Половой рынок и половые отношения

Биржа тѣла и неестественная любовь

Въ результатѣ вырастаетъ уже совершенно невѣроятное явленіе. Указанный порокъ, какъ извѣстно, карается по русскимъ законамъ весьма строго, хотя бы и было согласіе обѣихъ сторонъ, — слѣдовательно, какого либо открытаго проявленія этого порока быть не должно, и, казалось бы, и быть не можетъ. Однако, въ Б. существуетъ также всѣмъ извѣстное мѣсто, на которомъ мальчики открыто предлагаютъ себя желающимъ.

Мѣсто это находится въ центрѣ города и называется „Парапетъ". На этомъ Парапетѣ каждый вечеръ, на виду у всѣхъ, встрѣчается спросъ и предложеніе… Мальчики-профессіоналы болѣе или менѣе расфранченные, въ туземныхъ костюмахъ ждутъ своихъ кліентовъ. И всѣ, не исключая и властей, равнодушно проходятъ мимо этой гнусной биржи, она функціонируетъ безпрепятственно.

Далѣе въ различныхъ духанахъ прислуживаютъ обыкновенно мальчики лѣтъ пятнадцати шестнадцати, они всегда выкормлены, съ женоподобными торсами. Это „содержанцы" хозяевъ. Тутъ даже встрѣчается нѣчто въ родѣ настоящей страсти, съ измѣнами, муками ревности, бурными сценами, доходящими нерѣдко до убійства или соперника или мальчика измѣнника.

Было, напримѣръ, такое дѣло въ судебной

практикѣ. Мальчикъ служилъ въ лавочкѣ и былъ въ связи съ хозяиномъ, который пылалъ къ нему. Но за этимъ же мальчикомъ ухаживалъ и, небезуспѣшно, сосѣдъ. Хозяина — содержателя мальчика мучила ревность, онъ дошелъ до того, что сталъ грозить сосѣду убійствомъ, но тутъ они случайно узнаютъ, что мальчикъ измѣняетъ имъ обоимъ.

Враги заключаютъ союзъ и убиваютъ мальчика.

И такіе случаи не рѣдкость. Вообще принято мстить самому мальчику, и только въ рѣдкихъ случаяхъ месть обрушивается на соперника.

Въ мѣстныхъ газетахъ часто приходится встрѣчать замѣтки такого рода: „Такого-то числа, въ такомъ-то переулкѣ найденъ трупъ юноши лѣтъ 15 16. На трупѣ оказалось 8 колотыхъ ранъ".

Ранъ иногда бываетъ и больше, — это разсвирѣпѣвшій ревнивецъ вымѣщалъ на мальчикѣ муки ревности. Убійца въ такихъ случаяхъ въ огромномъ большинствѣ остается безнаказаннымъ; онъ извѣстенъ всѣмъ близкимъ, но эти близкіе считаютъ его месть законной. Уличный мальчикъ, брошенный своими родителями на произволъ судьбы, становится достояніемъ улицы, откуда его воленъ брать всякій желающій- и беретъ. Съ этого момента онъ принадлежитъ своему владѣльцу, затрачивающему на него извѣстную сумму денегъ. Охрана своихъ правъ въ такомъ случаѣ и месть за нарушеніе этихъ правъ считаются вполнѣ естественными и законными. При столкновеніяхъ такого мальчика съ его обладателемъ негодованіе обрушивается не на послѣдняго, а на перваго.

— Онъ взялъ съ улицы, обулъ, одѣлъ, кормилъ, какъ на убой, а онъ?

Взглядъ, какъ видите, очень простой, какъ на нарушеніе права собственности. Законъ не покровительствуетъ этому праву, а даже преслѣдуетъ

его, но общество не хочетъ примириться съ этимъ закономъ, онъ чуждъ ему, такъ какъ гнусное явленіе выросло раньше появленія русскихъ законовъ, оно существуетъ много вѣковъ и давнымъ давно сдѣлалось „потребностью" востока, какъ его многоженство, дома терпимости, содержанки и проч.

Гнусно, неестественно, но таковъ Востокъ, такова его культура, способствующая произрастанію даже и болѣе гнусныхъ, болѣе неестественныхъ пороковъ.

Въ требникахъ восточной церкви, въ правилахъ объ исповѣди, имѣются такіе вопросы: не палсяли со скотомъ, со птицею?..

Эти слова съ восточныхъ требниковъ цѣликомъ перенесены и въ наши русскіе требники, хотя послѣдній изъ двухъ пороковъ никому изъ русскихъ не придетъ и въ голову.

Но на Востокѣ, очевидно, если не сейчасъ, то въ прежнее время и этотъ порокъ имѣлъ свое мѣсто, иначе онъ не былъ бы помѣщенъ въ числѣ человѣческихъ прегрѣшеній.

Больше того, можно сказать, что порокъ этотъ былъ сильно распространенъ, такъ какъ фигурируетъ въ числѣ грѣховъ обычныхъ, не первостепенной важности, считается, слѣдовательно, обычной человѣческой слабостью, съ которой приходится мириться, такъ какъ „грѣшенъ есмь и во грѣхахъ роди мя мати моя“.

Вотъ это-то—„грѣшенъ есмь и во грѣсѣхъ роди мя мати моя“, какъ принципъ, какъ уступка человѣческому темпераменту и даетъ право существованія пороку, какъ бы онъ, по нашему понятію, ни былъ гнусенъ, — и никакая строгость закона тутъ не поможетъ, пока само общество не откажется отъ своихъ старыхъ укоренившихся взглядовъ и не признаетъ, что „мальчики", какъ предметъ наслажденія, — гнусность и неестественная гнусность. До тѣхъ поръ всякія попытки борьбы съ этимъ зломъ будутъ разбиваться о пассивное сопротивленіе общества, оно всегда сумѣетъ защитить „кость отъ кости своей, плоть отъ плоти своей".

