Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)

PULSATILLA

Лекарство Pulsatilla изготавливается из лугового анемона, Pulsatilla pratensis, растения из семейства лютиковых, которое растет на равнинных лугах центральной и северной Европы и общеизвестно под названием «ветреница», анемон. Это маленький и хрупкий цветок с гибким стебельком, клонящимся то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, в какую сторону сильнее дует ветер. В подавляющем большинстве случаев этот конституциональный тип встречается среди женщин и детей и представляет собой тип человека, как правило, хрупкого телосложения и миловидного, чаще всего с приятным цветом лица, со светлыми или светло-каштановыми волосами и чьи физические данные могут легко изменяться по таким показателям, как потеря или увеличение веса; при ожирении фигура у представительницы этого типа принимает скорее привлекательные, округленные формы, а не становится дряблой или бесформенно толстой, как у Calcarea carbonica.

Как цветок сгибается в разные стороны под ветром, так и симптомы Pulsatilia переменчивы: боль переходит с одной части тела на другую, перемещается с сустава на сустав очень быстро, проявляется то с одной, то с другой стороны тела, так что «у неё нет двух одинаковых простуд, двух одинаковых опорожнений кишечника, двух похожих приступов» (Аллен). Циркуляция крови неустойчивая, лицо, как у Phosphorus, легко вспыхивает и краснеет, тонус у неё переменчив, и бывает, что за несколько минут человек из веселого и живого может превратиться в усталого и павшего духом. И так же, как порывы ветра, боли возникают внезапно и затем либо резко прекращаются при первом движении, либо постепенно утихают. Часто пациенту приносит облегчение легкое движение — хождение или раскачивание туда и сюда.

Не раз это средство с успехом назначалось при болях от паховой грыжи, при которых ключевым симптомом служила привычка пациента для облегчения боли раскачивать из стороны в сторону согнутые приподнятые колени.

Такой нежный цветок, как Pulsatilla, не может вынести ни жары нагретой комнаты, ни духоты закрытого помещения и требует для сохранения сил и хорошего самочувствия свежего воздуха. Она никнет на солнце, а в теплую погоду имеет тенденцию слабеть и становиться раздражительной, но прохладный ветерок быстро восстанавливает её ослабевший дух. В то же самое время она легко замерзает, и ей нужно хорошо укрываться, чтобы согреться. И наконец, как цветок, растущий преимущественно на сухой песчаной почве, так и тип Pulsatilla мало нуждается в воде; она не испытывает жажды, и даже когда рот у неё пересох, она может долгое время обходиться без воды. Она фактически должна напоминать себе о том, что нужно напиться.

Однако самым поразительным является психологическая природа этого лекарства. В данной главе мы рассмотрим подробно пять основных психологических свойств этого конституционального типа: нежность, зависимость, приветливость, гибкость и легко возбудимый эмоциональный отклик. Большинство пациентов Pulsatilla демонстрируют определенные комбинации этих ключевых свойств.

НЕЖНОСТЬ

Этот человек приятен в общении и привлекает с первой же встречи. Она «мягка», «имеет хороший характер», «покорна» (Ганеман) и внимательна к чувствам окружающих. Дети с готовностью откликаются на все, и с ними «легко общаться» (Борланд), как и со взрослыми людьми этого типа. Почти у всех у них приятные манеры, отражающиеся в их милых чертах лица, улыбках и жестах или в мягком и приятном голосе. Во многих случаях их приятная внешность сочетается с такой же добротой сердца. Деликатность в чувствах, внимание к другим, мягкость, которая удерживает её от того, чтобы сказать что-либо, что может задеть как-то чувства других, — все это отражает природную нежность Pulsatilla.

Традиционно рассматриваемое как женское лекарство (Кент указывает, что Pulsatilla нужна в любом доме, где есть молодые девушки) и на приводимых страницах упоминаемое в женском роде, оно без сомнения может назначаться как конституциональное лекарство также и мальчикам, и мужчинам, которые проявляют характерные для этого типа мягкость и приятные манеры.

Этот тип можно встретить в лице «хорошего», обязательного ребенка, который ищет одобрения и любви. Она не склонна спорить, её нелегко разозлить, поскольку она по сути своей не агрессивна. Она больше стремится дружить со своими братьями и сестрами и лучше обращается с другими членами семьи, чем ребенок, в конституции которого не имеется свойств Pulsatilla. Она помогает по дому и с удовольствием выполняет роль «маминой маленькой помощницы» в ответ на ласку и любовь. Даже взрослая Pulsatilla с её сильнейшей потребностью быть любимой многими остаётся близкой другим членам семьи.

Этот ребенок знает также, как продемонстрировать свою любовь (Phosphorus). Он подходит с объятиями и поцелуями («проявляет любовь поцелуями и ласками», Геринг), забирается на колени, сворачивается калачиком и сидит тихо, не крутясь и не надоедая. Со своей физической потребностью быть близко к тем, кого она любит, она инстинктивно вырабатывает мягкие, приятные манеры обращения и в результате часто бывает любимицей в семье. Если вспомнить детский стишок, то Pulsatilla — это девочка, которая «в пятницу родилась», которая любит и отдает.

В понедельник кто родился, тот лицом уродился (Tuberculinum);

Кто во вторник родился — грациозным явился (Phosphorus);

А ребенок среды — для несчастья-беды (Natгium muriaticum, Sepia);

Кто рожден четвергом — тот пойдет далеко (Calcarea carbonica);

А кто в пятницу придет — тот любовь нам отдает (Pulsatilla);

А ребенок во субботу — на тяжелую работу (Arsenicum album);

А кто родился в воскресенье — у того всю жизнь веселье.

Если девочке типа Pulsatilla делают замечание, то она ужасно волнуется о том, чтобы исправиться. Она в раскаянии кладет головку маме на плечо, обвивает ручками шею и со слезами просит прощения. Никакой другой тип не способен просить прощения так трогательно, как Pulsatilla, потому что она абсолютно чистосердечна, лишена поддельной гордости и не выдерживает недоброжелательности. Она стремится, чтобы её простили, так, чтобы не страдать, не быть лишенной любви, которая ей так необходима.

У неё сильно развиты инстинкты миролюбивости, и уже с детских лет она понимает важность сотрудничества в любой групповой ситуации, будь то школа, семья или игра. Когда в группе ребят делят пирог и один кусочек получается самым маленьким, то с самым милым видом Pulsatilla соглашается на него, говоря: «Я возьму этот кусочек, я совершенно не возражаю!» А поскольку она любит сладости и всякие конфеты, то это с её стороны настоящая жертва.

Таким образом, и взрослые, и дети по природе своей являются примиряющей стороной и, где возможно, стараются избежать ссоры. Они делают все, что в их силах, чтобы поддерживать хорошие взаимоотношения и избегать каких бы то ни было неприятностей. Если разрыв всё же происходит, то Pulsatilla возвращается к прежнему, чтобы восстановить равновесие, и даже берет на себя вину, поскольку счастливое её состояние зависит от настроения окружающих («чувствительна к любому социальному влиянию», Кент). Только Lycopodium приближается к её уровню по стремлению ладить с другими во всех случаях. Но Lycopodium делает это из принципа и часто снисходительно, в то время как Pulsatilla держится на равных с людьми и делает это от чистого сердца.

Нежность Pulsatilla и желание угодить другим не исключает лежащей в основе этого способности заботиться о своих собственных интересах: просто она очень рано начинает понимать, что сахар ловит больше мух, чем уксус. Ей не нравится суетиться, и она с удовольствием перекладывает даже простейшие заботы на других. Не сомневайтесь в том, что она красиво отблагодарит тех, кто ей помогает, предложив взамен свою признательность как хорошее и законное платежное средство. Таким образом, она не считает, что эти знаки внимания делаются как что-то само собой разумеющееся, а благодарит за них. По этой причине другие не возражают против того, чтобы ей помогать, иногда даже не замечая тех требований, которые она к ним предъявляет. Вследствие всего этого Pulsatilla удается проплыть по жизни любимым и балованным ребенком. Если умело владеть нежностью и мягкостью, то они оказываются высокоэффективными средствами для достижения желаемого.

Иногда Pulsatilla эгоистично ждёт, что другие будут заботиться о ней постоянно, думая, что её не ценят, если этого не делают, и бывает ревнивой, проявляя собственнические инстинкты в отношении чужого внимания и любви к себе («жадная и хочет всё получить для себя», Ганеман). Ничего не делающие женщины могут отказаться пойти на работу для того, чтобы помочь увеличить доходы семьи, хотя вполне способны выполнить такую работу. Возможно поэтому Pulsatilla — это единственное средство, занимающее одно из первых мест (за исключением Sulphur) в «Реперториуме» Кента под рубрикой «эгоизм».

Значит, несмотря на приятную внешность и манеры, она не всегда «сахар». Под внешней мягкостью кроется жизнеспособность лугового анемона, гуляющего под ветром, но с корнями, держащимися в земле. Этот тип вызывает в памяти басню Лафонтена «Дуб и лоза», в которой герои спорят о том, кто из них сильнее, когда внезапный порыв ветра с корнем вырывает могучий дуб, в то время как униженно склонившаяся лоза остаётся невредимой. Гордые и кажущиеся сильными натуры могут быстрее сломаться, чем податливая, покорная Pulsatilla.

Традиционное изображение аристократической женщины довоенного Юга представляет именно такой характер: владелица плантаций, женщина с мягким выговором, внешне сама мягкость, но внутри упругая сталь. Нежная, «робкая» (Ганеман), деликатная Мелани Уолкес из «Унесенных ветром» с её любящей натурой, с её чётко проявляемой смелостью, представляет собой блестящий литературный пример Pulsatilla, в которой соединены нежность и сила. Английская литература XIX-го столетия переполнена этими мягкими, покорными, миловидными героинями неопределенной судьбы, превращая женщину типа Pulsatilla во что-то вроде литературного стереотипа (стоит только вспомнить галерею героинь Диккенса: Ада Клэр, Люси Манетт, Пэт Миглз, Дора Спенлоу, Мадлен Брэй и другие).

Как бы ни раздражали порой эти нежные литературные героини, тем не менее, их достоинством является то, что они отражают важную истину относительно Pulsatilla: отсутствие у неё чувства только своей собственной правоты и горечи обид. Под давлением обстоятельств она не становится злой или ожесточенной, потому что она не высокомерна и не считает себя во всем всегда правой. Она понимает действия других, как бы сильно они не отличались от её собственных, а понять — значит простить. Инстинктивно понимая, почему люди думают и ведут себя так, как они это делают, она также инстинктивно их прощает. Другой её привлекательной чертой является отсутствие агрессивности. Даже если она раздражена, то она всё равно чувствительна и скорее «задета» (Кент), чем воинственна.

