Полночный воин (Хранительница сокровищ)

13

— Можно поинтересоваться, почему ты смотришь на меня так, будто я собираюсь отрубить тебе голову и подать ее Малику на ужин? — нетерпеливо спросил Гейдж Бринн.

— Прошу тебя, не надо! — запротестовал Малик. — Меня называли язычником, но никогда не считали людоедом.

Не обращая внимания на его слова, Гейдж вглядывался в лицо Бринн.

— Ну, так как же?

— Не понимаю, о чем ты? — поспешно спросила она. — Тебе, наверное, показалось.

— Нет, я все отлично вижу. Едва ты проснулась сегодня утром, как не сводишь…

— Смотрите! — Бринн с облегчением указала на башни, неожиданно представшие перед их глазами. — Вот он, замок! Разве он не прекрасен?!

Эдвина была в восторге.

— Действительно, великолепный! Я еще не видела таких замечательных замков.

Бринн повернулась к Гейджу.

— У тебя в Нормандии есть что-нибудь подобное?

— Никогда не встречал такого внушительного, — признал Гейдж. — По сравнению с ним мой Бельрив просто коротышка, даже у Вильгельма замок меньше.

— Гевальду был нужен просторный замок. Он провозгласил себя здесь королем, а своих капитанов и лейтенантов сделал рыцарями. — Пришпорив лошадь, Бринн поскакала. — Скорее за мной! Посмотрим на великолепный ров с водой. Он похож на… — Она замолчала, поймав себя на своем неожиданном порыве, всегда игравшем с ней злую шутку. Ускакав вперед, она выпустила из вида Гейджа, а этого делать нельзя. Развернув лошадь, Бринн подождала, пока они нагонят ее. — Что вы тащитесь? Разве вы не хотите быстрее добраться до замка?

— Почему ты остановилась? — подозрительно опросил Гейдж.

— А что? Раньше я часто бывала здесь. Я выросла, играя в главном зале и в других комнатах. Когда Селбар стал моим другом, мы все время бегали по двору. Вот ты никогда не видел такого великолепия. — Она повернулась к Эдвине. — Сегодня переночуем под крышей.

— Может быть. — Гейдж явно сомневался. — Твой замок почти разрушился.

— Нет, — возразила она. — Он по-прежнему прочен, как и всегда. Правда, его давно не приводили в порядок.

— Что здесь произошло? Почему в нем никто не живет?

— Они все разъехались. — Бринн поднялась на мост и направилась через ворота. В ее воображении замок был великолепен, пока она не посмотрела на него их глазами. Во дворе камни поросли травой, а вторая лестница, ведущая к главному входу, разрушилась. Даже не сами развалины, а мертвая тишина вызвала у нее неприятное волнение. — Я же говорила тебе, это печальное место.

— Думаю, нам лучше уехать отсюда и устроиться на ночевку в лесу, — сказал Гейдж. — Как знать, кого мы можем встретить в этих залах?!

Кровь, стекающая по прожилкам зеленой листвы на землю.

— Нет! — Бринн резво спрыгнула с лошади. — Я хочу провести ночь в замке. Здесь нет никакой опасности.

Ничего такого, что может поджидать их в лесу.

Она повернулась к Эдвине.

— Во дворе есть крытый колодец, и камины хорошо работали в то время, когда я уехала отсюда. Мы можем даже устроить баню.

— Баню? — с недоверчивой тоской пробормотала Эдвина.

— Вряд ли нам что-нибудь может угрожать в замке, — поддержал Малик Бринн. — А несколько крыс и тараканов мы с доблестью победим.

Гейдж поднял глаза на темные окна в башнях.

— Ну, если только тараканов… — еле слышно произнес он. — У меня странное чувство, будто… — Он пожал плечами. — Глупости. Мы останемся здесь, если ты так решила, — повернулся он к Бринн.

— Мне так хочется! — твердо сказала она.

— Прекрасно! — Малик спрыгнул с коня и снял Эдвину с лошади. — Пошли, найдем этот колодец и убедимся, что вода в нем чистая.

Проводив их взглядом, Бринн повернулась к Гейджу.

Он стоял, подняв голову, словно прислушивался к чему-то, и, когда они пошли к замку, с его лица не сходило настороженно-любопытное выражение.

— Они здесь, верно? — мягко спросила она.

Он посмотрел на нее.

— О ком ты?

— Гевальд, его жена и все его храбрые рыцари. Я всегда чувствовала их присутствие.

— Ерунда!

Она покачала головой.

— Порой дух живет вопреки всему. Вот почему это печальное место. Нехорошо, когда ложишься в землю, а не возносишься к небесам, — улыбнулась она. — Мне казалось, ты сможешь услышать их.

— Почему?

