Полярная звезда

XIV

Господин Юло был человеком слова. Он обещал господину Товелю надзирать за его сыном и проявлял задатки превосходного тюремщика. Стоило Полю шагнуть за порог маленькой гостиной, как из любого угла квартиры раздавался бас: «Вы куда, молодой человек?» Бедный пленник, вынужденный по утрам изнывать от скуки на своём диване! Он вызывался пойти за покупками — нет, не нужно, это возьмёт на себя мадемуазель Мерль, он предлагал сходить за молоком в молочную напротив — это сделает прислуга. Но вот если бы Поль занялся ангелочками? И тут Тото, Фред и Рири врывались в его убежище, расшвыривали его книги или требовали, чтобы он рассказал им сказку о «штопоре». А после обеда, ровно в два часа, минута в минуту, господин Юло вёл всех четверых на пляж.

— Идите поиграйте, детки, — говорил он, раскладывая своё кресло, — но главное — не уходите далеко.

Поль, ссылаясь на усталость, пытался уклониться от игр.

— Устали? Да ведь вы великолепно выглядите! Слышите, как настойчиво малыши зовут! Поль! Постройте им красивый замок из песка, это приведёт вас в равновесие.

Поль возводил замок, а сердце его разрывалось от горя. Прошлую субботу в этот час он находился в маленьком дворике, смотрел, как Николя чинит сеть папаши Луи, слушал рассказ дядюшки Арсена о рыбной ловле в открытом море возле Фекам. Неужели он никогда больше не увидит их? Каждый раз, когда он произносил «никогда», ему казалось, что сердце его останавливается, и в порыве возмущения он поднимал руку, словно собирался закинуть в небо свою лопатку и удрать в маленькую таверну. Но рука тут же опускалась. К чему? Господин Юло немедленно догонит его. Кроме того, он дал слово… И Поль погружался в думы, стараясь отгадать, что в эту минуту происходит в «Звезде», сколько посетителей собралось за длинным столом, поставил ли наконец старый дядюшка контр-бизань и как обстоят дела у бедняжки Маринетты. Но ангелочки носились вокруг него; Фред считал сооружение недостаточно высоким, Тото требовал построить туннель, а Рири, как только братья отвернулись, разрушил замок до основания. Крик, спор, но всё покрыл бас: «Ты кончил, Рири? Ну что ж, молодой человек, придётся вам начинать сначала!» Поль угрюмо повиновался. Какая ему разница, рыть ли яму, строить ли укрепления? Ему теперь всё стало безразлично, он словно оцепенел и жил только мечтами о потерянном рае.

У Поля оставалась одна надежда: не может быть, чтобы Ника не беспокоило его исчезновение; в один прекрасный день он непременно придёт на пляж разузнать о нём. Каждый раз, когда на набережной появлялся какой-нибудь мальчик, у Поля начинало колотиться сердце. Но это оказывался то маленький блондин, то высокий брюнет, и ни одного огненно-рыжего. Неужели Николя забыл о нём?

В следующий четверг, в час полдника, Поль, хмурый и надутый, сидел возле палатки, рассеянно глядя в сторону города. Гранд Отель с его террасой, две башни церкви Святого Жака, неясные очертания крыш, заслонявших от него единственную, нужную ему, — скучное зрелище! Грустно жевал он свой бутерброд, прислушиваясь одним ухом к истории, которую господин Юло рассказывал ангелочкам. Все повести этого важного господина были в высшей степени нравоучительными и неизбежно заканчивались наказанием гадких детей. В данном случае речь шла об очень плохой девочке, которая ослушалась свою маму.

— Ей было запрещено ходить босиком, — изрекал господин Юло. — А что сделала она? Пошла на большое клеверное поле, осмотрелась и, увидев, что вокруг никого нет, сняла сандалии и поставила их на большой камень. Потом исходила всё поле вдоль и поперёк: клевер под босыми ногами был таким нежным, прохладным. По другую сторону поля оказался ручеёк. И вот весело шлёпает она по проточной воде, наблюдая за рыбками, словом, наслаждается вволю. Но спустя некоторое время девочка заметила, что солнце садится, и решила повернуть домой. Дошла до поля и не поверила своим глазам: пока она гуляла, поле скосили! Вместо мягкого, шелковистого клевера — одни колючки! Что ни шаг, — на ногах у неё проступает кровь, они распухли так, что она не может надеть сандалии. Тут она поняла — но слишком поздно, — что непослушание всегда бывает наказано. Ну, что вы думаете об этой скверной девочке? — этим вопросом заключил свой рассказ господин Юло, по-видимому считая его очень удачным.