В повседневной жизни мягкость Pulsatilla часто проявляется в её работе. Работать с ней или для неё — это удовольствие, так как она открыта всяким предложениям и откликается на нужды коллег и подчиненных. В худших случаях её податливость и отсутствие жесткого направления ведут к неэффективности и растрате усилий. В лучших случаях доброжелательная атмосфера на службе приводит к высокой производительности, отражая способность Pulsatilla передавать другим ответственность, заботиться о других и уважать их мысли. Эти качества играют большую роль в создании согласия и успешного сотрудничества. Её мягкость проявляется также и в её желании и способности делать приятное тем, кого она любит. Жена чрезмерно требовательного мужа отвечает своему грубоватому супругу в успокаивающем тоне: «Конечно, милый» или «Ты совершенно прав, дорогой», «Как ты скажешь, мой милый, так и будет». Чем более суровым бывает он, тем более внимательной становится она, как будто стремясь компенсировать его неприятный характер. Только она может выносить такого супруга в течение долгих лет и ещё сохранять равновесие в семейной жизни. Ирония заключается в том, что её покорность становится причиной его ещё более грубого и вспыльчивого поведения (временами, без сомнения, мягкой Pulsatilla бывает муж у жены с тяжелым характером).

Однако эта обязательная женщина не всегда бывает раздавлена в личной семейной жизни. Один ярко выраженный муж-тиран признавался: «Я не знаю, как это происходит: моя жена — сама покорность, она никогда не настаивает и никогда не спорит, но она как-то умудряется сделать все, что она захочет, и я вынужден с этим согласиться». А более мягкий и отзывчивый супруг настолько попадает под власть своей жены, что вынужден жаловаться: «Она настолько все перекручивает, что я всегда оказываюсь потерпевшей стороной». Даже самая нежная Pulsatilla обладает тихим упрямством, которое полностью все превосходит. Кроме того, несмотря на то, что настоящая глава в основном рассматривает здоровый и общительный тип Pulsatilla, обратный вариант этого типа тоже заслуживает, по крайней мере, короткого упоминания. Классические тексты приводят следующие симптомы: «замкнутость, сильно не в духе, злится; не хочет ни с кем разговаривать, весь день в плохом настроении и недовольна без причины; очень капризна и злится на все; угрюма и в меланхолии; очень сердится на все; даже на саму себя», Ганеман, Геринг и др.).

ЗАВИСИМОСТЬ

Второй примечательной и основной чертой Pulsatilla является её зависимость. Так же как и цветок, растущий пучками, так и человек-Pulsatilla должен быть окружен людьми. Не так, как Phosphorus, чтобы иметь слушателей и для стимула; не как Lycopodium или Sulphur, чтобы на кого-то производить впечатление; не как Natrum muriaticum, чтобы было кому помочь и проинструктировать; и не как Arsenicum album, чтобы кем-то управлять, но так, чтобы было на кого опереться. Она по природе своей не является слабой, но ищет поддержки точно так же, как плющ не может расти, не цепляясь за стену или за дерево. Некоторые из её самых тяжелых страхов связаны с одиночеством: «быть одной, особенно по вечерам» (Кент), быть покинутой («чувствует себя заброшенной», Кент), не иметь, кого любить или к кому обратиться за поддержкой и защитой. Её типичное признание: «Мой худший страх — это страх возвращаться домой вечером в темный пустой дом». Это средство определенно следует добавить к списку «Реперториума» Кента под рубрикой «ощущение беспомощности».

У детей эта зависимость проявляется в действительном цепляний: ребенок цепляется за мамину юбку в присутствии людей, разглядывая мир из этого надежного укрытия. Даже дома она не может сделать двух шагов, чтобы отойти от мамы. «Мамочка, я тебя так люблю, что буду ходить за тобой весь день», — пищит она своим тоненьким голоском, хвостом следуя за матерью, пока та выполняет свои повседневные домашние дела. И плачет, когда мама должна уйти и оставить её. При проявлении крайних случаев (когда болеет или когда требуется назначение Pulsatilla как конституционального лекарства) она может буквально прилипать к матери и отказывается отцепиться; начинает хныкать, если не видит матери или когда её не могут взять на руки.

Поведение мальчика типа Pulsatilla похоже на поведение девочки: боится темноты, боится оставаться один даже на минутку, легко может заплакать и захныкать. Хотя они обычно перерастают эту стадию, определенная мягкость может у них оставаться в течение всей жизни. Некоторых родителей раздражает это цепляние, и они спрашивают врача, можно ли это изменить при помощи лекарства, но других родителей вполне удовлетворяет такой ребенок, который во всем остальном вполне «хороший» и послушный.

Временами, действительно, зависимость Pulsatilla мешает ей повзрослеть. Её привлекательные детские качества происходят частично из её заметной, почти ощутимой потребности в поддержке. Со своей доверчивой беспомощностью она является третьим из наших конституциональных типов, которые сохраняют детские черты («имеет довольно инфантильный характер», Ганеман). Вторым, как мы помним, является Calcarea carbonica, сохраняющий детскую несформированную и неразвитую психологию, и ещё Phosphorus с его погруженностью в себя самого и со своей незакрепощенностью. Эти три типа представляют собой контраст конституциональным типам с более зрелыми чертами характера — Sepia, Lycopodium и Lachesis, которые даже в детстве временами кажутся взрослыми и умудренными не по годам.

Важным симптомом является: «первый серьезный разлад здоровья начинается в период взросления» (Берике), что неудивительно, если учесть природную зависимость типа. Половая зрелость — это первая ступень настоящей психологической эмансипации от семьи, к чему Pulsatilla совсем не стремится. Она доверяет своим всеведущим родителям и не борется с ними за утверждение собственной независимости.

Во время своего сопротивления взрослению она приобретает множество самых различных необъяснимых незначительных болей: на прошлой неделе у неё болело колено, вчера — голова, сегодня — боли в груди, завтра — в животе. Таким образом, она продолжает полагаться на поддержку родителей, временами превращаясь даже во что-то вроде симулянта. Начало многих её устоявшихся позднее болезней, таких как хроническая головная боль, заболевания мочевого пузыря, аллергия или болезненные менструации, как можно проследить, уходит в годы перед взрослением или в первые годы полового созревания.

У детей сопротивление взрослению проявляется одним сравнительно необычным симптомом: страхом смотреть вверх. Не акрофобией — страхом смотреть вниз с высокого места, что встречается у многих типов, а вертиго или страхом смотреть вверх на что-либо высокое: горы, высокие дома, облака, небо или куполообразные потолки церкви, поскольку высота и простор ассоциируются с ростом и независимостью.

У других типов (Argentum nitricum, Phosphorus) встречается этот же самый симптом, но у ребенка типа Pulsatilla он особенно ярко выражен (Борланд).

Однажды этот симптом наблюдался в удивительном случае у взрослого человека. Женщина тридцати пяти лет недавно начала ощущать ужас перед небоскребами в городе, где она жила, впадая в панику или ощущая слабость, теряя равновесие и, если ей не оказать поддержку, падая, когда бы ей не довелось взглянуть вверх на небо. Это стало настолько серьезным, что она уже не могла одна выйти на улицу. Её история болезни показала, что в детстве у неё была защищенная жизнь, а затем она вышла замуж за человека с властным характером (Pulsatilla склонна ставить себя в положение психологической подчиненности). Однако недавно они развелись по обоюдному согласию, и она впервые в своей жизни оказалась без кого-либо, от кого она должна была зависеть в отношении эмоциональной или другой поддержки. Не требовалось особых способностей, чтобы сделать вывод, что её страх смотреть вверх является отражением её страха перед новой для неё независимостью. Однако после нескольких доз Pulsatilla 10M она уже смогла выходить одна на улицу, спокойно и без страха.

По мере подрастания и взросления детская зависимость от родителей начинает перемещаться на человека противоположного пола. Pulsatilla привлекательна для мужчин будучи необычайно женственной девушкой, чье поведение полностью льстит мужскому «я». Она не таит в себе угрозы, а её явное стремление найти поддержку заставляет мужчину чувствовать себя сильным и необходимым. Мужчины инстинктивно хотят её добиться, удержать и защитить.

Снова и снова в семье с несколькими девочками природа, кажется, благоволит к нежной, самозатушевывающейся Золушке — миловидной Pulsatilla с её зависимым (хотя и неосознанным) поведением, льстящим мужчинам, привлекательной для них более, чем её сестры с более сильным интеллектом или характером. Фактически случается, что сразу несколько мужчин хотят защитить её. Тот полевой цветок, каким она является, склоняется то в одну сторону, то в другую, не зная, кого выбрать, и сожалея, что не может выйти замуж не за одного, а сразу за всех. Очень часто она выходит замуж за самого настойчивого воздыхателя, покоряясь самой сильной воле.

Поскольку каждый конституциональный тип включает в себя свои противоположности, Pulsatilla тоже может проявить «болезненный ужас перед противоположным полом» (Берике), «боязнь противоположного пола; отвращение к супружеству; считает, что опасно знаться с людьми другого пола» (Кент), или у мужчин — «отвращение к женщинам; сердцебиение при виде женщины; страх перед женщинами» (Кент). Но хотя это и может встретиться, врач гораздо чаще обнаруживает, что Pulsatilla, откликающаяся на свои простые чувственные потребности, легко привлекает внимание мужчин. Восприимчивая и с добрым сердцем, она вполне способна влюбиться чистосердечно в течение одного года в трех мужчин. Фактически, как только одна связь прерывается, она сразу же вступает в другую, даже если таковая ей не очень подходит.

Мягкосердечная вдова, мать Дэвида Копперфилда, которая неразумно выходит замуж за имеющего недобрую репутацию м-ра Мэрдстоуна, и мать Гамлета, королева Гертруда, которая даже с ещё меньшей логикой повторно выходит замуж: менее, чем через месяц после смерти любимого мужа, просто доказывают типичную для Pulsatilla готовность идти за поддержкой и близостью к первому же сильному мужчине, который окажется рядом с ними.

Эта цепляющаяся привязанность может привести молодую девушку к романтической или сексуальной связи гораздо раньше, чем типичную Calcarea carbonica или Natrum muriaticum, которые в этом отношении развиваются позднее. Но если она нашла опору в семейной жизни, то она полностью удовлетворена и остаётся преданной женой и хорошей матерью, которая счастлива видеть вокруг себя своих детей. Чего Pulsatilla больше всего хочет в жизни, так это выйти замуж и иметь детей.

Такая зависимость от противоположного пола не является чисто женской монополией. Мужчина, который требует поддержки одной, а иногда двух сильных женщин, чтобы продвигаться в жизни, часто является Pulsatilla. Но женщины обычно не возражают против такой поддержки, хотя у других мужчина, слишком явно ищущий сочувствия своим личным проблемам и беспомощный, когда его машина выходит из строя, или явно не способный даже упаковать несколько ящиков при случающихся эмоциональных неразберихах при переездах в доме, может вызвать раздражение. Мягкая натура сына, мужа или брата в основном вызывает у женщин к действию все их защитные материнские инстинкты.

Таким образом, мужчина-Pulsatilla тоже что-то даёт взамен той поддержки, которую он ищет у женщин. Как и женщина, он даёт любовь и предлагает возможности для хороших теплых отношений как членам семьи, так и друзьям, коллегам или возлюбленной. Много от этого типа было, например, у Феликса Мендельсона. Рожденный в семье, в которой ему была обеспечена легкая, защищенная и привилегированная жизнь, он был любимцем своей доброй семьи и прославился мягким нравом (что нашло отражение в его необычайно лиричной музыке). Он хорошо ладил с семьей, друзьями и даже со своими коллегами-музыкантами. Мемуары его современников описывают его как человека неизменно мягкого и неэгоистичного, что поразительно для композитора такой величины, и фактически он уникален с этой точки зрения среди великих композиторов. Кроме того, три замечательные женщины заботились о нем всю его жизнь: мать, сестра и позднее его жена. Он был настолько привязан к ним, что смерть его матери вызвала у него заболевание, которое сильно его ослабило, пока вскоре известие о смерти его сестры не вызвало повторно болезнь и удар, от которого его слабая конституция уже никогда не оправилась. Он умер в раннем возрасте — в 38 лет.

