Последнее заклятье

Глава десятая НЕУГАСИМЫЙ МАЯК

Я уже немного привык к переходам из одного мира в другой. И был уверен, что однообразнее и банальнее этого занятия невозможно себе и представить. Но то, что произошло со мной на этот раз, развеяло мои заблуждения.

Неведомая сила опрокинула меня и потащила куда-то вбок. Вокруг заполыхала разноцветная белиберда — какие-то сполохи, пятна света, ослепительные вспышки, яркие загогулины. Именно — заполыхала. Потому что от всей этой лабудени исходил обжигающий жар. Самыми горячими оказались бледно-зеленые лепестки, пляшущие, как сумасшедшие, возле самого моего лица. Я инстинктивно прикрыл лицо ладонями и почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Затем последовал не сильный, но довольно болезненный удар, и мне пришлось испытать всю гамму ощущений катящегося с лестницы человека. Довершил общую картину оглушительный грохот, от которого чуть было не лопнули барабанные перепонки, и резкий толчок в ноги. Колени подогнулись и я плюхнулся на землю.

— Жив? — раздался голос Йорки. Я открыл глаза.

Йорка и Ларка стояли рядом, с неприязнью озираясь по сторонам. Я огляделся. Вокруг нас простиралась бесконечная, до самого горизонта, поляна, поросшая невысокой, словно бы подстриженной травкой. Тут и там слабо серебрились небольшие пятна воды, совсем как лужи после дождя. Над самой головой навис темный полог неба. Короче говоря, все это вполне могло бы создать впечатление очень большого и хорошо ухоженного газона после проливного дождя, если бы не одна мелочь — цвет. И трава, и небо — все имело неприятный темно-красный цвет. Лужи, правда, вполне могли сойти за обычную воду. Но только вот отражать-то они должны были бы красное небо! Однако этого не происходило — лужи тускло серебрились, словно над ними раскинулась обычная небесная гладь.

— Здесь надо быть очень осторожным! — прошептала Йорка. — Я иду первой. За мной — Оке. Учти — идем след в след! Ни шагу в сторону! Ларка! Ты замыкаешь. Все! Пошли!

Йорка сделала широкий шаг и наступила прямо на серебристую лужу. Поверхность лужи пошла кругами, но Йоркина нога не погрузилась в воду ни на миллиметр. Она даже не промокла! Словно Йорка парила над поверхностью лужи, не касаясь ее подошвами сапог.

Когда Йорка освободила эту серебристую кляксу, я последовал за ней. Впечатление было такое, будто стоишь на мягко колышущемся водяном матрасе. Большого труда стоило не потерять равновесия. Лужи же эти располагались на разном расстоянии одна от другой. И иногда достаточно было сделать просто шаг, а порой приходилось чуть ли не прыгать. К тому же поверхность этих луж, как я успел убедиться, не всегда была зеркально ровной. На некоторых из них, несмотря на полнейшее отсутствие ветра, царил самый настоящий шторм. С таких лужиц было очень сложно не свалиться. Один раз со мной чуть было такое не случилось. Хорошо еще, Йорка успела подать мне руку.

— Осторожнее! — возмущалась она. — Скачешь, как козел! Свалишься — моментально сгоришь!…

Оглядываясь вокруг, я заметил впереди слабое серебристое сияние, окрашивающее мрачное красное небо в более светлые розоватые тона. Я понял, что Йорка ведет нас именно туда. Хорошо бы добраться поскорее! Потому что от этих диких шагов и нелепых прыжков ноги уже здорово ныли.

Сияние приближалось очень быстро. Вскоре я уже отчетливо мог различить его источник. Хотя различать-то там было особенно нечего — плавно колышущийся серебристый забор, словно из алюминиевой фольги. Я задрал голову. Да нет, пожалуй, даже не забор. Пожалуй — купол! Купол, накрывающий все пройденное нами пространство. И как же мы будем из него выбираться?!

Но проблема разрешилась удивительно просто — Йорка просто-напросто шагнула в медленные волны серебристой стены и исчезла. Мы с Ларкой последовали ее примеру. И оказались в нормальном человеческом мире, где трава была зеленой, а небо — синим. Только вот солнце почему-то было квадратное. Наподобие того куба, с помощью которого мы скакали из мира в мир. А может быть, это и было нечто похожее, какое-нибудь аналогичное колдовское приспособление, а совсем не солнце. Не знаю.

Йорка решительно направилась к лежащей впереди громаде замшелого камня — единственному, что возвышалось над этой степью. На ходу Йорка привычным движением вытащила из ножен свой меч. Чего это она?! Никого же нет! Впрочем, ей виднее, подумал я, берясь за рукоять своего меча.

Тяжесть оружия придала мне уверенности в себе, и все мои чувства сами собой обострились. Я внимательно оглядывал равнину в поисках возможного противника, но вокруг никого не было.

Мы приближались к дели — поросшему мхом камню. Странно он как-то выглядел. Какой-то неестественный. И кажется, что его поверхность по мере нашего приближения начинает искриться и переливаться всеми цветами радуги. Ну да, так и есть! При ближайшем рассмотрении камень оказался совсем не замшелым. Просто он был слишком уж заляпан грязью и зарос травой. А на самом деле он состоял из одинаковых пластин странной формы, которые выглядели как полированные. И что это за камень такой необыкновенный?! Но додумать свою мысль я не успел.

Когда до камня нам оставалось всего десяток шагов, камень вдруг открыл глаза, поднял голову и оказался драконом. Настоящим драконом! Не прозрачной межгорской фигней, и не маленьким пиротехническим воробышком, а самым настоящим драконом!

Дракон бессмысленным взглядом смотрел на приближающуюся к нему Йорку. Видимо, он изрядно обалдел от такого хамства. Глаза его были тусклые, словно подернутые пленкой. Я быстро подошел к морде дракона с противоположной от Йорки стороны и занес меч. Только бы он не плюнул огнем! От нас же мокрого места не останется!

