Последнее лето в Аркадии

Глава 30

Пробок, на счастье, не было.

По почти свободной дороге мне удалось добраться до клиники всего за двадцать пять минут. Парковка, однако, оказалась настолько забитой машинами, что я еле смогла втереться на свободное местечко, да и то мне пришлось ждать, пока оно освободится. Заглушив мотор, я уже ругалась про себя на все лады. Мэдди все так же спала, скорчившись на сиденье.

Обойдя машину, я открыла дверь с ее стороны и осторожно потрясла за плечо.

— Приехали, подружка.

Она подняла голову и непонимающе оглядела парковку и деревья вокруг.

— Где мы?

— Это клиника, Мэдди. Мы приехали.

Ее лицо тотчас изменилось, стало затравленным и взбешенным.

— Но я не хочу в клинику! Я передумала! — Она принялась сдирать с себя ремень безопасности.

— Тише, милая. Помнишь, о чем мы говорили? Ты не можешь изменить решение, раз мы уже здесь. — Я перегнулась через нее и отщелкнула замок ремня.

— Прошу, Рита, не заставляй меня. Я справлюсь сама. — Она жалобно смотрела на меня. — Я выкину все бутылки, обещаю.

Случилось то, чего я боялась, и теперь у меня самой глаза были на мокром месте. Неужели все было напрасно?

— Не глупи, Мэд, — терпеливо сказала я. — Тут нечего и некого бояться. Мы приехали лишь ради консультации. Ты же сама знаешь, что тебе нужна помощь. Сама это признала. Ты же просила, чтобы я тебе помогла! — Теперь я давила на нее, не гнушаясь даже небольшой ложью. — Только не надо говорить, что я потратила целый день впустую. Ведь у меня были и свои дела, Мэдди.

— Что-то не припоминаю, чтобы просила тебя о помощи.

— Нет, просила. Прошлым вечером. — Я подкрепила свое вранье энергичным кивком и уперла руки в бока. — Или я виновата в том, что ты даже не помнишь об этом? Это называется черной дырой в памяти, Мэд. Типичный симптом алкоголизма.

— Правда? — Она устало откинула голову на подголовник, неухоженные жидкие волосы сбились на сторону.

— Итак, Мэдди, пришла пора выбирать. Ты поможешь мне? Или будешь усложнять ситуацию, ноя и плача? Решайся. Ты не обязана входить в эти двери, — я кивнула на здание клиники, — но предупреждаю тебя: если сейчас ты откажешься, пути назад уже не будет. Не звони тогда и не ной, я умываю руки.

Похоже, Мэдди проняло. Она уставилась на меня, лицо стало задумчивым. Через несколько секунд она стала выбираться из машины. Я бросилась помочь — ее исхудавшее тело было легким как перышко. Как она вообще умудрялась двигаться?

Когда она вылезла, я крепко ее обняла. Мне хотелось, чтобы Мэд знала — я на ее стороне.

— Молодец. Уверяю, ты приняла верное решение.

Мы направились ко входу в клинику, рука Мэдди нервно сжимала мои пальцы.

— Только погляди, какой прекрасный сад! — воскликнула я, ненавидя себя за наигранность тона. — Удивительные розы!

Клиника, явно не новая, судя по кряжистым деревьям и потертым скамейкам, утопала в зелени.

Все прошло совсем не так плохо, как я ожидала. Конечно, не без напряжения, потому что в какой-то момент Мэдди едва не лишилась чувств, осознав, что ее ждет на самом деле. И все же она не сбежала, даже когда стало ясно: консультацией и выпиской рецепта дело не кончится.

Мы завели в регистратуре карту и вошли в комнату ожидания с несколькими плетеными креслами и кофейным столиком. Пока мы сидели и ждали вызова, я обливалась потом и криво улыбалась. Это был самый опасный момент.