Многие долгие и счастливые супружества существуют благодаря тому, что одним из супругов в них является Pulsatilla. Существует известная шутка о супружестве, когда один из супругов говорит: «Моя супруга делает нашу семейную жизнь возможной, в то время как я делаю её ценной». Говорящим это вполне может быть Phosphorus или Lycopodium, но именно покорная натура Pulsatilla часто делает существование брака возможным, т. е. длительным. Lycopodium мог бы тоже заявить о том, что играет подобную же гармонизирующую роль в семье, с той только разницей, что он не сказал бы правду, в то время как Pulsatilla говорит правду.

Однако при своей зависимости Pulsatilla может выдвигать тяжелые требования в отношении времени, заботы и эмоциональных трат друзей, родных и знакомых. В семейных, любовных и даже дружеских взаимоотношениях она ищет все больше и больше поддержки до тех пор, пока через какое-то время окружающие не начинают чувствовать себя пленниками. Сначала ей протягивают руку помощи и сочувствия под влиянием импульсивного желания: «Бедняжка, давай я тебе помогу», что она с удовольствием позволяет. Но с течением времени это становится утомительным. Со своей нежной привязанностью она обвивает их цепями из бархата, но, тем не менее, цепи остаются цепями, и те, кто хочет вырваться из них и лишить её поддержки, чувствуют себя виноватыми. Потребность Pulsatilla в поддержке настолько сильна и реальна, что у других нет желания заставлять её нести ответственность за себя, даже если защита, которой она добивается, не обязательно служит её наилучшим стремлениям. Они боятся, что плющ не сможет долго существовать, не разрушив себя, без опоры на стену.

У взрослого такая зависимость может принять форму готовности подчиниться полностью власти другого человека — мужа, родителя или другого авторитетного человека, который принимает на себя управление её физическим и духовным состоянием и предоставляет взамен максимум безопасности. Она чувствует себя счастливой или, по крайней мере, довольной, проживая в группе людей, в коммуне, в большой семье, деля свою жизнь и обязанности с другими, и является хорошим участником для избранного ею сообщества. Благодаря своей гибкости, она легко придерживается установленных правил. Так как она инстинктивно понимает необходимость терпимости и отношения отдать-взять, она с готовностью присоединяется к решениям группы и живет или работает в согласии с другими. Это контрастирует с тем, что происходит с Phosphorus и Natrum muriaticum, которые охотно участвуют в групповых ситуациях, но которыми они, вероятнее всего, будут разочарованы, либо уменьшится их энтузиазм, либо они рассорятся с руководством или другими членами группы. Или иногда они просто становятся беспокойными и переходят к другим вещам: Phosphorus создаёт новый интеллектуальный или чувственный стимул, а Natrum muriaticum ищет лучшего решения своих вечных нерешенных проблем.

Благодаря этой своей зависимости Pulsatilla является одним из гомеопатических типов, которые благотворно действуют на большинство остальных, начиная с индивидуальной психотерапии и кончая групповыми обсуждениями. Её натура не только восприимчива к руководству, но она также хорошо реагирует на конструктивную критику, и её основательная честность не даёт сбоев. Кроме того, она нуждается в ком-то, кто бы выслушивал её жалобы. Она чувствует себя гораздо лучше после того, как немного похнычет и прольет немного слез. У Кента в «Реперториуме» под рубрикой «улучшение после плача» это лекарство не отмечено, а должно быть внесено туда крупными буквами. Рассказав все другому или выплеснув в общих чертах все свои проблемы («Был долгий сердечный разговор с самой собой и ещё с пятьюдесятью другими людьми»), она восстанавливает утраченное эмоциональное равновесие. И как можно ожидать, Pulsatilla всегда одна из первых среди тех, кто предлагает свои услуги в качестве подопытной морской свинки, когда на уроках по гомеопатии просят добровольцев для практического изучения на себе случаев заболеваний.

Хотя труды по гомеопатии утверждают, что она может быть мизантропкой, «подозрительной» (Ганеман), «бояться всех, не доверять никому» (Геринг), практика убеждает, что она в подавляющем большинстве случаев доверяет людям и восприимчива к их словам (Phosphorus); она искренне верит, что люди могут ей помочь, что, конечно, так и есть.

В одном интересном случае заболевания аменореей, это безоговорочное доверие определило выбор Pulsatilla, а не Natrum muriaticum. Женщина в тридцать с небольшим лет, как и все женщины в её семье, страдала от преждевременного прекращения менструаций: у неё были приливы, неустойчивые колебания настроения, время от времени она покрывалась пятнами, и в течение нескольких лет не было регулярных менструаций. Она беспокоилась также и о своём кровяном давлении, которое колебалось в диапазоне нормальное-повышенное, и о сердце, которое давало время от времени о себе знать несильными сердцебиениями.

Когда она пришла к врачу и услышала его заверения, что она не должна слишком беспокоиться о давлении и о сердцебиениях, её реакция была неудержимой. «О, я благодарю Вас за то, что Вы это сказали! — выдохнула она с искренним облегчением. — Вы так добры, а мне так полегчало! Даже Ваши слова настолько успокаивают, что мое сердцебиение уже проходит…» В этот момент её лекарство стало очевидным. Одна доза Pulsatilla 50M, несмотря на её наследственность, оказалась одним из тех «простых, эффективных и длительных лечений» (Ганеман), которые являются отличительными признаками хорошего гомеопатического назначения. Её менструации восстановились и оставались регулярными в течение долгих лет.

Но то, что Pulsatilla полагается на других, может также заставить её цепляться за свою болезнь и быть ипохондричной для того, чтобы получить поддержку от тех, кого она любит. Она может даже испытывать болезнь из сочувствия. Например, мать может заболеть, когда болен её ребенок, а ребенок — когда болеет брат или сестра; или муж может заболеть, если его жена чувствует себя нехорошо. Такой пациент не ищет эффективного лечения, поскольку оно прекратило бы сочувствие, внимание и суету, на которые он полагается. Она часто демонстрирует, например, историю летучих артритных болей, указывающих на Pulsatilla. Врач прописывает лекарство и говорит ободряющее: «Я думаю, что мы сможем решить вашу проблему без особого труда. Просто принимайте эти гранулы, воздерживайтесь от кофе и давайте встретимся снова через четыре недели». И разве пациентка чувствует себя счастливой? Фактически нет. Она даже чувствует тревогу, слыша этот обычный тон голоса. Она ничего не говорит прямо, но начинает сомневаться: «Да, но… Вы уверены… Вы не думаете, что может быть… Я слышала о докторе, который… Что если мой муж считает, что лучше…?» В такой момент врач ощущает, что подсознательно она не готова лишиться своей болезни.

Эти пациенты могут приходить к гомеопату и уходить от него, даже если результаты лечения были хорошими. Иногда им не нравятся редкие назначения гомеопатом лекарств и поощрения полагаться на себя в перерывах между посещениями. Даже при улучшениях они неожиданно прекращают лечение и ищут другого врача, который предлагает более длительную эмоциональную поддержку. В своей «беспокойной заботе о здоровье» (Ганеман) и в инстинктивном нежелании рисковать всем (нуждаясь в обширной постоянной поддержке) они лечатся у нескольких врачей одновременно. Все это делается не быстро, не систематически и контрастирует с отчаянными усилиями Arsenicum album, с систематическим упорством Natrum muriaticum или с готовностью Phosphorus.

Если Pulsatilla возвращается к гомеопатам через год, то может сказать, что чувствует себя не так хорошо, как тогда, когда принимала гомеопатическое лекарство. «Я думаю, что было бы лучше, если бы я осталась у вас. Я полагаю, что мне необходимо было бы вернуться». Затем умоляющим ребяческим тоном: «Вы меня примете, если я вернусь к вам?» Конечно, её принимают снова. Но она может снова не устоять. Колеблясь в своих терапевтических привязанностях, она является одним из немногих типов (ещё Phosphorus и Lycopodium), которые пренебрегают лечением во время очевидного улучшения или даже после несомненного излечения.

Женщина, чья четырехлетняя дочь была вылечена гомеопатическими средствами от хронического заболевания верхнего дыхательного тракта и инфекционных заболеваний ушей, после продолжительного и безуспешного аллопатического лечения снова вернулась к прежнему врачу. Когда её спросили, зачем она снова подвергла свою дочь лечению антибиотиками, она сказала: «Да, гомеопатия ей помогла, но помните, мы ведь изменили её диету в то время и перестали давать ей молоко, которое, возможно, имело к её болезни какое-то отношение… Или, может быть, она уже перерастает период детских заболеваний, как педиатры и предсказывали». Когда ей указали на то, что несмотря на эти резонные замечания её дочь снова принимает антибиотики, она сказала: «Ах, да, но это только второй раз в этом году, а сейчас уже кончается март. Да, в прошлом году зимой ей, действительно, несколько раз требовалась Belladonna, и я не хочу, чтобы она и дальше зависела от Belladonna, как и от антибиотиков…» Возможно, настоящей проблемой для неё было то, что в прошедшую зиму она видела меньше сочувствия и внимания от семьи, друзей и соседей относительно её дочери, чем было раньше, когда её дочь болела. Поскольку у неё не было другой причины привлечь внимание и помощь от других (Pulsatilla правдива и не изобретает проблем в качестве приспособления для привлечения внимания), она предпочитает истинную ситуацию: больной ребенок и законные претензии на сочувствие.

В то время, как такое поведение было экстремальным даже для Pulsatilla, многие из этих пациентов держатся за свои болезни, как за способ добиться эмоциональной поддержки от окружающих.

И наконец, зависимая Pulsatilla сильно стремится к сочувственному одобрению. Иногда скучающий ребенок нуждается всего лишь в том, чтобы его похвалили и вызвали к жизни его природные живость и сообразительность. Там, где другие конституциональные типы для продвижения вперед нуждаются в препятствиях (Sulphur, Lycopodium), в критике (Nux vomica), в вызове (Natrum muriaticum), в строгой дисциплине (Arsenicum album) или в систематических направляющих инструкциях (Calcarea carbonica), там ребенок или взрослый Pulsatilla расцветают только при постоянном одобрении. Ей даже необходимо, чтобы другие формулировали её мнение, поскольку она покорна, легко попадает под влияние и всегда колеблется в своих мыслях и чувствах («имеет множество постоянно меняющихся идей в голове», Ганеман). Это можно наблюдать и у студентки, которая не может решить вопрос относительно выбора своего основного предмета. Она решает в последний момент в зависимости от того, какой профессор ей нравится больше, или от того, чья личность ей кажется наиболее интересной. Она не доверяет своим собственным интеллектуальным способностям, и ей не хватает веры в своё собственное суждение. Какими бы ни были её природные способности, она получает ощущение безопасности из убеждений и уверенности других.

