Последний

Глава 7

Утром Кораду удалось вытащить меня на тренировку. Идти не хотелось, но волк настаивал. Так что, собрав отсутствующие силы и желание, поплелся.

В этот раз решили позаниматься на свежем воздухе. Мне необходимо было расправить крылья, Кораду прочувствовать возможности вампира на себе.

Стоило сказать оборотню спасибо. Тренировка и правда подняла настроение. В какой-то момент даже удалось забыть о людях, посвятив себя избиению щенка. Корад злился, беспомощно прыгая по плацу. Реагировать на атаки ему было сложно, сказывался малый опыт. Но в какой-то момент волку удалось вцепиться мне в ногу, весьма неприятно спустив на землю. Там уж Корад оторвался, пока я барахтался в пыли, пытаясь подняться.

Мой немного безумный, но искренне счастливый смех оборвался резко. Стоило открыться двери внутрь помещения, и по нервам резануло отвратительными эмоциями людей. Не обращая больше внимания на щенка, выпрямился, повернувшись к идущим солдатам. Корад, почувствовавший воинов совсем ненамного позже меня, выплюнул оторванный кусок одежд и, обернувшись, так же ждал их приближения.

Я невольно шагнул вперед, прикрывая волка спиной. После вчерашнего любой интерес людей воспринимался, как угроза.

— Вампир, в лаборатории, — еще на подходе коротко велел идущий впереди воин.

Поморщившись, кивнул.

— Найт? — тихо пробормотал волк с явным испугом. Похоже, воспоминания будут мучить не только меня.

— Все хорошо, — бросил через плечо, не переставая следить за людьми. Те расступились, пропуская вперед.

Пока шли по плацу, чувствовал злость и беспомощность идущие от волка. Не скажу, что это порадовало.

Собственная тоска не давала дышать. Отчего-то ждать в ближайшее время чего-то хорошего не выходило.

Ну что ж, угадал. Стоило войти в проклятую белую комнату, как крючконос велел подчиненным распять меня, указав на знакомый прибор.

Воины с готовностью подтолкнули в спину направляя. Белые халаты забегали вокруг, защелкивая необходимые крепления. Все было готово, но отчего-то, начинать профессор не спешил. Разбирал какие-то записи, иногда бросая подчиненным непонятные фразы о показателях. Тело затекло от неудобной позы. Холод лаборатории стал проползать внутрь, увеличивая напряжение. Наконец, тишину помещения разбил тихий скрип двери.

Какая встреча.

Наори уверенным шагом подошел к крючконосу, не обращая внимания на распятого меня. Перебросившись парой фраз, они на чем-то сошлись, кивнули друг другу. И только тогда вместе направились ко мне. Наори выглядел неприятно серьезным. Никогда не думал, что отсутствие наигранно-доброй улыбки на его лице вызовет столько негативных эмоций. От Наори несло задумчивым интересом, напрочь отбивая желание шутить.

— Вампир, — холодно начел он. — Расскажи мне о магах.

Сердце сжалось от неприятных ожиданий. Из-за предпочтений людей, существ, обладающих чарами, в институте было мало. Гоблинов не было вовсе. И мне очень хотелось, чтобы так оставалось впредь.

— Что ты хочешь услышать? — спросил со смешком. Не хотелось, чтобы Наори уловил напряжение в голосе.

— Все, вампир. Кто они, что умеют? Что значит магия, как работает и на что способна?

Что отвечать, я не знал. Что можно сказать, чтобы Наори даже не подумал охотиться на гоблинов. Уж точно не стоило упоминать о печатях. Тогда человеку и ошейник не нужен будет. Достаточно одного шамана и все существа станут поистине верны, до смерти. Магия не знает исключений. Магию, в отличие от технологий, не обманешь.

— Ты ведь видел, Наори, — выдохнув, хмыкнул устало. Словно пытался донести до человека, что его вопрос скучный и общеизвестный.

— Не зли, вампир, сегодня я не намерен шутить, — чуть поморщился Наори и включил ошейник.

Из горла вырвался сдавленный сип. Тело выгнулось, словно желая упасть в объятья человека. Крепления болезненно вгрызлись в тело, содрали кожу, вывернули кости. Гигантская рука боли отпустила резко, как и появилась. Повиснув в креплениях, я тяжело, хрипло дышал, стараясь восстановить сбившийся ритм. Внутри словно шевелились невидимые насекомые запущенной регенерации. Силы таяли, вызывая из небытия голод.