— Потому что ты воин, как и Гевальд. Вот ты вышагиваешь по этим залам в своих доспехах… — Она явно видела его, его черные волосы, на которые алый отсвет бросали вогнутые сводчатые окна, мимо которых он проходил, направляясь в зал, чтобы встретиться с Гевальдом и другими рыцарями. Ей даже почудилось бряцание его оружия… — Не надо опасаться. Думаю, ты почувствуешь это там, в замке.

— А я считаю, ты все-таки немного сумасшедшая, Бринн из Фалкаара. — В его словах не слышалась насмешка, он говорил с нежностью. Отвернувшись, он принялся собирать поводья у лошадей. — Ступай в замок и посмотри, найдется ли для нас место, где можно переночевать в безопасности от неведомых существ. Я отведу животных в лес на выпас, туда, где трава погуще.

Лес!

— Я пойду с тобой! — Она быстро схватила за повод ослов, пошла вслед за ним. — Тебе может понадобиться помощь.

— Я сам справлюсь.

Но Бринн уже толкала неуклюжих осликов за ворота.

— Не сомневаюсь, но тебе будет нелегко уследить за всеми сразу.

Она с облегчением поняла, что он не возражает, и только хитро улыбается ей.

— Может, твои духи помогут мне?

— У них своих проблем хватает, чтобы еще думать о нас.

— Какие эгоисты! — Гейдж вел под уздцы четырех лошадей через мост по дороге в лес. — А я-то считал, твой Гевальд — красавец мужчина и он предложит… На кого ты смотришь?

Бринн пробежалась глазами по кустарнику, растущему вокруг.

— Вот и трава для выпаса. Чего нам еще нужно?

Его лицо стало настороженным.

— И я о том же.

Уклонившись от его взгляда, она провела ослов к поляне с сочной травой и привязала к дереву.

— Тут им будет хорошо. Чего ты копаешься? Я хочу вернуться и посмотреть, понравилась ли Малику вода из колодца.

Он повернулся к ней спиной и принялся расседлывать лошадей.

— Здесь есть волки?

— Что?

— Животные здесь будут в безопасности? Ты говорила, в лесу водятся волки.

— Они живут гораздо дальше к северу, там я и нашла Селбара. — Ей стало тепло и печально, когда она подумала о волке. Скоро она встретится с ним, возможно, даже завтра. — Волки не забредают далеко, если на их территории достаточно добычи. Я ни разу не встречала у замка даже их следов.

— Думаешь, твой волк все еще жив?

Она ни на миг не сомневалась в этом.

— Разумеется, он был совсем молодым, когда я нашла его. Теперь он в самом расцвете.

— Не представляю, чтобы волки доживали до старости. — Гейдж уже привязал лошадей к деревьям. — Ты говорила, что недолго знала его до отъезда из Гвинтала. Если он вернулся в свою стаю, то, вполне вероятно, забыл тебя.

— Я его помню.

— Он всего лишь зверь, Бринн.

— Знаю. — Но для нее он был больше, чем просто зверь. Она вылечила его, и он стал ее другом и товарищем в играх, защитой от одиночества, от жизни в замкнутом круге. — Он не забыл меня. Он сам придет ко мне.

— А за ним вся стая?

— Я не желаю говорить о Селбаре. Все будет в порядке.

Он повернулся к ней.

— Я не хочу, чтобы ты снова пострадала.

— Он не нападет на меня.

— Но он может и не помнить тебя вообще, как и тот священник из деревни. Приготовься к этому.

— Ты не понимаешь. Селбар не такой. Он на самом деле заботился обо мне.

— Надеюсь, ты права.

Ей нельзя ошибиться в Селбаре, ведь во многом он воплощал для нее Гвинтал — дикий и прекрасный, частью которого она была. Она не переживет потери волка. Повернувшись, Бринн направилась к замку.

— Посмотришь.

Ступая вслед за ней, он мрачно заметил:

— Наверняка увижу. Я не собираюсь отпускать тебя на встречу с твоим волком без себя.

Вода в колодце оказалась чистой, но они вначале привели все в порядок, прежде чем нагреть воду для мытья.

Уже наступила глубокая ночь, когда они в зале, у камина, сели ужинать, приготовив дичь, пойманную Маликом днем.

— Замок действительно великолепный, — сказала Эдвина. — Интересно, почему никто из жителей деревни не захотел поселиться здесь? — Доев один кусок, она взялась за другой. — Здесь так просторно. Ты сказала, из семьи Гевальда никого не осталось?

Бринн покачала головой.

— У его жены не было детей.

— Как жаль! — с горечью заметила Эдвина. — Он, должно быть, очень расстраивался по этому поводу.

Бринн поняла, что она как бы переносила поведение ее собственного мужа на Гевальда.

— Да, ему хотелось иметь наследника всего этого, но говорили, что он никогда не укорял свою жену. Он любил ее всем сердцем.

— Так не бывает! — усмехнулась Эдвина недоверчиво. — Мужчины всегда винят женщин в своих грехах. Думаю, и твой благородный Гевальд был не лучше.