Йорка небрежно, не замедляя шага, размахивается и наносит дракону рубящий удар. Я же ударить просто не успеваю — дракон взревывает, подскакивает, едва не раздавив нас своим телом, расправляет громадные крылья и взмывает в небо. Мы едва держались на ногах под порывом ветра, поднятого драконом при взлете. Я задираю голову и начинаю внимательно следить за ним, стараясь угадать, как он себя теперь поведет. Хотя и так понятно, как именно! Он уже разворачивается в воздухе, и из пасти его появляются трепещущие языки пламени. Ну, все! И о чем только Йорка думала?! Как же теперь с ним бороться?!

Но Йорка, оказывается, думала совершенно о дру-гом. Она дергает меня за руку и тянет за собой.

— Чего встал?! — орет Йорка. — Изжариться хочешь? Быстрее!!!

Я оборачиваюсь. Оказывается, под драконом, прямо в земле, обнаружился небольшой люк. Ларка уже нырнула вниз. Мы с Йоркой прыгаем за ней следом. Я едва успеваю захлопнуть над своей головой крышку люка, как та немедленно раскаляется до вишнево-красного цвета. Меня обдает жаром, и я, чертыхнувшись, отскакиваю в сторону. Мы оказываемся в небольшой комнатке, в стене чернеет пасть туннеля, чадит дымный факел

— Ну, Оке! Ну, ты даешь! — крутит головой Йорка, вытаскивая из крепления факел. — Ты что, биться с драконом собирался?! Его же не победить! Это же дракон, а не кошка! Нам же надо было просто согнать его с крышки люка! Эх, ты! Вояка!…

— Могла бы предупредить! — огрызаюсь я.

— А я разве тебе не говорила?!

— Нет!!!

— Значит, просто забыла! — пожимает плечами Йорка и уходит в темнеющий коридор. Ларка, раскрыв рот, слушает нас.

Я набираю полную грудь воздуха, чтобы высказать вслед Йорке все, что я о ней думаю, но тут из темного коридора доносятся истошные визги и крики, Йоркины ругательства и лязг стали. Мы с Ларкой переглядываемся и кидаемся к ней на помощь. Ларка на ходу достает свой меч. Куда ты-то лезешь, девочка?! Посидела бы здесь, переждала! Но сказать я уже ничего не успеваю.

Коридор буквально через несколько шагов вливается в большую подземную пещеру. Тут и там громоздятся осколки камней и посверкивают затхлые лужи позеленевшей воды. По стенам тускло горит шеренга факелов, почти ни фига не освещающих. В центре пещеры стоит Йорка. А на нее со всех сторон наседают вооруженные мордовороты. Человек десять — пятнадцать, не меньше.

Я вовремя успеваю включиться в игру. Мое появление в тылу врага вызывает легкую панику, и я успеваю угомонить троих, прежде чем тем удается по всем правилам наладить оборону, а потом и нападение. Впрочем, Йорка тоже времени зря не теряет. Я уж думал, что она с этой своей магией все на свете перезабыла! Оказывается, помнит еще! Но больше всего меня поражает Ларка. От этой девчонки я не ожидал подобной прыти. Она довольно умело орудует своим мечом, и перед ней на земле уже валяются два бездыханных тела. Постепенно число противников сокращается, через несколько минут Йорка приканчивает последнего.

— Ну, Ларка! Ты молодец!!! — тяжело дыша, говорю я. — И когда это ты успела так научиться?!

— Пока ты болел, — отвечает она, переводя дыхание. — У меня было достаточно времени.

— Моя школа! — гордо замечает Йорка, похлопывая Ларку по спине.

Поликовав немного и поздравив друг друга с очередной победой, мы осторожно начинаем пробираться к каменной лестнице, ведущей отсюда наверх. Добираемся мы до нее благополучно, но лестница выглядит так, словно по ней уже тысячу лет никто не ходил — покрытые толстым слоем плесени ступени буквально крошатся под нашими ногами.

— Йорка, а это не западня? — спрашиваю я.

— Нет, нет. Успокойся. Все сделано так, чтобы создавалось именно такое впечатление. Ты бы, например, стал искать другой ход. И нашел бы, не сомневайся! Только вот что бы тебя там ожидало?

Подъем по лестнице завершается у низенькой металлической двери, покрытой пятнами ржавчины. Я пробираюсь вперед и наваливаюсь на нее пле-чом. Дверь противно визжит, но довольно легко открывается, и мы оказываемся в небольшой комнатке, откуда, словно в старой сказке, ведут три двери. Йорка решительно открывает правую. Я следую за ней и вздрагиваю от неожиданности.

Прямо передо мной несколько вооруженных людей. Они дружно, как по команде, шагают ко мне. Я заношу меч, но понимаю, что мне уже не успеть.

— Нет!!! — истошно орет Йорка. — Зеркала!!! Я едва успеваю остановить руку. Точно, зеркала… Тьфу ты!…

— Уф! — с облегчением вздыхает Йорка. — Хорошо, что не разбил! Неужели ты себя не узнал?!

— Я не так часто смотрюсь в зеркало.

— Это же простые зеркала, больше ничего! Мы пройдем этот лабиринт совершенно спокойно! Если повезет…

— Лабиринт?

— Ну да! Неужели я тебе ничего не говорила?!

Я пожимаю плечами. Ничего не помню, может, и говорила, а может, и нет… Но не буду же я с ней сейчас спорить!

Не только стены, но и пол и потолок сделаны здесь из зеркал. В глазах прямо-таки рябит от всего это суетного мельтешения. Буквально через несколько секунд я уже теряю ориентацию и беспомощно замираю на месте, окруженный бесчисленными Оке, Йорками и Ларками. Совершенно не разобрать, кто из них настоящий, а кто — отражение.

— Йорка, — осторожно говорю я.

— Заблудился, что ли? — беззлобно спрашивает она. — Сейчас я к тебе подойду.