— Говори, — дождавшись, когда я смогу поднять голову, велел Наори.

Постарался вложить во взгляд все эмоции, бурлившие внутри. Хоть так показать человеку свое отношение.

— Магия — сила доступная очень немногим, — заговорил хрипло. Легкие саднило, прерывая слова кашлем. — Способна… смотря, что тебе нужно. Способна открыть портал. Затянуть некоторые раны. Добавить сил или забрать страх. — Я замолчал, не в силах сформулировать еще безопасные возможности.

— Дальше, вампир, — с явным нетерпением процедил Наори.

— Да, черт побери, я не знаю толком, — мотнул головой, словно задумавшись. — Магия больше влияет на существ, которым принадлежит. Для нас она практически бесполезна.

— Для тебя бесполезно все, — со злой усмешкой хмыкнул человек, впившись в глаза холодным взглядом. — Меня же интересует, чем она может быть полезна мне. Ваши маги могут атаковать с ее помощью?

— Н-нет, — выдал неуверенно. Никогда даже не задумывался о таком. Что он подразумевает под нападать? Ведь уже упомянутые добавление силы и смелости тоже помогают атаке.

— Огненные шары? Ледяные стрелы? Землетрясения? Создание конструктов, способных ходить и вредить? — по-деловому уточнил Наори.

— Нет, — с искренним изумлением замотал я головой. Перечисленное им казалось сказкой и откуда Наори мог такого набраться, оставалось загадкой.

— То есть, поддержка тела и духа, так, — не отставал Наори.

— Да.

— Поиск с ее помощью? Купола, защитный, погодный?

— Боги, Наори, откуда ты набрался этого бреда? — не сдержавшись хохотнул и тут же пожалел. Ошейник напомнил, что сегодня Наори шутить не собирался. Когда всепоглощающая боль осталась горящими островами, а тело хоть немного подчинилось командам, Наори заговорил вновь.

— Кто ей владеет?

Стоящему рядом крючконосу передали какую-то бумагу. Наори заинтересованно замолчал, посматривая на реакцию ученого. Тот вчитался, скривился и передал бумагу Наори.

— Из доступных нам существ таких нет, — задумчиво пробормотал он. Так же скривился и передал документ суетящемуся рядом лаборанту. — Монстры уверяют, что не знают таких существ. Дохнут в лабораториях, но не признаются. Скажи мне, Найт, почему. Что скрывают ваши твари?

От сказанного внутри все скрутило не лучше, чем от воздействия ошейника. Хотелось ругаться, рычать, оскалиться. Но нельзя. Вздернув бровь, лишь с легким удивлением проговорил:

— Они дети, Наори. Ты воюешь с детьми, ты убиваешь детей, что они могут знать?

Наори вспыхнул. Во всех планах. Лицо исказила гримаса ненависти. По ощущениям ударило лютой злобой и отвращением. В следующее мгновение пришла боль. Стерла реальность, подарив лишь вечность в объятьях невидимого огня. В себя приходил долго. Слышал неторопливые шаги людей, они прохаживались рядом, ожидая пробуждения. Тихие разговоры были ни о чем. Наори разозлила моя реплика, но, похоже, не по той причине, на которую надеялся я.

— Очнулся? — холодно поинтересовался слегка расплывающийся человек. — Не стоит учить меня, вампир, не стоит защищать монстров, я прекрасно знаю, кто они есть. А теперь, скажи мне, кто владеет магией?!

— Здесь нет и не будет таких существ, — с кривой улыбкой прошептал я, глядя человеку прямо в глаза. Если уж дети предпочитают смерть признанию…

Из стенда меня достали глубокой ночью. Луна звала, пытаясь пробиться сквозь пелену боли и голода. Тело не слушалось, и меня впервые в комнату тащили под руки. Я не видел дороги. Я не видел ничего, кроме черноты и алых вспышек в ней. Где-то на краю сознания чувствовался голод, но даже он был неспособен вырваться из плена всепоглощающей, захватившей мир боли.