ПРИВЕТЛИВОСТЬ И ДРУЖЕЛЮБИЕ

Рассмотрим здесь третью замечательную черту, характерную для Pulsatilla, — приветливость. Она по своей природе дружелюбна и хорошо расположена к другим. Она не утверждается и не навязывает свои идеи другим, но предпочитает подчеркивать значение окружающих, с готовностью вникая во все детали их жизни и всегда с восторгом слушая об их детях, доме, здоровье и хобби. После застенчивости вначале («застенчивого нрава», Геринг) она затем ведет себя естественно и без усилий, заставляя других чувствовать себя удобно в её одобряющем присутствии (Phosphorus). Очень часто её мужским партнером бывает Sulphur (несмотря на различие в их поведении) в отношении дружелюбия, т. к. он тоже ведет себя одинаково со всеми друзьями и знакомыми, равно ценя всех так же, как он относится к своим маркам, монетам и другим коллекционным предметам.

Важность человеческих отношений для Pulsatilla можно было бы понять из её ответов, если бы на консультации ей задали вопрос, что бы она сделала, если бы имела неделю свободного времени и перед ней не стояла бы проблема денег. Pulsatilla часто отвечает, что, прежде всего, хотела бы посетить друзей, а затем поискать, что бы ей ещё сделать. Иначе поступили бы другие конституциональные типы, их ответы включали в себя самые разнообразные варианты: поехал бы путешествовать и посетил бы новые места (Tuberculinum), отправился бы в веселый поход за покупками по магазинам (Lachesis), провел бы вечер в опере или в театре (Phosphorus), отправился бы с близким другом в глушь или арендовал бы дачный домик для семьи (Natrum muriaticum), просто бы остался дома и, наконец-то, имел бы время, чтобы заняться своей музыкой, рисованием или литературной работой (Arsenicum album), провел бы время на море (Medorrhinum) и, наконец, закопался бы на неделю в библиотеке Конгресса (ученый Sulphur).

Эти различия, конечно, не так чётко разграничены. Многие из типов добавляли к своему первому желанию намерение посетить близких людей (друзей) вечерами (например, Sulphur без ученых наклонностей хотел бы устроить бодрую вылазку на природу или заняться чем-нибудь веселым с группой друзей). Человек ведь не что иное, как общественное создание, просто Pulsatilla с её зависимым характером более открыто это демонстрирует.

Pulsatilla любит компании любого сорта: и молодых и старых, и скучных и интересных, и тех, с кем трудно, и спокойных, и жадных и щедрых. И она общается не только с людьми. Она с восторгом ухаживает за животными, птицами, рыбами и растениями, поскольку они все создают компанию.

Пятилетнего мальчика привели к врачу по поводу хронического заболевания ушей. Он был шумным, охрипшим маленьким парнишкой, во внешности и в манерах которого не было ничего от Pulsatilla. Мальчики-Pulsatilla обычно стройные, мягкие в обращении, как правило, со светлыми волосами. Так что было удивительно услышать от его матери, что во дворе на площадке он обычно защищает очень маленьких детей, и его знают по кличке «ангел-хранитель», обязанности которого он выполнял, ожидая своей очереди на удар по мячу или во время перерывов в игре с мячом. Если какого-нибудь малыша начинали дразнить или плохо с ним обращаться, то у мальчика на глаза наворачивались слезы, и хотя он и не вступал в драку (дети-Pulsatilla избегают физических стычек), но уже весь остальной день крутился около обиженного, чтобы его защитить, если ещё понадобится. Этот симптом указывал на Pulsatilla, которая и помогла избавиться от заболевания ушей. Мимоходом заметим, что если бы он был в большей степени Sulphur (каким он казался на первый взгляд и который и в самом деле был его вторым лекарством), то он бы покраснел, разозлился и начал бы драться с обидчиком или, как минимум, погнал бы обидчика за квартал от места происшествия.

Этот мальчик не был ни в коей мере похож на девочку и не был нежным. Просто у него было желание Pulsatilla защищать маленьких и более слабых. Хотя, и это понятно, такая черта чаще проявляется у девочек (которые часами сидят и занимаются куклами), многие мальчики, без сомнения, подавляют в себе это стремление заботиться из боязни, что их будут считать неженками, девчонками. Таким образом, во многих мальчиках, которые явно любят водить компанию с малышами или которые легко входят в роль заботливой и терпеливой мамы по отношению к младшим, Pulsatilla является возможным лекарством, даже если во всем остальном он на неё не похож и является смуглым, крепким и сильным.

Талант Pulsatilla в общении с другими является её несомненным достоинством и сильной стороной. Но её покорный нрав и отказ ссориться имеют прагматическую основу. Она старается изо всех сил создать круг друзей, на которых она могла бы опереться в минуту несчастья; ей необходимо знать, что они есть, всегда готовые откликнуться, когда она обратится за помощью или с желанием поплакать на плече у друга. Таким образом, следует избегать разладов, поскольку они отрезают некоторую часть её защитной системы. Некоторые черты инфантильности, упоминавшиеся ранее и частично происходящие из зависимости, также могут отражать её инстинктивное стремление быть общительной. Зрелость как в понимании, так и в решении проблем обычно является результатом того, что человек был одинок в какой-то период жизни. Избегая этого необходимого условия для зрелости, она замедляет процесс взросления. Но жизнь — сама великий учитель, и временами она заботится об этом. Полностью полагающаяся на себя, независимая Pulsatilla обычно была вынуждена провести какое-то время самостоятельно, выдерживая тоску по дому в интернате или в колледже, раннюю потерю или расставание с родителями, одинокое детство или какое-либо длительное заболевание. Пройдя испытания, как это бывает, она уже теряет черты инфантильности, но по-прежнему остаётся её детская по сути мягкость и доверчивость. Гомеопатические средства оказывают эквивалентное укрепляющее и способствующее взрослению действие, помогая дружелюбной Pulsatilla стать менее зависимой от других.

Общительность в разговоре — один из способов установить этот конституциональный тип. Хотя и менее одаренная, чем Phosphorus, богатым воображением, она проявляет такую же общительность и болтливость без ненужной агрессивности. Она обладает естественной культурной манерой и инстинктивным чувством когда говорить и когда послушать. Иногда, однако, она может все говорить и говорить о чем-то непринуждено, но настойчиво, и её трудно отвлечь от её «прихотей и представлений» (Кент). У врача она может без конца возвращаться к одному и тому же незначительному симптому, который особенно её тревожит. Там, где речь идёт о вопросах здоровья, она не различает, где важные, а где незначительные признаки. Для неё все в равной степени важно.

В гомеопатии самые сильные или болезненные симптомы не обязательно являются главным критерием для выбора лекарства. Летучие и как кажется непоследовательные симптомы часто более важны, чем яркие, постоянные и болезненные. При астме, например, зуд подбородка, предшествующий приступу, гораздо более важен для обнаружения средства, чем следующая за ним неспособность дышать. Pulsatilla с легкостью различает эти важные «странные, редкие и особенные» симптомы, которые врач всегда так усердно ищет: «Да, доктор, я чувствую, что мой язык очень велик для рта. Как вы считаете (открывая рот пошире), он не шире, чем обычно?» — это ключевой, решающий симптом в медицине в случаях тяжелой экземы рук, для которой никакие другие специфические или характерные симптомы найти невозможно.

«Наиболее удивительные, единичные, необычные и особенные (характерные) признаки и симптомы заболеваний — это, в основном, единственное, что должно постоянно учитываться» (Ганеман, «Органон врачебного искусства», § 153).

Многие из этих решающих симптомов можно найти в разделе «Ощущения» у Геринга, в котором перечисляется около двухсот симптомов, включая и наиболее общие, типа «ощущение… что голова как будто под давлением; как будто уши лопнут от чихания; как будто язык обварили», а также и такие необычные, как «будто холодную воду вылили вниз по спине; как будто свод неба покрыт какой-то слизью или вспух; как будто червь заползает мне в горло».

Обычно такого пациента трудно остановить при перечислении симптомов. При её доверчивой натуре она буквально придерживается указания гомеопата рассказать о себе все и рассказывает иногда в неожиданно интимных подробностях. Это особенно характерно для более молодых пациенток, которым нет ничего приятнее, чем «вывесить все» на всеобщее обозрение. Но даже достойные пожилые женщины могут проявлять ту же самую детскую непосредственность при описании симптомов, которая несёт на себе печать их натуры Pulsatilla.

Многие из конституциональных типов проявляют сходную дотошность, если не самоуглубленность, в передаче симптомов, но у каждого своя собственная манера их описывать. У Pulsatilla манера дружеской, ненавязчивой общительности, которая всегда остаётся в высокой степени личностной.

Например, она может описывать артритную боль так: «Болезненная жесткость в правом колене, изредка стреляющие боли, которые становятся сильнее, если нога вытянута прямо или если я какое-то время ею не двигала». И добавляет: «Ох, я надеюсь, что Вы сможете мне помочь!..» В то время как Sulphur-ученый описал бы то же состояние так: «Исследование моего правого колена путем многократного рентгеновского просвечивания показало умеренные остео-артритные изменения, захватывающие весь коленный сустав; что касается срединного отдела, то доктор говорит, что нижнее бедренно-коленное сочленение…» И Pulsatilla, и Sulphur в своих описаниях контрастируют с манерой передачи Arsenicum album, которая включает в себя как технические, так и личные описания. Даже несмотря на то, что Arsenicum album может быть не менее хорошо информирован с научной точки зрения, чем Sulphur, и также будет ссылаться на авторитет предыдущего лечащего врача, но он в своих высказываниях не настолько безличностен. В то же время Arsenicum album более критичен и агрессивен, чем Pulsatilla. «У меня сильная артритная боль в суставе правого колена, которая по ночам становится совершенно невыносимой, как будто меня избивают… Последний врач, у которого я был, говорит, несмотря на то, что его мнение заслуживает доверия, что там нет следов распухания или излияния за исключением разрывающей боли, которая сопровождает остео-артритную жестокость…» Некоторые пациенты Natrum muriaticum проявляют стоическую сдержанность, а другие описывают свои физические симптомы под сопровождение экстраординарной эмоциональной откровенности. Манера Sepia «безотрадная и жалобная»; у Nux vomica и словоохотливого Lachesis — бурная и убедительная; у Calcarea carbonica — точная, с некоторыми нотками безнадежности. У Lycopodium — отстраненное, тщательное и сдержанное раскрытие каждого симптома за исключением моментов, когда он паникует, и тогда его беспокойство сходно с беспокойством Arsenicum album. Phosphorus тоже рассказывает все неофициальным тоном, как и Pulsatilla, и тоже с удовольствием описывает свои симптомы, но то, что Pulsatilla описывает нудно, то Phosphorus описывает живо, например: «Все мое правое колено так болит, как будто тысяча маленьких чертенят раскаленными пинцетами щиплют меня за мои многочисленные прегрешения. А если я пошевельнусь хоть чуть-чуть, то они удваивают свои усилия, уже прямо горячими щипцами…»

Кроме того, общительность Pulsatilla может заставить её, не окончив разговор, уйти от врача. Ей бы хотелось продолжить визит и поговорить о семье, о своих планах на отдых, о своих странных снах и так далее. Она принадлежит к одному из тех конституциональных типов, которые вскоре после посещения врача заходят ещё раз, чтобы спросить с некоторыми опасениями: «Как Вы считаете, Вы действительно сможете помочь мне вылечиться?» или «Вчера я почувствовала легкую тошноту после того, как съела за обедом немного жареной рыбы — это нормально?» (Pulsatilla должна избегать жирной, тяжелой или жареной пищи, которую её пищеварение плохо переносит, и если она поест слишком много или слишком поздно, то будет плохо спать или у неё будет бессонница). И в этом случае её манера тоже будет отличаться от манеры других типов, которые вероятнее всего зайдут снова, — от Arsenicum album, Natrum muriaticum. Pulsatilla ждёт одобрения и более близкой связи с доктором, а другие оба, в то время как им тоже необходимо повторное подтверждение, полны беспокойства о том, что они забыли какой-то «важный» симптом, который врач должен узнать, или о том, что они неправильно поняли некоторые важные наставления. Sulphur может зайти снова недели через две с методическим перечнем симптомов, сходным со списком, что не забыть сдать в стирку.

