Помощница капитана (СИ)

ГЛАВА 4

Когда Основатель приказал каждому офицеру построить на пустынной болотистой земле, названой им столицей, собственный дом, фельдмаршал Ростов стал первым, кто со всем возможным рвением взялся выполнять приказ. И именно потому, должно быть, он стал ещё и первым, кто получил титул князя едва родившейся Империи Ромеев, а заодно и должность генерал-губернатора нового, состоящего тогда из одних лишь срубов и оборонительных укреплений, городка.

Начинание Ростова не только было одобрено. Едва заложенная усадьба тут же получила славу лучшего дворца в Шлиссельбурге, где с тех пор в течение нескольких десятков лет проводились все императорские торжества.

Генерал-губернатору, таким образом, нужен был не просто семейный дом, а обширная резиденция, внушительная и достаточно блистательная, чтобы с честью представлять новую столицу государства.

Чтобы обустроить доставшийся ему во владение заболоченный участок земли, от Ладоги до самого дворца был вырыт канал, который осушил почву и превратился в парадный въезд к Ростовскому дворцу.

Стройные колонны поддерживали многоскатную кровлю дворца и шесть мраморных римских богов смотрели на сад с верхнего карниза. К дверям поднимались ступени гранитной лестницы. На фронтонах по сторонам здания были установлены бронзовые вазы и грифоны, а в Большом зале тогда уже собирались более ста человек.

Первых жителей Таурона, обречённых ютиться в небольших деревянных домиках, дворец изумлял в первую очередь своей высотой: вместе с приземным он имел пять этажей. С высоты дворец выглядел как прямоугольник с двумя внутренними дворами и въездными арками с трех сторон. Весь комплекс дворца — и северные боковые двухэтажные флигеля, и здания, располагавшиеся со стороны сада — были оформлены одинаково, но самым представительным оставался центральный корпус. Каждый этаж его украшали колонны различного вида, а посередине фасада была установлена декоративная ограда с вырезанными из дуба фигурами людей и животных. По углам стояли затейливые фонтанчики с громадными гербами Ростовых, покрытыми золотом.

К парадным дверям вело высокое крыльцо с резными балюстрадами. Над порфиром вдоль передней стены тянулась терраса из дерева, где в праздники располагался оркестр, и откуда до гостей доносилась музыка ещё до того, как они входили в дом.

Граф Орлов оставил сани на попечение слуг и стал подниматься на крыльцо.

Парадная дверь вела в холл, лепной потолок которого держали мраморные колонны с прожилками из яшмы. В дальнем конце холла располагалась лестница с полукруглыми ступенями из морёного дуба, уходившими в каменную кладку стены. Перила лестницы, в нижней части весьма строгие, на верхних этажах превращались в узорную вязь из двух букв Р и О — переплетения монограммы Основателя с монограммой Ростовых.

Интерьер и обстановка зала, где Орлова ожидал князь Ростов, дышали роскошью и современностью. Все поверхности зала были обшиты жаккардом, который не только украсил зал — но и укрыл от постороннего взора трещины в стенах, которых в местном болоте было не избежать.

Князь принял его радушно, хотя в глазах его и горел какой-то выжидающий огонёк. Пожал Орлову руку и, усадив его на канапе, стоящее у окна, сам сел напротив него.

— Я должен бы спросить, что привело вас к нам, но, полагаю, что знаю это и так, — Ростов улыбнулся, и огонек в его глазах разгорелся сильней.

— Вы правы, я хотел бы проведать ваших дочерей, господин князь.

— Кого-то одного или обеих?

В уголке губ Орлова заиграла улыбка.

— Они обе прелестны. Но одну я хотел бы видеть больше. Вы знаете, что это Анастасия.

Князь усмехнулся и погрозил Орлову пальцем.

— Господин граф, вы так часто навещаете нашу семью… Возможно, вам пора бы уже стать частью её?

— Всё может быть, — Орлов мягко улыбнулся в ответ. — Но такие вопросы не решаются второпях. Так что же, Анастасия меня сегодня не ждёт?

— Очень ждёт, — заверил его Ростов. — Едва заслышала, как ваши сани гремят, бросилась вас встречать. Но я ей запретил! Нам с вами нужно сначала поговорить о делах!

Орлов напрягся и выпрямил спину, что с трудом удавалось сделать, учитывая располагающий скорее к светской, чем к деловой беседе стул.

— Если есть какие-то дела, которые тревожат вас.

— Боюсь, скорее есть дела, которые могут затронуть вас.

Орлов отвернулся к окну.

