. Редкие люди приниженно нам кланялись, когда мы проезжали мимо. Их одежда была настолько грязная и ветхая, что, казалось, вот-вот рассыплется. Серая кожа так обтягивала их черепа, что они выглядели ожившими скелетами. Одеты они были в какие-то мешки с прорезями, сквозь прорехи которых были видны костлявые тела.

«Вот барон, скотина, довёл людей до какого состояния! Что он за человек? Как же так можно?! А ещё называют эти земли «вольными», — возмущался я про себя, потому что на моих спутников это не произвело никакого впечатления. Они спокойно ехали, покачиваясь в сёдлах, равнодушно глядя по сторонам.

Проехали мимо больших пшеничных полей, где работали такие же измождённые люди. Вот на горизонте показался баронский замок, стоявший на холме на фоне раскинувшегося вокруг него города.

— Тут, — купцы стали тыкать пальцами в сторону замка, — самый большой базар в Вольных Землях. Гигантские склады так и трещат от обилия товаров. И каких товаров! Розовые масла и ковры из Островного государства, великолепное оружие и металлическая посуда из Железных гор, одежда и доспехи из Вольных Земель, мёд и лекарственные травы из Дикой степи. Здесь всё это можно найти в торговых рядах! А иены здесь какие!

Они от этих слов прямо начали исходить слюной и закатывать глаза от восторга. О товарах, ценах и пошлинах купцы могли говорить сколь угодно много, это я уже хорошо понял. Чтобы отвлечь их от любимой темы, я спросил:

— А семья-то у барона имеется?

— Была у него жена, пока он её не убил. У барона бывают приступы бешенства, тогда он может убить любого, кто под руку подвернётся. Слуги у него долго не живут, убегают или умирают. Тюрьма всегда набита народом. Из пыточной каждую ночь несутся вопли истязаемых. Любимое занятие — насиловать девушек. Его наёмники рыщут везде в поисках живой добычи. Денег у него много, сильный отряд наёмников, от кого откупится, а кого и запугает.

«Да, характеристика впечатляющая. У нас бы такого и в тюрьму не взяли, не нужен он там. Пулю в затылок и на кладбище», — составил я для себя мнение о бароне.

— Как здесь такого зверя терпят? Давно бы ему башку раскроили. Или некому? — с сомнением в голосе спросил я.

— Всех своих ближайших родственников он давно отправил на кладбище. Детей у него нет. Народ так запуган, что не смеет на него глаза поднять, не то что руку. В отрядах его ближайших соседей находится такое «же количество людей, как у него в дружине, человек шестьдесят — восемьдесят… Они, конечно, могут собрать вместе большую армию. Но пока они её соберут, барон бросит клич, и под его знамёна соберётся такая же армия наёмников. И чем кончится эта война, одному богу известно. Сам барон, боясь покушений, без телохранителей и своих подручных шагу не делает. — Рассказывая это, Гаврюш постоянно вглядывался в даль, пытаясь что-то рассмотреть.

Я спокойно ехал и думал о том, как бы отделан барона, доведись нам встретиться один на один. Ничего не замечал до тех пор, пока старшина купцов не подозвал начальника стражи и не приказал ему быть наготове.

Только теперь я заметил, что Гаврюш нервничает.

«Замок уже близко, что нам может угрожать? — только я так подумал, как увидел скачущий во весь опор разъезд воинов. — А дело и впрямь нечисто!»

Я инстинктивно подтянул свою булаву, свисавшую на кожаной петле, и крепко взялся за её рукоятку.

— Эй. купцы! Вы не видели по дороге вооружённого отряда? — закричал один из всадников хриплым, надтреснутым голосом.

Вперёд выехал начальник стражи:

— Нет! Никого не видели. А в чём дело? В ответ один из воинов грубо бросил:

— Не ваше дело! Езжайте быстрее, если не хотите неприятностей!

Проехав ещё немного, я понял насторожённость купца. Дорога была пуста. Не было ни нищих, ни мастеровых, ни мелких торговцев, которые часто попадались нам до этого по дороге. Гаврюш приказал возницам ехать как можно быстрее. Встревоженные, мы почти уже доехали до главной площади города, расположенной рядом с воротами замка, как нам преградила дорогу толпа. Купцы приказали отвести фургоны к складам, а сами присоединились к собравшимся. Позади толпы стояло несколько конных разъездов, и нам пришлось объезжать их, чтобы посмотреть, что там творится.

Пока мы ехали, я рассматривал стены — почти десяти метровые, сложенные из крупного, тёсаного булыжника и скреплённые раствором. Ширина стен тоже была немаленькой, если по ним спокойно ходили воины. По периметру размещалось несколько башен со смотровыми площадками, на которых стояли часовые. Их шлемы ярко блестели под лучами солнца. Над воротами находилась смотровая площадка, где стояли две катапульты и десятка полтора стражников с луками. На подвесном мосту около поднятой решётки тоже стоял отряд стражников. Ров был широкий, но без воды. Как я потом узнал, в глубину он достигал трёх метров и дно его было утыкано острыми кольями. Судя по всему, это была мощная крепость.

«Интересно, брал её кто-нибудь штурмом? И вообще, раз я попал в Средневековье, надо будет посмотреть как-нибудь и на штурм крепости, и на рыцарский турнир. Только сам участия принимать не буду. Хорошего понемножку! Интересно, что у нас в экскурсионной программе на ближайшее время?»

Объехав толпу, мы остановились сбоку. Все молча смотрели на помост. Эта тишина и привлекла моё внимание. Оторвав взгляд от крепости, я посмотрел на помост. То, что я увидел, было чудовищно даже для этого мира, где закон — это меч. На помосте высились три виселицы. А под виселицами, на одной широкой скамейке, стояли трое мальчишек с верёвками на шее. Самые настоящие мальчишки, лет по тринадцать-четырнадцать. Да что они могли сделать? Заплаканные лица, затравленный взгляд.

«До чего детей довели, сволочи!. Где этот фашист недоделанный? Я ему устрою «гитлер капут»! — Я почувствовал, что медленно начинаю звереть.

Оторвав от помоста взгляд, я стал осматриваться в поисках негодяев. Если я правильно понял, главный из них сейчас стоял на верхней ступеньке помоста и о чём-то говорил с серым слугой. Чуть выше барона застыли двое верзил с обнажёнными мечами. На помосте возле виселиц я увидел палача и стоявшего рядом с ним рыцаря, полностью закованного в железо. Помост окружали стражники с копьями. Невдалеке виднелся хорошо вооружённый конный отряд Человек шестьдесят, видно наёмники барона

Сам барон являл собой широкоплечего и очень толстого человека, одетого в ярко-красный камзол. В глаза бросалась толстая золотая цепь, висевшая на груди. Обвисшие щёки, маленькие глаза и грубое лицо, на котором были выписаны все человеческие пороки, — всё это вместе напоминало поросячье рыло. Тем временем серый подошёл к мальчишкам и впился в них взглядом. Ребята начали трястись и дёргаться. «Вот откуда у них такие затравленные лица, — подумал я. — Видно, это он проделывал не раз!»

— Что ж вы, сволочи, над детьми издеваетесь?! Я вас сейчас урою, суки! — Кровь ударила мне в голову и будто горячей волной захлестнула меня. Я ничего не мог уже с собой поделать.

Сейчас все мои чувства подчинялись только одной мысли: «Эти звери не должны жить!»

Сжав булаву так, что у меня свело пальцы, я резко дёрнул поводья. Конь, рванув с места, прямо подлетел к помосту, по пути снеся двух стражников, которые попытались преградить мне дорогу. Резко осадив коня, я со всего размаха ударил барона булавой по голове. Как в замедленной съёмке, я видел его открывающийся рот, ничего не понимающие глаза и руку, которой он пытался прикрыться. Череп барона от удара раскололся, как зрелый арбуз. Барон умер мгновенно, так и не успев ничего понять. Спешившись, я перепрыгнул через трупы его телохранителей со стрелами в груди. Удивляться мне было некогда, да и нечему. Отличная работа, Шах!

Я уже подбегал к серому, когда он, развернувшись в мою сторону, попытался остановить меня взглядом.

— Держи удар, вонючка!

Ещё один удар булавой, и монах свалйлря серым пыльным мешком на помост. На сером сукне капюшона стало проступать большое тёмное пятно. Не теряя времени, я резко развернулся к своим возможным противникам, держа булаву над головой.

В азарте боя я крикнул:

— Ну что, лохи?! Попали под конкретный разбор?! Хана вам пришла!

Рыцарь, стоявший на помосте, уже достал меч и двинулся на меня, крича:

— Рубите!..

Но не договорил. Это и понятно: трудно разговаривать со стрелой в горле. Почти одновременно со стрелой, посланной Шахом, на верхнюю ступеньку помоста влетел Ваня с мечами в руках. Если и было у кого желание поднять меня на копья или рубануть мечом, то оно мгновенно исчезло. Умеет наш северный вождь одним своим видом внушить уважение и охладить пыл противников.

Когда мой боевой пыл угас и я мог контролировать себя, я понял, что стою на помосте один перед большой толпой. Лица людей были напряжены, их глаза смотрели так, будто о чём-то спрашивали. Что меня особенно поразило, так это полная тишина. «Почему они молча смотрят на меня? Они должны радоваться или негодовать! Они чего-то хотят от меня? Но чего?»

Я растерялся, не зная, на что решиться. «Прыгнуть с помоста и убежать? А как же мальчишки?»

Пока я в замешательстве пытался найти выход, до моего слуха стало доходить, что толпа тихо и неуверенно повторяет слова:

— Хана, хана.

Сейчас я мог только удивляться, но даже удивляться было некогда. Меня захватил водоворот событий, мне пришлось подчиниться ему, ничего не соображая в происходящем.

Толпа всё громче начала кричать:

— Хана, хана!

«С чего это они завелись? — уже раздражённо подумал я. — Пора бы мне слезать с этого помоста. Что я тут натворил, интересно?»

Не успел я сделать и шага, как вдруг от стражников отделился один, видимо офицер, и направился к помосту.

«Сейчас что-то будет. Но просто так я не сдамся!» — зло подумал я и покрепче сжал рукоять булавы.

Офицер, подойдя к телу барона, нагнулся над ним и вытащил у него из-за пояса кинжал. Потом снял с него цепь и стащил с пальца перстень.

«Ну люди! Ещё труп не остыл, а он его уже грабит. И главное, без всякого стеснения, прямо на глазах у всей толпы», — с некоторым удивлением подумал я.

Но я оказался не прав, вернее, не совсем прав. Обобрать он его обобрал, но… принёс награбленное мне. Поднимаясь по ступеням, очень осторожно обошёл Ваню и опустился около меня на одно колено. Потом он протянул мне кинжал рукояткой вперёд. Я мало что понимал в происходящем и с подозрением уставился на него.

— Хана! — ревел народ.

— Хана? — спросил офицер.

Совершенно автоматически я сказал то, что от меня требовали:

— Хана!

И взял протянутый кинжал. Вся толпа колыхнулась в едином порыве. Крики и вопли вырвались из сотен глоток. Люди замахали кулаками, запрыгали, кое-кто бросился топтать труп барона. Стражники хором принялись реветь какой-то клич. Наёмники достали мечи и стали бить ими о щиты. Офицер, поднявшись с колена, надел мне на шею цепь и протянул перстень. Не задумываясь, я его взял и надел на палец. Народ приходил во всё большее неистовство. Полетели вверх шапки, некоторые, взявшись за руки, принялись плясать. Этот шум и неистовство привели меня в полное замешательство.

В голове крутилась одна мысль: «Что я наделал?»

Устав смотреть на бесившуюся толпу, я бросил взгляд по сторонам. И тут же увидел несчастных мальчишек. «Как же я про вас забыл, ребята?!» Я только открыл рот, как офицер, смотревший на меня, понятливо кивнул:

— Слушаюсь, господин барон! — Потом, развернувшись, бросил палачу: — Снять с них петли и развязать!

Приказ тотчас же был исполнен. До меня как сквозь туман дошли слова офицера.

«Не понял, кто тут «господин барон»? Я, что ли? Каким образом?»

Но всё происходившее вокруг меня подтверждало, что это правда. Приветственные крики толпы, подчинение офицера стражи — всё это говорило об одном: я стал бароном.

«Так, на шею мне повесили цепь барона. Значит, теперь я барон? Король умер, да здравствует король! Господин барон Михаил Кузнецов. Не так. На местном языке это должно звучать так: «Мих де Кузнец». Звучит? Звучит, но по-дурацки».

Глава 2 МАЛЬЧИШКИ

Тут ко мне подвели мальчишек. Они начали лепетать какие-то слова благодарности и что-то объяснять, но из-за шума, стоявшего вокруг, и моего сумеречного состояния я почти их не слышал. А тут ещё стража притащила из замка четырёх человек и бросила их передо мной на колени.

Офицер стражи бодро доложил:

— Этот толстый — управляющий замком. Эти трое, господин барон, подручные Дюка. Все они садисты и убийцы. Остальных ищем. Их будем пытать или сразу на виселицу?

— Э-э… Я их первый раз в жизни вижу, — потрясённо сказал я, не успевая мыслью за быстро идущими событиями.

«Ну гады они, гады. Но нельзя же так сразу на виселицу. Разобраться надо. В тюрьму их посадить. Следствие проведём. И так сколько трупов вокруг.

А сам? Кто барона с монахом булавой по голове тюкнул? А про справедливый суд даже и не подумал. Нехорошо как-то получается, совестливый ты наш».

Внимая голосу совести, я одновременно пытался разобраться в ситуации, чтобы прийти к какому-нибудь решению.

Вдруг у меня над ухом раздался громкий и уверенный голос Шаха. Оказывается, он уже стоял рядом со мной, на помосте.

— Народ! Они достойны виселицы?

Казалось, в этом шуме он не должен был услышать даже самого себя. А вот на тебе! После слов Шаха наступило мгновенное молчание, потом с удвоенной силой народ начал выкрикивать:

— Смерть им! На виселицу! Пусть идут в ад! Офицер стражи посмотрел на меня. Я растерянно кивнул. Офицер приказал солдатам оттеснить толпу от помоста Когда это было выполнено, он кивнул палачу.

Толпа замерла. Глаза всех, казалось, были прикованы к помосту. Один я старался не смотреть на виселицу, где уже бились в судорогах повешенные, и успокаивал себя мыслью, что это происходит волей судьбы, а не моей. Когда казнь закончилась, толпа громко, но вразнобой закричала:

— Да здравствует наш господин! Многие лета господину барону!

Если я правильно понял, то они ждут моей речи.

«Господи, да я же не могу говорить, когда кругом много людей! Язык к горлу прилипает, все слова куда-то теряются. Да и что им сказать? Что-то надо придумать! А, ладно, скажу, что я буду править ими справедливо и мудро. Для начала хватит».

Я поднял руку. Толпа мгновенно умолкла. Но говорить мне не дали, со сторожевой башни прозвучал рог. Грозно прозвучал, по-боевому. Люди начали разбегаться. Сначала медленно, потом всё быстрее толпа мчалась в замок, под защиту стен, по подвесному мосту, чуть ли не сметая караульных. Место возле помоста мгновенно расчистилось.

Никто больше не кричал и ничего от меня не требовал. Это было главным для меня сейчас. А то, что они сбежали, меня не волновало. Сейчас я просто был рад, что не надо произносить речь и можно немного расслабиться. Поэтому я спокойно наблюдал за тем, что вокруг меня происходит, тем более что всё было подготовлено заранее.

Офицер стражи отдал приказ, и стражники двумя плотными линиями, с копьями наперевес выстроились перед помостом. Конные воины разделились, выстроившись двумя отрядами с обеих сторон помоста. Все знали, что надо делать, кроме меня. У меня над головой послышался какой-то грохот. Я поднял голову. Это заряжались катапульты на смотровой площадке.

Похоже на военные действия…

«Война? Но я её не объявлял! Кто мне всё объяснит?»

Я поискал глазами офицера, но тот уже стоял впереди стражников. Со мной на помосте остались мои соратники, Катрин и мальчишки. Все напряжённо смотрели на дорогу.

«Ну и что там такого интересного? Ага, клубы пыли. А в них несётся вооружённый отряд. Кто-то заказывал штурм замка? Сейчас он его получит. Эй, вы! Вы слышите меня?! Заказ отменяется!

Это несправедливо. Только заимел собственный замок, как его тут же пришли отнимать. Не отдам игрушку, не наигрался ещё! — Чувство собственника уже поселилось в моей душе. — Война так война! Но свой замок я так просто не отдам!»

Но у воинов, скачущих сюда, похоже, имелось на этот счёт своё мнение. Отряд приближался, разворачиваясь в боевой порядок. Всадники остановились, не доезжая до помоста метров пятьдесят. Отряд насчитывал не менее ста хорошо вооружённых воинов. Из первого ряда вылетел рыцарь и поскакал к нам. Что он собирается нам сказать? На всём скаку остановив коня перед линией стражников, он стал поводить головой, будто искал кого-то. Потом стал внимательно осматривать нашу компанию.

«Ну, это уже совсем невежливо. А где ваше «здравствуйте»? Мы что, экспонаты в музее? А он посетитель, усиленно ищущий табличку, на которой было бы написано, что сия композиция обозначает».

Тут у меня из-за спины выскочил один из мальчишек. Только я хотел ему объяснить, что нечего лезть вперёд, когда взрослые дяди беседуют, как он крикнул:

— Я здесь! Со мной ничего не случилось! Меня спас этот воин!

И показал рукой на меня. Рыцарь, похоже, совсем растерялся. Он снял шлем и вытер пот со лба. На его лице был гигантский знак вопроса.

Наконец он собрал остатки своих разбежавшихся мыслей и выдавил из себя:

— Где барон?

Офицер стражи, сделав шаг вперёд, показал на меня рукой и сказал:

— Вот господин барон!

При взгляде на меня лицо рыцаря налилось кровью, выпученные глаза и отвисшая челюсть дополняли картину. Тут уж я испугался, как бы бравого рыцаря не хватил удар.

Ещё раз тупо оглядев нас, он каким-то отрешённым голосом сказал:

— Я передам господину графу, что вы живы, господин Эрлих.

С этими словами он надел свой шлем, развернул коня и поскакал к отряду. Не успел он доскакать до места, как ему навстречу выехали два всадника. Тут же начался оживлённый диалог. При этом беседующие то и дело оглядывались в нашу сторону и показывали руками в нашем направлении.

Пока всё это продолжалось, я спросил мальчишку:

— Ты кто такой?

— Я же вам рассказывал, господин барон, — удивлённо сказал он.

— А ты ещё раз, быстро и с чувством — стараясь говорить спокойно, попросил я его.

— Я сын графа, Эрлих фон Мец. Наше графство соседствует с землями барона, то есть уже с вашими землями. Сегодня рано утром мы выехали на охоту. Я, мой паж и сын капитана нашей дружины. С нами были егеря, слуги и охрана. Увлёкшись, мы оторвались от охраны и попали в засаду. Видно, кто-то из слуг, польстившись на деньги, предал нас, рассказав, где и когда мы будем охотиться. Лес стоит на границе наших владений. Попасть в него незаметно людям барона не составило труда. Когда мы, увлёкшись погоней, выскочили на большую поляну, на нас набросились люди барона. Что мы могли сделать против двух десятков воинов? Нас схватили, связали и привезли в замок. Когда нас притащили к барону, он заявил мне: «Пусть твой отец выбирает: или графство, или ты. А то у меня земель маловато, разгуляться негде». Помост с виселицами был приготовлен как приманка для моего отца, и это получилось. Если бы не вы, господин барон, сейчас бы кипела жестокая битва. Кто победил бы, я не знаю, но, скорее всего, бывший барон. Вы не только, господин барон, спасли мне жизнь, но и сохранили нам наши земли и нашу честь. Если бы отец согласился отдать наши земли в обмен на мою жизнь, то наш родовой замок попал бы в руки к бывшему барону. Ещё раз примите мою искреннюю признательность. Мой отец и я будем считать себя вашими должниками, пока не сможем ответить вам тем же, то есть спасти вашу жизнь. — Несмотря на волнение, рассказ был подробен и чёток.

Не успел юный граф закончить, как «военный совет», похоже, пришёл к какому-то решению. Граф с десятью всадниками в качестве свиты поскакал к нам. Остальные войска, сохранив боевой порядок, наблюдали за развитием событий.

Тут я подумал: зачем мне объясняться с графом — пусть сын сам всё объяснит отцу. Тем более что я не был до конца уверен, что смогу толково объяснить происходящее здесь. Развернув мальчика лицом к графу, я слегка подтолкнул его и сказал:

— Беги, встречай отца.

Эрлих, переживший за эти несколько часов всю гамму человеческих чувств — от ужаса до восторга, — полетел к отцу как на крыльях. Скакавший впереди маленького отряда граф птицей слетел с коня и прижал к груди своего сына. Эрлих, переполненный обуревавшими его чувствами, не переставая что-то говорил, а граф его слушал, не перебивая, только изредка гладя по голове. Я только хотел расчувствоваться при виде трогательной сцены, как перед линией стражников соскочил с коня ещё один всадник. Он неторопливо снял шлем, и я увидел лицо воина-ветерана. Седая грива волос, шрам, пересекающий щёку, сломанный нос и пронзительный взгляд серых глаз. Не хотел бы я с таким встретиться на поле битвы! От него не дождёшься пощады.

У меня за спиной раздался робкий мальчишеский голос:

— С вашего разрешения, господин барон, это мой отец.

— Чего же ты ждёшь? Конечно, беги. И второго тоже захвати, — отеческим тоном заявил я.

Мальчишки стремглав помчались. Воин слегка обнял своего сына, что-то сказал ему вполголоса и подтолкнул его в направлении отряда. Потом он пошёл прямо на стражников, приближаясь к помосту. По приказу офицера стража расступилась. Он ступил на помост, по-хозяйски оглядев всех и всё. Сначала внимательно оглядел трупы, потом в упор стал рассматривать нас. Тут на помост поднялись граф с сыном. Граф рассыпался в благодарностях, ему вторил седой воин, правда, намного суше и короче.

Граф, немного успокоившись, спросил нас:

— Кто вы, славные воины, спасшие наших детей? Тут я возьми и ляпни:

— Мы трое? Герои районного масштаба! Как пионеры, всегда готовы прийти на помощь!

Ошалев от всего, что свалилось на мою голову, я решил шуткой разрядить напряжение. Но получилось всё наоборот. Совсем позабыл, что нахожусь в Средневековье. Видно, не мой день сегодня! Слова были сказаны, и результат не замедлил сказаться.

Глава 3 РАЗБОРКИ

— Это вы — трое из легенды? Вы пришли в наш мир? — спросил граф дрогнувшим голосом.

Тут я почувствовал, что на нас скрестились взгляды всех окружающих. Атмосфера потихоньку стала накаляться. Похоже, слухи о нас прибыли быстрее нас самих.

— Да, это они, отец! — вскричал Эрлих, добавляя дров в костёр, который я разжёг. — На них не подействовал колдовской взгляд серого. Тот попытался заколдовать барона, но у него ничего не получилось. Барон выдержал его взгляд, а потом убил его.

Седой ветеран взглянул на меня с уважением.

— Вы трое — мужественная сила, железная воля и смелый ум. Вы спасёте мир от серого воинства. Вы, не родившиеся здесь, станете героями нашего мира, — процитировал слова из легенды Эрлих.

«Ну ты даёшь, начитанный наш! Такой интерпретации легенды я не читал даже на Станции. Хотя что тут удивительного: на этой планете, наверное, полтора десятка вариантов ходит», — подумал я.

Все смотрели на нас, а мы смотрели на них. Мы не знали, что сказать, а они не знали, что спросить. Ситуацию разрядил сын графа, заявив, что преклоняется перед людьми, которые пришли очистить мир от серой нечисти. Граф наконец освободился от замешательства и ещё раз заявил, что он и его люди всегда будут готовы прийти нам на выручку. Тут же он пригласил нас в свой в замок в гости. А если мы приедем к нему через две недели, то будем участвовать в качестве почётных гостей в малом турнире. Весь цвет рыцарства Вольных Земель будет чествовать нас.

— Почему «малый», а куда «большой» дели? — попробовал я снова пошутить.

И тут же мысленно отругал себя: «Туп я сегодня, как никогда! Не понимают они моих шуток. Не понимают! Пора бы тебе понять, где ты сейчас находишься! Думай, прежде чем говорить!»

Граф действительно не понял моей шутки. Приняв горделивую осанку, он ответил вполне серьёзно:

— В Вольных Землях проводится два турнира в год. Большой турнир проводится осенью — лучшие рыцари показывают своё воинское умение. А на малом турнире помимо известных рыцарей разрешается выступать молодёжи. Вот этим они и отличаются. В этом году малый турнир проводится у меня. — С гордостью в голосе граф закончил свою короткую речь и неожиданно спросил:

— Барон, не нужна ли вам помощь?

При этом он выразительно посмотрел в сторону наёмников.

«Да-а, он меня озадачил. Если ночью этим головорезам захочется перерезать наши глотки в память о бароне, нам трудно придётся. Пусть Ваня даёт ответ, он у нас главный военный консультант», — подумал я и вопросительно посмотрел на Ваню.

Ваня будто ждал моего вопроса и, не задумываясь, сказал:

— Нам понадобится тридцать-сорок человек с офицером. Через пару дней, когда разберёмся с наёмниками, мы отпустим их.

Раз получилось стать бароном, надо вести себя соответственно. Собрав свои скудные познания о жизни светского общества, я спросил:

— Надеюсь, мы не затрудним вас этой просьбой, граф?

— Нет, что вы, барон. Роланд! — обратился он к седому воину. — Останетесь здесь. Возьмите с собой сорок солдат. Поможете господину барону навести здесь порядок.

— Слушаюсь, господин граф! — ответил ветеран и отправился за людьми.

— А теперь, господин барон, я с вами прощаюсь. Очень надеюсь увидеть вас через две недели в своём замке. Ещё раз благодарю вас за то, что вы для нас сделали. — С этими словами граф вскочил на лошадь.

— Господин барон, приезжайте. Я буду вас ждать. — взволнованно сказал Эрлих, уже сидящий на лошади. Развернувшись, оба всадника поскакали. Спустя некоторое время отряд во главе с графом и мальчиками развернулся и скрылся из глаз.

Я смотрел на облако пыли, оставшееся на дороге после их отъезда, и думал: «Как хочется присесть, а ещё лучше прилечь. Ну и денёк выдался! Баронов я раньше не убивал, графских сынишек не спасал. Жил себе спокойно на одну зарплату. А тут все вместе! Когда всё это кончится?»

Мои невесёлые мысли перебил требовательный голос Роланда:

— Что будем делать, господин барон?

Я повернулся к офицеру и спросил устало:

— Что вы можете мне посоветовать?

— Я не знаю здешних людей, за исключением капитана городской стражи. — Он указал на офицера. — В отряде наёмников хорошие бойцы, но многие из них зверствовали вместе с бароном. С ними надо разбираться отдельно. А капитан, мой дальний родственник, всегда был неплохим человеком. Судя по слухам, доходящим до меня, он не изменился.

Он вопросительно посмотрел на меня, требуя окончательного решения.

— Значит, так. Вы с Ваней разбираетесь с наёмниками. А мы с Шахом займёмся остальным. — Я постарался придать своему голосу уверенность.

— Отдайте приказ дружине сами, господин барон. Нас они не послушают, — сказал Роланд.

— Эй, кто из вас старший? Подъезжай сюда! — закричал я наёмникам.

К помосту подъехал гигант с кислым лицом и не менее кислым голосом спросил:

— Что вы хотели?

— А где обращение «господин барон»? — спросил ветеран.

— Он ещё не заслужил такого обращения. Его выбрало местное быдло, а не мы! — нагло глядя мне в глаза, ответил наёмник.

Только успел он это сказать, как тут же слетел с лошади. Его шлем покатился по земле, гремя, будто пустая кастрюля. Ваня спокойно смотрел на сбитого им воина. Тот медленно поднялся, помотал головой, пытаясь быстрее прийти в себя. Потом бросил на нас быстрый взгляд. В его глазах, налившихся кровью, читались злоба и желание убивать.

Скривив губы, он сказал, как выплюнул:

— А меч кто-нибудь из вас умеет держать, мужичьё сиволапое?

Роланд попытался сделать шаг вперёд, но его остановила рука Вани. Он сам спустился со ступенек и встал перед наёмником. В следующее мгновение тот уже бросился на Ваню с обнажённым мечом. Но не на того напал! Наш северный вождь в очередной раз продемонстрировал свою силу и реакцию. Выхватив мечи, ударом одного он отбил лезвие наёмника с такой силой, что заставил того полностью раскрыться. Страшный удар второго клинка рассёк шею гиганта наискосок, практически отделив голову от тела. Не успело тело упасть, как народ, начавший потихоньку подтягиваться к помосту, снова кинулся врассыпную.

Только я успел подумать: «Ну всё! Проблема решена…» — как неожиданно два десятка наёмников, пустив коней вскачь, бросились на нас, на ходу доставая мечи. Отрешённые лица, пустые глаза и дикие крики:

— Смерть всем! Смерть!

Они скакали к помосту, вращая над головой мечами. Стражники по команде капитана развернулись, сомкнули ряды и выставили копья. Пропела тетива Шаха. Двое наёмников вылетели из сёдел со стрелами в горле. Наперерез им кинулись солдаты Роланда. Схватка была короткой и яростной. Первых всадников взяли на пики стражники, остальных порубили солдаты. Наёмники дрались с отчаянием людей, которым нечего терять, поэтому около десятка солдат и стражников погибло.

От отряда наёмников, оставшихся на месте, отделился воин и осторожно подъехал к помосту. Я встретил его злым и настороженным взглядом, пальцы судорожно сжали рукоять булавы. Под моим взглядом он нервно передёрнул плечами и опустил глаза.

— Господин барон, те люди, которые бросились на вас, наверное, сошли с ума. Нам самим непонятно, почему они напали на вас. Мы к этим делам непричастны и согласны присягнуть вам на верную службу. Он старался говорить спокойно, но голос его предательски дрожал.

Было понятно, почему он так трясётся. После недавней атаки мне нетрудно было послать его или кого другого на виселицу.

«Что их заставило наброситься на нас? Мстили за барона? Чепуха! Обычно наёмники дерутся только за деньги. А эти были какие-то странные. Их лица! Они ничего не выражали, они были совершенно пустые. В них не было ни ярости боя, ни страха за свою жизнь. Может, они накурились? Вряд ли. По-моему, эта планета не доросла ещё до наркотиков. Отложим эту загадку. Голова и так кругом идёт».

Отбросив эти мысли, я показал на Ваню и Роланда:

— Хорошо. С вами разберутся эти люди. Вы переходите в их распоряжение.

Наёмник угрюмо кивнул головой и отъехал Я жестом подозвал капитана стражи:

— Давайте знакомиться. — Наконец я смог рассмотреть человека, который помог мне стать бароном. Прямой и жёсткий взгляд его серо-стальных глаз говорил, что этот человек был уверен в себе. Одновременно он говорил о честности и открытости души.

— Моё имя Рекорд, господин барон. Капитан замковой стражи, — голос соответствовал его облику, такой же грубоватый и уверенный.

— Вот что, капитан, проводите меня в какую-нибудь в комнату, где я мог бы отдохнуть, а по пути расскажете об обстановке в замке.