***

Как бы ни старался делать вид, что все хорошо, последние выходки человека слишком сильно повлияли на меня. Вогнала в тоску и обреченность, с течением времени лишь усугубляющихся. Полностью отбили желание делать что-то, сопротивляться, искать возможность избавиться от рабства. Янка видела мое состояние, пыталась подбодрить, вселить уверенность или, хотя бы надежду. Но последние три дня я даже не выходил из комнаты, полностью отдавшись тоске. Возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы утром четвертого дня Янка не наорала на меня, пригрозив, что, если не возьму себя в руки, больше не придет. Верить лисе не хотелось, но сомнения терзали до самого вечера.

— Найт, мясо будешь? — влетел в мою комнату Сай, когда мне уже откровенно хотелось выть на луну.

Лицо у него в этот момент было истинно лисьим: глаза лукаво блестят, хитрая улыбка на губах и поглядывает по сторонам так, будто что-то замышляет.

— Какое мясо? — непонятливо посмотрел на него, приподнимаясь на локте с кровати, где лежал, бездумно глядя в потолок.

— Жареное. На костре, — склонил Сай голову набок, разглядывая уже меня, а не комнату.

— В смысле, откуда у вас мясо? — уточнил поднимаясь. Похоже, Янка нашла способ достать одного старого вампира из логова. Так к чему тогда сопротивляться? Нет, ни желания, ни настроения не прибавилось, но страх в душе, что угроза перерастет в правду, набирал сил.

— Волчара спер в деревне барана, когда бегал отслеживать кого-то по заданию, — еще шире улыбнулся лис.

— А как к этому отнеслись люди? — ехидно уточнил, накидывая на плечи колет.

— Они думают — это олень, — еще более лукаво, если это возможно, улыбнулся Сай.

— Угу, похоже. Идем, — выпихнул его из комнаты и вышел следом.

— Как будто они разбираются, — буркнул лис, успев сцапать яблоко, притащенное Янкой и так и лежавшее нетронутым на стуле у входа вместе еще с тремя.

Люди не заставляли сидеть внутри здания, позволяли гулять по территории. Главное — не входить в запрещенные места и не вылезать за ограду — на этот случай предусмотрено включение блокатора. Так что, нарушившие могли и не дождаться, когда их найдут. Иные нашли способ немного отвлечься от своего положения — жгли костры. Для этого облюбовали крышу, замаскированную под полянку, поросшую травой. Кто-то сюда даже несколько бревен для сидения притащил. По ночам у главного костра собирались те, кто хотел провести время в большой компании, развеяться, отдохнуть от напряжения дня и пообщаться. Помимо него, были еще и несколько маленьких, вокруг основного, там собирались те, кто хотел посидеть со своими.

Наш костерок горел практически у края крыши, в другой стороне ото всех.

— Не съели без нас? — вместо привета, спросил Сай, швыряя огрызком в черта. Стан красочно выругался и пообещал оторвать чью-то ненужную рыжую голову.

— Съели! — буркнул Корад, — привет, кровосос, садись, — и он сдвинулся ближе к Стану, освобождая краешек бревна.

Усмехнувшись, поприветствовал остальных и плюхнулся рядом с ним. Стоило выйти из комнаты и настроение несколько улучшилось. Темнота, свет луны, серебривший беззаботные фигурки существ, живой огонь, словно освободили тело от оков. Остался позади институт и Наори. Ушли в прошлое пытки и ненависть. Только бескрайнее небо, усыпанное мириадами звезд, и близкие существа, готовые поддержать.

— Не боишься, что узнают? — кивнул я на жарящиеся над углями, отодвинутыми в сторону от костра, куски мяса, нанизанные на железные прутья.

— Да они не узнают, даже если я одного из них здесь зажарю, — криво усмехнулся Корад.

— Привет, мальчики, — раздался за спиной голос горгульи, заставив меня обернуться — чтобы успеть обхватить бросившуюся на шею Янку.

— Привет, — поздоровался, когда губы, наконец, освободились, усаживая лису на колени.

Вечер был великолепен. Луна, тонким серпом висела почти над самыми деревьями, с другой стороны «поляны» неслись песни и споры, а от леса уханье совы.