— Как же здесь идти-то?!

— Очень просто! Берешься правой рукой за стену и идешь! Только руку от стены не отпускай, а то опять потеряешься! Понял? Тогда пошли!

Йоркин совет оказывается весьма эффективен. И идти гораздо легче, когда ощущаешь под рукой холодную гладь стекла. Через несколько минут мы оказываемся возле потемневшей от времени деревянной двери.

— Не понимаю, для чего нужно было устраивать столь примитивный лабиринт?! — пожал я плечами. — Отсюда даже дурак выберется!

— А этот лабиринт и рассчитан на полных дураков, которые попрутся по той древней лестнице наверх! Кстати, Оке! Ты в нем превосходно заблудился! Так что можешь считать, что он был рассчитан и на тебя! — злорадно заявляет Йорка. Я молчу. Тоже мне, умная нашлась!

Йорка осторожно приоткрывает дверь и входит в нее. Я за ней.

Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что мы попали в спальню. Стены комнаты увешаны гобеленами, в углу тихонько тлеет камин, посреди комнаты раскинулась широкая кровать. А на кровати безмятежно дремлет молодая светловолосая девушка. Йорка подходит к кровати, забирается на одеяло коленями и внимательно смотрит в лицо девушке. Потом она протягивает левую руку и прикасается к плечу спящей девушки. Все это время Йорка не выпускает из рук меча. Я смотрю на спящую, и мне не верится, что это и есть Гоара — ближайшая помощница и верная спутница жизни Каараара. Может быть, мы не туда попали?

— Эй! Красавица! — тормошит девушку Йорка, — К тебе гости! Просыпайся!

Девушка открывает глаза и испуганно вскрикива-ет. Ну, еще бы! Увидеть в своей спальне троих вооруженных и перемазанных кровью незнакомых людей! Тут уж и я бы вскрикнул! Да еще как громко!…

Девушка судорожно пытается натянуть на себя одеяло, но Йорка решительным рывком вытаскивает ее из постели и отталкивает в угол комнаты. Девушка падает на пол и испуганно оправляет ночную рубашку. Я замечаю, как дрожат ее плечи.

— Кто вы? — прерывающимся голосом шепчет она.

— Хватит валять дурака, девочка! — говорит Йорка, поигрывая мечом. — Как тебя зовут? Гоара? Жена Каараара?

— Нет! — торопливо восклицает девушка. — Гоара ушла! Я Нэкке! Нэкке, не Гоара! Я служанка Гоары! Нэкке!…

На лице девушки проступает радость. Конечно, любой бы радовался, узнав, что вооруженные люди разыскивают, оказывается, совсем не его! А Йорка выглядит растерянно. Она опускает меч и поворачивается к Ларке.

— Как же так?! — бормочет она. — Неужели Гилэйн ошибся?! Ведь все сходится!

Они с Ларкой недоумевающе смотрят друг на друга и на время выпускают из поля зрения дрожащую от страха девушку. Этого оказывается достаточно. Девушка проворно, словно кошка, вскакивает на ноги и выбрасывает по направлению к Йорке правую руку.

— Сзади!!! — ору я и кидаюсь на помощь.

С ладони девушки срывается молния и летит прямо к Йорке. Йорка едва успевает пригнуться. Ларка не успевает даже этого, и молния бьет ее в грудь, вспыхивает алыми лепестками пламени и отшвыривает Ларку к стене. Меня обдает нестерпимым жаром, и я слышу, как у меня на голове потрескивают волосы, опаленные колдовским огнем. Девушка злорадно хохочет:

— Глупые дуры! Теперь вам не уйти!!!

Вторая молния слетает с ее ладони, но Йорка выставляет перед собой меч, и огненный цветок вспыхивает на стальном лезвии, обращая его в прах. Девушка делает шаг вперед. Ее плавные и грациозные движения наводят оторопь. Не верится, что такое хрупкое создание может сотворить с тобой что-то страшное. Но глаза девушки полны решимости покончить с нами, они прямо пылают ненавистью. Девушка швыряет еще одну молнию. Но Йорка уже опомнилась и контролирует ситуацию. Она тоже вскидывает руки и выпуливает точно такую же молнию. Искрящиеся ломаные лучи переплетаются в воздухе, набухают и взрываются с оглушительным гро-хотом. Воздух наполняется запахом предгрозовой свежести. Девушка растеряна — она не ожидала такого отпора.

— Так кто из нас глупая дура? — хищно усмехается Йорка. — И почему ты мне врешь? Ведь ты же и есть Гоара!

Гоара хлопает в ладоши и делает несколько шагов в сторону. При каждом шаге на том месте, где она только что была, возникает в точности такая же женская фигура. Ни фига себе!!! Восемь Гоар!!! Нет, уже десять!!! И…

Йорка проделывает то же самое! Вот блин!!! Мало мне было ОДНОЙ Йорки!!!

Гоара (точнее, ГОАРЫ!!!) пытается подобраться к двери, но со всех рук всех этих новоявленных Йорок слетают громадные полупрозрачные лепестки паутины и опускаются на противниц. Они плотно обволакивают их, сдавливают в своих объятиях, и все эти девушки вдруг превращаются в мельчайшую пыль. Все, кроме одной.

Йорка тоже остается в одиночестве и холодно смотрит на Гоару.

— Тебе конец! — спокойно говорит она. — Подойди сюда!!!

Гоара тяжело вздыхает, покорно опускает голову и медленно приближается. И вдруг резко отталкивает Йорку, та летит на пол и падает рядом с телом Ларки. Гоара кидается к двери, распахивает ее и выбегает из комнаты. Йорка ожидала от противницы магии, молний каких-нибудь! А та просто толкнула ее! К этому Йорка была не готова. Но она быстро опомнилась.

Изрыгая жуткие проклятия, Йорка вскакивает на ноги, хватает с пола Ларкин меч и швыряет его вслед девушке. До меня доносится слабый крик, глухой звук падающего тела и — наступает тишина.

