Положение обязывает

10

Вечерние туфли тоже не годились для длительных прогулок, но кто-то — то ли Тони, то ли его помощница — позаботился о легких босоножках для Линды. Это немного пугало, как и внезапное приглашение присоединиться. Но отказаться сил не было: настолько велико было облегчение, что с Тони не придется расставаться прямо сейчас.

Несмотря на представительский стиль, который обеспечивал лимузин, Тони не стал менять джинсы и рубашку на деловой костюм, набросил кожаную куртку и нацепил стильные фиолетовые очки. Так он смотрелся моложе и бесшабашнее. В машине он без лишних разговоров усадил Линду рядом с собой и по-хозяйски обнял ее, так что забиться в угол дивана не представлялось возможности. Да и не хотелось.

В лимузине непрерывно работал телевизор, сообщавший последние новости. Тони несколько раз говорил по телефону, а Линда чувствовала себя попавшей на гигантское колесо обозрения жизни Мэтьюса. Она недоумевала, как в его голове может умещаться то огромное количество информации, которой он оперировал. Теперь Линде было ясно, что империя Мэтьюса держится на нем и еще нескольких людях, чрезвычайно преданных ему, незамедлительно исполняющих его распоряжения и умеющих креативно мыслить. Как и почему Тони связался с преступностью? Неужели ему не хватает того, чем он владеет?

Первая остановка была сделана в центральном офисе Института «Открытое Общество» — одной из составных частей Фонда Сороса, где Тони выступал в рамках пресс-конференции. Линда не поняла, когда он успел позаботиться о том, чтобы ей сделали все пропуска, но при входе ей торжественно преподнесли беджик гостя с ее фотографией. Все как полагается. Фото Линда узнала: оно красовалось на сайте «Майкрософта».

Ее усадили в первом ряду, и последовало получасовое выступление Тони. Он рассказывал о работе программ фонда, охватывавших проблемы в сфере культуры и искусства, в рамках деятельности СМИ, принадлежавших «Мэтьюс лимитед», и отвечал на вопросы журналистов. Причем большинство из них он знал по именам.

— Мистер Мэтьюс, вы финансируете Программу поддержки образования в области точных наук?

— Да, Марк, и надеюсь, что через некоторое время ушлые школьники изобретут робота, который будет способен надевать на меня утром носки.

— Будете ли вы осуществлять информационную поддержку новых проектов Фонда Сороса? — нежным голосом спросила молоденькая журналистка.

— Нет, я буду гордо молчать, Миранда, — ухмыльнулся Тони. — Вы и слова из меня не вытяните.

Линда не могла сдержать смех. Тони держался непринужденно, и было видно, что представители прессы его любят. По окончании выступления он повел Линду выпить — она предпочла томатный сок, а Тони — неизменный виски. В этот момент к ним присоединились Оливия и Редд, поэтому с объятиями в лимузине пришлось завязать.

Далее состоялось посещение благотворительного концерта, устроенного звездами шоу-бизнеса для сбора средств в поддержку детей африканского государства Малави. Тони водил Линду под руку, Оливия и Редд не отставали на них ни на шаг, телохранители расчищали дорогу в толпе. Линда умела и любила работать с информацией, но ее информация была спокойной, заключенной в аккуратные колонки цифр, которые можно неторопливо просматривать. Оперативная информация, окружавшая жизнь Мэтьюса, завораживала. Линда наблюдала, как переговариваются Оливия и Редд, как Тони бросает короткие фразы, запуская цепочки действий, как обеспечена его безопасность, эффективность его выступлений, сорганизованы его встречи. Все было продумано до мелочей. Стоило Тони чего-то пожелать, он протягивал руку — и это ему подносили. Все строилось так, чтобы человек, руководящий гигантской корпорацией и приносящий пользу обществу, человек, обеспечивающий тысячи рабочих мест и приличные зарплаты, жертвующий деньги на благотворительность, поддерживающий развитие науки и техники, — чтобы этот человек мог не беспокоиться о мелочах и выкладываться по максимуму, не затрачивая лишних усилий.

Он не может быть преступником. Зачем преступнику заниматься этим? Не бывает настолько противоречивых людей. Не может быть, чтобы Тони Мэтьюс с его обаятельной улыбкой, остроумными ответами и щедростью был замаскированным чудовищем. Линда ощущала, что в ней растет желание его оправдать. Однако пока факты были против него.