— Вы снова о господине Кюхельдорфе и его расписках…

— Расписках на ваш дом! Вам в самом деле всё равно?

— Помилуйте, ну как можно принимать это всерьёз? Он никогда не решится пустить их в ход!

— Я бы на вашем месте не надеялся слишком сильно! — Ростов, напротив, откинулся на спинку стула. — Но вы же знаете, как можно разрешить этот вопрос. Достаточно вступить в брак…

— Я искренне надеюсь, — Орлов улыбнулся, и в глазах его тоже блеснул холодный огонёк, — что вы достаточно доверяете мне, чтобы не требовать этого прямо сейчас.

— Я доверяю вам вполне! — Ростов наклонился вперёд, — но давайте посмотрим правде в лицо. Время идёт. А я вовсе не желаю, чтобы моя дочь погибла на одной из этих бессмысленных войн. Корсы, Захватчики, теперь ещё двадцать миров… Ромея всегда найдёт, с кем воевать. А моя дочь не создана для того, чтобы так глупо умереть! Она должна отправиться в отставку, но сделать это сможет, только вступив в брак. С вами или с кем-нибудь ещё — вопрос другой.

— Позвольте предположить, — Орлов снова улыбнулся, — что имя графов Орловых пока что ещё стоит достаточно дорого, чтобы подождать годик-другой.

— Подождать? — раздался голос от порога, и оба разом повернули голову на звук. В дверях, украшенных позолоченными наличниками, стояла Анастасия, и в руках её был маленький букетик цветов: красные лепестки амаранта перекрывали своим ярким цветом бледные бутоны анемона и барской спеси.

— Анастасия! — Орлов моментально поднялся на ноги и шагнул к ней. — Вы сегодня особенно прекрасны, — Орлов поймал маленькие пальчики девушки, в самом деле не слишком пригодные для войны, и коснулся поцелуем сначала одной, потом другой руки, — и эти цветы так украшают вас!

— Вы могли бы догадаться, что они приготовлены для вас.

Теперь только Орлов разглядел в букете бледно-алый анемон.

— Ваше постоянство делает вам честь, — заметил он, но цветов не взял. Вместо этого обернулся к князю Ростову и спросил: — Вы позволите нам остаться вдвоём?

— Само собой… — Ростов вздохнул и, чуть покряхтев, встал, — я буду в кабинете, если что-нибудь вдруг произойдёт.

Он откланялся, и граф ответил на его поклон, а как только отец покинул комнату, Анастасия, перехватив руки Орлова, повела его к окну.

— Вы не предупредили о своём приезде, я была немножко не готова. А в бальную ночь даже не поздоровались со мной.

— Я был занят. Император вызывал меня к себе.

— Но, я надеюсь, вы приехали загладить вину?

Орлов забрал руки из пальцев девушки и откашлялся.

— Прежде всего я приехал сказать, что вы необыкновенно хороши. Вы знаете, мадемуазель Ленорман тоже хотела подарить мне цветы. Но я не взял — потому что у меня есть вы.

— Но вы не приняли и мои!

— Это не значит, что я не хочу их принять.

— Если хотите — просто примите. По-моему, это очень легко.

Орлов молчал.

— Ну же, по лицу вижу, вы хотите сказать мне что-то ещё.

— Да, это так. Видите ли… — на секунду он снова замолк, но потом продолжил, понимая, что всё равно должен будет сказать, — император принял решение отправить экспедицию к новым мирам. Помните, я говорил вам, что она сейчас очень нужна?

— Да, кажется… Это те, что открыли только сейчас?

— Именно так.

— Значит, вы довольны?

— Я бы так не сказал. Видите ли… Экспедицию поведу я.

— Экспедицию. Поведёте. Вы, — повторила Анастасия медленно. Аккуратно опустила букет на столик и встала.

Орлов с любопытством наблюдал за тем, как девушка делает по комнате круг. Останавливается, глядя на него сквозь зеркало в золотой раме, висящее на дальней стене, видимо, думая, что Орлов не замечает ни этого взгляда, ни выражения её лица, вмиг потерявшего всю свою нежность и сходство с молодым цветком.

— Вы это хотели мне сказать? — повторила она.

Орлов молчал.

— Что вы собираетесь отправиться в дальний космос на год.

Ответом ей была тишина.

— Что я слишком мало ждала?! — Анастасия резко развернулась и вперила в Орлова взгляд, в котором, уже не скрываясь, пылала злость. — Ну что вы молчите, ответьте хоть что-нибудь!

