Половодье

Ночь

Перешагивая через поперечины, Антон прошел в угол. Между поперечными балками на слой шлака были насыпаны опилки. Шаг здесь заглушался, а слышимость улучшалась. Из форточек, со двора, из поселка, с Горюшиной горы сюда доносились звуки. И особенно в этот вечер все стало четче, даже возня кроликов под бараком явственно слышалась Антону.

Барак распахнул окна, чтобы лучше ощущать приближение воды. И Антон вдруг оказался как бы во всех квартирах той половины барака, что окнами выходила на поселок. Он ясно различал стук ложек о миски за столом Свальщика, бодрый голос теледиктора в Мотиной квартире и жужжание Зинкиной швейной машины.

Стукнула дверь их квартиры, и Антон отвалился от балки. Растирая затекшую шею, задевая носками кед поперечины, он подошел к дверце. Распахнул ее. Втянул ноздрями воздух и ощутил, как сильно пахнет свежей холодной водой.

Водное кольцо, окаймившее луга, поблескивало в лунном свете. Оно казалось безопасным, как оросительная система. Но два водяных щупальца протянулись уже к свалке, и они сливались между собой. Свалка, правда, засасывала воду, словно гигантская губка, но все же отводок из-под мусора бежал к поселку по ложбинкам старого русла.

У маленького мостика гудели машины, мелькали огни, будто туда весь город сбежался за водой. Полезной ледяной водой с Саян. Антон вспомнил о теории полезности талой воды для растений, животных, птиц и людей и сразу подумал о Ласке. «Ей бы пить сейчас эту воду со снежников, — размыслил он, — Жеребенок был бы крепкий, пучеглазый и шустрый».

Однако Ласка почему-то не шла пить прибывающую воду, а тыкалась мордой в огромное, рассчитанное на десяток лошадей, корыто. А там воды не было. Степанцов и Свальщик давно поили ее прямо из колодезного ведра, хоть бараковцы костерили их за это.

— Чего, сердешная, нутро горит? — раздался из тени барака голос Свальщика. — Сейчас я зачерпну водицы…

Его горбатая фигура появилась перед бараком, где земля была исполосована светлыми клиньями окон.

Свальщик подошел к колодцу, поймал бадью на коромысле журавля и потянул ее вниз. Железная бадья билась о каменные стенки колодца. Потом ведро плеснуло на глубине, и Свальщик потянул его обратно. Журавль скрипел в темноте, будто жаловался на старость.

— Вот и пей на здоровье! — сказал Свальщик, ставя бадью перед Лаской на землю. — Твоя состояния нам понятна, бедная скотинка… Э-эх, грехи наши…

Ласка ткнулась в бадью мордой, понюхала воду и стала деликатно пить. Свальщик погладил ее черно-белый вздутый живот и покачал головой.

— Даст бог, не сегодня-завтра ожеребишься. Да только встал бы жеребенок до воды… И в мелкой можно потонуть…

Ласка перестала пить и задумалась, будто соображала, как вести себя дальше.

Свальщик выплеснул воду на гигантские лопухи, разросшиеся у колодца, и побрел в сторону свалки. Его холщовая рубаха белела в темноте, как бумажная макулатура.

Мысли Антона были прерваны странными хлопками, донесшимися с дороги. Это старик бежал, и его подметки хлопали по земле. Сиплое дыхание донеслось снизу, когда Свальщик вбежал в сени. Потом хлопнула дверь квартиры, и вылетел его порывистый голос из окна:

— Матушка, дал нам господь подарок, да лиходеи отняли!

— Какой подарок? Что за лиходеи?

— Бону притащило на свалку! Да Гошка с парнями своими ее застолбить успел!

— Да что ж это такое, господи? Откуда их принесло, супостатов?

— Моторка у них чуть не посуху ходит, вот какое дело-то!

— И добрая бона?

— Метров полcта! В пять бревен! Да ловконько стала между кучами!

— Ничо, отец, господь не потерпит лихоимства, пошлет им кару, пошлет! Перевернутся в своей лодке!

— Да что ты мелешь, матушка! Можно ли людям такое сулить? Пусть пользуются, а мы и так проживем. Вот кролики множатся — лучше некуда…

— Антон! Где ты? Идем к тебе спасаться! — раздался снизу голос Зинки.

— Антон, и мы к тебе! — баском заявил Савка.

— И я, и я, — пискнули разом Стасик и Мирка.

Антон подал обе руки степанчатам и втащил их на чердак. Потом стал помогать Зинке. Взял ее узел и на миг почувствовал такую слабость, что не мог сдвинуть с места легкого постельного узла. Придумала Зинка, так придумала!

— Что же ты? — с бархатным хохотком спросила Зинка. — Веди в свою спальню!

Антон ринулся в глубь чердака, освещая жидким лучом фонарика балки, белые трубы печей и клочки сена, разбросанные по шлаку, перемешанному с опилками. Зинка пришла в каком-то серебристом новом платье, точно собралась на танцы.

— Всем места хватит, Зина, — подвел он соседку к постели. — А вы, ребята, на той стороне!

Антон выдернул из-под своего матраца клок сена и добавил в постель ребятишкам. Савка тут же расстелил рваненькое ватное одеяло, бросил две подушки в линялых наволочках и приказал младшим ложиться…

Как ни тревожна была ночь, а сон взял свое — и в бараке, и на чердаке.