Йорка подбегает к двери и выглядывает.

— Готова, — безо всякого выражения произносит Йорка.

Потом она подходит к Ларке и опускается рядом с ней на колени.

— Ларка! — Йорка кладет ладонь ей на лоб. — Ларочка! Ларка, твою мать!!! Не вздумай сдохнуть, дура!!! Ларка открывает глаза.

— Больно… — шепчет она.

— Молчи! — прерывает ее Йорка. — Молчи! Не пытайся ничего делать! Я сама! Ты же мне помогла? И я тебе теперь помогу! Не волнуйся, Ларочка, все обойдется!…

Я приближаюсь к Ларке и смотрю на нее. Честно говоря, мне кажется, что ничего не обойдется, что Йорка просто утешает Ларку.

Куртка на груди у Ларки почернела и обуглилась, сквозь рваные дыры проглядывает сожженная кожа, покрытая коркой спекшейся крови, на лице видны следы жестоких ожогов, дышит она хрипло, с трудом втягивая в себя воздух сквозь обожженные и окровавленные губы.

Йорка осторожно расстегивает на ней куртку и разводит руки над Ларкиной грудью. Глаза у Йорки закрыты, лицо сосредоточенно. Я вижу, как от ее ладоней начинает исходить бледное сияние, как это сияние струится к Ларке, и мне кажется, что оно даже проникает в нее.

Дыхание Йорки становится прерывистым, на лбу выступают капельки пота, ладони начинают дрожать. Но Ларке становится легче. Сожженная кожа восстанавливается, шрамы затягиваются, дыхание Ларки делается спокойнее. Наконец Йорка устаю опускает руки и открывает глаза. Ларка смотрит на нее с благодарностью.

— Спасибо, Йорка, — шепчет она, прикасаясь к ее плечу.

— Застегнись, бесстыдница! — переводя дух, ворчит Йорка. — Лечи ее тут! Что за дела!… Ни стыда, ни совести!…

Ларка только улыбается в ответ, молча пытаясь застегнуть сожженную куртку. Йорку это раздра-жает.

— Чего ты лыбишься?! — сердито удивляется она. — Гоара мертва! Что теперь делать? Представляешь, что с нами сотворит Каараар? Тебе смешно, да?

Ларка садится на полу, приваливается спиной к стене и вытягивает ноги. Похоже, Йоркино сообщение ее мало волнует.

— Я знаю, что нужно делать, — говорит она. — Я уже думала, как нам быть, если что-то пойдет не так, не по нашему плану. Помнишь, Гилэйн упомянул о шкатулке с золотым зеркалом? Что, если нам…

— Умница, девочка!!! — лицо Йорки расцветает. — Молодец!!! Шкатулка должна быть здесь, рядом! Пошли!…

Мы выходим из спальни в просторный зал. И не скажешь, что здесь живет самый могущественный колдун Межгорья! Никаких излишеств, не то что в Йоркином дворце на болотах. Гранитный пол, гладкие и пустые стены, высокие окна, сквозь которые я вижу сливающиеся у горизонта море и небо. Посреди зала на большом треножнике стоит каменный шар, серая поверхность которого выглядит шершавой и неровной. Кроме этого шара да еще парочки высоких подсвечников на полу, в зале ничего нет. Да, еще Гоара…

Я на миг останавливаюсь над ее бездыханным те-лом. Девушка лежит лицом вниз, и из спины у нее рукоятью вверх торчит Ларкин меч. Правая рука ее вытянута, пальцы совсем чуть-чуть не дотягиваются до лежащей прямо на полу желтоватой костяной шкатулки.

— Обязательно было ее убивать? — невольно спрашиваю я.

Не надо было мне этого говорить. Но очень уж беззащитно и жалко выглядело тело этой злобной и могущественной колдуньи — почти что девчонки. Йорка вздыхает.

— Мне самой не хотелось. Но она могла предупредить Каараара. Жалко девочку… Тем более что она здесь совершенно ни при чем…

Йорка присаживается на корточки и касается рукой тела Гоары.

— Нет, поздно! — горько говорит она. — Здесь уже никто ничего не сможет сделать. А она была красивая… очень красивая… Я не могла иначе!!! — вдруг кричит Йорка. — Видишь, она же бежала к золотому зеркалу!!! И через миг Каараар был бы здесь!!!

— Успокойся, никто тебя не обвиняет! — говорю я. Йорка поднимает ко мне лицо, и я вижу на ее глазах слезы.

— Я не хотела ее убивать, — шепчет она. — Правда…

Я пытаюсь что-то сказать, как-то успокоить ее, но тут в воздухе разливается холодное сияние, по залу проносится порыв ледяного ветра, и перед нами возникает Каараар. Ларка испуганно кричит. Йорка оборачивается и пытается схватить костяную шкатулку. Каараар одним движением руки, даже не прикасаясь к Йорке, отшвыривает ее в сторону и склоняется над телом Гоары. Он простирает над ней свои ладони — совсем как Йорка над Ларкой, — и на тело Гоары обрушиваются потоки бледного света. Такие мощные, что Йоркины не идут ни в какое сравнение с ними! Но этот свет огибает тело Гоары, даже не касаясь его, и уходит в пол. Каараар распрямляется и смотрит на Йорку.

— Ты!!! — говорит он.

И тут Ларка бьет его сзади молнией. Каараар недоуменно оборачивается и легко поводит бровью. И Ларка летит через весь зал, сшибая по пути какие-то подсвечники. Я кидаюсь на Каараара, заношу свой меч!…

М-да-а-а… Для меня даже и бровью шевелить не пришлось. Он просто глянул и — все!!! Меня поднимает в воздух, с силой бьет о потолок, а потом со всего размаху шлепает на пол. В голове все заволакивает туманом. Но я успеваю заметить, как Йорка тоже пытается атаковать Каараара. И тоже безрезультатно.