Последовала пауза. Дети в ужасе смотрели друг на дружку. Фред проглотил последний кусок бутерброда.

— А много крови было у неё на ногах? — спросил он.

— Дело не в том, — терпеливо пояснил господин Юло, — ребёнок ослушался, вот главное. Если, например, Тото…

Поль внезапно выпрямился. За соседней палаткой возник чей-то тонкий силуэт, сверкнули на солнце волосы. Николя, наконец-то! Как сбежать? Как подойти к нему? Господин Юло только начал новую историю о том, как дурной мальчик пошёл кататься на коньках, несмотря на запрещение мамы. Удостоверившись, что он поглощен своим рассказом, Поль незаметно переместился вправо, чтобы оказаться вне поля зрения господина Юло. До него долетали обрывки фраз: «Он скользил… Послышался страшный треск…» Тут Поль бросился бежать и в несколько скачков очутился у палатки, где его ждал Николя.

— Какое счастье! — прошептал он. — Значит, ты ещё не забыл меня?

— Не будем терять время, — торопливо проговорил Ник. — Что произошло? Объясни мне всё быстренько!

Поль вкратце передал ему, какая произошла сцена в прошлый понедельник, и сказал об обещании, которое вынужден был дать, чтобы остаться в Дьепе.

— Если бы ты знал, какой я несчастный! — печально добавил он. — Господин Юло ни на шаг не отпускает меня, и мне так скучно, так скучно!

— Нытьём делу не поможешь, — заметил Николя, энергично почёсывая голову. — Слушай лучше, что я тебе скажу. Ты обещал не ходить больше в «Звезду», ну что ж, понятно — дал слово, держи! А вот насчёт встреч со мной ты не давал никаких обещаний?

— Нет, я не… — начал было Поль, и внезапно лицо его прояснилось. — Ты хочешь сказать, что снова придёшь? Правда? Да?

— А почему бы нет? Я тоже соскучился по тебе, и ты достаточно побегал, теперь мой черёд! Завтра в четыре часа я буду здесь, но не тут, за палаткой, нет, а вон там, у набережной, в том закоулке. — Он указал где. — Тебе это удобно? — спросил он. — Как ты думаешь, сумеешь улизнуть?

— Я найду способ, — прошептал Поль, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься ему на шею. — Спасибо, спасибо! Как ты меня подбодрил!.. Папа тогда страшно рассердился, знаешь…

— Да, он, кажется, у тебя довольно раздражительный, — поддакнул Ник. — Но ты сам виноват — чего-то боишься его!

И он рассказал последние новости. Шукетта всё еще больна и не хочет лечиться; тётя Мальвина ежедневно навещает её, поэтому у него работы по горло: таверна, посетители и всё прочее, а тут ещё Иветта упала и разбила себе колено; рана, неизвестно почему, воспалилась, и приходится класть компрессы. Словом, всё из рук вон плохо, а с дядей Арсеном сладу нет, брюзжит и всячески выражает своё недовольство: он не привык так жить.

— Ну, а теперь я ухожу, — закончил Николя. — Завтра в четыре рассчитывай на меня.

Поль поспешил к своей палатке. Несколько ребятишек присоединились к ангелочкам, и господин Юло — он, несомненно, был в ударе — начал третью историю. Никто не заметил отсутствия Поля, никто не обратил внимания на его приход, и он снова занял своё место на гальке. Поль на миг замер, словно боялся неосторожным движением расплескать своё счастье. В ушах у него ещё звучал голос двоюродного брата, и он про себя повторял его слова. Обе башни церкви Святого Жака, ещё недавно такие мрачные, теперь вырисовывались в синем небе светлые и ликующие: море, палимое солнцем, плывущая мимо лодка — всё радовало его сердце.

Наступил вечер, потом ночь и снова день. Чем дальше, тем медленнее текло время. Поль поминутно бегал от одних часов к другим в полной уверенности, что все они отстают. Когда на церковной колокольне пробило наконец четыре удара, он сидел с ангелочками на берегу. Ни рассказов, ни полдника. Господин Юло, углубившись в газету, казалось, забыл о бутербродах. Но теперь Поль ничего не боялся. Он отбросил лопатку и держался настороже, не спуская глаз с того закоулка у набережной, где должен был появиться Николя. Как только мелькнёт его рыжая шевелюра, он со всех ног бросится к нему, не думая о последствиях.

