Последнее дело?

Глава 6. ААААА

Комиссар Гордон лёг в кровать. Он уснул с первыми лучами солнца. Ровно в это же время проснулась Жаби. Было немножко обидно, что они не встретились. Зато получалось, что один полицейский всегда начеку.

Гордону сразу начал сниться сон про детство. Он был пухлым жабёнком в коротких синих штанишках и держал свою маму за руку. Ему было очень весело и хорошо.

Жаби нравилось, когда Гордон ложился спать и она оставалась в отделении одна. Она сразу уселась за стол. Достала печать. Чуть выше. Нет, чуть ниже. Вот так. Нажимаем: ка-данк! И ещё раз, рядом: ка-данк!

Жаби играла, что она — комиссар полиции и к ней пришли посетители. Она сделала такое лицо, будто очень занята.

— Комиссар полиции Жаби, — представилась она. — Как у нас тут дела?

— Я — знаменитый комиссар Жаби! — повторила она, снова напустив на себя важный вид. — Секундочку, я только поставлю печать…

А потом она стала писать. Она написала множество маленьких палаток.

АААААА.

— Ааа! — произнесла она вслух и отдала честь.

Но ей хотелось написать и другие буквы. Она побежала в тюрьму и подёргала Гордона за руку:

— А букв много? А есть ещё буквы?

Наконец Гордон понял, о чём она твердит.

— Тридцать три! — сонно промямлил он.

— Точно, не больше? — обрадовалась Жаби. — Тогда я их быстро выучу. Какие есть ещё?

— «3», — сказал Гордон и зевнул. — Она похожа на змею.

— О нет, какой ужас!

— Потом есть «М», она похожа на горы. И «Р», похожая на топор. Ещё один важный знак в законах

называется «параграф» и похож на крендель. §.

Жаби поспешила к столу. Взяла новую стопку бумаги и стала писать горы. А между горами — маленькие палатки. Потом она написала несколько топоров, чтобы тем, кто живёт в палатках, было чем рубить дрова.

МММАААРРР. Как же весело в походе…

Наконец Жаби собралась с духом и написала извивающуюся змею, которая приползла в палаточный лагерь.

Получился небольшой рассказ, который так весело начинался и так печально заканчивался.

МММАААРРРЗ.

— Эй ты, злобная змея! — громко сказала Жаби. — Я знаменитый комиссар Жаби. Немедленно убирайся из палаточного лагеря!

Потом она написала § и поставила печать. Ка-данк!

Весь день до самого вечера Жаби сидела и писала буквы и ставила штампы.

— Я пишу и штампую целый день! — напевала она себе под нос.

А тем временем комиссару Гордону снился сон. Он шёл вдоль реки с мамой, держа её за руку. Они остановились, и мама устроила ему на берегу пикник с кексами. «Мой миленький Гор-донушка, ты самый симпатичный на всём белом свете!» «Тю-тю-тю», — отвечал ей Гордон, потому что был ещё совсем маленький. Мама налила ему сок в стаканчик и дала трубочку, и Гордон тут же принялся пускать пузыри. «Дорогой, мы так не делаем!» — ласково пожурила его мама.

Какой чудный сон…

Но ближе к вечеру кое-что произошло. Панг! Дверь в отделение распахнулась. Комиссар сел в кровати, а Жаби подскочила на стуле.

В отделение влетел камень. Что это было?

Жаби первая подбежала и увидела, что камень обёрнут в бумажку. Жаби развернула её. Но ничего не поняла. Там не было ни гор, ни змей. Она узнала только топор и палатку.

Жаби поспешила отдать бумажку комиссару.

На бумажке было написано ВОРОНА.

— Анонимка! — сонно пробормотал комиссар. — Кто-то хочет выдать нам имя злодея, но сам желает остаться в тени. Кто бы это мог быть?

Жаби взяла бумажку и понюхала её. Пахло шерстью, морковкой и травой.

— Это кролик! — закричала она.

— Браво! — сказал Гордон.

Коллеги поспешили к двери, комиссар — прямо в пижаме.

— Пистолет не возьмём, да? — уточнила Жаби, задержавшись у стеклянного шкафчика, в котором он был заперт.

— Нет, пистолет мы не берём никогда! — ответил Гордон. — Пистолет — это смертельно опасная штука. Полиция должна только тщательно охранять его…

И скорее за дверь!

Невдалеке они действительно увидели кро-

лика. Он старался выглядеть невинно — насвистывал и смотрел на небо.

— Держи его! — крикнула Жаби.

Комиссару удалось схватить кролика за мягкий хвост.

— Я ничего не скажу! Я боюсь! — пропищал кролик.

Он высвободил свой хвостик и поскакал прочь. Он исчез так быстро, что его в жизни никто бы не догнал.

А Гордон упал и ударился лбом об собственную руку.

Комиссар сел, из глаз его полились слёзы. Он тихо плакал.

Жаби погладила его по лбу.

— Ай-ай-ай, — сказал Гордон.

И они заковыляли обратно в отделение. Гордон опирался на Жаби. Слёзы капали ему под ноги, оставляя мокрую дорожку, которая протянулась до самой его кровати.