Каараар совершает кистью руки сложное вращательное движение, и Йорка взлетает к потолку точно так же, как и я. Только ее путешествие не ограничивается двумя полетами — вверх и вниз. Ее начинает швырять по всему залу, шарахая о стены, пол и по-толок. Потом Каараар хлопает ладонями, и тело Йорки, бездыханное и неподвижное, падает на пол.

Колдун высоко поднимает руки над головой, складывая пальцы в какую-то сложную фигуру. С его ладоней срывается извивающийся серебристый луч и протягивается к лежащей Йорке. Луч света окутывает ее тело, и Йорка вдруг громко вскрикивает, словно от невыносимой боли. Ее тело начинает страшно извиваться и корчиться. Крик захлебывается, переходит в хрипящие стоны.

Я действую машинально. Тело само собой поднимается на ноги, рука сама нашаривает на полу меч, сама стискивает рукоять, делает широкий размах. Наверное, это нас и спасло. Если бы я все это попытался обдумать, Каараар наверняка услышал бы мои мысли. А так он не успел даже понять, в чем дело. По-моему, он не понял этого даже тогда, когда широкое лезвие моего меча разрубило его пополам.

Верхняя половина туловища рухнула сразу, а ноги еще миг стояли. Это было очень странное зрелище, но продолжалось это недолго — колени подогнулись, и нижняя половина тела Каараара завалилась на пол, обильно заливая кровью гранитные плитки. Затем по останкам колдуна пробежали маленькие язычки голубоватого пламени, раздался негромкий хлопок, и тело Каараара растаяло в воздухе. Точно такая же метаморфоза происходит и с телом Гоары. От них не остается и следа.

Я подбегаю к Йорке и помогаю ей сесть. Она крутит головой и морщится от боли. — Как ты? — спрашиваю я.

— Спасибо, хреново, — со слабым стоном отвечает она.

Ну, значит, все не так уж и плохо, подумал я.

— А где этот-то? — Йорка озирается по сторонам, но никого в зале, кроме забившейся в угол и сжавшейся в комок Ларки, не видит.

— Все в порядке, — успокоил я ее. — Нет больше этого колдуна.

— Как это — нет? — глаза Йорки расширились от испуга, — Ты что, убил его, что ли?!

— Извини, пришлось…

— Идиот!!! — Йорка вскочила на ноги, но тут же согнулась от нового приступа боли. Я поддержал ее, чтоб не упала.

— Придурок! — стонала Йорка сквозь зубы, пытаясь оттолкнуть меня. — Говорила же тебе — не лезь!!! Не лезь!!!

— Спасибо тебе, благодарная ты моя!!! — гаркнул я на нее. — Надо было мне немножко подождать, тогда он из тебя котлету бы сделал!!!

— Да ничего бы он не сделал, — Йорка снова устало опустилась на пол. — Выкрутились бы… Ничего бы он не сделал… А теперь… Теперь нам конец…

— Что значит, конец?! — удивился я. — Ведь Каараара же больше нет! Что же теперь может…

Я не успел закончить. Снаружи как-то резко потемнело. Исчезли голубое небо и морская гладь. Погасли солнечные лучи. За окном воцарился сиреневый сумрак. Настолько густой, что можно было подумать, будто наступил вечер. Сразу, без перехода. Я осторожно выглянул в окно. Все вокруг затянула сиреневая мгла. Даже дыхания ветра не чувствовалось. Мне стало жутко.

— Вот что может быть теперь!… — угрюмо произнесла за моей спиной Йорка.

Мгла за окнами заменила собой весь мир. Было такое впечатление, что, кроме нашей комнаты, нигде и ничего больше не осталось. Я открыл дверь, но за ней царило все то же непонятное безобразие. Я попытался было нащупать ногой пол за дверью, но у меня ничего не получилось — нога не встречала никакого сопротивления, словно наша комната парила в воздухе, в этой сиреневой мгле.

— Вот это и есть тот самый сиреневый туман! Который мы с тобой, Ларка, видели… — угрюмо говорит Йорка. — Кстати, не вздумай выходить, Оке! Погибнешь!

— И что, теперь во всем мире так? — хмуро спросил я.

— Пока еще нет, — успокоила она меня. — Пока в. безвременье провалились только мы трое. Но скоро это ожидает все Межгорье, а затем — и все миры… И все только потому, что кто-то слишком уж размахался своим мечом!

— На себя посмотри! — я показал на пол, где до этого лежало тело Гоары. — Я же не знал, что такое может случиться! Я же тебя спасал, дуру старую!…

— Спасатель! — фыркнула Йорка. — Чип и Дейл! В одном флаконе!!! Тьфу!… — Она отвернулась.

— Слушай, Йорка, а можешь ты объяснить толком, что произошло? — спросил я

— Произошло то, что у тебя опять не хватило мозгов не лезть не в свои дела! — с готовностью ответила Йорка, — Правильно Эска про тебя говорил! Неймется тебе! Всюду тебе надо сунуть свой нос!

— Я тебе сейчас суну!!! — гаркнул я на нее. — Тоже мне — колдунья! Ты можешь нормально, по-человечески объяснить?

— Понимаешь, Оке… — попыталась влезть в разговор Ларка.

— А ты вообще молчи!!! — рявкнул я. — Не с тобой разговаривают!!!

— Ладно, успокойся, — проворчала Йорка. Что мне в ней всегда нравилось, так это то, что она очень тонко умеет чувствовать, когда я действительно злюсь. И в такие моменты становится на удивление покладистой.

— Этот Каараар готовил вот эту штуковину, — Йорка указала на стоящий посреди комнаты шар, — чтобы лишить всех магов Межгорья их магической силы. А самому остаться колдуном — единственным и неповторимым!

— И что?

— А то, что мы должны были не убивать Каараара, а заставить его разрушить этот шар! Тогда бы все обошлось благополучно. Дело в том, что шар этот подпитывается силой Каараара… Вернее, подпитывался. Под его строгим контролем. А теперь, когда ты его прикончил, шар начал высасывать энергию из окружающих миров. Совершенно бесконтрольно! Он забирает у всех миров силу, время, пространство… Понимаешь, что теперь будет?

