После измены счастье есть (СИ)

Глава 31

ВАРВАРА

– Чай, кофе будете? – утоняю, едва тарелка гостя пустеет.

И чтобы не было недопонимания, указываю на коробку с чаем, пусть хорошим, но все же пакетированным, и банку с растворимым кофе.

Да, мы с Рыжиком живем по-простому. Без особых чайных церемоний с завариванием крупнолистового отборного цейлонского и без турок с кофемашинами.

Если для него это чересчур, настаивать не буду. Быстрее услышу причину встречи и распрощаемся.

Всего на секунду в глазах Крылова появляется лукавое выражение, будто он мысли мои считывает, но тут же растворяется, едва он спокойно произносит:

– Кофе черный, две ложки сахара.

– Хорошо.

Я пью аналогичный, потому готовлю на свой вкус и по привычке. Насыпаю гранулы из банки в две чашки на глаз – даже уже не помню, откуда пошла такая привычка. Чайную ложку использую, только чтобы добавить сахар и размешать. Заливаю кипятком. Переставляю на стол. Убираю грязную посуду.

– Из сладкого только медовик, – держу секундную паузу и добавляю, – покупной.

А что? Отжигать так по полной.

Готовить, я готовлю. Первое, второе, компот – без проблем. Но выпечка – это не моё. Пару-тройку раз пыталась, до сих пор вспоминаю с содроганием. Подошва мягче, чем те сосиски в тесте, которые я пыталась изобразить полгода назад.

И снова мистер небожитель не возмутим. Только лыбится шире.

– Варвара Михална, я не пойму, ты меня смутить хочешь или свое смущение таким образом маскируешь?

– Даже не думала, – заверяю его, радуясь, что щеки не покраснели.

«Варвара Михална» в исполнении Крылова звучит как-то слишком интимно. Будто он не мои имя и отчество произносит, а пошлые комплименты на ушко шепчет. А я ведусь… ведусь и таю, как мороженка на солнце, пусть и обещала себе этого не делать.

Да и в проницательности мужчине не откажешь.

– Так что с медовиком, Демьян Константинович? – напоминаю о вопросе, прикидываясь шлангом. – Будете такой ?

В последний раз, помнится, Пригожин меня за него распекал и попрекал, кичась своими высокими доходами. А тут Крылов, чье финансовое состояние в сотни, как ни в тысячи раз больше.

– Буду, Варя. Давай нож, – командует он и следом добавляет, хитро прищуриваясь. – И стул свой ближе к моему придвигай.

– З-зачем стул?

– Кофе на брудершафт пить будем, – хмыкает. – Иначе ты на «ты» со мной никогда не перейдешь.

– А надо переходить? – уточняю, пытаясь вернуть брови на место. Они, заразы такие, как на лоб взлетели, так там и зависают.

Им там комфортно, а я – дура дурой.

– Естественно, Варь, – говорит Крылов по-простецки. – Мы ж с тобой не на совещании в офисе, где глаза и уши кругом, а дома тет-а-тет. Хватит уже выкать.

И вроде ничего особенно я не слышу, а сердце спотыкается, и рот слюной наполняется.

Тыкать ему?

Ой, мамочка… роди меня обратно!

Кофе мы все-таки выпиваем без брудершафтов и даже на тортик налегаем с одинаковой динамичностью, ну а потом, когда я убираю чашки в мойку и вытираю стол от крошек, Демьян Константинович в своей, как понимаю, привычной манере вести диалог интересуется:

– Тебе, Варюш, какой вариант подачи информации больше подходит: коротко и правдиво или долго, завуалированно и с реверансами?

От «обилия» вариантов даже глаз дергается.

Умеет олигарх одной фразой озадачить.

И насторожить... чего уж!

Только я другого не понимаю. Какие новости нас с ним могут объединять?

Мы же совершенно чужие люди, которых раньше связывали дети, учащиеся в одной школе. Но теперь-то, насколько я в курсе, у Саньки и Макса заключено перемирие. Школу они не громят. Значит…

Ой, ладно…

– Коротко и правдиво, – озвучиваю выбор, отлично понимая, что выслушать гостя мне придется в любом случае.

И сходу замечаю, что Крылов не удивлен.

Ни капельки.

Неужели я настолько предсказуема, что он читает меня, как открытую книгу? Или как?

Становится не по себе. Но углубиться в анализ не успеваю.

Демьян Константинович выполняет просьбу:

– Хорошо, Варвара. Если коротко и по существу, то завтра вечером Пригожин возвращается в Санкт-Петербург. Это первое. Второе касается развода. Не передумала, кстати?

– Нет, – мотаю головой, испытывая чистейший шок.

Он настолько в курсе наших семейных дел с Николаем?

Становится страшновато…

Но в этот момент я даже приблизительно не представляю каков на самом деле размер озвученного «настолько»…

– Отлично, – кивает мой гость, будто иного и не предполагал. – Тогда не волнуйся, разведут вас на первом же заседании. Времени на примирение давать не станут. Месяц истекает через неделю, верно?

– В-верно, – выдыхаю, соглашаясь.

И он тут же продолжает.

– Третье – Пригожин подал официальный запрос в органы опеки, чтобы признать тебя ненадежным опекуном.

– Что?

Смотрю в совершенно серьезные теперь глаза Крылова, и дыхание спирает. Я была не в курсе, но не доверять ему не вижу повода.