«Стоило попасть в плен, чтобы позволить себе посидеть у костра», — думал я, прижимая лису и слушая тихий голос Миши. Не знаю, кем они были в своем мире, но здесь горгульи стали хранителями знаний, библиотекарями, и Миша могла рассказать много разных историй, правдивых и не очень.

— Аккуратно, куда ты лезешь рукой? — дернулся к Буралу, потянувшемуся поправить выпавшее из основного костра перегоревшее полено.

— О, мамаша включилась! — расхохотался Сай, едва не заваливаясь на спину. Прищуренные глаза озорно блеснули, отражая свет костра.

Мамаша, как выразился Сай, стала включаться все чаще. После пыток Наори, когда всю команду мучили за меня, привязанность быстро развивалась. Проклятие вампиров — желание обзавестись семьей. Мы не могли долго без себе подобных, и мое внутреннее я, похоже, нашло идеальных кандидатов на роль птенцов. Теперь инстинкты требовали как можно быстрее их обратить, но, боюсь, такого местные «властелины» точно не потерпят.

Все захихикали, но своего я добился, Бурал в огонь рукой больше не лез, взял для этих целей палку.

— Ничего не знаю, сами хотели со мной в команду, — буркнул, смущенно уткнувшись лисенку в волосы.

— Чего ты бегаешь за нами как за детьми? Мы же для тебя еда? — ехидно оскалился волк, тряхнув светлой, растрепанной гривой.

— Вы для меня семья. Ее замена. Мои инстинкты требуют обратить вас и защищать. Ну почти всех. Кроме Миши, — нехотя признался ему, отстраняясь от Янки и глядя в костер остановившимся взглядом. Воспоминания только того и ждали, выпрыгнули из глубин разума, затопив черным отчаянием.

— А почему ее нет? — смущенно продолжил расспрос Корад. Похоже, неожиданное признание несколько усмирило еще недавно боевой настрой.

— Потому что я несъедобная, — улыбнулась Миша, уложив голову Буралу на плечо. — Соответственно, и вампиром стать не могу.

— Да, — нехотя подтвердил я, — из-за этого у нас было много проблем.

Разговор все меньше мне нравился. Углубляться в прошлое не хотелось. Слишком старательно я пытался его забыть.

— Каких? — чуть отстранилась от меня Янка, чтобы заглянуть в глаза.

— Во время заселения мира. Первая война началась с противостояния вампиров и горгулий, — попыталась кратко объяснить Миша.

Я поморщился, напрягаясь. Но никто слушать желаний одного вампира не хотел. Пришлось сделать вид, что происходящее не интересует и смотреть, как пляшет огонь, все ярче распаляя уголек.

— Но вы же вроде не воины? Зачем вам это надо было? — не отставала лисичка, повернувшись к горгулье.

— Войну начали мы.

Не сдержался. Слишком стыдно мне было за прошлое.

Все как один уставились на меня. Только Миша чуть грустно продолжала смотреть в огонь, удобно прижавшись к водяному.

Помолчал, но довольно быстро понял, что право на рассказ горгулья отдала мне и продолжил.

— Когда пришли горгульи, вампиры уже обжили этот мир и распробовали всех существ. Мир мы сочли, этаким, божественным местом — все для нас. Сильнее нас не было никого, все съедобны, только солнце доставляло неудобство созданным. А потом явились горгульи. Когда, встретив новых поселенцев, мы вдруг поняли, что они не пища, да еще и летают. Наверное, мы испугались, но кто в этом признается? Лорд, наш единый правитель в то время, принял решение уничтожить потенциально опасных существ. Началась война.

В первое время против вампиров выступали только горгульи, благо они были гораздо многочисленнее нас. Но именно их количество сыграло против вампиров. Перворожденных лорд берег. Нас и так было слишком мало, по его мнению, и лорд приказал обращать другие расы, создавать высших.

Это была ошибка. Иные, понимая, что война касается их напрямую, присоединились к горгульям. Первое время, пока они искали способ борьбы, мы одерживали верх. Что только не шло в ход. Слова, чеснок, — на этом слове вдруг запнулся, хохотнув: кажется, я начал понимать, по какой причине вечно разил чесноком тот профессор. — Серебро. С ним проблем оказалось больше чем пользы, мы его не боялись, а вот многие расы — да. Чистый металл. Пока кто-то впервые не сообразил и не снес одному из вампиров голову. Без нее еще никто не выживал.