— Ну, давай разломаем его! — предложил я, — Можно это сделать?

— Нет, нельзя, — возразила Йорка. — Заклятие уже начало действовать. Теперь его не остановить. Разве что…

— Что?

— Разве что кому-то из нас придется пожертвовать собой, — заявила Йорка и пристально посмотрела на меня. — Понимаешь? Кто-то из нас троих должен будет умереть.

— Это как жертва какая-то, что ли? — не понял я.

— Нет. Просто кто-то должен будет стать душой этого шара. Навсегда.

— Я сделаю это! — неожиданно подала голос Ларка. — Я знала, что так будет. Мне Гилэйн рассказывал. Он предвидел…

— Молчи уж, — презрительно бросила Йорка. — Соплячка…

— Нет, правда, — настаивала Ларка. — Я готова Я согласна.

— Ой, не могу! — расхохоталась Йорка. — Посмотрите на эту девочку! Она согласна!!! Она готова!!! Да к чему ты готова-то, детка?! Что ты в этом понимаешь?! Кто ты такая вообще?

— Но кто-то же должен это сделать! — воскликнула Ларка.

— Ну конечно! И этот «кто-то» именно ты! Маленькая глупая девчонка из Акары! Не смеши меня! — презрительно закончила Йорка.

— А может быть… — начал было я.

— Нет! — Йорка резко поднялась на ноги. — Это сделаю я.

Я пристально посмотрел на нее.

— Да! — с вызовом произнесла Йорка. — Это сделаю я! Чего ты на меня уставился? А? Чего? Тебе что-то не нравится? Ну, скажи, чем ты недоволен?

— Всем. Решительно всем.

— Ну и катись отсюда! Понял? Убирайся сейчас же!

— Чего ты бесишься? — тихо спросил я ее.

Мой спокойный вопрос подействовал на Йорку, как пощечина. Она вдруг покраснела, отвернулась и опустила глаза.

— Ну, пойми, Оке, — пробормотала она. — Ты этого просто не сможешь сделать! А она… Она же еще совсем девчонка! Она же ничего почти не умеет. Да и жалко ее… Ей еще жить и жить…

— А почему ты решила, что я не смогу этого сделать? — холодно спрашиваю я.

— Нет! — вскидывается Йорка. — Ты не будешь этого делать!

— Почему?

— Потому.. Потому!!! И все!!!

— Это не ответ.

— Пойми, Оке, — Йорка начала заметно волноваться, — Ты… Если тебя не станет… Я… Я не смогу одна… Без тебя…

— А я, значит, смогу? Эгоистка! Всегда думаешь только о себе!

— Но ты же не колдун, Оке, — Йорка подошла ко мне, обняла за шею и принялась шептать на ухо: — Ты же не умеешь этого делать… А я тебе просто не сумею объяснить все тонкости… Так что, сам видишь…

— Нет, не вижу, — вздохнул я, высвобождаясь из ее объятий.

— Я не буду без тебя жить, — вдруг произнесла Йорка. Произнесла твердо и спокойно. И мне сразу стало понятно, что она действительно не станет без меня жить.

— Слушай, милая, — улыбнулся я. — Мы же с то бой всю жизнь ругаемся! Грыземся, как кошка с собакой! А тут у тебя появляется такой шанс избавиться от старого брюзги! Ну, говори, что мне надо делать?

— Нет, — Йорка опустила глаза.

— Я жду.

— Нет!

Я поднимаю руку и сильно бью ее по лицу. Голова Йорки откидывается назад, на щеке тут же проступает красный отпечаток моей ладони. Испуганно вскрикивает Ларка.

— Вторая, — спокойно произносит Йорка.

— Что — вторая? — не понимаю я.

— Ты дал мне уже вторую пощечину, — поясняет Йорка, не глядя на меня. — За все время нашего знакомства…

— За восемьсот лет это не так уж и много. А сколько еще нужно, — интересуюсь я, — чтобы ты объяснила мне, что надо делать?

Йорка молчит.

— Я задал вопрос!

— Мне больно, — тихо говорит Йорка. — Очень.

— Прости, — я обнял ее, притянул к себе и осторожно поцеловал в щеку. Щека горела огнем. Мне стало ее жалко. Сейчас Йорка была похожа на маленькую и растерянную девчонку. Такой я видел ее нечасто, и каждый раз в груди моей что-то переворачивалось от жалости.

— Не делай так больше, хорошо? — попросила Йорка.

— Хорошо, не буду, — прошептал я.

— Ты понимаешь, — сказала Йорка, — дело в том, что заклятие уже нельзя снять. Оно уже действует. А это значит, что во всем Межгорье больше никогда не будет магов. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Все маги лишатся своей силы. Это — последнее заклятие, сотворенное в Межгорье. Самое последнее. Если бы я могла остаться колдуньей, я имела бы возможность возвращаться назад во времени и хотя бы видеть тебя. Хоть иногда. А так у меня не будет даже этой возможности. Я никогда тебя больше не увижу, Оке… А я не хочу этого…

— Ты будешь вспоминать обо мне, — говорю я. — О том, как мы были вместе. Как мы жили вдвоем. А если эту хреновину не остановить, то и вспоминать-то больше будет нечего! И некому…

— Оке, прошу тебя, — жалобно говорит Йорка. — Ну, пожалуйста!…

Я отпускаю ее плечи и подхожу к каменному шару.

— Что надо делать? — деловито спрашиваю я. Мне немного не по себе, и я стараюсь говорить бодро. Но в душе я бодрости совсем не ощущаю. В душе я ощущаю страх. Не за свою жизнь, за Йоркину. Я-то ее хорошо знаю, она обязательно придумает какой-нибудь финт, чтобы сделать все по-своему.

