Полярная звезда

XV

Поль примчался на улицу Аиста, заливаясь горькими слезами.

— Откройте! Откройте! — кричал он, громко барабаня в дверь.

Обезумев от ужаса, он забыл, что ушёл из дому тайком, и думал лишь об одном: найти кого-нибудь, кто бы помог ему. Спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью, появилась мадемуазель Мерль.

— Малыш? Куда же вы запропастились? — прошептала она. — Господин Юло рвёт и мечет, он перевернул вверх дном всю квартиру, перед тем как отправился на пляж. Как вы посмели ослушаться его? А я-то думала, Поль не такой… Но не отчаивайтесь, — продолжала добрая мадемуазель, обезоруженная жалким видом своего протеже, — я сумею защитить вас, пошли!

— Я не из-за… не из-за того… в отчаянии, — заикаясь, пролепетал Поль; он еле говорил. — О мадемуазель, мадемуазель, маленький Лулу… Пойдёмте скорее… туда…

— О каком Лулу вы говорите? — испуганно вглядываясь в него, спросила мадемуазель Мерль. — Боже мой, всё это от солнца, вы вышли с непокрытой головой, и вот… Куда это «туда»?

— В «Полярную звезду»! — сдавленным голосом ответил он. — Скорее идёмте, Лулу упал по моей вине, он весь в крови, я видел…

Отчаянно цепляясь за мадемуазель Мерль, Поль тащил её к двери, которую они оставили открытой, но в ту минуту, когда он уже собирался переступить порог, из гостиной выскочила госпожа Юло; вид у неё был непреклонный, ноздри трепетали от сдерживаемого гнева.

— Ах так, в «Полярную звезду»? — взвизгнула она. — Вот вы куда улизнули, несмотря на запрещение отца! Ах, негодный! Но всему есть предел… Вон отсюда в Париж! Мы сейчас же посадим вас на поезд! Бегу телеграфировать вашим родителям!

Она могла бы ещё долго продолжать в том же духе, Поль всё равно не слушал её, он думал только о Лулу, распростёртом на полу в пустой таверне.

— Идёмте, идёмте скорее! — повторял он, топчась на одном месте. — Лулу…

— Оставьте меня в покое с вашим Лулу! — крикнула госпожа Юло. — Извольте немедленно подняться в вашу комнату и будьте уверены, я-то запру вас там крепко-накрепко.

Она хотела схватить его за руку, но, прежде чем дотронулась до него, Поль отскочил назад. В нём поднялась волна возмущения против этой госпожи Юло, которая отказывала ему в помощи. Он поискал, что бы такое сказать ей в отместку.

— Раз так, я пойду к Марианне, она добрее вac! — бросил он с порога, крича и плача одновременно.

Госпожа Юло бросилась на него с кулаками; она выталкивала его за дверь.

— Да это заговор! — прошипела она, как осипший свисток. — Что ж, раз так, бегите к своей Марианне и больше не возвращайтесь. Вон отсюда! Убирайтесь вон! Вон!

— Дитя моё… мадам, дорогая… успокойтесь! — вмешалась мадемуазель Мерль. — Успокойтесь оба, умоляю вас!

Но Поль был уже на улице. Он слышал, как захлопнулась за ним дверь, с грохотом, заглушившим последний зов бедной мадемуазель. «Ах, злая женщина, — задыхаясь, повторял он. — Конечно, я пойду туда, к Марианне, я сейчас же пойду туда; кто-кто, а Марианна выручит меня!»

Ему и в голову не приходило, что всё это напрасно потраченное время Лулу оставался в таверне один, без всякой помощи. Поль думал только, как бы найти покровителя, который избавил бы его от всех хлопот. Только в Марианне его спасение.