— Я есть хочу, — потянув его за рукав, сказал Тото.

Поль резко оттолкнул его, Тото поднял рёв. Господин Юло наверху отложил газету.

— Э, двадцать минут пятого! — крикнул он. — Идите есть.

Двадцать минут пятого, а Николя нет! Печально поднялся Поль по кремнистому склону. Он отложил бутерброд, не дотронувшись до него, а когда господин Юло хотел снова отослать его на пляж, он упрямо покачал головой.

— Ну и характер! — воскликнул господин Юло. — Что ж, дитя моё, изнывайте от скуки сколько хотите, если вам это больше по вкусу.

Поль до самого вечера просидел у палатки. Николя сказал: «Рассчитывай на меня». Раз он не сдержал обещания, значит, ему что-то помешало, и, конечно, что-то важное. Болезнь Шукетты? Рана Иветты? Поль строил одно предположение за другим, но не смел ни на одном остановиться. Время от времени он смотрел на лесенку набережной, на окаймлявшие её дома, последние в этой веренице — отсюда их не видать — примыкали к улице Вёле. Находиться совсем рядом с маленькой таверной и не иметь возможности побежать туда! Пройдут целые сутки вынужденного ожидания, пока он узнает, в чём дело.

Увы, сутки прошли, а Николя не появился; так было в течение всей недели. К следующему четвергу нервы Поля напряглись до предела, он представлял себе всё самое невообразимое: умерла мать Маринетты, Иветте пришлось отнять ногу, а может быть, Николя утонул, да, наверное, утонул, собирая ракушки или охотясь за креветками. Злой, рассеянный, насторожённый, бродил он по квартире, не находя себе места, а после обеда упрямо лежал возле палатки, отказываясь от бутербродов, отказываясь от игр, отказываясь от всего. Госпожа Юло торжествовала. Что, разве она не предвидела это? Такого несносного мальчика ещё поискать! Пусть бы отец отвёз его в Париж, как он и намеревался сделать.

— Но ты никогда не слушаешь меня, — пилила она мужа. — Теперь видишь, к чему это приводит! Предупреждаю тебя, если так будет продолжаться и впредь, я напишу Товелям!

— Право, я думаю, что этим и кончится, — признался господин Юло, — он начинает выводить меня из терпения своими капризами, этот Поль. А его привычка копаться в тарелке и ничего не есть… Счастье, что наши ангелочки не похожи на него!

— Наши ангелочки! И придёт же такое в голову! Сравнивать наших ангелочков с этим мальчишкой!.. Но когда же ты, в самом деле, отправишься на пляж? Уже два часа.

Но господин Юло решительно заявил, что так как сейчас слишком жарко, то лучше всего подождать, пока солнце сядет, а до тех пор немножко вздремнуть.

— В таком случае я уложу детей, — сказала жена, — и сама чуточку полежу… Моя мигрень…

Из маленькой гостиной, где он укрылся, Поль слышал, как упирались ангелочки, которых отводили в детскую. «Все спят, кроме вас», — гудел бас. Все спят… А если осмелиться? Он приложился ухом к стене, прислушался. Ни малейшего шума, даже радио замолчало.

— Будь что будет, пойду! — прошептал Поль.

Тихонько приоткрыв дверь, он ступенька за ступенькой спустился по лестнице, миновал переднюю.

Едва он очутился на улице, как бросился бежать. Внезапное решение воодушевило его и заглушило голос совести; обещания, угрозы — все отошло куда-то далеко. Он снова увидит «Звезду», узнает наконец, почему Николя пропал на целую неделю. На углу улицы Вёле ему пришлось остановиться, чтобы унять сердцебиение. Вывеска, милая вывеска, коричневая дверь… Он трижды легонько постучал в стекло.

— Кто там ещё? — раздался изнутри сердитый голос папаши Арсена.

— Это я, — сказал Поль входя.

Глазам его представилось такое зрелище, что он остолбенел. Дядюшка Арсен, старый морской волк, капитан большого парусника, давал Лулу рожок, примостившись на краешке скамьи у стола. Тщетно старался он сунуть соску в ротик ребёнку, которого держал на руках. При каждой новой попытке Лулу весь напрягался и, сжав губы, отпихивал рожок обеими ручонками. Он даже покраснел от раздражения, а дядя, казалось, злился не меньше его.

