Попадос и два ствола 3 (СИ)

Глава 8

Даю команду спутникам. Один — сюда, вторая — на месте. Шустро подтянувшийся снизу Хэ Вон громко озвучивает не пострадавшим от обстрела соотечественникам, моё, до невозможности миролюбивое предложение — забрать своих раненых и тела погибших, если есть такое желание, после чего — убираться на все четыре стороны… Вернее сказать, все-таки на три — ибо путь на каменный гребень для них по-прежнему закрыт, как корейские границы на Земле.

После этого обращения мы со спутником какое-то время слушаем тишину.

— Может, еще раз повторить? — спрашивает парнишка, вдоволь настрелявшись глазами с меня на противоположный край гребня.

— Ну, давай, попробуй, — я киваю, — Хотя думаю, они и так всё слышали, а сейчас просто решают, можно ли нам верить или это просто замануха. Так что, для убедительности, можешь побожиться чем-нибудь, что там у вас силу имеет. У нас, например, некоторые «зуб дают», или обещают «век воли не видать», хотя в горах, наверное, более гармонично прозвучит: «Мамой клянусь».

— Кот, но ведь ты же, и правда, не станешь стрелять? — мальчишка бросает на меня вопросительный взгляд.

— Не стану. На кой они мне? Тотальное истребление корейского народа моей целью не является. Главное, что сейчас мы с вами отпетляли от беды — и хорошо.

И усмехаюсь про себя. Ну, вот нравится мне этого победителя лингвистических олимпиад новыми словечками озадачивать.

Пак Хэ Вон повторяет предложение…

В итоге, соотечественники моих спутников все-таки решаются его принять.

То и дело настороженно поглядывая в нашем направлении, освобождают гребень от всех, лежащих на нем тел — и живых и мертвых.

После чего корейцы уходят. По крайней мере — я на это очень надеюсь. Но вот только проверять не пойду…

Ну, а мы со спутниками — не спеша трапезничаем, а после наслаждаемся отдыхом и покоем. Так сказать: «кто воевал — имеет право у тихой речки посидеть». Ибо набегались до полной изжоги.

Поразмыслив и прикинув варианты — решаю остаться на этой позиции до утра. Ну, а что, место в данной ситуации — практически идеальное. Втихаря к нам никак не подберешься. Всего делов-то: сиди себе на попе ровно, да поглядывай в ночник периодически — с этим даже Ли Сом справится, пока мы с Хэ Воном почивать будем.

Хотя, скорее всего, противник к нам больше не сунется. Ведь не дебилы же они конченные — в лоб на пулеметы наскакивать. Да и некем им уже в атаку идти…

Как я и предполагал — до утра ничего непредвиденного не произошло. Желающих проверить крепость нашей обороны и бдительность часовых — так и не обнаружилось. Ночь выдалась тихой и беззаботной, как в том самом пресловутом раю, который обещан праведникам.

Бужу попутчиков не слишком рано. Пусть уж молодежь отдохнет подольше. Я то сам — чуть ли не до рассвета продрых, оставив себе крайнюю смену караула. А они-то, поди, еще и начпокались до звона в ушах, пока я спал. Очень надеюсь, что в процессе хотя бы краем глаза на гребень поглядывали.

Снова думаю о своих. Надо бы как-то поскорее к ним возвращаться. Нагулялся по самые гланды…

Позавтракали под беззаботную и вполне себе светскую беседу обо всем и ни о чем. О-хо-хо, как же все-таки хорошо, когда никто не стремится тебя убить…

— Ну что, вроде норм отдохнули, а теперь собирайтесь и вперед, — распоряжаюсь я.

— Куда дальше пойдем? — интересуется Хэ Вон.

— Искать другой путь обратно на равнину. А то, боюсь, как бы ваши сограждане с нами самими, подобный фокус не повторили. Для начала вот эту горушку обогнем, ну а там и видно будет. Как у нас говорят: «война план покажет». Запоминай, студент. Мотай на ус…

Оставив парня за спиной в очередном легком недоумении, иду вперед…

…Путешествовать по горам, это, конечно, удовольствие не из самых приятных.