Проведя меня до спальни бывшего барона, капитан откланялся, и они с Шахом ушли. Тот ещё по дороге сюда попросил капитана обеспечить комнатой девушку, с которой мы приехали. Уходя, Шах сказал мне:

— Отдыхай. Я вместе с капитаном разберусь с делами.

Дверь захлопнулась, и я остался один. Я почувствовал облегчение, но напряжение последних часов давало о себе знать, не позволяя полностью расслабиться. Сев в кресло и надеясь заснуть, вдруг почувствовал, что не могу этого сделать. У меня в голове стали проплывать картинки последних событий. Сначала я увидел наполненные ужасом глаза мальчишек, потом тела повешенных. Меня потихоньку стала бить дрожь. Моё напряжённое состояние искало выхода. Открыв глаза, я резко вскочил, оттолкнув кресло.

Вдруг неожиданно распахнулась дверь, и в комнату ворвался серый слуга.

С криком «Умри!» и с кинжалом в руке он понёсся на меня. Его голос вибрировал от дикой злобы.

Сейчас, когда нервы были на взводе и я не владел собой, меня спасли навыки рукопашного боя. Мышцы, получив приказ, быстро отреагировали на создавшуюся ситуацию. Отпрыгнув с линии удара, я отбил руку с кинжалом в сторону, а другой нанёс резкий и точный удар в горло. Будучи в боевом трансе, я не смог сдержать силы удара. В горле у него что-то булькнуло, и он упал замертво. Отпрыгнув в сторону, я посмотрел на распахнутую дверь, но там больше никого не было. Теперь я почувствовал себя лучше, напряжение, которое давило на меня, исчезло. Не зря говорят: клин клином вышибают. Равнодушно обойдя тело, я осторожно выглянул в открытую дверь. Двое стражников, стоящих у двери, выглядели так, будто только что проснулись.

Ясно, почему он сумел попасть ко мне. Гипнотический взгляд.

«Интересно, почему он не пытался попробовать на мне этот взгляд? Значит, он уже знал, кто я такой. А откуда? Он что, телеграмму по почте получил или ему по мобильнику позвонили? Значит, у них есть более совершенная связь. А может, в замке находится филиал Серого ордена? Как это я раньше не поинтересовался у капитана?! Тогда их тут должно быть много. Надо быстро поднимать тревогу».

Я снова выглянул в дверь и спросил стражника:

— Воин, где я могу найти капитана?

— У господина барона в спальне, над кроватью, есть шнур для вызова слуг, — вытянувшись, ответил тот. По его лицу было видно, что он ничего не знает о случившемся только что.

Я вернулся в комнату, нашёл шнур и дёрнул за него. Потом достал арбалет, зарядил его и положил на стол. Теперь мне осталось только ждать.

Я огляделся. Комната была большая. Свет проникал сквозь два узких окна. Между окнами стоял массивный деревянный стол и три кресла. Рядом со мной гигантская кровать с балдахином. На её необъятной поверхности лежало четыре подушки. Из-под грязного одеяла выглядывала не менее грязная простыня. Вот уж действительно «свиное рыло». Он, наверное, не раздеваясь, в грязных сапогах спал под этим одеялом. Запах, шедший от кровати, подтверждал это. В противоположную стену был вделан большой камин. Рядом с ним стояло два кресла. По стенам спальни висели факелы в железных обручах. Полы были устланы грубыми циновками. Стены были увешаны гобеленами. Краски на них, правда, сильно потускнели от времени и копоти, но хоть какое-то украшение. Не успел я закончить беглый осмотр комнаты, как в дверь осторожно постучали.

— Войдите! — крикнул я, положив руку на арбалет.

Вошли трое. Первый был мордастый мужик, довольно плечистый, с хитрыми масляными глазками. На шее у него на просмолённой верёвке болтался здоровенный ключ. Двое других были обычными слугами. Согнутые спины и глаза в землю.

Мордастый, низко поклонившись, представился:

— Господин барон, я ваш старший слуга и ключник. Руковожу слугами и наблюдаю за кладовыми. Господин барон, я много чего знаю, я вам пригожусь. Только не губите меня! У меня жена и дети! Пожалейте маленьких детушек!

Начало его речи я понял, но конец — это бред какой-то. Пока я собирался с мыслями, он вдруг упал на колени и стал вылизывать мои сапоги. Тут я вообще перестал понимать что-либо.

За дверью послышался топот, дверь распахнулась, и в комнату ворвался Шах. У порога остался капитан с четырьмя стражниками. Шах сразу обратил внимание на труп серого.

— Их в замке было не менее десятка, — с ходу сообщил он мне. — Говорят, у них какая-то тайная комната есть. Кроме двоих, которых ты положил, были зарублены ещё пятеро серых. Остальные куда-то исчезли. Помолчав немного, продолжил: — Ваня с Роландом разбираются с наёмниками. Двоих уже вздёрнули. Двенадцать получили расчёт и уезжают из замка. Этот тоже пойдёт на виселицу. Взять его.

Он показал рукой на ключника. Тот завыл противным тонким голосом и стал хвататься за мои сапоги. Капитан смотрел на меня. Я обречено кивнул головой. Стражники, заломив руки ключнику, утащили его.

— Теперь всё? — вымоченным голосом спросил я.

— Пока всё, — подчеркнул Шах. — Ну, я пойду, ещё много дел. И он исчез за дверью.

— Господин барон, — услышал я голос капитана. — Я удвоил вашу стражу у двери. И ещё здесь есть засов. «Разрешите идти?

— Идите. — Я посмотрел на согнутые спины слуг. — А вы чего здесь торчите?

— Господин барон звонил. Спины согнулись ещё ниже.

— И чего это я хотел? — подумал я вслух. — Вот чего я хотел. Сменить постель. Раз. Принести тёплой воды. Два. Еды и хорошего вина. Три. Убрать труп. Четыре. Идите.

Глава 4 ТАЙНАЯ КОМНАТА

Спустя два часа я, чистый и сытый, сидел за столом и пил вино. За окнами спускался вечер. Пахло свежескошенной травой. Всё это вместе давало ощущение лёгкой расслабленности. Самое время помечтать.

«Я нахожусь на этой планете два с половиной месяца. А какой прогресс: из инженеров и сразу в бароны! Я горжусь собой. То не имел собственного угла — сейчас владею целым замком. Мой собственный замок. Да что там замок, целое баронство! Я буду править. Как звучит! Красиво и со вкусом. Чёрт возьми! Мне приятно слышать, как мне говорят «господин барон» и кланяются.

Собственная маленькая армия есть, правда урезанная наполовину. Не беда, новых солдат наберём. Тюрьма есть, собственный палач. Во-во, палач. Стража, привести сюда моего начальника отдела! Так, на колени его. Почему в этом месяце премии не было?

Что ты говоришь? В следующем месяце двойную начислят? А зачем мне в следующем, я в этом хочу получить! Палач, отруби ему голову! У нового начальника, надеюсь, проблем с деньгами не будет. Как у нас раньше говорили: «Нет человека — нет проблем». Ну что ты плачешь? Это быстро, тюк, и всё. Ты даже не успеешь испугаться. Всё равно не хочешь? Я всегда был добрым и отзывчивым человеком и поэтому пойду тебе навстречу. Тебе не будут рубить голову. Палач, повесь его!»

Передёрнув плечами от избытка чувств, я почувствовал тяжесть цепи. Стащил её с шеи и принялся рассматривать. Тут золота на килограмм, да ещё драгоценные камни вкраплены. Стал рассматривать перстень. Ничего особенного, золотая печатка с баронским гербом. Как я понимаю, употребляется вместо подписи. Очередь дошла до кинжала. Но рассмотреть внимательно его не удалось. Мои исследования прервал стук в дверь. Я встал и отодвинул засов.

В комнату ввалились мои товарищи, а за ними осторожно вошли офицеры.

«Сейчас узнаем, как дела в нашем баронстве. Пора начинать совещание, раз все в сборе».

Я дал им время сесть в кресла, потом спросил:

— Ну что, начнём?

Все посмотрели на меня.

— Как там Катрин, Шах? — бодрым голосом начал я.

— Всё хорошо, Миша. Капитан определил её в покои бывшей баронессы. Теперь она занята примеркой платьев. Сейчас к ней и не подходи. Теперь к делу. Серых нигде не нашли, как сквозь землю провалились. Тайную комнату тоже. Но поиски продолжаются.

Трупы наёмников и подручных барона развешаны на стене замка для устрашения. Бывший барон там же. Чтобы все знали, что собой представляет новый властелин этих земель. Со всем остальным будем разбираться завтра, — таким же бодрым голосом доложил Шах.

«Если завтра будут такие же разборки, то вокруг замка придётся возводить ещё одну стену. Этой стены нам, похоже, надолго не хватит. Да и не мешало бы узнать, как обстоят дела с виселицами. Запас на складе есть? А то в самый разгар работы — раз, и кончились виселицы. Что тогда делать? Наверное, у соседей придётся занимать. Граф же пообещал, что поможет в любом деле. Ну и юмор у меня стал, чёрный

Отбросив не соответствующие моменту мысли, я обратился к Ване:

— Что у тебя?

— Пятерых вздёрнули. Двенадцать наёмников убрались из замка, — равнодушно доложил тот. Он говорил так, словно речь шла о морковке, а не о людях.

— Разрешите, господин барон, — раздался в меру почтительный голос седого ветерана.

— Говорите, Роланд, — я кивнул ему.

— Вашей дружине нужен хороший офицер. Такой, который смог бы выбить дурь из их голов, — отчеканил он.

— А где найти хорошего офицера? Я человек новый в этих местах и пока ещё не разобрался в местных людях. Вы не пойдёте ко мне? — Я попробовал его прощупать.

— Мне и у графа неплохо, — не совсем уверенно сказал он.

Уловив его сомнение, я спросил его прямо:

— А если бы граф дал согласие, вы бы пошли?

— Не знаю. Надо подумать. — Сомнения в его голосе исчезли, слова звучали уверенно и чётко. Похоже, он принял моё приглашение.

Я повернул голову к капитану:

— А вы, Рекорд, что скажете? Встретив его прямой взгляд, я понял: этот человек ничего скрывать не будет.

— К сожалению, я капитан городской стражи и знаю только общее расположение комнат замка. Обо всех потайных комнатах знали только барон и несколько его доверенных людей. Но, к сожалению, все они болтаются в петле. Кое-кого нужно было бы отправить на дыбу. К сожалению, дело уже сделано. Мои люди сейчас опрашивают слуг. Но они очень запуганы, боятся всего. От них трудно что-то узнать. Но попробуем. Сегодня в ночь я удвою караулы. Жаль, у меня осталось мало людей. Не мешало бы ещё десяток. — Голос его прозвучал устало.

— Возьмите моих людей, Рекорд, — предложил Роланд.

— Вот за это спасибо. Теперь я смогу дать своим людям немного поспать, — ответил капитан.

— На этом все? Тогда совещание заканчиваем, — сказал я.

Когда офицеры ушли и мы остались втроём, соратники вопросительно посмотрели на меня. Я отлично понял их взгляды. Всё дело в том, что они поклялись найти могилу, а я такой клятвы не давал. Они об этом прекрасно знали.

Затягивать паузу я не стал и, не дожидаясь вопроса, начал первым:

— Знаю, о чём вы хотите спросить. Останусь ли я здесь? Говорю вам прямо — нет! Баронство не для меня. Не спорю, интересно побыть бароном. Покомандовать людьми. Собственные слуги, замок. Личный палач. У меня этого никогда не было! Я только об этом читал… Э-э… Как вам объяснить? Мне это интересно, как ребёнку новая игрушка. Не больше!

На самом деле я никогда не любил власть. Да и посылать на виселицу не в моём вкусе. Мне не нужна эта власть!

В свои слова я постарался вложить максимум убеждённости. Я не хотел, чтобы у них осталось хоть малейшее сомнение относительно моих намерений. Судя по посветлевшим лицам, у меня это получилось.

— С вашей помощью я стал бароном. Так что если вас это устраивает, то считайте, что баронами мы стали все трое. Давайте за это знаменательное событие выпьем. Не знаю, как вам, но мне не каждый день доводится становиться бароном. — Опрокинув стакан, я продолжил: — Ну что, теперь всё встало на свои места. Мы продолжим поиски могилы. Только там конец путешествия. Нашего путешествия.

Молча подождал, вдруг будут какие-нибудь вопросы или возражения. Ребята удовлетворённо молчали, потихоньку потягивая вино.

Тут я вспомнил, что хотел спросить:

— Кто-нибудь мне объяснит: как получилось, что я стал бароном?

— Я кое-что узнал, господин барон, — шутливо произнёс Шах. — Слово «хана» передаёт преемнику баронский титул и земли. Например, стареющий отец передаёт баронство сыну, при этом он слегка бьёт его и говорит: «Хана». Потом передаёт ему цепь, кинжал и печатку. Откуда взялся этот обряд, никто не знает. Получить баронство может только дворянин. Всех своих родственников и дворян своей свиты покойный барон уже давно отправил на кладбище. Местное население запугал до смерти. Окружил себя телохранителями. Но смерть его всё равно нашла. От судьбы не уйдёшь.

Закончив на такой мрачной ноте свой рассказ, он вдруг улыбнулся. Зуб даю, что последняя фраза касалась его и Катрин.

Тут снова раздался стук в дверь.

— Ночь на дворе, рабочий день у меня уже закончился. Бароны тоже люди. Имею я право на личную жизнь? — заныл я противным голосом.

Товарищи резко поднялись с кресел.

Ваня спросил:

— Ты кого-нибудь ждёшь?

— Нет! — помотал я головой, пытаясь стряхнуть хмель.

Шах осторожно подошёл к двери, отодвинул засов и встал за дверью, держа наготове метательный нож.

— Входите! — сказал он.

Дверь открылась, и на пороге который раз за сегодняшний день показался капитан.

— Господин барон, господа! Только сейчас мои люди обнаружили потайную комнату. Если желаете, можете пойти посмотреть. — Вид у капитана был очень уставший и какой-то напряжённый. — Очень странная комната. Там находится труп, — помолчав, тихо добавил он.

Сегодня был слишком богатый на трупы день, поэтому эти слова на меня совершенно не произвели впечатление.

«Одним больше, одним меньше — какая разница. День сегодня урожайный», — легко подумал я.

Моё внутреннее спокойствие основывалось на том, что я стал владельцем замка и считал, что все основные разборки закончились. Кроме того, я хорошо отдохнул и слегка выпил. Как у нас на Земле говорят, словил кайф!

— Может, останешься? — спросил меня Шах.

— Нет, пойду с вами.

Замок представлял собой лабиринт бесконечных коридоров, лестниц, залов и галерей.

«Чтобы изучить свои владения, понадобится не одна неделя», — с удовольствием подумал я. Впереди и сзади шли стражники, освещая дорогу факелами. Мы поднимались и опускались по крутым лестницам, проходили через залы и вскоре достигли подвала одной из башен Влажные стены, крысы, разбегающиеся из-под ног, колеблющиеся тени от факелов — все это вдруг стало навить на меня. Мне стало тревожно на душе, казалось, что впереди меня ждёт что-то страшное.

Я попытался подбодрить себя: «Это только нервы, парень. Хороший сон, и всё как рукой снимет!»

Но это мало помогало, теперь даже каменные стены давили на меня. Я шёл, еле сдерживая нервную дрожь Преодолев последние ступени крутой винтовой лестницы и распахнув тяжёлую железную дверь, мы оказались в полутёмном коридоре. Он освещался скудным светом факелов, которые держали трое стражников. За их спинами виднелся тёмный провал двери.

— Что там? — спросил я у ближайшего стражника, стараясь говорить как можно твёрже.

— Странная комната, господин барон, и страшная, дрожащим голосом произнёс воин.

От такого заявления мне стало не по себе и захотелось убежать отсюда подальше.

Ваня отодвинул стражников и подошёл к двери. Ударом ноги он распахнул её и вошёл.

Через минуту он вышел и махнул нам рукой:

— Идите сюда. Тут… Это надо увидеть. Я подошёл к двери, и мне в лицо ударил резкий, вонючий запах. Я пошатнулся. Меня подхватил Шах.

— Что с тобой? — Его глаза с тревогой смотрели на меня.

— Ничего, сейчас пройдёт. — Я прислонился к прохладной стене.

Пока приходил в себя, Шах зашёл в комнату. Я оторвался от стены, сделал два шага и остановился у порога. Аура зла настолько пропитала комнату, что, казалось, дышать здесь невозможно. Воздух исчез, остались только злоба и ненависть. Не успел я переступить порог комнаты, как меня опять передёрнуло. Ребята, увидев это, переглянулись.

— Миша, объясни, что с тобой? — потребовал Ваня.

— Да вы что, не чувствуете? Тут злом каждый камень пропитан. Неужели вы не чувствуете мерзкого запаха? — я посмотрел на них с недоумением.

— Неужели ты чувствуешь зло? — почти в один голос спросили они.

— Получается, чувствую, — ответил я.

В ответ получил уважительные взгляды, смешанные с лёгким страхом. Или мне это показалось?

Я решил осмотреться. Комната была без окон, освещалась только факелами. Настоящий каменный мешок. Стены, влажные на вид, отдавали плесенью и сыростью. Тут Ваня отошёл в сторону, и я увидел…

Сначала я остолбенел. Холодная волна страха сковала меня, скрутив мышцы живота и лишив мою голову сразу всех мыслей. Потом я резко развернулся и сделав попытку выбежать за дверь. Не успев добежать до порога, я' согнулся, и меня стало рвать. Меня мучительно выворачивало наизнанку.

Неожиданно в моё сознание пробился крик Вани:

— Кувшин холодной воды, и быстро!

В коридоре послышался топот сапог. Всё это время, пока не принесли кувшин с водой, я стоял, прислонившись лбом к влажной стенке. Потом влил в себя холодной воды. Сполоснув лицо, остаток воды вылил себе на голову. Только тогда я повернулся и осмелился посмотреть. Взглянул и снова закрыл глаза. Но это не помогло: страшное существо стояло у меня перед глазами. Я снова открыл глаза и, судорожно глотнув, подавил новый позыв рвоты.

В дальнем углу комнаты стояло кресло на колёсиках. Грубое деревянное кресло. В нём сидело страшное подобие человека. Руки, ноги, тело, как у нормального человека, но голова не человеческая. Она была раздутой, как большой воздушный шар. Я не знаю, как это было сделано, но человеческое лицо как бы растеклось по этому мерзкому пузырю. Сейчас оно выглядело жуткой размазанной маской. Глаза без век, слегка выпуклые, как у лягушки. Вместо рта какая-то щель. Господи! Какой кошмар!

Я снова отошёл и прижался лбом к стене. Постояв так немного, повернулся и более внимательно стал рассматривать монстра. Только сейчас я увидел, что у него перерезано горло. Это не сразу бросалось в глаза, так как голова была закреплена в жёстком положении широкими ремнями. А кровь впиталась в серую ткань балахона и почти не была заметна. На подлокотниках кресла были кожаные ремни, которые крепко захватывали руки этого монстра. Похоже на кресло для пыток, но не видно, чтобы над ним издевались. Его убили сразу, одним ударом. Рядом с креслом стояло корыто, наполненное каким-то варевом. В это варево была воткнута деревянная трубка, наверное, через неё его кормили этим варевом. Весь пол вокруг кресла был в нечистотах. Эта ужасная картина пугала и притягивала.

— Пойдёмте отсюда. Я больше не могу здесь находиться, сдавленным голосом сказал я.

Мои спутники, не сказавшие до этого ни слова, тут же направились к выходу.

Возвратившись в покои барона и закрыв на засов дверь, мы уселись в кресла. Наступило тягостное молчание. Совсем недавно, уютно сидя в кресле, я чувствовал себя спокойно и уверенно. А сейчас будто пронёсся чёрный пронизывающий ветер, выдувший тепло и уют и заполнивший мою душу сырой и липкой чернотой.

— Что вы думаете по поводу этой комнаты? — наконец выдавил из себя я. Они смотрели на меня, не понимая вопроса. — Ладно, спрошу по-другому. Почему в этой комнате находился монстр? — уже нетерпеливо спросил я.

Шах поднял на меня глаза и устало ответил:

— Миша, и так проблем хватает. Давай с ним потом разберёмся. Тем более он мёртвый.

— Хорошо. Потом так потом, — быстро согласился я.

Мне сейчас не хотелось ни думать, ни говорить на эту тему.

Глава 5 ЗАБОТЫ

Меня разбудил стук в дверь. Открыв глаза, я сначала не мог понять, где нахожусь. Потом всё разом нахлынуло на меня.

«Я — барон!»

Только успел так подумать, как стук повторился. Теперь он был громче и настойчивее.

— Кто там? — торопливо спросил я.

— Господин барон! Вас ждут! — послышался из-за двери голос Шаха.

«Ждут — подождут. Революция вчера закончилась. Теперь никакого пожара! Никаких подвигов! Только отдых! — так лениво я думал, открывая дверь.

Тут же вошёл Шах, прикрыв за собой дверь, подошёл к столу и уселся в кресло.

— Сегодня у господина барона тяжёлый день. С утра он будет принимать купцов. Позже придут старшины ремесленных цехов с поздравлениями и подарками. Потом надо будет принять присягу от замковой стражи и дружины. Если хватит времени, надо будет разобраться с казной и казначеем. Вечером ты даёшь пир. Остальные дела мы отложим на другие дни.

Ещё не расставшись со своими мечтами об отдыхе, я недоумённо посмотрел на Шаха.

— Ты что, шутишь? Признайся, что это шутка! — с испугом воскликнул я.

— Это не шутка. Всё это надо будет сделать сегодня. На завтра и последующие дни дел хватит. Надо будет разбираться с налогами и пошлинами. И с теми, кто их собирает. Тюрьма забита людьми. Со старостами деревень надо будет разобраться. Да и людей надо подбирать в замковую стражу и дружину. С кладовыми надо что-то решать. Там сам чёрт ногу сломит. И вот ещё. Надо назначить старшего слугу и ключника. Кстати…

Тут он запнулся, увидев мой дикий взгляд. Слушая его, я вдруг представил, как меня затягивает чёрное болото, состоящее из обязанностей, тревог, забот, просьб. Я тону в нём, а вокруг меня бегают люди, и вместо того, чтобы помочь, они ругают меня, что-то требуют, просят.

В голове молнией мелькнула мысль: «Бежать! Как можн-5 быстрее!»

— Всё, хватит! Слушать больше ничего не желаю! Сейчас одеваюсь, и бежим на конюшню. На лошадей, и вперёд! Где Ваня? Пусть собирается! Предупреди Катрин! — закричал я и кинулся одеваться.

— Стоп-стоп! Не так быстро! Мы не можем так просто взять и уехать. Если ты уедешь, сюда слетится стая стервятников, чтобы добыть баронскую корону или, в крайнем случае, урвать себе кусок. Будет война, и немалая. Из-за нашего бегства погибнут сотни, если не тысячи людей. — Его сухой и деловой тон отрезвил меня.

Я в растерянности уселся на кровать.

Шах ободряюще улыбнулся:

— Да не бойся ты так! Всё не так страшно. Будешь только сидеть в кресле и отдавать приказы. Набор в дружину и стражу возьмёт на себя Ваня. Я займусь налогами и пошлиной. С остальным постараемся справиться все вместе. Будешь следующий раз знать, как баронам головы разбивать!

— Кто ж знал, что так получится! — в сердцах воскликнул я.

— Получилось так получилось! Кстати, я не договорил. Тебе ещё надо будет выступить перед народом. Вот ещё что. По словам капитана, в городе есть пара-тройка отъявленных негодяев. Судить их надо будет публично, чтобы люди поняли, что кончились тёмные времена. Кстати, судей надо выбрать, прежних барон самих на виселицу отправил, — продолжил он спокойным голосом, но смешинки плясали в его глазах.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть его. Но он всё говорил и говорил, заваливая меня всё новыми обязанностями. Его слова приводили меня в совершеннейшее уныние. Я стиснул зубы, чтобы не начать ругаться, и, чтобы не слышать его, углубился в свои мысли.

«Всё, он меня добил окончательно. Это же надо было так влипнуть с этим баронством. В жизни себе не прощу!»

Всякие общественные поручения были для меня всю жизнь как кость в горле. А выступать с отчётом на собрании? Да лучше повеситься! С этим здесь никаких проблем. Палач свой, можно сказать, домашний.

Кто-то осторожно постучал в дверь. Я вздрогнул и открыл глаза.

— Здесь что, проходной двор или баронские покои? — Мой голос прозвучал раздражённо и зло.

Шах встал и открыл дверь. О-о, только не это! За дверью стояла толпа народа. Все низко поклонились. Несколько человек тут же убежали.

«Наверное, побежали сообщить всему народу, что их любимый повелитель проснулся. Или сообщить наёмным убийцам, что я сейчас выйду. Чтобы у тех было время смазать ядом стрелы. Чёрт возьми! Неплохой выход. Стрела в спину — и никакой ответственности. Ну что за мысли у меня! А всё он! Ну, Шах, погоди! Тоже мне, товарищ по оружию. Так расстроить…»

Не дав мне разобраться в своих мыслях и настроении, в комнату стал заходить народ.

Первым вошёл капитан замковой стражи вместе с человеком, которого я ещё не знал. Он представился. Теперь я знал, как выглядит казначей. Потом двое слуг осторожно втащили лоханку с тёплой водой, а ещё двое притащили ворох костюмов.

Оглядев всю эту толпу, я вопросительно посмотрел на капитана. Тот, правильно поняв мой взгляд, объяснил мне, что прежний барон любил по утрам доклады слушать. Я сказал, что если ничего нового нет, то он может возвращаться к своим обязанностям, и добавил, что это касается и казначея. Когда они ушли, Шах сказал мне, что через час я должен быть в приёмном зале — туда уже начали собираться купцы. Я сказал, что буду, и он ушёл. Двое слуг разложили костюмы покойного барона, и пришедший с ними портной стал подгонять их под меня.

Через час я сидел в приёмном зале и принимал купцов. Каждый из них представлялся самым честным купцом в округе. Глядя на них, трудно было поверить, что здесь собрались только честные купцы, а все нечестные живут и торгуют в других местах. Не успели уйти купцы, как пришли старшины ремесленных цехов. Посыпались жалобы на то, что они из-за высоких налогов совсем обнищали и живут впроголодь. Впрочем, округлые щёки и серебряные цепи на груди свидетельствовали о том, что умирать от голода они будут долго. Я выждал, когда иссякнет поток жалоб, а лица старшин примут выражение предельного внимания. Сделав серьёзное лицо, я тоном солидного государственного мужа, озабоченного исключительно процветанием собственных земель, рявкнул на весь зал:

— Работать больше надо! Прямо сейчас и принимайтесь! А теперь ноги в руки и вперёд!

Делегацию старшин будто кнутом стеганули. Какие доли секунды они пытались осмыслить мои слова. Когда же до них дошёл смысл сказанного, все они, судорожно кланяясь, быстро выскочили из зала.

С моей стороны это было откровенное хамство. Но что я им мог сказать? Я понятия не имел об их проблемах и не знал, как реагировать на их жалобы. Что они от меня хотят, если я лишь второй день работаю бароном?!

Тут мне в голову пришла мысль: «А нет ли в замке какого-нибудь пособия или краткого справочника под названием «1001 ответ, или Что надо знать начинающему барону». Надо заглянуть в местную библиотеку»,

В зал вошёл капитан Рекорд. Приблизившись, он сказал, что арестовано пять прислужников барона, и попросил у меня официального разрешения на проведение казни. Она должна будет состояться завтра на городской площади. Тут же была составлена соответствующая бумага. Оттиснув на мягком сургуче свою печатку, я вручил её капитану.

Подошло время обеда. Когда меня утром спросили, что я хочу на обед, я распорядился, чтобы ничего серьёзного не готовили. Просто наскоро перекушу в своей комнате.

Переступив порог комнаты, я остановился, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. Весь большой стол был уставлен блюдами с едой, графинами с вином и кувшинами с пивом. Рядом со столом стояли навытяжку трое слуг, и двое находились у меня за спиной.

«Безработица им тут не грозит, если пятеро обслуживают одного. А столто какой накрыли! Они что себе думают? У меня краткий обеденный перерыв! Мне ещё работать и работать! Я рассчитывал на миску похлёбки и кусок мяса. Всё здесь не как у людей». — Думать-то я так думал, но на стол смотрел с внутренним удовлетворением. Всё-таки что-то в этом есть! Не так ли, господин барон?

— Ну, давайте, что там у вас, — буркнул я, садясь за стол.

— Господин барон, всё, как вы просили. Сделали по-простому, по-походному. — Голос слуги звучал испуганно, — Что господин барон желает? Есть тушёная говядина, поросёнок с яблоками, пирог с олениной, индейка, запечённая в сметанном соусе, мясное рагу с овощами. Восемь сортов вина и три сорта пива. К великому нашему сожалению, мы ещё не знаем вкусов господина барона. На десерт есть два вида пирога, яблочный и вишнёвый. Есть ещё ванильная сдоба со взбитыми сливками и шоколадный торт. Господин барон, надеюсь, извинит нас сегодня. Когда он в следующий раз… — голос прозвучал заискивающе.

Его глаза пытались поймать мой взгляд, чтобы понять, в каком настроении господин барон. Я не слушал, что он говорит, и даже не видел его. Я весь ушёл в себя, в свои воспоминания.

«Где ты, моя столовая? Сейчас бы выстроить в шеренгу весь рабочий состав столовой и показать, чем людей кормить надо. Нет, не так. Я бы покормил с недельку главного палача и его подручных вашим гуляшом да борщом. Потом показал бы им на вас и сказал: «Вот ваши кормильцы». Представляю, какой бы они из вас гуляш сделали. Хотя нет, не продержались бы палачи на этой еде неделю. Три дня максимум, и то пришлось бы их по инвалидности списывать».

Слуга истолковал мою задумчивость как недовольство и стал осторожно пятиться, бормоча:

— Господин барон, не будьте так строги к своему слуге…

Выражение его лица говорило о том, что он рассчитывал как минимум на виселицу.

— Всё, хватит разговоров. Есть хочу. Прежде всего я попробую это, потом — то, — перебил я его.

С этими словами я приступил к еде.

Насытившись, я долго не мог вылезти из-за стола.

«Если я ещё неделю посижу на таком походном пайке, то у меня вырастет второй подбородок». — Эта мысль заставила меня оторваться от стола и отправиться принимать присягу.

Ближе к вечеру я со своими спутниками попал в свою сокровищницу. Расположена она была в подвале, за двойными дверями и усиленно охранялась. Переступив порог, мы вошли в довольно большую комнату, хорошо освещённую. Факелов горело не менее десятка.

Сундуки, стоявшие в ней, занимали полкомнаты и были разделены на две группы. Их было около двух десятков. Тут же стоял стол, заваленный свитками, кресло и широкая скамейка.

Казначей оказался далеко не таким простым человеком, каким казался на первый взгляд. Чёрная просторная одежда и чернильница у пояса придавали ему вид чиновника из магистрата, но по уму он превосходил весь магистрат в целом. Этот человек держал в голове имена всех купцов, которые торговали здесь или проезжали мимо с караванами. Знал, кто чем торгует и с кого какую пошлину надо брать. Он по- мнил всех сборщиков налогов, знал размеры и виды налогов. Знал, у кого какое состояние, кто ворует, а кто ещё только начинает воровать. Короче, знал всё и про всех.

Я спросил его, откуда у него всё эти сведения. Оказывается, на него работает целая армия доносчиков.