— Нужно заключить его в кольцо своих рук… — упавшим голосом говорит Йорка.

— И?..

— И все.

— Врешь! — настораживаюсь я. — Не может быть, чтобы все было так просто!

Йорка отворачивается и всхлипывает.

— Ну? — требую я.

— Я не вру, — еле слышно шепчет она. — Это действительно очень просто…

— И не нужно никаких этих ваших заклинаний, никакого колдовства?!

— Нет…

— Гм-м-м…

Не могу сказать, что я этому поверил. Я осторожно наклоняюсь над шаром и пытаюсь обхватить его руками. У меня ничего не получается — шар слишком большой.

Я смотрю на Йорку и вижу, как лицо ее светлеет. Глаза ее радостно загораются, на заплаканном лице появляется торжествующая улыбка.

— Круг должен быть замкнутым, Оке! — улыбаясь, говорит она. — ЗАМКНУТЫМ!!! — Глаза Йорки горят от восторга. А я все еще не понимаю, в чем тут подвох?

— Как это, замкнутым? — спрашиваю я.

— А вот так! — она подходит ко мне, берет мои руки и разводит их в стороны.

— Только мы вдвоем, — говорит она. — Только мы вдвоем сможем сделать это!…

Наши руки образуют кольцо вокруг каменного шара. Замкнутое кольцо, как и говорила Йорка. Ну что за ерунда получается! Что, обязательно нам с ней вдвоем пропадать, что ли?!

— Слушай, Йорка, — говорю я. — А нельзя что-то другое придумать?

— Можно, — соглашается Йорка. — Можно всем нам быстренько смотаться отсюда. Переместиться куда-нибудь в другое место. Но — только в Межгорье! В иные миры уже не уйти — заклятие начало действовать. А Межгорья все равно скоро не станет! Да и других миров тоже… Так что…

— Йорка, — подает голос Ларка. — Хочешь, я буду вместо тебя…

— Вон!!! — орет на нее Йорка. — Вон отсюда!!!

Ларка испуганно отскакивает. А Йорка выдергивает из моих ладоней свои руки, вскидывает их над головой и громко, со злорадным смехом, читает заклинание. Ларку тут же окружают сполохи белого света, закручивают ее, и она бесследно исчезает.

— Нет!… — только и успевает крикнуть она, И в следующий миг мы с Йоркой остаемся одни.

— Ну, вот! — удовлетворенно говорит Йорка. — Теперь мы остались в узком семейном кругу, без по— сторонних!

— Куда ты ее подевала? — подозрительно спрашиваю я.

— Не бойся ты! — снисходительно отвечает Йорка. — Жива твоя ненаглядная Ларка! Жива и здорова! Она сейчас уже где-то возле Диирия. Лучше, когда ее здесь нет, правда? Мы теперь все можем спокойно обдумать…

— А чего тут думать-то?! — удивляюсь я.

— Ты правда этого хочешь? — спрашивает Йорка.

— Да.

— Вот уж никогда не подозревала, что ты способен на самопожертвование!

— Никакого самопожертвования тут нет, — возражаю я. — Мы с тобой все равно погибнем! Так какая же разница?! Будем мы спасать Межгорье или нет — для нас с тобой ничего не изменится! Нас все равно уже не будет.

— Но мы можем умереть достойно, — заявляет Йорка. — А можем и иначе — как два дурака, которые могли спасти мир и не сделали этого!

— Какие красивые слова, — усмехаюсь я. — Это ты у себя на болотах их придумала? Высушить, на фиг, такие болота! — решительно заявляю я. — Как источник распространения героической заразы! А насчет достойной смерти… Видел я людей, которые прожили достойную ЖИЗНЬ, но достойная смерть… С этим я как-то не встречался. Все смерти похожи одна на другую. И умирающему, как правило, до фени, какой именно смертью он умрет — достойной или нет. Смерть есть смерть… Да и судьбы мира, насколько я помню, ни тебя, ни меня никогда особенно не волновали…

— Что-то ты расфилософствовался, — замечает Йорка. — Хочешь, я попробую перебросить тебя куда-нибудь в другой мир? Может быть, у меня еще остались силы. На одного тебя, пожалуй, хватит.

— И не думай! — возмущаюсь я. — Попробуй только! Я даю тебе слово, что начну изучать магию, вернусь в прошлое — туда, где ты будешь еще жива — и так тебя отделаю, век будешь помнить!

Йорка хохочет.

— Не будет уже никаких колдунов, Оке! Никогда! Это заклятие — Последнее Заклятие Межгорья! Да и какой из тебя маг?1 Ты же ни одного заклинания никогда не мог запомнить! А может быть, не стоит спасать все эти миры? — вдруг спросила Йорка.

— Почему это?!

— Столько в них гадости! В каждом из них! Я сейчас вспоминаю, что с нами там приключилось… Так хочется, чтобы этого больше никогда не было! Нигде! Может, хрен с ними? Со всеми мирами этими… Через несколько миллиардов лет появятся новые. Может быть, они будут гораздо лучше, гораздо чище, чем эти?

— А может быть, хуже?

— Может быть, и так, — соглашается Йорка.

— Наверняка будет именно так! — убежденно говорю я. — Каждый раз, когда кто-либо пытается изменить мир к лучшему, получается какое-то дерьмо! Еще хуже, чем было!

— Это точно! — хохочет Йорка. — Помнишь, как мы с тобой!…

Внезапно комнату наполняет низкий гул, от которого начинают дрожать стены башни. Йорка замолкает на полуслове. Каменный шар вдруг озаряется изнутри золотистым светом, и от него начинает струиться тепло.

— Что, уже началось? — интересуюсь я.

— Да. Началось, — Йорка стала серьезной. — Началось… Ну, как? Попробовать сплавить тебя отсюда? Я серьезно спрашиваю!