К нам вышла медсестра, чтобы заполнить анкету. Она вела себя очень дружелюбно, но не давила. Думаю, медперсонал подобных заведений всегда прекрасно знает, как себя вести, чтобы не спугнуть пациента. Женщина говорила спокойным, деловым тоном (словно речь шла о какой-то ерунде, а не лечении от алкоголизма, и будто Мэд не выглядела карикатурой на самое себя).

— Вы очень удачно приехали, — сказала медсестра с улыбкой. — Даже не знаю, как так получилось, но именно сегодня освободились места в стационаре. Обычно наша клиника переполнена. К вечеру стационар наверняка будет набит под завязку. Представляете, сейчас даже есть отдельная палата! Мэдлин, у вас при себе есть медицинская карта?

Я протянула медсестре страховую карту Мэдди, которую тайком стянула из ее сумочки. Она всегда была очень собранной, и мне не составило труда найти необходимые документы. В моем доме мне пришлось бы перерыть все вверх дном, чтобы отыскать даже паспорт.

— Вы предоставите сведения о своей семье? — спросила медсестра.

Щекотливый вопрос для данной ситуации. Я на секунду стушевалась, но Мэдди вдруг (вот уж не ожидала!) назвала имя отца и дала его адрес. Она даже не упомянула о Фергусе!

— Для нас имеет принципиальное значение ваше добровольное согласие, Мэдлин, — мягко сказала медсестра. — Согласны ли вы на сотрудничество с врачом и остальным медперсоналом? Будете ли принимать лечение всерьез? Разумеется, алкоголь и наркотики на территории клиники под запретом. — Она улыбнулась. — Знаете, наши пациенты литрами пьют кофе. Думаю, однажды кто-то додумается открыть клинику для людей с кофеиновой зависимостью. Мы назначим вам медицинские препараты и проведем курс детоксикации организма. Думаю, начиная с завтрашнего дня. Вы будете подолгу спать, потому что такова реакция тела на очищение. А сейчас, — медсестра протянула Мэдди еще одну форму, — нам нужно заполнить вот это. Итак, когда вы в последний раз принимали алкоголь?

— Думаю, от меня уже нет проку, Мэдди, — сказала я. — Ты в хороших руках, о тебе позаботятся. Я вернусь примерно через час, привезу твои вещи, хорошо?

В ее глазах блеснули слезы. Словно ребенок, которого в первый раз привели в детский сад, она схватила меня за рукав. Но, видимо, сообразив, что ведет себя нелепо, разжала пальцы и убрала руку.

— Спасибо, Рита. Приезжай скорее!

Когда я вернулась в клинику с вещами, букетом цветов (чтобы украсить палату) и коробкой шоколадных конфет (чтобы поддержать подругу), Мэдди уже крепко спала. Больничная ночная рубаха была ей велика, и в широкой горловине виднелись две обтянутые кожей ключицы.

Я тихо поставила на тумбочку вещи и осторожно поцеловала ледяной лоб Мэдди. Она вдруг открыла глаза, буквально на мгновение, затем тотчас веки смежились.

Бедняжка. Должно быть, у организма почти не осталось сил!

Теперь оставалось еще одно неприятное дело. Я должна была связаться с чертовым Фергусом. Он обязан знать, что творится. Звонить родителям Мэд и Кольму я не хотела. Рано или поздно они и так все узнают; пусть лучше услышат правду из уст самой Мэдди.

Я вышла из клиники, села в машину и завела мотор. Когда я оказалась наконец дома, там, как всегда в дни школьных каникул, царил полный бедлам. Плазменная панель пыталась переорать стереосистему, повсюду горел свет, так как снаружи было пасмурно. Короче, дом походил на гудящий улей — я услышала гул басов еще в пятидесяти метрах от подъезда.

Я вошла внутрь, и на меня тотчас обрушился рев музыки в сочетании с каким-то фильмом, который шел, очевидно, почти на каждом телевизоре в доме.

