Последние дни Атлантиды

Глава 3

Дворец Верховного жреца бросал изогнутую тень на мраморные ступени широкой лестницы, поднимавшейся от самого начала стройной аллеи могучих эвкалиптов. Хронос тяжело шагал по ровным и гладким ступеням, его пурпурная мантия, перекинутая через плечо, медленно тянулась за ним. Каждый шаг по нагретой солнцем мраморной тверди давался ему с трудом, печаль и тоска неимоверной тяжестью лежали на сердце, невидимыми путами стягивали ноги его, так что превозмочь каждое возникающее перед ним препятствие можно было только с большим усилием и душевной болью.

Наконец, он взошел на самую вершину дворцовой лестницы. Как когда-то давно, когда также с тяжелым сердцем шел к Верховному жрецу, он оставил свою свиту у дворца, перед колоннадой из красного гладкого камня, а сам направился к массивным дверям, венчающим широкую галерею, где, застыв в почтительном полупоклоне, его уже ждал служитель дворца Верховного жреца. Он отворил дворцовую дверь и Хронос неторопливо ступил под его сень.

В жилище Верховного жреца ничего не изменилось, прошедшее время не наложило ни малейшего следа на внутреннее убранство. Подвластными времени оказались только люди. Хронос отметил про себя, как изменился облик Верховного жреца, с которым они после их давнишнего разговора встречались лишь несколько раз, да и то уже давно, морщины мелкой сетью легли на его одухотворенное лицо, голубые глаза поблекли и, казалось, потухли, теперь они с усталостью и отрешенностью смотрели на мир.

— Мир тебе и народу твоему, царь Хронос! — неторопливо приветствовал царя Микар.

— Зачем звал, о святейший Микар?

— Не торопи меня вопросами. Наш с тобой разговор будет длинен и труден.

Хронос, слушая гулкие удары своего разволнованного сердца, молча смотрел на Верховного жреца. А тот спрятал глаза под седыми нахмуренными бровями. Казалось, он полностью углубился в свои мысли, но вскоре он заговорил вновь. Голос его зазвучал торжественно и громко, как если бы он стоял перед людной площадью.

— Данной мне Высшими Силами властью… говорю тебе сегодня… трагические предсказания судьбы сей страны будут скоро воплощены в жизнь… время близко…

Сильнейшее волнение огромной каменной глыбой сдавило грудь Хроноса, горячая волна прошла по его телу, иссушая все внутри. Он, еле выдавливая из враз пересохшего горла слова, хрипло воскликнул:

— Трагические предсказания? Но ты… молчал… до сих пор, о святейший Микар?.. Почему не обмолвился об этом раньше?..

— А разве ты что-то смог бы изменить? — Микар метнул свой колючий. — Разве сейчас, когда начались распри среди твоего народа, ты знаешь, как их потушить? Почему не уймешь земледельцев, недовольных своими наделами?

В воздухе повисла тяжелая гнетущая тишина. Микар, успокоившись, вновь заговорил обычно, негромко и неторопливо.

— Я не хочу тебя винить в этом, это было бы несправедливо. Ты один не сможешь изменить свой народ. Никто, даже Сыны Небес, мудрые Боги, не могут его изменить. Народ Атлантиды, избранный небесами и обласканный ими, теряет свет Богов. Богатство, благополучие, плодородная обильная земля, солнечное, доброе к ним небо избаловали атлантов. Они больше не хотят любви и мира, они жаждут множить свои богатства, отбирать у слабых их земли, воевать с другими народами и властвовать. В их душах растет темнота. Тебе об этом известно. Поэтому ты печален и встревожен, даже сон покинул тебя, о царь Хронос. Ты, как и многие из твоих подданных, хотя и не обладаешь глазом Богов, но уже предчувствуешь плохое. Тебе, твоей душе известно, что нельзя повернуть время вспять. Ничего изменить нельзя!

— Если же раньше… раньше ты бы сказал… я бы мог спасти свой народ?

— Нет, — жестко бросил Микар, — не мог. Наступило время твоей стране умереть! Такова воля Богов!