Поль примчался на площадь, когда автобус уже отходил. Он вскочил на подножку и, обессиленный, рухнул на скамейку. Кое-кто из пассажиров с любопытством посмотрел на него, и, прячась от любопытных взглядов, он прижался лицом к стеклу. Невидящими глазами смотрел он на яблоневые сады, обнесённые живой изгородью, на убегавшие назад виллы. Как ползет этот автобус! Быстрей! Быстрей! Неужели шофёр не знает, что ему дорога каждая минута?.. Увиль, наконец-то! Поль бросился к выходу, но тут его окликнул кондуктор:

— Выходим, не заплатив, молодой человек!

— О, извините!

Он принялся лихорадочно шарить по карманам. В прошлый понедельник, после утренней сцены, он не посмел просить у папы денег. Только бы хватило! Да, у него осталось около трёхсот франков. Он сунул одну бумажку в руку шофёру и спрыгнул с автобуса, не дожидаясь сдачи.

Ему повезло. Не успел он пробежать и половины маленькой, накалённой солнцем площади, как увидел Марианну. Она выходила из бакалейного магазина. Поль громко окликнул её.

— Вот так сюрприз! — обернувшись, сказала девушка. — А я как раз в эту минуту думала о вас!.. Но что случилось? — спросила она. — Вы выглядите так, словно… Вас послала госпожа Юло?

— Нет, нет, — пролепетал Поль, — вовсе не она. Всё из-за Лулу, Лулу из маленькой таверны… Мне… мне кажется, я его убил!

С этими словами он бросился к Марианне, уткнулся лицом в её плечо, как он это обычно делал с мамой, и судорожно разрыдался.

— Да что с вами? Вам ведь всё-таки не четыре года, — довольно резко одёрнула его Марианна. — А ну-ка, вытрите глаза, высморкайтесь… Ну, готово? А теперь пошли к нам.

При виде столовой, где он две недели назад так весело обедал, Поль чуточку успокоился и был в силах наконец прерывающимся голосом рассказать об ужасной драме, разыгравшейся в «Полярной звезде». Когда Марианна поняла, что он бросил малыша на каменном полу и помчался в Увиль, она, глубоко поражённая, уставилась на него:

— И вы убежали, даже не позвав какую-нибудь соседку или того старика, о котором говорили?

— Но я хотел спасти Лулу!

— Спасти Лулу? Да с таким спасителем, как вы, он может десять раз умереть, бедный Лулу!

— Умереть… — повторил Поль, до которого из всего сказанного дошло только это слово. — Значит, и вы тоже считаете, что он… что он умер, да?

— Та-та-та! — произнесла Марианна. — Бросьте ваши глупости, никто ещё не умирал от того, что свалился с прилавка. Он, по всей вероятности, расквасил себе нос о каменный пол, ваш Лулу, вот откуда кровь. Во всяком случае, увидим на месте.

— О, вы поедете туда?

— Конечно, поеду. Подождите меня минуточку.

Когда Марианна за что-нибудь бралась, дело шло без проволочек. В один миг появился срочно вызванный Бернар, он вывел свою маленькую машину, и они уже вихрем мчались к Дьепу. Всё пережитое совершенно вымотало Поля, но теперь он вздохнул с облегчением. Марианна сказала, что ушиб Лулу не опасен, Марианна займётся этим делом! Прижавшись к девушке, Поль голосом, ещё дрожавшим от волнения, рассказывал о событиях этой недели. Когда он дошёл до ссоры с госпожой Юло, Марианна оборвала его.

— Хватит, — сказала она, — вы совсем заморочили мне голову своими происшествиями. К тому же мы подъезжаем.

Поль невольно вздрогнул. А вдруг Марианна ошиблась, вдруг… Но то, что он увидел, войдя в таверну, сразу же успокоило его. У прилавка стоял большой Мимиль и попивал сидр из кружки, а Лулу — ну да, Лулу, — раскинув ножки, открыв рот, спал в своей коляске. Через весь его нос тянулась огромная ссадина, но он был здесь, живехонек, а это самое главное, и перепачканный больше обычного.