— Я всё сказал. Император отдал приказ. Я могу только…

— Только, только, только…! Я только и слышу, что вы чего-то не можете. Или, может быть, просто не хотите? Ах, как я ненавижу вас! Мне двадцать три года! Я могла бы уже четыре раза вступить в брак, но я ждала только вас! Чего вы хотите, Орлов, чтобы я оставалась на службе до сорока лет? Пока не скукожусь и не стану противной, как старый пень? Время идёт! Но оно не волнует вас! И теперь вы говорите мне, что собираетесь улететь ещё на один год! За этот год вас, может быть, убьют — а может быть, на границу отправят меня! Вам всё равно, если убьют меня?!

— Прекратите! — Орлов поднялся и, шагнув к девушке, взял её за плечи, чтобы встряхнуть. Зубы Анастасии лязгнули, и она тут же замолкла. — Я буду служить до сорока лет. И не вижу в этом никакой трагедии.

— Вы — другое дело!.. Вы сами хотели на флот!

— Меня никто не спрашивал, чего я хотел. Вы понимаете, что за этот год я могу потерять всё — всё, к чему так стремился здесь? Влияние, связи, друзей. Меня, может быть, забудут, а может быть — убьют. А вас волнует только…

— Константин!.. — Анастасия шагнула вперёд и поймала щёку графа в свою ладонь. — Меня волнуете вы! Я боюсь, что больше не увижу вас! Неужели вы не видите этого в моих глазах?..

Орлов глубоко вздохнул.

— Если бы только мы с вами заключили брак прямо сейчас — то я бы знала, что Ветра связали нас. Что вы вернётесь ко мне. Я бы ждала вас здесь — и вы могли бы быть уверены, что я хранила бы ваш очаг.

Орлов молчал. У него не было возражений. Он сам не знал, почему его так пугает этот брак. Он знал Анастасию достаточно давно, чтобы ей доверять. Анастасия была красива — её лицо светилось матовым полумесяцем в обрамлении светлых волос, а ручки были нежнее, чем у любой красавицы при дворе. Она была богата — вернее, конечно, богат был её отец, и этот брак решил бы для Орлова множество проблем. Наконец, её род был таким же древним, как у него самого — если Ростовы вели родословную от первых губернаторов Шлиссельбурга, то первый из Орловых был капитаном флагманского корабля, выигравшего с захватчиками первый бой.

Но самое главное — с Анастасией было хорошо. Её присутствие было как аромат садовых цветов — ненавязчивым и успокаивающим, как дуновение летнего ветерка.

— Нужно получить разрешение у императора, — наконец сказал он, — а сейчас Александр его не даст.

— Мой отец…

— Ваш отец здесь не сможет сделать ничего. Только после полёта, иначе никак. Впрочем, он может попытаться, почему бы и нет?

Анастасия сделала глубокий вдох.

— Ну хорошо. Но тогда вам самому придётся говорить с моим отцом. И я надеюсь, хотя бы помолвку вы мне можете обещать?

Орлов помолчал.

— Мы объявим о помолвке, — наконец сказал он, — весной, — и, предчувствуя возражения, накрыл губы Анастасии рукой. — Я хочу, чтобы всё было всерьёз. Мне нужно подготовить бал. Такой, чтобы целый год помнили о нас.

Анастасия привстала на цыпочки и легко коснулась губами его губ.

— Тогда я буду ждать, — пообещала она. — И прикажу готовить платье.

Покинув дом Ростовых, граф отправился к себе и в самом деле распорядился готовить бал. Управляющему, который попытался было заикнуться о деньгах, он только сказал:

— Ты ничего не понимаешь. Чем больше денег будет вложено в бал, тем больше людей будут говорить о нас. А значит, тем больше выиграем и мы.

Усадьба его, такая же древняя, как и особняк Ростовых, располагалась тем не менее куда дальше от центральных улиц, у самого моря — в том месте, где Основатель когда-то — по пути от одной крепости к другой — останавливался и подолгу смотрел на остров и на дельту реки.

Дворец Орлова располагался на высоком холме, поросшем лесом, террасами сбегавшим к побережью залива. Окна смотрели на гладь северного моря и проступающие в зыбкой дымке очертания города на другом берегу.

Центральное здание сливалось в единое целое со склонами зелёного хребта, откуда вниз спускались лестницы, декорированные, как и сам дворец, бесчисленным количеством скульптур, а по ступеням лестниц бежали, переливаясь, струи воды.