Получается, Пригожин, всерьез решил мне мстить?

Ну и мерзавец!

– Он хочет переоформить опеку на себя, – кивает Демьян, будто опять меня прочитал. – Я постараюсь притормозить процесс по максимуму, но остановить запущенный бюрократический маховик будет сложновато.

– Из-за развода? – называю главную причину.

Крылов тут же кивает.

– Верно. Поэтому, как только ты получишь свидетельство о расторжении брака, мы с тобой начнем выходить в свет. Покажемся перед камерами, засветимся на выставках и через пару недель, максимум месяц, официально оформим отношения.

Что-то с громким звоном падает на пол.

Смотрю вниз. А там моя челюсть.

Валяется.

И мне хочется прилечь рядом.

А еще глазки закрыть…

– Мне кажется, у меня слуховые галлюцинации, – признаюсь в итоге. О том, что у Крылова – склероз, молчу. Намекаю, так сказать, обходным путем. – Если вы запамятовали, Демьян Константинович, то я напомню. Вы – женатый человек.

– Не волнуйся. Я решу этот вопрос, – звучит что-то невероятное.

А меня осознанием простреливает.

– Вы что же, узнали о том, что наши супруги – любовники, и решили им таким образом отомстить? Махнуться женами не глядя?

Аж дурно становится, какие у богачей извращенные игрища бывают.

Только я-то тут не причем!

– Нет, Варя, – качает он головой, рассматривая меня как-то очень уж пристально. – Все намного проще. Ты меня очаровала.

Только что вернувшаяся на место челюсть повторно летит на пол.

Шмяк!

– Очаровала? – не скрываю изумления.

Нет, хорошо, что он про любовь не заговорил. Ограничился более реальным вариантом, но все же…

– Разве «очарование», – рисую голосом кавычки, – достаточная причина, чтобы рушить многолетний брак и жениться на той, которую совершенно не знаешь?

Крылов качает головой и отвечает так, что я сразу ему верю.

– Развод с Тамарой не имеет к тебе никакого отношения, Варвара, – и без паузы, чтобы не расслаблялась. – Ты же в курсе, что она беременна?

Твою ж кочерыжку!

Я-то да. В курсе. А он откуда?

Мышка на ушко нашептала? Воробышек в клювике принес?

Сомневаюсь.

От возможностей сидящего передо мной небожителя становится о-о-очень страшно. Да он же как спрут, у которого щупальца по всему городу раскиданы, как не по всей стране…

Давай перейдем на ты … ага! Сейчас! Бегу и падаю!

Вы! Вы! Вы! Никак иначе!

– Они передумали делать аб-борт? – выдыхаю в итоге, заикаясь на последнем слове.

Но на этот вопрос ответа мне не дают. Зато еще одна новость, четвертая… ой, нет, четвертая была про свадьбу, значит, пятая… бьет пудовым кулаком под дых. Да так болезненно, что руки ходуном ходят, а спина покрывается холодным липким потом.

Как говорится, со дна постучали.

– Ты знаешь, кто такой Терентьев? – начинает Крылов мягко. Замечает, как я отрицательно мотаю головой, и тут же поясняет. – Это глава группы компаний «Титан», которая поставляет продукцию для нефтегазовых гигантов, таких как «Газпром», «Роснефть», «Лукойл».

Сижу, смотрю, слушаю. Связи пока не улавливаю, но мне ее показывают.

– А теперь представь, Варя, что у Терентьева крадут одну разработку, которую со дня на день планировалось внедрять вместе с зарубежными партнёрами. С виду обычная небольшая методичка с цифрами и сносками, написанная на китайском, но для знающих людей очень и очень ценная вещь, стоящая овердохрена. Как думаешь, станет ли Терентьев, который стоит на грани потери колоссальных сумм, вникать в тонкости и разбираться, насколько виновата одна маленькая учительница иностранных языков из ДК, что эта самая брошюрка попала в ее руки? Или он просто скомандует своим подчиненным «фас» и забудет?

Я как-то сразу понимаю, о чем идет речь. И методичку ту помню. Она осталась в квартире Пригожина, я не стала забирать чужую вещь.

Понимаю я и то, что Николай меня не просто крупно подставил, а фактически подвел под статью. И это в лучшем случае. В худшем – лесок и безымянная могилка.

А еще я осознаю основное. Если о многоходовке моего ушлого муженька и его дружков узнал Крылов, то и неизвестный Терентьев, получается, тоже…

Канадская граница или мыло и веревка?

Ни то, ни другое. У меня Санька… моё солнышко…

Демьян Константинович молчит всё то время, пока я самостоятельно делаю логические выводы, но как только замечает испуганный мечущийся взгляд, твердо произносит:

– Тимур не тронет членов моей семьи, Варя, потому что в этом случае ему придется иметь дело со мной. А у нас много совместных проектов.

Это намек?

Или руководство к действию?

Шарю глазами по спокойному лицу мужчины и медленно уточняю:

– Получается, вы хотите так меня защитить?

Демьян отвечает не сразу. Протягивает руку и накрывает мои пальцы, нервно комкающие салфетку. Сжимает их. Несильно, но крепко. И дает ответ в свойственной ему манере:

– Если такой вариант объяснения тебе принять проще – возьми его за основу. Свою причину, Варюш, я тебе уже озвучил.

Я помню, да.

Он сказал: очаровала.

Но поверить в это неимоверно сложно.