Посланник бури

Глава 3

Когда следующим утром я забирался в автобус «Святого Духа», голова моя трещала и перед глазами все плыло. Фантазия может сыграть с тобой злую шутку, особенно когда ты уже начинаешь слышать свою собаку, которая говорит: «Ты в опасности».

Ага, в опасности – мои мозги расплавятся в этой паршивой католической школе. В фургоне было восемь ребят. Шестнадцать глаз уставилось на меня. Рози шла за мной до конца дороги, а когда я залез в автобус, уселась и еле слышно тявкнула. Я почувствовал себя ужасно несчастным. Но хуже всего было то, что ребята начали шептаться.

А что это у него с ногой?

А зачем ему трость?

Интересно, что случилось с собакой?

Почему у нее нет лапы?

Наверное, этот чудик ее сожрал.

Я ослабил узел дрянного галстука, отогнул ворот белой рубашки и уставился на бескрайнюю пустыню за окном. За завтраком я начал рассказывать маме, что у меня посттравматический стресс от увиденного, и мне почти удалось уговорить ее… пока к нам не нагрянула тетушка Кэб пожелать мне удачи. Она заявила маме, что в новой форме я выгляжу «преотлично», и убедила ее, что мне необходимо прямо сейчас отправиться в школу, дабы поскорее отвлечься от всякого рода безумств. Правильно. Ведь тусовка с монашками уж как-нибудь непременно вытравит из моей памяти образ монстра.

Через двадцать минут автобус подъехал к школе, через десять я получил расписание, а спустя еще пять минут меня отправили в кабинет отца Бомгартена, директора школы. Я обещал маме, что честно буду стараться подружиться с ребятами и не встревать ни в какие передряги, но когда чувак, заявивший в автобусе: «Наверное, этот чудик ее сожрал», толкает тебя на шкафчик и «нечаянно» врезает под дых, а кучка ротозеев при этом ржет, любой уважающий себя парень уронит свою трость подонку на голову. Нечаянно, конечно же. Либо так, либо тебя будут пихать на шкафчики весь год. И никто больше не засмеется.

Я сидел возле двери в кабинете отца Бомгартена, упершись тростью в пол, рассматривая портрет папы римского на стене, и придумывал, как буду объяснять маме, что в первый же день в школе стукнул парня новой тростью. И тут я увидел самую красивую девочку в мире, а, может, и во всей вселенной. Она подошла и уселась рядом. На меня пахну´ло дождем и весной. Кожа у нее словно светилась. На ней были черные леггинсы, свободный свитер на молнии и ботинки на шнуровке, которые, похоже, прошли через столетия битв. Вы, наверное, скажете, что по описанию она выглядела как наемный убийца, уделяющий много внимания своей коже.

«Интересно, где ее форма?» – подумал я.

– Привет, – произнесла она, убирая прядь темных волос за ухо.

Мой желудок сделал сальто. Ладно, признаюсь – я не привык общаться с красивыми девчонками. Поправка: я вообще не привык общаться ни с какими девчонками. Я убрал трость за спину и медленно повернулся, ничего не отвечая, потому что слова застряли в горле.

– Я – Брукс, – не моргнув, сказала она.

Как-то однажды дядя Хондо научил меня, как правильно вести себя среди девчонок, чтобы они посчитали тебя крутым: ты должен выглядеть отрешенно. Я кивнул в ее направлении и переключился на плакат, рассказывающий, что произойдет через два дня.

На нем была фотография улыбающегося во весь рот отца Бомгартена в клоунских зеленых очках.

– Имя у тебя есть? – спросила Брукс.

Есть, конечно. Снова кивание. Мне просто необходимо что-то сделать со своим проглоченным языком.

– А ты всегда такой грубиян?

Нет. Я вообще не грубиян. Только когда со мной заговаривают симпатичные брюнетки. Я повернулся к ней, хрипло прокашлялся и выдавил:

– Зейн.

– Ты новенький?

– Первый день, – кивнул я. – А ты? Почему не в форме?

Брукс улыбнулась, и меня словно пронзили мегаватты «Вау!»

– Впечатляет, – сказала она. – Первый день и уже вызвали к Бомгартену? Это, похоже, новый рекорд.

Я выпрямился.

– А ты что натворила?

Она откинулась на спинку стула, абсолютно расслабленно, словно ей не нужно было объясняться перед директором школы.

– Расскажу позже, – бросила она, и мое сердце куда-то провалилось.

Позже? Значит, она собирается поговорить со мной еще раз. Класс!