Было часов двенадцать, а Китти все еще валялась в постели. Остальные девочки давно вскочили и развлекались теперь на полную катушку. Они торчали на кухне вместе с толпой приятелей, жевали чипсы и хлопья, причем всухомятку. Пол был так густо усыпан крошками, что под ногами похрустывало.

— Эй, сделайте музыку потише! — прокричала я, появляясь на кухне.

— Ну мама! — Эллис закатила глаза. — Если убавить звук, мы ничего из кухни не услышим.

Моя третья дочь — самая избалованная из всех. Недавно она завела привычку звать отца Риком и совершенно не считается с мнением родителей. Иной раз это так меня раздражает, что хочется дать ей оплеуху. Разумеется, я ни разу этого не сделала.

— Если никто не убавит звук, я просто выключу все, что в этом доме может вопить, — заявила я. — Решайте, какой вариант вам нравится больше.

— Я убавлю! — Патриция вскочила с места и выбежала из кухни.

Слава Богу, хоть Патриция растет послушной. Если через несколько лет она превратится в копию Эллис, я просто ее задушу, честное слово, потому что разочарованию моему не будет предела.

Пока мы ждали, когда музыка утихнет, я с любопытством разглядывала компанию. Мне удалось узнать всего двоих приятелей Эллис и одну подружку Кэрол. Кроме них, на кухне были еще четверо — их я видела впервые. Я интересуюсь именами друзей, которых приглашают в гости мои дочери, не раньше чем во время пятого визита. Большинство из них исчезают, прежде чем я могу отличить их от остальных. У моих девочек слишком много знакомых.

— Так-то лучше, — кивнула я, когда музыка стала вопить не так громко. — Итак, всем привет. Вам всем рады в этом доме. Однако я буду вам очень признательна, если вы освободите кухню, чтобы я могла здесь убрать и приготовить еду. Кто останется на обед?

Подростки переглянулись, а затем один за другим выразили желание пообедать с нами.

— Спасибо за приглашение, миссис Слитор, — сказала долговязая девица, которую я раньше вроде не видела. — Только я вегетарианка.

— И я, — выступил еще один парнишка.

— Это не проблема. — Я привыкла к причудам современного поколения. — Что-нибудь сообразим. Итак, сколько человек будет обедать, и как много среди вас вегетарианцев?

Народу набралось аж четырнадцать человек.

— Ого, придется хорошенько поработать! — Для пущего эффекта я вздохнула.

На самом деле мне нравится готовить на большую толпу, даже ведро картошки почистить для меня не проблема. Моя кухарка Бетти уехала отдыхать с семьей, так что справляться предстояло одной. А впрочем, чем еще заняться в дождливый день? Холодильник в нашем доме всегда забит под завязку, готовлю я неплохо и с удовольствием. К тому же мне всегда по душе шумная компания.

— Ты мне звонила, Кэрол? — спросила я.

Подростки один за другим испарялись из кухни.

— Да. Правда, уже не помню зачем. Как вспомню, скажу.

— Хорошо. А теперь вон из кухни!

У нас уютный, хотя и огромный, дом — довольно редкое сочетание. Участок вместе с особняком мы назвали «Сан-Лоренцо» в тот же день, как купили. В нем достаточно пространства, чтобы большая семья могла вообще не пересекаться в его стенах. В комнате каждой моей дочери есть все необходимое — начиная с туалетного столика, ванной и большого гардероба и заканчивая компьютером и телевизором.

Как вы поняли, мы люди шумные. Но соседям нечего нам предъявить, потому что их у нас нет как таковых. Вернее, кто-то живет в полукилометре от нас, но едва ли наш шум и гам его беспокоят. Кстати, этот критерий — удаленность от людных мест — сыграл не последнюю роль в выборе дома. «Сан-Лоренцо» стоит посреди огромного участка, простирающегося так далеко, что не видно края.

С детства терпеть не могу крохотные домишки, которые насажены почти друг на друга. В их окна можно подробно разглядеть, что творится у соседей, а под боком постоянно торчат посторонние люди. В таких поселках шагу нельзя ступить, чтобы кого-то не задеть локтем. Соседям всегда есть до тебя дело: они предъявляют претензии, желают знать, как ты живешь, — а правила хорошего тона обязывают к общению, словно к тяжкой повинности.