«Средневековый промышленный шпионаж. Взятки и подкуп чиновников. Чёрный нал. Да, всё как у нас. Стоило так далеко забираться. Нет, вообще-то стоило. Бароном на Земле мне ну никак не светило быть».

— А что в сундуках? — поинтересовался я.

— В двенадцати сундуках находятся меха, ткани, а также посуда, сделанная из золота и серебра. В этих трёх больших лежат доспехи и оружие, инкрустированные драгоценными металлами. В маленьких сундучках лежат драгоценные камни и золотые монеты. В этом, крайнем, находятся женские украшения. В каждом сундуке лежит опись того, что там хранится. Каждый день я вношу дополнения.

Он объяснял спокойным суховатым тоном. Похоже, это был единственный человек, которому я не внушал трепета. Или он хорошо умел себя держать в руках.

— Значит, в ближайшее время я от голода не умру? спросил я его.

— Ещё два таких года, и господин барон сможет купить себе второе баронство, если вам мало будет этих земель, — вполне серьёзно ответил он.

В конце своего первого рабочего дня я сидел у себя в спальне, вытянув уставшие ноги.

Мысли были такие же тяжёлые и уставшие.

«Пришлось сегодня поработать. Ещё две недели такой работы, и я озверею. Начну вешать всех подряд. Ох и тяжела ты, баронская доля!»

Тут вошёл Шах.

— Ты почему не одет? — бодро спросил он.

— А я что, по-твоему, раздет? — раздражённо бросил я.

— Брось свои шуточки. В пиршественном зале уже собираются гости. Именитые купцы, глава магистрата, старшины ремесленных цехов. Приехало несколько дворян, твоих соседей. Называют себя послами, а на самом деле настоящие лазутчики. Посидишь с этой тёплой компанией пару часиков, и на сегодня всё. — Не дав мне ничего сказать, он закричал:

— Эй, сюда!

Двое слуг внесли парадный костюм.

«А без меня никак нельзя? Ну заболел барон. Нет, ещё лучше: меня ранил наёмный убийца, и я лежу, истекая кровью. Нет, это точно не пойдёт. Знаю я местный народ. Сюда сразу прилетит толпа, чтобы добить меня. И самое главное, из чистого милосердия, чтобы господин барон не мучился». — От этих мыслей я даже заёрзал в кресле.

— Так ты идёшь или нет? — нетерпеливо спросил Шах.

— Уже иду, — сказал я с тоской в голосе, поднимаясь с кресла.

Через час я уже сидел во главе пиршественного стола. Скучное было застолье, то и дело кто-то вставал и произносил тост за моё здоровье. Это длилось около двух часов, пока народ не перебрал лишнего и не начал веселиться. За столом пошли разговоры, споры, а кое-где и петь начали.

«Ну, всё, им уже стало не до меня. Пора отправляться на боковую».

Я встал, думая, что меня никто не заметит. Не тут-то было. Все дружно вскочили и пожелали мне спокойного сна.

«Чувствуется воспитание покойного барона», — мелькнула у меня ехидная мысль. Но её тут же перебила другая, которая мне совсем не понравилась: «А не сегодняшние ли виселицы вызвали у них такой энтузиазм, а? Нет, надеюсь, нет!»

Глава 6 ДЕВУШКА

Только я вышел из зала, как вслед за мной вышли мои соратники. Я подождал, когда они подойдут, и насмешливо спросил:

— Что, тоже надоело? Или решили лечь пораньше?

— Решили проводить тебя до кровати и пожелать тебе спокойной ночи. И если ты не против, накрыть тебя одеялом, а то, не дай бог, простудишься, кашлять будешь! — в тон мне ответил Шах.

— В честь чего такая честь? Вы что, думаете, дорогу не найду? А этот на что? — И я показал на слугу-факельщика, стоявшего рядом со мной.

— Ты слишком рано успокоился, Миша, — холодно заявил Ваня

— Ты почему без стражи идёшь? У нас что, врагов нет? — добил меня Шах.

«Что тут скажешь? Виноват!»

Дойдя до моей спальни, ребята решили посидеть немного и выпить по стаканчику.

Только мы расположились, как раздался осторожный стук в дверь.

— Кто там? — спросил Шах, подходя к двери.

— Господин рыцарь, тут слуга к господину барону. раздался голос стражника.

— Что нужно? — отрывисто спросил он, открыв дверь.

— Господин рыцарь, нижайше прошу… — заискивающе начал слуга.

— Проходи в комнату и говори короче.

Шах отошёл от двери и снова сел в кресло. Слуга остановился на пороге, не осмеливаясь пройти дальше, и согнулся в поклоне.

— Обычно в это время бывший барон требовал к себе девочек. Вот я и пришёл, — тихо сказал он.

— Ты, что ли, девочка? Непохоже, — со смешком сказал я.

— Господин барон меня неправильно понял. В замке сейчас находятся восемь женщин для удовольствий господина барона и его гостей. Было больше, но бывший барон… — более уверенно заговорил слуга.

— Всё ясно. Короче!

— Господин барон! Вчера утром привезли новенькую. Очень красивая девушка. Бывший барон её даже не видел. — Голос слуги звучал вкрадчиво.

Я повернулся к ребятам. Шах сделал отрицательный жест, оно и понятно. У него есть Катрин.

Ваня немного подумал и сказал:

— Давай!

— Будет исполнено А вам, господин барон? — голос уже не льстил, а уговаривал.

— Э-э… ты пока проводи рыцарей, а потом приводи, я кивком отпустил его.

— Слушаюсь, господин барон. — Низко поклонившись, слуга исчез за дверью. За ним вышли мои соратники.

«Ну и барон у них был. Грабитель, убийца, насильник и ещё содержатель борделя. Многосторонняя личность. Прямо гигант уголовного мира».

Мои мысли прервала скрипнувшая дверь. На пороге возник слуга.

— Не стой там, проходи. Вот так. Эта новенькая… К ней надо идти или как? — волнуясь, спросил я.

— Как можно, господин барон?! Сейчас я её к вам приведу.

В следующее мгновение слуга скрылся за дверью. Я взволнованно заходил по комнате.

«Ну и ситуация! Как себя вести?» — Эта мысль не давала мне покоя.

Задумавшись, я чуть не пропустил тихий стук в дверь. Чтобы хоть как-то успокоиться, я сел в кресло:

— Заходите!

Дверь осторожно приоткрылась, и в комнате появилась девушка. Я сидел и смотрел на неё, не зная, что сказать.

Подумалось: «Надо же встать. Женщина стоит, а я сижу. Некультурно получается».

Поднялся, резко оттолкнув кресло. Девушка испуганно отступила к стене.

«Что теперь? Что обычно бароны говорят своим любовницам? Не знаю. Любовные романы надо было на Земле читать, а не фантастику».

— Садись. Меня не надо бояться. — Я старался говорить спокойно.

Девушка подошла и осторожно села на самый краешек кресла, готовая вскочить в любую минуту. Она была как натянутая струна.

Из-за плохого освещения я не мог сразу рассмотреть лицо девушки. Зато сейчас оно предстало во всей красе. Округлый овал, бархатная кожа, вздёрнутый носик очаровывали. Большие, чуть влажные глаза и алые пухлые губы довершали эту прелестную картину. Оторвав взгляд от лица, я только открыл рот, чтобы её успокоить, но тут мой взгляд упёрся в низкий вырез, обнажавший прекрасную грудь.

С трудом оторвавшись от этого зрелища, я протянул руку к кувшину, стоявшему на столе, чтобы налить себе вина. Неправильно истолковав мой жест, девушка вздрогнула и сжалась в комочек. Она стала похожа на какого-то маленького испуганного зверька. От вида этого неприкрытого испуга меня разобрала жалость к девушке и злость на самого себя. На себя за то, что я не знал, о чём говорить и что делать. Ну не было у меня в жизни таких ситуаций. Не было. Я сегодня страшно устал, а тут ещё приходится разбираться с этой девчонкой.

— Значит, так, иди-ка ты к себе, девица-красавица. А я лягу спать.

Мой усталый и равнодушный тон заставил её вздрогнуть.

— Господин барон, не прогоняйте меня. — Её голосок зазвенел так жалобно, казалось, что она вот-вот расплачется.

— Слушай, ты мне тут дурочку не валяй! — разозлился я. — То она дрожит, как лист на ветру, то её не прогоняй. Ты что, в постель ко мне хочешь?

— Я не знаю, — прошептала она.

— А кто знает?! Ты мне можешь объяснить, почему я не должен тебя прогонять?! Моя спальня, что хочу, то и делаю! — Мой голос зазвенел от злости.

— Мне сказали, что если господин барон будет мной недоволен, то меня накажут.

При этих словах её глаза наполнились слезами. Туг уж я не сдержался и начал бушевать.

— Кто тебя тут может наказать, кроме меня?! Кто?! И что значит наказать?! Это вы живёте по звериным законам, а я не хочу быть зверем! Куда я попал?! Варвары вы все! Как вы все мне надоели! — Я кричал так, что у самого заложило уши.

Потом упал в кресло, пытаясь сдержать нервную дрожь. Все эти феодальные мерзости меня и так достали, а тут ещё эта девчонка. Сколько можно? У меня что, нервы из железа?

Вдруг я услышал плач и посмотрел на девушку. Она, закрыв лицо руками, горько рыдала. При виде слёз моя злость куда-то испарилась.

— Ну хватит тебе, успокойся, — старался говорить я спокойным тоном, — Погорячился немного. Бароны тоже люди. Хватить плакать. Завтра утром разберёмся с тем, кто тебя хотел наказать. Хорошо? А теперь сделаем так. Ты ложишься у стенки, а я с краю. Кровать большая, мы вполне поместимся. Договорились?

Она кивнула головой, слабо улыбнувшись. Её глаза ещё были полны слёз. — Вот и хорошо. Умой своё личико. Кувшин в углу. И давай ложиться, а то завтра мне обещали тяжёлый день.

С этими словами я сел на кровать и стал снимать сапоги.

Утром я проснулся от того, что моей щеки что-то коснулось. Открыл глаза и увидел, что моя прелестная незнакомка склонилась надо мной. Обняв за плечи, я слегка притянул её к себе. Наши губы встретились…

Спустя некоторое время, когда мы лежали, прижавшись друг к другу, она мне рассказала свою историю. Я ужаснулся, но она считала, что ей здорово повезло.

Её звали Ливия. До четырнадцати лет она жила с родителями в деревне. Их деревня находилась на границе графства. Рядом с их деревней произошло сражение между войсками их графа и соседа-герцога. Во время этого сражения деревня была сожжена. Половину жителей перебили, а вторая половина разбежалась. Отца убили на её глазах, а где мать и сёстры, она не знает. Целые сутки она просидела на пшеничном поле. Когда вернулась, деревни не было. Голое пепелище. Она пошла куда глаза глядят. Ей сильно повезло, что буквально через два дня она наткнулась на монахинь, идущих в свой монастырь. Четыре года она жила при монастыре, пока её и ещё двух сестёр не послали за продуктами в соседнюю деревню. По дороге на них напали люди барона. Вот так она оказалась здесь.

Выслушав её историю, я сделал для себя вывод, что простота нравов, привлекавшая меня вначале, граничит здесь с дикостью и жестокостью. А название здешних земель «Вольные» придумали здешние графы и бароны. Потому что для простого народа это название должно звучать насмешкой.

Бедная девочка! Я её успокоил, сказав, что теперь она будет жить в замке. Если здесь её кто-нибудь тронет хоть пальцем, будет иметь дело со мной. Конечно же в любой момент она может вернуться в свой монастырь.

Глава 7 ТАИНСТВЕННЫЙ ПЛЕННИК

Народ, уже обрадованный тем, что его выслушивают, а не бросают в тюрьму, потянулся ко мне с жалобами и просьбами. Люди шли группами, семьями и в одиночку. Поэтому весь следующий день я кого-то принимал, выслушивал жалобы и подписывал бумаги. Во второй половине дня, ближе к вечеру, когда лица стали наплывать друг на друга, я заявил:

— Хватит! Пусть все уходят!

«Барон я или не барон! Хватит на мне ездить. Обрадовались! Нет на вас покойника! Он бы живо с вами разобрался. Кому на дыбу, кому на виселицу. Палач вон скучает целый день без работы».

С этими мыслями я сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Рядом со мной сидел Шах. Он помогал мне время от времени разбираться с делами.

Дав мне немного прийти в себя, он сказал:

— Тебе, Миша, надо сменить обстановку. Надо осмотреть тюрьму. Пойдём?

— А почему обязательно тюрьму? Может, я на кровати хочу поваляться? — Я сделал попытку возмутиться.

— Нам нужно закончить со всеми делами до нашего отъезда. Ты сам это прекрасно знаешь. Впрочем, если не хочешь осматривать тюрьму, продолжим принимать людей или будем разбираться с кладовыми. — Его голос звучал устало.

Мне стало стыдно. Он работал вместе со мной, помогал, давал советы. Я пробурчал виновато:

— Уговорил. В тюрьму так в тюрьму.

Отвратительный запах, стоны и хрипы невидимых в полумраке людей, лестница, круто спускающаяся в подвал, — всё это было похоже на дорогу в ад. Картина была настолько реальной, что я остановился, борясь с желанием развернуться и исчезнуть из этой преисподней.

Стражники, шедшие впереди и нёсшие факелы, понимающе переглянулись и тоже остановились. Подавив в себе желание убежать, я стал осматриваться.

Тюрьма представляла собой ряд камер, забранных металлическими прутьями и соединённых одним коридором. Мне предложили пройти мимо них. Я увидел протянутые руки с незаживающими язвами, услышал стоны, невнятное бормотание, проклятия, и мне опять захотелось развернуться и убежать отсюда. Чтобы отвлечься, я стал внимательно прислушиваться к словам старшего стражника:

— В этой камере сидят должники, в основном крестьяне, господин барон. То у них посевы градом побило, то дождя не было. В этой — грабители и убийцы, продолжил он, когда мы проходили мимо очередной из камер. — А вот здесь находятся люди, которые покушались на жизнь покойного барона.

Тут я резко остановился. Слова стражника расходились с тем, что мне говорили ранее.

— Эти люди действительно покушались на него? — внимательно посмотрев на стражника, спросил я. Он замялся.

— Говори правду и ничего не бойся, — подбодрил его Шах.

— Не покушался на него никто. Здесь сидят люди, которые пытались защищать своё. Будь то деньги или дочь, — смело сказал стражник.

— Отпусти их. И должников, крестьян, тоже, — распорядился я.

— Слушаюсь, господин барон! — выдохнул он с облегчением.

— А здесь кто? Что это он в гордом одиночестве? Особо опасный преступник, что ли? — поинтересовался я, заглядывая в соседнюю камеру.

— Не знаю, господин барон. Его привезли серые слуги неделю тому назад, и покойник приказал посадить его отдельно. Всю неделю его допрашивали, и сейчас он умирает. Или уже умер, — равнодушно произнёс стражник.

— О чём же его спрашивали? — бросил я, разворачиваясь к выходу из тюрьмы.

— Сам не слышал, господин барон. Но стражники, которые здесь дежурят, слышали его бред. Он часто упоминал о какой-то могиле.

— Что?! О могиле! Сюда этих стражников! Быстрее открывай камеру! — заорал я так, что гулкое эхо прокатилось под низкими сводами, сметая все остальные звуки. Наступила напряжённая тишина.

Старший стражник с трудом вставил ключ в замочную скважину, так у него дрожали руки. Открыв камеру, он вытянулся в струнку. Его лицо посерело от страха.

— Господин барон, я мигом! Я сейчас! Я приведу стражников! — Сказав это скороговоркой, он опрометью бросился исполнять приказание.

Мы вошли в камеру, наклонились над телом и услышали еле слышное хриплое дыхание.

— Он жив, — сказал я.

— Он ещё жив, — поправил меня Шах и закричал: — Воды сюда! Живее воды!

Тюрьма настороженно молчала. В наступившей тишине послышался топот сапог подбегавших стражников. В следующую секунду камера наполнилась солдатами.

— Вот вода, господин барон. — И один из стражников протянул кувшин.

Чтобы его усердие не осталось незамеченным, он вытянулся при этом по стойке «смирно».

— Лей ему на голову и грудь. Когда придёт в себя, дай ему попить. Да быстрее! — От нетерпения я подтолкнул стражника.

Струя воды полилась на голову узника. Тот очнулся и открыл глаза. Его лицо исказилось гримасой боли, изуродованные пальцы судорожно сжали лохмотья одежды.

Запёкшиеся губы прошептали:

— Не мучайте меня. Я ничего не знаю. Граф отомстит…

Судорога пробежала по его лицу, и в следующее мгновение он умер. Это последнее усилие убило его.

Я стоял, в бессильной злобе сжимая и разжимая кулаки.

«Тайна была бы раскрыта, приди я сюда на сутки раньше! Но почему я такой невезучий? Эх, да что тут говорить!»

Шах тем временем повернулся к стражникам. Все пятеро, вытянувшись в струнку, ели нас глазами.

— Достойно похоронить его. Кто знает, как его зовут? Откуда его привезли?

Повисло глубокое молчание. Стражники стояли не шелохнувшись, преданно глядя на нас.

— Что он говорил в бреду? За хорошую память заплачу каждому, кто хоть что-то знает, по золотой монете. За враньё вырву язык, — резко сказал Шах.

Колебание было недолгим. Золото перевесило. Один из стражников, долговязый и худой, переступив с ноги на ногу, робко начал:

— В бреду, значит, он часто говорил о могиле, господин рыцарь. Я так понимаю, он просто умом повредился. Во время пыток ему задавали один и тот же вопрос: «Где находится могила?» Вот он и… — Тут стражник резко замолчал, поняв, что проговорился.

— Давай договаривай, раз начал, — усмехнулся Шах.

Его усмешка чем-то напомнила оскал хищного зверя. При виде этой усмешки стражник затрясся, в его глазах заметался страх. Сделав шаг назад, он упёрся спиной в стену.

Еле шевеля губами, он сделал попытку оправдаться:

— Я ничего, господин барон… Делал обход. Услышал…

Тут я понял, что ещё не всё потеряно, и быстро вклинился в разговор.

— Перестань трястись. Ничего тебе не будет. Просто расскажи, что слышал, — сказал я спокойным голосом.

Бедняга понял, что ему ничего не грозит, начал быстро говорить, захлёбываясь словами:

— Когда его пытали, я относил в соседнюю камеру кувшин с водой. Остановился. И услышал, как они его спрашивали: «Где находится могила?» И ещё, господин барон. Этот как-то упомянул о дочке графа. Что, дескать, бедная она, бедная. А потом ещё сказал: «За что такие страшные напасти свалились на них?» Это всё, господин барон.

Теперь он смотрел на меня по-собачьи преданным взглядом. Шах молча вручил ему монету. Стражник робко принял монету, не веря своим глазам. Но нам было не до него, мы, молча развернувшись, быстро пошли к выходу из подвала.

Вскоре мы сидели у меня в покоях и обдумывали случившееся. Мысли метались у меня в голове, но выстроить из них нечто отвечающее законам логики пока не получалось.

«Что у нас выходит? В замке барона обосновались серые. Тут же находится монстр. Сходят с ума наёмники. Теперь появляется некий граф, который чем-то связан с тайной могилы. Всё это звенья одной цепи, но как их сложить? Попробуем расспросить здесь кое-кого».

Я встал и дёрнул за шнурок звонка. Открылась дверь, и появился слуга.

Не дав ему раскрыть рта, я быстро сказал:

— Срочно ко мне Рекорда и рыцаря Ван ту Вана. Кувшин вина, четыре кубка.

Когда они появились, мы с Шахом сидели и медленно потягивали вино.

— В чём дело? — спросил Ваня.

— Вначале я хочу поговорить с капитаном. Рекорд, вы знаете, сколько графств находится в Вольных Землях? — Мой голос дрожал от напряжения.

— Восемь графств, господин барон. Семейства некоторых настолько многочисленны, что проживают в нескольких замках. А многие вообще живут в Городах снимая там особняки. — Сообщив это, он вопросительно посмотрел на меня.

— А кто из знакомых вам графов имеет дочерей? — нетерпеливо спросил я.

— Точно не знаю, господин барон. Но вы легко сможете уточнить это сами, побывав на турнире у графа Димонта фон Меца. Туда съедутся кроме рыцарей их жёны с дочками на выданье.

Уже удивление чувствовалось в его голосе. Его можно понять: вопрос был очень странный.

— Спасибо, капитан. Вы нам очень помогли. Можете идти, — стараясь скрыть разочарование, сказал я.

Когда капитан ушёл, я рассказал Ване, что мы узнали. Мои спутники молча смотрели на меня.

«Что будем делать?» — читалось в их глазах.

«Да, соратники, соображать — это вам не за топор хвататься».

Хоть сведения были недостаточные, но это были сведения. Поэтому я сразу перешёл к делу.

— Сначала вопрос к тебе, Шах. Как там Катрин? Ты же послал гонца к её отцу? — осведомился я.

— Да, Миша. Гонец уже в пути. А Катрин вся в заботах. Она ещё не все платья перемерила. — Голос Шаха заметно потеплел.

— Может, лучше отправить её с охраной к отцу?

— Мы говорили с ней об этом. Ей очень хочется увидеть родителей и не хочется расставаться со мной. Поэтому мы решили, что она останется здесь, чтобы потом вместе с нами поехать к родителям, — сказал Шах, тщательно подбирая слова.

— Хорошо, тогда слушайте. Живём в замке эти две недели. Потом едем на турнир. Там соберутся гости со всех Вольных Земель. Может, нам повезёт и мы узнаем что-нибудь о графе с дочкой. Если же нет, то едем в Города-Близнецы. Начинаем искать там. Если и там ничего, плывём на остров Могила. Если же и там пусто, возвращаемся в этот замок и начинаем вести поиски заново.

Глава 8 ЗАСАДА

Чтобы привести все дела в порядок, нам пришлось немало потрудиться. Ваня занимался отбором и поиском бойцов для дружины и стражи. Шах взял на себя налоги, купцов и старост деревень. Я с утра до вечера принимал людей, вершил суд, занимался хозяйством замка и обсуждением новых законов.

За эти две недели я несколько раз разговаривал с Роландом. Всё присматривался к нему. Ветеран был немногословен, честен и хорошо знал военное дело. Как-то раз я спросил Ваню, годится ли Роланд на должность коменданта замка. На что получил исчерпывающий ответ:

— Из всех людей, которых я здесь знаю, лучшего не найти.

Поговорил на эту тему с Шахом. Он подтвердил, что это тот человек, который нам нужен.

Выбрав свободное время, я пригласил к себе Роланда для личной беседы. Поинтересовался, как ему здесь нравится, и спросил, не хочет ли он стать комендантом замка, то есть моим наместником.

Ответ был чётким и кратким:

— Это для меня большая честь, господин барон. Но я поступлю к вам на службу только с разрешения графа.

Я пообещал ему, что обязательно поговорю об этом с графом. И мы договорились, что в наше отсутствие он временно будет исполнять обязанности коменданта.

Выехали мы рано утром, чтобы во второй половине дня быть уже в замке графа. Ночью прошёл дождь, и воздух был такой чистый, промытый. Небо прямо сверкало ослепительной голубизной. Запах влажной травы и цветов приятно щекотал ноздри. Капельки дождя, блестевшие под лучами солнца, казались гигантской россыпью драгоценных камней. Кони скакали ровным галопом, оставляя чёткие следы на влажной земле. Как хорошо было скакать по утреннему летнему холодку, вдыхая прохладный свежий воздух, а не надоевшую пыль!

Мы скакали втроём во главе маленького отряда. Позади нас ехало десять наёмников из моей дружины. Катрин, по решению Шаха, осталась в замке — мало ли что может случиться по дороге.

Мы уже почти выехали из леса и подъезжали к замку, когда Шах прервал разговор и поднял руку. Все остановились. Только теперь моё ухо уловило топот копыт. Разделившись на две группы, мы скрылись в зарослях по обочинам дороги. Топот становился всё громче, пока из-за поворота не вылетела лошадь, на которой мотался из стороны в сторону всадник. Ваня сделал знак рукой, и двое наёмников рванулись наперерез. Перехватив лошадь, они подвели её к нам. Воин был ещё жив, что было удивительно, ведь у него из спины торчали две стрелы. Чтобы снять его с лошади, пришлось с силой разжимать его руки, которыми он намертво вцепился в поводья. На земле он вдруг открыл глаза и прохрипел, выдувая кровавые пузыри:

— Засада… Лучники…

Его глаза закатились, и он умер. Я, честно говоря, растерялся. В мыслях были одни вопросы и не было ответов.

«На кого напали? На них? На нас? Кто напал?»

— Сюда скачут. Приготовьтесь к бою, — коротко произнёс Шах.

Услышав эти слова, я сразу отбросил все сомнения, подобрался и достал арбалет. Вот раздался дробный стук копыт, и из-за поворота появились всадники. Их было около десятка. Увидев нас, они стали придерживать коней. Было видно, что наше появление здесь было для них неожиданностью. Но тут один из них что-то хрипло крикнул, и они, пришпорив лошадей, помчались прямо на нас. Наглухо закрытые шлемы и молчание, с которым нас атаковали, наводили на мысль, что это и есть те люди, о которых говорил убитый. Видно, он сорвал их планы, сумев ускользнуть. Мы с Шахом отъехали в сторону, стараясь держаться за спинами наших бойцов. Я быстро соскочил с лошади и зарядил арбалет.

Нападающие так быстро налетели на наш отряд, что в первый момент даже было непонятно, где свои, а где чужие. Начавшаяся общая рубка быстро стала распадаться на отдельные поединки. Враги рубились настолько яростно, что мои дружинники не смогли противостоять их натиску и только оборонялись. Если бы не мастерство и отвага Вани, они бы давно отступили. Тот крутился юлой в седле, отражая атаки сразу двоих нападающих. Вот он отбил меч одного из нападающих и тут же нанёс колющий удар другому. Остриё меча стремительно вошло в горло, рыцарь выронил меч, зашатался и упал на землю. Тут один из налётчиков, теснивший моего дружинника, услужливо подставил мне спину, чем я охотно воспользовался. Арбалетная стрела, пробив доспехи, выбросила его из седла. Рядом со мной просвистела стрела Шаха и впилась в плечо одного из нападавших. Вскрикнув от боли, он выпустил меч и тут же был зарублен. Ярость атаки сама собой угасла, когда добрая половина напавших осталась лежать на земле. Они ещё пытались огрызаться, но, когда стрела Шаха и меч Вани ссадили с сёдел ещё двоих, схватка подошла к концу.

Трое из оставшихся в живых сделали попытку развернуться и спастись бегством. Пока они заворачивали коней, двоих зарубили, и только одному удалось добраться до поворота дороги. Но стрела Шаха настигла и его.

Я медленно выдохнул воздух. Эта молниеносная схватка так захватила меня, что я, похоже, не дышал. Наступила тишина. Минуту назад раздавались стоны и крики, свист мечей и ржание лошадей, и вот наступила тишина. Только слышен шелест листвы и пение птицы где-то вдалеке, да из кустарника сердитый цокот белки. Вдруг раздался стон. Очнувшись, я огляделся.

На дороге, в лужах крови, лежали тела убитых, судорожно сжимая в руках эфесы мечей. Кто уткнулся лицом в землю, кто смотрел незрячими глазами в летнее синее небо. Среди них лежали четыре моих дружинника.

Раненых с нашей стороны было двое. Сейчас их перевязывали. Судя по тому, как они держатся, раны были не тяжёлые. Около одного из убитых врагов стоял Ваня и неодобрительно покачивал головой. Подойдя к нему, я понял, почему они так яростно рубились. Убитый был одним из наёмников, которых выгнали из замковой дружины. Так вот кто на нас напал! Понятно, что на пощаду они никак не могли рассчитывать. Но как понять это нападение? Месть это или работа по найму?

Посовещавшись, решили, что мы с Шахом как нельзя лучше подходим для пешей разведки. Углубившись немного в лес, мы осторожно пошли вдоль дороги. Вдруг Шах тронул меня за плечо и слегка прижал. Я присел. Он двинулся вперёд. Через некоторое время он вернулся и принёс три лука.

— Если я правильно тебя понял, их было трое. А где остальные? — прошептал я. Он кивнул головой и сказал:

— По другую сторону дороги. Сколько их там, не знаю. Предлагаю сделать так. Я попробую зайти к ним со спины, но для этого нужно время. Ты на всякий случай будешь изображать их засаду на этой стороне. Если будут окликать, ответь им неразборчиво или помаши рукой. Нужно протянуть время, пока они не разбежались.

Он довёл меня до места и исчез. Я пристроился рядом с трупами лучников. Соседство было не самое весёлое, но за последнее время я и не такое видел.

Чуть раздвинув кустарник, я стал наблюдать за лесом на другой стороне дороги. Но никаких следов присутствия там людей не обнаружил. Может, там и нет никого? Сжав в руках арбалет, я продолжал напряжённо всматриваться. Неожиданно из кустарника, растущего на другой стороне дороги, вынырнул лучник и помахал рукой. Я, не высовываясь, тоже помахал рукой. Его это не убедило, и он осторожно стал двигаться в мою сторону, держа в руках лук.

«Шах, ты где? Что мне делать? Он же сейчас всё поймёт и юркнет обратно в кусты, а у тебя на одного противника будет больше. А лучше — пусть будет одним меньше», — мелькнула мысль.

Больше не раздумывая, я прицелился и выстрелил. Я превзошёл самого себя, видно, практика даёт себя знать. Арбалетная стрела вошла точно в горло. Он беззвучно упал на землю, раскинув руки. Я, быстро перезарядив арбалет, вновь стал напряжённо прислушиваться.

«Может, бежать Шаху на помощь? А если он ещё до них не добрался? Если так, то меня нашпигуют стрелами».

Но тут моим сомнениям пришёл конец. Раздвинулись ветви, на дорогу вышел Шах и помахал мне рукой. Я тут же выскочил из своей засады и подошёл к нему.

— В чём дело? Почему ты так задержался? — возбуждённо спросил я.

— Искал вот этого. — И он показал на труп, лежащий на дороге. — А я-то думал, куда он исчез? Заодно взял пленного.

Тут он вновь нырнул в кусты и вытащил оттуда связанного человека. Прихватив пленного, мы вернулись к своим. Не теряя времени, сразу приступили к допросу. Сначала он молчал, но потом его начал допрашивать Шах. Только увидев, что он собирается делать, я повернулся и пошёл. Даже отойдя метров на десять в густой кустарник и закрыв руками уши, я слышал дикие вопли лучника. Потом они перешли в хрипы. Наконец он умолк Подождав немного, я выбрался из кустов. Все уже сидели на лошадях и ждали меня. Стараясь ни на кого не смотреть, вскочил на лошадь. Я держался впереди, подальше от своих спутников. Наёмники удивлённо поглядывали на меня. 'Ребята, знавшие меня больше, поняли моё настроение и не пытались подъехать поближе. Так мы добрались до замка. У ворот стоял наготове большой вооружённый отряд. Только мы подъехали, как от отряда отделился офицер и направился к нам. Узнав, кто мы такие, он спросил, не видели ли мы конного разъезда, посланного нам на встречу. Я ему объяснил, что их солдаты попали в засаду и, очевидно, все погибли, но сумели предупредить нас об опасности и тем самым спасли наши жизни. Отослав гонца в замок с сообщением о нашем приезде, офицер во главе отряда направился мимо нас к месту засады.