С другой стороны, Pulsatilla может быть пациенткой, которая постоянно колеблется в отношении понимания своего состояния и необычайно переменчива в описании своего здоровья. Её отчет настолько все перемешивает, что и после часовой беседы врач не может ничего установить. Она не может чётко представить свои симптомы, не может подтвердить, есть или нет улучшение, и противоречит сама себе по многим вопросам. На вопрос, как её дела, она может ответить:

«Я не уверена, мне и лучше, и хуже, я не могу описать… Я, практически, не могу сказать, как я себя чувствую. Насколько лучше я должна себя чувствовать, чтобы сказать «лучше»?» (это состояние соответствует природе физических симптомов Pulsatilla: неспецифические неопределенные боли, которые появляются и исчезают)». Однако врач, назначивший лечение, может различить улучшение, несмотря на неспособность пациента это заметить.

ГИБКОСТЬ

Четвертой характерной чертой Pulsatilla является гибкость, которую она проявляет двумя различными способами: нерешительностью и приспособляемостью Ганеман писал о ней: «…мало подходит для человека, который быстро принимает решения», — это мягко говоря о хронической нерешительности Pulsatilla. Подобно луговому анемону, который гнется то в одну, то в другую сторону под действием любого ветерка, этот индивидуум склоняется то в одну, то в другую сторону, обнаруживая врожденную неспособность принимать решения как по важным, так и по мелким вопросам. Даже когда она принимает какое-то решение, ей трудно его придерживаться («изменчива, подвержена колебаниям», Кент), и ежедневные проблемы, которые требуют решений, её изматывают и нервируют.

При выборе мороженого, игрушечной машины или куклы, ребенок испытывает агонию нерешительности и в конце концов начинает плакать от трудности задачи: «Почему я должна выбрать только одно?» Для разрешения этих вечных сомнений взрослым приходится смягчаться и за счет справедливости по отношению к другим детям покупать для Pulsatilla больше, чем одну, например, игрушку. У врача в кабинете девочка, которая любит конфеты, попадает в затруднительное положение, когда её спрашивают, какие конфеты она любит больше всего. А когда ребенку действительно требуется назначить лекарство, так это тогда, когда её изменчивость переходит в капризность («ребенку хочется то того, то другого даже в хорошем настроении», Геринг).

Нерешительность Pulsatilla можно видеть и у ребенка, который не может сесть за уроки на завтрашний день не из-за лени, а в основном из-за необычайного «колебания» (Ганеман), который предмет приготовить первым — математику или историю, английский или французский? Она рассматривает все за и против по каждому предмету и заканчивает тем, что не учит ни один из них, пока не получит твердый приказ: «Начинай с математики». Тогда она начинает работать послушно, почти с благодарностью. Не следует, однако, упускать из виду, что нежелание ребенка выполнять домашние задания — это симптомы Pulsatilla: «головные боли у школьниц» (Кент), «утомление от умственной работы» (Геринг) и «особенно сильнее нерасположена к умственному труду вечерами, чем в другое время суток» (Ганеман). Нужно помнить, что у этого лекарства строго выражено вечернее ухудшение психических, а также и физических симптомов.

При её послушании, сговорчивой натуре, нежелания принимать решения относительно того, что делать, и изменять их, Pulsatilla всегда создаёт впечатление, что она скорее действует по воле других людей, чем управляет своей собственной жизнью («её легко вести и легко убедить», Кент). Например, одна семнадцатилетняя пациентка, которая была принята в два лучших колледжа страны, не могла решить, в который из них поступить. Она все взвешивала и анализировала, решала и перерешала, пока, наконец, в последний день приема она не взмолилась, чтобы родители решили за неё. Другая юная пациентка нерешительного нрава была приглашена двумя молодыми людьми на выпускные балы в университете. Колеблясь со слезами на глазах, которое из приглашений ей принять, она прибегла к необычному, но типичному для этого типа решению отказать им обоим. Пытаясь воспользоваться средством профилактически, на следующую весну ей была прописана доза Pulsatilla 10M за месяц до танцевального вечера. Когда она получила в этот раз четыре приглашения, она уже была заранее вооружена. Хотя у неё был обычный испуг («Все мальчики такие хорошие»), она разумно решила принять одно предложение, которое было сделано первым.

В нерешительности Pulsatilla повинна её доброта: она не хочет задеть или обидеть тех, кому отказывает, будь то молодой человек, пригласивший её на университетский бал, или приемная комиссия в колледже. Как ни странно, но среди мальчиков или молодых людей это может быть «доброжелательный» Sulphur, который пропустит школьный танцевальный вечер скорее, чем решит, которую из нескольких девушек выбрать, и, следовательно, обидеть всех остальных.

Иногда у Pulsatilla остаются колебания в отношении двух мужчин ещё долго после замужества. Даже тот, которого она выбрала правильно, может через 10–15 лет удивляться её выбору. Она уклоняется от ответа не из-за сожаления (Pulsatilla не имеет сожалений), а больше из-за своей способности откликаться эмоционально на другого. Иногда её внутренние колебания всплывают на поверхность сильным сожалением: «Ну, почему я не могу быть с ними обоими?»

В повседневной жизни её уход от принятия решений можно легко разглядеть, например, во время похода за покупками. Она перебирает в руках не менее двадцати явно идентичных персиков, рассматривая каждый со всех сторон, перед тем, как выбрать четыре из них. Или после того, как потратила очень много времени, взвешивая достоинства различных видов рюмок, она спрашивает продавца: «Которые вы посоветуете купить: короткие, приземистые или высокие?» Опытный продавец, который привык к покупателям типа Pulsatilla, доверительно выберет один из типов и приведет убедительные доводы в его пользу. Иногда она следует совету, а иногда поступает совсем иначе, но, по крайней мере, она делает выбор, получив стимул, услышав авторитетное мнение. Однако, спустя некоторое время, она будет сомневаться в разумности своего решения. Что-то в её характере просто ненавидит это окончательное решение купить.

То же самое происходит в ресторане, где Pulsatilla должна выбрать из списка соблазнительных блюд. Меню оказывает на неё наихудшее действие, поскольку она не только долго не может решить, но потом ещё несколько раз меняет своё решение. В этом случае тоже хорошо, если кто-нибудь сделает для неё заказ, и она, в основном, в таких случаях бывает довольна и чувствует облегчение: ей приятно, когда её кто-нибудь в чем-то убеждает.

Arsenicum album может перебрать столько же персиков, пересмотреть столько же рюмок и рассмотреть так же подробно меню, но он это сделает эффективно. Он знает, чего хочет, и не нуждается в совете другого человека. Кроме того, Arsenicum album может провести целый день, выбирая какой-то особый шарф, и не найти такого, который был бы совершенно таким, как надо. Pulsatilla совсем другая: она находит несколько шарфов, которые такие, как надо, но склоняется к тому, чтобы купить сначала один, потом другой. Её колеблющаяся натура видна также и в играх. Она может быть опасной за игрой в бридж. В игре, где сомнения над каждой картой, с какой пойти, выдает карты игрока противнику, даже мягкая и выразительная женщина может довести своего партнера до апоплексического удара. Это её удивляет, поскольку она играет, в основном, для компании и чтобы участвовать в приятном разговоре, редко проявляя стремление выиграть или посоревноваться.

Ещё одна игра не для неё — это шахматы — полностью интеллектуальная и ассоциативная, требующая многих твердых решений.

Примечательным исключением здесь, однако, была одна Pulsatilla, лечившаяся от сенной лихорадки, которая любила играть в шахматы со своими партнерами в других странах по почте. Она могла проводить целые дни, обдумывая ход, и дополнительно целые недели, мучаясь над тем, какой ответ можно дать на потенциально возможные ходы противника. Хорошая игра, как она потом призналась с удовольствием, может тянуться хоть целый год (другой стороной пациента была Calcarea carbonica).

Вильям Джеймз писал в «Психологии»: «Нет никого несчастнее того человека, для которого ничто не привычно, кроме нерешительности». Но это ни в коем случае не является правдой. Это говорил мужчина Sulphur-Phosphorus, который не мог вообразить приятные мучения, получаемые женщиной-Pulsatilla от сомнений как таковых. Это то же самое восхитительное чувство, которое Phosphorus получает от одиночества, Natrum muriaticum — от выполнения морального долга, а Arsenicum album — от чрезмерного рвения.

Её нерешительность временами напоминает Буриданова гипотетического осла из средневековой философии: оказавшись на равном расстоянии от двух охапок сена равной величины, он остаётся неподвижно на месте, не способный решить, которую из двух начать есть, и в конце концов (вот бедняга!) умирает от голода. Подобным же образом нерешительная Pulsatilla не находит причин выбрать один колледж, одно мороженое, одного поклонника. Но, к счастью, она не умирает от голода. Человек-Pulsatilla может и обязательно объявляет в голос о своей проблеме таким образом, каким осел это сделать не мог, и неизменно находится кто-нибудь, готовый помочь.

Фактически она может счастливо прожить свою жизнь, доверяя мнениям других и полагаясь на их решения своих проблем. Полная и безоговорочная доверчивость делает очевидной необходимость принять на себя ответственность. В этом она отличается от Phosphorus и Natrum muriaticum, которые выбирают сами, руководствуясь интуицией или под влиянием порыва. Порыв может оказаться неудачным, а интуиция ошибочной, но они не боятся им отдаться. Pulsatilla также отличается и от Sulphur и Arsenicum album, которые в основном отлично знают, чего они хотят от жизни, и направляются кратчайшим путем, чтобы достичь цели. Отличается также и от Calcarea carbonica и Lycopodium, которые тоже не так агрессивны в приобретении того, что им нужно, но в равной степени хорошо знают о том, что им в настоящий момент необходимо. Только Sepia и Lachesis могут быть так же нерешительны, но их нерешительность носит характер случайности и очень остра, принимая форму внезапной утраты веры в себя и неспособности взять на себя инициативу в каком-либо важном вопросе. У Pulsatilla нерешительность хроническая, иногда более явная, иногда менее, но она всегда есть.

Эта черта, менее явно выражена у мужчин, но нижеследующий пример показывает, что она обнаруживается и у них. Врач собирался практиковать гомеопатию, но не мог заставить себя сделать последний шаг. Он изучал эту науку по книгам, посещал лекции и семинары и был полностью убежден в эффективности данной доктрины. Но он продолжал колебаться: «Должен я или не должен? Когда будет наиболее подходящий момент? Где начать работу? Почему я не должен продолжать делать то, чем уже давно занимаюсь?» Он рассматривал все за и против по каждому пункту и выбирал более двух лет, пока доза Pulsatilla в потенции 50М не дала ему необходимый толчок. Через несколько месяцев он открыл свою практику.

