Пороки джентльмена

Глава 21

– Надо думать, Казанова объявился, – несколько дней спустя за завтраком лукаво заметила Ливия, намазывая маслом гренок.

Корнелия налила кофе.

– Возможно, – отозвалась она.

– Вздор! – фыркнула Аурелия. – Какое там «возможно»! Ты видела себя последние два дня в зеркало, Нелл?

– Я выгляжу как обычно, – проговорила золовка, хотя губы ее немного дернулись.

– Совсем не так, как после исчезновения Гарри, – заметила Аурелия, протягивая руку за мармеладом. – Так где он пропадал?

Корнелия пожала плечами:

– Точно не знаю. Кажется, ездил по семейным делам в деревню… ну что еще?

Подруги смотрели на нее, не скрывая иронии.

– Странно, что даже близкие друзья знать не знают о его обязательствах по отношению к детям покойной сестры, – сказала Аурелия.

– Они так сказали? – с невинным видом спросила Корнелия, беря намазанный маслом гренок.

– Ну хорошо, хорошо… – Аурелия досадливо качнула ложкой с мармеладом. – Все ясно… это не нашего ума дело, но только не пытайся принизить наши умственные способности, Нелл. – Она слизнула мармелад с пальца.

– Ни за что, – заверила ее Корнелия с грустной улыбкой. – Однако нельзя ли нам поговорить о чем-нибудь другом?

– Конечно, – согласилась Ливия. – Кстати, раз уж речь зашла о виконте Бонеме, то что мы нынче вечером наденем в Воксхолл, куда он нас пригласил? Элли, я подумала, что если надену твою зеленую креповую тунику поверх своего кремового платья из тафты, то ни первое, ни второе никто не узнает.

– Думаю, это пройдет, – кивнула Аурелия. – А я накину синюю газовую шаль Нелл поверх полосатого муслинового платья.

– Ты в ней замерзнешь, – сказала Корнелия. – На дворе только март, и разгуливать по садам в газе и муслине нельзя. Возьми мою меховую ротонду. Ту, которую Клер так удачно смастерила из старого манто.

– А ты?

– Я рассчитывала надеть твою мантилью из тафты поверх своего лавандового шелкового платья. – Она сделала глоток кофе.

– Решено, – постановила Ливия. – Просто чудо, что Клер удалось сделать с нашей старой одеждой, не говоря уж о новых туалетах.

– И о всяких штучках, с помощью которых она делает наши платья просто неузнаваемыми, – присовокупила Аурелия. Она отодвинула свою чашку и встала. – Очень искусная портниха.

– Ты мне кое о чем напомнила, Элли. Если выйдешь из дома, купи мне, пожалуйста, красную бархатную ленту. Я решила оторочить ею тот соломенный капор да пришить к нему вишневую веточку или еще что-то в этом роде, – сказала Корнелия, тоже поднимаясь из-за стола.

– Непременно, – с готовностью пообещала невестка. – Какие у тебя планы на утро?

– Я должна позаниматься со Стиви спряжением латинских глаголов, – поморщилась Корнелия. – В своем последнем письме граф требует отчета об успехах наследника.

– Отчего ты не попросишь у него денег на содержание гувернантки? – спросила Ливия.

– Он не пойдет на это, раз викарий его преподобия Лейси охотно берется и в состоянии подготовить Стиви в Харроу, причем за жалкие гроши, – мрачно проговорила Корнелия.

– Проповеди отца мне гораздо более по вкусу, – заметила Ливия. – Хотя меня от них ужасно клонит в сон. Баркер же каждое воскресенье читает проповедь про огонь и серу. Даже в Рождество.

– Представь себе, как это может отразиться на его педагогической методике, – продолжила Корнелия все также угрюмо. – Что бы ни говорил граф, а я своего сына ему не доверю.