— Я не согласен, — вступил в разговор Малик. — Далеко не всегда для мужчины плод любимой женщины дороже ее самой.

Эдвина встретилась с ним взглядом.

— Так легко решает тот, кого это не касается. Ты совсем по-другому заговоришь, когда другие мужчины будут хвалиться своими красивыми, здоровыми сыновьями, а тебе и сказать будет нечего. Без детей мужчине нельзя, как и женщине.

Бринн и Гейдж понимали, что Эдвина с Маликом говорили не о несчастной супруге Гевальда. Боль исходила от Эдвины. Даже если вскоре и придет время, когда Ричарда уже не будет между ними, то все равно неспособность Эдвины родить ребенка могла стать непреодолимым препятствием для Малика.

— Легко сказать. — Голос Эдвины стал тусклым. — Я устала. — Не взглянув в сторону Малика, она поднялась. — Мне пора спать. — Жестом она остановила Малика, вскочившего, чтобы последовать за ней. — Нет, нет, оставайся здесь!

Малик не обратил внимания на ее протест.

— Я должен защитить тебя от нападения тараканов.

— Я сама справлюсь! — Эдвина направилась через весь зал к своему настилу.

— Не сомневаюсь. — Малик пошел вслед за ней. — Прости за уловку, моя гордость не позволила признаться, что я смертельно боюсь тараканов! И надеюсь, ты не откажешь в любезности защитить меня от них.

— Лгунишка! — Эдвина легла и завернулась в одеяло. — Ты не боишься ничего на этом свете.

— Неправда. — Он тоже лег на настил, устроенный неподалеку от нее. — Хочешь знать, чего я боюсь большего всего на свете?

Она быстро закрыла глаза.

— Нет! — прошептала она. — Не хочу.

— Я все равно расскажу тебе. — Малик потянулся. — Но пока я позволю тебе справиться с моим маленьким страхом. Тебе дать мой меч для сражения с тараканами? Боюсь, моя рука будет дрожать.

— Глупый! — коротко бросила она.

— Так не хочешь?

— Нет.

Эдвина повернулась к нему спиной.

Бринн наблюдала за ними через весь зал. Настилы они расположили в нескольких футах друг от друга, но у нее окрепло странное чувство, что Малик и Эдвина находились в одном невидимом коконе, окутавшем их.

— Наелась? — спросил Гейдж.

— Да. — Бринн вытерла губы, облизала пальцы. — Я сыта. А ты? Тогда я хочу кое-что показать тебе.

Брови его сошлись на переносице, выражая крайнее удивление. Он нехотя поднялся из-за стола.

— Надеюсь, не кого-нибудь из своих духов. У меня совсем нет желания сталкиваться с ними сегодня ночью.

Бринн встала и молча пошла к двери из зала.

— Не могу обещать, что ты не почувствуешь их присутствия, но я имела в виду совсем другое. — Она вынула из кольца один из факелов и направилась в темный холл. — Этот зал… Я частенько приходила сюда ребенком. — Она осветила каменные ступени и, поднявшись по ним, прошла вдоль длинного темного зала. — Это мое любимое место в замке. Мне надо, чтобы ты увидел его.

Ей хотелось именно здесь видеть его рядом с собой. Ее просто захватило желание делить с ним каждую минуту, поведать обо всем, не забыв мелочей, убедиться, что он прикоснулся к тому, что ей дорого.

Она должна постараться не думать о кошмарном сне. С ним ничего не случится. Она уверена, что никакое зло…

— Пришли! — Она шагнула в открытую, окованную латунью дверь. — Думаю, это был зал заседаний.

Он последовал за ней.

— С чего ты взяла?

— Взгляни вокруг. — Бринн подняла факел к выцветшим гобеленам, все еще висевшим на стенах. Военные сражения, рыцарские турниры, картина, изображавшая рыцаря на коленях перед бородатым королем. — Ничего из придворной жизни — ни трубадуров, ни сбора урожая. Это зал воина.

— Тогда странно, что тебе он так нравится. — Гейдж взял у нее факел и прошелся по залу, освещая гобелены. — Почему?

— Потому что здесь их былая слава, все, что они сделали ради мира, все, чем они гордились. Разве ты не видишь их сейчас вокруг стола, не слышишь, как они говорят, смеются…

— А ты?

— Я вижу! — Она подошла к нему. — Я вижу и слышу все.

— Значит, и я тоже, — пробормотал Гейдж, внимательно рассматривая изображенного на гобелене Гевальда, посвящающего в рыцари молодого, одетого в доспехи воина. — Потрясающе. Они как живые.

— Я знала, ты все поймешь. — Она дотронулась до его руки. — В этом зале все по-другому. Здесь нет и следа печали.

— Почему ты считаешь, что все остальные залы погрузились в скорбь? Что здесь произошло?