Глава 9 ТУРНИР

Граф, предупреждённый о нашем приезде, встретил нас очень пышно. Только мы начали подниматься по парадной лестнице, в замке трижды протрубили рога. Потом нас провели длинным коридором до распахнутой двери зала. Не успели мы переступить порог, как перед нами вырос мажордом, высокий, благообразный, с длинной седеющей бородой. И под сводами громадного зала прозвучали наши титулы и имена. В зале сразу затих шум, все присутствующие устремили на нас взгляд. Чувство неудобства заполнило меня, как вино заполняет бокал. Я не знал, что мне делать и куда смотреть, пока граф не подошёл к нам и не представил жену и дочь. Гости в это время разбились на группы и принялись усиленно нас обсуждать. Пока жена графа нас благодарила за спасение сына, а её дочка строила нам глазки, я смог немного осмотреться.

Зал был украшен гобеленами. Окна были очень узкие и давали мало света. Факелы, горевшие по углам зала, отбрасывали багряные отблески на висевшее по стенам оружие. Каменный пол был устлан камышом. Посреди зала стоял длинный стол, уставленный блюдами с едой, графинами и кувшинами.

Вскоре поток благодарностей иссяк, и граф пригласил всех за стол. Нас усадили по правую руку от графа. Когда все расселись, он встал и повёл длинную речь о славных воинах, спасших его сына. Потом начали поднимать бокалы, произнося пышные здравицы в нашу честь и в честь присутствующих здесь гостей. Граф называл нам имя каждого, кто поднимал очередной бокал, объясняя, где находятся его владения и как они велики. Скоро я уже знал имена почти половины всех знатных семейств из Свободных Земель.

Когда дело дошло до второй перемены блюд, за столом уже царило непринуждённое веселье. Правда, пьяных не было. Большинству гостей предстояло выступать на турнире. А меткий удар копьём вряд ли можно нанести трясущимися руками.

Я осторожно поинтересовался, кто из присутствующих графов имеет дочерей. Оказалось, что вместе с хозяином здесь присутствуют три графа и все трое имеют дочерей. Мне сказали, что вечером мы будем представлены всем именитым гостям, так как ещё не все успели приехать. Когда закончился обед, нам показали наши комнаты и предложили отдыхать до вечера.

Наступил вечер, и нас снова пригласили в зал. Тут началось то, что я очень не люблю. Нас официально знакомили со всеми гостями. Так как они были знакомы друг с другом, а нас все видели впервые, то вокруг нас вскоре образовалась толпа. Мы стояли в плотном окружении людей и едва успевали отвечать на вопросы. Мне это напоминало допрос с пристрастием. Но как только в зале появился граф, толпа вокруг нас начала редеть. Все стали собираться вокруг графа. Как мне объяснили, сейчас должна начаться жеребьёвка. Когда последние гости оставили нас в покое, я смог оглядеться вокруг. Каждую громко названную фамилию очередного участника турнира зал встречал шумом и выкриками. Среди гостей сновали слуги, обнося всех вином и фруктами.

Я отыскал глазами всех трёх графов и время от времени наблюдал за каждым из них по очереди, но не увидел ничего особенного. Это были люди своего века, судя по всему, прекрасные воины и властные господа, сознающие свою силу. Ничего такого, что свидетельствовало бы о тайне, которой владеет один из них.

Зато заметил, как Ваня поглядывает на Сильвую де Альберт, дочь одного из графов. Присмотревшись к девушке, я заметил, что и она нет-нет да бросит взгляд на Ваню. Похоже, я всё-таки обнаружил тайну, но, к сожалению, не ту, что нужно. Эта тайна представляла ценность для них двоих, но не для меня.

Занятый своими наблюдениями, я не заметил, как идёт время. Только когда гости начали расходиться, стало ясно, что вечер закончился. А я рассчитывал, что найду здесь тот конец нитки, который приведёт нас к клубку. С чувством лёгкой досады я вернулся в свою комнату. Осталось ощущение, что я что-то упустил или не заметил.

Арена турнира представляла собой сильно вытянутый прямоугольник, окаймлённый знамёнами и цветными вымпелами. По одну сторону арены стояли длинные скамьи, обитые бархатом, над которыми были натянуты белоснежные тенты. На этих скамьях рассаживались благородные господа со своими семействами. Другую сторону арены огораживала верёвка, за которой собирались крестьяне из местных сел, горожане, ремесленники, слуги из замка. С двух малых сторон прямоугольника было сделано некое подобие ворот, через которые выезжали участвующие в схватках рыцари. По обе стороны ворот стояли воины, каждый из которых держал в руках рог. Чуть дальше на лугу виднелся ряд шатров, в которых переодевались рыцари, участвующие на турнире. Около каждого шатра были привязаны боевые кони, а у входа дежурили оруженосцы.

На малом турнире был следующий распорядок. В первый день выступали молодые рыцари. На второй день проводились схватки для всех тех, кто мог и хотел сражаться. Вечером второго дня проходило награждение победителей и устраивался пир для всех участников турнира.

Нас усадили рядом с графом и его семейством, что считалось большой честью. Для меня всё это было настолько новым и необычным, что я круглыми глазами смотрел на всё происходящее. Рыцарский турнир! Сколько я читал об этом в книгах, а теперь увижу своими глазами.

Наконец началось. Одновременно с двух сторон показались два рыцаря. Придержав коней, они остановились в воротах. Раздались звуки рога, и воины, стоявшие у ворот, громко прокричали имена рыцарей. Вновь прозвучал рог. Рыцари, склонив копья, поскакали навстречу друг другу. Посреди арены всадники, закованные в латы, сшиблись. Раздался такой звук, будто громадным молотом ударили по наковальне.

Более удачливым оказался рыцарь, выехавший из левых ворот. Его копьё ударило по шлему противника с такой силой, что тот вылетел из седла, как камень из пращи. Победитель гордо объехал арену по кругу и выехал за ворота. Побеждённого, так и не пришедшего в сознание, унесли на руках. Прошли ещё четыре схватки. Потом молодые рыцари сражались на мечах и топорах, на конях и спешившись. В конце первого дня объявили победителя турнира, сына барона фон Крузо. Он трижды объехал арену, и первый день турнира на этом закончился.

Второй день начался так же, как и первый, за исключением того обстоятельства, что сегодня выступал наш северный вождь Снова перед помостом сражались конные рыцари, и снова кого-то уносили с арены. Но вот начались схватки пеших рыцарей. Ваня вышел против графа де Альберта. Высокий, широкоплечий, длиннорукий граф представлял тот тип воина, который всегда уверен в своей победе. Он был вооружён двуручным мечом. Раздался звук рога, и схватка началась.

Граф, сначала двигавшийся медленно, вдруг неожиданно прыгнул вперёд и рубанул — меч со свистом опустился. В том месте, куда опустился меч, уже никого не было, настолько быстро Ваня отскочил в сторону. При желании он спокойно мог уже закончить поединок, но вместо этого дал графу время для разворота и нового удара. Удар был настолько силён, что Ване пришлось его парировать обоими мечами. Граф отпрыгнул в сторону. Снова взмах меча и боковой удар, настолько сильный и резкий, что в воздухе послышался свист разрезаемого воздуха. Ваня, отскочив в сторону, резко ударил по пролетавшему мимо него мечу. Меч рыцаря был уже на отлёте, граф в этот момент держал его на вытянутых руках. Резкий удар по вытянутому мечу заставил его выпустить меч из рук. Сделав ещё два шага по инерции, граф остановился. Сняв шлем, он подобрал свой меч и, подойдя к Ване, пожал ему руку.

Зрители криками приветствовали храбрость и благородство победителя. У меня же относительно этой схватки было особое мнение.

«Кого он хочет обмануть? Ваня — это же машина смерти! Поединок должен был закончиться в первую минуту. Кому он очки втирает?! Повезло этому графу, что он имеет такую дочку. И попробуйте уверить меня в обратном. Плюну, ей-богу, плюну в физию. Эх, Ваня! Рыцарь — железное сердце. На кого ты меня покидаешь? Похоже, он собирается переметнуться в лагерь влюблённых. А я останусь в гордом одиночестве».

Дальше начиналась самая интересная часть сегодняшнего турнирного дня. Рыцари стали скапливаться группами у противоположных ворот. Возле каждой группы был вбит в землю кол со щитом. Один щит был красный, другой синий. Задача каждой группы — не дать противнику добраться до щита. Рыцари держали в руках щиты того цвета, который они защищали.

Каждая группа насчитывала по десять человек. Ваня вышел с оружием, которое я видел у него впервые. Это был боевой топор. Щит у него был красного цвета. Рыцарей красного щита возглавлял сам хозяин турнира. Из знакомых мне рыцарей среди «красных» был граф де Альберт. Со стороны противников выделялся гигантским ростом и мощным телосложением герцог фон Красико. Он был вооружён огромной дубиной, перехваченной металлическими кольцами и утыканной шипами. Стоящий рядом с ним рыцарь привлёк моё внимание тем, что имел необычное оружие, что-то наподобие молота.

Прозвучал рог. Рыцари выстроились в две шеренги и двинулись вперёд со всей быстротой, какую им могли позволить тяжёлые доспехи, и сошлись в середине арены. Раздался резкий лязг металла, будто заработала большая кузница. В воздухе замелькали мечи и топоры, удары с большим искусством парировались или смягчались щитами. Группе «красных» не повезло сразу. Один из рыцарей неудачно отступил, поскользнулся и упал. Любое падение считается поражением. Освободившийся от противника рыцарь «синих» тут же пришёл на помощь своему соседу, и ещё один «красный» выбыл из схватки.

«Да что это такое?! Наших бьют! Вдвоём на одного! Куда судья смотрит?! — Удачный удар дубины герцога был сведён на нет отличной атакой Вани. Молодец Ваня! Три — один! Двойной удар молота и дубины бросил на землю ещё одного «красного». Вот герцог даёт, так и лупит своей дубиной! Меч графа де Альберта восстанавливает разрыв. Молодец граф! Счёт стал четыре — два. Эх, поздновато. Раньше надо было махать мечами! Ну а что сейчас? Команды уходят на перекур. Прямо как у Лермонтова: «Рука бойца колоть устала».

Схватка длилась не более двадцати минут, но бойцы уже устали. Тяжёлые доспехи сделали своё дело. Рыцари остановились, переводя дух

«Синие» решили восстановить силы перед решительной атакой. Они перебрасывались репликами, уверенные, что эта атака будет последней. А шестеро «красных» стали плотной стеной, загораживая столб со щитом, и ощетинились оружием. Они были готовы отразить любой натиск.

Доспехи почти всех рыцарей были помяты, щиты покорёжены, а кое у кого сквозь дыры в доспехах текла кровь, собираясь в лужицы под ногами. Народ замер в ожидании развязки. Кажется, всё предрешено, ещё одно усилие — и шит «красных» слетит со столба. Вот герцог поднял руку, чтобы дать сигнал к началу атаки… Но что это?! «Синие» уже были готовы к рывку… как вдруг произошло то, чего никто не ожидал. Ваня одним прыжком подскочил к «синим». Лезвие топора очертило широкий полукруг и врезалось в подставленный щит. Удар оказался такой силы, что рыцарь с молотом, щит которого ударил Ваня, был сбит с ног и покатился по земле, выронив и молот, и искорёженный щит.

Перепрыгнув через него и проскочив в образовавшийся в шеренге противников разрыв, Иван помчался к синему щиту.

Всё получилось так мгновенно, что все замерли. Рыцари и дамы, ремесленники и крестьяне — все в изумлении смотрели, что происходит на арене.

Единственный, кто не растерялся, был герцог. Видя, как у него из-под носа уводят победу, он взревел и изо всей силы бросил в Ваню свою дубину. Народ затаил дыхание. Наступила такая тишина, что стало слышно, как поют за рекой птицы.

Не знаю, как это Ване удалось, но он мгновенно обернулся, отбросил топор и на лету схватил дубину. Потом в два прыжка добежал до синего флага и сбил его на землю дубиной герцога.

Народ заревел от восторга. На трибунах и на арене рыцари салютовали Ване мечами. Ещё не было такого, чтобы один человек на глазах у всех явное поражение превратил в победу.

Рыцарь и крестьянин, горожанка и знатная дама— все как один, слившись в едином восторженном порыве, хором кричали:

— Да здравствует рыцарь красного щита!

Глава 10 РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

Вечером этого же дня у меня состоялось два разговора.

Я только закончил переодеваться к ужину, как в комнату вошёл Шах. Он присел к столу, налил себе стакан вина и стал медленно его потягивать, поглядывая на меня. Его приход не был для меня неожиданностью. Я ожидал этого разговора, но сейчас не был к нему готов, поэтому он застал меня врасплох.

Я подумал, что он пришёл оправдаться передо мной. Дескать, эта пытка в лесу нужна была для пользы общего дела и тому подобное.

Но он сидел спокойный и уверенный в себе, и я разозлился. По-моему, всё должно было бы быть наоборот. Не выдержав молчания, я встал напротив Шаха и резко спросил:

— Что, интересно было пытать этого солдата? Тебе это в удовольствие?

— Нет. Ты, не прав. Просто я привык доводить любое дело до конца. Без этой привычки я бы не выжил. Я жестокий человек. Но эта жестокость обусловлена моей работы, а не моим характером. Мы начали войну против серых, и нам надо всё знать о противнике. Может, в вашем мире легче добываются сведения, но в моём других способов нет. Война есть война, и каждый знает, на что идёт. Расскажи он обо всём сразу, он бы умер лёгкой смертью. Теперь мы знаем точно, что наёмников наняли серые и других врагов у нас нет.

Его глаза внимательно и цепко смотрели на меня. Жёсткий и сухой голос, чеканные фразы резали мой слух. Ещё бы! Он говорил правду. А когда тебе говорят правду, особенно неприятную, она всегда режет слух.

«Кто я такой, чтобы судить его? А если бы я был взращён убийцей, а не он, что тогда? Поставь себя на его место! Как оно тебе, не жмёт?! Он понимает, что копается в дерьме, ему это противно. Но он делает своё дело! А ты вместо того, чтобы хоть как-то помочь ему, пытаешься его лицом в это дерьмо сунуть. Но так не может быть, чтобы все были хорошие! Будем пытать, убивать для пользы дела! А как же моя шутка с головами серых? По-моему, я погорячился! Не обо всём подумал! Он, в принципе, неплохой парень. Он мне не один раз жизнь спасал, а я его в прокрустово ложе своей морали впихиваю. Живёт он здесь! А ты здесь только проездом! Понял, балда? Как бы ему это всё сказать?»

Глаза Шаха весело сверкнули, он усмехнулся, встал и, подойдя ко мне, положил руку на моё плечо:

— Знаешь, Миша, ты пришёл из другого мира. Тебе трудно привыкнуть к тем вещам, которые нам кажутся обычными. Ты мягче и восприимчивей, чем мы с Ван ту Ваном. Ты умнее нас, но только потому, что наши народы ещё не додумались до многих вещей. Я признаю, что ты многое видишь шире и глубже, чем мы, кое в чём разбираешься лучше нас. Но так и должно быть. Мы все трое дополняем друг друга. Ты не задумывался, почему нас трое? Вижу, что задумывался. Да, так предначертано судьбой. Именно мы трое призваны осуществить ту миссию, которая на нас возложена.

Сначала мы думали, что ты обыкновенная размазня, которую нам придётся тащить на своих плечах до конца нашего путешествия. Ты сумел нас убедить в обратном, когда показал себя смелым и стойким бойцом. Так вот, если ты боец, ты должен понять, что здесь ничьей быть не может. Или мы вырежем серых, или они нас. Я думаю, мы поняли друг друга.

И последнее. Ты совершенно не можешь скрывать свои чувства. Всё, что ты чувствуешь, можно прочитать у тебя на лице. Поэтому извинений не нужно. Если ты готов, пошли! Нас ждёт граф.

После его слов я застыл столбом. Такой проницательности и понимания я не ожидал от Шаха. У меня было такое ощущение, что я вижу его в первый раз. «Какой я всё-таки балбес!»

— Э — э… Шахматен! Я хотел сказать… — Я не успел рта открыть, как Шах прервал меня резким взмахом руки.

— У нас впереди будет много времени, чтобы поговорить обо всём. А сейчас нас ждут.

Я шёл за Шахом и думал: «Вот тебе и «простые»! Эти люди выжили в своих мирах. А у них, как я понимаю, грань между жизнью и смертью очень узкая. Я их считал недалёкими только на том основании, что они из менее развитых миров. А сам я недалеко от них ушёл.

Сколько раз они спасали меня! Если бы не они, я, наверное, и недели не прожил бы на этой планете. Они осторожно вели меня, как ребёнка, только вставшего на ноги. Да что тут говорить!

Что сделал я за свою жизнь? Ничего! Даже семью не см^г сохранить. Зато умею становиться в красивую позу и читать всем морали. Какой же я идиот после этого! А как он прошёлся насчёт ума! И выражения лица? Похоже, получилось, как в сказке: «Было три брата, двое умных, а третий дурак». Кто дурак, ясно, пальцем показывать не будем».

С этими мыслями я вошёл в зал для приёма гостей. Зал был ярко освещён. Гости разбились на группы и обсуждали последние события и участников турнира. Дамы принимали живейшее участие в этом обсуждении. Ваню обступила толпа рыцарей, они о чём-то оживлённо беседовали. Вокруг только и слышалось:

— Удар копьём… Да рубить надо мечом… Им надо было налететь всем вместе…

Я пристроился в углу, чтобы поразмышлять в одиночестве о состоявшейся беседе. Как бы не так! От группы стоящих рядом рыцарей отделились двое и принялись забрасывать меня вопросами. Видно, им не удалось протолкаться к Ване, и они решили накинуться на меня.

— А какими видами оружия он ещё владеет? А в каком бою он наиболее силён, в пешем или конном? Я тяжело вздохнул и начал:

— Он владеет всеми видами холодного…

На моё счастье, прозвучал звук рога. Двери зала распахнулись, и под звуки музыки две девушки под руки ввели королеву нынешнего турнира. Ею оказалась Сильвия де Альберт. На голове у неё было что-то наподобие короны, с плеч падала тонкая ажурная мантия, длинный шлейф которой несла третья девушка. Статную фигуру Сильвии выгодно подчёркивало тонкое серебристое платье. Что она красивая — девушка, я знал и раньше. Сейчас она выглядела как богиня. Её глаза, светившиеся голубоватым огнём, были как два огромных озера чистейшей воды. На чувственных губах искрилась лёгкая улыбка. Она притягивала взоры и заставляла мужские сердца биться сильнее.

Вокруг раздались восхищённые возгласы мужчин и аханье дам. Сильвию торжественно усадили в кресло. Рядом с креслом встали девушки. К креслу подошёл мальчик-паж, в руках он держал бархатную подушку. На синем бархате лежали кубок и застёжка для плаща — два золотых приза.

Главный приз, по условиям турнира, предназначался победителю среди молодых рыцарей. Из толпы вышел молодой барон фон Крузо. Он был одет в голубой кафтан и тёмно-синие штаны в обтяжку, на голове щегольской берет с длинным пером. Подойдя к креслу, он снял берет и преклонил колено. Королева турнира грациозным движением взяла в руки кубок и протянула его барону. Громко заиграла музыка. Молодой рыцарь принял кубок и, встав с колена, поцеловал руку Сильвии. Восторженные крики раздались под высокими каменными сводами.

Не успели они затихнуть, как к креслу вышел Ваня. Для меня было странно видеть его без мечей и доспехов. Нельзя было не залюбоваться его мощной статью. Одет он был в малиновый кафтан и темновишневого цвета штаны. Длинные волосы свободно спускались на плечи. Он преклонил колено перед креслом и совершенно закрыл его своей широкой спиной. Сильвия взяла с подушечки золотую застёжку и протянула её Ване. Не вставая с колена, он взял в обе руки её изящную, тонкую руку вместе с застёжкой и поцеловал. Заиграла громкая музыка. Яркий румянец вспыхнул на щеках девушки, будто расцвели две пунцовые розы.

«Мужественный рыцарь у ног прекрасной дамы Какая из них получилась бы великолепная пара!» — не удержался я от восхищения.

Присутствующие разразились бурей восторга. Видно, не на меня одного произвела впечатление эта картина.

После церемонии награждения все снова разбились по группам. Дамы бросили обсуждать военные дела и переключились на победителей турнира.

— Ах, какие прекрасные воины! А какие мужчины! Да холостые… Как же они ещё на свободе ходят? Пора их уже и пристроить.

Рыцари поочерёдно подходили и поздравляли победителей. Тут же следовали приглашения посетить их владения.

Наконец нас пригласили пройти к столу. Чего там только не было! Дымящееся жаркое, копчёная рыба, цыплята, всевозможные салаты, мясные и луковые супы, сыр, различные пироги и пирожки. Среди блюд лежали караваи хлеба, нарезанные на ломти, и стояли в графинах разнообразные вина. Вокруг стола сновали слуги, мгновенно наполняя пустующие тарелки и бокалы. Тосты следовали один за другим. Вино лилось рекой.

Вскоре гости стали вставать из-за стола, прогуливаться по залу, собираться небольшими компаниями. Где-то рядом заиграла музыка. Шум в зале нарастал. В одном углу спорили о турнире, в другом обсуждали охоту на лис.

Улучив момент, когда граф фон Мец остался один, я подошёл к нему и завёл разговор о Роланде. Граф нахмурился, не решаясь сразу отказать спасителю сына. Но, предупреждая отказ, я сказал, что его верный соратник станет вторым человеком в баронстве. Для графа это означало не только отсутствие военной угрозы со стороны соседа, но и возможный союз. Граф, будучи человеком практичным, понял выгоду. Для приличия он ещё немного подумал и сказал, что согласен. На этом наш разговор закончился, ибо у него, как хозяина, было много забот.

Праздник продолжался, всё громче становились разговоры и смех. Почувствовав себя уставшим, я решил, что мне на сегодня хватит. Стараясь не обращать на себя внимания, я вышел из зала и добрался до своей комнаты. Засыпая, не без удовольствия вспомнил слова Шаха: «смелый и стойкий боец». Приятно, когда такие люди тебя хвалят.

Утром после плотного завтрака вместе с другими гостями мы покинули замок.

Несколько дней ушло на улаживание всех дел. Я подписал кучу бумаг с указами на все случаи жизни. Был завершён набор в дружину, теперь в ней состояло около шестидесяти сильных и проверенных бойцов. Пусть кто-нибудь посмеет украсть у меня замок!

За те две недели, пока я правил, под моим руководством в кузнице замка были изготовлены ещё кольчуги: для меня, для Шаха и третья — облегчённая, без рукавов — для Катрин.

Нам полдня пришлось потратить, чтобы уговорить её облачиться в кольчугу. В ответ на её слова, что она никогда не носила брони и носить её не собирается, я сказал, разозлившись:

— Если не хочешь носить кольчугу, значит, будешь носить стрелу в спине.

Хлопнул дверью и ушёл. Спустя некоторое время меня нашёл Шах и сказал, что всё уладилось.

Роланд был официально представлен как комендант крепости и мой наместник. Теперь он отвечал за всё. Пришла пора уезжать.

Глава 11 РАЗБОЙНИКИ

Утро отъезда выдалось серое и хмурое. Моросил лёгкий дождик. Говорят, дождь в дорогу — впереди удача. Удача нам действительно не помешала бы, мне особенно. Последние дни не покидала мысль, что уж больно расплывчатым становится поиск. Вот и сегодня меня одолело мрачное настроение. А когда мы выехали на тракт и поскакали по разбитой дороге, разбрызгивая по сторонам чёрную, липкую грязь, стало и вовсе тоскливо. Я редко капризничаю, но тут меня повело.

«Сколько можно мотаться по этой планете! Все прелести местной цивилизации меня уже достали! Я соскучился по унитазу. Мне надоело ходить на «ночной горшок», изображая малыша. Не мой это век и не моё время. И вообще — надоело мне средневекового воина изображать, хочу в цивилизацию, хочу принять горячую ванну и съесть бутерброд с колбасой и сыром, политый кетчупом! Или просто поваляться на диване и почитать хорошую книгу или послушать музыку. Я много чего хочу, чего здесь нет. Зато я не хочу изображать мишень для стрел, не хочу видеть виселицы и не хочу больше искать эту проклятую могилу. И вообще, всё плохо, а тут ещё дорогу развезло, и дождь сверху льёт». —

Я ещё долго изливал душу самому себе, пока мне, не надоело. Закончив страдать, я оглянулся на своих спутников. Не заметили они моих душевных терзаний? Вроде нет.

«Вон Ваня едет какой-то задумчивый. Сильвию, наверное, вспоминает. Похоже, запала она ему в душу. Зато Шах и Катрин весело смеются, ничего не замечая вокруг. Хорошая из них выйдет пара. Интересно, он рассказал ей о своей профессии? Наверное, нет. Зачем пугать девушку. Хотя здесь и время другое, и нравы. Может, она, наоборот, будет в восторге».

Тут мне вспомнилась Ливия.

«Шах нашёл здесь своё счастье, а мне всё не так. Ливия очень хорошая девушка, но о чём с ней говорить? Мы совершенно разные люди. Не потому, что мы из разных веков, а душевная сущность у нас разная. Я сделал для неё всё, что мог. Девочка пристроена, и у неё сейчас не самая плохая доля. Чего не скажешь про меня. Ладно, хватить ныть1» — мысленно прикрикнул я на себя.

«Что мы имеем? Остров под названием Могила. Неведомого графа с дочкой, которые владеют тайной могилы. А может, это бред умирающего? А если это не бред, то опять возникает вопрос: «Кто сказал, что это и есть могила Одинокого бога?» Никто. Идём дальше. Нас противопоставили серым. Согласно легенде и нашим поискам. Значит, что получается? Первое. Мы уничтожаем серых, потом находим могилу. Но, по-моему, это нереально. Силы неравны. Как в шахматах: серые начинают и выигрывают. Второе. Мы находим могилу и либо поднимаем из неё Светлого бога, либо достаём оттуда станковый пулемёт, а ещё лучше два ящика гранат и уничтожаем серых. Второй вариант мне больше подходит. Так и в легенде говорится, да и мне такой исход дела по душе.

Вроде рассуждаю я правильно. Эх, сколько времени уйдёт на эти поиски! Подсказал бы кто-нибудь, где эту могилу искать. Даже не надо громко, пусть шепнут на ушко. Я бы за это сразу отдал половину баронства. Лучшую половину. А в придачу главного палача и половину запаса виселиц».

С этими мыслями я скакал по грязной и размытой дороге к Городам-Близнецам. Горизонт закрывала серая пелена дождя. Свинцово-серое небо висело прямо над головой. По грязной дороге ехали обозы с товарами, плелись нищие, скакали, нахлёстывая лошадей, гонцы и отряды воинов. От этой серой картины, заляпанной чёрной грязью, меня воротило. Она не менялась уже третий день, так было вчера, так будет и завтра.

«Как я устал от серой погоды, размокшей дороги и, самое главное, от неопределённости! Скорее бы уже куда-нибудь приехать».

У перекрёстка дорог мы остановились, чтобы перекусить и обсохнуть в придорожной корчме под названием «Одноглазый мельник». Она напоминала сарай не только снаружи, но и внутри. Под ногами какая-то труха. Чёрные от копоти и грязи стены и балки перекрытий вызывали отвращение. Только большой очаг с весело плясавшим в нём огнём порадовал меня. Мы уселись за длинный стол поближе к очагу. Катрин тут же развесила на шестах у огня наши плащи.

Подошедший к нам хозяин был под стать своему заведению. Его толстая туша, грязные космы жирных волос, длинные волосатые руки с чёрными ногтями отлично сочетались с общим видом корчмы.

— Что господа желают?

— Мяса, да прожарь его хорошенько. Кувшин крепкого вина. Для дамы горячее вино со специями.

— Всё будет исполнено, господа хорошие. — Его льстивый голос, казалось, обволакивал.

Еда и вино, на удивление, оказались хорошими.

«Наверное, не сам готовил», — подумал я, попробовав жаркое.

Поев, мы продолжали сидеть у огня — так не хотелось выходить под этот серый, унылый дождь.

Когда к нам снова подошёл хозяин, я бросил на стол несколько серебряных монет. Волосатая рука тут же сгребла их.

— Господа ещё что-нибудь желают?

— Господа желают, — буркнул я, — побыстрее убраться из твоего заведения. А потом так же быстро оказаться в Городах-Близнецах.

— Я мог бы дать вам совет. Если, конечно, господа позволят.

Он сделал паузу и оглядел всех нас в ожидании возражений с нашей стороны. Мы молча смотрели на него. Ободрённый молчанием, он продолжил:

— Я знаю хорошую дорогу. Она укоротит ваш путь вдвое.

Мне на миг показалось, что его заплывшие жиром глазки хитро блеснули. Но перспектива сократить вдвое путь по этому грязному месиву, которое здесь называется дорогой, была очень заманчива. Я вопросительно посмотрел на своих спутников. Катрин была согласна, это было видно по её радостно заблестевшим глазам. Ваня, похоже, тоже был настроен на то, чтобы сократить путь.

Шах, внимательно оглядев всех нас, сказал:

— Едем! Потом взглянул на хозяина и спросил: — А почему этот путь не сделали главной дорогой?

— Потому, господа хорошие, что часть дороги идёт лесом. Трудно там развернуться обозу. Шах недоверчиво хмыкнул. Хозяин, отступив на шаг, обиженно произнёс:

— Господа хорошие, считайте, что я вам ничего не говорил.

— Стоять! Тебя никто не отпускал. Объясни, как ехать, — резким голосом остановил его Ваня.

— Если господа настаивают, то пожалуйста. Всё, что угодно для ваших милостей. Завсегда готов услужить, он, льстиво улыбаясь.

— Быстро и коротко, иначе язык обрежу, — обрубил его заискивания Ваня.

— Как будет угодно господам!

И хозяин быстро и доходчиво объяснил нам, куда нужно свернуть, чтобы попасть на более короткую дорогу. Набросив на себя уже высохшие плащи, мы вышли под дождь. Немного проскакав по торговому тракту, легко нашли дорогу, указанную хозяином «Одноглазого мельника». Было видно, что по ней не так часто ездили. Дорога была довольно широка и петляла среди холмов, поросших густым кустарником.

Дождь закончился, но наши плащи успели намокнуть. Тучи немного разошлись, и сквозь них пробились неяркие лучи заходящего солнца. Далеко впереди показался лес, один из тех лесов, которые занимали на этой планете большую часть Подскакав ближе, мы увидели, что дорога сворачивает к зелёной стене развесистых дубов. Лес был настолько густой, что кроны деревьев смыкались над головой. Скоро стало совсем темно и неуютно. Мы поехали медленнее, придерживая лошадей. Мокрая одежда совершенно не грела, а тут ещё сырость леса и холод кольчуги. Зубы у меня самопроизвольно стали выбивать дробь. Бедная Катрин так завернулась в плащ, что торчал только один нос. Вдруг Шах остановил коня и поднял вверх руку. В темноте я чуть не налетел на него.

«В чём дело?» — хотел я его спросить, но он уже соскользнул с коня и растворился во тьме.

— Что за чертовщина? — буркнул я и замолк, потому что в этот момент ветерок донёс до меня еле слышные звуки музыки.

«Может, мне это кажется? Музыка ночью? В сыром лесу? Надеюсь, это не духи леса собрались на свой праздник. А впрочем, если у них горит жаркий костёр и для меня найдётся стакан горячего вина, я согласен и на духов».

Появился Шах. Он возник бесшумно, как лесной дух, о которых я только что думал. Жестом показал, чтобы мы слезли с коней.