Мы — то карабкаемся по склону, иногда покрытому кустарником и чахлыми рощицами, а временами — совершенно лысому, то спускаемся вниз, то снова лезем вверх. Тут не равнина. Не ты дорогу выбираешь, а она сама решает — куда тебе двигаться.

Огибаем уже третью по счету гору, а им так и не видать ни конца, ни края.

К обеду третьего дня — окончательно утверждаюсь в мысли, что альпинизм, а вернее горный туризм — это точно не мой вид спорта!

Хоть здесь и далеко не Гималаи, но с непривычки и без опыта — полный трындец.

Умаялись так, как будто месяц круглосуточно, двадцать четыре на семь, по раскисшим октябрьским полям шарашились…

— Кот, а там кажется кто-то кричит. Слышишь? — на одном из привалов как примерный ученик, поднимает ладонь Хэ Вон, предварительно почирикав с подружкой на своем языке.

— Где? — я навостряю уши пуганной вороной.

— Вроде, в той стороне, — движением головы указывает направление парень.

Вскочившая на ноги Ли Сом, дублирует его жест взглядом засверкавших и даже чуть расширившихся глаз.

Прислушиваюсь и с сомнением качаю головой.

— Не знаю… Вроде тихо. Ничего не улавливаю…

— Точно тебе говорю, — настаивает на своём мой юный товарищ.

Девушка быстро и часто кивает, поддерживая своего парня.

— Ну, раз вы так уверенны — ладно. Пошли — посмотрим. Ведите, Сусанины, — я решаю согласиться с коллективом…

Аккуратно и с осторожностью двигаюсь вслед за парочкой. Здесь иначе нельзя. Высоковато забрались. Под ногами камень, а вокруг полно коварных осыпей и неожиданно появляющихся расщелин и обрывов…

Стоп! А ведь точно — кто-то звуки издает!

Только глухо, как из-под дивана и, вообще, непонятно откуда.

Что кричит конкретно?

Ну, что-то, типа «э-гэ-гэй» и еще какое-то мычание, вроде того. Не на нашем однозначно, да и на: «хелп ми» — совершенно не похожее.

Да, где же ты есть-то, голосистый? И на какой такой предмет — блажишь на всю округу, как потерпевший?

Кричу в ответ.

Таинственный источник шума не заставляет себя ждать и в бодром темпе откликается на мой крик.

Снова озираюсь и примерно определяю место нахождения источника шума. Узнаю мнение спутников.

Тем временем неизвестный персонаж снова подает голос.

Вроде бы он вон оттуда шумит… но ведь там обрыв, насколько мне с этого места понятно.

Чтобы удостовериться в правильности соображений, нужно спуститься метра на три по сыпучему каменистому откосу, устремленному вниз под углом. А без поддержки — такой номер только в цирке исполнять.

Что ж, ладно — веревка у нас есть. Я её еще у запасливых, покойных корейских дезертиров экспроприировал — как знал, что пригодится.

Обвязываю один её конец вокруг торчащего каменного осколка, закрепляя второй у себя на поясе.

Хэ Вон с девушкой на подстраховке.

Кстати надо будет ему анекдот про «подстрахуя» рассказать…

Осторожно приближаюсь к краю, не слишком большой и относительно ровной площадки, ограниченной очередной расщелиной. Мелкие каменюги из под ног с неприятным шуршанием стремятся в неизвестность, исчезая за краем. Что же там такого, что они так туда стремятся-то?

С опаской подбираюсь к самому обрыву.

Все точно — почти вертикальная стена уходит вниз метров на пятьдесят-шестьдесят, а то и больше.

Страусом вытягиваю шею и заглядываю за грань…

Горящий надеждой взгляд снизу прямо обжигает!

Ну и дела!

— И как тебя так угораздило?!

Снизу прилетает неразборчивая скороговорка.

Впрочем, вроде и без риторических вопросов все ясно — этот крендель видать оступился, поехал по сыпучим камням, доехал до края, благополучно сорвался и чудом упал на каменный уступ метрах в трех ниже обрыва. Весьма небольшой, кстати — рассчитанный максимум на пару человек.