Примечательным был один случай в ветеринарии с лошадью-чемпионкой по скачкам с препятствиями, которая внезапно начала отказываться прыгать, останавливаясь перед препятствием. Это был не пугливый жеребец, а просто нерешительный, и доза Pulsatilla высокой потенции восстановила его прежнюю чемпионскую форму.

Pulsatilla может быть хронически не способной сказать «нет». Её нерешительность заставляет её поступать вопреки её лучшим убеждениям или молча терпеть те явления, которые её опыт подсказывает ей избегать. Таким образом, она в жизни скорее реагирует, чем активно принимает решения и придерживается их.

Однако после неоднократного принятия лекарства, пациенты заявляют, что они чувствуют себя более уверенно во многих вопросах и более определенны в отношении разных идей, в большей степени способны контролировать свою жизнь, эмоционально менее зависимы и лучше принимают решения.

Стоит упомянуть одну из разновидностей нерешительного типа: это индивидуум, который всегда уклоняется от ответа и просит, чтобы его направляли, но который фактически очень редко воспринимает совет, который так упорно искал («иногда он хочет делать одно, иногда другое, а когда ему дают что-нибудь выполнить, он ничего не выполняет», Ганеман). Давать совет Pulsatilla — это все равно что торопить амебу: кажется, что она покорна, но она снова превращается в колеблющуюся, но упрямую бесформенность.

Эту черту можно было наблюдать у пациента, который (зеркальное отражение обычной гибкости Pulsatilla) на чем-то зациклился (например, «у меня в капоре пчела»), а именно на каком-то иррациональном страхе и убеждении, с которого его не сдвинуть, несмотря на все доказательства противного (как та мама, которая боялась, что её дочь попадет в зависимость от Belladonna. Она продемонстрировала эту произвольность в определении, чтобы к ней привязать свои понятия). Pulsatilla слушает, но не спорит, улыбается, выглядит так, как будто её убедили, но отказывается сдвинуться хоть на йоту там, где дело касается её чувств. Довольно часто эти прихоти концентрируются на вопросах здоровья, особенно (по замечанию Кента) на диете. Если она возымела мысль о том, что некоторые вполне безвредные для здоровья продукты, такие как яйца, творог, мускусная дыня или гороховое масло не подходят в пищу человеку, то уже ничто её не разубедит. Спорить по поводу этих убеждений — это все равно что пытаться заставить её поменять религию.

Одна мама не разрешала своему трехлетнему сыну есть никакие молочные продукты. Хотя он был болезненным и нервным, с плохо развитой костной структурой, она настаивала на том, что ничто, изготовленное из коровьего молока, не может годиться в пищу ребенку. В некоторых случаях такое антимолочное отношение может быть оправданным и заслуживать уважения, если применять этот принцип последовательно. К сожалению, эта же мама позволяла своему сыну поедать мороженое сколько душе угодно, утверждая, что оно даёт ребенку необходимый для него кальций и другие минеральные соли (во всем этом трудно было усмотреть логику).

Однако после лечения Pulsatilla она оставила это нерациональное представление и позволяла своему уже боле здоровому сыну кушать полезные молочные продукты.

Таким образом, даже нерешительная Pulsatilla, убеждённая в своей правоте, может проявлять мягкую, но настойчивую решительность, которую, как и упрямство Calcarea carbonica, сдвинуть иногда труднее, чем страстные порывы Lachesis, злость Natrum muriaticum, скандальность Sulphur или сильные и бескомпромиссные мнения Arsenicum album.

Прямым результатом нерешительности Pulsatilla является её привлекательная приспособляемость. В её натуре мало тяжелых черт и педантичности. Она проявляет эмоциональную гибкость, чутко реагируя на нюансы чувств, ощущая прелесть интересных мыслей и не требуя их разъяснения. Кроме того, она никого не осуждает, что замечательно демонстрирует ту открытость в её ранее упоминавшейся дружелюбной терпимости к людям всех типов и к любым стилям поведения. Это часто находит у неё отражение в её хорошем отношении к людям, т. е. она либо находит что-то хорошее, что бы сказать о человеке, либо не говорит ничего. Она принадлежит к одному из наименее критичных типов.

Не делая поспешных и отрицательных, оценок, она остаётся гибкой в отношениях с окружающими. В трудных или ухудшающихся отношениях, когда она не может решить, что предпринять, она позволяет всему идти своим чередом и верит, что все образуется. И действительно, все зачастую приходит в норму, оправдывая таким образом её позицию. Поэтому Pulsatilla живется легче, чем тем, кто ссорится поспешно, рвет сгоряча отношения и, подумав, раскаивается в этом. То же самое относится и к другим жизненным стрессовым ситуациям. Приспособляемость позволяет ей плыть с приливом и принимать перекрестные течения, вместо того, чтобы с ними бороться, как обычно способны поступать более уверенные в себе и независимые натуры.

Интеллектуальная и эмоциональная гибкость Pulsatilla отражена также в широком диапазоне того, что ей нравится, что ей по вкусу. Она замечательный ценитель различных форм искусства, начиная с композиторов-классиков и живописцев и кончая гончарным искусством, ручными изделиями и макраме.

Восприимчивая к достоинствам всего, она откликается на каждое произведение одним и тем же открытым образом.

Если её спросить, какой вид искусства ей нравится больше всего: музыка, изобразительное искусство или литература, то она ответит, что ей нравится все, и даже будет сильно удивлена вопросом. Как можно предпочесть один вид искусства другому? Если её спросить, какую музыку она больше любит: классическую или современную, то она даёт тот же слегка недоуменный ответ: «Ну, конечно же, мне нравится и та, и другая!» Она очень отличается от интеллектуально-критических типов, у которых сильные симпатии и антипатии; формы искусства либо совпадают с их особыми предпочтениями, либо не совпадают.

Различия в этом тоже могут быть нечеткими. Иногда Pulsatilla высказывает определенные предпочтения, в то время как критичные Arsenicum album, Sulphur или Lycopodium заявляют, что ценят все. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что эти типы все же питают антипатию к некоторым отдельным жанрам или формам искусства (камерная музыка, балет, и т. д.) или проводят определенные градации в соответствии со своими католическими вкусами: «Я ценю всех великих художников, но поскольку несколько лет тому назад я прошел стадию французского импрессионизма, то сейчас начинаю ценить ранние итальянские школы.»

Pulsatilla настроена на любую художественную длину волны, как бы она ни отличалась от её собственной. Приспосабливаясь к настроению другого человека, она легко устанавливает связь с любым художественным видением.

Не следует думать, что она не делает различий. У неё прирожденный хороший вкус, как об этом свидетельствует её естественная аристократическая манера держаться. Её дом уютен и привлекателен с растениями, картинами и с оптимистичным подбором красок, которые сочетаются с общим впечатлением непоказного вкуса. То же самое можно сказать и о её платье: не обязательно эффектное или по последней моде, но элегантное и «со вкусом».

Если она творческий художник, то её, как правило, влечет к лирике, а не к эпическому. И она создаёт тонкие, ювелирные работы, прекрасным примером которых может служить роман Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй». Весь поток этого туго связанного узла и эмоционально равномерной цепи ассоциаций романа носят оттенок Pulsatilla по мере того, как читатель проживает картины и звуки дня в Лондоне, сотканного из размышлений и чувств небольшой группы героев, вокруг которых вращается действие. Особенно сама миссис Кларисса Дэллоуэй, как видно по характеру её сознания, представляет собой яркое воплощение данного типа. Она должна быть рядом с людьми, от доброго мнения которых она зависит и к общению с которыми она стремится. Остро ощущая, что думают и чувствуют окружающие, она откликается сочувствием и добротой каждому — своей семье, знакомым, слугам и даже незнакомым (продавщице из цветочного магазина), желая чтобы все они были счастливы, так чтобы и она сама могла быть счастлива. По этой же самой причине она эгоистично отвергает всякое вторгающееся в её жизнь несчастье (как, например, в лице обидчивого и патетически непривлекательного воспитателя дочери), которое угрожает её комфортабельной цивилизованной жизни и даже более того, её старательно культивируемой безмятежности.

В манере Pulsatilla она ценит страстные порывы, деятельную натуру и иронический ум своего отвергнутого поклонника-Phosphorus Питера Велша и не менее ценит эмоциональную чуткость, цельность натуры и чувство долга своего сдержанного мужа-Natrum muriaticum. Таким образом она полагается на любовь и одобрение обоих. Кроме того, со своими тонко переменчивыми настроениями, миссис Дэллоуэй чутко откликается на все внешние впечатления: небо, цветы, бой часов, картину вздымающейся занавеси — все они подчеркивают, в основном, атмосферу романа как мир Pulsatilla.

ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ

Пятой чертой, характеризующей Pulsatilla, является эмоциональность, отмеченная сомнениями, жалостью к себе и сентиментальностью. Будучи менее тонко уравновешена и менее впечатлительна, чем Phosphorus, она разделяет некоторые из его страхов: темноты, остаться одной, не быть любимой, болезни, затруднений в домашних делах. Как это и бывает у чувствительных натур, она может лежать ночью без сна, с беспокойством обдумывая какую-нибудь мысль, не оставляющую её разум (Calcarea carbonica), и затем проснуться утром уставшей и неосвежившейся. Второй точкой эмоционального спада за сутки (первая наступает с вечерним ухудшением) является утро: «очень недовольна, долго плачет по утрам после сна, треволнения по поводу домашних забот по утрам; беспокойство по утрам после сна» (Ганеман).

Pulsatilla удачно назвали «флюгером среди лекарств» (Берике) из-за её колеблющейся, легко покоряющейся натуры и её переменчивых, иногда «прихотливых» (Ганеман) или «капризных» (Геринг) настроений. Пассивная в один момент, оживленная в другой, в хорошем здравии в какой-то час, несчастная в следующий. Её «легко затронуть до смеха и слез» (Геринг). Она может переключиться от улыбок к плачу и снова к улыбкам в быстрой последовательности или даже плакать и смеяться одновременно (Ignatia).

Её «предрасположенность к плачу» (Ганеман) у всех на виду. У врача в кабинете слезы легко наворачиваются у неё на глаза, и она позволяет им свободно течь, в то время как сама рассказывает врачу о своих проблемах («плачет, рассказывая о своих симптомах», Кент). Это не Natrum muriaticum, который неохотно раскрывается и разражается неуправляемыми рыданиями, вопреки всем усилиям сдержаться. Это и не плач от ярости, злости или возмущения, как у Arsenicum album, Lachesis и (опять же) у Natrum muriaticum. У Pulsatilla это склонность к более мягкой форме плача («мягкое, покорное выражение печали», Геринг) натуры, отказывающейся бороться. Реже встречается «тенденция к внутренней молчаливой печали» (Ганеман), но её не следует упускать из виду.

Проявление такой нежной эмоциональности натуры было продемонстрировано однажды отцом и матерью, любящими и заботливыми родителями, которые пришли к врачу, чтобы обсудить проблему, что делать с сыном, уже не раз получавшим замечания от школьного учителя за плохое поведение в классе. Как иногда бывает у детей со скромными родителями, он был на удивление агрессивен по отношению к сверстникам и учителю, подтверждая ироническое заявление Юнга о том, что величайшее влияние на ребенка оказывает непрожитая жизнь его родителей. И отец, и мать со слезами на глазах рассказывали о последнем замечании, полученном сыном от учителя (и ничего более серьезного). В подобных обстоятельствах другие конституциональные типы могли бы спорить, проявлять злость, игнорировать обвинение или не признавать его, заменить учителей или даже наказать ребенка. Но плакать! — это была Pulsatilla.