Когда мы собрались вокруг него, он тихо сказал:

— Прямо по дороге, метров через тридцать, стоит фургон. В нём ехала труппа бродячих артистов. Разбойники захватили их и сейчас издеваются над ними. Шайка расположилась на большой поляне, неподалёку отсюда. Трое вооружены луками, вожак — мечом, остальные — дубинами и ножами. Всего их около пятнадцати человек.

Меньше всего мне сейчас хотелось сражаться. Чёрный мокрый лес и так нагонял тоску, а тут ещё шайка разбойников. У меня по спине поползли мурашки, и я точно знал, что это не от холода.

— Откуда ты всё узнал? — нервно спросил я.

— Рядом с фургоном в кустах сидели двое разбойников. Теперь они там не сидят, — будничным голосом ответил Шах.

— Тогда сведения проверенные, — сердито бросил я. — Тебе как шпиону и диверсанту цены нет.

Шах бросил на меня косой взгляд, не зная, как отнестись к моим словам. А я просто злился на свою судьбу. В очередной раз я клял себя за то, что согласился сотрудничать с инопланетянами.

— Что будем делать? — спросил я, уже зная ответ.

Ваня провёл рукой по горлу. Катрин тихо ахнула. На этом наше совещание закончилось.

Когда мы вышли из-за деревьев, нашим взорам открылась большая поляна. Посредине ярко пылал костёр. Рядом с огнём стоял котёл, судя по всему, наполненный горячим вином. Сидевший рядом с ним разбойник разливал черпаком вино в протянутые кружки. Спиной к нам на двух брёвнах расположилось около десятка разбойников.

Ещё трое сидели отдельно. Один из них, зверского вида мужик с чёрной неопрятной бородой, видно, был вожаком. Это я определил по лежащему рядом с ним мечу. Эти трое держали в руках верёвки, к концам которых были привязаны три девушки. Они пытались танцевать, держась за руки, но кто-то из мучителей резко дёргал за верёвку, и жертвы падали на землю. Всё это вызывало у сидевших вокруг костра громкий смех и солёные шутки. Возле несчастных стоял верзила с бичом и щёлкал им в воздухе, намеренно промахиваясь. Недалеко от костра сидели музыканты и играли весёлую мелодию. Страх, написанный на их лицах, никак не соответствовал весёлой музыке.

Разбойники были так увлечены, что заметили нас, когда мы подошли вплотную к костру. Ваня стоял в центре, я с Шахом по бокам, прикрывая его. Катрин осталась у края поляны. Лесные разбойники, заметив нас, выкатили глаза и замерли с кружками в руках. На поляне наступила гнетущая тишина. Сразу стал слышен шум листвы и поскрипывание ветвей большого дуба, росшего на краю поляны.

— Зачем же девушек обижать? — укоризненно покачав головой, сказал Ваня.

Его голос в наступившей тишине прозвучал сухо и жёстко, не предвещая ничего хорошего. Первым очнулся вожак. Его глаза настороженно забегали, обшаривая деревья и кусты позади нас. Наконец его взгляд остановился на Ване.

— Кто вы такие? — спросил он сиплым голосом.

— Да так, проезжали мимо. Слышим, весёлая музыка звучит. Решили заехать и погреться у костра, — В голосе нашего северного вождя прозвучала явная усмешка. — А тут, оказывается, девушек обижают. Вот этого я не люблю, — продолжил он откровенно угрожающим тоном.

Вожак отбросил верёвку, схватил меч и медленно поднялся. Он ещё не понимал, как ему себя вести. Всего лишь трое бросают вызов пятнадцати вооружённым людям и ведут себя так спокойно и уверенно…

Его подручные вскочили со своих мест. Побросав кружки на землю, они схватились за оружие. Все смотрели на вожака, ожидая его команды. Вожак понял, что нужно на что-то решиться, а то, чего доброго, и авторитета лишишься.

— Ха! Звери! Смотрите, какую добычу нам «мельник» прислал. Да ещё с девочкой. — Начав говорить спокойно, он неожиданно перешёл на крик: — В ножи их, звери! Всем смерть!

Это были его последние слова. В следующее мгновение он уже умирал, выдувая кровавые пузыри. Удар другого меча разрубил второго разбойника до позвоночника. Третий спас себе жизнь тем, что. отшатнувшись, зацепился за бревно и упал. Не поднимаясь, на четвереньках, скуля, как побитая собака, он добежал до ближайших кустов и скрылся в них. Ванина атака была настолько стремительна, что часть разбойников замерла, не сводя глаз с клинков, на которых кровь мешалась с красноватыми отблесками костра. В эти самые мгновения я разрядил арбалет в грудь разбойника, натягивающего лук. Стрелы Шаха за это время уже дважды прочертили воздух. Верзила, до этого щёлкавший бичом, упал на землю с торчащей меж рёбер стрелой. Вторая стрела тоже не пролетела мимо Разбойники подались назад, стараясь оставить между нами как можно большее расстояние. Слишком страшной им казалась мощная фигура в латах, стоявшая среди трупов на залитой кровью земле.

Тишину нарушало шумное дыхание разбойников, тихие проклятия и треск веток под ногами убегающих.

Неожиданно один из разбойников, одетый в душегрейку из волчьего меха, сжав обеими руками дубину, бросился на Ваню.

Не успев сделать и шага, он, выронив дубину, зашатался и рухнул на землю. Из левой глазницы торчала оперённая стрела.

Не выдержав этого страшного зрелища, остатки шайки, развернувшись, помчались в лес, ломая кусты и дико воя от страха.

Я прибавил им ускорения, закричав вслед:

— Ату их! Ату!

Схватка закончилась. Шах, забросив лук за спину, подошёл к котлу, зачерпнул кружкой вина и подал Катрин. Я наполнил ещё одну кружку, присел около костра и почувствовал себя почти комфортно. Единственное, что слегка портило мне настроение, это вид полудюжины трупов.

Ваня сел на бревно рядом со мной и стал очищать от крови свои мечи. Шах и Катрин устроились напротив Я бросил взгляд в сторону актёров

Девушки и музыканты сбились в кучку, с испугом и любопытством глядя на нас.

— Чего там жмётесь? — крикнул я им. — Идите сюда и берите кружки. Попейте горячего вина, вам это пойдёт на пользу.

Они не заставили себя долго упрашивать, и скоро у костра образовалась пьяновеселая толпа. Актёры шутили и смеялись над собой и своими бедами. Правда, держались они обособленно, сторонились нас.

«Это понятно, мало ли чего нам в голову взбредёт. Кто мы такие, они же не знают. Самодуров здесь хватает. Но как они быстро отошли от этого страшного приключения. Вот люди, живут сегодняшним днём! Да где там днём, часом» — думал я, наблюдая за ними.

Глава 12 ГОРОДА-БЛИЗНЕЦЫ

Отогревшись у огня, мы решили не ночевать здесь, а ехать дальше. Мало ли что оставшимся разбойникам в голову придёт. Пустить стрелу из кустов — дело нехитрое Не успели мы подняться, как актёры заявили, что едут с нами.

Первое время нас как бы разделял невидимый сословный рубеж. Знатные люди могли пользоваться услугами актёров, но никогда не разговаривали с ними на равных. Поэтому мы ехали двумя обособленными группами. Я какое-то время прислушивался к весёлой болтовне актёров, потом, подъехав к их фургону, задал пару вопросов об их жизни. Так мы понемногу разговорились. Актёры оказались очень интересными собеседниками Благодаря своим частым переездам и общению с представителями различных слоёв общества, они много знали и много где бывали.

Я узнал, что сейчас они едут в Города-Близнецы на праздник под названием «Королева лета», который состоится через неделю. Из их слов я понял, что этот праздник на самом деле гигантская ярмарка, куда съедутся купцы со всех земель, а также актёры, акробаты, музыканты. В течение двух дней будет идти веселье. За это время состоится карнавал и будет избрана королева лета, а под конец всех ждёт шествие с факелами по ночному городу.

Слушая их рассказы о местах, где им довелось побывать, я решил узнать у них, откуда пошло название города. Актёры, которые не раз уже бывали в этом городе, наперебой стали мне рассказывать его историю. Оказывается, раньше здесь были два небольших городка, расположенных по обе стороны большого залива. Этот залив — прямо готовая гавань, дарованная природой. Через эти городки проходила, да и сейчас проходит, вся торговля с Островным государством. Городки богатели и отстраивались не один десяток лет. Дружно отбивали набеги кочевников и пиратов, но торговали порознь, стараясь отбить друг у друга клиентов и заказы. Скоро городки выросли в города и их территории слились. Отсюда и название.

За разговорами время шло незаметно. К рассвету мы выехали из леса. От свинцовых туч не осталось и следа, только влажная трава и чёрная липкая грязь на дороге напоминали о недавней непогоде. Яркое солнце залило своими лучами холмы и кустарники. Я ехал, наслаждаясь солнечным светом и теплом. Вдруг неожиданно уловил на себе чей-то пристальный взгляд. Осторожно осмотрелся, но — никого и ничего такого, что могло бы насторожить, вокруг не было. Смотрели мне в спину, а за спиной, кроме фургона с артистами, никого и ничего не было. Все артисты, после бессонной ночи и выпитого вина, крепко спали. Даже возница и тот правил вполглаза. Тут я обратил внимание на то, что тент фургона открыт только на две трети. В закрытой части фургона, как объяснили мне ещё раньше актёры, лежали их костюмы и декорации. Я подъехал поближе и сделал вид, что интересуюсь декорациями. Тут я увидел среди декораций девчонку. Девчонка как девчонка, но мне показалось, что я её уже где-то видел. Мельком взглянув на неё, я отъехал от фургона и стал вспоминать, где же мог её видеть. Но как ни пытался, вспомнить так и не смог.

Вечером четвёртого дня, когда лужи уже начали подсыхать», мы подъехали к Городам-Близнецам. В воздухе резко запахло солью и гниющими водорослями. Городские ворота были распахнуты настежь. Высота стен не превышала четырёх метров — это говорило о том, что город был или очень сильным, или очень богатым. А может, и то, и другое вместе. Стража, стоявшая у ворот, не обратила на нас никакого внимания. Мы интересовали их не как люди, а как четыре серебряные монеты, которые нужно получить с нас в виде пошлины за въезд. Я уже настолько вписался в местную жизнь, что высказал стражникам своё возмущение.

На что один из них, высокий и толстый тип, лениво ответил:

— Наш город уже сто лет стоит спокойно. Ему нечего бояться врагов. Мы в состоянии купить себе самых лучших воинов, нанять самую большую армию.

— Если успеете, — буркнул я.

Въехав в город, Катрин даже не дала нам осмотреться по сторонам. Не успели мы проехать городские ворота, как она, пришпорив коня, понеслась стрелой. Нам ничего не оставалось делать, как помчаться за ней следом.

Я летел по узким улочкам с одной мыслью: «Только бы не задавить кого-нибудь».

Просто удивительно, что мы не сшибли ни одного пешехода и не опрокинули ни одного лотка с товаром. Города в этот день я так и не увидел. Он промелькнул у меня перед глазами расплывчатой серой массой домов. В памяти осталась только брусчатка да разбегающиеся из-под копыт лошадей горожане.

Наконец мы остановились у деревянных ворот, обитых железом, за которыми надменно возвышался ^большой двухэтажный дом, сложенный из крупного серого камня…

Катрин соскочила с лошади и стала стучать в ворота большим дверным молотком. Она стучала так громко, что, казалось, сейчас сюда сбежится весь город. Наконец ворота приоткрылись, и в щель высунулось недовольное лицо привратника. Судя по всему, он собрался сказать какую-то гадость, но, увидев девушку, расплылся в улыбке и исчез. В тот же миг за воротами раздались крики:

— Хозяин, хозяин! Катрин вернулась! Ваша девочка вернулась!

Только мы успели слезть с лошадей, как ворота широко распахнулись, и из них выкатилась толпа людей. Катрин оказалась в кольце родных, домочадцев и слуг. Мать повисла на ней, отец обнимал их обеих, все остальные трогали её, похлопывали, поглаживали. Столько было нежности и обожания в этой встрече, что у меня даже сердце слегка защемило от грустных мыслей.

«Меня на этой планете вряд ли кто так встретит. Один я. А чего я, собственно, хочу? Я сам на это пошёл, решив начать новую жизнь. Зато стал героем и бароном. Определённые сдвиги налицо. Так что нечего ныть!» — успокоил я себя.

Когда первая волна восторга схлынула и люди не- много успокоились, они заметили нас.

Отец Катрин подошёл к нам, обнял и сердечно поблагодарил каждого. Потом он сказал:

— То, что вы сделали для нас и нашей девочки, нельзя измерить золотом. Это навсегда останется в нашем сердце. Я до конца жизни перед вами в неоплатном долгу. Всем, чем смогу вам помочь, я помогу, всё, что смогу для вас сделать, я сделаю.

А теперь заходите в дом. Вы сейчас для меня самые дорогие гости на свете. Прошу вас!

Он провёл нас в дом, приказав принести холодного вина. Оно пришлось мне очень кстати, только с его помощью я смог отойти от этой бешеной скачки. Катрин с матерью исчезли. Слуги начали бегать, суетиться, накрывать на стол. Отец Катрин, или, как он попросил себя называть, Гастон, был крепким широкоплечим мужчиной. Его загорелое лицо обрамляла густая, но уже седая борода. От счастья, что дочь вернулась домой, он не мог усидеть на месте, постоянно срывался с места и исчезал. После нескольких безуспешных попыток поддержать беседу он извинился перед нами:

— Если вы не против, продолжим беседу за столом.

После этого мы видели его только мельком: то он шёл на кухню, то спускался в подвал, чтобы отобрать лучшее вино, то подгонял слуг, которые накрывали на стол.

Наконец суматоха улеглась и все сели за стол. Тут вышла Катрин. Её было не узнать. Радость встречи с родителями, их любовь и нежность сняли с неё дорожную усталость и пережитые страхи. Сейчас она казалась настолько юной и свежей, что и я был готов влюбиться в неё.

За столом было весело и шумно, как бывает в хороших компаниях, где все близко знают друг друга. Было много хорошего вина и всякой вкусной еды. Тосты следовали один за другим. Между тостами нас познакомили со всеми близкими и дальними родственниками. Разговоры и веселье продолжались до самой глубокой ночи. Отец Катрин лично проводил нас до гостевой комнаты, где мы и улеглись спать.

Утром мы только начали умываться, как раздался стук в дверь. Открыв, мы увидели Гастона. Не дав нам опомниться, он объяснил, что приехали новые гости и нас уже ждут за столом. Опять начался пир с большим количеством тостов, поздравлений и пожеланий и конечно же вина. У меня появилось ощущение, что остаток жизни нам придётся провести за столом.

Улучив момент, я поймал хозяина:

— Гастон, мы должны найти себе гостиницу. А как мы её можем найти, если второй день не выходим из-за стола?

Мне тут же было сказано, что хозяин, наверное, чем-то оскорбил гостей, если они так быстро собираются покинуть его дом. Уговоры продолжались долго, но я всё-таки настоял на своём. Отец Катрин, не сумев меня уговорить, сильно расстроился, но тут же вырвал у меня согласие быть у него вечером на пиру. В провожатые он дал нам слугу, сказав, что тот отведёт нас в одну из лучших гостиниц города.

Мы не спеша ехали по широким оживлённым улицам через центр города. Дома в основном были сложены из мягкого светло-серого камня, но встречались и деревянные. Сразу было видно, что город застраивался по мере разрастания одно— и двухэтажными лепившимися друг к другу строениями. На нижних этажах очень многих домов были расположены лавки. Но попадались и особняки, окружённые высоким забором. Проезжая деловую часть города, я обратил внимание на несколько трёхэтажных зданий. Как объяснил сопровождавший нас слуга, в них находились магистрат, здание суда и Дом Купеческого совета. В Купеческий совет, высший орган, имеющий все полномочия власти, входило двадцать самых богатых и уважаемых купцов.

В центре большой площади, вокруг которой стояли эти здания, красовался великолепный фонтан. Рядом с площадью оказалась и та гостиница, в которую мы направлялись. Она называлась «Роза морей» и занимала двухэтажное деревянное здание белого цвета и с узкими окнами.

В «Розе морей», одной из лучших гостиниц города, было людно и шумно. Не успели мы переступить порог, как в нос ударили ароматные запахи, а в уши — гул голосов. При нашем появлении он заметно утих. Как я сразу понял, всех присутствующих здесь можно было разделить на две группы. Люди, приехавшие на карнавал, пили вино, кричали и щипали за ягодицы девушек, разносивших вино и закуску. Серьёзные гости, важные купцы сидели особняком и спорили по поводу цен на товары и процентов кредита, не забывая при этом сердито коситься на слишком громко кричащих гуляк.

Не успели мы подойти к деревянной, выскобленной стойке, за которой сидела очень толстая женщина, как шум возобновился с новой силой.

Хозяйка гостиницы оказалась доброй и приветливой женщиной средних лет. Если не смотреть на расплывшуюся фигуру, её можно было даже назвать симпатичной. Но самое главное в ней было то, что она просто лучилась добротой. В её приветливой улыбке сквозила материнская нежность. У меня даже появилось чувство, что я дома.

«Правильно говорят, что хороших людей должно быть много», — подумал я, глядя на её необъятную грудь.

Даже когда ей пришлось прикрикнуть на служанку, та с улыбкой выслушала её. Чувствовалось, что хозяйка и слуги живут душа в душу.

— Здравствуйте, господа! Я хозяйка этой гостиницы. Меня зовут Тания. — Голос её звучал мягко и певуче.

Шах сказал, что нам нужны комнаты на полтора-два месяца.

— Карнавал начнётся только через неделю, — сказала Тания, — а гостиницы города уже почти заполнены. Но я вам выделю три комнаты. Как господа желают, чтоб их величали?

Когда мы назвали вымышленные имена, хозяйка лукаво улыбнулась и сказала:

— Хоть у вас и простые имена, люди вы очень непростые. Но вы мне нравитесь, мальчики.

Отпустив нам такой двусмысленный комплемент, она позвала служанку, чтобы та проводила нас в наши комнаты.

Глава 13 ГОРОД

Нас поселили на втором этаже. Окно моей комнаты выходило на такую узкую улочку, что до стены противоположного дома можно было достать рукой, перегнувшись через подоконник.

В комнате стояла кровать, стол, стул и в углу — таз с водой. Положив свой мешок в сундук у изголовья кровати, я спустился вниз.

Моих спутников ещё не было видно. Решив подождать их, я присел за стол. Зал опустел почти наполовину. Гуляки куда-то исчезли. Зато появилась новая группа людей, судя по одежде мелкие купцы. Они не столько вели деловые разговоры, сколько бросали взгляды на пробегавших мимо молоденьких служанок. Я огляделся. Столы были чисто выскоблены, на полу лежала свежая солома. Служанки были в опрятных белых фартуках. Из кухни доносился вкусный и ароматный запах. У меня появилось предчувствие, что мне здесь понравится.

Ко мне подошла хозяйка и спросила, не хочу ли я поесть. Я ответил, что сыт.

Немного помолчав, она сказала:

— Мне неловко это говорить, но я хочу вас предупредить. У меня три дня назад поселился шумный постоялец. Барон из Вольных Земель, здоровый, грубый и необузданный тип. Старается всех задеть и вызвать на драку. А с ним ещё четверо слуг, похожих на своего хозяина. Я хотела попросить вас и ваших друзей не обращать на него внимания. Мне почему-то кажется, что вы не те люди, которые могут простить подобное А мне так не хотелось бы драки или скандала в моей гостинице. Это вредит моему делу.

— А почему вы не позовёте городскую стражу и не выставите его из гостиницы? — поинтересовался я.

— Когда он в первый день избил посетителя, я вызвала стражу. Он тут же заплатил им большой штраф, и стражники посчитали, что этого вполне достаточно. В нашем городе правят деньги. Выселить его без веской причины я не могу. По городу пойдёт слух, что я выкидываю своих постояльцев на улицу. Поэтому я вас очень прошу, не задирайтесь с бароном. А теперь, извините, мне нужно бежать на кухню. — С этими словами она плавно понесла своё тело в сторону кухни.

Вскоре в зале появились мои спутники. Мой рассказ о буйном постояльце оставил их равнодушными. Посовещавшись, мы решили пройтись по городу. Выйдя из гостиницы, мы отправились куда глаза глядят.

Первые два дня мы держались вместе, потом разбежались кто куда. Шах проводил всё время в доме Гастона. Если он не был с Катрин, то беседовал с её отцом о торговых делах. Как я заметил, его заинтересовала торговля. Ваня тренировался с мечами или сидел в каком-нибудь кабачке за стаканом лёгкого вина. Всегда немногословный, сейчас он вообще замкнулся в себе. После знакомства с Сильвией он сильно изменился. Стал какой-то задумчивый, похоже, что-то его мучает. «Неужели влюбился?» — Только это обстоятельство могло оправдать странное поведение Вани.

Приехав в этот город, мы отдалились друг от друга. У ребят появилось что-то своё, личное. Похоже, они нашли себя. Я радовался за них, но не за себя. Никак я не вписывался в этот мир. а если честно, то и не хотел вписываться.

Первые дни я с удовольствием бродил по городу, рассматривая людей и дома. Всё мне казалось новым и интересным. Большую часть города занимал порт с бесконечными причалами, доками и складами. Дальше располагались ремесленные кварталы. Кузнецы и чеканщики по металлу имели свой квартал, ювелиры и гранильщики — свой. Квартал скорняков и дубильщиков кож находился почти на окраине города, там почти всегда стоял специфический запах. Свой квартал у торговцев тканями и портных. Зато все остальные ремёсла перемешались так, что на одной улице можно было купить мясо и лекарственные травы, горшки и свежий хлеб. Все суетились, шумели, зазывали покупателей, и, что самое удивительное, у всех шла бойкая торговля.

А базар здесь был какой! Чего там только не было! Я видел различные базары, но этот превосходил всё. Его можно было определить по гулу голосов. Сначала гул кажется сплошным, но ближе к базару он распадается на множество голосов. Эти голоса ещё невидимых людей спорят, разговаривают, торгуются, ссорятся.

Они становятся всё громче и громче и, кажется, вот-вот оглушат тебя. Но в этот момент перед тобой открывается картина базара, и ты забываешь обо всём. Она настолько поражает глаз своими пёстрыми красками, необычайным разнообразием товаров и людей, что шум перестаёт резать слух. Здесь столько лавок и лотков, а выставленные товары так привлекают взор, что поневоле теряешься, не зная, на что смотреть и чем восхищаться.

Искусно выделанные кожи из Дикой степи, ткань всевозможных расцветок, разнообразные продукты, фрукты и овощи… Кованое железо, оружие и броня в одном ряду, предметы роскоши — от румян и белил до серебряных гребней и всевозможных украшений — в другом. Много народа толпится у лавок с готовым платьем. Там есть всё: от плащей, подбитых дорогим мехом, до простых суконных кафтанов.

Зато центр города олицетворял собой порядок и спокойствие, а самое главное — власть денег. Ещё бы, двести лет этот город только и делал, что торговал. Если в других районах пахло свежевыпеченным хлебом или дымом кузницы, то здесь пахло только деньгами. Важные купцы, спешащие по своим делам, богатые дворяне в разноцветных камзолах, красивая форма городских стражников — всё здесь говорило о богатстве.

Но самое большое впечатление произвёл на меня порт. Города и базары на этой планете я уже видел, а порт увидел впервые.

У пристани, покачиваясь на волнах, стояли пузатые двухпалубные парусники местных купцов. С ними соседствовали длинные и широкие, ярко раскрашенные барки с островов. Тут же стояла пара баркасов береговой стражи, предназначенных для охраны побережья от пиратов и контрабандистов. Невдалеке, вытащенные наполовину из воды, сушилось десятка полтора рыбачьих лодок.

Белоснежные паруса и синь океана. Шум прибоя и солёный на вкус воздух. Вместе с солью в воздухе чувствовались запахи рыбы и смолы. Это настолько зачаровывало меня, что я первое время был готов ночевать в порту.

Я ходил по деревянным доскам пирса, заходил на склады, заваленные до самого верха различными товарами. Хлопок, рулоны разноцветной материи, бочки с вином и оружие — всё это было изготовлено в разных странах и проделало долгий путь, а теперь хранилось здесь, на купеческих складах.

Я мог часами смотреть, как загружают и разгружают корабли. Как цепочка людей идёт по качающимся доскам с мешками и корзинами от корабля к складу и обратно.

А сколько разных людей я тут повстречал! От грузчика в грязной, просмолённой одежде до капитана корабля, враскачку сходящего на берег. Одежда моряков вообще не поддаётся описанию. Одеты все они были так ярко, что у меня сначала в глазах рябило, привык к ним только спустя некоторое время. На голове цветастая косынка, жёлтая рубашка и ярко-красные штаны, подпоясанные светло-зелёным шарфом, вот так выглядел моряк, сошедший на берег. Картину обычно дополняла серьга в ухе и набор ножей за поясом.

Часто, сидя в портовых кабачках, я с удовольствием, затаив дыхание, слушал истории о чудовищах из морских глубин, о жестоких штормах и кораблях-призраках. Я тут просто отдыхал, ни о чём не думая

А как они пели! С надрывом в голосе пели они про красоту океана, мужество моряков и прелести русалок. О последних пелось особенно сочно, красочно и детально.

Пару раз приходилось спасаться бегством из таких кабачков. Здешние моряки — народ необузданный и резкий, пьют так, словно с завтрашнего утра вступает в силу сухой закон. Поэтому часто пьяные разговоры заканчивались поголовной дракой и поножовщиной. Тут или драться, или уходить. Но всё это не мешало мне заходить в кабачки, пить вино и слушать разговоры моряков.

Такое времяпрепровождение отвлекало меня недолго. Когда первые восторги кончились и впечатления потускнели, я понял, что пора приступать к работе. К поиску этой трижды проклятой могилы! Я никак не мог сообразить, как мне выйти на графа, владеющего тайной могилы. Потратив полдня на обдумывание, я понял, что Шерлока Холмса из меня не получится. Решил последовать совету, который мне дали на Станции, и заняться опросом людей. Я расспрашивал моряков и грузчиков в порту, слушал певцов и рассказчиков, беседовал с купцами и дворянами. Но ничего нового так и не узнал. Все в один голос повторяли набившую оскомину легенду о троих. Спустя некоторое время мне начало казаться, что поиски зашли в тупик. Поэтому я решил собрать соратников и посоветоваться с ними.

Глава 14 СЕРЫЕ ГЛАЗА

Встретившись, мы решили сначала поужинать, а потом перейти к делу. Тем более сегодня подавали фирменное блюдо хозяйки — свиные колбаски, залитые яйцами и сыром, и восхитительный соус к ним.

В ожидании еды мы сидели за кувшином лёгкого вина и от нечего делать оглядывали другие столы.

Тут в дверь вошла она. Не знаю, что почувствовали остальные, но я перестал замечать что-либо вокруг. Я видел только её одну. Кругом было полно людей, но мне казалось, что мы остались одни в целом мире. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я понял, что погиб, умер для всех остальных женщин, кроме этой прекрасной незнакомки. Я смотрел в её большие серые глаза, красивые и чуть влажные, оттенённые густыми ресницами, и не мог оторваться. Я не мог ошибиться, я просто знал, что она пришла ко мне. До сих пор не могу понять умом, что случилось со мной, зато понимаю сердцем.

Пока я хлопал глазами, созерцая это чудо, она подошла к хозяйке и о чём-то её спросила. Та отрицательно покачала головой. Только сейчас я смог оторваться от её глаз и посмотреть на неё как бы со стороны. Длинные волнистые волосы ложились на плечи. Тонкая талия, высокая грудь.

Вдруг распахнулась дверь, и в зал ввалились пятеро верзил. Усевшись за ближайший столик, они громко потребовали вина. Их крики привлекли и моё внимание, заставив повернуть голову в их сторону.

Тупые и красные от выпитого вина физиономии вкупе с широкими плечами являли собой яркое подтверждение теории Дарвина.

Тут один их них, заметив девушку, замершую в растерянности у стойки, выскочил из-за стола и пошёл к ней, громко крича:

— Эй, красотка! Ну-ка развесели нашу компанию! А то мы что-то заскучали!

В зале установилась напряжённая тишина.

Девушка попыталась проскочить мимо него к двери, но верзила, расставив руки, преградил ей путь. Потом, грубо схватив её за руку, потащил к столику. От такого святотатства я на какой-то миг застыл. Когда секундное замешательство прошло, кровь вскипела от ярости, руки сами собой сжались в кулаки, и я ринулся в бой. Не на выручку, не на помощь девушке, а именно в бой. Сейчас эти пятеро были для меня хуже серых.

Вскочив с места и обогнув стол, я одним прыжком оказался перед ними. Мне навстречу начал подниматься один из громил. Ни секунды не раздумывая, я резко ударил его кулаком в лицо. Под моей рукой что-то хрустнуло. Громила сначала по-детски ойкнул, а потом завыл во весь голос, схватившись обеими руками за лицо, неловко пошатнулся и, зацепившись за край скамьи, упал. Он ещё падал, когда я перепрыгнул через него, устремляясь к тому, кто удерживал девушку. Остальные трое, не ожидавшие такой быстрой расправы, только начали подниматься с мест. Бандит отпустил девушку и начал разворачиваться ко мне. Только это он и успел сделать, перед тем как получил удар в живот. Только он начал сгибаться, как второй удар, снизу в челюсть, выпрямил его и бросил на пол Я только начал поворачиваться, как сам получил удар в голову и отлетел в сторону. Быстро вскочив, я мог только наблюдать за развернувшимися событиями. Шах двумя ударами положил бандита, ударившего меня. Ваня, ударом кулака по голове уложив одного, второго схватил за руку, в которой тот держал нож. Бандит попробовал было сопротивляться, но это не пошло на пользу его здоровью. Ваня со спокойным выражением лица стал медленно заводить руку ему за спину, пока с резким треском, точно сломавшаяся сухая ветка, рука не повисла и нож не вывалился на пол. Раздался вопль, полный боли. Ваня немного подумал и стукнул его сверху по темечку. Вопль резко прервался, и оглушённый бандит рухнул на пол.

Хозяйка в полной растерянности смотрела то на бандитов, то на нас. Я смог оглядеться — девушки нигде не было. Выскочив за дверь, я пробежал до конца улицы, потом выбежал на соседнюю — нигде ни малейшего следа. Прекрасная незнакомка растаяла как туман. Вернувшись в ресторан, я подошёл к хозяйке и спросил её, не знает ли она девушку. Она сказала, что не знает и что её больше всего беспокоит драка в её заведении.

— Вызовите городскую стражу, пусть заберут этих бандитов, — небрежно сказал я, думая о прекрасных серых глазах.

— Эта стража заберёт также и вас за покушение на жизнь господина барона. Я же предупреждала — не связывайтесь с ним. 0-хо-хо! Что же нам теперь делать? — сокрушённо заохала хозяйка.

— Так это был барон со своими подручными? — из вежливости поинтересовался я, хотя мне и так всё было ясно.

Она уныло кивнула. Её лицо выражало сожаление и растерянность.

— Что теперь делать? Может, добить его, чтобы не мучился? — пошутил я, показав на барона со сломанной рукой.

Она в испуге отшатнулась. Видя, что шутка не удалась, я поспешил успокоить её:

— Да не волнуйтесь вы так. Я неудачно пошутил. Вы лучше подскажите, что нам делать.