Какая-либо непосредственная борьба съ любителями гнуснаго порока затрудняется еще и тѣмъ, что пороку этому предаются почти исключительно состоятельные буржуазные классы, которые въ сущности и являются носителями и выразителями общественнаго мнѣнія. По крайней мѣрѣ, голосъ этого класса всегда раздается громче всѣхъ другихъ голосовъ и, конечно, производитъ соотвѣтствующее дѣйствіе. Какъ на примѣръ можно указать на отношеніе общества къ недавно возникшему въ Б. „обществу защиты несчастныхъ женщинъ" (по образцу казанскаго).

Почти на другой день послѣ учредительскаго собранія къ секретарю и учредителю этого общества, пришла одна дѣвушка и со слезами умоляла помочь ей.

Она пріѣхала въ Б. искать заработка, но долго никакой работы найти не могла и дошла до того, что стала голодать. Этимъ воспользовался одинъ капиталистъ, подъ чужимъ именемъ познакомился съ ней и разными замачивыми обѣщаніями склонилъ къ сожительству. Прижатая нуждой, дѣвушка согласилась и чрезъ нѣсколько дней забеременѣла. Какъ только сожитель узналъ объ этомъ, такъ бросилъ ее, не сказавъ ей своего настоящаго имени. Она осталась безъ куска хлѣба. Къ довершенію всего беременность сопровождалась припадками тошноты и головокруженія, такъ что ни за какую работу она взяться не могла. А въ будущемъ предстояло рожденіе ребенка, который еще больше свяжетъ руки.

— Если вы не поможете, то мнѣ остается одно: наложить на себя руки! — заявила несчастная.

Начались поиски сожителя, которые, къ счастью, увѣнчались успѣхомъ. Какъ только „псевдонимъ" его былъ раскрытъ, такъ онъ тотчасъ согласился обезпечить будущаго ребенка. Между нимъ и дѣвушкой было рѣшено, что онъ дастъ ей 1.800 р. единовременно, она уѣдетъ въ свой родной городъ, тамъ въ пригородномъ селѣ купитъ маленькій клочекъ земли, устроитъ нѣчто въ родѣ фермы и будетъ жить продажей въ городѣ молока, масла, яицъ и проч. Условіе это тотчасъ же и было выполнено. Она получила деньги и уѣхала. Кажется лучшаго конца и ожидать нельзя, тѣмъ болѣе, что имя соблазнителя осталось въ тайнѣ. И тѣмъ не менѣе буржуазная часть общества сочла своей обязанностью забить въ набатъ. Въ дѣйствіяхъ учредителей эта часть общества увидѣла грозящую ей опасность.

— Это шантажъ! — не задумываясь рѣшили степенные буржуа. Она сама виновата, она знала на что шла! Такъ всѣ захотятъ получить кушъ съ своихъ сожителей.

Ни обманъ, посредствомъ котораго „сожитель" добился своего, ни то, что деньги были даны собственно не ей, а ея будущему ребенку, ни даже то, что этотъ господинъ, какъ выяснилось, ходитъ по гостиницамъ и ловитъ всѣхъ пріѣзжихъ, — ничто не останавливало негодованія возмущенныхъ буржуа. Они ничего знать не хотѣли, они только видѣли, что „общество" вторгается въ ихъ обычный строй жизни и хочетъ пошатнуть устои свободной доселѣ купли-продажи человѣческаго тѣла.

Каковы формы этой купли-продажи, мы постараемся выяснить въ дальнѣйшемъ изложеніи

Пока же къ сказанному намъ остается добавить нѣсколько словъ.

Здѣсь взятъ одинъ только городъ, притомъ восточный, отчего и самыя явленія принимаютъ какъ бы исключительный характеръ.

На самомъ дѣлѣ ни этотъ городъ, ни самый Востокъ не составляютъ въ этомъ отношеніи исключенія. Что касается дѣтской проституціи, то она распространена по всей Россіи. Максимъ Горькій, напримѣръ, описываетъ свою встрѣчу съ дѣвочкой проституткой въ Казани. Какъ на распространившееся уже зло газеты указываютъ на то же явленіе въ Москвѣ, въ Кіевѣ, въ Одессѣ. Мнѣ лично пришлось наблюдать дѣтскую проституцію въ Саратовѣ, въ Самарѣ, въ Кишиневѣ.

Всюду, въ этихъ мѣстахъ дѣтское тѣло терзается и эксплуатируется въ широкихъ масштабахъ.

Нѣсколько въ иномъ положеніи „мальчики". Территоріально и это явленіе распространено не менѣе широко. Петербургъ также не свободенъ отъ этого зла, какъ и Тифлисъ. Но въ Петербургѣ этотъ порокъ составляетъ привилегію такъ называемыхъ высшихъ классовъ.

Тутъ, конечно, нѣтъ биржи, на подобіе Б — ой, а поэтому и спросъ ищетъ предложенія другими путями. Тутъ, напримѣръ, молодой чиновникъ прислуживается своей молодостью солидному сановнику, и дѣлаетъ, такимъ образомъ, карьеру.

Любители подобныхъ наслажденій тутъ такъ же извѣстны всѣмъ, какъ и на Востокѣ, и отношеніе общества къ нимъ таково же, какъ и тамъ. Имѣется даже и такой кружокъ людей, гдѣ указанный неестественный порокъ и другія его формы считается своего рода аристократизмомъ духа, признакомъ утонченности натуры.