— Они все оставили Гевальда, — просто ответила она. — Он больше не захотел войн и вложил свой меч в ножны, однако другие воины не были к этому готовы. Был построен замок, им не с кем стало воевать, и они заскучали здесь, в Гвинтале. Они любили сражения, их жизнь состояла из битв. Один за другим они уезжали отсюда, в замке остались только Гевальд и Бентар. После их смерти последние слуги переселились в деревню.

— Кроме потомков Бентара.

Бринн согласно кивнула.

— Они не захотели покидать замок и построили небольшой домик неподалеку отсюда. Завтра я покажу тебе его. — Она взяла факел у него из руки и, пройдя через весь зал к камину, разожгла огонь. Дерево занялось сразу, весело потрескивая, наполняя комнату жарким теплом. — Но это никогда не значило… что это особое место. Я хотела оказаться здесь вместе с тобой.

— Понимаю. Зал чисто убран, и ты положила дрова в камин сегодня днем.

Он все подмечал. Редко что ускользало от его внимательных глаз.

— Я не все успела. — Бринн посмотрела на обломки старого дубового стола, стулья и перевела взгляд в дальний конец зала, куда она все сдвинула. — Мне надо было бы избавиться от всего этого много лет тому назад, но они — неотъемлемая часть этого зала заседаний. Его я чувствую кожей, когда прихожу сюда. — Она повернулась к нему. — Я боялась, ты не сможешь…

Она замолчала: волнение сжало горло, стало трудно дышать.

Пламя красноватым огнем высветило крупную фигуру Гейджа, и его тень легла на гобелен, совместившись с изображением Гевальда. На мгновение ей показалось, что Гевальд сошел со стены, настолько они напоминали один другого.

— Что с тобой? — Гейдж подошел к ней. Тень следом проплыла по гобелену. Она улыбнулась.

— Ничего. Игра теней.

«Гейдж и Гевальд», — подумала она. Ну, конечно. Как же она не догадалась раньше!

Остановившись рядом, Гейдж пристально посмотрел ей в лицо.

— Что-то мне не очень нравится этот Гевальд.

— Почему?

— Потому что ты его слишком любишь.

Его слова рассмешили ее.

— Верно. У меня к нему особое, глубокое чувство, но со временем, думаю, ты все поймешь. Он очень был похож на тебя.

Гейдж покачал головой.

— Не думаю, чтобы мне пришла мысль построить крепость для мирной жизни. Скорее, я был бы в рядах рыцарей Гевальда, затосковал бы, а потом бежал бы отсюда. — Глянув через плечо на прекрасные, хотя и выцветшие гобелены, он поставил факел в кольцо у камина. — Готов поспорить, он сам заскучал! И если бы не его упрямство, то уверен, он бросил бы замок и уехал из Гвинтала.

— Он не вернулся бы к войне. Он устал и потерял здоровье в сражениях.

— Наверняка уехал бы! — Он пристально всмотрелся в лицо Гевальда на гобелене. — Но в жизни для мужчины есть приключения поинтереснее, чем рубить головы мечом.

Бринн улыбнулась.

— А вдруг он стал бы принцем торговцев?

— Все может быть. — Он перевел взгляд на нее и улыбнулся в ответ. — Правда, для этого требуется умение и терпение, такими качествами вряд ли обладал Гевальд. Не так много на земле мужчин, которые сумели бы превзойти меня в умении торговать.

Она усмехнулась.

— Ты говоришь, как Малик.

Он посерьезнел.

— Нет, не так. У Малика гораздо больше терпения, чем у меня. — Присев на корточки возле нее, Гейдж ожидающе посмотрел ей в глаза. — Почему ты решила привести меня в этот зал, Бринн?

Время пришло. Она не думала, что именно сейчас ею овладеют такая робость и неуверенность. Бринн облизала пересохшие губы, во рту стало сухо.

— Это особое место.

Он ждал.

— Я хочу, чтобы ты знал… Я не могу сказать тебе, что не верю в то, что видела… — Наклонившись к нему, Бринн взяла его за руки, — Но даже если это действительно случилось… если ты убил Делмаса, Я хотела бы… — Она закрыла глаза. — Я принимаю это.

Он напрягся.

— Принимаешь что?

— Принимаю чувство вины, даже если с ним мне придется прожить до конца моих дней. Я найду в себе силы для этого. — Она склонила голову к нему на грудь и прошептала: — Потому что не могу жить без тебя.

— Слава Богу! — Прижав ее голову к себе, он качнулся. — Я уже перестал надеяться, что это случится.

— Я не устану молить Господа простить тебе все вольные и невольные прегрешения. В том, что случилось, только моя вина. Ты не виновен в…

— Помолчи! Я перестал быть невиновным с того дня, как впервые отправился в поход с Хардраадой. — Он губами потерся о ее затылок. — Но для тебя было бы гораздо легче, если бы ты мне поверила.

