Полмиллиона часов

3

Они благополучно преодолели еще три осыпи, четыре раза прогремели по дрожащим, исковерканным паводками мостам и к восходу солнца добрались до места назначения.

Ущелье превращалось здесь в широкую долину, и отсюда во всей своей громадности открывалась панорама хребта. Утренний туман завесил вершины, длинными молочными языками опускался кое-где до самой подошвы гор.

Хромой подвел машину к торчащей из земли желтой керамической идите, из которой изливалась пузырящаяся газом прозрачная жидкость. Неподалеку возвышались искривленные останки какой-то металлической конструкции ажурная коробка с косо поставленными лопастями. Одна лопасть отлетела и врезалась в землю рядом с коробкой.

— Это и есть источник? — спросил юноша.

Хромой кивнул.

— Можете наполнить фляги.

— Успеется, — сказал юноша. — Да вы не бойтесь за нас. У нее врожденный иммунитет, а у меня — полгода тренировки. А это что? Орнитоптер Ланды? Он повернулся к груде искореженного металла.

Хромой покачал головой:

— Орнитоптер давно превратился в труху. Это вертоплан Масео. Того самого Масео… Последняя попытка пробиться с воздуха. Я тогда был еще мальчишкой. И запретной зоны тогда еще не было…

— Ладно! — перебил его юноша. — История историей, а еда едой. Топливо беру на себя.

— Вдвоем ступайте! — сказал Хромой.

— Один управлюсь.

— А я говорю — ступайте вдвоем!

— Знаете что, — ласково сказал юноша, — излишнее волнение укорачивает жизнь. Я же вам объяснял — полгода тренировки…

И он побежал к зарослям кустарника, начинавшимся в сотне шагов от источника.

Хромой, ворча себе под нос, скрылся в машине и несколько минут спустя снова появился с металлическими прутьями в одной руке и бумажным свертком в другой.

Сверток он бросил девушке, а сам принялся размечать площадку для костра, вбивать в утоптанную землю штыри с развилками на концах.

Девушка развернула сверток — среди ровных кружков лука, долек чеснока и стручков перца там уютно расположились три нежно-розовых куска козлятины.

Отыскав плоский камень и тщательно вымыв его в холодной как лед воде источника, девушка вытащила из висевших у нее на поясе ножен кинжал, положила кусок козлятины на камень и принялась нарезать ровными тонкими ломтями.

Хромой подсел к ней и стал нанизывать полупрозрачные ломтики на заостренные с обоих концов прутья.

С момента ухода юноши прошло уже минут десять, и девушка начала беспокойно поглядывать в ту сторону, куда он удалился.

Хромой продолжал неторопливо нанизывать козлятину, изредка поднимая на девушку маленькие насмешливые глаза.

Прошло еще минут десять. Девушка вскочила на ноги и, приложив ладони рупором ко рту, крикнула:

— Эге-ге!

Многоголосо отозвалось с разных сторон.

— Полгода тренировки! — назидательно заметил Хромой.

— Длинный! — крикнула девушка, повернувшись в другую сторону.

«Ииии… Ыыыы…» — ответили каменные кручи.

Хромой нанизал на прут последний ломтик козлятины, тяжело поднялся, подковылял к трубе и принялся неторопливо мыть руки.

Вытерев их о штаны, он бросил взгляд на редеющий, ползущий вниз к подножью гор туман.

— Обычная история. Прямая видимость. Уснул. Пошли искать!

Хромой ошибся: юноша не спал. Он сидел на земле возле маленькой сосенки, прижимая к себе охапку сухих веток.

— Оглох? — сердито крикнула девушка, подбегая к нему.

Он повернул к ней голову, посмотрел куда-то сквозь нее и глухо проговорил:

— Никто не смог, и мы не сможем…

Глаза у него были как у статуи.

Девушка обхватила руками его голову, прижала к своей груди.

— Ну что ты, длинный, ну что ты, длинный? — шептала она. — Ну что ты?

Наконец он очнулся.

— Ради бога прости…

Он осторожно высвободился из ее объятий.

— Ради бога прости… Откуда ты такая? Почему? Почему без каблуков? Такие бывают только в старых книгах… Ну разве это не уродство — каблуки в дециметр? Зачем?

Стоявший поодаль Хромой не выдержал:

— Нашел о чем спрашивать! Зачем каблуки! Да просто чтобы вот тут выпирало вперед, а вот тут выпирало назад! Теперь понял?

Юноша с трудом поднялся на ноги, исподлобья взглянул на Хромого и, хмурясь, сказал:

— Теперь понял: одному здесь нельзя. Спасибо за науку…

— А тебе — за дрова, — усмехнулся Хромой.

Костер догорал. От багровых, прозрачных до самой сердцевины углей шел устойчивый жар. Чуть дымились, потрескивая, кусочки румяного мяса. Горячий воздух над костром колебался, и казалось, что окутанные туманом горы качаются из стороны в сторону.

— А все-таки, — говорил юноша, — что думают местные? Неужели до сих пор верят в злого горного черта, который убивает каждого, кто осмелится приблизиться к его логову?

— А чем плохое объяснение? — Хромой пожал плечами. — Как говорится, хочешь — верь, а хочешь — проверь…

— Проверим, — сказала девушка.