— Вот кстати тебя занесло! — проворчал старик. — Полюбуйся, на что я похож! Моё ли это дело нянчиться с младенцем? Но Мальвине наплевать, со мной никто не считается, все меня бросили, обо мне думают не больше, чем о ржавом гвозде.

И он продолжал сетовать. За последнюю неделю Мальвина занимается хозяйством спустя рукава; картошка и капуста почти несъедобны, ну, а в комнате такое запустение, что её не узнать. Сегодня утром он потратил больше часа на поиски молотка, а тот в конце концов отыскался под креслом. Ему остаётся только умереть, это ясно. Все вздохнут с облегчением, когда его не станет.

— Но где же госпожа Бланпэн? — спросил Поль, воспользовавшись паузой: старик переводил дыхание.

— Как — где? В больнице.

— Да нет, то мать Маринетты…

— Она тоже в больнице, точно, из-за своей ангины, которая, как говорят, оказалась дифтеритом. Нет худа без добра: конец хождениям в пещеру, и на том спасибо!

— «Тоже»… Почему вы сказали «тоже»? — с тревогой спросил Поль…

— Из-за Иветты, конечно! Иветта и Шукетта — двое, если ты умеешь считать.

Поминутно чертыхаясь, старик объяснил, что нога у Иветты стала вдруг раздуваться и в прошлую пятницу девочку пришлось отвезти в больницу, где её лечат этим чёртовым снадобьем, каким-то там «пенициллином», пустая выдумка врачей, доложу вам. Словно добрая припарка не сделала бы своего дела! Ну, а Николя, этому бездельнику, понадобилось именно сейчас отправиться с папашей Луи качаться на волнах: многодневный лов рыбы; где-то за Этрета появился косяк сельди. Просто позор бросить старика дядю с этим Лулу, который…

Тут Лулу, услышав своё имя, пронзительно завопил и стал изо всех сил отбиваться от этих старых мозолистых рук, которые неловко сжимали его…

— Эй ты, окаянный юнга, тихо на палубе! — прогремел папаша Арсен. — Ну, хватит с меня, забирай рожок и выкручивайся с этим крикуном сам, как знаешь, — заявил он Полю, — а я возвращаюсь к своему паруснику. Что за жизнь, что за жизнь, разрази её гром! Все меня покинули! Ну, до скорого!

И, усадив на каменный пол посиневшего от крика Лулу, он исчез в комнате с сетями.

— Но я не умею! — возразил Поль. — Господин Арсен! Лулу, да ну же, Лулу!

Он понимал, как смешно выглядит, стоя с рожком в руках перед этим толстым младенцем, который копошился у его ног. Как быть? Наконец он решился поставить рожок на стол и взять Лулу на руки. Но малыш, увидев вблизи чужое лицо, вытаращил глаза, открыл рот, ставший совсем квадратным, и закатился протяжным криком.

— Ну, ну, успокойся, — твердил Поль, — успокойся, я напою тебя молоком. Ведь мне некогда!

Но, чем больше он говорил, тем сильнее извивался Лулу. Полю стоило больших усилий удержать малыша, чтобы он не выскользнул у него из рук и не упал на пол. Поль кружил с ним по комнате, не зная, где остановиться. Но очень утомительно кружить так по комнате, да и младенец весил немало! Наконец он посадил его на прилавок. Ух! Как легко! Лулу — о чудо! — сразу же успокоился и с радостным лопотанием потянулся ручонками к стопке блюдечек.

— Не двигайся, — приказал ему Поль, — я пойду за твоим рожком.

Он оставил малыша и побежал к столу… Слабый крик заставил его обернуться. Что такое? Что случилось? Лулу упал с прилавка! Лулу валялся ничком на каменных плитах пола! Лулу не двигался!

— О боже мой! — едва выговорил Поль. — Боже мой! Лулу!

Поль подошёл неверными шагами, и у него дух захватило от того, что он увидел: кровь, на полу, возле головки мальчика, — кровь! Ребёнок ранен, а может быть, и того хуже, и всё из-за него, по его вине! Поль обвёл комнату блуждающим взглядом, он почти терял сознание, и вдруг в каком-то безотчётном порыве бросился на улицу, не подумав даже предупредить дядюшку Арсена.