Следуя за Тони, Линда не понимала, как он выдерживает такой темп — ежедневно, ежечасно, как его выдерживают те, кто непрерывно работает с ним. Благотворительный фонд поддержки инициатив гражданского общества «Точка опоры», Общество помощи африканским детям, конференция федерального Медицинского центра по борьбе со СПИДом, обед в Детском фонде ООН, донорский фонд… Линда потерялась в хороводе лиц, она автоматически улыбалась и пожимала руки, а Тони искрился, фонтанировал энергией и сверкал улыбкой.

В пять часов вечера, отстояв пресс-конференцию в частном благотворительном фонде «Робин Гуд», Тони сказал, что пора перекусить перед продолжением программы. Линда думала, что они куда-нибудь заедут, но стол был сервирован прямо в лимузине. Оливия, быстро проглотив пару сандвичей, уткнулась в наладонник, Редд с аппетитом уплетал отбивную с картошкой, Линда от волнения есть не могла, а Тони, надкусив бутерброд, тут же забыл о нем и откинулся на подушки, закрыв глаза. Линда не решилась его тревожить. Он выглядел выжатым.

— Что осталось, Ви? — спросил он некоторое время спустя не пошевелившись.

— Только больницы. — Оливия посмотрела на Тони тем взглядом, который Линда уже видела: внимательно и оценивающе, будто просчитывая что-то. — Справишься?

— Куда я денусь. Редд, налей мне.

Котман пожал плечами и плеснул виски в стакан со льдом. Тони выпил содержимое залпом.

— Больницы? — решилась поинтересоваться Линда.

— В благотворительный день мы обязательно посещаем несколько больниц, — ответила ей Оливия. — «Мэтьюс лимитед» оказывает им помощь. Наш благотворительный счет регулярно пополняется, чтобы мы могли отчислять им деньги.

— Так хотел отец, — пробормотал Тони, снова откидываясь назад. — Заветы предков надлежит выполнять.

Линда промолчала. Из бумаг, которые удалось собрать секретной службе, явствовало, что большая часть денег на финансирование мексиканских беспорядков была переведена именно с благотворительного счета «Мэтьюс лимитед». Неужели Тони настолько циничен, что отмывает грязные деньги таким образом? Господи, гадость какая! Просто не верится.

Больницы оказались самым тяжелым испытанием. Тони, выйдя из лимузина, немедленно включил обаяние, но Линда, периодически державшая его за руку, видела, что ему нелегко. Госпиталь ветеранов, наркологическая клиника, Центральный госпиталь Нью-Йорка… Отделение для детей, больных онкологическими заболеваниями, оказалось настоящим адом. Нет, все было чисто, благопристойно, персонал квалифицирован и услужлив, однако смотреть в глаза больным детям было страшно. Тони же смеялся, дарил игрушки, перебрасывался шутками с пациентами. Он двигался непринужденно, как танцор, заряжая всех своей жизненной энергией. Линда задерживалась на выходе и видела, как сияют глаза тех, кто только что уныло смотрел в потолок.

— Все. — Оливия устроилась на сиденье лимузина, и Линда заметила, что ее глаза покраснели. Миссис Хедж тоже была серой от усталости. — Это был последний пункт на сегодня. Тони?

— Да. — Он с силой потер лицо. — Переведи туда полмиллиона завтра же. Пусть купят эти чертовы аппараты.

— Хорошо. — Оливия сделала себе пометку.

— Каждый раз думаю: как хорошо, что мы имеем возможность это сделать, — буркнул Редд, комкая салфетку, и полез в бар за текилой.

Тони снова пил виски.

— Эй, приятель, отставить меланхолию. Мы не можем исправить все несправедливости мира, но кое на что нас хватит. — Он повернул голову. — Линда, ты как?

— Спасибо, нормально. — Большего она сказать не смогла, ее душили рыдания. Тони внимательно вгляделся в ее лицо и, приподнявшись, провел рукой по ее волосам.

— Все нормально, детка, — тихо произнес он. — Извини, что мы втянули тебя в это.

— Не смей извиняться! — возмутилась Линда. — Это был один из самых полезных дней в моей жизни!

— Аут, — засмеялся Редд, а Тони шутливо поднял руки.

— Моя мать тоже занималась благотворительностью, — сказала Линда минуту спустя. — Конечно, не в таких масштабах. Но в детские дома мы ездили.

— Детские дома — это следующая Святая суббота, — сказал Тони. — Если захочешь присоединиться, я не стану препятствовать.

— Тони, мисс Тайлер, наверное, иногда хочется отдохнуть или заняться своей основной работой, — заметила Оливия.

