Полотно темных душ

Эпилог

После ухода Моргота и Джонатана прошло довольно много времени, прежде чем Сондра поняла, что означали последние слова юноши.

– Вернись ко мне! – простонала она, опускаясь на колени. Она долго молилась о том, чтобы какое-нибудь чудо спасло его и ее, однако молитвы, хотя она и потратила на них несколько часов, были безнадежны и полны отчаяния.

Когда заклинание Моргота, державшее пещеру запертой, внезапно перестало действовать, Сондра кое-как вытерла слезы и поспешила в пещеру Ивара, чтобы спасти тех, кто там еще оставался. Поднявшись по ступенькам винтовой лестницы, они прошли через полуразвалившийся зал и остановились на пороге, глядя мутными глазами на то место, где когда-то стояли их дома, где когда-то жили их семьи.

Они оплакивали погибших.

Им негде было остановиться, кроме как в гостинице. Пятеро юношей и пять девушек из числа узников Моргота, которые были помолвлены между собой, отпраздновали свою свадьбу маленькой и грустной трапезой. Остальные подняли за их здоровье кубки с вином из облачных ягод, которое уцелело в кладовке, а затем все поужинали ветчиной из разрушенной коптильни. Никто из них не вспоминал прошлое; говорили только о будущем, о том, как весной они отвезут оставшееся вино в Виткаль и продадут, чтобы купить несколько коз и пустить их пастись на сочных лугах. Говорили они и о том, как заново отстроят свои дома, о детях, которые у них скоро родятся. Слушая их, Сондра думала о Жоне и старалась изо всех сил скрыть слезы.

Доминик, Андор, Гектор, Пето и Маттас присоединились к ним несколько дней спустя. После стольких лет, посвященных одной-единственной цели, Доминик выглядел растерянным и неуместным. Он сторонился людей и взялся в одиночку восстанавливать давильню, работая, когда позволяла погода. Пето, который был гораздо моложе и лучше приспосабливался к окружающему, почувствовал, как его тянет к Уилле, муж которой стал последней жертвой Моргота. Он утешал ее с таким нежным участием и терпением, что Сондра стала всерьез подозревать, что готовится еще одно обручение.

Андор, дядя Сондры, занялся своими привычными делами. Хотя он больше не смеялся как прежде, однако ему было уютно в пустоте знакомых комнат. Все это закончилось в один прекрасный день, когда в гостиницу как ни в чем не бывало вошла Маэв, вошла с таким видом, словно она была здесь только вчера. Ее прежняя красота вернулась к ней, и одета она была как всегда – в яркие цветастые одежды. С вызовом покосившись на Сондру, она достала из заплечного мешка лютню и стала на ней играть.

Жители деревни собрались вокруг нее, упрашивая спеть что-нибудь, расспрашивал о Келли и Виткале, и снова просили спеть. Когда в конце концов все слушатели разошлись по своим делам, с Маэв осталась только самая молоденькая девушка, Раиса. Сондра видела, как они долго говорили о чем-то и Маэв ласково отводила с лица Раисы капризный черный локон. – Ты ничего не скажешь Раисе? – спросила у Андора Сондра. Андор посмотрел на Маэв.

– Ее музыка прекрасна, – ответил он так, словно эти слова могли что-то изменить. В последующие дни он выглядел гораздо более счастливым, как будто душа его обрела необходимое равновесие.

Одна только Сондра не могла разделить оптимизм своих товарищей. Если бы она попрощалась с Джонатаном как следует, может, она смогла бы открыть свое сердце кому-нибудь другому, однако теперь она продолжала чувствовать себя опустошенной и одинокой.

С первой весенней оттепелью Сондра ушла из гостиницы и стала подниматься по тропе, ведущей к крепости, где ее любимый искупил свое злое прошлое, заплатив за это жизнью. Во дворе крепости, на куче почерневших камней, которые когда-то были часовней, она села на свой узелок и стала терпеливо ждать, пока его дух коснется ее.

От ударов волшебных сил стены крепости еще сильнее искрошились и осыпались. Разрушенные стены отбрасывали изломанные тени на плиты двора. По мере того как солнце клонилось к закату, эти тени удлинялись, соединяясь в одну. Сондра продолжала сидеть на руинах, не обращая внимания на надвигавшуюся тьму и на тварей, ее населяющих. Никогда еще она не чувствовала себя в большей безопасности.

В окне обеденного зала крепости появился мерцающий огонек. Сондра пошла туда и увидела, что, как и в пещере Джонатана, светится самый воздух залы. На столе стояла еда – грубый ржаной хлеб, несколько ломтей сыра и кувшин с водой.

Усевшись за столом, Сондра принялась говорить, словно Джонатан сидел с ней рядом и разделял ее скромную трапезу. Она рассказала ему о Линде, о тех, кому удалось выжить в плену Моргота, о Доминике и Андоре. В конце своего рассказа Сондра произнесла слова, которые должна была сказать Джонатану при расставании:

– Я знаю, ты сделал то, что должен был сделать. Я любила тебя тогда, люблю сейчас и буду любить всегда.

Свет засиял ярче, раскололся на две части, и из него сформировались черты лиц, которые Сондра так хорошо знала.

– Лейт… – прошептала она. – Джонатан… муж мой.

Серебристая рука коснулась ее лица, и Сондра засмеялась.