Живя в Лондоне, Корнелия пришла к заключению, что ее личные предпочтения не вредят благополучию ее детей. Они просто обязывают ее по утрам заниматься спряжением латинских глаголов с непослушным пятилетним сыном.

– Ума не приложу, как вы умудрились потерять его совершенно бесследно. – Гарри пытался скрыть гнев, но душившая его досада так и рвалась наружу, готовая в любую минуту взорваться. – Вы же говорили, что выследили его в Биллингсгейте.

Несмотря на подавленный вид, агенты держались с вызовом.

– Мы проследили за ним до той первой гостиницы, сэр, и могли бы взять его там. Но нам было приказано оставить его вам.

Гарри вздохнул.

– Да, знаю. Простите мне мою раздражительность. А что в другом месте?

– Мы снова вышли на него, сэр, – ответил Коулз, – но приказ оставался прежним. К тому времени, как мы передали донесение, он уже опять ушел.

– И на сей раз никаких зацепок нет, – продолжил второй агент с некоторым удовлетворением. – Мы обшарили всю округу, допрашивали каждого встречного, милорд, но все без толку. Даже его «хвост» исчез.

Гарри забарабанил пальцами по столу. Он понимал: нужно было позволить этим двоим взять Найджела Дагенема сразу, как только они его обнаружат. Когда стало доподлинно известно, что «хвост» Найджела француз и Дагенем находится под прицелом врага, Гарри должен был выйти из дела. Не следовало ему путать государственные дела с личными интересами.

Теперь же перед ним стоял лишь один вопрос: где находится Найджел – по-прежнему в бегах или уже в руках врага?

– Продолжайте поиски, – распорядился он. – Вина на мне.

– Так точно, сэр, – согласились с ним агенты, хотя и с уважением. – Если мы снова его найдем, нам принять меры?

– Безусловно, – ответил Гарри. – Без промедления. Только доложите мне, когда это случится.

– Есть, сэр. – Они повернулись, собравшись уходить. У двери Коулз обернулся через плечо. – А если дело дойдет до этого, сэр?..

– Поступайте, как положено, – сказал Гарри. Возможно, он сейчас подписывал Найджелу Дагенему смертный приговор, но другого выхода он не видел.

Карета доставила Корнелию, Аурелию и Ливию к причалу, от которого можно было добраться до Воксхолл-Гарденз. Здесь на глади речных вод теснились, покачиваясь, выстроившиеся в ряд лодки, а лодочники зазывали клиентов. Джемми спрыгнул с запяток кареты и опустил ступеньки.

– Я возьму лодку, миледи.

– Об этом уже позаботились, – весело крикнул им сэр Николас Питершем. – Нам с Дэвидом поручено в целости и сохранности перевезти вас через реку, миледи, где нас ждет хозяин.

– Отрадно слышать. – Опершись о его руку, Корнелия вышла из кареты. – Не хотелось бы холодным мартовским вечером нырнуть вниз головой в мутные воды грязной Темзы.

– О, не волнуйтесь, мэм, этого не случится, – заверил ее лорд Форстер. – Я никогда ни о чем подобном не слыхивал, хотя дамы, я понимаю, все равно боятся.

Корнелия рассмеялась.

– Право же, лорд Форстер, я просто пошутила. Я не боюсь, уверяю вас.

Лорд Форстер, по-видимому, испытал облегчение.

– Мы наняли очень прочную лодку, мэм. Нам всем в ней хватит места.

– Вы очень любезны, милорд, – с улыбкой ответила Ливия, выглядывая из-под шляпы, являвшей собой истинное произведение искусства. Пенные кружева и шифон живописно окаймляли ее лицо.

Лодка, управляемая парой крепких, мускулистых гребцов, быстро несла их по реке к воротам в сады, возле которых их уже ждал Гарри. Он проворно приблизился к лестнице.

– Добрый вечер, леди.