Вот тогда-то у вампиров настали действительно темные времена. Иные быстро сообразили, что главное зло — перворожденные, и нас стали целенаправленно уничтожать. Один на один, конечно, никто не сравнится с вампиром, а вот толпой. Они все вместе висли на ногах и руках, пока один с мечом убирал голову.

Перворожденные гибли, а лорд все не хотел признать поражения, отправлял насмерть все новых и новых. Нас осталось не больше двух сотен. Лорда убил сын, неспособный больше терпеть гибель друзей. Подло, в спину, заключив долгожданный мир, — я замолчал, остановившимся взглядом уставившись в костер, в котором до этого мелькали призраки прошлого.

— Он поступил правильно, — шепнула сидящая напротив горгулья выпрямившись. Она смотрела прямо, и в глазах было столько горечи и тепла.

— Правильно? Возможно. Для других, — продолжил, вперив взгляд уже в нее. — Только, малец не учел одного. Никто не любит предателей, да и покориться тем, кого считали пищей?! Вампиры раскололись. Половина ушла с другим, сильным вампиром, назвав лордом его. Около пятисот лет мы жили в мире, строили гнезда, прирастали птенцами, а затем они вернулись. Началась междоусобица. Только, теперь юнец был обречен. Его подданные могли обращать иных лишь с их позволения. Другие же, обзавелись за это время армией высших и сотворенных.

Это была бойня, но ему опять повезло. Иные, с которыми он жил в мире все это время, разобрались, кто опасен, а кто нет и стали помогать.

Последний бой был в небе над темной пустошью. Когда вампиры остановились… — говорить было тяжело, горло сдавило, и слова приходилось выталкивать из себя. — Осталось одиннадцать перворожденных и больше никого. Четверо шедших за мальчишкой и еще семеро. Они не напали, несмотря на численный перевес. Вампиры поняли одно — они все проиграли. Обрекли на вымирание всю нашу расу: восстановить ее из такого количества практически невозможно. Взглянув друг на друга, вампиры просто развернулись и разлетелись в разные стороны, оставив своего несостоявшегося лорда одного, над горой трупов его подданных.

Знаешь, каким был последний услышанный им вопрос? — спросил Мишу, все это время не отрывавшую от меня взгляда. — Одна из противоборствующих вампирш, перед тем как улететь, спросила его, — стоило оно того? — я усмехнулся. — А он не ответил. Мальчишке нечего было сказать. Он убил весь свой народ, ради благополучия других, чужих существ.

Я, наконец, опустил взгляд, снова уткнувшись им в костер. Вокруг стояла тишина. После услышанного никто не желал первым нарушить гнетущую атмосферу, словно она могла наброситься и уничтожить потревожившее существо.

— Ты так жутко рассказываешь, как будто сам там был, — поежился Сай, обхватив колени руками.

Я натянуто рассмеялся, пытаясь показать, какую глупость он выдал.

— Ага, две тысячи лет назад? — ехидно уточнил Корад, и призраки прошлого отступили, сдаваясь натиску волчьей уверенности.

Вечер на этом закончился. Испуганное внезапным воспоминанием настроение улизнуло и возвращаться не собиралось. Еще немного посидев в тишине, ребята стали расходиться.

Янку попросил идти без меня. Хотелось побыть одному. Разбуженное прошлое просто так отпускать не желало. Растревоженные раны горели, терзая не плоть, но душу.

Но, погрузиться в мысли, в страдание и боль не получилось.

— Сколько тебе лет, Найт?

— Что? — я удивленно обернулся.

Миша стояла за спиной, глядя как всегда ласковым и теплым взглядом. Похоже, не удовлетворив своего любопытства, горгулья уходить не собиралась.

— Зачем тебе эта информация? — улыбнулся, посмотрев на севшую рядом Мишу нарочито насмешливо.

— Ну, я ведь хранитель знаний, разве ты не в курсе? — одними губами улыбнулась она, и в серых глазах отразилось рыжее пламя, на миг сделав девушку излишне хищной. Словно богиня Ануби, повелительница и защитница воинов пришла в эту ночь на землю.

— В курсе, и? — все еще пытался выглядеть веселым я, отгоняя странное наваждение.