— По субботам я свободна, — поспешно произнесла Линда.

Миссис Хедж еле заметно шевельнула бровями.

— Вот как? Ладно. Я внесу вас в расписание.

Тони допил виски и, кажется, дремал. Оливия включила ноутбук и работала. Редд смотрел на экран телевизора. Лимузин мчался по вечернему городу. Зажигались фонари, по тротуарам спешили прохожие, в кафе и ресторанах кипела жизнь… Линда смотрела на это сквозь толстое затемненное стекло.

— Вас отвезти домой, мисс Тайлер? — вполголоса осведомилась Оливия. Линда посмотрела сначала на Тони — тот не шевелился, — потом на его ассистентку.

— Да, пожалуйста, — тихо сказала она.

От Оливии не укрылся ее взгляд.

— Тони сейчас вернется домой и немедленно ляжет спать. Нам всем нужно отдохнуть перед завтрашним днем.

— Завтра будет продолжение? — осведомилась Линда.

— Нет. В семь утра мы вылетаем в Вашингтон, на переговоры.

— Но воскресенье…

— Мисс Тайлер, у нас редко бывают выходные дни.

Оливия не хвасталась, не делала вид, что объясняет очевидное, она просто констатировала факт. Линда поражалась этой женщине. Хотелось бы ей самой в пятьдесят с лишним лет быть такой собранной… и так уметь работать.

— Надеюсь, вы все успеете выспаться.

— Мы с Реддом поспим в самолете. А вот Тони ненавидит спать во время перелетов, поэтому ему нужно сделать это сейчас, как бы он ни сопротивлялся.

— Я все слышу, — сонно пробормотал Мэтьюс.

— Вот и хорошо, — спокойно сказала Оливия. — Значит, ты понял, что сопротивление бесполезно.

Алекс приехал почти в полночь, когда Линда уже падала с ног. Ей очень хотелось спать: предыдущая ночь и сегодняшний день оказались сверхутомительными. Но шеф сказал, что непременно заедет, и пришлось ждать его.

— Итак? — Худой, со всклокоченными волосами, Алекс походил на сумасшедшего изобретателя, а не на главу одного из отделов секретной службы.

Линда четко изложила ему последовательность событий и свои выводы.

— Я не знаю, Алекс. Он не похож на торговца оружием и героином. Вполне возможно, он сам сидит на наркотиках, но хладнокровно руководить поставками…

— Линда, не защищай его. Все реакции налицо, хотя, конечно, хорошо бы заполучить анализ крови. Что там с этими шрамами? Это может быть важно.

— Смотри. — Линда нарисовала на листке фигуру человека и провела несколько линий на груди. — Шрамы располагаются вот так и так. На хирургические не похожи, хотя, несомненно, раны зашивали. Никакой последовательности, сплошной хаос.

— На мексиканской границе входе беспорядков прогремело несколько взрывов. — Алекс отхлебнул остывший кофе и поморщился. — Позволь, я выскажу свои предположения. Мэтьюс ошивался именно там, а не на Карибах, и его зацепило взрывом. Его наскоро заштопали, но шрамы не скроешь. Ты смотрела фотографии его отпуска?

— Да. — Вырезки из журналов были разбросаны по всему столу. — Там все чисто. То ли фото-шоп, то ли…

— То ли пиар-отдел Мэтьюса продал журналам снимки годовой давности. Ну, это мы выясним. Я уверен, что все было именно так, как мы подозреваем. Если мы найдем клинику, где Мэтьюсу зашивали эти раны, и получим копию медицинской карты, можно начать действовать открыто.

Линда потерла лицо, как недавно в лимузине делал Тони.

— Алекс, это сомнительно.

— Этот человек игрок! — прервал ее он. — Ему нравится такая жизнь. Он любит крайности. Линда, мы должны его посадить, иначе он почувствует себя безнаказанным, и тогда от него можно ожидать чего угодно.

— Хорошо-хорошо! Меня больше волнует тот факт, что он знает о наших планах проверки.

— Да, неплохо бы вычислить того, кто сливает Мэтьюсу информацию. — Алекс заскрипел зубами. — Но это тоже моя задача. Сосредоточься, Линда. Мэтьюс обещал тебе следующую встречу?

— До вторника он в Вашингтоне. А в среду ведет меня на благотворительный бал, средства с которого пойдут в помощь семьям пострадавших при терактах одиннадцатого сентября.

— Какая ирония, — хмыкнул шеф, — если учесть, что Мэтьюс сам продает оружие террористам!