Их взгляды с Корнелией встретились, и зеленые глаза виконта заблестели. Он протянул Корнелии руку, якобы для того, чтобы помочь взойти на берег, а сам, крепко сжав ее запястье, большим пальцем шаловливо пробежался по ее ладони, затянутой в тонкий шелк перчатки. Каким-то удивительным образом ему удалось сделать это простое движение необычайно эротичным, тело Корнелии, как всегда, отозвалось на него.

– Моя бабушка пожелала присутствовать на вечере, – сказал Гарри извиняющимся тоном. – Она слушает концерт в ротонде.

– Вот уж не думал, что ее светлость поклонница Воксхолла, – удивился Дэвид.

– Я и сам не предполагал, – кивнул Гарри. – Но когда я обмолвился ей о нашей маленькой вечеринке, она заявила, что тоже непременно приедет… с Элизой Кокс, которая вот уже двадцать лет состоит ее компаньонкой, – пояснил он женщинам. – Кроткое, безобидное создание. Боюсь, правда, несколько запуганное моей бабкой. – Он предложил Корнелии руку.

Сад был залит светом тысяч ламп, висевших на деревьях и на выстроенных в ряд колоннах, а также на павильонах, предназначенных для ужинов. Светло как днем, подумала Корнелия. До этого она только раз была в Воксхолл-Гарденз – во время своего первого и единственного сезона в Лондоне.

– Признаюсь, мне кажется странным, что вы решили устроить вечер именно здесь, Гарри, – вполголоса сказала Корнелия, когда они шли по дорожке к павильону – ротонде между сооружений, которые всеми признавались великолепными фонтанами.

– Вам здесь не нравится, мэм? – Гарри приподнял брови.

– Не кажется ли вам, что все здесь несколько претенциозно? – Корнелия слабо улыбнулась и искоса посмотрела на него.

– Я бы сказал, в высшей степени претенциозно, – с готовностью поддержал ее Гарри. – По правде говоря, я и сам никогда не понимал прелести этих садов.

– Так отчего ж вы выбрали это место?

– А вы не догадываетесь, Нелл? – Его тихий голос и устремленный на Корнелию взгляд были полны страсти. – Это одно из весьма немногих людных мест, где можно уединиться в каком-нибудь укромном уголке, чтобы заняться там, чем вздумается, не опасаясь быть замеченным… – Он широко развел руки в стороны.

Корнелия, резко вдохнув воздух, коснулась языком губы.

– Для соблазнения al fresco[12] сейчас слишком холодно, сэр – Ее голос странно дрогнул.

Гарри театрально вздохнул, выражая сожаление.

– Да, дорогая моя, боюсь, что вы правы. Я так долго обдумывал план, но, увы, ему, видно, не суждено сбыться.

Корнелия рассыпалась смехом, привлекая к себе любопытные взгляды прогуливающихся. Она поспешно выпустила локоть Гарри и присоединилась к Ливии с Дэвидом, которые шли сзади.

– Как здесь чудесно, правда, Лив? – весело крикнула она подруге.

Ливия в недоумении уставилась на нее.

– Ты находишь? – удивилась подруга, но тут же вспомнила о Гарри, который устроил эту прогулку, и подумала, что ее неодобрение прозвучало бы неучтиво по отношению к нему. – О да, конечно, чудесно! Такие чудесные лампы, и оркестр очень… очень громкий, – запинаясь, договорила она.

– Точнее будет выразиться – героический, леди Ливия. – Гарри замедлил шаг, дожидаясь, когда они его нагонят. – Эти музыканты редкие оптимисты: никто и внимания на них не обращает, а они играют себе в ночи.

Ливия укоризненно нахмурилась.

– Какой вы жестокий, виконт.

– Ты грубиян, Гарри! Так огорчить даму! – упрекнул его Дэвид. – Не желаете ли послушать оркестр, леди Ливия? Буду рад сопроводить вас к эстраде.