Я придал себе взволнованный вид и постарался, чтобы в моём голосе прозвучали заискивающие нотки. Видно, я сделал правильный ход, потому что хозяйка встрепенулась и стала похожа на курицу-наседку, защищающую своих цыплят. Несколько минут она молчала, о чём-то думая, потом сразу перешла к делу:

— Если бы вы были графом или бароном, то дело можно было бы представить так. Он оскорбил вас. Вы защищали свою честь. В этом случае никакой судья не подкопается. С вас только штраф возьмут, да и то его можно оспорить. — Её голос звучал по-деловому и в то же время проникновенно, как у хорошего юриста.

— Тогда смело вызывайте стражу, — сказал я хозяйке и, повернувшись лицом к людям, уже вернувшимся за свои столы, принялся кричать: — Этот негодяй оскорбил меня! Меня, барона Михаде Кузнеца! Да мои предки, наверное, в гробах бы перевернулись, если бы узнали, как меня оскорбили! Но теперь они могут спать спокойно! Я отомщён!

Кричал я громко и возмущённо. Я не любитель выступать на публике, но сейчас я кричал с особым удовольствием. Наверное, потому, что встретил ту девушку, которую давно мечтал встретить. Моя душа пела, меня прямо распирало от восторга. Я был сейчас мальчишкой, встретившим свою первую любовь.

Через некоторое время в дверь ресторана ввалился десяток стражников под командой офицера. Столпившись у дверей, они изредка бряцали оружием, пока офицер выслушивал доводы сторон и показания свидетелей. Выслушав всех, он стал вещать на весь зал о том, как низко пали нравы, если уж дворяне выясняют отношения. А когда он заговорил о законе, выставляя себя его ярым приверженцем, тут даже мне стало ясно, что он хочет получить взятку. Хозяйка, услужливо выставив на стол два кувшина хорошего вина, перебила его обвинительную речь на самой «середине. Офицер, сделав вид, что у него пересохло в горле, схватился за стакан. Его солдаты уже сидели за столом и пили вино так, будто у каждого было две глотки. А когда на столе появился третий кувшин и пять золотых монет перекочевали в карман офицера, страже сразу стало ясно, кто истинные злодеи. Допив вино, они резво приступили к своим непосредственным обязанностям, показав при этом определённую выучку и сноровку. Двое подхватили оглушённого барона, а остальные, заломив руки его подручных, выволокли их из гостиницы.

Первое время я ожидал, что девушка появится снова, но день проходил за днём, а её всё не было. Мне уже начало казаться, что её взгляд, обращённый на меня, был просто любопытствующим взглядом, а всё остальное — плодом моей фантазии.

Наступил первый день карнавала. Шах, уже считавшийся чуть ли не родственником Гастона, отмечал праздник в доме купца. Мы с Ваней, естественно, тоже были приглашены. Ваня отправился к ним с утра. Я сказал, что буду позже, а сначала поброжу по праздничным улицам.

Город был украшен цветными флажками и гирляндами. Горожане и гости, съехавшиеся на карнавал, заполнили улицы и площади. На каждой улице можно было встретить или одинокого музыканта, или целый оркестр. Среди толпы прыгали акробаты, кидали факелы жонглёры и смешили забавные клоуны. На площадях одновременно показывали три-четыре спектакля. Тут я впервые за всё время, проведённое на этой планете, увидел кукольный спектакль.

Зрелища были настолько яркие и необычные, что я просто разрывался от желания увидеть всё. Народ веселился, но как-то сдержанно, будто боясь выплеснуть веселье сразу — ведь карнавал только начинался. Люди ходили по улицам, смеялись, но чувствовалось, что ожидают чего-то большого и необычайно красивого. Это ощущение передалось и мне. Я, гуляя по улицам, веселился и смеялся вместе со всеми, но мою душу грела надежда на встречу с прекрасной незнакомкой.

Наступил вечер, и в городе, на специальных столбах, стали зажигаться фонари. Улицы как-то сразу опустели. Остались только фонарщики, переходящие от столба к столбу, и я, который никуда не торопился. Я не удивлялся этому, так как знал, что наступил час парадного карнавального шествия. Все побежали по домам надевать карнавальные костюмы и ставить на окно свечки. Эти свечки вставляются в глиняные светильники, изображающие демонов, богов, героев. Я специально остановился на одной из центральных улиц и смотрел, как в окнах появлялись маски со светящимися глазами и ртами, из которых высовывались огненные языки. Чувство тихого восторга охватило меня, когда я смотрел на это необыкновенное зрелище. Очнулся я только тогда, когда улицы снова стали заполняться народом. Каких костюмов здесь только не было! Ведьмы и русалки, скелеты и монстры, трубочисты и снежные королевы. Все они вместе плясали и смеялись, многие держали в руках свечки. А над ними, как бы повиснув в воздухе, парили огненные маски. Всё это вместе смотрелось как волшебная сказка. Меня охватило состояние небывалой лёгкости, как в волшебном сне.

Неожиданно меня схватили за руку и втянули в хоровод. Я начал отплясывать, ничуть не стесняясь своих движений. Атмосфера праздника настолько захватила меня, что я прыгал и смеялся от всей души, как маленький ребёнок. Скоро люди стали брать друг друга за руки и, выстраиваясь в длинные цепочки, с шутками и смехом потянулись на центральную площадь Когда наша цепочка добралась до плошали, там уже начал собираться народ. Здесь должны были выбрать «Королеву лета». Потом её посадят в кресло и понесут во главе карнавала по улицам города.

На площади было светло, как днём, от большого количества факелов и свечей. Их колеблющееся пламя делало маски и костюмы настолько реальными, что казалось — я попал в мир фантастических существ. Поэтому, когда меня коснулась чья-то рука, я вздрогнул, резко повернувшись, и увидел перед собой девчонку. Ту самую девчонку из фургона артистов.

— Привет, малышка! Как тебе карнавал? Великолепное зрелище, правда? А почему ты без маски?

Праздничная атмосфера возбуждала и пьянила меня, как хорошее вино. Я был рад любому собеседнику, так мне хотелось с кем-нибудь поговорить.

— Привет! Я в маске, просто ты её не замечаешь, — загадочно улыбаясь, ответила она.

— Ты так шутишь? — Я смотрел на неё с улыбкой.

— Нет, нисколько. Я хочу тебя познакомить с одним человеком.

— Согласен. Но только с прекрасной дамой. На меньшее я не согласен, — смеясь своей шутке, ответил я.

— Хорошо. Пошли! — И она потянула меня за руку.

— Куда? Сейчас же начнётся самое интересное, — запротестовал я и сделал попытку отбросить её руку.

— Ты же хотел увидеть прекрасную даму. — Тут она нетерпеливо дёрнула меня за руку.

— Она ждёт тебя в гостинице.

— Послушай, что ты несёшь? Какая гостиница? Пошутили, и хватит! — уже начиная сердиться, заявил я.

— Сероглазая незнакомка ждёт тебя в твоей гостинице. И снова загадочная улыбка.

— Что за ерунду… Стоп! Откуда ты про неё знаешь? А, ладно! По дороге расскажешь!

Теперь я схватил её за руку и стал прокладывать путь через толпу. Выбраться из неё оказалось нелёгким делом, но я, подгоняемый желанием увидеть свою мечту, уверенно двигался вперёд. Когда мы добрались до гостиницы и пулей влетели на второй этаж, я остановился у двери только потому, что девчонка дёрнула меня за руку. Я непонимающе посмотрел на неё.

— Разреши мне сначала войти. Она просила предупредить её.

«А зачем?» — хотел спросить я, но только кивнул.

Она открыла дверь и скрылась в тёмной комнате. Мелькнула мысль: «А почему же она сидит в темноте?» — но тут же исчезла, когда я услышал голос:

— Войдите!

Я переступил порог и увидел свою прекрасную незнакомку. Она стояла у стола и загадочно улыбалась. Моё напряжение и волнение куда-то исчезли. Подойдя к ней, я положил руки на её плечи. Доверчиво прижавшись ко мне, она спрятала своё лицо у меня на груди. Я всё забыл в этот момент, опьянённый ароматом её волос и теплотой тела. Тут она подняла голову, наши взгляды встретились, и я исчез, растворился в этих огромных серо-стальных глазах. Алые, чуть пухлые губы призывно приоткрылись. Я легко коснулся губами её трепетных губ, потом впился в них жадным поцелуем. Не помню, что было дальше и как мы оказались в постели.

Лунный свет, падавший из окна, серебрил её волосы. Они мне сейчас казались сказочной короной из лунного серебра.

«Королева! Моя королева!»

Моя рука лежала на вырезе её рубашки, открывавшей красивую грудь. Два упругих полушария манили к себе, обещая неземное блаженство. Рука скользнула за вырез, высвободила грудь и начала ласкать её. Её губы слегка разжались, зовя и возбуждая. Я приподнялся на локте и впился в них, страстно и нетерпеливо. И исчез из этого мира.

Мы наслаждались друг другом до самого рассвета под праздничный шум города. Только тогда, когда город стал засыпать, а первый луч солнца упал на наши лица, мы, счастливые и утомлённые, решили отдохнуть. За всё это время мы почти не разговаривали, нам вполне хватало языка ласк и нежных прикосновений.

Она уже давно спала, а я всё лежал и смотрел на это красивое лицо, обрамлённое длинными, пушистыми, чуть волнистыми волосами. Как уснул, я не помню. Разбудил меня стук в дверь. Открыв глаза, я сразу понял, что моя сероглазая исчезла. Я подскочил на кровати и огляделся. Комната была пуста. Одним прыжком я подскочил к двери.

— Кто там? — с надеждой спросил я.

— Здоров же ты спать! — послышался за дверью голос Шаха. — Завтрак уже проспал. Теперь собираешься обед проспать?

— Спасибо, что разбудил. Сейчас спущусь, — сказал я, стараясь говорить бодрым голосом.

Сев на кровать, я попытался вспомнить все подробности прошедшей ночи. Но воспоминания были какими-то отрывочными и никак не хотели складываться в единую картину. Вспоминая и одновременно одеваясь, я вдруг неожиданно замер.

Куда делась та девочка, которая меня привела? Её не было в комнате, когда я входил. Я стал перебирать в уме весь наш разговор и вспомнил её слова: «Я в маске, только ты её не замечаешь». Вот так фокус! Эта девчонка превратилась в прекрасную женшину. Кто же она? Ещё одно из чудес этой планеты? Несколько минут я сидел, пытаясь найти логическое объяснение этому чуду, но так ничего и не придумал. Стряхнув оцепенение, вызванное этой загадкой, я встал и пошёл завтракать.

Глава 15 МОНЮ

Прошла неделя, а я всё ждал, что вот-вот раздастся стук в дверь и войдёт она. Теперь всё зависит от неё. Она знает, где меня найти, и знает, что я жду её.

Всё это время я продолжал собирать информацию. Я нашёл ещё несколько графских семейств с дочками, но ни на шаг не приблизился к своей цели. Время шло, поиски графа отошли на второй план. Остался только остров под названием Могила.

Однажды, зайдя в кабачок «Два якоря», я обратил внимание на одну очень невесёлую компанию. Трое моряков, один из которых плакал, сидели за отдельным столиком и пили вино. Я не обратил бы на них никакого внимания — мало ли из-за чего могут плакать люди. Особенно здесь, где не боятся открыто выражать свои эмоции и говорить то, что думают.

Но когда я проходил мимо них, меня невольно привлекла фраза, сказанная плачущим моряком:

— Проклятая Могила! Ты сожрала моего брата. Будь ты проклята!

Сначала я подумал, что он похоронил своего брата, но в этом меня разуверили слова другого моряка: — Выпьем все вместе зато, чтобы этот проклятый остров провалился на дно океана и демоны моря сожрали его обитателей!

До этого я несколько раз пробовал беседовать с моряками об острове. Рассказывали о нём неохотно и мало, быстро переходя на ругань и проклятия в адрес острова и его обитателей. Если в их рассказах была хоть доля правды, то на острове и в его глубинах должны водиться какие-то чудовища наподобие гигантских спрутов, которые время от времени захватывают купеческие корабли и поедают людей.

«Если здесь, на суше, водятся звёздные коты и кентавры, почему же океан должен быть лишён своей доли чудес? Правда, судя по слухам, эти чудеса не из приятных. Вот я вырастил звёздного кота! А ведь и не расскажешь об этом никому. Люди здесь такие вещи не всегда правильно понимают. Могут и по голове настучать. Так и со спрутом. Плохое воспитание, дурное влияние улицы, нехватка витаминов. Может, этот спрут рад бы питаться конфетами, но ему их никто не даёт. Вот и приходится питаться моряками. В таком случае это месть за своё погубленное детство. Кто их разберёт, этих спрутов, тем более что они могут оказаться просто страшной сказкой».

Я сел за соседний столик и стал выжидать удобный момент, чтобы начать разговор. Время от времени я бросал взгляды на моряков, пытаясь понять, что они собой представляют. На вид это были истинные мореходы. Широкие плечи, длинные руки с массивными кулаками, загорелые продублённые лица. Они пили вино, как воду, и чем больше они пили, тем меньше у меня было шансов завязать с ними нормальный разговор. Я уже подумал, что надо рискнуть, как с другого конца зала послышались крики и ругань.

Я повернул голову. К столику моих моряков шатающейся походкой шёл их пьяный собрат, что-то бормоча себе под нос.

Дойдя до них, он опёрся кулаками о столик, обвёл всех мутным взором и заявил с пьяным гонором:

— Слушайте, вы, хватит ныть, словно бабы. Мы хотим слушать весёлую песню, а не ваш вой. Заткнитесь и уматывайте отсюда! Сегодня мы здесь гуляем!

Не успев сказать последние слова, он тут же оказался на полу. Его друзья прибежали отомстить за друга, и началась обычная потасовка. Друзей «обиженного» было в два раза больше, поэтому они сумели зажать своих противников в угол. Не будь все они такие пьяные, драка давно уже могла закончиться.

Я оглянулся. В кабачке в столь ранний час больше никого не было. Только кабатчик со скукой на лице наблюдал за дракой. Подойдя к нападающим сзади, я моментально сбил с ног двоих. Пока они барахтались, пытаясь подняться с пола, я успел уложить третьего. Моя троица, догадавшись, что пришла помощь, усилила натиск. Вместе мы одержали быструю победу, уложив на пол семерых пьяных моряков.

Забрав своих новых друзей, я перебрался вместе с ними в новый кабачок. Присели за столик. Я заказал вина.

— Я слышал ваш разговор. Мне очень жаль вашего брата, — начал я. — Он же погиб на этом проклятом острове. Не так ли?

— Да! — ответил моряк. — Будь проклят этот остров и твари, которые там живут!

— Не можете ли вы рассказать, почему этот остров прозвали Могилой? Может, там есть какая-то могила?

— Да там сотни могил наших моряков! — закричал с надрывом сидевший рядом со мной моряк.

— Заткнись! — прикрикнул на него тот, который потерял брата. До того сидевший ко мне вполоборота, он резко повернулся. Я с удивлением отметил, что он намного трезвее своих друзей. Его широко расставленные синие глаза смотрели на меня с затаённой болью и каким-то вызовом.

— Остров стоит на торговом пути между Островным государством и материком. Рядом с островом проходит тёплое течение, благодаря которому корабль достигает Островного государства за три недели. Если обходить остров стороной, то плавание затягивается на полтора месяца. А если вы плывёте в сезон дождей, то вдобавок получаете штормовую погоду. Вот корабли и проплывают рядом с островом, тем более что нападению подвергается только каждый десятый корабль.

Рассказывая, он постепенно упокаивался, и его голос уже не дрожал. Мне было неловко вытягивать сведения у человека, находящегося в таком состоянии, но в другое время он мог меня просто послать куда подальше или рассказать какую-нибудь морскую байку. А тут хоть какие-то крупицы истины я соберу.

— А если послать туда военные корабли? — Я задал этот вопрос, не понимая, зачем рисковать жизнью, если можно обогнуть зловещий остров.

— Пробовали. Снарядили и послали три военных корабля. Вернулся только один. От его моряков мы узнали, как действуют эти чудовища. Когда корабль приближается к острову, из-под воды появляются длинные щупальца, которые хватают корабль и держат его. Потом подплывают лодки с людьми-лягушками. И всё! Конец всем! — Тут его голос снова задрожал.

Он схватил стакан вина и выпил его судорожными глотками. Помолчав немного, я спросил:

— Как вас зовут?

— Меня зовут Моню. Я штурман. Корабль «Чайка», ответил он деревянным голосом.

Его глаза стали какими-то безжизненными и потускневшими. Я почувствовал, что сейчас он уходит в себя, в своё горе. Мне стало жаль этого молодого моряка. В моей душе боролись два чувства: жалость и страх перед тем, что я сейчас затеваю.

«А с другой стороны, всё равно этим островом придётся заняться. Нет у меня никаких других зацепок. Но ведь это, скорее всего, только название! Ведь про могилу бога на острове никто даже и не упомянул. Ну и что? Всё! Решено! Надо проверить этот остров!»

— А если я уберу спрута9 Вы рискнули бы высадиться на остров? — голосом провокатора заявил я.

Сначала они меня не поняли, пытаясь угадать, не пошутил ли я. Моню опомнился первым и бросил на меня взгляд, в котором высветилась такая дикая радость, что мне даже стало не по себе.

— Рискнул бы? Да это не риск, а счастье! Пусть я погибну, но, если я распорю брюхо хоть одной жабе, я буду считать, что брат мой отомщён! — Его голос гремел.

— Хорошо. Вы смогли бы набрать команды для двух кораблей? Это должны быть люди, похожие на вас.

Я не знал, правильно ли я сделал, что вылез со своим предложением, но отступать было некуда. Уж больно серьёзная разворачивается кампания. И мне придётся всё решать самому. У меня аж мурашки побежали по спине.

— Я найду таких людей. Но нужны корабли и деньги. Моню с надеждой вглядывался в меня. Я откинул все свои сомнения. Чему быть, того не миновать.

— Деньги у меня есть, а корабли купим. Давайте встретимся через неделю в этом кабачке. Договорились? — проговорил я, поднимаясь со скамейки.

— Договорились! Я вас не подведу!

Сейчас он был совсем другим человеком, сильным и целеустремлённым.

Вечером того же дня я пересказал наш разговор свои товарищам.

— Шансов, что мы найдём там могилу, почти нет. Поиски графа пока не дали никакого результата. Что будем делать? — спросил я.

Они посмотрели на меня. Я, нацепив маску равнодушия, смотрел на них. Молчание затянулось, но я решил не сдаваться.

«Сколько можно решать одному? Тим более что снаряжаются два корабля с сотней матросов. Или они думают, что я адмирал?»

Я хотел разделить ответственность.

— Поплывём на остров, — наконец высказал своё мнение Ваня.

Я посмотрел на Шаха.

Тот кивнул головой и сказал:

— Поплывём.

— Тогда кому-то надо ехать в Дикую степь. На Чёрные болота. Набрать этой чёрной жижи. И как можно больше. Лучше ехать Шаху. В степи его уважают и считают большим волшебником. Мы с тобой, Ваня, займёмся кораблями и командами.

На следующее утро Шах ускакал в Дикую степь. Я вместе с Ваней отправился к Гастону просить его помочь купить корабли. Он сказал, что займётся этим и через день даст нам ответ.

Потратив пару часов на поиски, я нашёл Моню. К моему удивлению, он был скорее трезв, чем пьян. Я его предупредил, чтобы завтра он был в кабачке «Два якоря».

На следующий день мы все вместе пошли осматривать корабли. Моню, облазив их сверху донизу, заявил:

— Эти корабли — лучшие из всех, на которых я когда-либо плавал.

— Как дела с экипажами?

— Люди есть. Через неделю представлю их.

На этом мы расстались. Дни и ночи я проводил в кузнице, готовя сюрприз для спрута. Через неделю меня нашёл Моню и предложил назначить день для встречи с экипажами. Я предложил встретиться на следующий день вечером. Потом поинтересовался, охотятся ли моряки на каких-нибудь крупных морских животных. Он сказал, что охотятся, и описал этих животных. Они оказались очень похожи на наших земных китов.

— А нельзя ли к завтрашней встрече подобрать с десяток отчаянных гарпунёров, готовых поохотиться на самого морского царя?

— Найду!

Глава 16 МОРЯКИ

Вечером следующего дня мы с Ваней отправились к портовому складу. Открыв дверь, вошли. Огромное помещение было заполнено моряками. Их попугайские наряды придавали им безобидный и даже смешной вид. Но стоило подойти к ним поближе, как впечатление резко менялось. Их загоревшие и обветренные лица со шрамами от сабельных ударов, а особенно тот арсенал, который они носили на поясах, не располагали к смеху. Все они были наполовину моряками, наполовину пиратами. Ремесло у них такое: одной рукой ставят паруса, а другой сжимают саблю.

Вперёд вышел Моню и с ним ещё трое. Одного, по имени Араке, он представил как капитана второго корабля. Двое других оказались старшими абордажных команд

Половина из присутствовавших здесь, как объяснил Моню, были «мстители», то есть моряки, у которых родные или близкие погибли возле острова. Другая половина — настоящие головорезы, которые брали на абордаж не одно купеческое судно.

Моню повернулся к толпе и сказал:

— Моряки! Я вас собрал здесь, чтобы представить этим господам. Они дали деньги и купили корабли. Зачем мы идём в плавание, вы прекрасно знаете. Повторяться не буду. Через неделю корабли будут готовы к отплытию. Если есть вопросы, задавайте.

Моряки все разом заговорили, зашумели, кое-где раздались выкрики и свист.

Я уже приготовился отвечать на вопросы, как вдруг произошло то, чего я совершенно не ожидал. Всё время молча стоявший рядом со мной Ваня неожиданно шагнул вперёд.

Люди мгновенно притихли. В полной тишине раздался его громкий и твёрдый голос:

— Слушайте меня, славные мореходы! За этот поход каждый из вас получит по двадцать золотых монет, не считая доли от добычи.

Тут толпа взорвалась восторженным рёвом. Их можно было понять. Двадцать золотых — это полугодовой заработок моряка.

Когда шум утих, Ваня продолжил:

— Я знаю море не понаслышке. Был в трёх морских походах. Брал на абордаж, грабил, жёг, убивал. Проявившие в бою храбрость получат дополнительную награду. За невыполнение приказа и трусость — смерть. Если кому не понравилось то, что я сказал, выйдите сюда. И скажите мне об этом прямо в лицо.

В ответ на его слова раздались угрожающие крики:

— Кто ты такой? Мы первый раз тебя видим! Не тебе судить о нашей храбрости!

Кое-где над толпой появились ножи и сабли. Обстановка стала накаляться.

«И это называется разговор с экипажами? Не хотелось бы мне работать в местном бюро по найму! Почему я не захватил булаву? Похоже, это добром не кончится. Ну, началось! Что-то сейчас будет?!»

Вдруг первые ряды бушующей толпы раздвинулись, и к нам вышли пятеро моряков. Все как на подбор здоровые, крепкие, с разбойничьими рожами. Один из них, выделявшийся огромным ростом, вышел вперёд, поигрывая рукоятью сабли.

Оглядев нас, он остановил взгляд на Ване и сказал:

— Здоровый ты! Это верно. И глотка у тебя здоровая. По ней ножичком полоснуть одно удовольствие. Правда, братва?!

Из толпы моряков послышались одобрительные крики и свист.

Моряк, выждав паузу, продолжил:

— Кроме болтовни о том, что ты в море ходил, ты ещё что-нибудь можешь? Ты хоть знаешь, что у тебя за спиной мечи есть? Ха-ха-ха! Мечом ты работать можешь? Или только языком?

Тут он замолчал, самодовольно оглядев всех присутствующих. В его взгляде читалось: «Вот я какой! Дикого не боюсь!»

Моряки молча и выжидательно смотрели на нас. Ваня спокойно вышел вперёд, изобразив на физиономии самое простецкое выражение, на которое только был способен.

Нарочито почесав в затылке, будто не зная, что делать, он тяжело вздохнул:

— Ты, я вижу, тут самый храбрый. А если ты такой храбрый, зачем ещё четверых за собой вытащил? Надо подумать. Ага, понял. Они за тебя сражаются. Ты за них языком болтаешь, а они за тебя кровь проливают. Но получается неравный обмен. Ты им, наверное, ещё подштанники стираешь. Всё равно мало. Надо подумать. Понял! Долго в море бываете. А женщину хочется! А ты мужик здоровый! Наверное, всех четверых обслуживаешь.

«Вот это да! Театр одного актёра в лице Ван ту Вана Несущего Смерть».

Сначала все молчали, ничего не понимая. Наконец кто-то в толпе захохотал, потом ещё один и ещё, потом грохнул такой хохот, что я думал, крыша рухнет. В толпе начали раздаваться издевательские замечания по поводу отношений здоровяка и его приятелей.

Гигант стоял молча, ошеломлённый, с открытым ртом. Лицо его становилось всё краснее и краснее. Его товарищи, нахмурившись, слушали насмешки и откровенные издевательства. Они не ожидали такого поворота событий.

Я тоже не ожидал от Вани, что он сумеет словами, а не мечами успокоить толпу. Сейчас я, похоже, начал понимать, почему на своей планете он был вождём.

Когда замешательство прошло, верзила понял, что ему нужно или уходить с позором, или браться за саблю. Он выбрал второе. Выхватив саблю и выдернув из-за пояса нож, он взревел, как раненый бык, и ринулся на своего обидчика. Над Ваниной головой мелькнула сабля и тут же отлетела в сторону, отбитая встречным ударом меча. Резким ударом другого меча Ваня выбил нож из руки гиганта. Моряк отскочил назад, поводя налитыми кровью глазами и хрипло выкрикивая проклятия. Схватившись двумя руками за рукоять сабли, он занёс её над головой и с рёвом понёсся на Ваню. Тот сделал неуловимо быстрый шаг в сторону и, когда гигант пролетал мимо него, рубанул его мечом по голове. Тот, уже мёртвый, по инерции сделал несколько шагов вперёд и упал ничком у самой стены.

В очередной раз Ваня подтвердил своё прозвище Несущий Смерть. Моряки молча смотрели, как вокруг головы их бывшего товарища растекается лужа крови.

— Кстати, вы все так сражаетесь? Если это так, то придётся набрать новых моряков, умеющих держать саблю в руках. — Эти слова, вызывающие и резкие, полетели в толпу моряков.

В ответ раздался тихий ропот.

«Умеет он производить впечатление. Настоящий вождь», — завистливо подумал я.

— Кто ещё хочет потолковать со мной?

— Мы хотим говорить с тобой, — сказал один из той четвёрки, что по-прежнему стояла перед толпой.

Это был коренастый моряк с красным платком, повязанным на шее. Шрам, пересекавший щёку, и внушительный арсенал у пояса вызывали уважение.

— То, что ты убил Карма, ещё ничего не значит. Он был хорошим матросом, но не самым лучшим бойцом. Судя по тому, что ты о себе говорил, ты готов сразиться со всеми нами. Если это так, вытаскивай клинки! А то мы можем тебя поцарапать.

Эти слова, сказанные холодным тоном, восстановили тишину. Все замерли в ожидании ответа.

Но они плохо знали нашего северного вождя. Пока эти четверо тащили сабли из ножен, он не стал дожидаться, когда его начнут атаковать. Неожиданно для всех, сделав гигантский прыжок, он оказался перед ними. Они были настолько удивлены, когда перед ними вырос гигант с двумя сверкающими клинками, что о нападении и думать забыли. В тот момент, когда они подняли своё оружие, защищаясь, две сабли из четырёх тут же были выбиты из рук владельцев. Те удивлённо смотрели на свои пустые руки — настолько быстро и неожиданно это произошло. Двое других моряков застыли неподвижно, боясь пошевелиться. Я их прекрасно понимал, клинок у шеи — довольно веский аргумент. Все четверо стояли неподвижно, укрощённые не столько внезапной атакой, сколько выражением лица Вани. Я не видел его, зато видел лица моряков, на которых ясно читалось одно слово: смерть. Ваня, простояв так несколько мгновений, убрал клинки в ножны и подошёл ко мне.

Повернувшись к морякам, он сказал, чётко выговаривая слова:

— Больше я никого щадить не буду! Последний раз спрашиваю: у кого есть вопросы?

Толпа ответила настороженным молчанием. Непокорная четвёрка, осторожно подобрав своё оружие, скрылась.

Вперёд вышел Моню:

— Я правильно понимаю, вопросов больше нет? Какой-то шутник из задних рядов громко сказал:

— Тут вопрос задашь и без головы останешься! Мы люди умные, уже всё поняли!

Шутка разрядила атмосферу. Моряки дружно рассмеялись.

Перекрывая шум толпы, Моню крикнул:

— На сегодня всё! Можете расходиться, ребята!

Когда все разошлись, я спросил Ваню, почему он ничего не рассказывал о своих морских походах. На что получил почти анекдотический ответ.

— Так никто и не спрашивал.

К нам подошёл Моню и обратился ко мне:

— Господин, вас ждут гарпунёры.

Подойдя к группе моряков, он представил меня им. Их было восемь, все как один невысокого роста, с широкими плечами. Невозмутимые, даже несколько флегматичные.

— Ребята, я хочу вам кое-что показать. Но сначала поработаем.

Я их повёл в дальний угол склада, где находились два помоста, сделанные в виде качелей, и с десяток бочек. Моряки молча шли вслед за мной.

— Давайте установим эти помосты посередине склада. Сейчас должны кое-что привезти. Тогда я вам всё покажу и объясню.

Только сейчас я почувствовал на себе заинтересованные взгляды, Только мы кончили перетаскивать помосты, как дверь склада распахнулась и на пороге появился гном. Я подошёл к нему.

— Всё в порядке? — спросил я его.

— Как заказывали. Можно втаскивать и устанавливать. Интересный заказ и царская оплата. Такое сочетание редко бывает. Мы рады были услужить вам.

Голос гнома звучал уважительно. Будто он разговаривал не с заказчиком, а с собратом по ремеслу. Впрочем, так оно и было. Я почти неделю работал в кузнице вместе с гномами.

Работа нашлась всем. Устанавливали арбалеты до поздней ночи. Закончив, я забрался на один из помостов и обратился к гарпунёрам:

— Моню дал вам всем хорошую рекомендацию. Сказал, что вы мужественные и смелые люди. Надеюсь, что вы его не подведёте! Эти большие луки называются арбалетами. Вам надо будет научиться их заряжать и стрелять из них. На одном из кораблей они будут установлены на вертящихся постаментах. Корабли выйдут в море через неделю полторы. К этому моменту вы должны всё уметь. Вам, наверное, интересно, для чего это нужно? Я предлагаю вам с помощью этих арбалетов поохотиться на гигантского спрута. Ну как, вы согласны или поискать других? Вижу, что никто из вас пока не отказывается. Тогда продолжим. Судя по тому, что я слышал, его шкуру ни меч, ни стрела не берёт. Я правильно говорю?

— Да! Да! Вы правы! — послышались голоса.

— Тогда я продолжу. Спруту надо будет попасть в глаз, а ещё лучше — в оба глаза.

— Куда стрелять? Какие глаза? Только щупальца над водой торчат, а всё остальное под водой! — Раздались недоумевающие голоса моряков.

— Я сделаю так, что он вылезет из воды. Так что стрелять будет куда. При каждом арбалете будет команда из четырёх человек. За удачный выстрел команда получит восемь золотых. Ну что, будете ещё думать или начнём стрелять?

