Pollice verso

V

Носится по свету гнусная тварь. Имя ей Сплетня. Она родилась от матери Славы, отцом было Бессилие, Зависть была ее восприемницей.

Нет у нее цели, нет у ней облика, нет ей преград и пределов. Всюду, где люди, там и она. Неведомо зачем, неведомыми путями прокравшаяся, всех опутавшая, она подолгу остается невидимкой или воплощается в чуждые ей образы. То в легком наряде Шутки, то в тоге Негодующей Правды, то под знаменем Сочувствия, вторгается она всюду, где ей быть не должно, и везде перед ней расступаются, дают ей дорогу, везде бегут по стопам ее обманутые ею, бессмысленные люди. И она всюду делает свое дело: язвит, заражает, несет разрушение.

Но лишь повеет на нее дыхание Светлой Правды, рассеется у Сплетни ложный, заимствованный облик, и, мрачная, она предстанет во всем своем ужасающем безобразии пустого пространства, и все бегут от нее как от бездны, манящей к падению.

А она уже опять тут, в другом наряде, бежит вместе с этой толпой, и сама оглядывается с притворным ужасом на пугающее всех пустое пространство, оставшееся за нею, бежит и тут же снова делает свое дело: язвит, заражает, несет разрушение.

Она беспощадна.

"Говорят" -- вот стрела, которой она поражает. А щит и доспехи для Сплетни не нужны, сама она неуязвима, у нее нет облика, нет тела: беспричинная, бесцельная -- она пустое пространство.

"Говорят" -- страшное оружие. Направо и налево поражает оно невидимое, неотразимое.

Говорят, будто Имярек безупречен. -- Вздор! Спросите-ка у его лакея. Il n'y а pas de grand homme pour son valet de chambre [Для лакея нет великого человека (фр.).]. Спросите-ка y его лакея -- он вам расскажет. Спросите-ка, что говорят.

Говорят, Имярек был тиран, еретик иль развратник под лживою маской добра. Проходят столетья. Архивы разрыты. Добро и Правда восстановлены. Но "говорят" делает свое дело, и по-прежнему Имярек, говорят, был тиран, еретик иль развратник.

Говорят, Имярек -- интриган. И к Имяреку поползли пресмыкающиеся гады, и отвернулось от него все правдивое, все хорошее. Вчера еще вы исполнили бы без замедления, без колебания его законную просьбу; сегодня вы боитесь удовлетворить ее, вы уже ищете в ней заднюю мысль, интригу.

Говорят, Имярек -- предатель, шпион. Вчера у него была сотня друзей, его слова находили отклик в их сердце, их сердца открывались ему. Сегодня раздалось: "говорят, он шпион и все с ним еще любезнее, предупредительнее; но святая-святых их души навсегда закрывается для него: медленное, осторожное, но неизбежное удаление их от него наступает. "Может быть, и неправда, а как знать? Осторожность -- никогда не лишнее. Нет дыму без огня. Все-таки, ведь, говорят". Впилась стрела "говорят" -- и ни в чем неповинный человек уязвлен, заражен, выкинут за борт теми, кого он любил, остается одинок.

Говорят, Имярек оскорбил Имярека. Они шли. Была дружеская беседа. Один сказал попросту глупость, другой по дружбе сказал ему резкость. И оба продолжали беседу, и оба забыли ее начало, ее средину, и друзьями расстались в конце. Но между ними был третий друг. И на завтра весь полк знал: говорят, Имярек оскорбил Имярека. Отчего же нет дуэли? Да говорят, Имярек -- трус. Тогда начинают говорить, что такая трусость марает честь мундира. Говорят, говорят, говорят... Имярек услыхал: говорят, его оскорбили. Говорят, он или трус, или глуп: не понял оскорбления. "Нет, он ни то, ни другое!" -- он посылает вызов. Говорят, неудобно вмешивать в это дело товарищей, пятнать честь полка, нужно выйти в отставку тому и другому. Этого требует честь, этого требует товарищество. Выходят. Дуэль. Один убит, другой ранен, секунданты в крепости. Но, говорят, все дело раздуто теми, кому нужно было очистить для себя вакансии для производства, чтобы занять места товарищей, вышедших из-за дуэли в отставку. Говорят, главного виновника этой сплетни тоже принудили уже общим давлением выйти в отставку, и один из поборников Негодующей Правды охотно займет его место при ближайшем производстве. А про всех их другие говорят: какая среда, какие люди, какая подлость! Говорят.

Говорят, Имярек -- прелюбодейка. Говорят, она развратна. О, не верьте ее скромным манерам, ее видимой любви к мужу и детям: ее ловкость и ханжество могут поспорить с ее красотой. Бедный муж! -- "Муж? Бедный?! Подите! Да говорят, он сам продавал ее Имярек-Имяреку. Это же очень хорошо знает их друг дома, который из-за этого сам порвал с ней бывшую между ними давнишнюю тайную связь: ему просто даже противно стало". В действительности же -- мнимая прелюбодейка заставила друга дома за неуместное ухаживание за ней, благовидным образом, постепенно, стараясь не делать этого слишком явно, прекратить его "дружбу к дому". Но говорят другое и говорят, говорят, говорят... И несколько гостиных закрываются пред супругами Имярек. Узнают и они, о чем говорят. Происходит объяснение. Он верит ей вполне. Но подозрения невольно подтачивают прежнее доверие и любовь. А говорить-то все-таки говорят. Как прекратить разговоры? Вызвать друга дома на дуэль? Заговорят еще больше. Из дуэли создадут подтверждение вымышленного факта. Можно ли рисковать своей жизнью и благосостоянием семьи, чтобы дать повод к новым толкам и сплетням?.. Остается покориться перед обрушившимся, нежданным и ничем незаслуженным неучастием и терпеливо перенести боль гноящейся раны этого "говорят", пока всеисцеляющее время не заживит ее, оставив на ее месте на всю жизнь более или менее заметный рубец: "говорили". Пусть рана и рубец безобразят прежде незапятнанную красоту и чистоту лица Имярек, но зато они немного примиряют с ней ее завистниц, которым эта красота слишком неприятно резала глаза.

О, "говорят" -- это парфянская стрела! Незримая, она летит, впивается, заражает.

Полон колчан этих стрел у Сплетни, дочери Славы и Бессилия. Слава, как и весь мир, доживает свои дни, дряхлеет; лучших детей ее от Мощи давно не стало, и теперь она сама пользуется услугами постылого детища -- Сплетни. И носится по свету гнусная тварь, разметывая свои ядовитые стрелы.

А люди все те же от века до века. Хлеба и зрелищ лозунг всего человечества: был, есть и будет. И где упадет стрела Сплетни, там Зрелище, туда все бегут, как к арене цирка! Кровожадный инстинкт искажает черты их лиц, все стремятся забежать вперед, толкая друг друга, чтобы быть ближе к зрелищу, и все, pollice verso, сами указывают Сплетне раненную жертву, требуя для нее новых и новых стрел.

----------------------------------------------------

Впервые: журнал "Северный вестник", NoNo 4-5, 1891 г.

Исходник здесь: Фонарь. Иллюстрированный художественно-литературный журнал.