– Благодарю, с удовольствием, – ответила Ливия. Они направились к самой большой из множества составлявших сады рощиц. За ее деревьями проглядывали разноцветные огни громадной эстрады, на которой помещался оркестр.

– Боюсь, я был невежлив, – пробормотал Гарри.

В ответ на его реплику Корнелия с Аурелией дружно рассмеялись.

– У Лив доброе сердце, виконт, но она отнюдь не сентиментальна, – сказала ему Аурелия. – Она вас дразнила.

Компания двинулась к ротонде, где играл струнный квартет. Завидев их, герцогиня повелительно махнула лорнетом.

– Бонем, сюда! Хочу аракового пунша! – Вся в клубах шалей, она поднялась со своего места и, не обращая внимания на причиняемое слушавшим концерт соседям беспокойство, выплыла из ряда в сопровождении семенившей за ней маленькой дамы со спрятанными под белым кружевным чепцом каштановыми волосами, которая непрестанно бормотала всем извинения.

– Бедняжка Элиза, – вполголоса проговорил Гарри, устремляясь навстречу двоюродной бабке, когда та достигла конца ряда.

– Утомительная музыка, – объявила она. – Не люблю Генделя.

– Вас никто не неволил идти на концерт, мэм, – кротко заметил Гарри.

– А что еще, скажите на милость, было мне делать, пока ты шатаешься где-то там возле причала? – сварливо вопросила леди.

– Я не шатался, мэм, я встречал своих гостей, – возразил Гарри. Бывали моменты, когда он отказывался потакать своей двоюродной бабке. Гарри единственный в семье решался противоречить ей и знал: именно за это герцогиня его любила, хотя ни за что не призналась бы в этом.

– Дерзкий мальчишка! – бросила она, но капризное выражение сошло с ее лица.

– Добрый вечер, ваша светлость. – Корнелия заговорила первой. – Какой приятный сюрприз. Вы помните мою невестку, леди Фарнем? Леди Ливия слушает оркестр. Она скоро присоединится к нам.

– Да… да, конечно, – сказала пожилая дама. – Элиза, это те девушки, о которых я тебе говорила. Моя компаньонка, мисс Кокс. – Она махнула веером в направлении дамы, которая улыбнулась и кивнула, одновременно подбирая тянувшиеся по земле шали своей госпожи.

– Ваша светлость. – Ник поклонился.

– А, это вы, – сказала герцогиня, наводя на него свой лорнет. – А где же второй… Форстер, кажется? Вы с ним всегда неразлучны.

– Ну, не всегда, мэм, – возразил Ник, снова кланяясь. Но герцогиня, кажется, уже потеряла к нему интерес.

– Если вы позаботились о беседке для ужина, я немедленно иду туда. Хочу бокал аракового пунша. Вы, леди Дагенем, идете со мной. – Она поманила Корнелию и прибавила: – По-моему, милочка, араковый пунш – это единственное, ради чего стоит сюда приезжать.

Корнелия вежливо улыбнулась и предложила леди опереться на свою руку. Принимая назначенную ему роль, Гарри предложил руку Элизе Кокс.

Аурелия, понизив голос, торопливо проговорила:

– Мне бы хотелось послушать концерт, сэр Николас. Хотя бы несколько минут. Я очень люблю Генделя.

Джентльмен с готовностью откликнулся:

– Разумеется, мэм… Прошу извинить нас, Гарри, мы присоединимся к вам за ужином.

– Конечно, дружище, конечно. – Гарри беспечно махнул рукой в знак согласия. Он был хозяином вечера, но раз герцогиня решила взять дело в свои руки, то он мог оставить хлопоты. – У нас, кажется, шестая беседка вдоль главной колоннады. Вы найдете нас там.

Корнелия вначале пыталась завести светскую беседу, но вскоре поняла: что бы она ни говорила, ее спутницу это мало интересует, а посему умолкла и, поскольку ее молчание также не вызвало со стороны герцогини никаких замечаний, с внутренней усмешкой убедилась, что была права.