Моряки отошли в сторону и долго совещались. Когда совещание закончилось, ко мне подошёл седой моряк:

— Моё имя Кекс. Моряки выбрали меня старшим, поэтому я говорю с вами от их имени. Мы согласны принять участие в охоте на спрута. Такая охота может быть только раз в жизни, и мы не хотим упустить такой случай. Будет что вспомнить в старости, если мы доживём до неё. А теперь показывайте, как стрелять из этих гарпунов.

На его лице появилась лёгкая усмешка, а в глазах под седыми кустистыми бровями зажглись смешливые огоньки. Похоже, он уже представил, как рассказывает своим внукам о победе над морским чудовищем.

Моряки для начала дали название моим арбалетам «стреляющие гарпуны». Мы зарядили первый «гарпун».

— Цельтесь в одну из бочек, — сказал я Кексу, который первым стал за арбалет.

Он слегка повернул арбалет, прицелился и выстрелил. Стрела прошла сквозь бочку и вонзилась в стену склада. Я думал, этот выстрел вызовет бурю восторга, но ничего подобного не случилось. Я вопросительно посмотрел на моряка. Тот встретил мой взгляд и сказал:

— Мы рассчитывали на большее, господин. Стрела должна была разбить бочку в щепки.

— Ты думаешь, что говоришь? Какие щепки? Как бочка с жиром может разлететься в щепки! — возмущённо закричал я.

«Вот обезьяны! Им в руки попало такое мощное оружие, а они нос воротят».

— Как с жиром? Вы ничего не сказали нам про жир. — В его голосе чувствовалось недоверие и радость. Стоявшие рядом моряки удивлённо зашумели. Наконец, поверив, что я говорю правду, он заорал — Братва! Гарпун пробил насквозь бочку с жиром! — В его голосе звучал неподдельный восторг.

— Наверное… — начал я, но говорить было уже некому.

Моряки бежали к бочке, перегоняя друг друга.

Глава 17 СПРУТ

Спустя три дня приехал Шах. Путешествие прошло нормально, и он привёз то, что надо. Я ему рассказал о наших последних новостях. Узнав о больших арбалетах, он заинтересовался и захотел посмотреть на подготовку людей. Вечером того же дня я привёл его на склад.

Когда мы вышли туда, Шах увидел картину, которую я наблюдал в течение недели. Четверо моряков раскачивают помост, а другие пытаются зарядить «стреляющий гарпун» и точно выстрелить. Наконец арбалет взведён, теперь надо прицелиться и сделать точный выстрел. Вдруг один из матросов оступается и падает с помоста. Все застывают в растерянности. Шах неожиданно запрыгивает на помост и кричит:

— Качайте!

Моряки изо всех сил начинают раскачивать помост. Шах быстро прицеливается и спускает курок, все смотрят на мишень. Стрела пробивает самый центр круга, нарисованный на бочке. Все, в том числе и я, с удивлением смотрят на Шаха. Под одобрительные крики моряков он ловко спрыгивает с помоста.

Вспомнив Ваню, я спросил Шаха:

— Может, ты тоже моряком был?

— В моей работе бывало всякое, — отшутился он.

«Ну у меня и спутники, прямо универсалы какие-то! Если я выживу после этой командировки, тоже смогу считать себя универсалом».

На следующий день Моню доложил мне, что корабли полностью готовы к плаванию. Я дал им имена. Корабль, на котором поплывём мы с Ваней, назвал «Севером». Другой корабль, на котором установили арбалеты, — «Катрин». На его борту будет Шах. Обычно экипаж купеческого судна насчитывает тридцать-сорок человек. Мы взяли по шестьдесят. Воевать так воевать!

Наступил день отплытия. В ночь перед этим событием город гудел как растревоженный улей. А когда наступил рассвет, громадная толпа собралась на пирсе, чтобы проводить нас.

Ранним утром наши корабли, подняв белоснежные паруса, вышли в открытое море. Свежий ветер наполнил паруса, и за кормой побежала пенная дорожка. Я стоял на корме и смотрел на удаляющийся берег, когда ко мне подошёл Моню и сказал:

— При хорошем ветре через пять дней мы сможем бросить якорь у острова.

Как он сказал, так и получилось. Погода баловала нас, поэтому до острова мы добрались без приключений. Только однажды моряки показали мне далеко на горизонте чёрный парус, объяснив, что это корабль пиратов-работорговцев.

«Дня не проходит, чтобы на какую-нибудь гадость не нарваться. Ну не планета, а рассадник каких-то монстров. Нет, не рассадник, а заповедник. Помню-помню. Так мне на Станции объяснили. Только ни слова не сказали, что это заповедник монстров. Ничего, придёт время, разберёмся».

Когда остров оказался в прямой видимости, часть моряквв перебралась на «Катрин». Это было нужно, чтобы сохранить живую силу для высадки десанта на берег. На нашем корабле осталось сорок матросов. Этого количества должно было хватить для работы с парусами и для отражения первого натиска людей-лягушек. А там уже моряки с «Катрин» должны были прийти к нам на помощь.

«Катрин», лавируя, старалась держаться на месте, а наш корабль подходил все ближе к берегу. Шли мы очень медленно. Все постоянно поглядывали на воду, ожидая, что вот-вот из неё покажутся жуткие щупальца. Вдруг послышался громкий барабанный бой. Барабаны стучали не переставая. Их звук нагнетал тревогу. Он играл на нервах и заставлял сильнее биться сердца. Лица моряков стали суровыми и напряжёнными.

«Удастся ли мой план? — терзала меня мысль. — Тут я рискую не только своей жизнью, хотя и своей не хотелось бы, а жизнью сотни моряков».

— Да вылезай ты быстрее, чудо подводное! Если бы мог, сам бы тебя за щупальца вытащил!

Вдруг один из моряков показал рукой на воду и закричал:

— Вон там! Смотрите!

Все сгрудились у борта. В воде мелькнула гигантская тень, которая поднималась из глубины. Вода забурлила, и из неё показались бугристые щупальца с утолщениями на конце. Чёрные и скользкие, они извивались в разные стороны, рассекая воздух, и падали в воду с такой силой, что вызывали тучу брызг. Казалось, что гигантские толстые червяки исполняют какой-то безумный танец. Наконец одно из щупалец тяжело упав на палубу корабля, тут же соскользнуло так же тяжело ударилось о воду и, обдав нас брызгами ушло в глубину. Всё больше и больше щупалец падало на палубу, слепо шаря по ней.

Это зрелище заворожило меня, сковало, страх сжал сердце. Теперь я понял моряков. Это даже не страх, а ужас! Ужас глубин!

Я очнулся, когда раздался громкий крик Вани:

— Всем в трюм!

Моряки ссыпались в трюм, как горох в банку. На палубе мы остались вшестером. Мы с Ваней и четыре матроса. Они должны были нам помочь вылить нефть на монстра. Мы прыгали по палубе, увёртываясь от ударов щупалец. Их движения были довольно неуклюжи, но очень непредсказуемы. Они то хлестали по палубе и сворачивались кольцами, то шлёпали по воде. Мы ждали момента, когда спрут хоть немного успокоится. Наконец он закрепился на корабле, слегка накренив наш «Север» на левый бок. Бегать по палубе и избегать ударов щупалец стало вдвойне трудно. Тут удача отвернулась от нас: моряк, поскользнувшись на палубе, был сброшен ударом щупальца за борт. Бедняга, дико крича, упал в воду, и крик резко оборвался. Услышав, я невольно остановился. Моё сердце сжалось от страха и жалости.

«До чего ужасная смерть! Не дай…»

Мою мысль прервал сильный удар в спину. Меня задело вскользь одно из щупалец. Я покатился по наклонной палубе и чудом избежал страшной смерти. В то место, где я только что был, ударило щупальце. В тот момент мне показалось, что надо мной просвистел гигантский чёрный бич. Докатившись до борта, я вскочил на ноги и с максимальной скоростью, какую только мог развить, помчался к противоположному борту.

Три «червеобразных» ухватились за борт, а одно, самое длинное, за центральную мачту. Дождавшись этого момента, мы, схватив бурдюки с нефтью, стали поливать ею уцепившиеся щупальца. Потом подожгли нефть факелами. Огонь весело заплясал по разлитой нефти. Палубу мы заранее залили водой, чтобы не загорелось дерево.

Объятые огнём щупальца отпустили корабль и стали судорожно то сжиматься, то разжиматься. Ещё один моряк был убит мощным ударом гигантского щупальца.

«Катрин» подобралась поближе к нам, и я видел приготовившихся к атаке гарпунёров. Вдруг моряки, столпившиеся на борту «Катрин», начали кричать и показывать руками в сторону острова. Посмотрев в том направлении, я увидел десять больших лодок, направлявшихся к нашему кораблю. В этот же момент вспенилась вода и всплыла отвратительная голова подводного чудовища, решившего выглянуть и посмотреть, кто же его обижает.

Спрут являл собой ещё большую гадость, чем я себе представлял. Его бугристая вытянутая голова с громадным клювом и два больших выпуклых глаза, каждый величиной с голову ребёнка, обрамлённые десятком дёргающихся щупалец, выглядели омерзительно.

На наше счастье, чудовище так удачно выплыло, что его глаза смотрели прямо на «Катрин». Скорее, ребята! Скорее стреляйте! Ведь оно в любой момент может развернуться. Казалось, время застыло.

— Да стреляйте же! — не выдержав, закричал я.

Будто в ответ на мои слова в монстра ударили две стрелы. Одна скользнула рядом с глазом и ушла в воду. Зато другая попала точно в цель. Она пробила глаз и почти погрузилась в голову монстра, наружу торчал только её кончик. С наших кораблей раздался радостный крик, сейчас же резко оборвавшийся, потому что монстр начал хлестать щупальцами с такой силой, что, казалось, вот-вот проломит палубу. Щупальца то взлетали в воздух, то свёртывались в кольца, потом вновь разворачивались и с силой били по воде и палубе. Постепенно движения чудовища становились всё более вялыми. Теперь щупальца надолго замирали в воздухе и потом бессильно падали, слегка подёргиваясь.

Глава 18 ОСТРОВ

Тем временем лодки уже подходили к нашему кораблю. Теперь я смог разглядеть сидевших в них существ. Это были гигантские лягушки, высотой метра полтора, задние лапы с перепонками. Передние тоже имели небольшие перепонки, что не мешало им уверенно держать оружие. Вооружены они были ножами и копьями, но если бы только это! Сама пасть лягушки превзошла всякое воображение. Она была такой же широкой и утыканной зубами, как акулья.

Странно, но лягушки не произвели на меня особенно большого впечатления. После спрута они казались мелкими и не очень опасными.

«Это у нас, на Земле, топнешь ногой, лягушка квакнет и прыгает в болото. А здесь такая топнет лапой, ты сам от страха заквакаешь и прыгнешь в болото. Сейчас проверим, кто из нас громче топнет!» злорадно думал я, глядя на подплывающие лодки.

Пока я рассматривал лягушек, Ваня вывел из трюма моряков с оружием и расставил их по местам. Тут спрут, до этого неподвижно лежавший на воде, неожиданно с силой ударил щупальцами. Сила удара была такова, что две лодки переломились пополам. Лягушки, живые и мёртвые, мгновенно скрылись под водой.

Это была предсмертная судорога спрута. В следующее мгновение его щупальца разом обмякли, и он стал медленно погружаться в воду. Лягушки, не ожидая такого подвоха со стороны своего союзника, бросили вёсла и сбили свои лодки в кучу. Тут же за их борта стали цепляться уцелевшие с двух разбитых лодок. Неожиданно в сгрудившиеся лодки ударили две большие арбалетные стрелы С десяток лягушек, мёртвых и покалеченных, оказались в воде Гребцы двух уцелевших лодок начали разворачиваться к берегу. Но вдруг на одной из них поднялся лягушачий вождь и стал показывать в сторону нашего корабля, что-то выкрикивая. При этом он размахивал палкой с надетым на неё человеческим черепом Гребцы снова схватились за вёсла, и лодки потихоньку начали набирать скорость.

На «Катрин» матросы только бросились ставить паруса, а лягушки уже взбирались на палубу нашего корабля. Их было не меньше сотни против наших сорока матросов. Десятка полтора матросов, вооружённых луками, пустили стрелы. Только половина достигла цели, а остальные, скользнув по шкуре этих тварей, отлетели в море Я только успел пустить арбалетную стрелу, нанизав на неё одну из этих тварей, как нас захлестнула волна лягушек. Над палубой раздались крики ярости и боли. Откинув арбалет, я стал с силой размахивать своей палицей, пытаясь отбиться сразу от двух нападавших на меня лягушек. Не успел я увернуться от одного короткого копья, как другое с силой ударило меня в грудь. Я отлетел к мачте, а лягушка тупо уставилась на обломок своего копья. «Что, жабья морда, получила? Теперь будешь знать, что такое кольчуга!»

Я бросил мимолётный взгляд на наших моряков, они медленно отступали к корме. «Если я сейчас не вырвусь из полукольца, эти жабы посадят меня на копья, и никакая кольчуга не спасёт». Изобразив самую зверскую физиономию, на которую был способен, я заорал диким голосом и бросился в атаку.

Моя палица с молодецким посвистом прорезала воздух, заставив отскочить нападающих. Но не всех.

Под ногами у меня осталась лежать лягушка с разбитой головой. Воспользовавшись секундным замешательством, я сделал два прыжка назад, сбив по дороге ещё одну лягушку, и оказался в рядах наших моряков.

Как яростно мы ни сопротивлялись, нас осталось меньше половины. Твари прижали нас к кормовой надстройке, где мы с большим трудом сдерживали их натиск.

Те, кто выжил, должны благодарить Ваню. Он, стоя в первом ряду, в каком-то бешеном танце непрерывно крутил мечами и сеял смерть среди нападавших.

Тут наш корабль сильно вздрогнул. Наконец-то о наш борт ударилась «Катрин». Тут же на палубу с яростным рёвом устремились моряки. Их напор был настолько силён и быстр, что часть лягушек буквально втоптали в палубу. Ненависть кипела в моряках, многие из них бесстрашно прыгали на своих врагов, сбивая с ног и перерезая им глотки ножами.

Лягушки, бросая оружие, заметались по кораблю, пытаясь добраться до борта, но немногим удалось скрыться. Вслед тем из них, кому удалось спрыгнуть в воду, полетели десятки стрел. Считанным единицам удалось добраться до одной из лодок. Отчаянно работая вёслами, они понеслись к острову. Над кораблями прокатился радостный гул.

Расчистив палубу и подтянув к кораблям брошенные лягушками лодки, мы, подняв паруса, двинулись к острову. Став недалеко от него на якорь, мы стали ждать, что предпримут лягушки. Буквально через час на берег прибежало несколько десятков лягушек. Они принялись скакать, размахивая копьями.

Их воинственность поддерживали три вождя, размахивавшие палками с надетыми на них человеческими черепами. Уловив момент, когда лягушки сбились в кучу, с «Катрин» ударили арбалеты. Две большие металлические стрелы буквально нанизали на себя сразу по несколько лягушек. Остальные, испуганные, бросились врассыпную.

Мы без помех высадились на берег. Лодки сразу же ушли обратно за новым подкреплением Всего на берег сошли восемьдесят моряков. На кораблях осталось с десяток матросов, которых чуть ли не силой удерживали на борту. Люди горели жаждой мести Оставив пятерых караульных у лодок, мы двинулись вглубь острова.

Недалеко от берега наш отряд наткнулся на широкую тропу, которая вела в заросли. Вскоре показалась лягушачья деревня: около тридцати хижин из тростника, накрытых широкими листьями. Моряки, как сумасшедшие, сорвались с места и понеслись к деревне.

Их яростные крики резали воздух:

— Месть! Всем смерть!

Останавливать их было бесполезно. Поэтому мы втроём да ещё с десяток наиболее спокойных моряков не спеша пошли следом. В деревне уже шло сражение. Вернее, не сражение, а резня. Испуганные люди-ля-гушки, не оказывая никакого сопротивления, забивались в хижины или пытались укрыться в лесу. Убегавших настигали стрелы, а тех, кто думал отсидеться за стенами хижины, забрасывали факелами. Скоро вся деревня пылала. Ожесточённые моряки не щадили никого. Это избиение вызвало у меня чувство жалости и какой-то брезгливости. Но когда я увидел посреди деревни гору человеческих черепов, эти чувства испарились.

Моряки потеряли в этой схватке шесть человек. Когда они выбрались из пылающей деревни довольные собой, их встретил Ваня. Каменное выражение на его лице быстро охладило восторг победы. Замолкли радостные возгласы.

Ваня выстроил присмиревших матросов и, показав на шесть трупов, сурово сказал:

— Вы не выполнили приказ. Погибшие на вашей совести. На этот раз я прощаю вас. Следующий раз буду рубить головы. Запомните: мне нужны пленные!

Моряки притащили из деревни шесть сундуков. В них было золото и драгоценности, материя и благовония. Решив забрать сундуки на обратном пути, наш отряд, обойдя горевшую деревню, двинулся дальше по тропе. Теперь нам пришлось идти долго. Тропа вела нас по густому лесу, пока не вывела к опушке. Тут мы остановили отряд, и Шах отправился на разведку.

Вернувшись, он рассказал нам, что в ста метрах находится большая деревня, хижин семьдесят, не меньше. Деревня окружена частоколом, и у ворот стоит отряд вооружённых лягушек. Начали совещаться и вскоре пришли к единому решению, что их надо оттуда выманить. Но как? Ваня предложил нам свой план. На нём и остановились. Рассадив по обе стороны тропы лучников, Ваня с тридцатью матросами пошёл к деревне. Не дойдя до ворот частокола, моряки сделали вид, что испугались и в панике отступают. Лягушки беспорядочной толпой бросились за ними. Только они втянулись в лес, как моряки по команде Вани остановились, перекрыв тропу. Люди-лягушки, опешив, тоже остановились, не зная, что делать дальше. В тот же миг в них со всех сторон полетели стрелы. Попав в западню, лягушки растерялись. Часть из них попробовала спастись бегством, а другие попытались атаковать. Воспользовавшись этим, лучники дали ещё один залп. Потом, отбросив луки и выхватив сабли, все дружно бросились на врага. Люди-лягушки были полностью перебиты. Не теряя ни секунды, мы двинулись к деревне. Видно, нас там не ждали, поэтому мы вошли в деревню, не встретив сопротивления. Резня продолжилась, но не так активно. Люди устали и уже пресытились убийствами. Скоро на центральной площади деревни стали собираться моряки. Кто тащил награбленное, кто гнал перед собой пленных. В общей сложности согнали около двух десятков лягушек. Это было всё, что осталось от населения двух деревень. Поговорив с ними, я узнал, что на острове только две деревни. Никакой могилы бога здесь нет. Хоть я и не очень рассчитывал её найти, но осадок на душе остался. Я присел на бревно и вытянул ноги. Рядом со мной присел Ваня.

«Невольно и хотелось. Немного переделаем Пушкина: «…чудный остров навешу, у лягушек погощу». Вот, навестили и погостили. Только от хозяев ничего не осталось. Сами виноваты. Лопали бы мошек, как все порядочные лягушки, остались бы живы».

С сегодняшнего дня род лягушек прекратил своё существование. Если простой матрос не мог рассчитывать, что его пощадят, то на что могли рассчитывать враги рода человеческого, застигнутые на месте преступления? Загнав оставшихся лягушек в одну из хижин, моряки подожгли её. Так окончилась кровавая история острова Могила. Интересно, как теперь назовут его?

Прибежавший матрос, ещё не успев отдышаться, сообщил, что на краю деревни стоит большой сарай, набитый доверху различными товарами, награбленными с кораблей. Моряки с радостными криками побежали туда, обегая горевшие хижины. Шах неторопливо пошёл следом за ними.

Появились они нескоро и нагружены были так, что сгибались в три погибели от тяжести. Кто тащил рулоны ткани, кто — одежду, кто — посуду.

«Ну, моряки! Ну, орлы! Нет, вернее, ослы. Да и осла так нагрузить — на живот ляжет. Только что в зубах ничего не тащат. Хозяйственные вы наши», — с ехидством и некоторым удивлением подумал я, завидя караван навьюченных моряков.

Через некоторое время появился Шах. За ним матросы несли больше десятка сундуков. Отдохнув, мы отправились в обратный путь. Он у нас занял вдвое больше времени из-за частых остановок на отдых. Уже глубокой ночью мы добрались до побережья.

Берег острова этой ночью представлял собой захватывающее зрелище. Три огромных костра освещали побережье. Люди безумствовали от радости, которая переполняла их. Эта радость, казалось, выплёскивалась из глаз матросов, как выплёскивалось вино из их бокалов. Матросы пили вино и плясали, пели песни и плакали. Но плакали они от радости, потому что их жажда мести была утолена. Ещё бы! Проклятый остров, который собирал страшную жатву, превратился в самый обыкновенный. Его обитатели — люди-лягушки, кошмар моряков, — уничтожены. И уничтожал эту нечисть не кто-нибудь, а они собственными руками. Им есть чем гордиться. Им будет что рассказать своим детям и внукам.

Глава 19 ПИРАТЫ

Только к вечеру следующего дня наши корабли отошли от острова. Мы с Ваней перебрались на «Катрин». На следующий день небо затянуло тучами. Резкий и сильный ветер поднял волну. Начинался шторм.

Корабли начали расходиться подальше друг от друга. Капитан Араке объяснил нам, что во время шторма возможно столкновение. Некоторое время мы держались на параллельных курсах. Но вскоре стемнело, и мы потеряли «Север» из вида.

Утро было великолепное. Солнце только начало пригревать. Лёгкий свежий ветерок играл в парусах. Океан был спокоен и умиротворён. Вчера он злился, ревел, поднимал волну, а сегодня был такой тихий и ласковый, только что хвостиком не вилял. Я вышел на палубу. Настроение соответствовало погоде, такое же хорошее, бодрое.

А где все? У правого борта собралась толпа моряков, за чем-то наблюдающая.

«Пусть хоть гигантские спруты хоровод затеяли или морской царь празднует свой день рождения. Плевать! Ни на что не обращаем внимания, ни во что не ввязываемся. Мы своё дело сделали. И неплохо! Отдых! Мне требуется полноценный отдых! В моём расписании на ближайшие дни воздушные морские ванны и загар. А вечером бутылка лёгкого вина. Но что они там рассматривают? Я только гляну. И не больше».

С этими мыслями я протолкался к борту. Моряки указали мне на чёрные паруса. Оказывается, пираты берут на абордаж купеческий корабль.

«Ну что ж, пиратам тоже надо что-то кушать», — промелькнула лёгкая мысль.

Неожиданно раздался тревожный крик вперёдсмотрящего:

— Это «Север»! Пираты напали на «Север»!

«В такую погоду надо любоваться морем и думать о чём-нибудь тихом и светлом. А тут тебе тычут в нос суровой правдой жизни. И рука тянется к пулемёту, тьфу ты, чёрт! К арбалету! Не планета, а один большой приключенческий роман. Сначала битва с чудовищами, теперь пираты. Эти приключения мне уже надоели. Хочу домой, на Землю! К родному телевизору! Там я с удовольствием буду смотреть про пиратов. И переживать за них, но только лёжа на диване».

Рёв капитана резанул по ушам:

— Все к парусам! Поворачиваем! Курс на «Север»!

Наш корабль, разрезая волны, нёсся на всех парусах, быстро сокращая дистанцию. Пиратский корабль вырастал прямо на глазах, но казалось, что пираты не обращают на нас никакого внимания. Только когда мы приблизились к ним на полёт стрелы, у борта появилось два десятка пиратов. Они, казалось, были очень довольны тем, что мы решили на них напасть. Но полтора десятка стрел, выпущенных нашими лучниками, быстро стёрли ухмылки с их лиц. Оставив на палубе два трупа, они быстро попрятались. Я внимательно всматривался в корабли, пытаясь понять, что здесь произошло. Где наши моряки? Почему нет следов боя?

«Катрин» подошла так близко к борту пиратского корабля, что матросы сумели забросить крючья, надёжно связав наши корабли. Пираты не проявляли никакой активности, только кое-где можно было заметить мелькавшие головы. Что за чудеса? Пираты какие-то странные попались! Корабли сошлись борт в борт. Только борта соприкоснулись, как сорок матросов во главе с Ваней прыгнули на палубу пиратского корабля.

Но что это? Наши матросы, безвольно опустив руки, вдруг остановились. Из тени чёрных парусов вышли две фигуры в серых рясах. Серые слуги! И тут со всех сторон из укрытий выскочили пираты и кинулись на наших моряков. У половины из них в руках были не сабли, а верёвки. Теперь стало ясно, как они захватили «Север».

План у них, конечно, был хороший, но он не учитывал нас троих. Серые пауки сплели крепкую паутину, но она рассчитана только на мух. А мы три свирепые осы. Первым своё жало продемонстрировал Ваня. Он стал косить пиратов слева направо., рубя с обеих рук. Его мечи собирали кровавую жатву. Вокруг него сразу образовалось свободное пространство. Раздались крики раненых и хрипы умирающих. Палуба потемнела от крови. Пираты были ошеломлены тем, что кто-то может противиться могуществу серых. Воспользовавшись их замешательством, Ваня устроил им кровавую бойню. Это продолжалось считанные секунды, но Ване хватило, чтобы оставить на палубе шесть трупов. Наконец опомнившись, пираты схватились за оружие и прижали его к борту. Среди них выделялся широкоплечий, одноглазый гигант в чёрной рубашке, вооружённый большой дубиной, утыканной острыми шипами. Он опомнился одним из первых и прокладывал себе дорогу, хладнокровно убивая неподвижно стоявших на его пути моряков

Пираты сжали полукольцо вокруг нашего северного вождя, их короткие сабли, казалось, вот-вот достанут его. Но он отражал атаки с такой быстротой и хладнокровием, что казалось — сабли пиратов отлетают в стороны, натыкаясь на невидимую защиту. Но он не мог просто защищаться, недаром его имя звучало так: Ван ту Ван Несущий Смерть! Он нёс им смерть, несмотря на то что пиратов было намного больше. Вот молниеносный удар меча, и ещё один пират, выронив саблю, рухнул на палубу с окровавленной головой. Озверев оттого, что не могут убить одного-единственного противника, пираты толпой полезли на Ваню. Вдруг раздалась команда, и разъярённые пираты как ошпаренные отскочили, освободив место. Тут же на свободное место выскочил коротышка с широкими плечами и бочкообразной грудью. Большая секира в его длинных руках представляла серьёзную опасность. Огромный топор свистнул в воздухе, и схватка началась. Теперь, отбивая удары секиры, которой мастерски владел коротышка, Ваня не всегда успевал отражать атаки других пиратов. Пиратские клинки нет-нет, а пробивали защиту, чиркая и скрежеща по кольцам кольчуги, что сбивало пиратов с толку. Но они не отступали. Вот-вот они пробьют стальной барьер Ваниной защиты! Его неподвижное каменное лицо сейчас представляло залитую кровью маску. Это была маска демона войны, который колол и рубил, отбивал удары клинками так стремительно, что, казалось, у него не две руки, а как минимум шесть.

Это не могло продолжаться долго! Надо на что-то решиться: сейчас или никогда! Отсчёт нашей жизни пошёл на секунды. Я оглянулся. Шах, не теряя времени даром, посылал стрелу за стрелой. Снова сухо щёлкнула тетива. Один из пиратов пошатнулся, схватившись за грудь. Вот ещё одна стрела прочертила воздух, и пират рухнул на палубу.

«Если сейчас убьют Ваню, нам жить останется недолго. Надо сейчас же вывести серых из игры, а ещё лучше — из жизни. Из арбалета я в них не попаду. Его ещё перезаряжать нужно, а времени у меня нет Если я спрыгну на палубу, чтобы до них добраться, то не проживу и минуты. Меня просто зарубят. Что делать? Думай быстрее!» — приказал я себе, скользнув глазами по палубе нашего корабля.

«Арбалет! Большой арбалет!» — пронзила меня мысль.

В три прыжка я домчался до большого арбалета и развернул *в сторону серых. Стрелять было крайне неудобно, серые были наполовину скрыты мачтой.

«Попасть, надо обязательно попасть!»— с этими мыслями, как бы заклиная себя, я выстрелил. Ура! Выстрел оказался на редкость удачным. Стрела сбила за борт одного из серых, а второй, дёрнувшись в сторону, поскользнулся и упал. Наваждение пропало.

Моряки, очнувшись, схватились за оружие. Пираты, устрашённые резнёй, которую учинил Ваня, оказались перед разъярёнными матросами. В отчаянной схватке сплелись люди, началась бешеная рубка. Руки моряков, казалось, не знали усталости, сабли так и мелькали в их руках. Длиннорукий коротышка был убит в жестоком бою, забрав с собой жизнь двоих матросов. На палубе корабля, залитой кровью и заваленной трупами, раненые душили, резали ножами друг друга. Над кораблём раздавались вопли ярости, проклятия, стоны раненых и хрипы умирающих. Все эти звуки, сливаясь в один яростный крик, уносились в тихое голубое небо.

Оставшиеся в живых пираты, под предводительством одноглазого гиганта отойдя на корму, с ожесточением рубились. Они прекрасно понимали, что их не помилуют. Перед ними уже лежало полдюжины трупов наших моряков. Ваня дрался во главе отряда, полукругом окружившего пиратов, тесня их к корме. Одноглазый, сбив с ног моряка, прыгнул сбоку на Ваню, занеся над его головой дубину. Тот, отбивая удар другого пирата, резко отпрыгнул назад. Нападавшие, по инерции проскочив вперёд, столкнулись. В этот миг замешательства Ванины клинки молниеносно рванулись вперёд и пронзили обоих. Пираты, видя смерть своего главаря, заколебались и отступили.

Я давно ждал этого момента, стоя у второго арбалета, но схватка была настолько плотной, что я боялся задеть своих. Не успели пираты отступить, как я моментально выстрелил. Нескольких негодяев пронзила, смяла и сбросила в воду гигантская стрела. За бортом корабля послышались крики и мольбы о спасении. Оставшиеся были настолько подавлены гибелью главаря и выстрелом из арбалета, что потеряли волю к борьбе и вяло отражали атаки. Моряки усилили натиск, и скоро последний пират рухнул на палубу с разрубленной головой. И тут же над кораблём пронёсся вопль дикого восторга. Даже раненые, которые до этого стонали, стиснув зубы, сейчас радостно кричали вместе со всеми.

Я облегчённо вздохнул и сел на помост арбалета. Только сейчас я смог спокойно посмотреть, что делается на палубе пиратского корабля. Ваню уже перевязали, и теперь он стоял в кольце восхищённых моряков и аккуратно очищал свои клинки. На его лице застыло обычное неподвижное и холодное выражение. И это после того, как он отправил в ад более десятка душ! Скала, а не человек. А Шах что делает? Тоже занят, пересчитывает оставшиеся стрелы.

«Мои спутники спокойны и хладнокровны. Только я один какой-то впечатлительный. Чёрт возьми! Всё у меня не так, всё неправильно! Кажется, радоваться надо: совершён ещё один героический подвиг. Захвачен пиратский корабль. А вот посмотрю на заваленную трупами палубу, и как-то нехорошо на душе делается. Ну не ваш я человек, не из этого века. А насчёт радости победы…. Я, конечно, радуюсь, но только точу, что меня не убили, что жив остался»

Я почувствовал себя совершенно пустым, лишённым каких-либо чувств. Мне сейчас даже было странно, что пару часов назад у меня было хорошее настроение. Сейчас меня не радовало ни море, ни ласковое солнце.