— Дамы и господа, в таверне никого. Если посетители хотят пропустить стаканчик, пусть обслуживают себя сами.

— Мы пришли только взглянуть на малютку Лулу, — объяснила Марианна, — мне сказали, что он упал.

— О да, мадемуазель, полетел, и здорово полетел! Не могу понять, как ему удалось так легко отделаться. Когда я пришёл — а я торчу здесь уже немало времени, — он сидел на полу и вопил, как сто чертей. Удар, должно быть, пришёлся по носу. Хорошо ли, плохо ли, я вымыл его и как умел сунул в коляску. Можете себе представить, он был один-одинёшенек, а из соседней комнаты этот старый брюзга папаша Арсен требовал свой кофе с молоком, проклиная всех на чём свет стоит! Нет, подумать только — его кофе с молоком! Обойдётся разок и без него!

— Я займусь этим, — сказала Марианна.

Она бросила на стол свою шляпу, повязала вокруг талии какую-то тряпку и с деловым видом прошла за прилавок.

— А вы, видать, мастерица на все руки! — заметил Мимиль, с восхищением следя за девушкой.

В этот момент послышались шаркающие шаги, и появился дядя; он горбился, опираясь на палку, брюзжал и откашливался.

— Сейчас здесь не обслуживают, — буркнул он, — приходите попозже. Поняли, разрази вас гром? Хозяйки нету!

— Где же кофе? — спросила Марианна.

Дядя словно прирос к земле. Не ослышался ли он?

— Чего вы здесь роетесь? Не ваше дело! — размахивая палкой, закричал он.

— Пожалуйста, — отозвалась Марианна, — мне, знаете ли, всё равно. Я для вас стараюсь: хотела приготовить вам кофе с молоком.

Неизвестно, что подействовало на старика, властные нотки в её голосе или предвкушение долгожданного полдника, но только он опустил палку — надо признаться, очень неохотно — и ткнул ею по направлению к маленькому шкафчику.

— Там поищите, — процедил он сквозь зубы, а в глазах его вспыхнул жадный огонёк.

Пять минут спустя на спиртовке уже кипела вода, и Марианна каждому нашла дело. Большой Мимиль молол кофе, дядюшка Арсен наливал молоко в кастрюлю и доставал из шкафа стаканы, потому что кофе, естественно, варилось на всех. Бернару поручили обслужить двух только что вошедших посетителей, и он с шутовскими ужимками наливал им сидр, подражая повадкам заправского бармена. От всей этой суматохи Лулу проснулся, и Марианна решила промыть его ссадину. Что произошло между ними? Никто бы не мог этого сказать, только после нескольких поползновений к бунту малыш, словно по волшебству, смирился; из его рта, ещё минуту назад разинутого до ушей, почти квадратного, теперь полился смех, и он с радостным мурлыканьем схватил свой рожок — причину стольких драм.

— А я чем могу помочь? — спросил Поль, остававшийся всё это время в тени.

Марианна повернулась к нему.

— Как, вы здесь? — сказала она, ставя пустой рожок на прилавок. — Бегите быстрее на улицу Аиста, это будет лучше всего. Что, если господин Юло явится за вами сюда, представляете себе? Только этого не хватало!

— Вы так думаете?

— Да, я так думаю. Будьте умницей и послушайтесь моего совета. Ведь вы, надеюсь, теперь успокоились. Положитесь на меня, — с улыбкой добавила Марианна, — я не уйду из таверны, пока не вернётся госпожа Бланпэн, а завтра я непременно забегу на пляж повидаться с вами и рассказать, как обстоят дела. А сейчас марш домой!