Иногда она даже может использовать свои слезы в стратегических целях, обезоружить противника сознательно или подсознательно. В домашних ссорах, например, она разражается слезами и принимает всю вину на себя: «Да, во всем виновата я. Я знаю, я не права как всегда. Я ничего не могу сделать как надо, я безнадежна!» Все это заставляет противника только разуверить её в том, что она не одна виновата и т. д.

Руководимая своими чувствами, Pulsatilla в основном неинтеллектуальна. Конечно, как и у других конституциональных типов, некоторые из них более, а некоторые менее умны, но в основном она действует в глубоко личной и неинтеллектуальной манере. Например, миссис Дэллоуэй не может припомнить, был её муж на комиссии по оказанию помощи албанцам или армянам — для неё это одно и то же (вспомните о жене Дизраели, ещё одной Pulsatilla, которая заявила, что никогда не могла запомнить, кто был первым: греки или римляне). Что мы здесь рассматриваем, так это основные действующие принципы природы индивидуума, её доминантный аспект. Нижеприводимая классификация Юнга человеческих личностей на четыре типа демонстрирует то, что Pulsatilla полностью совпадает с эмоциональной категорией, Natrum muriaticum в значительной степени так же, как Phosphorus, — это прежде всего интуитивный тип, а Lycopodium и Sulphur — интеллектуальный, Pulsatilla не интересуется фактами, статистикой, научными идеями или теориями. Её разум чувствует себя лучше, решая проблемы повседневной жизни и человеческих взаимоотношений. Как уже отмечалось, её нерешительность, зависимость и неавторитетная натура приводят скорее к тому, что она становится восприимчивой к мыслям других, чем к самоуверенности. Психически она скорее податлива, чем независима. В лучших случаях она открытый, податливый человек.

В худших случаях это приземленный человек, изрекающий банальные истины. Между этими крайностями находится средний интеллект, содержащий социально приемлемые идеи и приятный и внимательный взгляд на окружающее. Возможно, ей несколько не хватает оригинальности.

В разговоре она стремится прежде всего установить приятный и удобный контакт (Phosphorus); интеллектуальное содержание, фактическое содержание, которым обмениваются в разговоре, может иметь для неё второстепенное значение. Под влиянием своих эмоций она постоянно переводит абстракции и обобщения в плоскость повседневной личной сферы — с точки зрения своих мыслей, чувств, предпочтений.

Если кто-либо при ней говорит о возросшем в мире насилии, то она заметит, что, действительно, к её Дженни все больше пристают в парке те, кто с ней играет. Или рассуждая на тему о достоинствах и недостатках интернатов и обычных школ, она выскажется: «Я бы никогда не послала моего сына в интернат. Он не тот мальчик, которому это нужно. Кроме того, я чувствую, что мы много даём ему дома».

В коллективе при обсуждении характера Офелии и его загадочной роли в пьесе Шекспира девочка, типичная Pulsatilla, хорошенькая, с приятными манерами, нежным голосом, подняла руку и вызвалась ответить: «Я в самом деле могу рассказать об Офелии».

«Да, — попросил ободряюще руководитель, желая вытянуть мысли из застенчивой, молчавшей до тех пор девочки, — каким образом?»

«Ну, мой последний приятель был точно такой же, как Гамлет! Давайте я расскажу, как он…» — и она продолжала описывать их отношения с такими интимными подробностями, что руководитель пожалел, что её спросил.

Phosphorus также имеет тенденцию переводить объективные данные в субъективные выражения. Однако, в отличие от более общепринятых понятий Pulsatilla, она пользуется при описании забавными и приукрашенными воображением наблюдениями, которые, хотя и косвенно, проливают свет на предмет дискуссии.

Значит, во всех вопросах: религии, политики или социальных отношений — Pulsatilla стремится переводить крупные проблемы на свой субъективный уровень. Например, её религиозное чувство может содержать сравнительно немного интеллектуальных или моральных вопросов. По её понятиям религия должна удовлетворять прежде всего эстетико-эмоциональные нужды. Она идёт на церковную службу, чтобы немного помолиться, послушать красивую музыку и слова в привлекательном окружении, а затем встречается с друзьями. Религия — это ещё один вид поддержки, в которой нуждается её натура.

Оборотной стороной нарисованной картины, встречающейся гораздо реже и потому не требующей подробного рассмотрения, являются случаи, описанные в «Materia Medica» как религиозная мания: «с фиксированными религиозными понятиями и злоупотреблением изречениями из Библии» (Кент), «с угрызениями совести» (часто в связи с её или его сексуальностью) или «в отчаянии по поводу спасения души» (Геринг). Здесь она перекликается с Sulphur у мужчин и Lachesis у женщин. В подобных случаях эти два средства могут дополнить и завершить терапевтическое действие Pulsatilla.

Эмоциональность Pulsatilla проявляется в тенденции жалеть себя, которая может носить и очень слабый характер, и вырастать до самых крайних степеней.

Нотка жалости к себе может быть даже расслышана в плаче младенца. Он явно жалостливый и отличается от сердитого визга ребенка типа Sulphur или Calcarea carbonica, а также от раздраженного плача Hamamelis. Как указывает Кент, ворчливый плач Hamamelis вызывает желание отшлепать ребенка, а жалостливый плач Pulsatilla действует так, что хочется её успокоить и приласкать.

Позднее ребенок может стать плаксой, который много плачет, хнычет или жалостливо воет по поводу малейшей царапины не столько из-за боли, сколько из жалости к себе или из желания, чтобы его перебинтовали, поцеловали и посуетились вокруг. Ребенок немного постарше «легко падает духом» (Геринг); чувствует, что его недостаточно любят; обижается, если его дразнят, и сразу начинает потихоньку плакать, как только получит замечание или рассердит кого-либо.

Жалость к себе у Pulsatilla видна в её легкой ранимости в годы взросления, когда она обижается, если кто-то смотрит на неё не так, и воображает, что другие говорят и смеются над ней у неё за спиной: «боится всех, воспринимает всех врагами» (Геринг). У молодой девушки, которая ищет сочувствия у слушателя, пересказывая свои затруднения в обществе (что у неё нет друзей, что никто её не любит), легко набегают слезы на глаза. Ту же обидчивость можно наблюдать и у взрослой женщины, «плачет, если её перебивают(!); воображает и боится, что ею пренебрегают» (Кент), «воспринимает с плохой стороны то, что говорят другие» (Ганеман). Затаив свои печали и скорбя о жестокости мира и его неспособности понять её несчастье, она может поглощать неограниченное число утешений и ухаживаний.

Временами даже сам голос у неё выражает жалость к себе. Нежно и слегка вопрошающе: «Вы поможете мне? Мне так нужна поддержка», — говорит представительница этого конституционального типа по телефону. Раз узнав эти особые умоляющие или жалобные, даже просящие модуляции голоса, их трудно не заметить, поскольку они так же характерны для Pulsatilla, как рукопожатие Calcarea carbonica и Arsenicum album или глаза Phosphorus и Natrum muriaticum. Жалость к себе приводит Pulsatilla к тому, что она обижается там, где другие могут только посмеяться. Восприимчивые пациенты, зная об этой своей чувствительности, просят врача: «Пожалуйста, дайте мне побольше моего конституционального лекарства. В прошлом месяце я была в странно плохом расположении духа. Вокруг нет юмора, нет ничего, кроме туч да слез, и я постоянно обижаюсь на поддразнивания и шутки мужа и детей». Позднее, после принятия Pulsatilla, она может сказать: «Я приняла лекарство и в течение суток все изменилось. Или, скорее, ничего не изменилось, кроме моего отношения ко всему. Сейчас я нахожу мир увлекательным вместо того, чтобы воспринимать его печальным и приносящим обиды».

Нижеприводимый случай обрисовывает несколько примечательных черт характера Pulsatilla, включая и последнюю, о которой идёт речь.

Пациент описывает тенденцию своей жены предлагать (при её собственной нерешительности) сбивающее с толку количество блюд гостям, приглашенным на обед: «Подать вам овощи сейчас или позже? А как относительно салата: на отдельной тарелке или с мясом? Положить вам подливки на картофель или вы возьмете сами?.» Случай был рассказан с юмором и не зло, но жена обиделась и жалобно запротестовала: «Я только старалась, чтобы всем было хорошо, дать им то, что они хотели».

«Но людям не нужно так много разных блюд, — настаивал муж. — Они предпочитают, чтобы им подали еду на тарелках и чтобы им не нужно было без конца решать, что они хотят: кофе или другой напиток, обычный чай или из трав, простую или растительную соль. Просто дай им что-нибудь, и большинство из них будет довольно». «Ох, — заныла Pulsatilla. — Мне кажется, что я никогда не смогу сделать все как надо. Но я буду стараться. И если ты только поможешь мне вместо того, чтобы всегда критиковать, это будет намного проще….»

Подсознательная жалость к себе может проявиться и при последующих посещениях врача; в неосознанном желании цепляться за свою болезнь Pulsatilla охотно описывает то, чего ещё не хватает. Примечательно, что эти пациенты сначала рассказывают врачу о своих незначительных болях, чтобы вызвать у врача сочувствие, и только под конец разговора они могут обрисовать своё общее улучшение здоровья. Некоторые из них будут даже многословно перечислять всё, из-за чего они себя так плохо чувствовали перед тем, как начали принимать лекарство, вместо того, чтобы сосредоточить внимание на том, насколько лучше чувствуют они себя теперь. У врача может возникнуть сомнение относительно правильности его назначения, пока он не спросит прямо, не улучшились ли самые главные симптомы. Одна ярко выраженная пациентка типа Pulsatilla, которую постоянно госпитализировали по поводу тяжелых язвенных поражений в полости рта, зашла через две недели после назначения гомеопатического средства и пожаловалась на то, что у неё появляются признаки заболевания гриппом в легкой форме. Врач вынужден был отдельно спросить о том, каково состояние её полости рта, и только тогда узнал, что рот полностью очистился.

Pulsatilla-ипохондрик, отчитываясь о том, как идут дела, постоянно вставляет в свою речь маленькие «но», чтобы безошибочно определить улучшение, которое она в то же самое время признает с готовностью и благодарностью. Женщина, отвечающая на заботливость врача, спрашивающего о её делах, может ответить оптимистично: «Нет, у меня уже два месяца никаких проблем с моими месячными не возникает». Но затем добавляет с легким вздохом: «Но меня всё ещё беспокоит бесцветное выделение по утрам из уголка правого глаза. Вы не знаете, что это может быть?» Или мужчина-Pulsatilla может ответить: «Да, я думаю (заметьте это «я думаю»), что состояние моей простаты улучшилось. У меня больше нет затруднений при мочеиспускании, и я снова контролирую действие мочевого пузыря. Но меня беспокоит одна вещь. Это вот этот прыщик на щеке, видите? О, он почти прошел! Хм… только вообразите! Но у меня вот ещё пятнышко…» — и затем он продолжает плачущим голосом описывать подробно свой сгинувший прыщик. Нелишне здесь упомянуть, что такие, как Pulsatilla, часто продолжают службу при «женских жалобах» — при беременности, рвоте, менструациях, предменструальном состоянии, гормональных дисбалансах менопаузы, в период кормления грудью, при заболеваниях груди и при различных мочеполовых нарушениях, начиная со склонности к циститам (при которых меньше жжения, боли и дискомфорта, чем в сходных случаях у типичных Cantharis) и кончая слабым мочевым пузырем с выделением мочи при чихании, кашле или смехе. Таким образом, Pulsatilla нельзя упускать из виду как одно из лучших средств при жалобах у мужчин на половые нарушения («особенно влияющую на простату, семенные связки и яички», Богер) и мочеполовые органы.