Везде трупы и кровь. За бортом слышны крики тонущих пиратов. Моряки, перемазанные своей и чужой кровью, напоминали демонов, вырвавшихся из преисподней. Они кидали трупы пиратов за борт так, чтобы попасть в головы тонущих. Или ставили ставки на удачный выстрел лучника, стреляющего в голову пирата, плавающего за бортом. При удачном выстреле они радостно смеялись и отпускали солёные шуточки. Сейчас, на мой взгляд, они ничем не отличались от пиратов.

«На этой планете сейчас такое время, — философски размышлял я. — Чтобы ты жил, кто-то должен умереть. Выживают сильнейшие! Это понятно. А как насчёт другого? За трое суток мы потеряли около половины людей. Если всё, что я сейчас вижу, называется скорбью по погибшим, то это очень весёлая планета. Как у нас, на Земле, по научному это называется? Ага, вспомнил. Эмоциональная разгрузка. Разгрузка идёт? А как же! Полным ходом. Сейчас, по-моему, последний труп за борт выкинут. Эмоционально? Даже очень! Смех! Шутки! Как здорово у меня получается. Эмоциональная разгрузка на средневековый лад А мне почему-то невесело. Наверное, потому, что я не стал вместе с ними заниматься разгрузкой. Не те у меня эмоции. Не получается у меня смотреть на этот мир вашими глазами, люди!»

Мои невесёлые мысли были прерваны радостными криками:

— Наши живы!

Оказывается, наших моряков с «Севера» нашли в трюме связанными.

«Интересно, куда девался второй серый?» — подумал я, спрыгивая на палубу пиратского корабля. Подойдя к месту, где видел его в последний раз, я тут же получил ответ. За мачтой лежало распростёртое тело в серой рясе. В схватке его просто затоптали.

«Туда ему и дорога», — мелькнула злорадная мысль.

Снова раздался радостный крик матросов, столпившихся вокруг центральной мачты. Оказывается, в бочке, привязанной к мачте, сидел вперёдсмотрящий. Последний пират, оставшийся в живых. Он не знал, что ему делать. Наконец он решился и прыгнул, стараясь попасть на воду. Но не долетел, ударился о борт корабля и свалился на палубу. К сожалению для меня и для него, он остался жив.

Для него потому, что последние мгновения его жизни пройдут под пытками. Для меня же потому, что слышать его крики было невыносимо противно и жутко. Пробыв здесь столько времени, я принял правила этого мира и даже к пыткам стал относиться как к одной из неизбежностей этого мира. Я понял, что это время диктует людям свои жестокие условия. Но понять не значит согласиться.

Отвернувшись, я старался смотреть на море. Наконец пират замолчал. Я повернулся только тогда, когда за бортом раздался плеск. Моряки разбежались по пиратскому кораблю. Начался грабёж.

«Вот люди! С одной стороны, придут на выручку в час смертельной опасности, жизни не пожалеют, а с другой стороны, жестокости у них хватит на десяток палачей. Как разобраться в этих людях?»

Глава 20 ВСТРЕЧА

Наконец наше морское путешествие подошло к концу. С палубы корабля уже невооружённым глазом был виден порт. Не успели мы войти в бухту, как люди уже стали собираться на берегу Только наши корабли бросили якорь, как порт был забит бурлящим народом. Наши матросы стали перекликаться со стоящими на берегу. Крики радости, плач и проклятия разносились в воздухе. Толпа всколыхнулась, и несколько человек упали в воду.

Понять, что будет, если мы опустим сходни, было нетрудно. Чтобы избежать человеческих жертв, мы не стали спускать сходни, дожидаясь появления береговой охраны. Те, еле протиснувшись сквозь толпу, осторожно оттеснили её от края причала. Выстроившись жиденькой цепочкой, они представляли собой очень слабый заслон полупьяной возбуждённой толпе. Лейтенант, подойдя к краю пирса, попросил нас не сходить на берег, пока не прибудет подкрепление.

Вскоре появилась городская стража. Часть её, пробившись сквозь толпу, усилила береговую охрану, другая проложила путь для членов магистрата и наиболее богатых купцов. Только после этого мы наконец сошли на землю. Капитан Моню, выйдя вперёд, рассказал собравшимся, что люди-лягушки уничтожены. Восторг толпы было трудно передать, все смеялись и плакали одновременно. Отдельных выкриков не было слышно, все остальные звуки пропали, даже не было слышно рокота океана. Стоял единый рёв. Когда он стал распадаться на отдельные голоса, я облегчённо вздохнул.

«Послужат мне мои уши, ещё послужат. Не хотелось бы оглохнуть в самом расцвете лет».

Нас троих и капитанов кораблей повезли в Дом Купеческого совета, чтобы услышать более подробные объяснения. Вокруг кораблей были расставлены усиленные караулы. А моряков, сошедших на берег, окружили родные и близкие, друзья и знакомые.

Уезжая из порта, мы уже слышали пьяные выкрики:

— Победителям пить до дна! Пить до дна!

Сегодня город будет праздновать до утра, заливая вином горести и радости нашего похода.

Утром у меня было неважное самочувствие. Вчера вечером мы в ресторане Тании хорошо посидели, отметив наше прибытие. Спустившись вниз, я через силу позавтракал. Ребят нигде не было видно.

«С Шахом всё понятно, он у своей девушки. Ещё вчера вечером ушёл к ней, оставив нас с Ваней. А где Ваня? Мы же собирались идти в порт. Надо рассчитаться с моряками и выплатить им их долю добычи. Ага, вот и он. Опять с мечами тренировался. Вместо того чтобы выпить стаканчик вина и прийти в норму, он опять занимался своей зарядкой. Теперь я знаю ещё один способ снятия похмелья».

Добравшись до порта, мы застали на кораблях только треть экипажей. Все моряки были в полупьяном состоянии. Нам пришлось ждать около часа, пока разбежавшиеся гонцы не собрали остальных. Выстроив это покачивающееся воинство, Ваня вручил каждому моряку по двадцать золотых монет.

Потом указал на три сундука, которые вытащили на палубу, и объявил:

— Эти сундуки набиты золотыми монетами. Содержание двух сундуков — эта ваша добыча, храбрые моряки. Вы заслужили её, уничтожив врага. Деньги из третьего должны быть распределены между семьями погибших. Этим займутся капитаны. Вы согласны?

После этих слов моряки разразились радостными криками. Толпа, собравшаяся на пирсе, поддержала их одобрительным рёвом. Чайки, потревоженные криками, поднялись в воздух. Со всех сторон слышались крики:

— Не забудьте нас, когда снова пойдёте в море! Как насчёт капитанства, ребята? С вами мы всех возьмём на абордаж!

Вперёд вышел Моню с двумя капитанами и поднял руку. Толпа замолчала, и вдруг в едином порыве вверх взметнулись сотни сабель. Яркие солнечные блики сверкали на клинках моряков, и, касаясь острых лезвий, отражались многочисленными лучиками. Сотни голосов слились в единый крик:

— Мы с вами навсегда, ребята!

Кругом были суровые, обветренные лица, но глаза моряков смотрели на нас с каким-то детским обожанием.

Капитан Моню, подойдя к нам, негромко сказал:

— Это старинный морской обычай. Так издавна моряки клялись в верности наиболее храбрым и удачливым капитанам.

Услышав это, Ваня сделал шаг вперёд и громко повторил:

— Мы с вами навсегда, ребята!

И на его клинках засверкало солнце. Тут матросы не закричали, они взревели.

Наши моряки, подхватив нас на руки, сошли по сходням на берег под восторженные крики толпы. Не успели мы встать на ноги, как нас окружили люди, каждый из которых пытался дотронуться до нас «на удачу». Объятия, приветственные крики, протянутые стаканы вина — всё это закружило меня, не давая опомниться. Только устроив триумфальное шествие по портовым кабачкам, мы смогли наконец вернуться в гостиницу.

Три дня город праздновал. Праздновали не только моряки, но и купцы. Для нас устроили большой праздничный вечер в Доме Купеческого совета. Там преподнесли нам подарок — десять тысяч золотых монет. От благодарного купечества. Там же мы получили десятка два приглашений от отдельных купцов и от компаний. Потом был великолепный фейерверк и массовые гулянья до глубокой ночи. Праздник удался на славу.

Гастон был на седьмом небе от счастья. Ему наперебой предлагали участвовать в различных торговых сделках.

Так пролетели две недели Весело, празднично, легко. Мы наслаждались покоем. Ходили в гости, просто гуляли.

Как-то вечером мы сидели в гостиной Гастона. Пламя камина отражалось маленькими язычками пламени на гранях бокалов и на бутылках, стоявших на низком столике. Я вольготно развалился в мягком кресле и с удовольствием смотрел на огонь. Разговаривать мне не хотелось, и я вполуха слушал негромкий спор Шаха с хозяином дома. Но вот в дверь постучали. Вошедший слуга доложил, что к хозяину пришли по очень важному делу.

Вернулся тот нескоро и был весьма задумчив. Мы старались не обращать внимания на его изменившееся настроение — мало ли что может случиться у человека. Торговое дело хитрое. Но он становился с каждой минутой всё мрачнее, а когда стал отвечать невпопад, мы поняли, что дело плохо. На вопрос Шаха, что случилось, он некоторое время молчал, а потом его будто прорвало. Оказалось, что уже три недели в городе творится что-то непонятное. Не с кем-нибудь, а с самыми богатыми купцами. Они своими руками отдают деньги и драгоценности. Но кому? Они не знают сами. Сколько ни расспрашивают стражу, слуг или домочадцев, никто ничего не видел. Даже когда их ограбили, они не могут определить. Всё идёт своим чередом, пока в один прекрасный день купец не залезает в свой тайник и не видит, что он пуст.

— Это, наверное, работа серых, — предположил я.

— Нет, не может этого быть. Уже давно серые слуги у нас вне закона. С тех пор, как мы узнали, что они ходят на кораблях вместе с пиратами. Тем более что их легко узнать по глазам. Их ни с кем не спутаешь. Такие глаза только у сов бывают. Тут какие чёрные колдовские силы замешаны. Сейчас ко мне приходил купец, мой компаньон по торговле. Он только что обнаружил, что его тайник пуст. Спрашивал совета: что делать? А что я могу ему посоветовать? Раз его ограбили, следующая очередь моя. Теперь я жду, когда меня самого ограбят. Вот такие невесёлые дела у нас творятся. — Его голос звучал тоскливо и обречено.

— У каждого богатого купца у ворот стража. Днём толпятся клиенты, приказчики и слуги. И никто ничего не видит. Так не может быть. Кто-то что-то обязательно видел. Просто надо правильно допросить, начал рассуждать Шах.

Спорить с ним никто не стал. Всё обдумывали его слова.

«Знаю, знаю, как ты допрашиваешь. Крики людей, которых ты допрашиваешь, слышны за километры. Честно говоря, допрашиваешь ты только по делу. Но всё равно мне это не по душе. А сам? Кто полтора десятка людей развесил на крепостной стене? Это как называется? А с другой стороны посмотреть, это разве люди были? Ну ладно, ладно, кровожадный я. Зато сколько во мне благородства и душевной чистоты? Одно другое и уравновешивает. А если без шуток, то вроде хорошие дела делаем. На благо людей. Но от этих хороших дел почему-то кровавые следы остаются».

После этих мыслей настроение у меня испортилось. Да и разговор стал каким-то вялым и неинтересным. Все не столько говорили, сколько думали. Гастон предложил нам переночевать у него. Голос был жалкий и неуверенный, и я согласился. Ребят не пришлось уговаривать, и мы вместе поднялись в гостевые комнаты. Ночью я спал плохо, мучили кошмары, несколько раз просыпался.

Утром меня разбудили голоса. Проснулся я не выспавшимся и каким-то разбитым. Выглянул в окно, выходящее во двор. Там уже вовсю шла работа. Приказчики что-то доказывали одному клиенту, другому предлагали образцы товаров. По двору во всех направлениях сновали слуги. Жена Гастона, стоя на крыльце, давала распоряжения служанке, отправляя её на базар. С улицы доносились крики разносчиков. Город уже проснулся, пора и мне подниматься.

Выйдя во двор, я стал наблюдать, как приказчики работают с клиентами. Под навесом стояло несколько столов. За ними сидели приказчики. Здесь они принимали крупных клиентов. Сам Гастон принимал особо важных клиентов в своём кабинете. Он, конечно, не состоял в десятке самых богатых купцов города, но к его мнению прислушивались в Купеческом совете.

Только я собрался идти завтракать, как моё внимание привлекла группа нищих. Это настолько часто встречающееся явление, что обычно не обращаешь на них внимания. Но сегодня у меня было плохое настроение, страшно хотелось сорвать его на ком-нибудь.

Глядя на них, я подумал с раздражением: «С утра пораньше припёрлись, попрошайки. На помойке вам место, а не среди нормальных людей».

Группа нищих состояла из двух слепцов и мальчишки Одеты они были в лохмотья, а через плечо у каждого была перекинута большая сумка. Глаза закрывали широкие чёрные повязки. Стражник не только пропустил их, но и кинул мелкую монетку в протянутую мальчишкой шапку.

«Вот раззява! Пускает во двор всяких. Гнать их палкой надо! За что ему деньги платят? Нет, надо сказать Гастону, что у него не стражник, а мешок с дерьмом. — Ядовитая ухмылка проскользнула по моему лицу. — Придут вот такие под видом нищих, ограбят, убьют, и никто даже внимания не обратит».

Глава 21 НИЩИЕ

Поток моих мыслей этим утром не отличался добротой: «А загнать бы их всех за сто первый километр».

Думая так, я время от времени бросал злые взгляды на слепых.

И вдруг я уловил еле слышный, но достаточно мерзкий знакомый запах. Я непроизвольно сделал несколько шагов вперёд и теперь знал точно: запах шёл со стороны нищих. Злость мгновенно уступила место тревоге и настороженности. Быстро поднявшись по ступеням, я вошёл в дом. Мои соратники, ни о чём не подозревая, завтракали. Я им быстро обрисовал обстановку, высказав свои предположения. Они не стали переспрашивать меня, а быстро вскочили из-за стола, хладнокровные и готовые к любым неожиданностям. Посовещавшись, решили схватить нищих, когда они войдут в дом. Мы с Ваней встали у окна и стали осторожно наблюдать за ними. Шах вышел во двор и сделал вид, что интересуется работой приказчиков.

Нищие, собирая милостыню, медленно подошли к чёрному входу. Мальчишка постучал в дверь. Им навстречу вышел слуга и вынес полкаравая хлеба. Один из слепых как-то нарочито неловко стал его засовывать в свой мешок. Слуга стал помогать ему. Второй слепой быстро приподнял повязку, глянул на слугу, и всё встало на свои места. Слуга резко выпрямился, подошёл деревянным шагом к двери, распахнул её и вошёл. Следом за ним вошла вся троица. Они вошли так быстро, что никто из окружающих не обратил на это внимания. Мало ли нищих ходит по дворам.

Теперь мы точно знали, что один из них серый слуга, о втором ничего не известно, кроме того, что он сообщник серого. Это дело поправимое, сейчас мы их встретим и разберёмся, кто из них кто.

Поднявшись на второй этаж, мы вошли в кабинет Гастона. У того сидели двое купцов. Коротко мы изложили им свой план. Кивками они выразили согласие, но их вид говорил о том, что они сомневаются в моём рассудке. Не успел я закончить говорить, как в дверь постучали и попросили разрешения войти.

— Да, войдите!

Дверь, распахнувшись внутрь комнаты, прикрыла нас. Вошли «слепые», но уже без повязок и, быстро захлопнув за собой дверь, оказались в ловушке. Мы моментально скрутили их. Серый слуга и его напарник, не успев ничего понять, подучили по голове и впали в беспамятство. Мальчишку крепко держал за шиворот Шах. Всё произошло так быстро, что купцы успели только рты раскрыть от изумления. Даже придя в себя, они долго переводили взгляд с нас на лежащие тела «слепых».

— Может, хватит удивляться? — не выдержал Шах. — Пора разобраться с этим делом.

Купцы и хозяин дома согласно закивали головами, как китайские болванчики, не говоря ни слова.

— Гастон, — обратился Шах к купцу, — у вас в подвале есть комната для нерадивых слуг. Она сейчас свободна?

— Да, свободна, — сказал купец. Он долго рылся в столе дрожащими руками, пока не нашёл ключ и не протянул его Шаху.

— Оставайтесь пока в доме Гастона, — обратился тот к купцам. — Он умеет хорошо принимать гостей.

Те так же молча кивнули.

Шах пошёл впереди, показывая дорогу. Ваня тащил обоих «слепых», а я замыкал шествие, ведя за шиворот мальчишку. Скоро мы добрались до подвала. Догадываясь, что сейчас произойдёт, я очень не хотел идти, но и отказаться не мог.

Комната для провинившихся слуг представляла собой каменный мешок, в котором стояла одна скамейка. На скамейку посадили мальчишку, бандитов бросили на пол. Бросив взгляд на тела, я кое-что вспомнил. Надо попробовать!

В этот момент серый слуга очнулся и открыл глаза. Тут же попробовал воздействовать на нас своим взглядом.

«Спать! Спать!»

— Давай, милый! Поднатужься ещё! Может, чего-нибудь и получится, — прокомментировал я его старания.

По лицу серого скользнула гримаса, глаза потухли, видно, он понял, кто перед ним.

— Вы не жильцы на этом свете, — злобно прошипел он.

Потом, приподнявшись на руках, сел, прислонившись к стене. Он разглядывал нас, будто хотел что-то сказать, но его мысли почему-то не появлялись в моей голове.

— Выкладывай, что вы здесь делаете? Шах пристально смотрел на серого, и тот закрыл глаза, не говоря ни слова.

— Придётся поговорить с ним по-другому, — сказал Шах и выразительно посмотрел на меня.

— Есть одна идея. Как раз для этого случая, — с таинственным видом сообщил я.

Шах с удивлением и интересом посмотрел на меня. Даже на каменном лице Вани проступило что-то неуловимое.

— Ты с ним побеседуй по-своему. Только не переусердствуй! Я скоро буду! — сказал я и пулей взлетел вверх по лестнице.

Вскочив на коня, вскоре я был у гостиницы. Быстро добравшись до своей комнаты, я вытащил из-под кровати свой мешок.

Основой моей идеи был спирт. Когда я смотрел на валявшиеся тела, в голове промелькнула мысль: «Как пьяные». Потом вспомнил, как у гномов после спирта развязались языки. Попросив у хозяйки узкогорлый кувшин с пробкой, я залил туда литр спирта.

Вернувшись, я определил по нахмуренному лицу Шаха, что пока допрос не дал результатов. На скамейке, закрыв лицо руками и сжавшись в комок, сидел мальчишка. Ваня стоял в углу каменной глыбой, скрестив на груди руки.

— Сейчас попробуем вот это, — загадочно сказал я и показал кувшин.

Все посмотрели на меня с недоумением. Даже серый открыл глаза. Расставив на скамейке кувшин, стакан и воронку, я показал на монаха:

— Ему в рот надо вставить воронку.

Через минуту тот был прижат к полу, и изо рта у него торчала воронка Отмерив сто граммов, я влил их в рот серого. Можно было и больше, но я не знал, как на него подействует спирт.

Он задёргался, лицо покраснело, из глаз потекли слёзы. Запить я ему не дал. Пытать так пытать. Через десять минут я повторил процедуру и с нетерпением стал ждать результата. Некоторое время он пытался совладать с собой, но не смог. Из него прямо полился поток слов:

— Вы че себе думаете? Бегать от нас? От нас не сбегете! Мы и не таких потрошили… Ик! Вы че думаете, я здесь один? Ик! Нас тут много. Сначала купчишек тряханули. Ик! Вот икота привязалась! Собрались пару купцов взять, а потом вас отловить. Трое из легенды! Герои! Ха-ха-ха! У нас и герои плачут, как дети. Ух, и крепкое вино! Эх, надо было вас первыми под нож пустить. Перед глазами плывёт. Вы че думаете? Опоили меня зельем и сейчас же у меня язык развяжется? И про тайное убежище расскажу? Нет, ничего не скажу. До тайного убежища не доберётесь! Замаскировано! В подвале! О-ох! Голова кругом пошла. О-ох! Чего у вас тут всё шатается? И сами вы шатаетесь! У-у! Пьянь! Наркоманы несчастные!

Тут выкрики серого сменились невнятным бормотанием. В следующее мгновение он закрыл глаза, сполз по стене и через секунду уже храпел, завалившись на бок. А я удивлённо смотрел на пьяного монаха.

«Наркоманы несчастные». Откуда он взял эти слова? Неужели эти типы употребляют наркотики? Или они всё-таки…»

Мои мысли прервал лёгкий толчок в плечо.

— Неплохое начало. Действуй дальше, — подбодрил меня Шах.

Видно, он подумал, что я огорчён результатами допроса. А у меня из головы не выходили последние слова серого слуги.

— Очередь за следующим. Эй, ты! Сам пить будешь или воронку вставлять? — обратился Шах к другому очнувшемуся нищему.

Тот обвёл нас мутным взглядом и хрипло сказал:

— Не надо воронки. Сам выпью.

Я протянул ему полный стакан. Несколько секунд он смотрел на него, потом выпил одним махом. Всё повторилось заново: и слёзы, и красный цвет лица. Когда он смог дышать и нормально разговаривать, Шах спросил:

— Кто ты? Где ваше тайное убежище?

— Из чего это сделано? Ох и крепкая, зараза! Так слезу и шибает. Кто я? Человек! Все мы люди! Все мы человеки! А эти серые нас за людей не считают. Не уважают нас, значит! Всех продам! Эти гады у меня попляшут. В старом порту убежище. Где раньше склады были. Че, не знашь? Не знаешь. Во, как правиль… Че ты меня торопишь? Не торо… Ты меня уважь, а потом спрашивай. Мужики, налейте стаканчик! Ну че, жалко вам? Ух! А солёного огурчика не будет? Нет? Ну и ладно! Подвал? А-а! Да, там подвал сохранился. Понял меня? Камен… Чёрт возьми! Ну и крепкая! Перед глазами плывёт. Ха-ха! А чего вас так много? Подкрепление вызвали? Не бойтесь меня. Я хороший. Я очень хо….

Не успев договорить, он заснул на полуслове. Шах толкнул его ногой, но в ответ раздался густой храп.

— Ты знаешь, где подвал? — обратился я к мальчишке.

— Нет! Но я знаю, где находятся развалины старых складов, — испуганно пробормотал он.

— Отлично. Отведёшь нас туда, — скомандовал Шах.

Выбравшись из подвала, мы отыскали Гастона с купцами и рассказали им обо всём, что узнали. Купцы, уже пришедшие в себя, посоветовали послать за городской стражей. Тут я с ними сразу согласился. Что, если мы найдём украденные у купцов деньги, а их окажется меньше, чем нужно?! Что тогда делать? Ходи и доказывай, что не мы их присвоили? А так преступников схватит городская стража, и с нас взятки гладки.

Вскоре послышался конский топот, и во двор влетел на полном скаку конный отряд из двух десятков стражников во главе с офицером. Не теряя времени, мы разъяснили ему ситуацию и вскочили на коней. Неслись по городу как ураган, не обращая внимания на крики и проклятия, летящие нам в спину.

Вскоре наш отряд оказался в районе старого порта. Спешившись, мы добрались вслед за мальчишкой до развалин старых складов. Остатки каменной кладки, обгорелые брёвна и горы мусора с копошащимися в них крысами — вот что представляло собой это отвратительное место. Сырой воздух, пропитанный запахом гниющих отбросов, бил в ноздри, не давая нормально дышать. Даже нищих, которых везде полно, как крыс, здесь не было.

Вытянувшись в цепочку, мы осторожно стали обходить развалины, отыскивая вход в подвал. Нам повезло почти сразу. Один из стражников зацепился ногой за металлическое кольцо и чуть не упал. Схватившись за него, он хотел отбросить его в сторону, но за кольцом потянулся деревянный люк, прикрывавший вход в подвал. Стражник оказался бывалым и не стал громко кричать о своей находке. Он осторожно опустил люк на место и тихо подозвал офицера и нас. Собрали небольшой совет…

Решили, что сначала вниз спустится Шах. Для таких вещей он более подготовлен. Правда, офицер высказал кое-какие сомнения, но я его быстро успокоил, популярно рассказав о возможностях Шаха.

Осторожно открыв люк мы посмотрели вниз. Рассмотреть что-то в темноте было невозможно, за исключением верхних ступенек деревянной лестницы. Внизу было тихо, только где-то чуть слышно капала вода. Шах начал осторожно спускаться и скоро исчез в темноте. Все стали настороженно прислушиваться. Вскоре послышались тихие шаги, и в проёме люка показался Шах. Он приложил палец к губам.

Осторожно выбравшись, он тихо сказал:

— Было двое часовых. Сам подвал пуст. Из него ведут две двери. Что за ними находится, не знаю. Что будем делать?

Посовещавшись, решили, разделившись на два отряда, одновременно ворваться в обе двери. С одним отрядом пошёл Ваня, с другим — мы с Шахом. Подвал встретил нас запахом сырости и гнили. Спустившись, мы встали у дверей.

По сигналу «Давай!» стражник резко толкнул дверь, и мы с Шахом вбежали в узкий коридор, обложенный камнем. Пробежав его, наткнулись ещё на одну дверь. Распахнув её ударом ноги, я вбежал в большую комнату. Вслед за мной в комнату влетели Щах и стражники. Комната была скудно освещена тускло горевшими факелами. Но этого света вполне хватало, чтобы рассмотреть деревянные топчаны с лежащими на них людьми. При виде нас они неуверенно начали подниматься. Не дав им опомниться, стражники скрутили их. Изумлённые лица и выпученные глаза говорили о том, что всё это явилось для них большой неожиданностью.

Быстро оглядев комнату, мы обнаружили четырёх пленников и три сундука. Только один из них был наполовину наполнен золотыми монетами и драгоценностями.

Оставив солдат разбираться с бандитами, мы кинулись на помощь к Ване.

Вбежав в другую комнату, мы попали в гущу схватки. Не успели мы переступить порог, как наткнулись на чей-то труп. Ваня отбивался от трёх бандитов. Ещё один труп валялся у него под ногами. Один из нападавших, выдернув из стенного кольца факел, попытался ткнуть им Ване в лицо. Уловив его движение, я, не прицеливаясь, выстрелил из арбалета. Тяжёлая стрела, пробив грудь, отбросила нападавшего к стене. Факел отлетел в сторону, задев одного из бандитов. Тот неловко отшатнулся, подняв руку, чтобы заслониться от огня. Эта попытка стоила ему жизни, меч тут же раскроил ему голову. Короткий хрип, и ещё одно тело распласталось на земляном полу.

Отведя глаза от побоища, я увидел, что стражники стоят неподвижно. Их пригвоздили взглядами двое серых. Не успел я броситься на них, как с противоположной стороны подвала открылась дверь и из неё выбежали ещё трое бандитов.

«Ого, да тут целые катакомбы!» — промелькнула мысль.

На другие мысли времени не хватало, на нас набегали бандиты с обнажёнными мечами. В одного из них я с силой бросил разряженный арбалет. Он, не ожидая этого, не успел увернуться и, неловко выронив меч, схватился руками за разбитое в кровь лицо. Воспользовавшись этим, я развернулся, ударил его ногой в грудь. Удар оказался настолько удачным, что сбил с ног* сразу двоих. Тем временем ещё один серый сползал по стене с ножом Шаха в горле. Очнувшиеся стражники схватились за оружие. Началась кровавая схватка. Колеблющийся огонь факелов, падая на людей, делал их лица похожими на жуткие маски. Под сводами подвала стоял свист мечей, рассекающих воздух, прерываемый хриплыми стонами умирающих. Спустя минуту всё было кончено.

Я осмотрелся. Комната была хорошо освещена. В следующий миг я сильно пожалел об этом. В том углу, где лежали трупы серых, стоял деревянный стол. На столе лежали останки человека, которого буквально разрезали на куски. Одного взгляда хватило, чтобы понять, как долго и мучительно он умирал. Не выдержав этого зрелища, я выскочил из подвала и по лестнице быстро вылез наверх. Стоя на свежем воздухе, я дышал и не мог надышаться. Стоявший здесь запах уже не казался мне таким мерзким — я его просто не замечал. Я пытался выкинуть из памяти виденное внизу, но это у меня плохо получалось. Передёрнув плечами, я зябко поёжился. Даже здесь, на ярком солнце, тёплым летним днём мне было холодно. Не телу, а душе.

«Я только что убил человека. Не прав, это было подобие человека. И мы сражались лицом к лицу, меч против меча. Но мучить человека просто так, получая от этого удовольствие, — это выше моего понимания. Несмотря на суровый век, человек должен оставаться человеком. Эту истину знают все, но не все её понимают. И я только-только начинаю её понимать. Что собой представляет Серый орден? Это зло в чистом виде! И за подобные дела место им в аду! Если убрать большое зло, люди на этой планете всё равно будут пытать и убивать друг друга. Это их жизнь, и пока они не знают другой. Но, по крайней мере, их не будут учить злу или подталкивать к нему. Пусть люди этой планеты сами варят свою кашу. Какую сварят, такую и есть будут. Без серых поваров. Мысли, конечно, хорошие, но как их осуществить? Чтобы штурмовать замок серых, надо иметь целую армию. А где её взять?»

Задумавшись, я не сразу заметил, как из подвала поднялись мои товарищи. За ними офицер и шестеро солдат. Он предложил нам поехать с ним в магистрат для доклада. Мы вежливо отказались, что очень обрадовало его. Вскочив на лошадь, офицер с двумя солдатами ускакал в город. Мы не спеша добрались до своих лошадей и тоже поскакали в сторону города.

По дороге к дому купца ребята кое-что мне рассказали. Оказывается, самая дальняя дверь вела в длинный коридор, который имел выход на берег океана. Там был маленький причал, около которого привязана большая лодка. Помимо двух сундуков с золотом в ней находились четверо похищенных горожан. Лодка была готова выйти в океан, где её должен был подобрать корабль пиратов. Скрываясь в этом тайном убежище, серые под видом слепых грабили купцов. Их подручные были пиратами-работорговцами.

Через неделю жители города могли полюбоваться видом восьми виселиц, установленных на городской стене.

В честь освобождения от серых купцы устроили большой праздник. Ещё бы, ко многим вернулось их похищенное состояние! На базарную площадь выкатили больше двух десятков больших бочек вина. На улицах города пели и плясали артисты. В Доме Купеческого совета двое суток непрерывно шёл пир. Нас вновь наградили увесистым кошельком, и с новой силой посыпались на нас приглашения и предложения.

«Пышные празднества не для меня, — решил я про себя. — Да и не мой это праздник! У меня праздник наступит только тогда, когда я постучу по крышке гроба той могилы, которую мы ищем больше четырёх месяцев».

По инерции я ещё пытался расспрашивать людей, но делал это без всякого вдохновения и надежды на успех.

Много времени я проводил на берегу океана, подальше от людей. Когда мне надоедало одиночество, я шёл к Гастону или к знакомым морякам в портовый кабачок. Иногда я забредал в незнакомый уголок, где при неверном свете факелов за стаканом лёгкого вина слушал неспешные разговоры горожан.

Поздно вечером, выйдя из такого кабачка, я едва сделал несколько шагов, как дорогу мне преградил патруль городских стражников. Офицер, выйдя вперёд, заявил, что у него есть ордер на мой арест.

— Что-о? — изумлённо успел спросить я, прежде чем удар по голове погрузил меня в небытие.