Мы купили «Сан-Лоренцо» сразу же, как только осмотрели. Дом был построен еще сто пятьдесят лет назад. Когда-то в нем было шесть спален плюс комнаты для прислуги. Однако спальни были настолько огромными, что на их обогрев уходила куча денег, так что последние хозяева разбили три из шести спален надвое. Получилось девять комнат, не считая нескольких гостиных, кабинетов, большой столовой и множества других помещений. Тщетно стараясь осилить коммунальные платежи, хозяева решили сдать часть дома, но и это не стало спасением. В итоге они были рады предложенной нами сумме и тотчас оформили сделку.

Я почти ничего не стала переделывать. Небольшой косметический ремонт дому, разумеется, требовался, к тому же мы с Рики обустроили помещение с застекленным потолком наверху — мне всегда нравился свет; теперь там полно растений, настоящая оранжерея.

Я надела яркий фартук и приготовилась чистить картошку. Вы спросите, почему я не поручила это нудное занятие дочерям (все-таки обед на четырнадцать человек!). Это трудно объяснить. Я стараюсь не нагружать девочек домашними делами. Когда я была маленькой, в нашей семье хозяйственными делами занимались только женщины и девочки. У мамы с папой было две дочери и шестеро сыновей. Получалось, что девочкам приходилось обслуживать целую ораву пацанят, которые проводили свободное время в свое удовольствие. Пожалуй, именно тогда я решила, что мои дочери избегнут этой участи. Они никогда не попадут в рабство домашних обязанностей.

Я понимаю, что моя мысль кажется вам не слишком логичной. Еще бы: я продолжаю обустраивать быт кучи людей, и теперь не только мужского пола. Поймите, я могу себе позволить нанять прислугу, которая делала бы все за меня. Я бы и пальцем не шевельнула! Но домашние обязанности — мой осознанный выбор, а не необходимость. Мне нравится следить за домом и готовить еду. В этом все дело.

Черт, иногда я так скучаю по сестре! В детстве мы были очень близки, потому что только на наших плечах лежали заботы о доме и родных. Сейчас сестра живет во Флориде со своей семьей. Что касается братьев, то в Ирландии задержался только один. Он играет в какой-то не слишком преуспевающей группе, а семьей так и не обзавелся.

Мы встречаемся все вместе разве что под Рождество, да и то не часто. Жаль, потому что я с ностальгией вспоминаю детство, которое провела рядом с многочисленной родней.

Я принялась за готовку. Может, вы посмеетесь надо мной, но я люблю ручной труд. Честное слово! В нем есть что-то надежное, успокаивающее. В наш век развитых технологий, когда человек стремится облегчить себе жизнь с помощью всевозможных устройств, я предпочитаю делать все руками.

В кухню вошла Китти. Она продекламировала мне стихотворение Шеймуса Хини, в котором тот восхищался матерью, работавшей на грядках с мотыгой в руках.

— Словно про тебя написано.

Мне польстило сравнение, потому что автор искрение превозносил свою мать. Да и вообще было приятно, что дочь читает мне стихи.

Некоторое время я сосредоточенно чистила картошку, прикидывая, какое блюдо лучше приготовить, когда вдруг вспомнила, что отложила на потом несколько важных дел. Я собиралась позвонить Тесс, затем в клинику, справиться о Мэдди, и, наконец, Фергусу Григгзу.

Мне страшно не хотелось оставлять свое умиротворяющее занятие и вновь бросаться с головой в омут чужих проблем. И я пообещала себе, что позвоню всем сразу после обеда. Нет, после того как помою посуду.

Очищенная картошка заняла целую раковину. Я набрала воды, чтобы было удобнее ее мыть, открыла холодильник и придирчиво оглядела содержимое. Холодильник у нас просто необъятный — ведь Рики частенько приносит домой парное мясо, которое мы употребляем в больших количествах.