— Я бы хотела, чтобы ты… Ты… — Она повернулась так, что ее губы коснулись голубой жилки на его шее. — Я хочу принадлежать тебе сегодня. Здесь. В этом месте. Пожалуйста, не отказывай мне!

Он отстранил ее от себя, чтобы вглядеться в ее лицо.

— Не знаю, буду ли я способен, — сказал он дрожащим голосом.

Она встала.

— Раздевайся!

Она направилась в неосвещенную сторону зала и вернулась с шерстяными одеялами, приготовленными ею заранее. Расстелив их у огня, она сняла платье и положила его рядом.

Бринн повернулась к Гейджу.

Обнаженный, мощный, возбужденный. Когда он шел к ней, дрожь охватила ее.

Ей казалось, что приближается неистовый ураган, способный подхватить, закружить, унести, погубить, но и подарить восторг и всепоглощающую радость, упоение, нежность. Она сделала один маленький шаг, затем другой ему навстречу.

Гортанный, хриплый возглас восторга! Он поднял ее и вошел в нее с той же необузданной животной силой, как и в первый их день.

Она вскрикнула от боли и сладострастия, когда они слились воедино.

Его грудь поднималась и опускалась в такт тяжелому дыханию и яростным движениям в ней. Крепче, еще ближе к нему. Приподняв голову, он накрыл ее губы ртом.

Сладкая истома. Дикое упоение. Только Гейдж мог дать сразу и то и другое.

Она заметила в его глазах слезы.

— Я… правда… я… люблю… О, проклятие!

Он встал на колени хрипло, глубоко дыша.

Раскинувшись, она лежала на шерстяных одеялах и не спускала с него глаз. Его иссиня-черные волосы спутались, в них мерцал огонь. Его ноздри раздувались в такт его движениям. Он глубоко и крепко вошел в нее.

Она выгнулась ему навстречу, стараясь вобрать в себя всего его.

— Гейдж…

Безмолвные изображения на гобеленах у него за спиной нашептывали о своих мечтах, о былой славе. Огонь и пламя камина. Гевальд над ней, его тень поглотила ее, давая наслаждение. Нет, это Гейдж. Живой, трепетный, любящий. Он один. Такой же. Одно целое с ней.

Навеки.

— Мне бы хотелось, чтобы ты произнес это, пожалуйста. — Бринн приподнялась, облокотившись на локоть. — Прямо сейчас.

— Произнес что?

— Все вместе. А не обрывки.

Гейдж застенчиво улыбнулся.

— Ну, ладно. Хотя мне это нелегко. — Он поцеловал ее розовый сосок. — У тебя потрясающие груди. Я обожаю их.

— Я Бринн из Фалкаара.

— Позволю себе не согласиться. Ты — это великолепное тело и прекрасные груди. — Его рука прошлась по завиткам волос на лобке. — И еще это место для неистощимых удовольствий. — Он положил ее на себя и крепко прижал, приподняв ее упругие ягодицы. — Как я люблю эту прелестную узкую норку! Как она сжимает моего богатыря в своих нежных объятиях!

— Ты не войдешь туда, пока я не услышу от тебя другие слова.

— Так ты хочешь услышать, что ты моя госпожа и моя супруга? Что я с уважением отношусь к тебе, ценю твой ум и сердце так же, как и твое тело? — Его голос звучал глухо у нее в волосах. — Это официальное предложение. Не знаю, заслуживаешь ли ты его после того, как заставила меня пройти такое испытание.

— Заслуживаю.

Он усмехнулся.

— Раз так, ладно. — Он хрипло произнес: — Я… люблю тебя, Бринн из Фалкаара.

Ее глаза заволокли слезы счастья.

— Вот видишь, не так уж трудно.

— Тяжелее, чем тебе кажется. — Он нежно положил ее на спину и посмотрел на нее сверху вниз. — А теперь я жду твоего слова. Когда мы поженимся?

Она сжалась.

— Поговорим об этом позже.

— Нет, сейчас.

— Я же не желала… — Она нетерпеливо бросила на него взгляд снизу вверх. — Пожалуйста, не порти нам эту ночь.

Едва слышно он выругался.

— Ты жить без меня не можешь, но не хочешь выйти за меня замуж? Что за глупость?

Она не ответила.

— Мне это не нравится! — Он четко выговаривал каждое слово. — Ты приводишь меня сюда. Ты пользуешься мной. Ты заставляешь меня…

— Я просто хотела… Почему ты так настаиваешь на этом? Зачем тебе больше, чем ты получил?

— Потому что я люблю порядок и ясность во всем: я хочу все поставить на свои места, не смешивая все в одну кучу. — Он замолчал, внимательно всматриваясь в ее лицо. — Весь сегодняшний день ты странно вела себя, следила за мной, подобно хищнику, готовому вцепиться в жертву, а потом уговорила меня лечь с тобой.