Я взглянул на желтую прозрачную папку, которую она держала на коленях. Внутри лежал листок, на котором она что-то нарисовала. Не глупые сердечки или свое имя затейливыми вензелями, не милые мордочки котят. Нет, она нарисовала монстра с волосатыми скрюченными пальцами и выпученными глазами. Я чуть не упал со стула. Подождите-ка… А это не тот самый, что встретился мне прошлой ночью? Я поморгал, дабы удостовериться, что с головой все в порядке и мне не мерещится. Нет, монстр был на месте, деталь в деталь. Я уже собирался спросить ее об этом, но тут дверь в кабинет распахнулась, и отец Бомгартен кивком пригласил меня войти.

Вот черт! Я так увлекся, что забыл про свою дурацкую трость. Если Брукс увидит, как я хромаю, она точно не захочет со мной больше разговаривать. Я сделал единственное, что в тот момент пришло мне в голову: уронил рюкзак на пол, наступил на него и притворился, что споткнулся о порог. Понятно, это был не самый ловкий трюк, но пусть уж лучше она считает меня неуклюжим растяпой, чем Сэром Хромселотом.

Итогом моего посещения кабинета Бомгартена стало десять молитв по розарию, задержка после уроков в течение недели, звонок маме и извинение перед тем сопляком, которого я торпедировал тростью. Первый день выдался так себе, если не считать встречи с Брукс. За одно это стоило все вытерпеть. К сожалению, к тому времени как я закончил свой последний заход с молитвами, она ушла, и остаток дня я ее не видел.

Я все размышлял, зачем она нарисовала того духа подземного мира на листке. Наверное, у нее тоже была книга про цивилизацию майя.

Дальше все стало еще загадочнее. После обеда я покормил Рози и завалился перед телевизором с Хондо и двумя его дружками. Они смотрели какой-то серьезный поединок между Душителем и Дементо. Хорошо, что мама должна была прийти позже, а иначе она подвесила бы Хондо за уши, если бы увидела, что он пьет пиво и курит сигары перед ребенком.

Хондо облизал выпачканные оранжевым пальцы и протянул мне полупустую пачку «Читос».

– Хочешь?

Наверное, вы думаете, что он был совсем пропащим парнем, учитывая привычку пить пиво, курить и есть всякую дрянь? Но в этом был весь Хондо: ему вроде как двадцать один год, а выглядит он на семнадцать и устроен как танк – бицепсы-булыжники, стальной пресс и железные кулаки. Он всегда хотел быть рестлером, даже занял первое место на соревнованиях в школе, а затем его мечту «угнали» (другими словами, что ему не по карману колледж). И он устроился уборщиком в банк. Однажды я спросил его, что бы он стал изучать, если бы все-таки попал в колледж. Он ухмыльнулся и ответил: «Бизнес. Чтобы стать большим боссом и владеть банком, а не убираться в нем».

Когда два года назад меня отлупили в школе, он начал учить меня всяким борцовским приемам: типа двойной захват, бросок-«ножницы», «вертушка», но чаще всего он просто валил меня в пыль и изображал ревущую толпу, словно победа надо мной, Чудилой, была самым важным событием в его жизни.

– Эта дрянь когда-нибудь тебя убьет, – сказал я ему.

Один из парней фыркнул и затолкал себе в рот пригоршню оранжевых палочек.

– Мы их с сальсой едим. А это же овощи, так?

Я округлил глаза.

– Помидор – это ягода.

Хондо пожал плечами.

– Есть способы умереть и похуже.

Почему люди всегда так говорят?

– Например?

Я подобрал с пола две пустые банки из-под пива и бросил их в мусорное ведро.

Хондо сунул палочку в рот и пробубнил:

– Бак с кислотой, которая разъест твое тело. Вот это будет похуже.

Зазвонил дверной звонок. Я подошел к двери, уверенный, что это очередной приятель Хондо. Но ошибся.

Это была Брукс.

– Что… что ты здесь делаешь? – ошеломленно спросил я.

Как она узнала, где я живу?

Она взглянула на мою трость и так долго ее изучала, что я готов был расплавиться и стечь на ковер. Затем подняла на меня темные глаза и произнесла:

– Это суперотпадная трость.

– Моя нога…

Мозг лихорадочно перебирал слова, которые могли бы описать мою ногу, но не меня самого: недоразвитая, больная, сломанная…

– Я все про тебя знаю, – сказала она. И, наклонившись ближе, продолжила: – Я же сказала тебе, что поговорим позже. Так вот, «позже» наступило.