Итак, стейки, решила я. Дочерям нравились стейки, равно как и мужу. Для малолетних вегетарианцев я достала по упаковке паэльи, которую купила для следующей диеты. Правда, все мои диеты заканчиваются уже после первого же дня мучений и пакеты с полезной, но безвкусной едой летят в мусорное ведро. Что ж, пусть двое несчастных едят картошку и паэлью, подумала я не без сочувствия.

У нас две микроволновки, так что я поставила сразу обе на режим разморозки. Когда приборы затребовали, чтобы содержимое (то есть ледяные стейки) перевернули, на стене разразился трелями телефон.

Я отключила обе микроволновки и взяла трубку.

— Да?

Мне ответил голос Тесс, очень тихий:

— Ты занята? Я знаю, что в это время ты готовишь обед. Мне перезвонить?

— Нет-нет. — Я приготовилась к очередному монологу, посвященному Джерри и Фредерику. — Я почти не занята. То есть я действительно готовлю обед, но могу делать это, разговаривая с тобой. Как там у тебя?

И она рассказала мне о своем отце. Поначалу я даже не поверила, что такое возможно. Сразу две бомбы попали в одно место! Неужто Тесс всерьез провинилась перед небесами, раз на нее обрушилось столько бед одновременно?

Присев на стул, я покачала головой, словно Тесс могла меня видеть.

— Боже, Тесс… я могу чем-нибудь помочь?

— Нет. И никто не может. — Ее голос казался синтезированным на компьютере, настолько был безжизненным и ровным. — Джерри едет домой. Он уже в пути.

— А он знает, в чем дело?

— Нет. Я ничего не объясняла, просто… приказала приехать и повесила трубку. И это было еще до того, как выяснилось… — Голос оборвался.

— Бедная моя девочка. Представляю, каково тебе сейчас!

— Да, мне очень плохо. Но папа не должен видеть, что я расстроена, так что приходится делать вид, что все в порядке. Мы даже завтракали все вместе. Фредерик приготовил блинчики. Слава Богу, что он здесь: есть кому заняться Томом. Они ездили к ветеринару.

— Прости, что ты сказала?

— О, я не говорила? — Тесс выдавила короткий смешок. — Не поверишь, но у нас теперь еще и щенок.

— Слушай, Тесс, тебе явно несладко сейчас. Ты не должна бороться в одиночку. Хочешь, я приеду?

Она поколебалась.

— Нет. Это же не твоя проблема, а моя. Было бы нечестно втягивать еще и тебя. Я и без того всласть порыдала на твоем плече вчера. Плюс проблемы Мэдди… тебя на всех не хватит. Как, кстати, Мэд?

Я решила, что голова Тесс и без того перегружена, поэтому рассказывать о клинике не стала.

— Неплохо. Сильное похмелье разве что.

— И у меня. Будто поезд переехал. Ладно, я прощаюсь, Рита; спасибо, что выслушала. Не хотела тебя нагружать, но и молчать сил нет.

— Сделаем так (только не спорь): я приеду через два часа, после обеда. Сейчас у меня здесь куча народу, и всех надо накормить. В общем, жди. Договорились?

Она помолчала.

— Но я не хотела бы тебя отвле…

— Умолкни! Буду с полчетвертого до четырех.

Повесив трубку, я еще некоторое время разглядывала телефонный аппарат. За какие заслуги я избежала проблем в личной жизни, если у обеих моих подруг их по самое горло?

Вздохнув, я вернулась к мясу. Еще через час, глядя на веселую компанию за столом, я улыбалась мужу. Мне казалось, я нашла ответ на свой недавний вопрос. Мой дом был назван в честь святого Лоренса, а значит, находился под его покровительством. Я была под защитой, и мне ничто не угрожало.

А раз мне так повезло, было справедливым поделиться своей удачей с лучшими подругами.