— И я тоже довольно много знаю. Наши библиотеки самые полные и древние в этом мире, — взяв веточку, Миша, уже обычная добрая Миша, пошевелила угольки и, проследив взглядом за взметнувшимися вверх искорками, вновь перевела его на меня. — Хочешь, кое-что расскажу?

— Что? — сглотнул тяжело, отчего-то насторожившись.

— У нас сохранились рукописи начала заселения, ты знал?

Пришлось отрицательно мотнуть головой, этого я действительно не знал, хотя мог бы догадаться.

— Так вот, там было указано имя вашего лорда, начавшего войну, — Миша смотрела в лицо. Я чувствовал взгляд, но боялся поднять на горгулью свой, понимая — что девушка скажет следующим. — А также имя его сына, закончившего ее — Найтмар. Тебе оно не кажется знакомым?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — зло бросил, швыряя в огонь щепку, оторванную от бревна-сиденья.

— Ничего. Я хочу, чтобы ты перестал корить себя во всем. Ты сделал правильный выбор, спасший миллионы.

— И убивший все, ради чего стоило жить? — в душу словно бросили камень, согнувший тело до земли.

— Этого ты знать не мог! Ты пытался дать им мир, спасти их. То, что они не воспользовались подарком не твоя вина. И да, Найт, прошлого не вернуть, а эти другие, чужие существа, стали твоей семьей. Так, может, хватит хандрить о том, что было, а стоит пытаться изменить, что будет?

— И опять наделать ошибок? — мне было больно, хотелось прижаться к этой непонятной хранительнице знаний, отрешиться от всех проблем и просто быть. Вампиры живут долго, но годы над нами не властны. Проживший сотню лет вампир может казаться умудренным жизнью стариком. Разменявший тысячу — ощущаться юнцом. Себя я и вовсе видел потерянным ребенком, хотя старался отгонять эти мысли.

— Живые постоянно совершают ошибки. Не бойся их.

— Но только мои стоят жизни сотням существ, — прошептал горько. — Ты ведь наверняка догадалась, из-за кого эти люди смогли победить.

— Ошибаешься, — с полной уверенностью в своих словах сказала Миша. — Ты думаешь, как я здесь оказалась, если мы живем в горах?

Я пожал плечами, не желая звуком своего голоса прерывать рассказ.

— Наши лесные собратья просили о помощи, тогда, когда все началось. Прибыл гонец, который умолял послать сюда всех боеспособных, но Верховная мать, услышав, с кем предстоит сражаться, отправила, — Миша на долю мгновения замолчала, стискивая зубы, — две дюжины. Когда же те не вернулись, послала… три дюжины. Среди них оказалась и я. Всех перебили, мне же «посчастливилось» выжить. Больше от наших помощь не приходила. — Закончив рассказ, Миша вдруг вскинула на меня взгляд и, сузив глаза, четко произнесла, — что же касается людей, они еще не победили! Нужно, всего лишь, расшевелить одного вечно юного вампира, чтобы он перестал прятаться в удобную и уютную раковину.

— Проклятье, рядом с тобой я снова чувствую себя глупым мальчишкой, — с горькой усмешкой признался Мише, пообещав: — я очень постараюсь расшевелиться.

— Ты все еще меряешь всех по себе, забывая, что мы иные. Наша жизнь короче, но и взрослеем мы раньше. Ты же воспринимаешь меня, к слову, уже взрослую женщину, даже имеющую ребенка, как девочку-подростка, — ласково улыбнулась Миша.

— Извини, — я искренне смутился, понимая, что горгулья права. — У тебя правда есть дитя?

— Да, она осталась в цитадели, — Миша горько, но нежно улыбнулась. — Пойдем-ка мы спать, Найт, пока твоя любимая не прибежала, чтобы повыдергивать мне космы.

— Неужели ты думаешь, она на такое способна? — улыбнулся, поднимаясь и протягивая руку Мише.

— О, ты ее еще плохо знаешь, — хихикнула в ответ женщина.

Тихо пробравшись в свою комнату, я разделся и устроился рядом с сопевшей Янкой. Поведя носом, лиса перекатилась набок, закинув на меня руку и ногу. Улыбнувшись, чмокнул лису в макушку. Пожалуй, Миша права, пора завязывать с самоедством и начинать думать и, главное, действовать.