Гарри привел дам к беседке, которую снял для этого вечера, и лично раздобыл бокал глинтвейна для Элизы, которая сроду не пила крепких напитков, вроде аракового пунша, бокалы с которым лакей подал Корнелии и герцогине. Та, не говоря ни слова, тем не менее каким-то образом дала Корнелии понять, что ей следует держаться рядом.

После двух стаканчиков пунша ее светлость объявила:

– Пойду, пожалуй, чуть-чуть прогуляюсь. Дайте мне вашу руку, леди Дагенем. – Она крепко запахнула на себе шаль.

– Мэм?.. – начал Гарри.

– Нет-нет, мы не нуждаемся в вашем сопровождении, Бонем. Оставайтесь здесь и поухаживайте за Элизой. Идемте, мэм. – Она энергично потрепала Корнелию по руке.

Корнелия подчинилась. Ничего другого ей бы и в голову не пришло, и потом, сказать по правде, она находила двоюродную бабку Гарри весьма забавной, правда, подозревала, что это ее «чуть-чуть» растянется надолго. Корнелия бросила взгляд на Гарри, который, едва заметно пожав плечами, приподнял бровь и отвернулся к Элизе.

– Пойдем туда, – заявила герцогиня, когда они достигли дороги, проходившей вдоль главной колоннады. Она указала веером на тропу, которая, ответвляясь под прямым углом, соединялась с главной аллеей парка.

Безлюдная тропа вывела их к маленькой рощице в центре садов, от которой лучами во все стороны расходились дорожки. Как только они вошли в рощу, судя по раздававшимся отовсюду шепоту и шорохам, Корнелия догадалась, что лесок представлял собой своего рода любовное пристанище. Возможно, именно здесь Гарри рассчитывал с ней прогуляться. Вот только вместо него рука об руку с ней шла грозная старая дама, у которой, надо думать, были причины остаться с ней тет-а-тет. Если б не охватившее ее тревожное предчувствие, Корнелия обязательно бы рассмеялась. Она была убеждена, что герцогиня ничего не делает без цели.

– Здесь сяду, – объявила ее светлость, указывая на деревянную лавку под буковым деревом, с голых зимних ветвей которого свисали разноцветные лампионы. – Оставим тень влюбленным. Мы и так уж слишком бесцеремонно вторглись в их пределы. – К своему изумлению, Корнелия услышала в словах старой леди нечто похожее на сдержанный юмор.

Герцогиня села на скамейку, устраивая вокруг себя юбки и шали.

– А теперь, милочка, к делу.

Мрачное предчувствие Корнелии расцвело пышным цветом. Но вместе с ним пришел и гнев. С какой стати ей бояться этой женщины, хотя перед ней и трепещет вся ее семья?

– Я вас не понимаю, мэм.

– Не становитесь в позу, леди Дагенем, не надо. Присядьте лучше. – Голос герцогини звучал вполне доброжелательно.

Корнелия опустилась на скамью, но несколько поодаль, сложила руки на коленях и стала ждать.

– Бонем вам небезразличен, – не допускающим возражения тоном сказала герцогиня.

– Что навело вас на эту мысль, мэм? – спросила Корнелия ледяным голосом, прежде чем разговор продолжился.

– Надобно быть дурой, чтобы им не заинтересоваться, – парировала леди. И затем проговорила уже более примирительно: – Но я не об этом. Вы Бонему тоже небезразличны.

– И опять же я вас спрошу, мэм, что заставляет вас так думать?

Корнелия чувствовала, как внутри ее сковывает ужас. Если эта женщина что-то заподозрила, Маркби и слова окажется довольно.