Первый из графов Орловых сам составлял проекты парка и его дворцов. Множество фонтанов, испещрявших склоны, требовали такое количество воды, что внутри холма пришлось создать систему труб и насосов в разы более совершенную, чем та, что имел весь остальной Шлиссельбург. В парк же были завезены деревья, которые на сотню километров вокруг нигде не росли — каштаны, можжевельник и тис.

Фонтаны били всё время — останавливаясь лишь зимой, когда в прудах замерзала вода. Каскады украшали статуи из мрамора и бронзы, которые появились здесь ещё тогда, когда большая часть города была выстроена из дерева.

Всего усадьба включала в себя три дворца, оперный театр, грот, два десятка каскадов и фонтанов, а кроме того спрятанные в глубине регулярных аллей вольеры для птиц, где содержались павлины, аисты, сокола и бойцовые петухи, зверинцы с дикими козами, оленями, зубрами и кабанами, фруктовые сады и цветники. Особенной любовью теперешнего владельца усадьбы и его гостей пользовался манеж, где в день помолвки была устроена «карусель» — гости, приехавшие задолго до начала торжества, соревновались во владении шпагой, револьвером, копьём и мечом.

Анастасия, не знавшая равных в грациозности на бальном паркете, проявила себя и здесь: на полном скаку она легко выдёргивала копьём ввёрнутые в стену манежа кольца и срубала картонные головы кочевников в чалмах мечом.

С падением сумерек все дворцовые здания, дорожки парков и стоявшие у пристани корабли осветились затейливой иллюминацией из фонарей всех возможных цветов.

В восемь вечера начался основной приток гостей. В девять часов присутствовали уже цесаревичи и великие князья. В половине десятого прибыл и сам государь. Как только он вышел из кареты, загремела музыка у крыльца, сам Орлов встретил его и проводил в зал Ассамблеи.

Церемониальная лестница вела туда с первого этажа дворца. Стены её сверху украшали родовые гербы Орловых. Нижнюю же часть стены испещряла золочёная деревянная резьба.

Между верхними маршами Церемониальной лестницы стояли две статуи, изображавшие Ветра.

Вход в зал Ассамблеи представлял собой высокую, богато украшенную арку с парными колоннами и треугольной надстройкой, над которой с обоих боков от родового герба стояли статуи «Честь» и «Верность».

Вдоль восточной и южной стен зала Ассамблеи были установлены в два ряда один над другим огромные зеркала, имитировавшие окна, в обрамлении резных рам с золочёным узором. Все свободные места по стенам занимали такие же рамы. Свободное пространство заполняли изысканные орнаменты из вьющихся растений, лепных узоров и виньеток. На вогнутых переходах от стен к потолку висели овальные картины кисти корсиканских живописцев, а под потолком сверкал красками плафон, изображавший сияющий звездами космос. Пол зала устилал мозаичный паркет, фрагменты орнаментов которого были собраны из акации, сливы, дымчатого дуба и вишни тремо.

Ко времени появления императора в зале находилось уже более семи сотен приглашённых особ. Стоило мужчинам поклониться, а дамам присесть в реверансе, как одна из стен исчезла, и зал огласил удивлённый шёпот. Открылась ниша, декорированная под грот, уходящий далеко в глубину гор. С вершин утёсов ниспадали два источника, оставлявшие множество каскадов и ручейков, в которых резвились Нимфы, плавали Наяды, катались на дельфинах Тритоны. Грот окружали кадки с деревьями, имитировавшими рощи и виноградные лозы-вьюны.

Грянула музыка, и Орлов сам, под руку с Анастасией, вышел к самой середине чудесной декорации. Надев кольцо на маленький пальчик Анастасии, он торжественно поклялся вернуться из чужих миров, чтобы заключить с ней брак. Сердце девушки стучало как бешеное, а через несколько секунд ударили литавры, вторя музыке, звучавшей в её груди, и начался балет.

По окончании представления начался бал, и часть гостей отправилась в парк. А когда часы пробили полночь, декорация снова поднялась, и в анфиладе комнат, убегающих вдаль, гости увидели длинные уставленные кушаньями столы. Камердинер возвестил начало ужина, который длился ещё час. Затем, по окончании ужина, в саду загремела канонада фейерверков, расцветившая зелёным и красным небосвод — и опять продолжился бал.

Только ближе к рассвету бал стал утихать, а гости — разъезжаться по домам. Анастасия стояла, глядя на торжество, абсолютно счастливая, и даже мысли о том, что это всего лишь помолвка и граф может ещё взять свои слова назад, не тревожили её. Она была абсолютно уверена, что у них ещё всё впереди.