— Но она не может умереть! Она, такая цветущая и прекрасная, должна жить вечно. О, святейший Микар, тебе подвластны тайны, укажи путь спасения для моей страны. Я тебя молю! Не дай ей погибнуть! Ты же спас от голода Атлантиду, ты один знал, знал тогда, как ее спасти. Ты и теперь знаешь. Скажи.

— Знать сие мне не дано… Изменить сие не под силу даже Великим Богам… Ибо всему живому приходит конец… Будь то человек, материк, планета или даже звезда. Час смерти Атлантиды приближается… Твой народ должен быть готов к нему, он разделит судьбу своей страны!

— Какая… смерть… уготована нам?

— Начнется страшное сотрясение земли… даже с небес падут камни на головы грешников… Потом же дно океана разверзнется и земную твердь поглотит вода… Большая беда наступает… Многие, очень многие умрут… Будьте готовы!

— Я не могу в это поверить! Эта земля существовала веками, твердь ее незыблема, многие поколения атлантов нашли в ней последнее успокоение. Ее берега привлекают заморских торговцев, в ее порталах стоят быстрые корабли, готовые отправиться в дальний путь для торговли или путешествия, дома атлантов богаты, а сами они — красивы и статны. Я уже не говорю о наших науках и искусствах. Атлантида — великая и могучая страна, равных ей нет на всем свете. Поэтому я не могу поверить в ее конец. Но я не могу сомневаться и в тебе, о святейший Микар, достойнейшем из достойных, потомке Сынов Неба. Мои чувства в смятении, а в душе разлад с самим собой.

Верховный жрец видел, как трудно Хроносу в этот тяжелый час совладать со своими чувствами. От величайшего внутреннего напряжения на его бледном, почти без следов загара, прекрасном лице блестели мельчайшие росинки пота, руки же с тонкими, окольцованными тончайшим узорным золотом пальцами то нервно и сильно сжимали темный от времени, витой обруч кресла, то, вдруг будто обессилев, падали на колени.

— Царь Хронос, ты, сбросив большой груз, ушел бы отсюда, если бы я признал свое пророчество ошибочным или, по крайней мере, сомнительным. Разве и мне самому не хотелось бы этого? Но это не так. Тебе прекрасно известно, что мои знания и власть даны самими Сынами Неба. Я живу уже очень давно и не было еще случая, чтобы мои знания и способности узнавать неведомое для настоящего оказались ложными. Все, что я тебе поведал — правда! Тебе надо достойно принять этот удар и подготовиться к худшему. Ибо земное существование предельно для всего живущего — животного, человека, страны, самой планеты. На долю твоего народа выпала суровая и страшная участь — разделить смерть со своей Атлантидой.

— Но, святейший Микар, даже ты не знаешь, когда именно это произойдет. Может быть…

Микар, покачав седовласой головой, проницательно и печально улыбнулся:

— Я понял тебя, царь Хронос. Нет, этого не будет. Пусть я не знаю дня и месяца, но мне известно доподлинно, что последним царем Атлантиды станешь ты. Тебе уготовано небесами испить эту горькую чашу. Будь мужественен и стоек. Боги тебе помогут.

— Если все, что ты говоришь, правда, то мне никто не поможет! — с горечью воскликнул Хронос.

— Боги помогут тебе, они пошлют тебе силы и мужество! — Микар вознес по-старчески исхудавшие руки к небу, будто призывая его в свидетели своим словам.

Хронос, как занемогший от старости человек, преодолевший многотрудный и длинный земной путь, медленно и тяжело шагал по галерее дворца Верховного жреца, шаги его гулким эхом звучали под ее высокими каменными сводами. Казалось, царь стал меньше ростом, он, вдруг ощутивший на своих плечах огромный, непосильный для одного человека груз ответственности и великого знания, выдержать который лишь под силу Богам, сгорбившись и опустив голову долу, шел по гладким мраморным плитам, а следом за ним медленно тянулась его пурпурная мантия, перекинутая через плечо.