— Уговоры тебе не повредили.

— Верно. Мне хотелось верить, что все прекрасно, но оказалось, не все так хорошо?

— Поговорим снова тогда, когда ты получишь сокровища. — Она решительно сжала губы. — Не хочу думать о…

— Свадьбе? Детях? — Он помолчал. — Об отъезде из Гвинтала?

Уехать из Гвинтала. Даже самой себе она не решалась сказать о такой возможности после того, как выйдет замуж за Гейджа. Она вообще не имела в виду свадьбу. Ей просто хотелось слиться с ним, отдаться ему, взять его. Она стремилась ухватить призрачный миг счастья, прежде чем…

Дрожь снова пробежала по ее телу… Этот кошмарный сон…

— Нет! — Она притянула его к себе и крепко прижалась к его телу. — Молчи! — с отчаянием пробормотала она. — Пожалуйста, ничего не говори. Не сейчас. Еще не время.

Его ставшее было неприступным тело вдруг обмякло, и он прижал ее сильнее.

— Прекрасно! Не сейчас. Думаю, я достаточно завоевал в эту ночь, — сказал Гейдж и мрачно добавил: — Но скоро ты скажешь. Клянусь Господом, скоро, очень скоро, Бринн!

Дом Бринн из Фалкаара время не пощадило. Дерево повалилось на соломенную крышу, проломив в ней огромную дыру. От сада ее матери, где росли травы, осталась только спутанная виноградная лоза да заросшая сорняками земля.

— Здесь мы ночевать не останемся! — мрачно сказал Гейдж, стоя на пороге дома и глядя в зияющую на потолке дыру. — Далеко до пещеры с кладом?

— Не очень. Возможно, несколько часов пути. Но я смогу найти ее только днем.

Малик изучающе посмотрел на солнце.

— До заката не более часа. Давайте разобьем лагерь и двинемся дальше завтра утром. — Он развернул лошадь. — Здесь есть поблизости вода, Бринн?

— Ручей примерно в миле отсюда, в лесу. — Ночь в лесу. Ночь, таящая опасность. Повернувшись к дому, она поспешно сказала:

— Почему бы нам не остаться здесь? Я очень устала, а вы? Мы тут быстро все приведем в порядок, как и в замке. По крайней мере, хоть какая-то крыша над головой.

— Упавшее на твой дом дерево огромное, — поморщилась Эдвина. — И мне не хотелось бы на себе проверить, кто поселился в его ветвях. — Она пришпорила лошадь и вывела ее обратно на тропинку. — Я не боюсь тараканов! — крикнула она, обернувшись. — Но уверена, что слышала, как кто-то там шевелится.

— Это ведь просто дом, Бринн, — сказал Гейдж. — Твоей матери здесь нет, и вспомни, она ведь решила уехать отсюда. Так что тебе не стоит оставаться сейчас в своем далеком прошлом.

Ей не хотелось уходить отсюда: в этом доме ожили бы ее воспоминания о матери. Гейдж напрасно переживал, боясь, что она расстроится. Ей, конечно, было грустно видеть это разрушение. И в то же время сердце сжималось от щемящей радости. Их сад, где росли травы, где она провела не одно счастливое утро, работая в нем вместе с матерью. Здесь она не ощущала присутствия прежних обитателей, как в замке. Ее мать погибла насильственной смертью, но она выполнила свое предназначение в жизни. У нее был дар, и она беззаветно и щедро раздаривала его.

— Ты прав, ее здесь больше нет, — вздохнула Бринн.

Он взял ее за руку и повел к лошади. Волны уверенного спокойствия мягко прокатились по ее телу, когда он посадил ее в седло.

— Я знаю, у тебя сегодня трудный день, но у ручья мы устроим привал. Ты сказала, он всего в миле отсюда?

Ее молнией прострелила мысль о несчастье, которое она предчувствовала и хотела предотвратить. Ей показалось, что эта миля будет тянуться вечно.

Уговорить Гейджа ночевать в доме ее родителей Бринн не удалось. Ей оставалось только ждать, следить и пытаться предотвратить нависшую над ним беду.

— Езжай вперед. Я — следом.

Он удивленно поднял брови.

— Тропа достаточно широка, чтобы ехать рядом. Но если он окажется у нее за спиной, она не сможет уберечь его от гибели.

— Я хочу ехать одна.

Он пожал плечами и пришпорил коня.

— Не отставай!

Она и не собиралась тащиться вдалеке от него. Надо успеть предупредить нападение.

— Я буду держаться очень близко.

Кто-то следит.

Они проехали всего четверть мили по лесу, как Бринн почувствовала озноб. Ее глаза в панике обшаривали густой кустарник по сторонам тропы. Ничего. Никого.

Но как ей узнать: а вдруг за ветками скрываются враги?