Полю отнюдь не хотелось повиноваться, но видеть, как врывается разъярённый господин Юло, — нет, благодарю покорно, такая картина была бы не из приятных; он, попрощавшись со всеми, ушёл. За последние часы он столько пережил, что теперь машинально совершал свой обычный путь и в мыслях о Лулу, о Марианне не замечал улиц. Группа купальщиков, на которую он наткнулся, огибая Аркады, вернула его к действительности. Поль резко остановился. Куда он идёт? Не на улицу же Аиста? Ведь госпожа Юло выгнала его. «Не возвращайтесь сюда!» — крикнула она и захлопнула дверь перед самым его носом. Поль невольно улыбнулся. Какое облегчение! Ни сцен, ни баса, ни ехидных намёков на маленькую таверну. Но что же ему делать в таком случае? Вернуться в «Звезду», рискуя встретиться там с господином Юло? Укрыться у Марианны, приказавшей уйти от неё? Положение, в какое он попал, совершенно озадачило мальчика; а между тем, сколько Поль ни думал, ему не в чем было упрекнуть себя. Конечно, он ослушался папу, но мог ли он поступить иначе, когда всю долгую неделю не имел никаких известий от брата? Будь здесь мама, она бы поняла его мучения и пожалела бедную, совершенно одинокую тётю, которой приходится бегать из одной больницы в другую. Ссора стала представляться Полю в ином свете, не как что-то неотвратимое, а как что-то преходящее, такое, с чем можно бороться… Привести папу к тёте Мальвине — прекрасная мечта! Ему приходили в голову слова, целые фразы, какие он никогда прежде не осмелился бы произнести даже мысленно, но в глубине души он прекрасно знал, что стоит ему завтра очутиться перед папой, и все эти прекрасные фразы сразу же упорхнут, а он будет думать только об одном: как избежать его гнева. Потому что папа, конечно, приедет с первым же поездом — ведь Юло телеграфировали ему. Чтобы не пасть духом, Поль старался забыть о том, что его ждёт, и, слоняясь по городу, инстинктивно выбирал самые тёмные улочки, на каждом повороте вглядываясь в прохожих. Он прошёл вдоль и поперёк весь старый порт, пересёк Полет, попутно посмотрел на пещеру Маринетты, пустую, с заваленным входом, словно уже не жилую. Потом, побродив около вокзала, свернул на пыльную тропинку, которая вывела его прямо в поле. Подъёмы, спуски, дачи, фермы… Он кружил по замкнутому кольцу, по три раза возвращался на одно и то же место и снова уходил куда глаза глядят.

Сумерки застали его на придорожной тумбе; он уже дошёл до половины косогора, на который взбирался кратчайшей дорогой, той, что вела к замку. У ног его протянулась Большая улица. Вот одна за другой освещаются её лавки. Огоньки домов, печальное безлюдье пляжа, покинутого купальщиками, тёмное море с его тревожным шумом, море, по которому через равные промежутки времени шарят собранные в пучок лучи вертящегося маяка. Ночь… «Как быть? — спросил он себя. — Не могу же я до утра оставаться на улице!» Он устал, ноги у него болели, его одолевал голод. Однако странная вещь — одиночество не тяготило его, наоборот: ему было радостно от прилива душевных сил, он начинал входить во вкус приключений и, несмотря на усталость, чувствовал себя хорошо, как никогда. Он подумал о Робинзоне. Разве не походил он сейчас на него? Да, но Робинзон имел пещеру, ему было где ночевать. Пещеру… Пещера Полет, пещера Маринетты, пещера Кра… Поль вскрикнул. Пещера Кра с её сводом, окрашенным в синий цвет, и маленьким убежищем слева, — как хорошо можно там выспаться на постели из водорослей! Вот где он укроется сегодня вечером. Кто станет искать его в тюленьем тайничке? Он вскочил на ноги и помчался вниз по склону. Сначала надо запастись чем-нибудь на ужин.

Захваченный своим планом, он, опустив голову, уже ступил на залитую огнями Большую улицу, но вовремя спохватился и благоразумно свернул в переулок с бедными лавчонками, где на оставшиеся деньги купил немного хлеба, швейцарского сыра, пачку сухого печенья и кусок абрикосового торта — всё, что он больше всего любил. А затем поспешил со своими припасами к скалистому берегу.