— Как ты мне надоела! — вздыхаю я. — Я же сказал тебе — НЕТ!!! Зачем оттягивать неизбежный конец?! Мы достаточно часто смотрели в лицо смерти, чтобы теперь подставлять ей свою задницу! И по-том… Ну что я буду без тебя делать?!

— А что ты делал, когда я жила на болотах?

— Это не одно и то же! Тогда я знал, что в любой момент могу приехать к тебе! А так, когда тебя не будет… Нет, не хочу! Я слишком привык к тебе, чтобы оставшиеся часы жить одними лишь воспоминаниями…

— Ну, как хочешь, — пожала плечами Йорка. И на глазах ее опять заблестели слезы.

— Расплачься еще здесь! — прикрикнул я на нее.

— Спасибо тебе, Оке, — прошептала она. — Спасибо… Я всегда буду помнить это… Всегда…

— До самой смерти? — пошутил я.

— Не надо так… Не надо… — Йорка подошла ко мне и обняла. Я почувствовал, как стучит ее сердце — громко, торопливо, словно пытаясь успеть куда-то.

Йорка подняла ко мне улыбающееся лицо, и я поцеловал ее в губы.

— И за это спасибо, — прошептала она. — Как жаль, что у нас осталось так мало времени!

Йорка отстраняется от меня и отходит в угол комнаты. Она украдкой вытирает слезы, а я деликатно отворачиваюсь в сторону. Смотрю в окно, но снаружи все та же сиреневая муть и ни фига не разобрать. Тогда я подхожу к сияющему шару и становлюсь рядом с ним. Жара от него чувствуется гораздо меньше, чем должно было бы быть, если судить по его размерам и яркости свечения. Интересно, как это у нас получится — обхватить его руками?! Не обожжемся?

Я развожу в стороны руки и делаю вид, что пытаюсь обхватить шар. Вроде терпимо. Но, естественно, одному мне это проделать не удастся — диаметр шара больше метра, тут нужно вдвоем…

В этот миг низкий гул прорезает несколько резких и бьющих по нервам звуков. Словно кто-то громко щелкает кнутом. Я вздрагиваю и смотрю на Йорку. Она уже успокоилась. Ну и хорошо. Не хочу в наши последние минуты видеть ее слезы.

— Давай быстрее! — сердито кричу я ей. — А то сейчас как рванет!…

— Не спеши, — усмехается Йорка. — Мы с тобой всегда на тот свет успеем!

Она подходит к шару и становится напротив меня. Низкий гудящий звук все нарастает. Йорка смотрит мне в глаза, снова усмехается и протягивает мне руки. Мы крепко беремся за руки, заключая светящийся шар в кольцо. Словно хоровод водить собираемся, думаю я. Йорке приходит на ум то же сравнение. Потому что она вдруг весело произносит;

— В лесу родилась елочка, в лесу она росла!…

— Только Деда Мороза не хватает, — соглашаюсь я. — И Снегурочки тоже.

— Помер наш Дед Мороз, — просто говорит Йорка. — Жалко Гилэйна. А насчет этой твоей Снегурочки… Скажи честно, Оке, ты с ней спал?

— Не успел, — шучу я.

— Но хотел?

Я пожимаю плечами.

— Давно уже предпочитаю не иметь дела со смертными женщинами, Йорка! Привязываешься к ним, а потом… они умирают…

— А не надо привязываться! — весело советует она. — Трахнул пару раз, и — все!!!

— Я так не могу, — признаюсь я. — И потом, твой светлый образ долго бы стоял перед моими глазами немым укором!

— Вот уж никогда бы не подумала, что мой образ может быть немым!

— Это точно! — соглашаюсь я. — Но «болтливый укор» — это звучит не так красиво.

— Вот интересно, если бы ты ее трахнул, тебе бы она понравилась или нет?

— Не знаю. Не люблю обсуждать подобные дела.

— А что ты любишь?

— Не ЧТО, а КОГО! Тебя.

— Так я тебе и поверила! — смеется Йорка.

Она хочет сказать еще что-то, но нарастающий низкий гул наваливается на нас, словно ворох разогретой ваты. Я вижу, как Йорка силится что-то произнести, как шевелятся ее губы, но ничего уже не слышно — все заполнил собой этот низкий гул. Йорка понимает, что говорить бесполезно, сердито дергает плечиком, и я ощущаю пожатие ее руки.

Шар принимается пульсировать. Его поверхность покрывается рябью, словно море во время дождя. Свет, излучаемый им, разгорается, и шар начинает увеличиваться в размерах. Я понимаю, что скоро он перестанет помещаться в пространстве, ограниченном нашими руками. Хочу спросить Йорку, что она думает по этому поводу, но потом решаю этого не делать. К чему?!

Да и вообще — стоит ли нам с ней сейчас разговаривать?! Ну что мы сейчас можем сказать друг другу? Начнем успокаивать и поддерживать словами: она меня, а я ее. Причем оба будем знать, что это все неправда. Глупо.

Золотистый свет становится все ярче. Огненная сфера расширяется, и края ее уже касаются наших с Йоркой рук. Я удивляюсь тому, что совершенно не чувствую обжигающего жара. Наоборот, кожу словно бы обдувает легкий и прохладный ветерок.

Я смотрю на Йорку, и наши глаза встречаются. Она улыбается мне. Я отвечаю ей улыбкой, хочу сказать, что, может быть, все обойдется, но губы не слушаются меня. Мне не удается издать ни звука.

Золотистая сфера продолжает расширяться и уже поглотила нас целиком. Вокруг ничего не видно, кроме переливающегося всеми красками тумана. Но я вижу лицо Йорки. Мы смотрим друг на друга, потому что больше нам смотреть не на что. А еще потому, что мы очень устали и оба понимаем, что друг без друга нам не прожить. Мы не отводим глаз и по-прежнему стоим, крепко взявшись за руки.

Я смотрю Йорке в глаза, словно хочу запомнить ее взгляд навсегда. Она — тоже.

Мы просто стоим и смотрим. Долго-долго. До тех пор, пока вокруг не ста…