Она крепче сжала поводья. Возможно, ей только показалось. А может, страх сыграл с ней шутку?

Господи Боже, это не воображение! Кто-то за ними следил. В этом она была так же уверена, как и в присутствии Гейджа на тропе впереди нее.

Ее ладони стали липкими от страха, холодный пот стекал струйками по спине. Почему Гейдж не чувствует опасности, как она? Куда девался его воинский инстинкт? Он, казалось, вообще ничего не боялся. Вот так обычно и случается. Отвлекся на мгновение, и кинжал торчит из…

— Гейдж!

Он беспокойно оглянулся.

Как ей рассказать ему, верившему только своим глазам, о чудовищном сне, о своем-предчувствии опасности? Он ни за что ей не поверит и только посмеется над ее нелепыми страхами.

— Пошла! — Она пришпорила лошадь, пустив ее в галоп, и поехала рядом с Гейджем. — Я устала ехать шагом, — сказала она, схватив его жеребца за круп.

— Что за…

Он бросил на нее испуганный взгляд. Его жеребец понесся вперед, храпя и вскидывая круп.

Она помчалась на лошади следом, стараясь не отставать, пока они не нагнали Малика и Эдвину.

— Бринн, что-нибудь… — начал Малик.

Впереди на тропе виднелся поворот. Что, если Ричард именно там поджидает Гейджа?

Пришпорив лошадь, она обогнала Гейджа.

Никого.

Но кто-то по-прежнему не спускал с них глаз. Замерев, когда они останавливались, и устремляясь вперед одновременно с ними.

Пробирается украдкой. Ждет. Там.

Остановив лошадь у ручья, Бринн соскочила с нее, тяжело дыша, словно везла на себе непосильную ношу.

— Что там случилось? — спросил Гейдж, пытаясь осадить своего жеребца, прежде чем спешиться. — Ты едва не сбросила Малика и Эдвину с тропы.

— Кобыла захотела пить. — Бринн отпустила лошадь к воде. — Мне хотелось поскорее добраться сюда.

— Похоже на то, — мрачно заметил Малик, подъехав с Эдвиной к ручью. — Мы наверняка не выпили бы всю воду из ручья до твоего приезда.

— Знаю. — Ощущение преследования ушло. Вечерело. Солнце уже скрылось за деревьями. Скоро упадет темнота, и они будут в безопасности. Если беде и суждено случиться, то днем. — Нам бы успеть разбить лагерь до темноты.

— Пойду соберу дров. — Гейдж направился к кустарнику слева от тропы.

— Нет! — Она рванулась за ним. — Я сама. Привяжи жеребца. Он еще не пришел в себя.

— Как и я, — пробормотал Гейдж, глядя, как она уходит в лес. — И с каждой минутой мне все больше становится не по себе…

— Так расскажи мне, что же с тобой происходит? — спросил Гейдж, когда после ужина они расположились на ночлег.

Она знала, что расспросов не избежать. Она приготовилась к его мрачному настроению, едва они доехали до ручья. Странно, что он не заговорил с ней во время ужина или когда она его только готовила.

— Рассказать тебе о чем?

— О том, что волнует тебя.

— Со мной все в порядке.

Гейдж шумно засопел.

— Черта с два! Сейчас тебе получше, чем тогда на тропе, но ты еще напряжена, как копье.

— Мне пришлось пережить… замок, дом…

— Но что тебя так напугало?

— Я не испугалась. — Она закрыла глаза. — Спокойной ночи!

Она думала, он продолжит начатый разговор, но он только обнял ее.

Темнота окутала их, а в темноте он в безопасности. Ей надо проснуться засветло, только дневной свет таит для него угрозу. Она верила в свой вещий сон.

Вряд ли сегодня она вообще сможет заснуть.

— Я с радостью покину эту проклятую землю! — резко сказал Гейдж. — Мне не по душе, что она творит с тобой.

Виноват не остров, а дьявольское зло, которое привела сюда она, — Ричард и его алчность к богатству. Если Гейдж погибнет, то в ответе будет она.

— Гвинтал не виноват.

— Ну, разумеется, это такое прекрасное место!

— Ну и не надо… Спокойной ночи!

Он пробормотал что-то нечленораздельное и еще крепче сжал ее в своих объятиях.

Не подходи, убийца, молила она невидимого преследователя! Оставь его невредимым. Пусть ночной кошмар останется только сном.

Он опять появился.

Она в ужасе проснулась среди ночи, охваченная еще большим страхом, чем во время приснившегося кошмара.

Потому что он пришел.

Она чувствовала его взгляд из кустарника. Он следил за ними.

Как давно он притаился здесь?

Обливаясь холодным потом, она лежала не двигаясь. От невозможности что-то предпринять ее обуяла паника. Она должна броситься за ним в кустарник, опередить его.