Иногда хроническая болезнь Pulsatilla — это просто нить рассказа о жалости к себе, которую можно проследить во всей ткани заболевания. Тридцатилетняя женщина с мягким дружелюбным характером продолжительный период времени болела колитом в такой тяжелой форме, что ей требовались сильные дозы кортико-стероидов в течение долгих лет. История болезни показала, что она была из большой семьи, в которой заболеть было единственной возможностью привлечь к себе внимание, в котором она так сильно нуждалась. Ещё в детстве её пищеварение было очень уязвимым, однако она упорно продолжала употреблять продукты, которые нарушали её здоровье. По ночам она воображала, что серьезно больна или умирает и все в семье сожалеют, что не обращались с ней с большим сочувствием. Эти печальные и трогательные мысли заставляли её плакать, и она до такой степени любила пожалеть себя, что когда ей предлагали что-то предпринять для восстановления здоровья, она не желала ничего делать.

Не следует, однако, считать, что жалость к себе обязательно является единственной причиной её жалоб. Но, без сомнения, такое её отношение поддерживает болезнь и делает её постоянной. Как может врач желать вылечить её лекарством Pulsatilla, если она всегда лишь маленькая девочка, плачущая перед сном из жалости к себе. Лекарство несколько раз повторно укрепляло моральную сторону малодушной и легко падающей духом, ослабляя тенденцию к жалостливому вниманию к себе.

Гомеопатия учит, что при хронических заболеваниях, и даже при некоторых острых формах заболеваний психические симптомы предшествуют физическим. Другими словами, эмоции, поведение, мысли и сны человека представляют собой самые первые внешние признаки расстройства жизненных сил.

Pulsatilla была правильно выбрана в одном сложном с точки зрения эмоций и физических симптомов случае заболевания, при котором пациент испытывал хронические боли и инфекционные поражения органов воспроизводства (орхит). При назначении врач опирался на нижеприводимый яркий сон, который непосредственно предшествовал началу заболевания пациента.

Гуляя по лугу, усыпанному крошечными цветами (анемонами?), он наткнулся на отрезанную голову черной лошади. Он поднял её, завернул в платок и повесил у себя на руке. Он жалел голову и хотел о ней позаботиться, но не знал, как это сделать, и не мог решить, соединить ли её сначала с телом или нет. Он долго не мог решить, бродя в одиночестве и пытаясь найти кого-нибудь, кто бы помог и посоветовал ему, как быть, но не нашел никого, сел и начал плакать. Обильные слезы пробудили его ото сна.

Трудно было бы себе представить более ярко выраженный сон Pulsatilla. Для людей этого типа характерно видеть во сне «животных» (Кент), «черных зверей» (Геринг), а также плакать во сне.

Поскольку Pulsatilla является экстравертированной натурой, которая стремится к общению и поддержке, то на ранних стадиях протекания болезни она начинает проявлять и сообщать признаки внутреннего разлада путем цепляния, плача, нытья, вытья и жалости к самой себе. Если эти предупреждающие признаки удастся распознать и лечить пациента гомеопатическими средствами на этой начинающейся стадии заболевания, то можно избежать многих последующих болезней и страданий.

Следовательно, появляясь на свет как устройство для получения внимания, жалость к себе способна в дальнейшем привести не только к серьезным физическим нарушениям, но и к психическим. Присасываясь, как пиявка, эта черта проникает в самую сердцевину творческого существа Pulsatilla, незаметно разрушая её нравственную основу. Она мешает Pulsatilla завершить то, что она может, или то, что она должна сделать, встретиться лицом к лицу с жизненными проблемами, оставляя ей мало сил для противостояния трудностям. В своём бедственном положении («усталости от жизни», Геринг) она стремится найти сочувствие и поддержку, пуская в ход весь арсенал для привлечения внимания к своей персоне, начиная от маленького стрелкового оружия в виде нытья и плача и кончая крупнокалиберной пушкой угроз самоубийства; особенно характерно для неё угрожать «утопиться» (Геринг), подобно литературной героине Офелии из «Гамлета» или подобно Вирджинии Вулф в реальной жизни.

Нельзя сказать, что Pulsatilla — это главный конституциональный тип с импульсами самоубийства. Полная безнадёжность Aurum metallicum сопровождается желанием броситься с высоты; сумасшедшие страхи и отчаяние Arsenicum album доходят до крещендо около или после полуночи; с непроходящей депрессией у Natrum sulphuricum упорно держатся мысли о самоубийстве; Nux vomica желает покончить с жизнью, но ему недостает смелости, чтобы это совершить, — все это хорошо известно (см. рубрику «самоубийство» в «Реперториуме» Кента). Просто следует предположить, что каким бы ни был лежащий в основе конституциональный тип, там, где много плача и жалости к себе, там следует искать Pulsatilla. Это лекарство может уменьшить всякую жалость к себе и полностью повернуть жизнь пациента более счастливой стороной.

Хотя первоначальная реакция врача на физическое или эмоциональное страдание может вылиться в сильное стремление помочь, со временем поток сочувствия начинает уменьшаться, особенно при заболеваниях не слишком серьезного или срочного характера. Он уже хочет, чтобы она что-нибудь сделала в отношении решения своих проблем и не полагалась бы так сильно на других. Часто эти мысли усиливаются, когда он понимает, что истинно тяжелые больные ожидают его приема, сидя молча, без жалоб. Его раздражение может даже дойти до того, что он хотел бы её прогнать. Профессиональная сдержанность, конечно, останавливает такие его побуждения, но, если он обнаруживает у себя подобные чувства по отношению к пациенту, требующему сочувствия и жалости, он всегда должен помнить о Pulsatilla.

Другой формой, которую принимает эмоциональность Pulsatilla, является сентиментальность, основой для которой хорошо служит её повышенная чувствительность и плаксивый нрав. Под «сентиментальностью» мы понимаем чувство ради самого чувства, потакание чувству, а не само чувство или способность сопереживать, что присуще в той или иной мере любому конституциональному типу. Она с готовностью льет слезы при всех обидных, счастливых, а также чуть-чуть печальных случаях, а также это лекарство должно быть внесено в рубрику Кента «плачет от радости». «Этот фонтан слез не трудно запустить», — так сказала о себе одна пациентка, а другая назвала себя «неизлечимой плакальщицей», когда она улыбалась сквозь слезы, рассказывая о себе трогательный эпизод.

Эта мягкосердечная женщина отшатывается от трагедии, так же как и от любого проявления горечи или грубости в людях или в искусстве, — от всего, что нарушает покой её разума. Однако сентиментальный тип викторианских рассказов с детьми-сиротками, борющимися за выживание в жестоком мире, или с невинными юными героинями, стремящимися побороть злые замыслы жадных прожектеров, угождает её нежным чувствам. Мыльные оперы, отвратительные романсы, слезливые пьесы на сцене и в кино — все они предназначены для женщин типа Pulsatilla, затрагивая их сентиментальную нотку. Плач на печальных фильмах характерен для Calcarea carbonica, Phosphorus, Ignatia и других, но эмоциональность при явно сентиментальных, душещипательно сладких постановках, которые неприемлемы для других конституциональных типов, наиболее сильно проявляются у Pulsatilla.

Художественные способы выражения на уровне сентиментальности, откровенные попытки играть на сердечных слабостях публики были высмеяны Марком Твеном, который цитировал следующий литературный образец: «В одно прекрасное утро на прошлой неделе распахнулись жемчужные ворота небес и на землю сошли ангелы в белых одеяниях, неся на своих белоснежных крыльях очаровательного младенца. В молчании ангелы опустились в тихом уютном домашнем гнездышке, где царили мир и любовь, и положили нежно ребенка на руки молодой матери, говоря нежными музыкальными голосами: «Госпожа, Спаситель просит тебя принять этого ребенка и воспитать его для него». Тихая музыка замерла вдали, когда ангелы удалились наверх, в свою сияющую обитель. Мы желаем тебе радости, молодой родитель, в твоем счастье». Всё это Твен комментировал так: «Если я правильно осведомлён, то это необычный метод приобретения отпрыска, и, несмотря на всю его кажущуюся вероятность, мне этот метод не кажется не вызывающим сомнений. Я прожил в этом мире много лет и никогда не встречал дитятю, принесенного чете супругов ангелами или какими-либо другими неуполномоченными агентами, чтобы это не вызвало по соседству некоторых толков в большей или меньшей степени» («Помощь от корреспондентов», 1870). Позднее он писал о подобном пассаже в таком же роде: «Я прочитал его целых сорок или пятьдесят раз со всевозрастающим приятным отвращением… Я почти всегда достаю его и читаю, когда я не в духе, и он подбадривает меня в течение многих и многих печальных часов!» («Пустая болтовня», 1870).

И это несмотря на её врожденный хороший вкус. Она вполне осознает, что слащаво и что пустая болтовня в искусстве, но сентиментальность удовлетворяет какие-то определенные потребности в её душевном устройстве. Плач от чрезмерной нежности чувства для неё это приятное, восхитительное ощущение. Это частично определяет то, что Берике назвал «психически — как апрельский день». В то время как под этим он подразумевал, прежде всего, быструю смену настроений этой натуры (сейчас смеётся, через минуту плачет, как солнце сквозь апрельский дождь), а также и то, что подобно апрельскому дождю, который очищает воздух и делает природу ярче и солнечней, так и плач Pulsatilla представляет для неё нежный катарсис, который делает её светлее и счастливей, когда пройдет.

А в общем, у Pulsatilla располагающая и приятная натура, и когда её мягкость и уступчивость соединяются с более сильными качествами других конституциональных типов, они выполняют хорошую уравновешивающую роль: умеряют агрессивность Arsenicum album, обуздывают беспорядок и неустойчивость Lachesis, смягчают тяжесть и закрепощенность Natrum muriaticum, уменьшают драчливость Sulphur или раздражительность Nux vomica, облегчают неудовольствие Sepia, смягчают высокомерие и грубость Lycopodium. Будучи мягкой и неагрессивной, Pulsatilla ни в коей мере не является слабой. Сила присутствует и в её общительном и цивилизованном складе ума, и в дружелюбном и чутком отношении, и даже в покорном и приспосабливающемся характере. Ведь в конечном счете могучий дуб пал под ударом северного ветра, а хрупкая, но упругая тростинка осталась невредимой.

Если врач-гомеопат запомнит пять основных характерных черт Pulsatilla, о которых здесь шла речь: мягкость, зависимость, общительность, гибкость и легкая эмоциональность, — то он вряд ли ошибётся, распознав по этой картине в пациенте хрупкий и красивый луговой анемон.