– Душа моя, я знаю Бонема с пеленок. И наверное, даже лучше, чем его собственные сестры. Он в самом деле неравнодушен к вам. Помимо взглядов, которые он на вас бросает, когда думает, будто никто на него не смотрит, я знаю и другое: он бы и пальцем не шевельнул, а сейчас ишь как расстарался. Бонемы – одна из лучших фамилий. Их род восходит к самому Вильгельму Завоевателю. Надобно смотреть правде в глаза, леди Дагенем: вы со своими подругами, хоть и благородного происхождения, сами не пробились бы в высшее лондонское общество. Не надо… не надо кипятиться. Хотите верьте, хотите нет, а я вмешиваюсь из добрых побуждений. Гарри не лез бы из кожи вон, чтобы поспособствовать трем женщинам – не слишком знатным и не очень богатым – попасть в его круг.

Корнелия сознавала правоту ее слов и молча ожидала продолжения.

– Следственно, у него интерес иного свойства – к одной из вас, а я, леди Дагенем, не вчера родилась на свет. Его интересуете именно вы. И раз его услуга не была взаимной, то почему вы еще принимаете его помощь… если все вы не авантюристки-вымогательницы?

Корнелия не удостоила последнее замечание ответом. Она сидела, кипя от негодования, и неимоверным усилием воли удерживала руки на коленях.

Вдруг герцогиня, сбив ее с толку, издала смешок.

– Не стоит пытаться выцарапать мне глаза, милочка. Я прекрасно знаю, что это не так. Вы все весьма недурно воспитаны. Честь и хвала вашим матушкам. И ваши семьи не вызывают никаких возражений.

– Вы очень любезны, мэм. – Корнелия не мигая смотрела вперед, в глубь рощи, где какая-то безымянная греческая статуя вершила суд.

– Однако в семье Бонема не все так гладко. Вы рано или поздно все равно об этом узнаете, и я хочу, чтобы вы узнали это от того, кто всем сердцем желает ему добра.

Впервые с тех пор, как герцогиня завела этот пренеприятный разговор, Корнелия повернулась и посмотрела на нее.

– В семье лорда Бонема? – недоверчиво переспросила она.

– Нет, это произошло не в его семье. Это случилось с самим Бонемом. – В поведении герцогини появилась какая-то натянутость. Ее пальцы в перчатках начали нервно теребить бахрому кашемировой шали. – Он вам ничего о себе не рассказывал?

Корнелия невесело, горько усмехнулась и вновь отвела взгляд.

– Очень мало, мэм.

Ее собеседница тихо вздохнула.

– Вот с ним всегда так. Даже мне почти ничего о нем не известно… о том, чем он занимается. Но это остается на ваше усмотрение. Либо вы научитесь с этим жить, либо нет. Это не мое дело.

«Как будто это что-то меняет», – с раздражением подумала Корнелия, но сказала только одно:

– Полагаю, вы упомянули о некоем обстоятельстве из жизни Бонема, с тем чтобы поведать мне о нем. – Она почувствовала на себе неприятно проницательный взгляд собеседницы.

– Вам известно, что он был женат? – спросила герцогиня.

– Да, он говорил, – ответила Корнелия без выражения. – Его жена погибла в результате несчастного случая.

Кажется, герцогиня сделала глубокий вдох, словно к чему-то готовилась.

– Его женой была леди Анна Фербекс, дочь герцога Графтона. Она умерла при загадочных обстоятельствах. – Проговорив это, герцогиня сжала губы в тонкую линию.

Корнелию будто окатили холодной водой.

– Не могли бы вы объясниться подробнее, мэм?

– Они в это время находились в деревне. – Ее светлость заговорила очень быстро, точно старалась как можно скорее изложить неприятные факты. – Между ними вспыхнула ссора. Согласно свидетельским показаниям на следствии, Анна вышла из спальни мужа в негодовании. Было слышно, как Бонем, когда она начала спускаться по лестнице, стоя наверху, бросал ей вслед какие-то упреки. Анна оступилась и, упав с лестницы, разбилась насмерть. Никто не видел, как это случилось, но ее отец вбил себе в голову, что в смерти его дочери повинен Бонем.