Хромой бросил на нее быстрый взгляд:

— Не обижайтесь на меня, ребята. Да и не мое это дело — давать советы. Но лучше бы вам вернуться. Подумали бы…

— У нас теперь в моде космическая гипотеза, — с улыбкой проговорил юноша. — Почище ваших чертей…

— А тебе надо думать в первую очередь, — продолжал Хромой, обращаясь к девушке. — Конечно, я обязан доставить каждого, кто осмелится… Вот я вас и доставил. Но скрывать свое мнение я не обязан. Как я вас первый раз увидел, еще на крылечке, так сразу и понял: у вас ничего не получится. А когда увидел, как ты его обнимаешь, последние сомнения отпали. Он будет оборачиваться. Обязательно будет. А потом захочет перерешить решенное. Обязательно захочет. Ты же его любишь!

Девушка рывком вскочила на ноги, схватила фляги и пошла к источнику.

— Она меня не любит, — сказал юноша. — Это вам показались… Нет, что ни говори, а космическая гипотеза многое объясняет вполне удовлетворительно.

Хромой молча протянул юноше прут с козлятиной.

— Прекрасная гипотеза! — сказал юноша, перебрасывая из ладони в ладонь раскаленные куски мяса.

Хромой с презрением смотрел на его манипуляции, потом схватил один из дымящихся прутьев и свез с его конца в рот несколько кусков прямо зубами.

Юноша, заторопившись, проглотил, не жуя, здоровенный кусок, обжегся и некоторое время сидел молча с разинутым ртом и выпученными глазами. Но все же нашел в себе силы вернуться к занимавшей его теме.

— Собственно, все довольно элементарно. Ну, в общем, в нашей Галактике победили дьяволы. Они научились извлекать из захваченных планет не только ядерную там, кварковую, еще какую-нибудь обычную энергию… Понимаете, энергия мозга всех разумных существ делится на две составляющие. Одна интеллектуальная, другая — волевая. Что касается интеллектуальной составляющей, то она в каждом разумном обществе так или иначе сохраняется и накапливается… Ну, книги, фильмы и так далее. А волевая обычно распыляется, исчезает… Так вот, эти самые космические дьяволы исхитрились выкачивать с обитаемых миров волевую энергию. В один весьма непрекрасный день они добрались до нашего острова и установили вон там, он показал прутом в сторону хребта, — свои дьявольские насосы. И началась у нас эта дьявольская заваруха. Тиглер со своими молодчиками. Ликвидация космического флота. Сокращение рождаемости. Высокие каблуки. Сны по заказу. И так далее. Все все понимают, а сделать ничего не могут: воли нет.

— Чепуха! — усмехнулся Хромой. — Чепуховина! При чем тут космические дьяволы? Никаких чудес тут до Тиглера но было. Одно чудо — источник. Двадцать девять полезных компонентов! Трубы шли до самого побережья. Нет, все началось уже после смерти Тиглера. До него все было чисто. Тиглер наше собственное отродье. Так что космос тут ни при чем.

— А что при чем? — спросила девушка, давно уже наполнившая фляги и теперь внимательно слушавшая спор.

— Змеи, — коротко, как о чем-то само собой разумеющемся, отозвался Хромой.

— Змеи? Какие змеи? — удивилась девушка.

— Вот уж чушь так чушь! — не очень вежливо отреагировал юноша. — Из всех чушей чушь!

Хромой, не обращая ровно никакого внимания на его слова и даже, вероятно, не расслышав их, пристально смотрел на восток — туда, где в смутном мареве неясно проглядывала громада гор.

— Змеи! — убежденно повторил он. — О змеях поговаривали давно. Последним их видел один парень, месяца три-четыре назад. Ушел черный пришел белый…

— Вы нас не пугайте, — сказала девушка.

— А я не пугаю. Ты спросила — я ответил… Ушел черный — пришел белый. Сказал, километра не дополз. Сказал, не смог, с души воротит. Вся вершина кишмя кишит змеями. Все повернулись к нему — он и оцепенел. Сколько провалялся потом у подножья — не помнил. И как до источника добрел — тоже не помнил…

— Гипноз? Как удав — кролика? — проговорила девушка. — Не слишком ли просто?

— Чушь собачья! — огрызнулся юноша. — Что за странные змеи — сидят себе на вершине, а вниз спуститься боятся!

— А в самом деле, внизу этих змей никто не видел? — спросила девушка.

Хромой мотнул головой:

— Никто.

— И никто не поймал хотя бы одну? — улыбнулся юноша.

— За хвост! — радостно добавила девушка.

— Веселые вы ребята, — не то с одобрением, не то с осуждением заметил Хромой. — Оружие проверили?

Он еще раз повторил свой вопрос, но так и не получил ответа. Юноша и девушка, словно зачарованные, молча смотрели на восток.

Там, тяжело колыхаясь и клубясь, сползала вниз сплошная белая туча, обнажая все явственней выступающую из нее гигантскую вершину Гранде Диабло. Прорвавшиеся сквозь густую пелену лучи солнца высветили самый высокий зубец, за ним — второй…

— А где же третий? — воскликнула девушка.

— Где третий? — как эхо повторил юноша.

Хромой приставил к глазам бинокль, вскинул его к вершине, потом долго водил объективом вниз и вверх, направо и налево.

— Так где же третий зубец? — подступая к Хромому, спросил юноша. Но Хромой не отвечал.

— Нам пора, — сказала девушка.

— Если передумаете, то чем раньше, тем лучше, — не отрывая бинокля от глаз, проговорил Хромой. — Жду вас сутки, а потом через пять дней — еще сутки.

— Спасибо, — сказала девушка.

— Все будет в порядке, — сказал юноша. — Малыш, а малыш, встань-ка на цыпочки, помогу рюкзак надеть.

…Полмиллиона часов. Полмиллиона часов. Полмиллиона, полмиллиона, полмиллиона часов…