А он, однако, сказочно везучий тип!

Ну, а стена хоть и не отвесная, но достаточно крутая. Без помощи сверху оттуда точно не выберешься.

Как бы только мне и самому не сковырнуться. Не уверен, что если грохнусь вниз, то приземлюсь настолько же удачно. Да и тесноватый там метраж для двоих. К тому же вес моего тела пара щуплых корейцев может и вывезет, но с большим трудом. Зачем же без нужды проверять их силы и тестировать свою удачу?

Пак Хэ Вон хоть и худой, но жилистый. Однако такие подвиги ему пока явно не по силам. Не набрал еще парень мужской стати, не заматерел.

— Я сейчас сюда веревку скину — будем тебя доставать. Понимаешь?

Что-то бурчит на каком-то тарабарском наречии в ответ.

Повторяю на английском.

С тем же результатом. Полный донт андестенд...

Ясно. Продуктивного диалога ждать не приходится.

Ладно — после с его национальной принадлежностью разбираться будем. А сейчас он увидит веревку и об остальном и так допрет.

С большой осторожностью, аккуратно поднимаюсь наверх.

Добрался до ровной поверхности без эксцессов. Выдыхаю. Вытираю лоб рукавом. Ладони под кожей перчаток тоже влажные. Подмигиваю спутникам. Забрасываю веревку в нужное место. Тут ковбоем быть не нужно. Усаживаюсь на пятую точку, упираюсь ногами в каменную подошву площадки и жду сигнала от пострадавшего.

Снизу прилетает звуковое оповещение

Напрягаюсь почти до предела, но, как оказывается — совершенно напрасно. Сначала парень решает эвакуировать свое имущество.

Вытаскиваю рюкзак из какой-то поблескивающей ткани. А голову он не потерял. Не хочет быть нахлебником, полностью зависимым от незнакомцев. И так должником будет.

Снова забрасываю снасть.

Дожидаюсь очередного «абырвалга» от спасаемого и снова тяну. Невольно покряхтываю, ибо на другом конце шнура не слишком-то легкий улов! Кореец помогает по мере возможности.

Пошла рыбка!

Поддерживаемый веревкой, невидимый взгляду незнакомец, карабкается вверх. Довольно шустро продвигается. Видать неистово цепляется за все, что только можно.

Прямо как муха.

Есть!

Незнакомец выбирается на поверхность и все так же вцепившись в веревку, поднимается по склону.

Судя по интонации явно бурчит что-то в знак признательности и усаживается отдышаться.

Пока его тело отдыхает, пронзительный и неглупый взгляд, угольно-темных глаз спасенного, быстро оглядывает все вокруг.

Я же, в свою очередь, без особого смущения и деликатности приглядываюсь к нему.

Ровесник — надо полагать. Грязноватые, запыленные волосы, собранные в хвост, тоже черны как смоль.

Лицо очень смуглое и худое, со впалыми щеками, узкими губами-лезвиями и носом с горбинкой. Можно даже сказать — вид у парня изможденный. Только нос и выглядит бодряком.

Худощавое тело вполне можно оценить, как «дрищеватое». Однако выпуклая и широкая грудная клетка, худые, но далеко не рахитичные ноги, да и то, как он карабкался наверх, говорят о том, что несмотря на внешний вид, парень весьма силен и крепок. Просто, наверное, давно нормально не ел и не отдыхал по человечески.

А, вообще, данный персонаж очень на индуса похож.

Если это так, то у нас возникает небольшая проблема. На хинди я даже ругаться не умею. Или на чем они там говорят? Ну, а в английском он совсем не волочет, как уже выяснилось.

О, вспомнил!

— Намасте, — складываю ладони перед грудью и обозначаю легкий поклон.

Получаю в ответ недоуменный взгляд и больше никакой реакции не дожидаюсь.

Значит ты не индус, дружище. А кто же тогда?

— Ну и как нам с тобой понимать друг дружку, а, черныш? Какого же ты роду-племени, загадочный мужчина?