С минуту она молча обмахивалась веером, затем продолжила:

– Как выяснилось, у Анны была связь с женатым мужчиной… У них с Вибартом это началось еще до ее брака с Бонемом, который ни сном ни духом об этом не подозревал. Именно это обстоятельство, кажется, и дало повод для проведения дознания. Было решено проверить, могла ли ее смерть быть не случайной. Чушь, конечно.

Герцогиня прервалась, словно бы хотела перевести дух, и Корнелия, заметив ее бледность под тщательно наложенными румянами, не на шутку встревожилась.

– Не мучьте себя более, мэм, прошу вас, – сказала она. Герцогиня презрительно фыркнула.

– Я не мучаюсь. Я в бешенстве. Даже теперь, по прошествии пяти лет, это дело все еще приводит меня в ярость.

Она снова сделала глубокий вдох.

– Одним словом, леди Дагенем, хотя невиновность Бонема и была доказана следствием, этот случай подпортил его репутацию, тень скандала, которая продолжает его сопровождать до сих пор, останется с ним до конца дней. Герцог по-прежнему уверен в его виновности, но есть и другие, кто его в этом поддерживает. Обстоятельства случившегося темны, показания свидетелей в целом путанны. Близкие Бонему люди его защищали и продолжают защищать, ну а общество вообще ведет себя так, будто ничего не случилось. Но если он женится, о скандале заговорят снова.

Какое-то время Корнелия молчала, осмысливая услышанное.

– Вы мне советуете держаться от него подальше, мэм? – в конце концов выговорила она.

Герцогиня медленно повернула к ней лицо.

– Вовсе нет, моя дорогая. Я просто говорю, чего вам следует ожидать. Я всем сердцем люблю Бонема. Если вы готовы встать на его сторону, он будет вам хорошим супругом. А коли не сумеете справиться со скандалом, это многое о вас скажет. Имейте это в виду.

Она резко поднялась в волнах кашемира и шелка.

– Итак, я сказала все, что хотела. Холодает.

Корнелия поднялась вслед за герцогиней и предложила ей руку. Она не могла решить, как отнестись к услышанному.

– Простите, мэм, – через минуту заговорила она, – я благодарна вам за оказанное доверие, но оно представляется мне излишним. Гарри и полусловом не намекал на предложение.

Леди снова презрительно фыркнула.

– Ну разумеется. Он никогда не решился бы сделать предложение женщине, зная, что тем самым обрекает ее на скандал. Именно поэтому он всегда будет считать для себя брак невозможным. Но он не прав. Я довольно пожила на свете, моя дорогая, всего повидала на своем веку и знаю, что новость о его женитьбе явится не чем иным, как кратковременной сенсацией. Я не утверждаю, что все будет просто, но ежели вы оба отважитесь на этот шаг, шум уляжется довольно скоро.

Корнелия ничего не ответила, и, нарушив молчание, герцогиня снова заговорила:

– Вы, без сомнения, считаете меня бесцеремонной старухой, которая всюду сует свой нос… но, как уже было сказано, я люблю Бонема. Да и вы мне нравитесь, – сказала она, как о чем-то само собой разумеющемся.

Вот и еще один запутанный клубок в жизни Гарри Бонема, подумала Корнелия, когда они вернулись в беседку. Хотела ли она его распутать? Могла ли себе позволить это? Тень убийства… граф Маркби непременно воспользуется этой возможностью и будет ковать железо, пока горячо.

Вот отчего, подумала Корнелия, Гарри разыгрывал из себя Казанову под ее окном: пока о них никто не знает, скандал ей не грозит. И по той же самой причине их отношения не должны выйти за пределы любовной связи. Осознав это, Корнелия почувствовала трепет удовлетворения, но только, увы, не радости.