«А почему нет?» — в отчаянии подумала она. Почему бы ей не кинуться за ним? Это лучше, чем ждать его нападения. Она не может допустить убийства Гейджа.

Он и — убит. При мысли об этом ей стало плохо. Она этого не вынесет.

Не спеша, осторожно она сняла руку Гейджа со своего тела и села.

Шорох. Что-то мелькнуло там, в темноте… Взгляд ее, выжидающе-настороженный, по-прежнему не отрывался от кустов.

Тихонько встав, неслышно ступая, Бринн вышла из светлого круга, оставленного догорающим костром, и вошла в лес.

Где он?

Она закрыла глаза, вслушиваясь в тишину ночи и стараясь определить направление.

Вдруг ее веки резко поднялись.

Он идет!

Она чувствовала его движение через редколесье… быстрый, смертельно опасный.

Потом она увидела его глаза.

Желтые, дикие, блестевшие в лунном свете.

Желтые?

— Селбар? — прошептала она.

От облегчения у нее закружилась голова. Она бессильно прислонилась к ближайшему от нее дереву. Не Ричард. Селбар. Когда волк выступил из кустов, она сразу узнала его по длинному шраму, проходившему через все плечо и шею.

Улыбнувшись, она шагнула вперед.

— Ты пришел поприветствовать меня? — вполголоса ласково спросила она. — Подойди ко мне, мальчик мой, давай…

— Не двигайся! — раздался у нее из-за спины голос Гейджа. — Стой, где стоишь, Бринн!

Насторожившись от звука его голоса, Селбар тихо зарычал и выгнулся, приготовившись к прыжку.

— Уйди! — сказала Бринн Гейджу, шагнув к волку. — Он мне ничего не сделает. Иди сюда, малыш, иди и…

Что случилось с Селбаром? Он смотрел на нее, оскалившись.

Гейдж загородил собой Бринн.

— Не двигайся! — повторил он и поднял свой меч.

— Убери меч. Не трогай его!

Продолжая рычать, Селбар медлил. Мгновение — и он исчез так же тихо, как и пришел.

Бринн опечалилась. Последняя надежда — Селбар — не узнал ее.

— Тебе не следовало вмешиваться. Селбар не тронул бы меня.

— Ради Бога, ты что, не видела, как он подкрался к тебе? Он вот-вот прыгнул бы и разорвал тебе горло.

Она покачала головой.

— Он не стал бы… — Бринн замолчала, вспомнив позу волка, нацелившегося на нее. «Селбар не признал меня!» — с отчаянием подумала она. Он мог бы вообще разорвать ее, как сказал Гейдж. — Он не вспомнил меня.

— Ты вся дрожишь. Пошли к костру.

Она покорно позволила ему провести себя через лес к лагерю и удрученно присела у огня, не в силах прийти в себя.

— Не понимаю. Он угрожал мне, словно я его враг. Я была к нему привязана… Я любила его.

— Я знаю. — Он нежно уложил ее на одеяло и накрыл другим, закутав поплотнее. — Он просто лесной зверь. Нельзя требовать от него такой же долгой памяти, как твоя.

Он уже говорил это, припомнила она. Она даже спорила с ним.

— Я думала, здесь все осталось по-прежнему. Я была уверена, что и он не изменился.

Гейдж сел рядом и притянул ее к себе.

— Откуда ты узнала, что он здесь?

— Почувствовала. Он шел вслед за нами.

— Тогда ты, должно быть, решила, что он может тебе угрожать, иначе ни за что не взяла бы мой нож.

— Нож?

Она посмотрела на него в панике, а затем перевела взгляд на свою руку.

Ее рука сжимала костяную ручку ножа Гейджа.

— Не помню, когда я взяла его, — прошептала она.

— Ты разбудила меня, когда вынимала его из ножен. Не слишком надежное оружие для защиты от волка.

Но смертельно опасное для человека. Резкий удар — и нож унесет человеческую жизнь. Разве она взяла его не для того, чтобы разделаться с Ричардом? И с какой яростью она бросилась в лес! Неужели она убила бы человека ради спасения Гейджа? «Господи, спаси и помилуй!» Она в ужасе поняла, что смогла бы.

Нож выпал из ее рук, и она спрятала лицо на груди у Гейджа.

— Все пройдет, Бринн, — прошептал он. — Все меняется. Может, он и узнал тебя, если шел за тобой следом. А может, я напугал его и в нем сработал инстинкт.

Все меняется.

Селбар мог разорвать ее.

Она могла пойти против того, во что верила, ради спасения Гейджа.

Она уже ничего не понимает. Так все перепуталось. Добро легко становится злом, а зло вдруг излучает свет и тепло, устало подумала она. Ей хотелось очутиться в мире, где все просто и ясно, где в лечении нуждались только болезни, а души оставались преданными и неизменно постоянными. Гвинтал казался ей таким местом на земле.

Она ошибалась.